Вечность без Веры

Глава 4

Голову мотало из стороны в сторону. Кто-то тряс ее за плечи.

– Вера, да проснись ты, в конце-то концов! – шептал чей-то рассерженный и в то же время испуганный голос.

Вера с трудом приоткрыла глаза. За окном серело ранее утро, но на потолке ее комнаты горели белые лампочки. Она уснула, забыв выключить свет? Вера приложила ладонь козырьком ко лбу и посмотрела в бледное лицо Макса. Он склонился над ней, сидя на краю кровати.

– Что ты делаешь в моей комнате? – спросила Вера. Язык еле слушался.

– Во сколько ты вчера вернулась? – спросил он вместо ответа. – Я не мог учиться. И почему ты не отвечала на звонки?

Вера осторожно приподнялась на локтях. Голова страшно кружилась.

– Коммуникатор разбился.

– Как?

– Случайно.

– Как? – с нажимом повторил Макс.

Перед глазами заплясали черные точки. Вера на секунду зажмурилась, собираясь с мыслями.

– Я ждал в столовой, а тебя все не было и не было. Поднялся посмотреть, в чем дело. Ты правда в порядке?

– Могло быть и лучше, – отшутилась она.

Аккуратно села на кровати. Взявшись за край одеяла, она хотела откинуть его, но остановилась. Во сне ее ночнушка сбилась и собралась вокруг талии, а значит, Макс увидит не только огромный синяк на бедре, но и ее нижнее белье. Смутившись, она попросила:

– Подожди меня за дверью. Я быстро.

Макс прищурился, но после непродолжительной паузы все-таки кивнул.

– Возьму тебе завтрак, чтобы ты успела перекусить до экзамена.

Экзамен! Она совсем про него забыла! Хорошо, что Макс пришел и разбудил ее.

– Спасибо. – Она порывисто пожала ему руку. – Но мне нужно увидеть Таню и Иду. Я с ними вчера так и не встретилась. А потом заскочить к Кире.

– Ты должна поесть. На тебе лица нет.

– Макс…

– Я жду тебя в столовой.

– Но…

Макс поднялся и без дальнейших обсуждений направился к двери. Конечно, он прав, экзамен продлится шесть часов, а она ничего не ела и не пила со вчерашнего утра. Ей стоило позавтракать, но то, как он принял решение за нее, вызвало внутренний протест, который она так и не успела облечь в слова: Макс уже покинул комнату. Решив, что захватит пару тюбиков в столовой и съест на ходу, Вера аккуратно откинула одеяло в сторону и поразилась тому, что при этом движении ее тело не скрутило от боли. Она посмотрела вниз, страшась вида своего ушиба.

Ничего!

Вера дотронулась до бедра, на котором, против ее ожиданий, не было синяка, и надавила на нежную кожу. Сначала осторожно, потом сильнее, ожидая тупой боли, но ничего не почувствовала. Абсолютно ничего. Нахмурившись, она поднялась с кровати и сделала два шага. Вчера Аарон буквально донес ее на руках до машины, а сегодня она спокойно передвигается по комнате.

Вера подошла к зеркалу на дверце шкафа и начала правой рукой стягивать ночнушку, стараясь двигаться как можно осторожнее, но вдруг заметила, что и тут не испытывает никакого дискомфорта. Резко дернув за ткань, Вера обомлела, рассматривая свое обнаженное отражение в зеркале.

И от луча бластера на ее теле не осталось и следа.

Ничего.

В смысле совершенно ничего!

На том месте, где вчера хрустела мерзкая корка от ожога, сегодня была розовая гладкая кожа. Вера дрожащими пальцами дотронулась до подмышки и почувствовала щекотку – кожа была невероятно чувствительной, но целой и невредимой.

Как такое возможно? Она бредит. Наверное, она все еще спит и ей это снится.

Потерев глаза и покрутившись перед зеркалом, Вера посмотрела на себя, на свое отражение и отшатнулась.

