Ведун

Глава 4

Близится утро, а спать не хочется. Я сижу на пне у небольшого костра и планирую свою будущую жизнь. Над головой шумят кроны деревьев, а с Одры прилетает свежий прохладный ветерок. На душе спокойно и самую капельку грустно. Отчего? Да и сам толком не пойму. Но, наверное, основная причина в том, что в данный конкретный момент мне не очень хочется возвращаться в беспокойный большой мир, где меня никто не ждет. Расположившийся напротив меня лысый мужичок, которого четыре недели назад я освободил из разбойничьего плена, кстати сказать, тоже не горит желанием вылезать из лесов. Но у него свои расклады, и я про них знаю.

Зовут его Рацлав Сленза. По молодости он хотел стать воином, но в первом же походе получил тяжелое ранение в ногу и с тех пор сильно захромал. Семьи нет. Детей тоже. Один как перст жизнь свою прожил, а кормился тем, что был обучен грамоте, своей славянской, да и латынь понимал. Поэтому человеком являлся достаточно ценным и долгое время находился в свитах разных местных князей. Ну, а последние пять лет он служил Вартиславу Грифину, который управлял проживающими на берегах Венедского (Балтийского) моря племенами поморян, укрян, приморских волынян и пырычан. Со временем Рацлав состарился и недавно был отправлен подскарбием[6] в одно из дальних княжеских поместий, то самое, которое было ограблено разбойниками. И не просто разграблено, а с умом, по чьей-то наводке, с убийством всех проживающих там слуг и похищением старика, на которого теперь наверняка повесят пособничество налетчикам и предательство.

Бывший подскарбий это понимает очень хорошо, ибо человек он неглупый, и потому на доклад к своему князю не торопится. Что сможет доказать старый человек, который подозревает, кто организовал налет, но не имеет веса, чтобы продавить свое мнение, да и кто будет его слушать? Вверенное ему имущество не сберег? Да. Люди убиты? Точно так, свидетелей нет, а сам Рацлав несколько дней находился неизвестно где, и никто не поверит, что он залечивал раны. Поместье разбойники, скорее всего, спалили? Есть такое, старик самолично видел, как они по всему терему масло разливали. Так что в любом случае он виновен и его ждет смерть, а Рацлав хочет еще немного пожить. Вот и сидит со мной в дебрях, рассказывает спасителю о том, что сам знает, и надеется на то, что когда придет срок расставаться, а это должно случиться сегодня утром, я не прирежу его и не брошу на поживу дикому зверью. Ну, это он зря беспокоится, свое обещание я намерен сдержать, и даже выделю ему долю из добычи разбойников.

Моя рука подобрала с земли толстый корявый сук, и бросила деревяшку в огонь. Вверх взметнулся сноп искр. На лету они погасли и исчезли в темноте. И вобрав в себя напоенный цветочными ароматами ночной воздух, я еще раз прокрутил в голове все события минувшего месяца с того самого момента, когда украл у разбойников лодку с добычей.

Брр-р! От воспоминаний, особенно тех, которые касались первых деньков моего знакомства с Рацлавом, и обустройства временной лесной стоянки, я невольно передернул плечами и скривился. Эх, намучались мы, что есть, то есть. А все отчего? Помощник у меня слабосильный, да и я от него недалеко ушел, так что пока лодку спрятали, да пока хорошее местечко для забазирования выбрали, вот тебе двое суток, которые можно вычеркнуть из жизни, и прошли. Но ничего, общий язык мы со стариком, худо-бедно, но нашли. Точки соприкосновения наших интересов обозначили. И после этого, вполне мирно и без конфликтов прожили не самые худшие деньки нашей жизни. Старик, которого бандиты сильно избили, после похищения оклемался и пришел в себя, да и я мышцами немного оброс и физическую форму восстановил, так что не зря мы в глухой чащобе сидели. Опять же у меня была разговорная практика, и я получил необходимые сведения. И как на сложившуюся ситуацию ни посмотри, мне повезло. Однако это предыстория, и я перехожу к конкретике.

