Глава 4

Замок Гальтайр, наши дни

Спичка погасла, и над ней взвилась вверх тонкая ниточка серного дыма. Мерцающий свет двух свечей на каменном алтаре часовни замка делал выразительное лицо Аласдера Бьюкенена еще более впечатляющим. Решимость сквозила в его чертах, и по тому, как он опирался руками на алтарь, никто не догадался бы, что он пришел сюда тайком.

Когда он вернулся из Делавэра прошлой осенью вместе со своим бывшим предводителем Каталем Стюартом, он надеялся, что замок Гальтайр сможет облегчить его боль от смерти Натайры.

В отчаянии Аласдер вошел в круглую комнату башни и, вопреки здравому смыслу, отдался надежде встретить там Натайру. Однако то, что он увидел, привело его в неистовую ярость. Прежде так аккуратно сложенные книги и заметки Натайры сорвали с полок и разбросали по полу. Ящики были выдвинуты и перерыты, как и ее шкатулка с драгоценностями, содержимое которой высыпалось на умывальник и бордовый ковер. Даже картины на стенах висели криво, словно кто-то искал за ними тайники. Маклины в поисках способа разрушить проклятие Натайры, наложенное на Пейтона, обшарили здесь каждый уголок.

Аласдер осторожно пробрался через беспорядок, нагнулся за одной из книг в кожаном переплете и бережно положил ее на темную столешницу письменного стола. Его ладонь мягко скользнула по гладкому дереву.

В этой комнате они тайно встречались сотни лет назад, в первые недели своей влюбленности. В то время она смотрела на него с сияющей улыбкой на лице. Привязанность, которую Натайра испытывала к нему тогда, была искренней.

Вид того, как здесь все разгромили, нарушили личную жизнь Натайры и выбросили ее самые сокровенные мысли, разжег в нем желание мести.

Когда мужчина обводил взглядом разбросанные вокруг драгоценности, ему на глаза попался простой кожаный ремешок с серебряной подвеской. Словно в трансе, он взял его в руку, сжал в кулак и заставил себя не смотреть на него. Аласдер знал, как выглядело это украшение и как она его получила. Вот только он не ожидал после такого бесконечно долгого времени найти его в вещах Натайры.

Серебряный крест Святой Бригитты, символ праздника Имболк. День, когда они впервые встретились, когда родилась их любовь.

Аласдер проглотил горькое воспоминание. Запах ладана – запах христианского бога, а не его, – ударил ему в нос. В часовне было прохладно, но не так холодно, как в тот день, много лет назад, когда он подарил Натайре крест. Мужчина поднял руку к груди и нащупал кулон под рубашкой. Никто не видел печали в его взгляде, когда он прикоснулся к нему.

Натайра была так прекрасна в тот день.

С раскрасневшимися щеками она вышла за дверь: настоящая красавица, которая одной своей улыбкой могла бы растопить снег холодного февральского дня 1740 года. По крайней мере, в нем она разожгла огонь, который за все века ни разу не погас полностью. Он пытался забыть ее после того, как она призналась ему в убийстве своего ребенка, потому что не хотел снова совершить ту же ошибку, что и на своей родине.

Он был вне закона, потому что однажды предательство женщины разрушило его жизнь, и его меч оставил кровавый путь опустошения, когда мужчина хотел заглушить свою боль. Так он однажды оказался в Шотландии.

И именно поэтому он избегал Натайры во время проклятия. Просто Аласдер не мог забыть ее и, наверное, никогда по-настоящему не переставал ее любить. Душа девушки была такой же темной, как и его собственная. Как бы ни были велики страдания, которые навлекла на него Натайра, он все же не мог винить ее.

И теперь она была мертва, умерла за любовь проклятого Маклина и за дело своего слабохарактерного брата. И Каталь, человек, которому он хранил верность на протяжении веков, превратился в жалкую груду страданий. Аласдер испытывал лишь презрение к человеку, которому был обязан всей своей болью.

Ему никогда не хотелось признавать того, что Натайра стала причиной всех его страданий. Вместо этого он винил мужчин, которые окружали ее: Каталя – ради него она пожертвовала своей любовью, Блэра Маклина – человека, которого она избрала вместо него, но особенно он винил Пейтона, который в конечном счете был ответственен за ее смерть, потому что он поставил эту чертову девчонку выше благополучия всех остальных.

Все они должны были поплатиться за это, и каждый последующий день на протяжении столетий без всяких чувств подпитывал его жажду возмездия. Это было единственное лекарство, которое он знал и которое на протяжении всей его жизни помогало ему пережить горе.

Да, мужчина был вне закона, но разве не это, разве не его сила вызвали тогда интерес Натайры?

Аласдер осторожно вытащил из ножен длинный смертоносный клинок и, придерживая его двумя руками, положил на алтарь перед собой. Затем он вытащил из-под рубашки блестящий кулон, поцеловал теплое серебро и тоже положил его на жертвенник, прежде чем открыть маленький кожаный мешочек на поясе.

