Ва Рор. Rепит!

Глава 6

— Твоё место там. — Злорадно сказал мужик, сидящий за столом, весь татуированный.

Посмотрел на указанную койку, на которой лежал свернутый матрас. Это второй этаж у двухэтажной кровати. Я туда просто не заберусь. Хотел сказать это тому мужику, но переведя взгляд на него, понял — он это прекрасно знает. Посмотрел на остальных, и увидел только злорадство, и ожидание зрелища.

«Твари.» — Пронеслась мысль в голове.

Сглотнув ком в горле, я нашёл взглядом свободный угол, и пополз туда. Хотелось забиться куда-нибудь подальше, чтобы никто не видел. В углу, хотел сесть поудобнее, но никак не выходило найти положение, при котором бы не болел живот, или голова. Плюнув на всё, я просто улегся, прямо на пол.

Лёжа на холодном полу, начал замерзать. Но что делать с этим, я не знаю. Даже матрас со своего места стянуть вниз не получится. Радует, что всем быстро стало плевать на меня. Наверное, впервые в жизни, радует отсутствие чьего-либо интереса.

Я задремал. И этот сон немного привёл меня в порядок. Подуспокоилась голова, да и живот уже не так сильно болит. Зато во весь рост встала другая проблема. Мне захотелось писать!

Найдя взглядом туалет, увидел унитаз. Обычный такой унитаз, даже чистый… Но без поручней! Как мне на него взбираться-то⁉ Мне даже в съемную квартиру поставили быстромонтируемые поручни. А тут их нет. Да что там поручни, даже перегородки какой-нибудь, и той нету! Всё на виду!

«Твари!»

Захотелось рыдать от такой несправедливости. Издевательства ни за что, ни про что! Всё из-за этой Нелли? Почему, как увижусь с ней, так обязательно всякая хрень начинает происходить⁉ А самое главное, совершенно непонятно, как она во всём этом участвует? Чего от меня добивались, задавая вопросы о ней?

В туалет хочется всё сильнее, и уже нет сил терпеть. Даже хотел попросить помощи у сокамерников. Но отказался от этой идеи, после того, как ещё раз посмотрел на них. Взгляды, что я ловил, в лучшем случае были брезгливые, а некоторые так и вообще, полные ненависти, как у дознавателя в кабинете?

«Ненавижу! Всех ненавижу! Уроды!» — Мысленно шептал я в момент, когда мочевой пузырь больше не смог сдерживаться.

— Обрубок-то, обоссался! — Не осталась моя проблема незамеченной.

— Шнырь, проверь. — Раздался властный голос, услышав который, я сжался в ожидании неприятностей.

— Опять Шнырь… Чë сразу Шнырь… — Я очень внимательно вслушивался в этот приближающийся бубнëж, с каждым словом сжимаясь всё сильнее.

— Ха! Действительно ссыкун! — Весело воскликнул этот Шнырь, когда подошёл вплотную. И тут же, с криком прилетает пинок в бочину… — Ты чё, сука! Рамсы попутал, тварь!

Этот хрен ещё что-то кричал, не переставая пинать, но я поплыл уже после второго пинка, который попал по голове.

Очнулся от того, что меня куда-то тащили. Поднять голову и осмотреться, сил не было. Поэтому, всё что доступно оказалось моему взгляду, это проплывающий мимо бетонный пол. И то ли нести меня оказалось недалеко, то ли очнулся сильно не сразу… Но, буквально через десяток секунд раздался металлический звук засова, и меня внесли в тёмную комнату, бросили на пол, и ушли. А вместе с ними ушёл и тот небольшой свет, что проникал в комнату из коридора.

Некоторое время после этого, я опасался даже пошевелиться, подсознательно ожидая новых неприятностей. Только мысли нехотя ворочались в мозгу.

«Жив. Всё ещё. Больно. Везде больно. Не хочу. Мама, забери меня. Домой хочу. Где ты.»

Стихли шаги за дверью, и установилась звенящая тишина.

«Как тот колокольчик…»

Сложно сказать, сколько так пролежал, слушая тишину, прежде чем решился пошевелиться. А ведь боль только-только утихла. Но тут жутко холодно и сыро, отчего я быстро замерз до такой степени, что начало колотить всего.

