Ваши не пляшут

Глава 15

Как всегда закатил транспортное средство во двор Матвеевых. На сей раз это был не велосипед, а мой «CeZ-500». Троюродных братьев и сестрицы дома не оказалось, разбежались каждый по своим делам. Поручкались с Михаилом Поликарповичем. От предложенного Лукерьей Максимовной перекуса отказался, поскольку недавно из-за родительского стола с блинами, пирогами и прочими воскресными вкусностями. Передал родственникам мешок груш, корзину со сливами, другую с белыми грибами, собранными вчера после обеда моими собственными руками в мшистом ельнике, что неподалеку от нашего дома. Полчаса ходьбы всего-то, и двухведерный туес под завязку. Хозяева подаркам обрадовались, велели передать родителям низкий поклон. Ну что же, передам, авось спина не переломится.

Затем закатил мотоцикл в зону ответственности Шеболка, не забыв одарить ласковую псину куском домашнего пирога с начинкой из кураги. Смолол вмиг, хвостиком повилял, меня лизнул в руку, гавкнул, давая понять, что ни один супостат за время моего отсутствия к вверенной под охрану технике не подойдет.

Ну все, я пошел по своим делам.

Оружейный магазин располагался на окруженной кирпичными домами местной знати и богатого купечества главной площади города. Часть её была занята под обширное торжище. Ежедневно окрестные селяне привозили сюда телеги, набитые под завязку свежими и солеными овощами, корнеплодами, фруктами, зеленью, грибами и, разумеется, всякой мясо-молочной продукцией. Благодарные горожане несли предприимчивым пейзанам деньги и забирали нужный товар. Крестьяне, в свою очередь, отоваривались в магазинах и лавочках всем необходимым для собственных нужд. Вот такие товарно-финансовые отношения.

«Оружие для охоты и самообороны от Казимижа Яновича Калиновского» — гласила вывеска над входом в одноэтажное строение оштукатуренное и выкрашенное в радостный ярко-желтый цвет. В общем-то все понятно и лаконично. Чем торгует, заявлено, также хозяина не нужно донимать насчет выяснения имени и отчества.

Взбираюсь на довольно высокое крыльцо с навесом от дождя. Дверь, оборудованная возвратной пружиной, открывается с усилием, однако закрывается вполне мягко без ожидаемого резкого удара. Одновременно ненавязчиво прозвонил колокольчик, оповещая продавца об очередном визитере. Внутри, несмотря на узость зарешеченных оконцев, препятствующих проникновению дневного света с улицы, яркое электрическое освещение. Хорошо знакомый легкий запах машинного масла, обработанной кожи и еще чего-то непонятного, но приятного. По стенам дополнительно подсвеченные стенды и стойки с огнестрельным оружием от армейской винтовки системы Абрикосова до миниатюрного женского пистолета «Жало», десятки образцов охотничьих ружей, а также, не меньшее количество револьверов и пистолетов самых разных калибров. Даже станковый пулемет Бельского на самом видном месте, но это не для продажи, антуража ради, и вообще, скорее муляж, ибо категорически не положено гражданским лицам иметь крупнокалиберный скорострел в личном пользовании.

Владелец (насколько я понимаю, он же и продавец) отсутствовал за прилавком, но вскоре Казимиж Янович появился из-за двери, ведущей в соседнее помещение. При первом взгляде на господина Калиновского, у меня возникла ассоциация с героем польской исторической кинотрилогии паном Володыевским. Фильм посмотрел в первом своем юношеском возрасте с превеликим интересом. Отличное кино, и главный герой там сабелькой орудует на загляденье, и актрисы одна другой краше. Так вот, именно сейчас передо мной стоял сам пан полковник, росточком невысокий, но фигурой складный и усики те же самые завитые кверху по краям, и гонору шляхетского во взгляде серо-голубых глаз хоть отбавляй. Не хватает доломана и сабли на поясе, а так вылитый тот самый киношный шляхтич.

— Что угодно, юному господину? — поинтересовался хозяин заведения.

