Часть 3

Если ты знаешь своих врагов и знаешь себя, ты можешь победить в сотнях сражений без единого поражения. Если ты знаешь только себя, но не знаешь своего оппонента, ты можешь как победить, так и потерпеть поражение. Если ты не знаешь ни себя, ни своего врага, ты всегда будешь проигрывать.

- Сунь Цзы «Искусство войны»[50]

Глава 25

Никто не видит моего лица, не замечает моего приближения[51]


Мак


После падения стен на прошлый Хэллоуин (когда я уже не была при-йей), большинство жителей Дублина погибли или уехали, а я, наконец-то, решила воплотить в жизнь свою самую большую глупую подростковую мечту: заглянула в магазин «Brown Taylor» и стащила оттуда все, что душа пожелала.

Розовый шарф из шелкового шифона с принтом «Черные черепа» от Alexander McQueen, пару обалденных туфель с серебряными шипами от Christian Louboutin, которые прекрасно сочетались с маленьким черным платьем, которое я умыкнула со стойки Chanel, и вдобавок ко всему еще и классический плащ от Burberry с клетчатой шелковой подкладкой, который прекрасно дополнял эффектный палантин из искусственного меха дымчатого цвета. Ко всему этому прилагались также сумка-портфель от Louis Vuitton лимитированной серии, кошелек и сумочка Prada, полусапожки из кожи питона от Dolce Gabbana, а еще белье, за которое и умереть не страшно!

Затем я вошла в соседнюю дверь и совершила набег на прилавок с косметикой Estйe Lauder, прежде чем перейти к Lancфme. Я набила свой рюкзак до отказа всеми этими дорогостоящими увлажняющими кремами, которые я никогда не могла позволить себе купить, а второй я заполнила тональными основами и румянами, тенями для век и тушью.

Я присвоила себе две комнаты на четвертом этаже Книг и Сувениров Бэрронса (последний раз я видела их на пятом этаже в противоположной стороне). В них я устроила свой собственный склад всяких женских предметов первой необходимости: от лака для ногтей и жидкости для снятия этого самого лака до ватных дисков, лосьонов, косметики и парфюмерии, а еще баснословно дорогих украшений. (Со временем я пополнила свою коллекцию сокровищ тремя часами Ролекс, инкрустированными бриллиантами. Подобрала их на улице)

Я доверху забила четыре огромных шкафа коробками с тампонами и теми бесценными тоненькими прокладками для таких тяжелых дней, когда тампонов недостаточно. Я притащила домой ящики, полные витамина D, аспирина, лекарств от простуды и мыла. Затем я вернулась назад, чтобы взять еще больше, и затарила вторую комнату горой туалетной бумаги. Я опустошила три аптеки, набрав антибиотиков и прочих лекарств, а также десятилетний запас презервативов и противозачаточных. Тогда я думала, что мне повезет, если протяну хотя бы столько.

У меня есть еще одна мечта, которую я не могла воплотить в жизнь и которую точно никогда не перерасту: побывать там, куда мне запрещено ходить, и увидеть то, что мне видеть нельзя.

Теперь могу.

Я невидима.

Я ОФИГЕННО НЕВИДИМА!

Невероятно сложно иметь внутри себя что-то, что обладает чувствами и гениальным разумом. И еще более неприятно от того, что оно может с легкостью копаться у тебя в голове, и ты совершенно не в состоянии контролировать степень его доступа. Оно наблюдает за всеми твоими поступками, изучает, анализирует и может вечно выжидать подходящего момента, чтобы подчинить тебя.

Это хуже, чем спать с врагом, это как жить с паразитом внутри, который патологически одержим единственной целью: подчинить тебя, подавить твою волю и вытворять с твоим телом все, что захочет он. Мы как сиамские близнецы, которые вынуждены делить кровь и кислород. И мы ежедневно украдкой сражаемся за власть.

Прошлой ночью я стояла в кабинете Ровены и блефовала перед Книгой, выжидая и пытаясь заставить ее спасти нас. С самого начала я только этим и занималась.

Блефовала.

Но мой блеф стал приговором. И когда его начали приводить в исполнение, вмешалась Книга и спасла наши задницы, сделав меня невидимой.

Я не просто невидима, меня невозможно обнаружить!

Меня прекратили преследовать удушающие дурно пахнущие призраки. Они исчезли еще прошлой ночью, и я не видела их в течение восемнадцати благословенных часов.

Я выскочила из кабинета за долю секунды до того, как четвертый камень был помещен на место, и самым первым делом выяснила, что у меня по-прежнему есть тело. Я не оглядывалась и бежала быстрее демона, вырвавшегося из ада, за которым по пятам следовал Цербер. Я бежала до тех пор, пока не выскочила через парадные двери аббатства в душную, почти тропическую ночь. Задыхаясь, я стояла на подъездной дорожке. Посмотрев вниз и не увидела ничего, кроме двух небольших вмятин на траве там, где должны были находиться мои ноги.

Я направилась прямиком к фонтану, зачерпнула воды и с облегчением вздохнула, когда у меня получилось. И хотя теплая вода стала невидимой, когда я зачерпнула ее, тем не менее я чувствовала влагу. И когда я тоненькой струйкой пропускала ее сквозь пальцы, она снова становилась видимой. На какое-то мгновение я испугалась, что стала призраком. Я поспешила к одному из огромных стоящих камней, заставив себя положить руку на его мрачную обсидиановую прохладную поверхность. И как бы там ни было, он не исчез. Очевидно, исчезают только вещи небольшого размера.

Всю долгую дорогу в Дублин пешком - я не стала угонять внедорожник, чтобы не вызывать подозрений, Синсар Дабх настаивала на том, чтобы я покинула этот мир, так как они никогда не перестанут охотиться на меня.

Я отказалась.

Мы спорили большую часть ночи, возвращаясь в Дублин. Она угрожала, уговаривала, издевалась и даже пыталась очаровать.

Я была непреклонна.

Пока я не использую свое копье, пробуждающее безумнуюжажду убивать, я контролирую себя. И остаюсь в этом мире до конца и точка.

Я провела черту, и Книге, лучше бы её не переступать. Несомненно, это война. И хоть на данный момент вялотекущая, но все же война.

Мы установили своего рода перемирие. Книга преподала мне жестокий урок: если я использую копье, чтобы убить, то она сможет заставить меня совершить массовое убийство. Но теперь она готова немного помочь мне, ведь прошлой ночью я преподала ей куда более жесткий урок: я готова пожертвовать собой ради спасения мира от самой себя и того, что могу с ним сделать.

Я никогда не позволю этому случиться.

Поэтому она продолжает сохранять мою невидимость. Любой небольшой предмет в моих руках так же исчезает из поля зрения.

Добравшись ранним утром до города, первым делом я решила проверить степень своей невидимости, окликнув двух увидимся-в-Фэйри девочек, зависающих возле Честера, и бросив в их сторону пару камешков. Они услышали меня, и вдобавок в них попали непонятно откуда взявшиеся камешки. Проделывать все это было безумно весело. Затем я вернулась в книжный магазин, продолжила экспериментировать и поняла, что по неосторожности могу выдать свое присутствие, даже просто присев на мягкий диван, потому что оставлю отпечаток своей петунии. Еще я выяснила, что небольшие вещи становятся невидимыми, когда я прикасаюсь к ним, а вот на крупные вещи это правило не распространяется. Когда я шагаю по ковру, моя невидимость на него не распространяется, и даже когда смываю за собой воду в туалете, спусковая кнопка остается видимой.

Подозреваю, что, если бы я решила выдать себя, Книга постаралась бы всячески воспрепятствовать мне. Но не стоит беспокоиться на этот счет. Я, конечно, пожертвую собой, если не будет другого выхода, но на рожон сама лезть не собираюсь.

И пока Синсар Дабх продолжает маскировать меня как клингонскую «Хищную Птицу»[52]

- Вот и отлично, меня это устраивает, - бодро говорю я, громко хлопнув входной дверью «Книг и Сувениров Бэрронса». Сейчас два часа дня, а значит поблизости нет бывшего владельца моего магазина и по совместительству мужчины, который возглавляет мой длинный черный список. Я только что приняла душ (потом осторожно вытерла кафель, прежде чем спрятать влажные полотенца поглубже в шкаф) и переоделась (в единственный за долгое время понравившийся мне наряд, жаль правда, что никто не сможет оценить его, включая и меня. И дополнила образ милым розовым шарфом с черепами, радуясь, что теперь можно не переживать, что он запачкается и будет вонять.) Обула сапоги на мягкой подошве и захватила парочку протеиновых батончиков из своего тайника. Я даже заглянула в зеркало, собираясь наносить макияж. Но не тут-то было. Ну и ладно, теперь в этом нет необходимости. Как, впрочем, и в укладке волос. А вот прием пищи стал для меня своеобразным испытанием, поскольку я не вижу ни себя, ни еду, которую отправляю в рот. Вы даже не представляете себе, насколько полагаетесь на периферическое зрение во время еды. Парочку раз я заехала себе в нос и щеку, но поесть все-таки изловчилась (и решила снова не умываться, даже если у меня на лице и есть шоколадные разводы, их все равно никто не увидит).

Пора выяснить, что творится в мире, узнать в подробностях все, что я пропустила. Пришло время для долгого слегка запоздалого расследования.

МакКайла Лейн - неудержимый суперсыщик.

Впервые за несколько месяцев забавно быть собой.

К сожалению, невидимость не освобождает от влияния стихий, а в Дублине снова дождь, проливной весенний дождь, столь полезный для вновь посаженных растений и такой нежелательный для меня.

Как только я прикоснулась к зонтику, он тоже стал невидимым, и с ним я просто превратилась в более громоздкое невидимое препятствие. В Дублине появились не только новые растения, но и пешеходы, как в старые-добрые времена, снующие туда-сюда, с опущенными головами под шляпами и зонтами.

Дважды прохожие наталкивались на меня, когда я не успевала достаточно быстро сориентироваться и отойти в сторону, и оба этих раза я чуть не потеряла свой зонтик и основательно намокла, хоть и была без зонта совсем недолго. Быть невидимой не так-то просто. Потребуется время, чтобы привыкнуть. И я сделала мысленную пометку, что, когда доберусь до конечного пункта своего маршрута, мне необходимо будет обсохнуть, чтобы не оставлять мокрые следы.

Я была уже на полпути в Честер, когда, завернув за угол, натолкнулась на Парня с Мечтательными Глазами. Он стоял перед старым особняком, реконструированным в квартирный дом, и смотрел наверх.

Я замахала руками, чтобы сохранить равновесие, вымокнув в третий раз, но едва ли обратила на это внимание.

Мой спаситель во плоти стоит передо мной! Он заберет свою Книгу, я снова стану видимой и смогу, не спеша, продефилировать прямо перед Зеленым Камуфляжем, тем самым доказав, что больше не представляю никакой угрозы!

- Вот ты где! - взволнованно восклицаю я.

- Не совсем, - отвечает Парень С Мечтательными Глазами. - Но и ты не совсем здесь. Из нас получается милая пара. У тебя шоколад на лице.

Ох уж этот внешний вид. Я раздраженно вытираю подбородок и щеку.

- Нам надо поговорить, - я хватаю за руку человеческое воплощение Темного Короля, пока он снова не исчез. Как и другие крупные объекты, которых я касаюсь, он остается видимым.

Темный Король пристально смотрит на меня своими невероятно прекрасными глазами, как будто сквозь мой плащ-невидимку, но почему бы и нет? Это ведь всего лишь иллюзия, которую создала его частичка.

- И что ты снова натворила, красавица?

- Не я. Ты. Это все твоя вина.

- Вина-шмина. Виноваты звезды.

У меня нет желания вступать в пространственные дебаты, поэтому сразу перехожу к делу,

- Избавь меня от Книги.

- Разговариваешь с ней?

- Нет, - тут же отрицаю я. - Она разговаривает со мной. Я почти никогда не отвечаю.

- Ледяной огонь. Гигантский карлик.

- Чего? - мне не нужен полубезумный король. Мне нужен адекватный.

- Почти никогда. Это оксюморон. Рискованное сочетание. Полутона обманчивы, - он убирает мою руку со своего плеча. - Это не моя Книга.

- Чушь собачья. Ты ее создал, - я снова беру его за руку. На этот раз я не дам ему уйти, так и не избавив меня от Книги.

- Ты так говоришь.

- Это факт.

- Гадкие маленькие твари. Носят маскарадные маски. Не доверяй ни одной из них.

- Вытащи. Ее. Из. Меня, - выдавливаю слова через силу.

- Сколько раз твой король должен повторяться? Невозможно избавиться от собственной сущности.

- О! Я так и знала, что ты это скажешь! Но это не моя сущность. А твоя. И ты не мой чертов король.

- Я не говорил, что я чертов король. Хотя иногда и могу пройтись колесом.

В его словах нет смысла. Но с ним такое часто бывает. Есть у меня такое предположение, что практически всемогущему существу гораздо сложнее общаться, когда он находится в одном из своих многочисленных человеческих обличий. Единственный доступный способ для Темного Короля расхаживать среди людей - это разделить свои бескрайние сознание и силы на дюжину частей и поместить их в человеческие тела.

- Я не могу жить с твоим монстром внутри. И не должна.

- Ах, - он хмыкает с наигранным сочувствием: - потому что это несправедливо. Но такова жизнь. Это все, как говорится, «грехи отцов».

- Ты не мой отец. И это действительно несправедливо.

- В некотором роде ты действительно часть короля и всегда ею будешь. Учти: твой самый большой страх может уничтожить тебя.

- Вот именно. Поэтому вытащи ее из меня.

- Перестань бояться ее.

- Ты избавился от нее. Почему же тогда я не могу?

- Мы возвращаемся на круги своя. Очнись на фиг, красавица, невозможно избавиться от собственной сути.

Я уставилась на него.

- Что ты хочешь этим сказать? Ты так и не избавился от неё? Ты перенес всё свое зло в книгу, заразил меня, и так и не освободился сам?

- Найди к ней подход.

А затем Парень с Мечтательными Глазами пропал. Просто исчез из вида. А его последнее загадочное высказывание повисло в воздухе:

- Опасайся Чистильщика, красавица. И не разговаривай с его прихвостнями. Это тебе не конфетки есть. Не разбрасывайся словами, - раскаты невероятного и такого мягкого смеха разносятся по мокрым улицам как гром, - даже этого угрюмого поэта.

Найти подход? Что за бесполезный совет? Чистильщик? Прихвостни? Конфетки? О чем он, блин, говорит?

Я топаю ногой по бордюру, но она соскальзывает, и я приземляюсь задницей прямо в переполненную сточную канаву.

- Гребанные фейри! - ору я, убирая мокрые волосы с лица. - Ненавижу вас! Всех вас! Иди ты к черту, Парень с Мечтательными Глазами!

Внезапный бриз вырывает зонт у меня из рук. Он снова становится видимым, устремляется кувырком по улице и врезается в кирпичную стену. Металлические спицы ломаются, и он складывается. Сверкают молнии и гремит гром.

Не уверена, но мне кажется, Темный Король мне ответил: «Сама иди к черту, ничтожная промокшая человечка.»

Спустя мгновенье я заставляю себя подняться, подбираю сломанный зонт и сквозь дождь тащусь к Честеру.

Как следует обсохнув в одной из ванных, я целеустремленно направилась сквозь один из переполненных танцполов. Если бы я была видимой, и кто-нибудь наблюдал бы за моим продвижением со стороны, то увидел бы хаотичное зигзагообразное перемещение с трудом держащегося на ногах пьянчужки. Невозможно избежать столкновения с людьми, которые тебя не видят.

Меня дважды толкнули локтем в бок, стукнули ладонью в челюсть (ну кто так танцует?) и ударили кулаком по бедру (серьёзно, зачем так крутиться?), пока я шла по первому подклубу.

Найдя свободное пространство между клубами, я остановилась чтобы оглядеться и выбрать наиболее просторный проход.

Это не сложно. Просторнее всего за спиной у высокого темного мужчины, перед которым толпа расступается, как Красное Море перед Моисеем.

- Бэрронс, - ворчу я.

Благодаря навалившимся на меня напастям в виде моего преображения, бесконечных причитаний Синсар Дабx о том, что мне следует немедленно покинуть Землю, усиленных тем, как взбесило меня то, что Король даже не воспринял всерьёз мою просьбу – видимо, проявления Короля отличаются друг от друга, некоторые из них более вменяемы, чем другие, и мне стоило бы поискать Мак Кейба - мне даже некогда было подумать о том, что Бэрронс натворил.

Подогреваемая праведным гневом, я ринулась в расступившееся Красное Море и смогла подобраться к нему поближе без особых происшествий. Несмотря на мою невидимость, я по-прежнему реагирую на его присутствие, и это бесит меня ещё сильнее. Сначала я чувствовала скованность, боялась, что он почувствует меня или унюхает, но проделки Книги скрывают меня от него так же хорошо, как и от моих преследователей. Интересно, что он здесь делает? Куда, по его мнению, я делась? Жутко интересно, что произошло в аббатстве после того, как я сбежала.

Я вздохнула с облегчением, когда мы начали подниматься на верхние уровни по изящной хромированной лестнице, миновав двух охранников (Фейда и светловолосого здоровяка с горящим взглядом). Теперь надо быть поосторожнее, чтобы ненароком не налететь на Бэрронса, если он резко остановится. И хоть на данный момент я и не фанатею от него, не скрою, его спина - прекрасное зрелище, черт возьми. С решимостью, которой я завидую, он подходит к кабинету Риодана, прижимает ладонь к двери и входит внутрь, не подозревая о супершпионке мисс Лейн, преследующей его по пятам.

Когда дверь со свистом закрывается за нами, до меня доходит, что мне предстоит стать свидетелем разговора с глазу на глаз между Бэрронсом и Риоданом. Сказать, что я вся внимание, это не сказать ничего. Смотрю вниз, чтобы убедиться, что с меня не капает, и не могу нарадоваться стеклянному полу, ведь на ковре могли бы остаться вмятины, выдающие меня.

Риодан сидит за своим столом и играет с ножом. Черная рукоять, черное лезвие - что-то древнее. Кроме ножа на столе ничего нет. Что-то подсказывает мне, что после того, как Лор на прошлой неделе устроил на нем свидание, этот стол протирали ни раз. На полированной рукояти из черного дерева играют блики света, когда он вращает нож в своих руках.

Он одет как всегда безупречно, в темные, сшитые на заказ, брюки и рубашку в тонкую полоску, с завернутыми рукавами, открывающими взору крепкие, покрытые шрамами руки и серебряный браслет, такой же как у Бэрронса. Я тут же вспоминаю тот, что был вчера на Джаде. Интересно, где она взяла его? Я его толком не рассмотрела из-за того, что он был прикрыт рукавом.

Аккуратно, чтобы ни на что не наткнутся, что гораздо сложнее, чем можно подумать, когда себя не видишь, подхожу ближе и с любопытством его рассматриваю. Я ни за что не признаюсь в этом, но считаю Риодана чертовски привлекательным. Никогда не стала бы его так пристально разглядывать, будь я видимой. Что-то в нем отбивает всякую охоту. Точеные черты его лица застыли больше обычного, подбородок покрыт щетиной. Сейчас он больше похож на безжалостного наемника, вынужденного носить костюм, чем на цивилизованного бизнесмена. Виски практически выбриты, а густые короткие волосы взъерошены, словно он запускал в них пальцы. Не раз. Эти мелочи демонстрируют, как глубоко Риодан обеспокоен.

- Больше не прикрываешься бумажной работой, - издевается Бэрронс.

Риодан даже глаз не поднимает.

- Она прислала мне утром послание. Говорит, что уничтожит Честер, если я не отдам ей Мак. Представь себе. Угрожает мне. Пару недель назад была ребенком. А теперь женщина. Оxренеть. Взрослая, хладнокровная женщина с острым, как мой нож, умом, холодная и обжигающая одновременно, как лед. И чертовски опасная. Она и ребенком была опасной.

- А я отправил послание им, - сообщает Бэрронс. - Сказал, что если не вернут Мак, то я сравняю на xрен с землей аббатство.

О, так они подозревают друг друга в том, что другая сторона смогла меня каким-то образом умыкнуть. Вечер, наверное, закончился враждебным противостоянием. Удивлена, что первым делом по утру Риодан с девяткой не вернулся в аббатство и не поxитил Джаду, чтобы запереть её в своем подземелье.

- Думаешь, они схватили Мак, - говорит Риодан.

- Не уверен. Я резко перестал чувствовать её присутствие. И не чувствую его с тех самых пор.

- Волнуешься за нее, - это вопрос, хотя интонация Риодана не изменилась. Выжидаю, что же ему на это ответит Бэрронс.

- Нет.

Я в шоке. И это всё? Одно несчастное «нет»? Ему что, всё равно? Неужели наши отношения закончатся тем, что я, будучи невидимой выясню, что безразлична ему?

- Она вернется, - произносит Бэрронс.

- Храня в себе Синсар Дабх и имея в своем распоряжении фактически безграничную силу, ни ты, ни я не удержались бы от соблазна.

Он не удержался бы? Вот же дерьмо. Ну всё. Я обречена.

- Однажды у нее получилось. Получится и сейчас. У Мак внутри есть свет, который невозможно погасить.

Я засияла, словно крылья за спиной выросли. Пуленепробиваемые. Если вера Бэрронса в меня настолько непоколебима, я всё смогу. Но тут же скривилась. Если он так в меня верит, стоило доверять мне и дать самой разобраться с тем, что произошло между нами в ту первую ночь. Прищурившись, я показываю ему средний палец.

- По виду ей лет восемнадцать-девятнадцать, - произносит Риодан.

- В физическом плане я бы дал ей двадцать, - говорит Бэрронс. - А по умственному развитию - все тридцать, причем прожила она их в годы жестокой войны.

Если они говорят о Джаде (она же Дэни), я согласна с Бэрронсом.

- Она холодна, как лед.

- Раньше ты волновался, что она не доживет до зрелости, - отвечает Бэрронс. - Больше об этом можешь не переживать.

- Она чертовски красива.

С мгновенье Бэрронс изучает его, а затем говорит:

- И подходит тебе по возрасту.

- Я не для того оберегал её.

- Чушь. Мы все прекрасно понимали, какой женщиной она станет. Просто не думали, что это произойдет так быстро.

- Я хотел, чтобы у нее было... О, черт, это не важно!

- Детство, которого она была лишена. Этому не бывать. Смирись.

Риодан улыбается.

- Любил наблюдать за ней. Такой юной. Дерзкой. А нос так задирала, словно была неуязвимой. И на это у неё были ещё годы.

- Она до сиx пор важничает. И считает себя неуязвимой.

- Она шла на поправку. Но они разругались с Мак, и это очень навредило ей. Я должен был быть для неё центральной опорой, на которой держится крыша. Должен был дать ей время прийти в себя, понять, кем она хочет быть. Думал, если уберегу её от трудностей хотя бы на несколько лет, она сможет стать цельной. Позволял ей быть непокорной, давая возможность воевать со мной, а не с целым миром. Теперь этот подход не сработает, - Риодан надолго замолчал. А когда заговорил снова, его голос был низким и резким. - Такое ощущение, что моя Дэни умерла.

Я с трудом удержалась от шумного вдоха. Я, может, и невидима, но не неслышима. Скорбь в его голосе напомнила мне о моей собственной. Если Джада это действительно Дэни, то я больше никогда не увижу ту озорную улыбку, те сияющие глаза, никогда не услышу, как она коверкает английский. Тот день, когда я загнала её в Зеркалье был прощальной, последней возможностью побыть с девчонкой, которую я полюбила как сестру. Он прав: такое ощущение, что моя Дэни умерла. Четырнадцатилетняя девочка исчезла. Исчезла безвозвратно. Навсегда.

- Когда мы захватим ее?

Риодан аккуратно кладет темный клинок на пустой стол и поднимает взгляд.

- Мы не будем этого делать. С Джадой это не сработает. Она лишь станет сопротивляться сильнее. Лор с ума сойдет, когда увидит её. Он обожал малявку, - он потер подбородок, и офис наполнило шуршание щетины под рукой. Я затаила дыхание, прислушиваясь к звукам собственного тела. - Кстати, как мне вытащить Лора из состояния при-йя.

- Он не при-йя, - сообщает Бэрронс.

- Мак сказала...

- Она солгала, - сухо произносит Бэрронс

Вот так сразу взял и сдал меня.

- А ты не сказал мне.

- Ты тоже скрыл от меня кое-что. Ты знал об альтер-эго Дэни.

- Мак знает слишком много, - меняет тему Риодан.

- Как и Джада. Мир уже не тот. И женщины уже другие. Мы изменились. Как и наш кодекс.

- Как удобно. А теперь расскажи об этом Кастео. Прости, но ты, тупица, выбрал неподходящее столетие для того, чтобы оставить при себе приглянувшуюся женщину.

- Мы сделали то, что сделали, не по этой причине, и ты знаешь это.

- Я знаю лишь то, что ради Мак ты нарушил всевозможные правила, брат.

- Ты и сам такой, Ри. Только вот я тебя поддерживаю.

- Лор не при-йя, - Риодан с отвращением качает головой. - Принцессы не могут обратить нас. Сукин сын, а Мак...

- Моя, - категорично отрезает Бэрронс. - Не лезь к ней. Если у тебя проблемы с Мак, решай их со мной. Я её щит, её чертова вторая кожа.

Уx ты. Мне пока защита не очень-то и нужна, но всё равно приятно.

Риодан с ревом подрывается и так быстро вылетает в дверь, что я в нерешительности замираю, не зная, с кем из них остаться. Но Бэрронс решает за меня, отправляясь вслед за Риоданом, и мне приходится бежать, чтобы не отстать. Я кошусь на свои туфли. Хоть у них и прорезиненная подошва, они всё равно издают звук. К счастью, так же, как и их обувь.

У меня нет ни малейшего сомнения в том, куда направляется Риодан, и я ни за что это не пропущу.

Если Лор думает, что это освобождает его от долга передо мной, то он глубоко заблуждается. В его распоряжении были почти полные две недели, о которых мы договорились.

Это Бэрронс сдал его. Не я.

Глава 26

У меня под каблуком эта сиамская кошечка[53]


Лор


- Ты определенно траxаешься лучше всех, - сообщает Джо, обессиленно откидываясь на кровать. Короткие темные волосы растрепаны, макияж стерт, она скользкая от пота, а её взгляд стеклянный из-за недосыпа.

Она и сама чертовски классно траxается.

- Боже, ребята, откуда вы родом? Там есть ещё такие как вы?

Я не буду уточнять. Не буду.

- Даже лучше босса?

Она напрягается и закрывает глаза. Я мысленно пинаю себя. А учитывая, что мыслей у меня сейчас не так уж и много, пинать особо сильно не приходится. Так легонечко. Одной ногой. Носочком.

Джо со мной уже сутки. Она покидает кровать, чтобы поесть и в туалет сходить, но всё время возвращается за продолжением. Она то страстная тигрица, то хрупкая женщина, тесно прижимающаяся к моей груди. Она и не подозревает, что лежит в объятьях кровожадного монстра, которого в древних городах прозвали Костоломом. Вечно по локоть в крови, предпочитая на завтрак убийство, живя по принципу: если не можешь траxнуть, съесть или использовать кого-то вместо оружия, просто убей его. Я был ночным кошмаром,

Мне не нужно лезть в её голову за ответом, которым она меня не удостоила. Люди считают, что мы можем читать мысли. Это не так. Мы просто слышим то, о чем они очень громко думают, некоторые из нас лучше, некоторые хуже, каждый в меру своих возможностей. Они все время выдают какую-то информацию, их самые жуткие секреты как тату светятся неоновым светом для всеобщего обозрения. Порочные распутники. Думают о том, о чем не следует думать, и, наоборот, не размышляют над тем, над чем стоило бы.

- Какого хрена ты подразумеваешь под этим «невозможно»? - возмущенно рычу я.

Она ложится на бок, кладет голову на согнутую в локте руку, изящным кулачком подпирая щеку, и смотрит на меня с восхищением. Ее короткие волосы обрамляют утонченное лицо. Она выглядит чертовски привлекательной.

- Ты что, читаешь мои мысли? Ты это умеешь?

Она вовсе не обеспокоена такой вероятностью в отличие от большинства людей на ее месте. Я разжимаю челюсть и рычу:

- Твои последние мысли настолько громкие, что с тем же успехом ты могла бы написать их на чертовом билборде.

Ее глаза сверкают от восхищения.

- Ты поможешь мне отыскать в моей голове необходимую информацию? Может даже, создать файловую систему?

- Твою мать, ты что, шутишь?

Она откидывается на подушки, улыбаясь.

- Ты не пожалеешь ни о секунде потраченного времени. Боже, не могу передать тебе, насколько я рада, что послушалась Мак и пришла сюда! Она была права. Ты именно то, что мне нужно.

- Мак посоветовала тебе потрахаться со мной? Поэтому ты здесь?

Тяжело определиться что меня больше бесит: то, что она считает босса круче, или то, что Мак воспользовалась моим предполагаемым состоянием при-йи и направила свою подружку получить незабываемый трах. Ох уж эти женщины.

- Как я рада, что ты ничего не будешь помнить из всего этого, - весело говорит она. - Я могу говорить все, что угодно. Делать все, что вздумается. Ты хоть представляешь, какое ощущение свободы это дает? Я могу неделями здесь находиться!

Такое впечатление, что она уже в хренов тысячный раз повторяет эту хрень, и меня просто охренительно тошнит от того, что я слышу. «Как я рада, что пришла повидаться с тобой! И еще больше меня радует то, что ты ничегошеньки не будешь помнить!» Да пошло оно все нахрен. Я-то буду помнить каждую чертову деталь.

- А чем это Риодан круче? - не верю я в это. - Что он такого может, чего я не могу? - поверить не могу, что я сказал это. Но сейчас я делаю кучу всякой фигни, которой раньше не страдал: попался в магическую ловушку, договорился с Мак, трахнул брюнетку впервые за целую вечность.

Понимаете, я разделяю женщин на определенные категории, и если бы блондинки знали, по какому принципу, они бы наверняка перестали штабелями укладываться в мою постель. Чем светлее волосы у женщины, тем светлее должны быть корни её волос, и тем меньше у меня соблазна удерживать такую. Трудно найти ту, у которой натуральный платиновый цвет от кончиков волос до корней и которой больше двадцати пяти, разве что цыпочка фейри. Женщины, которые идеально осветляют волосы, ищут как раз то, и только то, что я способен им дать: трах.

Чем темнее волосы, тем сложнее с ней иметь дело. Если женщина не содержит в идеальном состоянии свои волосы, ногти, одежду, это значит, что у неё куча лишнего времени на разговоры, свидания, огласку отношений. Она требует уважения, черт возьми. И я с удовольствием его предоставляю. Я уважаю их все то время, когда они находятся в моей постели и после того, как покидают ее. Я флиртую с ними, говорю им какие они красивые, ненавязчиво направляя их к другому мужчине, который поможет им забыть меня. Я даже достаю еду, лекарства и всякую всячину для их детей, потому как времена сейчас тяжелые. Но если одна из них начинает быть навязчивой, то у меня сразу появляется куча работы на горизонте. Например, в другой стране.

И если женщина решает переместится в категорию брюнеток, то это означает, что она уже знает, что ей нужно, и любит себя настолько, что не собирается меняться, и скорее всего попытается изменить тебя.

Брюнетки назойливы. Даже те, которые выглядят утонченными и хрупкими.

Сисястые блондинки - сплошное веселье, они искрометны, шикарны, горячи. Люблю их. У меня даже крышу сносит от них. Они делают мою жизнь простой и сладкой. Они не пробуждают во мне ни одно из чувств, которые превращают меня в Костолома.

- Дело не в том, что он может, - медленно произносит Джо. - А в том, какой он, - ее взгляд становится серьёзным. - Он невероятно умный, опережает всех и всегда на несколько ходов.

Да ладно, это все фигня. Он не настолько умен. Я победил его в Триаде. Однажды. Около десяти тысяч лет назад.