Пока принимал сидячее положение, малейшее движение вызывало громовой шорох. Казалось, меня слышит вся тюрьма, особенно, когда я невольно застонал от вернувшейся боли…

Когда окончательно уверился в своей ненужности кому бы то ни было, решил узнать, где что тут есть. Может получится матрас найти, или даже койку.

Ощупывание пространства начал с пола вокруг себя. Ничего не найдя, начал продвигаться в сторону двери, которая оказалась в полуметре.

«Думал, она дальше.» — Удивился я.

Ощупав саму дверь, начал двигаться в сторону от неё, и очень быстро уперся в угол стены.

«Ладно, попробую в другую сторону.»

Вернувшись к двери, начал ощупывание стен в обратном направлении, и так же быстро уперся во второй угол.

«Так узко?» — Поразился полученному результату.

Но, это ещё не всё, и я двинулся дальше от этого угла, ощупывать стену на максимально доступную мне высоту.

Уперся в очередной угол чуть дальше, чем в прошлые разы. Грубо прикинул в уме, что получается. Два на четыре? Или на пять? Понятно, что точно померить мне нечем… Но даже если бы было, один хрен ничего не увижу…

«Ещё две стены…» — Вздохнул я, уже не веря, что найду что-то.

И я продолжил своё занятие.

Ничего не оказалось, ни матрасов, ни коек. Пустая бетонная комната. Мешок.

Забившись в угол, что возле двери, я потихоньку заплакал. Несправедливо это! Я ничего не сделал, и даже не думал! За что со мной так? Жил себе потихоньку, никого не трогал… И ведь даже не говорят, за что меня!

Незаметно для себя, я задремал.

Проснулся от того, что снова замерз. А ещё есть захотелось.

«Пока ползал, было теплее.» Промелькнула мысль…

И я пополз. Аккуратно, проверяя руками перед собой, чтобы не врезаться. Голове и без этого досталось немало. Силы кончились очень быстро, даже представилась пустая шкала выносливости, что заставило меня саркастически хмыкнуть. Звук моего голоса раздался подобно грохоту, в этой абсолютной тишине.

Замерев, я прислушался… Но кроме собственного дыхания и звона тишины, никаких звуков не услышал. Как же громко, оказывается дышу! Постарался дышать тише, и даже получилось! Вот только абсолютная тишина начала давить! Её звон стал въедаться в мозг, словно кислота. И чтобы избавиться от этого ощущения, я начал мычать.

Изначально, больше похожее на стон, моё мычание, потихоньку приобрело мотив какой-то мелодии.

Разгоняя тишину таким нехитрым способом, я вернулся в свой угол. И уже там, мне показалось, что я стал различать силуэт своих рук. Нет, света не добавилось, тут всё та же кромешная и совершенная темнота! Но глаза уже настолько привыкли к ней, что я вижу, где сейчас моя рука! Ради проверки сего факта, я помахал руками у себя перед лицом. И вроде да, вижу их силуэты. Правда это может быть самообман. Мне ведь известно, где и как они расположены, вот и начало казаться, будто вижу их?

В какой-то момент я снова задремал. И проснулся, ради разнообразия, не из-за холода. За дверью раздались шаги, после чего открылось окошко в двери.

Свет резанул по глазам так, что они начали слезиться. Я моментально закрыл их руками, чтобы защитить. Слишком ярко!

— Жри давай! — Раздался злой голос. — У тебя десять минут!

Чёрт! Да, я хочу жрать!

Через силу открыл глаза, и с трудом разглядел полку у окна в двери. И там поднос со стаканом.

Высоко, но надо дотянуться… Всего десять минут?

Как можно скорее подполз, и попытался дотянуться одной рукой. Но так тяжело и неудобно. Если продолжу, точно уроню. Значит надо двумя руками.

Не с первого раза, но получилось забрать поднос с полки, и тогда стало видно, чем они решили накормить меня. Это какая-то странная каша, непонятно из чего сделанная, консистенции густого клея. И вода.

Понюхал воду, вроде бы нормальная. Но желудок просит еды, и я тогда понюхал кашу. Не понятно, чем пахнет. С отвращением я закинул ложку каши в рот. Гадость на вид, на вкус оказалась ещё хуже. Проглотить это, не стал даже пытаться, выплюнул всё обратно, и даже немного прополоскал рот водой, одним глотком, который тоже сплюнул. Остальную воду допил.

