В стране слепых

Часть первая. Гвозди от подковы

Тогда

Дождь хлестал вовсю, выбивая звонкое стаккато по булыжной мостовой, разливаясь реками и океанами. Сквозь водяную завесу были видны лишь смутные очертания домов. Человек стоял на краю тротуара под шипящим газовым фонарем. Вода струилась с широких полей шляпы, текла за шиворот. Теплый дождь не освежал, а только усиливал духоту. Человек, наверное, в сотый раз поддернул кожаный портфель, который удерживал под мышкой. Далеко на юге что-то грохотало – то ли гром, то ли пушки.

Послышался стук копыт. Человек резко обернулся. Нет, всего лишь кавалерийская рота. Всадники один за другим выворачивали из-за угла – подковы высекали искры из булыжника, кожаная сбруя влажно блестела, сабли и шпоры позвякивали, словно украшения арабской танцовщицы.

Кокарды на фуражках удалось разглядеть. Третий Пенсильванский. «Ура!» – крикнул он, подняв руку. Капитан молодцевато отсалютовал в ответ. Всадники один за другим исчезали за пеленой дождя, направляясь к мостам через Потомак. Человек с портфелем задумчиво смотрел вслед. Кто знает, что ждет их впереди? Когда он отвернулся, карета уже подъехала. Ближайшая лошадь, всего в трех футах от него, скосила глаза и шумно всхрапнула. От неожиданности он отшатнулся, ступив прямо в лужу. Кучер, едва различимый на козлах, натянул вожжи, сдерживая упряжку.

Дверца кареты открылась, и Айзек с кислой миной выглянул наружу.

– Эй, Брейди, – проговорил он с резким акцентом янки, – давай залезай. Или тебе нравится мокнуть?

Брейди молча поднялся в карету и сел рядом со стариком. Внутри было сыро, воздух пропах плесенью – как и все в Вашингтоне. Скверный городишко. Прелесть Севера плюс деловитость Юга – лучше не скажешь.

Брейди отряхнул шляпу и вытер лицо платком. Карета рывком тронулась с места.

Он заметил, как Айзек украдкой взглянул на портфель.

– Что, не терпится? – Гнусавое произношение гостя выдавало уроженца Индианы. – Мой поезд пришел два часа назад, могли бы встретиться еще на вокзале.

– Могли бы, – мрачно кивнул Айзек. – Не получилось.

Брейди что-то буркнул и стал смотреть в окно на проплывающие мимо дома, одинаково серые за пеленой дождя. Карета двигалась в сторону Джорджтауна. Грохот колес и дребезжание вдруг сменились вязким чавканьем – лошади ступили на раскисшую грунтовую дорогу.

– Здесь даже улицы еще не замостили.

– Ага. И Капитолий до сих пор без купола. – Айзек взглянул на Брейди и снова отвернулся. – Работы непочатый край.

Брейди ничего не ответил. Некоторое время оба молчали.

– Город просто помешался на шпионах, – снова начал Айзек. – Оно и понятно: слишком много приезжих. На прошлой неделе за мной, похоже, следили. Общество тут ни при чем, но Совет все-таки решил на вокзале не встречаться.

Брейди взглянул на него. В устах янки такие слова звучали почти извинением.

– Ладно, не важно, – вздохнул он.

Айзек наклонился и ткнул пальцем в портфель.

– Да, вот что важно, – произнес он. – Вот это. Скажи, Брейди, только прямо, без экивоков, – все так, как мы думали?

Брейди молча поглаживал кожаную поверхность с холодными металлическими застежками.

– Здесь три недели расчетов, – заговорил он наконец. – Целых три недели, несмотря на машины Бэббиджа. Мы работали круглые сутки – шесть человек в две смены. Пришлось использовать численное интегрирование и кое-что из новой теории Галуа. Потом мы поменялись местами, и каждая команда проверила результаты другой. – Он покачал головой. – Ошибка исключена.

– Тогда он должен умереть.

Брейди резко обернулся к Айзеку. Бледное лицо янки осунулось, на пергаментной коже темнели старческие пятна. Брейди молча кивнул. Айзек прикрыл глаза.

– Ну что ж, – задумчиво проговорил он, словно вглядываясь внутрь себя. – Кое-кого в Совете это порадует. Дэвиса, Мичема… Да и Финеаса – у него фабрики стоят без южного хлопка.

Брейди нахмурился.

– Как они могут ставить личные интересы…

– Нет-нет, они, так же, как и мы, исходят из уравнений. С рабством пора было кончать. С этим согласились все, даже южане. Расчеты ясно показали, что произойдет в ином случае. – Айзек передернулся от воспоминаний. – Вот почему мы… приняли меры. – Лицо старика окаменело. – Теперь они поймут, что это необходимо. – Он открыл глаза и в упор посмотрел на Брейди. – Одни склонятся перед неизбежным с улыбкой, другие – с горечью, какая разница?

– Черт побери, Айзек, этого не должно было случиться! – Брейди шлепнул ладонью по портфелю. Айзек моргнул от неожиданности.

– Не хочешь пачкать руки? Поздно – крови уже и так больше чем достаточно. Война…

– Случайность! Ошибка в расчетах. Победить должен был Дуглас. Он умел договариваться с людьми – покончил бы с рабством, и Юг бы ему еще спасибо сказал! Народный суверенитет и Гомстед-акт – вот все, что требовалось.

– Может быть, – кивнул Айзек, – но Бьюкенен взял и наложил вето на Гомстед-акт – из личной неприязни к Дугласу. Когда речь идет о действиях личностей, уравнения бессильны. После провала на чарльстонском съезде выборы пошли вразнос, вот республиканцы и…

– Деревенский шут! – сердито бросил Брейди. – Его победа спутала все карты – южане запаниковали и отделились. Но кто мог такое предвидеть? Ему же никогда ничего не удавалось: дважды разорялся, заработал невроз, не прошел в спикеры, не был переизбран, даже в земельное управление не прошел! Два раза пытался выдвигаться в Сенат и один раз в вице-президенты – снова ничего не вышло. Хронический неудачник! Да и президентские выборы проиграл…

– Коллегия выборщиков решила иначе, – заметил Айзек, – и относительное большинство он все-таки получил…

– Этот человек – статистическая аномалия!

– Так вот что тебя на самом деле беспокоит, – усмехнулся Айзек.

Брейди был готов ответить резкостью, однако сдержался и подавленно опустил голову.

– Ладно, что уж теперь… Война была случайностью, но это, – он снова шлепнул по портфелю, – совсем другое дело! Преднамеренное действие, а не просто расчеты.

Айзек спокойно кивнул.

– Покойника вряд ли интересует, преднамеренно его убили или случайно. Так или иначе, сами мы и пальцем не шевельнем. Словечко там, словечко здесь… Вашингтон всегда был душой с конфедератами. Кто-нибудь да возьмется…

– Верно. Тем не менее вина ляжет на нас.

– А как же иначе! Ну и что? Разве ты не давал клятву?

Брейди отвернулся к окну.

– Да, конечно.

Они молча слушали, как колеса месят грязь. По крыше кареты барабанил дождь.

– А если он не умрет?

Обязательно ему надо все знать… Брейди нахмурился.

– Если не получится – что будет тогда? – настаивал Айзек.

Его собеседник вздохнул, поднял портфель и бросил старику на колени.

– Читай сам, там все есть. Пятнадцатая развилка, боковая линия. Мы раздобыли медицинские данные о нем и обо всей семье, включая Анну Рутледж. Его старый деловой партнер Билли Херндон уже давно распускает слухи. Жена явно сумасшедшая, хотя ни у кого не хватает духу сказать это вслух. По крайней мере двое сыновей болезнь унаследовали. Черт! – Брейди зажмурился и сжал кулаки. – Ну и работенка – читать обо всем этом! Хуже не придумаешь. – Он перевел дух и взглянул на Айзека. – Ошибки быть не может – он сойдет с ума еще до окончания второго срока. У него уже бывают… странные сны.

– И тогда вся программа гражданского примирения будет дискредитирована.

– Вот именно. Победят радикалы, возможен импичмент. Оккупация Юга затянется на неопределенный срок, развитие промышленности остановится, что вызовет растущее недовольство белых, беспорядки, расовые погромы и ответные репрессии. Затем, в 1905 году, начнется новый мятеж, который открыто поддержат по меньшей мере две европейские державы. Это тоже следует из расчетов.

Айзек невесело усмехнулся.

– Выходит, надо думать не о том, проливать ли кровь, а сколько и чью.

Брейди мрачно грыз костяшки пальцев, кожа на них была красная, воспаленная. Его спутник задумчиво посмотрел на него, потом отвернулся к окну. Молчание затянулось надолго.

– Тоскливый вечер… – снова заговорил старик, вглядываясь в темноту.

– Не получилась у нас утопия, Айзек.

Старик покачал головой.

– Не все сразу, парень, не все сразу. Рим строился не один день. Наше Общество пока слишком мало, чтобы сдвинуть мир с места, но когда-нибудь мы вырастем. Если, конечно, не сдадимся. – Он устремил на Брейди острый, пронизывающий взгляд. – Подумай о голоде, мировых войнах, оружии, которое будет смертоносней пулеметов Гатлинга и броненосцев! Все это есть в расчетах, ты сам видел. Не пройдет и ста лет, как появятся снаряды с взрывной силой в двадцать тысяч тонн пироксилина или этой новой штуки, динамита. Господи помилуй! При Питерсберге они заложили всего-навсего восемь тысяч фунтов черного пороха. Представь, что будет, если сразу взорвать пять тысяч таких мин! – Айзек тряхнул головой. – Я сам проверял кривые, Брейди, – они растут экспоненциально. Если мы надеемся хоть немного сдержать их, то должны действовать, и немедленно!

В устах Айзека это была целая речь. Брейди взглянул на старика и, повинуясь внезапному порыву жалости, сжал его руку. Айзек опустил глаза на руку, потом посмотрел на Брейди. В этот момент раздался окрик кучера, и карета остановилась перед неказистым кирпичным домом в Джорджтауне. Помолчав немного, Брейди убрал руку и открыл дверцу. Он ступил на подножку, но Айзек остановил его.

– Там есть что-то еще, не так ли, Брейди Куинн?

Ветер задувал дождь внутрь кареты. Брейди отвернулся, избегая испытующего взгляда своего спутника.

– Лучше не спрашивай.

Айзек отшатнулся.

– Что там? – Голос звучал неуверенно, в нем появился страх.

– Айзек, я знаю тебя двадцать лет, ты мне как отец. Пожалуйста, не заставляй меня говорить.

Старик расправил плечи.

– Нет. В нашей работе вся моя жизнь. Это я создал организацию, Брейди. Точнее, мы с Финеасом и старый Джед Кроуфорд. Мы прочли то, что Бэббидж писал между строк, и поняли, что можно сделать. Что нужно сделать. Мы просчитали первые десять развилок. Если вы нашли что-то такое… – Он яростно тряхнул головой. – Я должен знать все!

Брейди вздохнул, по-прежнему глядя в сторону. Он знал, что этот момент рано или поздно наступит, и ждал его с ужасом, хотя хорошо понимал – рассказать все равно придется.

– Молодой Карсон разработал новый алгоритм. Основанный, кстати, на детской игре. В общем… Короче, после двадцать девятой развилки все пойдет совсем по-другому.

Айзек в недоумении нахмурился.

– Двадцать девятой? Не понимаю… Все, что после… Нет, не может быть, объясни!

Брейди стал объяснять. Айзек слушал, раскрыв рот. Договорив, Брейди на мгновение прикрыл глаза, затем вышел из кареты и направился к парадной двери. Оглянувшись, он увидел сквозь завесу дождя, что старик плачет.

Теперь

Окно совсем заросло грязью. Сара Бомонт оглядела пустую комнату. В углу лежала тряпка. Наверное, тоже грязная, как и все в этом старом доме. Повсюду мышиный помет, паутина, куски отвалившейся штукатурки. Вздохнув, она подошла, взяла тряпку и встряхнула. Из тряпки выпал паук и побежал вдоль стены. Сара с отвращением проводила его взглядом.

– Сколько времени дом пустует?

– Пять или шесть лет. – Деннис Френч, архитектор, простукивал стены, определяя положение несущих балок. Он задержался у двери, осмотрел косяки, провел рукой по наличникам и одобрительно кивнул. – Однако сработано на совесть. Умели строить в те времена, ничего не скажешь.

– Старые добрые времена, – рассеянно проговорила Сара. – Когда женщины знали свое место.

Деннис взглянул на нее.

– Они и сейчас знают. Мест стало больше, вот и все.

Сара рассмеялась. Вернувшись к окну, она провела по нему тряпкой. Грязь не поддавалась – за несколько лет въелась намертво. В конце концов посередине окна удалось расчистить кружок и выглянуть на Эмерсон-стрит.

– Получится тут сделать ремонт? Чтобы подогнать под строительные нормы и все такое. Вот что мне нужно знать. Здесь скоро начнется бум, и я хочу успеть первой. – В Ларимере и Орарии она опоздала, но теперь – черта с два! На этот раз подбирать крошки придется другим застройщикам.

Сара посмотрела на окна второго этажа дома напротив. Вся улица была застроена по одному проекту – бывшие особняки, превращенные в доходные дома. В одном из окон стоял голый по пояс мужчина и что-то пил из банки. Заметив Сару, он сделал приглашающий жест. Она поспешно отвела взгляд и посмотрела налево, прижавшись щекой к стеклу. Вдали под полуденным солнцем сиял купол Капитолия. Гор было не видно – их заслоняли башни делового центра. Сара принялась считать проезжающие машины, прикидывая интенсивность движения.

Когда она отошла от окна и отряхнула пыль с ладоней, Деннис уже простукивал стены где-то в коридоре.

– Ну что, как дела? – окликнула она, затем достала блокнот и записала цифры.

– Коммуникации вроде в порядке, – послышался голос Денниса. – Компьютерных портов, естественно, нет – поставим позже, когда заменим основную проводку. Проведем линию на шестьдесят четыре килобайта.

Сара пошла на голос дальше по коридору. Деннис оказался в одной из спален – скорчившись у стены, копался в какой-то дыре.

– Здесь еще сохранились трубы для газовых рожков. – Он покачал головой. – Шикарные, наверное, были хоромы сто лет назад, пока их не изгадили. В конце коридора даже находится лестница для прислуги.

– У меня дома есть список прежних владельцев. Дом построил один из «серебряных баронов», но через пару лет, после биржевого краха, его пришлось продать.

– Как пришло, так и ушло.

– Вообще ты прав: работа качественная. Попался бы мне тот сукин сын, что закрасил паркет на главной лестнице… – Лестница и в самом деле была творением настоящего мастера. Сара любила такие вещи.

Деннис кивнул.

– Да уж. Когда они сделали тут меблированные комнаты и все перегородили, то обшили стены прямо поверх деревянных панелей. Представляешь? Ты только посмотри, какая тут была красота!

Он ковырнул стену, и на пол посыпались куски штукатурки и гипса, гвозди, клочки бумаги. Открывшаяся поверхность выглядела довольно жалко: первоначальные панели сильно пострадали, повсюду зияли дыры, однако при желании можно было себе представить, как это выглядело раньше.

Внимание Сары привлекли обрывки бумаги на полу. Она наклонилась и подняла пожелтевшую газетную вырезку. Ржавой скрепкой к ней был пришпилен еще какой-то листок.

– Что там? – поинтересовался Деннис, отряхивая руки.

– Какие-то даты. Похоже на шпаргалку для экзамена по истории. И еще… – Сара пригляделась к газетной вырезке. – Заметка из «Денвер экспресс» за 1892 год. – Она отдала листок с датами Деннису и стала читать заметку. – Перестрелка на Лаример-стрит, два ковбоя. Ни один не пострадал, однако убит случайный прохожий. Старик по имени Брейди Куинн. – Она нахмурилась. Куинн? Это имя ей недавно попадалось, вот только где? Вертится в голове… Ну ладно, рано или поздно всплывет.

– Странная какая-то шпаргалка.

– М-м? – Сара взглянула на Денниса, который, прищурившись, изучал листок. – А что там?

– Ну… Во-первых, записи сделаны двумя разными почерками. Первые – явно старинным, в спенсеровском стиле.

– Значит, кто-то начал список, а другой его продолжил.

– И еще вот здесь, сверху. Что это за слово? «Биологический»? «Диологический»?

Сара заглянула в листок.

– Клиологический. Что-то клиологическое. Дальше смазано, не разобрать.

– Ну спасибо. Осталось узнать, что такое «клиологический».

– Я – пас, – пожала плечами Сара. – Никогда такого слова не слышала.

– И дальше тоже странно, – не унимался Деннис. – Известные события перемешаны с незначительными. Как могут выдвижение Пирса кандидатом в президенты или приказы генерала Скотта пребывать в одном списке с убийством Линкольна и гибелью «Лузитании»? Или… Вот тебе и раз!

– Что еще? – Сара подошла поближе и заглянула через плечо. Деннис показал пальцем. – «Брейди Куинн убит», – прочла она.

– И твой дружок Куинн тоже здесь – рядом с Линкольном и Тедди Рузвельтом! А рядом – какой-то «поворот фон Клюка»… Год 1914 – скорее всего Первая мировая война.

– Само собой. А еще «Фредерик У. Тэйлор, ок. 1900 г.» – кто он такой?

Деннис покачал головой.

– Тут еще с полдюжины имен и событий, о которых я ничего не знаю.

– Вот оно, современное образование. Нас больше не учат тому, что для наших прадедов было очевидным. Думаю, все началось с Томаса Дьюи, с его метода чтения целыми словами. – Сара ткнула пальцем в фамилию Дьюи, тоже стоявшую в списке. – Так можно учить разве что китайский. Неудивительно, что половина детей растут фактически неграмотными. Черт побери, да мои собственные учителя и то не слишком умели читать!

– Однако учительские дипломы небось все-таки имели…

– То есть знали о том, как учить, но не знали того, чему учат.

– Когда я был в аспирантуре, – припомнил Деннис, – один профессор педагогики с соседнего факультета уверял меня, что это как раз не важно. – Встретив взгляд Сары, он пожал плечами. – В самом деле, я не вру.

– Так уж человек устроен: «Раз не знаю, значит, и знать не стоит». Попробуй спросить инженера о стихотворных размерах или поэта о тензоре напряжения.

– Или архитектора о факторном анализе. – Деннис с улыбкой показал на листок. – Тут внизу приписка, там, где оторвано: «Попробовать ортогональный факторный анализ».

– Ортогональный факторный анализ? Это статистический метод для определения социоэкономических групп. Каждая группа характеризуется набором взаимосвязанных параметров. Кажется, он еще применяется в антропологии.

Деннис иронически поднял бровь.

– И как тебе только удалось стать такой умной?

Сара посмотрела на него.

– Просто я не дала себя надуть! – резко бросила она. – Мне с детства приходилось за все драться. Из-за моего пола, из-за цвета кожи. И второсортное образование меня не устраивало!

Архитектор поднял руки вверх.

– Прости, я не хотел, чтобы это прозвучало снисходительно. Боже мой, Сара, ты же меня знаешь! Я сам… Ну конечно, проблемы были не совсем те, но в школе от богатых бездельников никогда не ожидают особой тяги к знаниям…

– Ну да, я знаю. Ты не виноват, что родился белым и богатым…

– Ладно, я же извинился. Хотя ты действительно знаешь о многих вещах больше, чем все, кого я знал.

– За все берусь, ничего не умею, – хмыкнула Сара. – Ты прав, зря я так… Только я давно дала себе слово, что никогда не буду стыдиться своих знаний. – Она отвернулась. – Наверное, у меня просто есть шишка любопытства.

«Однако так было не всегда», – подумала она, спускаясь по лестнице к выходу. Когда-то ей, как и ее сверстницам, нравилось скользить по жизни, ни о чем особенно не задумываясь и прилагая усилия лишь тогда, когда этого требовали родители или закон.

– Кажется, это случилось в пятом классе… – Задумавшись, Сара провела пальцем по грязной штукатурке. – Нас повели на экскурсию в музей науки и техники. Сколько лет прошло с тех пор… лучше не считать.

Чикаго, Южный округ, боже мой! Она бегала от экспоната к экспонату с широко распахнутыми глазами – девчонка с негритянскими косичками, едва умевшая читать. Там была выставка вычислительных машин: от старинных аппаратов с рычагами до новейших настольных компьютеров. И еще модель человеческого сердца – такая большая, что в нее можно было войти. И даже камень, который привезли с другой планеты!

– Меня как будто окатили ледяной водой, – продолжала Сара. Этот поход в музей словно толчком разбудил ее, и даже сейчас, через столько лет, она все еще ощущала дрожь возбуждения, охватившую ее тогда.

– Там, снаружи, оказался огромный удивительный мир, а мои учителя молчали о нем. Скрывали от меня! Вот я и… – Она пожала плечами. – Я решила исследовать его сама. Сбегала с уроков и сидела в публичной библиотеке, а потом добралась и до университетской.

Попасть в библиотеку было непросто: никто не хотел верить, что чернокожая девчонка приходит туда читать.

Ее интересовало все: африканская музыка, физика, право, медицина, история Китая, статистика, немецкая философия, компьютеры… Все. Друзья, которые знали, чем занимается Сара, часто спрашивали, зачем ей это. К таким вопросам она относилась с презрением, потому что чувствовала за ними душевную лень. Зачем? Да просто так! Ей нужна не профессия, а образование.

Школьную программу Сара, разумеется, прошла и сдала все положенные экзамены. Большинство учителей ее успехи наверняка раздражали – потому что она добилась всего сама. Однако не всех… Вот это были настоящие учителя!

– Наверное, трудно менять привычки? – Голос Денниса прервал поток воспоминаний.

– М-м? Что ты имеешь в виду?

Они уже спустились на первый этаж и остановились у подножия лестницы.

– Сколько курсов и семинаров ты прошла за те несколько лет, что мы знакомы?

– Операции с недвижимостью… курсы по выживанию… десяток семинаров по программированию. Пожалуй, хакерство было самым интересным… Сколько всего? Не знаю, не считала.

– Теперь ты меня понимаешь? Я восхищаюсь тобой. Ты постоянно тянешь себя за уши. Мне бы хоть чуточку твоего любопытства! У меня дома валяется десятка два книг, которые я собирался прочитать, да так и не собрался. Все свободное время уходит на журналы и специальную литературу.

– Время всегда можно найти, главное – выбрать, что для тебя важнее.

Деннис полез в карман рубашки и снова достал загадочную шпаргалку.

– Да. Видимо, любопытство, как и остальное, надо развивать. Каждый пункт здесь помечен дополнительной цифрой – единицей, двойкой или тройкой. А если это и есть те самые «ортогональные факторы»? – Он сложил листок и убрал его в карман. – Ну что ж, попробую проверить. Может, тогда поймем, что это значит.

Выйдя на улицу, Деннис сразу начал делать предварительные наброски в блокноте. Сара заглядывать не стала – все равно он отбросит добрую дюжину вариантов, прежде чем выберет один, который стоит показывать. Деннис давно доказал, что на него можно положиться.

Она отряхнула пыль с одежды. Обе стороны улицы были заполнены припаркованными машинами. При застройке надо будет не забыть об автостоянках.

Деннис бросил блокнот на заднее сиденье своего «Датсуна».

– Как насчет обеда в пятницу?

Сара рассеянно кивнула. Интересно, какую часть квартала ей удастся скупить, прежде чем все поймут, в чем дело, и цены подскочат. Может, использовать подставные фирмы?

– Я придумал название.

– Да? Для чего?

– Для проекта. «Квартал Брейди Куинна»! Можно будет сыграть на истории: рубеж веков – тогда и сейчас. Снова девяностые годы, через сто лет. Основательность и изящество в сочетании с технологией и эффективностью.

Сара задумалась.

– Совсем неплохо.

– Неплохо? Это же само напрашивается! В городе явная ностальгия по той эпохе. Ковбои… Мэтти Силкс… шериф Дейв Кук…

– Я подумаю, – кивнула Сара. – Надо бы узнать, кто такой этот Брейди Куинн. Вряд ли стоит использовать его имя, если он просто местный забулдыга.

– Ну и что? Мэтти Силкс содержала бордель.

– Женщина – другое дело, ее порок только украшает.

Сара вела «Вольво» по центральным улицам Денвера мимо башен из стекла и стали с рекламой энергетических и телекоммуникационных компаний. Сначала она собиралась поехать домой по Колфакс-авеню и посмотреть, что из недвижимости выставлено на продажу, но в последний момент передумала и, срезав угол, свернула на Шестую авеню. Скоростная трасса без светофоров вела прямо на запад, к Хогбеку, упираясь в величественную панораму Передового хребта. Этим видом Сара никогда не уставала любоваться. Несколько лет назад она проходила там практический курс по выживанию: скалолазание, спуск по горным рекам, жизнь в лесной глуши. Владение ножом, луком и стрелами. В качестве экзамена ее забросили далеко в горы, не оставив никакого снаряжения, кроме одежды. За те двое суток она научилась куда лучше понимать себя. И еще полюбила горы, которые стали с тех пор любимым убежищем от тревог деловой жизни. После окончания проекта на Эмерсон-стрит надо будет непременно съездить туда – хотя бы на несколько дней.

Над вершинами гор плыли вечерние облака – так низко, что казалось, их можно потрогать. Она придирчиво оглядела небо, потом все-таки открыла солнечный люк. Ветерок не помешает, а если дождь и пойдет, люк можно быстро закрыть. Сара всегда любила рисковать.

Позже, уже дома, когда она, прихлебывая бренди, расположилась у камина, имя Куинна наконец всплыло в памяти. Отставив бокал, она поднялась с дивана. В камине стрельнуло полено, по комнате пронеслась волна соснового аромата. Мистер Кисс, кот бесхвостой породы, запрыгнул на письменный стол и стал с пристальным интересом наблюдать, как хозяйка пролистывает файл, относящийся к Эмерсон-стрит. Наконец Сара нашла нужное место и удовлетворенно кивнула.

Когда-то очень давно Брейди Куинн жил в этом доме. Именно он в 1867 году купил его у «серебряного барона», а позже, в 1876-м, продал человеку по имени Рэндалл Карсон. Поменяв затем еще несколько владельцев, дом перешел к Саре.

– Выходит, он в каком-то смысле мой предок, – кивнула она коту. – Пожалуй, Деннис прав, и мы можем на этом сыграть. Если, конечно, этот бедняга хоть чем-то известен, кроме того, что угодил в чужую перестрелку.

Кот прикрыл глаза, выражая полное согласие.

– Надо поискать в архивах «Ньюс» и «Пост». – Она ввела имя Брейди Куинна в систему поиска. Результат оказался нулевым, если не считать десяток сайтов с упоминанием телешоу «Команда Брейди» и актера Энтони Куинна. Сара поморщилась. Придется копнуть глубже.

– Что скажешь, Кисс?

Кот зевнул.

– Ты прав. Заеду-ка я в город и пороюсь в старых добрых бумагах. «Экспресс» и «Таймс» достать будет трудновато – разве что микрофильмы в публичной библиотеке, в зале истории Запада. И еще налоговые архивы надо посмотреть.

Она сделала несколько записей в блокноте. В своем репортерском прошлом Сара терпеть не могла рыться в архивах, но сейчас предвкушала работу с удовольствием. По крайней мере какой-то перерыв в рутине. О каком интересе может идти речь, подумала она, когда делаешь что-то по долгу службы?