- Раньше я думала, что ему нет ни до кого и ни до чего дела, но это не так. Просто ему нет дела до меня. Он очень страстный. Поэтому он всегда так контролирует себя.

Дай же мне, мать твою, хоть немного передохнуть. Он контролирует себя, потому что помешан на контроле. Это же и слепому видно. Каждый хренов раз, когда он заставляет нас переезжать, все заканчивается тем, что он подминает под себя империю: становится королем, диктатором или языческим божком.

- Думаю, что он является клеем, который держит вас всех вместе. Вы его семья, и он сделает все, чтобы уберечь вас.

Ладно, в этом она права. У нас бывали трудные времена. Без босса, я даже не знаю, где бы мы все были. Нас разбросало бы по всему земному шару, если не по вселенной. Были бы одиночками. Было бы трудно. Но он заставляет нас держаться вместе. И мы рады, что он это делает. Ну, большая часть из нас рада.

- Я вижу, как он относится к своему окружению, хотела бы я быть одной из тех, кого он ценит, за кого готов бороться. Хотела бы чтобы он прилагал в отношении меня те же усилия, которые прилагает в отношении людей небезразличных ему. Как, например, с Дэни.

Не стал я говорить ей о том, что ни один человек не будет важен боссу так, как Дэни.

- Какое отношение, мать твою, ко всему этому имеет секс? Ты говоришь не о крутости в постели, детка. Ты говоришь о том, как ты хочешь мужчину, который не хочет тебя так же сильно, как ты его, и скорее всего именно по этой причине. Босс не чертов приз.

Цыпочки. Иисусе. Иногда они просто не понимают этого.

- Риодан... - она прерывает саму себя, резко качает головой и, кажется, твою ж мать, наконец-то, решает отступить, но всё-таки продолжает и портит все словами, сказанными сквозь смех: - по крайней мере, не блондин.

Я подозрительно смотрю на нее и провожу рукой по своим светлым волосам. Я просто отказываюсь верить, что женщины тоже делят нас на категории.

- А какое нахрен отношение к этому имеет цвет моих волос?

- Блондины горячи и сексуальны, и... Ну, веселые и все такое, но по какой-то причине я обычно избегаю их. Меня заводят темноволосые. Не знаю, я к ним более серьезно отношусь что ли. Они... - она мечтательно вздыхает: - опаснее. Риодан определенно опаснее тебя. Вот если серьёзно, ну чем ты занимаешься? Трахаешь блондинок и ведешь себя как неандерталец. Давай все-таки вернемся к делу. Можешь ли ты читать мысли и помочь мне упорядочить мои? И если да, то что хочешь взамен?

- Ты думаешь, - пытаюсь сказать без рычания я. Ну ладно, может, я и рычу немного: - что Риодан опаснее меня.

Мало того, что она оскорбила мой член и мои навыки владения им, так она ещё и оскорбила все мое существо.

- Я не хочу говорить о нем. Я пришла сюда, чтобы забыть его. Можем мы не говорить о нем?

- Ты сама о нем вспомнила.

- Не правда.

- Косвенно. И не говори мне, что я траxаюсь лучше всех, если ты так не считаешь.

- Удивительно, что ты такой разговорчивый. Я думала, что при-йя пустоголовые. Или ты не можешь найти своему рту лучшего применения?

- О, сладенькая, поверь я знаю, как его применить получше. Получше, чем все остальные тут, - и я докажу это. Ей нравится опасность? Я покажу ей что такое опасность. - И, видать, мою голову невозможно опустошить.

Она смеется.

- Твою? Ну-ну.

Я рычу. Парочка цепей определенно помогли бы делу. Посмотрим, кто тут траxается лучше всех, когда я закончу с ней.

Когда она снова взбирается на меня, я переворачиваю ее и рычу:

- Руки над головой, женщина.

С хриплым смешком она откидывается на спину и подчиняется.

Очень скоро ей будет не до смеха.

Сердито хмурясь и жалея о том, что в этой комнате нет цепей - черт возьми, как может она видеть такое мое лицо и не чувствовать опасности? - я выуживаю из-под простыней шарфы, которыми вереница блондинок снабдила меня с определенной целью, и связываю ими ее запястья, крепко привязывая ее к столбам у изголовья кровати.

А затем делаю то, чего раньше себе никогда не позволял, привязываю и ее ступни тоже, думая: «Мужик, она не должна позволять тебе делать это.» А затем: «Мужик, что ты вообще творишь?»

Передо мной обнаженная и распластанная Джо, ноги широко разведены, она полностью отдана на мою милость, а я совершенно не собираюсь в отношении нее проявлять хотя бы каплю милосердия. Она не выберется из этой кровати, пока не получит самый головокружительный оргазм в своей жизни, за которым последуют сотни и сотни других. Я буду держать ее тут многие недели.

Я не выпущу её, пока она не скажет, что я траxаюсь лучше всех. Искренне. Пока не сделаю её своей при-йя. Пока она не поймет, что я не просто xренов второсортный веселый паренек, черт возьми, а один из самых ужасных убийц, каких видел старый свет. У меня всё под контролем. За полторы недели я пропитался сексом. И я уже насытился. Почти.

У нас тут в Честере что-то типа соревнования. Кому понравится быть вторым после лучшего? Поэтому мы не делимся бабами. Телка моя, даже если я траxнул её всего раз. Вот почему на четвертом уровне такая текучка.

Она смотрит прямо на меня и прикусывает нижнюю губу.

- Я никогда не позволяла Риодану вытворять со мной такое, - задыхаясь, говорит она.

Мудро поступала. И зря перестала.

Одно очко в пользу Лора. Я делаю что-то, чего не делал босс.

И я собираюсь сделать еще парочку вещей, которые, я гаран-нахрен-тирую, Риодан точно не делал.

Глава 27

Ты смотришь в прицел или ты под прицелом?[54]


Мак


Я невидимка. И нахожусь в закрытом лифте вместе с Бэрронсом и Риоданом. Вполне возможно, что это одна из самых напряженных ситуаций в моей жизни. Она лишь немного уступает по накалу тому случаю, когда меня пытал Мэллис.

Я и не задумывалась о том, насколько велика вероятность того, что я могу выдать свое присутствие каким-нибудь звуком, пока не возникла необходимость избежать этого любой ценой. Ведь я могу чихнуть. Икнуть. Пукнуть. Могу забыть пошире расставить ноги при ходьбе и зашуршать джинсами. Один из моих суставов может хрустнуть. Ведь, несмотря на юный возраст, у меня было уже несколько переломов, и иногда костяшки пальцев напоминают мне об этом. Стоит только заурчать животу - и я раскрыта. У этих мужчин невероятно острое восприятие.

Я делаю мысленную заметку: не есть перед тем, как шпионить в следующий раз, чтобы не пришлось переживать о том, что в животе будет бурчать, когда пища начнет перевариваться. Но тут же до меня доходит, что если я не поем, то желудок может заурчать от голода. Видимо, придется есть часто, но маленькими порциями и легкоусваиваемую пищу, чтобы снизить вероятность и того, и другого, пока я буду исследовать запретную часть моего мира.

Я забилась в угол, подальше от них, пытаясь занимать как можно меньше места, едва дыша. И молюсь, чтобы этот спуск был коротким.

И хоть он кажется мне бесконечным, мы остановились, спустившись всего на два уровня. Риодан выходит из лифта, Бэрронс тут же следует за ним. Мне снова приходится бежать, чтобы поспеть за ними.

Не доxодя до конца коридора, Риодан прижимает ладонь к стене и орет:

- Выметайся оттуда нахрен немедленно, Лор!

Как раз, когда открывается дверь, я догоняю их и заглядываю внутрь.

Риодан врывается в комнату. И останавливается. Как вкопанный.

Я подаюсь вперед и... Ого. Вау. Ого. Похоже, Джо прислушалась к моему совету. Ринулась в омут с головой.

Жутко раздражает, что в очередной раз на этой неделе приходится наблюдать за секс-марафоном Лора. Похоже, вселенная надо мной издевается, тыкая носом в то, что в отличие от меня, у него бурная личная жизнь.

Мы втроем стоим и таращимся на них.

Джо с Лором застыли и таращатся в ответ. Но, учитывая, как крепко связана Джо, она не смогла бы пошевелиться, даже если бы и захотела.

Бэрронс тихо смеется.

- Вот это удивили.

Джо распластана и привязана к кровати, Лор у неё между ног. Прямо сейчас они не занимаются сексом, но по смятым простыням, тому, как вспотел Лор, и по взлохмаченным волосам Джо понятно, что это далеко не первый круг их забега.

В последнее время я слишком часто вижу Лора голым. Я хмуро смотрю на Бэрронса. Ну почему у нас так давно не было секса?

- Проваливайте на хрен отсюда, - рычит Лор.

- Ты покойник, - спокойно отвечает Риодан.

Тщетно пытаясь пошевелиться (мне даже с моим ограниченным обзором видно, что Лор умеет завязывать узлы), Джо отвечает:

- Риодан, это не его вина! Он не хотел спать со мной. Я его заставила...

- Как бабы наxрен додумались до этой фразы? - рычит Лор. - Мужики не хотят спать с ними. Они хотят траxаться. И никто меня не заставлял ничего делать.

-…сделать это. Я узнала, что он превратился в при-йю. И воспользовалась им.

- Он покойник, потому что соврал мне, Джо. А не потому что траxался с тобой. Хоть я и предпочел бы этого не видеть.

Я искоса смотрю на Риодана. Он, прищурившись, наблюдает за Джо. То, что он увидел их вместе, задело лишь одно его чувство - чувство собственности. Но тем не менее я рада за Джо, хоть какое-то удовлетворение.

- Я не хотела, чтобы ты это увидел, - тихо произносит Джо, глядя ему в глаза.

- Он не при-йя. Он притворяется. Лжет, - небрежно бросает бомбу Риодан, наблюдая за тем, как она детонирует.

Джо бледнеет и впивается взглядом в лицо Лора.

- Это правда? Ты не при-йя?

- А какая тебе наxрен разница? Ты хотела траxаться со мной. Просила стереть вкус босса с твоих губ. Я это сделал.

- Стереть вкус с твоих губ... - произносит Риодан, - Господи, Джо.

- Не то, что бы эта идея пришла ко мне случайно, - оправдывается Джо. - Мак мне...

- Слазь с неё, Лор, - приказывает Риодан.

Прекрасно, очередной повод для Риодана ненавидеть меня.

- ...посоветовала это, потому что думала, что так будет...

- А ты-то чему возмущаешься? - перебивает её Лор. - Если у кого и есть право возмущаться, то у меня. Тебе же до меня и дела не было. И нужен был только мой член. Ты хоть представляешь, сколько раз повторила, как безумно рада, что я ничего не буду помнить? Так вот, Джо, я прекрасно помню каждую долбаную деталь. Они все запечатлены в моем микроскопическом, по твоему мнению, мозгу.

- Она считает, что у тебя микроскопический мозг. И прямо заявила об этом, - поражается Бэрронс.

- Очевидно. И ещё считает меня не опасным.

- Теперь мне ясно, почему ты её связал.

- Ты притворялся? - снова спрашивает Джо, словно до неё еще не дошло. - Но всё это время я делала и говорила все это, только потому что думала...

- Я все прекрасно понимал, детка, - отвечает Лор беспощадно улыбаясь. - Всё. Это. Время. Помню каждое твое долбаное слово. Твою раскованность. Каждый твой стон. Может повторишь ещё разок, какой идеальный у меня член и какой я горячий?

Изучая Лора, я понимаю, что в нем говорит не просто чувство уязвленного самолюбия. Неужели Джо смогла зацепить его глубже?

Джо ошарашена. Её тонкие черты искажает буря эмоций: стыд, страх, настороженность. И всё это за считанные секунды. Но все они отходят на второй план, когда она, возвращаясь к предыдущей мысли, продолжает:

- Подожди-ка. Мак знала, что ты не при-йя?

Вот черт. Это не должно было выплыть наружу. Никто не должен был узнать об этой несущественной детали. Повезло мне, что я стала невидимкой.

- Конечно, знала, - невозмутимо отвечает Лор.

Почему все так быстро сдают меня?

- Слазь наxрен с Джо. Немедленно, - требует Риодан.

- Ревнуешь, босс?

- Не зли меня. В коридор. Если, конечно, не хочешь, чтобы мы разобрались с этим делом на глазах у Джо. Что приведет к её смерти.

Джо судорожно глотает воздух.

Риодан разворачивается и выходит из комнаты так резко, что я едва успеваю отойти в сторону. Прижимаясь к стене снаружи, я задерживаю дыхание, не слишком надолго, правда, иначе всё закончится глубоким и шумным вдохом. Медленно выдыхаю, пока Джо требует:

- Развяжи меня.

- Ни за что, - отрезает Лор. - Я с тобой ещё не закончил.

Лор присоединяется к нам в коридоре. Голый. И до сих пор возбужденный. Когда он хлопает ладонью, закрывая дверь, раздается крик Джо:

- Эй! Я сказала, развяжи меня! Я бы ни за что не пришла сюда, если бы знала, что ты не при-йя!

- Ты только все осложняешь, сладкая, - бросает через плечо Лор.

- Ты не можешь так меня оставить!

- Ещё как могу, - говорит он. - Не переживай, детка. Я вернусь, чтобы закончить то, что начал.

- Я не это имела... - дверь закрывается, обрывая ответ Джо. Комнаты здесь хорошо звукоизолированны.

- Ни xрена ты не закончишь, - сообщает Риодан.

- Потому что она твоя? - спрашивает Лор. - У неё с тобой всё кончено.

Риодан смотрит на дверь, чтобы убедиться в том, что она закрыта.

- У меня было с ней всё кончено ещё несколько месяцев назад. Я ждал, пока она уйдет. Но не к тебе. Ты, похоже, забыл два основных наших правила: мы не траxаемся с женщинами друг друга и не лжем друг другу.

- Я не просил об этом. Она пришла и прогнала моих девочек. Она рыдала, твою мать, а ты прекрасно знаешь, я не выношу, когда цыпочки...

- Дэни вернулась. Она выглядит на пять лет старше. Как минимум. Она захватила контроль над аббатством.

Лор замер.

- Как это случилось, черт возьми?

- Мы не знаем, - отвечает Бэрронс. - Она не разговаривает с нами.

- Так заставь её, - говорит Лор.

- Теперь это не так просто, как прежде, - отвечает Риодан.

- Как она? Что произошло? С ней всё в порядке?

- Оденься уже наxрен. Мой офис. Пять минут.

- А что с Джо?

- Я разберусь с Джо, - отвечает холодно Риодан.

- Ты не убьешь её, - резко говорит Лор.

- Я и не говорил, что собираюсь. Но это третье правило, о котором, ты, кажется, забыл: здесь я решаю. За тебя тоже решаю я. Если тебе это не нравится, тем наxрен хуже для тебя. Потому что ты остаешься здесь. Так что приди в себя. Быстро.

Риодан уходит. Он выглядит довольным. Бэрронс следует за ним.

Я в восторге от своего нового состояния: у меня собственное реалити-шоу, ведь я узнала столько смачных и грязных подробностей. Я спешно следую за ними.

Глава 28

Не играй со мной, потому что ты играешь с огнем[55]


Мак


Когда мы добрались до офиса Риодана, Бэрронс сослался на дела. Я внезапно оказалась перед выбором и приняла неожиданное решение - остаться с Риоданом. Хотя я просто умирала от желания выяснить, что за «дела» у Бэрронса (очень скоро я удовлетворю свое любопытство), мужчина, заправляющий Честером, завладел моим вниманием. Тщательно присмотревшись к нему, я поняла, что он гораздо сложнее, чем я думала.

Он щадил чувства Джо. И хоть и не показывал этого, но готов был покончить с ней ещё несколько месяцев назад и просто ждал, пока она сама порвет с ним. А это не так уж и просто. В голове не укладывается, что этот безжалостный, прагматичный мужчина пошел на подобное, только чтобы не причинять боль смертной женщине.

Когда он зашел в свой кабинет, я последовала за ним. Но как только за мной закрылась дверь, поняла, что застряла здесь до тех пор, пока он не решит снова уйти. Он достает мобильный телефон, который по идее не должен работать, и набирает номер. Надеюсь, не для того, чтобы вызвать женщину, и с её помощью стереть воспоминания о Джо и Лоре. Не горю желанием смотреть на то, как Риодан занимается сексом.

Может, я и не стала бы сильно возражать против этого, если бы не знала его лично и не была бы вынуждена так часто сталкиваться с ним. Да и вообще не в настроении я наблюдать, как все вокруг занимаются сексом. Ведь у меня самой шансы на это невелики, учитывая мою невидимость и то, как раздражает меня единственный мужчина, с которым мне хочется заняться сексом.

- Фейд, тащи свою задницу в комнату Лора и развяжи Джо, - он замолкает на мгновение. - Не твое, наxрен, дело почему она там привязана. Просто отвяжи её. И мне плевать на то, что она будет говорить или делать. Даже если её подхватит торнадо и опустит прямиком на твой член, ты не станешь её траxать, - очередная пауза. - Да, она голая. И нет, это вовсе не круто. Xрен с тобой. Забей. Отведи туда одну из официанток. Жди снаружи, пока она будет отвязывать её. Потом скажи Джо, что она уволена, - пауза. - На то, что подумает официантка, мне тоже наплевать. Уволь и её.

Он нажал отбой, сунул телефон в карман, плюхнулся в огромное кожаное кресло за рабочим столом, взял темный клинок и продолжил вертеть его в руках. Что такого особенного в этом ноже?

Когда дверь с шипением открылась, я задумалась, не воспользоваться ли мне возможностью, чтобы уйти.

Мои раздумья прервал Темный, которого Дэни прозвала «Папа Таракан». Я вздрогнула от отвращения, когда он вошел. Понимаю, за что она его так окрестила. Тысяча созданий, похожих на тараканов, взбираясь друг на друга, создают единое существо. Это те же жуки, которых пускают себе под кожу официантки, чтобы те поедали их жир. Папа Таракан ростом около 125 сантиметров с толстыми ногами коричневато-бордового оттенка, с шестью руками и головой размером с грецкий орех. При движении он колышется как желатин, потому что его бесчисленные индивидуальные части постоянно перемещаются, чтобы сохранить единство. У него клювообразный рот с тонкими губами и круглые странные глаза без век. Когда он вошел, несколько тараканов соскочили с него. Я брезгливо прижалась к стене, не горя желанием, чтобы они суетливо сновали возле моей обуви. Они достаточно малы и могут стать невидимыми, и если кто-то это заметит, то у меня могут начаться проблемы.

- Держи свои дерьмовые части вместе, когда ты в моем хреновом офисе, - рявкает Риодан.

Жуки поспешили обратно к Папе Таракану, взобрались по ноге и уселись в колене.

Я сдержала вздох облегчения, который так и рвался наружу.

Когда Папа Таракан заговорил, я снова вздрогнула. Его голос звучит именно так, как я себе и представляла: сухой, злорадный, с присущим насекомому шуршанием.

- Та, которую ты называешь Джадой, покинула аббатство. Мы потеряли ее из виду в паре кварталов отсюда.

- Кастео.

- Не проронил ни слова. Женщина только-только начала говорить с ним.

Интересно, что за женщина?

- Черная дыра в церкви.

- Ежеминутно увеличивается.

- Темные Принцы.

- Замышляют отобрать копье у женщины и убить Р'джана.

Рука тут же тянется к копью. Но на этот раз, меня не атакуют образы смерти и разрушения. Моя Книга на удивление бездейственна.

- Их укрепления.

- Без изменений. Они расслабились, после встречи с тобой. Верят, что ты думаешь, будто они у тебя под контролем. Считают, что у них есть преимущество, о котором ты не знаешь. Думают, что ты переоцениваешь себя.

Я думала, что Риодан уделит этому вопросу больше внимания, но он продолжает:

- Местоположение Р'джана.

- Три дня назад переехал в старый дом МакКейба и укрепляется там. Создается впечатление, что собирается там остаться.

- Сообщи мне детали о его оборонительных сооружениях. В течение часа. Шон О'Баннион.

- Прошлой ночью общался на Темпл Бар. Предлагал услуги по восстановлению пабов и магазинов за определенную плату и ясно дал понять, что для него приемлем только обмен товаров на валюту.

- Темные Принцессы.

- Пока мы видели всего одну. Недавно встретили ее с Джадой. Они объединили усилия на взаимовыгодных условиях.

- Каких.

- Джада предложила убить Темных Принцев в обмен на местоположение Кровавой Ведьмы. Принцесса обдумывает ее предложение.

- Отправь Принцессе сообщение. Она обменяется услугами со мной, а не с Джадой. И не останется в накладе. Горцы.

А я-то думала, он её остерегается! Какого черта тогда заставил меня околачиваться тут, если готов встретиться с ней в мое отсутствие?

- Р'джан предоставил им троих способных просеиваться Светлых для помощи в поисках в обмен на защиту от его многочисленных врагов. Видимо, у них есть знания фейри, которые он находит полезными.

Я слушаю со всё большим изумлением. Шпионская сеть Риодана стоит прямо передо мной единым организмом, состоящим из тысяч разумных «жучков». Он в буквальном смысле «зажучил» весь чертов город. Папа Таракан отправляет тараканчиков шмыгать под дверьми и шпионить за всем, что происходит в Дублине, а потом докладывать об этом. Неудивительно, что Риодан знает все и обо всех!

- Темный Король.

- Судя по всему, его нет в Дублине.

Ох, как он ошибается.

- Мак.

- Такое ощущение, что она просто исчезла.

Я самодовольно улыбаюсь.

- Танцор.

- Успешно периодически нас избегает. Неизвестно, как ему это удается. Проводит уйму времени в лабораториях Тринити, экспериментируя. Недавно стал проявлять интерес к женщине-музыканту.

- Какого рода интерес.

- Мы не видели их трахающимися.

- Пещера под аббатством.

- У нас больше нет возможности проникать туда. Двери закрыты. Даже щели не осталось.

И что за хрень? Нам не удавалось запереть эти двери. Кто, как и когда закрыл их?

- Недавно ты пренебрег упомянуть о кое-каких деталях, имеющих значение. Если ты заметишь какие-либо изменения в окрестностях аббатства или логова принцев, и неважно сколь незначительными они могут тебе показаться, немедленно доложить мне.

- Понял.

Папа Таракан подождал мгновение и, когда новых требований не последовало, продолжил:

- Наша вынужденная служба подходит к концу. Продление договора будет стоить дороже. Появились другие, заинтересованные в наших услугах.

- Впервые в жизни за целое тысячелетие ты можешь свободно передвигаться среди людей в своем первозданном виде, и все это только благодаря тому, что фейри явили себя миру, и этот мир считает тебя одним из них. Выведи меня, и я сделаю так, что фейри исчезнут из этого мира, а ты снова отправишься влачить свое существование в щелях, трещинах и окопах, где ты довольствовался гниющими трупами с начала времен. Ты обновишь свой договор на тех же условиях. Я всегда заботился о твоих потребностях.

Ошеломленная услышанным, я моргаю. Папа Таракан вовсе не фейри? Тогда кто он нахрен такой? Насколько же необъятен и многогранен мир, которым управляет Риодан!

Но тут меня посещает мысль похуже. Неужели с незапамятных времен шпионами были все тараканы? Или только какие-то определенные виды? Не поэтому ли мы то и дело обнаруживаем в ванной такого, который все никак не умирает, вне зависимости от количества лака для волос которое мы обрушиваем на него и от того, как неистово пытаемся его раздавить?

Папа Таракан издает глубокий, сухой, скрежещущий звук, противный до дрожи.

- Наши потребности возросли.

- Ты наслаждаешься паразитирующими отношениями с людьми, которые раньше были тебе недоступны.

- Мы хотим, чтобы в обязательном порядке каждый человек поселил в себе одного из нас.

Я содрогаюсь.

Риодан поднимает темный клинок и забавляется с ним.

- Мы обсудим это при следующем обновлении договора.

Круглые глаза Папы Таракана сосредоточены на темном лезвии. Его клюв приоткрылся, демонстрируя несколько рядов мелких, острых зубов.

И внезапно меня осеняет, что я знаю применение этого лезвия. Оно может убить Папу Таракана, кем бы он там ни был.

- Как пожелаешь.

Когда Папа Таракан уходит, появляется Лор.

Одетый.

Я принимаю решение остаться еще на какое-то время и уйти вместе с Лором. Кто знает, что я еще могу здесь выяснить?

- Сядь, - резко бросает Риодан.

Лор подходит к столу, усаживаясь на стул и отбрасывает свои светлые волосы рукой. Он выглядит настороженным. И я его понимаю. Риодан чертовски непредсказуем. Не зря его манеру решать дела называют «эффектом молотка». Он славится тем, что дожидается удобного момента, собирая информацию и анализируя ее. А когда принимает решение, судейский молоток опускается, и все, кто взбесил его или обидел, или просто сделал что-то против его воли, умирают.

- Что там с Дэни? - спрашивает Лор.

Риодан кладет клинок на стол.

- Помнишь, как Фейд рассказал нам, что обнаружил ребенка, способного передвигаться как мы. Летающего по улицам. Изображающего из себя супергероя.

Лор смеется.

- Черт, конечно помню. Мы все подозревали друг друга в нарушении кодекса. Считали, что её появление - на совести одного из нас. Рыжеволосая худышка с железными яйцами. Я присматривал за ней, даже когда была не моя очередь наблюдать за тем, что она выкинет. Малявка переплюнула Netflix[56].

- Я и не думал о ней, пока не обнаружил охраняемый дом, в котором Ровена занималась своими грязными делишками. Старуха вела записи, которые понравились бы Гитлеру. Горы журналов с записями о проведенных ею экспериментах. Дэни была не единственным ее подопытным кроликом. Она зафиксировала каждую деталь. Наркотики, черная магия, манипуляция и принуждение, то как она поместила ее в клетку, превратив ребенка сначала в животное, сторожевого пса, потом в девочку на побегушках и, наконец, в убийцу. Заставляла благодарить за крохи доброты, которые ей доставались. Полностью контролировала ее мать, пока... - Риодан замолкает, стиснув зубы.

- Пока что? – зарычал Лор.

- Это не важно. А важно то, что грандмистрисс появилась в жизни Дэни гораздо раньше, чем она думает. Там дюжина томов, исписанных от корки до корки. Прочтя их, я вышел на охоту.

Риодан - карающий ангел? Да что б меня.

- Что тебе помешало? Старую сучку убила Мак.

Теперь, после всего услышанного, я несказанно жалею, что не сделала этого раньше. И более болезненным способом.

- Не на Ровену, - отвечает Риодан. - Я охотился на Дэни. Я планировал убить малышку. Сначала.

Вот тебе и на. Вот теперь я узнаю его, это мужчина с которым я непрестанно сражаюсь.

- Босс, это бред. Полный бред.

Я энергично киваю, при этом сердито хмурясь.

- Ты охотился на Дэни вместо Ровены? Зачем убивать жертву вместо преступника?

- Я думал жизнь этого ребенка похожа на жизнь другого, которого я знал. Детям не по силам то, с чем могут справиться лишь взрослые. Веками, пока Бэрронс искал способ прекратить мучения своего сына, я заботился о мальчике. Я разделял их боль xренову вечность. Я не мог избавить от страданий своего племянника, зато мог освободить девочку от адского существования.

Меня огорошило то, что я услышала. Даже челюсть отвисла, такое ощущение, что я получила «двойной удар». Племянник? Какой к черту племянник? Он что, шутит? Риодан и Бэрронс братья? Вглядываюсь в его лицо в поисках похожих черт. Значит, когда Риодан назвал его «братом», он действительно имел это ввиду. А я-то считала это всего лишь мужским трёпом. Братья по оружию или что-то в этом роде. Я сердито прищуриваюсь. Ведь это делает меня и Риодана практически... семьей или вроде того. Фу. Второй удар полегче: в его действиях все же было что-то от карающего ангела. Сострадание и Риодан. Кто бы мог подумать.

- Какого хрена ты говоришь об этом именно сейчас? Думал, ты будешь отчитывать меня за Джо. А ты решил слить дерьмо, о котором до сих пор молчал.

Самой интересно. Риодан не объясняет своих мотивов. Никогда.

- Я рассказал тебе, потому что по какой-то непостижимой xреновой причине ты нравишься Дэни. Значит, можешь помочь вернуть ее. И чем больше ты знаешь, тем больше вероятность, что будешь полезен.

- Вернуть ее откуда? - спрашивает Лор. - Что эта сука сделала с ней? И где все эти записи? Хочу взглянуть на них.

- Это сделала не только Ровена. Советую оставить все это.

- А я советую тебе отвалить.

- Однажды ты называл меня королем. А сейчас ты врешь, трахаешь мою бывшую, а вдобавок еще и говоришь мне отвалить. Сбавь обороты, Лор. Ты, может, и изменился. А я - нет.

- Речь идет о моем любимом человеке. Мне нужны имена. Детали. Я вырву им сердца. Спущу с них на хрен шкуру.

- Я уже разобрался с ними.

Мои руки сжимаются в кулаки, ногти впиваются в ладони. Заставляю себя разжать руки, чтобы моя кровь не пролилась на пол. Кто-то ещё издевался над Дэни? Кто? Я тоже хочу убить их.

- И все-таки ты позволил старой суке жить, когда все узнал. Какого хрена ты так поступил?

Какой-то нечеловеческий звук зародился в груди Риодана.

- Я собирался запереть Ровену в темной, адской дыре сразу после того, как Бэрронс заполучит Синсар Дабх. Оставить ее в живых, чтобы однажды, когда Дэни вспомнит всё, она могла сама уничтожить ее. Некоторые преступления настолько личные, что кровная месть должна осуществиться тем, кто пострадал от них. Это был единственный подарок, который я мог ей преподнести.

- Дэни не помнит? Как такое возможно?

- Она как будто разделена на части. Не уверен, добилась ли этого старая сука намеренно или это началось ещё до того, как она объявилась в жизни Дэни и просто вставила клин в эту дверь, чтобы раскрыть её. Я посадил ее на цепь в подземелье не из-за того, что она убила Темных в моем клубе. Я пытался выяснить, что она помнит об экспериментах Ро. Я подозревал, что совсем немного. Сканирование ее ума отняло массу времени, и его было чертовски сложно осуществить. В мегамозге этой малышки гораздо больше закрытых дверей, чем в тщательно охраняемой тюрьме. Кое-что Дэни помнит, но скорее всего, самые худшие воспоминания запечатлены в психике ее второй личности, либо вовсе не сохранились. Даже без сознания, ее было чертовски трудно прочесть. Есть вещи, которые она может никогда и не вспомнить. Если нам повезет. Наша супердевочка носит свой собственный криптонит в своей голове.

- Да ты верно шутишь. У моей дорогой малышки раздвоение личности?

- Она больше не малышка. И теперь называет себя Джадой. Она умеет выживать и знает о существовании Дэни. У Джады есть списки и цели. У Дэни - надежды и мечты. Дэни не знает о Джаде. Она знает о ком-то, кого называет «другой», но до конца не осознает, что это вполне сформированная личность.

Лор качает головой.

- И как нахрен я мог такое пропустить?

Как я могла такое пропустить? Я прищуриваюсь и прокручиваю воспоминания в поисках подсказок.

- Их сложно различить. Они практически идентичны, но одна чувствует, а другая нет. В одной горит жизнь, а другая холодна как лед. Одна безжалостно коверкает английский, другая свято следует всем его правилам. Ни намека на эмоции, ни грамма человечности. Их осанки неуловимо отличаются. Я видел, как она меняется четыре раза. Пятый раз был совсем недавно, за пределами клуба, когда она пыталась выяснить, что нужно Ледяному Королю, но тогда она лишь словно носок окунула и тут же отпрянула назад. Каждый раз, когда они менялись местами, ее невозможно было остановить. Ее другая личность удваивает её таланты и возможности. Ты этого просто не видел.

Лор чешет подбородок.

