В магический дом требуется домовая

Глава 1. Кто в доме хозяйка, или Давайте знакомиться

 Торчать головой вниз в старом мужском ботинке было ужасно неудобно. Вот так заснешь кошкой в нормальном земном лесу под кустиком в надежде на легкую смерть, а проснешься вверх хвостом в каком-то башмаке.
Лушка чихнула и недоуменно прислушалась к окружающим звукам и своим ощущениям. Вокруг была магия, очень много разлитой в пространстве магии, незнакомой и притягательной. А еще чувствительные кошачьи ушки явственно различили недалеко приглушенные всхлипывания и жалобное бормотание.
Лукерья домовушкой была молодой, всего-то век разменяла, но ответственной и хозяйственной. В неведении находиться она не любила, да и чего греха таить — любопытство ей было присуще не меньше, чем любовь к домоводству.
То, что это не Земля-матушка, по магии понятно было сразу, а вот куда она попала и зачем, узнать надо было срочно. Да и душно было в ботинке, и пахло совсем не пирогами. Опять же беззащитный хвостатый тыл торчал наружу, а там неизвестно кто носом хлюпает. Поэтому уперлась Лукерья лапами и выкарабкалась, пятясь из башмака, ошалело мотая головой и тряся ушами.
«Батюшки-пирожки!» — охнула она про себя, увидев разгром вокруг. Просторная кухня в явно небедном большом доме словно подверглась атаке полтергейста. Разбитые тарелки и банка с остатками растекшегося по осколкам липкого варенья, крошки повсюду, подпалины на полу и стенах, как от огня, в углу мокрая полуобгоревшая тряпка, а у стола на стуле, забравшись на него с ногами, сидело что-то худенькое и лохматое, уткнувшись носом в коленки, и тихо всхлипывало.
 «Вроде девчоночка? Может, служанка какая нерадивая? — поразилась домовая. — Что за мир, где таких неумех малолетних слугами держат?»
Лушка домовой была прогрессивной и образованной. На Земле книги читала, а у постояльцев, что ее хозяйка на лето пускала, и интернет на хитром устройстве с кнопочками освоила, на ноутбуке. Хоть слуг она видом не видывала, но знала, что были раньше такие люди. Сама Лукерья после революции появилась, когда в совхозе дома строить начали новые. Войну пережила. Домик не пострадал от обстрелов и не сгорел в ту лихую годину. Так что опытная была она домовая, ко всему готовая и поэтому, долго не думая, решила мяукнуть, привлекая к себе внимание.
На стуле вскинула встрепанную голову девчонка, уставившись на кошку испуганными глазами. Худышка тут же цапнула с краешка стола большую вилку для жаркого и какую-то потрепанную тетрадку в тонком кожаном переплете.
— Ни с места, маленькое чудище! Я верну тебя обратно! — Махая в сторону домовушки вилкой, девчонка съежилась на стуле и пыталась что-то найти в тетради. — Сейчас найду, тут где-то было, — бормотала она, то косясь на листочки, то переводя взгляд на мирно сидящего рядом с папиным старым ботинком странного полосатого зверя.
— Где же я ошиблась? — отчаянно шептала она. — Там же написано: дух — помощник по дому! А тут не пойми что!
«Так вот оно как?! — тут же сообразила домовая. — Хоть и напутала девчонка, но это, может, и к лучшему! В обувку-то обычно домового-мужчину приглашают, а они и напугать могли эту пигалицу-недомагичку. Не со зла, а шутки ради. В этом мире-то, похоже, нет домовых, иначе эта птичка на своем насесте не паниковала бы, а уже и молочка бы предложила, и хлебушка принесла. Надо с ней пообщаться, пока она по своим писулькам что-нибудь не намудрила».
— Послушай, голубушка, может, поговорим сперва? — с трудом вернувшись к привычному облику слегка лохматой нечисти, предложила Лушка.
Девчонка вздрогнула на своем стуле и, испуганно посмотрев на неизвестно как очутившуюся в пентаграмме крошечную женщину, уронила вилку. 
— А ты еще кто? — пытаясь храбриться, выпалила она, как щитом прикрываясь своей тетрадкой и озираясь по сторонам. — И куда делся странный зверь, в ботинок спрятался? Значит, вас тут двое? Отвечай!
— Хороший вопрос, — хмыкнула Лукерья. — Даже не один, а целая куча! Но у меня тоже вопросики имеются! Поэтому ответить-то я отвечу, но и ты будь добра кое-что мне прояснить!
Девочка нахмурилась, но неуверенно кивнула, напустив на себя важный вид хозяйки положения.
— Ну, давай знакомиться, — продолжала меж тем домовушка. — Я Лукерья, Луша, если по-простому. Домовушка я. А больше тут никого и не было. Кошкой, то есть тем зверем, тоже я была.
Глаза девчушки блеснули радостью и торжеством.
— Так у меня получилось! — Она положила тетрадку на край стола и, не спуская поджатых ног со стула, принялась распоряжаться: — Раз ты домовой дух и я тебя призвала, то ты обязана выполнять мои приказы! Поэтому наведи здесь порядок и подай мне еды! Я люблю...
— Стоп-стоп-стоп, милочка! — тут же осадила эту воображулю враз посуровевшая Лукерья. — Я тебе в служанки не нанималась! Да и о домовых ты, видно, ничего не знаешь, а туда же — командовать!

— Как же так?! — возмутилась та. — Ты мне имя свое назвала! Значит, признала хозяйкой и должна слушаться! И без моего дозволения и шагу не ступишь, вот оставлю тебя в пентаграмме на весь день, тогда посмотрим.
Только сейчас Лушка обратила внимание на криво начертанные линии вокруг, светящиеся оранжево-желтым цветом. Никто и никогда не ловил домовиков в пентаграмму, они хоть и нечисть, но не какие-нибудь духи-пакостники. А тут, в доме, при башмаке, да с такой магией, что воздух вокруг буквально пьянил, как шампанское, это и вовсе было бесполезно.
— Повторю, пожалуй, для особо непонятливых, — ткнула Лукерья пальцем в девицу на стуле. — О домовых ты, голуба, ничегошеньки не знаешь! А имя я назвала потому, что в отличие от тебя хорошо воспитанна. Пентаграмма же совсем никчемная, только пол испортила. И вызывать незнамо кого очень опасно!
Домовушка неодобрительно осмотрела линии, царапинами расчертившие красивый наборный паркет из неизвестного ей серо-голубого дерева. Чтобы не пугать собеседницу, Лушка, оборачиваясь из кошки, рост оставила небольшой, но, видимо, пора было ставить на место эту недомагичку. Домовая осторожно потянула к себе магические потоки, с удивлением и радостью понимая, что особняк, в который она попала, совсем не прост. Дом словно пропускал сквозь себя магию этого мира и приветливо делился ей со своей гостьей, прося ее остаться и позаботиться о нем.
— Потерпи, мой хороший, — домовая, наклонившись, ласково погладила паркетные досочки, — я уж тебя отмою, почищу, наведу порядок. 
Она выпрямилась, глянув на опять листающую тетрадь девицу, и, нахмурившись, приняла максимально большой свой облик. Теперь ее макушка была почти вровень со столом. Ловко подхватив ботинок и морщась от застарелого запаха ношеной обуви, Лукерья легко шагнула через нацарапанные криворукой чертежницей линии. Пентаграмма, ярко, но безобидно полыхнув, потухла, оставшись уродливым рисунком на полу. Девчонка на вспышку оторвалась от тетрадки, вытаращившись на домовую, и открыла рот, чтобы закричать, но в нем неожиданно оказалось небольшое сочное желтобокое яблоко.
Было у Лукерьи несколько штук в кармане передника. Когда в лес ушла, не знала, сколько разрушения дома ждать придется, вот и прихватила с собой что нашла. Развоплотиться, лишившись дома, это не смерть от голода, поэтому поесть с собой немного взяла. Пару закаменевших сушек, что в буфете завалялись и не испортились, да несколько яблок с росшей у самого дома яблони тайком подобрала. Надеяться, что кошкой в лесу себе что-нибудь поймает, было неразумно, это тебе не жирные домовые мыши, ленивые и отъевшиеся на хозяйских харчах.
Вот теперь пригодились яблочки-то! Крошечный магический посыл — и круглобокий наливной фрукт прыгнул из кармана прямо в открытый рот нахалки. Девчонка сидела, испуганно выпучив глаза, с яблоком в зубах и с растопыренными руками, боясь пошевелиться. Видимо, не ожидала, что домовая тоже магичить может.
— Да ешь яблоко-то, — махнула ей рукой Лукерья, устраиваясь на стуле по другую сторону стола, — сильно не насытит, но хоть какая-то еда и витамины. Может, все-таки поговорим? Обсудим все спокойно? Я, конечно, домовая, и кормить, убирать — это для меня первое дело, но командовать мной не советую. Мала еще, да и не ты здесь хозяйка.
Девчонка вроде успокоилась, видя, что странная женщина ведет себя не агрессивно, вытащила яблоко изо рта, но на слова о хозяйке насупилась и, положив фрукт на стол, упрямо заявила:
— Нет! Я тут хозяйка! Пока папы нет! — Она покосилась на желтобокое яблоко с недоверчивым любопытством. — Мне уже четырнадцать, почти пятнадцать, так что я не маленькая.
— А мама? — задала домовая вопрос, недоумевая, почему эта явно голодная девочка-подросток не притрагивается к яблоку, и тут же обругала себя, что спросила. Глаза девочки наполнились слезами.
— Мама пропала несколько лет назад, — еле сдерживаясь и кусая губы, девчушка выпрямилась на своем стуле, — и теперь, когда папа в отъезде, я тут главная.
«Сиротинушка почти, — тут же пожалела ее про себя Лушка. — Батюшка, видно, все в разъездах. А только почему она одна в таком большом доме? Где те, кто за ней присмотрит? Девочка хоть и не малышка, но вон голодная, и беспорядок кругом. А уж оставить магичку без присмотра, так, чтобы она пентаграмму начертила и незнамо кого вызывать стала, это совсем безобразие! Видимо, не зря судьба нас свела, придется за ней досматривать, пока отец не объявится. Что там за папаша такой безответственный?»
Пока домовая сердито размышляла, девочка тоже пришла к каким-то своим выводам. Она аккуратно встала со стула, стараясь не наступить на осколки и в липкие следы от варенья.
— Кларисса Бетиния Элинора сэн Хейль, — присела она в вежливом реверансе. — Рада приветствовать вас в своем доме, уважаемая домовушка Лукерья.
Лушка, которая достала из фартучного кармана еще одно яблоко, с удивлением рассматривала это аристократическое чудо.
— Простите мое недостойное поведение, но я действительно ничего не знаю про домовых. Просто сейчас я оказалась в несколько затруднительных обстоятельствах и попыталась решить их при помощи магии. — Девочка сбилась со старательно изображаемого светского тона и негромко, с опять набежавшими на глаза слезами упрямо добавила: — В маминых тетрадях не могло быть ничего опасного. Она же их никогда не прятала, как папа некоторые книги. Может, вы расскажете немного о себе и о вашем угощении? — Мисс сэн Хейль кивнула на лежащее яблоко.
— Э-э-э... — Лушка даже растерялась от таких резких перемен, но потом решила, что, видимо, девочка пытается все же казаться хозяйкой дома, вспомнив, как обычно вела себя в таких случаях ее мама.
 — Да я вроде как не против, — согласилась она, — только можно называть тебя как-то покороче? Это ж надо? На одного человека столько имен!
Девочка ненадолго замялась, задумавшись, а потом кивнула встрепанной русой головой.
— Как вам будет удобнее. Кларисса — это первое имя, данное при рождении, Бетиния — второе имя всех женщин рода сэн Хейль, а Элинора — домашнее имя для близких, — стала объяснять она домовушке. — Для посторонних я Кларисса Бетиния, дома Элинора, а когда я стану старше и начну ходить на приемы, меня будут представлять как Клариссу Бетинию Элинору сэн Хейль.
— Видимо, ты решила представиться взрослым именем потому, что в этом доме сейчас единственный представитель семьи? — догадалась домовая. — Если я стану туточки домовой, то и обращаться к тебе могу по-домашнему, Эли или Элина. Это как Луша от Лукерьи.
— Ну ладно, — пожала плечами Элина, снова усаживаясь на стул и поджимая под себя почему-то босые ноги. — А если тебя будут представлять на приемах, то звучать это будет «Лукерья Бетиния Луша домовая сэн Хейль». Потому что ты будешь иметь отношение к дому рода сэн Хейль, а значит, и приобретешь второе имя женщины рода. Только к названию рода еще должность положена. Но пока такое есть только у папиного секретаря. Мисс Абигейль Бетиния секретарь сэн Хейль. Ее домашнего имени я не знаю, — передернула она худенькими плечиками.
— Чудно как, — хихикнула Лушка, только сейчас разглядев и сообразив, что девчонка одета как-то необычно. На хрупкой фигурке с голенастыми, как у цыпленка, ногами были забавные панталончики до щиколотки, ну чисто восточные шаровары, только не широкие, по ноге. А сверху свободное платье или блузка чуть выше колена с рукавом три четверти. Все это было сшито из мягкой тонкой ткани симпатичного персикового цвета, только вот обувки на ногах у этой хозяюшки не наблюдалось.
А Эля пыталась продолжить светскую беседу, интересуясь яблоком и гостьей, причем именно в такой последовательности. Домовая, гадая о местной моде, уже откусила свое, и воздух незаметно наполнялся душистым яблочным ароматом.
— Да ешь яблоко-то, ешь, — махнула своим надкушенным в сторону Эли Лушка. — Потом еще чего сообразим, когда потолкуем. Фрукт это обычный, на дереве растет. У вас таких нет, что ли?
Элионора взяла яблоко и повертела в руках.
— Фрукты у нас есть, включая яблоки. Пахнут как наши, — она все же рискнула откусить крохотный кусочек, — только очень маленькие. Наши полосатые и как моя голова, из них только компоты варят и пироги пекут. Так не едят.
— Почему? — совершенно искренне поразилась Лукерья. — Это же очень вкусно!
— Так ведь вот так их не откусишь, кожура толстая, да и неудобно. А если порезать мелко, то они темнеют сразу, вот и идут в компот только или еще куда. — Эля с удовольствием схрумкала яблоко. — А жаль, так они вкусные. Я у кухарки как-то взяла несколько кусочков нарезанных, крику было, что леди такое не едят.
 — У кухарки? — тут же насторожила ушки Лушка. — А где эта кухарка? И почему ты одна в доме? Куда все подевались?
Девочка опять нахмурилась и тоскливо оглядела яблочный огрызок.
— А давай ты мне про себя расскажешь, про мир не наш и почему на мой вызов отозвалась. А потом уже я. — Живот Эльки жалобно буркнул, и она, смутившись, покраснела.
Лушка вытащила еще два яблока, немного брусники в берестяном кулечке да горсть лесных орехов, показав, как их колоть.
— Хорошо. Расскажу и про себя, и про мир тот, и про домовых, а потом тебя послушаю, — согласилась домовая. — Только долгого да подробного рассказа не жди, недосуг! Видишь, бедлам у тебя, да и голодной сидеть нехорошо! Я бы, может, и навела порядок сперва, но быстро не выйдет. Дом мне еще чужой, как тут все устроено, пока непонятно.
Девчонка, морщась от кислинки, проглотила бруснику, сгрызла яблоки и старательно пыталась колоть орехи между двух ложек, слушая рассказ домовушки.

