В Тенях и Темноте

Глава 2 (1 часть)

Лея наклонилась, всматриваясь в экран. Мон Мотма и генерал Мадин сделали то же самое.

Сделанная тайно, с большого расстояния, запись не имела звука и была сильно сжата для вывоза контрабандой. Зернистое двухмерное изображение показало три плавно заходящих на посадку лямбда-шаттла. Их сопровождало плотное построение двенадцати новеньких имперских истребителей последней модели. Из двух первых шаттлов, чеканя шаг, промаршировало два взвода штурмовиков. 701-ый, признала Лея - по темно-синим знакам отличия на их плечах. Они выстроились в две шеренги у трапа последнего корабля, и официальные представители Неймодии нервно затихли, смотря в его направлении.

Трап медленно опустился, и из шаттла появился человек. Высокий воротник поднят, длинный плащ развевается на резком ветру. За ним вышло еще двое – те, что сопровождали его повсюду: высокий широкоплечий мужчина с темными волосами и стройная шатенка спортивного телосложения и такими манерами, словно она тренировалась с пеленок. Ее взгляд охватывал все вокруг, отражая напряжение и мгновенную готовность действовать. Одетый в плащ человек уверенно шагал широким шагом, держась абсолютно непринужденно и бесспорно являясь там главным.

Лея нахмурилась, искоса смотря на изображение человека, которого она так хорошо знала - и в то же время не знала вовсе.

- Наши люди успели уйти оттуда? - спросила она, не отводя глаз от экрана.

- Да, - ответила Мотма с беспокойством. - Хотя, он поймет это. Он всегда вычисляет подобные вещи.

- Это уже не имеет значения, слишком поздно, - сказал Мадин. – Процесс запущен. Им только нужно задержать его на несколько недель.

Лея повернулась к нему:

- А неймодианцы?

Он сокрушенно отвел взгляд.

- Они поплатятся за помощь нам, когда все начнется, - расстроено произнесла Лея, возвращая внимание к записи.

- И на сколько, вы думаете, они смогут задержать ситха? - рассеянно спросила Мон, смотря в экран.

- Там не осталось никого, кто был бы причастен к этому. А из тех, кто ничего не знает, информацию он не вытянет, - пробормотал Мадин, думая, как всегда, только о цели.

Человек в плаще стоял перед нервно кланяющимися неймодианцами; и у них были серьезные основания для того, чтобы нервничать, знала Лея. Она сдвинула брови, внимательно наблюдая, как он резко махнул рукой, перебивая приветствия и что-то коротко говоря собранным сановникам и планетарным представителям, прежде чем пройти через них. Те, в свою очередь, покорно расступились, кланяясь еще ниже и выказывая всем своим видом напряженность и взволнованность. Что бы он ни сказал, это напугало их.

Не оглядываясь, он шел по посадочной платформе, штурмовики двигались за ним. На краю площадки он остановился, поворачивая голову в сторону и ожидая, когда его нагонит рыжеволосая женщина. Она подошла к нему и встала на носочки, чтобы дотянуться до него; ростом она была чуть выше его плеча. Он говорил, жестикулируя рукой… указывая точно в сторону расположенной на дальнем расстоянии снимающей его камеры. Несколько секунд он вглядывался туда, пока женщина снимала с ремня комлинк, также смотря наверх.

Очевидно понимая, что его убежище раскрыто, агент, который вел съемку, начал поспешно отступать. Посадочная платформа на экране дико затряслась и повернулась в сторону, уступая мимолетному изображению его укрытия и блеснувшим на мгновение в небе приближающихся истребителей.

- Они разбомбили утес, где был наш агент, но ему удалось уйти. - Мон Мотма протянулась к экрану и начала проигрывать изображение назад, к тому месту, где командующий шел сквозь собравшихся сановников, заставляя их почтительно двинуться в обратном направлении.

Лея не переставала хмуриться, пристально смотря на... кто бы он ни был. Разумеется, имя, которое он использовал здесь когда-то, не было настоящим. Люка Скайуокера не существовало - ботаны ничего не нашли на него, когда три года назад пытались проследить его прошлое - всего лишь несколько недель спустя после его необъяснимого появления в Облачном Городе.