— Верни поднос, иначе без ужина останешься! — Раздался всё тот же голос из-за двери.

В последний момент сдержался, чтобы не послать говоруна, с его ужином. Но вовремя подумал, что тогда и воды не дадут… Поэтому молча взялся поудобнее, и вернул поднос, который сразу же исчез; полка поднялась, закрыв собой окно, моментально вернув тьму.

«Борьба света и тьмы» — Промелькнула мысль. — «Только-только привык к свету, как снова привыкать к темноте.»

Странным образом, именно этот момент не вызвал никаких эмоций, всего лишь констатация факта. Хотя, я, наверное, просто устал, так как снова задремал, забившись в свой угол. И даже дрожь от холода, в этот раз не помешала.

Несколько раз я просыпался, и снова засыпал. А просыпался от своего собственного кашля. Ещё заболеть не хватало, для полного счастья…

Решив немного согреться, я снова пополз по камере. Успел сделать пару кругов, как услышал шаги за дверью.

«Уже ужин?» — Удивился я. — «Думал меньше времени прошло.»

— Выйти на середину камеры. — Раздался строгий голос.

«Странно, в прошлый раз этого не просили.» — Удивился я ещё больше, но от греха подальше, выполнил требование.

Видать за мной как-то наблюдали, так как стоило мне оказаться в центре, как дверь распахнулась. Свет снова резанул по глазам, и в этот раз гораздо сильнее, чем в прошлый. Я моментально защитил их ладонями.

Что происходит, я мог только слышать. Раздались шаги, и двое остановились по бокам от меня. Затем услышал какой-то скрип. Меня подхватили за подмышки, посадили на каталку, и зафиксировав руки, вывезли из камеры. Это стало понятно по ощущению движения, а также, количеству света, пробивающегося сквозь закрытые веки.

Свет перестал приносить боль только на подъезде к кабинету. И я осмелился открыть веки. Нового ничего не увидел, всё тоже самое. Ну, разве что, за исключением каталки. Я своё кресло считал старым и отстойным… Так вот: то, на чём меня перемещали сейчас, ещё хуже! Такое ощущение, что ради меня прошерстили ближайшую свалку, в поисках максимально отстойной коляски. Интересно, это специально так придумано, чтобы не возникало желание её украсть?

За такими размышлениями меня завезли в кабинет и освободили руки. Это оказался другой кабинет, но действующие лица остались всё те же. Точнее одно лицо, что было у меня дома.

— Поговорим? — Предложил он.

Отвечать ему не стал. Не думаю, что если откажусь и попрошу отпустить меня, то он так и сделает. Или сделает? Может попробовать?

— Ладно. — Заговорил он официальным тоном, не дождавшись от меня ответа. — Нелли Марш-Боровская похищена сразу после встречи с тобой в ресторане…

— Что⁉ — Поражённый перебил я его.

— Она похищена. — Продолжил он говорить, дав знак сопровождению, что всё хорошо. — И все улики указывают на тебя.

Что он сказал? Поражённый известием о похищении, я не сразу сообразил, что именно было сказано в конце. А когда до меня это дошло, не поверил своим ушам.

— Вы сказали, что это я похитил её? — Задав свой вопрос, я скосил глаза на свои ноги… — Но как я смог бы?

— С помощью подельников. — Отвечая, он по-птичьему наклонил голову, наблюдая за моей реакцией.

— Но… Зачем мне это?

— По моей информации, ты ухаживал за нею.

— Да не было такого. Мы виделись всего пару раз. — Покачал я головой. — А потом она меня послала.

— Ты обиделся на это?

— Ещё бы! Она сказала что её гардероб стоит больше, чем я со своей квартирой! — Возмутился я.

— И ты решил отомстить. — Констатировал он.

— Что? Нет! Зачем мне мстить⁉

— А вот у меня другая информация… — Покачав головой, проговорил он, и повернул ко мне монитор, включив какую-то запись.

На записи сижу я, уткнувшись лицом в ладони, в окружении своих питомцев. И если себя я не узнал, мало ли что за литорг на видео. То вот Умку с Серым я узнал моментально, хоть они тут ещё маленькие. А я ещё без доспеха.

