Ведьмин рыцарь

- Вот и славно! - кивнул Джарвис. - А где я могу отыскать этот самый жезл? Трудно ли вообще до него добраться?

Тайах задумалась. Она несомненно имела в голове какие-то расклады, совершенно непонятные принцу. И безусловно, у нее не было никакой причины делать для первого встречного что-то, за что можно было навлечь на себя серьезное недовольство Повелителя Снов...

- Что ж, так тому и быть, - вдруг произнесла она с глубокой грустью. - Сделаю для тебя хотя бы это. Очень надеюсь, что мы успеем до колокола и что господин наш не догадается о моей роли в сей истории... Ладно, доблестный рыцарь, некогда нам считать ворон! Давай снимай меня отсюда!

Джарвис радостно кивнул, спрыгнул на пол и, бережно подхватив Тайах за талию, вынул ее из ниши. Та с готовностью обвила руками шею принца и прильнула к нему всем телом тонким, гибким и неожиданно влекущим. В прорезях черной маски вновь зажглись зеленые звезды - и погасли без следа, стоило Джарвису поставить свою ношу на мраморный пол. Тайах отстранилась и, взмахнув рукой, поманила принца за собой.

Галерея кончалась аркой, за которой оказалась широкая, слабо освещенная лестница, накрытая мягким ворсистым ковром. Джарвис вслед за Тайах поднялся по ступеням, краем глаза заметив в тени за боковым столбиком обнимающуюся парочку. Наверху был длинный проход, устланный таким же заглушающим шаги ковром и освещенный уже знакомыми принцу редкими сиреневыми факелами. Приторный дурманящий запах, почти развеявшийся внизу, в зале, здесь опять стал ясно различим. В отличие от коридора, который привел Джарвиса в бальный зал, этот проход был гораздо шире, и стены его разрывались не коридорами-ответвлениями, а нишами с утопленными в них дверями комнат. Две или три из этих дверей были приоткрыты, из-под других пробивался приглушенный свет, а из-за одной доносились вовсе не приглушенные сладострастные стоны.

Сориентировавшись по приметам, известным ей одной, Тайах дернула Джарвиса за рукав и увлекла в одну из таких ниш. Однако вместо комнаты за дверью обнаружилась узкая и крутая лестница, уводящая в темноту, где беспорядочно мерцали зеленоватые огоньки, похожие на светлячков. Лестница вывела их в большую комнату с низким потолком, освещенную лишь падающим с дальнего конца призрачным светом. Приглядевшись, Джарвис различил в полумраке фрагменты скульптурных групп, изображающих переплетенные нагие тела. Пару раз под ноги ему попались странные мягкие предметы. Поддев ногой один из них, принц понял, что это всего-навсего обтянутая бархатом подушка. Наконец они добрались до источника мерцающего света, который оказался выходом на галерею еще одного зала.

Зал этот тоже был освещен очень слабо - синеватое, слегка мерцающее сияние лилось откуда-то снизу. Подойдя к каменной балюстраде галереи и взглянув вниз, Джарвис увидел, что свет исходит от воды, заполняющей огромный бассейн. На фоне мягкого синеватого свечения в воде извивались темные силуэты обнаженных тел - причем людям принадлежали далеко не все из них. Однако Тайах не позволила Джарвису остановиться, чтобы разглядеть подробности - вновь схватила за руку и торопливо увлекла дальше. Может, и правильно, поскольку принц снова ощутил, как на него накатывает сильнейшее, почти до тошноты, отвращение.

Теперь они почти бежали - Тайах словно боялась куда-то не успеть. Джарвис ни о чем ее не спрашивал. Они на хорошей скорости миновали галерею, нырнули под арку, бегом скатились по еще одной узенькой лесенке и выскочили в новую галерею. Внезапно Тайах остановилась на полном скаку, прислонилась к балюстраде и словно прислушалась к чему-то внутри себя.

- Колокол! - произнесла она со странной торжественной печалью. - У меня осталось всего несколько минут. Дальше ты пойдешь сам. Покои Элори в дальнем конце галереи, за дверями из розового дерева. Я все-таки успела довести тебя почти до самой цели...

- А что будет с тобой? - тревожно спросил Джарвис. - И как можно будет выбраться отсюда?