- Не видел. Ведь ты приказал держаться на расстоянии. Мы просто думали, что она потрясающий боец. И пусть временами она холодна, словно камень, все равно она моя сладкая девочка. Я очень горжусь ею, - он улыбается, но улыбка быстро исчезает с его лица. - Ты сказал, что собирался убить ее. Почему не убил?

- Воспоминаний, которые сохранились у Дэни, вполне достаточно чтобы возненавидеть целый мир. Ожесточить сердце. Научить никому не доверять.

- Напоминает кое-кого.

- Я чувствую.

- Возможно. Членом.

- Руками и языком тоже.

- Итак, почему же ты не убил ее?

- Я нашел её на Темпл Бар. Она наблюдала за уличными мимами. С горящим взглядом, стоя на цыпочках позади толпы. Одна рука в кармане, в другой - чизбургер. Она перескакивала с ноги на ногу, чтобы избавиться от энергии, которой всегда у неё в избытке. В её волосах были остатки кишок Темного, которого она недавно убила. У нее никогда не было друзей, она никогда не ходила в школу, не праздновала Дни Рождения или Рождество, все те обыденные явления, которыми люди отмечают ход времени и так ценят.

Я моргаю. Неужели Риодан говорит о человеческом образе жизни с пониманием? Неужели он задумывался об этом?

- Одна. Болтается по улицам. Грязная. В драных джинсах. Два фингала, вся в синякаx. Никому в целом мире до нее нет дела. Её просто используют. И она об этом знает.

- Поэтому ты не убил ее? Потому что она была юным, грязным, потрепанным и никому не нужным ребенком? Да мир нахрен переполнен такими.

- Не из-за того, кем она была, а из-за того, что она сделала.

Что вынудило безжалостного, высокомерного Риодана изменить мнение? Мужчина выкован из стали, он устанавливает правила и принуждает следовать им.

- И что же она сделала?

Выражение его лица меняется, глаза застилают воспоминания, едва заметная улыбка играет на губах. И тут я понимаю, что совсем не знаю его. И скорее всего, его никто не знает.

- Она запрокинула голову и рассмеялась. Девчонка наxрен смеялась, ее глаза сверкали. Будто в целом мире не было ничего более захватывающего. Будто её жизнь - головокружительный, фантастический и невообразимый аттракцион. Похрен на боль, на невзгоды. Посреди безнадежности ее непродолжительного адского существования на этой Земле, эта девочка смеялась, - заканчивает он уже шепотом.

Да, это Дэни. Ничто её не сломит. Никогда. Она разделится на части, чтобы справиться с бедами, но продолжит смеяться и жить.

- Кощунство прерывать такую жизнь, - мягко произносит Риодан. - Такую нужно чтить. Приняв необходимые меры, защищать, даже от самой себя, если понадобится. Такую жизнь нужно xранить, - улыбка исчезает, уступая место непробиваемой цивилизованности. Он резко, отрывисто и по-деловому говорит: - Она была безрассудной, была убеждена в собственной неуязвимости. Теперь она уже не безрассудна и гораздо сильнее. У нас сейчас две цели: остановить космические аномалии, угрожающие этому миру, и вернуть Дэни. Не обязательно в таком порядке. Я ожидаю от тебя полного посвящения этим целям. И ничему другому. Менее существенными делами займутся остальные.

Риодан поднимается и обходит стол. И даже мне становится ясно, что Лору следует встать и уйти. Удивлена, что он его отпускает. Лор заслужил наказание, а Риодан не из тех, кто легко прощает.

Поняв намек, Лор встает.

- Хорошо, босс, - он хмурится, словно не может подобрать слова, но спустя мгновенье все же добавляет: - Как я уже говорил, я не пытался заполучить Джо.

- Но ты планируешь траxнуть её снова.

Лор чешет подбородок, вздыхает, но ничего не говорит в ответ.

Риодан превращается в чудовище в мгновение ока, быстрее, чем я считала это возможным. Вот он человек, а в другую секунду его одежда, разорванная в клочья, валяется на полу.

Двуx с половиной метровый, рогатый, темнокожий монстр с алыми глазами пробивает кулаком грудь Лора и вырывает его сердце.

Подносит кровоточащее и, боже мой, всё ещё бьющееся сердце к своему лицу, прищуривается и облизывает его. Раздвоенный черный язык изящно скользит по лакомству.

Затем переводит взгляд на Лора, чье тело бьется в конвульсиях. Кровь бьет фонтаном из рваной раны на его груди, обрамленной осколками костей. Монстр легонько хлопает его по плечу и толкает.

И несмотря на то, что нереально огромные резцы искажают его речь, я без труда понимаю, что он говорит:

- Никогда. Нахрен. Не лги. Больше. Мне.

Лор замертво падает на пол.

Чудовище бросает сердце Лора на пол, куда оно шлепается с влажным звуком, разворачивается, прикладывает к магнитной панели на стене лапу с длинными когтями и уходит.

Я замираюа, тупо глядя в одну точку. Но вовремя прихожу в себя. Ведь если я не выйду следом за ним, то рискую разоблачением. Выскакивая в коридор за ним следом, я вижу, что так же быстро, как он обратился в зверя, он превращается в мужчину.

Голого мужчину.

Я закрываю глаза.

Но не до конца.

Глава 29

Мы такие, какие есть.

И плевать, что зашли далеко[57]


Мак


Мы идем по коридору, и я почти наступаю ему на пятки, изумляясь тому, как стремительно Риодан умудряется трансформироваться из чудовища в человека, у Бэрронса на это уходит минута или две. Интересно, а куда именно направляется обнаженный Риодан? Быть может, мне удастся увидеть его личные апартаменты. Уже предвкушаю это, когда вдруг резкий порыв ветра взметает мои волосы.

Мне знакомо это ощущение.

Это Дэни пролетела мимо меня в режиме стоп-кадра.

Риодан тоже узнает её. Когда она знает, что он поблизости, то прямо превосходит саму себя.

Мы тотчас разворачиваемся на 360 градусов и следуем за ней. Я, понятное дело, не так быстро, как он, меня уже начинает бесить моя медлительность по сравнению с их скоростью передвижения. Я едва успеваю убраться с дороги очень большого и очень обнаженного мужчины.

Проскальзываю в кабинет буквально за долю секунды до того, как дверь с шипением закрывается.

Такое впечатление, что комнату облюбовала армия полтергейстов. Повсюду летают выдвижные ящики стола и листы бумаги.

Я в шоке от того, что тело Лора уже исчезло. Знала, что они исчезают после смерти, но не подозревала, что насколько быстро. Так же просто, как исчезают вампиры, с которыми разобралась Баффи: пфф, и нет их. Кстати, «Истребительницу вампиров» посмотрела всего пару месяцев назад, когда помешалась на паранормальных телешоу, словно могла найти в них что-то полезное. Нахмурившись, я припоминаю, что, когда мы с Риоданом убили Бэрронса в Фэйри, его труп исчез не так быстро. Хотя чему я удивляюсь? В Фэйри все непредсказуемо.

- Если ты ищешь договор, - говорит Риодан: - то я убрал его туда, где ты не сможешь найти его. Верни мне Дэни, и я порву его.

Джада материализуется посреди кабинета, хладнокровная и отстраненная, как и всегда. В ее набедренных ножнах - длинный изогнутый нож, за поясом - пистолет, за плечом - автомат, а на груди - магазины с патронами. Вся из себя беспощадная, свирепая и сногсшибательная.

После стоп-кадрирования у Дэни вечно появлялись синяки. Но судя по всему, у Джады все под контролем. Ее изящное длинноногое тело двигается так, что ее вторым именем вполне может быть Грация. В черных кожаных штанах, армейских ботинках и черной футболке, с длинными темно-рыжими, высоко собранными в идеальный конский хвост волосами, она напоминает мне Анджелину Джоли в «Ларе Крофт: Расхитительнице Гробниц». У нее прекрасное, точеное как у фарфоровых куколок, сильное и бесстрастное лицо. Кроме тонкого серебряного пояса в виде цепи, ее единственным украшением является серебряный с позолотой браслет. Я внимательно рассматриваю его, пытаясь вспомнить, где я видела его. Или что-то похожее.

Ее взгляд устремляется вниз, вдоль обнаженного тела Риодана, челюсть плотно сжимается. Она резко отводит глаза и сосредотачивает взгляд на его лице.

Я отхожу к стене, изучая ее и благодаря бога за то, что она не в стоп-кадре. У меня не было бы шансов избежать столкновения с ними, если бы они снова принялись за свой танец тасманских дьяволов.

У меня обрывается сердце.

Джада это Дэни.

Больше я не сомневаюсь. Теперь я вижу подростка в лице уже взрослой женщины. Ее сложение, манера держаться, ее огненно-рыжие волосы, которые она вынуждена выпрямлять всякий раз после душа или дождя (а судя по тому, насколько дождь частый гость в этом городе, выпрямляется она постоянно).

Как я могла не увидеть этого раньше.

Хотя ничего в этом удивительного нет. У меня не было причин ожидать, что за несколько недель она внезапно станет старше на пять с половиной лет, а как раз с четырнадцати до двадцати люди меняются сильнее всего. Гадкие утята превращаются в прекрасных лебедей, правда и лебеди могут потерять свою красоту и превратиться в уток. Во время перехода от четырнадцати к двадцати годам мужчина или женщина подвергается наиболее сильному преображению, как умственному, эмоциональному, так и физическому.

Я прижимаю руку к груди, будто это сможет облегчить сердечную боль.

Это я во всем виновата.

Я загнала её в портал, где она потеряла годы. Она была вынуждена выживать, и это привело к окончательному раздвоению её личности. Джада «похоронила» Дэни так же, как хотела бы «похоронить» меня Книга.

Я должна все исправить. Но, к сожалению, единственное, чего хочет от меня Джада, это заточить рядом с Круусом.

- Той, которая подписала этот договор, больше нет, чтобы соблюдать его условия.

Взгляд Джады снова невольно опускается на тело Риодана, и ее лицо напрягается. Ничего удивительного. У него невероятное, впечатляющее и идеальное тело. Теперь я замечаю их сходство с Бэрронсом. Вот блин. Он не возбужден. Да, черт возьми, я тоже его разглядываю и не нахожу в этом ничего дурного, потому что просто невозможно удержаться от этого, когда тебе двадцать три, ты полна сил и избыточной энергии, которую давно пора бы выплеснуть. Думаю, мужчины не подозревают, что женщины находят их члены прекрасными. Не все, конечно. Но у некоторых мужчин жезл как раз правильной длины и толщины, покрытый прекрасной бархатистой смуглой кожей с изумительным розоватым оттенком, и с головкой, похожей на сочный леденец. И поскольку Риодан совсем недавно подвергся процедуре восковой депиляции, лазерной эпиляции или интимной стрижке, то...

Я едва удержалась от того, чтобы вслух прочистить горло. С трудом перевожу взгляд на его лицо, и да поможет мне Бог смотреть только туда, пока я в этой комнате. Я разглядывала голого брата Бэрронса и в какой-то мере теперь чувствую себя предательницей.

Риодан проходит через комнату и останавливается в нескольких шагах от Дэни. Достаточно близко, чтобы заставить её нервничать, но недостаточно, чтобы ей было так же трудно, как и мне (если я права, и в ней течет горячая кровь), смотреть исключительно ему в лицо.

Прекрасно, теперь мне надо умудриться не смотреть на его задницу. Какая-то часть меня восхищается Джадой/Дэни, ведь она не комментирует наготу Риодана, не спрашивает, где его одежда, не просит его одеться. Она её просто игнорирует, тем самым демонстрируя, что его нагота ей безразлична. Какому мужчине это понравится?

- Тогда совершенно непонятно, зачем тебе его искать.

- Меня удручает сам факт его существования.

- Просто ты прекрасно знаешь, что его действие распространяется и на тебя, реши я им воспользоваться.

- Реши им воспользоваться и умрешь гораздо быстрее, чем я это планировала.

- Значит ты признаёшь, что ты Дэни.

- Бесполезно отрицать то, что, как мы оба знаем, когда-то было правдой. И ключевые слова здесь «когда-то было». Дэни мертва.

- Ты ошибаешься. Мертва именно ты.

- Я жива. Она никогда не была столь живой, как я. Она находилась в состоянии постоянной боли. Я положила конец ее страданиям.

- Отказавшись от любого проявления эмоций.

- Я могу чувствовать.

- Чушь собачья. Жизнь ценна сильными эмоциями. Но, как и у каждой монеты, у нее есть две стороны: удовольствие - боль, радость - печаль. Невозможно положить в карман лишь одну сторону монеты. Либо всё, либо ничего.

Она склоняет голову набок и невозмутимо говорит:

- Возможно, мы с тобой похожи. У нас обоих карманы пусты.

- Мои карманы далеко не пусты.

- И это говорит мужчина без мимических морщин. Ничего не чувствовать сродни путешествию налегке. Это называется быть свободным.

- Это называется быть мертвым внутри. Ты вернешь ее мне.

- Не верну. Она была слишком глупой, чтобы жить.

- Не была, а есть, - поправляет он. - И она не глупа. Она достаточно умна и знает, что такое «жить». А ты просто выживаешь.

- Я вынуждена. От тебя не было никакой помощи. Ты потерял ее в тот момент, когда она прошла через портал и вошла в мир Фэйри. Ты не смог уберечь её. А она ждала, думала, ты не такой, как те, кто использовал её и после предал. Верила, что ты, придя во всеоружии, найдешь её и спасешь. Эта вера была настолько же неуместной, насколько смертельно опасными были монстры, с которыми мы столкнулись. В тот день, когда она потеряла веру в тебя, я была рядом, впрочем, как и всегда, когда она нуждалась во мне, и она была благодарна за это. Я спасла ее. Не ты. Ты подвёл её. А подвести - значит поставить кого-либо в тяжёлое, безвыходное положение, не суметь выполнить обещанное...

Его челюсть сжимается.

- Не нужно мне цитировать хренов словарь.

- Как по мне, так нужно. Ты сломал ей палец той ночью в Честере. Я не забыла. Я не забыла ни одной обиды, причиненной ей.

- Не преднамеренно. Я не привык иметь дело с юными особами, и не имеет значения, ши-видящие они или нет. Их кости отличаются от костей взрослых.

- Я больше не юная особа.

- Я нахрен в курсе.

- «Я в курсе» было бы вполне достаточно. «Нахрен» - это уже излишнее дополнение, которое не придает ни дополнительного смысла, ни уточнения.

- Я сам нахрен буду решать, что нахрен будет излишним.

- Это так... по-человечески. И неэффективно.

- На этот счет ты ошибаешься. И эффективность не гарантирует выживания. Впрочем, как и интеллект. Единственное, что имеет значение - это неиссякаемая жажда жизни. Побеждает тот, у кого она больше, кто готов пламенеть, не беспокоясь о том, что это может сжечь его гребаное естество дотла.

- Ты словно лед. И тем не менее ты жив.

- Я не настолько холоден, как ты думаешь.

- Преднамеренно или случайно, но ты угрожал той ночью, что сломаешь больше костей.

- Необходимая угроза, правдивость которой, уверен, она не стала бы проверять. Я спасал её на улицах Дублина чаще, чем ты. Бесчисленное количество раз, о которых она даже не подозревала. Она не настолько неуязвима, как ей хотелось верить. В тот день, когда Джейн отобрал ее меч, я был там еще до появления Кристиана. Это я направил его в её сторону.

- Ты ведь не действуешь беспричинно.

- Она должна была увидеть своими глазами, во что он превращается. Мне бы она на слово не поверила. С тех пор, как я узнал о её существовании, она никогда не оставалась без защиты. Сначала мои ребята, а потом и я сам присматривали за ней. Но ты это знаешь. Той ночью, когда толпа пьяных мужчин напала на нее возле Тринити, не ты спасла ее.

- Только потому, что она боролась со мной вместо того, чтобы бороться с ними. Ей следовало убить их. Я бы убила.

- В отличие от тебя, она предпочитает не убивать людей.

- Защиту этих овец ты преподносишь как добродетель. А стоило связать свитер из их шерсти и сделать жаркое из их плоти. Три ночи назад я свершила то, что не смог много лет назад сделать ты. Они мертвы.

- Всему есть предел. Ты заставляешь ее преступать черту. А я сделаю все, чтобы сохранить ту человечность, которая есть в ней, и гарантирую, она проживет достаточно долго, чтобы научиться управлять своей потрясающей силой и интеллектом...

- Моей потрясающей силой и интеллектом.

- И ты больше не сможешь управлять...

- Управлять - мое предназначение.

- Я дам ей возможность расправить крылья…

- Мои крылья.

- …и взлететь. Ты была создана, не рождена. Эта жизнь принадлежит Дэни.

- Принадлежала. Она была глупышкой. Плакала, как беспомощный ребенок, той ночью в Честере, весь клуб это видел. И плакала она вовсе не потому, что ты сломал ей палец, и не потому, что ты ей угрожал, а потому что выяснилось, что ты жив. Настолько рада она была тебя видеть. Она всегда была рада тебя видеть. Прямо светилась изнутри. Но ты потерял ее. Позволил ей потеряться.

- Я целый месяц искал ее. Перерыл весь город.

- Для меня этот месяц длился пять с половиной лет.

Риодан едва заметно вздрагивает.

- Пять с половиной лет в Аду. Не обвиняй меня в том, что я существую, а лучше поблагодари. Она была слабой. Нуждалась во мне. И я проявила себя.

- Она никогда не была слабой. Она была ребенком. С которым отвратительно обходились. И тем не менее, она сияла.

- А я никогда не была ребенком. Не могла позволить себе такую роскошь. Она совершала ошибки. Потому что бестолковая. Это я сияю. И кому как не тебе, следовало бы это заметить.

- За этим ты пришла сюда. Продемонстрировать, какая ты взрослая и ослепительная теперь.

- Мне все равно, что ты обо мне думаешь. Я пришла исключительно из-за договора.

- Потому что считаешь, что он якобы единственное, что связывает нас. А ведь ты вернулась уже несколько недель назад и даже не пыталась убить меня. Учитывая, каким жестким я был с Дэни, я должен возглавлять твой черный список. Но ты меня избегала. Боишься меня.

- Я ничего не боюсь.

- Или, возможно, не можешь заставить себя убить меня, и поэтому подозреваешь, что договор каким-то мистическим образом мешает тебе причинять мне вред.

Джада слегка напрягается, и я понимаю, что Риодан попал в точку. Бэрронс говорил мне пару месяцев назад, что Риодан вынудил Дэни работать на него и что он жесток с ней, потому что пытается доказать ей, что она не такая уж и неуязвимая. Хочет сбить с неё спесь, которая однажды может довести её до смерти. Джада безо всякого сомнения должна презирать Риодана за его попытки контролировать Дэни. Так почему за эти несколько недель после возвращения в Дублин она ни разу не попыталась свести с ним счеты? Это совершенно не в стиле Дэни, а поскольку Джада, своего рода, Дэни на стероидах, то... Я затаила дыхание, ожидая ее ответа.

- Давай, я облегчу тебе задачу, - Риодан нажимает что-то под своим столом, и скрытая панель беззвучно отодвигается.

- Я бы и сама нашла, - моментально отвечает Джада.

Он достает лист бумаги и смотрит на него.

- Вышеупомянутый договор. Подписанный кровью. Его подписала Дэни. Но твоей рукой. Связывает обязательствами вас обеих. Считаешь, он мешает тебе убить меня. Если ты этого действительно хочешь, возьми нож с моего стола.

- Ты все равно вернешься. Когда я убью тебя, это будет необратимо

- Попрактикуйся немного. Прочувствуй, что значит вонзить нож в мое сердце. Насладись этим. Понаблюдай за тем, как будет уходить свет из моих глаз. Полюбуйся на мою смерть, распробуй её. Узнай, понравится ли это тебе. Есть что-то такое в смерти, с чем ничто не сможет сравниться.

- Думаешь, я этого не знаю. Я начала убивать в гораздо более юном возрасте, чем ты.

- Ошибаешься. И раз сейчас мы оба здесь. Сделай это, - он разрывает контракт пополам и бросает на пол. - Договор больше недействителен. Давай. Убей меня. Дэни.

Джада не отвечает. Её взгляд плавно скользит к лежащему на столе ножу, а потом снова возвращается к Риодану, но не к его лицу, на него она поднимает свой взгляд только после старта от его ступней.

- Возьми уже этот хренов нож, - приказывает Риодан.

- Не указывай, что мне делать. Я не она и подчиняться тебе не буду.

Он приближается к ней, сократив расстояние между ними. Интересно, сколько смертей Девятки я сегодня увижу.

Риодан берет нож со стола, хватает ее запястье и вкладывает рукоять в ее ладонь.

- Я сказал, убей меня, - мягко говорит он.

Боже мой, он потрясающе блефует. Пытается заставить Дэни проявиться сквозь неумолимое самообладание Джады, хочет заставить ее альтер эго попытаться сделать что-то такое, чему, по его мнению, Дэни просто не позволит случиться, ведь она вся светится, когда он рядом.

Джада сжимает рукоятку длинными, изящными пальцами и бесстрастно говорит:

- Отлично.

Затем отводит назад руку и, целясь в его сердце, бьет.

Но в последний момент ее рука останавливается, вздрагивает и меняет траекторию. Лезвие соскальзывает в сторону, ложась на его грудь.

Она замирает. Её кулак лежит на его обнаженной коже. Они смотрят друг на друга: изумрудный лед встречается с серебристой сталью.

Я наклоняюсь в сторону, зачарованная, пытаясь по выражениям их лиц понять, что происходит, но, боже, это все равно что разглядывать статуи. С удивлением понимаю, что Дэни не просто стала взрослой, но и стала высокой. Она достает Риодану до подбородка, а учитывая, что его рост метр девяносто три, её, наверное, метр семьдесят восемь плюс сантиметров пять толстой армейской подошвы.

Они оба едва уловимо меняют осанку, словно ведут безмолвную битву воли с помощью своих тел. Стойка Риодана становится ещё более агрессивной, устрашающей, вызывающей. Но в отличие от Дэни, которая бы наверняка отступила, Джада склоняется ещё ближе к нему, отказываясь покидать его личное пространство.

Почти целую минуту они стоят так, глядя друг на друга, пытаясь вынудить другого отступить хоть немного.

Это напряженное молчание прерывает Риодан:

- Я даю тебе выбор. Убей меня.

- Определение «выбор» предполагает наличие как минимум одного альтернативного варианта действий.

- Я ещё не закончил. Или поцелуй меня. Но сделай то или другое. Прежде чем это сделаю я.

Джада долго и пристально смотрит на него, а затем медленно и демонстративно прижимается к его обнаженному телу: черная кожа - к обнаженной мужской, мягкие женские формы - к мускулистой, покрытой шрамами груди.

Ни один мускул Риодана не дрогнул, он продолжает неподвижно стоять.

Она склоняет голову, облизывает губы, и они оказываются на расстоянии вздоха от его. Я превращаюсь в комок нервов в своем углу, потому что она замирает, её взгляд сосредоточен на его губах, а его - на её. Блин, мне кажется, эта комната сейчас взорвется. Блин, это же Дэни и Риодан. Но это не так.

Это два сокрушительных природных катаклизма. Ослепительных, неукротимых, сильных. Они закалены и заточены в жестоких испытаниях, как острие ножа, по которому они все время ходят. Здесь, в Дублине, я поняла кое-что об этом мире, о самой себе. На грандиозном пастбище жизни обитает четыре вида существ: овцы, как их называет Дэни, пастухи, которые их направляют и оберегают от опасностей, сторожевые псы, которые перегоняют их на злачные пажити и не дают отбиться от стада, отгоняя хищников, так и норовящих устроить кровавый пир; и дикие, свирепые, живущие по собственным законам волки.

Я поняла, к какому виду отношусь. К сторожевым псам. Если мы со стадом застрянем на каком-нибудь горном склоне, без еды, то я скорее умру с голода, чем начну есть овец. Естественно это или нет, значения не имеет. Я охраняю стадо. До своего последнего вздоха.

Риодан - волк. Он сожрет всё стадо, если от этого будет зависеть его выживание.

Дэни тоже сторожевой пес.

А вот Джада - волк.

В этой комнате стоят два волка со сложным прошлым и сомнительным будущим. Их губы так близко, что на двоих у них - одно дыхание, но я не уверена поцелуются они, или убьют друг друга.

Но вот Джада тянется вверх, обвивает ладонью его затылок и притягивает лицо Риодана ближе, прижимая свои губы к его.

Риодан даже не пошевелился. Застыл словно камень.

И я вместе с ним. С ума сойти можно.

Она целует его, раскрывая губы. Медленно, сексуально, слегка касаясь языком его губ. Дает ему попробовать то, что может перевернуть его мир. Дразнит его. Такая доступная, соблазнительная, теплая и... опасная. Даже я могу ощутить взрывное сексуальное напряжение в её легком, как перышко, прикосновении. Она делает всё, чтобы он его почувствовал. Дает понять, что ей есть что предложить, но она не собирается этого делать. Я целовала так.

Это вызов. Она словно спрашивает: «Думаешь, сможешь справиться со мной? Ну, что же, милый, докажи.»

Он по-прежнему не шелохнется. Просто стоит, позволяя ей целовать себя, но не отвечая.

Не отрываясь от его губ, она шепчет:

- Ты никогда не убьешь меня.

А затем Джада обеими руками обнимает его за шею, полностью прижимаясь к нему всем телом. Медленно отворачивает лицо в сторону и прижимается щекой к его щеке, кладет подбородок ему на плечо. Зарывается пальцами в его короткие густые волосы.

Он поднимает ладони к её талии. Замирает. Опускает их. И они стоят так. Вроде и обнимаются, а вроде и нет. Прижимаясь друг к другу, глядя в пустоту.

Так интимно близко и в тоже время невыносимо далеко.

Это одна из самых чувственных сцен, которые мне доводилось видеть.

Она закрывает глаза, и на короткий миг все напряжение уходит с её прекрасных черт. Если бы меня попросили описать, я бы назвала её поведение негой кошечки, которой удалось погреться на солнышке в ледяной зимний день. Она словно вбирает в себя то, чего хотела давным-давно. Интересно, думала ли она о нём, сражаясь с демонами на протяжении этих пяти с половиной лет в Фэйри? Вспоминала ли его голос в самые темные времена? Искала ли силы в тяжелой правде, которую он в неё вдалбливал? Чувствует ли она то же, что и я, когда прижимаюсь к Бэрронсу - словно вернулась домой?

- Я это всё, что осталось от Дэни, - мягко говорит она. - Будь очень осторожен со мной, Риодан, я больше не маленькая девочка. Я могу вывернуть тебя наизнанку. Крутить тобой так, как ты целым миром. Ты утратил свою исключительность. Теперь я ничем тебе не уступаю.

Затем она отталкивает его и проходит мимо длинноногой походочкой, грациозно ударяет панель и выскальзывает за дверь. Он может и думает, что Джада ничего не чувствует, но её движения наполнены страстью. Она сексуальна, уверена в себе, сильна. Я и сама так хожу. Это чертовски приятное ощущение.

Я перевожу взгляд с двери на него, понимая, что пора уходить. На сегодня я уже достаточно насмотрелась. С меня хватит.

Он склоняет свою темную голову и стоит, замерев.

Выходя, прежде чем закрылась дверь, я услышал его шепот:

- О, Дэни, это так. И я всегда знал, что так оно и будет.

Глава 30

Почувствовав мой пыл, взгляни в мои глаза,

И демонов моих попробуй в них найти[58]


Мак


Джада уходит, передвигаясь с обычной скоростью, Дэни называла такой способ перемещения «ходить как Джои», и я следую за ней до верхней площадки лестницы, раздумывая, за кем бы мне пойти как привидение.

Не терпится проверить, определят ли меня охранные заклинания Риодана, если я решу исследовать нижние уровни его подземной крепости, или покров книги защитит меня и от них. В худшем случае, если поднимется тревога, я попытаюсь сбежать. Но зная Риодана, не удивлюсь, если громадные стальные двери захлопнутся, изолировав меня в тесном коридоре, и сработает какой-нибудь супернавороченный распылитель, который сделает меня видимой для его мониторов, после чего он меня схватит и запрет в своем подземелье.

Что касается Книги, то с тех пор, как я утром вернулась в город, она хранит извращенное молчание. Я, может, и поразмышляла бы об этом, но слишком увлечена своей невидимостью и отсутствием преследователей, да и вообще голова идет кругом от всего, что я узнала. Начинаю понимать, что мое видение мира было слишком ограниченным. Жизнь - это айсберг, и я видела лишь его верхушку.

Джо переспала с Лором! Риодан это видел, и как выяснилось у него даже есть этический кодекс в отношении людей. Похоже, Джо небезразлична Лору. И это хорошо для неё. Я хмурюсь. Возможно. Ведь ситуация её явно взбесила, да и вдобавок ко всему Риодан уволил её, и она осталась без работы. Бэрронс и Риодан - братья! Риодан годами присматривал за Дэни. Папа таракан вовсе не фейри, а шпионская сеть, находящаяся на службе лощеного собственника Честера уже на протяжении тысячелетий. Теперь все тараканы под подозрением! У Дэни раздвоение личности, а я об этом не знала. Риодан убил Лора. Джада поцеловала Риодана! Господи. Я и подумать не могла. Дэни и Риодан? Странно. Джада и Риодан? Не так уж и странно. И адски горячо. С замиранием сердца я ждала этого поцелуя. Я хотела, чтобы они поцеловались.

У меня собственная мыльная опера. И за один день я видела двоих из девятки голыми. Настоящая услада для глаз сладкоежки, засевшей на длительную диету.

Фейд остановил Джаду на верхней площадке лестницы, вернее она соизволила остановится, когда он загородил ей проход. Не сомневаюсь, что она могла спокойно промчаться мимо него, если бы захотела.

- Босс хочет знать, помнишь ли ты первое замороженное место, которое он показывал Дэни под клубом?

Джада кивает.

- Босс хочет, чтобы ты побывала там снова.

- Мне не интересен ни его клуб, ни его желания.

- Он сказал передать тебе, что если то, что там находится, продолжит расти, то оно уничтожит мир, и что подобные штукенции есть в каждом месте, которое было заморожено, - спокойно сообщает Фейд. - Сказал предупредить тебя, чтобы ты к ним не прикасалась, потому что они похожи на черные дыры с горизонтом событий. Не знаю, что это за хрен. Знаю только, что такое черные дыры.

- Горизонт событий - это тоже самое, что точка необратимости. В релятивистской теории это точка, в которой притяжение черной дыры становится настолько сильным, что преодолеть его уже невозможно. Некоторые теоретики считают, что в этом случае срабатывает эффект квантового притяжения.

- Короче. Босс сказал, что один студентик считает, что эта задачка по силам только тебе.

Сейчас я вижу Дэни в Джаде, но вместо дерзко выставленного бедра она слегка выпрямляет спину.

- Скажи Риодану, я займусь этим. Но я не стану работать с его «студентиком». Это не обсуждается.

- Я передам ему. Посмотрим, что он ответит. Жди тут, я позову кого-нибудь, кто отведет тебя вниз. Я не могу. Сегодня я за вышибалу.

Как только он отвернулся, Джаду ветром сдуло.

Я и не сомневалась в этом. Как и в том, что она ни за что не спустится вниз. Она исследует какое-нибудь другое место.

За Джадой мне не угнаться. Что дальше? Спускаясь по хромированной лестнице, я поразилась, увидев Джо, выходящую из раздевалки в форме одного из подклубов, где официантки носят короткие клетчатые юбки и миленькие туфельки на каблуках. Я не удержалась и рассмеялась вслух. Женщина продолжает удивлять меня. Риодан, может, и уволил ее. Но она не ушла. И, судя по выражению лица, её трудно будет заставить. Я не виню её. Он не имел права увольнять её только за то, что она переспала с другим. Это полный бред, я и сама бы ему об этом сказала, но мне ещё не надоела моя невидимость.

К счастью, в клубе так шумно, что мой смех остался незамеченным.

Я растворяюсь в толпе, пригибаясь и извиваясь. Начинаю привыкать к невидимости.