Странно, вот сколько уже играю этим персонажем, а покажи его, и не узнаю без питомцев. Оправданием может послужить отсутствие зеркал. И все разы, когда видел своего перса, всегда были чьими-то видеороликами. Интересно, а зеркал в игре действительно нет, или просто мне не попадались.

Но возвращаясь к видео. Сижу я на нём, а рядом петы сидят, и с интересом наблюдают. Внезапно я вскакиваю, и задрав голову повыше, заорал! Одновременно с этим, начав угрожать небу кулаками.

— Ты слышишь меня? Уверен, что слышишь. Так вот знай, зря ты так сделала!

Сразу после этой фразы, видео закончилось.

Чёрт. Я помню, что что-то подобное было, но чтобы так… Это же пипец, как стрёмно!

— Как известно, это произошло сразу после разговора с Нелли Марш-Боровской, и обращалось именно к ней. — С каждым его словом, я сжимался всё сильнее, ожидая нового избиения; ведь по всему выходит, что я действительно виноват. — Тогда ты решил похитить её?

— Нет. — Тихонько пискнул ему в ответ, придавленный осознанием происходящего. Меня, получается, реально считают виноватым? — Это просто со зла было. Я не хотел ничего плохого.

— Следующее ваше общение произошло, когда ты лежал в больнице. И по заявлению свидетелей, вы сильно поругались.

Он пододвинул мне лист, на котором некая Нефёдова Лиана Юрьевна, утверждает, что я сильно накричал на Нелли. А когда эта самая Лиана попыталась меня успокоить, то я и на неё накричал.

— Это показания медсестры, ставшей невольной свидетельницей вашей ссоры. — Пояснил написанное следак (я вспомнил, как дед их называл). — После этого, когда тебя избили гопники, ты решил обвинить в этом Нелли Марш-Боровскую.

— Но это и правда она их подослала! — Тихонько пробормотал я, пытаясь оправдаться. — Даже видео есть.

— На видео, которое ты упомянул, чётко видно, что речь шла о разговоре, и ничего более. И показания друзей избившего тебя, говорят о том, что избивать тебя никто не планировал.

И он пододвинул мне очередную бумажку, подтверждающую сказанное. Из этих показаний, выходит, что меня никто не поджидал, и попался я им, чисто случайно. Они просто встретились на той остановке, и ждали автобус, как появился я. Вспомнил обо мне Сивый, когда увидел, и он же стал инициатором нашего разговора. И уже в процессе, слетел с катушек.

— Но она рассказала им обо мне. — Снова попытался я оправдаться.

— И что в этом плохого? — Удивленно воскликнул следак. — Девочка просто хотела выговориться, после того, как ты на неё наорал!

— Я не орал. — Возразил я почти шёпотом.

— Есть свидетели. — Вздохнул он. — После этого случая, ты продал квартиру, и переехал поближе к Москве, в которой она учится. Ты знал, где она учится?

— Нет. — Покачал я головой. На что следователь молча включил мне очередное видео, из кафе Агат. Вспомнил, она говорила, а я забыл. Что сразу решил озвучить. — Я не помнил этого.

— Теперь понимаешь, что тебе не отвертеться? — Проигнорировал мои оправдания следак. — Поэтому мой тебе добрый совет, пиши признание! Как ты обиделся, и решил отомстить. Как начал планировать похищение…

— Но я не планировал! — Вскричал возмущённо, за что сразу же словил подзатыльник от стоящего рядом урода.

— Не надо упираться, Сергей. — Покачал головой следак, пододвинув ко мне чистый лист бумаги и ручку. — Без признания, ты сядешь минимум на сорок лет. Сейчас с похитителями очень строго обращаются. А напишешь признание, будет засчитано как сотрудничество со следствием, и срок сократится до пятнадцати.

— Но я правда не планировал. — Чуть ли не плача от обиды, я словно мантру повторил своё оправдание. — Почему вы не верите мне?

— Оставьте нас. — Попросил следак моё сопровождение.

— Но… — Попытались ему возразить.

— Уж не думаешь ли ты, что инвалид сможет что-то сделать со мной, и сбежать? — Саркастически спросил следак, картинно подняв одну бровь.

