Лиза Дероше В объятиях демона

Мишель и Николь, вдохновившим меня стать хорошим человеком

О род людской, чтобы взлетать рожденный, тебя к земле и ветерки гнетут.

Данте Алигьери. Чистилище.[1]

ГЛАВА 1 ПЕРВОРОДНЫЙ ГРЕХ

ЛЮК

Если и есть ад на земле, то находится он в старших классах средней школы. И если кто и может утверждать подобное, так это я. Сделав глубокий вдох — скорее по привычке, демонам ведь не нужно дышать, — я смотрю на нависшее небо в надежде, что это хороший знак, и открываю тяжелую дверь. В тускло освещенных коридорах царит тишина, пять минут назад раздался первый звонок. Здесь только я, металлоискатель и ссутуленный охранник в мятой синей форме. Он с трудом поднимается с треснутого пластикового стула, оглядывает меня с ног до головы и хмурится.

— Вы опоздали. Пропуск, — хрипит он так, будто выкуривает по три пачки в день.

Я меряю мужчину пристальным взглядом. Уверен, что мог бы запросто стереть его в порошок, и не сдерживаю улыбки, когда вижу капельки пота на мертвецки бледном лбу. Рад убедиться, что не потерял сноровки, хотя мне эта работенка уже порядком поднадоела. Пять тысячелетий — и все одно и то же! Правда, на сей раз крах миссии приведет к моему полному уничтожению и раскаленной яме — весьма эффективная мотивация.

— Новенький, — говорю я.

— Положите сумку на стол.

Я пожимаю плечами и показываю руки. Сумки нет.

— Тогда ремень. Из-за заклепок сработает металлоискатель.

Я снимаю ремень и кидаю старику, проходя через рамку.

— Сначала идите в администрацию, — резко говорит охранник, возвращая ремень.

— Без проблем, — бросаю я на ходу.

Возвращаю ремень на место и толкаю дверь в кабинет. Она громко ударяет по потрескавшейся стене, и на меня удивленно таращится секретарша — древняя старуха.

— Что вы желаете?

В администрации так же уныло и тускло, как и в коридорах, разнообразят интерьер лишь яркие стикеры с заметками, покрывающие каждый дюйм заштукатуренной стены в неком подобии психоделических обоев. Именная табличка гласит, что секретаря зовут Мэриан Сигрейв. Могу поклясться, что слышу скрип суставов, когда она поднимается со стула. У нее морщин даже больше, чем у шарпея, и, как почти у всех старушек, короткие завитые волосы с фиолетовым отливом. Пухлое тело облачено в старомодную форму: бирюзовые синтетические брюки и аккуратно заправленную в них блузу с цветочным рисунком. Я неторопливой походкой приближаюсь к стойке и облокачиваюсь.

— Люк Кейн. Новенький, — произношу я, сверкая очаровательной улыбкой — она всегда застигает смертных врасплох.

Через секунду женщина вновь обретает дар речи.

— Э… Добро пожаловать в Хейден Хай, Люк. Сейчас я выдам вам расписание.

Старушка начинает стучать по клавишам, с жужжанием оживает принтер. Он выплевывает мое расписание — то же, что и за последние сто лет, с момента появления современной образовательной системы. Я изо всех сил стараюсь изобразить интерес, когда секретарь протягивает мне листок.

— Вот, возьмите, здесь также номер шкафчика и код. Нужно получить у всех учителей листки допуска и принести сюда в конце дня. Вы опоздали на классный час, так что отправляйтесь сразу на первый урок. Посмотрим… английский с мистером Снайдером. Кабинет шестьсот шестнадцать. Это в здании номер шесть, выйдете за дверь и направо.

— Понятно, — с улыбкой произношу я. С администрацией нужно поддерживать хорошие отношения, это может пригодиться.

Я выхожу за дверь, и тут раздается звонок. Коридоры наполняются суетой, а меня захлестывают волны ароматов от этого моря человеческих подростков. Острый цитрусовый запах страха, чесночный оттенок ненависти, анисовый — зависти и имбирный — вожделения. Замечательные перспективы!

