Ведьма из серебряного леса. Книга 2

Глава 10. Академия

Эдвин почти ничего не помнил о годах, которые провел во втором обличие, разве что то, что в последнее время всегда чувствовал меня где-то рядом. Он не знал, ни почему ушел от нас, ни почему вернулся, для него произошедшее оказалось долгим чудесным сном, за время которого он отлично отдохнул и набрался сил. А силы ему понадобились, хотя бы для того, чтобы принять новую обстановку.

Когда узнал в месте, где очнулся, замок родителей, Эдвин потерял дар речи. Он бродил по дворам и коридорам, а зайти в главных зал решился только опершись на руку Томаса. Вместе с братом они обошли весь дворец, а потом долгое время стояли над могилами родителей и говорили о чем-то, пока мы с Рик и Нилсом ждали их в саду.

– Дядя Эдвин немного глупый, да? – спросил ребенок у матери, стараясь говорить тихо, чтобы я не услышала. – Он совсем ничего не знает, ему все нужно рассказывать!

– Дай ему время, он долго спал, – успокоила его Рик.

В ее словах я услышала радостную весть: похоже, их отъезд откладывался.

Празднество в честь приезда королевской четы, которое только утихло, вспыхнуло с новой силой, теперь уже в честь возвращения Эдвина. Пили даже те, кто клялся, что не возьмет в рот ни капли, нас чествовали, словно жениха и невесту, и мы шутили, что наконец-то отпраздновали нашу свадьбу, как надо.

Меня кружило от радости, мир обратился бело-розовым маревом, ничто больше не было важно, ничто не могло расстроить или огорчить, а последние годы жизни вытирались из памяти с пугающей скоростью. Уже казалось, что не было ни пещер, ни осады, ни месяцев в башне, проведенных над книгой, ни одинокой жизни на пустыре: все это кошмар, наваждение, которое закончилось раз и навсегда.

Когда я рассказала Эдвину, как отправилась выручать Умму, он едва душу из меня не вытряс. Он знал тот клан, и ни за что не позволил бы мне отправиться туда одной: именно оттуда вышел человек, который уговорил их с Томасом отца избавиться от близнеца. Вторые близнецы считались сильнейшими колдунами, и бежавший из клана маг многие годы использовал Эдвина, как свой сосуд, так что он знал положении Уммы и остальных намного больше, чем я думала. Эдвину пришлось выучиться этой магии, чтобы одолеть своего тюремщика, вот откуда он владел ей.

Да, я совершила глупость, но я смогла одолеть Салтра, создала «Обличья стихий» и нашла в себе дракона, и, хотя Эдвин никогда не говорил мне этого, я знала, что он мной гордится.

Мы оба покончили со своим прошлым и могли идти дальше без оглядки на старые ошибки. Жизнь в замке Эдвину не нравилась, и после отъезда Томаса он все чаще заговаривал о том, что хочет вернуться в хижину. Однако я чувствовала ответственность за здание и за людей, которых приютила, особенно за молодых магов, которые из кожи вон лезли, чтобы научиться чему-то большему, чем разжигать костер без кремния.

Мы с Томасом уже обсудили, что королевству необходим отряд лесников, мастеров бытовой магии и патрульных. Я пригласила во дворец одного из наших с Эдвином старых знакомых, чтобы он подготовил целителей, и он уже прислал ответ, что обязательно прибудет к середине осени. Тесный кружок из нескольких магов, которые донимали меня вопросами про то, как побыстрее стать драконом, стремительно перерастал в нечто намного большее. Разве я могла бросить свое детище?

К счастью, вопрос с отъездом разрешился сам собой: через месяц после возвращения Эдвина я поняла, что беременна, и это был отличный повод остаться. Хозяйка из меня отвратительная, и в лесу я бы ни за что не справилась с ребенком, так что мужу пришлось уступить мне. Мы условились остаться в замке, хотя бы пока чадо не подрастет.

Дворцовая канитель, вечные уроки, семейное счастье, дни летели, похожие один на другой, и я никогда не была счастливее. В королевстве царил прочный мир, соседи были предельно обходительны.

В середине весны у нас с Эдвином родилось две дочки, мир, только ставший привычным, снова пошатнулся. Мы стали родителями близняшек, Эстер и Кейси, и это изменило всю нашу жизнь.

Теперь мысль о том, чтобы прятаться в хижине, казалась чудовищной, и не потому, что там не будет десятка нянек, готовых подменить нас в родительских заботах. Мы с ужасающей ясностью поняли, что именно от нас зависит, в каком мире вырастут наши крохи, и это, несомненно, должен быть мир намного лучший, чем тот, в котором росли мы сами.

К моменту, когда малышкам исполнилось полтора года, колдунов в замке стало так много, что учить всех скопом больше было нельзя, а помимо меня и Эдвина ими занимались и наши знакомые, которые тоже загорелись идеей направить любопытные умы в нужное русло. «Обличья стихий», бережно хранившиеся в наших с Эдвином головах, стали хрестоматией для наших последователей, и, хотя мы не знали, куда заведет их жизнь и чем им придется заниматься, если они покинут службу у Томаса, мы надеялись, что полученные знания не станут для них клеймом, как когда-то были для нас.