Глава 2. Как все случилось

Сколько на Земле-матушке люди живут, столько и домовые обитают. Раньше, пока народ по пещерам сидел, домовики и правда духами были. Духами очага и достатка. 
Когда люди дома строить начали, то и домовые преобразились, одомашнились. В разных местах и странах совсем разные домовики. Где их духами предков зовут, там они только духи. Дом берегут, лихо отваживают да семью хранят. Где их за нечисть почитать стали, там они буянят, часто себя теряют и, помутившись разумом, полтергейстом становятся. А где с добром к ним да с уважением, то и они со всей душой. Хозяевам всегда помогут. Зерно от плесени сберегут, за тестом присмотрят, чтобы не убежало, мышей гоняют, кошкой оборотясь. Только сейчас все больше дома высокие строят, городские. Хозяев там много, у всех свой уклад, а домовой на весь дом может один быть, и то если его кто-то позвать догадается. А коли нет домового, то и души в доме нет. Там и плесень по стенам ползет, и сквозняки откуда ни возьмись берутся. Люди-то на строителей грешат — мол, раньше строили хорошо, а сейчас тяп-ляп.
Но ведь есть дома, что заходишь в него — и выходить не хочешь. И не рисуют там на стенах подъездов. Цветочки стоят на окнах, и их никто не ломает. Соседи друг на друга волком не смотрят. Да просто домовой там за порядком следит. Потому как домовые очень порядок и уважение любят!
Вот и Лукерья появилась в начале двадцатого века, когда в их разбогатевшем советском совхозе новые дома строить начали. Может, где люди в домовых и не верили, но Лушкин дом тогда семье бабки Глаши достался. Старушка была предками наученная и на прогресс и дело революции чихать хотела с церковной колокольни. Поэтому, пока сын с семьей вещи заносили, она тихонечко на веник домовую пригласила. Так и появилась Лукерья.
Семья против полосатой кошки не возражала, а бабка Глафира только улыбалась да, ставя за печку молоко в блюдечке, приговаривала:
— Матушка домовая, пусть избу нашу беды избегают, болячки стороной огибают, недруги да завистники мимо проходят. Изба пусть наша будет полная чаша.
Лушка и старалась как могла. Семья была дружная, детей растили, жили в достатке. Но пришла война. Сына бабы Глаши на фронт забрали. Жена его с детьми решила к своей родне податься. Так и сгинули все. На сына похоронка пришла, а невестка с внуками где-то в пути под обстрел попали.
Дом-то беда не тронула, но бабка Глаша с такими потерями совсем зачахла. Только появилась в их деревне беженка. Молодая, но контуженная какая-то и без памяти. Плакала и все семью вспоминала. Видно, тоже война лишила всего. И приютила ее Глафира, пожалела. Две судьбы, две души одинокие, горем исхлестанные, война соединила. Бабка вроде как к жиличке прикипела, а потом и вовсе дочкой окрестила. Женщина работящая оказалась, и дома работала, и в совхозе трудилась. Так вот в жизни Лукерьи появилась вторая хозяйка, София. Потом шли годы, умерла бабушка Глаша, и постаревшая София тоже взяла себе жиличку. Молодую женщину с такой же судьбой, Арину.
В селе так и звали их жилье «бабьим домом». Правда, Арина после смерти Софии никого не взяла. На лето сдавала комнаты в холодной половине жильцам с детьми. Хлопотала по дому да травы заготавливала. Все женщины с лесом дружбу водили и травы ведали. Лушка и этой хозяйке служила верно, иногда уходила из дома менять шкуру и возвращалась молодой кошкой другой расцветки. Вот не было таких котят в селе, и вдруг пришла кошка в «бабий дом», словно зная, что прежняя тут уже не живет.
Лушке нравились летние месяцы и хозяйские постояльцы. Только хорошие люди им попадались, другие с предложением снять комнату даже к калитке не подходили. Домовая узнавала новости, удивлялась моде, понемногу украдкой осваивала гаджеты и осматривалась в интернете. Все было интересно и необычно. Новые рецепты на хозяйской кухне, машинка, что сама стирает, холодильник вместо ледника в погребе. Все это с восторгом в свое время осваивалось домовушкой. Домовитость — ведь это еще и знания, хотя новомодные словечки, «лайфхаки» всякие, Лукерья не одобряла. Зачем язык ломать, когда это просто смекалка. Смекнул человек, как проще да лучше, и другим рассказал, вот и все! Издревле люди так себе жизнь упростить стремились. Бабка Арина была еще крепкой женщиной, и ничто беды не предвещало, но пошла она раз за травами и не вернулась из леса. Жильцы тогда только уехали, и новых не было. Соседи спохватились не сразу, только когда животина начала беспокоиться в сарайке. 
Милиция приезжала, и поиски были, да не нашли Арину. На болоте собаки платок бабушкин нашли, у самого бочага в трясине брошенный, и решили, что там сгинула старушка. Животину соседи разобрали, а дом простоял пустой с середины лета почти до конца августа.
А в конце августа пришел в дом бывший председатель уже несуществующего совхоза, но все равно какая-то шишка в управлении села. Пришел и привел с собой мужчину в хорошем костюме. Лушка подглядывала из-за печки и чуяла, что это не к добру. Но если хозяев в доме нет давно, то и домовик силу теряет.
— Мне нужна только земля, — равнодушно осмотрев еще добротный дом-пятистенок, заявил тип в костюме. — Подпишем договор купли-продажи, и через несколько дней прибудет техника и строители.
— А бревнышки-то и утварь всякая, это куда прикажете? Надо бы пристроить вещички. Домик-то совхозный, не в собственности был по документам, а вещички как бы личные, — вытирая клетчатым платком багровую, загоревшую на солнце лысину, заискивающе спросил бывший председатель.
— Куда хотите, туда и пристройте, — отмахнулся покупатель, отвечая на звонок, и, выходя за дверь, предупредил: — Техника придет, начнут снос. Что не заберете — ваши проблемы. Бревна потом тоже можете растащить, моим людям меньше работы.
Мужчины вышли, дверь за ними закрылась, а Лушка тихонько заплакала в своем углу за печкой. 
Смотреть, как растаскивают нажитое добро да рушат родимый дом, домовушка не хотела, и поэтому, сунув в карман фартука пару закаменевших сушек из буфета, она с первыми петухами, еще затемно, вышла из дома. Погладила порожек деревянного крылечка, подобрала несколько крепких яблок, недавно упавших с росшей у калитки яблоньки, и, обернувшись полосатой кошкой, печально потрусила к лесу. 
Скиталась она там весь день, один раз став собой, чтобы набрать брусники в кулечек из коры и нарвать орехов с куста лещины. К вечеру усталая домовушка свернулась кошкой под ивовым кустом у лесного родничка и, вздрагивая, слушала непривычные звуки опускающейся на лес ночи.
Уже проваливаясь в сон, она вдруг почувствовала, что ее закрутило и понесло, словно засасывая в какую-то воронку. В нос ударил запах старой обуви, и Лукерья очнулась, понимая, что торчит мордой вниз в старом ботинке, а вокруг множество магических потоков незнакомого мира. А еще Лушка ощутила дом, дом, в который ее позвали. Дом, которому очень нужна была маленькая домовушка.

Глава 3. Чисто и сытно

Торопливый рассказ дощелкавшей орехи Эльки не мешал Лукерье размышлять.
«Девица-то вон какая высокая, хоть и тощенькая, а ведет себя как дите малое! Где еду взять — не знает, убрать бардак даже не подумала, только новый навела, а главное, совсем не думает о последствиях своих поступков и об ответственности!» 
Тихонько побарабанив кончиками пальцев по столу, домовая хмуро проследила, как Элька стряхнула на пол пустые ореховые скорлупки.
— А скажи-ка мне, девица, — Лушка ткнула пальцем в грязный пол, где ореховая шелуха, перемешавшись с осколками посуды, мозаикой влипла в подтеки варенья, — зачем ты мусоришь? Разве мало грязи на полу? Ты же говорила, когда отца нет, ты хозяйка дома, верно?
Элия, смотря на суровую маленькую женщину, чуть испуганно кивнула, но все же попыталась оправдаться:
— Так там все равно грязно, сама видишь. Потом папа приедет, новых служанок наймет, они все уберут. И вообще, я же тебя вызвала, чтобы ты все мне сделала. Значит, тебе и убирать. А что скорлупки на полу, так зато стол прибирать не придется. — Считая, что она облегчила труд домового духа, Элька похлопала ладошкой по столешнице.
— А посмотри-ка, голуба, что в тетрадочке-то твоей написано? Чем дух домовой заниматься должен? — Инфантильность девчонки немного раздражала обычно довольно терпеливую Лукерью.
— Ой, да чего смотреть-то? — отмахнулась та. — Я и так помню. Домовой дух помогает хозяевам по дому.
Лушка озорно подмигнула и, вытащив из кармашка конфетный фантик, порвала его на мелкие кусочки, украсив бардак на полу золотистыми блестками фольги от обертки.
— Ну вот, принимай помощь, хозяюшка! — мысленно извинившись перед домом, ехидно пропела она. — Как тебе моя работа?
Элинора широко распахнутыми глазами смотрела на нее и только хлопала ресницами. Наконец девочка схватила тетрадку и гневно ткнула в рукописные чернильные строчки.
— Тут написано, что ты помогаешь по дому! Помогаешь, а не безобразничаешь!
— Правильно, — степенно кивнула Лушка. — Хозяйка прибирается — я помогаю, хозяйка готовит — я помогаю, ну а в нашем случае ты, хозяюшка, бардак разводишь — так я хоть и не люблю беспорядок, но вот тоже помогла по мере сил! Так что, хозяюшка? Дальше-то что делать будем?
Элия на протяжении всего домовушкиного объяснения съеживалась на своем стуле в комочек.
— Ничего не будем, — сердито буркнула она. — Если я ничего не умею, так и ты мне не поможешь. Наверное, зря я тебя вызвала!
— О как?! — поразилась ее словам Лукерья. — Выходит, если я тут как служанка за тебя работу не делаю, то можно только пожалеть, что меня от смерти спасла?
— Ой! Я ведь не подумала. Прости, пожалуйста! — У девчонки на щеках полыхнули от стыда багровые пятна. — Просто не знаю я, что делать!
— То-то и оно! — вздохнула домовая. — Неужто тебе и правда четырнадцать? Что ж ты не знаешь ничего и не умеешь? А друзья твои такие же? Тоже думают, что хлебушек пекари из воздуха берут? Как дите малое, а еще хозяйкой дома назвалась! Жиличка ты покамест, а не хозяйка!
— Нет у меня друзей, одна Вилька еще со школы, и то редко видимся, — захлюпала от такой отповеди враз покрасневшим носом Эля. — Как мама пропала, папа меня из школы забрал и учителей нанял. Гулять я в сад хожу, а убирает и готовит прислу-у-уга... А я их вы-ыгнала...
«Да уж, — покачала про себя головой домовая. — Видать, папенька в воспитании не силен. Что из неумехи в такой изоляции вырастет? А потом в магическом колледже она и учиться со сверстниками не сможет! Откуда там слуги-то? Всяко не только у богатеев дар магический находится, раз мир на магию к людям щедр».
— Вот что, девонька! Слезы-ка ты утри, от слез твоих беспорядок как снег не растает! Да и еда от сырости не появится! — Она протянула шмыгающей девчонке платок. — Ты вот говоришь, готовить не умеешь и убираться не знаешь как, а одевали тебя тоже слуги или мода у вас такая? И волосы у тебя красивые, только пошто нечесаные и незаплетенные? Порядок в доме с хозяйки начинается! А про матушку твою я тебе вот что скажу. Если отец верит, что жива, значит, жива. Мертвой ее никто не видел. Чтоб сердце успокоить, помогу, как смогу. Ты мне вечерком ее изображение покажи. Есть ведь у вас семейные картины всякие? Домовые, они на картиночках этих видят, живой ли человек. Да и на сон одну вещь посоветую! А пока надо с делами да заботами разобраться, слезы лить некогда.
Обрадованная Элька утерлась платком и уже совсем другими глазами посмотрела на строгую маленькую женщину. Соскочив со стула, она чуть не наступила на осколок тарелки и с криком: «Я сейчас, это я умею!» — выбежала из кухни.
— Вот непутевая! — сердито проворчала домовая. — Поранилась бы, а я даже трав тутошних не знаю. Есть у них подорожник хоть или нет совсем.
Домовая тоже встала со стульчика и, прищелкнув пальцами, порадовалась обилию магии. Опасные осколки и мусор собрались в компактную кучку и перебазировались в угол к полуобгоревшей мокрой тряпке. Башмак, в который Лукерья переместилась из своего мира, она почистила и поставила за шторку на подоконник.
Когда чистенькая, одетая в простое платье и причесанная Элия вернулась в кухню, домовая как раз осматривала продуктовые запасы.
— Ну, с голоду не помрем, но и разгуляться не разгуляемся, — бормотала она, доставая муку, бутылку с жидкостью, опознанной ей как постное масло, соль в баночке и специи в мешочках. Содержимое овощного ящика Лукерью порадовало, в отличие от Эльки она прекрасно знала, что со всем этим делать.