Нет, она не спит.

Неужели ей привиделся вчерашний день? Нет, как такому привидеться?! Боль, которую она испытывала часами, до сих пор отзывалась в костях. Испуганный голос Радия звенел в ушах. Томный запах Аарона еще чувствовался в ее легких. На подкашивающихся ногах Вера дошла до ванной комнаты и заглянула в корзину с грязным бельем. Если она ничего не обнаружит на юбке, то… Но следы крови были на месте. Сердце бешено заколотилось.

Святая Вечность, что происходит?

Чтобы унять подступившую панику, она начала расчесывать дрожавшими руками волосы. Обычно мягкие и прямые, они сбились в колтун. На затылке, которым она вчера сильно ударилась о металлическую дверь, не было шишки. Из горла вырвался истеричный смешок. Она сошла с ума. Иного объяснения нет. Взгляд упал на заляпанную кровью юбку. Ее кровью! А на самой Вере не осталось и следа.

Она стянула высокий хвост и, склонившись, осмотрела свою левую подмышку. Кожа была такой нежной, чистой.

Новой.

Но не могла же она вырасти за ночь? Вера же была совершенно обычным человеком! Она росла, менялась и болела.

И все-таки на ней не осталось ни царапины. В кончиках пальцев щипало, словно по ним прошел электрический заряд. Чувствуя, что сейчас либо грохнется в обморок, либо закричит, Вера сжала кулаки и почувствовала, как ногти впились в ладони. Вспышка боли остановила карусель мыслей. Сначала нужно сдать этот чертов экзамен, а потом впадать в истерику. Она быстро оделась в новые блузку и юбку и выскочила из комнаты, захватив с собой заляпанную кровью папку для Сати.

Макс ждал ее за столиком на третьем уровне. На фоне белой рубашки его волосы, расчесанные на прямой пробор, волосок к волоску, казались иссиня-черными. В руках он что-то крутил и внимательно разглядывал, слегка наклонив голову вперед. Тани с Идой в столовой Вера не увидела.

Перед Максом стояли два подноса – один его, другой Верин. Для нее он предупредительно захватил вместо двух тюбиков четыре и пять батончиков. Насколько же плохо она, с его точки зрения, выглядела, если для ее оживления требовалось столько еды? Вера опустила папку на стол и села напротив Макса. Тот ойкнул от неожиданности и поднял на нее взгляд. Только оказавшись рядом, она поняла, что в руках он держит новенький коммуникатор.

– Я сбегал к технику. Он сначала ворчал, что замена тебе не положена, но я пообещал вместо него обновить системные приложения на всех компьютерах. Так что вот, держи.

Макс закрепил на Верином запястье коммуникатор.

– Спасибо, что подумал обо мне, – с нежностью проговорила она.

– Он уже настроен, – добавил Макс.

Ткнув в экран, она отыскала чат с Таней и Идой. Помимо вчерашних сообщений с просьбой вернуться целой и невредимой, сегодня утром они оставили еще одно послание: «Сати недоступна. Ты тоже. Мы сходим с ума от волнения. Где тебя носит?». Вера напрасно заставила их волноваться. Похоже, стоило разбудить их вчера ночью и все рассказать.

Но почему недоступна Сати? Вера прокрутила все непрочитанные сообщения: от Сати ничего. Неужели ей наплевать, что приключилось с ее подопечной? Сердце кольнуло.

– Ты видел сегодня Сати? – спросила она. – Мне нужно передать ей документы.

– Нет… – Макс на секунду задумался, глядя на папку, а потом более уверенно добавил: – Нет, точно нет.

Он окинул Веру оценивающим взглядом.

– Ты выглядишь значительно лучше, чем десять минут назад. Даже откуда-то румянец взялся. Ты так и не рассказала, что вчера произошло.

