Вечная мерзлота (Permafrost)

Высоко на западном склоне горы Килиманджаро лежит высохший и замерзший труп леопарда. Всегда нужен автор для того, чтобы объяснить происходящее: едва ли окоченевшие леопарды могут что-нибудь объяснить.

МУЖЧИНА. Кажется, что музыка возникает и звучит по своей собственной воле. По крайней мере, повороты ручки приемника никак не влияют на ее присутствие или отсутствие. Полузнакомый, чужой мотив, чем-то тревожный. Звонит телефон, и он берет трубку. Никто не отвечает. Снова звонок.

Четыре раза за то время, пока он приводил себя в порядок, одевался и повторял свои доводы, ему звонили, но никто не отвечал. Когда он обратился на станцию, ему ответили, что не было никаких звонков. Однако, видимо, с этим чертовым роботом-служащим что-то не в порядке — как и со всем остальным в этом месте.

Ветер, уже достаточно сильный, еще более усилился, бросая на здание частицы льда со звуком, похожим на царапанье миллионов тонких коготков. Жалобный визг стальных жалюзи, скользнувших на место, испугал его. Но что было хуже всего, при беглом взгляде на ближайшее окно ему показалось, что он видит лицо.

Конечно, это невозможно. Это ведь четвертый этаж. Игра света в быстро движущихся хлопьях снега. Нервы.

Да. Он нервничает с тех пор, как они прибыли сюда этим утром. Даже раньше…

Он вывалил вещи Дороти на тумбочку и обнаружил маленький пакетик среди своей собственной одежды. Он развернул маленький красный прямоугольник размером приблизительно с его ноготь, потом закатал рукав и прилепил пластырь к внутренней стороне левого локтевого сгиба.

Транквилизатор влился непосредственно в кровь. Он сделал несколько глубоких вздохов, затем отлепил пластырь и выбросил его в мусороприемник. Затем спустил рукав и потянулся за пиджаком.

Музыка заполнила все, как будто соревнуясь с порывами ветра и стуком ледяных градин. В другом углу комнаты ожил видеоэкран.

Лицо. То же самое лицо. Только на одно мгновение. Он уверен в этом. А потом бессмысленные волнистые линии. Снег. Он посмеивается.

«Ну ладно, ведите себя так, нервы» — думает он. — У вас есть причина. Но транквилизатор найдет на вас управу. Веселитесь пока. Вы уже почти отключены.»

На видеоэкране возникает порнофильм. Улыбаясь, женщина громоздится на мужчину…

Картина переключается на безгласного комментатора, рассказывающего о чем-то.

Он выживет. Он из породы выживающих. Он, Поль Плайг, и раньше делал опасные вещи и всегда удачно. Это только из-за того, что Дороти суетится из-за пустяков, он выбился из колеи. Ладно, пройдет.

Она ждет его в баре. Ничего, пусть подождет. Немного спиртного поможет убедить ее — пока она не остервенеет. Такое иногда происходит. Другими словами, он должен отговорить ее от этого дела.

Тишина. Ветер утих. Царапанье прекратилось. Музыка ушла.

Жужжание. Оконный экран дает обзор пустого города.

Тишина — под полностью покрывшими небосвод облаками. Горы льда, окружающие местность. Никакого движения. Даже видео выключилось.

Он отшатнулся от внезапной вспышки дальнего устройства в левой части города. Лазерный луч ударил в слабую точку ледяной горы и часть ее отвалилась.

Чуть позднее он услышал глухой гул ломающегося льда. Ледяные осколки взметнулись как бурун возле подножия горы. Он восхитился силой, точностью определения момента, внешним эффектом.

Эндрю Альдон… всегда на посту, борющийся со стихией, загнанный в тупик, бессмертный страж Плайпойнта. Альдон, по крайней мере, никогда не ошибается.

Опять пришла тишина. Пока он наблюдал за тем, как оседает взметнувшийся снег, транквилизатор начал действовать. Было бы хорошо снова не заботиться о деньгах. В последние два года было много потерь. Видеть, как все твои сбережения исчезают в Большом Кризисе — именно тогда его нервы впервые дали о себе знать. Он стал более изнеженным, чем век назад — юный костлявый солдат удачи, без нервов и гордящийся этим. Сейчас он должен сделать нечто похожее, хотя сейчас это будет легче — за исключением Дороти.

Он подумал о ней. На столетие моложе, чем он, живущая своей юностью, временами безрассудная, любящая все удовольствия жизни.

В ней было что-то легко ранимое, временами когда она впадала в такую сильную зависимость от него, что он чувствовал необычайное влечение к ней. Иногда она раздражала его до безумия. Вероятно, это было более близко к любви, чем он хотел бы сейчас, случайное противоречивое чувство. И, конечно, она знает. Это вызывает определенную меру необходимой вежливости. Пока он сможет собрать себя снова. Но все это не может быть причиной того, что он должен удержать ее от сопровождения его в этой поездке. Это стоит вне любви или денег. Это выживание.

Лазер вспыхнул снова, теперь справа. Он ожидает грохота.

СТАТУЯ. Это не слишком удобная поза. Она лежит, замороженная в ледяной пещере и выглядит как одна из роденовских фигур, чуть поддерживаемая с левой стороны, правый локоть закинут над ее головой, рука повисла рядом с ее лицом, плечи упираются в стену, левая нога полностью спрятана.

Она одета в серую парку, соскользнувший капюшон освободил пряди темно-русых волос. На ней синие брюки, черный ботинок на той ноге, которую можно видеть.

Она покрыта льдом и в многократно преломленном свете пещеры можно видеть, что в ее внешности нет ничего неприятного, но и ничего особо привлекательного. Она выглядит как двадцатилетняя.

На стенах и потолке пещеры множество трещин. Сверху как сталактиты свисают множество сосулек, вспыхивая как драгоценности в многократно преломленном свете. Пещера имеет ступенчатый уклон, образуя в том конце, где находится статуя, нечто вроде гробницы.

Так же случайно, когда появляется разрыв в облаках, красноватый свет концентрируется на ее фигуре.

Она действительно двигалась в течение столетия — на несколько дюймов, вместе с подвижками льда. Но из-за игры света кажется, будто она движется быстрее.