- Элементарно, - без улыбки уронила Тайах. - Разумеется, если ты заполучишь жезл. Если же нет - извини, но тут я тебе уже ничем помочь не в состоянии. Еще полминуты - и я должна проснуться у себя на кровати.

Джарвис приобнял ее за плечи в знак прощания, но Тайах недовольно вырвалась.

- Да не беспокойся ты обо мне, меналиец, - отчаянно и торопливо произнесла она. - Уж кто-кто, а я отсюда путь вниз всегда найду...

За этими словами Джарвису снова почудился какой-то скрытый смысл, но выяснять что-либо уже не было времени - фигура Тайах задрожала и начала медленно-медленно растворяться.

- Упаси тебя небеса отвлечься на полпути - вниз глянуть или еще как-то, - быстро-быстро заговорила она. - Упустишь двери из виду - рискуешь потом просто не отыскать. Жезл Ар'тайи бронзовый, в виде миртовой ветки, с большим дымчатым раухтопазом в навершии... Смею надеяться, что когда-нибудь мы еще свидимся! - эти слова прилетели уже откуда-то издалека.

- Постой! А с жезлом-то мне что делать! - воскликнул принц, но в воздухе уже погасла тень ее последней улыбки отчаянно яркой, раздвинувшей золото белизной зубов... Джарвис вздохнул, поправил ножны и рванулся по галерее вперед, к указанным дверям.

Помня слова Тайах, он старался не смотреть не только вниз, но и по сторонам, однако краем глаза разглядел в стене галереи темные проемы - проходы, ниши с дверями? Неважно! В темноте проемов что-то шевелилось, из мрака завороженно глядели неподвижные глаза, слышалось что-то, похожее на причмокивание и скрежет... Мимо! Джарвису казалось, что он бежит мимо этих окон в кошмар уже больше часа - но на самом деле он достиг дверей из розового дерева за каких-то три минуты. Нашарил позолоченную ручку, рывком распахнул правую створку... Яркий свет ворвался в галерею и мгновенно стер всех призраков за спиной, оставив обычную темную стену с нишами.

Перед Джарвисом открылась приличных размеров комната с зеркальными стенами и потолком, освещенная растущими из полу светильниками в виде белых лилий на золотых стеблях. У дальней ее стены высилось сооружение, в котором не сразу можно было признать огромное ложе, заваленное покрывалами и подушками темно-красных тонов - от пурпура через кровь к коричневой вишне. А рядом с ложем, опираясь рукой о столик с яшмовой столешницей, стоял и улыбался Элори Вил'айен - без маски и совсем в ином облике, чем был внизу. Лишь ощущение слепящей притягательности оставалось тем же. Но теперь Джарвис смог бы узнать эту тварь в любом обличье.

Сейчас его волосы вылиняли до бледного оттенка сиреневой розы из дворцовых садов Меналии, а глаза стали вполне человеческими, бархатисто-карими, словно ласкающими своей влажной глубиной. Молочно-белая кожа, казалось, была подернута тонкой перламутровой пленкой, причем не только на лице, но и на видимых участках тела. Из одежды на нем была лишь тонкая рубашка с широкими рукавами и кружевными манжетами, узкие темно-зеленые штаны и серебряный шарф на талии, а в пышной гриве блестели яркие бирюзовые искры. И нечеловечески красивое лицо, какого не может быть даже у самой красивой женщины... лицо демона.

- А я ждал тебя, - мягко произнес Элори, скрестив руки на груди и улыбаясь одними уголками рта. Голос его показался принцу звоном серебряных колокольчиков смерти. - Я рад, что не ошибся в тебе, Джарвис Меналиэ. Ты все-таки решился... попросить?

Принц невольно содрогнулся. От мягких слов, от плавных, словно все еще длился танец, движений Повелителя Снов на него повеяло даже не смертью, но чем-то более страшным, чем сама смерть. Сладковатый аромат даже не разлагающейся плоти - нет, бледно-серебристых цветов-посмертников, что, по вайлэзскому поверью, вырастают из могил грешников...

Джарвис вспомнил Сонкайля, жадно пьющего из бурдюка после разбора очередной древней кладки, и капли пота, текущие по его гладкой смуглой коже. Вспомнил Сехеджа, бережно кладущего лучшие тюльпаны из своего садика на давно мертвый алтарь. Вспомнил, с каким удовольствием Тайах слизывала взбитые сливки с пирожного-корзиночки. Вспомнил - и рванул Зеркало из ножен.