Куда же мне отправиться? Я не готова шпионить за Темными Принцами. Слишком высоко искушение воспользоваться копьем, и, хотя я считаю присоединившихся к ним людей глупыми и заслуживающими смерти, не могу гарантировать, что мой убийственный загул не распространится за пределы по-эшеровски готического особняка.

Можно отправится в аббатство, прошмыгнуть и поподслушивать. Спустится вниз и проверить Крууса.

Меня аж передернуло. Ну уж нет.

Обследовать Честер?

Хватит с меня Честера на сегодня. Мозги и так кипят, да и на самом деле есть только один товарищ, за которым бы я хотела пошпионить. Он это заслужил. Совсем не стыдно лезть в его личное пространство. Он со мной похуже поступил.

Я выскользнула из клуба под прикрытием пьяных гуляк и по на удивление многолюдным улицам пошла к месту, которое считаю домом: КиСБ.

Я нашла Иериxона Бэрронса в его кабинете, в задней части книжного магазина. Он смотрит видео на своем компьютере. Обычные потертые джинсы, расстегнутая рубашка и ботинки с серебристыми цепями не могут скрыть, что он большой, темный и опасный. Его волосы всё ещё влажные после душа. От него исходит свежий водный восхитительный запах, и я готова съесть его. Почти вся его грудь покрыта черными и красными рунами и узорами, напоминающими древние клановые эмблемы. Шесть кубиков - на полном обозрении. Рукава закатаны, обнажая мощные предплечья и поблескивающий в полумраке браслет, идентичный тому, что носит Риодан. Это напоминает мне о том, что они братья, и о браслете Джады/Дэни. От Бэрронса исходит аура чего-то древнего и элегантного, скрывающего его звериную суть эдакого доисторического средиземноморского варвара. Свет приглушен, создавая атмосферу мягкого тления, и он сидит в этом полумраке весь такой горячий, сексуально сложенный и мужественный, и, о Боже, мне нужен секс.

Отбрасываю эту мысль, поскольку в ближайшем будущем мне это не грозит. Какой смысл истязать себя, когда мир и сам не плохо справляется с этим? Интересно, что Бэрронс смотрит? Экшн? Детектив? Ужасы? «Моя жена меня приворожила»?

Порно?

Звук, исходящий с монитора, низкий, утробный. Украдкой вхожу в кабинет, по-индийски, тихонько и незаметно: пятка к носку, пятка к носку. Папа научил меня однажды в походе.

Бэрронс проводит рукой по экрану, скользя по контурам изображения. Его темный взгляд непроницаем.

Я обхожу стол и с трудом сдерживаю мягкий, инстинктивный протест, увидев монитор.

Он смотрит записи со своим сыном.

Голый мальчик в человеческом обличье лежит в клетке. Его тело содрогается в конвульсиях, на лице кровь, он, видимо, прокусил язык.

Не так он выглядел в тот единственный раз, когда я его видела. Тогда он казался милым, беззащитным, невинным ребенком. И несмотря на то, что он лишь притворялся, чтобы завлечь меня поближе и напасть, за все его мучительное существование это был один из немногих случаев, когда он выглядел нормальным. Мне не забыть муки в голосе Бэрронса, когда он спрашивал меня о том, в каком виде, зверином или человеческом, я застала ребенка.

На экране его сын начал превращаться в монстра. Это жесткая, мучительная трансформация. На это смотреть тяжелее, чем на то, как Бэрронс превращается в человека.

По сравнению с монстром, в которого превращался на экране его сын, бешеная звериная форма Бэрронса, преследовавшая меня до того обрыва в Фэйри, кажется игривым щеночком.

Вскоре после того, как его сын попытался меня съесть, Бэрронс рассказал мне, что камеры были постоянно направлены на мальчика, и что он всё время просматривал записи, в надежде увидеть своего ребенка. За тысячи лет он видел его в человеческой форме всего несколько раз. Видимо, это запись одного из этих случаев.

Но зачем он просматривает их? Все кончено. Мы освободили его. Так ведь? Или такая неустойчивая в последнее время вселенная нашла способ изменить и это?

Его пальцы соскальзывают с экрана.

- Я хотел подарить тебе покой, - шепчет он. - А не прервать цикл навсегда. Теперь я думаю, что хотел унять свою боль, а не твою.

Моргнув, я закрываю глаза. Моя жизнь не была совсем уж беспечной и беззаботной. Когда мне было шестнадцать, у моей приемной бабушки обнаружили рак лёгких, распространившийся на печень и мозг. Скорбь отца поглотила наш дом. Я никогда не забуду, как бабушка мучилась от ужасных головных болей и тошноты, вызванной лекарствами и облучением. Отцу с трудом далось решение перестать вводить ей антибиотики. Без них пневмония забрала её быстро, избавив от мучений.

Бэрронс озвучил вопрос, который задают себе все, кто отказался поддерживать жизнь обречённых любимых, смирился с выбором пациента с четвертой стадией рака отказаться от химиотерапии, или пошел на усыпление питомца. Заботясь о любимых, невыносимо смотреть на их бесконечные мучения, но после их смерти выясняется, что их отсутствие ещё более невыносимо мучительно. Ты просто не знаешь, как жить, ведь весь твой мир вращался вокруг них.

А чего я ожидала? Меня, по крайней мере, утешает мысль о том, что Алина на небесах. И что, возможно, однажды, взглянув в глаза ребенка, я увижу в них частичку души моей сестры, потому что верю, что мы перерождаемся. И даже если я не увижу её след, я почувствую. Не знаю, как это объяснить. Иногда мне кажется, что она в параллельной реальности, словно стоит мне ступить в то, что я называю воздушным потоком, и я смогу присоединится к ней. Думаю, однажды я смогу проскользнуть туда, чтобы встретиться с ней, и пусть лишь для того, чтоб стать кораблями, одновременно выходящими из гавани, чьи пути разойдутся в бескрайнем открытом море.

Возможно это сентиментальное заблуждение, которым я себя тешу, чтобы не захлебнуться горем.

Но я в это верю.

Бэрронс тихо произносит:

- Вечные муки или ничего. Для себя я бы выбрал муки. А тебе я дал ничего. Ты был невменяем. Не мог принять решение.

Знаете, чего мы жаждем после того, как жизнь вынуждает нас принимать ужасно тяжелые решения?

Прощения. Отпущения грехов.

И у Бэрронса нет ни единого шанса получить это ни сейчас, ни когда-либо в будущем.

Мы к'вракнули его сына, чтобы успокоить его. Не просто убили его, а уничтожили его суть. Как говорит Синсар Дабx, хороший к'вракинг окончательнее смерти, это полное разрушение сущности, того, что люди называют душой.

Не знаю, верю ли я в душу, но я верю во что-то. Думаю, каждому из нас присуща некая уникальная неугасимая вибрация, и, когда мы умираем, она переходит в следующую фазу существования. Мы можем возродиться деревом, котом или снова человеком, а может и звездой. Не думаю, что в этом есть какие-то ограничения. Глядя в небеса, я поражаюсь безграничности вселенной и просто знаю, что источник радости, создавший столько всего удивительного, даст нам больше одного шанса познать это всё.

Но это невозможно для его сына. Ребенок больше не испытывает страданий, потому что его нет. Ни на небесах, ни в аду. Его просто больше нет. Как сказал Бэрронс, он уничтожен. Я чувствую Алину, а Бэрронс больше не чувствует его.

Кто знает, как долго, сидя в своей подземной пещере и заботясь о своем ребенке, он искал способ освободить его, живя надеждой, что однажды найдет нужное заклятье или ритуал, бога или демона, достаточно могущественного, чтобы обратить его сына.

Несколько месяцев назад этот бесконечный ритуал, который был центром его существования на протяжении тысячелетий, закончился.

И его надежды рухнули.

А сейчас началась запоздалая, истинная и долгая скорбь.

Я знаю простую истину: умерщвление из милосердия, ни хрена не милосердно к тем, кто продолжает жить.

Интересно, как часто он ловил себя на том, что направляется в каменную пещеру своего сына? Так же часто, как я ловила себя по пути в комнату Алины, желая поделиться с ней новостями, готовыми сорваться с языка? Когда это произошло сотый раз к ряду, я поняла, что могу присоединиться к отцу в его отчаянии, спиться в Кирпичном Заводе и умереть в сорок от заболевания печени или отправиться в Дублин, замещая горе поиском ответов. Смерть - последняя глава книги, которую мы не можем не прочитать. Мы ждем, что оправимся спустя время и станем снова самими собой. Но этому не бывать.

Я открываю глаза. Бэрронс молча смотрит на экран. В магазине полная тишина. Нигде вдали не капает кран, не гудит вентилятор, не шипит в камине газ. Скорбеть нужно в уединении. Я понимаю это и уважаю этого мужчину.

Я начинаю медленно выходить из комнаты.

И, позабыв о ковре, оступаюсь. Подошва скрипит по полированному деревянному полу.

Бэрронс молниеносно поднимает и поворачивает голову в ту сторону, где я стою.

На миг я задумалась над тем, чтобы притворится призраком его сына, подать ему какой-то знак, смягчить его боль ложью во спасение.

Но это неправильно.

Бэрронс не терпит лукавства. И если он когда-нибудь узнает правду, а он всегда её узнает, он начнет презирать меня. Это всё равно, что подарить подарок, а потом отнять его, и в отличие от большинства, некоторые из нас предпочитают не иметь вовсе, нежели иметь и потерять.

Некоторые из нас любят слишком самозабвенно. Некоторые из нас, похоже, не способны сдерживать эту жизненно важную часть себя.

Он вдохнул, его ноздри затрепетали, и, склонив голову, он прислушался. Выключил монитор.

- Мисс Лейн.

Я скривилась, хоть он меня и не видит.

- Ты не мог знать этого наверняка. Просто угадал. Я частенько околачивалась около тебя за этот день, а ты и не догадывался.

- Синсар Дабx защитила вас в последний миг. Вы были готовы сдаться ши-видящим, чтобы не рисковать их жизнями.

- Угу.

- Я думал, она переместила вас куда-то и не спешит возвращать.

- Нет. Просто превратила меня в невидимку и приказала бежать.

Ну что же, обмен любезностями окончен. О чем бы поговорить, кроме его сына? Я знаю Бэрронса. Как и я, он предпочел бы, чтобы я не видела его в горе.

Он будет сидеть и смотреть на экран столько, сколько понадобится. Мое горе тоже проявлялось синдромом навязчивых состояний, я снова и снова доставала альбом с фотографиями, проливая над ним слезы. С каждым новым месяцем всё больше дней проходило между этими срывами. Сначала три, потом пять. Потом десять, двадцать и даже тридцать. Время рубцует раны. И даже если полное исцеление не приходит, мы все равно становимся сильнее.

Я решаю стать стервой. Это поможет ему отвлечься.

- Знаешь, до меня всё не дойдет, почему каждый раз, когда я решаю проблему, вселенная швыряет в меня следующую. Ещё большую и более сложную, чем предыдущая. За что мне это?

Он усмехается.

- Ничего личного. Жизнь имеет нас всех без разбора. Не глядя на лица, и плевать ей на наши обстоятельства. Она все время выбивает у нас почву из-под ног. В один миг ты думаешь, что крепко держишь мир за яйца, а в следующий уже не знаешь, где эти хреновы яйца находятся.

- А я знаю, - раздраженно отвечаю я. - Рядом с толстой жопой, в которой я, похоже, застряла надолго в ожидании очередного приступа диареи.

Он смеется. Искренне, и я улыбаюсь. Рада, что смогла стереть это печальное выражение с его лица. Но он тут же удивляет меня, говоря:

- Двигайтесь.

- Что? Зачем? Ты ведь меня даже не видишь.

- Вылазьте из жопы.

- Легко сказать. Как, по-твоему, мне это сделать?

- Земля уходит из-под ног? Найдите точку опоры и переверните её.

- Громкие слова. Не проще ли просто сбежать?

- Иногда да. Иногда нет.

Я на мгновенье задумалась.

- Если бы Круус был свободен, от меня бы все отстали. Уже он был бы в жопе.

- И вместе с ним в жопе был бы целый мир.

- И для меня там уже не осталось бы места.

Он пожимает плечами.

- Так освободите его.

- Ты это не серьёзно, - хотя с него станется. Бэрронс бы ещё и помог мне в этом, забавляясь процессом. Переверни мир. Как его перевернуть? - Сделай меня такой, как ты, - прошу я. - Тогда мне не придется быть невидимкой, потому что мне будет нечего бояться.

- Никогда не просите меня об этом.

- Джада/Дэни такая, как вы.

- Дэни - генетически мутировавший человек. Она совсем не такая, как мы. Нам приходится платить цену за то, кто мы есть. Каждый день.

- Какую цену?

Он не отвечает.

Я захожу с другой стороны.

- А почему ты гораздо дольше Риодана превращаешься из зверя в человека?

- Мне нравится быть зверем. Ему - человеком. Поэтому мой зверь сопротивляется.

- И все же ты в основном живешь как человек. Почему?

И снова он не отвечает. А я продолжаю рассуждать о том, как выбраться из задницы.

- Я хочу тебя, - мягко произносит он.

Глядя на него в этом приглушенном свете, я чувствую, как страсть затмевает собой злость, лишая воли. Несмотря на обстоятельства. Мои колени ослабевают в предвкушении. Я готова упасть на пол и обвить Бэрронса этими самыми коленями, когда его мощное тело распластается над моим. Я словно рабыня. Стоит ему сказать: «Я хочу» - и мое тело тут же смягчается. Я уже мокрая. Это инстинкт. Безусловный. Мне нравится, как он говорит это. «Я хочу тебя.» Словно он взорвется, если я к нему не прикоснусь, не впущу внутрь, объединяя наши тела в единое целое, даруя нам обоим покой, который по-другому нам нигде не обрести. Ведь только так мы можем угасить шторм, бушующий вокруг и внутри нас. В такие моменты все наши беды и различия наших сложных характеров уносятся прочь, исчезают.

И я его хочу. Особенно после того, что только что увидела. Но то, что он страдает, не искупает его вины.

- И что дальше? Снова сотрешь мне память?

- Вы опять об этом. Ну, давайте, мисс Лейн. Не стесняйтесь. Поведайте мне, какой я ублюдок, раз осмелился припрятать правду, которой вы не были готовы взглянуть в глаза. Но вспомните, что вы и сами так поступали. Когда были при-йя. Я дважды подловил вас, и оба раза не успевали скрыть правду от меня.

- Чушь. Ты пытаешься выставить все совершенно в неправильном свете. Хватит называть черное белым, - я намеренно проигнорировала его второй комментарий. Он прав, конечно, но сейчас речь не о его правоте, а о моей.

- Я не называю черное белым. И не отрицаю, что мне это было выгодно. Я ничего не делаю без выгоды для себя. Думал, вы уже давно это поняли.

- Ты не имел права.

- О, этот жалостливый плач негодующей жертвы: «Он не имел права так поступать». Мы имеем право делать всё, что нам сходит с рук. Только когда вы это поймете, вы осознаете свое место в этом мире. И свою силу. Кто сильнее - тот и прав.

- О, - вторю ему я: - эти циничные оправдания хищников.

- Признаю себя виновным. Но той ночью хищный рев издавал не я один.

- Ты не мог знать наверняка, что я...

- Чушь, - нетерпеливо прерывает он. - Не стоит делать вид, что вы бы не стали меня презирать. Я видел это в вашем взгляде. Вы были молоды. Чертовски молоды. Не знали горя, пока ваша сестра не умерла. Примчались в Дублин словно ангел-мститель. И что вы сделали первым же делом? Поимели дьявола. Упс, дерьмово, да? Той ночью со мной вы чувствовали себя более живой, чем за всю свою жизнь. Вы, нахрен, родились со мной той ночью в съемной комнате. Я наблюдал за тем, как женщина, которой вы на самом деле являетесь, вырвалась на свободу, содрав с себя оболочку ограничений. И я не о сексе говорю. А о способе жизни. Той ночью. Были вы. И я. И никаких страхов. Препятствий. Правил. То, как вы менялись, было сродни богоявлению. Каково это познать жизнь в городе, где умерла ваша сестра? Ну не предательство ли всех времен и народов?

Я зарычала, словно загнанное животное. Да, да и да. Алина лежала в холоде могилы, а я была в огне. Я радовалась тому, что приехала в Дублин, радовалась тому, что заблудилась и наткнулась на его книжный магазин, потому что что-то во мне, что дремало всю мою жизнь, начало пробуждаться. Как можно радоваться тому, что ты в городе, в котором убили твою сестру? Как можно радоваться жизни, когда она мертва? Как можно чувствовать себя хорошо?

- Вы не справились бы с этим. И не могли презирать себя ещё больше, чем уже презирали, поэтому выместили всё это на мне. Хотите ненавидеть меня за то, что я припрятал эти воспоминания на некоторое время - вперед.

- Не хочу я тебя ненавидеть за это. Я хочу простить тебя, - резко отвечаю я. - И это меня пугает. Ты отобрал мои воспоминания, мой выбор. Часть моей жизни.

- Повторю это в последний хренов раз: я не смог бы отобрать их, если бы вы не желали от них избавиться. Мозг - сложная штука. В него все врезается, застревает в нем, черта с два отдерешь. Воспоминания никуда не девались, поэтому вы их и отыскали. Я их всего лишь переставил. Но вы мне сами их для этого вручили. Вы помогли мне их прятать. Я освободил вас от того, что вы считали темным пятном на своей совести. Это, нахрен, была лучшая ночь за все мое существование, - он смеется и качает головой. - А вы не знали, как побыстрее от неё избавиться. Я не хотел прятать память об этой ночи от вас. Я хотел запихнуть эту правду прямо вам в глотку. Заставить взглянуть ей в глаза и принять её, принять меня. Хотел, чтобы вы боролись за то, что могло между нами быть с таким же самозабвением, с которым вы трахались. Ну что же, мисс Лейн, к вам вернулись ваши драгоценные воспоминания. Прогоните меня теперь?

Я с ужасом осознала, что существует такая вероятность. Принять его или отвергнуть. Остаться или уйти. Как доверять тому, кто отнял твою память? Как убедить себя в том, что он не поступит так снова? И если я смогу убедить себя в этом, не стану ли я той самой овечкой в городе волков, которой он меня окрестил той ночью. Самообман - извечная проблема человечества. Мы постоянно закрываем глаза на правду.

Наши действия определяют то, кто мы есть.

Он знает, о чем я думаю, даже когда не видит моего лица.

- Да. Наши действия определяют кто мы. Проанализируйте мои. Вскоре после того, как я использовал на вас Глас, чтобы припрятать ваши воспоминания, я начал обучать вас Гласу, зная, что вы станете не восприимчивы к нему, и я не смогу его снова применить к вам. Я оказался от преимущества. Ради справедливости, признайте, что это можно считать искуплением, - он прервался и рассмеялся: - преступления на почве страсти. И это, моя милая, любящая все нахрен усложнять мисс Лейн, можете считать извинением мужчины, который никогда не извиняется. Принимать его или нет - ваше дело.

Он поднимается и, проходя мимо меня, исчезает за дверью, не дождавшись моего ответа.

Глава 31

Как солдаты, павшие один за другим, один за другим[59]


Мак


Факт: невозможно знать другого человека на сто процентов

Факт: мы рождаемся и умираем в одиночестве.

Факт: невозможно полностью себя обезопасить. Можно лишь быть бдительным, полным решимости выжить и быть готовым ради этого проявить жестокость.

Факт: любовь несовершенна.

Факт: так же, как и я.

Эти пять фактов являются желчью, которой я перевариваю произошедшие за день события.

Растянувшись на диване перед любимым газовым камином в задней части книжного магазина, я изумляюсь тому, насколько упростился ход моих мыслей. Раньше в них было слишком много пит-стопов между пунктами отправления и возможного назначения. Но сейчас, все выглядит как-то так: «Люблю я его? Да. Он идеален? Нет. А я? Нет. Смогу я его бросить? Нет. Вот и хорошо, все решено. Пора вздремнуть.»

Меня разбудил звон колокольчика. Я перевернулась, потерла глаза и откинула с лица волосы. Я спала крепко. До меня доходит, что я не вешала колокольчик после того, как Риодан сорвал его с двери. Наверно это сделал Бэрронс.

Первым делом, открыв глаза, я посмотрела на свою руку. Ну да. Все еще невидима. Обалдеть! И я вовсе не спешу от этого избавляться. Чувствую, что с правой стороны от руки до щеки на мне остались отпечатки обивки. Я вся помятая. Ненавижу, когда остаются вмятины после сна лицом в подушку, а тут у меня на пол лица целые фейерверки диванного узора.

У меня засосало под ложечкой, я резко вскочила и пригнулась, сдержав рык, рвущийся из груди.

Чую Темного Принца.

Я низко пригибаюсь, спрятавшись за диваном, чтобы меня не заметили, и начинаю постепенно отступать назад к приватной части книжного магазина. И тут вспоминаю, что они не могут увидеть меня. Вот идиотка.

Я выпрямляюсь и изучаю тускло освещенное помещение, задаваясь вопросом, какого черта мои насильники забыли в моем доме.

Моргаю. Они стоят у входа вместе с Фейдом, Дэйгисом и Драстеном МакКелтарами и Р'джаном, которого сопровождает новый Светлый советник, недавно одобренный Риоданом.

Дверной колокольчик звяквет еще пару раз, оглашая приход Бэрронса с Джадой, они отряхиваются от дождя.

Что за хрень?

- Зачем ты просил меня прийти? - спрашивает Джада Бэрронса. - И что они здесь делают? - она, прищурившись, смотрит на принцев, которые шипят в ответ и принимают агрессивную позу.

- Я не просил.

- Я получила твое сообщение.

- Я его не посылал.

Джада поворачивается, чтобы уйти, но Бэрронс берет ее за руку, она медленно разворачивается и смотрит на него.

- Но я бы предпочел, чтобы ты осталась, - говорит он.

Я прищуриваюсь. Что он задумал?

Какое-то мгновение она смотрит на него и, наконец, говорит:

- Я удовлетворю твое пожелание. На этот раз. Но в будущем ты также выполнишь одну мою просьбу.

- Если это будет просьба поприсутствовать. И не более.

Она слегка склоняет голову.

Ну конечно, у нее хватает вежливости для Бэрронса, но не для меня.

Мне нравится Джада. Она сильна, умна и смертельно опасна. Жаль, что она заняла место Дэни. Жаль, что она бессердечна. Я хочу, чтобы Дэни вернулась. Но в то же время не против, чтобы Джада осталась, если она четко уяснит, что Мак хорошая и не стоит ей вредить. Кстати о птичках, куда подевалась Синсар Дабх? Передо мной стоят трое принцев, а у меня в голове не звучит ни единого побуждения сорваться и поубивать всех вокруг. Молчание Книги начинает меня нервировать.

Темные принцы спрашивают у Бэрронса, почему он прислал угрожающее сообщение о том, что исключит их из совета, если они не встретятся с ним здесь, а Р'джан возмущается угрозе, полученной от Горцев об аннулировании защиты, если он не придет. Узнаю почерк Риодана, приближение которого как раз наблюдаю сквозь ромбовидные стеклянные вставки входной двери.

Когда холеный владелец Честера входит внутрь, гул претензий возрастает, все они теперь направленны ему и его уловкам.

- Если бы я позвал вас, вы бы не пришли, - говорит Риодан Рафу, а затем отрывисто бросает: - Наверх, за стол. Все вы.

Ага, конечно. Только что он попытался приказать девяти самым несговорчивым существам действовать сообща. Этому не бывать.

Снова все голосят и спорят. Риодан пропадает из виду. В след за этим исчезает новый советник Р'джана.

Пока Р'джан дико озирается по сторонам, проходит довольно много времени.

Спустя полминуты Риодан снова появляется и бросает к ногам Р'джана тело его нового советника. Мертвое тело. Я едва сдерживаюсь, чтобы не засмеяться вслух при виде ужаса, отразившегося на лице Р'джана.

- Прекрати так поступать! Ты убил нашего чертового советника! Уже второй раз ты оскорбляешь нас подобным образом, - рычит Светлый принц.

- Какой смысл разрабатывать новую тактику, если старая прекрасно работает. Головой думать надо, а не задницей, чтобы предугадать угрозу. Следующим умрешь ты, а затем Раф. Поднимайтесь, нахрен, наверх.

Джада направляется к двери.

- Ты остаешься. Держи свое слово,- говорит Бэрронс.

Она сжимает челюсть, но все же медленно поворачивается.

- У вас пять минут.

- Мне хватит и пяти минут, - отвечает Риодан.

Джада одаривает его прохладной улыбкой.

- Да, я слышала.

Я ухмыляюсь.

Риодан открывает рот, чтобы ответить, но поражает меня, тут же закрыв его. А я-то готова была услышать что-нибудь с сексуальным подтекстом, более того, даже предвкушала. Она сама нарывалась. И судя по выражению лица Джады, она тоже этого ожидала.

А он промолчал. Интересно. Потому что она это Дэни? Или потому что она далеко не Дэни?

- Шевелите булками, все вы, - приказывает Фейд.

Они поднимаются наверх, причитая и огрызаясь всю дорогу, а я поспешно следую за ними, чтобы замаскировать предательские скрипы половиц, которые могут раздаться под весом моего тела.

Бэрронс, Фейд, Риодан и двое Горцев усаживаются на стулья по одну сторону стола. Забавно наблюдать, как пятеро громадных мужчин усаживаются плечом к плечу, предоставляя Темным принцам и Р'джану расположиться на двух остальных. Интересно, а где же Шон: был ли он вызван похожим образом и предпочел не явиться, или же Риодан умышленно не пригласил его.

Джада стоит, широко расставив ноги и скрестив руки. Сегодня возле каждого бедра у нее по ножу, не считая выпуклостей возле ее лодыжек, в карманах и на поясе. Я и сама ношу скрытое оружие, так что прекрасно знаю, как определить гранаты и дополнительные обоймы. На ее футболке кровь. Интересно, кого или что она убила сегодня ночью, и в каком количестве. Я скучаю по сражениям бок-о-бок с ней.

- Почему ты вызвал нас всех? – требовательно спрашивает Р'Джан. - И где О'Баннион?

Я устраиваюсь напротив Джады, нас разделяет только стол, и, бессознательно копируя ее позу, с интересом изучаю ее. По-прежнему во всем черном, по-прежнему холодно прекрасна, но что-то в ее внешнем виде не дает мне покоя. Я окидываю ее взглядом с головы до ног. Ее браслет сверкает серебром. Где же я видела его раньше?

- О'Баннион не имеет отношения к вопросу, который мы сегодня обсуждаем.

Светлый принц хмурится, несомненно задумываясь над тем, происходили ли встречи, на которые его не приглашали, и о которых он ничего не знает.

- А где человек, управляющий аббатством?

- Аббатством управляю я, - отвечает Джада.

- Есть один вопрос, в котором мы все единодушны, - говорит Риодан. - Мы все желаем смерти Кровавой Ведьме.

- Ты ради этого собрал нас? Чтобы обсудить Ведьму? - спрашивает Раф. - Она занята. И мало нас заботит.

- Вы окажете посильную помощь в уничтожении наших общих врагов или сами станете врагами, - сообщает Риодан.

- Никто не знает, где она, - говорит Джада.

- Темная принцесса нашла ее, - отвечает Риодан.

- Откуда ты знаешь? - спрашивает Джада.

- Вам известно, где Кристиан? - в бешенстве кричит Дэйгис. - Какого черта мы до сих пор здесь?

- Я нанял Темную принцессу. Даже не думай о контроле над моим городом. У тебя есть ши-видящие. И больше ничего, - говорит Риодан, обращаясь к Джаде.

- Принцесса нечистой крови, - сухо говорит Киалл. - Вы никогда не допустите ее к нашему столу.

Интересно, что он имел в виду? Даже я почувствовала эту разницу. Но в чем она?

- Вы будете сидеть за столом переговоров с теми, кого выберу я, и не важно полукровка это или нет, - отвечает Риодан.

- Я спросил, где, черт возьми, Кристиан? - повторяет Дэйгис.

- Я хотела бы видеть Кристиана на свободе. Озвучь свое предложение, - голос Джады лишен всякой интонации. Если она и раздражена тем, что Риодан перехватил ее план, то ничем не выдает себя. Тот огонь, который я видела в его офисе, сейчас превратился в лед.

- Его местоположение трудно досягаемо, - говорит Риодан. - Темные принцы переместят троих из нас туда. Используя одного из них, как приманку, и Мак, как отвлекательный маневр...

Какого хрена? Я закипаю.

- Думаешь, мы согласимся стать твоей долбаной приманкой? - рычит Киал.

- ...мы покончим с Ведьмой раз и навсегда и освободим Келтара, - заканчивает Риодан.

- Кого еще переместят, кроме меня? - спрашивает Джада.

- Ага, кто, черт возьми, отправится с ними? - рычит Дейгис.

- И почему мы должны во всем этом участвовать? - спрашивает Киалл.

- Когда ваш новоиспеченный брат вернется, а Ведьма умрет... - роняет Риодан. Ему и не нужно продолжать, и так понятно, что это сделает их невероятно могущественными.

- Он им не брат, - тихо произносит Драстен. - И никогда им не станет.

- Абсолютно согласен с тобой, горец, - говорит Киалл.

- А зачем Светлым заморачиваться? - рычит Р'джан.

- Принц без королевских союзников, да ты самая очевидная следующая цель Ведьмы. И если этого недостаточно, чтобы убедить тебя, то спешу сообщить, что Мак в одной комнате с нами и убьет каждого, кто не будет следовать моему плану. И вы не увидите приближение смерти, поскольку она невидима. Скажи привет, Мак.

Голова Джады крутится из стороны в сторону, сканируя комнату.

Я блин нахрен не могу поверить, что Бэрронс рассказал Риодану о моей невидимости! И я нахрен не могу поверить в то, что Риодан реально думает, будто может использовать меня в качестве своего личного оружия! Сжимаю зубы. Он бесит меня не меньше Бэрронса. Неудивительно, ведь они родственники.

- Вы же хотите освободить Кристиана, не так ли, мисс Лейн? – в этом вопросе слышится мягкое предупреждение от Бэрронса.

Он не знает, что я здесь. Всего лишь предполагает. И как однажды говорил он сам: предполагать - все равно что всем вокруг лгать. Я крепче сжимаю зубы. Пусть себе сотрясают воздух, разговаривая с пустым местом. Пусть остальные думают, что они слетели с катушек.

Джада продолжает внимательно сканировать комнату. Ещё немного и её уши встанут торчком, как у охотничьей собаки. Если я буду настолько глупа, что произнесу хотя бы слово, она в мгновение ока налетит на меня.

- Если ты попытаешься напасть на Мак по причине, которую, я уверен, ты не захочешь сейчас обсуждать, то между нами начнется война. Но если ты умна хотя бы вполовину от того, как я о тебе думаю, то прекрасно отдаешь себе отчет, что эта война будет бессмысленной, безрезультатной и катастрофической, - говорит Риодан, обращаясь к Дажде, а затем к принцам: - Мы будем работать вместе, ради уничтожения наших общих врагов. И уже потом примемся убивать друг друга, облегчив жизнь тому, кому достанется в итоге контроль над миром.

Раф и Киал переглядываются и кивают.

- Это первое разумное предложение за сегодня, человек.

Риодан бросает на Киала тяжелый взгляд.

- Назови меня человеком ещё раз и умрешь.

Киал молчит какое-то мгновение, а затем склоняет голову:

- Будешь полукровкой. Теперь.

Едва уловимая улыбка появляется на лице Риодана, но она не затрагивает глаз.

- Полукровка предпочтительнее человека.

- Еще одно разумное утверждение. Но мы не будем приманкой для Ведьмы.

- Так же, как и я, - рычит Р'джан.

- Тот, кто согласится стать приманкой, получит дополнительный голос за столом переговоров.

- А кто тебя, черт возьми, поставил во главе этого стола? - требует ответа Киал.

- В дополнение к голосу советника, убитого тобой? - поспешно уточняет Р'Джан.

- Ни одному из вас я не позволю прикасаться к себе настолько долго, чтобы можно было просеяться, - заявляет Раф. - Я вам, нахрен, не паромная переправа.