Работаю я в Приобретениях, но мое дело обычно не отмечать людей, а лишь сеять в их душах семена сомнения и наставлять на путь зла. Я начинаю с малого. С прегрешений, так сказать. Этого, конечно, недостаточно, чтобы отметить душу для ада, но хватает, чтобы направить человека к нам. Мне даже не приходится использовать силу… хотя я бы не испытывал угрызений совести, если бы даже использовал. Подобные эмоции совсем не свойственны демонам. На мой взгляд, честнее, если люди грешат по собственной воле. Правда, честность меня тоже мало волнует. Дело в том, что иначе все слишком просто.

На самом деле есть четкие правила. Пока души не отмечены, мы не можем заставлять смертных делать что-то им несвойственное или манипулировать их поступками. В большинстве случаев все, что я могу сотворить силой, — это омрачить мысли и слегка стереть грань между добром и злом. Говорящие, будто их бес попутал, просто лукавят.

Я бреду вдоль коридора, впитывая ароматы подростковых грехов — они такие густые, что я буквально пробую их на вкус. Все шесть чувств гудят от предвкушения. Эта миссия особенная. Я здесь за определенной душой. Как только я направляюсь к зданию номер шесть, меня окатывает волной раскаленной энергии — хороший знак. Я не тороплюсь, медленно проходя сквозь толпу и оценивая перспективы. До класса я добираюсь последним и захожу внутрь по звонку.

Кабинет шестьсот шестнадцать освещен не сильнее, чем остальная школа, но, по крайней мере, интерьер здесь повеселее. Стены украшены плакатами со сценами из пьес Шекспира — лишь трагедий, отмечаю я. Парты в рядах составлены по две, пустых мест почти нет. Я иду по центральному ряду к столу мистера Снайдера и протягиваю расписание. Он поворачивает ко мне узкое лицо, на кончике длинного прямого носа устроились очки.

— Люк Кейн. Мне нужно отметиться… или что-то вроде того, — говорю я.

— Кейн… Кейн… — Он проводит рукой по редеющим волосам с проседью и внимательно просматривает список класса, находя мое имя. — Вот и вы. — Передает мне желтый листок допуска, толстую тетрадь, экземпляр книги «Гроздья гнева»[2] и снова переводит взгляд на список. — Отлично, вы сядете между мистером Батлером и мисс Кавано.

Учитель встает, поправляет очки и проводит рукой по заломам на белой рубашке и брюках хаки.

— Итак, класс, — громко говорит он. — Меняемся местами. Все, начиная с мисс Кавано, пересядут на одно место вправо. У каждого будет новый партнер по эссе до конца семестра.

Большинство учеников ворчат, но делают так, как им велят. Я сажусь на место, указанное мистером Снайдером, между мистером Батлером — высоким, худощавым очкастым пареньком с прыщами и очевидно низкой самооценкой — и мисс Кавано, чьи сапфирово-синие глаза тотчас же впиваются в меня. А здесь с самооценкой никаких проблем. Кожу слегка покалывает, когда я возвращаю девушке испытывающий взгляд. Миниатюрная, с волнистыми пшеничными волосами, завязанными в конский хвост, мраморной кожей и огнем внутри. Замечательные перспективы. Наши парты стоят рядом, так что, похоже, у меня будет в избытке времени, чтобы… прощупать ее.

ФРЭННИ

Вообще-то я не имею обыкновения терять голову при виде красивых парней, но, пресвятая богородица, сейчас просто не могу отвести глаз от того, кто минуту назад вошел в кабинет английского. Высокий, темноволосый, кажется, опасный тип. Да… неплохо, когда с утра что-то радует глаз и будоражит воображение — хорошее начало дня. И еще подарок! Похоже, мы станем партнерами по эссе, потому что маниакально одержимый мистер Снайдер велел мне пересесть и освободить новенькому место. Слава богу, наши фамилии идут друг за другом по алфавиту.[3]

Я медленно скольжу взглядом по черной футболке и джинсам, не говоря уже о теле под ними, — просто класс! Парень неторопливо приближается и садится слева от меня. С грациозностью прыткого черного кота он устраивает свое крепкое тело за партой. Могу поклясться, что температура в классе сразу же подскакивает градусов на десять. В тусклом свете комнаты поблескивают три металлические «штанги»,[4] вдетые над правой бровью незнакомца. Из-под черных длинных шелковистых прядей на меня пристально смотрят невероятно черные глаза.

Несколько секунд мистер Снайдер в молчании выписывает круги перед классом.