Общая обстановка создает впечатление, что это всего лишь бедная женщина, которая попала в ловушку и замерзла здесь до смерти, а не статуя живой богини на том месте, где все началось.

ЖЕНЩИНА. Она сидит у окна в баре. Дворик снаружи серый и угловатый, занесен снегом, на клумбах мертвые растения — окостеневшие, трепещущие и замерзшие. Она ничего не имеет против вида. Далека от него. Зима — время смерти и холода, и ей нравилось, когда ей напоминали об этом. Ей нравилось погружение в свои мечты на фоне ее бездушных, холодных и очень зримых клыков.

Яркая вспышка света осветила дворик, сопровождаемая дальним ревом. Она отпивает свое питье, облизывает губы и слушает мягкую музыку, которая наполняет воздух.

Она одна. Бармен и вся остальная прислуга здесь роботы. Если бы кто-нибудь кроме Поля вошел, она, должно быть, вскрикнула бы. Они были единственными людьми в отеле в этот период межсезонья. Кроме спящих, они единственные люди во всем Плайпойнте.

А Поль… Он скоро придет, чтобы повести ее обедать. Там они могут потребовать, если захотят, чтобы за другими столами были голограммы других людей. Она не хочет. Ей нравится быть наедине с Полем в такие, моменты, как сейчас, перед большим приключением.

Он расскажет ей о своих планах за кофе, и скорее всего, уже сегодняшним вечером смогут получить необходимое снаряжение для того, чтобы начать то, что могло бы снова поставить его на ноги в финансовом отношении, вернуть ему самоуважение. Это, конечно, будет опасно, но вознаградится сторицей. Она допивает свою порцию, поднимается и подходит к бару за следующей.

А Поль… Она действительно поймала падающую звезду, авантюриста, скатывающегося вниз, мужчину со славным прошлым, в настоящий момент балансирующего на грани краха. Колебания уже начались в то время, когда они встретились два года назад, что делало их еще более возбуждающими. Конечно, ему нужна такая женщина, как она, чтобы опереться на нее в такое время.

Это было не только из-за ее денег. Она никогда не верила тому, что говорил о нем ее покойный отец. Нет, он действительно любит ее. Он необыкновенно ранимый и зависимый.

Она хочет превратить его в того мужчину, каким он был раньше и, конечно, этот мужчина должен также нуждаться в ней. Он был тем, что ей нужно больше всего — мужчиной, которой может достать с неба звезды. Он должен стать таким, каким был много лет назад.

Она пробует свою вторую порцию.

Этому сукину сыну лучше поспешить. Она чувствует, что голодна.

ГОРОД. Плайпойнт находится на планете, известной как Балфрост, на высоком плоскогорье, понижающемся к замерзшему сейчас морю. В Плайпойнте есть устройства для всех игр для взрослых, и это один из наиболее популярных курортов в этом секторе галактики с поздней весны до ранней осени — приблизительно пятьдесят земных лет. Затем приходит зима как период оледенения и все уезжают на полстолетия — или полгода, в зависимости от того, как считать. В это время Плайпойнт находится в ведении автоматической системы поддержания порядка. Это самоподдерживающаяся система, руководящая очисткой, снегоуборкой, таянием, утеплением всего, что требует таких действий, так же, как и непосредственной борьбой с вторгающимся снегом и льдом. И все это делается под управлением центрального компьютера, который еще наблюдает за погодой и климатом, предвидя так же хорошо, как и реагируя.

Система успешно работает уже в течение многих столетий, передавая Плайпойнт весне и радости в сравнительно хорошем состоянии к концу каждой долгой зимы.

С одной стороны Плайпойнта находятся горы, вода (или лед, в зависимости от сезона) окружает его с трех других сторон, метеорологические спутники и спутники-маяки расположены высоко над ним. В бункере под административным зданием находится пара спящих — обычно мужчина и женщина — которые пробуждаются раз в год для непосредственной проверки работы поддерживающих систем и для того, чтобы справиться с особыми ситуациями, которые могут возникнуть. Центральный компьютер имеет в своем распоряжении различные устройства и лазеры, а также великое множество роботов.

Обычно ему удается слегка предугадывать события, и он редко отстает от них намного.

В настоящий момент все идет достаточно однообразно, так как погода с недавнего времени достаточно ненастная.

Зззззз! Еще одна глыба льда превратилась в лужу.

Зззззз! Лужа уже испарилась. Молекулы взобрались на то место, где они могут собраться вместе и превратиться в снег.

Ледники перемещают свои ноги, осторожно продвигаясь вперед.

Зззз! Их выигрыш сводится на нет.

Эндрю Альдон точно знает, что он делает.

РАЗГОВОРЫ. Официант, нуждающийся в смазке, сервировал стол и откатился, пройдя сквозь пару крутящихся дверей.

Она хихикнула.

— Хромой.

— Очарование древности, — согласился он, улыбаясь и тщетно пытаясь поймать ее взгляд.

— Ты все продумал? — спросила она после того, как они начали есть.

— Как будто, — сказал он, снова улыбаясь.

— Так да или нет?

— И то, и другое. Мне нужно больше данных. Я хочу пойти и сначала кое-что проверить. После этого я смогу определить наилучший способ действия.

— Я вижу, ты все время говоришь в единственном числе, — сказала она холодно, наконец встретив его пристальный взгляд.

Его улыбка замерзла и исчезла.

— Я имел ввиду только маленькую предварительную разведку, — сказал он мягко.

— Нет. Мы. Даже в случае маленькой предварительной разведки.

Он вздыхает и кладет вилку.

— Это очень мало по сравнению с тем, что придется делать потом, — начинает он. — Обстановка немного изменилась. Я должен отыскать другой путь. Это совсем глупая работа и никакого удовольствия.

— Я здесь не для удовольствия, — отвечает она. — Мы собирались делить все, помнишь? Это включает скуку, опасность и все остальное. Таков был уговор, когда я согласилась оплатить нашу дорогу.

— У меня было такое чувство, что до этого могло бы дойти, — говорит он спустя некоторое время.

— Дойти до этого? Так всегда и было. Это было наше соглашение.

Он поднимает свой бокал и отпивает вино.