Итак, что же на данный момент я имею в активе? Продовольствия практически нет, так как мы с Рацлавом все запасы уже давно оприходовали, и вот уже третий день подряд пробавляемся одной лишь рыбой и раками. Мы со стариком сидим в километре от Одры, где спрятана трофейная лодка, которая, между прочим, стоит денег, но продать ее целая морока. Поэтому можно сказать, что она является моим одноразовым средством доставки до ближайшего города, а это Щецин и до него пятьдесят километров, грубо говоря, вниз по течению реки, один день пути. Помимо лодки есть превосходный меч, громовник, три комплекта неплохой одежды, две пары сапог, три ножа, топор, котелок, небольшой рулон льняной ткани, пара кожаных плащей, четыре серебряных кубка и три подноса с клеймом княжеской фамилии. Плюс к этому две серебряные гривны, каждая весом в двести грамм. Несколько мелких кусочков серебра. Кой-какая походная мелочь из разбойничьих запасов и крепкая дорожная сумка. Так что я уже не нищий. А самое главное, благодаря старику, я немного, самую малость, освоил местный язык, и теперь знаю где и в каком времени нахожусь.

Год сейчас шесть тысяч шестьсот сорок девятый от Сотворения Мира в Звездном Храме, а если оперировать более привычным для меня летоисчислением, то тысяча сто сорок первый от Рождества Христова. Ну, а нахожусь я, как уже было сказано ранее, на берегу реки Одры в землях западных славян-венедов, которые управляются четырьмя правителями.

Первый это Вартислав Грифин, именно ему служил Рацлав Сленза и вокруг нас его владения. Он христианин, одевший крест по принуждению семнадцать лет назад, после того как его разбили поляки. Сейчас этот князь активно насаждает среди подданных новую веру, но и старую старается не обижать, хотя храм Триглава в Щецине, если верить старику, того и гляди, закроют. У князя два брата, Ратибор и Свантибор, и оба его поддерживают, прикрывают католических миссионеров и атакуют своих соседей лютичей, которые являются язычниками. А делают они это не сами по себе, а при поддержке князя ободритов Никлота, с которым Вартислав недавно породнился. Выдал за старшего сына Никлота свою дочь Воиславу, и теперь они ведут совместную войну против братьев по крови.

Второй князь, выборный вождь племенного союза лютичей князь Прибыслав. За него племена речан, редарей и доленчан. И на него идет накат со всех сторон. С запада Никлот с бодричами. С востока Вартислав Поморянский. С юга и юго-запада германцы во главе с графом Адольфом Шауэнбургским. Ну, а с севера, со стороны моря, что ни год, датчане налетают. Так что положение у него достаточно тяжелое. Но старый Прибыслав не сдается, продолжает борьбу, держится за веру отцов и огрызается.

Третий вождь, ставший князем авторитетный воин, бывший воевода союза бодричей Никлот. Под его рукой племена глинян, ободритов, варнов и полабов, а так же остатки вагров и примученные[7] им лютичи: хижане и черезпяне. Он старается расширить свои владения, так же как и Прибыслав, придерживается языческой традиции, христиан не привечает, все время готовится к большой войне с католиками и постоянно увеличивает войско.

Ну и четвертый правитель, князь племени ранов (руян) Тетыслав. Подобно большинству славянских вождей он выборный лидер и воин. Но его власть очень невелика, поскольку он не может объявлять войну, ограничен в сборе налогов и вынужден подчиняться Совету Жрецов города Арконы, главного религиозного и культурного славянского центра на Венедском море.

Такие вот дела, а что касательно внешней политики, то все весьма печально. Вокруг венедов, которые постоянно грызутся между собой, сжимается кольцо из врагов: германцев, поляков и датчан, которые сплошь христиане-католики и давят на своих языческих соседей. Этот натиск не ослабевает и, насколько я знал историю, через несколько лет против славян объявят Крестовый поход, который будет отбит, но ценой больших потерь. А еще лет через двадцать-двадцать пять венеды будут окончательно разбиты, а их земли разделят феодалы Священной Римской империи, польские князья и скандинавские короли.