Когда на следующее утро Сара поднялась на лифте в редакцию «Роки Маунтин ньюс», Морган Граймс сидел согнувшись за письменным столом. Обойдя колонны и стол секретарши, она направилась прямо к нему. Комната, отделанная в красно-серых тонах, была разбита на отсеки по шесть репортерских столов в каждом. Девушка, которая просматривала гранки за редакторским столом, мельком взглянула на Сару и снова углубилась в чтение. Больше в отделе никого не было.

Морган, сосредоточенно хмурясь, говорил по телефону, придерживая трубку плечом и одновременно печатая что-то на клавиатуре. Увидев Сару, он сказал нечто в трубку и прикрыл ее рукой.

– Чем могу служить, мадемуазель?

– Ладно, Морган, кончай выпендриваться. Мне надо порыться в библиотеке, ты не против?

– В морге, ты хочешь сказать? – проворчал он. – Так и говори. – Морган окинул ее взглядом. – И все? Только порыться в нашем морге? Не поработать на старом месте?

Сара фыркнула.

– И не надейся. Бросить шикарный офис, «Вольво», платья на заказ, домик в Аспене? А что взамен?

– Романтика! – взмахнул рукой Морган. – Острые ощущения. Первая полоса, эксклюзивные репортажи… и все такое прочее.

– Острые ощущения? Как же, как же. Помню. Некрологи, пресс-конференции, дурацкие демонстрации… Не говоря уже о нищенской зарплате, сверхурочных и внезапных командировках. Нет уж, благодарю. – Она заглянула на экран монитора, но Морган нажал клавишу и убрал текст. – Над чем трудишься?

– Хочу получить Пулитцеровскую премию.

Своим лицом Морган Граймс владел лучше любого игрока в покер – Сара никогда не могла определить, шутит он или нет, и Морган бесстыдно этим пользовался. Взять, что ли, и взломать его файлы? Написать туда, например, что-нибудь этакое… Пусть знает, как строить из себя умника. Она бы, наверное, справилась – в принципе можно проникнуть в любую систему. Интересно, поменял он свой пароль или нет? Сара расколола его еще пару лет назад, просто так, чтобы попрактиковаться, но еще ни разу не использовала.

Она обвела взглядом комнату.

– Все на задании?

– Ага. Кроме Кевина. Уехал рекламировать очередную книгу, вернется на следующей неделе. Слыхала, наверное, о его новом бестселлере?

– А как же. Продолжение «Молчаливого братства»? Вот везунчик! Ну ладно, передавай всем нашим привет.

– Они умрут от счастья. На самом деле я тоже рад был тебя повидать. Ты всегда была неплохой…

Заткнись, Граймс!

– …репортершей. Морг там же, где и был, только теперь все на дисках, никаких микрофильмов. Но ты ведь справишься, да?

– Еще бы, – гордо подбоченилась Сара, – ведь я родилась с микрочипом во рту!

Встреча была назначена на 15:00, и ровно в 14:59 Деннис прибыл на исторический факультет Денверского университета. Из приемной вело несколько дверей, но в самой комнате никого не было, хотя, судя по открытой банке с газировкой, кто-то должен был скоро вернуться. Некоторое время Деннис в нерешительности озирался, затем одна из дверей приоткрылась, и оттуда выглянула полная круглолицая женщина.

– Мистер Френч?

– Да. А вы профессор Луэллин? – Деннис шагнул вперед. – Спасибо, что согласились встретиться. Я понимаю, как вы тут загружены…

– Ничего страшного. Семестр уже закончился, так что свободное время у меня есть. Просто немного неожиданно: обычно приходят студенты. Проходите, садитесь. – Деннис вошел в кабинет. – Меня зовут Гвиннет Луэллин.

Рукопожатие хозяйки кабинета оказалось неожиданно сильным. Деннису достался потертый стул с высокой спинкой. Он поддернул брюки, чтобы не пузырились на коленях, и сел, держась очень прямо и сцепив руки на животе. Луэллин расположилась за письменным столом, облокотившись на него мускулистыми руками. На ее бледном лице, густо усыпанном рыжими веснушками, выделялись полные круглые щеки. Деннису она напомнила добрую тетушку, и он уже почти ожидал, что на столе сейчас появится какао с кукурузными лепешками. Вместо этого, к его изумлению, профессор достала трубку из кукурузного початка и стала раскуривать.

Наблюдая за его реакцией, она выпустила кольцо дыма.

– Итак, чем могу быть вам полезна, мистер Френч?

Деннис начал сразу с главного. Лишнего времени не было ни у него, ни у профессора.

– Я хочу понять, по какому принципу составлен этот перечень исторических событий. – Он полез в жилетный карман и достал обрывок бумаги, который Сара нашла в доме на Эмерсон-стрит.

Весь вторник и среду он читал книги по истории и советовался со знакомыми по университету. Развивал шишку любопытства, как сказала бы Сара. События, перечисленные на листке, наверняка что-то связывало, но что? Почему одни вошли в перечень, а другие – нет? Денниса раздражала собственная неспособность с одного взгляда распознать этот общий принцип – ведь мог же он как архитектор сразу сделать нужные выводы, посмотрев на здание! В чем дело, было непонятно: то ли ему не хватало знаний и способностей, то ли проблема таилась в самом списке. Это не давало Деннису покоя, словно камушек, попавший в ботинок.

Он развернул листок и протянул его профессору Луэллин. Взглянув на Денниса с извиняющейся улыбкой, она достала старомодные бифокальные очки, водрузила их на нос и принялась читать, слегка выпятив губы и откинув голову.

Закончив, она сняла очки и взглянула на Денниса.

– Как я понимаю, вас интересуют не сами эти события – о большинстве из них написано в любом хорошем учебнике.

Деннис кивнул.

– Я постарался прочитать все, что успел. Поскольку я архитектор-консультант, у меня просто нет возможности вникать в эти вопросы так глубоко, насколько, боюсь, это требуется. Те, с кем я беседовал, завалили меня фактами, очень любопытными и по большей части мне неизвестными. Взять хотя бы этого Томаса Рида. Невозмутимо-насмешливый Будда из Новой Англии – так, кажется, его прозвали…

– Самая блестящая фигура в политике своего времени, – кивнула Луэллин. – Как здесь написано, – она указала на листок, – его бы выдвинули в президенты, если бы люди Мак-Кинли вовремя не подсуетились.

– Понимаете, я ищу… как бы это точнее сказать… ну, смысл во всем этом. Некоторые из записей касаются хорошо известных людей и событий, остальные – наоборот. Разве можно поставить рядом, скажем, гибель линкора «Мэн» и какого-то генерала Твиггса?

Профессор улыбнулась.

– Нет, конечно. – Она снова пробежала глазами список. – Смысл – очень удачное слово, мистер Френч, именно оно пришло мне в голову, когда я это читала. Если это ответы на вопросы какой-то викторины или экзамена, то они относятся к весьма странной области знаний. Боюсь, даже я не могу сказать, о чем идет речь в некоторых местах, тем более понять смысл событий. Об исчезновении Амброза Бирса в Мексике мне, разумеется, известно, но кто такие эти Брейди Куинн, Дэвис Белло, Агата Пенуэзер?

– Жертвы убийств.

Луэллин раздраженно тряхнула головой.

– Да, конечно, я умею читать. Только как они оказались здесь – рядом с Тедди Рузвельтом, Линкольном или… – Она запнулась, бросила листок на стол и откинулась на спинку вращающегося кресла. Пружины жалобно скрипнули. Некоторое время профессор задумчиво глядела в потолок, попыхивая трубкой.

– Как вы думаете, мистер Френч, – наконец заговорила она, – кто это сказал: «При нашей системе рабочему говорят лишь, что делать и как делать. Любая попытка что-то усовершенствовать губительно сказывается на его успехах».

– Не знаю… Ленин? Мао? – пожал плечами Деннис, не понимая, к чему этот вопрос.

– Нет, Фредерик Тэйлор. – Луэллин кивнула на листок. «Фредерик У. Тэйлор, ок. 1900 г.», – вспомнил Деннис.

Профессор продолжала:

– Он был инженером в конце девятнадцатого века, когда в американскую промышленность хлынул поток малограмотных рабочих-иммигрантов. Тэйлор резко поднял производительность труда, отделив планирование работы от ее выполнения. Инженеры и управляющие разрабатывали проекты, а бригадиры и рабочие осуществляли их. С тех пор такой подход составляет основу американского бизнеса.

Деннис рассмеялся.

– Да что вы говорите! А я-то: Ленин, Мао… Просто поразительно!

Луэллин хитро улыбнулась.

– Однако не забывайте, что Энгельс сам владел фабрикой и к тому же вовсе не был у Маркса на побегушках. Он считал, что целыми государствами можно управлять рационально – так же, как промышленными предприятиями.

– Не встречал я что-то предприятий, управлявшихся рационально, – вставил Деннис.

Профессор невозмутимо продолжала:

– Социализм, по существу, есть высшая стадия капитализма – то, что я назвала бы управляемым обществом. В общем, «папочка знает лучше». Изучите компанию Генри Форда – это же ленинское государство в зародыше! Его так называемые инспекторы социологического отдела имели право являться к служащим домой и допрашивать их на предмет личной жизни и финансового положения. А «внешняя охрана» Гарри Беннета немногим отличалась от чернорубашечников.

– Генри Форд никого не казнил, – возразил Деннис.

– Однако громилы Беннета вовсю преследовали и избивали диссидентов, а многие предприниматели в ходе классовой борьбы не останавливались и перед убийством профсоюзных лидеров. Разница между Фордом и Лениным скорее в масштабах. Ленину удалось превратить в одну огромную компанию всю страну. Советский Союз стал крупнейшей корпорацией на планете. Члены партии были ее акционерами, а Политбюро – советом директоров. Рядовые граждане – служащие – не имели никакого веса в управлении организацией. Штаб корпорации составлял пятилетние планы, которые никогда не выполнялись, а любая критика была запрещена. Каждому предписывалось работать в общей команде, что подразумевало скорее беспрекословное подчинение начальству, чем подлинный коллективизм. Смутьянов же ссылали в Сибирь или переводили на унизительную работу. Или вообще устраняли. Прерывали контракт, так сказать, – горько усмехнулась Луэллин.

– Не забудьте еще о насильственном поглощении других компаний, – прибавил Деннис.

– Вот-вот! – рассмеялась профессор.

– Мне это никогда не приходило в голову, – признал Деннис. – Крупные корпорации и в самом деле смахивают на социалистические государства.

– И наоборот. А теперь подумайте, что появилось первым?

– Д-да… Благодаря Фредерику Тэйлору.

Луэллин кивнула.

– Не только ему, конечно, но он сыграл роль катализатора.

– То есть вы хотите сказать, что… – Деннис замялся.

– Ах да, ваш список. Это, конечно, первое впечатление, однако те пункты, с которыми я хорошо знакома, по-видимому, представляют собой поворотные пункты истории, хоть и не очень явного характера. Сами по себе эти события незначительны и охватывают немногих людей, и все же они имели несоразмерно большие последствия. Помните стишок Джорджа Герберта? «Не было гвоздя – подкова пропала. Не было подковы – лошадь захромала» – и так далее. В конце концов пропало целое королевство. Ведь в битве при Босуорте все висело на волоске: если бы Ричард Третий не лишился коня, история могла повернуться иначе. И что тогда? Не было бы Тюдоров, и вся английская история стала бы совсем другой. Вот и здесь примерно то же.

– Понятно. Так же, как попытка Тэйлора поднять производительность привела к вашему управляемому обществу.

– Оно вовсе не мое! – вскинулась профессор Луэллин. – Я выступала против этой тенденции еще в шестидесятых и продолжаю выступать до сих пор. Сама мысль о том, что тот, кто правит, знает лучше… Сторонникам бизнес-методов управления обществом стоило бы изучить историю Советского Союза или, еще лучше, присмотреться к некоторым нашим крупным компаниям.

– Между нами говоря, – усмехнулся Деннис, – я никогда не испытывал особой симпатии к практике больших корпораций. Вот почему я завел собственное дело. А как насчет остальных пунктов в перечне? – Он расправил листок на столе, и оба склонились над ним. – Ну, вот, например… Военные назначения Уинфилда Скотта – это тоже был гвоздь от подковы?

Профессор подняла на него глаза и вынула трубку изо рта.

– Гвоздь от подковы… – повторила она с улыбкой. – А что, неплохо. С вашего разрешения, я использую это на занятиях в следующем семестре.

– С моего разрешения? – удивился Деннис. – Да, конечно.

– Спасибо. Ну что ж, я бы сказала, что назначения, сделанные Скоттом, затянули Гражданскую войну. Большая часть ключевых постов досталась южанам, и Конфедерация в конечном счете получила больше опытных офицеров. Разумеется, в то время еще никто не знал, что война будет, а Скотт был и остался убежденным унионистом. Так что он не мог ничего такого планировать.

– Здесь в перечне вообще многое связано с Гражданской войной. Вот, например: «Янв./Фев. 1861 г. Дело Твиггса: приказ задержан, и он вернулся». Что это значит?

– Особенно удачный пример, – кивнула Луэллин. – Твиггс, генерал из Джорджии, командовал армией в Техасе. Линкольн вызвал его в Вашингтон, поскольку сомневался в его лояльности, но слишком долго тянул с приказом о смещении. В результате, когда техасские конфедераты потребовали передать им все военные склады, Твиггс подчинился.

– А если бы приказ пришел вовремя?

– Ну, официальный преемник Твиггса был в это время на Западе – воевал с команчами, – так что замещать его пришлось бы полковнику Роберту Ли.

Деннис удивленно поднял брови.

– Тому самому? Я думал, он был генералом…

– Это позже, – улыбнулась Луэллин. – А тогда Ли говорил, что «сепаратизм есть не что иное, как предательство». Если бы техасцы потребовали от него нарушить присягу, он бы отказался, вне всякого сомнения, и тогда первые залпы Гражданской войны прозвучали бы в Сан-Антонио, а вовсе не в чарльстонской гавани.

– И кто бы после этого дал ему командовать армией Конфедерации? – задумчиво протянул Деннис. – Да, теперь понимаю. Мелкий эпизод – медлительность курьера, везущего приказ, – и в результате силами мятежников руководит лучший тактик в армии. Выходит, тогда… – Он снова просмотрел список. – Ну да, выдвижение Теодора Рузвельта в вице-президенты было мелочью, которая привела к антитрестовским законам и другим прогрессивным реформам.

Луэллин выпустила в потолок облако дыма.

– Может быть, – неуверенно произнесла она. – Но почему тогда здесь не стоит его избрание в президенты? Знаете ли вы, что выдвижение Рузвельта в вице-президенты было на самом деле подстроено его политическими противниками, которые хотели нейтрализовать его, задвинув на тупиковую должность?

– Однако все сложилось несколько иначе, – заметил Деннис.

– Вот именно. – Профессор сложила листок и отдала его Деннису. – Пожалуй, это был как раз тот гвоздь, который, так сказать, удержался в подкове…

– Из-за убийства Мак-Кинли. Понимаю.

До сих пор Деннис считал историю чем-то незыблемым. Неизбежным. Но в изложении профессора Луэллин она представала не более чем сплетением невероятных совпадений, которые с таким же успехом могли повернуть ее в любую другую сторону. Гвозди от подковы. Он как будто долго рассматривал старинный собор, любуясь арками, шпилями и сводами, а затем угол освещения вдруг поменялся, и вся постройка чудесным образом преобразилась. Это было необычное ощущение, странное и волнующее, – увидеть хорошо знакомое в новом свете.

Деннис поднялся со стула.

– Позвольте еще раз поблагодарить вас за то, что потратили на меня время. Вы мне очень помогли.

– Не за что, – кивнула Луэллин, протягивая руку.

Он повернулся к двери, но вдруг остановился.

– Да, извините, последний вопрос. Слово в заголовке – «клиологический» – что это значит?

– Клиологический? – Профессор нахмурилась. – Я никогда… А, вот что! – Она рассмеялась.

– Что это?

– Клио была древнегреческой музой истории. Очевидно, автор списка придумал новый термин наподобие «биологии» или «социологии» для обозначения некой «науки об истории». Наверное, это был студент-естественник, проходивший курс истории.

Деннис ехал домой по Юниверсити-авеню и думал о своей встрече с Луэллин. Научный подход к истории… хм… Интересно, что скажет на это Джереми? Какая же тут наука, если случайности играют такую большую роль? То, что какой-то студент, живший сто лет назад, считал это возможным, еще ничего не значит. Как известно, студенты вообще склонны к фантазиям. Он сам, когда учился, начал… Впрочем, сейчас это уже не важно. Тогда он бросил лингвистику и занялся архитектурой – неужели теперь все повторяется? – и его искусственный «язык» давно пылится где-то в ящике стола.

Что там было в конце списка? «Попробовать ортогональный факторный анализ?» Листок лежал в кармане, но Деннис не хотел отрывать руку от руля. «Попробовать ортогональный факторный анализ» – да, именно так. Это звучит весьма и весьма научно. Да, и еще одно: два разных почерка! Выходит, «клиологов» было двое? А кроме того, первый почерк выглядит значительно старше. Интересно, что это может означать?

Проработав три года в Интернет-контроле, Ред Мелоун по-прежнему не знал имени своего напарника. Они успели сыграть бесчисленное множество партий в рамми и пинокль, обменяться выдуманными историями о женщинах, которых знали (и даже не знали), вместе следили за десятками бесшумных кризисов, о которых нельзя прочесть в газетах, и все-таки Ред до сих пор даже не знал, на какие из служб работает Чарли.

Чарли, само собой, знал про Реда ничуть не больше.

Одного агента можно перевербовать, но не двоих сразу. Поэтому в сети постоянно дежурила смена из двух человек. В эпоху информационных войн безопасность в системах Интернет-контроля так же важна, как в ракетных шахтах. Каждый из агентов должен следить за другим, так что близких отношений между ними быть не может.

Ред взял журнал и стал лениво просматривать записи двух последних смен. Большинство – в кодах, которые он не должен знать. Дежурные из других служб. Интересно, какие коды может прочесть Чарли? Ред любил развлекаться, пытаясь их расколоть, – это было куда интереснее кроссвордов. Он продолжал читать, фальшиво насвистывая «Восточную Виргинию». Вот бы взять и запустить в сеть какую-нибудь штуковину! Правда, он не умел писать такие программы, но знал тех, кто умел, в этом и заключалась его работа. Да, забавно бы вышло, просто отпад – было бы о чем вспомнить в Ливенвортской тюрьме!

Ред вздохнул. Правила делают жизнь пресной. Однако некоторые без них никак не могут. Тут он вспомнил, в чем состоит его собственная работа, и невольно рассмеялся, вызвав удивленный взгляд Чарли.

Кондиционер со свистом гнал холодный ветерок по комнате с серыми стенами. Ред всегда приходил на дежурство в пиджаке и не мог понять, как его напарник может сидеть здесь в рубашке. Покачав головой, он отложил журнал. Как будто нельзя было найти ему в пару кого-нибудь с похожим обменом веществ! Он достал из кармана потрепанную колоду карт и начал их тасовать. Черт бы побрал эти субботние дежурства!

Машины монотонно жужжали, подмигивая сигнальными огоньками, время от времени слышалось бормотание дисков и щелканье реле. Как в том походе, два года назад, вместе с… Неужели это случилось так давно? Похоже на звуки ночного леса, только там были насекомые и звери, а здесь компьютеры. Тогда в лесу он тоже заметил сходство и сказал другим, но встретил лишь недоуменные взгляды.

Вот где он сидит – в электронных джунглях. Прислушивается к шороху в зарослях, где прячутся хищники. Ред еще раз перетасовал карты и стал ритмично постукивать колодой по краю стола.

Раздался тихий настойчивый гудок, и на панели загорелась красная лампочка. Сигнал тревоги! Ред выпрямился в кресле, сразу позабыв о картах.

Чарли протянул руку и щелкнул выключателем.

– Что там?

Ред набрал на клавиатуре команду и взглянул на экран.

– Капкан сработал. Кто-то ищет файлы, которые пометил один из агентов.

– Понятно. Они оставляют наживку и ждут, кто на нее клюнет. Кому мы должны сообщить?

Ред поискал в списке.

– Так… Какому-то Фоксхаунду.

– Кодовое имя.

– Легавый было бы круче.

Чарли нахмурился.

– Кончай валять дурака. Какая пометка, где сидит клиент? – Он уже вводил код сообщения. Компьютер должен был сверить его код с тем, который ввел Ред, – больше на случай ошибки, чем для защиты от преднамеренной дезинформации.

Ред нашел на экране сетевой пароль и прочитал его вслух, а Чарли повторил. Активная и пассивная проверка, в обе стороны.

– Ключевое слово… м-м… Куинн, – сообщил Ред. Куинн? Так-так… – Третий раз за последнюю неделю, один и тот же пользователь. Три раза подряд – вот в чем штука, потому и сигнализация срабатывает.

– Не бери в голову. Коды центрального процессора? Все три.

Ред прочитал цифры, Чарли повторил. В первом случае поиск производился с домашнего компьютера. Ред покачал головой. Дилетанты…

– Пользователь еще в третьем? – спросил Чарли.

– Ага. Где это?

– Не знаю и знать не хочу. И тебе не советую.

– Префикс означает, что поиск ведет автономная система, а не сетевой сервер. Так… Судя по коду, публичная библиотека, потому что это один из читательских терминалов, а не центральная база данных. Следующие девять цифр дают нам адрес… так… Денвер. Остальные – шифр входного порта. Не так уж и сложно, если разобраться.

– Послушай, Шерлок Холмс, мы должны только передать коды, а адрес пусть вынюхивает Фоксхаунд со своим хозяином – это их проблемы. Если агент пометил файл, значит, у него есть на то причины, а наше дело – следить за сетью и сообщать, когда кто-нибудь там засветится. Нам все равно, кто агент, кто клиент, где он сидит и что значит ключевое слово.

– А что мы вообще знаем? – усмехнулся Ред.

Чарли развернулся вместе с креслом.

– Я знаю, как выигрывать в рамми, а ты – нет. На картах уж небось все картинки стер – столько их тасуешь. Сдавай!

Ред управлялся с картами с легкостью фокусника – сказывалась долгая практика.

– У нас две недели ничего такого не происходило, – проговорил он виновато. – У меня сердце в пятки ушло.

Чарли хмыкнул.

– Если работаешь в сети, не стоит совать нос куда не просят. Ты решил, что будешь делать во время отпуска?

Ред положил остаток колоды на середину стола и открыл верхнюю карту. Вышла дама.

– Ага. В поход пойду.

Чарли снял колоду.

– В поход? Я думал, ты терпеть не можешь такие вещи.

– Вот именно – потому и иду. Самодисциплина. Надо закалять характер.

Чарли озадаченно взглянул на него.

– А потом начнешь жарить крыс на завтрак? – грустно покачал он головой. – Чудак ты, вот что я тебе скажу. Чудак…

Сара сидела в зале истории Запада Денверской публичной библиотеки, когда раздался сигнал ее мобильника. Был понедельник, и она уже не первый день провела за библиотечным компьютером. От непрерывного просмотра файлов и микрофильмов глаза устали и слезились. Брейди Куинн был неуловим. Продав дом на Эмерсон-стрит, он не купил другого, по крайней мере в Денвере. Фактически, если не считать случайного упоминания еще в одной газетной заметке, после продажи дома он не оставил никаких следов в местных архивах вплоть до своей смерти шестнадцать лет спустя. Конечно, сто лет назад скрыться было куда легче, чем сейчас. В те времена человек мог прожить всю жизнь, сталкиваясь с властями лишь в считаных случаях. Не то что теперь: стоит чихнуть, как тут же попадаешь в какое-нибудь досье.

Тем не менее в той второй заметке была зацепка, которая привела Сару в Национальный архив, где ее старания наконец окупились. Когда раздался сигнал мобильника, она как раз читала распечатку. Читатели вокруг стали оборачиваться. С извиняющейся улыбкой Сара встала и вышла в коридор. Послание было от Денниса: он приглашал ее пообедать в «Огасте», если, конечно, она будет в центре города и в настроении. Сара никогда не могла устоять перед бесплатным обедом – она тут же позвонила Деннису в контору и договорилась о встрече. Затем вернулась в зал, чтобы забрать вещи.

И застыла в дверях. Рядом с ее портфелем стоял какой-то мужчина и читал ее заметки! Некоторое время Сара изумленно молчала, уставившись на него. Затем решительно подошла.

– Вам помочь? – язвительно осведомилась она.

Незнакомец обернулся. На его лице не отразилось ни смущения, ни удивления. Он был высокий и худой, с крупным носом. Пустые глаза, лишенные всякого выражения, смотрели на Сару, как на мебель.

– Не стоит, – ответил он.

На его лице двигался лишь рот, все прочее оставалось неподвижным. В незнакомце чувствовалась угроза, его будто окружала аура едва сдерживаемого насилия. В позе, чертах лица было что-то зловещее. Сара закусила губу. Псих какой-то… Может, вызвать полицию?

– Будьте любезны, оставьте мои вещи в покое! – Она напряглась, ожидая его реакции. Нападет или нет?

Губы мужчины на мгновение скривились в странной холодной улыбке. Эта улыбка пугала больше любой открытой угрозы. Нет, он не псих. По крайней мере не совсем.

Незнакомец шагнул по направлению к двери, и Сара поспешно отступила в сторону. Однако он прошел мимо, не обратив на нее внимания. Проводив его взглядом вниз по лестнице, она перевела дыхание.

– Ушел?

Сара испуганно обернулась. Перед ней стояла одна из соседок по залу – невысокая женщина неопределенного возраста с дочерна загорелым, обветренным лицом, одетая в рабочую куртку.

– Я ему сказала не трогать ваши вещи, а он только глянул на меня – вроде как на муху какую. Из Нью-Йорка, как пить дать.

– Псих, наверное.

– Да кто ж его знает… Послушайте, мисс, может, это и не мое дело, но… Он так смотрел на вас…

Сара вздрогнула, вспомнив тот взгляд.

– Как?

– Я такое уже видела однажды, когда объезжала свое ранчо на Буффало-Крик. Гремучая змея уставилась на птичку. Овсянку. Точно как этот тип на вас – один к одному.

Сара судорожно сглотнула. «Вот-вот, – подумала она, – взгляд змеи, лучше не скажешь».

– Спасибо за участие. Я обедаю с приятелем, так что… Извините. – Сара собрала бумаги, сунула их в портфель и направилась к выходу. Однако женщина с ранчо снова остановила ее.

– Мисси, вы знаете, та змея… Я не стала ей мешать. Природа и все такое – змеям тоже есть надо. А вот птичка…

– Что птичка?

– Бедняжка, она просто сидела и ждала. Даже не пыталась улететь. Так и сидела, пока змея ее не схватила.

Сара думала о странном человеке все время, пока ехала в троллейбусе по Шестнадцатой улице, и потом, входя в ресторан. Деннис помахал ей рукой из глубины зала. Поднявшись с места, он подождал, пока официант усадит Сару, и снова сел.

– Херес с содовой для мисс Бомонт, а мне – неразбавленный «Джеймсон».

Официант удалился. Деннис повернулся к Саре.

– Что случилось? На тебе лица нет.

– Ерунда, просто поцапалась кое с кем в библиотеке. – Она рассказала о незнакомце, и Деннис сочувственно покачал головой.

– Запад все больше похож на Восток. Погляди, это тебя отвлечет. – Он достал блокнот. – У меня тут кое-какие наброски для квартала Брейди Куинна, я подумал, что тебе будет интересно.