Девочка посмотрела на убранный в угол мусор, на вытащенные продукты и смешным важным жестом сложила руки на груди, приняв строгий вид.
— Ты зачем меня обманывала? Я ведь не сделала ничего, а ты вон мусор в кучу собрала и продукты достала, словно еду готовить собираешься. Значит, и не надо мне ничего делать, чтобы ты помогала! Ты сама все сможешь!
Элия надулась как мышь на крупу и сердито смотрела на домовую.
— Божечки-пирожочки! — всплеснула руками Лушка. — Как дите малое! Нет чтобы спросить, так ведь надуться лучше. Так только малыши-несмышленыши делают!
— Хорошо, я спрошу, — кивнула девчонка, разглаживая складочки на подоле светлого платья. — Что я сделала? Почему ты стала убирать дом и достала продукты?
— Хозяйка дома привела себя в порядок, а я сгребла мусор, — пожала плечами домовая. — Если ты весь мусор выкинешь, то я протру пол и столы. В чистой кухне уже можно и еду приготовить. Только аккуратно, стеклами не порежься, — предупредила она Эльку и, глядя, как та неуклюже примеривается к кучке мусора, посоветовала: — Ты бы фартук какой надела, что ли. Должен же быть на кухне фартук.
Она оглядела светло-голубую просторную кухню с мраморными разделочными столешницами, лепными завитушками в отделке стен и плотными темными шторами в комплекте с белым тюлем. Если бы не подпалины от огня и мусор, то это была бы кухня мечты, настолько светлой и уютной она выглядела. Множество еще неисследованных шкафчиков и ящичков манили, а блестящие кастрюльки и сковородки так и звали приготовить что-нибудь вкусное.
— Вот! — Ненадолго выйдя из кухни, Элия вернулась, повязывая поверх платья серовато-коричневый фартук из грубого полотна. — Я сейчас в засасывалку все закину. — Она оглядела продукты, которые отобрала домовая, и поморщилась. — А ты уверена, что из этого можно приготовить что-то вкусное?
— Вот начнем и узнаем, — улыбнулась Лушка, поняв, что вроде нашла с девчонкой общий язык и та, возможно, перестанет пытаться изображать из себя не пойми какую цацу. — А что такое «засасывалка»?
— Да вот она. — Элия открыла небольшую дверцу, за которой царила чернильная пустота. — Туда выкидывают все ненужное. Не знаю, куда все исчезает, но мусор точно надо выбрасывать туда.
— Ну, раз туда, то выбрасывай, — согласилась домовая, наблюдая, как девочка неловко собирает обгорелой ветошью мусор и осколки. Лушка даже незаметно помогла магией, чтобы ничего не рассыпалось.
— Вот, я сделала! — Элька повернулась к домовушке. — Теперь твоя очередь!
Лукерья задумалась и, магича, чуть пошевелила пальцами. Перед ней, тихонько звякнув, очутилось небольшое ведерко и пара тряпок.
— Ну что, хозяйка, где водицы набрать можно? — спросила она, глядя на удивленно раскрывшую рот девчонку.
— Так вон ту штучку надо потянуть. — Элька ткнула пальцем в блестящую медную блямбу у раковины. Лукерья все удивлялась, почему раковина есть, а краника нету. Даже умывальника деревенского над ней не висело.
Блямба оказалась чем-то вроде гибкого шланга из металлических колечек.
— Слушай, а откуда ты это взяла? — Пока Лукерья пыталась понять, как включить воду, девчонка с любопытством подошла и потыкала пальцем в оцинкованный бок ведерка.
— У правильной домовой всегда есть магические плетения для создания помощников в уборке, стирке и готовке. Бытовая магия! А воду-то как включить? — Она крутила в руках непонятную гибкую железку.
— Так ты не думаешь, куда тебе вода, — непонятно объяснила Элька. — Смотри!
Девочка забрала шланг и, повесив над раковиной, подставила под него руки. Из шланга полилась нормальная струйка воды.
— Вода теплая, чтобы помыть руки. Еще включается, если в руках грязная посуда, я сама видела. А если подставить чайник или кружку, идет холодная. Ни разу горячая не лилась.
Она взяла ведерко, и туда полилась вода.
— Ой, — девочка потрогала налитую водичку, — почти горячая! Ведерко же чистое было? Блестело даже как новое.
— Думаю, это какая-то бытовая магия, которая понимает, какая емкость для чего предназначена, — нашла объяснение этому явлению домовушка.
— У нас такой магии нет, — покачала головой Эля. — Есть магия стихий и еще ремесленная магия артефакторов. Она очень сложная, там как-то стихии переплетают, чтобы придать предмету определенные свойства. Вон как у ларя холодильного, — кивнула она на запертый магический шкаф. — Кухарка заперла, а там наверняка полно еды. Я не знаю, как он открывается. А может, ты своей бытовой магией сможешь?
— Вот уж не знаю, — пожала плечами Лукерья, — но бытовая магия много пользы не только в доме принесет, с ней и красоту можно навести, и наряды переделать без портнихи так, что подружки ахнут! — Заметив, как у Элии загорелись глаза, она все же немного остудила пыл девочки, посоветовав: — Давай начнем с простых задач! Мусор убрали, воды налили, теперь наведем чистоту! 
Намочив небольшую тряпку, она, ускорившись как маленький смерчик, прошлась по всем поверхностям, оттирая копоть подпалин и липкие следы от варенья, оказавшиеся еще и на дверцах шкафчика. Потом старательно отмыла паркет и, высушив чуть теплой волной воздуха влажные, покрытые лаком досочки, достала мягкую тряпочку, скатанную в тугой рулончик, и баночку воскового полироля. Это богатство она обнаружила в нижнем ящике стола вместе с кусками мыла, щетками и посудными мочалками. Напевая себе под нос «Не кочегары мы, не плотники, а домовые мы работники», Лушка увлеченно полировала пол, особенно старательно затирая царапины пентаграммы.
Элька, снова сидя на стуле как нахохлившийся воробей, сначала наблюдала с интересом, но потом не выдержала.
— Ну вот, уже почти чисто, а что можно сделать из этого, — она махнула рукой на горку продуктов, — мне совершенно непонятно.
Закончив с паркетом и полюбовавшись на сияющую чистотой кухню, Лушка оглядела продуктовый ассортимент. Надо сказать, с продуктами было негусто.
Как говорится, есть мука, но нет яиц. Есть картошка, нет молока — и так далее по списку.
— Сама понимаешь, выбор невелик, — вздохнула она, — поэтому пожарю я, наверное, картошки с лучком. Без хлеба, конечно, плоховато, даже чаю не с чем попить, но есть у меня один интересный рецептик. Одна жиличка как-то хозяйке рассказала. Вкуснющая вещь! Не какие-то там печеньки, а настоящие хрустящие крекеры с луком!
— Печенье с луком? К чаю? — вытаращилась на нее Элия и захохотала. — Может, тебя потому и Лукерьей зовут, что ты все с луком готовишь?
Лушка тоже захихикала на такое совпадение, но пообещала, что от таких печенек-крекеров Эльку потом за уши не оттащишь!
— Давай, хозяйка, засучи рукава да принимайся за дело. Где советом подскажу, а где и подмогну, — подмигнула она растерявшейся девчонке. — Кухонная-то наука нехитрая, хоть и тонкостей всяких много имеет. А уж молодой барышне завсегда пригодится, — важно подняла она к потолку указательный палец, — потому что обстоятельства, как ты видишь, разные бывают.
— Вот смотри рецепт, — Лушка достала из кармашка фартука листочек в клетку, — ничего сложного. Подготовить продукты, отмерить все как положено и замесить тесто. Для начала почисти лук, а я займусь картошечкой. Картошки намного больше надо. С лучка вот с этого кожуру сними, одна луковка мне пойдет в зажарку. — Домовая выложила перед Элькой три средние луковки и, подрезав у одной засохший «хвостик», ножом показала, что очищать.
— Ой, горюшко! — спохватилась она, увидев, что после первой снятой кожурки девчонка умудрилась вытереть рукой заслезившиеся глаза. — Кто ж руками в луковом соке в глаза лезет? Промой водичкой холодной! Да ножик окуни в нее. Если лезвие в холодной воде мочить, то при нарезке и чистке лука плакать не придется.
— А его еще и резать надо будет? — надулась Элька на щипучий лук. Лучок, кстати, для домовушки оказался с сюрпризом. Под обычной желтенькой шелухой скрывалась беленькая луковка в зеленую и лиловую крапинку.
— Его не просто порезать надо будет, а в кашицу-пюре измельчить, — усмехнулась Лукерья. — Но тут уж я подсоблю, а ты картошку на ломтики порежешь. Картошка — овощ мирный, хоть у вас и выглядит занятно. 
Мирная картошка радовала глаз небесного цвета мякотью под сероватой неаппетитной кожурой.
— Как есть, какая-то мутация магическая, — рассматривала домовушка диковинный клубень. — Может, такую вывели, чтобы аппетиту дамы лишались? Слыхала я как-то, что синее да голубое аппетиту не способствует.
Элька на диво ловко расправилась с остальным луком. Хотя было странно смотреть на то, как эта неумеха уверенно управляется с ножом.
— Ты, хозяюшка, поведай-ка мне, где ножичком так орудовать наловчилась? — не скрывая удивления, полюбопытствовала Лукерья.
— Когда я маленькая была, папа мне фигурки из дерева вырезал. Он заготовки под артефакты делал каменные, а я все под руку лезла, — улыбнулась Элька, начав нарезать картошку и косясь на то, как домовая, словно у нее не две руки, а миллион лезвий, превратила две луковки в почти однородную кашицу. — Чтобы не мешала, он мне скалозуба вырезал. Потом парконялку и кундика. А когда я подросла, мы иногда вместе вырезали. А потом мама пропала, и он стал все время занят. — Она грустно вздохнула и, ссутулившись, продолжила кромсать картошку на мелкие ломтики.
— Ну ничего, ничего, девонька, — стала утешать ее Лукерья. — Чай, время как зерно, все перемелется, а там и хлеб будет! 
Повозившись с незнакомой плитой, она сообразила, как включить нагрев, домик подсказал, маревом пыхнув над ней и спроецировав женские руки, готовящие какую-то еду. Все оказалось просто до смешного: ставишь кастрюльку или сковороду и пальцем вокруг обводишь, мысленно задавая температуру и примерное время до выключения или смены режима. Лушка обо всяких умных штуках в интернете на Земле читала, любопытствуя, но такого наука вроде еще не придумала. А тут магия и «умный дом», не тот, что команды запоминает, а который сам подсказчик. Очень домовушке такое понравилось.
А меж тем картошечка уже жарилась, а они в две головы склонились над миской, куда просеивалась мука, выкладывалось луковое пюре да лилось постное масло.
— Вот еще подсолить и разрыхлитель намешать, — бодро командовала домовушка, показывая, как ложкой и стаканом взвесить-измерить продукты. — Вот ведь и сода есть, чую, что она самая, и кристаллики лимонной кислоты в пакетике, а разрыхлитель намешать не догадались! — фыркала она, подсыпая в смесь немного муки. Комок теста получился совсем небольшой, и Элька разглядывала его весьма скептично, пока домовушка мешала подрумянившуюся картошку.
— Луш, — она потыкала пальчиком в тяжеленький пластичный комок, — тут печенек-то штук десять, наверное, выйдет, надо было больше делать.
— Не наплакалась с лука-то? — подколола ее домовая. — Чайку попить хватит. Потом сил поднаберемся и думать будем, как до приезда твоего родителя жить-поживать, чтобы было что пожевать!
Скалка, нашедшаяся в одном из шкафчиков, тоненько раскатала эластичное нелипкое тесто под мерный говорок-пояснения Лукерьи:
— Такие крекеры и с сыром можно делать, и с семечками маленькими, и с зеленушкой да специями. Чуть меняй рецепт — и вот тебе новый вкус. Луковый самый простой, в другие то да се надо. А в эти все под рукой! На-ка нарежь на свой вкус, — протянула она девочке ножик.
— А как резать надо? — Элька схватила нож, но замерла над тонко раскатанным пластом, боясь сделать что-нибудь не так.
— Молодец! — похвалила домовушка. — Если не знаешь, спроси! Не знать не стыдно, стыдно не спросивши и не умеючи дров наломать! А порезать можешь как хочешь. Можешь на квадратики или прямоугольнички, можешь полосочками вот такой толщины, как твой большой палец. Главное — не мелко и не крупно, в меру.
Лушка с удовольствием наблюдала, как кивнувшая девочка старательно, прикусив высунутый от усердия кончик языка, режет тесто аккуратными полосками. Подготовить противень да загрузить в магическую печь было делом минутным. Да и сами печеньки пеклись очень быстро. И получилось их много, целый противень румяных да духовитых!
Две немного уставшие барышни в фартучках, сытые и довольные собой и друг другом, чаевничали за столом, хрустя свежим печеньем.
— М-м-м... солененькое и так хрустит, невозможно оторваться! — блаженно жмурилась Элька. — Для такого я готова еще лука начистить! Очень, очень вкусно! У нас только сладкое печенье делают. Пироги разные есть, а печенье только сладкое.
— А теперь такое появилось, — добродушно улыбнулась ей домовушка. — Вот придумаем, как артефакт тот холодильный открыть, глядишь, и еще чего новенького наготовим. Только вот я еще спросить хотела: кто такие эти ваши скалозуб, парконялка и кундик?

