Ведьма. Открытия

Глава 5

Обмозгуем?

Да мне разреветься хочется от сочувствия к несчастной матери и собственного бессилия. Господи, почему такое на белом свете происходит? Почему люди должны проходить через подобные муки? Почему громом на месте не поражает чудовищ, что эти муки на людей и обрушивают? Неужели они не подвластны никакому закону вселенской справедливости, или его, закона этого, и не существует вовсе?

– Не хлюпай носом, василек. Поешь уже лучше давай! – Данила обошел стол и, встав за спиной, принялся осторожно, почти вкрадчиво разминать мне плечи.

Я пару раз дернулась, злясь на него неимоверно, но сдалась. Приятно же, хоть и форменное хамство, конечно, вот так вторгаться в мое личное пространство.

– Почему ты ее ко мне, бестолковой и ничего не знающей, отправил? – проворчала, потихоньку успокаиваясь. – Сам же говорил, что есть подлунные, что умеют с мертвыми разговаривать и видеть их, так почему не к кому-то из них?

– Во-первых, на данный момент никого с таким даром нет поблизости, а у Бакшеевой не так много времени, как ты и сама почуяла, чтобы дожидаться, пока я отыщу по свету нужного подлунного. Во-вторых, мне показалось очень логичным именно твое участие, поскольку все признаки указывают, что тело девушки где-то в воде.

– И что, что в воде? Думаешь, это мне как-то поможет отыскать ее? Как вообще искать, я не представляю!

– Отставить паниковать, Люська!

– А я говорил, что неча его и в дом пускать было, – тихо проворчал уже видимый Алька из угла. – Одна смута и беспокойство от бзыри этого бредкого.

– Много ты понимаешь, мохер бродячий!

– Прекратите! Вот прямо сразу, – оборвала я уже явно изготовившегося ответить очередным заковыристым обзывательством слугу. Походу им эти взаимные оскорбления стали нравиться слегка. – А почему ты сказал “почуяла”? Ты не видел это… у нее на лице ужас такой периодически появлялся? Как маска черепа.

– Хм… нет. Я только чуял от нее запах близкой смерти, как от призрака почти.

– А я почему видела?

– Василек, мы, подлунные, как и люди, не одинаковые. У каждого свое индивидуальное восприятие разных вещей и явлений. То, что я воспринимаю, скажем, обонянием, ты видишь. Или наоборот. Но на самом деле ты же понимаешь, что изначально все исходит от нашей силы и способностей, а не от органов чувств.

– Ясно. Но ты все равно сволочь. Вот что мне делать теперь?

– Ну, тут тебе решать. Ты ведь можешь просто забить и не браться, если не чувствуешь себя в силах. Ты ей никаких нерушимых клятв не давала и плату не брала.

– И ты думаешь, что я смогу после этого спать спокойно? Да эта мать бедная мне в кошмарах будет теперь являться вместе с девочкой мертвой. Господи, какое же горе и безысходность, у меня просто волосы дыбом. И ты ведь знал, гад! Потому и дал ей адрес! Причем, я уверена, что сделал это прямо утром, когда убедился, что я дома.

– А чего бы я женщину гонял в пустую? – ни капельки не смутился ведьмак.

– Ты должен был у меня спросить сначала!

– И ты согласилась бы с ней встретиться?

– Нет, конечно! Ведь я почти уверена, что помочь не могу. Зачем тогда?

– И правильно, хозяйка, с делами, где мертвяки неупокоенные есть, связываться – себе же гадить. А ну привяжется какой и будет шастать потом следом! У-у-у, чур нас!

– Это совершенно не тот случай, ду… неумный ты, – отмахнулся ведьмак. – И вообще, у тебя разве дел по дому нет никаких? Чего торчишь тут и уши греешь? Марш работать!

– Ты мне не господин, распоряжаться!

– И правда, Алька, иди! Вон эту проклятую морозилку наверху с Никифором возьмите опустошите, выкиньте все и вовсе уберите, чтобы и на глаза мне не попадалась.

– Да как так то? – вытаращил глаза мини-Делон. – Да там гридиентов на зелья на бешеные мульены хранится, хозяйка!

– Плевала я! Этой жути в моем доме быть не должно! Выполняй!

– Тож ущербу какого мы понесе-е-ем… – принялся сокрушаться Алька, но таки пошел. – Это ж каки деньжищи на ветер!