Когда мы остались наедине, следователь подошёл вплотную ко мне, и наклонившись к самому уху, очень тихо зашептал.

— Я тебе сейчас ничего не говорю. Тобой интересуются. И тюрьма для тебя, сейчас спасение. Даже если ты не участвовал в похищении, то выдумай своё! Подумай об этом.

И резко выпрямившись, не давая мне хоть что-то сказать, с криком «Пиши сука!», прописал мне в челюсть. Я аж язык прикусил. Затем ещё раз, в живот. Мой многострадальный живот… И снова в челюсть. Затем позвав сопровождение, отправил снова в камеру.

Тварь! Зачем же бить? Теперь ещё и по лицу. Почему каждый норовит избить меня? За всю жизнь меня столько не били, сколько за один день здесь. И эти слова следака, что это? Очередной приём? Или правда? Кто может быть таким страшным, что аж следак боится его? И при этом, из тюрьмы достать не сможет?

Отвезли меня снова в камеру без света, сбросили с каталки на пол, и ушли. Всё это делали они так буднично, так привычно, словно только этим целыми днями и занимаются…

Даже представилась ситуация с распределением обязанностей на день. Типа начальник в начале смены: Гуров и Плоткин, сегодня будете избивать инвалида, Савин и Гуров, вы инвалида скидываете с каталки, а вы двое, ещё что-то там такое делаете. Фантазия моя иссякла быстро. Тем более, послышались шаги, я даже не успел привыкнуть к темноте. Вскоре, открыли окошко в двери.

— Обед! — Прогнусавил чей-то голос, и появился поднос с едой.

— Как обед? Удивился я, забирая поднос. — Может ужин?

— Ты в одиночке. — Непонятно ответили мне.

— Так был же уже обед? — Снова спросил я, сам накинувшись на еду.

В этот раз была отварная картошка с подгоревшей котлетой. Не очень вкусно, но терпимо, и я хочу жрать!

— Так то вчера было. В одиночке только обеды…

— Кончай базар! — Прозвучал строгий окрик, прервавший пояснения.

— Так там малец, начальник! Он не знает ниче… — Заискивающе прогнусавил первый голос.

— Старик, ты опять нарываешься? — Строго, но уже мягче прозвучал голос, делавший окрик.

— Молчу, гражданин начальник! Молчу!

На этом разговоры смолкли, а я, доев обед, выпил воду и вернул поднос.

Снова я остался в темноте, один на один со своими мыслями.

Что это было? В одиночке только обеды? Типа, я тут сутки сижу уже? А про ужин слова — обычный обман? Или же про только обеды обман?

А слова следователя, это что? Такой хитрый развод? Или всё же правда?

Если правда, то кто он? Тот человек, который мной интересуется? Зачем я нужен ему? И как так получается, что следователь опасается его, но тюрьма меня защитит? А Нелли и правда похищена? И если да, то почему прессуют меня, вместо поиска её?

Может всё-таки развод на признание? Но так они не найдут похитителей, и не спасут Нелли. Или её никто не похищал? А меня прессуют по просьбе Нелли? Да бред! Она, конечно богата, но не настолько, чтобы полиция начала людей сажать по её указке. Чёрт, а может она подстроила похищение, чтобы на меня подумали? И полиция действительно подумала на меня? Но тогда к чему слова следователя, о придумывании похищения? То есть, он не верит, что я причастен, но посадить всё равно хочет?

Вопросы, вопросы, вопросы! И ни одного ответа… Я уже несколько раз задремывал, и просыпался. То от холода, то от желания сходить в туалет. НО ТУАЛЕТА НЕТУ!!!

Я стучался в дверь, и кричал, что мне нужно в туалет, по большому… Тишина.

Ещё раз обшарил всю свою камеру руками… Пусто.

В итоге, не выдержав, но не желая пачкать штаны ещё и в дерьме; снял их с себя, отполз в дальний угол, и там сделал приспиченное.

Теперь, ко всем моим неудобствам, так сказать, дискомфортам, добавился ещё и запах. Однако, странным образом, это не вызвало никакого раздражения. Так получилось, что сейчас, конкретно в данный момент, меня ничего не раздражает. Можно подумать, будто я смирился, или принял эту ситуацию.

