Вампир туманов

Глава 19

Саша был в ужасе, когда почувствовал, что дрожит от изнеможения, стоя над трупом последней жертвы. Он заставил себя успокоиться, опустился на колени. И даже после такой паузы он лишь со второй попытки смог вытащить тяжелый деревянный кол из груди вампирки. Пот заливал ему глаза, когда он набивал этот рот чесноком.

Он упорно не обращал внимания на Маленькую Лису, которая молча стояла рядом, сочувственно следя за ним.

Достав топорик, он приготовился отрубить голову. Но его руки так дрожали, что он не смог держать оружие.

– Я сделаю это, – сказала Лейл спокойно и уверенно. Он протянул ей топорик и, пораженный, наблюдал, как она хладнокровно обезглавила труп. Она почти мастерски проделала это – без содроганий и слез. Уже не в первый раз Саша задался вопросом, а есть ли у нее сердце.

Вампирка стала бессмертной всего несколько недель назад. Запах крови и тлена ударил ему в нос, Сашу замутило. Поднявшись на ноги, он доковылял до ближайшего дерева, и там его вырвало. Лейл тактично не обращала на него внимания, продолжая свое занятие.

Священник пытался унять дрожь, привалился к стволу дерева, вытер рот ладонью. Конечно, ему было страшно. Он все время боялся.

Но только дурак не станет бояться этих сильных, умных тварей. Дурак – или невинный, озорной ребенок, которым он однажды ночью, много лет назад осмелился выйти из дому, чтобы потерять всю свою семью и свой дом навсегда.

Страх не тревожил его. Тревожила эта внезапная слабость. Краем глаза он заметил, как в сумерках промелькнуло что-то белое. Еще один вампир?

Он пригляделся и узнал движущуюся фигуру.

– Катя! – закричал он, и этот крик громко разнесся по лесу. Не задумываясь, он бросился к ней.

– Саша, постой! – окликнула его Лейл. Ругаясь, она подхватила окровавленными руками инструменты и поспешила за ним.

Она быстро догнала его. Катя – или что это было – исчезла. Священник задыхался, и теперь на его лице был написан истинный ужас. Он с мукой посмотрел на Лейл.

– Катя! – произнес он, как будто одно это слово могло все объяснить.

У Лейл защемило сердце. Она знала, куда они направляются. Саша твердо и решительно зашагал вперед, и, когда они добрались до деревни, то оба задыхались. Саша бешено заколотил в дверь Катиного домика.

– Катя? Дорогая, это я. Пожалуйста, открой дверь!

Последовало долгое молчание. Саша разнервничался не на шутку, нетерпеливо постукивал по двери пальцем. Наконец щелкнул запор, дверь приоткрылась, и показалась перепуганная Катя. Маленькая белая ладонь сжимала святой символ, висевший у нее на груди.

– Саша? Ох, Саша! С рыданиями она бросилась ему на шею. Он крепко обнял ее.

– Милая, что случилось? Что произошло? Мне показалось, я видел тебя на…, на улице, – успел опомниться Саша.

– Ох, Саша, может, и так. Это самое ужасное! – Она взглянула на него огромными, полными слез глазами. – Я…, хожу во сне, – выдавила она наконец.

Саша похолодел. Ходить во сне по Баровии – значит неминуемо попасть в беду. Священник знал лучше, чем любой другой, как это опасно. Перепугавшись, он отвел назад густые пряди ее волос, внимательно осмотрел ее шею, боясь увидеть незаметные ранки. Он облегченно вздохнул, убедившись, что кожа на горле не повреждена.

– У меня такие ужасные сны, – продолжала она. – Снится кровь и что кто-то подстерегает меня в тени. А когда я просыпаюсь, то не знаю, куда попала!

Снова полились слезы, и она прижалась лицом к Сашиной груди.

– Я хочу…, я знаю, это нехорошо…, я хочу, чтобы ты был рядом, когда я сплю, чтобы я знала, что не одна.

– Эй, вы двое, здесь слишком холодно, а я сама не прочь поспать, – отрывисто бросила Лейл.

Саша замер. Он забыл о Маленькой Лисе, полностью занятый Катиной бедой.

– Конечно, – выдохнула Катя, смущенно отпрянув от священника. – Извини, Лейл. Сейчас я успокоюсь.

Глаза Кати, однако, были по-прежнему полны слез, зубы стучали.

– Вот, – сказал Саша, перевешивая свой медальон с Латандером на шею Лейл. – Возвращайся в церковь. Увидимся там утром. Я не хочу сейчас оставлять Катю одну.

Катя радостно всхлипнула и вцепилась в его руку.

– Отлично, – бросила Лейл. – Увидимся.