– Это что же там за ингредиенты такие ценные? – блеснул любопытными глазами Данила. – Рогнеда была ведьмой старой, богатой и опытной, и у нее и правда могло чего редкого и дорогущего заваляться.

– Если ты сейчас мне скажешь, что не брезгуешь в своих магических фокусах использовать человеческие части тел, то можешь сразу выметаться отсюда! – предупредила я.

– Успокойся, василек, подобное из разряда слишком темного и для меня. Я же еще тогда, в тоннелях, говорил, что людей ради магии мочить считаю пережитком прошлого и тупостью, граничащей со склонностью к суициду. Не те уже времена, чтобы эдакое с рук сходило безнаказанно долго. Но вот в книженцию Рогнеды я бы заглянул и даже изучил обстоятельно. Дашь, василек?

– Ты меня втягиваешь в дела неподъемные, а я тебе давать должна?

– Не, насчет вот прям давать тут не должна, конечно. Тут уж исключительно по твоему горячему желанию, которому я с радостью пойду навстречу к нашему общему удовольствию.

– Блин, ты опять словоблудом занялся! Делать что будем?

– То есть ты всерьез согласна попробовать помочь Бакшеевой?

– Ну а как иначе? Это же немыслимо, вот так страдать, как она. Еще и будучи и так больной. Вот, кстати, а вылечить ее разве нельзя при помощи волшебства?

– А разве она сама этого хочет, василек? – вздохнул Данила, отходя от меня. – Она тебе свое единственное желание четко озвучила.

Так и есть. Соединиться со своим погибшим ребенком в посмертии. Для кого-то и это, выходит, хэппи энд.

– Ясно. Но все равно, как же бесконечно жаль. – Я зависла на несколько секунд, размышляя. – Слушай, а явления Маргариты матери как-то связаны с ее состоянием?

– Верно мыслишь, василек, – кивнул ведьмак. – Чем ближе Наталья Николаевна к той стороне, тем тоньше грань и активнее восприятие посмертного всего. К тому же три года – это некий срок, за который неупокоенная душа успевает набраться силы, чтобы смочь являться кому-то и общаться.

– То есть призраки с возрастом сильнее становятся?

– И сильнее, и очень меняются. А вот с таким анамнезом, что у Маргариты этой, через пару-тройку поколений в такую жуть есть все шансы переродиться, что мама не горюй! Людей сможет пачками мочить.

– Серьезно? Но ведь она сама жертва, как так то?

– Личность стирается с годами у них, Люсь, а гнев от пережитых боли и обид остается. И он-то и становится главным их внутренним составляющим, а месть – основным смыслом существования. А кому мстить, они тоже уже не помнят, вот и прилетает всем в зоне поражения.

– Короче, надо останки по-любому найти и девушку упокоить, так? Чтобы будущие поколения от беды уберечь.

– Ну, мне на эти поколения как-то… – отмахнулся сначала ведьмак, но тут же и одернул себя, – хм… но в целом ты права.

– Что нас возвращает к вопросу, как и с чего хотя бы начать. На турбазу ту поехать что ли?

– Смысла не вижу. У призрака нет к ней привязки изначально, она ведь дома матери является. Думаю, от дома и плясать надо. К тому же там вещи ее и все такое.

При мысли опять увидеться с убитой горем женщиной меня передернуло. Но перетерплю, чего уж, не я в этой ситуации та, кому действительно больно.

Со стороны коридора донесся звук какой-то мелодии, и в столовой через пару секунд появился торопливо шагающий Алька с моим новым телефоном в руке.

– Матушка твоя звонить изволит! – возвестил он и зыркнул многозначительно на ведьмака. – Видно, чует сердце-то ее материнское, что тебя, дитятко ее неопытное, всякие ерохвосты зряшные задумали в дела поганые затащить.

– Алька, нельзя так говорить о подобных делах, – покачала я головой, забирая у него уже переставший звонить гаджет. – И обзываться я запретила.

– Так я же разве ему что прямо сказал? – начал он, но я прижала палец к губам, веля молчать.

– Мамуля, привет.

– Ты мне сейчас скажешь, что сегодня выехать никак не сможешь, так, Люсенок? – со вздохом сразу спросила родительница, и мне осталось только с таким же печальным вздохом подтвердить.

– Мам, тут внезапно дело у меня очень срочное. Прости.

– Люсенок-Люсенок, да я тебе все на свете прощу, кроме как если сгинешь. Обещай, что будешь цела и невредима.

– Обещаю, мамулечка. И тронусь в путь, как только закончу, честное слово!