Сейчас он снова смотрел в сторону, и Лее казалось, что он смотрит прямо на нее - приводя ее в расстроенные чувства.

- Он настолько…

- Другой, - закончила за нее Мон Мотма, наблюдая беззвучную запись. Изображение увеличилось, и тряска прекратилась, давая ясную картинку. Это был первый раз, когда они добрались до него так близко - ближе, чем кому-либо удавалось до этого. - Он изменился. А может быть, и нет - может, он всегда был таким на самом деле.

- Думаете, он был хоть когда-нибудь одним из нас? - спросила Лея, и ее голос немного дрогнул в надежде, даже сейчас.

Мадин отрицательно покачал головой:

- Подумайте. Подумайте о том, что он умел и что говорил о своей биографии. Его способности и его происхождение никак не вяжутся друг с другом.

- Почему тогда раньше мы не думали об этом? - спросила Лея и сама ответила на свой вопрос: - Он казался таким… настоящим. Таким искренним.

- Таким же казался и Палпатин, до того, как занял трон, - безучастно откликнулась Мон Мотма.

Лея вздохнула, поправляя за ухо непослушный завиток каштановых волос, все еще не в силах полностью поверить, что ее так обманули, несмотря на три года, прошедшие с тех пор, как Люк вернулся к Императору.

Мадин медленно кивнул головой:

- Он должен быть сыном Вейдера, он ведет себя слишком похоже на него.

Факт, который им никак не удавалось проверить. Имеющиеся в большом количестве слухи утверждали, что он был сыном Лорда Ситхов, но немалое их количество связывало его с еще большей угрозой...

- Нет, - задумчиво прищурилась Мотма, - на Императора.

- Я думала, ты сегодня в Командном Центре, - небрежно заметила Лея, подсаживаясь за столик к Хану в столовой и устраиваясь на тесном стуле из пластила. Оба были крайне уставшими, но обеденное время часто было их единственной возможностью побыть немного вместе, когда они не спят. Повышение Хана по службе до коммандера эскадрильи А-вингов создало массу разных трудностей для их отношений, и Лея точно знала, что через год или около того он возглавит уже группу, и тогда даже это малое время будет отнято у них обязанностями и обязательствами.

Она с воодушевлением взглянула на свою тарелку.

- Мы получили новое изображение командующего Центральным Флотом от ботанов. Он свел на нет всю операцию Мадина на Неймодии. Мы скрыли свое присутствие там и факт, что неймодианцы снабжали нас разработками куатских верфей, но потеря такого источника сильно замедлит нас… Это месяцы планирования…

- Малыш? Как он тебе показался? – лицо Хана просияло. Он никогда не принимал правду. Всегда верил, что Люк был … Люком.

Лея пожала плечами:

- Проницательным, как всегда. И он не малыш, ему двадцать пять лет.

Хан усмехнулся, неприкрыто говоря об их заклятом враге, как о старом друге.

- А-а, ты же знаешь, он всегда будет малышом для меня.

Она нахмурилась, ее раздражала даже не сама вера Соло, а его упрямая настойчивость говорить о Люке в подобных интонациях. Но по этому поводу они спорили постоянно, раз за разом обсуждая ситуацию до изнеможения и приходя к выводу, что их единственный выход – просто принять точку зрения друг друга.

- Он такого же возраста, как и я. Ты считаешь меня малышкой?

Хан наклонился, целуя Лею в щеку:

- Нет, тебя я считаю крошкой, сладкой.

- Подлиза, - поддразнила она, стукая его кулачком - не в силах скрыть своего удовольствия.

- Эй, я - плохой боксер, - усмехнулся он, выставляя навстречу ладонь.

Они вернулись к тарелкам и молча поглощали еду несколько минут. Но Лея знала, что Хан не даст пройти этому так легко - он просто не мог. Даже теперь.

- Я только хочу сказать, - Хан поднял взгляд, держа перед собой вилку. - Он никогда не делал ничего против нас, он никогда не нападал на нас.