— Конечно. Я не собираюсь менять условия. Это просто такой случай, когда дела пошли бы быстрее, если бы я смог сделать предварительную разведку. Я могу двигаться намного быстрее один.

— Что за спешка? Так или иначе несколько дней. Я в достаточно хорошей форме. Я не слишком задержу тебя.

— У меня такое впечатление, что тебе не особенно здесь нравится. Я только хочу поскорее сделать все это, чтобы убраться отсюда.

— Это очень мило с твоей стороны, — говорит она, принимаясь за еду. — Но это моя проблема, не так ли?

Она смотрит на него.

— Пока нет другой причины, из-за которой ты больше не хочешь иметь дело со мной?

Он быстро отводит взгляд, хватается за вилку.

— Не будь дурой.

Она улыбается.

— Итак, договорились. Я пойду с тобой после обеда на поиски пути.

Музыка останавливается, затем слышится звук, как будто прочищается горло. Затем:

— Простите меня за то, что может показаться вмешательством в ваши дела, — раздается глубокий, мужественный голос. — Это действительно только часть простой наблюдательной функции, которую я выполняю.

— Альдон! — восклицает Поль.

— К вашим услугам, мистер Плейг. Я решил обнаружить мое присутствие только потому, что я действительно слышал, о чем вы говорите и забота о вашей безопасности перевешивает хорошие манеры, которые в противном случае требовали бы молчаливости. Я получил сведения, о том, что ожидается исключительно плохая погода сегодня после обеда. Так что если вы планируете длительную прогулку, я бы советовал вам отложить ее.

— О, — сказала Дороти.

— Спасибо, — сказал Поль.

— Я удаляюсь. Наслаждайтесь едой и друг другом.

Музыка возвращается.

— Альдон? — спрашивает Поль.

Ответа нет.

— Похоже, нам надо сделать это завтра или позднее.

— Да, — соглашается Поль и первый раз за день улыбается свободно. И лихорадочно думает.

МИР. Жизнь на Балфросте течет в странном цикле. Животная и квазиживотная жизнь мигрирует в экваториальные области на время длинной зимы. Жизнь в глубинах океана продолжается. А вечная мерзлота колеблется по своим собственным законам.

Вечная мерзлота. Зимой и весной ее жизнь наиболее интенсивна. В это время распространяется ее мицелий — оплетает, пробует, касается всего, образует нервные узлы, распространяется для того, чтобы проникнуть в другие системы. Он оплетает планету, существуя как огромный бессознательный организм в течение всей зимы. Весной он выбрасывает побеги, на которых в течение нескольких дней развиваются, серые, похожие на цветы образования.

Затем эти цветы сморщиваются, открывая темные плоды, которые через некоторое время взрываются с тихим лопающимся звуком, освобождая облака сверкающих спор, которые ветер разносит повсюду.

Они чрезвычайно морозоустойчивы, так же как и мицелий, в который они однажды превратятся.

Летняя жара в конце концов оттесняет их вниз к вечной мерзлоте и нити мицелия впадают там в состояние длительного покоя.

Когда возвращаются холода, они пробуждаются, споры прорастают и выбрасывают новые отростки, которые устраняют старые повреждения и формируют новые тяжи. Жизнь начинается снова. Существование летом похоже на обесцвеченную спячку. В течение тысячелетий таков был порядок жизни под Балфростом, внутри Балфроста. Теперь богиня предписывала другое. Богиня зимы раскинула свои руки и пришли перемены.

СПЯЩИЕ. Поль движется среди кружащихся хлопьев к административному зданию. Он сделал самое простое из того, что мог, убедив Дороти принять снотворное для того, чтобы лучше отдохнуть перед завтрашним днем. Он притворился, что принимает такую же таблетку, и сопротивлялся ее действию до тех пор, пока точно не убедился, что она спит и его бодрствование не будет замечено.

Он входит в похожее на склеп здание, проделывает все хорошо знакомые повороты, двигаясь вниз по наклонной плоскости. Комната не заперта, в ней прохладно, но он начал потеть, как только вошел. Две охлаждающие установки действовали. Он проверил их управляющие системы и увидел, что все в порядке.

Прекрасно, начнем! Позаботимся о снаряжении. Им оно не понадобится.

Он колеблется.

Подходит поближе и смотрит через смотровые окошечки на спящих. Никаких воспоминаний, слава Богу! Он осознает, что дрожит.

Он пятится, поворачивается и спешит к помещению склада.

Позже, в желтых санях, несущих специальное оборудование, он двигается вглубь материка.

Как только он двинулся, снег прекращается и ветер затихает.

Он улыбается. Снег сверкает перед ним, и окружение не кажется совсем незнакомым. Хорошие приметы, в конце-концов.

Затем что-то пересекает его путь, разворачивается и останавливается перед ним.

ЭНДРЮ АЛЬДОН. Эндрю Альдон, когда-то мужчина исключительной честности и возможностей, на своем смертном одре получил возможность продлить свое существование в виде компьютерной программы, и после этого потенциалы его мозга функционировали как верховная управляющая программа в основном охраняющем компьютерном комплексе Плайпойнта. И в таком облике он функционировал как программа исключительной надежности и возможностей. Он поддерживал город, и он защищал его части. Он не только отвечал на внешние воздействия, но и предугадывал структурные и функциональные потребности, в основном он предсказывал погоду. Как профессиональный солдат, коим он когда-то был, он поддерживал себя в состоянии постоянной боевой готовности, что на самом деле было нетрудно, учитывая ресурсы, ему доступные. Он редко ошибался, был всегда в курсе всего, а временами блестяще выходил из положения. Время от времени он возмущался своим бестелесным существованием. Временами он чувствовал себя одиноким.

Этим вечером он был озадачен внезапным прекращением бури, которую он предсказывал, и хорошей погодой, которая за этим последовала. Его математические выкладки были безупречны, но погода нет. Казалось странным, что такое могло произойти во время множества других нарушений, таких, как необычные подвижки льда, неполадки с оборудованием и странное поведение техники в одной из занятых комнат отеля — комнаты, снятой постояльцем, в прошлом персоной non grata.

Так он наблюдал некоторое время. Он был готов вмешаться, когда Поль вошел в административное здание и прошел в бункер. Но Поль не сделал ничего такого, что могло бы принести вред спящим.