Квартал Брейди Куинна… Сара почти забыла, зачем изучает жизнь этого человека – в Интернете, в библиотеке, в архивах. А ведь на поиски ушло уже больше недели! Она почувствовала себя виноватой за то, что развлекалась, пока Деннис трудился в поте лица.

Наброски в блокноте выглядели совсем неплохо: Деннис был мастером своего дела. Некоторое время они обсуждали за напитками будущее квартала. Потом, когда официант принял заказ, разговор перешел на самого Брейди Куинна.

– Это было непросто, – сказала Сара, – но я все-таки нашла его. Он занимался статистикой в министерстве внутренних дел – во время Гражданской войны и несколько лет до нее.

– А в пятницу ты сказала, что следов его нигде нет.

– Да, и тем не менее потом я наткнулась на еще одну газетную заметку и подумала… Впрочем, суди сам: я тебе ее прочитаю. – Сара открыла портфель и достала фотокопию. – «Роки Маунтин ньюс», понедельник 18 июля 1881 года. «В субботу 16 июля недалеко от Камерона, штат Миссури, произошло дерзкое ограбление поезда. Шестеро грабителей были в масках, руководил ими, как предполагается, Джесси Джеймс. Они сели на поезд в Камероне и, когда поезд остановился в Уинстоне, встали со своих мест и вынули револьверы. Один из бандитов с револьверами в обеих руках подошел к Уильяму Уэстфоллу, кондуктору, и велел ему поднять руки, а когда тот не сразу подчинился, убил его выстрелом в сердце. Другой бандит прострелил голову Джону Мак-Каллогу, каменотесу из Уилтона, который обернулся в его сторону. Затем он же ранил выстрелом Брейди Куинна, правительственного чиновника в отставке. Грабители перешли в почтовый вагон и, угрожая оружием, заставили инкассатора открыть сейф, где находились три тысячи долларов».

Сара протянула листок Деннису.

– Это еще не все. Потом банда Джеймса двинулась к машинисту, но тот включил тормоза и спрятался под путеочиститель.

– Дикий Запад… – пожал плечами Деннис, глядя на текст. – Из братьев Джеймсов пытались сделать героев, однако героизм тут довольно сомнительный.

– Люди становятся легендой после смерти, когда они уже не могут подвести своих поклонников, – заметила Сара. – Так вот здесь написано, что Куинн был правительственным чиновником, поэтому я залезла в Интернет прямо с библиотечного компьютера и покопалась в Национальном архиве в Вашингтоне.

Деннис отхлебнул виски.

– У них есть файлы, относящиеся к тем временам? – Он поставил бокал точно на прежнее место, где на скатерти отпечатался влажный кружок.

– Только самое основное. Чтобы узнать подробности, надо писать в Вашингтон. – Она подождала, пока официант расставит блюда: лондонское жаркое для Денниса, омар для нее. – Министр Мак-Клелланд в 1853 году назначил Куинна статистиком в особый отдел по рекомендации некоего Айзека Шелтона из Массачусетса. Последующие министры, вплоть до Ашера, подтверждали назначение. После войны Куинн вышел в отставку и поселился сначала в своем родном Манси, потом переехал в Денвер. Пенсионное управление потеряло его из виду в 1876 году, как раз тогда он продал свой дом на Эмерсон-стрит. После этого – никаких следов вплоть до 1881 года, когда в него стреляли в поезде.

Деннис поднял брови.

– А потом снова стреляли. Когда – в девяносто втором? И опять случайно подвернулся. Странно…

– Вот и я тоже подумала. Кто-то хотел убить его, но так, чтобы это выглядело словно несчастный случай. Наш мистер Куинн становится все таинственней. Видимо, в 1876 году он лег на дно. Кого он боялся? Почему?

– Статистик в министерстве внутренних дел… – задумчиво произнес Деннис. – На таком посту немудрено нажить врагов. – Он улыбнулся собственной шутке. – Так или иначе, с тех пор сто лет прошло. Что бы там ни случилось, все дела давно на полке.

– Само собой, но мы ведь хотели сыграть на истории, а не просто использовать имя Куинна в качестве ярлыка. Люди должны знать, почему их квартал так называется. Иначе с таким же успехом это может быть какой-нибудь Джон Смит. Нет, какая бы тайна его ни окружала, ее-то нам и надо использовать.

– Я понимаю, – кивнул Деннис. Он разрезал мясо на аккуратные ломтики и переложил вилку в правую руку. Сара давно уже научилась пользоваться ножом и вилкой на европейский манер, однако так и не смогла убедить Денниса, что его способ менее эффективен. – Если бы мне удалось понять, почему его смерть включена в тот перечень исторических событий, – задумчиво проговорил он, – то у нас появился бы ключ. А так ничего не ясно. – Он поднял взгляд на Сару. – Знаешь, там многие пункты все-таки связаны друг с другом. Все они – гвозди от подковы.

– Какие гвозди? О чем ты?

Деннис улыбнулся.

– Шучу. Я в четверг беседовал со специалистом из Денверского университета – о том списке, что мы нашли. Она разобралась. Оказывается, во всех этих случаях действия сравнительно небольшого числа людей меняли ход истории. – Он вкратце изложил соображения профессора Луэллин.

Сару втайне позабавило, что Деннис, как и она, потратил время на «внепрограммные» исследования. Она кивнула:

– Ну что ж, она должна знать, о чем говорит, – это ее специальность. Так, значит, Тэйлор придумал коммунизм? Не многовато ли для обычного инженера?

– Да нет, она просто сказала, что Тэйлор, Форд, Ленин и прочие были лишь частью общей тенденции движения к управляемому обществу, где решения принимает особый класс профессиональных «экспертов». Ну, ты понимаешь. В общем, делай, что сказано, и ни шагу в сторону. – Деннис посмотрел в тарелку с мясом, нахмурился и заработал ножом. – Бюрократы… – с ненавистью произнес он и снова поднял глаза. – Я тебе рассказывал, что когда-то, еще до архитекторского диплома, работал инженером-строителем? Мою фирму слопал промышленный конгломерат, и новые владельцы прислали своих управляющих. Ни один из них не был инженером.

– Можно догадаться. Финансовые менеджеры?

– Прямо в точку. Мой так называемый супервайзер даже не слыхал, что такое сопротивление материалов. Знаешь, что он заявил? «Профессиональный администратор в состоянии управлять любым бизнесом»!

Сара хмыкнула.

– Прямо как твой профессор педагогики, который говорил, что учителя должны знать не сам предмет, а как его преподавать. Ну и чем все кончилось?

– А как ты думаешь? Производительность упала, потери возросли, лучшие работники поувольнялись. Короче, компания прогорела – и все ради того, чтобы эти паразиты, сидящие за сотни миль, могли держать в своих жадных ручонках бразды правления! – Деннис тряхнул головой. – Забавно: до сих пор не могу успокоиться, хотя столько лет прошло.

– Если бы централизация была так уж хороша, то Россия экспортировала бы пшеницу.

Деннис усмехнулся:

– Хорошо сказано. Кстати, профессор Луэллин так и сказала: Советский Союз представлял собой огромную корпорацию. В общем, и учителя, и менеджеры остались ни с чем. Став профессиональными учителями и профессиональными менеджерами, они разучились преподавать историю и управлять заводами.

– Если судить по результатам, – рассмеялась Сара, – кто-то хочет сделать нас невежественными и неумелыми. Может быть, Томас Дьюи и Фредерик Тэйлор – участники заговора?

– Вообще в этом перечне две загадки, которые я никак не могу разрешить. Многих поворотных пунктов истории там почему-то нет…

– А Брейди Куинн есть.

– Вот именно. И эта вторая загадка касается нас и нашего проекта. Какой «имидж» придаст имя Куинна новому кварталу? Как его смерть повлияла на ход истории?

– Мелкие события с серьезными последствиями… – задумчиво произнесла Сара, обмакивая кусочки омара в растопленное масло. Внезапно ее осенило. Она резко выпрямилась и ткнула вилкой в сторону Денниса.

– Погоди! Значит, из-за смерти Куинна не произошло ничего важного?

– Ну да, – озадаченно кивнул он. – В этом-то и вопрос.

– Не вопрос, а ответ! Ничего не произошло именно потому, что Брейди Куинн был убит. Ясное дело! Вспомни катастрофу «Челленджера». Потом при разбирательстве цепочка причин и следствий привела прямо к твоим «профессиональным менеджерам». Какой-то начальник приказал своему главному инженеру «забыть, что он инженер, и вспомнить, что он руководитель». А если бы инженеров, которые возражали против запуска, тогда не уволили, а выслушали? Что, если бы старт был отложен? Начальство бы поворчало и успокоилось, а в следующий раз, при нормальной погоде, все прошло бы успешно. Замечания учли – катастрофы не случилось. Вот тебе мелкое событие с крупными не-последствиями!

– Ладно, но если так, возникает другой вопрос.

– Какой?

– Как подобные события попали в перечень? Допустим, что вследствие убийства Куинна или исчезновения Амброза Бирса нечто важное не произошло, да вот как об этом удалось узнать? Ведь оно так и не произошло! Разве можно утверждать нечто только потому, что нет доказательств противного?

– Профессиональные менеджеры как раз этим и занимаются. Запуск «Челленджера» – отличный тому пример. – Сара промокнула губы салфеткой и взглянула на часы. – Слушай, Деннис, я терпеть не могу убегать прямо из-за стола, но тут есть один дом у вокзала Юнион – мне надо на него взглянуть.

– Юнион? – Деннис моргнул, удивившись внезапной перемене темы.

– Ага. Я давно уже положила глаз на тот район.

Деннис скорчил гримасу.

– Еще один проект? Просто великолепно! А то у меня что-то работы маловато.

– Не волнуйся, – рассмеялась Сара. Деннис любил поворчать, но без работы не мог прожить и дня. – Я не собираюсь заниматься застройкой прямо сейчас. Все эти разговоры о Дворце конгрессов, может, еще ни к чему и не приведут, однако мне хочется на всякий случай прибрать к рукам ключевой участок. – Она снова улыбнулась. – Как ни странно, это имеет косвенное отношение к делу Брейди Куинна.

– Да ну?

– Дом, который я буду смотреть, когда-то принадлежал Рэндаллу Карсону – тому самому, что купил у Куинна дом на Эмерсон-стрит. Я искала данные о Куинне в старых актах купли-продажи – куча карточек, заполненных от руки, представляешь? Видимо, с ними решили не возиться, когда в восьмидесятых окружное управление переводило все на микропленку. Так или иначе, мне был нужен Куинн, но ты же знаешь, как это бывает – на глаза попался Карсон…

Дом стоял в узком переулке в стороне от Пятнадцатой улицы, под эстакадой, недалеко от железнодорожных путей «Юнион Пасифик». Сара оставила машину у вокзала, за багажным отделением, и дальше пошла пешком. Под эстакадой сгущались сумерки, хотя солнце еще не зашло. Лишь отдельные лучи пробивались между старыми пакгаузами, и на мостовую ложилась узорчатая паутина теней от опор и стальных ферм. Сверху доносился шум проносящихся машин. В переулке не было ни души.

Стук каблуков Сары отражался от бетонной кровли с задержкой на полтакта. Внезапно ритм нарушился: послышалось странное двойное эхо. Остановившись, Сара обернулась. Сработал инстинкт – она даже не сразу осознала, что делает.

Там кто-то есть. Сара вгляделась в темноту. Пьяный? Бродяга? Здесь рядом железная дорога – легко запрыгнуть в товарный вагон.

Она пошла дальше. Наверное, показалось: просто необычное эхо от эстакады. Нет тут никаких монстров-пришельцев и потрошителей. Впрочем, жертвы в фильмах «ужасов» всегда себя в этом убеждают.

Наружные стены здания придется сохранить, как бы сильно ни перестраивалось оно внутри, – таковы современные правила. Неповторимый исторический облик района и всего города не должен меняться. Сара остановилась перед домом и внимательно оглядела фасад. Постройка основательная, из красного кирпича. Три ряда окон, два верхних – темные. «Ручная реставрация Уайднера», как следовало из документов, занимала лишь первый этаж. Остальные два пустуют.

Она вошла и огляделась в поисках начальства. В просторной мастерской кипела работа: мужчины и женщины что-то красили, паяли, шили, сколачивали. Компания Уайднера была невелика, и работали в ней в основном инвалиды. Подержанные вещи скупались, обновлялись и продавались бедным. Ничего похожего на конвейер: каждая вещь в единственном экземпляре. Чтобы определить неисправность и устранить ее, требовалась немалая сноровка.

Мастер вечерней смены оказался в своей конторе. На полках и шкафах громоздились папки и каталоги, стол был завален бумагами, в углах комнаты накопились горы мусора. Пол Эббот восседал в старом кресле посреди всего этого великолепия, задрав ноги на стол, и разглядывал журнал.

– Мистер Эббот? Я Сара Бомонт, звонила вам вчера насчет осмотра здания.

Эббот поднял на нее взгляд, выждал паузу, затем снял ноги со стола и положил журнал на стол. На обложке красовалась голая женщина. Мастер окинул Сару оценивающим взглядом и улыбнулся. Одобрительно хмыкнув, он передвинул зубочистку из одного угла рта в другой и снова откинулся в кресле, сцепив руки на затылке.

– М-м-м?

– Я собираюсь купить этот дом…

– А меня с моими уродами, значит, пинком под зад?

Сара не поверила своим ушам: эта особь, оказывается, обладает даром речи!

– Ничего подобного, уверяю вас. Я хочу лишь осмотреть здание.

– Осмотреть здание, – передразнил Эббот. – Боже мой, барышня, смотрите сколько влезет. Только не надо вот этих манер, будьте как дома. – Он вытянул ногу, подцепил носком ящик стола и выдвинул его. – Берите, наверху пригодится. Мы теми этажами не пользуемся, так что света там нет.

Он явно не собирался лезть в ящик, и Саре пришлось нагнуться самой. В ящике лежал большой ручной фонарь. Достав его и выпрямившись, она заметила на лице мастера ухмылку. Сара вспыхнула. Ну конечно, этот гад не упустил случая заглянуть за вырез блузки. Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Как частенько говаривала мать: «Не каждый способен быть лучше, чем ему положено».

– Где тут лестница? – спросила она.

Эббот поднялся с кресла.

– Пошли покажу. – Догнав Сару, он открыл перед ней дверь. Подивившись такой галантности, она шагнула вперед и ощутила сзади его руку.

Сара резко развернулась. Удар фонарем пришелся чуть повыше локтя. Эббот взвыл от боли.

– Эй, дамочка, осторожнее!

– Это ты осторожнее! Попробуешь еще раз – будешь жалеть всю жизнь, понял?

– Да подумаешь, тронул разок – что такого? Мало ли, может, вам понравится, откуда я знаю? Многие не против. А вы сразу… – Он потер локоть.

Дойдя до лестницы на второй этаж, Сара вспомнила, что там нет света. Не хватало еще гулять в потемках с этим придурком! Она помахала фонарем.

– Дальше я пойду одна.

– Как хотите, – пожал плечами Эббот.

Сара стала подниматься по лестнице. Здесь было жарко и душно, прогнившие ступеньки скрипели под ногами. Наверху пришлось включить фонарь. Широкий тусклый луч осветил ряды старых станков, покрытых густым слоем пыли. В воздухе стоял резкий запах ржавого металла. Она внимательно осмотрела ближайшую машину. Похоже на штамповочный пресс. Приводной ремень маховика прогнил, металл изъела ржавчина, медные детали позеленели. Она отметила, что некоторые станки полуразобраны.

Обойдя зал, Сара внимательно проверила пол и несущие балки потолка. В углу нашлась старая заплесневевшая кровать, вернее, изорванный матрас, брошенный прямо на пол. Рядом – стопка порножурналов. Сара вернулась к лестнице и поднялась на верхний этаж. Он сильно напоминал предыдущий, разве что станки оказались меньше, разнообразнее и в еще худшем состоянии, если только это было возможно. Так же сильно пахло ржавчиной и старым машинным маслом. В круге света от фонаря машины казались пестрой рельефной мозаикой света и тени, выступов и впадин. Как странно, что все это оборудование брошено на произвол судьбы – ведь оно стоит денег, даже сейчас.

В конце зала был туалет. Сара вошла и огляделась. Допотопная сантехника, повсюду ржавые потеки. Раковины и унитазы выстроились в ряд, словно статуи острова Пасхи. Вода из прохудившейся трубы капала в лужицу, из которой рос сталагмит. Сара повернулась к выходу, но в последний момент заметила темный прямоугольник в углу. Там оказался проем в стене, за ним узкий проход, в конце – разбитая дверь. Что это – душевая? Чулан? Поперек двери были приколочены три доски, на них – табличка с полустершейся надписью «Опасно! На лестницу не входить!».

Лестница? В туалете? Она посветила фонарем в дыру. Там и в самом деле виднелись ступеньки, однако вели они не вниз, а наверх. Странно… С улицы она видела лишь три ряда окон, да и главная лестница закончилась на этом этаже.

Ну что ж – кто не рискует… Ступеньки выглядели ненамного опаснее тех, по которым она сюда поднималась. Пыль покрывала их ровным слоем – никаких следов. Что ж, значит, идем нехоженой тропой. Сара решительно оторвала доски и шагнула вперед.

Состояние ступенек она переоценила: уже шестая не выдержала, и правая нога провалилась сквозь гнилое дерево. Расщепленные края ободрали кожу, острая боль пронизала щиколотку. Сара ухватилась за перила, и они оторвались от стены. Фонарь упал и покатился по ступенькам. Мрак сгустился.

– Черт! – Она попыталась вытащить ногу, но доска не поддавалась. Сара поморщилась от боли и невольно вскрикнула. Приказав себе успокоиться, она прислушалась. Тишина вокруг была почти осязаемой, плотной, как ватное одеяло. Чуть слышные звуки лишь подчеркивали гнетущее безмолвие. Старый дом что-то бормотал, вздыхал, поскрипывал деревянными балками. Снаружи, с эстакады, доносился приглушенный шум движения. Где-то рядом мерно капала вода.

Позвать на помощь? Эббот вряд ли услышит – он двумя этажами ниже. А если и услышит, то наверняка не упустит своего, помогая высвободить ногу. Да и вообще не нужна ей помощь – сама справится, как справлялась всегда!

Нагнувшись, Сара ощупала край дыры. Острые щепки целились вниз, как миниатюрные копья. Она просунула руку дальше и стала их обламывать, постепенно расширяя отверстие. Несколько минут упорной работы – и ногу удалось вытащить.

Сара присела на ступеньку и осмотрела лодыжку. Кожа ободрана до крови, чулок превратился в лохмотья. Она попробовала опереться на пострадавшую ногу. Больно, но стоять можно. Стиснув зубы, она наклонилась за фонарем, который тускло мигал. Сара как следует встряхнула его, и лампочка разгорелась. Посветив сначала вниз, потом вверх, она стала подниматься дальше, тщательно пробуя каждую ступеньку перед тем, как перенести на нее свой вес.

Четвертый этаж был совсем без окон. Тусклый луч выхватил из кромешной тьмы обшарпанную деревянную мебель. Вдоль одной стены выстроились дубовые шкафы с выдвижными ящиками, вдоль другой – старинные письменные столы-конторки. На массивных дубовых столах в центре зала стояли какие-то непонятные громоздкие машины. Все покрывал толстый слой пыли, на котором изобиловали крысиные следы, но человеческих видно не было.

Обходя комнату, Сара не могла отделаться от странного чувства. Она первой вошла сюда за бог знает сколько лет. Судя по всему, этот этаж заброшен намного раньше остальных. Кто знает, есть ли на фабриках свои привидения?

Сара попыталась поднять крышку одной из конторок, однако та не поддавалась. Она нажала изо всех сил, и крышка, заскрежетав, немного отошла. Фонарь осветил узкую щель шириной в долю дюйма. Открывать дальше Сара не решилась. «Это все темнота, – подумала она. – Еще немного, и начнут чудиться монстры по углам».

Сара вышла на середину зала и стала рассматривать машины, стоящие на столах. Рычаги, кулачки, шестеренки… Странные механизмы. У каждого – рычажная клавиатура, как у старинной пишущей машинки: десять рядов по десять клавиш. Смахнув пыль с верхнего ряда, Сара увидела цифры – от нуля до девяти. Она попыталась нажать на одну из клавиш, но рычаг заклинило намертво.

Скорее всего это какие-то примитивные счетные машины. Сара была помешана на компьютерах, и такие вещи ее всегда интересовали. Первый комптометр Дорра появился в 1885 году, машина Берроуза – в 1911-м. Судя по внешнему виду, эти механизмы еще старше. Детали, похоже, сработаны вручную. Проверить в патентном бюро? Сара обошла машину в поисках марки изготовителя. Ничего.

Она вытерла пыль с остальных клавиш – там стояли символы стандартных арифметических действий, значки «<» и «>», и множество других, совсем ей неизвестных. Что значит, к примеру, «»? Или «Ш»? Или «‡» и «?»? Решив не ломать зря голову, она перешла к шкафам. Выдвижные ящики были пустыми, если не считать разрозненных листов бумаги, исписанных формулами. Ей попался на глаза заголовок: «Об эвентуальной бифуркации жестко связанных динамических ансамблей». Увлекательное, должно быть, сочинение…

Один из ящиков оказался запертым. Однако стоило дернуть посильнее, и трухлявое дерево начало поддаваться. Еще рывок, протестующий скрежет сломанного замка – и ящик выскочил наружу. В нем лежали две толстые папки. Тусклый свет с трудом позволял разобрать, что на них написано. Чернила были выцветшие, почерк старинный, витиеватый.

«Каталог» – значилось на меньшей папке. Сара положила ее на стол, открыла, держа фонарь в левой руке, и стала читать. «Оценка оптимальной стратегии закупки товаров с использованием симплициальных интегралов». «Метод ветвей и границ в проблеме единичного производства». «Об n-мерной структуре графов наследования по женской линии у ирокезов». «Применение функций Грина к теории кос в полузамкнутых сетях». «Динамические уравнения распространения идеонов».

Что это? Математические исследования? Не совсем. Тут присутствует и антропология, и экономика. Стало быть, прикладная математика. Какая странная мешанина, да и место странное! Даты напротив заголовков заканчивались 1892 годом. Самый ранний шедевр, принадлежавший некоему Джедедии Кроуфорду, носил название «Некоторые стохастические процессы с поглощающими барьерами». Год 1833-й. Сара провела лучом фонаря по рядам шкафов. Собрание трудов по математике за шестьдесят лет? Научный институт, спрятанный на четвертом этаже производственного здания?

Она вынула из ящика другую папку и с трудом разобрала название: «Техническое обслуживание и ремонт аналитических машин Бэббиджа».

Сара задумалась. Чарльз Бэббидж был профессором математики колледжа Святого Луки в Кембридже с 1828-го по 1839 год. Он описал вычислительный механизм нового типа, который намного превосходил простые устройства для сложения и вычитания, существовавшие в то время. Такая «аналитическая машина» могла бы сама, без участия человека, выполнять целую группу последовательных математических операций и даже выбирать необходимые действия в зависимости от предыдущих результатов. Запоминающее устройство предлагалось чисто механическое, с зубчатым барабаном и перфокартами, однако, по существу, Бэббидж придумал и описал первый цифровой компьютер. К сожалению, уровень технологии девятнадцатого века не позволил воплотить в жизнь его идеи. Машина так и осталась в проекте.

Что? У Сары екнуло сердце. Она посмотрела в темноту, где выстроились странные механизмы. В проекте?

Она положила папку на стол и принялась листать. Сборочные чертежи, рисунки, сноски с номерами деталей… Смахивает на кошмарные фантастические конструкции Рубба Голдберга. Но это определенно они, те самые машины, что стоят на столах! А вот и инструкции, написанные от руки тем же витиеватым спенсеровским почерком. Ладно, хватит, в темноте все равно не разобрать. Сара решила забрать находку с собой. Однако в последний момент, когда она закрывала папку, ее внимание привлекла запись на полях одного из рисунков:

«Использование электрической тяги. Обсуждал с братом Томасом в Мэнло-парке. Пока неосуществимо. Б. Куинн, 21 июля 1881 г.».

Сара подняла брови. Б. Куинн… Неужели тот самый? Ну и ну! Выходит, Карсон не просто случайный покупатель особняка Куинна? Похоже, они вели какие-то общие дела. И не только друг с другом, но и с Эдисоном! Во всяком случае, ей не приходил в голову никакой другой Томас из Мэнло-парка, с которым можно было в 1881 году обсуждать «электрическую тягу». Это уже кое-что. Идея «квартала Брейди Куинна» нравилась ей все больше. Куинн был местной знаменитостью, на «ты» с самим Эдисоном и вдобавок имел отношение к первым в мире компьютерам! Тут пахнет крупным открытием. Сара обвела взглядом помещение. Пол и столы заросли пылью, здесь много лет никого не было – десятки лет. Об этих машинах никто, кроме нее, не знает. А когда она купит здание, то и машины будут принадлежать ей!

Фонарь стал гаснуть, и Сара снова его встряхнула. На этот раз почти безрезультатно. Перспектива возвращаться в полной темноте не прельщала – она закрыла обе папки и сунула под мышку. Придется вернуться позже, с нормальным светом. В дверях она обернулась и в последний раз обвела лучом чернеющие в темноте механизмы. Первые в мире компьютеры. Брошенные, забытые. Странно. Такое изобретение должно было изменить историю…

Принимая обратно фонарь, Эббот заметил папки и ухмыльнулся.

– Мародерствуем, значит? А как насчет меди и латуни с прессов? На складе металлолома за них отвалят неплохие бабки.

«Он и не подозревает о потайной лестнице», – подумала Сара. Будем надеяться, что происхождение папок его не заинтересует. Подбросим-ка ему другой предмет для беспокойства.

– А Уайднер знает, что вы сбываете налево его собственность?

– Уайднер? Да он сюда носу не кажет! Так что мы с Бэбс – она днем заправляет – держим неплохой бизнес. Убогим по ступенькам не забраться, а вы, дамочка, будете молчать, потому что иначе я расскажу, как вы сами тут поживились. – Эббот самодовольно откинулся в кресле, скрестив руки на груди.

– Да, крыть мне, похоже, нечем, – примирительно улыбнулась Сара.

– Вот именно, черт побери, – закивал Эббот. – Вы ничем не лучше нас с Бэбс. Я… – Взгляд его упал на ее лодыжку. – Эй, дамочка, да вы никак поранились! Что, сильно?

– Ну…

– Я же говорил, что там опасно, а вы сами не захотели, чтобы я тоже пошел. Вы ведь не будете из-за этого подавать в суд и все такое, а? – Зубочистка нервно плясала у него во рту.

Саре на секунду показалось, что он волнуется из-за нее. В некотором роде было даже приятно убедиться, что это не так, – иначе цельность такого замечательного характера была бы нарушена.

– Нет, – улыбнулась она, – я не собираюсь подавать в суд и все такое. – Меньше всего ей хотелось, чтобы по верхним этажам шлялись толпы адвокатов и экспертов.

