Ведомство. Свежая кровь

Глава 9

Калитка оказалась не заперта, входная дверь тоже. Настя прошла в сени и, включив свет, удивилась переменам, произошедшим здесь. Сколько она отсутствовала? Всего лишь около часа, не больше. Но Кот-Ученый и дядь Толя сумели привести все в порядок, даже пол был помыт.

Наверняка такая же чистота теперь царила и в доме, и перед ней остро встал вопрос, как, не пачкая пола, добраться до своего рюкзачка, где лежали тапочки, — она оставила его на кухне. Впрочем, ладно: снимет обувь здесь, пройдет босиком, вот же — стоят в рядок на старой газете кроссовки кота, сапоги дядь Толи и чьи-то растоптанные старые ботинки — вероятно, дедушки Филофея…

Уже разуваясь, она поняла, что в доме есть кто-то еще кроме лешего, Феди и его деда: сквозь дверь доносились возбужденные голоса. Немного помешкав, Настя решила: «Ну ладно, вот и познакомимся…», — и толкнула дверь.

Глазам ее открылась, что называется, картина маслом.

У плиты суетился дядь Толя, Кот-Ученый развалился, нога на ногу, на стуле за обеденным столом — политический обозреватель сейчас выглядел как нельзя более независимым, — а перед ним стояли зайцы, все трое. Их понурые позы выражали такую вину, что казались наигранными. В лапах они мяли кепарики. Настя недовольно покачала головой — уж они-то свои шлепанцы не сняли. Хотя, похоже, тщательно вытерли: новенькая тряпка у порога была помята и в свежих разводах, следов на чистом полу не наблюдалось.

— Ну, дальше-то что? Что замолчали-то? — спросил Федор Богданович и, заметив Настю, коротко махнул лапой: проходи, мол.

Настя вручила пакеты дядь Толе — тот кивнул и прижал палец к губам, призывая к тишине, — и прошла к своему рюкзаку у стола.

И оказалась в поле зрения зайцев.

— Ой… Ой-ой-ой… — простонал один из подпевал.

Остальные, отшатнувшись на секунду, снова уткнули взгляды в пол, но засопели еще громче.

— Та-а-ак… — грозно произнес Кот-Ученый, мгновенно оценив ситуацию, и вкрадчиво поинтересовался: — Что у вас с моей ученицей произошло?

— О-о-о-ой! — проныли зайцы хором, в голосах звучало отчаяние.

— Насть, расскажи ты. Вижу, от этих не дождусь.

— Старый, да мы… — начал было балалаечник, но Настя перебила его и коротко передала разговор при неожиданном знакомстве.

— Ой-ой-ой! — запричитали без слез все трое вразнобой, ожидая немедленной расправы. — Не губи, старый, в несознанку не кидаемся, чистуху несем!

— Ла-а-адно! — протянул Кот-Ученый тоном, который не обещал ничего хорошего. — К этому мы вернемся позже. Давайте дальше. Про этого… Туриста.

Балалаечник встрепенулся, поняв, что немедленная казнь откладывается, но тут же сник, когда эксперт брезгливо добавил:

— И без этого вашего… Сленга. Русский вспомнили быстро, ну-ка! Давайте-давайте!

Сначала Настя, застыв у раскрытого рюкзака босиком, с тапочками в руках, искренне пыталась вникнуть в рассказ, потом махнула рукой, обулась и решила помочь с готовкой дядь Толе: вспоминать русский зайцам удавалось очень плохо. Некий турист, о котором упомянул Федор, оказывался у них то бакланом, то терпилой; перебивая друг друга, они пытались вспомнить синоним выражения «большой груз» и, наконец, еле-еле сформулировали, что у него «богато крутой снаряги»… «Ну, хоть так…» — усмехнулась она. Ладно, попозже учитель сам наверняка перескажет суть.

Дядь Толя колдовал над рыбой, которую привез Федор — из-под крышки сковородки доносился волшебный запах. Леший разгрузил пакеты, Настя занялась картошкой и салатом: среди ее покупок обнаружились огурцы и помидоры. Есть хотелось все сильнее.

И вдруг она застыла, пораженная пришедшей ей в голову мыслью.