Его любопытство достигло максимума, когда Поль взял снаряжение.

Он продолжал наблюдать. По его мнению, за Полем надо было наблюдать.

Альдон решил действовать только тогда, когда он обнаружил, что события развиваются в нежелательном направлении. Он послал одно из своих подвижных устройств, чтобы перехватить Поля, если он направится прочь из города. Оно догнало его на извилистом пути и возникло у него на пути.

— Стоп! — сказал Альдон через переговорное устройство.

Поль затормозил свой снегоход и некоторое время сидел, смотря на машину.

Затем он слабо улыбнулся.

— Я полагаю, что у тебя есть веская причина для ограничения свободы передвижения гостя.

— Твоя безопасность требует этого.

— Я в совершенной безопасности.

— В этот момент.

— Что ты имеешь в виду?

— Погода ведет себя более чем странно. Ты можешь оказаться в неприятном положении, если шторм разыграется.

— Так я воспользуюсь пока этим преимуществом и буду иметь дело с последствиями, если будет нужно.

— Это твое дело. Я хотел предупредить тебя.

— Прекрасно. Ты меня предупредил. А теперь отойди с моего пути.

— Минуточку. В последний раз, когда ты был здесь, ты уехал при странных обстоятельствах — разорвав свой контракт.

— Проверь свой юридический банк данных, если он у тебя есть. Я ответил по закону за это.

— Здесь есть некоторые вещи, относительно которых нет законов или ограничений.

— Что ты этим хочешь сказать? Я подал объяснительную записку о том, что произошло в тот день.

— Да, который — очень удобно — не мог быть проверен. Ты доказывал что в этот день…

— Мы всегда доказываем. Так уж мы устроены. Если ты можешь что-нибудь сказать по этому поводу, говори.

— Нет, мне больше нечего сказать об этом. Моим единственным намерением было предостеречь тебя.

— Отлично, ты меня предостерег.

— Предостеречь тебя относительно менее очевидных вещей.

— Я не понимаю.

— Я не уверен, что все здесь осталось таким же, как и в прошлую зиму, когда ты уехал.

— Все меняется.

— Да, но я имею ввиду другое. Есть что-то необычное в этом месте сейчас. Прошлое уже не служит хорошим проводником для настоящего. Появляется все больше и больше аномалий. Временами кажется, что планета проверяет меня или играет со мной.

— Ты сходишь с ума, Альдон. Ты слишком долго сидишь в этом ящике. Может быть, пора кончать все это.

— Сукин сын, я пытался кое-что тебе объяснить. Я замечаю множество примет этого, и все это началось вскоре после того, как ты уехал. Моя человеческая часть все еще подозревает тебя и я чувствую, что здесь есть какая-то связь. Если тебе все об этом известно и ты можешь справиться с этим, прекрасно. Если ты не можешь, я думаю, тебе следует остерегаться. Лучше всего, возвращайся домой.

— Я не могу.

— Даже если здесь есть нечто, позволяющее тебе легко это сделать — в этот момент?

— Что ты хочешь сказать?

— Я припомнил древнюю гипотезу и Гайе-Лавлок, двадцатое столетие…

— Планетарный разум. Я слышал об этом. Однако никогда не встречал.

— Ты уверен? Я временами чувствую, что я сталкиваюсь с ним. Что если здесь присутствует что-то и ведет тебя на поводу?

— Это может быть только моей проблемой.

— Я могу защитить тебя от этого. Возвращайся в Плайпойнт.

— Спасибо, нет. Я хочу выжить.

— А как же Дороти?

— А что она?

— Ты хочешь оставить ее одну, когда может быть, ты ей нужен?

— Позволь мне самому судить об этом.

— Твоей последней женщине пришлось не слишком сладко.

— Черт побери! Уйди с моей дороги, или я перееду тебя!

Робот сворачивает с дороги. При помощи своих сенсоров Альдон смотрит, как Поль едет прочь.

«Прекрасно, — решает он. — Мы знаем, где мы находимся, Поль. И ты не изменился. Тем лучше».

Альдон переключает свое внимание. Теперь на Дороти. Переоделась в теплую одежду. Выходит. Приближается к зданию, откуда, как она видела, выехал Поль на своем снегоходе. Она окликает его и ругается, но ветер относит ее слова прочь. Она также только притворилась спящей. Выждав некоторое время, она решилась проследовать за Полем. Альдон видит ее задержку и хочет помочь ей, но под руками нет ни одного двигающегося устройства. Он выслал одно вперед во избежание будущих несчастных случаев.

— Черт побери! — бормочет она, проходя через улицу, снежные вихри поднимаются и крутятся вокруг нее.

— Куда вы собираетесь, Дороти? — спрашивает Альдон через ближайшее переговорное устройство.

Она резко останавливается и поворачивается.

— Кто?

— Эндрю Альдон, — отвечает он. — Я наблюдал за вами.

— Почему?

— Наблюдение за вашей безопасностью входит в мои обязанности.

— Об этом шторме вы говорили?

— Частично.

— Я уже взрослая. Я могу сама позаботиться о себе. Что означает «частично»?

— У вас плохая компания.

— Поль? Почему?

— Однажды он взял с собой женщину в такое же дикое место, куда он теперь направляется. Она не вернулась обратно.

— Он мне рассказывал об этом. Это был несчастный случай.

— И не было свидетелей.

— Что вы хотите сказать?

— Это подозрительно. Вот и все.

Она снова начинает двигаться по направлению к административному зданию. Альдон переключается на другое переговорное устройство у входа.

— Я ни в чем его не обвиняю. Если ваш выбор — доверять ему, прекрасно. Но не доверяйте погоде. Было бы лучше, если бы вы вернулись в отель.

— Спасибо за заботу, — говорит она, входя в здание. Он следует за ней, замечая учащение ее пульса, когда она останавливается перед камерой.

— Это спящие?

— Да. Поль однажды был в таком же положении, так же как и та несчастная женщина.

— Я знаю. Послушайте, я собираюсь следовать за ним независимо от того, одобряете ли вы это, или нет. Почему бы вам не сказать мне, где находятся эти сани?

— Хорошо. Я даже сделаю больше. Я буду вашим проводником.