Когда Сара вышла на улицу, солнце уже село и тьма вокруг сгустилась. Дальше, на углу Уинкуп-стрит, под уличным фонарем образовался оазис света, а здесь, в переулке, царил кромешный мрак, почти такой же, как в зале на четвертом этаже. Пожалуй, стоило оставить машину поближе. Сара направилась к перекрестку, за которым был вокзал. И вновь ей почудились призрачные шаги за спиной. Это всего лишь акустический мираж, сказала она себе, здесь больше никого нет. Многолетняя привычка не оставляла места иррациональным страхам, однако тысячелетний инстинкт одержал верх – Сара ускорила шаг. Поворачивая за угол, она вздрогнула от неожиданности: железные ворота багажного отделения раскрылись с громким металлическим лязгом, и рабочие, болтая и обмениваясь шутками, стали загружать внутрь объемистые почтовые контейнеры. Шаги за спиной – если это в самом деле были шаги – смолкли. Сара пригляделась к грузчикам и неожиданно узнала их бригадира. В бытность свою репортером она как-то встречалась с ним на вечеринке – он был братом одного из коллег по газете и прокатил ее на своем «Сузуки». Как же его зовут?

– Эй, Пат! – позвала она, вдруг вспомнив имя. – Как дела, все еще гоняешь на мотоцикле?

Пат удивленно обернулся.

– Что? О! – Он задумчиво щелкнул пальцами. – Погоди-погоди, не говори… Сью? Нет… Сара! Правильно? Ну да. Кевин говорил, что ты ушла из газеты. Занялась недвижимостью или чем-то в этом роде.

– Так и есть. Я как раз осматривала здание там, за углом. – Сара обернулась, вглядываясь в темноту Пятнадцатой улицы. – Я не уверена, но мне показалось, что кто-то за мной следит. Ты не проводишь меня до машины? Она вон там.

– Конечно, нет проблем.

Глупо, разумеется, но на душе стало спокойнее. Теперь и кому-то из знакомых известно, что она там побывала. Остальные рабочие стояли и ждали, не проявляя интереса к их разговору, но и они тоже ее запомнят.

Усевшись в машину, она поспешно заперла двери и перевела дух. А вдруг он уже в машине? Сара резко обернулась – сзади никого не было. Она вздохнула, чувствуя себя последней дурой, и устало прикрыла глаза, откинув голову на спинку сиденья. Детские страхи, больше ничего. Заброшенный этаж дома Уайднера, пустынный переулок под эстакадой, слишком много ужастиков по телевизору. Никто за ней не шел.

Она выпрямилась и завела мотор.

А что, если это был тот самый тип из библиотеки?

На завтрак Сара, как всегда, сварила себе черный кофе, крепкий и горячий, и, не выпив еще и полчашки, легко убедила себя, что человек из библиотеки – просто любопытный хам, а в переулке под эстакадой никого, кроме нее, не было. Разложив таинственные папки на кухонном столе, она принялась их просматривать, предоставив кофеину делать свое дело. В «Каталог» с невразумительными заголовками Сара заглянула лишь мельком, обратив внимание на некоторые даты и имена. Главным образом ее интересовала другая папка – описание машины Бэббиджа. Хотя в технических чертежах Сара разбиралась слабо и ориентировалась в основном по надписям, назначение устройства сомнений не вызывало. Это определенно был механический компьютер, такой же, как те три, что она видела на последнем этаже дома Уайднера. Несколько замечаний и поправок на полях руководства принадлежали Брейди Куинну, встречались также приписки, сделанные Рэндаллом Карсоном и неким Дэйтоном Блэком.

Сару охватило волнение. Это же открытие огромного исторического значения, шанс прославиться, стать чем-то большим, чем просто Сара Бомонт, бывшая журналистка, торгующая недвижимостью! Она подошла с папкой к рабочему столу, согнала оттуда мистера Кисса и, отыскав бумагу и ручку, стала составлять список основных имен и ключевых слов. Брейди Куинн, Рэндалл Карсон, Дэйтон Блэк… Машины Бэббиджа… Айзек Шелтон, Томас Эдисон, Джедидия Кроуфорд. Все. Уже собравшись войти в Интернет, она вдруг задумалась. Стоит ли тратить на это столько времени? Не так уж важно, как будет называться новый квартал. На окраине Индианаполиса есть совсем неплохой район с гордым именем Блошиная Падь, так что имя вовсе не главное. На поиски Куинна и так уже ушла целая неделя! Вместо того чтобы бродить по Сети, нужно срочно браться за смету на перестройку дома на Эмерсон-стрит. Работы непочатый край. Утрясти график работ, договориться с подрядчиками… Время не ждет. А Брейди Куинн ждал сто лет, может потерпеть и еще.

Пускай пока компьютер проделает черновую работу. Надо написать автономную программу поиска, которая прочешет весь Интернет – не только специальные сайты и группы новостей, но и архивы с базами данных. С толком прочешет, а не просто свалит в одну кучу все сайты и архивы, упоминающие, скажем, Томаса Эдисона. Используем шаблон старой поисковой программы, хоть и без ключей-отмычек. Никакого криминального взлома. Пусть программа-шпион пару дней поплавает в режиме свободного поиска, собирая и сортируя информацию, а затем можно будет оценить «урожай» и продолжить работу более вдумчиво, уже самой.

Сара размяла пальцы и сыграла привычные вводные аккорды на клавиатуре компьютера. Друзья часто спрашивали, почему она, несмотря на очевидный талант, не стала программистом. Компьютер – это полезный инструмент, отвечала Сара, но не более того, и делать всю жизнь инструменты для других ей не хочется. Знакомых компьютерных «гениев» такой ответ шокировал – они никогда не рассматривали свою профессию в столь прозаическом ключе.

На несколько дней Сара с головой ушла в проект. Она подала заявки на покупку полудюжины домов в том же квартале, выбрав их так, что никто не мог бы начать перепланировку без ее согласия. Сделки заключались через целую сеть подставных лиц и посредников. О том, чтобы скрыть размах операций, и речи, разумеется, быть не могло, но так по крайней мере никто пока не догадывался, что за всем стоит один человек. Сара обсудила затраты на реконструкцию со знакомыми подрядчиками, пока лишь в предварительном плане, на примере дома, который она уже осмотрела со своим архитектором. У нее было достаточно опыта, чтобы понимать: самый дешевый вариант – не всегда самый выгодный. Теперь нужно было еще раз встретиться с Деннисом и уточнить схему реконструкции.

Она подала заявку и на дом Уайднера, хотя тот на продажу не выставлялся. Любая собственность имеет свою цену. Главное – умело предложить.

Передохнуть удалось лишь в пятницу днем. Сара закрыла файлы по недвижимости, вставила в проигрыватель любимый диск и отправилась на кухню за кофе. Вернувшись к компьютеру, она вызвала своего «шпиона». Пора взглянуть, что он там накопал о Куинне и машинах Бэббиджа. Когда Деннис узнал о древних механических компьютерах, то страшно обрадовался: интуиция не подвела его. Квартал Брейди Куинна с выделенными интернет-линиями, столь же необходимыми его будущим обитателям, как вода и электричество, просто обязан носить имя человека, связанного с первыми в мире компьютерами!

«Прекрасная креолка, ее я знал давно…» Напевая под мелодию рэгтайма, Сара начала пролистывать результаты поиска. Там, как и следовало ожидать, была масса сведений об Эдисоне и Бэббидже, занимавших выдающееся место в истории. Но о том, что их связывало с Квинном, Карсоном и машинами на потайном четвертом этаже, – ничего. Сара узнала, что Томас Эдисон регулярно встречался с Генри Фордом, Харви Файрстоуном и Джоном Бэрроузом, чтобы обсудить «направление развития страны». Обычно они совершали длительные пешие прогулки по частному заповеднику Форда в штате Мичиган. Это понятно – бизнесмены то и дело ворчат, что со страной творится черт знает что. Бэрроуз, как выяснила Сара, был естествоиспытателем, одним из первых экологов.

– Отсюда и прогулки на лоне природы, – рассмеялась Сара. Подумать только: три промышленных магната бредут по полю в поисках грибов и бабочек. Генри Форд, любующийся розами… Забавно.

Сам Бэббидж, как выяснилось, пропагандировал страхование жизни, бизнес, основанный на идее, что непредсказуемые события в массе своей укладываются в предсказуемые тенденции. В 1832 году в книге «Экономика машин и машиностроения» он предвосхитил многое из того, что сейчас называется операционным и системным анализом. Бэббидж и в самом деле пытался построить действующую «разностную машину», прототип предложенного им механического компьютера, однако, потратив двадцать три тысячи фунтов, в том числе шесть тысяч из собственных денег, оставил проект незаконченным. Прочитав это, Сара слегка улыбнулась.

Еще ей попалось на глаза объявление в «Трудах Нью-Йоркской академии наук» за 1833 год об открытом заседании, посвященном идеям Бэббиджа, и планах создания специального научного общества для их распространения. Заметка была подписана Джедедией Кроуфордом, автором самой ранней статьи, упомянутой в «Каталоге», который нашла Сара. Этот Кроуфорд оказался профессором математики Йельского университета, где он работал в 1820–1830-х годах. Было ли общество создано на самом деле? Могло быть. И в таком случае оно непременно попыталось бы построить аналитическую машину Бэббиджа. Но как тогда получилось, что первый в мире компьютер, созданный йельским профессором, завершил свой путь в полузаброшенном здании под денверской эстакадой?

Других ссылок на общество Бэббиджа в результатах поиска не оказалось. Впрочем, многие архивы и базы данных еще не подключены к Всемирной сети. Значит, придется покопаться вручную.

Сара задумалась, выбивая пальцами ритм в такт старинному, 1908 года, «Черно-белому рэгу» Ботсфорда. Пора возвращаться к проекту Эмерсон-стрит. Правда, уже три часа дня, да еще пятница… Впрочем, остались кое-какие дела в городской и окружной администрации, и хотя их вполне можно решить по телефону и электронной почте, личный визит даст повод заодно заскочить в редакцию газеты и в библиотеку. Некоторое время Сара для порядка боролась с искушением, затем сдалась. Уж слишком увлекательная попалась задачка с этим Куинном и обществом Бэббиджа. Сара взяла телефонную трубку и договорилась о встрече с окружным инспектором по недвижимости.

Она не слишком надеялась обнаружить в редакционном «морге» что-нибудь об обществе Бэббиджа и поэтому не была разочарована. В конце концов, «Ньюс» начала выходить лишь в 1859 году. Морган знал, что она ищет, но не знал зачем – Сара лишь вскользь упомянула «ранние компьютеры». Он обещал поспрашивать: его друг работал в «Нью-Йорк таймс», которая хоть и была ненамного старше «Ньюс», но издавалась на Восточном побережье и скорее могла напечатать что-нибудь о Кроуфорде и его обществе.

Изучив договоры и купчие на дома в районе Эмерсон-стрит, Сара вышла из здания окружной администрации и решила срезать путь до библиотеки через Центральный парк. Лавируя между машинами, она перебежала Бэннок и смешалась с гуляющей толпой. Молодежь лениво слонялась по лужайкам, некоторые развалились на ступенях Греческого театра. Над головой, словно кузнечики на лугу, то и дело взлетали пластиковые «летающие тарелочки».

Сара шла, вспоминая математические заголовки в «Каталоге». Как она теперь понимала, некоторые из них имели отношение к операционному анализу – еще одна ниточка, ведущая к Бэббиджу. А все эти чертежи в описании машины? Тут придется советоваться. Нужен как минимум инженер-механик. И математик. А может быть, еще и историк! Саре никак не хотелось делиться с кем-то своим открытием. Эксперты сразу в него вцепятся, а ее вежливо ототрут в сторонку: «Спасибо, мисс Бомонт, дальше мы справимся сами».

Она всю жизнь справлялась со своими проблемами и ни у кого не просила помощи, а теперь остаться в стороне – нет уж, спасибо! И дело вовсе не в том, что шумиха вокруг первых компьютеров подстегнет продажу квартир в квартале Брейди Куинна – это произойдет в любом случае, не важно, будет ли она участвовать в этом лично. Но, черт побери, она хочет участвовать! Быть первой, стать известной!

Сара поравнялась с Греческим театром, когда ее правый каблук угодил в трещину в асфальте. Она пошатнулась, с трудом удержав равновесие. В этот момент что-то просвистело в воздухе и ударилось в соседнюю колонну, обдав лицо каменной крошкой.

– Эй, ты что, совсем спятил?!

Она обернулась. Кричал высокий грузный мужчина в расстегнутой спортивной рубашке. Он шел по дорожке парка, размахивая руками. За ним виднелась фигура полицейского, который держался за кобуру револьвера. Люди вокруг оборачивались.

Не понимая, что случилось, Сара посмотрела в другую сторону. На той стороне пруда стоял человек с пистолетом. Широко расставив ноги, держа пистолет обеими руками. Пистолет был направлен на нее!

Думать было некогда, инстинкты взяли верх. Сара нырнула между колоннами театра и кинулась плашмя на землю. Нет! Мне все это мерещится! Еще один хлопок, свист пули, отскочившей от камня. В парке раздавались испуганные крики. С бешено бьющимся сердцем Сара поползла вдоль колоннады. Выглянуть? А если он только того и ждет? А вдруг он уже бежит сюда? Что делать – затаиться или бежать? Надо выяснить. Она осторожно выглянула из-за колонны и увидела, как человек с пистолетом повернулся и выстрелил в высокого мужчину, который спешил к нему. Пуля попала тому прямо в разинутый рот – из затылка фонтаном брызнула кровь и осколки кости. Мужчина опрокинулся и упал навзничь, неподвижно уставившись в небо.

Люди кричали и разбегались в стороны. Человек с пистолетом обернулся, взглянул на Сару и снова поднял пистолет. В этот момент полицейский выхватил наконец свой револьвер и проорал какой-то приказ. Человек молниеносно развернулся и снова выстрелил. Полицейский пошатнулся, но успел два раза нажать на спуск – убийца согнулся и рухнул на землю. Полицейский упал на колени с перекошенным от боли лицом, прижимая руки к животу. Послышался приближающийся вой сирен.

Цепляясь за колонну, чтобы не упасть, Сара поднялась на ноги и огляделась. В парке царила паника: кто-то еще бежал, другие останавливались. Какая-то женщина, рыдая, прижимала к себе тело высокого мужчины. «Он спас меня», – подумала Сара. Что заставило его напасть на вооруженного противника?

Убийца лежал неподвижно. Один из молодых людей подошел посмотреть на него. Птица с бело-голубым оперением слетела с ветки, наклонила головку влево, потом вправо. Клюнула труп в лицо…

К горлу подступила тошнота. Сара отвернулась, ее вырвало. Желудок пронизала мучительная, выворачивающая боль. Вытирая рот платком, она увидела кровь: осколки камня ранили щеку. Происходящее в парке казалось нереальным, далеким, будто она смотрела в обратный конец подзорной трубы. Звуки доходили словно через слой ваты. Сара развернулась и пошла прочь по Четырнадцатой улице, с трудом переставляя онемевшие ноги. Каким-то уцелевшим краешком сознания она понимала, что надо остаться и подождать полицию. «Это шок, – произнес внутренний голос, – ты не в себе».

Она уже перешла Чероки и проходила позади Монетного двора, когда рядом резко затормозила машина. Сара испуганно обернулась, вздрогнув всем телом. Сердце ее замерло.

– Прыгай сюда, – проговорил Морган, опустив стекло. – Быстро!

Она растерянно посмотрела на него, затем послушно обошла машину и забралась внутрь. Морган ездил на старом «Шевроле», первоначальный цвет которого и год выпуска были давно забыты. Сара захлопнула дверцу и сгорбилась на сиденье, обхватив руками плечи.

Морган подтолкнул ее:

– Быстро снимай пиджак. И красный бант тоже.

– Что?

– Давай-давай! – Он отвернулся и тронул машину с места, не дожидаясь ответа.

Сара молча стянула с плеч жакет и развязала бант. Красный, как кровь… Ее затрясло.

Морган сунул ей в руки блокнот.

– Надень темные очки и заткни за ухо карандаш. Постарайся не быть похожей на шикарно одетую черную бизнес-леди.

– Что? – Сара подняла брови.

– Сообщили по полицейскому радио. Какой-то маньяк открыл стрельбу в парке, и описание одной из его мишеней сильно смахивало на особу, которая недавно меня навещала.

Движение на Четырнадцатой улице было односторонним. Сара с ужасом поняла, что они направляются назад, к Центральному парку. Желудок снова сжался, она отчаянно замотала головой.

– Я понял, что дела у тебя неважные, и поехал взглянуть, – продолжал Морган.

– Спасибо…

– Ладно.

Полицейские перегородили дорогу и заворачивали все машины на Бэннок. Морган, ворча, тоже свернул. Он опустил стекло и подозвал патрульного.

– Что там такое?

Сара отвернулась, почувствовав, что по щеке снова течет кровь.

– Стрельба в парке, сэр, – ответил полицейский.

– Кого-нибудь задело?

– Не могу сказать.

– От «Ньюс» кто-нибудь есть?

– Да, сэр. Репортер и фотограф – только что подъехали.

– Ладно, спасибо. – Морган поднял стекло и выехал на Бэннок.

– Ты не сказал ему, кто я.

– Он не спрашивал.

– Они меня ищут.

– Ищут – так найдут. И это потерпит до завтра.

– Морган, почему именно ты поехал меня искать?

Он посмотрел на нее с улыбкой.

– Чтобы не упустить шанс, ясное дело. Сенсация года – показания главного свидетеля из первых рук.

– Сенсация… Это все?

Морган отвел взгляд.

– Ну да. Что же еще?

– А что, если бы от «Ньюс» никого не было?

– Как это что? Нацепил бы на шляпу карточку прессы и отправился туда вместе с тобой. Как в старые добрые времена.

– Но меня там могли бы узнать!

Он раскрыл рот в притворном удивлении.

– Надо же! А я-то думал, вы все на одно лицо.

Прямо как в первые их репортерские выезды, когда они только и делали, что поддразнивали друг друга. «Черно-белый рэг». Сара не могла удержаться и расхохоталась, однако смех тут же сменился слезами.

Морган Граймс жил на Капитолийском холме в старом неуклюжем многоквартирном доме, распроданном по частям еще в семидесятых. Они вошли с черного хода, поднялись на третий этаж и пошли по извилистому коридору, напоминавшему лабиринт. Впустив Сару в квартиру, Морган запер дверь.

Сара добрела до дивана и с облегчением опустилась на него, глядя прямо перед собой в стену. Там висели длинные и узкие японские свитки: хризантемы и пагоды, горы, смутно виднеющиеся сквозь облака, сказочные водопады, срывающиеся с отвесных каменных уступов. Слезы застилали глаза, и водопады казались почти реальными.

Внезапно перед глазами очутился стакан. Морган предлагал выпить. Сара взяла стакан и осушила его, не ощутив никакого вкуса. Сунула пустой стакан ему в руку.

– Еще? – спросил Морган.

– Да, пожалуйста.

– Может, поговорим? – Он отошел к бару и наполнил стакан чем-то янтарно-желтым.

– Да. Нет. Потом. Меня все еще трясет. Морган, тот тип хотел меня убить.

– Я слышал по полицейскому радио, что он стрелял в четверых. Один убит, один тяжело ранен, еще двое – легко. Ты просто оказалась в неудачном месте. Теперь все в порядке.

– Нет, черт возьми! Он стрелял в меня! Это остальным не повезло.

– Наверное, так оно казалось, и все же…

– Морган, это точно! Он смотрел прямо на меня! – Сара задумалась. Она отчетливо помнила каждое слово, каждое движение. – Прямо на меня. И улыбался. Боже мой – улыбался!

– Маньяк есть маньяк.

Первый выстрел пришелся в каменную колонну. Совсем рядом, в нескольких дюймах от головы. Не подвернись каблук, она лежала бы сейчас мертвая, с раздробленным черепом. Подумать только: деревья вокруг, запах травы, крики играющих детей, сияющее золото купола Капитолия в дальнем конце парка, а в следующий момент – пустота, нет ничего, даже темноты. Ее снова затрясло. Морган протянул стакан, она выпила залпом.

Теперь не думать – ни о чем.

– Вот держи, – сказал Морган.

Сара подняла глаза. Он протягивал ей длинный купальный халат из фланели в белую с голубым клетку.

– Тебя вырвало. Иди в спальню и сними одежду. Я отнесу все вниз, в прачечную, а потом займусь твоей щекой. У меня в аптечке есть йод.

Она послушно отправилась в спальню. Затем отдала ему запачканный костюм, села и стала ждать, обхватив руками плечи. Когда Морган вернулся, Сара встала и подошла к нему.

– Обними меня, Морган.

– Сара, я…

– Обними меня, – повторила она, протянув руки. Халат распахнулся, однако ей было все равно. Не важно, пусть смотрит. Главное – быть живой.

Уши Моргана вспыхнули алым цветом.

– Никогда не думал, что способен на такое… – Он запахнул на ней халат. – Сара, послушай, ты сейчас не в себе. В другой раз, ладно? Если захочешь… А я всегда… если ты… Но не сейчас, не сегодня, ладно? И у меня есть принципы, хоть это и странно звучит.

– Морган! – Она крепко прижалась к нему. – Я вся дрожу, мне надо за что-то держаться. Только и всего. Ничего больше.

Морган неуклюже обнял ее, и Сара наконец смогла расслабиться. Алкоголь начинал действовать. Скорей бы пришел сон. Забвение.

Наутро Сара проснулась в чужой постели. Она села и растерянно обвела взглядом стены. Все вокруг незнакомо, на ней чужой купальный халат, ее собственная одежда аккуратно висит на двери. Что случилось?

Внезапно пришли воспоминания. Центральный парк. Выстрелы. Теперь все это казалось чем-то далеким, чужим, словно сюжет теленовостей или вечерний боевик. Психологическая самозащита – сознание отстраняется от ужасных событий, чтобы уцелеть.

Она встала и стала машинально одеваться, перебирая в памяти эпизоды вчерашнего вечера. Морган держал ее в объятиях, она его поцеловала, он нерешительно ответил. Что она почувствовала в тот момент? И чувствовала ли что-нибудь вообще?

Морган оказался в гостиной – он спал в кресле, неловко скорчившись, в измятой одежде. Сара покачала головой. Он всегда старался казаться жестким и циничным, настоящим репортером, но иногда под этой личиной проглядывал настоящий Морган Граймс. Интересно, почему им так и не удалось сработаться в паре?

На кухне Сара нашла несколько яиц, перец чили и все остальное для яичницы по-мексикански. Граймс вошел, когда она уже нарезала ломтиками сыр. Посмотрев на Сару, он что-то буркнул и снова вышел. Из ванной раздался шум воды.

Сара стояла у окна в гостиной Моргана. Скалистые горы, величественные и надменные, смутно виднелись сквозь дымку на горизонте. На самом деле до них не так уж и далеко… Там есть места, где нет ни души на многие мили вокруг, где можно побыть наедине с собой. Вздрогнув, она вспомнила, как две недели назад вот так же смотрела на горы из окна дома на Эмерсон-стрит, совсем рядом. Но то была совсем другая Сара, другая жизнь – как странно вспоминать то, что случилось не с тобой. Наверное, каждый, кто смотрел в лицо смерти, переживает что-то подобное: некое перерождение, освященное страшным кровавым крещением.

Она повернулась к Моргану, который сидел в кресле, пристроив на колене раскрытый блокнот.

– Уже известно, кто он?

Морган покачал головой.

– Я звонил в редакцию. Документов у него не нашли, сейчас проверяют фото по картотеке и показывают по телевизору – может, кто-нибудь узнает и позвонит. Ты-то его, понятно, не знаешь…

– Конечно, нет.

– Но если это не псих, зачем ему было в тебя стрелять?

– Понятия не имею!

– Существует всего восемь поводов для убийства. Если хочешь, могу перечислить.

– Так мало? Я думала, у каждого убийства своя причина.

– Нет, меняться могут лишь детали, а не основные мотивы. – Морган растопырил пальцы и стал загибать их, указывая авторучкой. – Итак, маньяка ты исключаешь. А как насчет политики?

Сара задумалась.

– Террорист? И какой ему смысл меня убивать?

– Террористы убивают кого попало, разве не так? Опять же, не забывай: он подстрелил четверых и одного убил. Полицейского надеются спасти.

– Да нет, это все… Не знаю, для отвода глаз, что ли. Он начал стрелять в других, только когда я спряталась за колоннами.

Морган с сомнением взглянул на нее и пожал плечами.

– Ну ладно. Допустим, он профессионал и хотел скрыть, что охотился именно за тобой. Тогда кто его нанял?

– Если бы я знала…

– И почему? Может, ненависть или месть?

– Нет, – покачала головой Сара. – За что мне мстить? Кого-то обошла в бизнесе? Ерунда – из-за этого не нанимают убийц.

– А жильцов тебе не приходилось выселять?

– Морган, я никому не насолила до такой степени.

– Ненависть не всегда имеет рациональное объяснение. Мало ли что кому в голову взбредет. Ну ладно, а как насчет ревности?

– У меня нет времени на всякие глупости. С Эйбом мы разошлись давным-давно…

– Профессиональная зависть?

– Какая чушь! Я со всеми прекрасно лажу.

– Это с твоей точки зрения. Тут то же самое, что с местью: никогда не знаешь, за что тебя могут невзлюбить. Ты ведь неплохо зарабатываешь. Вдруг кому-то не нравится, что женщина, да еще чернокожая и такая привлекательная, добилась успеха. Какие-нибудь старые знакомые не могут тебе завидовать?

В памяти всплыл Чикаго, Старый город, Гайд-парк… Лица тех, с кем она играла в детстве и о ком уже много лет даже не думала. Где они теперь? Наверное, там же, в Старом городе. Далеко позади, на другой планете. Она оставила их и ни разу не обернулась, неужели они ненавидят ее за это?

– Боже мой, Морган, ты хочешь сделать меня параноиком?

– Даже у параноиков бывают враги.

Внезапная ярость вскипела словно волна прибоя. Сара не выдержала.

– Это что, допрос?! – Она снова отвернулась к окну, хотя перед глазами по-прежнему был не Денвер, а Чикаго. Сара оперлась на подоконник и зажмурилась.

– Ну что ж, мне ты по крайней мере доверяешь…

– Что? – удивленно обернулась она.

– Когда-то мы с тобой были нищими, голодными репортерами. Теперь ты богата, а я все такой же нищий и голодный. По идее, я должен сгорать от зависти, а ты спокойно поворачиваешься ко мне спиной.

Сара криво усмехнулась.

– Спасибо, ты настоящий друг. Впредь буду осторожнее.

На лице Моргана не было улыбки.

– Я серьезно. Если ты права и тебе не померещилось, никогда никому не подставляй спину. Хикок в свое время погорел на этом.

– Ладно, извини.

Морган помолчал, глядя на нее, потом опустил глаза.

– М-да. – Ритмично постукивая ручкой по блокноту, он продолжал: – Впрочем, тот, кто убивает под влиянием эмоций, обычно действует сам, так что перейдем к рациональным мотивам. Корыстные цели?

– Он не пытался меня ограбить, и потом… С сегодняшнего дня я вычеркиваю его из завещания! – Сара покатилась со смеху. Морган нахмурился и начал подниматься с кресла, но она жестом остановила его. – Нет-нет, я в порядке… Подумать только – уже могу шутить. Сколько там этих чертовых мотивов?

Морган грустно улыбнулся.

– Восемь, всего лишь восемь. Теперь номер семь: попытка скрыть другое преступление. Может, ты была свидетелем чего-нибудь?

– Ладно, теоретик ты наш… – Сара безнадежно подняла руки. – Сыщик, репортер или тайный агент могут, конечно, что-то вынюхивая, вдруг набрести на какую-нибудь страшную тайну. А вот торговец недвижимостью…

– Ты можешь знать что-то и даже не подозревать об этом.