Вера закусила губу, не зная, что ответить. Макс любил факты, доказательства и причинно-следственные связи, а особенно такие, которые можно построить с помощью математических моделей. Чудесным образом зажившие раны явно в его картину мира не впишутся. И хотя он мог помочь Вере во всем разобраться, она не будет забивать ему голову перед экзаменом.

– Да ничего такого. Потом обсудим, – наконец ответила она.

Макс нерешительно кивнул.

– Так как ты умудрилась разбить коммуникатор?

– В роддоме случилась неприятность с одной, – горло сжалось, когда перед глазами возник образ лежащей на полу женщины, и Вера с трудом сглотнула, – роженицей. Я пыталась помочь.

Вера не знала, что именно представил себе Макс, но, услышав ее объяснение, от других вопросов он воздержался. После небольшой паузы он прошептал:

– Хорошо, что мы больше никогда туда не вернемся. Окажись я в зоне, не протянул бы и месяца. – Он привычным движением дотронулся рукой до датчика за ухом. – Но мы тут, в целости и сохранности. И очень скоро будем жить вечно. Ты и я. Навсегда. – Макс поднял на нее глаза.

– Навсегда. – Улыбка появилась на Вериных губах, но тут же пропала. Вместо того чтобы сидеть в столовой, ей нужно найти Таню и Иду. – Ты девочек моих не видел?

– Они уже пошли в кабинет, – отозвался Макс и хмыкнул. – Иногда мне кажется, что ты их любишь больше, чем меня.

– Не говори глупостей. Вы дороги мне в равной степени, – отмахнулась Вера.

– В равной? – переспросил он. Выражение его лица стало мрачным. Он отстранился. – Не такого ответа я ожидал.

– А какого? – с недоумением спросила Вера.

Ее желудок требовательно заурчал.

– Ешь и пойдем, – приказал Макс. Глубоко посаженные карие глаза потемнели.

Вера нахмурилась. Он что, к девочкам ее приревновал? Наверное, он просто взвинчен: впереди ждал важнейший в жизни экзамен, а он не мог готовиться, волнуясь за нее. Лучше сейчас с ним не спорить. Вера без аппетита проглотила содержимое тюбиков и посмотрела на коммуникатор. Без пяти восемь, а значит, времени у нее совсем не осталось. Надеясь, что Кира все-таки даст себя кому-то другому покормить, она отправила Сати сообщение:

ВЕРА: «Зайду после экзамена».

Макс тем временем убрал со стола и дожидался ее в конце галереи у лифта, идущего вниз. Весь путь до лаборатории он молчал, читая научную статью про миорелаксанты на своем коммуникаторе, а Вера, обнимая обеими руками папку, гадала, почему Сати молчит.

Залитая ярким холодным светом лаборатория занимала минус восьмой этаж, но лифт не пронзал ее насквозь, а соединялся с ней длинным узким коридором. Вероятно, помещение находилось где-то под многоуровневой теплицей сбоку от ПЭЦ. Здесь отдельные комнаты соединялись хитроумной системой туннелей и по сравнению с другими подземными этажами особенно остро чувствовалось, будто находишься в норе крота.

Большинство столов было занято – свободными оставались лишь первый и последний ряды. Столешницы представляли собой интерактивные плазменные панели, заменявшие компьютер. На каждом столе стояли электронные микроскопы, полный набор пробирок, колб и предметных стекол. В ящиках стола хранились все необходимые для опытов инструменты и базовый набор лекарственных препаратов. Вера пошла в противоположном от входа направлении, оставив Макса позади и высматривая подруг.

– Таня! – позвала она, увидев копну каштановых кудряшек в предпоследнем ряду. По левую руку от нее за соседним столом находилась Ида.

– Чего ты кричишь как второсортная? – возмутилась Алиса, когда Вера поравнялась с ней.

Алиса стояла по центру четвертого ряда. Вера ее терпеть не могла. Алиса вечно задирала свой курносый нос. А еще у нее были очень крупные зубы, но язык за ними она держать не умела и по любому поводу придиралась к Вере.