Несколько раз мы с Томасом и Эдвином ездили в Контуару: они осыпали нас щедрыми предложениями, все надеясь выклянчить себе придворных колдунов, но им пришлось выслушать сокрушительный отказ.

На одном из ежегодных собраний с иностранными послами в замке Томаса наше предприятие впервые назвали академией, и это имя прижилось. Будущее, о котором я мечтала для магов в Подлунных землях, неожиданно наступило.

Шли счастливые годы, наше влияние возрастало, в академию приезжали со всех стран, одни ученики сменяли других, некоторые оставались с нами, некоторые уходили, но те, кто заканчивал обучение, неизменно поступали на пятилетнюю службу к Томасу. Таково было наше условие при поступлении – идешь до конца, потом или остаешься преподавать, или отправляешь на службу, в обоих случаях не меньше пяти лет.

Молодой колдун, обретший могущество и выпущенный на волю, склонен искать приключения, которые могут навредить и ему, и окружающим. В армии же наши воспитанники находили желанное применение своим силам, почет и призвание, а вместе с тем военные воспитывали в них честь и достоинство. Мы могли быть спокойны за судьбы своих выпускников, зная, что они не окажутся в ловушке, куда когда-то попалась Умма.

С раннего детства Эстер и Кейси окружала такая суета вокруг колдовства, что у них, наверное, не было иной судьбы, чем выучиться швыряться друг в друга искрами раньше, чем нормально говорить. С годами обе они стали совершенно несносны, и проще было справиться с Эдвином, когда он еще был драконом, чем с этой парочкой. Наше счастье, что вокруг оказался достаточно нянек, иначе мы бы не вынесли тяжелого родительского бремени: все-таки нас с Эдвином природа склеила иначе, чем Рик и Томаса, мы были не способны на строгость и запреты, особенно по отношению к двум очаровательным мордашкам. Дочери, вероятно, были не против нашей мягкотелости. Мы часто уезжали, а они в наше отсутствие развлекались, наводя ужас на тех обитателей замка, которые не были способны дать отпор их фокусам. Неидеальные дети и неидеальные родители, все было честно, так что мы жили в мире и согласии.

В семье Томаса, к сожалению, дела шли хуже. Нилс грезил магией, но Томас был непреклонен. Верховая езда, фехтование, охота, науки, он ковал из сына достойного наследника, старался не оставлять ему ни единой свободной минуты, чтобы его не утянуло в неверную сторону. На какое-то время все вроде бы наладилось, но, когда Нилсу исполнилось двенадцать, Рик родила дочку, чудесную маленькую принцессу, и Томас, для которого девочка стала светом всей жизни, ослабил свой надзор. Чувствовал ли Нилс себя брошенным или в нем взяла верх жажда приключений, но он снова стал сбегать. В основном он прятался в нашей с Эдвином хижине, которая каким-то чудом еще стояла на месте, но иногда пропадал неизвестно куда на целые недели.

Однажды, в особенно мерзкую дождливую ночь, мы с Эдвином, девочками и учениками сидели в большой комнате, где один из них читал вслух легенды южных земель. Огонь, теплые одеяла, чай и приятный баритон Эдварда убаюкивали, так что гром за окном казался далеким, а молнии – лишь отблесками огня в камине. Эстер и Кейси улеглись на мне, я оперлась на плечо Эдвина и была готова задремать, поддавшись уютной атмосфере.

Где-то в глубине замка грохнула дверь, впуская гудящие порывы ветра, и уютную дрему как рукой сняло. Девочки подскочили, сонно хлопая глазами, Эдвард утих, мы с Эдвином переглянулись. Похоже, какому-то путнику сильно не повезло с погодой.

Все слуги уже спали, и мы двинулись встречать бедолагу всей процессией. Какого было наше удивление, когда в пожаловавшем бродяге мы узнали Нилса. Его охотничий костюм был перепачкан, с волос стекали ручьи воды, а глаза затуманились от усталости, он едва стоял на ногах.

– Небо, Нилс! Что с тобой стряслось!?…

Я бросилась к племеннику и стала снимать с него тяжелый плащ, промокший до нитки.

– Все в порядке, – улыбался он, уже переросший меня почти на голову. Нилс забрал у меня тяжелый плащ и отшвырнул в сторону, чтобы обнять меня. – Просто выбрал неудачное время, чтобы заехать в гости.

– Отец знает, что ты здесь? – строго спросил Эдвин, складывая руки на груди.

Племенник отстранился от меня и уже открыл рот, чтобы соврать, но под взглядом Эдвина передумал и лишь покачал головой. Правильное решение.

Близняшки обступили брата, радостно щебеча, и Нилс отвлекся на них, умело скрывшись от дальнейших расспросов, так что объяснения мы получили лишь на следующий день.

С утра парень сменил облачение принца на простую одежду, вымылся и пристроился среди десятков наших учеников. Когда мы с Эдвином спустились к завтраку в общую столовую, он вовсю острил с ровесницами-колдуньями – ему было уже шестнадцать, возраст, когда общество девочек кажется предпочтительнее мужского круга. Пришлось прервать их упоительную беседу и вытащить Нилса за отдельный стол, чтобы поговорить. Ему это не особенно понравилось, но он подчинился.

