В ожидании Кунико

Дэвид Кудлер

В ожидании Кунико

(Времена меча — 0,3)

Перевод: Kuromiya Ren

Миэко хотела уйти.

Она ждала у храма из потертого камня под рыжей сосной, с которой капала вода. Дождь шел, и она ждала тут, медленно промокая, тучи собрались около полудня. Они с Кунико разделились, Миэко проверяла южную сторону долины, а Кунико обыскивала деревню на северной стороне. Они искали юных Сачи и Хоши, двух новых куноичи, которые должны были прибыть с миссии на рассвете.

Миэко не переживала. Кунико могла о себе позаботиться, а Сачи и Хоши не были глупыми. Их миссия была довольно простой: пройти в Крайний Городок, где командир Уэсуги устроил штаб для этой части провинции, и посмотреть, не сболтнут ли солдаты что-нибудь паре милых девочек. Такую миссию Миэко и Кунико могли выполнить во сне — они это делали много раз — но это была хорошая проверка для младших девочек.

Две недавно принятые куноичи.

Но они были за пределами границ врага, и они не прибыли на место встречи у храма этим утром. И хоть Миэко хотела бежать в Крайний Городок и проверить девочек, Кунико отметила, что они могли потерять счет времени или заблудиться. И она предложила им разделиться и обыскать эту часть долины, а потом идти в крепость врага.

Они согласились встретиться на главной дороге у этого потрепанного старого храма безымянному богу леса. Они договорились о встрече в час лошади — полдень, чтобы света дня хватило, чтобы они дошли до Крайнего Городка, если нужно. И Миэко быстро убедилась, что Сачи и Хоши не было у лесных храмов дальше по дороге, как и на фермах на южной стороне долины. А потом она вернулась к месту встречи и ждала под дождем.

И ждала.

Она хотела уйти, но не могла. Она ждала Кунико. И Сачи. И Хоши.

Миэко вздохнула, вытерла капли с ресниц. Стоило надеть шляпу.

Движение слева насторожило ее, но это был просто кот. Худой и рыжий, он шел по дороге, посмотрел на нее желтыми глазами, а потом ушел в лес за храмом.

«Наверное, хочет найти сухое место», — подумала Миэко, вздохнув.

Ей стоило подумать о дожде. Стоило взять шляпу.

Хоши и Сачи были в порядке? Сачи могла очаровать кого угодно, а Хоши казалась способной защитить обеих, она не была Кунико, но часто справлялась в рукопашных сражениях с Миэко.

Не с ножом, конечно. Никто не был лучше Миэко с ножом.

И Кунико…

Миэко ощутила укол раздражения, когда тревога о подруге ужалила ее. Кунико не понравилось бы, что Миэко беспокоилась о ней.

Кунико была самой самостоятельной из всех, кого Миэко знала — даже больше, чем Чийомэ-сама, если честно. Во время их общего детства в замке, когда Кунико могла полагаться на Миэко во всем — должна была, по словам матери Миэко — Кунико настаивала, что все будет делать сама. Одеваться. Убирать за собой. Защищаться. Сама.

И когда замок пал, все их семьи погибли, и им пришлось одеться как жрицам храма и убежать, Кунико пообещала заботиться о Миэко, защищать ее.

И она всегда так делала.

И Миэко пообещала, что всегда будет защищать Кунико, будет заботиться о ней.

Эту клятву она дала себе до того, как они с Кунико встретили госпожу Чийомэ, и только этот долг Миэко ставила выше того, который по своей воле поклялась выполнять госпоже Полной Луны. Но ей пришлось дать клятву тихо себе. Она знала, что госпожа Чийомэ не примет разделенную верность, и что Кунико обидится из-за того, что Миэко думала, что ей нужна защита. И Миэко переживала за свою половинку, подругу, вторую душу, но не давала никому этого видеть.

Сидя на покрытом мхом камне храма под мокрой сосной, пока Чийомэ-сама и Кунико ее не видели, Миэко невольно ощущала, как капли тревоги за состояние Кунико наполняют грудь холодом сильнее, чем дождь холодил ее шею.

Звук прилетел с дороги со стороны Крайнего Городка, и Миэко вскочила на ноги раньше, чем узнала в звуке шаги лошади. Кота спугнуло резкое движение Миэко, он убежал из-за храма в подлесок на дальней стороне дороги.

Туман мешал видеть за ветками, и Миэко могла только проверить свое оружие, не зная, что могло двигаться по дороге со стороны крепости Уэсуги. Самурай на лошади? Отряд копейщиков? Фермер?