— Что вы имеете ввиду?

— Окажите мне услугу — она будет выгодна и вам также.

— Назовите ее.

— В шкафу со снаряжением — позади вас — вы найдете дистанционно-чувствительный браслет. Он может служить для двусторонней связи. Наденьте его. Я смогу таким образом быть с вами. Помогать вам. Может быть, даже защитить вас.

— Вы поможете мне следовать за ним?

— Да.

— Хорошо. Я беру это.

Она подходит к шкафу со снаряжением, открывает его.

— Здесь есть что-то, похожее на браслет.

— Да. Нажмите на красную кнопку.

Она делает это. Его голос теперь четко звучит из браслета.

— Надевайте его и я покажу вам дорогу.

— Да.

ЗАСНЕЖЕННАЯ МЕСТНОСТЬ. Равнины и холмы белого, пучки вечнозеленого кустарника, торчащие груды скал, снежные вихри, крутящиеся как волчки под порывами ветра… свет и тень. Раскалывающееся небо. В защищенных от ветра местах видны следы.

Она двигается, стараясь не обнаружить своего присутствия.

— Я потеряла его, — бормочет она, сгибаясь за ветровым стеклом своего желтого обтекаемого снегохода.

— Держитесь прямо, минуя эти две скалы. Остановитесь с подветренной стороны гребня. Я скажу вам, когда повернуть. У меня сверху наблюдательный спутник. Если тучи будут по-прежнему расступаться — очень странно расступаться…

— Что вы имеете в виду?

— Кажется, он наслаждается светом, падающим из единственного разрыва в тучах на всем пространстве.

— Совпадение, не более того.

— Я сомневаюсь.

— Что же еще это может быть?

— Выглядит так, будто кто-то открыл для него дверь.

— Мистицизм компьютера?

— Я не компьютер.

— Простите, мистер Альдон. Я знаю, что вы когда-то были мужчиной…

— Я все еще мужчина.

— Простите.

— В этой ситуации есть много такого, что я хотел бы знать. Ваше прибытие сюда пришлось на необычное время года. Поль взял с собой изыскательское оборудование…

— Да. В этом нет ничего противозаконного. Действительно, это одна из здешних достопримечательностей, не так ли?

— Да. Здесь есть много интересных минералов, некоторые из них драгоценные.

— Ну ладно, Поль хотел найти еще месторождение, но не хотел, чтобы вокруг была толпа.

— Еще?

— Да, он нашел здесь месторождение несколько лет назад.

— Интересно.

— В конце-концов, что вам за дело?

— Защита прибывающих на планету — часть моей работы. В вашем случае я особенно внимателен.

— Почему?

— В моей прежней жизни меня влекло к женщинам вашего типа. Физически, так же как и в остальном.

Двухсекундная пауза, затем:

— Вы покраснели.

— Ваш комплимент этому причиной, — сказала она, — и что за дьявольская наблюдательная система у вас. Как она выглядит?

— О, я могу сообщить вам температуру вашего тела, ваш пульс и так далее…

— Нет, я имела в виду — на что похожи вы — что вы из себя представляете?

Трехсекундная пауза.

— В чем-то я похож на бога. И очень на человека в другом, даже преувеличенно. Я чувствую нечто вроде расширения всего, чем я был раньше. Вы заставили меня почувствовать ностальгию — среди всего прочего. Не беспокойтесь. Мне это нравится.

— Я хотела бы встретиться с вами.

— Взаимно.

— Как вы выглядели?

— Представляйте меня, как вам нравится. Так я буду выглядеть лучше.

Она смеется. Проверяет свои фильтры. Думает о Поле.

— Так как он выглядел раньше — Поль? — спрашивает она.

— Вероятно, намного лучше, чем он сейчас, только менее элегантно.

— Другими словами, вы не хотите сказать.

След идет вверх более круто, поворачивая вправо. Она слышит ветер, но не чувствует его. Везде лежит серая тень облаков, но ее след/его след освещен.

— Я действительно не знаю, — говорит Альдон через некоторое время, — и не хочу гадать, о чем вы на самом деле заботитесь.

— Галантно, — замечает она.

— Нет, просто вежливо. Я могу ошибиться.

Они добрались до вершины, где Дороти резко вздохнула и опустила темные очки, защищаясь от внезапной вспышки, образованной искрящимися ледяными осколками.

— Боже! — говорит она.

— Или богиня, — отвечает Альдон.

— Богиня, спящая в круге пламени?

— Не спящая.

— Это могла бы быть пара для вас, Альдон — если бы она существовала. Бог и богиня.

— Мне не нужна богиня.

— Я вижу его следы, ведущие туда.

— Не отклоняйтесь, если он действительно знает, куда он направляется.

Она двигается по следам, пересекая склоны, похожие на изгибы архитектурной колонны. Мир вокруг безмолвен, светел и белоснежен. Альдон на ее запястье тихо мурлыкал старый мотив любовный или воинственный, она не знала точно. Расстояния искажались, перспектива искривлялась. Она обнаружила, что тихо подпевает Альдону, направляясь к тому месту, где следы Поля кончались и наступала неопределенность.

МЯГКИЕ ЧАСЫ ВИСЯТ НА ВЕТКЕ ДЕРЕВА. Мой счастливый день. Погода… тропа чистая. Обстановка изменилась, но не столь сильно, чтобы я не мог сказать, где это. Свет со всех сторон! Господи! Сияние льда, груды кристаллов… Если только провал все еще там… Могло все обрушиться. Были подвижки, может быть, обвал.

Я должен войти. Потом можно вернуться с Дороти. Но сначала очистить все, убрать… это. Если она все еще здесь. Может быть, провалилась дальше. Это было бы хорошо, лучше всего. Хотя такое редко происходит. Я… Где это произошло. Не было если бы. Не было что. Было… Было колебание почвы. Грохот, растрескивание. Ледяные глыбы звенели, грохотали, объединялись. Мы могли бы погибнуть оба. Мы оба. Она стала проваливаться. Там был мешок с минералами. Хватаюсь за мешок. Только потому, что он был ближе. Хотел бы я помочь ей, если бы мог? Я не смог бы. Может, смог бы? Потолок стал проседать. Я выбираюсь. Нет ощущения, что мы оба делаем это. Я выбрался. Она должна была сделать то же самое. Могла ли она? Ее глаза… Гленда! Может быть… Нет! Не могла, действительно не могла. Мог ли я? Глупо. После всех этих лет. Это было мгновение. Только мгновение. Временное успокоение. Если бы я знал, что так будет, я бы попытался. Я мог бы попытаться. Нет. Я сбежал. Твое лицо в окне, на экране, во снах. Гленда. Не было того, что я не пытался. Пламя холмов. Огонь и глаза. Лед. Лед.