Глава 4. Всякие зверушки и вороватый «ежик»

Пока домовая, раздумывая, ходила около холодильного ларя, Элька сбегала к себе в комнату и притащила небольшие, с ладошку, фигурки зверюшек. Парконялка была похожа на земного носорога с ящерковым хвостом. На конце морды у нее красовался рог с какой-то круглой штучкой.
— Этот шарик у парконялки меховой. Их выводят для экипажей и перевозки грузов. Чем пушистее и ярче мех на роге, тем сильнее и выносливее зверь, — объясняла домовушке Элинора, крутя в руках деревянную фигурку. — Папа рассказывал, что мошенники их красят, чтобы подороже продать.
— Да уж, — поддержала ее домовушка. — Эти во всех мирах одинаковы. Раньше лошадей красили, пятна им затирали, стригли, специальными травами кляч поили, теперь машины ворованные красят да по винтику перебирают, чтобы хозяин не узнал. А у вас, вишь, рогатикам помпоны куафюрят, чтоб хозяева не отыскали.
— Да нет! — засмеялась девчонка. — Хозяева и есть мошенники. Парконялку никто красть не станет. У них на хвостах такие узоры хитрые, у каждой свой, и отпечаток стоит в документе владения. А красят, чтобы цену поднять. Темно-красный мех на роге лучше розового, потому что бежать будет быстрее и меньше уставать. Вот при продаже и пытаются потемнее цвет сделать.
 Лушке такой зверь понравился. Рисунок на хвосте как отпечаток пальца — занятная вещь, да и помпошка на морде, наверное, миленькая, только вот в доме техника вроде хоть и магическая, но вполне современная по земным-то меркам. Вот и не удержалась, перебила Элину, когда та уже про другого зверька рассказывать собралась:
— А почему на парконялках-то возят? Неужто машин магических нет? Вон кухня вся на магии, без дров и печи, да и освещение не свечки.
— Машины есть, но только в городах. А грузы по стране на них возить неудобно, это надо мага нанимать, чтобы все время двигатель заряжал. Так ведь и застрять можно где-то в лесу, а может и сломаться! Дороги не везде хорошие, а артефакты редко прочными делают, а если делают, то только большие. — Эля кивнула на холодильный шкаф и плиту. — Для перемещений только стихийная магия воды и ветра идет, а тогда артефакты или в корпус прочный убрать и заряжать постоянно, или подставить под влияние стихии, но так они в негодность быстро придут. Мне папа рассказывал. Поэтому экипажи только в городе, у магов свои, а обычные люди могут на ездушках кататься. Если у ездушки сигнал бледнеет, ездовик к своей конторе едет, и там нанятый маг заряжает. У больших контор несколько магов работает, и ездушек у них больше.
Удовлетворив свое любопытство, Лукерья теперь рассматривала две оставшиеся фигурки и гадала, кто из них скалозуб, а кто кундик.
Одна тварюшка напоминала толстого пингвина верхом на пауке, а вторая — домашнюю свинку с лисьим хвостом и выпученными жабьими глазками. Зверьки были, откровенно говоря, малосимпатичными, но, с другой стороны, кошку, которой была Лушка, Эля тоже обозвала чудовищем, наверное, не просто так. Все непривычное может показаться или очень красивым, или жутко уродливым.
— Вот это скалозуб, а это кундик, — ткнула Лушка пальцем вначале в свинку, потом в пингво-паука.
— Не угадала! — хихикнула Элька. — Наоборот!
 Оказалось, что хвостатая свинья, кундик, выполняла тут функцию домашней птицы! Она несла яйца, а тонким пухом с хвоста набивали подушки. Размером эти зверушки были с кролика и жили стайками на специальных фермах, строя на земле гнезда из прутиков и соломы.
— Я как-то просила маму с папой купить мне кундика. Думала, будет жить в саду, а я с ним играть буду. Но мама сказала, что один он не выживет. Надо не меньше пяти, но тогда от сада ничего не останется! Все перероют. А скалозубов держат сыщики. — Девочка погладила тощие паучьи ножки деревянной тварюшки. — У них нюх и слух очень тонкие, и если нет магической преграды, то проберутся куда угодно. Они совсем маленькие, вот такие, — девочка показала руками размер морской свинки, — а скалозубами зовут потому, что они прогрызут даже каменную стену. Их надо забирать, пока слепые, чтобы к хозяину привязались, или щитки надевать на голову. У нас у одного мальчика в школе был такой, но они очень дорогие и редкие. В неволе живут только с хозяином и не размножаются. Их охотники добывают где-то, я про них мало знаю. — Эля вздохнула, и Лушке стало ясно, что о скалозубе она тоже мечтала.
Похоже, девочка хотела любую зверушку, лишь бы была, но вот задумывалась ли она, что за ними нужен уход, или, как привыкла, надеялась на слуг, Лукерья не знала. Но уж сейчас-то мечтать о неведомых зверюшках было неразумно, скоро самим есть будет нечего. Запор холодильного шкафа работал на какой-то блямбе, напоминающей кодовый замок. Такой обычный навесной с крутилками для шифра, только вот тоненькие алые ниточки вокруг пяти колесиков наводили на мысль, что надеяться на авось и подбирать комбинации не стоит. Чем это чревато, было неясно, домик помочь ничем не мог, только показал, что надо крутить, а экспериментировать на своей шкуре Луше не хотелось. А тут и девчонка вдруг про него вспомнила.
— Луш, а холодильный шкаф ты уже открыла? Нам там еды до приезда папы хватит?

— Не смогла я этот шкаф холодильный открыть, Элюшка, не работает на нем моя магия, — покачала головой домовая, — надо что-то другое придумывать. Хорошо бы артефактора по таким шкафам, да где ж его взять? Ну и заплатить тоже нечем, если бы даже вдруг нашли. Может, в вашем саду что съестное растет? Помнится, на голодный желудок и щи крапивные или щавелевый суп хорошо, хоть и не шибко сытно. Надо бы посмотреть.
Элинора, надеявшаяся, что ее домовой дух сейчас дунет, плюнет и все откроет своей неизвестной магией, растерялась.
— Я даже не знаю, — честно призналась она. — Раньше мама садом занималась и мне рассказывала, что где растет. У мамы магия земли была. Но там сейчас все заросло, я иногда гуляю по дорожкам, но это скучно. Папа говорит, что гулять полезно, но со мной не ходит. Все время сидит в кабинете со своими расчетами чего-то важного.
— Ну, не посмотрим — не узнаем, — бодро спрыгнула с высоковатого для нее стула домовая. — Может, я что признаю, может, ты чего вспомнишь. Глядишь, и прогуляемся, и польза будет. Хорошо бы огородик разбить, да семян взять неоткуда, — рассуждала Лушка, идя за тоненькой высокой фигурой Элии по коридору к задней двери. — Картошка есть, так ее за неделю не вырастишь, чай, не кресс-салат. Да и пускать на семена еду сейчас бессмысленное расточительство.
Из дома в сад вела застекленная веранда с уютной мебелью для чаепития и отдыха. Изящные стульчики на гнутых резных ножках с мягкими бархатными сиденьями глубокого темно-синего цвета стояли вокруг круглого стола с голубой полотняной выгоревшей скатертью. Пара креслиц в углу около еще одного круглого, но низкого столика тоже щеголяла выгоревшей серой обивкой с полинявшей местами вышивкой синих тонов. Лушка не поняла, почему обивка стульев осталась неизменной, но грязноватые стекла, линялый текстиль и пыль, танцевавшая в солнечных лучах, пробивающихся через окна, совсем не красили это некогда замечательное место для семейных застолий на воздухе.
— А служанки-то тут совсем не прибирались? — чихнув от пыльной взвеси, поднявшейся, когда домовая потрогала скатерть, спросила она Элию.
— Не знаю, — пожала плечами та, распахивая ажурную застекленную дверь в сад. Словно жалуясь на хозяев, створки жалобно скрипнули редко смазываемыми петлями. — Я внимания не обращала, просто проходила в сад.
— Угу. — Про себя Лукерья укоризненно покачала головой: «Расти и расти тебе, девонька, до настоящей хозяйки большого дома».
— А что-то я все спросить забываю: как ваш мир-то называется? — Лушка остановилась в дверях, раздумывая, пойти в сад так или лучше кошкой.
И у того, и у того варианта были плюсы и минусы. Кошкой она не сможет общаться, но нюх и слух могут помочь и многое подсказать. К тому же, откровенно говоря, если сад действительно сильно зарос, гибкий зверек пролезет везде, где захочет, да и незаметность тоже плюс. Лукерья не знала, какой забор закрывает от взглядов прохожих и соседей — может, какая-нибудь кружевная оградка в метр высотой.
— Наш мир? — удивилась вопросу Эля. Она больше ожидала расспросов про растения в саду, думала, в какую сторону лучше пойти, и вспоминала, что и где приблизительно росло. — Мир называется Руенил. А тебе зачем?
— Ну как зачем? — в свою очередь поразилась странному вопросу домовая. — Должна же я знать, куда попала! И вообще, знания лишними не бывают! Тут только люди живут или еще есть какие разумные? Какая магия и как ее используют? Про растения и животных интересно. Кто правит? Сколько континентов и государств? Что едят и как лечатся? Опять же наряды местные и развлечения — тоже крайне любопытная тема! — Она с хитринкой смотрела на растерявшуюся девочку.
— Континентов у нас три, и еще есть острова. Островных государств много, а на континентах по одному на каждый. Раньше было больше. На нашем пять было, но они объединились. Правит совет магов. Пять столпов и десять зубцов. Еще есть немагический совет. В нем представители разных сословий и... — Элька запнулась, вспоминая урок.
— А книги у тебя про все это есть? — Лушка решила не мучить девчонку, а попытаться разобраться самостоятельно хотя бы в географии мира и политике.
— Конечно, есть! — горячо закивала Эля. — У нас очень хорошая библиотека! Только журналов по последней моде нет, но можно потом у папы попросить будет. А вот про еду книжки есть даже с картинками!
— Вот и славно, — улыбнулась домовушка. Они уже немного прошли по тропинке вглубь сада, и Лукерья с радостью углядела в кустах глянцевые бока каких-то плодов. — Я, наверное, сама в книгах посмотрю, а спрошу, только если что неясно будет. Ты лучше глянь, вон там что такое? Арбузы, что ли? — Она ткнула пальцем в большие полосатые шары в зарослях листвы.
— Так это же и есть яблоки! — засмеялась Элинора. — Самый ранний сорт! Мама саженцы из Нулонии выписывала. Это на юге нашего континента, — пояснила она, помня, что домовой ничего не известно. — Там почти везде сады, и оттуда привозят лучшие фрукты и овощи.
Лукерья, слушая, уже решительно раздвинула гибкие ветки и поближе рассмотрела гигантское яблоко. Вблизи это действительно было сильно увеличенное яблоко полосатой желто-зеленой окраски, но домовушку насторожило отсутствие яблочного аромата.
— Элечка, они, наверное, незрелые еще? Яблочного спелого духа совсем нет, — приуныла она. — Видно, хоть и ранний сорт, да еще недозрел.
— Так сорвать надо! — подсказала девочка. — Видишь точечки у плодоножки? Еще неделя — и сами отпадать начнут, тогда тут запах стоять будет на всю округу.
— Ого! Это у нас всего неделя на сбор? Да и переработать урожай надо, — сразу посерьезнела домовая. — Ранние сорта обычно не очень лежкие!
— А как? Пирогов столько не съесть, да и печь почти не из чего. А для варенья, я знаю, сахар нужен, — сразу сообразила и запечалилась Элия. — Хорошо, у нас их всего три куста.
— Хорошо, что всего три, — согласилась Лукерья, — и что куста, а не дерева — тоже замечательно. А чтобы не пропали, пожалуй, сушить будем. Пока не знаю как, но сообразим попозже. Пошли дальше.
— А яблоки? — Элька уже собиралась открутить один плод размером с футбольный мяч.
— Так куда ты с ним? — отмахнулась Лушка. — Если ничего не найдем, то на обратном пути прихватим, а и найдем, так потом сбегаем. Недалече от дома растет, не перетрудимся несколько раз сходить.
Домовушка выбралась обратно на тропинку и, оглядевшись, решительно повернула направо, слева ближе к дому буйно разрослись цветущие кусты, напоминающие земные розы.
— В те колючки смысла нет без секатора и тяпки соваться, даже если там и растет что-то съедобное, — пробурчала она себе под нос.
— Ага, там мамины любимые шарзели, больше ничего нет, — согласилась Эля. —  Зато они красивые, и у нас их восемнадцать сортов! Ни у кого столько не растет!
Лукерья не стала расстраивать девочку, что одичавшие шарзели-розочки уже вряд ли назовешь сортовыми, а у кого-то из горожан вполне может уже иметься гораздо большее количество сортов, причем в самом ухоженном виде.
«Надо бы сад в порядок привести, — задумалась она, — но территория слишком большая вне дома. Может, вблизи верандочки я и смогу, а дальше не справлюсь. Все же я домовая, а не садовая. Да и на девчоночку надежды мало, вон ручки-прутики. В чем у пигалицы душа держится. Тут не Земля-матушка, огородничка-дворовичка днем с огнем не сыщешь».
Потихоньку пробираясь мимо деревьев и кустов, барышни умудрились до половины наполнить свои корзинки, легким взмахом сотворенные Лукерьей из подходящих гибких прутиков.
— А я тоже так смогу? — полюбопытствовала Эля. — Я способная! Если мне плетения несколько раз показать, я запомню!
— Ой, девонька, — хихикнула Лушка, — да ведь не в плетении дело! Магия бытовая особая, чтобы ей научиться, надо сначала ручками поработать! Вот с пару десятков корзинок сплетешь, тогда и магией сможешь. Только не кособоких, а ровненьких, чтобы как на выставку!
— Ну-у-у... — Элия немного расстроилась, — это же долго и сложно, наверное.
— Так ведь жизнь совсем не простая, Элюшка. Неужто ты как родилась, так и ходить стала или разговаривать? Или, может, есть ложкой и книги читать сразу начала? — Лушка настороженно прислушалась к каким-то едва слышным подозрительным шорохам за толстым кряжистым деревом с резными лиловыми листочками. — То-то и оно. Ведь и вашей всякой магии в академиях небось учат. Все непросто, и всему в жизни учиться надо. Вот смотри, сколько мы всего набрали полезного и нужного.
В корзинке, переложенные листьями, лежали розовые крепенькие грибочки, десяток странных плодов в скорлупе, выкопанных из-под куста, еще Лукерья наткнулась на кочку щавеля и радостно нарвала целую охапку. А у Эльки было несколько желтых мохнатых ягод величиной со сливу и длинные стручки, похожие на фасоль.
— А вот здесь где-то еще должна быть груша и кусты с медовикой. — Девочка махнула рукой в том направлении, откуда домовушке слышались подозрительные звуки.
— Ты, Элюшка, постой тут немного. Я только гляну. Там, кажись, шуршит кто-то, может, ежик какой, или что тут у вас за садовые зверьки водятся? — Домовая обернулась кошкой и под зачарованным взглядом девочки исчезла среди кустов за деревом.
— Ежики, что за странное слово, — фыркнула Элька, поднимая ее корзинку. — Не водятся у нас такие, и вообще, ограда артефактами защищена, так что никого там водиться не может.
Раздумывая, пойти за Лушкой или все же не стоит, она вдруг увидела выскользнувшую назад кошку. Зверек раздраженно махал полосатым хвостом и, прыжком очутившись на дорожке и чихнув, превратился в начавшую расти домовую.
— Ой, Эля, у тебя там, кажется, гость! Упитанный, да невоспитанный! Сам себя пригласил, сам себя потчует. Диковина так диковина! — рассказывала домовая.
— Не может быть! Неужели кто-то артефакты поломал? Но тогда оповещалки бы в охранке сразу сработали и охры на сигнал приехали. — Эля не знала, что и думать, и ей было страшно. — Это ж какой силы должен быть маг, чтобы ограду артефактную сломать и сигналку заглушить? Луша, что же делать? Самим в охрану бежать?
— Не бойся, хозяюшка, найдем на этого «великого» управу! Пошли встречать гостя дорогого и выпытывать, пошто залез да на чужое добро позарился. Этот взломщик, кажись, ровесник тебе. — Лукерья забрала у девочки свою корзинку и, отломив от куста длинную ветку, решительно повела Эльку за собой, грозно помахивая хворостиной.