Кинжалы на запястьях и скрытые в шпильках, которые держали ее волосы на месте. Стальной веер с выдвигающимися лезвиями с ядом в мешке. Три мешочка яда там же — один для бесконтрольной рвоты, один для слепоты, а третий обездвиживал и вызывал медленную смерть. Кулон со скрытыми шипами, который мог служить как ловушка, если его бросить на землю. Удавка скрывалась на лодыжке, как браслет. Другой длинный кинжал был пристегнут к ее бедру.

Миэко стояла наготове, старалась выглядеть слабо и не подозрительно, пока готовилась одолеть армию, если нужно.

Тень появилась в тумане, фигура на лошади в шляпе. Скорее всего, мужчина. У его бока торчало нечто, похожее на рукоять меча.

Не Кунико. Но и угрозы не было видно.

Всадник приближался сквозь мелкий дождь, не очень сильно вооруженный самурай на черном жеребце. Метки верности не было. Короткий меч.

Открытое теплое лицо…

— Госпожа? — сказал он. — Вам нужно…? — он посмотрел на нее. Поводья выпали из его пальцев. — Миэко-сан?

«Кто…?» — Миэко моргнула, больше воды пролилось на ее щеку.

— Я… скромный слуга умоляет…

— Прошу вас, Миэко-сан, — мужчина в седле поклонился, — это я прошу прощения. Я слишком прямолинеен, — он спрыгнул с лошади и снова поклонился. — Мы встречались в прошлом году, когда я был гостем, кхм… — он огляделся. — В замке. Вы подавали моему командиру и другим капитанам чай и вино.

«О!».

— Масугу-сан? — странная дрожь пробежала по ее груди, отличаясь от холодной хватки страха. Она поняла, что взяла его за руку. — Вы… в порядке?

Да, она радовалась. Они оставили воина в замке Имагава без сознания. Кунико вырубила его, ударив сильнее, чем было нужно, чтобы выглядело так, что на него напали, когда он пытался остановить их, а не помогал им сбежать.

— Уловка сработала?

Он закивал и скривился.

— Было очень… эффективно. Что важнее, вы смогли сбежать.

Миэко снова ощутила жар и холод, смогла лишь кивнуть.

Он кивнул.

— И… вы и ваша подруга?

— Кунико.

— Да, вы и Кунико. Вы на зада…

— По делам мико, да, — прощебетала она и похлопала по безликому храму.

— Да, конечно, — он снова кивнул.

— А вы, Масугу-сан? Вы… тут по делам?

Он пожал плечами.

— Я… гость в… кхм, в замке. И мое время там подошло к концу, пока я был в столице. Я еду… к семье.

— Ах, — они кивнули друг другу.

Миэко трудилась, чтобы выглядеть спокойно и вежливо. Этот облик делал ее менее грозной и, когда того требовали обстоятельства, более грозной. Но сейчас она не ощущала спокойствия, и волнение раздражало ее — она злилась на себя и, хоть и не честно, на Масугу.

Не помогало, конечно, и то, что они были близко к границе между частью провинции Темного Письма, управляемой Уэсуги и управляемой лордом Такеда, оба знали, что были на территории врага, оба ощущали желание говорить скрытно, хотя никто, кроме безымянного бога храма или рыжего кота не слышал их.

Конь Масугу тряхнул гривой, капли отлетели в них.

Она и Масугу вздрогнули от холодной воды, а потом оба начали извиняться, что было предсказуемо. А потом оба стали отмахиваться от извинений, но не отпускали руку другого.

Они неловко притихли.

Миэко пыталась вернуть равновесие, не зная, почему или где его потеряла. Масугу теребил край шляпы, которую сжимал рукой, которой не держал ее руку.

Наконец, он сказал:

— Надеюсь, за этот год у вас все было хорошо?

Она просто кивнула, ведя себя глупо, и ответила:

— Хорошо, спасибо, Масугу-сан.

— Ах. Хорошо. Рад слышать, — он заглянул в ее глаза. — Я слышал о бандитах на дорогах. Рад, что вы в порядке.

Миэко не дала себе ответить, что бандитам не стоило лезть к ней и Кунико, сказала как можно вежливее:

— Благодарю, Масугу-сан. Мы с Кунико заботимся друг о друге, как можем.

— Уверен, это так. Но мы живем в отчаянные времена, и я рад слышать, что вы… и ваша подруга остаетесь осторожными, — его взгляд был искренним и открытым, говорил Миэко, что он имел это в виду на самом деле, что он верил, что они могли защититься, но он знал, что опасность пряталась всюду.

— Конечно. И я рада, что вы были осторожны на дороге от столицы. Одинокий самурай на дороге Великой Горы может столкнуться с неприятными личностями и опасными ситуациями, — мысль пришла ей в голову. — Почему вы поехали к семье по этой дороге? Разве дорога Великого Моря не безопаснее? Она тоже прямая.

— Ах, — он покраснел. — Я… хотел посетить вашу школу в Полной Луне. После нашей встречи в замке я переживал, вернулись вы — вы и ваша подруга — целыми.