— А газ что, тоже плавбаза дает? — ошеломленно спросила она.

— Не-е-е! — прошептал дядь Толя, не желая прерывать серьезный разговор Кота-Ученого и зайцев, и почему-то погрозил ей пальцем. — Из Китежа провели…

«Обалдеть! Где Китеж, а где мы… А нигде! Точнее, везде…» — пронеслось в голове, но уточнять вслух она не решилась. Лукоморье преподносило сюрприз за сюрпризом, и вот он — очередной…

— Та-а-ак… Ну, вроде, теперь я понял, — донеслись до нее слова эксперта. — Даю ровно минуту, чтобы вспомнили, что забыли сообщить. Или просто утаили — для вас это одно и то же. Время пошло.

Судя по этим словам, Кот-Ученый хорошо знал повадки зайцев, которые немедленно начали клясться, что они сказали «начальнику» все, как на исповеди. Тот лишь скептически смотрел на них, подергивая хвостом. Наконец он лениво начал отсчитывать:

— Десять… девять… последний шанс даю… семь…

На шести один из подпевал бросился на колени:

— Не губи, старый! Век воли не видать! Говорю же, чистуха! Не задирал нас баклан… тьфу, турист этот! Сами гопануть хотели!

Балалаечник и второй подпевала истово закивали головами — аж уши захлопали.

Эксперт вздохнул и выдержал паузу, но на этот раз, похоже, зайцы были искренни.

— Теперь к сегодняшнему инциденту. Быстро подошли к Насте… К моей ученице! — со значением уточнил он. — И извинились. По-русски!

Зайцы кинулись к Насте, умудрившись втроем устроить толпу. И замерли перед ней.

Она ждала, но слов извинений, тем более без блатной фени, в их лексиконе, похоже, не было вообще: они только мялись и смотрели умоляюще. Потом балалаечник наконец открыл рот:

— Ты это… Мы не знали… Типа того… Как его… — начал он и снова замолк.

— Ну хорошо, — смилостивилась Настя. — Так и быть, прощаю на сегодня. Только вот что. Узнаю, что вы к женщинам пристаете… Любого возраста! Даже если пальцем не тронули, только посмотрели в ту сторону… Знаете, что будет?!

Зайцы смотрели на нее во все глаза, замерев.

Настя очень медленно и максимально широко улыбнулась.

— Ой-ой-ой! Ай-яй-яй-яй-яй!!! — заголосили зайцы на разные лады, лапами пытаясь прикрыть глаза, от ужаса не в силах двинуться с места.

— Хватит, — оборвал причитания Кот-Ученый. — Пошли вон.

Сказано это было очень спокойно, даже тихо, но получилось не менее весомо, чем у Зины в сельпо, — зайцев сдуло. Лишь соскочивший с чьей-то лапы шлепанец остался у двери — похоже, вернуться за ним оказалось выше сил владельца. Дядь Толя, захохотав, схватил его, выскочил в сени, хлопнула входная дверь, и Настя услышала его приглушенный крик вслед убегавшим:

— Эй, нам чужого не надо! Лови!

Кот-Ученый тоже тихонько смеялся, покачивая головой:

— Вешали мне тут лапшу на уши, что как только ты о моем приезде сказала, сразу сюда и пошли! Во художники! Неисправимые! Ну, хорошо хоть, сами все-таки решили явиться…

Настя только кивнула, торопясь доделать салат — есть хотелось уже невыносимо.

— Накроете тут, ладно? — спросил Кот-Ученый у вернувшегося дядь Толи. — Я дедушку подниму…

С этими словами он ушел куда-то в комнаты.

— Как тебе наша уборка? — спросил дядь Толя, курсируя между столом и шкафом с тарелками. — Даже занавески чистые повесили!

Настя заметила это только после слов лешего, но не оценить не смогла:

— Что, во всем доме? И так быстро! Круто!

— Ну, если честно, я немного поколдовал, дочка, — смущенно улыбнулся он. — Я немного здесь научился, у старушки одной. Убираться и готовить. Перед армией. Я в пятьдесят шестом служить пошел, а тогда с дисциплиной воинской строго было! Ну, я и вот… Заранее решил подучиться… Кстати, извини, шаурму твою выбросил — здесь кухня натуральная, не фастфуд!