— Самозарядный карабин системы Егорова-Семенова, используемый до пятнадцатого года преимущественно в конных частях Российской Армии, — я вывалил напрямую свои хотелки, ибо именно это оружие подходит для моих целей практически идеально своей относительной компактностью, мощным винтовочным патроном 7,62х55мм, емкостью магазина в десять патронов и, наконец, надежной системой перезарядки за счет возвратно-поступательного движения газового поршня. Карабин, в связи с переходом на промежуточный патрон 7,62х39 семь лет назад, был снят с вооружения регулярной армии и рекомендован к продаже населению в качестве оружия для охоты на крупную дичь.

— ЭС-Ка-эС-Е-эС? — Калиновский задумчиво почесал идеально выбритый подбородок, после чего лихо крутанул свой щегольской ус и, посмотрев на меня с явной иронией во взгляде, сказал: — И на кого же вы юноша собираетесь охотиться? Насколько мне известно, слонов и носорогов в наших краях не водится, а на волка и даже медведя имеется оружие калибром поменьше и значительно удобнее. Оно хоть и не возбраняется, но категорически не рекомендую брать упомянутую вами модель — при неумелом использовании может отдачей ключицу сломать.

На что я выдал заранее подготовленную версию, объясняющую необходимость покупки именно этого оружия:

— Видите ли, уважаемый Казамиж Янович, я родом из Бобровки и наш дом стоит на самой окраине села. Возможно, вам известно, что в четырех верстах от нас расположен незакрытый портал в Прорву. Оттуда время от времени в наш мир выползают всякие хищные бестии монструозного облика. Пару недель назад я стал невольным свидетелем появления в нашей реальности одной из таких тварей. Аккурат, как вы изволили метко заметить, носорог, только намного крупнее и, соответственно, опаснее. Наш маг Кузьма Митрофанович Зосимов своевременно изничтожил незваного гостя. Вот тогда-то мне в голову и пришла мысль, а вдруг наш магик по какой-либо причине не сможет исполнить свои мажеские обязанности, в этом случае зверюга может направиться в Бобровку, и первый дом на её пути именно наш.

— Не надо больше слов, молодой человек. Я понял вашу мысль и вполне одобряю ваш выбор. Насколько мне известно, трех-четырех тяжелых пуль кавалерийского карабина Егорова-Семенова вполне достаточно чтобы упокоить любую известную науке тварь из Прорвы, даже без рунного усиления. Я бы рад был предложить вам что-нибудь более интересное и надежное, но в данном случае не берусь оспаривать ваш выбор. У меня как раз имеется несколько экземпляров именно этого оружия, так что я готов вам его продать за сорок три рубля, вместе с комплектом по техническому уходу за оружием, тремя дополнительными обоймами для заряжания и парой коробок патронов по пятьдесят штук в каждой. Тип боеприпасов на ваш выбор: со скругленной пулей или заостренной, бронебойной или бронебойно-зажигательной.

Тут уж и я решил, наглеть, так наглеть:

— У меня еще один вопрос к вам, господин Калиновский.

— Слушаю вас внимательно.

— А нет ли у вас в продаже рунических боеприпасов к этому оружию?

На что торговец задорно расхохотался. Успокоившись, пояснил причину своего веселья:

— Прошу прощения, но каждый, кто впервые приобретает карабин ли, винтовку ли, или хотя бы дамский пистолет непременно интересуется наличием зачарованных боеприпасов к нему. Так вот, объясняю… кстати, как мне к вам обращаться?

— Владимир.

— Так вот, Владимир, чтобы иметь возможность стрелять руническими пулями, необходимо иметь соответствующее магическое оружие, которое вам в нашей глубинке никто не продаст. Ну если только в столице или Воронеже, но только по предъявлению диплома об окончании высшего мажеского учебного заведения или в связи с принадлежностью к дворянскому сословию. И обойдется это удовольствие вам где-то тысячи в полторы полновесных целковых. Хотя, артефакторам-рунологам нет надобности тратиться на приобретение столь дорогостоящего оружия, они сами вполне способны создать его из не зачарованного. Насколько я понимаю, вы не маг и не из высокородного паньства, и вряд ли в вашем кармане сыщется столь солидная сумма, посему забудьте про руническое оружие, в умелых руках даже обычное охотничье ружье может стать не менее веским аргументом, нежели зачарованный огнестрел. А для того, чтобы развивать данное умение, необходимо первое время ежедневно сжигать по мишеням как минимум сотню патронов. Даже после того, как вы всякий раз станете попадать точно в «десятку» с сотни метров, прекращать тренировки категорически не рекомендую, поскольку без практики наработанные навыки быстро теряются.