– Морган, в последнее время я рылась только в архивах по недвижимости. Ничего важного и, уж во всяком случае, ничего опасного.

– Может, ты наткнулась на какую-нибудь крупномасштабную махинацию, но пока ничего не поняла? Что там за общество Бэббиджа, о котором ты просила узнать?

– Ну… – Сара замялась. Слухи о проекте Эмерсон-стрит ей пока ни к чему, тем более статья на первой полосе «Ньюс». – Слушай, ты пока об этом помалкивай, а потом я сама дам тебе эксклюзивный материал. Договорились? Будешь молчать?

– Клянусь могилой сестры. – Морган шутливо перекрестился.

Он был единственным ребенком, однако Сара решилась и рассказала все. Обрывки бумаги из старого дома. Брейди Куинн. Забытые машины Бэббиджа. Папки с чертежами и статьями. Морган слушал и делал пометки в блокноте.

– Звучит заманчиво. Компьютеры двухсотлетней давности? Хотя вообще-то ты права: вряд ли из-за этого станут кого-то убивать. Я сам попробую кое-что разведать, если не возражаешь. Мастера, говоришь, зовут Пол Эббот? А бумага у Денниса Френча? – Он записал имена. – Поговорю с ними, когда будет время.

– Эббот ничего не знает о машинах Бэббиджа, и я не хочу, чтобы узнал, а то он их разберет и сдаст в металлолом.

– Я буду сама осторожность, – улыбнулся Морган. – А может, Эббот испугался, что ты его сдашь полиции, и нанял киллера? Ладно, ладно… Итак, восьмой и последний мотив: защититься от тебя.

– Защититься? Морган, ты спятил? Кому я могу угрожать? Я даже паука боюсь раздавить.

– Напрасно, они бывают ядовитые. С самозащитой то же самое, что и с другими мотивами: все может существовать лишь в воображении. Какие-то твои действия кто-то мог воспринять как угрозу.

– Отлично, Морган, ты все разъяснил – пойдем и арестуем сукина сына!

– Сара, я просто стараюсь помочь…

– Ты стараешься выжать из этого статью!

– Да, пожалуй.

– И потом, зачем палить средь белого дня? Можно ведь было просто напугать.

– Все зависит от того, что ты знаешь и как, по их мнению, собираешься это использовать.

– Ты читаешь слишком много шпионских романов… – Сара вдруг вспомнила незнакомца из библиотеки и странные шаги в переулке. Попытка напугать? Но в чем они видят угрозу?

– Что с тобой? – насторожился Морган.

Она рассказала.

– Любопытно, – кивнул он и прищурился. – А стрелял в тебя не тот самый тип, что был в библиотеке?

– Нет.

– М-м-м… тогда, если тут есть связь, речь идет не об одиночке, а о целой организации.

– Может быть, откуда мне знать. Впрочем, никакой ку-клукс-клан в меня раньше не стрелял.

– Так-так. Организация… – Морган откинулся в кресле, задумчиво постукивая по зубам авторучкой. – Слушай, – спросил он небрежно, – ты знаешь что-нибудь о Джоне Бентоне или Женевьеве Вейл?

Сара покачала головой.

– Впервые о них слышу.

– А о Дэниеле Кеннисоне?

– Только из газет. А при чем тут «Кеннисон демографикс»?

– Может, и ни при чем. Я попробую разобраться, потом еще поговорим.

Она ждала продолжения, но Морган молчал. Он явно подозревал тут какую-то связь с темой, над которой работал, однако рассказывать ничего не собирался. Граймс вообще не любил раньше времени обсуждать материалы, которыми занимался. В частности, поэтому их с Сарой репортерский тандем и оказался таким непрочным.

Он попробует разобраться. Ну что ж, это лучше, чем ничего.

За «эксклюзивным интервью» последовал допрос в полиции, уже не столь эксклюзивный. Оставшись наконец одна, Сара вышла на балкон своего дома, стоявшего высоко на склоне Южной Столовой горы. Она смотрела вниз, в ночь, задумчиво раскручивая бренди в бокале. Свет в доме позади нее не горел, тусклые красноватые отблески пламени камина лишь подчеркивали черноту теней. Сара любила постоять ночью в темноте, хотя иногда одиночество просачивалось внутрь и от этого начинало щемить сердце.

Снаружи царила тьма – сплошная, непроницаемая. Трудно было сказать, где кончается земля и начинается небо. Огоньки внизу, прямо под ногами, были выложены с геометрической точностью, словно бриллианты на черном бархате, но дальше, по мере того как городской порядок уступал место сельскому хаосу, они постепенно разбредались в стороны и в конце концов незаметно тонули в ночном мраке. Торговый центр на углу Тридцать второй и Янгфилд можно было принять за звездное скопление. Правда, некоторые огоньки двигались, хотя это могли быть метеоры, а вовсе не автомобильные фары. Слева, словно гигантская звездная туманность, нависала громада Дозорной горы.

Сара отхлебнула из бокала. Полицейские отнеслись к ней сочувственно – даже не ругали, что не явилась сразу. Шок, понятное дело. Однако они не приняли всерьез версию Сары о том, что целью покушения была она, а остальные жертвы служили лишь прикрытием. Маньяк, и все тут, – так удобнее… Они не были там и не смотрели убийце в глаза. Сара навсегда запомнила тот взгляд, пусть и затруднилась бы объяснить внятно, что в нем прочла. Узнавание, удовлетворение, предвкушение – все вместе. Наверное, тот человек очень любил свою работу.

Ее спасли курсы по выживанию. Она нырнула в укрытие машинально, не раздумывая. Однако потом стоило немного подумать. Всю жизнь, сколько Сара себя помнила, она сама управляла ситуацией, а не плыла по течению. Вчера все получилось иначе. Убежала из парка в полуобморочном состоянии, потом просила Моргана обнять ее. Даже предлагала ему себя – при этом воспоминании кровь бросилась ей в лицо. Никогда в жизни она никому такого не говорила, никогда не нуждалась ни в чьей помощи.

Когда ты одинок, у тебя нет ни иллюзий, ни искушения переложить вину за свои беды на друзей, обстоятельства или невезение, как это принято делать. Однако вчера обстоятельства взяли верх, она потеряла контроль над собой – от неожиданности, ужаса, осознания беспомощности. Да, беспомощности. Такое кого угодно лишит воли и разума. Наверное, остальные люди такие же, просто порог психологической устойчивости у них пониже.

Занимаемся самокопанием? Сара усмехнулась, наблюдая, как по Семидесятому шоссе несется поток машин. Народ едет в горы отдыхать. Субботний вечер в отеле «Олд Диллон Инн» – неплохо. Может быть, присоединиться? Прыгнуть в «Блейзер» и рвануть в горы – там есть места, где никто ее не найдет, где и саму себя трудно найти.

Бежать и спрятаться? Нет, она никогда ни от кого не бегала (если не считать бегства из Старого города, ехидно напомнил внутренний голос). Она не беззащитна и может постоять за себя. Горы Колорадо станут не лучшим убежищем, чем улицы Чикаго. Главное – она теперь знает, чего ждать.

Со мной не так просто справиться, я им не Брейди Куинн! Что за чушь, кому это «им»? С Куинном покончили сто лет назад.

Сара вернулась в комнату и задвинула за собой стеклянную дверь. Она прошла несколько шагов и вдруг замерла. Что это – звук, запах? Тень среди мечущихся отблесков огня? Бокал выпал из руки и разлетелся осколками по паркету.

В комнате кто-то был!

Ей захотелось сжаться в комок и ни на что не обращать внимания. Хватит, сколько можно! Но гнев оказался сильнее. В самом деле, сколько можно терпеть!

Сделав два быстрых шага к камину, она схватила тяжелую кованую кочергу, крепко сжала ее в руке и встала спиной к стене.

– Не слишком удачно, – раздался голос из темноты. – На фоне огня трудно прятаться. – Голос был мужской.

– Вы кто?

– Друг.

– Ну еще бы! У меня что ни друг, то взломщик.

Настольная лампа вспыхнула, и Сара от неожиданности зажмурила глаза. Открыв их, она увидела в руках у мужчины револьвер. Сердце у нее упало, и все же она не двинулась с места.

Он поднял револьвер дулом вверх. Раздался щелчок, и из барабана посыпались на пол патроны.

– Ну вот, – произнес мужчина. – Теперь я беззащитен.

Сара смерила его взглядом.

– Да неужели?

Незнакомец ухмыльнулся:

– Неплохо. У вас есть чувство юмора. Хотя если бы я пришел убить вас, то сделал бы это час назад. Значит, я не враг, и кто знает – может быть, и в самом деле друг?

Сара немного успокоилась. Это правда – он здесь не для того, чтобы убить ее. Однако она все так же крепко сжимала кочергу и не сдвинулась со своей позиции у стены.

Перед ней был коренастый мужчина с ежиком рыжих волос, румяными щеками и короткими толстыми пальцами. Он непринужденно, словно старый приятель, развалился на диване и с улыбкой глядел на нее. По складкам на лице было видно, что улыбается он часто.

Это еще ничего не значит. Тот, в парке, тоже улыбался.

– У друзей бывают имена.

Он пристально посмотрел ей в глаза, потом кивнул.

– Зовите меня Ред.

– Ладно, Ред. А как насчет документов?

Пожав плечами, он достал бумажник, порылся в нем и протянул ей карточку с фотографией.

– Положите на стол, потом сядьте и подложите под себя руки.

Усмехнувшись, Ред положил карточку на кофейный столик. Подождав, пока он сядет, Сара шагнула вперед и схватила ее. Это было удостоверение личности на имя Реда Мелоуна, выданное «Ассоциацией утопических исследований». В графе «должность» было написано «корректор». Лицо на фотографии совпадало.

– И много у вас таких удостоверений? – поинтересовалась Сара.

– Не считал, – снова усмехнулся он.

Сара устала стоять. Она отошла в дальний от дивана конец комнаты и села на стул.

– Итак, друг Ред, зачем вы вломились ко мне в дом?

– Чтобы предупредить вас об опасности.

– Вы опоздали, я уже знаю. – Сара старалась говорить небрежным презрительным тоном, хотя сердце у нее колотилось вовсю. Этот человек знает, почему в нее стреляли, и его нельзя отпускать, пока он все не расскажет!

Он смутился.

– Да, я слышал… Это моя вина. Я не знал, что у них здесь есть свои люди, вот и не успел. Этих зомби чертовски трудно вычислить. Телефонный звонок, кодовая фраза, инструкции – не успеешь оглянуться, а он уже начал операцию. Хотя, с другой стороны, все не так плохо.

– Не так плохо?

– Ну да. Похоже, они здесь еще слабоваты. Открытое убийство – не самый лучший способ. Они запаниковали и использовали того, кто был под рукой, – расходуемый материал. Крайне глупо с их стороны.

– Глупо, – повторила Сара. – Ну что ж, я просто счастлива.

– Так или иначе, вы счастливее его.

– Мне всего лишь повезло. Если бы я не повредила ногу…

– Паниковать всегда глупо, и тем не менее их трудно винить: они перепугались, когда поняли, что против них готовится операция. Признаков было много, но никаких следов. И вдруг вы открыто входите в сеть и запрашиваете данные по Брейди Куинну. Очень неосторожно с вашей стороны. – Он наставительно поднял палец.

– И все-таки я ничего не понимаю, – раздраженно воскликнула Сара. – Кто такие «они»? И чем так опасен Брейди Куинн?

Улыбка Реда угасла.

– Зачем вы копались в биографии Брейди Куинна?

– Копалась… Да что в этом такого страшного? Ему когда-то принадлежал дом, который я купила. Мы с моим архитектором нашли там старую газетную вырезку с заметкой об убийстве Куинна и подумали, что его именем неплохо будет назвать квартал. – Сара чуть не проговорилась о машинах Бэббиджа, но вовремя прикусила язык. Об этом и так уже знают Деннис и Морган, однако им можно доверять, а этого Реда она впервые видит.

Ее собеседник был явно озадачен.

– Вы разве не расследуете убийство Кенни Робертсона… или Алисы Маколифф? – нахмурился он.

– А кто это такие?

Он закусил губу и потупился.

– Возможно, произошла ошибка.

– Ошибка? – Сара так и взвилась. – Ошибка?! – выкрикнула она. – Он пытался меня убить, мистер! Стрелял в четырех прохожих и убил одного, только чтобы замести следы! И вы говорите – ошибка?

Ред поднял на нее глаза.

– Ошибки бывают и крупными.

– Ну слава богу! Меня чуть не убили, но все, оказывается, замечательно, потому что это было глупо и вообще ошибка! Может, еще чем порадуете? Вы объясните мне наконец, что происходит, или мы так и будем тут толочь воду в ступе?

– Последнее было бы безопаснее.

– Я не чувствую себя в безопасности!

Он задумчиво пожевал губами.

– Я вам кое-что расскажу, хоть и совсем немного. Это вас устроит?

– Посмотрим.

– Вы не в том положении, чтобы торговаться. Я могу просто уйти, и вы ничего не узнаете.

– Я уже знаю, что вы из ЦРУ.

Его глаза на мгновение расширились. Удивился, поняла Сара. Затем он снова улыбнулся.

– Почему вы так решили?

– Эта ваша манера говорить: «операция», «свои люди»… Шпионские словечки, как в старых триллерах. И тот тип в парке. Как вы сказали – глубокое программирование? В общем, одноразовый убийца. Ладно уж, скажите, во что я вляпалась! Я имею на это право, черт побери!

Ред резко встал и зашагал взад-вперед по комнате. Он не приближался, но Сара инстинктивно сжала в руке свое оружие. Наконец Ред остановился и повернулся к ней:

– Послушайте, если вы и в самом деле даже не знаете, о чем речь, давайте поступим так: я постараюсь их убедить, что вы безобидны, и они оставят вас в покое.

– Почему меня хотят убить? Я никому не сделала ничего плохого. И при чем тут Брейди Куинн? Он уже сто лет как умер.

Ред покачал головой.

– Мне не стоило вообще ничего говорить, но я думал, вы в курсе… Вот черт!

Он снова зашагал по комнате. Сара наблюдала за ним. Взад-вперед. Взад-вперед.

– Есть они, и есть мы, – заговорил он. – Не важно, кто «они» и кто «мы». У них есть один маленький грязный секрет, у нас тоже, и каждый хочет его сохранить. Ради этого они готовы на все.

– А вы?

Ред остановился и грустно посмотрел на нее.

– Мы – нет. Не на все. – И снова зашагал взад-вперед. – Месяца три назад они поняли, что кто-то проводит опе… – Он запнулся и поморщился. – Короче, что-то вынюхивает. Довольно осторожно, можно сказать, профессионально. Задает всякие ненужные вопросы, ищет ниточки, связывает вместе то, что лучше не связывать. Шарит по базам данным, вытаскивает на свет божий файлы, которые там мирно лежали и должны были лежать вечно. В общем, они занервничали, очень занервничали. Если информация выйдет наружу, их жизнь превратится в кошмар. И наша тоже. – Он остановился и посмотрел на Сару. – И тут вы нахально лезете в Интернет с запросом о Брейди Куинне! Это выглядело как вызов – будто вы собираетесь все опубликовать. Вот они и ударились в панику.

– Ну да, понимаю, я сама виновата, что в меня стреляли, – съязвила Сара. – И что мне теперь делать – извиняться?

Ред, казалось, не заметил сарказма.

– Им даже не пришло в голову, что вы можете оказаться случайным человеком.

– А если бы я не была случайным человеком, то стрелять в меня правильно, так?

– Смотря с чьей точки зрения. Права или не права загнанная в угол крыса, когда она кусается? Любая организация защищается, почувствовав угрозу, – это основное свойство живых систем, будь то крысы, мафия или бойскауты.

– Бойскауты не станут стрелять в людей! – парировала Сара.

Ред многозначительно покачал пальцем.

– Еще как станут, если им будет грозить суд Линча! Я пытаюсь разъяснить логику, а вы твердите про мораль. Я лишь хочу сказать, что такая реакция естественна, вот и все. Мне она нравится не больше, чем вам. Просто уровень реакции соответствует уровню угрозы, а угрозу они чувствуют смертельную.

– А вы?

Он не ответил, лишь продолжал говорить, будто сам с собой:

– От угрозы можно убежать. Встретить ее лицом к лицу или убежать. Но бывает, что выбора нет. – Его взгляд снова остановился на Саре. – Послушайте, вам-то что до этого? Оставьте в покое Брейди Куинна! Не так уж он и важен для вашего проекта. В конце концов, что вы теряете? Несколько часов, впустую проведенных в библиотеках и в Интернете, вот и все. Я сам с ними свяжусь и объясню, что вы не тот человек, что им нужен.

Ред опустился на колени и стал подбирать патроны, вставляя их обратно в барабан.

– Сделайте мне одолжение, – сказал он. – Мне и себе. Держитесь подальше от Брейди Куинна и всего, что с ним связано. Хорошо? Займитесь лучше недвижимостью.

– Она меня и привела к Брейди Куинну, – напомнила Сара.

Ред бросил на нее хмурый взгляд и направился к двери. Сара догнала его.

– Когда вы мне скажете?

– Что скажу?

Она судорожно сглотнула.

– Согласились ли они не убивать меня. Хоть на это-то я имею право?

Ред пристально посмотрел на нее.

– Ладно, – протянул он, – если только вы обещаете не бить меня этой штукой.

Сара удивленно опустила глаза и обнаружила, что еще сжимает в руке кочергу.

– Идет, – ответила она. – А вы обещайте в следующий раз звонить в дверь, как цивилизованный человек.

Он улыбнулся.

– Договорились. До встречи.

Когда Ред ушел, Сара долго сидела за столом, нервно стиснув руки и вслушиваясь в тишину. В коридоре мерно, словно метроном, тикали старинные напольные часы, силясь разогнать безмолвие и лишь подчеркивая его. А в родительском доме всегда было полно звуков…

Тик-так. Интересно, куда девался мистер Кисс? Нигде его не видно. Все они чертовски самостоятельны – прямо беда с этими кошками! Приходят и уходят, когда хотят.

Тик-так. Забавно: раньше она никогда не думала, что одинока. Коллег по бизнесу сколько угодно, а где друзья или семья? Сара вечно гордилась своей независимостью и самостоятельностью, и сама не заметила, как перешла черту между независимостью и одиночеством.

Тик-так. Проклятые часы! Она выскочила в коридор, отворила деревянную дверцу и потянула гирьку вниз. Часы помедлили, пропустили такт и встали.

Сара закрыла дверцу и на мгновение прислонилась лбом к холодному стеклу. Потом отступила на шаг и взглянула на свое отражение. На нее смотрело лицо матери. Немного моложе, круглее, чем она запомнила, но глаза и подбородок – те же самые.

Звуки родительского дома… Шипение чайника на старой газовой плите, басовитый храп отца, вернувшегося со смены, приглушенный голос матери, напевающей свой любимый рэгтайм, визг младших братьев, гоняющихся друг за другом из комнаты в комнату. Как она могла бросить все это?

Туман воспоминаний рассеялся, осталось лишь отражение в стекле – в глазах она увидела страх.

Сара попыталась успокоиться. Твоя судьба – в твоих руках, сказала она себе. Больше ни в чьих. Ей казалось, будто она стоит посреди минного поля: каким-то чудом случайно прошла несколько шагов и не знает, как выбраться, в какую сторону теперь ступить. «Я знаю слишком много, – подумала она. – И в то же время – недостаточно».

«Опасно мало знать…» Сара усмехнулась. Затасканная цитата, но как верно – точно про нее. Что же делать? То, что она уже знает, забыть не получится, значит, надо попробовать выяснить больше. Столько, сколько понадобится, чтобы обезопасить себя.

Она вернулась в кабинет, выбрала диск и вставила в проигрыватель, уменьшив громкость, чтобы музыка не отвлекала от работы. На первой дорожке оказался «Новоорлеанский блюз», и Сара чуть было его не выключила, так он был печален, но потом оставила – ведь мелодией правил все тот же непобедимый рэг-бит. «Можете до смерти бить, вам меня не победить», – пробормотала она сквозь зубы.

Сара решительно села за стол и пододвинула к себе блокнот. Ред велел держаться подальше от всего, что связано с Брейди Куинном. Но если не лезть в Интернет, то как они догадаются? Она обвела взглядом комнату. Ореховые панели, сводчатый потолок, висячие растения… Сколько времени Ред провел здесь, пока она стояла на балконе? А если бы он пришел убить ее? По спине побежали мурашки. Лежала бы сейчас мертвая, так и не узнав, из-за чего погибла. А ведь она до сих пор ничего не знает!

Стены молчали – непроницаемо, зловеще. Чуть слышно стонал блюз. Сара склонилась над блокнотом, лежащим на столе в круге света от настольной лампы. Подведем итог. Что нам известно? «Кто-то хочет меня убить», – написала она в начале листа и обвела фразу рамкой. Стиснула ручку, закусила губу… Потом глубоко вздохнула и снова принялась писать.

«Почему меня хотят убить?» Боятся, что я раскрою их секрет. Почему? Считают, что я – тот неизвестный, который под них копает. Почему? Видимо, мои поиски Брейди Куинна совпали с чем-то, что предпринимает неизвестный. Судя по словам Реда, это как-то связано со смертью двух людей, которых звали Кенни Робертсон и Алиса Маколифф. Она записала оба имени, соединив их двойной стрелкой с именем Брейди Куинна. Но почему эти убийства кого-то беспокоят? Не потому ли убиты Робертсон и Маколифф, что случайно наткнулись на ту же смертельную тайну? Сара автоматически потянулась к кнопке, чтобы включить компьютер, однако в последний момент опомнилась. Никакого Интернета! Пока. Она продолжала делать записи, располагая их в виде логического дерева, как учил ее Эйб много лет назад. Такая схема помогала приводить мысли в порядок. Сара называла ее «почемучкой». Странно… Она не думала об Эйбе уже бог знает сколько времени. Почему вдруг вспомнила? Где он теперь, что с ним стало? Работает инженером на заводе? Вряд ли пробился наверх, куда ему – не хватило бы энергии, не то что у нее. Когда-то им было хорошо вместе, а потом он ушел, и она так и не поняла почему.

Хватит, сейчас не до того. Ее цель – добраться до сути проблемы, а не предаваться воспоминаниям о том, что больше не имеет значения.

Сара сделала пометку на полях: «К.Р. и А.М. – узнать, кто они».

Задумчиво постучала по зубам авторучкой. Эта ветвь, похоже, ведет в тупик. Без дополнительных данных дальше не продвинуться. Пока остается лишь одно соображение – вернее, лишь предположение, – что она не первая жертва.

А как же Куинн? Ведь именно его имя спровоцировало покушение. Но что такого опасного она узнала о Куинне? Статистик в особом отделе министерства перед Гражданской войной и во время нее. Потом сразу подал в отставку. Может, он тоже «слишком много знал»? Какими такими «особыми» делами он занимался? Неужели правительство стремится держать их в секрете даже сто лет спустя? Чушь. В последнее время из шкафов повыскакивало столько свежих скелетов, что истории времен Гражданской войны мало кого могут заинтересовать. Кроме того, у Сары сложилось четкое впечатление, что, говоря о «них» и о «нас», Ред имел в виду совсем не правительство.

Если не работа в министерстве, тогда что? Может быть, связь Куинна с обществом Бэббиджа и таинственными машинами? Так ведь это тоже было невесть сколько лет назад. При чем тут вчерашняя стрельба?

Стоп! Сара вспомнила листок с «гвоздями от подковы», оставшийся у Денниса. Там тоже упоминались какие-то убийства. Кроме Куинна, убили еще двоих. Прежде они ее не интересовали, поскольку не имели отношения к проекту, зато теперь… А если они тоже – часть смертельной головоломки, в которой она барахтается? Как же их звали? Как жалко, что она не догадалась снять копию с того листка! Какой-то Дэвис… как его – Беллоуз? И Агнес… нет, Агата. Кажется, Пенуэзер. Точно – Агата Пенуэзер! И еще Амброз Бирс. Правда, Бирс исчез, но это тоже подозрительно.

Сара вписала новые имена в схему. Насколько она помнила, Беллоуза убили задолго до Куинна. В 1876-м? Так-так… Как раз тогда Куинн пропал из виду. Может, потому он и лег на дно? Она лихорадочно принялась записывать. Надо позвонить Деннису и проверить даты. Пенуэзер, припомнила она, была убита позже, где-то в 1915-м или 1916-м. Бирса посмотрим в энциклопедии… Так, исчез в Мексике в 1913 году. Она сделала новую пометку на полях: «Р. и М. – когда?»

Ледяной ужас сковал ее сердце. Боже мой! Неужели и Куинна убили те же самые «они»? Вот и Морган считает, что у них целая организация. Куинн скрывался шестнадцать лет, но его все-таки нашли. Неужели и ей всю оставшуюся жизнь придется постоянно оглядываться? Сара вздрогнула, как в ознобе, хотя у камина было тепло. Беллоуз, Куинн, Пенуэзер, Бирс, Робертсон, Маколифф… А сколько было других? И сколько будет еще?

Надо срочно разобраться. Есть ли связь между убийствами и обществом Бэббиджа? Куинн был его членом? Возможно. А другие жертвы? Может, поэтому за ними и охотились?

Нет. Куинн ушел в подполье, однако Карсон, его партнер, остался на виду. И Эдисон тоже, хотя явно был как-то с ними связан. Сара припомнила кое-что из результатов автоматического поиска – Эдисон, Форд и другие встречались регулярно. Ячейка общества? Однако их никто не пытался убить. Значит, членство в обществе не было достаточным условием, чтобы стать жертвой. Может, оно было необходимым условием? Например, жертвы – это какая-то часть общества?

Сара выдвинула средний ящик стола и достала папку «Каталог», которую нашла во время экспедиции на четвертый этаж. Труды общества Бэббиджа? Грызя конец авторучки, она стала просматривать имена авторов. Джедидия Кроуфорд, основатель. Финеас Хэммондтон. Айзек Шелтон. Он вроде бы и пристроил Куинна в министерство внутренних дел. Этим троим принадлежали статьи, написанные в 1830–1840-е годы. Члены-учредители?

Брейди Куинн тоже присутствовал, хотя его работы были помечены более поздними датами, значит, он появился позже. Сара снова просмотрела имена, на этот раз более тщательно. Вот! Дэвис Белло. Значит, все-таки не Беллоуз. Тоже 1830-е или 1840-е. Еще один учредитель. Она лихорадочно принялась листать папку в поисках имен других жертв. Однако ни Пенуэзер, ни остальных там не оказалось. Либо они не входили в общество, либо вступили после 1892 года, которым заканчивался «Каталог».

Еще одно совпадение. Куинна застрелили как раз в 1892 году. Не тогда ли пришел в запустение дом Уайднера? Может, поэтому его и бросили? Невероятно густой слой пыли, безмолвно ржавеющие столетние механизмы на массивных древних столах… Потайная лестница на четвертый этаж. Машинный зал внизу – явно для отвода глаз. А почему после краткого сообщения об учреждении общества о нем больше ни разу не упоминалось?

Сара сделала еще одну пометку: «Общество Бэббиджа – тайное?» Замаскированная контора, аналитические машины… Может быть, само существование общества и есть тот самый страшный секрет? Но почему он так важен для кого-то сейчас?

А если «они» и есть общество Бэббиджа, по-прежнему тайное, готовое на все, чтобы сохранить свои секреты? Тогда тут же появляется новый вопрос: зачем такой организации быть тайной?