Ничего нового он нам не сказал. Он снова просил отца отправить его к нам на обучение, тот отказал, и Нилс решил, что уже достаточно вырос для того, чтобы самому принимать такие решения. Теперь он тут, и ни за что не уйдет, разве что Эдвин превратится в дракона и вышвырнет его за стену, – вот его точные слова.

Настойчивость юного принца убедила нас написать Томасу. Дальше так продолжаться не могло, он должен был позволить сыну учиться у нас, иначе рано или поздно Нилс найдет другой способ получить желаемое. Уж лучше он будет под нашим присмотром, чем отправиться за знаниями неизвестно куда и к кому.

Пока мы ждали ответ, беглый принц успел сдружиться с половиной учеников и стать всеобщим любимцем. Эстер и Кейси, польщенные просьбой любимого старшего брата научить его хотя бы пустякам, наперебой выдавали ему все, что успели уяснить к восьми годам, от них не отставали и молодые колдуньи, так что к третьему дню племянник, сияя от гордости, продемонстрировал нам свое первое варево.

Он засыпал нас вопросами, с восторгом слушал про травы и природу, – то, что другие считали невыносимой скукой, Нилс поглощал взахлеб. Серьезность и страсть, с которой он подходил к любой мелочи, предвещали в юноше большой потенциал.

– Он очень похож на меня, – сказал Эдвин как-то раз, когда мы были одни в нашей спальне. Он стоял у окна, и я подошла к нему. – Пугающе похож.

– Уверена, Томас упокоится и разрешит ему остаться с нами, – проговорила я, прижалась щекой к плечу мужа.

– Не знаю, хорошо это будет или плохо, Одри, – он взглянул на меня, его обуревали сомнения. – Я узнаю в Нилсе свою жадность, словно смотрю в зеркало двадцать лет назад. Если пойдет по моему пути, он получит могущество намного раньше, чем будет способен с ним справиться. Возможно, Томас прав, что ограждает его от колдовства.

– Ты верно говоришь, он похож на тебя, – я кивнула, встречая его взгляд. – Но разве ты остановился бы, только потому что тебе так сказали? Окажись на твоем пути верные наставники, все было бы иначе. А у него наставники будут лучшие из лучших, – я улыбнулась, тронув мужа подбородок, и черты Эдвина смягчились. Больше в тот вечер мы не говорили.

Дожди шли не переставая, ответ Томаса задерживался, и Нилс был только счастлив этому промедлению.

За это время в замок пожаловал еще один нежданный гость.

Он заявился днем, во время занятий, и бродил по коридорам, пока я не обнаружили его среди толпы молодых магов. Притихнув, они слушали его хрипловатый голос, который вещал о чудесных свойствах сил, пронизывающих всю живую природу. Я узнала его моментально, несмотря на все прошедшие годы.

– Сирил, – проговорила я, встречая колдуна прохладным взглядом.

Он поднял на меня кошачьи зеленые глаза и криво улыбнулся. Девять лет почти не сказались на его лице, однако волосы поредели и их тронула первая седина, а быстрые и ловкие движения сменились неторопливыми, сдержанными. Сирил держался непринужденно, но я чувствовала обступавший его могильный холод – тот холод, которым были пропитаны пещеры клана вампиров. Он не оставил старое мастерство.

– Здравствуй, Одри, – он встретил меня обезоруживающей улыбкой. – Извини, не удержался и примерил на себя роль учителя: ничто так не развязывает язык, как десятки открытых для знаний умов и блестящих азартом молодых глаз! Ты создала чудесное место.

– Рада, что тебе здесь понравилось, – я жестом велела ученикам оставить нас, и они послушно вышли вон, прикрыв дверь. – Зачем ты тут?

– В последние годы я много путешествовал, – Сирил поднялся, не сводя с меня хитрого взгляда. – Куда бы ни пошел, везде встречал слухи о чудесной академии, вот мне и захотелось взглянуть на все своими глазами.

– Ты немного староват для школяра, – заметила я.

– Разве не могло меня привести сюда простое любопытство? – он обиженно вскинул брови, улыбаясь. – Или, например, желание повидать старую знакомую? Осмелюсь сказать, ты стала еще красивее с нашей последней встречи. Менторство тебе к лицу, ты всегда была такой правильной… Ну же, Одри, мы прошли через огонь и воду! Где твое радушие?

Он подошел ко мне, чтобы обнять, и в этот момент в комнату вошел Эдвин. Сирила его появление не смутило, он сжимал мои плечи, положив одну руку на талию, и отступила только когда я его слегка оттолкнула.

– О, великий Эдвин-Дракон! – протягивая Эдвину руку, он улыбался во все зубы. – Меня зовут Сирил, а до громкого прозвища я еще не дорос. Много наслышан, для меня большая честь познакомиться! Не каждому дано вернуться из страны мертвых.

– Но каждый рано или поздно туда отправится, – холодно произнес колдун, смиряя Сирила предостерегающим взглядом. От него не укрылась окутывающая мага аура, ее душок было не скрыть ни лестью, ни доброжелательной улыбкой.

Для тех кто не брезговал питаться чужой магией или даже жизнью, – для таких как Сирил, – академия была что курятник для лисицы, и каждый из нас троих понимал это.