Ага, эти бы его речи да моим армейским командирам в уши. За пару лет срочной службы стрелял из табельного АК-74 всего пять раз, зато чистил едва ли не каждую неделю. Ладно я технарем был, парни из мотопехотных подразделений потом рассказывали, что тоже стреляли не сильно часто.

Карабин я приобрел, разумеется после предъявления заверенного старостой Бобровки документа о своем совершеннолетии. К оружию пять сотен патронов дополнительно прикупил бронебойных, чтобы любую кость наверняка пробивало. Других типов боеприпасов брать не стал, несмотря на уговоры продавца обзавестись патронами еще и с бронебойно-зажигательными пулями. Оружие выбирал из четырех предложенных образцов. В принципе, все карабины были преотличного качества, но, будь моя воля, я бы все-таки их полностью разобрал и собрал бы по новой, отобрав для себя самые качественные детали. Ох-ох, кто же мне такое позволит? Для виду поклацал затворами, понажимал на спусковые крючки, заглянул в стволы всех предложенных образцов. Наконец остановился на том, что уже положил свой магический взгляд. Что касаемо пана Калиновского, тот смотрел на мои манипуляции с нескрываемым весельем в глазах, дескать, что может понимать какой-то деревенский мальчишка в огнестрельном оружии, однако от ядовитых комментариев воздержался, ибо клиент всегда прав, хоть и чудит изрядно.

Чтобы не светить оружием тут же приобрел специальный заплечный чехол для его ношения в населенных пунктах. Патроны и средства ухода за карабином поместил в рюкзачок. Главное, не разбить стеклянную бутыль с оружейным маслом, вот дел-то будет. Перед самым выходом вспомнил еще об одном непременном атрибуте ухода за огнестрелом — специальной оружейной бумаге. Приобрел рулон, не клянчить же у маменьки всякий раз ненужное тряпье. К тому же лишнего текстиля на селе практически не бывает, все так или иначе уходит на изготовление полезных вещиц, хотя бы, тех же лоскутных покрывал и половичков, также платьиц для девчачьих кукол, ну и на ремонт одежды, разумеется.

Вышел из оружейного магазина с облегченным больше чем на сотню имперских тугриков кошельком и обремененный довольно чувствительным грузом. Настроение на взлете, словами не передать. Особо радовала цифра полторы тысячи рублей, которую я сэкономлю, изготовив собственные рунические оружие и боеприпасы. В том, что сумею это сделать, я был абсолютно уверен, однако перед тем, как приступать к работе «Практикум по курсу создания элементарных и комплексных конструктов» непременно перечитаю хотя бы в той его части, где речь идет о магии рун.

Задерживаться у Матвеевых не собирался. Потихоньку, чтобы не побеспокоить хозяев прошел во двор. Наградил Шеболка за службу купленным по дороге пирожком с мясом. Только схватился руками за руль, собираясь стянуть мотоцикл с подножки, тут на крылечке нарисовалась троюродная сеструха Маша.

— А, Володенька, наконец-то! Заждалась тебя. Хотела в центр бежать, тебя искать. — Голосок у нее что-то уж больно подозрительно радостный. Интересно девки пляшут, раньше она подобной заинтересованности по отношению к, скажем, не самому близкому родственничку не проявляла.

— А чего меня ждать? — недоуменно вылупился на Машку.

— Ты свой мотик покамест оставь, братец. Пойдем со мной, я тебя одному интересному человеку представлю. — И, подойдя ко мне, в бесцеремонной манере схватила за рукав куртки.