Она посмотрела на Катю, хотела было что-то сказать, но передумала. Сейчас лучше было поскорее уйти, чтобы они не заметили, что она сейчас чуть не плачет. Она не могла ненавидеть Катю. Девушка была слишком мила. Лейл страшно ревновала, но не могла сейчас дать волю слезам.

Саша обеспокоенно посмотрел ей вслед. Маленькая Лиса все время чем-то смущала его. Что случилось на этот раз?

Он вновь повернулся к Кате.

– Все, больше таких снов не будет. Обещаю, – успокаивал он ее, целуя. Ее домик был маленьким, но очень удобным и уютным – одноэтажный, с двумя комнатами и самой простой мебелью.

Саша тщательно запер замки на двери и окнах.

– Завтра на рассвете, когда власть Латандера будет велика, я нанесу охранные символы на дверь. А сейчас пойдем спать.

Катя покорно забралась в кровать, подтянула одеяло к подбородку. Она смотрела большими сонными глазами, как он переставил стул ближе, сел рядом с ней.

– Спасибо, что остался, – пробормотала она, зевая.

– С удовольствием. Теперь засыпай.

Саша серьезно намеревался на смыкать глаз до утра. Наверно, он устал больше, чем предполагал, вскоре он очнулся и понял, что задремал. Катя извивалась на кровати, прижимая обе руки к горлу.

– Нет, нет, – кричала она, но глаза ее были плотно закрыты.

Саша тут же оказался рядом, прижал ее руки к кровати. Она проснулась, дико посмотрела на него:

– Саша!

– Тебе приснился плохой сон. Вот и все.

Он мягко обнял ее обеими руками, трепетно прижал к себе, и она начала успокаиваться.

– Саша, – вновь проговорила она, но в голосе ее появилась новая интонация. Он склонился к ней. Глаза ее были темны, а губы казались ярко-красными. – Саша.

Он вдруг поцеловал ее, и все его добрые намерения померкли перед лицом ее красоты, и неожиданная страсть заставила его позабыть о мраке.

Довольный тем, сколько уже сделал, Джандер выпрямился, потянулся и снова прочитал надпись под фреской.

«Король гоблинов отступает перед силами…» Он почти закончил. Признаться, ему было любопытно, каким окажется продолжение надписи – некоторые буквы еще можно было разобрать, но понять смысл – невозможно.

Он услышал, как отворилась дверь и раздались быстрые шаги.

– Джандер! Джандер, где ты? – У фрески, Трина, – откликнулся он. Она поспешила к нему. Глаза ее были круглыми, она тащила огромную книгу.

– Смотри, что Страд сказал мне учить, пока его не будет!

Она протянула ему толстенный фолиант. Похоже на книгу заклинаний. Эльф постарался не выдать отвращения.

– Чудесно, Трина.

– Здесь собраны все заклинания. Слушай: заклинание для излечения от тяжелых ран, чтобы увидеть то, что стало невидимым, чтобы открыть колдовски запечатанную дверь…

Джандер не слушал ее. Заклинание, чтобы не слышать болтающих ерунду оборотней.

Заклинание…

– Как-как? Какое последнее? – спросил он как можно равнодушнее.

– Хм…, а, вот. Заклинание, чтобы открыть колдовски запечатанную дверь.

– Я слышал, это очень трудное заклинание. Ты его лучше пока не пробуй.

Как он и надеялся, Трина мрачно уставилась на него. Она сидела на лестнице, положив раскрытую книгу на колени.

– Если оно здесь есть, я могу пользоваться им. Ты не ценишь колдовство. Ты не понимаешь, сколькому научил меня Страд.

– Я даже не знаю, сумеешь ли ты правильно произнести его, – подначивал Джандер.

– А ты покажи мне дверь, которая запечатана колдовством, и я тебе ее открою, – выпалила она.

Джандер сделал вид, что задумался.

– Даже не знаю, есть ли здесь такая – дай подумать. А, есть одна дверь, которая запечатана заклинанием.

Они с Триной поспешили наверх, в кабинет. Джандер был возбужден и сильно нервничал. Он давно уже хотел проникнуть в таинственную комнату Страда. Он обыскал все другие места в замке, но не нашел ничего, относящегося к Анне. Он знал, что в той комнате есть книги, и может быть, в них он сможет найти что-то о своей возлюбленной.

Они преодолели извилистую лестницу и Джандер указал на дверь.

– По-моему, эта заперта. Попробуй.

Положив книгу на стол, стоявший посредине кабинета, Трина несколько минут заучивала заклинание. Джандер изображал полное безразличие, безучастно разглядывал корешки книг на полках.

– Джандер, смотри, – радостно воскликнула Трина. Она встала перед дверью и закрыла глаза. Подняв руки и растопырив пальцы, она на одном дыхании выпалила длинный набор слов. Контур двери засветился голубоватым сиянием. Затем раздался еле слышный щелчок, и дверь подалась вперед на дюйм.

