Вечный двигатель

II

Поздно вечером отважные мореплаватели добрались до Коу. Здесь Феликс расплатился со сплавщиками и, отправляясь спать, услышал, как те рассказывают хозяину постоялого двора свои байки. Мол, они (при незначительной поддержке одного землянина) смогли отбиться от сотни речных пиратов и убили десятки.

На следующее утро плотогоны пришли проститься с бывшим попутчиком. Они отчаливали вниз по реке, к Маджбуру, где собирались продать свой лес и отправиться на какой-нибудь барже Домой.

А через четыре долгих кришнянских дня Борел уже расхаживал по Мише. Столица Микарданда оказалась больше, нежели он ожидал. В центре города высился холм (типичная американская столовая гора), на котором находилась могучая цитадель ордена Карара.

Твердыня хмуро смотрела на Борела, а тот хмурился ей в ответ. Он прикидывал способы проникновения не столько в крепость, сколько в саму касту.

— Еревац!

— Да, господина?

— Насколько я знаю, гармы не занимаются ни хлебопашеством, ни ремеслами, не так ли?

— Хранители работать? Конечно, нет, зер! Они управлять страной, защищать народ от врагов. Этого же достаточно?

— Может быть, но меня интересует не это. Как хранители обеспечивают себе средства к существованию?

— Собирать налоги с простонародье.

— Так я и думал. И кто же собирает эти налоги?

— Оруженосцы работать на казначей.

— А кто казначей ордена?

— Благороднейший гарм Кубанан.

— И где я могу увидеть этого благороднейшего зера?

— Если он в цитадель, нельзя видеть. Если в казначейство, можно.

— А где находится казначейство?

— Там, — слуга неопределенно махнул рукой. — Господина хотеть ехать?

— Да. Готовь коляску, хорошо?

Еревац исчез, и вскоре купленный еще в Коу легкий четырехколесный экипаж катил по булыжной мостовой. Во время поездки Борелу пришло в голову, что доблестного рыцаря обычно представляют верхом на горячем скакуне, нежели с комфортом восседающим в коляске. Однако последнее было значительно удобнее, поэтому он пошел на риск вызвать предубеждение со стороны микардандума.

Казначейство располагалось в одном из тех неуклюже громоздких зданий из неотесанного камня, которые являлись образцом официального архитектурного стиля карарума. По обе стороны массивной двери высились каменные екии, стоящие на задних лапах. Эти плотоядные, преобладающие в здешних местах, представляли из себя что-то вроде шестиногой норки размером с тигра. По дороге из Коу Феликс потерял голову от страха, услышав отдаленный рык такого зверя.

Придерживая меч, Борел вылез из коляски, принял самое высокомерное выражение лица и спросил у привратника:

— Где мне найти сборщика налогов, любезный?

Выслушав подробные указания, он проследовал по коридору к окошку, за которым сидел человек в невзрачной одежде простолюдина.

— Я желаю знать, не задолжал ли я республике каких-либо налогов, — бросил Борел чиновнику. — Но с тобой я обсуждать это не собираюсь, вызови своего патрона.

Негодование и страх отражались на лице служащего, когда он рванул за начальством. Вскоре в окошке появились иное лицо и торс. Торс этот был облачен в пестрый мундир ордена Карара, но малая величина эмблемы в виде дракона у него на груди свидетельствовала о том, что хозяин мундира — всего лишь оруженосец.

— Нет, я желаю видеть начальника отделения.

Парень нахмурился так, что антенны, выступавшие у него между бровей, скрестились.

— А кто вы, собственно, такой? — осведомился он. — Сборщик налогов перед вами, и если вы хотите заплатить...

— Любезный, — перебил Борел, — я не хочу вас унизить, но, как бывший Великий Магистр Земного ордена и член многих других, я не привык иметь дело с подчиненными. Извольте сообщить вашему начальнику, что здесь находится гарм Феликс Борел.