— Так, Маш, не торопись. Толком объясни, куда и за чем, ты собралась меня тащить. Может мне оно и не надо вовсе?

— Глупый, мальчишка! — возмутилась девушка. — Пойдем, по дороге все обскажу.

— Подожди, хоть покупки оставлю. — Признаться, я был крайне удивлен столь неожиданным натиском сетрицы.

Минут десять скорым шагом и мы вновь на центральной площади Климовска, на этот раз не в торговой её части а у двухэтажного кирпичного здания. Вывеска рядом с входом оповещала, что это «Редакция газеты „Климовский вестник“».

По дороге Машка кратко, но вполне доходчиво довела до моего сведения весьма занятную историю. Сеструха фактически моя ровесница, совершеннолетие её отпраздновали в марте месяце еще до моего внедрения в тело Володьки Зубова. Иная на её месте о семейном очаге начала бы грезить, о будущих детках, ну и так далее. Эта же оказалась дамочкой весьма амбициозной. Ей, видите ли, совершенно не в масть ублажать какого-нибудь купчишку, чиновника или, упаси Господь, пролетария, готовить пищу и стирать описанные и обкаканные детские подгузники. У неё мечта успешно закончить школу и поступить в Воронежский Педагогический институт на факультет словесности. По окончании которого она автоматом получает не только право преподавания в школе русского, латыни, древнегреческого, а к ним еще пару-тройку европейских языков, ей тут же присваивается девятый ранг титулярного советника, а к нему в довесок еще и личное дворянство. То есть из мещанского сословия девушка одномоментно трансформируется «в ваше благородие». А там и о дальнейшей семейной жизни можно подумать. Машка, если объективно, девка складная. И на фигурку оченно даже ничего, и на мордаху приятная, только с характером несносным — обо всем собственное мнение имеет и нет для нее авторитетов. Впрочем, о прошлых конфликтах моего реципиента с троюродной сестрицей умолчим.

Итак, Мария планирует в следующем году закончить школу и поступить в институт. Но вот беда, кандидатов и кандидаток на место будущего учителя школы выше крыши. То есть для того, чтобы поступить в Воронежский пед, её нужно обскакать, как минимум, человек десять. Учится Маша на отлично, но и другие абитуриенты не с двойками в школьном формуляре на вступительные экзамены явятся. Так что, было бы неплохо, чтобы в означенном документе появилась запись, характеризующая кандидата в студенты с самой позитивной стороны. Для этой благородной цели она вот уже второе лето трудится корректором и внештатным корреспондентом в уездной газетенке «Климовский вестник».

Короче, мечтает девка о карьере училки и личном дворянстве, флаг ей в руки и барабан на пузо. Авось и станет, когда-нибудь под-полковницей, ну или, в зависимости от сексуальных пристрастий супругов, над-полковницей.

Что же касаемо моего участия во всей этой истории, получилось так. Прошлым днем Маша сидела в корректорской, редактировала письмо какого-то крестьянина, жаловавшегося на некачественную работу паромной переправы через Дон, мол, «халтурють, рейсы задерживають необоснованно и деньги лишние деруть нечистоплотные на руку паромщики».

Как-то неожиданно она запела услышанную на дне рождения троюродного братца «На сопках Манчжурии». Её чистый звонкий голосок, а главное незнакомый мотив и глубокий патриотический текст привлекли внимание главреда Федора Саввича Гаевого, проходившего по случаю мимо распахнутой настежь по причине невыносимой летней жары двери кабинета.

Федор Саввич и сам в начале века принимал участие в тех событиях в чине штабс-капитана от артиллерии, был неоднократно ранен, потерял много боевых товарищей, поэтому немудрено, что грустная песня в исполнении временной сотрудницы буквально взяла за душу пожилого мужчину. Гаевой дотошно расспросил растерянную девчонку, где и при каких обстоятельствах она впервые услышала эту песню. В результате выяснилось, что неподалеку от Климовска в каком-то селе Бобровка проживает юный уникум, сочиняющий не только тексты, но прекрасные мелодии. Как результат главный редактор на неделе собирался съездить в Бобровку, чтобы лично посетить Владимира Зубова, а тут, что называется, поэт и композитор собственной персоной нагрянул в уездный город. Амбициозная сестрица, воспользовавшись данным обстоятельством, что называется, решила подзаработать пару-тройку рейтинговых баллов в глазах человека, от мнения которого во многом зависит оценка её трудовой деятельности. Вот такая хваткая оказалась Мария Михайловна Матвеева, прям горжусь ею.