Огонь и снег. Тепло домашнего очага. Лед. Лед. Прямо через лед лежит длинная дорога. Огонь сверху. Пронзительный крик. Грохот. И тишина. Выбрался. Уже. Есть ли разница? Нет.

Этого никогда не было. Такова судьба. Не моя вина… Проклятье.

Все я мог. Гленда. Вперед и вверх. Да. Длинная спираль. Теперь вниз. Огибаем это. Кристаллы будут… Я никогда больше не приду сюда.

МЯГКАЯ ВЕТКА ДЕРЕВА ВИСИТ ПОВЕРХ ЧАСОВ. На-ка! Думаешь, я не могу видеть сквозь туман? Не сможешь подкрасться ко мне на мягких кошачьих лапах. И твоя девица тоже. Я растаю немного больше поблизости от твоей базы. Немного уборки… Может случиться разлом. Сделаем эти дороги совершенней… Как долго? Долго… Не странно ли, что на столько лет можно отложить исполнение желания? Неестественно. Эта погода. Как духовная весна…

Протяни эти лучи. Гори. Растай в моих жарких, раскаленных руках.

Посети этот двор. Утоли эту жажду. Дай мне возможность обнять тебя. Растай. Воспламенись. Я говорю. Я здесь правлю. Растай.

Вспыхни. Я правлю здесь, богиня. Выйди из игры. У меня есть взрывчатка для каждой башни из льда, свет для любой тьмы. Ступай здесь осторожно. Я чувствую, что начинаю понимать Тебя. Я вижу Твои знаки на тучах и тумане, прослеживаю Твои волосы в завихрениях ветра. Ты повсюду вокруг меня, белый как светящаяся смерть.

Мы противоположности. Пусть облака вьются, лед звучит, Земля вздымается. Я спешу на встречу с тобой, смерть или девственница, в высоких хрустальных залах. Не здесь. Длинное, медленное падение, ледяной внешний вид, грохот. Таяние. Другое… На-ка!

ЗАМЕРЗШИЙ СТРАЖ В ВЕЧНОЙ МЕРЗЛОТЕ. Щетина и бренчанье. Приходи. Возможно. Возможно. Возможно. Я говорю. Певчий Дрозд.

Треск. Разделить. Раздвинуть. Открыть. Приход. За льдом мира я знала. Возвращение. Он. Певчий Дрозд. Память движущая сила. Открыть путь. Приходи. Пусть не будет препятствий. Пропустить. Открыто. Тучи успокоились и ветер утих. Ничто не препятствует твоему приходу, моя убийственная любовь. Это было как будто вчера.

Пригоршня камней… Приходи с песней и чистыми руками из теплых мест. Я наблюдала за Твоим неизменившимся самообладанием. Я открываю дорогу. Приходи ко мне. Я — Окружающая планету, я присутствую повсюду, чтобы встретить тебя. Но здесь, здесь особое место, Я сосредоточиваюсь, память-двигатель, на месте, где все это началось, с кровью на руках, Поль моя любовь, зовущий назад, для последнего прощанья, ледяной поцелуй, огненное прикосновение, остановка сердца, кровь застыла, душа замерзла, объятие мира и моя ненависть к Твоему ускользнувшему телу, неуловимый теперешний год. Приходи на место, которое ждет. Я снова двигаюсь за замерзшими глазами, ожидающая и теплая. Ко мне. Ко мне. Пение и щелканье, щетина и бренчание. И полозья поскрипывают по снегу, мое сердце бьется в такт. Все.

ПАЛОМНИЧЕСТВО. Он сворачивает в сторону, поворачивает, замедляет ход среди зазубренных неровностей — лед падающий и лед вздымающийся — на полях, где горы и ледники состязаются в медленном движении, под аккомпанемент случайных тресков и свистов, разрушения, грохота и дребезга ледяных кристаллов. Здесь грунт более растрескавшийся, чем где-либо, и Поль оставляет свой снегоход. Он закрепляет инструменты на своем поясе и кладет что-то в сумку, заякоривает снегоход и идет.

Сначала он движется медленно и осторожно, но потом старые привычки возвращаются и вскоре он уже спешит. Двигаясь от света к тени, он проходит среди ледяных форм, похожих на гротескные статуи из стекла. Склон изменился с тех пор, но похоже, он идет правильно. И глубже, вниз, направо…

Да. Это затемненное место. Каньон или загроможденный проход, что бы там ни было. Похоже, правильно. Он слегка меняет курс. Ему становится жарко в его защитной одежде и его дыхание становится быстрее. Его зрение затуманивается и на мгновение, где-то между светом и тенью ему кажется, что он видит…

Он резко останавливается, некоторое время колеблется, затем трясет головой, фыркает и двигается дальше.

Следующая сотня метров и он уже уверен. Те скалистые гряды на северо-западе, сверкающий ледник между ними… Он был здесь раньше.

Тишина почти угнетающая. Вдалеке он видит крутящийся снег, падающий на высокие белые горы. Если бы он остановился и прислушался, он мог бы даже услышать шум далекого ветра.

Прямо над ним дыра в толще туч. Это похоже на то, как если бы он глядел на озеро в кратере.

Более чем необычно. У него появляется искушение повернуть назад. Его желудок чувствует себя неуютно. Он почти хочет обнаружить, что это не то место. Но он знает, что эти ощущения не играют роли. Он продолжает двигаться до тех пор, пока не оказывается перед входом.

Здесь раньше было сужение прохода. Он медленно приближается. Он рассматривает проход целую минуту, прежде чем решается войти.

Он сдвигает назад защитные очки, когда входит в зону с менее ярким светом. Протягивает руку в перчатке, касается ею стены перед ним, толкает. Твердая. Он пробует стену сзади. То же самое.