– Что это у тебя за папка? – прищурилась Алиса.

Ну вот опять.

– Тебя не касается, – отрезала Вера и поспешила дальше.

Алиса ненавидела Веру за то, что та занимала первое место в рейтинге. Ненавидела больше остальных воспитанников, хотя и им от нее доставалось. Алиса никогда не упускала возможности напакостить. Наверняка она чувствовала себя при этом лучше других.

Вера подбежала к предпоследнему ряду. Она заметила и большие от волнения глаза Тани, и недовольно поджатые губы Иды.

– Таня, как ты? – спросила она и обернулась к Иде: – А ты? Девочки, простите меня. Я так перед вами виновата. Обещала помочь и пропала.

Идино лицо вытянулось.

– Мы о тебе целый день волновались, а ты про экзамен? – возмутилась она, прежде чем Таня что-то успела сказать.

– Я… – начала было Вера.

– Ты явно не в себе, если не знаешь, за что стоит просить прощения. – Ида покачала головой.

– Да я же не… – Вера перевела взгляд с Иды на Таню, прося поддержки.

Таня, будто бы прочитав ее мысли, примирительно сказала:

– Ида, не мучай ты ее. Главное, что она вернулась.

Ида насупилась, но после небольшой паузы едва заметно кивнула.

– Ладно. Выносить вердикт без суда и следствия нельзя. Сначала ты нам все расскажешь.

– Договорились, – с облегчением выдохнула Вера.

По лаборатории разнесся звонок, и двери подсобного помещения напротив входа в лабораторию распахнулись. Макс выбрал место слева от Тани, Вера поспешила занять стол позади нее, посередине последнего ряда. Папку она положила во второй сверху выдвижной ящик стола. Двадцать выпускников как по команде подняли головы и уставились на преподавателя микробиологии Дальтона. Он вкатил в лабораторию огромных размеров стол с многочисленными пластмассовыми контейнерами. Из-за серых глаз навыкате и невероятно длинных и тощих конечностей он всегда напоминал Вере саранчу. При ходьбе руки болтались плетьми, а ноги норовили вывернуться в коленях в обратную сторону.

– Мы что, на животных экзамен сдавать будем? – пропищала одноклассница Яна, девчонка с рыжими, похожими на проволоку волосами. Она стояла через два ряда от Веры.

– Только не это, – отозвалась Таня, передергивая плечами. – Только не крысы.

Вера сглотнула. Во рту появился привкус желчи. Проводить опыты на животных – это последнее, о чем она могла думать.

– Вряд ли. Этот метод для рутинной диагностики устарел, разве что для отработки навыков, и то… – вполголоса рассуждала Ида. – Но для чашек с биоматериалом слишком уж большие контейнеры.

Таня беспомощно всхлипнула. Этот звук заставил Веру похолодеть. Сможет ли подруга преодолеть отвращение и сдать экзамен, не показав всему классу содержимое желудка?

– Танюш, – шепотом позвала Вера, – ты справишься! Главное, дыши ровно!

Как легко бросаться подобными словами. Сама Вера никакой уверенности в успешном исходе экзамена больше не испытывала. На животных они тренировались редко, потому что живой биоматериал – дорогостоящий продукт. То, как подопытные пищали перед смертью, заставляло ее содрогаться до сих пор. Словно электрический разряд, сознание прошило воспоминание об убитой в роддоме женщине. Привкус желчи во рту усилился.

Дальтон распрямился и окинул всех требовательным взглядом, призывая к тишине. Экзамен начался.

– Каждый из вас получит по одному подопытному экземпляру. Каждый экземпляр уже заражен какой-то инфекцией. Вам нужно понять какой, – раздался бесстрастный голос Дальтона. – От вас потребуется: провести микробиологическую диагностику, подобрать лечение и подготовить полный отчет по категориям: таксономия, резистентность, патогенез и дальше по списку. Его вы найдете на электронном рабочем столе. Заполнять там же. Вы можете пользоваться только внутренней базой данных. Я ожидаю от вас предельной точности и осторожности.