- Именно так.

- Тогда с его стороны будет три голоса, а с нашей – два, - рычит Киал.

- Сравняем счет, когда спасем твоего брата, - замечает Риодан.

- Друид Келтаров, чёрт возьми, не присоединится к Темным принцам, - говорит Дэйгис.

Риодан молчит и просто ждет.

- Тебе дела нет до Кристиана, - продолжает Джада. - В отличие от Келтаров, которые хотят его освободить. Я не верю, что Мак здесь.

- Мисс Лейн, отзовитесь, - приказывает Бэрронс.

Весьма грубо я бы сказала, но промолчу. Ощущаю себя собакой, которой приказали подать голос. Не отзовусь. Не собираюсь мириться с этим. Они даже не посоветовались со мной. Как будто мое мнение не имеет значения.

- У тебя также будет право голоса за нашим столом, Мак, - сообщает Риодан. - Или бросишь свой город на произвол судьбы в критический момент?

- Да иди ты, - резко бросаю в ответ я. - Вовсе я и не собиралась бросать его. Просто была парочка личных проблем, которые необходимо было решить.

Все взгляды в комнате направляются в мою сторону.

Я пригибаюсь, падаю на пол и в мгновение ока перекатываюсь. Оглядываясь, я замечаю, что Джада стоит именно в том месте, где всего мгновение назад была я.

Риодан стоит у нее за спиной, держа за горло. Бэрронс стоит перед ней. Она, как начинка в сэндвиче, оказалась между двумя этими мужчинами, и я совсем ей не завидую.

Хотя, может и завидую.

Джада обхватывает запястье Риодана, совершая слишком быстрый и незаметный моему глазу маневр, и внезапно оказывается рядом с ним, не скованная больше ничем.

- Ты знаешь, что из себя представляет Мак. Ей нельзя доверять.

Бэрронс перемещается влево, снова зажимая ее между собой и Риоданом.

- Я знаю, кем она является. Твоей лучшей подругой. Дэни, - говорит Риодан, и это разрывает мне сердце, потому что, если бы это было правдой, я не загнала бы ее туда, где она окончательно превратилась в Джаду. Теперь я понимаю, о чем умолчал Риодан в ту ночь в своем Хаммере. Дэни не убивала Алину. Это сделала Джада, по принуждению Ровены с ее черной магией. Жестокая Джада - порождение непомерной жестокости, причиненной ей. Я закрываю глаза, оплакивая Дэни, девочку, которая безоговорочно и смело взяла всю вину за убийство моей сестры на себя. И если Риодан прав, то Дэни даже не знает наверняка, что она натворила. Разве что подозревает. А если он ошибается, то Дэни была вынуждена наблюдать за тем, что пришлось сделать Джаде. И я не знаю, какой из вариантов ранит меня больше.

Киалл щуриться.

- Дэни. Эта человеческая женщина перед нами была однажды юной женской особью с мечом? - на какое-то мгновенье он снова превращается в полностью ненормального Темного принца, поворачивает голову и останавливает свой пустой взгляд на Джаде. Его радужные глаза вспыхивают, когда он понимает, что это означает: - И меч и копье сейчас в этой комнате вместе с нами. Это неприемлемо, - и он начинает звенеть, издавая резкие и гортанные звуки.

- Теперь ты понимаешь почему я здесь главный, - говорит Риодан.

- Поскольку в наших руках оружие, и ты считаешь, что мы в твоих руках? - дерзко спрашивает Джада.

- Мы представляем из себя куда более смертоносное оружие, - уточняет Риодан. - И да, вы в наших руках.

- Я никогда никому не принадлежала и принадлежать не буду. Уверяю тебя, если Мак или я сотрудничаем с вами в отношении каких-то вопросов, то лишь потому, что мы от вас чего-то хотим. И никак иначе, - все еще зажатая между Бэрронсом и Риоданом, она бросает взгляд в мою сторону: - Чего ты хочешь, Мак?

Ух ты, с чего бы начать. Хочу вернуть сестру. Хочу, чтобы Дэни снова стала собой. Хочу избавиться от Синсар Дабх. Хочу снова научиться доверять Бэрронсу. Хочу, чтобы из нашего мира исчезли все черные дыры. И это только начало.

Но начнем с того, что попроще. Должен же в этой комнате кто-то сохранять благоразумие.

- Я хочу спасти Кристиана, - говорю я. - И согласна забыть все обиды, ради достижения этой цели. А ты? - я делаю паузу, а затем осторожно добавляю: - Джада.

Я продолжаю изучать ее, меня что-то настораживает, но я не могу понять... Твою же мать. Одежда плотно облегает ее тело, не оставляя никакой возможности спрятать что-то больше пистолета, ножа или гранаты. У Джады нет меча. По крайней мере, с собой. Мысленно я вспоминаю каждый раз, когда я видела ее. Неа, его никогда не было с ней. Та Дэни, которую я знала, ни за что не осталась бы в одной комнате с принцами без него.

После длительной паузы, она склоняет голову.

- Соглашусь с тобой. Пока. Риодан, ты можешь озвучить нам свой план.

Я снова смотрю на ее браслет. Меча нет, но есть новенький сверкающий браслет. Что позволяет Дэни чувствовать себя неуязвимой в присутствии фейрийской знати? Она не переживает о том, что они смогут воздействовать на неё своей гиперсексуальностью, как это уже случилось однажды. То был единственный раз, когда я видела Дэни в слезах. Если она потеряла свой меч в Фэйри, что бы она захотела получить взамен, ну, конечно, кроме моего копья, которое могла заполучить, если бы поймала меня тогда в аббатстве.

И тут меня осеняет.

- Твой браслет, - я настолько потрясена, что говорю, не подумав. Мне не раз предлагали его. Тогда я старалась к нему не приглядываться, потому что желание заполучить его было чертовски сильным, практически осязаемым. - Он принадлежал Круусу, - мой взгляд прикован к ее лицу. - И он был на его руке, когда его заморозили!

По словам Крууса, браслет защищает владельца от любого Светлого или Темного, и от прочей разной мерзости. И если его утверждения верны, то Джада может буквально пройти сквозь стену Теней и остаться невредимой. Я завистливо смотрю на браслет.

- Круус? - рычит Раф.

- Он был уничтожен давным-давно, - шипит Киалл.

- Вспомните того, четвертого, когда мы трахали ее на улице, - шепчет Раф Киаллу. - Мы почувствовали присутствие, но не смогли увидеть его.

- Ты сказала «заморозили». Это сделал Гх'лак-ра Д'жай? Крус жив? - спрашивает Киал.

- Любой знает, что замороженный значит мертвый, - сухо говорю я, пытаясь минимизировать причиненный ущерб. Вскользь сделанное замечание о том, как меня насиловали на улице стало подобно уколу адреналина в сердце. Я медленно вдохнула и выдохнула еще медленнее, ожидая подстрекательств Книги. Но она продолжает хранить молчание.

Киал презрительно усмехается.

- Не верю, что даже тот, кого вы называете Ледяным Королем, смог бы уничтожить нашего брата. Где он? Ты сообщишь нам его местоположение сейчас же, - Темные принцы вскакивают, глядя прямо туда, где я совсем недавно стояла.

Я нахожусь метрах в 3-4 от того места, наполовину скрытая книжным шкафом, прикрыв губы рукой, жалея о том, что невозможно запихнуть сказанное обратно себе в рот.

- Ее мозг испарился вместе с телом, - говорит Риодан Бэрронсу.

- Похоже, что так, - говорит Бэрронс.

- Не правда, - горячо возражаю я. - До меня резко дошло. И я сболтнула, не подумав. Ну простите нахрен меня за то, что меня ошарашила новость о сговоре Синсар Дабх с той, кто сама так яростно обвиняла меня в связи с книгой. Почему никто не обвиняет Джаду?

Мне бы очень хотелось знать, как она, черт возьми, сняла этот браслет с замороженного принца. Это беспокоит меня. Причем очень сильно.

- Синсар Дабх, - мягко говорит Киал, его глаза блестят. - Она тоже здесь? В Дублине? Где именно?

Они с Рафом начинают глухо звенеть. Могу себе представить инопланетный разговор, который происходит всецело по моей вине: «Наш брат жив, и Синсар Дабх поблизости, мы можем собрать их воедино и править миром!»

Они не знают, что их брат и есть Синсар Дабх, и он скорее уничтожит их, чем объединит с ними усилия.

- И она продолжает ухудшать ситуацию, - изумленно добавляет Риодан.

- Она и есть Синсар Дабх, - невозмутимо сообщает Джада. - Она у нее внутри.

- А Дэни берет с неё пример, - зачарованно замечает Бэрронс.

- Превратим её в при-йя, - шепчет Рафу Киал, будто меня и нет в этой комнате. – И сможем контролировать и ее, и силу Темного Короля.

- Штучки с превращением в при-йя со мной больше не работают. И никто не может контролировать Синсар Дабх, - раздраженно говорю я им, а затем бросаю Дэни: - Поверить не могу, что ты вот так сдала меня!

Я пригибаюсь и откатываюсь в сторону, беззвучно перемещаясь, пока Раф и Киал рыскают по комнате, разыскивая меня.

- Ты первая начала, - отвечает Джада. - Браслет - бесценное оружие. Опасно было оставлять его там.

- Ты потеряла меч. Признай это.

- Я совершенно точно знаю, где он находится.

Может и так. Но где бы он не находился, по какой-то неведомой причине добраться до него она не может.

- Посмотрим, - угрожает Раф. - Возможно, на этот раз просто потребуется чуть больше времени.

Я хотела было спросить, как Дэни заполучила браслет, и не нарушило ли это целостность темницы Крууса, но сжимаю зубы, не успев ляпнуть еще что-то впечатляюще глупое. В данный момент, Темные принцы считают, что я и есть Книга. И меньше всего я хотела бы сейчас, чтобы они узнали, что их давно утерянный брат тоже является носителем Книги.

Пока принцы продолжают выискивать меня, я предупреждаю их:

- У меня есть копье. Прикоснитесь ко мне - и вы мертвы, - они не знают, что я блефую. Если я достану копье, кто знает, что может произойти в этой комнате? Я пригибаюсь, откатываюсь и не высовываю головы.

- Где Круус? - спрашивает Р'джан.

Все молчат. Лишь трое Светлых присутствовали той ночью, когда мы захоронили Синсар Дабх: В'лейн, который на самом деле был Круусом; Вельвет, который уже мертв; и Д'риллия, которая, судя по всему, никому из своего двора не рассказала о произошедшем. Мудрая женщина.

- Вы пригласили нас за этот стол, а относитесь как к рабам. Лжете, вводите в заблуждение, манипулируете, - рычит Раф.

- Кто бы говорил, мы хоть при этом ведем себя цивилизованно, - дразню я.

- Вы не делитесь информацией, - отвечает Киал. - Мы больше не союзники. Пошли вы на хрен, - и они вместе с братом исчезают.

- Они что, только что просеялись? - спрашиваю я, осторожно озираясь, готовая в мгновение ока пригнуться и снова откатиться.

- Мы больше не настолько предсказуемы, - мягко говорит Р'джан.

- Достаточно предсказуемы, - отвечает Риодан.

Р'джан просеивается за мгновение до того, как Риодан добирается до него.

- Я как раз головой думаю. А советника можно и заменить. Мы знали, что вы храните секреты. Мы тоже храним свои, - слова Светлого бесплотно повисают в воздухе. - Ваши заклинания больше не действуют на нас.

- Ваши заклинания больше не работают? - удивленно спрашиваю я.

- Так они думают, - шепчет Бэрронс.

- Черт возьми, да вы просто «гении», - рычит Драстен. - Мы лишились всех просеивателей.

- Ага, - соглашается Дэйгис. - Итак, каков теперь наш охренительный план?

Еле заметная улыбка появляется на лице Риодана.

- Это и был наш план.

Я начинаю хватать ртом воздух, когда Темная принцесса, от которой я, предположительно, защищаю Девятку, просеивается в комнату, материализуясь прямо за спиной Бэрронса и Риодана.

Она берет каждого из них за руку.

И затем все трое исчезают.

Глава 32

Я не боюсь твоих зубов, восхищаюсь тем, что в них[60]


Мак


Когда вокруг одни начальники, а ты не один из них и не их приближенный, то тебе нифига не понятно, что происходит.

Я никогда не была близка с Риоданом, а теперь, видимо, не близка и с Бэрронсом.

И если эти шовинисты надеятся на то, что я им буду подчиняться, то они глубоко ошибаются.

Дэйгис и Драстен ушли из книжного магазина не настолько уж и злыми. Дэйгис сказал, что собирается туда, где они остановились, чтобы провести время со своей женой, и у меня сложилось впечатление, что либо они в курсе плана, либо у них есть веские причины доверять Риодану и Бэрронсу в вопросах, связанных с вызволением Кристиана. Келтары напоминают в этом плане Риодана, они умеют терпеливо выжидать, вынашивая сложные стратегии достижения долгосрочных целей. Видимо, умеют просчитывать на несколько ходов вперед. Ну да ничего, я тоже этому научусь.

Понятия не имею, в курсе ли дел Джада/Дэни, или так же, как и я, в неведении. По её прекрасному холодному лицу трудно сказать. Я проскользнула за книжный шкаф и сидела тихо, как мышка, пока дверной колокольчик не огласил её уход. И потом не смела пошевелится ещё десять бесконечных минут, чтобы убедиться, что она действительно ушла, а не просто сделала вид. Может она уже пробирается тихонечко назад, как тигр, готовый напасть на меня, как только я совершу неосторожное движение, чтобы отобрать моё копьё, а меня саму запереть под аббатством.

В конце концов, я вышла из укрытия и огляделась. Она ушла. Видимо, горит желаем проводить со мной время не больше, чем я с ней.

Теперь, сидя напротив камина, жуя не совсем свежие чипсы, я размышляю, зачем Бэрронсу и Риодану в этой шахматной партии понадобилось убеждать принцев в том, что охранные заклинания против них больше не работают.

Я ухмыляюсь. А я прям на лету схватываю. Скоро я сама буду разрабатывать планы вместо того, чтобы пытаться расшифровать те, которые составили без меня.

Ведь принцы теперь расслабятся.

Потеряют бдительность. Риодан внушил им мысль, что они ключевое звено его плана. А Темные Принцы хмелеют от тщеславия ещё быстрее, чем в Фэйри наступает ночь.

Тот, кто все время на стороже, спать не ляжет, пока все входы-выходы не перепроверит. А тот, кто считает, что ему бояться нечего - глупейшее из всех предположений - мало того, что делать этого не станет, так ещё и, возможно, начнет преждевременно праздновать победу над врагами.

Тогда-то враги и нападут на него.

Бэрронс и Риодан отправились за Принцами.

Риодан перехватил контракт Джады: предложил убить Принцев взамен на местоположение Кристиана. И судя по тому, что я подслушала из его разговора с Папой Тараканом, подозреваю, он поднял ставки, предложив принцессе ещё и Р'Джана. Тем самым, вступив в союз с единственным представителем королевских кровей в Дублине, которому суждено уцелеть. По крайней мере, на некоторое время. Зачем возиться с тремя принцами фейри, когда можно иметь дело с одной принцессой?

Они пошли разбираться с моими насильниками без меня.

- Вот сукин сын, - ворчу я. Теперь у меня есть две причины злиться на Бэрронса.

Когда час спустя прозвенел колокольчик, я даже не соизволила обернуться. Так и осталась сидеть на честерфилде, спиной ко входу. Уверена это Бэрронс. Я его чувствую.

- Если ты вернулся для того, чтобы сообщить, что ты убил Принцев, то я больше никогда не заговорю с тобой.

Не удивлюсь, если он ответит: «Ну и прекрасно. Наконец-то вы заткнетесь.»

Но в ответ звучит лишь низкий атавистический грохот. Я замираю. Этот звук ужасает на клеточном уровне. Это не Бэрронс позади меня.

Это его звериное воплощение.

Его когти скребут пол, пока он крадется по книжному магазину, первобытное сдавленное дыхание, вырывается из его груди, словно сама смерть клокочет в ней. Звериное воплощение Бэрронса и есть смерть: непревзойденный первозданный каратель. Я несколько раз видела, как он частично трансформировался, и всего лишь дважды он полностью менялся при мне. И оба раза я понимала, что нахожусь рядом с существом, которому чуждо всё человеческое, который руководствуется совершенно иными принципами и не знает милости ни к кому, кроме подобных себе.

Он позади меня. Уже сбоку. И вот это создание, обойдя диван, попадает в поле моего зрения.

Я замерла, сидя, глядя на него снизу вверх. Под три метра ростом, с черной шкурой, это существо совершенно голое и явно мужского пола. С мощно развитой мускулатурой, выступающими венами и сухожилиями, и кроваво-красными глазами с не по-человечески узкими вертикальными зрачками. Три ряда длинных, смертельно опасных, симметрично расположенных рогов, обрамляют его голову. С них свисает нечто окровавленное.

Рельефная, рогатая голова явный признак древнего происхождения. А когда зверюга ревет словно лев, прямо как сейчас, то видны все его зубы, а не только черные длинные клыки.

Он ужасает своей жестокостью, но все равно, есть в этом Бэрронсе что-то дико прекрасное. Даже завидно, как хорошо он приспособлен к тому, чтобы выживать, завоевывать, переживать катастрофы.

Я замираю. Я невидима.

Зверь резко поворачивает голову влево и смотрит прямо на меня, сквозь свои черные запутанные космы.

Черт побери, тут до меня доходит, что на мягкой коже дивана виднеется отпечаток моей задницы.

Он держит отсеченные головы Киала и Рафа, с которых всё ещё капает иссиня-черная кровь.

- Некоторые преступления, - натянуто цитирую я Риодана: - настолько личные, что кровная месть должна свершиться тем, кто пострадал от них.

Зверь рычит на меня и бьет когтистой лапой по полу, оставляя длинные разрезы на бесценном ковре. Кровавые глаза сверкают. А мне за какие-то каблуки пришлось выслушивать. Обязательно напомню ему об этом в следующий раз, когда он посмеет заикнуться о моей обуви.

- Я хотела сама убить их, - говорю я, на случай, если он не понял с первого раза.

Он ревет так громко, что в окнах дребезжат стекла, а затем устремляется ко мне, с немым упреком и блеском в кровавых глазах, тряся в воздухе отсеченными головами.

Я разглядываю лица Принцев. Глаза закатаны, рты застыли в крике. Такие лица бывают лишь у тех, кто видел в смерти облегчение.

Из-под невероятно огромных клыков раздается рычание:

- У тебя была уйма времени, чтобы воспользоваться своим исключительным правом. Оно на хрен иссякло.

Его рога начинают словно таять и стекать с головы, которая деформируется, пульсирует, сжимается и снова расширяется, будто слишком большая масса не может уместиться в маленьком объеме, и зверь этому сопротивляется. Массивные плечи вваливаются внутрь, выпрямляются, снова вваливаются. Головы Принцев с хлюпаньем падают на пол. Зверь выдалбливает из деревянного пола щепки, смешивая их с остатками бесценного ковра, падает на четвереньки и сотрясается.

Широко расставленные когти превращаются в пальцы. Задние лапы поднимаются, подкашиваются и превращаются в ноги. Но они изувечены, деформированы, кости сгибаются не так, как должны: неестественно гибкие в одних местах и узловатые в других.

Он все ещё воет, но звук уже меняется. Деформированная голова дергается из стороны в сторону. Сквозь спутанные лохмы я вижу дикий взгляд, черные клыки. Он плюется и рычит. Но вот лохматые космы исчезают, а черная холеная шкура начинает светлеть. Зверь падает на пол, и бьется в конвульсиях.

Ничего не могу поделать и невольно сравниваю происходящее со стремительной легкостью, с которой превращается Риодан. В зверей они оба обращаются быстро, а вот обратный процесс у Бэрронса гораздо длиннее.

«Мне нравится быть зверем, - говорил Бэрронс. - А Риодану - человеком.»

Оба они животные, просто предпочитают различную среду обитания. Риодан господствует посреди бетонно-стеклянных городских джунглей и чувствует себя среди них прекрасно. А Бэрронс словно буйный лев, наконец-то вырвавшийся из зоопарка в темную чащу, которым движет первобытная ненасытность.

Внезапно он становится на четвереньки, опустив голову. Кости хрустят и трещат, принимая новую форму. Формируются плечи, сильные, гладкие, с развитыми мускулами. Руки широко расставлены. Одна нога заведена назад, а вторая поджата, словно он готовится к низкому старту.

На полу теперь голый мужчина.

Бэрронс поднимает голову и смотрит в упор, чуть выше вмятины на диване.

- Они совершили преступление и против меня тоже. Может, я и не видел его своими глазами, но каждый хренов день я вспоминаю о нем.

- Это меня изнасиловали.

- Это я не смог спасти вас.

- Из-за того, что ты винил себя...

- Не только я винил себя.

- Я не винила тебя в этом, - огрызаюсь я. - Моя безопасность - сугубо моя ответственность.

- Но вы винили меня в том, что я позволял им жить.

- Да, - неожиданно для самой себя выпаливаю я и с ужасом понимаю, что это правда.

Глубоко внутри меня таилась обида. Я презирала Бэрроса за то, что он не убил их сразу после того, как узнал, что они со мной сделали.

- Я хотел, - сухо сообщает он: - но они, нахрен, были незаменимы.

В'Лейн постоянно язвил на эту тему, напоминая о том, что Бэрронс позволяет жить моим насильникам после того, что они мне сделали. Я так хотела, чтобы у него снесло крышу от ярости, и он отправился мстить и сделал то, что в конце концов и сделал сегодня - оторвал им головы и принес мне с немым посланием: «Может я не смог уберечь тебя. Но я, нахрен, отомстил за тебя.» Всё это время, я не могла раскрыться перед ним полностью, потому что считала, что он не сделал того, что должен был сделать для меня. Как мог он позволять им жить?

Он, конечно, прав, никто не мешал мне самой разобраться с Принцами ещё несколько месяцев назад. Но я не хотела. Они изменили меня. До изнасилования я была паинькой, мысли плохой не имела. Если я причиняла кому-то боль, то лишь по случайности, и впоследствии от этого страдала. Но после того, что они со мной сделали, во мне появилось что-то новое, беспощадное и дикое, чему чужд закон, который должен сдерживать жестокость. Когда ты беспощаден, никто не хочет с тобой связываться. Я хотела стать плохой. Так безопаснее.

Когда кто-то причиняет вам боль, и я не о безобидных случайностях, отнимая у вас что-то безвозвратно, вам необходимо это как-то компенсировать. У вас есть выбор: либо вычеркнуть их из своей жизни, либо вычеркнуть их имена из книги жизни. Последнее приносит сильное, моментальное, примитивное удовлетворение, которое меняет вас. И если вы думаете, что испытаете радость от подобной победы, и действительно её испытаете, то вы проиграли эту войну.

Они изнасиловали меня. Но я это пережила. И не хотела на этом зацикливаться. Но при этом хотела, чтобы кто-то вместо меня опустился на этот примитивный уровень.

Я могла ещё несколько месяцев назад хладнокровно вломиться в их готический особняк. Могла, издеваясь над ними и пытая, убивать медленно. Наслаждаться каждым мгновеньем. Раскрасить лицо их кровью, упиваться собственным превосходством.

Но из тех готических, высоких дверей вышел бы уже не сторожевой пес.

А волчица.

- Волки не убивают из-за ненависти, - сообщает Бэрронс. - Они убивают, потому что созданы для этого.

- Что ты хочешь этим сказать?

- Только люди убивают с ненавистью. А убивать нужно так, как это делают звери.

- Не понимаю.

- Что случится со сторожевым псом, если его укусит волк?

- Пф. Он превратится в волка.

- Нет. Он превратится в сторожевого пса, который сражается с неистовостью и необузданностью волка.

- Спорно, - я чувствую себя волком и не знаю, что с этим поделать. Думаю, моя душа обратилась. Это меня беспокоит.

Двое принцев, изнасиловавших меня, мертвы. Их головы у моих ног. Третьего убила несколько месяцев назад Дэни. Четвертый, о котором Бэрронс ничего не знает, в оковах льда.

У меня есть плохое предчувствие, что если ему удастся выбраться, то у меня все же вырастут клыки, как бы мне этого не хотелось.

- Принцесса ждет головы, - говорит Бэрронс. - Она не укажет нам месторасположение Кристиана, пока мы не отдадим их ей.

Я вздыхаю. Не думала, что мне придется такое сказать совершенно голому и прекрасному Бэрронсу:

- Одевайся. Я готова.

Когда он выходит из комнаты, я смотрю на оторванные головы, на которых застыло выражение ужаса, и чувствую, что гнойная рана в моем сердце наконец-то очистилась и начинает заживать.

Всё кончено. Смерти тех, кто так сильно меня ранил, положили конец этому ужасу.

Я мягко добавляю:

- И спасибо.

Идти сквозь Честер за широкой спиной Бэрронса, будучи невидимой, чертовски напряжно. В прошлый раз я была так зла на него и так увлечена своим новым супер-ищейским состоянием, что даже и не пыталась смотреть по сторонам.

Сегодня я смотрю. И вижу десятки глаз, провожающих его взглядом, с нескрываемым сексуальным интересом. И не все из них женские! Я гневно ворчу.

- Проблемы, мисс Лейн?

- Неа, - бубню я, а затем спрашиваю то, чего никак понять не могу: - Зачем тебе и Риодану помогать спасть Кристиана?

- Надоело разыскивать чертово заклинание, - сухо отвечает он.

- Ага, так и знала, что забыла тебе кое-что рассказать! Я встретила парня с мечтательными глазами в Честере, а потом ещё и на улице. Нам больше не нужно его искать. Король снова объявился в Дублине.

- Вы продолжаете цепляться за абсурдную надежду, что он избавит вас от непосильной ноши. Думая, что всё хорошо, что хорошо кончается. И такая уж непосильная эта ноша, мисс Лейн? Мне кажется, она вам даже доставляет удовольствие сейчас.

Батюшки, эта телка рисуется перед ним своими сиськами. Посылая ему взгляды типа «а ну-ка давай-ка», двигаясь соблазнительно в такт музыке, задирая кофточку, под которой нифига нет, кроме голой кожи и торчащих сосков. Её голодный взгляд опускается с его лица к паху. Она направляется к нему.

Я кидаюсь вправо и успеваю пихнуть её до того, как она до него добралась. Она даже не поняла, с чем столкнулась. Спотыкаясь, она падает на столик. Напитки разлетаются по сторонам, и в результате она приземляется на пол. А на голову ей мистическим образом выливается бутылка пива.

Теперь она выглядит как мокрая крыса.

- У этой ноши есть свои преимущества, - соглашаюсь я.

- Немного раздражительны сегодня?

- Нечего было своими сиськами перед тобой трясти.

- Ну, ваших-то я не вижу.

- Ты, черт возьми, сможешь их почувствовать. Скоро.

- Надеюсь, - шепчет он.

- Так зачем, все-таки, Риодану в это ввязываться? - возвращаюсь я к своему вопросу. - Я думала, он терпеть не может Кристиана.

- Джада отправилась бы за горцем одна, если бы узнала, где он. Риодан этого не допустит.

- Он переживает за неё.

Бэрронс не отвечает, да я на это и не рассчитывала.

Когда мы заходим в офис Риодана, Бэрронс достает из мешка головы принцев и бросает их на стол рядом с головой Р'Джана.

Не думала, что когда-то буду радоваться трем оторванным головам. Без сомнения, из какого-нибудь сырого материала, подобранного Фэйри, возникнут новые принцы. Но на данный момент принцев всего двое: Кристиан и Круус.

- Рискованно, вашу мать, - заявляет Риодан, разглядывая головы.

- Что?

- Рискованно было убивать их сейчас, - отвечает Бэрронс. - Они по-прежнему были нужны. Их отсутствие вызовет проблемы.

- Ну, по крайней мере, теперь мы можем освободить женщин из их логова и помочь тем, кого они превратили в при-йя, - говорю я.

- Появятся новые Принцы, - сообщает Риодан.

- Да, но для этого кому-то надо наесться плоти Темных. И поучаствовать в провальном ритуале. Или сделать что-то наподобие.

- Кто тут не ел Темного мяса, поднимите руки, - язвит Бэрронс. И переводя взгляд на стеклянный пол, предлагает: - И попроси тех, кто внизу, сделать то же самое.

- Люди без конца участвуют в провальных ритуалах, - добавляет Риодан. - Например, когда используют гребаную спиритическую доску.

- Спиритическую доску? Серьёзно?

Так и знала! Эта жуткая настольная игра с невидимыми участниками всегда меня напрягала. «Вот дверь, ведущая в смерть!» Кому подобное вообще нравится? Не мне точно. Не знаю, что там за той дверью, но уверена, что, черт возьми, не моя мертвая сестра. Как бы мне не хотелось на это надеяться.

Исходя из этих критериев половина города может превратится в фейри.

- Бэрронс может стать Рафом, а я Киалом, - произносит Риодан.

- На вас не действует... - тут же протестую я.

- На нас действует магия Принцессы. И К'Врака, - подмечает Бэрронс. - Когда фейрийская знать сокращается в численности, кто-то или что-то всегда превращается, чтобы пополнить её ряды. С чего вы решили, что мы сможем избежать подобной участи?

Я отказываюсь рассматривать такой вариант развития событий.

- Кстати о Принцессе, а как ты контролируешь её? - спрашиваю я Риодана, меняя тему.

- А как ты контролируешь Синсар Дабх? - издевается он.

- Шаг за шагом, - отрезаю я. - И прекрасно справляюсь.

Риодан ухмыляется.

- Добро пожаловать на военные игры, Мак. Здесь окружающая обстановка всё время меняется, и выигрывает тот, кто реагирует быстрее.

Но на то, что произошло в следующий момент, никто из нас быстро прореагировать не смог. Нас застали врасплох.

Объявляется Темная Принцесса, хватает головы Принцев и исчезает прежде, чем мой мозг успевает осознать то, что предстало перед моими глазами.

- Сучка, - ревет Бэрронс.

- Не вынуждай меня начать на тебя охоту, Принцесса, - мягко предупреждает Риодан. - Не становись моей единственной целью, моей навязчивой идеей, моим наваждением, моей неиссякаемой убийственной фантазией, объектом каждой моей мысли и влечения, потому что чем больше времени мне понадобится на то, чтобы найти тебя, тем на хрен...

Господи, он даже меня напугал. Не хотела бы я оказаться на её месте.

Из ниоткуда доносится раздраженный голос:

- Ты не планировал убивать последнего Принца, значит Договор тобой соблюден не полностью. Мы не собираемся помогать в освобождении нашего врага.

Обрывок бумаги материализуется и падает на стол.

- Ты переместишь нас туда, - рявкает Риодан.

Она не отвечает. Исчезла.

Бэрронс поднимает бумажку. Я заглядываю ему через плечо и вижу, что это часть карты. Посреди горного массива отмечена маленькая красная точка. Я хмурюсь.

- Австрия? Кристиан в чертовой Австрии?

- Драйторшпитце[61], - бормочет Риодан. - Ну, конечно. Оттуда достаточно близко к Дублину, чтобы иметь возможность вернуться за очередной жертвой, но туда трудно добраться.

«Если бы я была в видео-игре, - раздраженно размышляю я: - то хотела бы заполучить две вещи: браслет Круса и способность просеиваться.» До Австрии час лета или сутки на машине. Но после падения стен вокруг так много фрагментов Фэйри, что никто больше не летает. Даже Бэрронс и его парни. Это слишком рискованно. Ездить тоже сложно, особенно во время дождя или тумана, но так по крайней мере есть шанс увернуться от приближающегося искажения реальности.

- Что дальше? Будем искать других просеивателей?

- Черт возьми, - говорит Риодан Бэрронсу, - она пересмотрела в детстве «Моя жена меня приворожила».

Бэрронс кидает в моем направлении критический взгляд.

- Мы сделаем это по-старомодному, утомительно по-человечески, мисс Лейн. Мы поедем.