Оруженосец ушел, недоуменно покачивая головой. Вскоре дверь в коридоре открылась, и появился новый сотрудник казначейства с рыцарскими знаками различия. Он двинулся навстречу посетителю, протягивая руку в приветствии.

— Мой дорогой зер! Заходите, прошу вас. Необыкновенно приятно встретить рыцаря истинной веры, прилетевшего с Земли. Я и не подозревал, что там есть такие. Все землума, какие посещали Микарданд, толковали про странные бунтарские доктрины, касающиеся свободы и равенства для простонародья. Все, даже те, кто претендовал на высокое положение, вроде зера Эрика Коскелайнена. Но вы, сразу видно, человек действительно знатный.

— Спасибо, — поблагодарил Борел, входя в кабинет. — Я знал, что любой из гармов карарума сразу почувствует нашу духовную связь, хоть я и принадлежу к другой расе.

Рыцарь поклонился и продолжил:

— Что вы говорили касательно своего желания утатить налоги? Признаюсь: когда я услышал об этом, то сперва просто не поверил собственным ушам. За всю историю республики ни один человек не предлагал заплатить налоги по собственной воле.

— Я не сказал, что хочу уплатить их, но, будучи в Микарданде впервые, хотел бы знать свои права и обязанности. Вот и все. Лучше разобраться с самого начала, не так ли?

— Конечно. Но... скажите, вы ведь только-только приехали из Коу?

— Да.

— Тогда... не вы ли тот храбрец, который убил пирата Ушьяриана и одного из его сподручных в битве на реке Пичиде?

— Пустяки, — протестующе взмахнул рукой Борел. — Нельзя же позволять таким негодяям бегать на воле. Я перебил бы всю шайку, но на дрейфующем плоту за злодеями не погоняешься.

Карару так и подскочил:

— Вам положено вознаграждение!

— Вознаграждение?

— Как, разве вы не знаете? За голову Ушьяриана уже не один год, как объявлена награда в десять тысяч кардов! Я должен немедленно проверить истинность ваших слов и...

— Не трудитесь, — прервал его Феликс, у которого появилась одна мыслишка. — Мне, в общем-то, не требуется награды.

— Как? Вы не желаете получить десять тысяч кардов? — тупо уставился собеседник.

— Да. Я всего лишь выполнил свой долг дворянина и не нуждаюсь ни в каком вознаграждении.

— Но... это ведь такая сумма...

— Что ж, передайте ее на какое-нибудь достойное дело. Разве у вас в Мише нет благотворительности?

Рыцарь сумел наконец овладеть собой:

— Поразительно. Вы должны встретиться с самим казначеем. Что касается налогов, то... дайте-ка подумать... чужеземцам полагается платить налог за проживание. Хотя у нас существует договоренность с Гозаштандом и некоторыми другими странами, освобождающая дворян этих государств от налогообложения. Не знаю, будет ли это распространяться на вашу персону. Я улажу этот вопрос с казначеем. Вы не могли бы подождать?

— Разумеется. Вы не против, если я закурю?

— Отнюдь. Разрешите угостить вас, — и карару достал из ящика письменного стола коробку кришнянских сигар.

Вернувшись через несколько минут, рыцарь пригласил Борела проследовать в кабинет патрона. Казначей ордена оказался (что редкость среди кришнян) весьма дородным пожилым мужчиной, смахивающим на Сайта-Клауса, только без бороды.

Предыдущий разговор более или менее повторился, за исключением того, что старик был болтлив и склонен перескакивать с одной темы на другую. Особенно заворожили его медали Феликса.

— Это? — переспросил Борел, показывая на значок участника чемпионата по баскетболу. — О, это вторая степень тайного ордена Лихачей. Очень тайного и очень могущественного. Туда принимаются только люди, обвиненные в убийстве, но оправданные судом. А это...

Наконец Кубанан удовлетворил свое любопытство и сказал:

— Чудесно, чудесно. Мой дорогой зер, не бойтесь, мы найдем способ обойти вопрос с налогом. Пусть наш орден сильно стеснен в средствах, но нельзя допустить, чтобы такой благородный человек, как вы, платил словно обыкновенный простолюдин.