– Да, но я, например, предпочитаю отправиться в землицу немного попозже, – он взглянул на Эдвина почти ласково. – Нет ничего дурного в том, чтобы продлить суетную жизнь на год-другой, ведь мир так удивителен, столько тайн еще не разгадано!… Но не думайте, я пришел сюда, как гость, и собираюсь чтить любые правила, которые приняты в этом святилище знаний.

В подтверждение своих слов он поднял правую руку, приложив левую к сердцу, словно произносил клятву.

– Позвольте мне остаться ненадолго, я страшно вымотался с дороги, и уеду, как только передохну, – он перевел взгляд с Эдвина на меня. – О, чуть не забыл!… Я ведь не с пустыми руками.

Он сунул руку в подкладку свой длинный кожаный плащ и достал оттуда бережно свернутый шелковый платок.

– Наверное, я и приехал лишь потому, что отыскал эту безделицу на одном из восточных рынков. Как увидел ее, сразу вспомнил о тебе, и решил, почему бы нет?…

Ловким жестом он развернул платок, из него выскользнул медальон с лабрадором. Украшение повисло в руках мага на шнурке, покачиваясь перед моим лицом. Я ахнула и прикрыла рот рукой: это был тот самый камень, который я нашла в детстве и берегла, пока не пришлось продать его за телегу, чтобы довезти магов из клана до замка. Можно было только догадываться, какой путь он проделал, прежде чем вернуться ко мне таким странным образом.

Я приняла подарок, бережно поглаживая шероховатую поверхность. Вот мы и встретились снова… Удивительно, такая безделица, но глядя на нее я видела весь путь, который прошла. Во всем мире для меня не было вещицы ценнее, чем это невзрачное украшение.

– Спасибо, – проговорила я.

– Не стоит благодарностей, – Сирил услужливо помог мне надеть кулон, встав сзади и придержав мои волосы. – В каком-то смысле я вернул тебе должок, ведь тот год, что мы провели вместе, изменил мою жизнь. Определенно, к лучшему.

– Расскажешь об этом вечером, когда кончатся занятия, – предложила я, отходя от Сирила и вставая рядом с мужем. – Можешь остаться в замке на некоторое время и ходить, где захочется. Однако обучение оставь нам и другим наставникам. Здесь мы учим другому, и твое мастерство противоречит нашим устоям.

– Ни словечка больше не скажу вашим пташкам, – Сирил расплылся в довольной улыбке, сделав жест, будто закрывает рот на замок. – Что ж, не стану и дальше отвлекать вас от хлопот, пойду поищу, где здесь стряпают, пока вы просвещаете молодые голову.

С этими словами он откланялся, оставив нас в неловкой тишине.

– Год, который вы провели вместе? – Эдвин покосился на меня с осуждением. – Кто этот человек и откуда ты его знаешь?

Я коротко рассказала ему, что связывало нас с Сирилом, стараясь умолчать о том, как именно мы разошлись. Но соврать Эдвину не могла даже я: он чувствовал такие вещи со змеиной чуткостью.

– Пустить его сюда было ошибкой, притащи он хоть десять безделушек, – сказал он в конце концов. – Мы не знаем его намерений.

– Он не так глуп, чтобы соваться в наш дом с дурными мыслями, здесь две сотни магов, – я покачала головой. – Вполне возможно, что Сирил в самом деле приехал из любопытства.

– Для таких, как он, не существует любопытства и желания «повидаться», – отрезал Эдвин, глядя на меня, как на одну из своих провинившихся учениц. – Раз ты разрешила ему остаться, я не стану догонять его и выводить прочь. Но я буду за ним следить.

Я встретила его суровый взгляд улыбкой.

– Он один против пары сотен, мало кому в таком положении придет в голову лезть на рожон. Не ревнуй слишком сильно, и все пройдет хорошо, он уедет через пару дней!

– Я не ревную.

– Ну конечно… я знаю этот взгляд! Небо, нам словно снова по двадцать, и я только что посмеялась над шуткой Томаса! У тебя из носа едва дым не идет.

Чмокнув Эдвина в щеку, я отправилась к своей группе, посмеиваясь.

До вечера мы ничего не слышали о Сириле, а после ужина неожиданно обнаружили его в одной из гостиных в обществе Нилса. Они задушевно болтали, и лицо юноши сияла от восторга, он то и дело кивал, ловя каждое слово мага.

– О, а вот и дядя с тетей! – он обернулся к нам, улыбаясь. – Как здорово, что Сирил вернулся, правда? Я помню, как было весело с тобой во дворце. Жаль, что ты решил оставить место придворного мага.

– Ты никогда не узнаешь, что таит в себе мир, сидя в четырех стенах, – заявил Сирил, блистая задорной улыбкой. – Я бы так и торчал в подземелье, если бы не встретил Одри, а теперь повидал весь свет, все его стороны во всем их многообразии! И я, – говорю это не без гордости, – многому научился. Уверен, кое-что удивит даже известную на весь мир чету драконов, – он подмигнул нам.

– Как же я тебе завидую! – мечтательно вздохнул Нилс, перекатываясь на другую сторону кресла.

– Не стоит, – произнес Эдвин. Он был мрачнее грозовой тучи, и не спускал с Сирила тяжелого взгляда, хотя тот как будто бы и не замечал этого.

Мы прошли в комнату и устроились на диване возле Нилса.