Хотя нет! Обманываю… Раздражает кое-что. Конкретно в данный момент времени, меня раздражает непонимание происходящего! Кто, в конце-то концов, виноват? Нелли? Тот таинственный, заинтересовавшийся мною человек, или всё же я сам? А может быть кто-то ещё?

И наконец последний вопрос, но сейчас, самый важный. Что мне делать? Писать, что требует следователь? Не, хрен им! Не верю я ему! Все его слова, тупой развод, уверен в этом. Кстати да! Мне же адвокат нужен! Но как там говорил дед, обязательно свой. Но что делать, если нет своего? И телефон отобрали… А так позвонил бы Егору, спросил совета.

Интересно, что он будет делать, когда не дозвонится до меня?

С такими мыслями, я периодически засыпал и просыпался. Просыпался то от холода, и тогда начинал ползать неподалёку от двери, чтобы согреться немного. Иногда же просыпался от того, что жарко, и я начинал искать место по прохладнее. Твари, придумали же, как ещё помучить меня… А чтобы немного разогнать тишину, начинал стенать и ругаться на всё подряд: темноту, ужасные условия, полицию, Нелли с её похищением. Вот угораздило её похититься именно сейчас, не могла уехать куда подальше перед этим…

К словам следователя, я возвращался постоянно. Ведь он что-то похожее говорил ещё в квартире… Я вспомнил это. Но чёрт возьми, если это не развод, то кому я понадобился, и зачем? Нет, я всё ещё не верю в это. Однако, зародить сомнение, этому уроду получилось.

Этими сомнениями, да постоянной сменой жара и холода я так измучался, что когда послышались шаги, я даже не пошевелился. Пофиг стало на всё! Надоело. Только глаза закрыл рукой, защищая их от боли.

— Ну и запах! — Раздался возглас. — Он там похоже обосрался!

— Корми давай. — Ответили первому говорившему.

— Эй! Парень! Иди жрать! — Снова первый голос.

— Мне лень. — Ответил я им.

— Ты там живой⁉ — Похоже меня не услышали.

— К стене. Он в камере. Лежит без движения. — Началось какое-то шевеление за дверью.

— Открывай. А ты не шевелись даже!

Лязгнула дверь, в камеру кто-то вошёл и начал меня тормошить, убрав мои руки от лица. Боль стеганула по глазам. Я попытался вернуть руки обратно, но мне не дали, а сопротивляться, сил не оказалось.

— Медика зови. А этого в камеру. — Короткими рублеными фразами раздали указания.

— Ещё не всех накормили… — Попытались возразить.

— Позже докормишь. — Отрезали все возражения. А я, наконец-то, смог снова прикрыть глаза.

— Где он? Ну? — Почти сразу раздался женский голос. — Вы что сделали с ним⁉

— Пальцем не трогали.

— А почему он весь в крови⁉ И даже ведра не дали, ироды…

— Это его зэки избили…

— Ты забыл⁉ Я его после того осматривала! А это явно новое! — Не дала она договорить оправдание. — Парень, как себя чувствуешь? Где что болит?

«Нормально всё.» — Хотел я ответить, но только закашлялся.

— Кожа да кости… Довели, дуболомы… — Раздавалось ворчание женщины, пока она меня ощупывала. Сопротивляться этому не стал, уж лучше пускай щупают, нежели бьют. — Вина не доказана, а вы как особо опасным…

— У нас приказ, Марфа Валерьяновна… — Снова попытались оправдаться, но в очередной раз были перебиты.

— Приказ у него! Я забираю парня!

— Но Марфа Валерьяновна…

— Что Марфа Валерьяновна⁉ Я уже шестьдесят лет Марфа Валерьяновна! С Романычем я потом сама объяснюсь! — Чуть ли не кричала женщина на них. Затем обратилась ко мне, резко сменив тон на очень мягкий. — Сейчас будет чуточку больно. — Сразу после её слов, я почувствовал укол, а женщина продолжила что-то делать со мной, и при этом тихонько ругаться на полицейских. — Почти раскололся… Надо дожать… Рапорт бы на вас подать, дожиматели херовы…

Постепенно, под этот бубнеж, я провалился в сон.