Вера на секунду зажмурилась и помассировала точку между бровями. Таня была права, им придется проводить исследования на животных. Справятся ли подруги и Макс? А она сама? Вера пыталась абстрагироваться, но получалось не очень. У нее всегда тряслись руки, когда нужно было ввести смертельную дозу препарата, останавливающего сердечную деятельность. Вера перевела взгляд на спину Макса: плечи были напряжены, кулаки – сжаты. Он тоже волновался.

Взять четыре комплекта защитного снаряжения Вере удалось первой – стенные шкафы располагались прямо за ее столом. Макс отблагодарил ее кивком, девочки – улыбками.

Вера вернулась на свое место, надела перчатки, шапочку, маску и защитные очки. Больше всего в работе микробиолога ее раздражала как раз эта необходимость рядиться в специальное обмундирование и потом потеть в нем. Хотя нет, кого она обманывает? Самое ужасное – это необходимость становиться живодером, и плевать, что на благо науки. А вот Макса это не волновало. Он мечтал посвятить всю свою жизнь искоренению болезни, которая сделала его зависимым от врачей.

– Квик, – донеслось из контейнера, который Дальтон, проходя мимо, поставил перед Верой.

– Разве крысы так пищат? – удивилась она.

– Какие-то претензии, Вера? – тут же спросил Дальтон.

– Нет, извините, – поспешила она ответить, ругая себя, что не удержала язык за зубами. – Просто мы тренировались на крысах и мышах.

– На то это и выпускной экзамен, а не чаепитие с друзьями, – заявил Дальтон.

Вера переступила с ноги на ногу, не решаясь открыть контейнер и увидеть его содержимое. Сосчитав про себя до трех, она повернула задвижку и обнаружила внутри пушистую морскую свинку. Белая шерстка лоснилась, на носике виднелось рыжее пятнышко в форме звездочки, черные глаза смотрели на Веру не мигая. Протянув руку, она погладила свинку по лбу. Шерсть была приятной на ощупь, а ушки – тонкими, они буквально просвечивали. Она казалась ужасно милой… Вера взяла свинку и, к своему удивлению, обнаружила, что та совершенно не сопротивляется. Очевидно, из-за инфекции началась общая интоксикация организма, тормозящая мышечную деятельность. Еще отчетливее Вера ощутила неприязнь к микробиологии. С разных сторон доносилось жалобное повизгивание, которое никак не хотело заканчиваться. Ее начало подташнивать. Сколько бессмысленной боли ради какого-то идиотского экзамена, который можно было бы сдать и без проведения опытов.

Вера начала осматривать морскую свинку, стараясь обращаться с ней как можно аккуратнее. На брюшке, вокруг разреза, явно сделанного, чтобы заразить животное и подготовить к экзамену, она заметила некротические ткани. Вера осторожно опустила морскую свинку в контейнер, взяла из первого ящика шприц, из второго ампулу с обезболивающим, набрала два кубика и отложила в сторону. Ей следовала набрать сразу три, следовало усыпить свинку, но она не смогла. Пальцы одеревенели. Вера достала скальпель и сорвала с него упаковку. За рутинной работой ей удалось немного успокоиться.

Вера положила морскую свинку на стол и, придерживая ее на всякий случай одной рукой, ввела в холку обезболивающее. Досчитала до тридцати. «Ей не будет больно», – напомнила себе Вера и одним махом отрезала скальпелем крохотный кусочек пораженной ткани. Свинка никак не отреагировала. Вера положила ее обратно в пластмассовый контейнер, погладила по спинке и занялась изучением взятой пробы. Материал для исследований она распределила тонким слоем по поверхности предметного стекла, высушила и зафиксировала, использовав спирт. Потом окрасила мазок методом Грама. Он хоть и был древним, но до сих пор оставался самым эффективным. Дальтон учил их разбираться в основах. «С хорошей техникой ученым может стать любая обезьяна, но вы же лучше обезьян?» – любил он повторять, когда кто-то из класса противился его инструкциям.