- Потому что он командует в Центральных системах, - напомнила она ему. Центральные системы едва ли были местом, где Альянсу хотелось бы расположиться, особенно сейчас.

Хан пожал плечами, не принимая ее аргумент:

- Не имеет значения. Я думаю, Палпатин не приказывает ему именно того, что не может заставить сделать.

- Для циника ты слишком легковерен, - небрежно обвинила Лея.

- Я серьезно. Назови хоть один раз, когда он реально пришел за нами. Он мешает нам, но чтобы... Он никогда не преследует нас. Не доводит задачу до конца, а это довольно нетипично для него, согласись. Он вообще не оставлял недоделанных дел, и не оставлял врага за спиной... если это не было как-то нужно ему. Вопрос с неймодианцами передадут в руки Вейдера, вот увидишь.

- Потому что Вейдер отвечает за подавление рабочих восстаний, - ответила Лея. – Это всегда было его ответственностью.

- А Люк отвечает за Центральные и Колониальные системы. Разве это не отдает Неймодию под его юрисдикцию? - возразил Хан.

- Я не собираюсь снова спорить с тобой, - сказала Лея, устав от обсуждения одного и того же. Возможно, из-за того, что это так сильно расстраивало ее – так сильно жалило, что она безоговорочно доверяла Люку и оказалась не права. Приносило боль. Она могла посчитать на пальцах одной руки существ, которым она так доверяла - и ей нужен был только один палец для тех, в ком она так ошиблась. Один. Для Люка Скайуокера.

Это никогда не прекращало приносить боль... и она никогда не могла понять почему.

***

Когда в результате смены значения карт Мара получила девятку, она ни жестом, ни взглядом не выдала своего торжества. Вместе с четырьмя картами, находящимися в поле помех, у нее набиралось 23 очка - выигрышная комбинация.

Она сидела в каюте Скайуокера на борту «Несравненного». Сверкающими полосами мимо проносились звезды. Они возвращались на Корускант. Ситуация с неймодианцами был разрешена и урегулирована менее чем за четыре недели - настоящее достижение, даже для Скайуокера. Ценой этому стал почти месяц очень длинных дней и очень коротких ночей (если ему вообще удавалось отдохнуть), не раз прерываемых преследовавшими его обязанностями, которых у Скайуокера всегда было не счесть. Но он все же добился невозможного: подавил организованный мятеж, разрушил специально подготовленные Альянсом группы саботажников и восстановил имперский контроль при минимальном недовольстве и максимальной долгосрочной эффективности.

Несмотря на высокое положение Скайуокера в Восстании, Мара поначалу сомневалась в правильности его назначения главнокомандующим вооруженных сил Центральных систем, но со временем она научилась уважать его рассудительность и решения, поскольку он снова и снова доказывал свою ценность, как в коротких ожесточенных столкновениях, так и при масштабных мятежах, охватывающих целые миры. Огромное количество знаний, вложенных в него Палпатином, когда Люк был заключен во Дворце, начиная с самого своего прибытия на Корускант, сейчас приносило плоды, и тем не менее такие лидерские качества были невозможны без врожденных способностей, которым нельзя было научить. Восстание потеряло больше, чем им казалось, когда они бросили Скайуокера во власти Императора. Но их потеря – стараниями ее учителя– становилась выигрышем Империи, и Мара обрела подлинное уважение к командующему.

Осложняло ли это ее работу? Нет. Они оба знали, кто она такая и почему она здесь находится, и обоим хватало профессионализма понимать это. Палпатин не доверял никому, это было не в его натуре. Они оба знали об этом и оба не хотели допускать, чтобы данный факт разрушил их дружбу, которая вполне устраивала Мару.

И сейчас, наконец, у них было свободное время – насколько только оно может быть у командующего – и они, естественно, играли в сабакк… снова. Она подняла глаза на Скайуокера. При срабатывании поля помех выражение его лица нисколько не изменилось. На этот раз она его сделала!

- Ставлю… пятьдесят, - произнесла Мара небрежным тоном, с легким оттенком тщательно разыгрываемого сомнения.