Острие меча нацелилось прямо в горло Элори, продолжавшему все так же неподвижно стоять в изысканной позе. Ударить наотмашь или сделать глубокий выпад - и с демоном будет покончено. Но Джарвис просто не способен был вонзить клинок в противника, не делающего даже попытки к сопротивлению. В нерешительности он шагнул вперед, чтобы приставить острие Зеркала к выемке между ключицами, не скрытой распахнутым кружевным воротником, и предложить противнику сдаться. И тогда Элори мгновенным, почти незаметным движением ускользнул от надвигающегося острия, нырнул в сторону и оказался по другую сторону огромного ложа.

- Хочешь полюбоваться, Жайма? - бросил он в сторону постели.

Только сейчас Джарвис увидел, что роскошное ложе отнюдь не пустует. Гора темно-красных шелков зашевелилась, и из ее недр появилось миловидное личико с огромными ресницами и пухлыми губками, обрамленное короткой ярко-розовой стрижкой. Девушка недоуменно моргнула, но, вопреки ожиданиям, не завизжала и вообще не выказала испуга - наоборот, высунулась из-под одеяла и с любопытством уставилась на происходящее, не придавая значения тому, что совершенно обнажена. В другое время Джарвис не упустил бы возможности полюбоваться роскошной грудью девушки - но только не сейчас.

Элори взмахнул рукой, и в ней неведомо откуда появился тонкий меч с алмазным эфесом. Демон сделал глубокий выпад прямо через постель, Джарвис отшагнул назад - и в этот миг его противник легко вспрыгнул на ложе. Девушка по имени Жайма испуганно поджала колени. Ноги демона по щиколотку утонули в мягком ложе, и Джарвис невольно обрадовался, что Элори сам влез в положение, сковывающее маневр. Принц взмахнул Зеркалом, целясь в живот противника, но тут Элори пушинкой взлетел над грудой шелка, сделал сальто над головой Джарвиса и мягко приземлился у него за спиной. Джарвису стоило немалых усилий вовремя парировать молниеносную атаку: его великолепные белые сапоги отчаянно скользили по стеклянному полу, а Элори был босиком, что позволяло ему двигаться легко и точно. Словом, силы противников были откровенно неравны. Джарвиса могло спасти лишь то, что Повелитель Снов не собирался кончать с ним сразу, получая наслаждение от игры с беззащитной и растерянной жертвой.

Джарвис отчаянно бросился вперед, рассчитывая в безумной атаке дотянуться до врага, однако Элори отскочил в сторону, предоставляя потерявшему равновесие принцу возможность проскользить по полу до самой зеркальной стены. Затормозить не получилось, и Джарвис со всего маху влетел в зеркало, которое взорвалось градом осколков. Жайма заверещала от восторга и попыталась подпрыгнуть на своих подушках, уронив на пол покрывало и окончательно обнажившись. Элори рассмеялся и присел рядом с ней, легонько провел кончиками пальцев по затылку ниже линии волос...

Джарвис стряхнул с себя осколки. Ничего острого за шиворот не провалилось, спасибо и на том... Элори с тонкой улыбкой следил за перемещениями принца, одной рукой придерживая клинок, а другой поглаживая Жайму. Ему ничего не стоило подпустить противника почти вплотную, чтобы в последний момент снова грациозно ускользнуть. Но Джарвис направлялся совсем не к демону, а самую малость правее - к яшмовому столику, на котором среди брошенных в беспорядке украшений, коробочек и флакончиков лежала вожделенная бронзовая ветка с прозрачным дымчатым камнем.

Демон слишком поздно догадался, какова истинная цель Джарвиса - тот метнулся вперед и выхватил жезл Ар'тайи из-под широкого бисерного ожерелья. Элори бело-зеленой молнией перелетел через комнату, но принц вовремя посторонился, и на этот раз скользкий пол сыграл дурную шутку уже с хозяином комнаты. Повелитель Снов изогнулся в движении, стремясь не удариться о тяжелую каменную столешницу, но в результате инерция повела его в сторону, он потерял равновесие и сам поцеловался с зеркальной стеной, вызвав новый дождь звенящих осколков.

Девушка на кровати хохотала в полный голос и хлопала в ладоши. Зато на лице Элори, когда он поднялся на ноги, не осталось и намека на улыбку: точеные губы сжались в жесткую линию, а бездонные глаза из карих превратились в угольночерные. Он больше не собирался играть - Джарвис понял, что сейчас его начнут убивать по-настоящему.