Намек на бедность карарума! Именно этого и дожидался Борел. Он тут же вцепился в благоприятную возможность:

— Ордену хотелось бы иметь дополнительные источники дохода?

— Ну, разумеется, — воскликнул казначей, с любовью разглядывая золотые перстни, коими были усеяны его пухлые пальцы. — Конечно, все мы давали обет нищеты и послушания. И все у нас общее, даже наши женщины и дети. Тем не менее оборона республики ложится на нас тяжелым бременем.

— А вы не думали о лотерее?

— А что это такое?

Феликс объяснил, отбарабанив детали с той быстротой, какую позволяло его приличное владение языком.

— Чудесно, — восхитился Кубанан. — Хотя, боюсь, я не все уловил в вашем описании: вы же говорите с акцентом. Не могли бы вы изложить все вышесказанное в письменном виде?

— Само собой разумеется. Фактически я могу сделать кое-что получше.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, к примеру, намного легче объяснить, как ездить на айе, чем действительно научиться этому, не так ли?

— Да.

— Точно так же объяснить, как действует лотерея, легко, но для ее проведения требуется практический навык.

— Что же делать?

— Я могу организовать вашу первую лотерею.

— Зер Феликс, вы меня совершенно поражаете. А какие суммы фигурируют в этом плане?

Борел набросал приблизительную смету, возможную в городе такой величины.

— А что это за десять процентов директору? — нахмурился казначей.

— Это поощрительная оплата. Если вы собираетесь и после моего отъезда проводить подобное мероприятие, то нам лучше сразу организовать его по-деловому. И руководитель должен получать комиссионные. На первый раз директором, естественно, буду я.

— Понимаю. Это кажется разумным. Но членам ордена не позволяется иметь никаких частных средств, кроме разве что малой толики карманных денег. Как же быть с комиссионным вознаграждением?

— Вам придется что-нибудь придумать, — пожал плечами Борел. — Возможно, стоит нанять в качестве директора кого-то из банкиров или купцов.

— Возможно. Мы должны обсудить это поподробней. Не зайдете ли вы сегодня вечером ко мне на ужин? Я приглашаю вас в цитадель.

— Теперь моя очередь быть ошеломленным, Ваше Превосходительство! — воскликнул Феликс, пытаясь скрыть торжествующую усмешку. Вот он, заветный миг удачи!

В назначенный час Борел предъявил часовому свой пропуск и был взят на буксир проводником в форме оруженосца. Изнутри этот мишейский кремль сильно напоминал разросшийся муравейник. Огромные каменные дома, арсеналы, официальные учреждения и прочее перемежались со смотровыми плацами и площадками для игр. Броско разодетые хранители обоих полов фланировали по улицам, бросая на чужака острые взгляды, но не пытаясь его остановить. Феликс внимательно смотрел по сторонам, запоминая путь на случай, если потребуется спешно удалиться по причине какого-либо промаха. Именно из-за несоблюдения этой меры предосторожности он однажды провел шесть месяцев в качестве гостя французской республики.

Казначейские апартаменты выглядели безусловно роскошными для жилища человека, давшего обет бедности. Кроме хозяина, гостя встречала молодая женщина, при виде которой у Борела захватило дух. Если не обращать внимания на зеленые волосы и перистые антенны, это была самая соблазнительная штучка, какую он видел с тех пор, как покинул Землю. Особенно учитывая тот факт, что микардандское вечернее платье оставляло грудь полностью обнаженной.

— Зер Феликс — шерга Зердая, моя доверенная секретарша, — представил Кубанан и понизил голос, имитируя конфиденциальность: — Я думаю, что она моя родная дочь, хотя, естественно, этого никто и никогда не может знать наверняка.

— Значит, среди хранителей существуют-таки сердечные чувства? — удивился Феликс.