Сара задумчиво смотрела в стену, опустив голову на ладони. Какая длинная цепь смертей, а ведь были, наверное, и другие! Сколько еще авторов из «Каталога» ушли из жизни преждевременно? Это тоже надо выяснить… Она рассеянно грызла авторучку. А как же Рэндалл Карсон, партнер Куинна? Ведь он не стал скрываться… Они не знали о Карсоне – так, что ли? Сара поискала в «Каталоге» имя Карсона, даже не представляя себе точно, что там может быть. Какая-нибудь закономерность… Что-то особенное, отличающее Карсона от других… Эйб как-то сказал, что причинно-следственные связи всегда приводят к закономерностям в общей картине.

Она стала составлять список имен и дат. Рэндалл Карсон появился в «Каталоге» первый раз только в 1867 году, после того, как Куинн переехал на Запад. Более того, никто из авторов статей, написанных до 1867 года, за исключением самого Куинна, не был упомянут позже, и наоборот. Две разные группы людей…

Минуточку! Сара задумалась. Ред сказал: «мы» и «они». Две группы, владеющие одним и тем же секретом. Разные группы. Что, если общество раскололось и одна фракция стала преследовать другую? Ну да, Куинн порвал с обществом в 1867-м, уехал на Запад и основал конкурирующую фирму. Поэтому послевоенные статьи и написаны другими авторами. Замечательно. Правда, распад профессиональных ассоциаций обычно не приводит к перестрелке.

Если только одна из фракций боится, что другая разболтает их общую тайну…

Тогда картина проясняется: Куинн работал в министерстве по заданию общества Бэббиджа. Бог знает, что он там делал. После Гражданской войны он вдруг все бросает, уезжает на Запад и создает собственную группу. Затем убивают Белло, а может быть, и кого-то еще. За Куинном охотятся, и он ложится на дно. Его контора в доме Уайднера, разумеется, замаскированная, официально принадлежит Карсону, которого «они» не знают. Потом Куинна убивают, и дело окончательно закрывается.

Или нет? Шкафы, похоже, очищали в спешке, дверь заколотили досками… Может быть, просто сменили адрес?

Сара вздрогнула – она была так возбуждена своими открытиями, что совсем забыла о главной проблеме. Это все детали, внешние обстоятельства, а вот где движущая сила всех событий? В чем состоит сам Секрет?

Общество занималось созданием механических компьютеров, машин Бэббиджа. Ну ладно, только зачем держать их в секрете? Особенно в Викторианскую эпоху, столь благорасположенную ко всякой технике. Бэббидж сам занимался таким проектом, хотя потом и потерял к нему интерес. Или нет? Выходит, дело не в самих машинах, а в том, как их использовали. Для научных исследований? Опять-таки зачем это скрывать?

Ночь подходила к концу. Блокнот распухал от вопросов, идей, предположений. Сара зевнула, перевернула страницу…

Ред говорил о смертельной угрозе, значит, речь идет о чем-то особенном, а не о банальном «домашнем» секрете. Наверное, секретности требует не само исследование, а его цель. Какая цель? Да и, кстати, при чем тут «гвозди от подков»? Какое отношение имеет список ключевых событий, найденный на Эмерсон-стрит, к исследованиям общества Бэббиджа? И там, и там фигурирует Куинн, но нет ли здесь более глубокой связи? «Позвонить Деннису», – записала в блокноте Сара и трижды подчеркнула.

Она снова принялась читать «Каталог», на этот раз обращая внимание на заголовки и пытаясь угадать их смысл. Большинство звучало полной абракадаброй. То и дело мелькали какие-то «развилки» и «идеоны». «Последствия устранения «трубы» из пятнадцатой развилки», 1864 г. – работа Куинна. «Усиление комплекса идеонов, относящегося к введению ламп накаливания», Карсон, 1871 г. Сара заглянула в словарь, но слова «идеон» не нашла. На второй странице ей попалась статья Финеаса Хэммондтона под названием «Клиологический анализ поселений Запада». Профессорша, с которой беседовал Деннис, сказала, что «клиология» означает «наука об истории». Похоже, они использовали зачатки системного анализа, разработанные Бэббиджем, для исторических исследований. Это уже кое-что. И все-таки – зачем секретность? Разумеется, научный подход к истории способен вызвать споры – достаточно вспомнить, какой шум поднялся вокруг идей Дарвина. Тем не менее в Викторианскую эпоху было принято гордиться научными достижениями, и вряд ли теоретизирование на исторические темы могло быть воспринято более враждебно, чем подобная же деятельность в области биологии.

Сара терпеливо продолжала читать, надеясь набрести на разгадку. Математическую тарабарщину она игнорировала – понять это все равно было невозможно. Однако время от времени попадались заголовки более-менее вразумительные или хотя бы прикидывающиеся таковыми. К примеру, «Воздействие зоопраксископии на театр» (1879). Или «Темпы изменения полномочий, переданных федеральному правительству рядом штатов, и их значение для 15-й и 23-й развилки», Мичем Кларк (1836). А вот «Даты присоединения некоторых мексиканских территорий», Кроуфорд (1834), «Влияние беспроволочного телеграфа на распространение идеонов», Шелтон (1847), «Геологическая оценка территории Сьерры и ее вероятное влияние на заселение Калифорнии», Ж.-К. Фремон (1841). И еще: «Искусственные бильярдные шары Хайетта и предположения о нехимической природе сверхвзрывчатого вещества», Карсон (1871), «Идеоны, необходимые для поддержки воздухоплавания» (1862), «О замене железных дорог автономными транспортными средствами», «Вероятные результаты всеобщей европейской войны 1910–1915 гг.». Эту последнюю статью написал некто Ф. П. Хэтч в 1882 году. Интересно… «Желательность третьей субветви 35-й развилки и идеоны, необходимые для ее реализации» (1853).

Во время чтения Сару не покидало странное ощущение. С заголовками было что-то не так. Во-первых, часть статей была написана задолго до событий, которые в них упоминались. Хотя, с другой стороны, для чего существует наука? Чтобы предсказывать. А они как раз и рассматривали историю с научной точки зрения. Однако была и другая странность – что-то в самом тоне, в выборе слов… Сара с ее литературным чутьем мигом уловила эту особенность. Так пишут не о предполагаемых событиях, а скорее о планируемых…

Авторы статей не были учеными. Они были инженерами!

Эта мысль неожиданно всплыла в сознании, и Сара даже не сразу осознала значение сделанного вывода. Она была ошеломлена. Значит, они вовсе не изучали историю – они ею управляли!

Она уронила «Каталог» на стол и уставилась прямо перед собой, раскрыв рот. Фантастика! Неужели общество Бэббиджа пыталось манипулировать ходом истории? Список Денниса, «гвозди от подков»… Ключевые моменты, когда действия горстки людей приводили к непропорционально важным последствиям… Выходит, какие-то никому не известные личности с допотопными громыхающими компьютерами определяли эти поворотные точки и поворачивали историю туда, куда им хотелось! Ну что ж, теперь понятно, почему они так боялись огласки. Рабство, эксплуатация, войны, кризисы… И даже убийство Линкольна, черт побери! Оно тоже было в списке! Тогда, по существу, все ныне живущие – жертвы заговора. Если люди узнают, что существует группа заговорщиков, ответственная за их беды… Да-а. До ближайшего фонарного столба – и то не доведут.

В памяти упорно всплывало все, что она так старалась забыть. Неудачи и несчастья. Отец, вечно мыкающийся без работы. Семья, изгнанная из «белых» кварталов и обреченная прозябать среди наркоманов и уличных банд, в одной из которых в конце концов и сгинул младший братишка. Безвременная смерть матери, лишенной необходимого лекарства. Сара стиснула зубы. Боитесь суда Линча, вот как? Да я сама буду держать веревку!

С другой стороны, если «они» направляли ход истории, то ответственны не только за плохое. Ведь были и изобретения, облегчавшие жизнь, освободительные движения последних десятилетий, законы о детском труде, социальное обеспечение, законы и нормы, защищающие хотя бы от крайних форм эксплуатации…

Нет, такого просто не может быть – история слишком сложна, чтобы ею манипулировать.

А может быть, речь идет всего лишь о попытке? Настолько ли сложна история, чтобы не попробовать сделать хоть что-то – с помощью тайного научного открытия? Если им удалось преуспеть хотя бы в малом, они, наверное, могли пойти и на убийство, чтобы сохранить секрет успеха. И тем более чтобы сохранить в тайне свои неудачи. Логика в этом есть. Ужасная, леденящая душу логика.

«Вот такая, значит, я хозяйка своей собственной судьбы», – подумала Сара с горечью. Получается, что Кроуфорд, Куинн и иже с ними написали ее сценарий еще сто пятьдесят лет назад. Иллюзия, балаган, расписная ширма! История – не более чем сказка для быдла, а ее герои и героини – просто шуты гороховые! То же самое рабство, только с искусно скрытыми хозяевами, которые до смерти боятся справедливого гнева рабов. Так хорошо знакомая картина прошлого внезапно перекосилась, все утратило привычный смысл – словно лицо матери скользнуло в сторону, оказавшись маской, за которой прятался чужой человек.

Сара сидела в полумраке кабинета перед кругом света от настольной лампы и не могла унять дрожь. Умирающее пламя камина отбрасывало на стены тени, похожие на кривляющихся призраков. Бодренький рэг «Тучи войны» звучал как насмешка. Одиночество никогда еще не казалось таким тяжким.

Сара проснулась внезапно, будто кто-то ее толкнул. Она сидела, уронив голову на стол, шея и руки затекли. Ночные кошмары постепенно растворялись, не оставляя следа. И слава богу. Заснула прямо за компьютером… Сколько же времени она просидела вчера? Сара потянулась и рывком поднялась из кресла. Добрела до окна, раздвинула шторы и сощурилась, глядя на утреннее солнце.

Дойдя до кухни, она включила кофейник и стала рассеянно смотреть, как он оживает. Потом вышла в коридор. Большие часы почему-то молчали. Наверное, забыла завести. Она зевнула, отперла входную дверь и подобрала с пола утреннюю «Ньюс».

И только тут вспомнила, что сама вчера остановила часы и потом полночи думала о Куинне, что додумалась до жутких вещей… Что ее хотят убить!

Кошмары возвращались. Она поспешно отступила через порог, захлопнула дверь и, тяжело дыша, прислонилась к стене. Черт! Надо быть осторожней, Сара! Там, снаружи, запросто мог поджидать снайпер. Наклонилась бы за газетой и… Она вспомнила, как открывала шторы, стоя перед окном у всех на виду. Пригнувшись к дверному глазку, она выглянула на улицу. Никого. Декоративные кусты по бокам подъездной дорожки казались темными и зловещими, будто в них пряталась целая толпа убийц. Она прикрыла глаза и перевела дух, стараясь успокоиться. Затем бочком подкралась к окну и задернула шторы. Комната погрузилась во мрак.

Вернувшись в кухню, Сара бросила газету на стол и стала наливать кофе. Руки дрожали, и первые капли упали мимо. Спокойнее! Нет ничего глупее паники. Она несколько раз медленно вдохнула и выдохнула, затем наполнила чашку, села и заставила себя снова проанализировать ситуацию.

Ред сказал сидеть тихо, пока он все не уладит. Но кто такой Ред, чтобы ему доверять? Он не убил ее, хотя имел прекрасную возможность, однако это едва ли достаточное основание для доверия и дружбы. «Вы не знакомы с моим лучшим другом Редом Мелоуном? Он мог меня убить и тем не менее пожалел».

В то же время что еще ей остается делать? Разве что снова попробовать связаться с Деннисом? Вчера вечером у него никто не отвечал. Они с Джереми по субботам обычно ходили в театр. Деннис не доверял всяким штуковинам вроде автоответчика, и Сара, прождав два десятка гудков, бросила трубку. Да нет, не стоит ему звонить. Вряд ли Деннису пришло в голову заниматься изысканиями в Интернете – не тот он человек. Значит, и убийцам неизвестно, что он причастен к этому делу. Если же она позвонит, а телефон прослушивается, что более чем вероятно, тогда в опасности окажется и Деннис.

Морган!

Она была у Моргана в пятницу, перед событиями в парке, и просила разыскать старые газетные материалы об обществе Бэббиджа, а потом рассказала о Куинне и компьютерах. Она ведь еще не знала, что эта информация опасна и имеет отношение к покушению. Морган обещал помочь, собирался наводить справки, даже не подозревая, во что впутывается. Надо предупредить его!

Сара уже набирала номер редакции, когда раздался звонок. Она заколебалась, не зная, отвечать или нет, но подумала, что это могут быть Мелоун или Деннис, и переключила линию.

– Да?

– Сара? Слава богу!

– Морган? Я как раз собиралась звонить тебе. Я…

– Погоди. Я через минуту буду у тебя. Все гораздо опаснее, чем я думал. Никуда не выходи и никому не открывай, пока не приеду.

– Морган, что случилось? Ты сам на себя не похож…

В трубке наступило молчание. Потом пошли гудки, и Сара повесила трубку. Забавно: она хотела предупредить Моргана, а он звонит ей затем же. Просто класс!

Она села за стол и поднесла к губам чашку с кофе. Взгляд упал на газету. На первой полосе гигантскими буквами было набрано ее имя. Читателям предлагалось «эксклюзивное интервью», взятое Морганом Граймсом. Саре не хотелось заново переживать весь этот кошмар, и она стала рассеянно перелистывать внутренние страницы, едва обращая внимание на заголовки. Интересно, какая часть новостей – дело рук общества? На душе было почти радостно. Морган сейчас приедет, хорошо, когда он рядом. Страх остался, конечно, но уже не такой мучительный. Она не одна.

Заголовок на седьмой полосе сначала не привлек внимания. «Любовный треугольник: двое убитых». Такое каждый день где-нибудь случается. Некто Джозеф Доусон выследил свою жену Барбару в мотеле в Западном Колфаксе, застрелил вместе с любовником, Полом Эбботом, а потом застрелился сам. В общем, секс и насилие. Сюжет для первой полосы какой-нибудь желтой нью-йоркской газетенки.

Пол Эббот? Мастер у Уайднера? Едва не расплескав кофе, Сара поставила чашку на стол и перечитала заметку. Грязная история, похожая на сотни других. Супружеская измена, ревность, вспышка ярости, убийство и самоубийство. И тем не менее она не верила ни одному слову. Бедная Бэбс, бедный ее муж. Даже Пол Эббот теперь вызывал жалость. Хоть и гнусный распутник, но все же человек – такого он не заслужил. Интересно, как они это устроили: спровоцировали Доусона или просто-напросто убили всех троих, а потом инсценировали «треугольник»? Только зачем понадобилось убивать Эббота, с которым она едва знакома? И тем более Барбару Доусон, второго мастера? Хотя это должно быть как-то связано со всем прочим – иначе слишком много совпадений. Сара взяла чашку и ринулась к компьютеру. Значит, ей не померещилось, и кто-то на самом деле крался за ней в переулке под эстакадой! Она провела немало времени в доме Уайднера – наверное, они решили, что Эббот тоже в деле. А может, побывали там сами, нашли машины Бэббиджа, а теперь убирают всех, кто мог что-то знать?

Но в полицейских файлах не было ничего о нападениях на Эрнста Уайднера или других служащих компании. Никаких сообщений о взломе или актах вандализма в самом здании. Если бы они обнаружили потайной этаж, то уж наверняка не оставили бы там машины. Скорее всего они подумали, что она рассказала Эбботу. С какой стати? И почему тогда столько ждали? Она ездила туда в понедельник, а стреляли в нее только в пятницу. Почему их с «сообщником» не попытались убрать сразу? Не были уверены? В конце концов, Куинном мог заинтересоваться кто угодно по сотне разных причин. За это время должно было произойти что-то еще, убедившее их окончательно. Что?

Программа-шпион! Она же рыскала по всему Интернету, выискивая связи между Куинном, обществом Бэббиджа, аналитическими машинами и всем прочим. Боже мой! Одного лишь вынюхивания насчет Брейди Куинна было бы недостаточно: это вызвало бы подозрения, только и всего. А вот автоматический поиск по доброй дюжине параметров… Они, должно быть, перепугались до смерти. Неудивительно, что ее даже не попытались припугнуть. Когда человек столько знает, предупреждать уже поздно.

Они начали действовать, когда поиск велся уже несколько дней. Стало быть, сразу не заметили. Это хорошо – значит, они тоже не всеведущи и способны делать ошибки. Смертельные ошибки… Сами, наверное, растерялись, как и она.

Сара решительно забарабанила по клавиатуре, вызывая программу поиска. Теперь уже все равно. У Реда нет шансов, ничего «уладить» он не сможет. Теперь их невозможно будет убедить в ее непричастности. Более того, если о программе узнает Ред, он и сам в этом засомневается. Да… Что делают в таких случаях «они», понятно: «Если сомневаешься – убивай». А люди Реда? Он ведь так и не сказал ясно: убьют ее или нет. Неожиданная мысль заставила ее вздрогнуть: интересно, а какого рода «корректировкой» занимается Ред?

Сара снова взяла газету и прочитала заголовок: «Любовный треугольник: двое убитых». Похоже, они будут уничтожать каждого, с кем она общалась.

Сара вскочила, опрокинув чашку. Каждого? Она бросилась к телефону. Теперь поздно бояться кого-то скомпрометировать. Номер был в памяти аппарата, так что достаточно было нажать две кнопки, но она так спешила, что пропустила одну. Сара чертыхнулась и стала нажимать снова.

Гудки… «Ну давай! – умоляла она сквозь стиснутые зубы, – подходи же!»

Трубку взял Джереми, друг Денниса.

– Джерри, это Сара. Деннис дома? Он мне срочно нужен, это важно.

«Может быть, я ошибаюсь? Наверное… Хорошо бы».

– Ты что, еще не слышала? – Голос в трубке срывался, в нем слышались слезы. Скорее всего Джереми и в самом деле плакал – он вообще отличался повышенной чувствительностью. – Какое несчастье! Просто кошмар!

Сердце Сары замерло. Она стиснула трубку.

– Что случилось? Что?

– Вчера вечером его сбила машина. Сбила и не остановилась. Мы возвращались домой из театра… Деннис в больнице Портера, его всю ночь оперировали.

– О нет! Он будет… Ему лучше?

– Я… я не знаю. Постоянно туда звоню, всем уже надоел. Они смогут сказать что-то определенное только к концу дня. Пока говорят, что состояние критическое. За ним наблюдают, подключили всякое оборудование. Если что-то изменится, врачи сразу будут знать.

«В наше время уверенно спасают тех, кто еще пару десятков лет не имел бы никаких шансов», – подумала Сара. Она понимала, что успокаивает себя. Хирурги не боги, они не могут творить чудеса. Тем не менее «критическое состояние» – это лучше, чем «скончался, не приходя в сознание». Значит, есть шансы, и неплохие.

Значит, у них здесь не один «свой человек». Сбить машиной и уехать – куда более чистый способ убрать человека, чем «маньяк» в парке. Никто не будет задавать лишних вопросов.

– Кто это сделал, Джерри? Они выяснили?

– Никто не знает. Наверное, какие-нибудь обкурившиеся подростки. Полиция объявила розыск, только никого они не найдут…

Это точно, решила Сара, никогда. Откуда им знать, где искать? Дело стандартное, как и в предыдущих случаях: псих с пистолетом, ночной наезд, любовный треугольник. Все слишком очевидно, чтобы искать более глубокую подоплеку.

– А если и найдут, какая, к черту, разница? – с горечью добавил Джереми.

В душе Сара согласилась с ним, однако произнесла необходимые банальности о том, что не надо терять надежды, Деннис выкарабкается и вообще все обойдется. Она старалась, чтобы это прозвучало как можно увереннее, хотя никакой уверенности не чувствовала, и Джереми, вероятно, тоже.

Деннис… Сара не удержалась и всхлипнула. Если бы она предупредила его, он, может, и не пошел бы никуда. Сидел бы дома и остался цел. Впрочем, они могли бы явиться к нему домой, и тогда ни о каком «критическом состоянии» не было бы и речи. Деннис был бы мертв, да и Джереми скорее всего. Не надо брать на себя ответственность за чужие действия. Она не виновата, что Денниса сбили машиной! Виноваты «они», их злобная тупая паранойя, а не ее расследование или то, что она вовремя не позвонила. Ею овладел гнев, постепенно вытеснив сожаление и чувство вины.

Когда же появится Морган? Сара нетерпеливо взглянула на часы. Из центра до Эпплвуда всего двадцать минут езды, а в воскресенье утром пробок на дорогах не бывает.

Она вздрогнула от неожиданной мысли, как от пощечины. Морган сказал вчера, что поговорит с Полом Эбботом и с Деннисом. А теперь… По спине пробежал холодок. Нет, это не Морган, он не мог!

А почему бы и нет? Разве она знает его настолько близко? У них были лишь поверхностные отношения. «Привет, как дела? Рад тебя видеть. Слышала последнюю новость?» Ничего больше. Она совсем, по существу, не знала Моргана – видела лишь то, что он позволял ей видеть. И вот он едет сюда… Чтобы убить ее? Нет, это просто бред какой-то.

«Даже у параноиков бывают враги». Но друзей не бывает никогда. Морган сказал, чтобы она не поворачивалась к нему спиной. Может, он хотел предупредить ее, несмотря на зомбирование? Теперь вопросы того «интервью» казались Саре все более зловещими. Морган как будто выведывал, что ей известно. Кроме того, еще тогда Сару не покидало ощущение, что он сам знает больше об этом деле, чем хочет показать.

На автоответчике мигал огонек. Сколько уже это продолжается? Когда она последний раз проверяла сообщения? Вчера? Сара машинально отмотала пленку назад. Звонил Деннис. Хотел узнать, что с ней. Слышал о перестрелке в парке и беспокоился. На секунду Саре показалось, что он звонит сейчас, и она готова была ответить, однако опомнилась и остановила запись. Некоторое время Сара отрешенно смотрела на аппарат, потом снова отмотала пленку и прослушала еще раз и еще. Господи, во что же мы впутались?

Гараж весь пропах бензином и смазкой. Это было просторное помещение с рядами ярко-красных полок вдоль стен. В дальнем конце стоял старый белый «Блейзер», забрызганный грязью, ближе к двери – «Вольво». Саре потребовалось несколько минут, чтобы загрузить «Блейзер» всем необходимым. Двигаться было приятно, не важно как, даже убегать. Все-таки лучше, чем сидеть и ждать.

Спальный мешок. Ночи в горах холодные, даже летом. Карта и компас. Керосиновый фонарь. Электрический фонарик с запасными лампочками и батарейками. Охотничьи спички, которые никогда не отказывают. В случае нужды она могла добыть огонь и трением, только зачем зря усложнять себе жизнь? Рыболовная леска и крючки. Проволка и кусачки. Охотничий нож и точильный брусок.

Она вынула нож из ножен. Лезвие зловеще сверкнуло в свете голой лампочки, свисавшей с потолка. Нож был отлично сбалансирован и делал полный оборот на дистанции в тридцать футов, в чем, на свою беду, убедился уже не один кролик.

Сара резко развернулась и взмахнула рукой – лезвие ножа глубоко вонзилось в самый центр гаражных ворот. Довольно хмыкнув, она вытащила нож и засунула в рюкзак.

В спальне она переоделась в походную одежду. Куртка, плотные брюки, защищающие ноги, прочные башмаки. Надо взять смену белья на случай мокрой погоды. Зашнуровывая ботинки, она бросила взгляд на часы. Без десяти десять. Неужели так поздно? Сара посмотрела на будильник, стоящий на комоде. Верно. А Моргана все нет. Может, он ждет снаружи, у дверей? А если его звонок – это способ напугать ее и подтолкнуть к бегству? Сара подошла к входной двери и снова поглядела в глазок.

По-прежнему никого. А кто там может быть? Человек с винтовкой? Нет, на этот раз они будут работать тоньше. Вторая попытка убрать ее тем же способом вызовет слишком много вопросов. Тут даже полиция заподозрит неладное.

Ну что, сидеть или срываться с места? Быть сидячей мишенью или бегущей?

Внезапный телефонный звонок ударил словно током. Сара повернулась и удивленно уставилась на аппарат, будто он вдруг ожил. После трех звонков включился автоответчик. «Здравствуйте, – произнес ее собственный голос, – сейчас я не могу подойти к телефону…» Она пошарила под кухонным столом, выдвинула табуретку и села, не сводя глаз с телефона.

– Сара? Это Кевин из «Ньюс». Перезвони мне, это срочно.

Она нервно переплела пальцы. Кевин? В душе шевельнулось дурное предчувствие. Сара схватила трубку и набрала номер редакции.

Кевин ответил сразу же.

– Сара, мне очень жаль тебе это сообщать, но твой старый коллега Морган Граймс полчаса назад был убит ножом на автостоянке.

Морган? Он просто не мог умереть! Морган был постоянной величиной вроде горы Маунт-Эванс. Он был всегда. Как он подшучивал над ней в ее первые репортерские дни, помогал писать заметки… Как заботился после покушения… Как могла она подозревать его! Глаза Сары наполнились слезами.

– О боже, нет! Кто это сделал?

«Они» проводят чистку по полной программе. Морган мертв, и мертв по ее вине. Страх заставляет делать глупости. Именно в глупости причина большей части мировых бед.

– Какой-то наркоман. Под его телом нашли пакет с травкой, а в кармане – толстую пачку денег. Полиция считает, будто они торговались, но не сошлись в цене.

– Кевин, ты же сам понимаешь, что это неправда!

– Послушай, я знаю Моргана не хуже других. На него не похоже, конечно, и все же выглядит хуже некуда.

Что она могла на это сказать? Что за последние два дня произошло четыре легко объяснимых убийства, которые не так-то просто объяснить? Сумасшедший снайпер, любовный треугольник, автомобильный наезд, неудачная сделка с наркотиками… Полиции даже не придет в голову связать их друг с другом. Хотя если все это сказать, Кевин лишь станет следующей жертвой.

– Сара! Я вот еще почему позвонил… Его последние слова… Он сказал: «Передайте Саре, что Пулитцеровская премия того не стоит». – Кевин подождал ее ответа и, не дождавшись, спросил: – Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Э-э… нет, ничего. – Сара поблагодарила его за звонок и поскорее распрощалась.

Она долго сидела за кухонным столом, не зная, что теперь делать. Остатки кофе остыли и выдохлись. Отодвинув кофейник в сторону, Сара опустила голову на скрещенные руки.

Морган… Она так и не отблагодарила его за то, что он сделал. Вместо этого – позволила его убить. Могла предупредить и не предупредила. Не доверяла Моргану, хотя должна была знать его лучше, ведь столько времени проработали вместе…

Ладно, что толку теперь – должна была, могла… Что случилось с той Сарой, которая всегда отвечала за свои поступки?

Она до смерти перепугана – вот что. И ни за что больше не может отвечать.

Чушь собачья! Положеньице не из лучших, это верно. Обстоятельства изменить не удастся, и все остальные миллиарды людей, живущие на земном шаре, помочь в этом не смогут. Но по крайней мере можно выбрать, как вести себя в этих обстоятельствах.

Легко сказать. Один друг лежит в больнице, раздавленный в лепешку. Другой – вообще в морге. И нет никаких оснований полагать, что «они» не попытаются довести дело до конца с ней самой.

Да уж, вряд ли они остановятся на одной попытке. И что теперь делать, сдаваться? Это единственный и стопроцентный способ проиграть. Им тогда ничего и делать не придется – все сделает она сама.

Так что же делать?

Драться!