Глава 33

Застряла я с тобой[62]


Мак


Спустя тридцать пять бесконечных, пропитанных тестостероном часов, мы вшестером: я, Бэрронс, Риодан, Джада и близнецы Келтары - прибыли в маленький городок у подножия горного массива Драйторшпитце. Как раз на рассвете. Мы ненадолго остановились на узкой, заблокированной брошенными машинами улице, чтобы накачать бензина. Мы заполнили бак Хаммера и две канистры, чтобы быть готовыми к быстрому отступлению.

Прошедшие полтора дня показались мне сюрреалистично-мрачным размытым пятном, надеюсь так и останется. Одно дело знать, что половина населения Земли исчезла, и совсем другое увидеть это воочию.

Пока мы проезжали Англию, Францию и Германию, я смотрела на разрушенные города и разграбленные городишки, на бесконечные километры уничтоженной Тенями земли, заброшенные автобусы и машины, погнутые столбы уличного освещения, на то, как мало живого вокруг. Те, кто сумел выжить, прячутся в забаррикадированных домах или собираются в охраняемых многоэтажках или отелях. Банды свирепствуют: заброшенные здания, публичные центры и подземные переходы разукрашены граффити. Те несколько человек, которых мы повстречали на улицах, когда останавливались, чтобы выкачать бензин или прошерстить попадающиеся на пути магазины, были хорошо вооружены и держались на расстоянии. Похоже, Дублин отстраивается гораздо быстрее остальных городов. Ни в одной из трех стран я не обнаружила признаков групп на подобии маминых озеленителей.

Когда мне было одиннадцать, городок неподалеку Эшфорда был сильно поврежден торнадо. Тогда погибло двадцать три человека, и сотни домов были разрушены. Родители взяли нас с Алиной с собой, чтобы мы тоже помогали убирать, раздавать одежду и пищу и отстраивать городок. Некоторые их друзья были шокированы тем, что они позволили детям увидеть подобный ужас, а мы были рады, что они позволили нам участвовать, ведь работы там было немало даже для нас. До сих пор помню, какой дезориентированной и растерянной я себя чувствовала, когда впервые увидела Юго-западную Мапл Авеню после урагана. Причудливые антикварные магазины, пиццерия, парк развлечений и мой любимый старомодный магазин мороженного были разрушены до основания, повсюду были обломки строений, обрывки проводов, сломанные части аттракционов и непроходимые груды мусора.

Во время этой поездки я тоже чувствовала себя растерянной, только гораздо сильнее.

Мир уже не тот. Мой мир, как и моя Дэни, остался в прошлом. Теперь я поняла, почему Риодан так высоко ценит умение приспосабливаться. Даже представить сложно, как часто и радикально менялся их мир, когда цивилизации расцветали, а потом встречали свой закат, и на их месте возникали новые. На протяжении тысячелетий, армии, с которыми они вступали в альянсы, терпели поражение или наносили поражение, устанавливая раз за разом новый мировой порядок.

Они свидетели постоянных цикличных изменений. Покорить такую волну до чертиков тяжело.

Сохранив при этом здравомыслие. Я скорблю о наших потерях, оплакиваю весенний Париж, в котором мне никогда не побывать, и суетливый Лондон, который мне не удалось и уже не удастся открыть для себя. Горюю о мире, который мы утратили.

Можно изводить себя, сокрушаясь о том, что всё уже не так, как прежде.

А можно приспособиться и научиться этими изменениями пользоваться, как это делают они, с нетерпением и неиссякаемой жаждой жизни, что бы ни готовил новый день. Теперь мне становится понятно, почему Риодан так упорно выстраивает свой мир день изо дня и удерживает их всех вместе. Все проходит, с нами остается лишь семья, та в которой мы родились, выбрали или создали сами; круг любимых, за которых мы готовы умереть. Единственное, что привязывает нас к прошлому, это наше нежелание принять настоящее. Так и представляю, что бы мне на это сказала Дэни, озаряя своей улыбкой: «Чувиха, уцепись за настоящее руками и ногами и крепко за него держись! Только оно чего-то и стоит, потому-то оно и называется настоящее

Хладнокровная, жесткая Джада – всё, что осталось от моей Дэни.

Я много размышляла об этом по дороге. Пытаясь смириться, понять, как наладить с ней отношения. Перестать винить себя за то, что загнала её в Зал Всех Времен. Как бы мне хотелось дотянуться до того, что осталось от Дэни, если вообще что-то от неё осталось. Я изучала её при каждой возможности, пытаясь найти сходство с подростком, которого знала. В выражении лица, осанке, но не нашла. Вспоминая нашу последнюю стычку, когда я схватила её за волосы, а она укусила меня в ответ, украдкой улыбаюсь. Интересно, будут ли у нас с ней ещё подобные потасовки? Надеюсь будут, ведь если так, значит не всё потеряно. Да, Алина была убита. Юной девчушкой, которую вынудили это сделать. Которая к тому времени уже была вынуждена разделится внутри, чтобы приспособиться к жизни. А та, которая должна была защищать и хранить её, только намеренно усугубила раздвоение её личности.

Я должна была заметить, что с ней происходит, но была слишком ослеплена собственной болью. И ненамеренно усилила её диссоциацию. Могу представить, что Дэни знала Алину, может, она ей даже нравилась, но была вынуждена прервать её жизнь. Я ведь, на самом деле, деталей не знаю. Интересно, нашла ли она мою сестру так же, как когда-то меня возле Тринити, движимая своим любопытством и одиночеством? Разговаривали ли они? Хотелось бы заполучить однажды Алинины дневники целиком. Джада должна знать где они, ведь однажды Дэни украдкой прислала мне несколько страниц, на которых моя сестра описывала то, как она сильно меня любит. Рада, что у Джады есть браслет Крууса, хотя и предпочла бы сама иметь его. Не хочу, чтобы она была на улице без меча и без защиты. Я бы не находила себе места от переживаний.

Джада считает, что она это лучшее, что могло случиться с Дэни, но Риодан прав. Ничего не чувствовать значит не жить, особенно для кого-то на подобии Дэни, ведь она была очень чувствительной. Лучше всего будет, если контроль вернется к Дэни, но сохранятся некоторые черты Джады. Интересно, была ли импульсивность и неугомонность Дэни вызвана существованием Джады, словно обе части её личности уравновешивали друг друга: с одной стороны - зрелое умение выживать, а с другой -детская непосредственность. И чем сдержаннее становилась Джада, тем безбашеннее - Дэни.

Мой гнев иссяк, но между нами остался барьер, словно запертая дверь, а ключи от замка неизвестно где. Я собираюсь барабанить без устали в эту дверь. Я не потеряю её, когда она так близко. Я понимаю, что для того, чтобы пробиться к молодой женщине, забаррикадировавшейся за фасадом хладнокровного командира, потребуется посвящение и тщательно разработанная стратегия. Я знаю, что Риодан настоял на том, чтобы взять Джаду с собой, чтобы вынудить её находится рядом со мной и Бэрронсом, людьми, с которыми Дэни проводила много времени, и которые ей были небезразличны. Если кто-то и в состоянии вызвать у неё эмоции, плохие и хорошие, то это я.

Риодан заполнил бак, открыл дверь и забрался внутрь.

- А! Если ты ещё раз сядешь на меня, я прибью тебя.

- Успехов. Нефиг лезть на мое место каждый раз, как я выхожу.

- Следи за вмятинами, которые я оставляю, - огрызаюсь я.

- Это Хаммер, Мак. Ничего на нем не оставляет вмятин кроме гранат.

- И у меня есть несколько с собой. Продолжите свои бессмысленные препирательства, и я поделюсь одной из них с вами. Без чеки.

Я игнорю её.

- Я засиделась. Мне нужно размяться.

- Так выходи, когда я это делаю.

- Боюсь, что вы без меня уедете, вы же не видите меня.

- Я бы уехал без тебя, даже если бы видел.

- Иисусе, вы можете просто заткнуться? - рявкает Дэйгис. - Уже несколько часов грызетесь. Думаю, у меня от вас голова разболелась.

- Мы уже полтора чертовых дня делим между собой несчастные шестьдесят сантиметров пространства, - угрюмо отвечаю я. - Чего вы от нас ожидали?

Интересно, как долго Книга собирается хранить мою невидимость? Я всё ещё чертовски ей рада, но не планирую оставаться в этом состоянии навечно.

- Что значит, ты думаешь, что у тебя голова разболелась? - раздраженно спрашивает Драстен. - Она либо болит, либо нет.

- Мне, черт подери, плохо думается на заднем сиденье, так откуда, черт возьми, я могу знать наверняка? Я привык рулить и не привык, чтоб мной рулили.

Бэрронс смеется, и я вспоминаю, как однажды он сказал мне что-то на подобии. «Кто-то водит мотоцикл, а кто-то сидит в коляске. В моем мотоцикле, даже нет конченной коляски.» Он делает резкий разворот, и мы начинаем наш подъем по бездорожью, медленно пробираясь по каменистому склону.

- Ты обычно ездишь верхом на лошади, - отвечает Драстен.

- И держу, черт возьми, в руках поводья.

- Сосредоточьтесь на миссии, - ровно говорит Джада. - Дискомфорт значения не имеет. «Черт возьми» означает желание, чтобы тебя черти унесли. Целесообразно изъяснятся точнее. И я же не жалуюсь.

- Ты вообще почти не разговариваешь, - отвечает ей Драстен. - Ты ещё молчаливее, чем он, - он кивает в сторону Бэрронса, который сидит за рулем с тех самых пор, как мы покинули Дублин, и почти ни с кем не разговаривает, даже со мной, лишь изредка посылая мне красноречивые взгляды. Из-за моей невидимости красноречивых ответов в моих глазах он, разумеется, не видит. - Только и делаешь, что исправляешь наши чертовы ошибки, - добавляет Драстен.

- Сложно дискутировать с теми, чьи высказывания не точны, - хладнокровно отвечает она. - Изъясняйтесь яснее.

«Точность» и «целесообразность» занимают почетное место в списке вторых имен Джады, где-то рядом с «грацией». На пароме меня стошнило. Её, разумеется, нет. Я заметила, как прелестная Джада, у которой ни один волосок не выбился до сих пор из прически, презрительно наблюдала за фейерверком, который извергался из меня за борт. Мы все раздражены и устали, море штормило, а я и так не любитель плавать.

Мы уже в Австрии, и тут холодно, я хоть и тепло оделась, но стоило все-таки лучше подготовиться к восхождению на гору. Я полтора дня провела в Хамере Х1 - самой комфортабельной версии, насколько это возможно в Хамере в принципе, практически оседлав огромную консоль, зажатая между Бэрронсом и Риоданом. На заднее сиденье посадили Дэйгиса и Драстена, а позади них - Джаду, чтобы мы с ней были как можно дальше друг от друга, хотя должна признать, из нас всех она наиболее уравновешена, расслаблена, сосредоточена и, видимо, совершенно безразлична к условиям, в которых вынуждена пребывать.

Длинноногая командирша растянулась сзади на снаряжении для восхождения: когтеобразных крюках, перчатках и прочем - и без конца жует протеиновые батончики и вяленое мясо, а в остальном, кажется, чувствует себя как рыба в воде.

Хаммер пропах вяленой телятиной. И тестостероном. Это самое утомительное путешествие, в котором мне пришлось побывать.

Прежде чем начать прокладывать маршрут, мы изучили карту, на которой Риодан отметил все известные ему обледеневшие места, чтобы избежать коварных черных дыр. Мы вынуждены были лавировать между дрейфующими МФП, не повезло другим странам, что у них нет девятки, чтобы привязать их, объезжать заблокированные дороги и магистрали, разыскать топливо для парома, выцеживая его из заброшенных машин, так что просеивание с каждой минутой кажется все более привлекательным методом перемещения.

По дороге, между бесконечными препирательствами, которых просто невозможно избежать, когда в консервную банку затрамбовано шесть альф с различными темпераментами, готовых объединится ради общей цели, но готовых при этом поубивать друг друга, мы обсуждали возможные варианты развития событий и планы.

Принцесса нацарапала картинку в нижней части обрывка карты. После продолжительных дебатов мы умудрились прийти к общему выводу, что Кристиан прикован к одному из склонов горы массива Драйторшпитце, но мы без понятия насколько высоко. Нам всего-то нужно отыскать нужную гору, взобраться на неё и спустить его. О, и ещё убить Ведьму, чтобы она не поубивала нас, когда мы будем пытаться сбежать.

Делов-то.

Мы все согласны с тем, что наша основная цель - спасти Кристиана, а уже потом - убить Ведьму. Но с какой бы стороны мы не смотрели на ситуацию, сделать нужно и то, и другое. Ведьма летает пугающе быстро на короткие расстояния, хотя Риодан утверждает, на основании его источников, что долго она такой темп удерживать не может. Учитывая насколько мерзко-вездесущие и бесчисленные его источники, думаю, он знает, о чем говорит. Если бы нам пришлось подниматься за Кристианом, это было бы менее опасно. Но если придется за ним спускаться сверху, то вытащив его на горную вершину, мы окажемся без укрытия, и как на ладони перед разъяренной Ведьмой, наматывающей круги сверху. Если нам повезет, то её не будет, могла же она отлучиться поохотиться за кем-нибудь другим. Но пока мы туда не доберемся, не узнаем ничего наверняка.

- Нам нужны просеиватели, - в который раз сообщаю я.

- Мак, очнись ты уже нахрен, - отвечает Риодан. - Нет их. Не так уж и много фейри умеют просеиваться, и тех мы поубивали.

- Может, стоило подумать об этом до того, как вы убили Принцев.

- Принцесса отказывалась раскрывать местоположение Кристиана, пока мы этого не сделали.

- Дрилья может просеиваться, - подмечаю я.

- Девушка, может быть ты знаешь где её искать? - спрашивает Дэйгис. - Никто из Светлых не отвечает на наши призывы.

- Можем отправится в Фэйри и поискать там, - отвечаю я. И хмурюсь, когда топорный Хаммер чуть не сбрасывает меня Риодану на колени и сильнее прижимаюсь к консоли.

- Ага, и, возможно, потерять годы на это, - рявкает Драстен. - А Кристиан пусть умирает на том обрыве снова и снова. Плохой план.

- Не нужны нам просеиватели, - говорит Джада. - Я сама все сделаю.

- Мы сами все сделаем, - вставляет Дэйгис. - Без вариантов. Мы не вернемся к Кристоферу без его сына. Он и без того, черт подери, будет зол на нас за то, что мы не взяли его с собой.

Мы никому не сказали о том, что выяснили где Кристиан, и выскользнули как воришки посреди ночи, чтобы Келтары не прицепились к нам. Чем больше наша толпа, тем рискованнее. После двадцати минут жарких дебатов, во время которых Риодан настаивал, что Джада непременно должна ехать с нами, мы сократили число до шести участников, подобрали её и Келтаров и сразу же покинули Дублин. Я не хотела брать Келтаров. Но оба - и Бэрронс, и Риодан - настаивали на том, что нам нужна подстраховка.

- Мы уже достаточно близко, - говорит Бэрронс, останавливаясь под нависающим скалистым обрывом, который должен укрыть нас сверху. Когда он заглушил двигатель, Риодан взял с приборной панели бинокль и выбрался наружу, тихо прикрыв за собой дверь.

Наконец-то, я одна на сиденье!

Я уселась поудобнее и вытянула ноги, пока мы ждали, когда он вернется с разведки территории, чтобы завершить наше планирование.

Три часа спустя Риодан вернулся на внедорожнике с плохой новостью. Кристиан прикован метрах в восьмистах от сюда, на высоте около трехсот метров в скалистом ущелье. И хоть он нашел место, неподалеку от Кристиана к которому можно подъехать, и где можно скрыть машину, как мы и боялись, снизу достать его не получится.

По приблизительным оценкам Риодана, Кристиан прикован метрах в семидесяти от вершины абсолютно отвесной скалы. С обратной стороны горы есть некое подобие тропы. Подняться-то мы сможем, а вот спуск превратит в мишени всех, кроме меня, разумеется.

К сожалению, когда я прикасаюсь к людям, они не становятся невидимыми, как моя одежда и еда, так что я не смогу спустить их туда. Не то что бы горю желанием, чтобы эти пятеро часами ко мне прижимались.

- Зачем ты обзавелся ещё одной машиной? - спрашивает Драстен.

- Запасной план. На случай если что-то пойдет не так, и нужно будет разделиться.

- Мудро, - отвечает Дэйгис.

По словам Риодана, Ведьма свила себе гнездо в расщелине скалы напротив той, где прикован Кристиан метрах в четырёхстах от него. На глазах у Риодана она налетела на Кристиана, распотрошила его от подбородка до паха и вернулась в гнездо, продолжать свое отвратительное рукоделие.

- Бесцельное времяпрепровождение. Как оно ей не наскучит, - говорит Джада.

- Не все руководствуются исключительно логикой, - отвечает Риодан. - Хотя ты почему-то притворяешься, что это так.

- Только глупцы и мертвецы не руководствуются логикой. Те, кто умеют выживать, это делают.

- Нравится тебе это или нет, но существуют биологические потребности, - говорит он. - Всем нужно есть. Трахаться. Людям, коим ты являешься, ещё и спать. А ей - вязать.

- Я ем. И сплю. А трахаться имеет смысл, если ты планируешь размножаться. Я не планирую.

- Кристиан, - напоминаю я. - Не отвлекайтесь от главного.

- Главное то, что никто из вас мне не нужен, - отвечает Джада. - Отдай мне копье. И я вернусь через два часа.

Мы все игнорируем её.

- Сучка распорола его и устроилась на нем, как насекомое в коконе, неспешно вытягивая из него кишки, - говорит Риодан.

- Плохо для него, но хорошо для нас, - отвечаю я. - Из-за этих чертовых её ног, которые она использует как оружие, к ней трудно подобраться достаточно близко чтобы убить.

- Так что ты предлагаешь, девушка? - спрашивает Драстен.

- Сначала я убью Ведьму, а затем освобожу Кристиана, - вмешивается Джада.

- Ведьма свила гнездо как орел в расщелине скалы, подняться туда невозможно, - говорит Риодан.

- Я смогу, - отвечаю я. - Я невидима.

- Физически невозможно, - уточняет он, - Никто не сможет взобраться по этой узкой расщелине снизу. Потому она её и выбрала. Придется убить ей в другом месте.

- Логично, чтобы я убила Ведьму, - говорит Джада. - У меня браслет Крууса. Она не сможет навредить мне.

- Я спущусь незаметно с вершины скалы и дам Кристиану копьё, - невозмутимо заявляю я.

- Ведьма охотится, используя эхолокацию, определяя местоположение жертвы по звуку, - сообщает Джада. Видимость не имеет значения.

- Заблуждение, - отвечает ей Риодан. - У хотя у неё нет глаз, она пользуется и зрением, и слухом. Когда она поразила Кристиана в аббатстве, он не издавал никаких звуков.

- Ты не можешь быть уверен в том, что у неё есть зрение, - не соглашается Джада.

- А ты не можешь быть уверена, что у неё его нет, - отвечает он.

Я продолжаю:

- После того, как я дам ему копьё, во время её следующей атаки, Кристиан пронзит её, когда она усядется на нем. Затем мы освободим его. Я одену браслет, на случай если она атакует меня, пока я буду спускаться, чтобы отдать ему копье.

- Ты наденешь браслет тогда, когда сможешь его отобрать у меня, - невозмутимо отвечает Джада.

- А ты возьмешь в руки копье только тогда, когда сможешь отобрать его у меня, - в тон ей отвечаю я.

- Её план, - говорит Джаде Драстен, - надежнее, чем твой.

- Согласен, - поддерживает Риодан.

Джада не успокаивается:

- Вы забыли учесть физические ограничения. Риодан сказал, что у Кристиана прикованы обе руки. Как, по-вашему, он должен пронзить Ведьму?

Я открыла рот и тут же закрыла. Вот, черт.

- А как цепи закреплены? - спрашиваю я Риодана.

- Насколько я мог видеть, металлическими скобами.

Я пожимаю плечами.

- Я просто вытащу одну из них.

- Тебе сил не хватит, - говорит Джада.

Я огрызаюсь.

- Во-первых, хватит, а во-вторых, у меня пару контейнеров с плотью Темных с собой, на всякий случай, - хоть мне не охота снова есть её, я из дому без неё не выхожу. Любое оружие может пригодится.

- Вошли во вкус, мисс Лейн? - спрашивает Бэрронс.

- И ты думаешь, Ведьма не заметит, что кто-то освободил его руку, - издевается Джада. - И что он ни с того, ни с сего висит всего лишь на одной.

- Мы пойдем на закате. К этому времени он должен уже окрепнуть и сможет ухватится за уступ или клин, который я воткну для него. Это реально. Как быстро Кристиан исцеляется? - спрашиваю я у Риодана. Если он в тяжелом состоянии, то висеть так ему будет сложно. - Когда, думаешь, Ведьма атакует его в следующий раз?

- Трудно сказать. Я там не засиживался.

- Он пожертвовал собой ради меня, - говорит Джада. - Мне его и вызволять.

- Нелогично и эмоционально, - холодно паррирую я. - Должник не обязательно лучший исполнитель. К тому же на меня не действуют чары Принцев фейри.

- Так же, как и на меня, - отвечает она, поднимая руку чтобы продемонстрировать мне браслет, который я так жажду заполучить.

- Ты знаешь, что я права, - продолжаю я. - План с наибольшим шансом на успех это тот, который я только что изложила. И не нужен мне твой чертов браслет. И без него справлюсь.

Я смотрю на Бэрронса, который смотрит в моем направлении. Его взгляд спрашивает: «И вы пойдете на это?»

- Да, - отвечаю я. Мне нравится в нём то, что несмотря на то, что он альфа до мозга костей, когда речь заходит о принципиальных вещах, он не устраивает истерики, пытаясь держать меня в стороне. И когда я принимаю решение, он просто поддерживает меня в нём.

- Не важно, кто спасет Кристиана и убьет Ведьму. Важно спасти его, - тихо говорит Драстен.

Я продолжаю:

- Нравится тебе это или нет, но моя невидимость сейчас критически важна. Если спускаться буду я, то это всего лишь трос, свисающий с обрыва в ночи. А если ты, то к нему ещё добавится метр семьдесят восемь сантиметров видимого человеческого тела.

Все, кроме Джады, согласно перешептываются.

- А если Синсар Дабх выберет именно этот момент, чтобы взять над тобой контроль? - спрашивает она.

- Ага, и что за история с Книгой? - спрашивает Драстен. - Похоже на то, что у Дэйгиса с Драгарами?

- Да, - отвечаю я. - Она может контролировать меня, только если я убиваю. Поэтому я отдам копьё Кристиану.

- Даже если ты убиваешь Темных? - спрашивает Дэйгис.

- Видела, как ты теряешь контроль, когда убиваешь, - говорит Джада. - Я видела её. Серую Женщину. И стража, которого ты убила. Видела его могилу.

- Поэтому я и отдам копьё Кристиану, - раздраженно повторяю я.

- Меня не будет видно во время спуска, - отвечает она. - Я в черном и разукрашу лицо.

- Чувиха, - намеренно обращаюсь я к ней так, - а я в невидимом плаще.

- Риодан и я вместе с мисс Лейн начнем восхождение на рассвете, - говорит Бэрронс. - А ты Джада останешься здесь вместе с Келтарами.

- Не останемся мы здесь, черт подери, - взрывается Дэйгис.

- Бред, - соглашается Драстен.

- Нет, - ровно говорит Джада.

- Вы только увеличите шанс того, что нас услышат или увидят во время восхождения.

- Он наша кровь и плоть. Нравится вам это или нет, но мы идём, - мягко отвечает Драстен.

- Даже ты не можешь просчитать все возможности, - отвечает Джада Бэрронсу. - Я не для того забралась так далеко, чтобы остаться не удел. Ведьма может убить вас обоих, оставив Мак свисать с обрыва. Много чего может пойти не так. Военные не без причины берут с собой резервную группу, отправляясь на опасные миссии. Потому ты и взял нас. Не подвергай сомнению принятые решения.

Я не могу сказать при Келтарах, что Бэрронс и Риодан все равно воскреснут, а Дэйгис и Драстен - нет.

- Нас всех могут убить, девушка, - отвечает Джаде Дэйгис. - Здесь или где-то ещё. По-твоему, мужчинам не стоит из-за этого воевать? Война - это естественный образ жизни.

- Я сказал, вы втроем останетесь в машине, - тысячи слоев голоса Бэрронса резонируют в замкнутом пространстве машины.

Дэйгис смеется.

- Ага, давай, попытайся принудить двух друидов, которых с пеленок обучали Гласу.

Драстен фыркает.

Даже на Джаду, кажется, не подействовало. Проклятье, эта женщина такая же непробиваемая, как Риодан.

- Похоже, мы все пойдем, - сухо подытоживаю я.

Мы бездарно провели в машине ещё восемь часов, ожидая сумерек. Я подумывала ускользнуть, чтобы побыть с Бэрронсом наедине, но вместо этого нам пришлось играть в музыкальную карусель. Спустя двадцать минут, после того как мы согласовали наш план, Джада попыталась, захватив снаряжение, стоп-кадрировать. Закончилось всё тем, что остаток времени она провела зажатой между Риоданом и Бэрронсом на заднем сиденье. Дэйгис и Драстен уселись на передних, а я улеглась на снаряжении, выглядывая в заднее окно. По крайней мере мне удалось поспать немного.

Опустилась ночь.

И взошла полная луна. На небе - ни облачка. Ни клочка тумана в поле зрения. Луна окрашена красным, её свет заливает горный ландшафт зловещим кроваво-черным оттенком.

- Вашу мать, - матерится Дэйгис.

- Можем выждать недельку, до первой облачной ночи, - предлагаю я.

- Неа, - отвечает Дэйгис. - Щас или никогда. Мы сделаем это сегодня.

Драстен с любопытством разглядывает его.

- Ты видел эти события, когда путешествовал во времени?

- Только то, что чем дольше мы будем тянуть, тем хуже пойдут дела. Гораздо хуже, - мрачно бубнит Дэйгис.

Дэйгис заводит Хаммер и, следуя указаниям Риодана, медленно продвигается к пункту назначения, следя за тем, чтобы двигатель не ревел и не привлекал внимание, и паркуется под нависающим обрывом.

- Ты будешь придерживаться нашего плана, - говорит Джаде Риодан. - И не станешь от него отклоняться.

- Я соглашаюсь на это, - отвечает она медленно и четко: - по единственной причине. Если я отклонюсь от намеченного плана, это подвергнет опасности всех его участников. Я больше не импульсивный ребенок. Вы можете рассчитывать на меня. В этой миссии, - Она замолкает на мгновенье, а потом мягко добавляет, и выражение её лица впервые становится человеческим, - Никогда и никто не обрекал себя на такую агонию только ради того, чтобы избавить меня от мучительного выбора. Кристиан стал моим героем, когда я в этом нуждалась. Я добьюсь его освобождения и смерти Ведьмы.

Я смотрю на Риодана. Желваки ходят на его челюсти. О да, ему совсем не понравился комментарий про героя.

Мы выходим из машины и выгружаем тросы, крюки, шипы и туго зашнуровываем наши ботинки.

Глава 34

Иду по обрыву, всё ближе к краю


Мак


Если быть до конца честной, несмотря на мои причитания, я бы ни за что на свете не променяла моих попутчиков.

Ни одного из них.

Со временем у меня возникло непроизвольное уважение и восхищение Риоданом. А последние события только усугубили эти чувства. Он стал мне как старший брат, который жутко бесит, но которого я ринусь защищать, посмей его кто-то критиковать. Я ни за что в этом ему не признаюсь. Рада, что он смог объединить их всех. Кто-то должен был это сделать. И я, наконец-то, готова признать, что он невероятно сексуальный. Если честно, то я думала так ещё даже до встречи с ним, просто услышав по телефону голос таинственного ЕВНМД. Я пыталась ненавидеть его всеми фибрами души так же, как это было с Бэрронсом. Потому что понимала, что они оба нравятся мне гораздо больше, чем мне того бы хотелось.

Дэйгис с Драстеном очень похожи на Риодана с Бэрронсом: сильные, упрямые, сексуальные и пленительные настолько, что не встреть я сначала Бэрронса, и будь они свободными, могла бы втрескаться в одного из них. Из них двоих, Драстен более стабильный, уравновешенный и надежный. Даже во времена смятения он не теряется, сохраняя компетентность. Дэйгис - темная лошадка, и это жутко заводит. А этот их шотландский акцент просто крышу сносит.

Бэрронс - это и без слов ясно, но я всё равно скажу - лучший из лучших. Он принадлежит к тому типу сильных, молчаливых, опасно привлекательных мужчин, которые не всех пускают в свой богатый внутренний мир, наполненный знаниями, мудростью и опытом. Он наблюдает, всё время наблюдает, учится, приспосабливается и развивается. Женщине стоит всего лишь раз соприкоснуться с темной, чувственной, сложной личностью Бэрронса, чтобы понять, что стоит этому мужчине выбрать её, впустив в круг приближенных, и она никогда не предаст его и не покинет. Грубый и дикий? Несомненно. Безжалостный, если того требуют обстоятельства? Безусловно. Требовательный? Невероятно. Волнующий? Да, черт возьми. Уважает ли мое право принимать решения? Чаще всего, да.

Инцидент с кражей воспоминаний досадное исключение, и, поверьте, я не спущу ему его. Он правильно сделал, что лишил себя возможности поступить так со мной снова, хотя подозреваю, он не стал бы, даже если бы мог. И он прав кое в чём. Я отталкивала его всякий раз, когда он пытался сблизиться со мной. Отвергала его раз за разом. Поражаюсь тому, что он был так сдержан в течение длительного периода после той нашей ночи. Если бы я знала о том, насколько невероятный у нас был секс, и после этого он меня бы отвергал, я была бы жутко раздражена. И себя бы возненавидела за то, что отобрала его память, а исправить этого уже не могла... так что... вероятно научила бы его противостоять этому трюку, чтобы подобное больше не могло произойти. У меня сложилось впечатление, что иногда он просто не знает, как ему вести себя со мной. Из того что мне известно, до меня он долго был один, не считая Фионы, с которой у него было что-то на подобии секса по знакомству.

Джада. Нравится мне эта чертовка. Талантливая, сильная, целеустремленная. Сложно представить человека, с которым мне бы хотелось сражаться спиной к спине, при условии, конечно, что она не вонзит мне в вышеупомянутую спину нож при удобном случае. Ненавижу её за то, что она отняла у меня Дэни, но если уж этому суждено было случиться, Дэни не могла бы превратиться в кого-то круче Джады.

Гляжу на неё украдкой, но тут же вспоминаю, что мне не нужно скрываться. Какая же она красавица. Я улыбаюсь. Это здорово. Я всегда знала, что Дэни вырастет красивой. И без сомнения Риодан со мной в этом вопросе полностью согласен. Господи, мне его даже жалко. Он практически вырастил малышку, а теперь она взрослая, этакая женщина лед-и-пламя. Проблемы, у него серьёзные проблемы.

Жутко интересно, как он будет из них выкручиваться.

Подъем на гору прошел гладко. И несмотря на сверкающий в свете луны снег, мы смогли, сливаясь с окружающей средой, держаться темных, каменистых участков, где снег растаял на солнце в течение дня.

Все разукрасили лица перед подъемом, несмотря на то, что, кроме Джады, остальные не такие уж и светлокожие. Мы все в прекрасной форме, так что веревки, прикрепленные тут для туристов нам не понадобились. По крайней мере Ведьма выбрала гору, с другой стороны которой находится популярный пешеходный горный маршрут. Хреново было бы, если бы она выбрала, скажем Эверест. Но, к нашему счастью, Эверест слишком далеко от Дублина и не годится для её целей. Судя по её попыткам пленить остальных Темных Принцев, о смерти которых она, по всей видимости, пока не знает, она планировала их всех со временем приковать к утёсу Кристиана.

Я содрогаюсь. Отвратительно.