— Откройте тетради и «Гроздья гнева», — подает он голос. — Поскольку мистер Стейнбек так и не смог за семьдесят одну страницу двадцать шестой главы найти подходящего места для паузы, мы с вами, если вспомните, условно сделали таковую на странице пятьсот двадцать девять. Сегодня мы дочитаем главу до конца и выделим основные мысли Стейнбека.

Загадочный незнакомец наконец отводит от меня взгляд, а у меня остается ощущение, словно в душе моей покопались — но не в плохом смысле, если такое возможно. Мне кажется, будто он залез ко мне внутрь, проверяя там что-то, и вроде как ему понравилось увиденное.

— Мисс Кавано, может, присоединитесь к нам?

Голос мистера Снайдера — точно ведро холодной воды на голову — очень кстати, ведь внутри я просто пылаю.

— Э… что?

— Отличные отзывы во вчерашнем «Бостон глоуб».[5] Думаю, они прекрасно уловили суть вашей программы. Мне особенно понравилась фотография, — говорит он с улыбкой. — Начните, пожалуйста, читать. Страница пятьсот тридцать.

Я осматриваюсь, все уже открыли книги, даже загадочный незнакомец. Моя же — по-прежнему в сумке. Я обычно не краснею, но сейчас щеки вспыхивают. Достаю книгу из сумки, открываю и начинаю читать. Губы выговаривают описанную Стейнбеком сцену смерти проповедника Кейси от рук незнакомца, размахивающего палкой от кирки, на глазах у Тома. Сознание только мимолетно улавливает смысл, ведь я полностью поглощена загадочным незнакомцем, сидящим совсем рядом и пялящимся на меня. Я запинаюсь, когда он придвигается ближе, и тут же улавливаю запах корицы. Мм…

На помощь приходит мистер Снайдер.

— Спасибо, мисс Кавано.

Он внимательно осматривает класс.

«Выбери загадочного незнакомца».

Учитель улыбается мне, затем переводит взгляд на моего соседа.

— Мистер Кейн, будьте добры продолжить.

Загадочный незнакомец по-прежнему смотрит на меня, в уголках его губ появляется лукавая улыбка.

— Конечно, — говорит он голосом теплым, тягучим и сладким, словно мед. И приступает к чтению, не сводя с меня глаз и не смотря в книгу.

— «Том стоял, глядя на проповедника. Полоска света выхватила из темноты грузные ноги и новенькую белую палку. Том кинулся молча Он завладел палкой. Удар пришелся по плечу… Промах. Он сам это почувствовал. Но во второй раз палка со всей силой опустилась на голову, и когда человек упал, на него обрушилось еще три удара».[6]

Незнакомец как будто наслаждается жестокой сценой. Смакует ее. Мистер Снайдер закрывает глаза, словно медитируя. Он дает загадочному незнакомцу дочитать до конца главы — это больше, чем за весь год прочитал кто-либо из нас. Я обвожу взглядом классную комнату и замечаю, что все — даже хулиган и нахал Маршал Джонсон — зачарованно слушают.

— Мистер Снайдер, мне продолжить до двадцать седьмой главы? — спрашивает загадочный незнакомец, и мистер Снайдер тут же выходит из транса.

— А… нет. Спасибо, мистер Кейн. Этого достаточно. Великолепное чтение. Итак, класс, вам предстоит сделать анализ по основным проблемам, поднятым мистером Стейнбеком во второй части двадцать шестой главы, к следующему уроку завтра утром. И до конца урока можете начать работать.

Загадочный незнакомец поворачивается ко мне, закрывает книгу, и я на мгновение оказываюсь в плену его взгляда.

— Итак, мисс Кавано, есть ли у тебя имя?

— Фрэнни. А у тебя?

— Люк.

— Рада познакомиться. Отличный фокус.

— Ты о чем? — Его глаза вспыхивают, а на лице появляется озорная улыбка.

— О чтении без книги.

Парень откидывается на стуле, и улыбка слегка меркнет.

— Ты ошиблась.

— Вообще-то нет. Ты даже не заглянул в книгу до второго предложения и не переворачивал страниц. Зачем ты заучил Стейнбека?

— Я не заучивал.

Он такой врун, но как только я хочу уличить его в этом, он меняет тему.

— Что за статья в «Глоуб»?