– Приезжай когда сможешь. Я бабуле уже новость твою передала, и у нее есть, что тебе и рассказать, и отдать.

– Хорошо, родная. Ленка как?

– Да нормально. Ухажер тут у нас объявился, под домом трется постоянно.

– Не рановато ли? – нахмурилась я.

– Люсь, сестре как бы двадцатый годок пошел. Не вечно же ей одной.

– Ладно, приеду, гляну я на этого ухажера. И ухи-то откручу, если что не так.

– Грозная старшая сестра, – ухмыльнулся ведьмак, как только я разорвала связь. – А так и не скажешь, чисто девочка-цветочек василечек.

– А я в основном и не такая, но за родных… – я осеклась, не произнеся “убью”. Уже убила, как ни крути. – Ладно, я одеваться, – сказала и тут же вспомнила. – Только у меня внезапно и одежды с обувью нормальной нет.

– Предлагаешь мне тебя приодеть по случаю? – предвкушающе улыбнулся Данила. – Я целиком и полностью за, готов купить все, начиная с белья, но чур – примерки при мне.

– Да не надо мне ничего покупать. Я и сама куплю, только надо до магазина добраться.

– Вот до чего некоторые девушки от природы кайфоломщицы же! Зарубают лучшие души щедрой порывы на корню! Сама она может!

Не слушая дальше его причитаний, я отправилась снова рыться в своей сумке. Джинсы и свитер нашла, а вот куртка у меня была с плеча Егора, и из обуви только домашние тапки. Но тут появился Алька, неся перед собой те самые белые ботиночки. Чистые и сухие. Словно только из коробки.

– Бытовая магия? – спросила я его, улыбнувшись.

– Она самая! – гордо кивнул он.

– Здорово, но покупки резиновых сапог мне не избежать. Не знаю, что нам предстоит, но есть большая вероятность, что и по пересеченной местности побегать придется. А на каблуках это ох как неудобно.

Так что в белых ботиночках только до ближайшего торгового центра.

– Ох, не связывалась бы ты с этим балохвостом, хозяйка, – пробурчал слуга. – Вот хоть режь меня, а скажу. Такой везде и всюду свою выгоду не упустит и себя сбережет, а вот что тебе выпадет его затеями…

– Алька, перестань. Ты же слышал ту женщину. Ну как тут не попытаться помочь?

– Да в том то и дело, что слышал я все до словечка. А от этого “Он” у меня и вовсе шкура вся дыбом. А ну как это кто с могуществом превеликим, раз девку и после смертушки не отпускает? Что ты с ним сделать сможешь, неученная ничему?

– Зато Данила ученый.

– Ученый и скользкий, что тот вьюн. Вот случись что и ему будет не подюжить того лиходея, думаешь, не кинет он тебя на погибель?

– Обещаю быть внимательной и осторожной.

– Свежо предание…

Уже через пятнадцать минут мы ехали на дорогом черном внедорожнике ведьмака по городским улицам.

– Куда тебя вести прибарахлиться? – поинтересовался он.

– Куда-нибудь, где продают простую, немаркую, непромокаемую и удобную одежду и обувь, – пожала я плечами. – А то вечно все вокруг экипированы как на войну, а я одна как дура в белом.

– Хм… тогда есть предложение одеть тебя в магазине для рыболовов и охотников или вовсе в военторге. Лично я покупаю свое барахло для вылазок именно там. Тебе должен офигенски пойти стиль милитари, василек. Прям представил и вс…вслух сказать захотелось, ага.

Еще через час мы выходили из довольно невзрачного здания, внутри которого действительно оказался целый клондайк всякой не слишком красивой, но потрясающе практичной одежды. И даже не взирая на то, что моих размеров найти не удалось, особенно обуви, но все равно я ощутила себя натурально готовой к любым сюрпризам командос.

– Лара Крофт обрыдалась бы, разок на тебя взглянув, – заявил ведьмак, заценив мой вид.

– От смеха? – уточнила, подергав мешком висевший жилет с кучей карманов. Разгрузкой его вроде продавец нарек.

– Эх, не понимаешь ты еще своего убойного на мужиков воздействия, василечек, но мне так и лучше. Неуверенные в своей привлекательности девушки легче падают в лапы коварных соблазнителей и предаются разврату отчаяннее, чем возомнившие себя неземными красотками, которым все в этой жизни чего-то должны. Хотя и этих уложить…

– Не хочу этого знать! – возмущенно остановила этого адепта идеи всеобщей женской доступности я.