Во время последнего привала, я размышляла о неестественном молчании Книги. Я всё жду, что она заговорит снова, начнет забрасывать ужасными картинками, отнимет невидимость в самый неподходящий момент или еще чего. Не понимаю, почему она так молчалива. Такое ощущение, будто она совсем испарилась.

Меня это нервирует.

Я даже начинаю забывать о её присутствии, может быть у Синсар Дабх план такой: притупить мою бдительность, как это проделали Бэрронс и Риодан с Принцами.

Обходя валуны по узкой расщелине, Риодан сурово прошептал:

- Когда доберешься до Кристиана, поговори с ним, прежде чем его касаться. Он очень дерганый. Нельзя допустить, чтобы он обронил копье. Не хочу, чтобы кому-то из нас пришлось дважды взбираться на этот чертов обрыв. Подготовь его. Он должен быть в состоянии удержать и копье и себя до тех пор, пока она снова не объявиться.

- А что если это займет несколько дней? - низким голосом интересуюсь я.

- Хоть это и будет означать, что ему придется умирать меньше, будем надеяться, что не займет, - мрачно шепчет Дэйгис.

- Оцени сначала его состояние, - мягко говорит Бэрронс. - Если он слишком ослаб, возвращайся.

- Не согласна. Если ты будешь тянуть, - шепчет Джада, - мы можем застрять тут на несколько недель. Он сильный. И выдержит.

- Да уж. Он Келтар, - тихо произносит Драстен. - Он выдержит.

- Кайрос[63], - продолжает Дэйгис, - ночь пропитана им. Время пришло.

Мы продолжаем восхождение в тишине. Мы все знаем свои роли, и согласовали несколько планов, на случай непредвиденных обстоятельств. Я уже в упряжи для скалолазания. Бэрронс с Риоданом зафиксируют меня и спустят, когда мы доберемся до вершины. Когда я увижу Кристиана, то дам им знать. Джада, Дэйгис и Драстен займут наблюдательные посты. Они через бинокль будут все время следить за гнездом Ведьмы.

Мы добрались до вершины и припали к земле.

Бэрронс ведет их по просохшим участкам. Луна освещает горы в винный оттенок. Невидимая я подхожу к краю обрыва, сражаясь с сильным ветром. Глубоко вдыхаю чистый холодный горный воздух. Севернее отсюда виднеется игловидное ущелье, где засела Ведьма. Риодан прав. Никому по нему не подняться. По крайней мере, пока она, сидя к нам спиной, сидит там и яростно вяжет. По её спине струятся змееподобные кроваво-красные волосы, а окровавленные кишки, похожие на змей, свисают с её платья. Даже если она отлучится, подниматься туда опасно. Но наш план Б как раз в том и заключается: дождаться, когда она свалит, и пробраться туда, если план А провалится. Если я смогу забраться в её гнездо и дождаться её возвращения... то все равно не рискну напасть на неё. А что если остальные тем временем освободят Кристиана и бросят меня здесь, не дожидаясь, когда я приду в себя...

Надеюсь, до этого дело не дойдет.

- Вы готовы? - шепотом спрашивает Бэрронс.

Я киваю, а затем добавляю вслух:

- Да, - всё время забываю, что они меня не видят.

- Где вы? Прикоснитесь ко мне.

Я вкладываю руку в его ладонь, и несколько мгновений он просто стоит и смотрит вниз, на меня, затем закрывает глаза и переплетает свои сильные пальцы с моими. Я прекрасно понимаю, что он этим хочет сказать: «Лучше бы ты притащила сою задницу назад ко мне, женщина.»

Я отвечаю своими пальцами: «Конечно.»

Он мягко смеется, а затем как-то находит мое лицо и целует меня, легко и быстро, ощущаю его вкус на моих губах и хочу его снова, сильно. Пусть это произойдет побыстрее.

И вот они с Риоданом на ощупь прикрепляют шкивы к кольцам, готовя меня к моему первому скоростному спуску с обрыва высотой в триста шестьдесят метров.

Труднее всего - переступить за край. Ветер здесь резкий, порывистый. Руками в перчатках я берусь за веревку, пятясь к краю обрыва, пытаясь найти опору. С подозрением смотрю на тонкую веревку. Она единственное, что связывает меня с жизнью. Не уверена, что переживу падение с высоты триста шестьдесят метров. А если и переживу, то восстановление после него мне не понравится точно.

- Вы не собираетесь её закрепить за что-нибудь? - шепотом спрашиваю я.

- Риодан уже прикрепил её к скале. Ты в безопасности. Мы тебя держим, - отвечает Бэрронс. - Если что-то пойдет не так, просто поднимайся вверх.

- Твоя основная цель, вытащить оттуда Кристиана, - шепчет Дэйгис. - Не переживай за нас, - затем он добавляет что-то на другом языке.

- Это древнее благословение на гэльском, - поясняет Драстен.

- Спасибо, - бормочу я в ответ.

- Если хочешь, я пойду, - предлагает Джада.

В её голосе мне слышаться незнакомые нотки. Я поднимаю взгляд на неё, и у меня перехватывает дыхание. Это первый след Дэни, который я увидела. Джада беспокоится. Обо мне.

Я улыбаюсь, но она этого не видит, поэтому говорю ей:

- Я знаю, что ты сделала бы это. И ценю. Но я справлюсь. Присматривай за Ведьмой для меня.

- Мак, давай уже шевелись, - мягко говорит Риодан. - Спустись метра на четыре, отпусти восьмерку немного, и ты опустишься метров на восемь, придешь в себя и продолжишь.

- Не отпускай сильно, - шепчет Джада. - Спускайся сначала медленно. Приучи ноги к спуску, - она не добавляет: «И не обрыгайся,» - но я слышу невысказанный упрёк в её тоне.

Я смотрю вниз и тут же жалею об этом. Чуть не обрыгалась. Я зависла над бездной. «Я справлюсь, - убеждаю саму себя. - Я справлюсь.»

- Ты поела Темных, девушка? - спрашивает Драстен.

- Взяла с собой. Подействует так же быстро, как укол адреналина.

- Спускайся, - говорит Бэрронс. - Мы не знаем, в каком он состоянии, и когда она нападет в следующий раз.

Я не свожу глаз с его темного лица, вынуждая себя начать этот опасный спуск. Я отталкиваюсь от края обрыва.

Первый раз я опустилась всего на три метра. Как только я почувствовала, что падаю, тут же ухватилась руками за веревку и сжала её. Перчатки позволили мне крепко зацепиться, и я резко остановилась. Глубоко вдохнула, выдохнула и попробовала снова. На этот раз опустилась метров на пять. Сердце бешено стучит где-то в горле.

Каждый раз отпуская восьмерку, ощущаю себя более уверенно, чувствую, что веревка крепко держит меня, и я не упаду. После пятой попытки, я заставила себя глянуть вниз, на Кристиана. До него всё ещё метров двадцать пять. Думаю, стоит начать говорить с ним, когда до него останется метров шесть. Поднимаю взгляд вверх и вижу три, выступающие из-за края обрыва, головы. Но луна у них за спиной, поэтому невозможно разглядеть кто это.

Когда до Кристиана осталось метров десять, я почувствовала, как завибрировала веревка - знак, указывающий на то, что что-то случилось. «Вот дерьмо,» - думаю я, дико озираясь по сторонам. А вдруг Ведьма прямо позади меня, и, несмотря на мою невидимость, умудрится проткнуть меня своими ногами-спицами?

Кровь стынет в жилах. Но я же невидимка, так ведь? Какой смысл Книге выставлять меня на обозрение сейчас? Я смотрю на свою руку в перчатке, а затем на тело. Да. Всё ещё невидимка. Что тогда случилось? Цепляясь за скалу, я разворачиваюсь, чтобы посмотреть на гнездо Ведьмы.

Сердце падает в пятки. Она забеспокоилась, встала с места, кровавое платье свисает из расщелины, черные дыры, где должны быть её глаза, обращены в нашем направлении.

Она напряжена и готова к битве.

Твою ж мать.

Она выдвигается.

Глава 35

В закат уйдем, нам больше нечего терять[64]


Мак


Поднимаю глаза к краю обрыва, а там уже никого нет. Только тонкая черная веревка свисает с него.

Хорошо. Значит они предупредили меня и ушли в укрытие, как и было запланировано в этом случае.

Я смотрю вниз. Если Ведьма направится к Кристиану сейчас, то я зависну всего в семи метрах над тем местом, где она будет потрошить горца. И мне придется висеть тут и ждать, пока она закончит, а потом подниматься наверх и снова ждать, пока он исцелится, прежде чем пытаться снова.

Разве что она собирается не сюда. Неужели мне повезет?

Я оглядываюсь через плечо, всматриваясь в лунную ночь. Она всё ещё стоит в своём гнезде, жуткое платье из кишок свисает. Она раскачивается из стороны в сторону как это делают рептилии, принюхивается и, судя по склоненной голове, прислушивается.

Ну не могла же она за четверть мили сквозь шум ветра расслышать, как мои ботинки касаются склона.

Или могла? Не имею представления о размахе её эхолокационных способностей.

Вишу тут и перебираю возможности. Скоростной спуск мне больше не нужен. Я могу ещё метра на три опустится, пошептаться с Кристианом, отдать ему копьё, привлечь её сюда. И быстренько смыться наверх.

Или... Переждать, пока она снова убьет его, подняться потихоньку.

Чтобы потом снова спуститься.

А я не капельки не хочу этого. Я считаю, что шансы на провал прямо пропорциональны количеству попыток, возрастая с каждым разом.

Что бы сделала Джада?

Тут и думать не о чем.

Я снова украдкой смотрю на Ведьму.

Она всё ещё стоит в гнезде. Видимо, не слышит никаких вибраций. Раз так, все должно получиться.

Я начинаю медленно опускаться.

В трех метрах от Кристиана я мягко говорю:

- Кристиан, это Мак. Не говори громко. Отвечай тихо.

Мне пришлось повторить несколько раз, прежде чем он ответил утробным стоном.

Я тут же поворачиваю голову в сторону Ведьмы, но она все ещё стоит неподвижно.

- Мы пришли освободить тебя. Я принесла тебе копьё. Освобожу одну из твоих рук, - тихо рассказываю я. А вот вставить клин сейчас не получится. Она по-любому услышит. Даже скобу достать достаточно рискованно. - Тебе придется продержаться до тех пор, пока она не придет к тебе снова. Спрячь копье, - как только я это сказала, до меня дошло, что ему некуда его прятать. Он голый.

Начинаю осознавать, что мы не учли несколько существенных деталей.

Я зависла тут, ноги в ботинках осторожно стоят на крошечном узком уступе отвесной скалы, порывы резкого ветра сбивают с ног, а удерживает меня всего лишь тонкая веревка (да, я выяснила её максимальную нагрузку, но легче мне от этого не стало). Я заставляю себя отцепить одну руку от веревки, чтобы нащупать в кармане жакета бутылочку с плотью Темных, аккуратно нарезанной ломтиками и кубиками много месяцев назад. Я спрятала их по всему книжному магазину. И я воспользуюсь любым преимуществом, которое мне сейчас доступно. Вообще-то я ожидала, что Синсар Дабх либо помешает мне использовать плоть, либо наполнит меня энергией каким-то более отвратительным способом. Превозмогая отвращение, я осторожно открываю крышку и опрокидываю извивающееся содержимое себе в рот.

И застываю, словно громом пораженная.

Энергия, чувственность, жизненная сила и мощь огнем распространяются по моим венам. Неудивительно, что столь многие пристрастились к ней. Я чувствую себя сильной. Невероятно живой. Непобедимой. Помню, как я съела ее однажды и подбивала Бэрронса ударить меня, надавать мне, побороться со мной.

Я спускаюсь еще на пару сантиметров. И пока никаких злобных комментариев Книги и отсутствие каких-либо очевидных побочных эффектов, кроме разве что дикого желания съесть ее снова, когда эффект пройдет.

- Кристиан, ты меня слышишь? - шепчу я.

- Я... слышу тебя, - обессилено говорит он, - Мак... я чувствую... плоть Темных. Ты что... ешь ее? Ты хоть представляешь... что эта хрень... делает с тобой.

Несмотря на агонию, звучащую в его голосе, могу поклясться, что услышала едва уловимую нотку поддразнивания.

- У тебя хватит силы продержаться немного, если я освобожу твою руку?

- Ага, - шепчет он. - Дай мне... чертово копье... убью... чертову сучку. Не вижу... тебя. Ничего, кроме...темноты и лунного света. Я что... ослеп?

- Я невидимка.

- О... почему бы тебе ею... и не быть, - он вроде смеется, но этот звук превращается в леденящий кровь мучительный стон.

- Как долго ты сможешь продержаться, если я зацеплю твою руку за выступ скалы?

Он молчит, и мне кажется, что он сопротивляется желанию прорычать «бесконечно», пытаясь реально оценить свои силы. Наконец, он слабо произносит: - Несколько минут... не более. Я выпотрошен... почти при смерти. Все время... отключаюсь.

- Проклятие, - бормочу я. Под этим углом его голова перекрывает мне обзор.

Чувствую, резкий рывок троса, потом второй, третий, и холодею от ужаса. Три раза означает, что она взлетает.

Сейчас или никогда. Надо спешить. Я не собираюсь торчать здесь, когда все это произойдет, предпочитаю быть как можно дальше отсюда.

- Кристиан, я собираюсь высвободить твою левую руку.

- Она... летит.

- Я слышу ее, - у нее нет крыльев, так как черт возьми она умудряется летать? И при этом издавать резкий свистящий звук, рассекая воздух. Она доберется до нас секунд через десять, если направится прямо к нему. Я отталкиваюсь - чего таиться, она все равно уже приближается - и опускаюсь к его левой руке. Достаю копье, засовываю наконечник под крепление. Я готова выдернуть его. - Обхвати мою руку пальцами. Ты должен держаться, когда я вырву скобу.

- Я... потяну тебя... вниз.

- Не потянешь. Я съела плоть Темных.

- Ты... никогда... не поумнеешь, - его пальцы обхватывают мое запястье.

Я нахожу самые надежные опоры для ног из тех, что имеются в наличии. Они попросту никакие, поскольку скала, на которой она подвесила его практически отвесная. Одним молниеносным движением я вырываю скобу.

Она выскакивает, отлетает мне за спину и начинает продолжительное падение в ущелье, раскинувшееся внизу. Кристиан усиливает хватку, я и соскальзываю с практически несуществующих уступов скалы.

В свободном падении, я камнем устремляюсь вниз.

Хватаюсь за веревку обеими руками что есть силы и из-за резкой остановки рикошетом отлетаю вверх, врезаясь в отвесную скалу.

Вытирая кровь с лица, смотрю наверх. Кристиан почти в десяти метрах надо мной висит на одной руке, заметно накренившись.

Я смотрю вниз. Ведьма исчезла из вида, очевидно последовала на звук удара крепления о камень.

Охренительно хорошо, что я съела плоть Темных. Не уверена, что без этого смогла бы остановить свое падение и не присоединиться к той скобе. Темная энергия пульсирует в голове и сердце, приумножая во сто крат мои силы.

Я зависаю на мгновенье, глядя вверх, изучая скалу, подыскивая опоры для стоп, составляя план, и начинаю крутой подъем.

Оказавшись на одном уровне с Кристианом, я смогла рассмотреть его тело, и у меня перехватило дыхание. Он искромсан от груди до паха, кожа свисает, кусочки плоти болтаются, повторно срастаясь.

Как, черт возьми, он умудряется после такого разговаривать?

- Она увидит... что я вишу на одной руке, и пронзит... меня... издалека.

- Я помогу тебе ухватится за уступ скалы. Держись так, словно от этого зависит твоя жизнь.

Он стонет.

- Пару минут, девушка... не более... боль усиливается.

Слышу до ужаса знакомый свист, сопровождающий полет Ведьмы и тянусь, чтобы закрепить его пальцы за выступ скалы.

- Держишься?

- Ага. Давай... копье.

Если она увидит его, то никогда не приблизится.

- Я притаюсь на скале, чуть выше твоей руки. Когда она будет здесь, я вложу его в твою руку. Оно будет невидимым до тех пор, пока я не отпущу его.

- Она пронзит тебя.

- Не пронзит, - отрезаю я. - Заткнись и сосредоточься, - хватаясь за веревку, я поднимаюсь выше и молюсь, чтобы он смог удержаться.

- Где... она? - спустя некоторое время рычит он.

Неожиданно над нами раздаются возгласы. Джада кричит кому-то укрыться.

- Да пошло все на хер, - я хватаю копье и резко бью твердой сталью по скале, стараясь отвлечь ее и привлечь внимание к нам.

Сработало.

Внезапно она появляется над нами и зависает в воздухе, всматриваясь вниз, ее платье из внутренностей развивается над краем.

- Сюда, сука, - рычит Кристиан.

Она подается назад, как кобра готовая к броску.

И нападает.

Одна из ее насекомовидных спицеобразных ног разрезает мою веревку.

Время замирает, и все происходит как будто в замедленной съемке. Я изумленно смотрю, как веревка кольцами сползает с края скалы. Такое ощущение, что я наблюдала за этим целую минуту, мучительно осознавая, что я в трехстах метрах над смертоносным каменистым дном ущелья, мысли яростно роятся у меня в голове: «Как быстро я упаду? Я умру? Или ударюсь о выступ и переломаю все кости, прежде чем долечу до дна? Насколько сильной будет боль? Была ли я хорошим человеком? И стоила ли чего-то моя жизнь? Чего я достигла в свои двадцать три? Я даже не успела вдоволь назаниматься сексом с Бэрронсом.»

Я осознаю, что прошло всего мгновенье, и теперь прекрасно понимаю, что имеют ввиду люди, когда говорят, что вся жизнь пролетела перед их глазами. В ярких подробностях вижу самые лучшие моменты моей жизни и те, о которых сожалею, моменты триумфа и слабости, упущенные, теперь уже возможно безвозвратно, возможности.

Все это взрывается в моем мозгу, когда я чувствую это ужасное первое мгновение свободного падения, и вопреки моему желанию, мой рот широко раскрывается в крике, пока я отчаянно пытаюсь подготовить себя к предстоящему: либо к чудовищно болезненному восстановлению, либо к счастливому воссоединению с Алиной в раю, потому что если я отправлюсь в Ад, то непременно сбегу оттуда. Я не собираюсь быть вечно разделенной со своей сестрой. Я не была настолько плохой. Кроме того, я только что съела плоть Темного, а значит смогу надрать задницу какому-то серьезному демону в попытке вырваться на свободу.

И тут я резко начинаю двигаться вверх-вниз, как будто сижу на детских качелях, задыхаясь, отплевываясь в попытке вдохнуть.

- Боже... охренительно... что додумалась... крикнуть, - отрывисто говорит он. - Я... держу тебя... но не смогу удержать... долго, - и я понимаю, что он отпустил выступ скалы, выбросил ногу в том направлении, откуда услышал мой крик (моя тазовая кость превратится в один сплошной синяк) и вслепую схватил первую попавшуюся часть меня, в итоге вцепившись в верхнюю часть моего жилета. Он удерживается на одной руке, а другой держит мой жилет, почти сдавив при этом мое горло.

- Так вот... что имел в виду... Дэйгис, - бормочет он.

- Что? - спрашиваю я, дико раскачиваясь. Но мне все-таки удается обхватить его ногами. И я начинаю карабкаться вверх по его телу, пытаясь при этом не задеть разорванную плоть. Весьма нелегкое дело, я вам скажу.

- На счет моего шанса. Твою ж мать, она... приближается!

Если я его отпущу, то упаду. А если не отпущу, то меня проткнут насквозь вместе с ним. Очень сомневаюсь, что она приблизится к нам на достаточное расстояние чтобы кто-то из нас смог пронзить ее, учитывая, что она уже обнаружила на своей скале незваных гостей.

Я не уйду, пока не получу то, за чем пришла. С Ведьмой мы покончим позже.

- Ты можешь просеяться? - с шипением спрашиваю я.

- Железные. Оковы. Не могу. Да и... слишком... изранен.

Жесть. Скобы то я вытянуть смогу, а вот с оковами на его запястьях копье не справится. А я все гадала, как она препятствует просеиванию Темного Принца. Железо - тот же способ, с помощью которого инспектор Джейн удерживает темных до тех пор, пока кто-нибудь их не перебьет. Кстати сказать, его клетки, должно быть, уже переполнены.

Я не собираюсь умирать на этой скале.

Одной рукой я обвиваю Кристиана за шею, с трудом тянусь влево, поддеваю копьем скобу, удерживающую его правую руку. Она не поддается. Слишком большой вес держит. Глубже завожу копье и, двигая его вперед-назад, расшатываю крепление, используя всю свою подпитанную темной плотью силу.

Он смотрит вверх и рычит.

- Что... за черт... Мак! Нет!

Скоба вылетает из скалы со скоростью запускаемой в космос ракеты, и второй раз я начинаю свободное падение.

Крепко прижимаясь к нему, я кричу:

- Взлетай, Кристиан! Влетай, мать твою!

Глава 36

Друг в друге мы уверены, а остальное неважно[65]


Мак


И снова все происходит совсем не так, как я ожидала.

Трудно назвать то, что Кристиан делает, полетом. Кроме того, он сбивает меня с толку, отправляясь вверх, а не вниз. Я рассчитывала, что он, по крайней мере, раскроет крылья, и мы спланируем как на дельтаплане к подножию ущелья, умудрившись не разбиться. Вместо этого он карабкается все выше и выше короткими резкими взмахами крыльев, цепляясь и хватаясь за выступы скалы, используя их как опоры. Ястреб, который не может летать, но отчаянно взбирается наверх.

Мы приближаемся к чокнутой Ведьме.

- Какого хрена ты не летишь вниз? - кричу я.

И тут до меня доносится грохот с вершины скалы, крик и резкие выстрелы.

Ведьма пронзительно кричит и взмывает в ночное небо. Щелкает плеть, и вслед за этим раздается очередной вопль баньши.

- Заткнись нахрен уже, - скрежеща зубами, выдает Кристиан.

Я обеими руками держусь за его шею что есть сил, с каждым взмахом его крыльев снова ударяюсь о выступы скалы. Моя рубашка превратилась в клочья, позвоночник и затылок принимают на себя жуткие удары.

- Удерживай ее вдали от них, пока они не достигнут вершины, - слышу я, как кричит Риодан.

- Я пытаюсь, - кричит в ответ Джада. - Она передвигается хаотично. Сложно вычислить ее намерения.

- Перестань нахрен вычислять и просто чувствуй, - рычит он. - Она же не машина. Просто чертова взбешенная кровожадная женщина.

Слышу еще несколько щелчков плети. Звук отражается и усиливается окружающими скалами. Должно быть, они используют эхо, чтобы вывести способность к эхолокации Ведьмы из строя.

- Целься ей за спину, а не в сторону.

- Ты почти на месте, парень, - сверху кричит нам Дэйгис: - хватай чертов трос, - он свисает с края скалы, бросая длинную тонкую черную веревку в нашу сторону.

Но Кристиан отчаянно пытается удержаться на высоте и не способен дотянуться до нее. В порыве я пытаюсь нащупать веревку, молясь, чтобы мне хватило силы вытянуть нас, потому что каждый раз, как я врезаюсь в скалу, у меня темнеет перед глазами, и я чувствую, как Кристиан все больше слабеет. И даже мой прилив сил, благодаря плоти Темных, не в состоянии совладать с постоянным градом ударов.

Похоже нам все-таки придется попытать счастья с дельтапланеризмом.

- Она возвращается, - кричит Бэрронс. - Убирайся нахрен подальше с края скалы, горец.

Я слышу, как воздух снова рассекает яростный свист плети, и Бэрронс рычит, издавая чудовищный и утробный звук. Я сжимаюсь от страха, потому что, даже не видя его, понимаю, что она только что пронзила его. И мне не легче от знания, что он вернется. На одного защитника Келтаров и Джады стало меньше, и я ненавижу звук, который издает этот мужчина, умирая. Даже не сомневаюсь, что он заслонил кого-то своей грудью.

- Вашу мать, - сердито кричит Дэйгис нам сверху: - хватайте чертов трос.

Драстен появляется рядом с Дэйгисом, и я слышу, как Джада и Риодан пытаются привлечь внимание Ведьмы к себе, слышу выстрелы оружия и свист плети. Они стараются выиграть для нас немного времени, чтобы мы смогли добраться до твердой почвы.

Я бросаюсь вверх, и Кристиан скулит в агонии из-за того, что мой ботинок угодил ему в живот, но мне все-таки удалось ухватиться за веревку.

Дэйгис и Драстен быстро начинают поднимать нас.

Мы уже почти на месте, когда Джада и Риодан начинают снова кричать, а затем внезапно что-то вырывается из груди Дэйгиса, он неподвижно застывает, затем резко дергается и тихо стонет от боли и шока.

И лишь через мгновение я наконец-то понимаю, что произошло.

Только что Ведьма пронзила Дэйгиса сзади.

Кристиан издает истошный рев, настолько звериный и не по-человечески яростный, что у меня кровь застывает в жилах. И тут до меня доходит вся ироничность ситуации: четверо из стоящих на этой скале обладают колоссальной силой, но не могут воспользоваться ею. Бэрронс и Риодан не могут превратиться в чудовищ перед незнакомцами. Моя внутренняя Книга безмолвствует. А Кристиан слишком слаб, чтобы использовать свою Темную магию.

Он снова начинает молотить крыльями, но от этого я лишь сильнее ударяюсь о скалу. Я группируюсь как могу, всячески пытаясь одной рукой удержаться за веревку, а другой - за Кристиана, но Дэйгис больше не удерживает наш вес, и мы медленно и неумолимо начинаем соскальзывать вниз.

- Вытаскивайте их нахрен, - рычит Дэйгис Драстену, из его рта так и хлещет кровь. Внезапно он зависает в воздухе, пронзенный ногой Ведьмы. И пока Драстен, Риодан и Джада вытаскивают нас наверх, она взмывает над ущельем.

Кристиан обессилен, он откатывается и всматривается в ночное небо, раскинувшееся над ущельем. Окутанная мрачным серебристым лунным светом с багряным отливом, Ведьма парит над ущельем, сжимая Дэйгиса в своих отвратительных кровавых объятиях.

- Чертова сука! - Кристиан пытается встать, но Драстен удерживает его, не позволяя приблизиться к уступу скалы в попытке взлететь, потому как мы оба знаем, что сейчас ему это не под силу.

- Не делай жертву моего брата напрасной, парень!

Ведьма проносится над глубоким ущельем и, прежде чем стряхнуть бездыханного горца со своей ноги, несколько раз впечатывает его в отдаленную скалу.

Мы все наблюдаем в немом ужасе за тем, как Дэйгис беззвучно падает вниз темным пятном, растворяясь в тенях.

Ведьма проносится в воздухе и взмывает над ущельем, направляясь прямо к нам, ее голова опущена, незавершенное платье из человеческих внутренностей развивается позади нее.

Джада отстраняет Драстена от Кристиана.

- Отойди и не походи к нему, - шипит она ему. Она заставляет Кристиана встать и становится перед ним, отдавая приказ: - Мак. Копье. Сейчас.

Спорить нет времени. Бэрронс вне игры, Дэйгис только что пожертвовал собой ради нашего спасения. Я жажду мести. Ничто другое не имеет значения. Я приближаюсь к ней, кладу свою руку поверх ее в попытке убедиться, что она чувствует металическую прохладу лезвия между нами.

- Я отпущу его в самый последний момент, чтобы она не увидела его раньше времени. И не смей нахрен промазать, иначе я собственноручно убью тебя.

Она не удостаивает мою угрозу ответом.

Кристиан пытается оттолкнуть Джаду с пути, рыча, что больше никто не посмеет умереть за него на этой скале. Джада отталкивает его назад за спину.

Ведьма стремглав бросается к нам, рассекая ночь, она в ярости: ее рот искажен, а черные дыры вместо глаз прищурены.

Джада переносит нас стоп-кадром, и в одно мгновение мы оказываемся метрах в десяти от того места, где стояли только что. У меня больше нет копья. Пока я приходила в себя после передвижения стоп-кадром, которое вызывает во мне тошноту, она, пользуясь моментом и прекрасно зная о моей реакции на стоп-кадр, отбирает его у меня.

- Что ты делаешь? - взрываюсь я.

- Не даю тебе погибнуть, Мак, - она неожиданно с недюжинной силой отталкивает меня, и я растягиваюсь на земле лицом вниз.

Кристиан издает истошный рев, и мне не надо смотреть на него, чтобы понять, что его пронзили насквозь. Когда я поднимаюсь на ноги, вытираю снег со своего лица и оборачиваюсь, то вижу, как Ведьма пронзает его и готовится обхватить своими ногами-вязальными спицами, чтобы взлететь ввысь.

Риодан с Джадой обмениваются взглядами, и она бросает ему свой хлыст.

Он рассекает им в воздухе позади Ведьмы, преграждая ей путь и рычит:

- Иди сюда и попробуй достать меня, сука. Я тоже бессмертен, - он приближается, настолько быстро работая плетью, что я едва могу разглядеть ее движение, загоняя Ведьму в ограниченное пространство. В отличие от Джады, у него нет проблем с предвосхищением ее воздушных атак. Ведьма целится своей свободной ногой в его голову. Он словно танцует, пригибаясь и уклоняясь, как какой-то боксер под метамфетамином, не переставая при этом хлестать плетью. - Но ты ведь в курсе. Однажды ты уже меня убивала, - он превращается в размытое пятно, а я гадаю, не планирует ли он приблизиться к ней, чтобы убить ее способом известным лишь Девятке.

И тут Джада материализуется между Риоданом и Ведьмой с эффектом внезапности, присущим просеиванию фейри, и я понимаю, что у него был другой план.

Обменявшись одним единственным взглядом, они с Джадой составили новый план.

Риодан был отвлекающим маневром.

Джада обхватывает своими руками ногу, на которую нанизан Кристиан, и с грацией цирковой акробатки поднимается вверх, копье прикреплено к поясу ее камуфляжных брюк.

Ведьма пытается освободить ногу, неистово тряся ею, чтобы избавиться от Джады, но та не отпускает. Когда она добирается до сплетенного кровавого платья, то использует внутренности вместо канатов, чтобы подтянуться выше, хватает Ведьму за волосы, откидывает ее голову и перерезает ее глотку от уха до уха.

Повсюду хлещет кровь, голова Ведьмы откидывается назад. Со свирепым выражением лица Джада погружает копье глубоко в кость, заставляя хрустеть ее костяной корсет.

Они втроем падают на землю грудой.

Кровавая Ведьма мертва.

Глава 37

И уходящий этот день мир укроет в свою тень[66]


Мак


Спускаясь со скалы, мы являем собой угрюмую группу, потрепанную, уставшую и мрачную.

И теперь я отлично понимаю значение фразы «пиррова победа».

Раньше, каждый раз, когда мы сражались с врагом, мы тоже несли потери, но они не ранили так остро, не воспринимались так близко к сердцу.

И я слишком поздно осознала, что уже какое-то время считаю Келтаров одними из нас: непреклонными солдатами, неустанно сражающимися со злом на стороне добра, выживающими для того, чтобы на следующий день снова продолжить борьбу. И я рассчитывала на это.

Сегодня погиб один их хороших парней.

Мужчина, у которого была семья.

Легенда среди горцев.

Нет никакой надежды на то, что Дэйгис выжил после того, как Ведьма его жестоко выпотрошила, впечатала в скалу и сбросила в ущелье длиной почти в четыреста метров.

Дэйгис, впрочем, как и Ведьма, мертв.

Драстен не проронил ни слова. Он поддерживает Кристиана с одной стороны, Джада - с другой. И они несут, почти тащат вниз Принца по горному склону в бессознательном состоянии.

Когда мы достигли подножья и осторожно поместили его в Хаммер, Драстен прошептал:

- Ох, Иисусе, как же я скажу Хлое? Они так отчаянно сражались, чтобы быть вместе. А теперь она потеряла его навсегда, - он прошептал что-то на гэльском над Кристианом, а затем развернулся, чтобы уйти.

Риодан преградил ему путь, не давая пройти.

- И куда это ты собираешься, Келтар.