Три шага вперед и проход сильно суживается. Он поворачивается и проходит боком. Свет становится более тусклым, поверхность под ногами более скользкой. Он медлит. Он скользит рукой вдоль стены, проходит через небольшое пятно света падающее через открытую расселину во льду. Наверху ветер стонет на высоких нотах, почти свистит.

Проход начинает расширяться. Когда его рука отдергивается от резко угловатой стены, он теряет равновесие. Он отклоняется назад для того, чтобы удержать его, но его левая нога скользит и он падает. Он пытается подняться, скользит и падает снова.

Чертыхаясь, он начинает ползти вперед. Раньше здесь не было так скользко… Он хихикает. Раньше? Столетие назад. Вещи должны изменяться за такое время, как столетие. Они…

Ветер начинает стонать за входом в пещеру, когда он замечает что пол повышается и смотрит по направлению повышения. Она там.

Он издает короткий горловой звук и останавливается, его правая рука слегка поднимается.

Она одета тенями как вуалью, однако они не скрывают ее. Он пристально смотрит. Все даже хуже, чем он думал. Попав в ловушку, она должна была жить некоторое время после…

Он качает головой.

Бесполезно. Сейчас ее нужно достать и похоронить.

Он ползет вперед. Ледяной уклон не повышается до тех пор, пока он не оказывается совсем близко от нее. Его взгляд не отрывался от нее, пока он приближался. Тени скользят по ней. Он почти может слышать ее.

Он думает о тенях. Они не должны бы так двигаться. Он останавливается и изучает ее лицо. Оно не замерзло. Оно сморщилось, как будто пропитанное водой. Карикатура на то лицо, которого он так часто касался. Он морщится и отводит взгляд. Ногу нужно освободить. Он тянется за своим топором.

Но перед тем, как он смог взять свои инструменты, он видит движение ее руки, медленное и дрожащее. Оно сопровождается глубоким вздохом.

— Нет… — выдыхает он, подаваясь назад.

— Да, — приходит ответ.

— Гленда.

— Я здесь. — Ее голова медленно поворачивается. Красноватые, водянистые глаза смотрят на него. — Я ждала.

— Это сумасшествие.

Движение лица ужасно. Ему нужно некоторое время, чтобы осознать, что это улыбка.

— Я знала, что однажды ты придешь.

— Как? — говорит он. — Как ты существовала?

— Тело ничто, — отвечает она. — У меня оно было, но я забыла его. Я живу внутри вечной мерзлоты этой планеты. Моя засыпанная нога была в соприкосновении с ее гифами. Мерзлота жила, но не обладала сознанием до тех пор, пока мы не встретились. Сейчас я живу везде.

— Я… счастлив… что ты… выжила.

Она засмеялась, медленно и сухо.

— Действительно, Поль? Как могло так случиться, что ты оставил меня умирать?

— У меня не было выбора, Гленда. Я не смог бы спасти тебя.

— Возможность была. Ты предпочел камни моей жизни.

— Неправда.

— Ты даже не попытался. — Руки снова стали двигаться немного подергиваясь. — Ты даже не вернулся, чтобы найти мое тело.

— Какой смысл был в этом? Ты была мертва — или я так думал.

— Вот это точно. Ты не знал, но ты сбежал отсюда. Я любила тебя, Поль. Я могла сделать для тебя что угодно.

— Я тоже любил тебя, Гленда. Я помог бы тебе, если бы я мог. Если бы мог…

— Если? Перестань потчевать меня своими «если». Я знаю, что́ ты из себя представляешь.

— Я любил тебя. Прости.

— Ты любил меня? Ты никогда не говорил мне об этом.

— Это не то, о чем я могу легко говорить. Или даже думать.

— Докажи это. Подойди сюда.

Он смотрит в сторону.

— Я не могу.

Она смеется.

— Ты говорил, что любил меня.

— Ты — ты не знаешь, как ты выглядишь. Прости меня.

— Дурак! — Ее голос стал громким, повелительным. — Если бы ты сделал это, я могла бы сохранить твою жизнь. Это могло бы доказать мне, что в тебе сохранились хоть маленькие капли привязанности. Но ты лжешь. Ты только использовал меня. Ты меня никогда не любил.

— Ты несправедлива.

— Да? Действительно? — Откуда-то поблизости послышался звук, похожий на звук бегущей воды. — Ты можешь говорить мне о несправедливости? Я ненавидела тебя, Поль, почти столетие. Как только у меня было свободное от управления этой планетой время, я проклинала тебя. Весной, когда мое сознание направлялось к полюсам и я позволяла части моего существа спать, мои сны были о тебе. Они действительно вредят экологии. Я ждала, и вот ты здесь. Я не вижу ничего, что могло бы искупить твои грехи. Я использую тебя, как ты использовал меня — для твоего разрушения. Подойди сюда!

Он почувствовал, что сила входит в его тело. Его мускулы подергивались. Его поставили на колени. Находясь в такой позе долгие минуты, он увидел, как она поднимается, вытаскивая ногу из расщелины, куда та была погружена. Затем он услышал звук бегущей воды. Она каким-то образом могла растапливать лед…

Она улыбнулась и подняла свои тестообразные руки. Множество темных гифов тянулись от ее ноги к расщелине.

— Подойди! — повторила она.

— Пожалуйста…

Она покачала головой.

— Когда-то ты так спешил. Я тебя не понимаю.

— Если ты собираешься убить меня, убей, черт побери! Но…

Ее внешность начала меняться. Ее руки потемнели и затвердели. Через мгновение она стояла перед ним такой, какой была столетие назад.

— Гленда! — Он стал на ноги.

— Да. Подойди.

Он сделал шаг вперед. Другой. Вскоре он держал ее в руках, наклоняясь, чтобы поцеловать ее улыбающееся лицо.

— Ты забыла меня…

Ее лицо сплющилось, как только он поцеловал ее. Мертвенное, вялое и еще более бледное, чем раньше, оно снова прижималось к его лицу.

— Нет!

Он попытался освободиться, но ее объятия были нечеловечески сильными.

— Сейчас не время останавливаться.

— Сука! Пусти меня! Я тебя ненавижу!