— Да, к сожалению, вы правы. Это постыдная слабость, но зато какая приятная. О-хо-хо, временами я завидую простолюдинам. Да ведь и сама Зердая не так давно дала взятку инкубаторской прислуге, чтобы узнать, какое яйцо принадлежит ей.

— Я только сегодня спускалась туда, — оживилась девушка. — Служанки говорят, что младенец вылупится дней через пятнадцать.

— Хм, — смущенно кашлянул гость. — Не будет ли вопрос об отцовстве противоречить правилам хорошего тона? Извините, если я иной раз совершаю какой-то промах, я еще не вполне сориентировался в местных обычаях.

— Никаких обид. Отец ребенка — зер Сарду, предшественник зера Шургеза, не так ли, Зердая?

— Так. Но, боюсь, наши повседневные дела кажутся скучными такому бывалому галактическому путешественнику. Зер Феликс, поведайте нам о Земле. Я давно мечтаю отправиться туда! Меня зачаровывают рассказы про Московский Художественный театр и шанхайские ночные клубы. А как, наверное, чудесно ехать на мощной машине! Или говорить с кем-то во многих милях от тебя! И все эти потрясающие изобретения и фабрики...

— Иногда я думаю, что шерга Зердая проявляет неподобающее отсутствие гордости за свой орден. Возможно, это извиняется ее молодостью, — сухо произнес Кубанан. — Перейдем к лотерее. Вы позаботитесь о том, чтобы отпечатали сертификаты?

— Конечно, — пообещал Борел. — Но я и не подозревал, что у вас есть печатный станок.

— Есть, мы получили его от землян, хотя предпочли бы получить ваше оружие, чтобы уничтожить врагов. Но нет, землума ограничиваются лишь устройствами, способными внести смуту в наше общество. Ведь если простолюдины научатся читать, то кто знает, какие безумные мысли поможет распространить среди них эта злосчастная машина?

Борелу пришлось задействовать все свое обаяние, чтобы уйти от скользкой темы. По счастью, ужин состоял из наиболее приемлемых кришнянских блюд (на этой планете существовала большая возможность, что тебя угостят чем-нибудь похожим на гигантского таракана). После трапезы все трое закурили сигары и продолжили беседу, потягивая спиртное.

— Зер Феликс, — сказал казначей, — вы достаточно опытны в сфере человеческих взаимоотношений. Вы понимаете, что зачастую истинная причина поступка скрывается за ложной мотивацией. Земляне отказываются посвящать нас в свои научные открытия, объясняя это незрелостью кришнянской культуры. Они имеют в виду наши гладиаторские игры, судебные поединки, общественное неравенство, войны и тому подобное. Я не говорю, что они не правы, более того, лично я был бы рад никогда не видеть даже пресловутого печатного станка. Но вот какой вопрос вертится в моей голове: а в чем истинная причина их отказа?

Борел наморщил лоб, силясь сочинить подходящий ответ. Будучи авантюристом и отнюдь не принадлежа к интеллектуалам, он никогда особо не утруждал себя размышлениями над такими отвлеченными вопросами.

— Наверное, они боятся, — сказал он наконец, — что воинственные кришняне научатся строить космические корабли и нападут на соседние планеты.

— Какая странная мысль, — поднял брови Кубанан. — Не так уж много времени утекло с тех пор, как поднялся страшный шум по поводу вопроса о населенности планет. Наша Церковь всегда заверяла, что каждая планета — воплощение божества. Еретиков, утверждавших иное, просто распинали. Неудивительно, что мы приветствовали первых астронавтов с Земли и других планет вашей системы как богов!

Феликс вежливо пробормотал что-то в знак согласия. Эх, будь у членов первой экспедиции хоть капля здравого смысла, они бы согласились со статусом высших существ и не стали развеивать подобных иллюзий. Но сюда прилетела компания прекраснодушных добрячков, жаждущих осчастливить все человечество...