— Вы очень добры, Масугу-сан. Как видите, я в порядке. Мы смогли вернуться в Полную Луну без проблем, отчасти благодаря вашей помощи.

Он смотрел ей в глаза, и от этого румянец стал сильнее.

— Я так рад это слышать, — сказал он. А потом моргнул и впервые огляделся. — Вы были сегодня тут со своей подругой, с…?

— Кунико. Да, — она выпрямилась, делая вид, что не была ярко-розовой, и словно нервы не плясали в ее пальцах и животе, будто их подожгла молния. — Мы пришли с парой… новых учениц, чтобы обучить их определенным… ритуалам. К сожалению, они заблудились. Мы с Кунико искали их с утра.

— О, — он нахмурился. — Переживаете за них? Мы можем поискать на Иназуме, — он кивнул на юного черного жеребца, который щипал траву у дороги.

— Спасибо. Мы с Кунико должны тут встретиться в час лошади. Я должна дождаться ее тут, — он нахмурился сильнее, и она добавила. — Но если она вернется без них, возможно, мы сможем принять вашу помощь в наших поисках?

От этого он просиял.

— Это будет честью для меня, Миэко-сан.

— Спасибо, — он улыбнулся, и ее снова разозлило, что она повторила за ним. — Кунико точно их нашла, потому и опаздывает. Но ваше предложение приятное.

— Рад слышать, Миэко-сан, — он улыбнулся, и Миэко снова ответила на это, злясь на себя. — Я могу пока что подождать с вами?

— Это было бы мило, — сказала Миэко, вздохнула мысленно и заставила себя принять, что говорила это искренне.

Долг Миэко был перед Кунико, госпожой Чийомэ и делом Такеды. Масугу был Такедой. Масугу был товарищем.

Но Миэко пришлось принять и то, что, как с Кунико, ее тревога за юного офицера была не просто дружеской. Она не хотела сейчас обдумывать, какой была эта тревога и, что важнее, почему она возникла.

Она думала о нем прошлый год — о его лице, серьёзном и честном, когда они говорили в коридоре у комнаты, где она только отравила капитана Кацудаму, который пытался убедить лорда Имагаву предать Такеда и объединиться с Ходжо. Об ощущении его ладони на ее, и как он на кухне потом уверял ее, что поможет ей — и Кунико — в их побеге из замка.

Ощущение его ладони на ее…

Тревога — она переживала, что его поймают и обвинят в их побеге, в смерти Кацудамы. Да. Она переживала. И радовалась, что он оказался невредимым, это было так.

Но что-то еще заставляло все внутри Миэко трепетать, а кожу краснеть.

Она посмотрела на их ладони, еще соединенные.

— Масугу…?

И дождь полился сильнее, они невольно шагнули ближе. Масугу поднял шляпу над их головами.

Они стояли нос к носу.

Она ощущала его дыхание на своих губах, на своей щеке.

Конь пробрался под их соломенное укрытие, и они оба рассмеялись.

Все еще близко, хотя его лицо уже было не под шляпой — он держал шляпу над ней — Масугу спросил:

— Поблизости есть укрытие?

— Нет. У храма была крыша, но давно сгнила, — она указала на гнилые балки по бокам от камня.

— Ах, — он огляделся, хотя Миэко знала, что вокруг только деревья, камни и дождь. — Давайте уедем. Можно оставить записку для… Кунико-сан, чтобы она знала, что мы отправились на поиски укрытия?

Идея не была ужасной, хотя Миэко казалось, что она предаст Кунико, сделав это.

— Не могу.

— Почему?

— Я жду.

— Ждете?

— Жду Кунико.

— О, — он кивнул, пытался выглядеть крепко, пока держал шляпу над ее головой, и от этого Миэко хотелось смеяться.

Она кусала губу и пыталась увидеть тени деревьев — невозможно в дожде.

— Думаете, уже наступил час козы?

Он пожал плечами, вода лилась по его лицу.

— Сложно сказать. Но уже точно позже полудня.

Она снова отвела взгляд, было сложно думать, когда он был так близко. Может, Кунико была в беде. Она и две девочки могли и ждать где-то, сухие и целые. Она не могла знать, и то, что она промокла, не помогало Кунико, Сачи или Хоши. В паре минут отсюда была ферма с амбаром, где можно переждать ливень.

— Да, — сказала она, — в этом есть смысл, — она коснулась своего мешка, подвинула бутылочки яда и вытащила кусочек известняка, которым они с Кунико оставляли зашифрованные послания на миссиях. На поверхности храма, где было меньше мха, она изобразила метки, в которых не было смысла для многих, но Кунико поймет, где искать ее и Масугу.

Он продолжал держать шляпу над ее головой одной рукой, другая рука все еще сжимала ее ладонь.