— Я знаю это, Поль. Ненависть — единственное, что мы умеем.

— …Всегда ненавидел тебя, — продолжал он, все еще борясь. — Ты всегда была сукой!

Он почувствовал, что холод снова входит в его тело.

— Тем больше моя благодарность, — ответила она, когда его рука потянулась, чтобы расстегнуть ее парку.

ВСЕ НАВЕРХУ. Дороти из последних сил одолела ледяной склон, снегоход остановился рядом со снегоходом Поля. Ветер хлестал ее, неся мелкие и острые, как иглы, кристаллы льда. Просвет в тучах закрылся. Белое покрывало медленно двигалось в ее направлении.

— Оно ждало его, — донесся голос Альдона сквозь завывания ветра.

— Да. Будет плохо?

— Многое зависит от ветра. Хотя вы должны скоро войти в убежище.

— Я вижу пещеру. Я думаю, не эту ли пещеру искал Поль?

— Если бы я должен был угадывать, я сказал бы да. Но сейчас это не имеет значения. Входите.

Когда она в конце-концов добралась до входа, она дрожала.

Сделав несколько шагов вперед, она прислонилась к ледяной стене, тяжело дыша. В это время ветер изменил направление и стал дуть на нее. Она пошла дальше в пещеру.

Она услышала голос:

— Пожалуйста… не надо…

— Поль? — позвала она.

Ответа не было. Она спешит.

Она вытянула руки и удержалась от падения, когда вошла в следующую пещеру. Тут она увидела Поля, обнимающего труп.

— Поль! Что это?

— Уходи! — сказал он. — Немедленно!

Губы Гленды разжались.

— Какая забота. Лучше пусть она останется, если ты хочешь жить.

Поль почувствовал, что ее хватка несколько ослабела.

— Что это значит?

— Ты можешь получить жизнь, если возьмешь меня отсюда — в ее теле. Будешь со мной как прежде.

— Нет! — прозвучал в ответ голос Альдона. — Ты не сможешь получить ее, Гайя!

— Называй меня Гленда. Я тебя знаю. Эндрю Альдон. Много раз я слушала твои передачи. Несколько раз я боролась с тобой, когда твои цели были противоположными. Кто для тебя эта женщина?

— Она под моей защитой.

— Это ничего не значит. Я здесь сильнее. Ты ее любишь?

— Вероятно. Или мог бы.

— Отлично. Моя месть за все эти годы, по аналогии с человеческим сердцем в электронных цепях. Но решение за Полем. Отдай ее мне, если хочешь жить.

Холод проник во все его члены. Его жизнь казалось сконцентрировалась в центре его. Его сознание начало мутиться.

— Возьми ее, — выдохнул он.

— Я не позволю! — зазвенел голос Альдона.

— Ты мне снова показал, что ты за человек, — прошипела Гленда, — мой враг. Презрение и бессмертная ненависть — все, что я буду чувствовать в отношении тебя. Теперь ты будешь жить.

— Я уничтожу тебя, если ты это сделаешь, — закричал Альдон.

— Что бы это была за битва! — ответила Гленда. — Но я не буду здесь ссориться с тобой. Более того, я награжу тебя. Получай мой приговор.

Поль начал стонать. Внезапно все прекратилось. Гленда отпустила его, и он повернулся и посмотрел на Дороти. Он сделал несколько шагов в ее направлении.

— Не делай, не делай этого, Поль. Пожалуйста.

— Я — не Поль, — ответил он, его голос стал более глубоким, — и я никогда не причиню тебе зла…

— Теперь уходите, — сказала Гленда. — Погода снова изменится в лучшую сторону.

— Я не понимаю, — сказала Дороти, глядя на мужчину перед ней.

— И не нужно, чтобы ты понимала. Покиньте эту планету как можно быстрее.

Стоны Поля возникли снова, на этот раз из браслета Дороти.

— Я побеспокою вас из-за той безделушки, что на вас надета. Она мне чем-то нравится.

ЗАМОРОЖЕННЫЙ ЛЕОПАРД. Он предпринял множество попыток обнаружить пещеру, используя свои глаза в небесах, своих роботов и летающие устройства, но топография местности полностью изменилась в результате сильного движения льдов, и он не добился успеха. Периодически он наносит бомбовый удар по всей площади. Он посылает также термитные устройства, которые растапливают лед на своем пути, но это также не имеет успеха.

Это была самая худшая зима в истории Балфроста. Постоянно завывали ветры и волны снега приходили как прибой. Ледники установили рекорды скорости по продвижению к Плайпойнту. Но он держал оборону против них, используя электричество, лазеры и химикалии. Его запасы были теперь поистине неисчерпаемы, поскольку добывались на самой планете, на ее подземных фабриках. Он придумал и изготовил более совершенное оружие. Иногда он слышит ее смех по отсутствующей связи. Тогда он передает по радио:

— Сука!

— Ублюдок! — приходит в ответ. Он посылает следующую экспедицию в горы. Простыня льда падает на его город. Это будет долгая зима.

Эндрю Альдон и Дороти уехали. Он пишет картины, а она сочиняет стихи. Они живут в теплом месте.

Иногда Поль смеется по радио, когда ему кажется, что он одерживает победу.

— Ублюдок, — приходит немедленный ответ.

— Сука! — отвечает он, хихикая. Однако он никогда не нервничает и не беспокоится. Фактически… пусть так оно и будет.

Когда придет весна, богиня будет грезить об этой борьбе, в то время как Поль вернется к более насущным проблемам. Но он также будет вспоминать и планировать. Цель его жизни теперь в этом. А что до прочего, он работает даже лучше, чем Альдон. Однако почки будут цвести, созревать и осыпаться, несмотря на все его гербициды и фунгициды. Они будут успешно мутировать, чтобы нейтрализовать действие яда.

— Ублюдок, — будет сонно мурлыкать она.

— Сука, — будет нежно отвечать он.

Ночь может иметь тысячи глаз, а день только один. Сердце часто слепо к своим собственным делам, и я хотел бы спеть об оружии мужчины и о гневе богини, не о мучениях любви неудовлетворенной, или удовлетворенной, в замороженных садах нашего замороженного мира. И это, леопард, все.