Руны. Сотни лет он не спрашивал камни, потому что знал свое предназначение. Но сейчас он находился в той точке своей жизни, где путь его был неясен и он нуждался в их совете.

Рука скользнула в мешочек и нащупала прохладные овальные камни. Гладкая поверхность камня с выгравированными символами показалась ему бархатистой, когда его пальцы сомкнулись вокруг руны, которая должна была показать его жизнь.

Воск капнул со свечи мимо креста Святой Бригитты, прямо на каменный алтарь, на котором распростерлась его судьба.

Эох, тис – руна, которая открыла ему глаза на его положение.

Одним вдохом мысли Аласдера слились с голосом руны. Так было всегда, когда он вопрошал оракула. Значение раздавалось в его голове, как слова матери.

Настало время перемен.

Второй камень уже был в его руке, и он положил его слева от первого.

Перт, игральная кость – совет, который давали ему руны.

Кто готов принимать решения, тот держит свою судьбу в своих руках.

С полным доверием он достал из мешочка последний камень и положил его на левую сторону.

Кеназ, факел – его предназначение, которому он должен следовать согласно совету оракула.

Просветление открывает новые пути.

Долго стоял Аласдер. Горячий воск тающих свечей окружал три символа его судьбы.

Он будет полагаться на оракула и следовать велению камней. Аласдер кивнул и сунул руны обратно в мешочек, затем поцеловал серебряный кулон и снова надел его себе на шею.

Имболк. Праздник воскрешения жизни и возвращения света. Натайра была его светом, но она не вернется, никогда не воскреснет. Рука мужчины скользнула к мечу, и взгляд его затерялся в пламени свечей.

Одинокий солнечный луч, падавший сквозь застекленные арочные окна, освещал каменные плиты до самой двери. Тишина среди пустых рядов скамей была ему приятна, и девиз клана Стюартов, расположенный над дверью, подтвердил его решение.

Amat Victoria Curam.

Победа любит подготовку.

Руны показали ему, что будет. Путь был ясен. Он последует ему без колебаний. Погруженный в раздумья, Аласдер засунул крест Святой Бригитты под рубашку и почувствовал на своей коже ласковое прикосновение Натайры. Не оглядываясь назад, он шел навстречу своему будущему.


Седовласая женщина держалась прямо, хоть и несла на своих хрупких плечах груз неисчислимых лет. Ее кожа была белой и морщинистой, подобно свиткам, о защите которых она заботилась. Она являлась вечной хранительницей древних тайн, которые обычно не требовали, чтобы она покидала место своего наследия.

Но на этот раз все было по-другому. Ей нужно было восстановить порядок и поплатиться за давно забытую несправедливость. На протяжении многих сотен лет она, затаив дыхание, ожидала, будет ли это необходимо. Однако видение прошедшей ночи подтвердило ее худшие опасения и заставило ее действовать.

Та девушка, что судьбу обуздает,

Вину и невинность она сочетает.

Но она погибает в объятиях зла,

Вина всю любовь выжгла дотла.

Беата глубоко вдохнула незнакомый ей воздух нового времени, пытаясь понять, из чего он состоит. Его запах оказался так непохож на тот, что витал в ее влажном убежище, так чужд, что ей уже хотелось вернуться обратно. Но давным-давно совет мудрейших решил, что ее задача в случае необходимости – снова направить ход судьбы в нужное русло и сгладить волны последствий, которые вызвали своевольные действия Ваноры.

Сейчас пришло это время, и Беата была готова.

Дом пастора Авимора был прямо перед ней, и она жестом пригласила светловолосую девушку присоединиться к ней.

– Ты знаешь, что тебе нужно сделать? – спросила она девушку и с благоговением погладила сверток, который держала в руках.

Дитя кивнуло, и светлые пряди прикрыли ее умные глаза.

– Да. Я позабочусь о том, чтобы наше наследие заняло свое место в истории. Не беспокойся, Беата. Никто не усомнится. Но я все еще не уверена, не слишком ли мало этого?

Беата решительно помотала головой:

– Я не могу ей помочь. Она должна сама отыскать правду.

Когда девушка со свертком в руке исчезла в доме священника, Беата опустила веки, чтобы снова вызвать в памяти образы своего видения.

Безжизненное тело молодой девушки на ночном кладбище. Ворона, привлеченная блеском золотых сережек с жемчужинами. Кровь, вместе с которой тело покидала жизнь, которая пропитала землю и осталась на клинке викинга.

Беата открыла глаза и провела рукой по морщинистой щеке. Она была слишком стара, чтобы проливать слезы, но молилась силам природы, чтобы своими действиями сегодня все вернуть на круги своя и чтобы ее видение было не более чем дурным сном.

Девушка вышла из дома пастора. Ветер донес до Беаты радостные слова прощания.

Теперь хранителю больше ничего не оставалось делать, кроме как надеяться. Она приготовила путь, но ступит ли по нему когда-нибудь…

Загрузка...