От последнего Настя только отмахнулась. Заканчивая с салатом, она еще решала, как ей реагировать на слова лешего об уборке — то ли он ждал похвалы, то ли признавался в мелкой шалости, — когда дверь в комнаты снова распахнулась, и в кухню вошел Филофей Домашевич, опирающийся на руку внука.

И тут до нее дошло, откуда у него отчество, показавшееся ей сначала странным. Он оказался так стар, что стало ясно: его отец родился в те времена, когда на Руси еще были приняты славянские имена, библейских, что называется, не завезли. Домаш — хорошее имя для кота…

— Ну, здравствуй, внучка… — с мягкой улыбкой произнес Филофей Домашевич Кот-Ученый, осторожно усаживаясь за стол и присматриваясь к ней сквозь толстые очки. — Мне Феденька рассказал про свою названую сестру. Не возражаешь против такого дедушки?

— Не возражаю, даже наоборот… — покачала головой Настя, глядя на него во все глаза, и, спохватившись, добавила: — Дедушка…

Ей стало немного стыдно: с младшим Котом-Ученым они побратались на банкете, по большому счету, по пьяни. «Но ведь стали настоящими друзьями, и теперь я его ученица!» — напомнила она себе.

— Я положу? Вам чего, рыбы, картошки или салата побольше? — Настя выбирала, за что схватиться первым делом, но Федя веско сказал:

— Ты садись. Дедушка сам всем положит.

«Ох, верно, он же хозяин! — пронеслось в голове. — Здесь все по-старинному…»

В почтительном молчании все наблюдали, как старчески худенький, с седыми подусниками и бачками Филофей Домашевич неожиданно ловко распорядился сковородкой, кастрюлей с картошкой и большой салатницей: Настя оценила свою порцию и поняла, что будь капелькой меньше — она бы не наелась, а чуточкой больше — не смогла бы доесть.

Так же в молчании все принялись за еду. Источавшая пар жареная рыба была великолепна, картошка тоже…

— Спасибо за салат, хозяюшка! Очень вкусно! — поблагодарил дедушка Филофей, откладывая вилку.

Настя кивнула немного смущенно. Эксперт, тоже откладывая приборы, выдохнул и зажмурился, и это зрелище напомнило ей, как мечтала Зинаида, чтобы он вернулся сюда насовсем, — уж очень он стал похож на обычного довольного домашнего кота.

Последним доел дядь Толя, и тогда, оглядев стол, дедушка сложил лапы на груди и произнес:

— Ну ладно… Давайте о делах наших…

— Что в Прави[1] говорят? — немедленно среагировал эксперт, приоткрыв неожиданно ясный глаз.

— А я туда сегодня не ходил, Феденька, — с мягкой улыбкой промолвил дедушка. — Не о чем мне сейчас песни им петь, и сказку никакую они пока нам дать не могут. Информации недостаточно, выражаясь твоими словами. Я так, по нижним и средним ветвям погулял, с героями поболтал. Лайку и Мухтара вот выгулял хорошо — нравится им со мной… Играем с ними в собаки-кошки — ты ж знаешь, там моложе себя чувствуешь… А когда устаю — истории они мне хорошие рассказывают. О космосе вот, или детективы… Мухтару бы книги писать, и Лайка тоже много про космос знает, хоть и летала всего один раз… Интересно!

«О боги! Он же, небось, и с Гагариным поговорить может!» — Настя слушала, затаив дыхание, но Филофей неожиданно закончил:

— В общем, я последний раз-то с Самими общался только после Съезда вашего вампирского. Важное дело, они сказали. Благословение вот передали, друг твой Иван Силантьевич, Феденька, в курсе. А сейчас-то вас хочу послушать да понять — с чем идти… И надо ли?..

