IV

Через час в палату вошла медсестра и сказала мне догола раздеться. Когда я вышел из уборной, стыдливо прикрывая свою наготу руками, меня ожидала кресло-каталка. Мужики заканчивали играть в карты, на меня не обращая внимания. Медсестры не было видно.

Я пожал плечами, уселся в каталку и выехал на ней в коридор. Одна рука прикрывала срамоту, вторая крутила колеса.

«Боже-ж ты мой! Да кому нужна твоя пипирка, Эди!?»

«Не упоминай всуе, пожалуйста».

«Лучше б мне медсестру нашли… холодно же».

«Вон идет… красотка…».

Пухленькая девушка подошла ко мне и гыгнула.

– А вы чего без медхалата?

– Так вы не выдали…

– А самому взять, вон же лежат, – она протянула руку к ближайшей тумбочке и вытянула из стопки первый попавшийся медхалат.

Я прикрылся, и она покатила меня к двери.

Проезд до операционной, конечно, не был похож на спуск в Ад. Но в те минуты мне действительно казалось, что грешники, шагая по спиральным кругам дантовского Инферно, ощущали схожие чувства. Раздражение от неопределенности, беспомощность, нервозность вперемешку с колким страхом, сомнения, даже толику паники с крупицами отчаяния. И ужасно заразное, сюрреалистичное веселье от всего, что бушевало в душе вчера и что предстоит испытать телу сегодня.

А сегодня, сейчас, ожидалась операция. Медсестра провезла меня по длинному пустому коридору. Справа окна заливали все светом, слева двери цвета холодной стали «говорили», что «ты в поворотном месте».

Медсестра нажала на кнопку, и дверь ближайшей к нам операционной бесшумно отошла в сторону.

Послышался возглас:

– Куда ты так широко ее открываешь! Мы же дезинфицируем!

Загрузка...