На её, (как впоследствии оказалось) и на моё счастье главный редактор оказался на месте. Невысокий седой как лунь мужчина лет под шестьдесят с изборожденным ранними морщинами лицом и шикарными пышными усищами, переходящими на щеках в не менее пышные бакенбарды. Подбородок тщательно выбрит. Умный взгляд глубоко посаженных синих глаз из-под кустистых бровей. Гаевой хоть и был облачен в цивильный костюм, военная косточка в нем чувствовалась. К тому же, обязательный к ношению полный бант ордена «Святого Андрея Первозванного» лишнее подтверждение тому, что человек не отсиживался в тылу на теплой интендантской должности.

После представления сестрицей доставленного «на блюдечке с голубой каемочкой» братца, чем-то озабоченное лицо гравреда буквально расплылось в лучезарной улыбке. Прям Дедушка Мороз, бороды из ваты не хватает, впрочем, и усов с бакенбардами вполне достаточно за эту роль.

— Так это вы, молодой человек, являетесь автором столь чудесных строф и не менее чудесной музыки? — Федор Саввич задал вопрос буквально в лоб.

М-да, неловкая ситуация получается. Назваться автором, как-то не очень честно по отношению к настоящим сочинителям. Признаться в своем иномирном происхождении — однозначно оказаться в цепких лапах сотрудников какого-нибудь «Центра по изучению демонических проявлений», ну или чего-то подобного. Сказать, что услышал неведомо где и незнамо от кого, можно, конечно, но жаба душит, ибо непременно найдется какой-нибудь ухарь, что присвоит слова и музыку, на этом еще и зарабатывать начнет. Неожиданно мне на помощь пришла Мария:

— Да ты не стесняйся, братец. — Ага, вот меня уже и братцем величают, а не Вовкой или вовсе несносным мальчишкой. Явное достижение. — Прасковья Григорьевна про твои таланты много чего поведала. А еще я собственными ушами слышала, как ты играл на своем дне рождения… и пел песенки, о существовании коих я раньше и не подозревала.

Спасибо, сестрица, сдала, так сдала, по полной. Теперь мне и деваться-то некуда. А чего скромничать, коль подфартило оказаться в иной реальности. Оно кто-то и скажет, что плохо воровать чужие песни и стихи, но кто меня осудит, если сам не признаюсь. А с совестью я в ладах, то есть угрызений не испытываю. Согласный, буду автором.

— Ну да, пришло как-то на ум, типа Муза осенила. Это после того, как дядька Макар Шепитько много чего порассказал о той давней войне в Корее и Манчжурии. Крепко мы тогда врезали япошкам, но и наших тоже много полегло…

Горький вздох из груди пожилого вояки и прозрачная слеза ненароком скатившаяся по его щеке неожиданно прервали мою вдохновенную речь. Макар Шепитько на самом деле проживает в Бобровке, он действительно в конце прошлого века принимал участие в боевых действиях на территории Северного Китая и Корейском полуострове. Под хмельком любит поведать не всегда правдоподобные байки о той войне всякому желающему, особенно нам, доверчивым и охочим до героических подвигов мальчишкам. Так что с источником информации все четко и конкретно. А насчет поэтического и музыкального талантов, неожиданно проснувшихся в юном отроке, так это к Господу нашему Отцу Небесному. Это они еще не знают, какие я умею шашлыки готовить, и в картишки мастак, и еще множество всяких иных достоинств имею.

Придя в себя Федор Саввич вдруг огорошил меня неожиданным вопросом:

— А сами, Владимир, исполнить можете?