Впрочем, это заставило его взглянуть на нее:

- С чего вдруг? Что у тебя?

- Клади свои кредиты, и я покажу тебе, - вызывающе бросила Мара, спокойно помещая девятку в поле помех, дабы заморозить ее значение и одновременно выдвигая вперед стопку кредитов.

Люк перевел на них взгляд и прищурился:

- Нет у тебя ничего.

- Хочешь сделать ставку на это?

Он чуть заметно поднял подбородок. И это значило, что он задумался, Мара знала.

Теперь она знала его хорошо; почти три года игры в сабакк за бессчетным количеством столов, как и сопровождение его в бесконечных миссиях по приказу Палпатина, не прошли даром. Император так и не отменил своего первоначального приказа, которым он возложил на Мару ответственность за Скайуокера, и она по-прежнему относилась к нему серьезно, как и к любым другим приказам Императора, став таким образом не только помощником Люка, но и его телохранителем. И конечно же его наблюдателем, наряду с Риисом. Палпатин не доверял никому; Мара не раз задумывалась, кто же следит за ней самой...

- Пятьдесят…? – спросил он, возвращая ее к игре.

На лице Мары застыла нейтральная маска. Она знала, что он будет выискивать малейшие подсказки.

Он всегда искал их - и в жизни, и за игровым столом. Он играл избирательно, тщательно обдумывая на какие комбинации ставить, но когда ставил, делал это азартно, не боясь поставить все на то, во что верил. И постоянно держа ее начеку. Он великолепно блефовал, всегда дожидаясь, когда будет много чип-карт на поле, а значит много возможностей в игре. И в жизни, и за столом для сабакка.

Он провел рукой по волосам, чтобы убрать со лба непослушные пряди, и вновь прищурился, глядя на невозмутимое лицо Мары – высматривая те самые подсказки.

Использовать Силу в их играх было строго запрещено, хотя она не могла уверенно сказать, делал он это или нет, ее собственные способности были слишком ограничены. Однако он утверждал, что соблюдает договор, и Мара верила ему – независимо от того, кем он был, он все еще оставался человеком слова.

«Это противоречит цели игры», - однажды заявил он в ответ на ее обвинения.

«Я не верю тебе – соблазн слишком велик… и тебе всегда нравится побеждать», - возразила она.

«Я и не говорил, что не хочу побеждать».

«И ты никогда не играешь по правилам», - добавила Мара, выводя разговор за границы сабакка - памятуя о том, какое бессчетное количество раз он дополнял и приспосабливал прямые приказы Императора под свои собственные нужды.

«Я играю по своим правилам – просто ты не знаешь их», - отшутился он, намеренно поддерживая легкий настрой, как он делал всегда при разговоре с ней.

- Нет у тебя ничего, - снова повторил он.

Мара приподняла брови в выжидающем молчании.

- …Сто, - произнес он после долгой паузы, с небольшой нерешительностью в голосе, подталкивая к середине стола столбик позвякивающих кредитов.

Сердце Мары слегка дрогнуло: он блефует? Пытается заставить ее поднять ставки?

Или думает, что блефует она, и пытается заставить ее отступить? У него на поле три карты, и их значения заморожены уже в течение трех раундов… кроме того, только что сменились карты у него в руке – возможно, у него тоже появилась выигрышная комбинация?

«О чем ты волнуешься, Джейд? У тебя же чистый сабакк!»

- Отлично, - она подвинула свои карты вперед и хлопнула по кнопке генератора случайных чисел, выключая его, чтобы заморозить нынешние значения. Потом дотянулась до своих карт на поле и перевернула их, торжествующе объявив: - Чистый сабакк.

- Эх, - тихо вздохнул Люк, выкладывая лицом вверх свои неудачные карты, пока Мара победоносно тянулась за кредитами. - Расклад, - сказал он, и рука ее замерла.

- Что?! - она потянулась к его картам на поле и перевернула их по одной: двойка, тройка и... идиот, ухмыляющийся ей в лицо. – Ты, сукин с…, они же были у тебя три раунда, почему ты не играл ими?