— Ничего особенного. Мы отправляем письма детям в Пакистан. Что-то вроде друзей по переписке. По большей части это способ понять друг друга лучше… нашу культуру и все такое прочее.

На его лице появляется циничное выражение.

— Да уж.

— Тебе подкинуть имя? — Я роюсь в сумке и достаю папку. — У меня есть парочка.

— Я подумаю. Кажется, мы партнеры по эссе, что бы это ни значило.

— Похоже на то.

Несмотря на выходку с чтением без книги, я жаловаться не собираюсь. Он на порядок или даже на двадцать лучше Аарона Дейли, заявившегося с насморком и теперь шмыгающего носом рядом с Дженной Дейвис, а не со мной.

— Мы должны обсудить отрывок и проанализировать главные проблемы. Мистер Слайдер обожает дискуссии, — закатываю я глаза. Конечно, это для показухи, ведь я даже не прочь приступить к жарким дискуссиям с загадочным незнакомцем.

— Ну и… что ты думаешь о трудной ситуации Тома?

В тетради, наверху пустой страницы я пишу заголовок «Фрэнни и Льюк — анализ главы 26-2».

Изогнув бровь, он берет из моих пальцев ручку, перечеркивает «Льюк» и пишет сверху «Люк».

ЛЮК

Она пишет в тетрадке «Фрэнни и Льюк — анализ главы 26-2», и почему-то меня задевает, что она сделала ошибку в моем имени. Я исправляю до того, как ответить на вопрос.

— Думаю, что он сделал выбор и теперь на своей шкуре ощутит все последствия.

И одно из них — вечность в пламени преисподней.

Девушка с недоверием смотрит на меня.

— И что, все так просто? Никаких смягчающих обстоятельств? Второго шанса?

— Не-а. Не верю во второй шанс.

В подземном царстве о нем невысокого мнения.

Откинувшись на стуле и скрестив руки на груди, девушка внимательно изучает меня.

— И ошибок ты никогда не совершал? О чем потом бы сожалел?

— Нет.

— У всех есть в жизни моменты, которые они хотели бы исправить.

Я наклоняюсь к ней и вглядываюсь в сапфировые глаза.

— Фрэнни, что бы желала исправить ты?

Она вздрагивает при звуке своего имени, и я понимаю, что переборщил. Без особой необходимости и всякого умысла я применил немного силы. Но реакция мне нравится.

Когда Фрэнни отвечает, в голосе ее слышатся нотки боли, а в воздухе я улавливаю слабый аромат розы — грусть. Я пристальнее всматриваюсь в девушку, силясь найти причину.

— Много чего, — отвечает она, не отводя глаз.

Не хочу, чтобы она печалилась, вдруг понимаю я. Напротив, чертовски желаю сделать ее счастливой. Всего лишь небольшой толчок и…

Остановись! Дьявол, откуда эти мысли? Я даже не могу дать название чувству, сопровождавшему их. У демонов нет чувств. По крайней мере, таких. Это же не миссия милосердия, в конце концов! Я здесь по вполне определенной причине, а мисс Кавано подает большие надежды. Очень большие. Я начинаю верить, что она избранная. Когда раздается звонок, я с изумлением понимаю, что это она пришпилила меня взглядом, хотя должно быть наоборот. Будет интересно.

Девушка моргает, словно выходя из сонного состояния, и смотрит в пустую тетрадь.

— Ох… мы, кажется, недалеко продвинулись.

— Я бы так не сказал. — Я показываю тетрадь.

Она смотрит на десять пунктов списка под заголовком «Фрэнни Кавано и Люк Кейн, темы Стейнбека — глава 26-2» и хмурится.

— Угу… отлично выглядит.

Снова сказано с недоверием. Она наверняка горячая штучка. А немного огня не помешает. Буду как дома.

— Уже нашел свой шкафчик в этом крысином лабиринте? — спрашивает она, забрасывая книги в сумку и поднимаясь.

— Даже не искал.

Я беру тетрадку и «Гроздья гнева» — все, что у меня с собой есть.

— Дальше будет сложнее, и если ты, конечно, не собираешь таскать с собой все вещи, я помогу тебе найти его.

Мы направляемся к двери, и я достаю из заднего кармана листок с номером шкафчика и кодом к нему.

— Номер… хм, — улыбаюсь я. Мир смертных иногда такой забавный.

— Какой?