- В отличие от тебя, я не уйду отсюда, не забрав останки моего брата, которые можно похоронить.

Он обращается к Риодану, который торопил нас спуститься с вершины, не останавливаясь, для того чтобы подобрать Бэрронса, я то знаю, что он сделал это, чтобы Драстен и Джада не увидели, как его тело исчезает. Но остальным это, разумеется, показалось бессердечным.

Взгляд Драстена мрачен и как будто наполнен призраками.

- Слишком часто он все взваливал на свои плечи ради нашего спасения. Он заслужил быть достойно погребенным, по давней традиции, на земле Келтаров, в Шотландии. Если Драгары до сих пор еще в его теле, то необходимо провести определенные ритуалы. Если нет, нда, если же твою мать их там нет, то они снова на свободе.

- Я не собирался возвращаться в Дублин без Бэрронса, - говорит Риодан. - Я заберу и тело твоего брата. Кристиан нуждается в тебе. Ты сейчас необходим своему клану.

Я всматриваюсь в его лицо, удивляясь тому, что вижу в его бесстрастных серебристых глазах что-то вроде намека на терпение и понимание.

- Я знаю, каково терять брата, - настаивает Риодан. - Я привезу его. Езжайте.

Интересно, были ли у Бэрронса и Риодана другие братья? Потеряли ли они их до того, как стали теми, кто они сейчас, или уже после? И как это произошло? Мне хочется узнать все про этих двоих, понять их, услышать их историю.

Уверена, что ни одна живая душа ее еще не слышала.

Взгляд Драстена перемещается от Кристиана к мрачному входу в ущелье, он явно расстроен, потому что не может рисковать тем, ради чего его брат пожертвовал собой, равно как и не может оставить позади тело брата.

- Поедем, Драстен, - тихо говорю я. - Живые нуждаются в тебе. Если Риодан пообещал, что принесет его тело, он сдержит свое слово.

Обращаясь ко мне, Риодан говорит:

- Потребуется какое-то время, чтобы найти... все, что от него осталось. Отвезите Кристиана в Честер. Поместите его туда, где мы скрывали ото всех Светлую Королеву. Там он будет в безопасности, пока будет исцеляться.

Когда Риодан развернулся, чтобы уйти, раздался голос Джады:

- Я пойду с тобой.

- Ты вернешься с остальными и защитишь их.

- Я уже не та, которая раньше...

Он резко обрывает ее.

- Я знаю, кто ты нахрен такая, - холодно выплевывает он. - И только ты одна не знаешь, этого. Дэни предугадала бы движения Ведьмы. А ты этого не смогла. Джада.

Риодан растворяется в ночи, не проронив больше ни слова.

Я морщусь. Это было жестоко. И не важно, что это правда.

Втроем мы присоединяемся к Кристиану в Хаммере и начинаем наше длинное безмолвное путешествие домой.

Глава 38

Как бы мне хотелось, чтобы ты был здесь[67]


Мак


Я очень удивилась, что сразу после того, как Кристиан и Драстен оказались в безопасности Честера, Джада не ушла тут же, прихватив с собой мое копье, о котором я, если честно, совершенно забыла. Наша трехдневная поездка была угнетающей. Большую часть времени Кристиан был без сознания, Драстен горевал, ну а мы с Джадой были не в настроении для разговоров. Очевидно, невидимость и остаточное опьяняющее воздействие Темной плоти придали мне чувство безопасности. Так или иначе, после того как она засунула копье непонятно куда, я о нем и не вспомнила.

А сейчас я вдвойне удивлена тем, что она по-прежнему никуда не спешит. Чего она медлит? Ждет, когда я потребую его обратно? Джада ничего не делает просто так.

Мы стоим снаружи Честера в напряженной тишине, с отвращением наблюдая за длинной чередой людей, ожидающих своей очереди, чтобы попасть внутрь. Я вспоминаю прежнюю Дэни и наши прогулки по ночному городу. Мы отлавливали Темных и убивали их, сокращая количество хищников в нашем городе, дюжина за дюжиной, в надежде на то, что однажды сможем удержать этих бездумных леммингов от непреодолимого желания броситься с обрыва, поджидающего их внутри этого клуба.

Мы обе неделю не принимали душ. Подозреваю, если бы я себя увидела, то испугалась бы. А вот Джада неделю спустя выглядит по-прежнему безупречно. Я вздыхаю, неужто копье придется отбирать у неё с боем? По правде, не уверена, что у меня это получится. Да и не хочу я.

Решаю попросить прямо:

- Отдай мне копье, Джада.

Она кидает взгляд в мою сторону.

- Ты не можешь его использовать.

- Оно мое. И этой причины достаточно.

- Расточительство. Кто-то должен им пользоваться. И я - очевидный выбор.

Хотела бы я поспорить, но не могу. Учитывая риск, я к нему и не прикоснусь. Сама я не могу, расхаживая по улицам, вырезать фейри, а их количество в Честере сегодня просто зашкаливает.

А без меча - куда же она его все-таки подевала - не сможет убивать их и Джада. Нехилая женская летальная силенушка зря пропадает в этом городе.

Но если Синсар Дабх внезапно решит лишить меня невидимости, копье мне будет просто необходимо.

- Что случилось после того, как я загнала тебя в Зал?

- Как и та, которую ты называешь Дэни, прошлое значения не имеет. Сейчас здесь я. Всё остальное не важно.

- Какие планы у тебя насчет аббатства?

- Не твое дело.

- Когда-то мы работали сообща.

- Когда-то я была другой.

- А что насчет скрытой во мне Книги? - я должна выяснить, стоит ли мне оглядываться на каждом шагу. Хочу знать, что Джада думает по этому поводу, и не удастся ли мне найти прореху в её эмоциональной защите.

- Я справлюсь с Круусом. Бэрронса и Риодана достаточно, чтобы справиться с тобой.

- Ты гарантируешь мне свободу перемещения, - я тщательно подбираю слова, пытаясь спровоцировать её на реакцию, намеренно используя фразу из моих переговоров с Серой Женщиной тем вечером, когда я спасла ей жизнь, тем самым вечером, когда узнала, как она поступила с Алиной.

- Пока, - безо всякого выражения отвечает она.

Она по-прежнему стоит на улице, глядя на меня, словно чего-то ожидает. Ума не приложу чего.

- Ты виделась с Танцором после возвращения? - снова провоцирую я.

- Я не знаю Танцора.

- Знаешь. Дэни с ума сходила по нему.

- Во втором предложении можно было ограничится четырьмя первыми словами.

Так, а вот теперь она начинает меня выводить из себя, пытаясь оскорбить выдающегося подростка, без устали сражавшегося за наш город.

- Чего ты хочешь, Джада? - резко спрашиваю я. - Почему ты все ещё здесь?

Она морщит нос, словно её следующие слова противны ей:

- Думаешь, Дэни лучше меня справилась бы с Ведьмой?

Я замираю. Вот оно что. Поэтому она задержалась. Не хотела спрашивать у меня, но и удержаться не смогла. Видать критика Риодана покоя ей не дает с тех самых пор, как он её на неё обрушил. А кто знает ответ на этот вопрос лучше, чем я? Лучше всех Дэни знаю я. В шоке, что она всё-таки спросила. Джада поинтересовалась чьим-то мнением. Моим мнением.

Не нравится мне этот её вопрос. Не хочу, чтобы Дэни занималась самобичеванием, и чувствовала себя ещё более виноватой. Я не забыла и никогда не забуду крик её души о том, что она заслуживает смерти. Интересно, что случилось с ней, когда она была маленькая? Что такого знает о ней Риодан, что за «криптонит» засел в её голове, что, по его мнению, может уничтожить её? А может он не прав, и Дэни прекрасно всё помнила, и с облегчением передала бразды правления равнодушной, бесчувственной части своей личности? Что произошло с ней в Зеркалах такого, что она окончательно преобразилась в эту ледяную сущность?

Я молча изучаю Джаду, осознавая, что этот вопрос может стать маленькой трещинкой в фасаде её доминирующей личности. Хотя может ею движет простое желание усовершенствовать себя и стать ещё более эффективным оружием. Я не так уж и много знаю о диссоциативных расстройствах, но обязательно выясню побольше, выкроив время между попытками понять, как остановить черные дыры, угрожающие нашему миру, охотой на Темного Короля, который должен избавить меня от Книги, и поисками Бэрронса, который нужен мне не меньше, чем перевязка моим ранам.

Интересно, как Джада умудрилась полностью подавить Дэни? Так же, как я подавила Книгу? А может, Дэни постоянно нашептывает изнутри, пытаясь вырваться на свободу из темной маленькой клетушки. Неужели её пылкий голосок поглощает вакуум, и даже Джада её не слышит? Или и того хуже, может, она сдалась?

- Ты все ещё здесь? - спрашивает Джада.

- Я не виню тебя в смерти сестры, Дэни, - мягко говорю я. - Я прощаю тебя, - у меня будто камень с души упал, и наступило облегчение, словно огромный тугой узел я развязала у себя под сердцем, сказав эти слова. Я прочищаю горло от невысказанного горя о потере Дэни, Дэйгиса и того, как всё обернулось. Ну почему я не сказала этих слов, прежде чем загнала её в портал? - Я люблю тебя, - говорю я Джаде, надеясь, что моя Дэни услышит меня. - И всегда буду.

- Бессмысленная сентиментальность. Я задала тебе вопрос. Отвечай.

- Да. Дэни смогла бы без труда предугадать все движения Ведьмы, - решительно отвечаю я. - В Дэни был огонь, которого тебе явно не хватает. Её интуиция была безупречной, она невероятна.

Джада прищуривает глаза, её ноздри трепещут.

- Я безупречна. Я невероятна.

- Верни мне мое копье.

Она склоняет голову, словно обдумывая что-то, а затем снимает браслет Круса с руки и протягивает его в направлении моего голоса.

- Логика диктует иное решение.

О, нет. По логике вещей, ей следовало оставить себе и то, и другое. А не отдавать то, что ей и самой нужно. Интересно.

- Возьми браслет, - настаивает Джада. - Это имеет смысл.

- Какой смысл в том, что у тебя останется мое копье?

Изумрудный взгляд пронзает место, на котором я стою, будто она одним лишь своим неумолимым взглядом может придать мне желаемую форму.

- В этом вся я. Я убийца. Так было всегда. И никогда не изменится. Держись от меня подальше. Не то я отменю твою свободу перемещения.

Браслет со звоном падает на мостовую к моим ногам.

Джада исчезает из вида.

Глава 39

- Чего ты ждешь? - требовательно спрашивает Светлая Королева, тщетно пытаясь замаскировать страх высокомерием. - Скрепи договор и отправляйся в Дублин.

Она боится его поцелуев.

А было время, она их жаждала.

Темный Король завершил сложный процесс саморасщепления, сжимая фрагменты до новых человеческих форм, которые никто их живущих в Дублине прежде не видел.

Он никогда снова не посещает мир в человеческом облике, который был идентифицирован. Люди узнают его, начинают чего-то требовать, распиная его своими бесконечными, глупыми просьбами. «Установи законы, высеки их на камне, научи нас жить!»

Абсурд, сбивающий с пути истинного человечество, распространяется с планеты на планету словно чума, заселяет звезды. Его поражает, что они все ещё продолжают настаивать.

Однажды он сказал им правду.

Высек одну единственную заповедь на каменной плите. «Живите так: предпочитая. Нет правил - всё дозволено».

Человек, которому он доверил скрижаль, разбил её на месте, высек десять команд на двух каменных плитах и спустил их вниз с горы с церемониальной помпой пророка.

С тех пор этот мир раздирают религиозные войны.

Вполне вероятно, что именно из-за этого случая со скрижалями он и чувствует надоедливые приступы ответственности за эту планету. Ему не стоило ничего высекать.

Он стряхивает с себя задумчивость и смотрит на конкубину сверху вниз. Он придал себе форму, которая выше её и шире, подходящую ей по размеру, облекся в тот же образ, который был на нём в тот день, когда они впервые встретились, почти миллион лет назад.

Она ничего не помнит о времени, проведенном с ним. Он помнит за двоих. Он в том же одеянии.

Раздвинув края её мантии, он обхватывает руками ее талию и перемещает их сквозь пространство и время в другое место, ловко воздвигая барьеры и стены, замыкая тем самым тюрьму, в которой он оставит её, пока будет притворятся, что пытается спасти мир, который спасти невозможно.

Он глубоко вдыхает витающие в воздухе воспоминания, запах пропитанной сексом кожи, покрытых потом крыльев, смятых страстью простыней. Он не был здесь уже достаточно долго.

А когда-то их будуар света и теней, огня и льда, был единственным местом, где ему хотелось быть.

Так было до того дня, когда он нашел её мертвой внутри их святилища, и безумие не обуяло его.

У покрытой инеем хрустальной стены на инкрустированном бриллиантами помосте стоит круглая кровать, покрытая шелками и белоснежным горностаевым одеялом и занимающая большую часть белой половины спальни. Душистые кремовые лепестки, разбросанные по мехам, наполняют своим ароматом воздух. Роскошный белый ковер лежит у огромного алебастрового очага, в котором ослепительно-ярким пламенем горят, потрескивая, бело-золотые поленья. Тысячи крошечных алмазно-ярких огоньков, сверкая, лениво парят в воздухе. Её половина - яркий, счастливый, солнечный денек. Потолок её спальни - чистое голубое небо.

Он поворачивает голову и вглядывается сквозь зеркало в позолоченной раме, первое из сотворенных им Зеркал.

Его спальня размером с футбольное поле, она драпирована черным бархатом и мехами, укрытыми темными лепестками с пикантным ароматом. Посреди глыб темного льда простирается кровать. У одной стены иссиня-черное пламя взмывает вверх к потолку, где его поглощают темные звезды фантастической туманности, сияющей в голубой дымке.

На какое-то мгновенье он видит её там, на его кровати, откинувшуюся на темные, блестящие меха, смеющуюся. Сумеречная ледяная глазурь покрывает её волосы, горсть бархатистых лепестков опускается на её обнаженную грудь.

Его переполняет горе.

Он был так честолюбив.

А она хотела лишь одного.

Любви.

- Что это за место? Зачем мы здесь? - требует ответа она.

Он не скажет ей, что провел здесь лучшие часы своего существования.

Скоро он оставит её здесь в западне обрывков воспоминаний, в паутине его любви.

Здесь она будет наблюдать, как они смеялись, мечтали, занимались любовью и творили. Здесь она сможет вкусить их страсть и познать их радость.

И если после этого она все ещё будет настаивать на своей свободе, он, возможно, подумает о том, чтобы отпустить её. Возможно, смирится с тем, что навсегда её потерял.

Но, скорее всего, этому не бывать.

Об этом он ей тоже ничего не скажет.

Она резко вдыхает.

- Ты меня отпустишь?

- Лучшие часы, - произносит он. - Эту часть ты тоже должна была уловить.

- А ещё я уловила, что ты считаешь будто мир, который, по твоему утверждению, ты можешь спасти, обречен.

Он не отвечает, просто стоит, наслаждаясь теплом её тела, сладостью её дыхания.

- Готов обманывать ради единственного поцелуя, - пренебрежительно бросает она.

- Готов разрушить миры ради единственного поцелуя.

- Спаси один ради гораздо большего, чем поцелуй.

- Материя их вселенной повреждена. Без песни это невозможно.

- Ты Темный Король, - отвечает она. - Ты найдешь способ.

- Звучит так, словно ты в меня веришь, - дразнит он.

- Ты принимаешь за веру то, что является всего лишь вызовом. Примешь его?

Он склоняет голову так, что их губы почти соприкасаются.

- Поцелуй меня так, словно ты меня помнишь. Вдохнови дикого бога, как ты делала это прежде. Зажги огонь творчества своей страстью, и я, возможно, найду способ.

Она смотрит на него вверх и вздрагивает, а затем берет его лицо в свои маленькие прекрасные ладони, и на этот раз дрожь пробирает уже его. Она прикасается к нему. По собственной воле. Музыка струится по его коже от её рук к самой его сути. Украденному прикосновению никогда не сравниться с добровольным, наполненным страстью, голодом и желанием. Ария выбора - радостна, какофония принуждения - груба, уродлива и холодна.

Она целует его неохотно, едва прикасаясь своими теплыми губами к его ледяным.

На этот раз, в отличие от всех предыдущих, он не перехватывает инициативу и не пытается углубить поцелуй. Он просто стоит, наслаждаясь первым мигом свободы от боли после полумиллиона лет агонии, наполненных тоской по этой женщине. Вдыхает этот миг, впитывает его в себя, позволяет крупицам своего естества на краткий славный миг вынырнуть из пучины, сковывающей, холодной бездны отрицания и сокрушительной потери. Сожаления губительны для души.

Она вскрикивает, отпрянув от него. Поднимает на него взгляд.

- Какое невероятное горе! Оно невыносимо!

- Если ты не веришь моим словам, моя королева, поверь моей боли. Задумайся о её причине.

Сказав это, он исчезает.

Глава 40

Вот он зверь, это я выпустил его на волю[68]


Мак


Спустя пять дней после этого, или целых восемь дней с того момента, как Бэрронс погиб на вершине той горы, он всё ещё не вернулся. Я вся на взводе, и лишь частично из-за ломки, вызванной желанием съесть плоти Темных. Я знаю, что он всегда возвращается, но это вовсе не мешает мне жутко волноваться.

Понятия не имею, где девятка возрождается. Не знаю, насколько далеко находится это место. Я даже не знаю, на этой ли оно планете. А что если он застрянет в МФП? Что если из-за спешки он рискнет добираться самолетом и попадет в черную дыру? Возродится ли он после этого снова, или же как в случае с К'Враком, это странное фейрийское нововведение в нашем мире способно на самом деле убить его?

Прежде ему хватало четырех дней, чтобы вернуться. Но в то же время ему понадобился почти месяц, чтобы выбраться из Фейри после того, как мы убили его с Риоданом на том обрыве. Он уже дважды умирал на обрывах. Делаю пометку избегать обрывов в будущем, когда я вместе с Бэрронсом.

Я не вытяну ещё три недели. Я сама себя с ума сведу.

Я все ещё невидима и начинаю чувствовать, будто эмоционально и ментально становлюсь как бы размытой. Никто меня не видит, в зеркале я не отражаюсь, и от этого меня не покидает тревожное ощущение, что я могу вообще исчезнуть.

Мне не хватает духу сходить к родителям и объяснить, почему я стала невидимкой.

Книга даже не пошевелилась с тех самых пор, как помогла мне исчезнуть, и это меня сильно напрягает. Я начинаю думать, что с ней что-то произошло. Не собирается же она оставить меня навсегда невидимой. Мне, конечно, нравится преимущество над врагами и безопасность, но мне начинает надоедать то, что я, глядя в зеркало, не вижу собственного отражения. Мне нравится собственное отражение. Мне нравится, что взгляд Бэрронса при виде меня становится тяжелым и жгучим от страсти.

Я не могу накраситься. Пару дней назад я пыталась высушить волосы феном, и всё закончилось тем, что я сожгла брови и обожгла глаза. Я уже несколько недель не делала маникюр. Я даже лак снять не могу. Вчера меня пронзил внезапный страх, что я даже не замечу, как растолстею. Я как угорелая понеслась за весами в один из соседних домов чтобы взвеситься. Но к сожалению, каждый раз, когда я на них становилась я превращала их в невидимок. Вы не сможете понять, насколько важно видеть себя каждый день, пока не потеряете эту возможность. Вчера вечером, слоняясь по книжному магазину, я нашла книгу «Человек-невидимка» и решила почитать её, чтобы понять, как он справлялся с ситуацией, но не смогла вынести его бесконечные перипетии и заглянула в конец.

И зашвырнула бредовую книженцию в другой конец магазина.

Ну уж нет, я такой навсегда не останусь.

Один-два раза в день я забегаю в Честер, пытаясь найти Риодана, подслушать словечко о Бэрронсе, но мне собственник Честера даже на глаза не попадался, с тех пор как два дня назад он принес тело горца. Вернее, то немногое, что от него осталось. Когда я была там в последний раз, мне показалось, что в клубе заправляет Фейд.

Келтары вернулись в Шотландию, как только получили останки Дэйгиса. Они увезли с собой Кристиана, и я, наконец-то, увидела неуловимую Колин - с этой женщиной мне не терпится встретиться снова при более благоприятных обстоятельствах. На похоронах Высшего Друида должны присутствовать все ныне живущие Келтары.

Пять дней и четыре долгие безмолвные ночи в книжном магазине. Я не могу спать в нашем логове под гаражом, когда его нет. Иначе я чувствую себя маленькой и одинокой. Я тревожно вертелась на честерфилде, ожидая, когда звякнет колокольчик.

Кручу браслет, который я одела на запястье, после того как Джада его бросила. По крайней мере теперь ни Светлые, ни Темные мне не смогут навредить. Если, конечно, можно верить словам Крууса.

Кстати о Круусе, интересно, что там происходит в аббатстве, и удалось ли Джаде на самом деле остановить трансформацию нашей обители, была ли она той, кто закрыл двери в пещеру, где он заточен. Интересно, чему ещё она научилась в Зеркалье за пять с половиной лет. Я бы сходила туда, чтобы взглянуть собственными глазами, но я жутко не хочу надолго уходить из книжного магазина. Хотя через пару дней мне может и надоест ждать, тогда и огляжусь как следует по сторонам.

Джада ушла в убийственный загул с того самого момента, как заполучила мое копье. На следующий день в Дублинском Вестнике сообщалось о сотнях убитых фейри.

Как и на следующий.

И следующий после него.

Подозреваю, так она вымещает то, что не смогла защитить горца.

Джада не лгала. Она действительно убийца.

Подслушала вчера в Честере, что фейри снова начали использовать чары для защиты, скрывая свою сверхестественность, пытаясь раствориться среди людей, чтобы избежать летальности копья Джады.

И это лишь усиливает значимость ши-видящих.

Я раздраженно выдыхаю. В Честере я не была со вчерашнего вечера. Пора на обход.

- Ну давай же, Бэрронс, - шепчу я. - Тащи назад свой зад.

Оставив для него записку на столике около дивана, я выскакиваю в ночь.

Проскользнув в Честер под прикрытием пьяных гуляк, вывалившихся наружу, на мгновенье я остановилась у перил и окинула взглядом множество подклубов. Риодана по-прежнему нигде не видно. Бэрронса я и не пыталюсь выглядывать. Уверена, что первым делом он вернется в книжный магазин ко мне.

Вот Джо: изящная и красивая, взъерошенные волосы блестят, обрамляя лицо. Она обслуживает столики в клетчатой юбчонке, кукольных туфельках и белоснежной блузке - униформе «детского» подклуба. Рада, что Риодан так и не смог её выгнать.

Шон О'Банион и четверо крепышей сидят, склонив друг к другу головы. Они тихо разговаривают в баре Синатры. Интересно, вернулась ли Кэт оттуда, где бы она не была, всё ли с ней в порядке, и вместе ли они до сих пор?

У подножия лестницы Лор и ещё один из девятки. Никогда прежде его не видела. Высокий, смуглый, чертовски мускулистый и привлекательный в стиле Джейсона Стетхема, с густой темной бородой и цепким взглядом. Улыбаюсь, заметив, как взгляд Лора, скользя по подклубам, то и дело возвращается к Джо. Когда он смотрит на неё, его рот преображается. Знаю я, что это значит. Он хочет трахаться.

Бэрронс. Боже. Ну когда же этот мужчина объявится?

Фейд патрулирует, тщательно следя за происходящим. Он готов прореагировать на малейшее волнение.

Спускаюсь вниз и направляюсь сквозь клуб. Медленно и аккуратно прохожу между Лором и вышибалой похожим на Джейсона Стетхема, чтобы не создать ни малейшего движения воздуха, и взлетаю по хромированной лестнице в приватную зону.

Я не уйду, пока не разнюхаю хоть что-нибудь. Если сработает сигнализация, так тому и быть. Мне скучно и нудно, и я невидима. Опасная комбинация для любой женщины.

Я раздумываю над тем, что бы мне хотелось увидеть прежде всего: таинственный секс-клуб девятки, о котором ходят сплетни? Неа. От этого мои трусы совсем промокнут. Попробовать отыскать их личные резиденции? Хммм. Это может быть интересно. Украсть темный клинок Риодана и прибрать к рукам контроль над Папой Тараканом?

Ого. Я замерла от изумительной мысли.

Если окажется, что он в кабинете, я просто притворюсь, что искала его, чтобы поинтересоваться, не видел ли он Бэрронса.

Это проконает, даже если кто-нибудь другой будет внутри.

Поверить не могу, что я до этого раньше не додумалась. Любое оружие пригодится.

Я иду прямиком в его офис, оглядываюсь по сторонам чтобы убедиться в том, что никто сюда не смотрит, прижимаю руку к панели и проскальзываю внутрь.

Офис пуст.

Тут только я и высокотехнологичный командный пункт Риодана из тонированного стекла, напичканный гаджетами и мониторами, с помощью которых он наблюдает за грязными подробностями происходящего в его клубе. До чего же он самонадеян, если думает, что два охранника у лестницы гарантируют ему достаточный уровень защиты.

Направляюсь прямиком к его столу. Ножа на нем нет. Как и офис, стол пуст. Я стою, оглядываясь по сторонам, пытаясь отыскать его, затем ощупываю столешницу снизу, в поисках скрытой панели, в которой он хранил контракт Джады, ведь он мог убрать нож туда.

Когда панель отъезжает, я разочарована, потому что она тоже пуста. Обхожу стол и плюхаюсь в его кресло, пытаясь думать, как он, размышляя о том, куда бы я его убрала, будь я Риоданом.

Полагаю, будь я на его месте, то на этой стороне стола тоже обзавелась бы скрытой панелью. Тянусь к нижнему краю выдвижного ящика и ощупываю гладкое дерево на предмет различных аномалий.

Их нет. Продолжаю надавливать, мягко ведя пальцами под столешницей, вдоль ножек, вокруг многочисленной резьбы.

Вот она!

Малюсенькая выемка в центре завитка.

Когда выезжает панель, меня снова ждет разочарование. Ножа нет. Лишь ряд за рядом черных кнопок, похожих на компьютерную клавиатуру. Без всяких обозначений. Обычные гладкие клавиши. Понятия не имею зачем они нужны.

Тянусь к одной из них, сомневаясь. Зная Риодана, я могу невзначай, нажав неверную кнопку, взорвать весь клуб.

Вздыхаю. Не может такого быть. Он бы сделал кнопку уничтожения красной, так ведь?

Боясь дышать, нажимаю крайнюю слева.

Ничего не происходит.

Быстренько оглядываюсь по сторонам, не откроется ли бесшумно ещё одна скрытая панель. Насколько я могу судить, ничего не изменилось. Нажимаю следующую за ней.

Снова ничего.

В быстром темпе нажимаю следующие четыре.

Нифига не происходит. На кой ему все эти кнопки?

Я раздраженно выдыхаю, откидываюсь в кресле, закидываю ноги на стол, складываю руки за головой и закрываю глаза, представляя себя на его месте, пытаясь понять, что такого он может держать под рукой.

Притворяюсь Риоданом, сидящим в своем офисе, из которого он следит за миром сквозь свои мониторы, в котором получает донесения своих разведчиков, в котором контролирует и корректирует малейшие детали, связанные с его царством.

По-прежнему ничего не понимая, открываю глаза и оглядываю комнату.

Мониторы. Боже мой. Должны же в его клубе быть места, за которыми он следит, и которые предпочитает скрывать.

Снимаю ноги со стола и сажусь прямо. На этот раз, нажимая на кнопки, я пристально слежу за мониторами, расположенными прямо напротив меня.

Ага! Как я и думала, это контроллер скрытых камер! Тех самых, которых посетителям зон, за которыми следят, не видно.

Крайняя слева сменяет изображение главной лестницы на седьмом мониторе справа и показывает их кухню.

Упс, видать он в курсе, что я постоянно устраиваю набеги туда, когда бываю здесь.

Беловолосый мужчина с горящими глазами стоит у стойки и ест... О, нет. Я не хочу на это смотреть. Быстро переключаю изображение.

Вторая кнопка сменяет изображение «детского» подклуба (видимо, ему нравилось приглядывать за Джо), чтобы показать темную, затененную комнату с шикарными резными потолочными балками. Комната пуста.

Я не отвожу взгляд от мониторов под потолком, напротив его стола. Третья кнопка сменяет прямой эфир из бара Синатры на вид сверху на суперсовременный спортивный зал, обрамленный зеркалами.

Кастео растянулся на скамейке, качая железо. Мускулы переливаются во время глубоких и широких взмахов. Его торс оголен и также, как и у остальных, покрыт шрамами.

Слева от него, практически скрытая в тени лежит на спине женщина, копируя его движения только с более маленькими гантелями.

Я ловлю ртом воздух и вскакиваю на ноги. Глазам своим не верю. Оббегаю стол и останавливаюсь прямо под монитором висящем в метре над моей головой.

- Кэт? - тихо ахаю я. - Кэт тренируется вместе с Кастео? Что за ерунда? Неужели она тут по собственному желанию? Или Кастео её похитил? Или это Риодан запер её вместе с ним? А ведь он притворялся, что понятия не имеет, куда запропастилась грандмистрисс!

Несколько мгновений я слежу за ними, а потом устремляюсь к столу. Хочу всё знать. Это просто невероятно.

Клацаю по следующей кнопке. Вид перил у входа исчезает и моему взору открывается длинный темный коридор. По нему идет Лор. Интересно, куда это он так торопиться? Он исчезает из вида, и я нажимаю следующую кнопку. Как я и надеялась, это следующая в том коридоре камера, и я могу проследить за его продвижением. Я нажимаю ещё три кнопки, наблюдая как он идет по, как я понимаю, крылу для персонала. Нажимая пятую, я судорожно глотаю воздух, когда Лор хватает Джо сзади и разворачивает её. Вижу, как шевелятся их губы. Она зла. Он тоже раздражен, но мне ничего не слышно. Гневно пялюсь на панель, чувствуя себя обманутой. Какой смысл в этом реалити шоу, если я не могу найти кнопку громкости? Смотрю снова на монитор и вижу, что Лор снова развернул Джо и прижал её к стене. Обе её руки прижаты к холодной стеклянной стене одной его рукой.

Вижу её профиль. Она больше не злится. Она чертовски возбуждена.

Второй рукой он расстегивает ремень, задирает её короткую юбку и, прежде чем я успеваю оставить их наедине, он прижимается к ней, проталкивается внутрь неё.

Она изгибает спину, запрокидывает голову, а выражение лица у неё такое...

- Как я и предполагала, все, кроме меня, занимаются сексом, - раздраженно бормочу я.

Я переключаю изображение на этом экране и нажимаю следующую кнопку.

И тупо пялюсь на монитор долгий, мучительный миг.

- Нет, - в конце концов выдавливаю я. - Он не мог прийти сначала сюда. Он должен был прийти ко мне.

Но он этого не сделал.

Бэрронс вернулся.

Он стоит в комнате, местоположение которой я не могу определить. Это глубокая, мрачная, каменная пещера. Пожалуйста, пусть окажется, что это не секс-клуб, о котором я слышала столько сплетен. Пожалуйста, пусть окажется, что меня одной ему достаточно.

Риодан появляется в поле зрения.

Где они? Что делают? Почему Бэрронс не пришел ко мне и не дал знать, что он уже вернулся?

Я наблюдаю за происходящем на экране, не отводя глаз. Проходят минуты, и ничего не происходит. Похоже, они даже не разговаривают. Просто наблюдают за чем-то.

Стряхивая с себя наваждение, я нажимаю следующую клавишу.

Клуб Носорогов исчезает из вида, открывая взору ещё одно тускло освещенное каменное помещение.

Тень движется во мраке.

Что это, черт возьми?

За кем они наблюдают?

Существо отделяется от тени, выпрыгивает на свет, съеживается и отпрыгивает назад.

Мне вдруг становится нечем дышать.

Ладони взлетают к губам. Я ошеломленно таращусь.

Дэйгис МакКелтар не умер.

Загрузка...