Ведьма

Глава 4

В деревне Дану уже узнавали – кланялись, начиная издалека, но разговаривать опасались. Возможно, причиной тому были суеверия – язычников в этих местах не привечали, а может, виной тому был огромный нож на поясе обрядницы, с которым она никогда не расставалась.

Единственным, кто не боялся Даны, был четырехлетний Иван, который быстро пошел на поправку после ее лекарств. Семья ребенка не знала, чем отблагодарить девушку – старший Иван совал ей деньги, но Дана перенаправила его к настоятельнице монастыря со словами – что матушка Марфа скажет, пусть тот и сделает. Теперь сестры были обеспечены дровами как минимум до середины зимы.

Пока, хвала небесам, ни в монастыре, ни в деревне никто не болел, и Дана могла заняться сбором трав.

Но кое-что, всё-таки, следовало еще предпринять. Поэтому она поговорила с матушкой, и та съездила навестить в ближайший город настоятеля храма, которого знала уже много лет. А еще через несколько дней к игуменье приехал посетитель от протоиерея Александра и передал вырученные за золото деньги – пятьдесят тысяч рублей.

Кое-что Дана потратила на одежду – впереди была зима, и стоило позаботиться о том, чтобы не замерзнуть в снегу. Раньше она снег никогда не видела, знала, что где-то в Империи на высоких горных пиках снег этот был, но представить себе, что это такое, получалось плохо. Ее это, безусловно, волновало, поскольку окружающие предполагали, что она хорошо знакома с условиями жизни в этой местности. Оставалось надеяться, что снег не так страшен, как, например, Кнут Могила с его магией. Если она Кнута не испугалась, то и снег переживет.

Дана вставала очень рано, как и все в монастыре, и еще затемно выходила в лес, бродила по холмам, лугам, вдоль берегов ручьев – повсюду выискивая травы, кору, коренья, листья, плоды и цветы. Возвращалась тоже уже затемно, иногда за день успевая сделать две – три ходки, вечно нагруженная доверху растениями. Рядом всегда бежал верный Край, охраняя свою хозяйку. Так продолжалось недели две. Лето закончилось, и в свои права вступала золотая осень. Дана торопилась – до сезона дождей оставалось совсем немного, а потом, как ей сказали, наступит длинная зима. И эту зиму ей надо будет как-то пережить…

Она еле дотащилась до лестницы с целой связкой страшного на вид лишайника и собиралась уже забираться на чердак жилой части монастыря, где хранилось собранное ей богатство, как в дверях появилась одна из молодых послушниц – сестра Вера – и позвала Дану к игуменье.

– А что за срочность такая? – удивилась Дана, пытаясь снять с тебя слои паутины и вытряхнуть сухие листья из волос.

– Матушка сказала – срочно! Как только придет! – передала слова игуменьи сестра Вера. – Иди уже!

Связка лишайника выглядела так заманчиво и многообещающе, что Дане с трудом удалось с ней расстаться. Аккуратно сложив свое богатство в углу у лестницы – как бы сестры не выкинули сгоряча! – Дана, потеряв надежду привести себя в порядок, помчалась к матери Марфе.

– Звали, матушка? – заглянула в кабинет настоятельницы девушка.

И застыла. На стуле перед игуменьей сидел… Колдун. Тот самый Петрович, который чуть не испустил дух в трапезной монастыря, когда случилась авария. Дана не испугалась, просто вид гостя напомнил ей тот день, когда она потеряла все в своей жизни.

Видимо, она сильно побледнела, потому что гость вместо приветствия произнес:

– Не бойся меня!

Дана бросила взгляд в сторону от стола – два бугая, Леха и какой-то еще новый – сидели на шатких монастырских стульчиках неподалеку от своего патрона и бдительно следили, чтобы с ним ничего не произошло.

«Как будто мать Марфа может что-то ему сделать, – презрительно усмехнулась про себя Дана, – устроили тут представление, тоже мне, охранники! Лучше бы в коридоре ждали, у дверей, и то пользы было бы больше».

– А я и не боюсь, – взяв себя в руки после нахлынувших на нее эмоций, спокойно ответила Дана. – Чего мне тебя бояться?

– А ты смелая! – оценил ее ответ Колдун.

– Не жалуюсь.

В кабинете возникла пауза. Игуменья не пыталась «склеить» разговор, лишь с любопытством поглядывала на гостей и свою воспитанницу. Видимо, она считала, что время для активных действий еще не наступило. Колдун (в миру – Александр Петрович) тоже с любопытством смотрел на Дану, и ничего не говорил.

«Я зверушка, что ли, диковинная? – в душе у девушки заворочался гнев. – Долго он так на меня собирается глазеть?»