– Это еще почему же не стоит мне завидовать? – Сирил игриво вскинул брови. – Не всем дано встретить любовь и обрести семью, для кого-то странствия – лучшая доля.

– Дядя имеет ввиду, что это не для меня, – объяснил Нилс, поморщив нос. – Я принц и должен провести достойную благочестивую жизнь на троне, а путешествия – удел счастливых сироток с большими мечтами.

– Я говорил не об этом, – заметил Эдвин. Его низкий голос в противовес богатой и цветистой речи Сирил звучал размеренно и монотонно, наполняя комнату предостерегающим гулом. – Есть множество способов обращаться с полученными значениями, но в конечном счете к могуществу ведут лишь два пути: достойный и быстрый. Некоторые выбирают последний, имея небольшие представления о том, к чему ведет этот выбор.

– О, так мило с твоей стороны волноваться о моей душе! – Сирил широко раскрыл глаза и польщенно потянулся рукой к сердцу. Он открыто дразнил Эдвина, но пока умело обходил опасные границы. – Не переживай, моя душенька сыта, здорова и отлично себя чувствует. Могу представить, что вы вообразили обо мне в своем благонравии, но могу уверить, что ничем аморальным я не занимаюсь с тех пор, как покинул клан.

– И чем же ты тогда занимаешься? – спросила я, уводя разговор в более мирное русло. – Расскажи уже, откуда ты к нам пожаловал!

Сирил охотно подхватил мою идею и остаток вечера мы провели, слушая его рассказы о путешествиях. За восемь лет он успел добраться до каждой известной страны, и про каждую мог говорить бесконечно, так что скоро к нам в комнатку набилось еще слушателей и пришлось переместиться в главную залу. Это подзадорило колдуна, обожавшего внимание, и он не упустил шанса устроить настоящее представление с фигурами из света, волшебной музыкой и будоражащими душу сражениями.

– Ему бы в уличные шуты с таким талантом, – ворчал Эдвин, когда зрители встретили фантом очередного дикого чудища восторженными возгласами.

– Дядя, не будь занудой! – весело попросил его сидящий рядом Нилс, и от этого замечания Эдвин нахохлился, как недовольный филин.

Что ж, он мог ворчать сколько угодно, но в таланте привлекать внимание Сирилу не откажешь: на следующий день все только и говорили, что о его рассказах. Те, кто удачей судьбы попали на ночные посиделки, болтали на перебой, а несчастные, которые легли спать слишком рано, слушали их с нескрываемой завистью. В конце концов кто-то уговорил Сирила повторить свое выступление для тех, кто не слышал, и он великодушно согласился. Спектакль был назначен на вечер.

Накануне второй ночи историй я отдыхала в саду, и тут из-за кустов ко мне выбежала расстроенная Кейси. Она с ходу принялась канючить.

– Мааам, мааам!… Папа не разрешает идти слушать сказки! Почему остальным можно, а нам нельзя, мам? Ну, пожааалуйста!

Голубые глазенки под пышными черными ресницами смотрели на меня так жалобно, что я могла только растрогаться и пообещать, что поговорю с папой, который наверняка ничего им не запрещал, они просто не так поняли.

– Нет, он точно запретил! – наябедничала Кейси. – Эстер все равно пойдет, она хочет смотреть из окна снаружи! А я пришла к тебе, ты же нам разрешишь, правда? Ты не будешь строгой, как дядя Томас? Он все время Нилсу все запрещает.

Маленькая чертовка, в отличие от своенравной сестры, была прирожденным манипулятором и прекрасно знала, что и кому нужно сказать, чтобы добиться желаемого. Мало того, что она вынудила меня разрешить им идти смотреть на Сирила, она заставила меня прямо при ней отправиться к Эдвину, чтобы им с сестрой точно не влетело.

– А то ты потом точно забудешь! Тебя постоянно отвлекают!… Давай, иди! – он затолкала меня в кабинет Эдвина, а сама спряталась в коридоре, чтобы подслушать.

Бросив на дочку самый сердитый взгляд, на который была способна, я вздохнула и зашла внутрь.

– Эдвин, ты не занят?…

Однако заглянув внутрь, я с удивлением обнаружила, что у нас еще гости. В кабинете стоял Томас, его величество собственной персоной, в светлом охотничьем костюме. Когда я зашла, они с братом замолчали и уставились на меня так, будто я нарушила священное таинство.

– Томас!

Не обращая внимания на их сдержанное молчание, я поспешила обнять его.

– Хорошо, что ты приехал, – произнесла я, улыбаясь. – Наверное, лучше нам поговорить обо всем так, а не через письма.

– Говорить не о чем, – отрезал Эдвин. Я удивленно обернулась к мужу, но за него мне ответил брат.

– Я приехал, чтобы забрать Нилса домой, – сказал он. – Мы возвращаемся.

– Нет!

Я отступила от него, не веря своим ушам.

– Это неправильно, ты не должен так поступать!

– Одри, – он предостерегающе поднял руку. – Это решено.

– Нет, я не стану молчать, как раньше! – я упрямо сжала кулаки. Похоже, эти двое не понимают, что происходит, и, если я не смогу убедить их сейчас, быть беде! – Томас, неужели ты не видишь, что ты делаешь? Мальчик грезит колдовством, ты не можешь лишить его этого! Нельзя просто запретить такое сильное желание!