— Три шестерки, — говорю я, и она смотрит на меня с озорством.

— Ах. Это вон там. — Она указывает на другую сторону коридора. — Прямо рядом с моим.

И хотя я знаю, что судьба — полнейшая чушь, лишь предлог для смертных, чтобы сделать выбор, на который иначе они никогда бы не отважились, — это и впрямь знак. Я внимательнее присматриваюсь к девушке. Если она избранная, а это становится все очевиднее, я просто обязан отметить ее душу для ада, пока меня не опередил какой-нибудь мерзопакостный ангел. А значит, действовать нужно сейчас. Возможно, ее было так трудно найти, поскольку она под их Покровом. Если они защищают Фрэнни, значит, и наблюдают за ней. И скоро узнают, что я нашел ее. Я осматриваю переполненный коридор. Так много перспектив, но ни одного ангела — пока, по крайней мере.

Фрэнни идет к шкафчику, я же мгновение стою на месте, любуясь ею. Затем следую за ней. Она и впрямь миниатюрная — около пяти футов двух дюймов.[7] Почти на фут ниже моей человеческой формы. Но на маленькую девочку она не похожа. Соблазнительные округлости там, где и должны быть.

Я усмехаюсь сам над собою. Конечно, вожделение — один из семи смертных грехов, но не благодаря ему я тот, кем стал, и за семь тысячелетий моего существования я не так часто испытывал похоть, хотя миллионы раз использовал в своих целях. Так что и впрямь будет весело.

Я шагаю по коридору и догоняю Фрэнни у шкафчиков. Несколько раз кручу замок на своем, после чего дверца открывается.

— Как ты это сделал? — спрашивает она, словно знает, что я использовал силу.

— Ты о чем?

— Этот шкафчик был у меня в начале года, и я поменяла его из-за сломанного замка.

— Хм. Наверное, его уже починили.

Следует быть осторожнее. Эта смертная чрезвычайно наблюдательна. В классе я допустил оплошность, читая без книги, — что она и заметила, ведь смотрела тоже не в книгу. Да еще и шкафчик — если я попробую настоящий код, то она окажется права: он действительно сломан.

Фрэнни скептически смотрит на меня.

— Ага, наверное, вот только здесь никогда ничего не чинят. Добро пожаловать в Хейдес[8] Хай.

Какого черта?!

— Как? Хейдес Хай?

— Ага, уловил? Хейден Хай — Хейдес Хай. Всего одна буква — но как точно описывает здешнюю адскую бездну.

— Хм.

— Что, не согласен?

Она обводит кругом рукой — потрескавшаяся штукатурка, полопавшаяся краска, сгоревшие лампочки, вздувшийся серый линолеум и помятые металлические шкафчики.

— Тогда, кажется, я выбрал самое подходящее для себя место.

Я усмехаюсь. Разве не здорово, что моя подопечная ходит в школу, прозванную адом? Это слишком роскошно.

Она отворачивается к своему шкафчику, но на ее губах играет улыбка.

— Если «подходящее» для тебя место — паршивый, богом забытый рыбацкий городок, тогда ты совсем безнадежен.

Я не удерживаюсь и смеюсь — и вдруг вздрагиваю, уловив идущий от Фрэнни запах имбиря. Мм… кажется, это она безнадежна.

— Как получилось, что ты меняешь школу за месяц до выпуска?

Я мысленно улыбаюсь.

— Бизнес.

— Отцовский? — допрашивает она.

— В каком-то смысле.

Она смотрит на меня и хмурится, пытаясь уловить значение слов. Затем захлопывает дверцу шкафчика.

— Так… какой у тебя следующий урок?

Я достаю из заднего кармана расписание и разворачиваю.

— Вроде математика, кабинет триста семнадцать.

— О-о-о! Это к миссис Фелч. Очень сочувствую.

— Почему? Что не так с миссис Фелч?

В это время раздается звонок.

— Во-первых, — поежившись, произносит Фрэнни, — если по звонку ты не на месте, то останешься после уроков — мне очень жаль, а во-вторых, она кусается.

— Хм, проверим.

Я захлопываю дверцу, поворачиваюсь в направлении здания номер три и даже не скрываю улыбки, чувствуя, как Фрэнни взглядом прожигает мне спину весь путь по коридору. Отличное начало.

Загрузка...