– Ох, Трина, ты умеешь, – ободрил Джандер. Она широко улыбнулась, очень собой довольная.

– А что еще ты умеешь?

Больше всего ему сейчас хотелось войти в эту комнату через приоткрытую дверь. Но он мог это сделать, только если оборотень не узнает о его стремлении и не станет подозревать его ни в чем. Сделав вид, что очень заинтересовался ее новым опытом, он провел с ней больше часа, наблюдая, как она двигает предметы, не прикасаясь к ним, заставляет загораться и гаснуть камин и демонстрирует другие простейшие трюки.

Наконец эльф спросил:

– А что еще ты мне можешь показать? Он отчаянно надеялся, что Трина исчерпала запас своих фокусов. Оборотень быстро перебрал в уме заклинания, замотал головой.

– Пока все.

– Ну ладно, тогда, может быть, попрактикуешься где-нибудь еще? Мне нужно немного поработать.

Она недовольно посмотрела на него:

– А что ты будешь делать? Он на секунду растерялся, но тут же выкрутился:

– Надо протереть эти шкафы с книгами. Они такие красивые, но Страд совсем не заботится об этой мебели.

– Конечно, Джандер. Я ухожу, – сразу поскучнев, сказала Трина. – Пойду, выучу еще что-нибудь. Пока.

Заложив книгу пальцем, она подхватила тяжелый том и вышла.

Наконец-то эльф остался один. После того как Трина оставила его, он закрыл и на всякий случай запер дверь кабинета. Потом он повернулся к двери в потайную комнату – во рту от волнения пересохло. Он годами не вспоминал об этом, но Страд лишь недавно ушел и не вернется еще, по крайней мере, несколько дней. Что же такое Страд настойчиво прячет от Джандера? Он даже не мог представить.

Сомнение закралось в душу. Он давал слово графу, пообещал не входить в эту комнату. Какое-то мгновение честь боролась с любопытством и последней надеждой, что там он наконец сможет найти что-нибудь об Анне.

Джандер шагнул к двери.

Дрожа от возбуждения, вампир коснулся двери и, поколебавшись, распахнул ее. Она со скрипом отворилась, открыв проход в большую темную комнату. В нос ударил запах тлена. Его глаза быстро освоились в темноте, но он вынул из кольца в стене факел и зажег его от камина, полыхавшего в кабинете. Держа в руках факел, он вошел внутрь.

Перед ним протянулся длинный стол. Когда-то, как и все остальное в замке Равенлофт, этот стол был очень красив. Теперь его покрывал толстый слой пыли. Не это удивило эльфа, а то, что лежало на столе под пылью. Джандер изумленно поднял брови.

Стол был накрыт для так и не состоявшегося пиршества. В центре длинного стола высилось что-то сгнившее. Джандер шагнул вперед, подняв факел повыше.

Когда-то это был торт, и, судя по многочисленным лентам и белой женской фигурке наверху, торт свадебный.

Джандер уловил слабый запах страха. Что-то здесь произошло неладное. Очень плохое. Он сделал шаг от стола и наступил на что-то хрустнувшее под его ногой. Он нагнулся и увидел, что это, от чего встревожился еще сильнее. Вторая половина украшения торта – темная фигурка жениха. Головы у фигурки не оказалось.

Джандер оглядел все остальное пространство комнаты.

Стол и остатки торта свидетельствовали, что когда-то это был обеденный зал. И еще это была картинная галерея. Джандера окружили лица членов семейства фон Заровичей. Некоторые имена казались знакомыми, другие – совершенно новыми. Он остановился у портрета очаровательной молодой пары.

Согласно табличке внизу картины, этой парой были Баров и Равеновия фон Зарович. Картина была написана сразу после их свадьбы, и они были удивительно красивой парой. Судя по дате на картине и разительному сходству со Страдом, это, наверно, были родители графа, решил Джандер. Черты Барова явственно повторялись в сыне – темные глаза, благородно очерченные нос и скулы были почти такими же, как у Страда. Равеновия была сама красота, и умелый художник смог передать блеск и ум ее больших темных глаз.

Следующая картина изображала троих мужчин. Один из них был Страд. Он восседал в алом бархатном кресле. Со времени написания портрета граф почти не изменился внешне, и Джандер решил, что картина написана перед самым его превращением.