– Всего лишь прихоть юности, он бунтует, но это не значит, что я должен потакать ему, – упрямо проговорил Томас, хмурясь. – К тому же эта прихоть не доведет его до добра

Я прекрасно знала этот упертый взгляд, но сдаваться не собиралась – не на теперь.

– До добра не доведет, если он снова сбежит, и на этот раз неизвестно куда и к кому! Такие мечты нельзя оставить, поверь мне: я была на его месте!

– Ты права, ты была на его месте, – жестко проговорил Томас. – Но я не допущу, чтобы он оказался на твоем.

От этих слов меня обдало холодом. Впервые с тех пор, как мы познакомились, он позволил себе так говорить со мной. Ни для меня, ни для Эдвина не было секретом, что Томас, несмотря на свою преданность, боится того, чем мы занимаемся, считает магию противоестественной, а нас пропащими чудаками. То, что королевство и благополучие его собственной семьи держится именно на силе наших колдунов, было для него особенной болью, с которой ему почти всю жизнь приходилось мириться. Теперь, когда в ту же степь понесло его единственного сына, Томас готов биться до крови, лишь бы не допустить для Нился той судьбы, какая была у него, меня и Эдвина. В чем-то я могла его, однако не собиралась допустить, чтобы он искалечил юношу своими страхами.

– И он не окажется, – повторила я то, что говорила Эдвину почти три недели назад. – Томас, мир изменился, мы сами его изменили, и того, что случилось со мной, больше не повторится. Нилса не станут бояться за его способности, если он обучится тому, чего хочет. Подумай, когда он займет твое место и командование над отрядами колдунов перейдет ему, он сможет справиться с этой ответственностью без нашей помощи. А если нет, то что будет с королевством? Новая война? Ты не хуже меня знаешь, за счет чего Подлунные земли еще не растащили на куски.

– Чтобы управлять колдунами магия не нужна, – заговорил Эдвин, вставая рядом с братом. – В остальном мы будем помогать, а позже нас заменят другие. Я уже говорил и скажу еще раз: Нилс не готов учиться.

– А кто готов!?

Голос у двери заставил нас обернуться. Нилс стоял там, а позади него пряталась перепуганная Кейси… глупышка наверняка услышала о Томасе и привела Нилса, чтобы он поздоровался с отцом.

– Твои дочери поджигают все подряд с пяти лет, сейчас им по восемь и Эстер может убить взрослого человека взмахом руки! Они, значит, готовы, а я не достоин!? – закричал он в ярости, шагая навстречу Эдвину. – Чем я хуже них!? Мы делим одно лицо на троих, мы одной крови, и чем же мы отличаемся!? Я при рождении получил титул, хотя и не просил о нем, – вот в чем наше единственное отличие!

– Это не так, – проговорил колдун, встречая вспышку принца холодным спокойствием.

– Тогда скажи мне вот что, Эдвин, – продолжил Нилс, его глаза горели предвкушением будущего торжества, он собирался выложить, как он считал, свой главный козырь в этом споре. – Если бы я был твоим сыном, ты бы тоже отказался учить меня?

– Да.

Ответ Эдвина поразил Нилса, так что он не сразу понял, что услышал. Он широко раскрыл глаза и взглянул на колдуна так, будто видел его впервые. Возможно, он ждал смущенного взгляда или оправданий, но отнюдь не приговора.

– Нилс, послушай меня, – увидев, к какой реакции привел его ответ, Эдвин смягчился и сделал шаг навстречу племяннику. – Ты не Кейси и Эстер. Они и в двадцать лет будут жалить друг друга молниями ради смеха, даже не помышляя о чем-то большем, а ты пойдешь до конца, такова твоя суть. Ты такой же как я, но я уже прошел этот путь и знаю, что лучше бы никогда не открыл ни одной книги, чем причинил людям столько несчастья.

Но Нилс лишь покачал головой, кривя рот.

– Ты дважды спасал королевство, если бы не ты, где бы мы все были? Не говори мне, что ты жалеешь об этом! – он обвел взглядом своды комнаты, говоря об академии. – Что жалеешь о ней! – тронул за плечо прижимающуюся к нему Кейси. – Просто признай, что ты до сих пор боишься моего отца из-за чувства вины и не хочешь ему перечить!

Его слова так удивили Эдвина, что он улыбнулся этому нелепому предположению, но Нилс истолковал его улыбку по-своему. Он развернулся и выскочил в коридор.

– Я пойду за ним!

Я сделала шаг к двери, но Томас остановил меня, удержав за локоть.

– Не стоит, – проговорил он, его голос звучал чуть мягче, чем раньше. – Он уже не ребенок, и сам справится с собой.

– Нет, не справится! – я высвободила руку, встретив его взгляд осуждением. – После такого точно не справится.

Однако догнать Нилса я так и не успела, в коридоре ко мне бросилась заплаканная Кейси, она уткнулась лицом мне в живот, испуганно хныча.

– Мамочка, почему все кричат? Почему дядя Томас такой злой, почему Нилс ушел?…

– Все образуется, звездочка, не переживай так… не плачь.

Я обняла дочку и погладила ее по темной голове, успокаивая.

– Родная, мне нужно идти к Нилсу, ты отпустишь меня к нему?

Она помотала головой, только сильнее прижимаясь ко мне.