Через микроскоп на предметном стекле отчетливо просматривались фиолетовые палочковидные грамположительные бактерии Clostridium perfringens. Вера должна была помнить, при какой инфекции они появлялись… В конспектах стояло… Там стояло… Что… Волоски на руках поднялись.

Вера забыла.

В ушах зашумела кровь. Вера надавила основаниями ладоней на виски и приказала себе дышать. Но при первом же глубоком вдохе ко рту приклеилась медицинская маска. Проклятье! Вере потребовалась вся сила воли, чтобы не содрать ее с лица.

Вера закрыла глаза и попыталась вспомнить, как выглядела нужная страница конспекта. Почему ей не досталась фотографическая память, как у Иды? Она бросила взгляд на подругу. Та уверенно орудовала скальпелем. На резиновой перчатке виднелись следы крови. В животе замутило. События вчерашнего дня вновь промелькнули перед глазами.

«Зона!» – осенило ее. Чаще всего в зоне встречалась анаэробная инфекция. В первом округе ее давно не наблюдалось, зато в антисанитарии зоны она была большой проблемой. Морскую свинку заразили анаэробной инфекцией! Вера чуть не расплакалась. Для лечения необходимо убрать некротические ткани и применить антибактериальную терапию.

Вот только спасение морской свинки целью экзамена не было. Чтобы провести полный цикл исследований и ответить на все вопросы, животное следовало усыпить и вскрыть. «Все ради науки!» – вспомнила Вера девиз ПЭЦ. Конечно, легко прокламировать такое, когда на кону стоит не твоя собственная жизнь, а жизнь маленького беспомощного существа. Страшно представить, сколько таких уже погибло в лабораториях по вине людей. Вера не собиралась убивать еще больше. Ей претила бессмысленность, а милая морская свинка лишь усугубила чувство вины.

В памяти всплыло другое земноводное, о котором она узнала полгода назад на уроке генетики. Маленький аксолотль с забавными розовыми рожками и тремя парами наружных жабр. Изначально он обитал в пресноводных озерах Североамериканского континента, в той его части, где два века назад находилась страна Мексика. Еще до создания сыворотки бессмертия в 2071 году аксолотль представлял для генетиков огромный интерес. В ходе исследований ученые выяснили, что он обладает одной удивительной особенностью: вместо гена Pax3 в его ДНК содержится ген Pax7, благодаря чему животное могло восстанавливаться после серьезных повреждений даже спинного мозга. Это навело ученых на идею разработки медикаментозной терапии, возвращающей парализованным людям возможность двигаться, но лекарство так и не нашли, зато уничтожили всю популяцию аксолотлей. Если одиночные экземпляры и сохранились, то известно об этом не было.

Звон разбитого стекла привлек внимание Веры, и она мгновенно вскинула голову. Со стола Макса свалилась колба, и на пол выплеснулась густая оранжевая жидкость – будущая питательная среда, по которой он мог изучить метаболизм бактерий. Чтобы все сделать сначала, потребуется еще один час!

Дальтон, прохаживавшийся между рядами, вскинул голову и гаркнул:

– Минус один балл к итоговой оценке за небрежность!

Макс вжал голову в плечи и, сгорбившись, взял новую колбу с подставки. Потеря балла могла привести к катастрофическим последствиям. Макс мог не попасть в Геном! Адреналин заставил Верино сердце взволнованно забиться. Макс обернулся и посмотрел на нее расширившимися от ужаса глазами.

И помочь невозможно, Дальтон сразу заметит. Проклятие!