Однако пока все относительно спокойно и, пользуясь этим затишьем, я могу без особых проблем добраться в приморский город Волегощ, который находится в землях лютичей, посетить храм бога Яровита и передать верховному жрецу этого святилища громовник его сына. После чего, если волхвы меня не спеленают для допроса, я буду предоставлен сам себе и смогу отправиться куда захочу. Конечно, можно было бы плюнуть на просьбу погибшего в Ретропространстве воина, но в каждом человеке есть совесть, его моральный страж, и я не исключение. Слово дал, и значит, не будь животным, сдержи его. Тем более что оставаться на месте я не собираюсь, и мой путь все равно лежит в сторону моря. Пока дойду, присмотрюсь к жизни местных людей, получше освою язык и более конкретно определюсь со своими дальнейшими планами, которые в настоящий момент являются чем-то очень и очень смутным.

Двинуться на Русь? Но там сейчас княжеские междоусобицы, в которых Мономашичами между собой и Мстиславичами режутся, а значит с перспективами на родине не очень хорошо. Тогда, может быть, направиться в Новгород? Это вариант, причем весьма неплохой, поскольку торговая республика ушла из-под власти великого князя, тем самым фактически отделилась от Руси, правителей меняет как модная барышня перчатки, а управляется Советом Господ и городским вече. Так что там есть, где развернуться. Еще можно остаться в Европе, но не лежит у меня к этому душа, ибо хочется находиться среди своих. Ну, а в целом окончательного решения у меня пока не было. Но это нестрашно, главное выйти на дорогу, а дальше все само сложится…

Вот такой вот расклад, касающийся моего местоположения и обстановки, в которой я оказался. И после этого, как всякий нормальный путешественник во времени, который не имеет возможности вернуться обратно, я должен был задать себе следующий немаловажный вопрос. А что я могу и кем хочу стать в новом для себя мире? Хм! Вопрос как говорится, на засыпку, и ответ на него должен быть максимально честным, ибо это нужно не левому дяде, а конкретно мне. Поэтому, совершенно естественно, я постарался в себе разобраться и провести краткую ревизию своих талантов и знаний. И что меня удивило, я узнал про себя немало интересного, поскольку сейчас очевидные факты становились, чуть ли не откровением.

Во-первых, я считаю себя русским человеком, который готов жить и пахать на благо своего народа, и не желает быть западным рыцарем, японским самураем или конунгом викингов. Зачем мне эти чужаки, если я четко понимаю, кем являюсь по крови и менталитету? Незачем, поскольку с мотивацией у меня полный порядок. И мне начхать на них, до тех пор, пока они не лезут в страну, которую я считаю родиной. Однако русского народа, за который я готов постоять, как такового, еще нет, хотя уже существуют такие понятия, как рус и Русь. Но Русь на данный момент разная. Есть Киевская, Северская, Белая, Черная и Поморская, а словом рус обозначают крупные племенные союзы или профессиональную касту воинов-варягов. И получается, что где осяду, там и будет мой новый дом и народ, за который я буду готов рвать вражеские глотки.

Во-вторых, у меня в голове множество знаний из разных областей: военное дело, математика, история, философия, политика, психология, музыка, сельское хозяйство, география и биология, а помимо того мне известно как должны развиться технологии и я знаю места залегания полезных ископаемых. Да вот в чем закавыка, становиться прогрессором мне совершенно неинтересно, ибо я понимаю, что просто так никакую новую идею в массы не толкнешь. Для этого нужны деньги, влияние, связи и время, а для того чтобы сберечь секреты, необходима сильная структура, которая обеспечит сохранение тайны. И если у «правильного» попаданца из фантастических книг на внедрение своих идей и технологий уходит год-другой, максимум, пять лет, то я, наверное, неправильный путешественник во времени, который настроен крайне пессимистично, и не желает тратить двадцать-тридцать лет на всякую муру, пока жизнь проходит мимо. Хватит с меня инвалидного кресла, насиделся. Теперь хочется просто пожить, так что дорогу надо выбирать свою, а не ту, которую для бывшего подполковника Соколова назначит кто-то со стороны. Хотя, если меня припрет, что-то по мелочи всегда можно будет использовать. Но всерьез на этом зацикливаться нельзя, потому что главное преимущество человека из технологического мира перед средневековыми аборигенами, это не его знания, а способность быстрее воспринимать, обрабатывать и усваивать информацию. Вот это да. Данный факт реально способен помочь мне адаптироваться в новых для меня условиях, и именно на это я сделаю свою основную ставку в борьбе за место под солнцем.