Пришлось позвать на помощь мужа. Когда они с Томасом вышли в коридор, оба совершенно одинаково изменились в лице, увидев заплаканную девочку. Эдвин опустился перед ней на колени и раскрыл объятия, виновато смотря на напуганную дочку, Томас встал позади, неловко переминаясь с ноги на ногу.

Глядя на этих двоих, я лишь покачала головой. Столько лет прошло, а оба совершенно не изменились: видят маленькую расстроенную девочку, и готовы на все на свете. На принцев, у которых душа рвется на части, их участия почему-то не хватает. Возможно, потому что потерянные принцы – это мое поприще.

– Иди к папе, я скоро вернусь.

Почуяв в отце с дядюшкой куда более податливый материал для жалоб, Кейси устремилась к ним, надувая губки побольше.

К счастью, Нилс не успел снова сбежать. Я отыскала его в его комнате, но он заперся и не стал меня впускать, как я ни просила.

– Прости, Одри, – проговорил он из-за закрытой двери. – Я знаю, ты единственная из всех на моей стороне, спасибо тебе за это. Но ты мне ничем не поможешь. Отец сказал свое слово.

Я сжала кулаки от досады, но от двери не ушла.

Меня переполняли эмоции, я как никто понимала чувства Нилса и хотела помочь ему найти выход. Я решила рассказать ему, что мой отец тоже запрещал мне колдовство, что он хотел, чтобы я вышла замуж за Томаса, потому что боялся за меня. Судя по всему, это было для Нилса открытием, потому что после этого признания он перестал просить меня уйти и слушал внимательно.

Я хотела объяснить ему, что нельзя сдаваться, если сердце велит одно, а обстоятельства и долг другое. Нужно лишь дождаться верного времени, – в его случае вырасти и набраться жизненного опыта, – чтобы достичь мечты. Что иногда родительские опасения не безосновательны.

Наверное, я просидела возле двери час или два, пытаясь связать свою жизнь в слова, но говорить о своих ошибках и неправильных решениях оказалось намного тяжелее, чем читать заученные лекции. Я путалась и сбивалась, что совсем не подобает уважаемому ректору, но Нилс, кажется, все же уловил суть.

– Спасибо, что рассказала мне о вашем прошлом, – проговорил он, когда слов у меня больше не осталось. – Теперь я, наконец-то, понял, в чем дело. Почему отец запрещает мне…

Я опустила голову, облегченно выдохнув.

– Увидимся вечером в зале, когда Сирил снова будет показывать фокусы.

– Хорошо, Нилс.

После такого тяжелого разговора мне нужно было успокоиться, я отправилась прямиком за сены замка, до ближайшей рощи. Там я бродила среди деревьев, слушала ветер в травах и наблюдала за животными, восстанавливая утерянное равновесие.

Мне постоянно приходилось судить ссорящихся учеников или слуг, и я порядком отвыкла от того, что ссориться могут внутри семьи, да еще с таким размахом.

Отношения между Томасом и Нилсом рушились на глазах, Эдвин своими страхами только подливал масла в огонь… я молила небо, чтобы оно даровало этим двоим благоразумие, и они перестали ломать юношу.

В замок я вернулась только когда стемнело, судя по затихшим коридорам, все уже собирались в главной зале, чтобы посмотреть представление. Я поспешила туда.

Нилс к моему облегчению был там. Он выбрал место позади всех, в другом конце залы от отца, но хотя бы оставался тут, с нами, а не пустился в очередные бега.

Сирил о чем-то болтал с молодыми магами, дожидаясь, когда соберется побольше народу. Я проскользнула внутрь спонтанного амфитеатра из стульев, кресел, табуреток и подушек, и заняла место возле Эдвина.

– Как они? – тихо спросила я.

– Не разговаривают друг с другом, – муж пожал плечами. Он неотрывно смотрел на Сирила, и это вызвало у меня еще большую досаду: неужели мало ему было скандалов сегодня, и он собирался снова сцепиться с ним?

– Оставь его в покое, он не опасен, – проговорила я, понизив голос. – Ты ведешь себя нелепо!

Но Эдвин меня не услышал, его взгляд обратился к дверям, из-за которых донеслись нервные перешептывания.

– Пойдем, Эстер, мама разрешила!…

– Нет, я лучше у окна, так нас точно не заметят…

– Тшшш, а то нас услышат!… Просто зайдем и все, как будто так и надо.

Но их уже слышали. Все присутствующие утихли, кто-то посмеивался, и когда маленькие заговорщицы вошли внутрь, намереваясь проскользнуть незамеченными, все глаза были обращены на них.

– О, какие чудесные гостьи! – при виде их Сирил расплылся в улыбке, его лицо преобразилось, а глаза раскрылись шире. – Ваши? – он обернулся к нам с Эдвином, сверкая зелеными глазами. – Я сразу узнал по лицам: совершенно одинаковые с Нилсом в их возрасте.

– Эстер, Кейси, – я протянула им руки, и девочки уселись у моих ног, стараясь не смотреть в сторону нахмурившегося отца.