С кем? Неизвестно даже, кто они такие.

А это как раз знать не обязательно.

Сара выпрямилась. Вот именно! Она стиснула зубы. Есть способ расплатиться с Морганом. Не полностью, конечно, – она всегда останется перед ним в долгу. Однако монетка для паромщика у него будет.

Она пошла в кабинет и принялась за работу.

На компьютерного «червя» ушел целый день. Задача была непростой даже для Сары – комбинация двух программ, одна внутри другой. На первый взгляд это выглядело как обычное сообщение на сетевом форуме. Однако глубоко внутри, под маской невинной болтовни, содержался зашифрованный алгоритм, создающий самовоспроизводящегося «червя». Самозагружающаяся программа запускала программу второго уровня, включенную в код первой в виде анаграммы. Обнаружив какую-либо автономную базу данных, вошедшую в контакт с общей сетью, «червь» тут же запускал в нее свою копию, которая начинала поиск ссылок на Сару Бомонт, Денниса Френча, Пола Эббота, Моргана Граймса, Брейди Куинна, Чарльза Бэббиджа, а также имена из каталога трудов общества. Найдя в файлах достаточное количество таких ссылок, клон «червя» посылал по сложному сетевому маршруту соответствующий отчет, а затем стирал базу данных. В противном случае клон самоликвидировался. Для уничтожения баз данных Сара использовала программу «Джаггернаут» – древнюю, но весьма эффективную. Противник вряд ли был готов отразить такое оружие.

На то, чтобы найти «их» базы данных, может потребоваться немало времени, и все же в конце концов это должно случиться. Проводя операции такого масштаба, «они» не могут обойтись без Интернета. Рано или поздно их компьютер войдет в Сеть, и тогда, получив отчет, Сара наконец узнает, кто они и где находятся, а кроме того, получит удовлетворение от сознания того, что уничтожила их файлы. Вряд ли другая база данных могла содержать такую коллекцию имен. Впрочем, Сару не особенно заботило, что ради достижения своей цели она может стереть какой-нибудь телефонный справочник.

Работа была почти закончена, когда Сара вдруг поняла, что сглупила. Существует только один способ обезопасить себя, когда владеешь чужим секретом, и этот способ она чуть не проглядела. Вздохнув, она снова села за компьютер и стала писать еще одну подпрограмму.

Наконец Сара удовлетворенно потянулась и взглянула на часы. Два часа ночи? Шестнадцать часов у экрана – ничего себе! И никакой доплаты за сверхурочные. Она была довольна собой: ответный удар нанесен. Даже в случае проигрыша она по крайней мере погибнет в бою, с оружием в руках! Сара улыбнулась. От смерти все равно не уйти – важно, как умереть: на коленях или с гордо поднятой головой, словно Нат Тернер.

Боже, как же она проголодалась! Весь день ни крошки, если не считать глотка кофе. Сара зевнула и побрела на кухню, чтобы сделать себе бутерброд. Темноту рассеивал лишь круг света от холодильника. Друзья оставили ее, но беспомощной она себя больше не чувствовала.

«Передайте Саре, что Пулитцеровская премия того не стоит». Последние слова Моргана. Внезапно она осознала, что он мог иметь в виду. Тот разговор, когда она зашла в редакцию «Ньюс», а Морган говорил по телефону… всего двенадцать дней назад – будто двенадцать жизней. «Над чем трудишься? – Хочу получить Пулитцеровскую премию».

Она прислонилась к дверце холодильника. А если Морган хотел сказать, что удар ножом связан с материалом, над которым он работал? Смысл этих слов мог разгадать только один человек. Морган хотел, чтобы она прочитала его файлы.

Сара захлопнула холодильник и побежала к компьютеру, забыв о бутерброде. Войдя окольным путем в сеть «Ньюс», она ввела секретный код Моргана, который разгадала много лет назад. Как она и ожидала, пароль подошел. На экране появились строки:

«Сара, привет! Никто другой не смог бы расколоть код. Надеюсь, впрочем, что ты мое письмо не прочтешь, потому что это будет означать одно: до твоего дома я так и не добрался, ведь ты не вломилась бы сюда просто для смеху. Ты порядочная. Для репортера это недостаток, но мне он всегда в тебе нравился».

– Мне тоже, в тебе, – прошептала Сара. «Почему мы никогда не говорим друзьям таких слов, пока это еще имеет значение?»

«Тебе нужен файл под названием «Список смерти». Этот материал, если я его закончу, принесет мне Пулитцеровскую премию. Сара, рядом с нами действует группа людей, по сравнению с которыми Аль-Капоне выглядит невинней матери Терезы. У меня нет ни тени сомнения, что они в течение многих лет совершали убийства по всей стране».

Морган готовил статью о репортерах, погибших в ходе своих расследований. Самоубийства, поножовщина в барах, автокатастрофы, маньяки-снайперы на крышах. В общем, сплошные невинные жертвы. Однако ему стали попадаться незначительные, однако странные совпадения, как, например, смерть двух репортеров, одного в Джорджии в 1943 году, а другого – в Орегоне в 1967-м. Оба исследовали биографию Уильяма Харрисона Хэтча, малоизвестного статистика, работавшего в 20-х годах. Заинтересовавшись, Морган стал анализировать и другие смерти, не только репортеров, раскопав в результате, словно слиток серебра в свинцовой жиле, целый набор взаимосвязанных смертей.

«Ортогональный факторный анализ», – припомнила Сара.

Вначале для Моргана это было просто любопытным материалом на тему о странных мистических совпадениях. Постепенно он начал понимать, что совпадения носят куда более зловещий характер. Версия о ненормальном серийном убийце сюда явно не подходила – цепочка необычных смертей тянулась слишком много лет. Вряд ли маньяк начал свое грязное дело, будучи грудным ребенком. Значит, действовал не один человек.

«Организация», – сказал Морган в то утро после покушения в парке.

Он начал распутывать почти неосязаемую паутину намеков и слухов. След был едва заметен, то и дело теряясь в переплетении вымышленных имен и анонимных телефонных звонков. Однако Морган был профессионалом. Сару всегда восхищала его терпеливая настойчивость, сочетавшаяся с инстинктивной осторожностью. Рано или поздно он снова нападал на след. В конце концов Морган вышел на небольшую группу людей, единственной заметной чертой которых была, за некоторыми исключениями, почти полная незаметность. Джон Бентон, Женевьева Вейл, Дэниел Кеннисон и ряд других. Всем им, кроме разве что Кеннисона, который управлял крупной фирмой по изучению общественного мнения, удалось избежать известности. Между собой эти люди были, на первый взгляд, никак не связаны. И они были богаты – так богаты, что их имена никогда не упоминали ни «Форбс», ни «Форчун», ни «Таун энд кантри». Богатство такого рода обходится без рекламы.

В файле было также имя Сары Бомонт. История с перестрелкой в Центральном парке Денвера. Если нападение задумано не одиночкой, рассуждал Морган, это могла быть та самая группа. Но зачем состоятельным людям идти на такой риск? Пока он этого не знал, материал не мог быть завершен. Неудивительно, что Моргана так интересовали мотивы убийства.

В конце файла была ссылка, которая, как выяснилось, вводила команду автокопирования в некий файл «К». Где еще мог хранить Морган эту информацию?

Сара ждала, пока принтер распечатает файл. Теперь все было ясно. В списке Моргана из пяти с лишним десятков убийств были имена Кеннета Робертсона и Алисы Маколифф – тех самых, которых упомянул Ред. Именно расследование Моргана заставило организацию нервничать. Больше полусотни убийств – немудрено!

Однако Морган не предполагал, что тайна Брейди Куинна может быть связана с его серийными убийствами, пока не навестил Денниса и не прочел список с «гвоздями от подков». Списки относились к разным столетиям, но Агата Пенуэзер, последняя в списке Денниса, была первой в его собственном! Вот почему он так беспокоился, когда звонил Саре.

Так беспокоился, что бросился ее спасать – и налетел на нож…

Морган вел свое расследование крайне осторожно. Необходимость этого вытекала хотя бы из числа имен убитых репортеров, не идущего ни в какое сравнение даже с числом сыщиков, историков и статистиков. Но его запросы о Куинне и обществе Бэббиджа были открытыми – через Интернет и по телефону. Когда он понял свою ошибку, было поздно.

Дружба с Сарой довершила дело. Убийцы были убеждены, что Сара и есть их главный враг. По трагической иронии судьбы они сочли Моргана лишь сообщником. Сразу после встречи с незнакомцем в библиотеке Сара встретилась с Деннисом и Эбботом, а потом, после покушения в парке, провела ночь у Моргана. На следующий день Морган виделся с остальными двумя. И тогда они предпочли не рисковать и убрать всех троих ее «помощников».

Еще можно как-то понять мотивы убийства Эббота, хотя он никак не был с ней связан. Однако Доусоны и тот мужчина в парке погибли просто за компанию, для отвода глаз. Боже мой, какая жестокость!

И все ради того, чтобы сохранить главный секрет – тайное воздействие кучки людей на историю в течение последних ста шестидесяти лет!

Если бы только можно было об этом забыть – так, чтобы история снова стала чем-то, что идет само собой! «То, чего ты не знаешь, не может тебе повредить». На любой случай есть своя поговорка, утешительная формула, избавляющая от лишних мыслей. Неправда: то, чего ты не знаешь, может убить тебя. Однажды воробей врезался на лету в стеклянную стену небоскреба и упал на тротуар прямо Саре под ноги. Вот и она так же – несется сломя голову, как те, до нее (сколько их было?), прямо на невидимый барьер. Даже если бы ей удалось все забыть, это была бы лишь иллюзия свободы. Стены остались бы на месте, еще неприступнее, чем прежде, потому что невозможно разрушить преграду, о существовании которой не подозреваешь. Однако как же больно сознавать, что стены есть и построены они кем-то другим! Всю свою жизнь Сара боролась за то, чтобы не стать очередной жертвой. А теперь обнаружила, что жертвы – все. Так узник, вырвавшийся из камеры, вдруг понимает, что попал в другую камеру, только побольше.

Ее разбудил дверной звонок. Колокольчик надрывался, повторяя звяканье, как заезженная граммофонная пластинка. Сара зажала уши. Да заткнись же, ради бога!

Она всегда трудно просыпалась. Эйб вечно над ней подшучивал. Сам он был из тех, кто по утрам бегает трусцой и предпочитает плотный завтрак. С ветчиной и яйцами – всмятку, разумеется. Сара за это время едва справлялась с чашкой кофе. Теперь-то она понимала, что их отношения были обречены с самого начала.

Заснула Сара только утром, свалившись без сил на диван после того, как всю ночь занималась своей программой и читала файлы Моргана. Протирая глаза, она вгляделась в циферблат часов, стоявших на камине под портретом доктора Кинга. Двенадцать… Полдня проспала. Доктор Кинг смотрел вдаль и выглядел невероятно благородным. «Наконец-то свободен…» Свобода… Какая, к черту, свобода, если горстка людей манипулирует всеми остальными!

Колокольчик снова зазвенел. Может, открыть? Вчера она собрала вещи, чтобы бежать в горы, потому что боялась, дура, что Морган собирается убить ее. Потом стала планировать ответный удар. А сегодня утром, нет, уже днем – что, снова бежать?

Все зависит от того, кто там за дверью.

Мистер Кисс вспрыгнул на спинку дивана и стал прогуливаться взад-вперед. Потом широко зевнул.

Сара протянула руки, и кот спрыгнул ей на живот.

– Как дела, Кисс? – спросила она. – Давно тебя не видела. Опять гулянки? Совсем обо мне не думаешь. – Сара живо припомнила то одиночество, которое ощущала… когда же это было, позавчера? День, ночь – все спуталось. Точно, в субботу. А сегодня понедельник. Ровно две недели назад они с Деннисом ходили на Эмерсон-стрит.

Кисс посмотрел ей в глаза.

– Мяу?

– Ладно, извини. В конце концов, я тоже занималась неизвестно чем, когда была тебе нужна…

Бегала от выстрелов, сходила с ума в квартире Моргана… Она почесала кота между ушами, в его любимом месте.

Снова звонок. Сара вздохнула.

– Ну ладно, посмотрим, кому так не терпится нас повидать.

Она слезла с дивана и поднялась на ноги. Вспомнив, как легкомысленно открыла входную дверь вчера утром, Сара захватила из камина кочергу. Затем подошла к двери и заглянула в глазок.

Это был Ред Мелоун, переодетый водопроводчиком. Для убедительности на дороге рядом с домом даже стоял специальный фургон. Под мышкой Ред держал папку, набитую какими-то растрепанными бланками. Некоторое время он переминался с ноги на ногу, потом снова атаковал звонок.

Сара распахнула дверь. Поколебавшись немного, Ред переступил порог.

– Наконец-то, черт побери… – Он нахмурился. – Что такого смешного?

Она молча показала ему кочергу. Ред посмотрел, перевел взгляд на Сару и сердито буркнул:

– По крайней мере я свое обещание выполнил – позвонил в ваш проклятый звонок.

Ред устроился на диване, там же, где и в прошлый раз. Он смерил Сару взглядом и покачал головой.

– Эх, Сара, ну и свинью вы мне подложили. А ведь я вам и вправду поверил. Представляете, каким идиотом я себя чувствовал, когда слушал про ваши художества в Сети? Вам, оказывается, палец в рот не клади. – В прошлый раз он так часто улыбался, что теперь его хмурое лицо производило зловещее впечатление.

Сара положила кочергу на стол и скрестила руки на груди.

– Я могу все объяснить.

Ред сурово кивнул и заложил руки за голову.

– Прекрасно! С нетерпением жду ваших объяснений.

– Полегче, уважаемый корректор! В том, что я говорила, все правда до единого слова.

Он резко подался вперед, с обвиняющим видом выставив палец.

– Да, но слов было маловато! Вы знали в сто раз больше, чем сказали, – благодаря своей хитрой программке. Хватит ломать комедию! Ставки слишком высоки.

– Комедию, черт побери?! Один мой друг мертв, другой при смерти, и многие, кого я не знаю, – они тоже убиты…

Моргана больше нет. Эта мысль то и дело вторгалась в ее сознание, затмевая остальное.

– Убиты… – повторила она уже тише. – Так что не надо мне говорить про ставки. Тогда я не рассказала всего, потому что не хотела открывать свои планы конкурентам. Я исследовала биографию Брейди Куинна, чтобы использовать его для рекламы проекта застройки, вот и все.

– Нет, не все, – холодно возразил Ред. – С какой стати вы приплели Бэббиджа, Эдисона и прочих? – Видя, что Сара колеблется, он рявкнул: – Ну же! Речь идет о вашей жизни, а не о дурацких проектах!

Она закусила губу и посмотрела ему прямо в глаза. Стоит ли доверять Реду Мелоуну? Он ведет себя так, будто старается помочь, но кто может знать это наверняка? Они молча смотрели друг на друга. Наконец Сара глубоко вздохнула и достала из ящика стола две папки.

– Вот, – сказала она, бросив их на колени Реду. Он молча перевел взгляд с нее на папки, потом обратно. – Берите, читайте!

Ред нахмурился, прочел надписи на папках и, резко побледнев, начал их листать.

– Где вы это нашли?

– В старом здании недалеко от вокзала. Рядом с Пятнадцатой улицей. – Сара рассказала о машинах Бэббиджа.

Он задумчиво покачал головой.

– Так вот где они сидели, – тихо проговорил Ред и бросил папки на кофейный столик. – Мы знали, что Карсон устроил штаб-квартиру где-то в старом центре. Потом поднялась суматоха. Если бы Карсон был поаккуратнее при переезде, никто бы ничего не нашел. Вам очень не повезло, что вы наткнулись на машины.

– Рано или поздно их все равно бы нашли.

– И сдали бы в металлолом, даже не подозревая, с чем имеют дело. – Ред поддел пальцем папку с каталогом. – А вы поняли, что это?

– Конечно. Попытка управлять ходом истории.

Ред спокойно кивнул, словно ожидал подобного ответа.

– Почему вы так подумали?

Сара рассказала ему все, до чего додумалась прошлой ночью. Куинн, Карсон, общество Бэббиджа… Причины покушений на Денниса, Моргана и людей Уайднера. Однако, еще не доверяя своему собеседнику до конца, не стала упоминать о компьютерном «черве», созданном ею в отместку.

Ред был само внимание. Когда она закончила, он еще долго сидел молча, нервно потирая руки. Потом тряхнул головой и невесело рассмеялся.

– Ну что? – торжествующе бросила Сара. – Права я или нет?

Он пропустил вопрос мимо ушей и продолжал размышлять, сложив пальцы домиком.

– А где тот список, что вы нашли? Клиологический анализ.

– У Денниса. Скорее всего дома.

Ред полез в карман и достал мобильный телефон.

– Извините, мне надо позвонить.

Сара молча пожала плечами. Ред набрал номер – цифр было больше, чем обычно, – и несколько минут говорил что-то, отвернувшись, чтобы она не слышала. Потом долго слушал, кивая. Закончив, повернулся к Саре.

– Мы пошлем к вашему другу своих людей для охраны. Им понадобится время, чтобы доехать, но я думаю, что в больнице с ним ничего не случится. И еще на всякий случай присмотрим за профессором истории.

– Спасибо.

– Что? А, пожалуйста. Это для того, чтобы исключить утечку. Может, удастся найти список.

– А теперь ваша очередь, – улыбнулась Сара. – Расскажите мне об обществе Бэббиджа.

– Его больше не существует, оно умерло много лет назад. – Опустив глаза, Ред стал рассматривать свои руки. – Думаю, теперь нет смысла что-то от вас скрывать, это ничего не изменит: – Он пожал плечами и указал на место рядом с собой. – Присаживайтесь, я расскажу. История чертовски занимательная.

Сара не стала садиться рядом, что Реда, похоже, позабавило. Вместо этого она устроилась на том же стуле, что и в прошлый раз.

Ред наклонился вперед, сцепив руки и глядя в пол.

– Кроуфорда и компанию интересовало поведение больших масс людей, – начал он. – В те времена статистика была на пике популярности. Данные о населении, климате, торговле, преступности, образовании – да о чем угодно – собирались так же рьяно, как данные о движении планет в астрономии. Считалось, что, накопив достаточно данных, можно пойти дальше Тихо Браге и Кеплера, открыв некие «законы массового поведения». Один бельгийский астроном, Адольф Кетле, пытался научно обосновать прогрессивную социальную политику. Потом появились труды Бэббиджа по системному анализу. Тогда Кроуфорд и другие основатели общества Бэббиджа попробовали использовать его методы для анализа социологической статистики и обнаружили, что, несмотря на кажущийся хаос, данные описываются вполне предсказуемыми математическими кривыми. Если вывести уравнения, которыми эти кривые описываются – что помогали сделать новые машины Бэббиджа, – то можно в рамках статистической достоверности экстраполировать кривые и, таким образом, предсказать будущее.

Он нахмурился и сделал паузу.

– У них не сразу стало получаться. Бывали просто смехотворные ошибки. Что поделаешь, метод совсем новый, данные не всегда точные, а знания еще поверхностные. Со временем, конечно, теоретические модели удалось усовершенствовать, но мы до сих пор иногда сталкиваемся с сюрпризами. Проблема крайне сложная.

Сара покачала головой.

– Сложная? Да она просто неразрешимая! Разве можно предсказать поведение системы, состоящей из миллиона частей?

Ред взглянул на часы.

– Зачем мелкие подробности, если известна общая тенденция? – Он потер руки. – Так вот группа Кроуфорда обнаружила тенденцию, которая напугала их до смерти. Оказалось, что известные им кривые сходятся в начале 1940-х годов в одной точке, соответствующей общемировой катастрофе и гибели цивилизации.

Сара опешила.

– Гибели? Война, конечно, была, но…

– Тут действовало сразу несколько тенденций: объединение Германии, мощный подъем ее промышленного и научного потенциала, рост населения и истощение собственных природных ресурсов. Начиная с середины XIX века эти процессы начали набирать силу. В то же время мощность взрывчатых веществ должна была расти экспоненциально. Сложите все это вместе и… Мы имеем Германию образца 1939 года с атомными бомбами.

Сара покачала головой.

– Этого же не случилось! Наверное, уравнения были неправильными. Вы же сами сказали, что ошибки иногда случались.

– Неправильные уравнения? А может быть, своевременное вмешательство? – Он пожал плечами. – Как бы поступили вы? Остались бы в стороне, надеясь, что предсказание не сбудется, или что-нибудь бы предприняли, опасаясь, что оно окажется верным? Те люди сделали то, что должны были сделать: посеяли семена, чтобы взрастить их в течение поколений. Общество было немногочисленно и действовало лишь в Америке. Социокинетическая энергия у него была ничтожная… – Ред улыбнулся, как бы прося извинения за научный жаргон. – В общем, они стали искать критические точки, или точки развилки, то есть моменты времени, когда малыми силами можно было оказать воздействие на события большого масштаба.

– Гвозди от подков, – пробормотала Сара.

– Что? Ну да, – кивнул Ред. – Очень удачное сравнение. Кроуфорд и его единомышленники надеялись сделать из Соединенных Штатов противовес Германии. Наше промышленное развитие сдерживалось системой рабства, и поэтому с ней надо было покончить. Юг оставался аграрно-феодальной окраиной, однако, согласно конституции, мог наложить вето на любые прогрессивные преобразования, будь то политические реформы или строительство трансконтинентальной железной дороги. Они сделали то, что должны были, – повторил он.

Сара подняла брови. Общество Бэббиджа покончило с рабством? И не ради идеалов свободы и человеческого достоинства, а чтобы ускорить экономический прогресс! Она хорошо помнила, что рассказывал о тех временах ее дед со слов его собственного деда. Какая, к чертям, экономика!

– Ну и как они уничтожили рабство? – недоверчиво спросила она. – Начали Гражданскую войну?

Ред поднялся с дивана и засунул руки в карманы.

– Они ее не хотели. Произошла одна из тех самых ошибок. Видите ли, рабство тогда уже само отмирало, по экономическим причинам. По оценкам Сьюарда, ему оставалось существовать лет пятьдесят, не больше. Общество просто попыталось подтолкнуть его к могиле.

– Поддерживая аболиционистов?

– Нет. Открытая атака лишь озлобила бы Юг и заставила бы его окопаться. Вместо этого общество использовало свой вес и влияние, чтобы протолкнуть в Конгрессе законы о гомстедах и народном суверенитете. Этим оно нанесло куда больший урон рабству, чем «Хижина дяди Тома». Мелким фермерам ни к чему рабы и большие плантации. Так что Кроуфорд и его друзья вовсе не планировали начинать войну.

– Но война началась.

Ред поморщился и отвел глаза.

– Не надо было баловаться спичками на пороховом складе. Теперь мы стали умнее.

– Ну да, конечно… – протянула Сара.

– Да-да, умнее, потому что не вмешиваемся так часто, а только в тех случаях, когда совершенно уверены в том, что делаем. Двадцать раз отмеряем, прежде чем отрезать. И притом речь идет лишь о внесении незначительных поправок то тут, то там с целью максимально увеличить наши доходы. Никаких «хирургических операций». Гораздо проще скорректировать существующую тенденцию, чем остановить ее или создать новую. Мы не управляем историей, с таким же успехом можно пытаться остановить прилив. – Ред повернулся и посмотрел ей в глаза. – От подобных попыток мы давно отказались.

Он снова сел на диван и развел руками.

– Ну, вот и все. Никаких зловещих планов завоевания мирового господства. Разочарованы?

Как ни странно, Сара и в самом деле была разочарована. Идея заговора с целью править миром хотя бы отдавала каким-то безумным величием, а вот заговор с целью наживы выглядел просто жалко.

– Вы наживаетесь на человеческих бедах? – презрительно спросила она.

– Счастье и несчастье других людей от нас не зависят.

– А как же ваши «незначительные поправки»?

Ред наставительно поднял палец.

– Заметьте, мы не начинаем войн, не насылаем чуму, не устраиваем кризисов. Все это происходит само собой. Однако в восьми случаях из десяти мы можем рассчитать, что именно произойдет. Разве так уж аморально пользоваться своим знанием?

Сара встала и подошла к окну. Тот же самый склон горы, дома соседей… Люди вокруг жили привычной жизнью, даже не подозревая, что происходит.

– Нет, – проговорила она. – Даже в голове не укладывается. Не могу понять, как это возможно.

– Вся система описывается набором элементарных идей, – объяснил Ред. – Мы их называем «мемы». Они такие… наподобие вирусов – люди заражаются ими друг от друга и через средства массовой информации. Возникает нечто вроде эпидемии. Если хотите, я напишу вам уравнения.

Мемы… Сара вспомнила названия статей в каталоге.

– Раньше их называли идеонами?

– Совершенно верно. По аналогии с элементарными частицами. Протоны, электроны… идеоны. В те годы все пользовались физическими аналогиями. Позже, когда стали известны работы Дарвина и Менделя, биологические показались удобнее.

– Нет, я все-таки не понимаю! Как вы можете говорить, что поведением управляют какие-то уравнения, словно каким-нибудь дурацким маятником? – повернулась к нему Сара.

Ред покачал головой.

– Вы все поняли наоборот. Уравнения не управляют поведением, они его описывают. Улавливаете разницу? Речь идет не о принуждении. Это как страхование жизни. Никто не может предсказать, когда человек умрет, тем не менее случайные события складываются в предсказуемую общую картину, и поэтому можно с высокой точностью подсчитать, какой процент людей из той или иной группы риска умрет за определенный промежуток времени. Или возьмите прогнозы погоды…

– Сегодня вероятность военных переворотов на территории Южной Америки составляет восемьдесят процентов, – пропела Сара, обводя рукой воображаемую географическую карту.

– Что-то в этом роде, – усмехнулся Ред.

– А как же свобода воли? – горько спросила она, снова отвернувшись к окну.

Я хозяйка собственной судьбы.

– Именно свобода воли делает клиологию возможной. Свободный выбор гораздо легче предсказать, поскольку он чаще всего рационален.

– Люди то и дело поступают иррационально.

– Само собой, – кивнул Ред с улыбкой. – Но такие поступки, усредняясь, просто-напросто нейтрализуют друг друга. Поведение состоит из отдельных действий, а всякое действие вызывает последствия. Приносит, к примеру, признание, деньги, безопасность, самоуважение… Биопсихологические преимущества, так мы их называем. В результате люди склоняются к поведению, которое кажется им более выгодным. Наподобие условных рефлексов у животных. Таким образом, мы можем рассчитать частотное распределение тех или иных вариантов поведения, изучив соответствующие преимущества.

– Вы слишком упрощаете, – возразила Сара. – Проблема слишком сложна, чтобы иметь такое простое решение.

– В самом деле? – Он снова улыбнулся. – Вот вам пример мема, характерного для нашей культуры. Передается мгновенно – как насморк! А вы не задумывались над тем, кто первый внедрил его и зачем? Люди никогда не станут пытаться открывать законы истории, если будут уверены, что это в принципе невозможно.

Сара поджала губы и отвернулась.

– Значит, вы знаете, какое поведение приведет к желательным результатам, и внедряете соответствующие мемы с помощью положительной обратной связи.

«Изучайте психологию и будете владеть миром».

– Вот именно. Мы поощряем людей, которые поступают так, как мы хотим. Теперь у нас достаточно денег и влияния, в том числе в средствах массовой информации, чтобы…

Сара резко повернулась к нему.

– Люди не роботы! Вы не можете их запрограммировать!

– Черт побери, Сара! На свете немало людей, которые куда послушнее роботов. Да вы и сами таких знаете.