Глава 5. Попались!

— Поль Муэрто Эдриан сэн Рэн! — Звонкий голос Элиноры заставил вздрогнуть и испуганно оглянуться сидящего в траве под кустом подростка. — Как ты посмел пробраться в наш сад без спросу? Отвечай! Почему артефакты не сработали? Да и медовика тут растет не для тебя! 
Девчонка, узнав нарушителя владений, храбро выступила из-за спины домовой и грозно наступала на него, тряся корзинкой.
В отличие от худенькой и долговязой Эльки паренек был пухл и невысок. На бледном, веснушчатом, круглом, как блинчик, лице ярко выделялись рыжие крапинки веснушек. Светлые бровки удивленно вздернулись при виде двух барышень с корзинками, а светло-карие глазки суетливо забегали, выдавая его мысли о том, что лакомка хочет улизнуть.
Но положение его было хуже некуда. Над ним стояла дочь хозяина дома с весьма грозным видом, а за спиной мисс сэн Хейль находилась еще одна барышня, очень маленького роста, но с большим прутом в руке, которым она помахивала хорошо знакомым Полю движением. Так обычно держал в руках ремень его батюшка, считающий, что пришло время вправить наследнику мозги через мягкое место, которым тот, очевидно, привык думать!
За спиной же путь к бегству преграждали заросли кустов медовики, которые пару минут назад с удовольствием объедал сладкоежка — и улики были налицо. Точнее, на лице и руках. Сладкие золотисто-зеленые разводы сока пятнами украшали его щеки и ладони. К тому же расположился он с удобствами, полулежа на снятой курточке, и теперь смотрел на сердито стоящую Эльку снизу вверх, так что было крайне неудобно сохранять достоинство в столь неприятном положении.
Ну что ж, оставалось только держать лицо и попытаться договориться.
— Дамы, — неуклюже встав с травы и заставив Эльку отступить на пару шагов, толстячок вежливо поклонился, — если вы позволите, я все объясню и отвечу на вопросы. К тому же, надеюсь, мы сможем с вами договориться? — Он покосился мимо Элиноры на внимательно наблюдавшую за ним низенькую женщину в фартучке с оборкой. 
Эта дама, с его точки зрения, была очень странная. Взрослая женщина ростом с семилетнего ребенка, с темными, слегка взлохмаченными волосами и мудрыми глазами много пережившего человека. На самого Поля так когда-то смотрела бабушка, приезжавшая с северных хребтов погостить.
— С мисс сэн Хейль мы знакомы, но второй даме я не имел чести быть представленным. — Он выжидательно посмотрел на Элинору в надежде, что его бывшая одноклассница поймет намек и познакомит его с неизвестной. Элька только надменно фыркнула, ничуть не впечатлившись его манерами. Она прекрасно помнила, кто устраивал в школе половину проделок и каверз, но при этом почти не попадался и учился на отлично.
— Значит, так, ежик садовый, — Лушка протянула ему свою корзину и погрозила хворостиной, — бери-ка наши корзинки, и к дому пойдем. Негоже тут разговоры разговаривать, а уж договоры заключать посередь улицы и вовсе не след. Имя твое я слышала, чай, не глуха пока, — проворчала она и веско добавила: — А вот называть тебе свое или нет, еще подумаю. Элечка, ты ягод себе этих сорви несколько горстей да корзинку негаданному помощнику отдай, с полными руками бегать несподручно, а я уж прослежу, чтобы не бросил.

Поль удивился необычной речи с какими-то странными оборотами.
«Вроде и понятно, но странно, — думал он, глядя, как девчонка набирает в корзинку ягоды. — Может, иноземка какая? Выписали из Фелона мага земли учителем, иначе зачем им все эти растения. Может, в Фелоне магички все такие маленькие». 
Его размышления прервали, сунув в руки вторую корзину с поклажей, а темноволосая дама, чуть шевельнув пальцами, что-то шепнула, и прутики-ручки корзины обхватили его запястья.
«Точно, училка-маг, — погрустнел Поль, — договориться не удастся. Сдаст отцу, как пить дать сдаст! А в дом ведет, чтобы корзины не тащить, ну и нотации, конечно, читать будет! Училки без нотаций не могут! Типа бла-бла-бла... как можно... из такой приличной семьи...»
— Отцу жаловаться будете? — Идя за девчонкой по заросшему саду, он через плечо оглянулся на домовушку.
— Отцу? Не знаю, не знаю, — задумчиво пробормотала Лукерья, размышляя, что делать с пареньком. — А кто у вас отец, молодой человек? Чем занимается?
— А то вы не знаете! — фыркнул надутый рыжик. — Артефактор он, мы соседи с той стороны. — Он неловко мотнул корзинкой назад, чуть не рассыпав содержимое.
— Ты, милок, с чужим имуществом-то поаккуратнее, — беззлобно посоветовала домовушка. — Артефактор-сосед и наш сломанный заборчик артефакторный со стороны вашего дома — странное, надо сказать, совпадение!
— Что?! — круто развернулась к ним посреди тропы Элька, до этого просто прислушивавшаяся к разговору. — Так твой отец со стороны вашего дома нам бракованные артефакты поставил? Ну, погодите! Папа вернется, я все ему расскажу!
— Эля! — одернула ее Лукерья. — Не стоит делать поспешных выводов и тем более кидаться такими обвинениями. Ты яблок хотела, вон они, сорви парочку. Молодой человек обещал все рассказать, и к тому же он сын артефактора, возможно, тоже что-то умеет, — намекнула она.
— Ну умею! — сердито подтвердил паренек. — Я на время отключаю один артефакт, а потом, когда сюда попадаю, снова включаю. Отец не знает! И он всегда все на совесть делает! 
— Отлично, — кошкой мурлыкнула домовая, отчего Полю показалось, что он в ловушке, как глупый амбарный грызун — пудя.
Элька в это время уже сорвала два яблока и несла их под мышками. Аромат от плодов шел потрясающий, и вся троица сглатывала слюнки, поднимаясь на крылечко веранды.
«И чего Луша с ним разговаривает? — сердилась Элия про себя. Пожадничав, она сорвала два самых крупных плода, и тащить их было тяжело и неудобно, поэтому раздражение перекинулось на самый подходящий для этого объект — рыжего воришку. — Надо его отправить домой и нажаловаться! А то сегодня он артефакт ограды отключил из-за ягод, а потом в дом полезет за чем-нибудь».
Впрочем, Элька дурочкой не была и намек домовой мимо ушей не пропустила, холодильный ларь ведь они так и не открыли. К тому же где-то в глубине души она понимала, что сама не сахар. Если в городе узнают, что она без отца дома одна и слуг выгнала, то к ней охры придут и неизвестно, что будет. 
«А вдруг заставят вернуть этих гадюк? — Элю передернуло от этой мысли. — Может, и права домовая, что договориться хочет. Этот Поль столько раз за свои проделки избегал наказания, что, возможно, в обмен на молчание об ограде поможет чего-нибудь придумать!»
Она почти бегом пронеслась по коридору на кухню и с облегчением наконец-то избавилась от здоровенных яблок. Сидя на стуле, Элинора с усмешкой наблюдала, как взъерошенный Поль, озираясь по сторонам, заходит в помещение. Парень, сопровождаемый Лукерьей, никак не мог взять в толк, почему в доме так тихо и не видно обычно крайне любопытных служанок. Впрочем, этому он был даже рад, еще не хватало, чтобы челядь потом обсуждала его меж собой на рынке, покупая продукты. 
— А вот теперь, — домовая забрала у растерянного паренька корзинки, — расскажи нам, Поль Муэрто Эдриан сэн Рэн, зачем ты в чужой сад без спроса забрался. Неужто у вас дома есть нечего? Или ягоды такие редкие, что даже ради них не страшно артефакты взламывать? — Лушка сурово хмурила брови, но Элька видела, что в зеленовато-желтых глазах домовой скачут смешинки.
Сам-то Поль этого не видел, потому что изучал доски паркета и старательно, торопясь, выдумывал историю, почему именно в саду сэн Хейль ему нужно было поесть медовики.
— Ты бы, парень, не пытался враки свои в головушке гладко складывать, чтобы нам поведать, — посоветовала ему Лукерья, лишь только он открыл рот. — Лучше скажи как есть, повинную голову меч не сечет.
Рыжий закрыл рот, шумно сглотнул, шмыгнул веснушчатым носом и неожиданно для самого себя заявил:
— Я тут от сестер прячусь и от родителей, совсем достали. — Не дожидаясь приглашения, он сел на краешек стула, сложил руки на коленях и, не поднимая глаз, принялся рассказывать.
— Папа, если на глаза без дела попадусь, заставляет камни под магические заряды полировать, а это скучно. Мама то на рынок пошлет, то с запиской к портнихе, то сестру младшую выгуливать заставляет. Полный дом слуг, а я занимайся всем этим. Кстати, а ваши-то все слуги где? — Он поднял глаза, но тут же опустил их под ласковое Лушкино «Ты рассказывай, рассказывай, касатик» и продолжил жаловаться: — Но маленькая сестренка еще ничего, хоть и скучно играть с девчонкой во всякие чаепития и гости, а вот Клодетта...
Брови рыжика сурово сошлись на переносице, и он и вправду стал напоминать домовушке сердитого ежа. 
— Клодетта магический колледж в следующем году заканчивает, задавака. Все время хвастает магией и лезет при всех с вопросами про школьные уроки. Дурачком меня выставить пытается, а себя мнит гордостью семьи! Зубрила!
Теперь даже Элька прониклась к парню сочувствием, но вот вопрос домовой застал врасплох их обоих:
— А чего ж ты просто в гости не зашел? Вы же вроде знакомы, учились вместе? Или у вас для визитов важный повод нужен и приглашение передавать через какого-нибудь слугу?
— По приглашениям — это если прием какой-нибудь праздничный. — Элька стащила из корзинки на столе несколько ягодок медовики и с интересом наблюдала за этим спектаклем.
— Но мы же не друзья, чтобы я так просто зашел, — буркнул в ее сторону Поль. — Ты теперь мне даже не одноклассница.
— Зато она тебе соседка! — Луша смотрела на двух ершистых подростков и поражалась: как две такие неприкаянные личности, живущие через забор, не могли подружиться? Но следующая фраза мальчишки расставила все по своим местам:
— И что, что соседка?! Мне девчонки и дома надоели, скучные задаваки. Какой интерес с ними дружить?
— Ну, сестры-то понятно, — кивнула домовушка, — но как ты через несколько лет себе невесту будешь искать, если с девочками общаться не научишься?
— Да я бы общался, — покраснел паренек, — с красивыми...
Шмяк! Розовый грибок из корзинки впечатался парню в затылок.
— Значит, я некрасивая! — злобной банши взвыла обиженная Элька. — Конечно, я не пекаря дочка, пирожки тебе в школе не подсовывала, зато папа маг! Ничего ты не понимаешь в красоте, и сам ты страшный!
— Да я не то хотел сказать! — пламенея как маков цвет и счищая с волос крошево гриба, завопил в ответ Поль.
— Хватит! — Домовая хлопнула ладонью по столу. — Эля, не кидайся продуктами и не обижайся. Красота у всех разная, и неизвестно, кто и как будет выглядеть лет через пять. Можешь стать красоткой, а можешь и наоборот. Да и Поль может превратиться во вполне приятного молодого человека, а может и в напыщенного чванливого толстяка.
— Да вот еще! — забухтел недовольный рыжик.
— Речь, ребятки, сейчас не о том! Поль решил спрятаться в нашем саду и без спросу поесть чужих ягод, взломав при этом артефакт ограды! Правильно? — Парень при этих словах опять уставился в пол.
— А нам с тобой, Элечка, нужна помощь артефактора. Правильно? — Лукерья с хитринкой глянула на паренька. — Раз тут такой талант, то, может, и с нашей бедой справиться поможет? Ну а мы, в свою очередь, в долгу не останемся.
— Отцу не скажете? — оживился паренек. — А что делать надо?
— Не скажем, — согласно кивнула домовая, — но только уговор такой будет: ты через ограду больше не лазай, просто в гости заходи.
Эля скорчила кислую мину и недоумевала про себя, зачем им в доме этот рыжий, но девчонка за этот день научилась замечать, что Лушка никогда и ничего не делает напрасно.
Зато молодой сэн Рэн сразу начал торговаться.
— А медовику собирать разрешите? У вас она все равно опадает, а у нас в саду одни цветы. За медовикой надо за город ехать, а туда не все ездушки возят. Не наездишься. А домой мама не покупает, у Клодетты от медовики на лице красные пятна вылезают.
— Ну, медовику мы сами соберем и тебя угостим, если помогать будешь. А для начала нам бы ларь холодильный открыть. Сможешь? — Домовушка кивнула на холодильник в углу и улыбнулась скептической мине на мордашке Эльки.
Видимо, девчонка не сильно верила в рыжего прохиндея-соседа.
Паренек важно кивнул и с видом знатока полез рассматривать холодильник, а Лушка, ткнув Эле корзинку с ягодами и несколько плошек для сортировки, стала разбирать грибочки и зелень.
— Если справится, угостим его нашим фирменным печеньем? — громким шепотом, чтобы мальчишка точно услышал, с видом заговорщика предложила она Эльке. — Такого ни в одной пекарне не сыщешь! Секретный рецепт.
— Пусть справится, а там посмотрим, — хихикнула в ответ девчонка. — Оно такое вкусное, что нам самим мало, пусть его пекаревы дочки кормят.
— Да мне отец даже с другого континента привозил всякие вкусности, — отмахнулся Поль, — вряд ли вы меня удивите. Ларь я ваш, скорее всего, открою, но мне мои инструменты нужны.
— А разве у тебя нет? — Элька опять закинула в рот пару ягод и довольно прижмурилась, ощущая нежный кисловато-медовый вкус. — Артефакт-то ты на ограде выключал! 
Лушка тоже из любопытства взяла на пробу зеленовато-золотистую ягодку, похожую на малину. Вкус был приятный, медовый с цитрусовой апельсиновой ноткой.
— Так я там просто взял ключ отцовский, универсальный. Он от цепи отдельный артефакт отключает, чтобы зарядить. Цепь при этом не нарушается. Так и заряжает по одному. А я просто отключил и перелез, — попытался вкратце объяснить принцип отключения парень.
— А тут как-то отключить нельзя? — Эля мало поняла, но считала, что Поль хочет сбежать, боясь не справиться.
— Конечно, нет! — возмутился тот, махая руками на глупую девчонку. — Это же весь прибор отключится, у него принцип зарядки другой, там сбоку кристаллы меняются просто. Если перемкну, он, конечно, откроется, но кристаллы сгорят. Нужны другие инструменты.
— Вот и ладненько, — добродушно улыбнулась ему домовая. — Пока ходишь, мы чаек организуем.
Начинающий взломщик холодильников убежал домой, а Элька, не выдержав, решила повозмущаться.
— Луш, ну зачем ты его в гости зовешь? Пусть поможет с ларем, и все. Еще и чаем поить надумала, когда еды мало.
Лукерья, начистив грибочки, залила их водой, раздумывая: «Ежели не откроет, то жареху с грибочками сделаю, а откроет — посмотрим, может, и еще куда пригодятся. Супец бы со щавелем и яичком сварить. М-м-м...»
А на сердитый выговор хозяйки дома ответила, как всегда, степенно и с рассуждениями:
— Ох, Элюшка, я смотрю на тебя и не пойму. Вроде не жадна, не глупа, а то, что друзья-приятели в любой беде первая опора, не понимаешь! Может, папа тебе в школу вернуться разрешит, что все одной дома-то сидеть? Тоскливо ведь. — Она покачала головой, не одобряя такое домоседство в юном возрасте. — Тем более парнишка на рынке бывал и у портных, небось, и про цены знает, и куда пойти, чтобы купить. Сын артефактора опять же! Полезное ведь знакомство, тем более живет по соседству.
— Посмотрим. — Элька дернула плечами. — Может, он еще и не вернется.
Тесто на полюбившиеся луковые крекеры они замесили быстро, да и привычными полосочками Эля нарезала его влет. Звонок колокольчика раздался как раз тогда, когда из духовки доставали второй противень.
Важный и надутый как павлин Поль вошел в кухню с позвякивающей кожаной сумкой на боку и, рисуясь, достал из кармана круглые очки с розовыми стеклами.
— Еле нашел в мастерской запасной комплект отца! Сейчас посмотрим, как ваш замок снимать! — Он напялил окуляры на веснушчатый нос, но, посмотрев сквозь очки на домовушку, раскладывающую на тарелку остывшие печеньки из первой партии, открыл рот от удивления.
— Простите, — каким-то придушенно-сиплым голосом спросил он, чуть отступив к двери, — а вы вообще кто такая будете?!