— Дык, можно, конечно. Неплохо было бы, если б инструмент какой нашелся баян, там, гармошка, аккордеон, на худой конец, гитара. Без аккомпанемента может не очень получиться, ибо голос у меня еще не очень уж окреп опосля ломки.

— Ну да, ну да, — пробормотал Гаевой и куда-то умчался. Отсутствовал он недолго, вскоре вновь появился с гитарой в руках, которую протянул мне со словами: — К сожалению, только это.

Гитара оказалась семиструнной, но это не беда. Испросив спичку у хозяина кабинета вывел с её помощью седьмую струну за пределы грифа. Затем перестроил полученную «шестиструнку» на испанский лад. Немного побренчал, чтобы привыкнуть: изобразил соло, взял несколько аккордов, поюзал баррэ. Акустика меня порадовала, звук чистый, громкий, то что надо. Оценив качество инструмента, вдарил по струнам и запел негромко задушевно:

К концу исполнения закаленный в кровавых битвах мужчина буквально рыдал навзрыд, не стесняясь собственных слез. Ну что же, я его понимаю. Передо мной реальный свидетель и участник тех событий, о которых повествуют замечательные стихи в сочетании с не менее замечательной мелодией. У самого аж горло перехватило, еле допел до конца.

Тут стоит отметить, что не один Федор Саввич оказался таким чувствительным. У сестрицы Машеньки лазоревые, как весеннее небо, глазенки потемнели и также на мокром месте оказались, и красивый слегка вздернутый носик время от времени хлюпал. А еще, как оказалось, в комнату привалило изрядное количество народа из соседних кабинетов и расположенной на первом этаже типографии.

Бурные аплодисменты, переходящие в овации, меня вовсе не порадовали, поскольку предвещали продолжение концерта, солировать на котором, несложно догадаться, предстояло мне. Так что пришлось Вовке Зубову исполнять песни российских и советских композиторов.

Стоит отдать должное главреду Гаевому. Надолго концерту затянуться он не позволил. Начальственным рыком разогнал народ по рабочим местам. После чего обратился ко мне с весьма заманчивым предложением:

— Владимир… как вас по батюшке величать?

— Прохорович, но это лишнее, Федор Саввич…

— А вот и не лишнее, сейчас, если вы не возражаете, мы заключим с вами Владимир Прохорович договор согласно которому вы передаете нашему издательству эксклюзивные авторские права на песню «На сопках Манчжурии», скажем, за пятьсот рублей. Текст и ноты будут опубликованы в самом ближайшем номере газеты. Помимо означенной суммы гонорара вам будет начисляться двадцать пять процентов от отчислений других изданий, коли те пожелают приобрести текст и ноты столь замечательного произведения. А они, я вас уверяю, пренепременно проявят заинтересованность.

Пять сотен рубликов, как с куста, да еще с перспективой получить дополнительный платеж от других изданий! Ёп-та! Да это же… словами не передать, как здорово!

Повел себя как простой деревенский мальчишка, которому неожиданно подфартило обнаружить в дорожной пыли золотой червонец, только что не запрыгал от радости. Оно, конечно, можно было бы изобразить покерфейс, но присутствующие не поймут.

Не стану подробно останавливаться на подписании договоров и прочих сопутствующих бумаженций. Через час, я вышел на свежий воздух, изрядно взопревши, но отягощенный пачкой пятирублевых купюр в банковской упаковке. Нехилые «бабульки» за три десятка поэтических строф и листок с нарисованным моей рукой с помощью линейки нотным станом и собственно нотами. Редакторы и корректоры приведут все это в божеский вид, и песня, что называется, рванет в народ. Кстати, насчет авторского права, в Российской Империи, как и в прочей Европе с этим очень строго, так что без позволения владельца ни одно издательство не станет безвозмездно заимствовать чужую интеллектуальную собственность.

Маша осталась при своем начальнике. Велела её не дожидаться. Вот я и поскакал к Матвеевым за своим мотоциклом.

Дома за ужином поведал родственникам о случившемся. Утаивать смысла не вижу, Машка непременно растрезвонит родакам, а те уж точно донесут моим. Так что прослыть мутным делягой перед самыми близкими людьми даже мысли не возникло.