Надо было срочно рвать когти, но Джарвис не имел ни малейшего представления, как правильно использовать свою добычу. Тайах успела все, кроме одного - объяснить самое главное! В отчаянии принц с размаху ударил жезлом по той зеркальной стене, что еще оставалась целой.

Сначала ему показалось, что она тоже разлетелась вдребезги. Однако на этот раз осколки не обрушились со звоном на пол, а закружились в блистательном танце, словно неистовая метель. За этой зеркальной метелью уже не было видно ни Элори, ни комнаты, ни девушки - все заволокла пелена холодных серебряных вспышек. Постепенно они становились все меньше и меньше, не то удаляясь, не то сливаясь в странный сверкающий туман. В этом тумане одно за другим проскользнули размытые лица - Жайма, Ломенархик, Элори, прекрасный даже в неистовом гневе... Затем почему-то появился и пропал сам архиепископ Кильседский, потом мастер клинка, убитый Ломенной на барже. И наконец в каком-то странном золотистом отсвете появилась Тайах, а рядом с ней - лицо в обрамлении белоснежных волос, которое показалось Джарвису его собственным, но почему-то наполовину скрытое черной маской с серебряной каймой.

Постепенно лица слились в неразличимый поток. Принц почувствовал, как твердь уходит у него из-под ног, и он проваливается в не имеющую названия бездну...

В следующий миг сверкающий туман улетучился, будто никогда не был. Джарвис почувствовал, что его ноги прочно стоят на неровном булыжнике мостовой, а рука все еще сжимает обнаженный меч. Он торопливо вбросил Зеркало в ножны и огляделся.

Над треугольными крышами, золотое и жаркое, пылало утреннее солнце. В створе улицы, меж глухими стенами домов, высилась тонкая высокая башня лишь самую малость ярче нежной голубизны утреннего неба, с куполом цвета меда, за который зацепился маленький, как пушинка, клочок облака. Золотистокоричневая черепица на крышах казалась дочиста отмытой видимо, перед рассветом прошел небольшой дождь. Налетел легкий ветерок, принеся с собой запах цветущих деревьев, йода и подгнивших водорослей...

Это был Афрар, столица Алмьяра, одна из его припортовых улочек и стройная башня храма Морской Девы. И все вокруг было настоящее, реальное, а не сотканное загадочной магией из призраков и иллюзий!

Джарвис облегченно вздохнул, словно расправляя легкие свежим воздухом, для порядка испробовал твердость мостовой каблуком сапога и уже хотел направиться в сторону порта - но тут его взгляд упал на собственный рукав. Разодранный почти до плеча и вдобавок закопченный непонятно откуда взявшейся гарью, рукав был БЕЛЫМ! И узкие атласные штаны, столь же грязные и продранные на левом колене, тоже были белыми! Меч Индессы по-прежнему покоился в эмалевых ножнах, а с серебряного пояса осыпались не все рубины. Зато вместительный кошель, обычно висевший на поясе справа, исчез вместе со старой одеждой и прежним поясом.

Джарвис помянул тысячу морских чертей, подробно обрисовал, что они должны сделать с Элори Вил'айеном, потом неожиданно замолчал и пристально уставился на Зеркало.

- Что ж, ты сам не оставил мне другого выхода! - наконец произнес он с нескрываемым злорадством. - Ты эту историю начал - ты за все и ответишь!

В последний раз положив руку на эфес, принц повернулся и вместо порта зашагал к известной на весь Афрар оружейной лавке "Ширави и сыновья".

11-20.12.02

_______________________________________________________________

ИНТЕРЛЮДИЯ,

в которой ведется научная беседа, а более ничего

интересного не происходит

- Если кому-нибудь из руми доведется увидеть во сне Замок, то еще немало дней после того он смиряет свою плоть молитвой и постом...

Пальцы достойнейшего Анхорайни мало-помалу добрались до большой бусины. Он перехватил четки и сунул куда-то в широкий рукав своего длинного одеяния, чего-то среднего между халатом и рясой. Затем взял со стола чашу и вновь отхлебнул вина. Джарвис терпеливо ждал продолжения речей мудреца. Он общался с Анхорайни уже не впервые и знал, до какой степени бесполезно его торопить, а также перебивать.