Глава 6. Хорошо забытое старое

Поль настороженно вглядывался сквозь розовые стекла очков в неведомое существо, до этого бывшее для него просто неизвестной маленькой женщиной. Учительницей мисс сэн Хейль это неизвестное живое нечто явно не являлось, хотя Кларисса не боялась и называла женщину Лушей.
На всякий случай парень отступил к дверям, в которых, как-то испуганно моргая, замерла Кларисса Хейль, и напряженным, хриплым голосом переспросил, не забыв внимательно оглядеть сквозь очки саму девчонку:
— Может, мне все-таки ответят? Я прекрасно вижу, что эта дама вовсе не человек!
— А какие-нибудь другие расы с остальных континентов на ум не приходят? — полюбопытствовала Лукерья, жалея, что до этого не расспросила Эльку подробнее.
— Вот! — Поль ткнул пальцем в ее направлении и сердито посмотрел на Элинору. — Кларисса, она даже не знает, что в нашем мире живут только люди! Откуда она взялась?
Но Элька, вместо того чтобы оправдываться и что-то объяснять, только отмахнулась и пошла к столу, по дороге небрежно заметив:
— Знаешь, лучше зови меня по домашнему имени, Элия или Эля. Раз уж все равно придется тебе все рассказывать. «Кларисса» звучит неприятно, так меня, вечно сюсюкая, называют дамочки, пытающиеся привлечь внимание отца! — Она села на стул, смешно, как парень, поджав под себя одну ногу и болтая в воздухе другой. — А что ты там увидел через свои очки? Дай посмотреть!
Почему-то совсем не девчачье поведение и любопытство, проявленное девчонкой к артефакту, немного успокоило парня, а разрешение называть ее домашним именем даже польстило. К тому же ему обещали все рассказать!
— А вы мне правда все расскажете? — поинтересовался он и, неловко сдернув с носа очки, протянул их Эльке. — Меня дома Эдом зовут, но мне не нравится. Клодетта вечно так манерно тянет: «Эдри-и-и». Фу-у-у. — Он поморщился. — Лучше Поль.
— Хорошо, — улыбаясь, кивнула Лукерья, наблюдая, как Эля пристраивает на нос артефакт и ее глаза восхищенно округляются. — Поль так Поль, главное, чтобы человек был хороший.
— Ух ты! — раздался восторженный писк девчонки. — Луш, ты как золотистое облачко с хвостом! И еще у тебя на голове ушки, как у зверька. — Она перевела взгляд на парня и разочарованно заявила: — А Поль совсем не такой! Просто человеческая фигура, и аура светится разными цветами, мне на уроке про такое учитель рассказывал. Это проявление магической энергии в человеке со способностями.
— Конечно, не такой, — Поль забрал артефактные очки, — я же человек, как и ты. Вы мне обещали, что все расскажете. Так кто она такая? — Парень кивнул на домовую.

Лукерья лукаво прищурилась и, ласково взглянув на него, представилась:
— Так ты, наверное, уже слыхал, Лукерья я. Луша, если коротко. Домовая потомственная.
— Домовая? Это же получается... это как же?.. — Парень от волнения начал запинаться.
— Домовой дух, — подсказала Элька, сунув ему в руку хрустящую полосочку крекера. — Я тоже не знала, что домовые духи такие. Могут быть как люди, а могут и не так. 
Девочка подвинула Полю тарелочку с печеньем, а Лукерья взмахом руки налила всем чаю и аккуратно перенесла на обеденный стол полные чашки. Конечно, проще было встать и налить, а не использовать магию, но она опасалась напугать лишним движением все еще настороженного паренька, опять нацепившего на нос очки. К тому же магии вокруг было много, и не надо было экономить силы, как на Земле.
Поль машинально сунул в рот предложенное угощение, захрустел и вдруг вытаращился на них так, что Лушка забеспокоилась.
— Что, неужто невкусно? А может, ты лук не любишь совсем? Или сыпь у тебя на него какая образуется?
— Может, подавился? Чаем запей, что ли, — поддакнула Эля. — А не нравится — так и скажи! 
Она потянула к себе тарелочку.
— Нравится! — завопил Поль, успев прожевать, и, отобрав посудину с крекерами, прижал ее к груди, разглядывая их через очки. — Ни грамма магии — и так вкусно? — удивился он.
— Вот, — Элька, гордая тем, что все же сумела поразить парня, избалованного пирожками пекаревой дочки, даже готова была еще начистить лука, — а мы тебе говорили! Это Лушин рецепт, из другого мира.
Поль, набивший полный рот хрустящей вкуснятины, снова сусликом замер на стуле и, о чем-то задумавшись, даже забыл жевать. Так и сидел как хомяк с набитыми щеками, хмурясь и сопя.
— Поль, По-о-оль! — подергала его за рукав куртки Элька. — Ты нам холодильный ларь-то откроешь? А то поел, тайну нашу узнал, а сам ничего не сделал.
Парень отмер, кивнул и, прожевав, быстренько проглотил, запив чаем.
— Сейчас попробую, а потом такое вам расскажу! Такое! Это же надо! Домовой дух из другого мира! Так вот куда, оказывается... это же получается... — бормотал, он доставая инструменты из сумки и устраиваясь на полу рядом с ларем.
— Чего «оказывается»? — мучаясь любопытством, крутилась вокруг него Элька. — Что расскажешь?
— Да погоди ты, — отмахнулся Поль, занявшись делом. — Тебе важнее поболтать или ларь ваш открыть?
Элька надулась, а домовушка поманила ее к себе.
— Пусть трудится работничек, не надо мешать. Давай-ка пока ужином займемся, неизвестно, что там в этом ларе есть, а уже вечереет.
Пока дамы готовили незамысловатую жареху и обсуждали сушку яблок, Лукерья то и дело поглядывала на Поля. Парень уверенно что-то делал с запором, его руки и инструменты то и дело вспыхивали цветными искорками, а нитей магии на замке становилось все меньше.
— Хороший парень, — пробормотала домовая как бы себе под нос, — рукастый. Может, и подсобит нам печурку какую сложить. Я бы подсказала как и помогла бы.
— Да обычный он, просто любит во всяких магических штуках ковыряться, — недовольно буркнула Элька, которой было скучно чистить картошку и резать грибы. — А без печи нельзя никак высушить яблоки?
— Отчего ж нельзя. Можно, — улыбнулась домовая, разглядывая получившееся блюдо. Обычную картошку с грибами это розово-голубое нечто напоминало мало, но пахло как положено, а значит, на вкус должно было быть хорошо. — Только если без печи сушить, на солнышке, то надо недели две. Да и следить придется все время, чтобы мухи не засидели, переворачивать да на ночь в холодок со сквознячком убирать.
Внезапно от холодильного ларя по глазам резанула яркая вспышка, и радостный голос паренька самодовольно заявил:
— Ну вот. Открыл. Правда, запереть его теперь не удастся, — он развел руками, убирая в сумку инструменты, — все-таки чужую работу проще сломать, чем открыть, но вам же без разницы?
Кинувшаяся к ларю Элька распахнула крышку и разочарованно скуксилась.
— Тут почти ничего нет! Эта кухарка-воровка почти все вынесла! Что нам теперь делать?
— Так охров звать. Давай я сбегаю, — подскочил Поль. — Вот почему у вас дома слуг нет. Вы их на воровстве поймали!
— Нам охров нельзя, — покачала головой домовая, — доказательств-то нет. И у Эли магия раньше времени пробудилась. Как бы беды не вышло. Она же одна в доме.
— Так ведь вы... э-э-э… — сначала удивленно начал парень, но потом согласно кивнул. — Эта Элина магия еще полбеды. А вот домовой дух! Я ведь тогда давно разговор наших отцов подслушал, а потом специально книги старые искал в библиотеках. Раньше в нашем мире жили другие разумные. Духи-хранители, вот! И твои отец с матерью искали, куда ушли эти духи, те, что смогли выжить.
— Не может быть! Папа — поставщик артефактных магических вместилищ для совета, а мама была природным заправщиком. — Элька недоверчиво и хмуро смотрела на рыжего соседа, рассказывающего странные вещи.
— А что случилось тогда, давно, когда ушли духи? — тихо спросила домовая. — Почему им пришлось выживать?
— Там какой-то древний орден мечтал создать вечный источник магии, чтобы всеми править, — как мог начал объяснять Поль, вспоминая все, что читал, — и они решили, что лучше всего подойдут для этого духи-хранители, поскольку их можно помещать в предметы, а уже те добавлять в источник, сплавляя воедино.
Лукерья вздрогнула и поняла, что башмак, в который ее призвали, нужно прятать понадежнее, чем просто за занавеской. А начитанный толстячок-сосед между тем продолжал:
— Сначала они ловили домовых духов по отдаленным селам, а о лесных в лесах никто не беспокоился, но потом стали пропадать духи-хранители в городах, а леса начали сохнуть, дома быстро ветшать и плохо пропускать магию мира. В то время еще существовали разные государства со своими правителями, и каждый считал, что неплохо ослабить соседа, забрав у него духов-хранителей, потому этот орден Источника силы сперва даже поощряли. А потом духи исчезли везде, и властители накинулись друг на друга с обвинениями, начались войны, а орден стал приносить своему источнику-артефакту в жертву одаренных магически людей с еще не пробудившейся силой. 
Дамы сидели тихо, как мышки, слушая повествование об ужасах, творившихся в давние времена.
— Потом был переворот и восстание. Властителей свергли, орденцев смогли перебить, но там я не совсем понял… — Рассказчик недоуменно почесал рыжую макушку. — У этих чокнутых любителей силы пропал их источник. Просто взял и пропал, поэтому их и победили. — Поль снял с носа свои розовые очки и задумчиво крутил их в руках. — Говорят, на том месте, где был источник, нашли плиту с пророчеством про ушедших духов, что их можно вернуть, но плиту сразу увез созданный совет, и все засекретили.
— А при чем тут мои родители? — В наступившей тишине тонкий дрожащий голос Эльки прозвучал неожиданно.
— Твои родители работали на совет и искали, как вернуть духов-хранителей. Твой отец искал пропавший источник, а мать под видом природного заправщика пыталась найти путь, уведший духов из нашего мира. 
— А потом она пропала! Как духи! — Девчонка сжалась в комок и заревела. Лукерья мигом обернулась кошкой и, вспрыгнув ей на колени, заурчала, подсовывая голову под руку. Ведь все знают, что кошки — лучшее успокоительное.
Поль, не ожидавший такой метаморфозы, растерялся, да и плачущая Элия вызывала одно желание: убежать подальше. Уж очень было неприятно чувствовать свое бессилие и невозможность помочь.
Хорошо, что кошкотерапия делала свое дело. Пока парень мялся и нервничал, всхлипы становились тише. Наконец Луша, спрыгнув с Элькиных коленей, снова стала собой и строго велела:
— Ты, Элюшка, слезы не лей, ими не поможешь. Пойди умойся, надо ужинать. Раз мама твоя пропала, духов-хранителей разыскивая, значит, найдется. Может, сами духи ее и вернут. Вот спать пойдешь, я тебе подскажу, как посмотреть, может, и получится. Чую, без батюшки твоего все равно не разберемся. Дождаться его надо. А тебе, — она повернулась к Полю, — благодарность большая за помощь и рассказ. Может, и я тебе что хорошее скажу да посоветую. Может, какую диковинку по моим рассказам полезную себе приспособишь. Да и дальше, я надеюсь, ты помочь нам не откажешься?
Элька, печально кивнув, поплелась умываться, а Поль, устроившись за столом, наблюдал, как домовая, морщась и хмурясь, разглядывает содержимое открытого им холодильного ларя.
— Да уж. Молока на дне банки, пара яиц да полгоршка сметаны, — фыркала она. — Хорошо хоть, мяса запас есть, на суп пойдет. Прикупить бы, да как? Денег-то нет, да и кто за покупками пойдет...
— У меня есть немного монет, но их на все не хватит. — Умытая Эля зашла в кухню, уверенная, что домовая поможет разузнать хотя бы, жива ли ее мать.
— У меня есть план, где достать деньги! — вдруг встрепенулся Поль. — Только мне надо ваших печенек луковых хоть половинку того мешочка. — Парень ткнул пальцем в куль с остатками муки.
— Так мука вся почти вышла, и постного масла тоже мало. — Лушка оглядела запасы. — Только если купить?
— Да я даже сам куплю, — азартно ерзая на стуле от пришедшей в голову идеи, заявил парень. — Дело верное, а доход пополам!
— Ну если пополам, — улыбнулась домовая, — тогда с нас работа, с тебя продукты.
Голубая картошечка с розовыми грибочками и пятнистым луком на вкус ничем не отличалась от земной. За ужином Поль с Лушей обсуждали печку и еще земной транспорт для мальчишек вроде велосипедов, скейтов и самокатов. Даже что-то рисовали на листах, оказавшихся у парня в сумке. Эля рассеянно наблюдала за ними и ждала, пока рыжий сосед наконец уйдет. Когда она ходила умываться, то зашла в спальню родителей и взяла с комода маленькую картину, где они были изображены всей семьей. 
«Мне там было лет пять, но ведь домовой, наверное, без разницы», — размышляла она, ощущая твердую поверхность рамки через карман холщового фартука, куда ее положила. 
Наконец Поль засобирался домой и, пообещав с утра вернуться с мукой, ушел. Эля молча положила на стол семейный портрет и сидела тихонько, пока домовая мыла посуду.
— Божечки-пирожочки! — всплеснула руками та, оглянувшись и обнаружив эту картину. — Деточка, да на тебе лица нет! Что ж ты не сказала-то ничего!
Луша внимательно вглядывалась в счастливые лица на изображении: темноволосый мужчина с бородкой, русоволосая женщина с яркими зелеными глазами и очень похожая на мать маленькая девочка.
— Все трое тут живы, — шепнула она Эльке. — Одинаково мерцают, нет вокруг серой хмари мертвой сути.
— А что за сон еще ты мне обещала? — Обнадеженная Элия доверчиво смотрела на домовушку.
— Ты, Элюшка, возьми какую-нибудь маленькую вещичку, что от мамы твоей тебе осталась, и спрячь под подушку. Я над тобой сейчас пошепчу, а поутру скажешь, что ты видела. — Лушка ласково погладила девочку по голове. — Утро вечера мудренее. 
Она смотрела, как девчонка бегом кинулась в спальню, и вздохнула.
«И что мне теперь делать? Быть нянькой при подростке, садовником при саде, кухаркой и всеми горничными разом? А еще страшновато после всех этих историй про орден Источника, вдруг не всех мерзавцев перебили?!» 
Лукерья забрала ботинок с подоконника и отправилась в библиотеку, справедливо рассудив, что книга — лучший источник знаний, чем сумбурный рассказ рыжего любителя халявной медовики.
Дом, словно чувствуя решительный настрой единственного в этом мире домового духа-хранителя, без скрипа открыл ей нужные двери.
А наверху в своей спальне беспокойным сном спала Элька, сжимая в руке под подушкой серебряную брошку-бантик. 