– Мы не марионетки, чтобы нас дергали за веревочки!

– Вы меня совсем не слушаете! Я всего лишь сказал, что мы пропагандируем и поощряем поведение, которое нас устраивает. Мы никого не принуждаем! Люди ведь не дураки, и если видят свою выгоду, то предсказуемая их часть сделает то, что надо, вполне добровольно. Вот почему многие из наших работают редакторами, журналистами, режиссерами телепрограмм – они и внедряют в сознание нужные мемы. А все остальное делает свободная воля. – Ред иронически улыбнулся. – А кроме того, что такое, по сути, коммерческая реклама? Или закон? Или проповедь? Разве это не такие же попытки вызвать нужное поведение с помощью награды или наказания?

Сара прикусила язык. В самом деле, такая ли уж большая разница между кнутом и пряником? Манипулирование – более тонкий способ, чем применение силы, но результаты, в общем, одни и те же. Открытое принуждение, пожалуй, даже честнее.

Ред помолчал, взглянул на часы…

– Ну что, я вижу, вам нечего ответить. Рекламные агентства с Мэдисон-авеню занимаются, по существу, тем же, что и мы. И нет смысла гадать, хорошо это или плохо. Вот вы скажите, кому сейчас лучше живется: потомкам африканцев, проданных некогда в рабство, или потомкам тех, кто остался на родине?

– Вы хотите оправдать работорговлю?

– Ни в коей мере! Справедливость тут вообще ни при чем. Взять хотя бы меня: я счастлив, что родился в этой стране, но разве я могу радоваться тому, что миллионы моих предков умерли в Ирландии от голода, чтобы это могло случиться? Зло может порождать добро, и наоборот. Система существует вне этических категорий. Вы воздействуете на один из ее компонентов, и она реагирует – возможно, через много лет и совсем не так, как вы рассчитывали. И результат вам вовсе не обязательно понравится. Это как раз то, на чем мы специализируемся, – побочные эффекты.

– Вы не имеете права лезть в чужие жизни!

– Принцип невмешательства? Еще один мем: «Человеку не дано состязаться с высшими силами».

Саре стало не по себе. Получается, что свои убеждения она «подцепила» от других, как заразную болезнь!

– Сознательное вмешательство человека противоестественно, – упрямо сказала она. – Оно нарушает экономическое и экологическое равновесие. История должна быть свободной. Как горная река!

Ред раздраженно вскинул голову и хлопнул себя по коленке.

– Ну почему вы все вбили себе в голову, что любое вмешательство противоестественно? А что же такое, по-вашему, история, мисс Бомонт? Сплошное человеческое вмешательство! Люди постоянно пытаются изменить ее ход или же, наоборот, оградить его от изменений. Для чего, вы думаете, Томас Джефферсон затеял всю эту возню с Декларацией независимости? А борцы за права чернокожих? Или ку-клукс-клан, если на то пошло? Каждый старается подогнать будущее к своим идеалам. Вот даже вы: покупаете и перестраиваете целые кварталы, меняя структуру их заселения. Что это, как не вмешательство в жизнь людей в собственных интересах? А вы спросили жителей Эмерсон-стрит, хотят ли они заиметь новых «благородных» соседей? Все как один лезут менять историю, только наугад, слепо. Один тянет туда, другой – сюда, заботясь лишь о своей сиюминутной выгоде, не имея понятия о системном подходе, побочных эффектах и отдаленных последствиях. Даже мы не всегда представляем это достаточно четко, и тем не менее… «В стране слепых и одноглазый – король». Почему вы, остальные, считаете себя морально выше только потому, что делаете то же самое, но примитивно, по наитию?

– Разница все-таки есть, – хмуро проговорила Сара.

– Правда? Я слушаю. – Он скрестил руки на груди.

– Мы, остальные, не убиваем людей.

Лицо Реда окаменело. Потом он кивнул.

– Я мог бы возразить, что попытки влиять на историю вслепую привели к гибели гораздо большего числа людей, однако… Да, признаюсь, дела у нас уже давно идут не лучшим образом. – Он нервно потер руки. – Вы знаете, когда Кроуфорд и его люди создавали общество Бэббиджа, им и в голову не приходило ничего подобного. Вы ведь помните – они хотели спасти мир…

– Как это благородно, – язвительно заметила Сара.

Ред был явно задет.

– Именно так, спасти мир, – повторил он. – Ну… я не буду утверждать, что никто не пострадал, – их действия не раз приводили к гибели людей. Что же касается Гражданской войны… Мы до сих пор не можем разобраться, почему так вышло. Что-то, видно, они упустили в уравнениях. Так или иначе, без жертв не обошлось бы. Однако устранять отдельных лиц основатели были вынуждены лишь в крайних случаях.

– Давайте сообщим об этом в Ватикан – может, их канонизируют?

Он поморщился.

– Я не собираюсь никого оправдывать. Конечно, они не были святыми. Делали то, что считали необходимым, и за их выбор кому-то приходилось расплачиваться страданиями. Но выбор был всегда тяжелым, и они ни разу не прибегали к устранению просто для самозащиты. Только в интересах общего блага – чтобы предотвратить то, что надвигалось. А вот Вейл…

– Женевьева Вейл?

Ред метнул на нее острый взгляд.

– Вижу, вы уже о ней наслышаны… Нет, я имел в виду ее прадеда. Он начал манипулировать обществом с помощью его же собственных методов. Ни перед чем не останавливался. И как только они приняли такую сволочь в свои ряды? И он добился бы всего, чего хотел, если бы не Куинн. Они с Карсоном поняли, что само общество развивается согласно законам культурной эволюции, и рассчитали вероятность заговора еще задолго до появления Вейла. Старик Шелтон, когда узнал, так и не смог этого перенести…

Резкий телефонный звонок заставил обоих вздрогнуть.

– Ну наконец-то, – усмехнулась Сара. Ред поднял брови. – Вы же ждете звонка, – кивнула она на его запястье. – То и дело смотрите на часы.

– Извините… Алло! – Несколько минут Ред слушал молча. Внезапно лицо его изменилось. – Повторите!

Сара поняла – произошло что-то неожиданное. Надо узнать, что именно, от этого зависит, что делать. Ред неплохой парень и рассуждает логично, но она никому не позволит решать за нее. Во всяком случае, «Блейзер» загружен снаряжением и готов к выезду.

Ред убрал телефон и мрачно взглянул на нее.

– Ваш приятель-архитектор исчез. В больнице Портера его нет, даже в базе данных никаких следов – как будто он вообще не поступал.

Сара сжалась как от удара. Лекция Реда и спор с ним на время приглушили боль, теперь ужасная реальность вернулась.

– Деннис? Но он там был, в реанимации! Джереми им звонил! – Значит, они все-таки его достали, несмотря на уверения Реда о безопасности больницы… Сара закрыла лицо руками.

Рука Реда тряхнула ее за плечо. Она подняла голову.

– Ну же! – В его глазах была решимость. – Планы изменились. Уходим. Я должен доставить вас к Джейни.

Мистер Кисс потерся о ее ногу. Сара взяла кота на руки и, поглаживая, прижала к себе – видимо, слишком сильно, потому что он дернулся.

– А если я не хочу?

– Пожалуйста. Мы не покушаемся ни на чью свободу выбора. Хотите – езжайте к нам, не хотите – сидите здесь, пока вас не убьют.

Сара вздохнула.

– Ничего себе свобода выбора! – пробормотала она.

Оглядев набитый вещами «Блейзер», Ред рассмеялся.

– Там, куда мы едем, вам все это не понадобится.

– Я еще не решила, поеду ли с вами. Есть и другие варианты.

– Не думаю, – хмыкнул Ред.

Сара промолчала.

– В фургоне водопроводчика будет безопасней, – заметил он.

– Что может быть незаметней, чем джип в Колорадо!

– Я не о том. Ваши машины они наверняка уже знают.

Сара не смогла сдержать раздражения.

– Хватит с меня ваших дурацких шпионских игр! «Мы», «они»… Они – это общество Бэббиджа, так? А вы кто – «Ассоциация утопических исследований»?

Ред кивнул:

– Да. Только мы их никогда не называем «обществом Бэббиджа». Такие люди, как Кроуфорд, Шелтон и Хэммондтон, исповедовали высшие идеалы. Гровнор Вейл эти идеалы извратил.

Сара скривилась. Высшие идеалы! Спасение мира! И во имя этого убивали людей, ненароком развязав братоубийственную войну. Видимо, в идеалах-то все и дело: рядом с ними обычные люди кажутся мелочью, не стоящей внимания.

– Вы как хотите, – решительно сказала она, – а я спешить с выбором не буду.

Она забралась в «Блейзер» и захлопнула дверцу. Кисс мигом вспрыгнул на привычное место справа от руля. Купив машину, Сара первым делом сняла крышку с приборного щитка и устроила там мягкое гнездышко для кота.

– Пока! – бросила она, нажимая кнопку, чтобы открыть ворота гаража. Но не успела Сара завести мотор и подать назад, как Ред распахнул пассажирскую дверцу и вскочил в машину.

Она резко затормозила и повернулась к нему. Ред отвернулся, пристегивая ремень.

– Что вы себе позволяете?

– Раз вы не едете со мной, – рассудительно заметил он, – значит, мне придется ехать с вами. Заодно отвечу еще на какие-нибудь вопросы. Может, мне даже удастся убедить вас отправиться в замок Фалкон. Джейни просто взбесится, если мы не появимся.

– Мои соболезнования. Кто это – ваша жена?

Ред поднял брови.

– Моя жена? Вы шутите. Я свободен как ветер. Нет, Джейн Адамс Хэтч управляет нашей здешней базой. Кстати, она с самого начала была уверена, что вы встанете на сторону хороших парней.

Повернувшись на сиденье, Сара осторожно съезжала задним ходом по грунтовому спуску, ведущему на Футхилл-роуд.

– Я знаю, что «они» плохие парни, хотя совсем не уверена, что вы такие уж хорошие.

– Враг твоего врага…

– Не обязательно. Вы занимаетесь тем же, что и общество Бэббиджа, просто вы не так жестоки.

Оказавшись на Футхилл-роуд, Сара осмотрелась. Машин было немного, и все они стояли возле домов. Она переключила передачу и направила «Блейзер» в сторону Элдридж-стрит.

– Знаете, – заговорил Ред после недолгой паузы, – горные реки хороши лишь для тех, кто не живет в низовьях.

В первый момент Сара не могла понять, что он имеет в виду, затем вспомнила, как сама сравнила историю с рекой.

– Однако если перегородить реку плотиной, чтобы спасти тех, кто внизу, – заметила она, – можно затопить остальных.

Ред пожал плечами.

– Само собой, но если ничего не делать, потоп будет в низовьях. Так или иначе кто-то пострадает. Нельзя приготовить омлет, не разбив яиц.

– Верно с точки зрения повара. А если вы – одно из яиц? Вы много рассуждали об общем благе, а как быть с правами отдельной личности? Разве у кого-нибудь есть право попирать их?

– А вы согласны жертвовать безопасностью всех ради прихотей одного? – парировал он.

Сара оглянулась, переключила скорость и проехала на красный свет. На перекрестке она притормозила. Движение на восток по Тридцать второй было напряженным. Конец дневной смены. Сара изловчилась и вклинилась в просвет между машинами, круто взяв вправо. Водитель сзади сердито просигналил, грозя кулаком.

– Ладно. И сколько времени вы подправляете историю? Полтора века? Знаете, что меня больше всего беспокоит? – Она снова резко свернула направо, не доезжая до церкви, и направила машину к наклонному въезду на шоссе № 70, чтобы ехать на запад.

– Что?

– Ваша неряшливость.

Ред удивленно взглянул на нее и рассмеялся.

– Неудивительно. Но, черт побери, что-то у нас все-таки получается, раз мы еще не прогорели.

– Ну что ж, поздравляю.

Ред надолго замолчал. Сара время от времени искоса поглядывала на него. Выставив локоть в окно и подперев голову кулаком, он смотрел на проносившиеся мимо дома.

– Вот вам задачка, – заговорил Ред неожиданно. – Вы видите мальчика, который вот-вот попадет под автобус. Что вы сделаете – спасете его?

– Что? Ну конечно, если смогу.

– Отлично. А теперь предположим, что из мальчика должен вырасти новый Гитлер, который уничтожит миллионы людей, и вы об этом знаете. Будете спасать?

Сара нахмурилась.

– Как я могу знать такое?

– Предположим, что знаете. Каким-то чудом. Пусть вы экстрасенс. Как вы поступите?

– Ну и выбор…

– А кто вам сказал, что выбор бывает только приятный?

Она промолчала.

– Заметьте, отсутствие решения – тоже решение, – продолжал Ред. – Вы либо спасете его, либо нет. И если спасете, то кто будет в ответе за миллионы, которые он погубит? – Он сделал паузу. – А самое неприятное то, что вы лично знакомы с этим мальчиком. Он приносит вам утреннюю газету.

Сара молчала, стиснув зубы и глядя на дорогу.

– Теперь делаем следующий шаг. Этот ребенок, который, вне всякого сомнения, убьет миллионы невинных людей… что, если он стоит не перед автобусом, а рядом? Вы его подтолкнете?

– Господи! – невольно вырвалось у Сары. Она взглянула на Реда, но у него на лице не было и тени улыбки.

– Вот именно. Только вряд ли даже он смог бы тут помочь. Знание будущего – не такой уж благословенный дар. Допустим, мы знаем, что произойдет катастрофа, а чтобы предотвратить ее, потребуются жестокие меры. Пострадают люди, многие погибнут. Однако если остаться в стороне, катастрофа обязательно случится. Вот вам и клиология… Новая наука – новые проблемы.

– Не знаю, – хмыкнула Сара. – По-моему, проблема довольно старая. Цель и средства.

Ред покачал головой.

– Все не так просто. – Он отвернулся к окну. – Вопрос в том, где заканчивается ответственность. Плохо будет в любом случае, вмешаемся мы или останемся в стороне. Просто погибнут разные люди. Проблема в том, что нам известно об этом заранее. Остается лишь делать то, что в наших силах, хотя сил в общем-то маловато.

Они ехали молча, слыша лишь шорох шин. Сара не превышала скорость, их то и дело обгоняли. Водители сердито оглядывались. Черт побери, подумала она, вот ведь пристал! Не брать же его с собой в горы, а сделать заложником – вряд ли получится. Надо срочно где-нибудь высаживать.

– Вы знаете дорогу к замку Фалкон? – спросил Ред.

– Что? Конечно. От Индюшиного ручья по дороге к ущелью Пармали. Я там все горы облазила. Только я не туда еду…

Сара опасливо покосилась в сторону попутчика. Ред спокойно смотрел в окно на окружающий пейзаж. Пустынная местность, вся в бурых тонах, почти без зелени. Жесткий кустарник да бизонья трава, редкие хвойные деревья то тут, то там. Далеко справа виднелось несколько домов со стоянкой для трейлеров. Слева нависала Зеленая гора.

– Где вы думаете меня высадить? – внезапно спросил Ред.

Сара глянула в зеркало и перестроилась в правый ряд.

– От Моррисона к замку ведет пешеходная тропа. Там и высажу. Мили три пешком, подъем примерно на две тысячи футов. Выдержите?

– Конечно, – пожал он плечами.

Теперь дорога шла через узкий проход, вырезанный в скалах Хогбека, справа промелькнул необычный знак «Геологический заповедник». Прокладка трассы сквозь высокий и узкий горный хребет, параллельный основному массиву, обнажила древние морские отложения, протянувшиеся косыми разноцветными полосами вдоль стен. Неподалеку была построена автостоянка и оборудована специальная пешеходная тропа, чтобы интересующиеся могли «попутешествовать во времени». Ред с любопытством поглядел на туристов.

– Вам приходилось здесь бывать? – спросила Сара.

– Что? Да, был пару раз – в поход ходил. У ассоциации есть ранчо к юго-западу отсюда.

Съехав вниз, Сара повернула налево, к Моррисону. Основная автострада шла дальше в горы, поднимаясь вдоль каньона Маунт-Вернон к Джорджтауну и Серебряному Перу. Саре не терпелось поскорей оказаться там, наверху, за дальней кромкой лесного пояса, в дикой и прекрасной местности, поросшей карликовыми деревьями и горными цветами. Свобода и одиночество! Однако чтобы остаться одной, нужно избавиться от Реда. А вот со свободой все немножко сложнее… Что делать со стенами, которые возвели повсюду общество Бэббиджа и ассоциация? А с теми, что построила она сама?

Дорога на Моррисон тянулась к югу между одноименным горным массивом и Хогбеком. Впереди справа уже показалась долина Красных Скал с ее причудливыми скульптурами из песчаника, созданными ветром за бесчисленные тысячелетия. Сара снова глянула в зеркало и решительно свернула в ту сторону.

– За нами кто-то увязался? – повернулся к ней Ред. – Вы все время оглядываетесь.

– Синий седан, – кивнула Сара. – Я одна ехала медленно, но он не обгонял. У Маунт-Вернона свернул за нами, а теперь… – Она еще раз взглянула в зеркало. – Теперь тоже решил навестить Красные Скалы. Если у вас имеется другое объяснение, я буду рада его выслушать.

Синяя машина держалась в отдалении – видимо, чтобы не вызывать подозрений. Сара подумала и решила ехать по верхней дороге через долину. На нижней ее «Блейзер» будет виден как на ладони, а на верхней, петляющей между скалами, есть шанс оторваться.

Посетителей в заповеднике было не больше, чем обычно в будние дни. Машины выстроились вдоль обочины, а люди бродили вокруг или карабкались на бугристые стены из песчаника. Какой-то бородач с гитарой собрал вокруг себя кучку поклонников. «Слишком много свидетелей», – подумала Сара. Кто бы за ними ни ехал, здесь он не осмелится ничего сделать. Она вздрогнула. А как же тот, в парке? Кто знает, на что они способны?

Ладно, теперь уж ничего не поделаешь. Миновав Скалу-корабль и Амфитеатр, она подъехала к развилке и оглянулась. Синяя машина еще не появилась из-за скал. Сара резко свернула вправо и вдавила в пол педаль газа. Колеса «Блейзера» забуксовали в гравии, потом машина рванулась вперед, проскочив в узкий проход, огибавший Скалу Творения. Если удастся скрыться, пока преследователь не выехал на развилку, он может подумать, что они поехали прямо, а здесь, на боковой дороге, меньше поворотов – вдруг удастся хотя бы выиграть дистанцию.

Через несколько минут, оставив позади Красные Скалы и устье каньона Медвежьего Ручья, они оказались на улицах Моррисона. Синей машины видно не было. Сара свернула на шоссе № 8 и направилась дальше на юг.

Ред оглянулся.

– Вы собирались высадить меня в Моррисоне…

– Я передумала, слишком опасно. Пока непонятно, удалось ли нам уйти от нашего приятеля, не хотелось бы нарваться на него на стоянке. Кроме того, первую пару миль тропа идет через открытый луг – если он вооружен, то подстрелит нас, как зайцев.

– Нас?

Сара тяжело вздохнула.

– Нас. Думаю, без вашей помощи мне все-таки не обойтись.

– Разве нуждаться в помощи стыдно?

– Мне – да.

Справа милях в двух поднималась гора Фалкон, сравнительно низкая и широкая, как и все вершины предгорий. Ее пик прятался в дымке примерно в двух тысячах футов над дорогой.

Сара взглянула в зеркало и обмерла.

– Он уже здесь и чешет вовсю. Скоро догонит.

– Значит, все понял.

– Боже мой, у него пистолет! Ред, он высунулся и целится!

– Ничего страшного. Стрелять из автомобиля в другую машину на скорости шестьдесят миль в час, да еще с такого расстояния? Тут и в гору-то не попадешь.

Раздался резкий треск, и заднее стекло рассыпалось дождем серебристых осколков. Что-то просвистело в воздухе и ударилось в панель магнитофона. Мистер Кисс испуганно взвыл, сжавшись в своем гнезде.

– Разве что, – задумчиво продолжал Ред, – там, сзади, Орвид Крейл. Этот попасть может. – Он расстегнул молнию рабочего комбинезона и достал автоматический пистолет. Сняв оружие с предохранителя, повернулся в кресле и освободился от ремня. – Когда-нибудь мы неизбежно должны были встретиться, – улыбнулся он. – Я и сам кое-чего стою.

– Не сомневаюсь.

Ред перелез через сиденье и пробрался в задний конец «Блейзера».

– Вы, наверное, уже встречались с Орвидом – такой длинный, тощий. Ходячая смерть, в общем.

Сара припомнила сцену в библиотеке.

– Кажется, да. Славный парень, умеет себя вести с дамами.

– Вот-вот. Он у них шеф отделения здесь, в Колорадо. Понимаете, что это значит?

– Само собой. Начальников посылают, только если больше некого. Еще одна приятная новость, везет нам сегодня…

– С вами не пропадешь, – рассмеялся Ред. Он уперся спиной в заднее сиденье, а ногами – в дверцу. – Постарайтесь не наезжать на выбоины.

– Есть, – пробормотала Сара, нажимая на газ. Хоть у Крейла и превосходство в скорости, не стоит еще больше облегчать ему жизнь. К сожалению, шоссе № 8 на этом участке между Хогбеком и предгорьями было практически прямым. Ни изгибов, ни поворотов – увертываться почти невозможно. Хоть бы Ред поскорее с этим покончил!

Впереди показались две машины. Поглядев в зеркало, Сара заметила, что Крейл убрал руку с пистолетом из окна. Бережет себя – не как тот, что был в парке. Это хорошо.

– Эй, может, подождем, пока встретится полицейская машина? Тогда он не посмеет ничего сделать.

– Еще как посмеет, – послышался голос Реда. – Пристрелит нас и помашет корочками – ЦРУ или что-нибудь этакое. Скажет, будто мы от них сбежали. Местная полиция и не возразит: что бы он ни показал, все подлинное.

– А у вас ничего такого нет?

– Есть, конечно, да что толку, если во мне уже будет с полдюжины дырок? – Ред задумался, потом добавил: – Впрочем, Орвид пойдет на это лишь в крайнем случае. От полиции-то он отбрешется, а как быть с легальным начальством? Они сразу поймут, что он работает налево.

Бах! Звук выстрела был таким громким, что Сара с испугу дернула руль, и «Блейзер» бросило в сторону.

– Ровнее! – скомандовал Ред. Сара поняла, что стрелял он.

– Ну как? – спросила она, но ответа не услышала. Один за другим прозвучали еще два выстрела, заставив ее сжаться. – Ну как, попали? – повторила Сара нервно.

– И да, и нет, – проворчал Ред, перелезая обратно на пассажирское сиденье. – Пробил ему радиатор и передние покрышки. В них легче попасть, чем в его остроконечную башку. На спущенных шинах и без воды он далеко не уедет. Мотор скоро перегреется и заглохнет.

От облегчения Сара на миг прикрыла глаза и вздохнула. Кажется, ушли, и убивать никого не пришлось. Не то чтобы ей нравился Крейл – она его ненавидела всей душой, – но убийство…

– Тогда все в порядке, – проговорила она.

Раздались еще выстрелы, и «Блейзер» занесло к краю дороги. Сара в панике сжимала руль, делая зигзаги и едва удерживая машину на дороге.

– Если только он сам не прострелит нам шины, – спокойно проронил Ред.

Сара в отчаянии сжала зубы. Он восхищенно кивнул:

– Отлично стреляет, черт возьми!

Сбросив скорость, Сара наконец справилась с управлением. Обе задние покрышки вяло шлепали по асфальту. Она медленно перевела дыхание и поразилась собственному спокойствию. «Неуверенность порождает страх», – вспомнилось ей. Теперь с неуверенностью было покончено.

Машина Крейла уже остановилась у обочины. Из-под капота валил пар. Крейл стоял рядом, на нем было длинное коричневое пальто. Левую руку он держал в кармане. Крейл посмотрел в их сторону, пнул ногой колесо и двинулся вперед по дороге. Он не бежал, но шел длинными быстрыми шагами, как будто намеревался отмахать не один десяток миль.

– А он упрямый парень, – заметила Сара. Понял, что с пробитыми шинами им далеко не уехать, подумала она. О том, чтобы успеть добраться до входа в парк на той стороне горы, нечего и думать. Как только они бросят машину, Крейлу останется лишь приблизиться на пистолетный выстрел. С его меткостью он не оставит им ни единого шанса.

Сара попыталась восстановить в памяти карту. Места знакомые по прошлогоднему походу. Где-то здесь начинается грунтовая дорога, ведущая к подножию горы. Забраться оттуда будет нетрудно, никакое специальное снаряжение не понадобится, а наверху проходит тропа, по которой можно добраться до условленного места. Джейни отвезет их куда надо, Крейл без машины ничего не сможет сделать. Только бы удалось оторваться от него подальше!

Впереди внезапно открылся поворот, и она резко рванула руль вправо. «Блейзер» развернуло и занесло. Сара скривилась, подумав о том, что творится с колесами. Сзади на дороге валялись клочья резины. Еще немного – и машина покатит на голых дисках.

– Если вы думаете остановиться и поменять резину, – сухо заметил Ред, – то я бы не советовал. – Он показал на Крейла, который шагал наперерез через луг.

– Да уж… Нам бы не помешала специальная команда, как на автогонках, – усмехнулась Сара. – И потом… – Она постучала по счетчику горючего. – Эта стрелка падает явно быстрее, чем положено. Наверное, одна из пуль задела бак или бензопровод. – Она задумчиво прикусила губу. Случайная искра – и «Блейзер» полыхнет, словно бутылка с горючей смесью…

На счастье, дорога кончилась. Сара затормозила и выключила двигатель. Повернувшись назад, она вытащила рюкзак.

– Конечная остановка, – объявила Сара, распахивая дверь. – Дальше на своих двоих.

Ред выбрался из машины.

– Наверх? – спросил он, разглядывая гору.

– У вас есть лучшие предложения? – Сара подставила рюкзак, открыв передний карман. Кисс понюхал его, мяукнул и запрыгнул внутрь. Это было его персональное походное место.

Сара повела носом. В воздухе стоял резкий запах бензина. Определенно утечка.

– Вы берете с собой кота? – удивился Ред.

– Ну конечно! Он не просто кот, он… мистер Кисс! У нас с ним контракт. Я предоставляю ему пищу, убежище и любовь, а также меняю наполнитель в туалете, а он за это иногда трется о мою ногу. Если захочет, конечно.

Ред прищурился.

– Делает что хочет и когда хочет, вот как? В общем, отвечает сам за себя. У людей такое тоже бывает.

Сара уже закинула рюкзак за спину и пошла вверх по склону ущелья.

– Вы и дальше собираетесь стоять и болтать языком? Вперед!

С трудом карабкаясь вслед за Сарой, Ред бросил взгляд назад. Фигура Крейла, выглядевшая на расстоянии почти бестелесной, неумолимо приближалась. «Словно стихия», – подумал Ред. Он не удержался и помахал преследователю. Крейл задержался и поднял руку в ответ. Вряд ли его ладонь была пустой… Ред усмехнулся и продолжил путь.

Прямо перед его глазами из рюкзака торчала морда кота, который созерцал окружающий пейзаж, а заодно и мучения Реда, с безмятежным равнодушием. Ред скорчил коту рожу и не заметил, как наступил на россыпь камней. Нога поехала, и он упал на четвереньки.

– На что он вообще нужен, этот дурацкий кот?! – бросил Ред в сердцах, поднимаясь и отряхивая брюки.