Между тем собеседник продолжал:

— Перед Микардандом стоит масса куда более насущных проблем. Мы со всех сторон окружены врагами. За Пичиде располагается империя Гозаштанд, правитель которой в последнее время относится к нам крайне недружественно. А город Маджбур, находящийся на границе двух империй, вообще настоящий рассадник заговоров и коварных замыслов. И если бы кто-нибудь, понимаете, кто-нибудь смог бы доставить нам хотя бы одну земную пушку, то благодарность ордена не знала бы границ. У нас есть великолепные кузнецы, способные скопировать что угодно, поэтому требуется всего одна пушка.

Теперь Борел догадался, почему старикан так гостеприимен.

— Я понял вас, Ваше Превосходительство. Вы осознаете, насколько рискованно браться за такое дело?

— Чем больше риск, тем больше награда.

— Верно, но все это нуждается в тщательном обдумывании. Я дам вам знать, когда у меня будет время для размышлений.

— Хорошо, — сказал Кубанан, вставая. — А теперь я вас покину, а то Кария подумает, что я совсем забыл о ней. Вы, конечно, останетесь переночевать?

— Я... — удивился Феликс. — Спасибо, Ваше Превосходительство. Я только хочу отправить записку своему слуге.

— Да, да, я пришлю к вам пажа. Шерга Зердая пока составит вам компанию, а если захотите почитать, то на полках стоит множество книг. Ваша спальня — вторая налево.

Борел пробормотал какую-то дежурную фразу, и казначей удалился.

Не испытывая ни малейшего интереса к библиотеке Кубанана, Борел присел рядом с девушкой. Та взглянула на него горящими глазами и попросила:

— Теперь, когда нам незачем больше говорить о финансах, поведайте мне о Земле. Как вы живете? Я имею в виду, какая у вас система личных отношений? У вас собственные дома и семьи, как у простолюдинов, или же все общее, как у нас, хранителей?

Внимательно выслушав рассказ, она вздохнула и произнесла с мечтательным видом:

— Ах, если бы я только могла отправиться к вам. Что может быть романтичнее, чем быть земной домохозяйкой, иметь родной дом, мужа, собственных детей! И телефон!

Борел вспомнил, что многие земные домохозяйки поют совсем иную песню, но вслух лишь мягко спросил:

— А разве вы не можете выйти из ордена?

— Теоретически да, но практически... Это значило бы шагнуть совсем в иной мир. Как тебя там встретят простолюдины? Они ведь относятся к нашей касте крайне недоброжелательно, обвиняя нас в высокомерии. А необходимость столкнуться с презрением всех хранителей... Нет, это не годится. Единственный выход — вообще оставить планету, отправившись, например, на Землю...

— Наверно, это можно устроить, — осторожно произнес Борел. Он готов был пообещать ей луну с неба (лишь бы заручиться ее помощью), а потом бросить. Но существовало опасение ввязаться в большее число афер, чем он мог потянуть.

— Правда? — загорелась девушка. — Я бы сделала все, что угодно, для...

«Все они так говорят в надежде получить желаемое», — подумал Борел, а вслух сказал:

— Скорее всего, мне понадобится содействие в некоторых проектах. Могу я рассчитывать на вас?

— Всей душой!

— Хорошо. Я позабочусь, чтобы вы не пожалели об этом. Из нас получится чудесная команда, вам не кажется? С помощью вашей красоты и моего опыта мы преодолеем любые препятствия. Представляете, какой трезвон пойдет по всей галактике?

Зердая приникла к нему, учащенно дыша:

— Ты чудо!

— Да вообще-то, нет, — улыбнулся Борел. — Вот ты — да.

— Нет, ты.

— Нет, ты. У тебя есть красота, ум, храбрость... Ну да ладно, у меня будет уйма возможностей сказать тебе все это позже, после лотереи.

Последние слова, казалось, вернули ее с небес на Кришну. Девушка взглянула на полосатую свечу, отмеряющую время, и погасила сигару.

— Великие звезды, я и не думала, что уже так поздно! Мне давно пора спать. Зер Феликс Рыжий, вы не проводите меня в мою опочивальню?