Глава 7. Избежать неприятностей

Какой-то новой информации про духов-хранителей Лушка в библиотеке не отыскала. Пролистала географические карты, морща лоб, пробежала глазами описание органов власти и с любопытством открыла толстый красочный том под заинтриговавшим ее названием «В помощь начинающей хозяйке дома».
Картинки там были весьма занятные, а уж над описаниями надлежащих приемов и подготовки к мероприятиям домовушка только посмеялась.
«Видать, старинная книга, не может быть, чтобы сейчас о визите предупреждали письменным посланием, переданным со слугой, аж за месяц! А хозяева еще должны внести этот визит в какую-то реестровую книгу, указав цель посещения? Ужас какой! Так и по гостям ходить не захочешь». 
Она пролистала с десяток страниц и заинтересовалась ярким рисунком торта над рецептом. Продукты перечислялись знакомые, но потом тишину библиотеки взорвал хохот покрасневшей до слез домовой.
— «Если нет возможности воспользоваться магией, позовите шесть кухонных девок...» Ха-ха-ха! Отличное начало рецепта! Тортик — проще не придумаешь. Особенно если девки здоровые, то всю кухонную технику заменят... Глаша будет миксером, Фрося тестомесом, а Розочка — вместо кисточки для смазывания противня... Ха-ха-ха! И обязательно поваренок Михей для разбивания яиц и отделения белков от желтков!
Веселье домовушки было прервано осторожным касанием ее сознания магическим домом. Перед обеспокоенной Лушкой мелькнула картинка тревожно ворочающейся на постели Эльки. Пихнув нелепую книгу для барышень на стоящий рядом с креслом журнальный стол, домовая со всех ног кинулась наверх в комнату девочки. 
Спальня Эльки тонула в полумраке ночи, кровать, освещаемая луной этого мира, заглядывающей в окно через незакрытые занавески, была вся расхристана мечущейся в испарине девчонкой. Домовушка моментально оказалась рядом, приложила ладошки к зареванным щекам Элины и тихонечко подула в лицо.
— Тише, тише. Хватит, — шепнула она, осторожно обтерев платочком лицо девочки, — спи без снов, отдохни, дрема-сон тебя возьми. Спи спокойно до утра, оставь все беды во вчера.
Немного подумав, Лукерья покопалась в кармашке неизменного фартука и облегченно выдохнула, найдя солонку. Отвинтив крышку со стеклянной граненой баночки, она удовлетворенно оглядела содержимое, крупную сероватую соль, и, наклонившись, сунула емкость под край кровати.
«Пусть соберет всю негативную дрянь. Что же ей такое приснилось, что так магической плесени во все стороны наплескало?» — всматриваясь в личико успокоившейся Эльки, раздумывала она, машинально перебирая расплетенные русые волосы девочки.
Волосы и домовые — это отдельная тема. Лукерья сама не заметила, как впала в особый транс и пальцы привычно начали плести косички. Косички от домовых — это крайне необычная разновидность, говорят, что домовые волосы «путают». Неправда! Просто косички домовых не так легко расплести и невозможно расчесать. Три волосинки плетутся косой, потом вместе сплетаются три такие косички, и так по нарастающей, пока маленькая домашняя нечисть не остановится.
Когда домовая очнулась, Элька напоминала своей прической узбекскую девочку.
«Вот ведь напасть! — в сердцах сплюнула Лушка. — Угораздило задуматься не ко времени. Ну да ладно. Сама наплела, сама и разберу. А может, тут и магией помочь получится. Хотя... — она махнула рукой и неслышно направилась к двери, — может, ей еще и понравится, все ж не парень, девочки косички любят. Утром разберемся».

Но утро началось с громкого верещания непонятной сигналки. Хриплый писк над ухом прикорнувшей в обнимку с ботинком на библиотечном диванчике домовушки заставил ее подскочить. Домик послал образ входной двери и за ней силуэты крупных человеческих фигур.
— Ох, лышеньки, кого еще нежданно-негаданно спозаранку принесло? — Домовушка спешно магически освежила домотканую юбку и сменила цвет фартука с оборками на белоснежный. Встрепанную копну темных волос удалось лишь слегка пригладить на ходу. 
Ответственная домовая не могла позволить Эльке открыть дверь неизвестным взрослым людям без своего присмотра и защиты. Домик словно в ответ на ее мысли чуть дрогнул полом под ногами, намекая на свою помощь.
Успела домовая вовремя. Девочка в розовой пижаме, даже не задумавшись спросонья, уже взялась за ручку двери! Раньше-то служанки открывали.
— Элечка, ты бы оделась, — отдернула ее от двери домовая. — Беги давай и возвращайся быстрее. Я пока открою. — Лушка поморщилась от противного звука в ушах. — Только не задерживайся, а то я многого не знаю.
Не подумала домовушка, что, побежав одеваться, девчонка потом непременно посмотрится в зеркало и увидит свою новую прическу, которую со сна пока еще не заметила.
Гордо вскинув голову, Лукерья распахнула входную дверь и, требовательно уставившись снизу вверх на двух одетых в песочно-желтые костюмы мужчин, строго поинтересовалась:
— Чем могу быть полезна, господа?
Два здоровяка удивленно склонили головы, рассматривая миниатюрную женщину.
— Э-э-э... — протянул один из них, блондин с пышными усами пшеничного цвета, раздумывая, насколько будет неловко, если он для разговора присядет на корточки. Невысокая Лушка была ему ниже пояса.
— Стац церб охры города Штоленг Рик Войценех. А это мой помощник изен церб Людвиг Гасешка, — поклонившись, представился второй, хмурый шатен, видимо, старший по званию. — К нам обратились с сигналом, и мы обязаны его проверить. Вы тут живете? Представьтесь, пожалуйста. И не могли бы мы войти в дом, чтобы удобнее было вести беседу?
— В доме еще должна быть девочка, подросток четырнадцати лет Кларисса Бетиния Элинора сэн Хейль, — с облегчением подхватил его напарник. — Нам хотелось бы ее увидеть.
Ответить Лукерья не успела, поскольку за спинами стражников послышалась какая-то возня, пыхтение, и голос Поля вежливо попросил:
— Господа офицеры, вы не могли бы немного подвинуться? Мешок ужасно тяжелый и неудобный, а еще эта дурацкая корзина.
Рыжий толстячок бочком протиснулся мимо мужчин в дверь и, тяжело отдуваясь, сгрузил с плеча мешок с мукой. Поставив рядом корзинку с темной бутылью и какими-то коробочками, он развернулся ко все еще ожидающим от Лушки ответа охрам.
— Позвольте представиться: Поль Муэрто Эдриан сэн Рэн, сосед, — важно заявил он местным стражам порядка, отряхивая запорошенное мукой плечо. — Мадам Лукерья, что здесь происходит?
— Мы как раз говорили мадам... — начал старший.
— Мадам Лукерья Бетиния — наставница дочери семьи сэн Хейль, продолжайте, офицер, — вальяжно кивнул Поль, представив Лушку.
Домовая только диву давалась перемене в поведении паренька, ведь сама недавно поймала его как воришку, перемазанного медовичным соком, и важности в нем не было ни на грамм. Да еще мешок этот с мукой…
«Килограммов двадцать, — навскидку определила Лушка про себя, — да и корзина не пушинка, одно масло в бутыли килограмма полтора будет».
— Да, да, — подхватил охр, — мы как раз говорили мадам наставнице, что поступил сигнал о том, что у мисс сэн Хейль внезапно раньше времени проснулась магия и девочка, будучи не в себе, накинулась на прислугу. Слуги боятся возвращаться в дом.
«Вот гадины! — Лукерья аж лицом потемнела от гнева. — Мало того что воровки и сплетницы, так еще и пытаются мстить ребенку, пользуясь отсутствием отца!»
— Я очень не советовала бы им возвращаться в этот дом! — невольно огрызнулась она. — Думаю, по приезде мистера сэн Хейля к вам поступит заявление о регулярных кражах. Полагаю, хозяин дома разберется, насколько крупно проворовались эти дамочки, а я от себя добавлю, что они довели бедную девочку до такого состояния!
— Но простите, а где были вы? — Помощник мял в руках снятую при представлении форменную фуражку, вероятно испытывая неловкость от всей этой ситуации.
— Луша, это так необычно! А их можно чем-то украсить? — послышался голос Эльки из глубины дома. — О, Поль, и ты тут. Ого, какой мешок! И корзинка еще? — Подойдя, она оглядела парня и, заметив мучной след на ткани куртки, восхищенно поразилась: — Ты все сам донес? 
Поль покраснел и кивнул, а девочка, мотнув кучей косичек, оглядела охров и предложила:
— Может, лучше все пройдем в дом? А то скоро зеваки на улице соберутся, интересуясь, что это у нас охры на крыльце.
Лукерья посторонилась, и стражи порядка вошли в дом, с интересом осматриваясь и разглядывая вежливо улыбающуюся девочку с необычной прической. 
— Мадам Лукерья, — рыжик от искреннего восхищения Эльки почувствовал себя героем, — это все на кухню?
— Да, Поль, будь так любезен, — кивнула домовушка и, поняв, что охры, скорее всего, не следователи и магических артефактов типа очков паренька у них нет, немного расслабилась. — Надо разобраться с завтраком, мы только-только встали.
— Ой, а мы что-то новенькое будем готовить? — Счастливую от косичек и беззаботную, как птичка, Эльку совершенно не беспокоили стражи порядка. Она почему-то решила, что домовая сама с ними разберется. Помагичит как-нибудь, тем более еще Поль пришел. А он может и отца позвать! Охры даже не маги.
Лукерья чуть нахмурилась, задумалась, покосившись на мужчин в форме, и, осторожно подбирая слова, предложила:
— Господа, не знаю, насколько это уместно, но мне надо готовить завтрак для воспитанницы, раз уж мы избавились от неподходящей прислуги. Поскольку приготовление пищи является одной из преподаваемых мисс сэн Хейль дисциплин, то не возражаете, если мы побеседуем на кухне?
Охры, видимо, были люди простые и спорить не стали, усатый даже вызвался дотащить мешок с мукой, на что Поль милостиво дал свое согласие, в глубине души радуясь помощи.
— Мадам наставница, — все же попытался выполнить свои обязанности старший церб, когда они расположились на кухне, — а где были вы во время произошедшего?
Лушка в это время, морща лоб в раздумьях, решила затворить тесто на блины и неторопливо просеивала муку, магией подманивая к себе из холодильного ларя яйца и остатки молока.
— А мадам Лукерья еще не приехала тогда, — тут же вмешался Поль, с интересом наблюдавший за процессом замешивания теста. — Все же плыть из Фелона, с другого континента, утомляет. Я по просьбе мистера сэн Хейля ее встречал в порту. Какие-то проблемы? Вы же видите, что мисс сэн Хейль в порядке, у нее есть наставница и программа обучения, одобренная отцом. Выписать преподавателя с другого континента не так-то просто! Когда мистер сэн Хейль вернется, он обязательно с вами свяжется.
— Э-э-э, да-да, конечно, мы понимаем, — закивали охры, завороженно наблюдая, как Лукерья для удобства зависает в полуметре от пола и, закусив губу, отмеряет ложечкой соль и сахар. — Вот ведь какая магия-то на Фелоне, не то что у нас!
— Наверное, и стряпня не такая, — задумчиво выдал изен церб Людвиг Гасешка.
— Возможно, раз вопрос решен, вы согласитесь составить нам компанию за завтраком и рассказать про ваш замечательный город? Эличка, ты не против? — решив обзаводиться полезными знакомствами, предложила домовушка. — Ведь кто, как не доблестные стражи порядка, знает все интересные места и хорошие лавки?
Мужчины приосанились и охотно подтвердили, что они, конечно, поделятся полезными сведениями с заграничной мадам.
Элька с интересом крутилась рядом с плитой, наблюдая, как на сковороду льется жидкое тесто.
— Это такие лепешки тонкие? Как интересно! — Она принюхивалась к манящему запаху жарящегося теста. — Румяненькие!
— Сходила бы ты лучше в сад за яблоком, егоза, — посоветовала ей домовая. — Те два мы ведь под разговоры так и съели. Поль сахарку принес, сделаем припущенные яблочки в карамели, к блинчикам-то.
— Блинчики? — хищно разглядывал аппетитные золотистые кругляши на блюде Людвиг Гасешка. — И раскатывать такие лепешки не надо. Вы бы не записали мне для жены рецептик? А то уж так у вас все быстро и ловко, а у нас четверо детей, дочка старшая и три сына, так моя Магда только успевает на кухне поворачиваться. А эти, может, и дочка смогла бы, она у меня смышленая. 
Он уже предвкушал, как порадует свое прожорливое семейство рецептиком с другого континента.
— Да пожалуйста, — согласилась Лукерья. Чего-чего, а рецепта блинов ей жалко не было, тем более все готовила у мужчин на глазах, так что они легко могли повторить на словах все ее действия.
Поль сидел, надувшись как мышь на крупу, и думал, как уговорить добрую домовую не раздавать такие ценные секреты направо и налево.
«Надо выпроводить этих нахлебников, а то они и про крекеры пронюхают, — нахмурившись, размышлял рыжий сосед, — и пропали тогда наши денежки».
— Вот! — Прибежавшая Элька, мотнув косичками, выложила на стол огромное полосатое яблоко и еще горсть чего-то синего и сморщенного. — И еще лямля созрела! В чай очень вкусно!
Поль кивнул, а белобрысый охр, осчастливленный рецептом, мечтательно улыбнулся в усы.
— Лямлевая настоечка уж очень хороша! — Потом, опомнившись, что вроде как при детях, смутился, извинился и начал оправдываться: — Так это ж по праздникам можно немного. У меня теща делает, надо уважить, на праздник-то.
Лушка, жонглируя сковородой с блином и лопаткой, задумчиво кивнула, проведя примерную аналогию с земным лимоном.
«Хотя попробую — с чаем сразу будет ясно», — решила домовая.
— Эля, давай теперь ты, — позвала она девочку. — Льешь вот столько, когда сверху станет матовым, переворачивай лопаткой. Мне надо соус сделать. 
Яблоко за секунды превратилось в груду крошечных кубиков, а сахар таял на сковороде, энергично помешиваемый крайне самостоятельной ложкой. Яблочные кубики отправились тушиться в маслице, а золотисто-коричневая сахарная масса сдобрилась сметаной. Потом тщательно смешанная с яблоками карамель была перелита в беленький соусник и поставлена на стол.
Поль и стражники глотали слюнки, а Элька довольно ловко переворачивала предпоследний блинчик. Гора ароматных жареных румяных кружочков впечатляла!
— Поль, ты не мог бы?.. — только начала домовушка, как с места подскочил усатый.
— С чайком помочь? Это мы мигом! Молодежь пока управится, а у меня рука-то набита. — Церб Гасешка уже ополаскивал маленький фарфоровый чайничек крутым кипятком. — Самый лучший чай, по маминому рецепту.
 С молчаливого одобрения Лушки он под любопытным взглядом хозяйки дома тщательно отмерил заварку. Из шкафчика были извлечены приправы, и в чайник, старательно отсчитываемые поштучно, были добавлены три зеленых шарика, коротенькая черная палочка и щепотка бледно-желтого порошка.
«Надо бы разобраться со специями, — думала домовая, озадаченно разглядывая незнакомые ингредиенты в стеклянных баночках. — Похоже, они тут совсем не как у нас».
Если овощи и фрукты просто имели необычный вид, а по названиям были идентичны, то специи являлись явно чем-то загадочным и неизвестным, вызывая у Лушки нешуточный интерес.
Застолье с блинами было приятным и очень полезным с точки зрения получения информации. Даже Поль, которого иногда мать отправляла на рынок, узнал для себя много нового. Лушка как губка впитывала рассказы про цены, продукты, специи и где что покупать, умело направляя беседу в нужное русло. По окончании завтрака даже хмурый церб Войценех, вставая из-за стола, где он по большей части молча жевал, пока его помощник заливался соловьем, ухмыльнулся и негромко обронил:
— Вам бы, мадам, некоторых наших дознавателей поучить беседы вести. Пошли уже, Людвиг, у нас еще два сигнала.
Усатый с рецептом блинов в кармане поспешил за напарником на выход.
Когда дверь за сытыми охрами закрылась, все вернулись в полюбившуюся кухню.
— А теперь надо сделать много крекеров! — радостно потирая руки, заявил Поль. — Я знаю, куда их пристроить, только рецепт надо держать в тайне! И не забудьте: половина выручки моя!
— Так никто и не спорит, — согласилась домовушка, подмигнув Эльке, — но готовить-то ты нам поможешь? Самую простую, но очень опасную работу тебе придется взять на себя! Справишься?
Даже не подумав, что где-то может быть подвох, парень послушно кивнул, удостоившись еще одного сияющего признательностью Элькиного взгляда.
— Вот! — Шустрая девчонка со счастливой улыбкой моментально вручила ему мешок. — Тебе надо почистить весь этот лук! Ты ведь сам сказал: надо побольше крекеров, — хитро щурясь, заявила она.
Досадуя на коварство с виду таких милых барышень, паренек мужественно принялся за работу, мечтая о барышах. Полю очень нужны были свои материалы для экспериментов. Мысли о вчерашних рисунках с самокатами и велосипедами, ездившими без магии и животных, не давали ему покоя.