– Близняшки… – продолжил Сирил, внимательно рассматривая девочек. Он всматривался в них долго и пристально. – Как ты и твой брат, верно? – взглянул на Эдвина, потом на Томаса, сидящего двумя рядами дальше. – В близнецах заключена огромная сила, это необычные, выдающиеся люди. Особенно второй, – снова на Эдвина, – которого считают лишь копией настоящего человека. Если ты родился тенью, твоя душа много ближе к истокам мироздания, и может служить своего рода усилителем для тех, кто знает пути… Кейси, верно? – его взгляд замер на девочке. – Кто из вас двоих сильнее в магии, ты или твоя сестра?

– Эстер, – тихо произнесла малышка, непривыкшая бояться незнакомцев. Более чуткая и опасливая Эстер сжала ее руку, призывая молчать.

– Довольно!

Эдвин поднялся со своего места и двинулся к Сирилу, тот тоже встал, но не убрал с лица улыбки.

– Не горячись, я не сказал ничего такого, – он миролюбиво поднял руки, но его острый взгляд говорил отнюдь не о добрых намерениях. Я прижала девочек к себе, внимательно наблюдая за происходящим. – Отрицая эту сторону искусства, вы противоречите самим себе, самому этому месту! Кто вы такие, чтобы решать, какая из сил достойна существовать, а какая нет, если все они есть и равны вне зависимости от ваших страхов перед ними!? Кем вы себя возомнили!?

– Замолчи и убирайся отсюда, – процедил Эдвин, вставая напротив него. – Сейчас же.

– А если нет? – Сирил вдруг ухмыльнулся. – Ты хотя бы рассказал дочке, что ей доступно, чего она может достичь?… Ты учишь ее как следует, или, может, пользуешься ее силой сам?… Уверен, ты не забыл, как это де!…

Эдвин сделал жест рукой и тело Сирила растворилось в пространстве. Эстер вскрикнула: она подумала, что отец убил гостя, так же решили и остальные, но я поспешила их успокоить. Тело Сирила оказалось лишь иллюзией, настолько искусной, что даже мы с Эдвином не смогли распознать фантом.

Все в зале затихли, ожидая, что будет дальше.

Эдвин наклонил голову и сложил руки в треугольный жест у груди: он искал настоящего колдуна. И тут из пространства вокруг снова раздался насмешливый голос.

– Вот так сюрприз, Эдвин-Дракон, а? Что, не можешь найти меня? Приятно знать, что мне удалось провести величайшего в мире мага! Хотя такой уж ты величайший? Не пора ли пересмотреть кандидатуру на этот почетный титул? Признаюсь, у меня было большое искушение показать им всем, чего ты на самом деле стоишь, но в замке бой вышел бы не таким честным. К тому же я пришел не за этим. Будь добр, побереги свою чудесную дочурку: не хочу, чтобы кто-то еще прознал о ней прежде, чем она станет моей.

При этих словах глаза Эдвина широко раскрылись, он прерывал концентрацию.

Девочки прижались ко мне, и я обняла их за плечи, но в этот миг я, Эдвин и все, кто присутствовал в комнате, почувствовали нависшую над нашей семьей угрозу.

С самого рождения Эстер мы знали о ее способностях – о них становилось известно любому, кто обладал нужными знаниями, стоило только взглянуть на девочку. Как и Эдвин в прошлом, она могла бы стать бесценной кормушкой одного из вампиров, но до сих пор подобные личности благоразумно обходили наши владения стороной.

Я могла клясть себя сколько угодно: годы мирной жизни в окружении друзей затуманили мне глаза. У Сирила были причины заявиться сюда после стольких лет, воняя падалью, и желания проведать старых знакомых среди этих причин не было – колдун пришел в академию в поисках пропитания и обнаружил нашу Эстер. Эдвин был прав с самого начала.

Все эти мысли промелькнули быстро, и когда я взглянула на мужа, решение было уже принято.

Сирил не попытался выкрасть нашу дочь, он прилюдно бросил нам вызов, и это делало ситуацию еще опаснее. Отпустим его, и потом к нам на порог придут другие.

– Мы должны отправиться следом, – сказала я. – Немедленно.

– Нет, – вдруг ответил Эдвин. – Ты останешься и будешь защищать замок. Я иду один.

Я собралась возразить, но он жестом остановил меня: я уже пошла против его слов дважды, так что теперь мы будем действовать так, как решил он. Не имея права возражать, я отпустила его следом за Сирилом, а сама занялась защитой замка вместе со старшими преподавателями.

Мы проверили комнату колдуна, в ней было пусто, будто он даже не заходил туда. Других следов в замке он тоже не оставил, девочки клялись, что до этого вечера не встречали его даже в коридорах, что не получали никаких подарков от незнакомцев или вроде того. Медальон, который Сирил вручил мне, не хранил на себе никаких следов магии, но из предосторожности я сняла его и убрала в шкатулку, предназначенную для того, чтобы сдерживать наиболее сильные амулеты.

Ночь я провела в спальне девочек, так и не сумев заснуть от тревоги. Переживать было глупо: мы в своем доме в окружении надежных друзей, многие из них не имеют себе равных в этом мире. И все же меня не покидала мысль, что Сирил не стал бы рисковать своей вечной жизнью, если бы не был уверен, что выходка сойдет ему с рук. Я не знала, не могла даже представить, на что он рассчитывал, но была уверена, что у него в рукавах имелись свои козыри. Мне оставалось только верить в силы Эдвина.