— Ясно… — протянул независимый обозреватель задумчиво. — Давай так, дедусь. Ночь впереди длинная, я все тебе расскажу, что знаю, с самого начала. Настя была непосредственной участницей событий, и она в курсе. Да и, возможно, задание для нее будет. Так что сейчас перескажу, что от зайцев узнал, от тебя, дядь Толь, ну и кое-какие мысли по этому поводу…

— Подожди! — вспомнила наконец Настя. — Зина-то! Зина! Передала, что у нее много чего есть сообщить, и что придет она утром, как смену сдаст!

— Отлично! — кивнул младший Кот-Ученый так, словно поставил жирную галочку против какого-то пункта в важном списке. — Завтра встретимся, значит! А пока…

— Ну подожди, пожалуйста! — взмолилась Настя. — У меня вопрос… Ой, нет, два! Если сейчас не спрошу — забуду!

Кот, полет творческой мысли которого был внезапно прерван, уставился на нее с немым укором в глазах, но, похоже, вовремя вспомнил об обязанностях учителя по отношению к ней.

— Ну ладно… — пробурчал он со вздохом. — Спрашивай…

— Во-первых. Кто такая Зинка? А то я понять не могла — нежить или человек…

Дядь Толя, до сих пор с важным видом хранивший молчание — еще бы, при нем такие важные разговоры ведут! — расхохотался, дедушка Филофей лишь кротко улыбнулся.

— Зинка-то? Она архетип, вот и все. Идеал, — как о само собой разумеющемся сказал Кот-Ученый, но, увидев отчаяние на лице Насти, продолжил: — Смотри. В каждом поселке, в каждом селе, в каждой деревне…

— Кроме тех, куда автолавки приезжают! — поднял указательный палец дядь Толя.

— Да, кроме тех, куда автолавки… — повторил эксперт, недовольный тем, что его прервали, и продолжил: — …есть магазин. Неважно, как он называется — «Нива» там, «У Маши» или вообще… хм… «Чебурашка». И рядом с названием почти обязательно есть надпись: «24/7». Так вот, как бы он ни назывался и в каком бы здании ни располагался — в дореволюционном особняке давно забытого купца, в двухэтажной советской «сталинке» с квартирами наверху, в бараке или строительном вагончике, — он расположен именно там, где должен быть. И в нем продаются совершенно определенные продукты. Хлеб, крупы, соль, сахар, мыло, спички, алкоголь, конфеты «подушечки», пирожные — «трубочки» и эклеры, обязательно местного производства, — консервы и сгущенка. Потому что внутри этот магазин — сельпо!

— Ну, это и в супермаркетах продается… — протянула Настя недоверчиво.

— В супермаркетах и суши продаются, и вок, и куча всяких других товаров. А «подушечек» и «трубочек» там нет. Потому они и не сельпо! — сказал как отрезал дядь Толя.

— Вот! — аналитик поднял палец с выпущенным для внушительности когтем. — Слышала? Тебе ведь это сельпо показалось необычным?

— Ну да, — согласилась Настя. — Оно… хм… идеальное.

— Потому что оно — архетип! Потому и надпись на нем — просто «СЕЛЬПО». И часы работы — 25/8. И в нем работает Зинка. Потому что такая Зинка есть в каждом сельпо.

— В нашем сельпо продавщицу, кажется, Галкой звали… И она была брюнеткой… — засомневалась Настя.

— Это не важно, — отмахнулся Кот-Ученый. — Сказал же — сельпо может как угодно называться, и у продавщицы может быть любое имя. Просто когда она становится продавщицей сельпо, какая-то часть в ней становится Зинкой. И если нашей Зинки не будет, разрушится и наше сельпо, а вместе с этим разрушится вся система! Не будет архетипа, идеала, если хочешь…

«Хм… Ладно, будем считать, убедил! — не могла не признать Настя. — Ведь если подумать, наша Галка, или как там ее, тоже любит драгоценности и имеет весьма пышные формы… Это, наверное, говорит о наличии части Зинки в ней… И «подушечки» с «трубочками» у нас тоже продаются…»

Оставалась, однако, проблема, мимо которой она не могла пройти.

— А почему архетип есть только у сельпо и его продавщицы?

— Как это?! — неожиданно возмутился дедушка Филофей. — Внученька, в Лукоморье полно архетипов! За тем и живем! Держим, так сказать, марку за всю страну!