– Присядь, девочка, – игуменья вдруг показала Дане на свободный стул рядом с собой. – Александр Петрович приехал поблагодарить тебя. И я взяла на себя смелость – думаю, что ты со мной согласишься – попросить, чтобы он оформил тебе паспорт. Надо будет только в поселковый совет съездить, сделать тебе фотографию – остальное он возьмет на себя.

– Хорошо, – на всякий случай сказала Дана. Наличие или отсутствие паспорта ее никак не беспокоило, зато это явно радовало матушку Марфу, а ради нее Дана была готова съездить в поселковый совет.

– Я знала, что ты правильно меня поймешь, – улыбнулась игуменья. – Я схожу к сестрам и велю сделать нам чай.

Игуменья вышла, и Дана осталась один на один, если не считать двух болванчиков у стены, с посетителем.

– Почему тебя зовут Колдуном? – глядя на мужика, вдруг спросила она.

– Заслужил, – усмехнулся тот. – Меня в этих местах хорошо знают. Я тут дело большое имею, но ты, конечно, об этом ничего не слышала, я понимаю. Мне принадлежит несколько золотых рудников здесь – чтобы ты понимала.

На Дану это произвело впечатления – ноль. Да хоть все золотые рудники на свете – ей-то до этого что?

– И что – тяжелая работа? – поинтересовалась она.

– Да как тебе сказать, – удивился Колдун, – не жалуюсь. Но забот хватает. А ты, смотрю, тут, при монастыре живешь?

– Так мне больше негде, мой дом сгорел. Я теперь с сестрами. Ты что хотел-то?

– Да тебя увидеть.

– Ну что? Посмотрел? А то мне пора, темно скоро будет, мне надо печь протопить.

– Я вот что – поблагодарить я тебя приехал. Разве не помнишь – я же обещал, что найду тебя.

– Мало ли, кто чего в беспамятстве обещает, – пожала Дана плечами, – ну, раз так – благодари. Чего время тянуть?

– Ишь ты, гордая ты девица, однако!

– Себе цену знаю, – спокойно ответила Дана. – Ты делай, за чем пришел, а то пойду я, у меня еще собака не кормлена.

– Хорошо, – усмехнулся Колдун. – Вижу, девушка ты, прямо скажем, небогатая. А я – человек не жадный. Подумай, чего ты хочешь?

– Купи мне самострел, – не моргнув глазом, проговорила Дана.

Думать даже не пришлось – самострел был ее самым заветным желанием.

– Чего?!

Мужики у стены даже привстали в удивлении, не менее пораженным выглядел и Колдун.

– Зачем тебе… самострел? Ты в кого из него стрелять собираешься?

– Охотиться буду. В монастыре почти никогда мяса нет, а у меня собака большая. Ей мясо нужно. Купишь?

– Ну… самострела у меня нет, – покачал головой Колдун, – но арбалет я тебе могу достать. Думаю, это то, что ты называешь самострелом. Мяса твоей собаке – это вообще не вопрос, обеспечим… А еще что?

– А остальное у матери Марфы спросите – что она попросит, то и сделайте, – уже привычно сказала Дана, – так я пойду?

– А деньги тебе не нужны? – мужик внимательно посмотрел на девушку.

– Нет, у меня есть деньги, – не моргнув глазом ответила та.

– Откуда ты их взяла? Уж не за это ли получила?

И он аккуратным движением выложил на стол одну из её золотых монет.

– А тебе-то что? Я же ее не украла, а хоть бы и украла – ты того не знаешь. Не твое дело.

– Ошибаешься, девочка, все, что касается золота в этих местах, это мое дело. Особенно, золота такой высокой пробы.

– Ну, раз тебе оно так важно, так и бери себе. Хотя, впрочем, ты уже это, кажется, сделал, – усмехнулась Дана. – У меня больше нет, можешь не беспокоиться. И зря ты сюда охранителей притащил – меня ими не испугать.

Колдун внимательно посмотрел на девчонку перед собой – смелая, острая на язык, уверенная в себе. Огонь-девка! Оно и ясно – всю жизнь в тайге прожила, людей никогда не видела.

– Ты читать-то хоть умеешь?

«Знал бы ты, что я еще умею, не ухмылялся бы тут передо мной», – с горечью подумала Дана.

– Нет, но я и без чтения знала, как тебя с того света вытащить. Так что, если почитать – это не ко мне, извини, я по другой части. Надеюсь, тебе мои услуги больше не понадобятся.

– Так ты от любой болезни вылечить можешь?

– Нет, не от любой. Кровь остановить могу, боль убрать – не навсегда, на время, внутренние болезни, жар, воспаление. Раны глубокие и переломы – не в моей власти, смертные болезни – тоже. Все, что растения лечат, то и я могу.

– А ты, что же, травница?

– Нет, я – ведьма. Ведаю, когда и что с человеком сделать надо, чтобы легче ему стало…