Ван Хельсинг

Глава 13. Прощай

Фердинанд.

Дорога домой была долгой, мрачной и молчаливой… просто ни у кого не было слов. То, что рассказала нам Клодия перечеркивало все то, во что мы верили столько лет. Я никогда не сомневался в подлости Совета, но тот факт, что они устроили эту войну и убивали нас чужими руками, окончательно разбил все надежды на лучшее прошлое.

Теперь мы точно знали, кто был первым убийцей. Смерть Ван Хельсинга ничего не исправила и не значила, потому что не он виновен в том, что происходит сегодня. Ни он, ни Сильвер… и никто из нас.

Нас встретила белая вьюга и ледяной ветер. Будто сама природа бунтовала вместе с нами. Мы вернулись в наш заснеженный город… в наш холодный бункер, и я должен был встретиться с отцом. Он был ключом к бессмертию той, что сегодня должна будет ответить за все то зло, что она вершила. А мы должны были обрести свободу.

– Я поеду с тобой, – слышу настойчивый тон настырной девчонки.

Она сидит, скрестив ножки, посередине кровати, за прозрачным балдахином, что привносит хоть какую-то романтику в это серое подвальное помещение.

Накидываю кожаную куртку с металлическими шипованными погонами и пуленепробиваемыми вставками на груди и спине, смотрю сквозь вуаль в оливкового цвета глаза и не могу насмотреться. Маленький носик высоко вздернут, коралловые губки надуты, щечки горят от злости и невыносимой упертости моей непокорной невесты.

– Нет, пчелка, исключено.

Откидываю шторку и сажусь рядом с ней. Глажу бархатную щечку, и зарываюсь ладонью в волосы ластящейся красавицы, которая так притягательно закрывает глаза и тянется ко мне.

Вторая рука ложится на талию, и я льну к ее потрясающе мягким, таким вкусным губам. Шелковистые золотистые локоны скользят между моих пальцев, и это заводит меня куда больше, чем ее сочная стоячая грудь, что просвечивает через ее свободную рубашку. Ее смуглая кожа увлажняется от возбуждения и лоснится, и я не могу оторваться от этого шикарного вида и медового вкуса.

– Ты такая аппетитная, что хочется проглотить тебя целиком, моя любовная любовь…

Шепчу ей в приоткрытые губы и покусываю их, оставляя красные горящие следы на нежной коже. Ладонь непроизвольно ныряет под светлую ткань и сжимает прохладную грудь. Пальцы сжимают коричневый маленький сосочек, и Клодия стонет так сладко, что моя верхняя одежда снова оказывается не на мне.

Чертовка раздевается вместе со мной, смотрит прямо в глаза, гипнотизирует… манит. Я поглощен ею, не могу бороться с ней или сопротивляться, да и не хочу. Такие чувства может испытывать друг к другу только истинная пара, и я не боюсь того, что происходит со мной, а наслаждаюсь каждым мгновением, проведенным вместе.

Облокотившись на высокие подушки, я любуюсь за размеренными движениями девушки, что так откровенно и грациозно двигает бедрами вверх и вниз… вперед и назад. Мои пальцы впиваются в ее напряженные ягодицы и помогают им двигаться, чтобы добиться лишь одного… чтобы любимая запрокинула голову и закричала, чтобы упала на мою грудь, чтобы сжала мою плоть с максимальной силой… чтобы дрожала и плакала, а я собирал ее соленые слезки с сахарных скул и щек.

– Ты останешься здесь, – я строг, но все еще не могу восстановить сердечный ритм и сбивчивое дыхание, с трудом застегивая брюки из плотной, жесткой ткани.

Закрываю на ключик что-то желающий сказать ротик и покидаю убежище, иду к отцу с той правдой, что может перевернуть его и, я надеюсь, наш хрупкий мир.

Но, самое главное, я хочу знать, в курсе ли он обо всех темных делах Совета?

************************************

Я без труда пробрался на территорию здания нашего горе-парламента. Слишком просто, и меня это несколько насторожило. Долго искать отца не пришлось, он стоял у праведного огня. Он часто ходил к нему, даже чаще, чем ко мне в моем детстве.

– Здравствуй, сынок, – произнесла спина потомственного Грея, последнего из королевской семьи.

– Я не твой, ты можешь больше не притворяться.

Его плечи затряслись. Смеясь, он повернулся ко мне и направил в мою сторону пистолет.

– Не мой… но, тем не менее, я ждал тебя.

Он был слегка безумен и, вероятнее всего, под магическим воздействием пламени.

– Фэнг, послушай, Совет использует тебя. Мэй нужна только твоя кровь, чтобы жить вечно и править. Вся легенда – это чушь собачья. Совет все подстроил, чтобы убить самую могущественную королевскую семью, чтобы начать эту войну. Ван Хельсинг не был первым убийцей, это была Мэй.

С каждым моим произнесенным словом оружие опускалось, а глаза псевдоправителя расширялись. В них возвращался разум.

– Богиня Луна! Ты хочешь сказать, что Совет был замешан в смерти наших предков? Мэй убила брата моего деда?!

– Да, – я сказал тихо, как мог, чтобы не вспугнуть призрачную надежду.

Но удивление на его лице быстро сменилось злорадством, он снял пистолет с предохранителя и, захлебываясь ненавистью, выпалил.

– Я все знаю, мелкий ты наивный ублюдок! Все земли и все люди Сильвера перешли в нашу власть. Или ты думал, что это просто совпадение? Ха! Объединив силы двух семей, мы поработили всех врагов, а, главное, мы завладели праведным огнем, – Фэнг снова взял меня на мушку, – А теперь ты умрешь вместе с этой тайной, следуя за своей обманщицей-матерью. Когда она узнала правду, она была безутешна, она не смогла принять наш маленький секрет и сбежала, мерзкая сука. Но мы нашли ее… беременную шлюху, – полоумный почесал висок дулом и снова направил его на меня, – Твоего отца в ту же секунду лишили конечностей, а потом головы. Как же он кричал от боли, и как орала твоя мать от горя. Сначала его, потом ее. Вот и вся история, с-ы-н-о-к!

Я хотел броситься на него и разорвать в клочья, но я бы не успел трансформироваться, находясь под прицелом, я сдержал свой гнев и, сжав кулаки до боли в ладонях, спокойно спросил.

– Зачем ты оставил меня в живых?

– Ты нашел девчонку. Нам нужны были скрижали, и ты успешно доставил их нам. Никто не соберет их вместе и никогда не узнает правду. Сейчас мы убьем тебя, а в полночь истребим все ваше племя грязных полукровок, случайных выродков, – он с сердцем харкнул в мою сторону и произнес, – Передай потаскухе, что ты называл матерью мой пламенный «Привет»… и скажи «Прощай!»