Она убрала камешек и осмелилась посмотреть на лицо Масугу. Его глаза расширились, и это было для нее любопытно.

— Бутылочки в твоем мешке… — прошептал он.

Она подвинулась к нему с улыбкой.

— Орудия моего ремесла, — она подняла свободную руку, рукав сдвинулся, и стало видно нож. — Как это.

Он сглотнул, и она рассмеялась и прижалась к нему.

— Знаете, Масугу-сан, — сказала она так тихо, что даже лесное божество и кот не услышали бы ее. — Я могу убить вас ста восьмью способами.

Теперь он улыбнулся, опустил свою шляпу на ее голову.

— Рад слышать. Надеюсь, ты покажешь мне каждый, — и он склонился ближе к ней — к ней, убийце, шпионке, воительнице — и она снова ощутила тепло его дыхания на своих губах…

— Миэко! Ты там?

Они отпрянули. Ладони Миэко устремились к скрытым кинжалам, а Масугу потянулся к короткому мечу.

Оранжевое пятно и шорох среди деревьев показали, что кот решил пропасть полностью.

Тени трех фигур появились на дороге со стороны Крайнего Городка — две высокие и одна маленькая.

— Сачи? — позвала Миэко. — Хоши? Кунико?

Фигуры приближались, и стало видно подругу Миэко и двух пропавших куноичи.

— У нас новости! — выпалила Сачи и притихла, когда Хоши ударила ее.

— Масугу-сан, — сказала Кунико. — У вас прочная голова.

Глаза Сачи расширились — они всегда были большими, когда она была рядом с мужчинами — а глаза Хоши сузились.

— Мне это говорили, Кунико-сан, — сказал он с кривой улыбкой. — Приятно встретить вас в лучших, хоть и мокрых обстоятельствах, — он поклонился младшим девочкам. — Знаменосец Масугу, к вашим услугам, дамы, — и добавил едва слышным среди дождя шепотом. — Такеда Масугу.

Сачи, конечно, захихикала, а Хоши закатила глаза, но обе поклонились. Кунико хмыкнула, и Миэко знала, что так она выражала веселье. Но она впилась взглядом в глаза Миэко.

— Мы как раз собирались вас искать, — выпалила Миэко.

Масугу начал говорить — судя по лицу, хотел исправить преувеличение Миэко — она сжала его ладонь, а потом убрала пальцы от его. Он моргнул, глядя на нее, но промолчал.

Сачи захлопала мокрыми ресницами и спросила:

— Этот добрый господин не будет против сопроводить нас в Полную Луну?

Хоши застонала.

— Тебе мало было заигрываний, Сачи? — она повернулась к Миэко. — Она хихикала, пела и играла на своей флейте, не переставая, от заката почти до часа быка этим утром. Клянусь, если бы не было пасмурно, мы бы увидели, как восходит солнце, раньше, чем отправили бы солдат Уэсуги спать.

— Да, — Сачи отмахнулась, — но это сработало! Я говорила, Миэко, у нас новости! Уэсуги…!

Кунико зашипела на эмоциональную девушку, хмурясь.

Миэко указала на дорогу.

— Ты сможешь рассказать нам по пути в Высокую долину.

Они пошли по дороге, минуя неотмеченную границу территории Уэсуги и Такеды, Сачи рассказала, что пьяные солдаты разболтали за долгую ночь глупостей: что гарнизон Уэсуги в Крайнем Городке добавил в оружейную сорок мушкетов, что лучники (в том числе и два из трех пьяниц) тренировались с ними тайно в холмах.

— Думаете, Уэсуги хочет напасть? — спросила Хоши.

Миэко посмотрела на Масугу, ее интересовали его слова, но он смотрел на Кунико. Та покачала головой.

— Вряд ли. Мушкеты опасные, но не точные. Их лучше использовать против большой армии.

Масугу согласно кивнул.

— Возможно, они просто хотят усилить гарнизон в Крайнем Городке.

— Да, — сказала Миэко, — но сообщим командиру Такеде в Высокой долине — и, конечно, госпоже Чийомэ. Она хочет с вами встретиться, Масугу-сан, я уверена.

Они все согласились с этим.

Они приближались к Высокой долине, девушки обступили Масугу и его коня, Сачи подпрыгивала, Хоши решительно шагала, обе осыпали его вопросами о его путешествиях и боях, в которых он участвовал.

Солдат — хоть ненамного старше них — отвечал им, хоть он был смущен вниманием.

Миэко шла рядом с Кунико, стены гарнизона стало видно сквозь дождь.

— Я рада, что ты пришла. Я переживала.

Кунико закатила глаза, Миэко знала, что так будет. Она посмотрела на Миэко.

— Хорошая шляпа, — сказала она.