- Я ждал, пока ты поставишь что-нибудь серьезное – мне нечасто выпадает расклад; нужно было извлечь из него максимум, - сквозь спокойно-отрешенный тон его голоса пробивалось плохо скрываемое развлечение - вероятно от взгляда на ее лицо, подумала Мара.

Она в сердцах швырнула карты, словно это могло что-то изменить.

- Тебе так везет в карты…

- Я предпочитаю думать, что здесь есть и доля умения, - ответил он. И тут на мгновение его бесстрастное лицо дрогнуло, показывая ей проблеск Люка Скайуокера под маской любимого ситха Палпатина: - Знаешь, говорят, кому везет в карты… - он слегка пожал плечами и поднялся, не утруждая себя собиранием рассыпанных кредитов. Он знал, что они больше не будут играть сегодня.

По пути к небольшому столику, где он оставил кружку кафа, Люк остановился спиной к Маре,вглядываясь в сияющую пустоту гиперпространства. Вероятно, из-за того, что допустил брешь в своей защите и чувствовал себя сейчас неудобно, даже перед ней, поняла Мара. Хотя она не понимала: почему. Она знала его лучше, чем кто-либо – она видела его разломанным по частям, в казематах Дворца, когда Палпатин вымещал на нем свой гнев. И Мара никогда не судила его – научилась этому от него же. Палпатин, их Мастер - судил всегда, без всякой снисходительности.

Она взглянула на него, задержав, как обычно, взгляд. Стройный, сильный и... Ей надо бы прекратить эти мысли прямо сейчас. А вместо этого она, зная продолжение пословицы, закончила ее:

- …тому не везет в любви.

- Нет, тот очень богат, - спокойно произнес он, поворачивая к Маре свой пронзающий небесно-голубой взгляд.

Мара ушла где-то час спустя, когда Скайуокер заявил, что устал, хотя она знала, что это совсем не так. Примерно еще через час какой-нибудь дежурный сообщит ей, что командующий вернулся на мостик и работает в своем кабинете, поскольку ранним утром ему работалось легко и продуктивно; или, что он в одном из тренировочных отсеков занимается со своим мечом, или что он в трюме ограниченного доступа расположения 701-го, или, что собрал в кают-компании коммандеров подразделений.

Не важно. Она знала, что спать он не будет. Она могла прочесть это в его глазах, независимо от того, сколько раз он обыгрывал её в сабакк.

За последние годы он стал не столько более скрытным, сколько более бдительным и острожным в том, что и перед кем он позволял себе показывать, ибо год за годом Палпатин вкладывал много времени в то, чтобы сделать из него своего совершенного последователя. В глазах его Мастера эмоции были тем, на чем всегда можно сыграть. Как это делалось при его вероломном дворе, который так часто приходилось терпеть Люку на Корусканте.

Обычно он, темный джедай Императора, был спокоен, уверен и собран, полностью контролируя себя и то, что его окружало.

И все же, иногда, он казался таким потерянным, недовольным и разбитым, что сердце Мары сжималось от сочувствия к нему. Он производил тревожное впечатление дикого зверя в клетке, снующего снова и снова по одному и тому же короткому пути в глухой безжизненной ночи, будто волк воющий на луну, который отчаянно пытается вырваться из-за решетки и знает, что это никогда ему не удастся.

Но она точно знала, что если попытается как-то помочь и успокоить его, он однозначно набросится на нее, словно это она заточила его - настолько ослепляло его чувство безысходности.

Каким он был на самом деле, а каким казался? И тем и другим, и ни одним из них, как она часто говорила Императору. Перемены были внезапными, и Скайуокер не терпел к себе ни жалости, ни волнения – чего не позволял и Император.

Ощущала ли она вину, что делает эти доклады? Нет - она никогда не скрывала, для чего она здесь, да и Люк знал, что глаза и уши повсюду. И хотя Мара понимала, что она составляет их часть, она по крайней мере гордилась тем, что обладает честностью и прямотой. И она знала, что Скайуокер ценил это - также придерживаясь своего морального кодекса, каким бы своеобразным тот ни был. В этом, как она полагала, состояло родство их душ.