В-третьих, перебрав массу вариантов, я пришел к выводу, что больше всего мне подходит путь воина. Почему? Объясняю на пальцах. Славянское общество, хоть поморское, хоть новгородское, хоть киевское или степное, это сословно-кастовая формация. Наверху князья и священнослужители. Далее бояре, как правило, командиры воинских формирований, управленцы и администраторы. Потом витязи и профессиональные вояки, вся жизнь которых война, а перерыв между сражениями рассматривается ими как отпуск и подготовка к новым битвам. За ними житьи люди (крупные землевладельцы) и купцы. Еще ступенькой ниже рядовичи, которых часто называют черным людом, и в это сословие-касту входят рабочие, свободные крестьяне (своеземцы), охотники, рыболовы, мореходы, мастера и мелкие торговцы. Ну, а в самом низу находятся смерды, которые делятся на нескольких подгрупп. Кочетники – крестьяне, не имеющие собственной земли и работающие на нанимателя за долю от будущего урожая. Закупы – должники, отрабатывающие долг. И одерноватые (обельные) холопы – полные рабы, которые провинились перед общиной, не смогли вернуть долг или совершили тяжкое преступление.

Интересное общество, да? Вот то-то же, а в пока еще не просвещенной Европе все гораздо хуже. И рассмотрев социальную лестницу славян, я осознал, что единственный вариант подняться по ней наверх это ремесло воина, а все остальное не для меня, ибо пахать земельку не хочется, а на развитие промышленности и торговлю нет капитала, и отсутствуют необходимые связи. Так что куда ни кинь, всюду клин, и снова мне предстоит стать защитником родины или вольным бойцом. Однако в данном варианте вырисовывается новое препятствие. Бывший подполковник ФСБ Вадим Соколов ни разу не фехтовальщик и не реконструктор, а значит, мне придется изучать свое ремесло с самых азов. Но ничего, не боги горшки обжигают, научусь. Вон, Рацлава спросил, так он хотя бы элементарные хваты на меч показал, базовые стойки и удары, и я каждый день несколько часов их отрабатываю. Для начала этого хватает, а дальше будет больше, ибо тело у меня молодое, реакции хорошие, крови я не боюсь, в дурацком чистоплюйстве не замечен, ударить в спину врага не постесняюсь, и впереди у меня целая жизнь…

Прерывая мои размышления, Рацлав поежился, плотнее закутался в плащ, кинул взгляд на восток, где над лесом уже показался краешек солнечного диска и спросил меня:

– Вадим, когда выходим?

Непривычные слова не сразу дошли до меня, к языку тяжело привыкать. Но суть я понял и медленно, чтобы старик в свою очередь понял меня, ответил:

– Через полчаса.

– А что такое полчаса?

И как объяснить, что это тридцать минут? Не знаю. Поэтому я кивнул на солнце:

– Как только светило полностью над лесом взойдет.

Рацлав медленно покачал головой:

– Все же странный ты человек Вадим. Язык понимаешь плохо, но усваиваешь его очень быстро. С оружием обращаться не умеешь, а меч имеешь очень дорогой. Про местные нравы и обычаи почти ничего не знаешь. На теле носишь символ язычников, но обрядов не соблюдаешь и духов не чтишь. Вид у тебя, когда мы встретились, был как у дикаря, а тело нежное, белое и без старых шрамов, словно ты из очень благородной семьи и за тобой всю жизнь присматривали воспитатели и няньки. Однако что более всего необычно, это твой житейский опыт. Неоткуда ему взяться, но он есть. Скоро мы расстанемся, так может быть, расскажешь, кто ты и откуда?