Робот-уборщик – черный куб на колесиках размером с урну – зажужжал. Он выкатился со своего места в конце лаборатории за Вериной спиной и принялся собирать осколки и оранжевую субстанцию рядом со столом Макса. Вера перевела взгляд на Таню и Иду. Они работали спокойно, движения выглядели уверенно. Кажется, зря она за них волновалась.

– До сдачи работ остается чуть больше часа, – напомнил преподаватель, останавливаясь рядом с ее столом.

– Квик, – подала неожиданно голос морская свинка.

Брови Дальтона взлетели на лоб.

– Почему она еще жива? – возмутился он. Тон его голоса заставил всех присутствующих разом обернуться.

Вера съежилась под их пристальными взглядами.

– Мне не потребовалось ее усыплять, чтобы найти причину болезни, – ответила она.

Кто-то слева уважительно присвистнул.

– Нечем тут восхищаться! – гаркнул Дальтон. – Это наплевательское отношение к поставленным задачам!

Вера открыла рот, чтобы возразить, но, увидев разгневанное выражение лица Дальтона, опустила глаза в пол.

– Извините, – только и смогла выговорить Вера, подавляя внутреннее сопротивление.

– Невероятная беспечность, – сказал Дальтон и, уже отворачиваясь, добавил: – Немедленно доведи дело до конца, если не хочешь, чтобы я доложил директору о твоей непригодности. Ему ничего не стоит отправить тебя обратно в зону, если тебе так неймется.

Вера вздрогнула и кивнула. Все снова отвернулись к своим столам, только Макс задержал на Вере недоуменный взгляд чуточку дольше и покачал головой.

За последние пару часов морская свинка заметно ослабла.

– Прости меня, – пробормотала Вера, сглатывая ком в горле.

Она взяла новый шприц и вторую ампулу с обезболивающим, набрала три кубика и ввела иголку в холку. Морская свинка даже не открыла глаза. Тогда Вера наполнила еще один шприц препаратом, останавливающим сердечную деятельность. Она положила руку на теплое тельце и, почувствовав последний удар сердца, с трудом сдержала слезы.

Во время вскрытия она старалась не смотреть на мордочку морской свинки. Брызнувшую из разреза на животе кровь тут же стерла дезинфицирующей салфеткой. Документируя ответы на вопросы в списке, специально использовала словосочетание «подопытный экземпляр», а не «животное». Закончив и быстро убрав тельце в контейнер, Вера сорвала перчатки. Она никогда не привыкнет к этому.

Вид крови напомнил ей ее собственные раны и тот невероятный факт, что за ночь у нее выросла новая кожа.

Вера принялась перебирать в памяти, как часто она болела за всю жизнь. Воспаление легких, перелом ноги, множество простуд, разбитые коленки на уроках физкультуры. И лечилась, как все, днями, а то и неделями. Чем-чем, а крепким здоровьем она никогда не отличалась. А теперь у нее ожог заживает за несколько часов. Что-то здесь не так.

– У вас осталось пятнадцать минут, – объявил Дальтон.

Вера пробежалась по списку вопросов. Она ответила на все. Бросив на Макса взгляд, она поняла, что уверенность вернулась к нему – он, похоже, уже закончил. Плазменная панель его стола потухла. Ида сняла перчатки и разминала руками плечи. Она явно отправила свой отчет Дальтону. Таня стирала кровавые пятна со стола.

«Ты в лаборатории», – напомнил Вере внутренний голос. Оглянувшись по сторонам и напустив на лицо сосредоточенное выражение – хотя под маской и защитными очками мало что можно было разглядеть, – она достала из третьего ящика пластмассовую флешку для дешифровки ДНК, а из первого – стерильный скальпель. Холодный металл скользнул по указательному пальцу левой руки. Крупная капля упала в емкость флешки.

Палец защипало. Вера всем сердцем надеялась, что кровь продолжит сочиться. Она зажмурилась, досчитала до пяти, а потом снова открыла глаза. На кончике пальца осталась лишь тонкая розовая полоска.