Поставив чашу на стол, достойнейший утер губы и столь же неспешно продолжил:

- Как я уже говорил, замок демона сновидений, которого иногда зовут Элори Вил'айеном, является очень многим людям, хотя мало кто признается, что видел его хотя бы раз. Но увидеть во сне - одно, а перенестись туда, пусть даже в иллюзорной плоти - совсем иное. Попавший туда и побывавший на балу у Повелителя Сновидений, как правило, обречен. Единственный шанс - отвернуться, уйти, раскаяться... но люди не используют его. Тот же, кто побывал на балу дважды и трижды, будет являться в замок так часто, как сможет, - Анхорайни горестно развел руками. - Эти люди скорее умрут, чем признаются вам, что нога их ступала по полу Зала Зеркальных Колонн, а ноздри вдыхали дым дремотника, горящего в ароматических лампах. Новичка же, который по неопытности осмелится рассказать о своих ночных видениях, они будут порицать и презирать. Но взгляните внимательнее в их глаза! По масляниcтому блеску, по чуть расширившимся зрачкам, по взгляду, на миг застывающему и уходящему внутрь себя, вы отличите постоянного участника празднеств во владениях демона снов. Если и есть какое-то средство прекратить это, не губя самого человека - как губит Святое Дознание в Лаумаре - то мне оно неизвестно, благородный оль-Меналиэй.

Анхорайни опять замолк и сделал еще один большой глоток из своей чаши. Когда он опустил ее на стол, Джарвис обнаружил, что емкость опустела. Подхватив глиняный кувшин, принц вновь наполнил чашу своего собеседника. Без вина старый руми наполовину ученый, наполовину мистик - принципиально не общался на столь сложные темы, поэтому приходилось отбрасывать гордость и исполнять работу виночерпия. Анхорайни добродушно улыбался в пегую клочковатую бороду, глядя, как струя похожей на кровь жидкости наполняет его сосуд мудрости.

Джарвис тоже отхлебнул из своей чаши, наслаждаясь вкусом напитка. Честно говоря, сам он предпочитал золотые и розовые сорта. Но терпкий аромат и крепкость, разливающая огонь по жилам, придавали ощущение подлинности всему окружающему миру, делали его живым и вещественным, изгоняя из тела завораживающий ужас, испытанный в призрачных владениях Повелителя Снов...

- Если бы мы сейчас сидели у меня, а не в этом приличном заведении, то я показал бы вам весьма занимательный труд одного лаумарского монаха, - снова заговорил мудрец. - Монах этот лет восемьдесят назад был исповедником в одном из самых крупных храмов лаумарской столицы. Ему удалось собрать и записать разумеется, без упоминания имен, чтобы не нарушать тайну исповеди - довольно много разнообразных сведений о свойствах и особенностях Замка. На данный момент мой экземпляр единственный, который не находится в распоряжении Святого Дознания, - горделиво добавил ученый. - Конечно, свидетельства эти весьма неполны, а главное, сильно искажены. Но соотносясь с другими существующими источниками, нетрудно установить, что именно меняют в своих воспоминаниях те, кто все же решился покаяться. Удивительно, но практически всегда приходится делать однотипные поправки, так что я склоняюсь к мысли, что рассказы очевидцев искажает не их личная воля, а некий постоянно действующий фактор...

Мудрец сделал еще пару глотков и внимательно посмотрел в окно. Джарвис проследил направление его взгляда и увидел, что на востоке, за башнями дворца Сурры, тьма приобрела слабый синеватый оттенок. Будто забеспокоившись, что солнце вот-вот выкатится из своего укрытия - хотя до рассвета оставался еще по крайней мере час - Анхорайни поднял чашу и опустошил ее залпом.

Джарвис поморщился. Учение, исповедуемое алмьярскими мудрецами-руми, запрещало им употреблять что-либо крепче местного слабого пива, "пока зеленую нить можно отличить от серой". А это значило, что через час, с восходом солнца, Анхорайни с сокрушенным видом произнесет "воля неба превыше воли земли" и побредет домой отсыпаться. Продолжить же мудрую беседу следующей ночью означало потерять деньги, уплаченные за проезд на "Черном лебеде", который отплывал сегодня днем, и вдобавок проторчать в Афраре лишних двенадцать или пятнадцать дней - корабли к Драконьим островам ходили не так уж часто, ибо торговля на этом направлении была не слишком выгодной. А деньги, вырученные от продажи Зеркала, имело смысл поберечь на то, чтобы заказать кому-нибудь из меналийских оружейников точную копию меча Индессы - иначе отец оторвет ему голову за потерю фамильной реликвии...