Слева от графа за спинкой кресла стоял мужчина лет под сорок. Он был довольно коренастым, выражение лица волевое и доброе, есть сходство со Страдом. Справа от графа, встав на колено и положив руку на подлокотник кресла, расположился самый красивый юноша, которого только видел Джандер за свою долгую жизнь. Он тоже был похож на Страда. Но он был другим – чище, с печатью юношеского задора и любопытной смесью силы, самонадеянности и невинности на лице. Юноше было лет двадцать. Он почему-то казался до боли знакомым Джандеру. На этом человеке и на Страде была военная форма, но с разными знаками различия. На груди молодого человека был красивый медальон в виде солнца. Мундир Страда украшали ряды медалей. Джандер прочел имена – Страд, Струм и Сергей фон Заровичи. Просто очень красивые братья – если бы художник не был столь внимателен и не передал в совершенстве состояние души Страда. Его темные глаза неумолимы, как у человека, не видящего ни в чем радости, красоты, губы плотно сжаты в тонкую линию. Даже в жизни, когда кровь и дыхание связывали его с солнечным миром, Страд был, очевидно, несчастным человеком, несмотря на все регалии, усыпавшие его грудь.

Здесь было еще много картин. С годами менялись костюмы, но некоторые военные доспехи и драгоценности присутствовали постоянно, будучи, очевидно, или передаваемыми по наследству, или знаками отличия. Джандер бесцельно ходил по комнате, рассматривая портреты.

В дальнем конце зала оказался небольшой столик, в отличие от всей мебели замка Равенлофт выглядевший ухоженно. На столе была постелена чистая белая ткань, поверх которой лежали драгоценные украшения: ожерелье, серьги и браслет. В два начищенных подсвечника были вставлены свечи, рядом лежали две книги в кожаных переплетах. Одна была очень старой и здорово потрепанной. Вторая выглядела гораздо новее.

Джандер поднял новую книжку, полистал. Она была исписана затейливой скорописью Страда, но за последние годы Джандер отлично научился разбирать эти закорючки. Он положил книгу на место, даже не взглянув на второй том.

Над столом висел еще один портрет. Он был завешен такой же тканью, что лежала на столе. Джандер нахмурился. Зачем закрывать этот портрет? Он быстро сдернул тряпку.

Ошеломленный, он уставился на две изображенные фигуры. Мужчина и женщина в свадебных нарядах. И кто-то несколько раз проткнул холст ножом там, где было лицо мужчины. Но не это поразило Джандера в самое сердце. Его потрясло лицо женщины, державшей жениха под руку. Это было лицо Анны. И ничье другое.

Она лучезарно улыбалась безликому теперь юноше. На лице ее были безграничная радость, в глазах светилась любовь. На ней было прелестное белое платье, в руках огромный букет. Волосы увенчивала белая вуаль. Это ее свадьбу готовились отпраздновать в этой комнате.

Джандер несколько минут смотрел на портрет, не в силах прийти в себя. Взгляд его скользнул ниже, туда, где было написано: «Сергей фон Зарович и Татьяна Федоровна в день свадьбы, 351 год».

Дрожа, эльф сделал шаг назад, не понимая, в чем дело. Значит, это не Анна, а какая-то Татьяна. Сестра? Может быть, близнец?

Его взгляд упал на книги. Может быть, там есть что-то про Татьяну. Он снова поднял ту же книгу и открыл ее в самом начале.

Книга называлась «Том Страда». Несмотря на все волнение, Джандер презрительно фыркнул. Лишь Страд мог назвать так многозначительно свой дневник. Он сел, положил «Том Страда» на колени, и обуреваемый одновременно и страхом, и нетерпением начал читать.

«Я – Изначальный, я – Земля. Мои корни теряются во мраке веков. Я был воином, я был добр и справедлив. Мое имя гремело по земле подобно имени бога, но годы войн и убийств опечалили мою душу, изнурили ее, как ветер превращает камень в песок…»

Джандер нахмурился. Это не летопись. Это измышления Страда. Его запись истории в том виде, как он хотел представить ее – подобной сказке, полной выдумок и обмана, как он рассказывал Джандеру много лет назад, повествуя, как Баровию окутали туманы. Дикая, несвязная история о сопернике, о женщине, и…

Джандер снова поднял взгляд на портрет. Это и есть тот блестящий юноша – соперник Страда, который «очаровал» Татьяну и «похитил» ее у графа? Ложь, все ложь, и он знал, что это так, но не понимал, почему знает это. Невозможно представить двоих, влюбленных друг в друга больше, чем эта пара на холсте, невозможно даже вообразить, что один из них – интриган, а вторая – рабыня.

Эльф с негодованием отложил «Том Страда», потянулся за второй книгой. Осторожно, видя как она хрупка, Джандер медленно открыл ее. Страницы пожелтели и грозили рассыпаться в прах под его пальцами. Написанное можно было разобрать с трудом, а скоропись не позволяла Джандеру читать быстро. Ему было достаточно увидеть, что это дневник, датированный 349 годом баровийского календаря. Почти двести пятьдесят лет тому назад.

До того, как Страд стал вампиром. Джандер содрогнулся. Вцепившись в книгу, он прошел в кабинет.

До заката у него еще несколько часов, и ему никто не помешает. Он поставил факел на место, уселся в одно из глубоких кресел и погрузился в чтение.