— Есть архетипы и моряка, и строителя, и… — начал эксперт, но Настя его прервала, неожиданно догадавшись:

— Как зовут моряка? — затаив дыхание, спросила она.

Кот-Ученый улыбнулся, поняв причины ее вопроса:

— Костя, конечно. Но сам он предпочитает, чтобы звали Костяном. Говорит, песня достала. Познакомлю, если хочешь. Ладно, второй вопрос у тебя вроде был, — прервал сам себя он.

— Э-э-э… — Настя пыталась уложить полученную информацию в голове, но получалось не очень. — Когда я обратно шла, ко мне какая-то старушка прилипла. Хвалила за то, что матом не ругаюсь, потом что-то про жару говорила, я не поняла. Назвала хорошей девочкой и конфету дала… Сейчас, она в кармане, кажется…

Она собралась встать, чтобы пройти к пуховику на вешалке, но Филофей Домашевич придержал ее за руку:

— Не трудись, все в порядке. Это Марфа Тимофеевна, Полудница она. Ты прости ее, если испугала, — немного у нее с головой непорядок: еще бы, полтора века на пенсии! Ешь спокойно свою конфету, а если еще что подарит — бери смело, не беспокойся. Не обижай только старуху!

Настя успокоилась и посмотрела на Кота-Ученого — мол, ну, теперь к делу!

— Вопросы закончились? — уточнил он. — Тогда начинаем наше совещание…

Кот свел воедино информацию, которую сообщил ему в машине дядь Толя, пока Настя спала, и ту, которую дали ему зайцы. Немного, но это было хоть что-то.

Выходило, что еще в конце лета или в самом начале осени в Лукоморье появились двое незнакомцев. Один представился уфологом, альтернативщиком, криптоисториком, криптозоологом и еще Бог знает кем: список на его визитке, которую он вручал здесь налево и направо, был очень внушительным. Он открыто поселился в поселковой гостинице «Заря» и проживал там до сих пор. В хорошую погоду исчезал где-то на просторах на весь день, а иногда и на всю ночь; в плохую разгуливал по поселку и цеплялся ко всем свободным ушам, рассказывая, что изучает жизнь и жителей Лукоморья, а также ищет следы гиперборейской и древнеарийской цивилизации. Поначалу местным он показался интересным и несколько забавным, но быстро опротивел: кому же приятно, когда объект изучения — он сам? А про Гиперборею и ариев все и так знали, что он не по адресу приехал. Пытались объяснять ему, да без толку.

О втором приезжем до сих пор знали только зайцы.

— Видишь ли, Насть, — счел нужным уточнить Кот-Ученый. — Их там в натуре два вагона, а если с зайчихами и зайчатами — все четыре наберется. Везде шныряют, все видят. А эти так, отморозки местные…

Отморозки внезапно обнаружили, что на полянке в лесу стоит шалаш — даже не палатка, а натуральный шалаш из ветвей и травы! — в котором кто-то живет. Сначала зайцы посчитали его выживальщиком — иногда такие забредали в Лукоморье, сознательно или по ошибке, — но вскоре заметили «большой груз», то бишь «крутую снарягу». По мнению аналитика, то, о чем рассказали зайцы, несколько выходило за рамки даже самого лучшего туристического снаряжения. И это настораживало.

Турист ни с кем не контактировал, в поселке и окружающих деревнях не появлялся, хотя часто ходил далеко по окрестностям и отсутствовал в шалаше целыми днями. Что делал — неизвестно, зайцам проследить за ним в голову не приходило. В одну из таких отлучек они решили обворовать его жилище, даже ни на секунду не задумавшись о том, что сбывать-то краденое в Лукоморье некому!

Но не вышло: турист, вероятно, и не собирался в этот день уходить далеко и, вернувшись, устроил зайцам образцово-показательный разгром, несмотря на то, что у двоих были ножи и владели они ими весьма неплохо. Да и драться умели — по-настоящему.

— А теперь — самое странное! — завершил свой рассказ аналитик. — Зайцы уверяли, что никаких особых запасов еды они у выживальщика нашего не обнаружили. Так, пара-тройка банок консервов каких-то да сухие супчики типа «Завтрак туриста». При этом вроде бы и оружия нет, во всяком случае, охотничьего.