Будто подслушав невеселые размышления принца, достойнейший Анхорайни хитро усмехнулся:

- Впрочем, из всех противоречивых описаний Замка складывается единая картина: происходящее там - нечто вроде карнавала, где настоящее лицо прячется за придуманной маской, то, каков человек на самом деле - за тем, каким он хотел бы быть... Каждому, попавшему в Замок, дано создавать эту маску простым усилием воли. Но даже одну личину нельзя носить слишком долго - Замок с легкостью меняет свое обличье и требует того же от своих гостей. Недаром его так и зовут - Замок Тысячи Лиц. И за переменой масок настоящее лицо и вовсе исчезает... Анхорайни, не дожидаясь принца, плеснул себе еще вина, и Джарвис поразился: сколько же влезает в этого деда? Но невзирая на выпитое, взгляд мудреца оставался ясным и проницательным, а речь - связной и отчетливой.

- Считается, что в Замок Тысячи Лиц приходят за развратом - но на деле все сложнее... Как правило, туда попадают люди, которым не хватает праздника в обыденной жизни, для кого мечты и сны гораздо важнее, чем дневной вещественный мир. Философ Кунар-эд-Видар в трактате "О природе снов", законченном незадолго перед своей таинственной смертью, писал: "Но земному телу нет дороги в Замок. Лишь спящая душа проникает сюда, облекаясь здесь новой плотью и новым обликом, которые творит по своей или чужой воле. Поэтому-то достичь места сего может лишь человек с богатым воображением и безумной фантазией! Все, что можно представить себе, будет к твоим услугам - кушанья и напитки, наряды и танцы, радость же любви тела превосходит все мыслимое, ибо здесь нет боли. Но даже из тех, кто легко проникает сюда, лишь немногие могут вспомнить днем, что происходило с ними в стенах Замка." Превосходное описание, однако почтенный эд-Видар, к сожалению, так и не сумел понять главного - в Замок действительно попадают лишь спящие души. Надеюсь, благородный оль-Меналиэй, вам ведомо древнее изречение "Сон разума творит чудовищ"? А теперь попытайтесь представить, каких невероятных чудищ способен породить сон человеческой ДУШИ!

Окончив свой монолог, Анхорайни опрокинул в себя последнюю чашу вина и решительно встал - небо над башнями Сурры уже заметно посветлело. Но сделав всего пару шагов, он споткнулся и едва не рухнул на пол, лишь в последний момент уцепившись за край стола.

- Воистину права была великая Кирана даль-Хейви, сказавшая: "Глупца вино бьет по голове, мудрого же - по ногам", - произнес он сокрушенно. - Не будет ли благородный оль-Меналиэй столь любезен, чтобы помочь старому руми добраться до дому?

- Конечно, конечно! - вскочил Джарвис. - Вот моя рука, достойнейший Анхорайни, обопритесь на нее. Держитесь? Вот и отлично, идемте... Только осторожнее - здесь порог...

Когда Джарвис с огромным трудом, несколько раз подняв Анхорайни из уличной грязи, дотащил-таки старого пьяницу до его дома в двух переулках от гавани, солнце совсем поднялось. У ворот их уже ожидал слуга, смотрящий на хозяина с привычной, почти ласковой укоризной. Он принял мудреца из рук Джарвиса и уверенно - видимо, эта процедура была давно отработанной потащил к дому. Но на крыльце Анхорайни вдруг вырвался, обернулся и отчетливо произнес:

- Да, благородный оль-Меналиэй! Доселе я не слыхал ни о ком, кто бы попадал в Замок Тысячи Лиц во плоти и против своего желания! Это само по себе весьма удивительно и заставляет задуматься. Но я скажу больше: это посещение Замка в чем-то определило всю вашу дальнейшую судьбу. Не знаю, отчего я столь в этом уверен, но оно ни в коем случае не будет последним, как бы плохо вы ни относились к этому месту... - мистик хотел сказать еще что-то, но потом махнул рукой и сдался на милость слуги, который невозмутимо увлек хозяина в дом.