– Этого просто не может быть, – прошептала Вера, не в силах поверить своим глазам, и тут же спрятала руки под столешницей.

Она повторно продезинфицировала стол, нажала на кнопку «сдать экзаменационную работу» и спрятала флешку со своей кровью в папку с документами. Выпускники один за другим стали снимать защитное обмундирование. Вера сорвала свое и затолкала в урну. Осторожно прижав к груди папку, чтобы не выронить флешку, она дождалась звонка, оповещающего об окончании экзамена, и встала между Таниным и Идиным столами. Таня вытерла ладонью выступившие над верхней губой капельки пота.

– Все получилось? – спросила ее Вера.

– Вроде да, – ответила Таня, – но я искренне надеюсь, что меня ни при каких обстоятельствах не распределят в какую-нибудь лабораторию. Вечность заниматься микробиологией или генетикой – настоящее извращение.

Ида кивнула в знак согласия.

– Директор не слепой. Всем ясно, что тебе в лаборатории делать нечего, – сказала она и, заметив папку в Вериных руках, спросила: – Что это у тебя?

– Это для Сати. Я за этими бумагами ездила в зону.

– Ты до сих пор ей не отдала? – удивилась Таня.

– Не успела, – призналась Вера. – Вчера сил не было, сегодня проспала.

– Ты? Проспала? – Ида уставилась на Веру.

– Да…

– Так, сходи к Сати и приходи в столовую. У меня живот от голода сводит. Я на нервах не смогла позавтракать. Там все расскажешь, – сказала Ида и махнула рукой в сторону дверей.

– Хорошо, – улыбнулась Вера. Похоже, девочки обиду на нее не затаили.

По пути к выходу она высматривала среди воспитанников Макса. Она и не заметила, как он куда-то делся из поля зрения. Оказавшись в коридоре, она столкнулась с ним нос к носу.

– Вера, что это было? Почему затянула со вскрытием? – налетел он на нее.

Вера сделала шаг назад.

– Мне было жаль морскую свинку.

– В смысле? – Макс нахмурился. На лице отрази-лось недоумение. Он сделал шаг к Вере и поймал ее взгляд. – Хорошо, я понимаю. Морские свинки милые и пушистые. Но у нас же был план, Вера. Ты и я. Вечность. До твоей выходки мы находились на первых местах в рейтинге! Мы могли попасть в Геном вместе! А теперь что? Вдруг один балл станет решающим? Ты об этом подумала?

Вера вздрогнула.

– Я бы не стала называть нежелание резать невинное животное выходкой. – Она специально сделала ударение на последнем слове.

Макс пренебрежительно цокнул языком.

– Нужно идти на жертвы ради науки. Я думал, что ты это понимаешь. В первый раз, что ли?

– Знаю. Ты прав. Я должна была привыкнуть, но, оказывается, не привыкла.

Макс прищурился.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Не знаю! – выпалила Вера. Она и сама не понимала, что это значит. – Может быть, я не создана для Генома. Или Геном для меня.

– Глупости! – возмутился Макс. – Ты просто перенервничала. Не надо было тебе вчера никуда ездить. Я ведь предупреждал. – Он нервно провел рукой по волосам, растрепал их и снова уложил на прямой пробор. – Ты на все вопросы правильно ответила?

– Кажется, да.

– Хорошо, что завтра узнаем результаты, – выдохнул он. – Когда попадем в Геном, а мы должны туда попасть, все наладится. Я уверен. А если ты не захочешь резать свинок, возьму проведение аутопсии на себя. Договорились?

Макс пожал ее руку. Всем своим видом он давал понять: вместе они смогут сделать ее счастливой. Вера улыбнулась и кивнула. На душе потеплело. Если они оба правильно ответили на все экзаменационные вопросы, то впереди их ждет прекрасное будущее. Но другая мысль ворвалась в ее сознание, пронзив ледяной стрелой сердце.

Это не то будущее, о котором она на самом деле мечтала.