— Уфолог ему таскает! — моментально отозвался дядь Толя. — А чего? Самый логичный вывод!

Все покивали задумчиво — действительно, логично. Дядь Толя, воодушевленный успехом, принялся вылезать из-за стола:

— Ну, пойду я. Ты мне, Федь, скажи, где искать-то его — я ж леший, ночью подкрадусь, посмотрю поближе. Пошурую там малость — не заметит!

— Нет, дядь Толь. На это рассчитывать не стоит. Он неспроста в Лукоморье пришел и знает, с кем имеет дело, — твердо заявил Кот-Ученый. — А после нападения зайцев наверняка настороже.

— И что ты предлагаешь? — возмутился дядь Толя. — Ждать, пока успокоится, что ль?

— Насть, как у тебя с полетами? — осведомился аналитик.

— А хорошая идея! — покивал дедушка Филофей.

Настя смутилась, вперив взгляд в вышивку ришелье на скатерке. Правду говорить не хотелось.

— Он прав, дочка, — серьезно сказал леший. — Не живут здесь упыри никаких видов, не ждет он их.

Настя поняла, что придется признаваться.

— Да блин! — отчаянно начала она. — Я всего-то два раза и перекидывалась в нетопыря! Мне бабушка запрещала. Первый раз лет в девять-десять — разбила в результате головой окно в сарае, так она меня так отлупила! А второй… Когда на областном ТВ работала, один режиссер оказался из наших, на днюху пригласил. Обещал оргию… В общем, мы сначала у него дома праздновали, бухнули, конечно. Пива и вина… Потом сходили в банк крови — поздно, он закрыт. Нам санитар или охранник — не знаю кто, в общем, — вынес какого-то пойла отвратного. Такого, какое студенты сдают, когда стипухи после праздников не хватает… Причем за еврики продал, ребятам домой за деньгами бегать пришлось! Ну, выпили. Полетели, в общем, а там на поляне… Мы думали, правда оргия какая-нибудь, а там просто портвейн дешевый. В общем, я не помню дальше… А очнулись с приятельницей только следующим вечером в дупле каком-то. В дереве, в смысле, дупло было. А нас уже полрайона искало… В общем, я зареклась летать…

Она осмелилась поднять глаза только через несколько секунд. Дядь Толя и независимый обозреватель давились смехом, леший тайком утер слезу. Даже дедушка Филофей тихонько смеялся — его плечи мелко тряслись.

— Ну, Насть… Ну, Насть… Ты просто… просто кладезь историй из жизни простых деревенских вампиров! — наконец выдавил из себя Кот-Ученый и помотал головой. — Ну вообще!..

Настя обиженно засопела: ну и ладно. Больше ничего она рассказывать не будет. И так уже слишком многое рассказала…

— Ладно, прости, сестренка, — отсмеявшись, продолжил эксперт. — Ты уже не пьяный подросток и тем более не ребенок. Ты взрослый высший вампир, которому положено обращаться в нетопыря! Властью учителя снимаю с тебя клятву не летать, раз так.

— Да я правда боюсь! — возмутилась Настя. — Оба раза какие-то идиотские истории получались…

— В этот раз все нормально будет, — заверил ее учитель. — Всего-то и надо слетать и посмотреть, там ли по-прежнему этот турист. В шалаш залетишь, только если возможно! Рисковать запрещаю!

— Летучие мыши в конце ноября спят давно! — привела последний аргумент Настя.

Но — не сработало:

— И ты спать будешь! Завтра весь день будить не стану, если хочешь! Зина придет, или там еще с кем-то встречусь — все как на духу перескажу потом тебе, слово в слово, как только проснешься! И проснешься, только когда сама пожелаешь, обещаю!

Предложение было очень заманчивым, но Настя на всякий случай уточнила:

— Расскажешь точно все-все-все?

— Я свидетель, внученька! — важно кивнул Филофей Домашевич.

— Тогда ладно. Лечу!

[1] Правь — Верхний мир, мир богов в древнерусской мифологии. Впрочем, источники спорные.