— Короче, вот, — закончив свой рассказ, я выложил на стол не распакованную пачку денег, — пятьсот рублей. Мой гонорар за песню и музыку. Вроде как, еще пообещали, но это пока в перспективе и случится ли нет, неизвестно.

У присутствующих за столом глаза на лоб полезли — одно дело услышать рассказ, другое увидеть лежащую на столе сумму квартального дохода нашего семейства со всеми приработками от продажи сельхозпродукции и маминых рукоделий. И ладно б эти деньжищи были заработаны тяжелым физическим трудом. Нет же, за стишок с нотами отвалили. Песня, конечно, замечательная, но чтобы пять сотен… А-ахренеть! В зашоренных определенными условностями крестьянских головах никак не могло наступить понимание того, что деньги иначе как тяжелым физическим трудом заработать очень даже возможно. Нет, кто-то там далеко и может себе подобное позволить, но чтобы обычный сельский мальчишка, непонятно каким образом обучившийся игре на различных инструментах… В специальных медицинских кругах это, вроде как, когнитивным диссонансом называется, то есть, глазами вижу, а в толк никак не возьму.

Матушка опомнилась первой и уже потянулась к пачке, но тут батя вернулся в реальность.

— Прасковьюшка, это не наше, — неожиданно резким тоном заявил кузнец. Отец хоть тот еще подкаблучник, но в определенные моменты жизни вполне способен отстоять собственную правоту даже перед несгибаемым норовом супружницы. — Так что грабки-то не тяни. Вовке через год на учебу подаваться, нехай эти деньги себе оставит, а лучше в банк положит, он у нас таперича взрослый, сам должон собственной башкой соображать. А харчи и прочее он с лихвой отрабатывает ремонтом техники. — Затем, обратив свой бородатый лик ко мне, заулыбался по-доброму. — А ты у нас на самом деле талан, Володь. Даже не ожидал. Дохляк дохляком… был… вечно за мамкиной юбкой прятался. А вдруг, эвон как оно обернулось… Талан! Короче, деньги твои, делай с ими, что хошь, но лучше бы все-таки поберечь на будущее. Жисть в городе нонече дорогая, а голодное брюхо, как известно, к ученью глухо.

Вот же батя, не ожидал от него подобной эрудированности. Вообще-то в оригинале фраза звучит так: «Plenus venter non studet libenter», то есть, сытое брюхо к учению глухо. Но поправлять родителя не стану — не поймет, ибо по его глубокому разумению, ни к какому делу не стоит приступать, как следует не перекусив. Пришлось мне брать финансовую инициативу в собственные руки, поскольку, судя по горящим взглядам маман, кидаемым на пачку денег, они мысленно уже потрачены на нужные в хозяйстве вещички. Поднявшись из-за стола, я взял в руки «яблоко раздора» и протянул маме со словами:

— До моего отъезда на учебу еще целый год, негоже деньгам просто так валяться у меня под матрасом или даже в банке. Всем нам одежку обновить не помешает, посуды всякой прикупить, из мебели чего-нибудь, курятник отремонтировать, а лучше вообще снести к чертям собачьим, кур в лапшу, надоели вечно кудахчут и серут где ни попадя, а яйца у соседей станем брать, молочку ведь покупаем у Дудиных, мясо тож. Короче, маменька, забирай, мне не жалко, к тому же у меня нынче связи в Климовске появились, так что, надеюсь, не последние.

Словами не передать отразившуюся на мамином лице радость. На лицах братьев недовольное выражение «чо это младшему целых полтыщи да в одно рыло?», сменилось на «ах какой молодец наш Вовка!». Батя, хоть состроил недовольную мину, но это так для виду, чтобы под это дело опрокинуть в себя незадекларированную маменькой стопку «амброзии». Счастливая маман даже не заметила супружеского самоуправства, а если и заметила, таки праздник.

Я же поблагодарил родительницу за вкусный ужин и удалился в свою комнату воплощать в жизнь наполеоновские планы.