– Поверь Рацлав не надо тебе этого знать. Я ведь не спрашиваю, кого ты подозреваешь в организации налета на поместье князя Вартислава. Поэтому прими на веру то, что было сказано ранее. Я Вадим из рода Соколов, торговый гость из Киева. Плыл с товарищами по Одре, лодка перевернулась, и выбрался я один, с мечом и нательным знаком. Шел по берегу, увидел разбойников и спас тебя. Вот и все.

– Как знаешь, Вадим, – старик вздохнул. – Не хочешь говорить, и не надо.

Было, Сленза замолчал, а я спросил у него:

– Куда ты теперь пойдешь старый?

– Сначала к землям вильцев выйду, здесь недалеко. Там куплю повозку и двинусь в Барлин, а оттуда в Бранибор. В тех краях у меня дальняя родня есть, и если ты меня не обманешь и добычей поделишься, то я к ним не пустой приеду.

– Барлин это Берлин, а Бранибор Бранденбург? – уточнил я.

– Да, по новому так, – подтвердил Рацлав. – А ты не передумал в Щецин плыть?

– Нет. Мне к морю надо, а самый лучший путь через Щецин.

– Это да. Но делай все так, как я тебе сказал. Лодку брось перед городом, и за стены пешком входи. Пошлину заплатишь и сразу в речной порт, там спросишь, какой корабль идет на север, сговоришься с хозяином и плыви, хоть до Волина, хоть до Дымино, хоть до Волегоща. По суше к морю не иди, на дорогах сейчас не спокойно. Лучше заплати мореходам, так надежней будет, но не переплачивай, пять гривенных ногат[8] хватит.

– Понятно. Благодарю за совет.

Прошло еще несколько минут и стало светать. Первые солнечные лучи упали на укромную полянку, где мы жили, и я поднялся. Сленза последовал моему примеру, и мы вместе направились к спальным местам под деревьями. Здесь молча собрали личные вещи, и я передал старику меченое княжеским знаком столовое серебро. Ему оно пригодится, в нем по весу не меньше шести гривен, а то и больше, а для меня такая посуда опасна, увидит кто, застучит дружинникам Вартислава, и хана, накинут на шею веревку и вздернут на ближайшем суку. Так что лучше не жадничать.

Рацлав спрятал свое богатство в заплечный мешок, подвесил на пояс широкий охотничий нож, признак свободного человека, покряхтел, посмотрел на меня и сказал:

– Пойдем, провожу тебя?

– Не стоит, – я покачал головой и улыбнулся. – С этого момента каждый сам по себе.

– А лодку один на воду столкнешь?

Я напряг мышцы, в которых с каждым днем прибывало сил:

– Да, справлюсь.

– Тогда прощай.

Старик слегка поклонился, а я протянул ему раскрытую правую ладонь, на что Рацлав произнес:

– Опять неправильно поступаешь Вадим. Руки жмут только вожди или старые воины. Это ритуал, а такому человеку как ты или я это не по чину. Запомни.

– Запомню старче, но руку все же пожми.

– Хорошо.

Моя ладонь сомкнулась на кисти Рацлава, а его на моей. Вена в вену, так в этих краях проходило рукопожатие. После чего, расцепив ладонь, я закинул на плечо трофейную дорожную сумку и направился к реке, а старик в противоположную сторону. Так мы разошлись, и у каждого была своя дорога. И кажется, что мы переговорили обо всем. Но кое-что я все же забыл и, сделав десяток шагов, обернулся и окликнул Слензу:

– Рацлав!

– Ась! – бывший подскарбий замер.

– Если я буду в Браниборе, где тебя можно будет найти?

– В доме купца Можейко, в городе его многие знают, и немцы не трогают. Спросишь Дануту, это сестра моя, а она на меня укажет.

– Ну, прощай!

– Прощай!

Сгорбленная стариковская фигурка, прихрамывая, скрылась между деревьев, а я одернул толстую серую рубаху из грубого полотна, подтянул такого же цвета штаны, улыбнулся новому дню и легкой трусцой, сапогами подминая траву, побежал к Одре. Коль будет погода хорошей, то к вечеру окажусь в Щецине, в большом средневековом городе, где меня, наверняка, ждут новые впечатления и знакомства.