Которое было настолько близким, что теперь переросло в настоящую дружбу.

***

- Я только хочу спросить... - оборонялся Хан, стараясь не жмуриться против яркого света гиперпространства, льющегося из иллюминатора позади рабочего стола Леи, создавая подобие нимба вокруг ее головы. – Что насчет «Звезды Смерти»?

Лея подняла нахмуренный взгляд поверх разбросанных на её столе вещей.

- Хан…

- Что, черт возьми, там произошло, а?! - прервал он ее, стремясь говорить своим самым скептическим тоном, как будто считал, что она спорила только ради спора, потому что он конечно и безусловно прав.

- Пожалуйста… - попросила Лея. В голосе слышалось досада как на себя, что она так близко принимала это к сердцу, так и на Хана, который до сих пор верил в то, что является очевидной ложью. – Им нужна была информация о базе, дислокация. Он вытащил меня оттуда, чтобы я привела его обратно к…

- Нет, я говорю о том, что было у Явина – когда он превратил ту штуку в облако пыли. Что там произошло? - Хан был уставшим и раздраженным. Как и все.

Группа Синих уже четырнадцать дней летала в качестве эскорта снабженческих фрегатов, сделав девять рейдов подряд, и нервы Хана были изрядно потрепаны, как и заднее место его лётного комбинезона. Слишком много часов он проводил в полетах на досветовых скоростях меж холодных и безжизненных бортов фрегатов. Тогда как он жаждал действия, настоящей скорости и адреналина, стремясь проверить смогут ли имперцы потягаться с Синими.

- Я не знаю, почему он взорвал ее. У меня нет всех ответов, - защищалась Лея, не смотря на него.

- Это очень серьезное упущение, милая. Потому что это был самый дорогой фейерверк, который я видел.

Она пожала плечами, сдерживая свое недовольство и не желая вновь возвращаться к тому же спору. У нее было слишком много дел: они пытались установить новые базы на Риши и Орд Биниир - находящихся почти за краем галактики с точки зрения создания и поддержания линий поставок. Все базы находились теперь за пределами Центральных Систем, поскольку они не выдержали натиска Имперского флота – возглавляемого Скайуокером, что бы там ни утверждал Хан. Но Люк всегда был исключительным командующим - даже когда находился здесь, среди них, скрывая свою истинную сущность.

Он умел видеть картину целиком и сосредотачивался на конечных целях, используя неожиданные и необычные средства для их достижения. Мадин, сам являясь талантливым тактиком, обладающим расчетливым неординарным умом, всегда верил в Скайуокера. «Выдающиеся способности, - любил повторять он. – Далеко пойдет».

Лея безрадостно смеялась над этим: генерал не ошибся.

Хан по-прежнему сидел на краю стола Леи, выжидающе смотря на нее, и она взглянула на него в надежде, что он поймет наконец, что она занята и не хочет снова возвращаться к этому вопросу.

- Акбар предположил, что в конструкции «Звезды Смерти» была некая фундаментальная ошибка.

- Серьезно? А мне показалось, что она отлично отработала по цели, - съязвил Хан и тотчас пожалел об этом, взглянув в темно-карие глаза. – Прости. Я прошу прощения.

Она покачала головой, не найдя, что ответить и что противопоставить ее воспоминаниям.

Об Альдераане, её заключении… о Вейдере.

А Люк… Слухи о том, что он - сын Вейдера, не прекращались. Правда ли это? Правда ли, что Люк был сыном человека, который пытал ее на «Звезде Смерти», человека, который стоял за её спиной, наблюдая, как взрывается ее планета, как погибает ее народ, как рушится ее жизнь?

Мог ли быть его сыном тот, кто пришел к ней тогда, в самую черную минуту, назвав себя ее спасителем, зная… зная, что сделал его отец?

Зная, что если он сможет обмануть ее, она приведет его на базу Альянса?

Как она могла быть настолько глупа?

Как он мог быть настолько жесток?