Глава 8. Запах неприятностей

Количество хрустящего лукового лакомства все увеличивалось. Поль ходил вокруг стола, как голодный кот вокруг крынки со сметаной, пытаясь украдкой стащить очередную румяную полосочку. Тем более что печеньки претерпели небольшие изменения. Лушка, разбирая принесенную им корзинку с добавками и специями, обнаружила в ней нежно-сиреневый порошок, на запах и вкус опознанный ей как аналог земной паприки. Поль честно пытался предупредить деятельную даму, что это приправа не для выпечки.
— Это пихштица, — объяснял он. — Она немного островато-пряная, ее кладут в супы и добавляют к мясу.
Лушка к сведению приняла, но пробурчала, с улыбкой орудуя скалкой:
— Пихштица, не пихштица, какая разница? Чую же: то что надо! А что островата, можно догадаться, на луке вон под шелухой зеленые и фиолетовые пятнышки имеются. Угадала?
Элька, старательно режущая раскатанное с приправой тесто, хихикнула.
— Я как-то не задумывалась, но, как ни странно, чаще всего именно такие цвета. Еще кисленькое тоже может подобный оттенок иметь. — Девочка кивнула на разделочную доску, где нож сам по себе нарезал собранную травку, названную домовушкой «местный щавель».
Травка была вишнево-лиловая, сочная, но названия ни Поль, ни Элия вспомнить не могли.
Поль, воспользовавшись тем, что дамы отвлеклись на «щавель», все же сумел утащить свежевыпеченную печеньку и смачно схрупал ее под возмущенным взглядом девчонки и лукавым прищуром Лукерьи.
— М-м-м... — Он задумчиво пошевелил светло-рыжими бровями на круглом веснушчатом лице и решил, что первоначальный план — идти с предложением в пекарню — не очень хорош.
Конечно, в пекарне он мог увидеться с Наталкой, той самой пекаревой дочкой, которая вызывала жуткую зависть у всех их одноклассниц. Девочка была не только фигуристой для своего возраста, но еще очень спокойной и на редкость добродушной. Готовность симпатичной блондинки всегда помочь и угостить снискала ей расположение всех школяров мужского пола, что, конечно, не нравилось другим барышням, не отличавшимся мягкостью характера.
«К Наталке можно и попозже заскочить, а сначала в трактир напротив пекарни, — решил паренек, запивая вкусняшку чаем. — Дядька Стешек точно оценит такую закуску!»
Представив, как на новинку накинутся посетители, он невольно растянул губы в счастливой улыбке.
За всеми заботами и хлопотами Лушка между тем иногда наблюдала за девочкой. Элия то беззаботно пререкалась с Полем, то вдохновенно возилась с тестом, но вдруг в ней как будто гас фонарик: худенькие плечики поникали, огонек в глазах тух, а сама девчонка на минуту замирала, тоскливо глядя в никуда. Если Поль этого не видел, занятый вкусностями и мечтами о барышах, то домовушка с тревогой замечала все эти странности.
«Надо бы выяснить, что произошло, — размышляла она, очищая старый бумажный куль от муки и магией добавляя ему жесткости и прочности, пускай и временной. — Наверняка со сном что-то пошло не так. Но вот что?»
Все ароматные румяные полосочки крекеров сложили в мешок, сейчас больше всего напоминающий бумажный короб. Домовая повязала горловину чистой тряпочкой, и довольный Поль, в уме уже торгующийся с дядькой Стешеком, умчался прочь, мечтая на свою долю заказать шестеренок для «лисипеда», который, пытаясь объяснить парню принцип работы, схематично нацарапала Лушка на обрывке бумаги.

В чистой кухне большого дома вкусно пахло едой, на плите, весело побулькивая, варился супчик из местного щавеля. Домовушку не смущало, что больше всего он напоминал по цвету сильно разбавленный борщ. Привыкла же она к голубой картошке. Зато вкус у супа был самый что ни на есть правильный! С кислинкой.
Только вот Элия, опять ссутулившаяся и грустно сидящая на табуретке, беспокоила добрую женщину.
— Элюшка, ты чего загрустила? Скоро супчика попробуешь. У вас, может, такие и вовсе не варят, — позвала она понурую девочку, смотрящую куда-то на стол.
— Луш, как ты думаешь, он вернется? Не обманет? — вдруг совсем неожиданно тихонечко спросила та, не поднимая головы.
— Да что с тобой, девонька? — поразилась домовая. — Почто ему обманывать-то? Хороший паренек, без гнильцы в душе. Уж это-то я вижу. Фантазер только, но это даже на пользу, ежели меру знать. Ты мне лучше поведай, отчего вдруг такие мысли худые у тебя в голове завелись? 
— Так Журетта тоже доброй казалась, и Иренка с Маженой, — еще ниже опустила голову девочка, — а Поль тоже не стал бы помогать, если бы мы его в нашем саду не поймали.
— Ну, может, с холодильным ларем за это, а потом уже просто хотел помочь. Ему с нами интересно, да и любопытство паренька зацепило. Говорю тебе: хороший он человек! Был бы худой, не помог бы нам с охрами, а отсиделся в кустах, дождавшись, чем все закончится. Ты мне лучше, голуба моя, вот что скажи. Как ты спала сегодня? Что тебе снилось? Чует сердце, что доброго не увидела. Неужто с матушкой твоей худо?
— Я маму во сне не видела, — подняв на Лукерью испуганные глаза, покачала головой Элька.
— Как так, голубушка моя? — насторожилась домовая — А что же тебе снилось? Металась ты полночи как в горячке.
Она подошла к сидящей девочке и ласково погладила ее по плечу.
— Расскажи-ка мне, милая, чай, и полегчает, если в себе-то не держать. Сейчас еще чайку нам налью, чтобы беседа легко текла да душа, открываясь, очищалась.
Она прошла к плите, убрала нагрев под кастрюлькой и, поставив кипятиться пузатенький чайник, неспешно начала заполнять заварочник свежей заваркой, вспоминая, что еще добавлял туда усатый охр.
— Вот не подумала попросить Поля-то, чтоб сметаны прикупил, и про дрожжи позабыла спросить, — бормотала Лушка себе под нос, давая Эльке собраться с мыслями. — Всяко уж дрожжи-то у вас есть, раз хлеб пекут, даже если они и цвета для меня странного могут быть.
За столом, накрытым найденной в узком шкафчике полосатой льняной скатертью, с чайными чашками в руках, источающими ароматный парок, сидели крошечная женщина в фартучке с оборками и худенькая девочка-подросток со множеством косичек на голове.
Лушка девочку не торопила, только проницательно поглядывала на нее из-за чашки, отпивая маленькими глоточками горячий напиток.
Эля крутила чашку за ручку, словно не решаясь начать, на ее щеках проступили красные пятна, а тонкие пальчики лежащей на столе руки чуть дрожали.
— Там темно было, — начала она рассказывать, — маленькая темная и тесная комната, вся заставленная грубой деревянной мебелью. Сундуки какие-то по углам, как в кладовке, стол у окна и лавка рядом. Окно маленькое, в четыре клеточки. — Девочку передернуло от воспоминаний.
— А еще что-то необычное было? — нахмурилась домовая. — Ты там одна была?
— Я сначала подумала, что одна, и хотела выйти маму поискать, там дверь была, — Эля нервно потеребила косички на плечах, — но меня развернуло к ней спиной, и в углу я увидела старую женщину, перебирающую какую-то траву.
— В углу? Не у окна? — разволновалась Лукерья. — А еще трава где-нибудь была?
— Да там везде травы пучками висели, — кивнула Элька, — и пахло чем-то горьким и дымом.
— Батюшки-пирожки, это что же делается? — всплеснула руками домовушка. — Ты хоть с ней не говорила? Может, она тебя не видела, старуха та? — с надеждой спросила она.
— Она меня видела. — На глаза девочки набежали слезы. — Пальцем в меня ткнула, глаза безумные выкатила да как забормочет, а потом вдруг захохотала так страшно и как закричит: «Моя ты, знаю, моя!» Я развернулась и бегом к двери, только крик этот жуткий вслед. Выскочила, побежала через какие-то кусты, темно вокруг и страшно, а в спину старуха кричит и хохочет. Я запнулась и упала на землю, и вдруг словно посветлело вокруг, а я слышу: мама рядом плачет. Больше не помню ничего.
Лушка как мешком пришибленная сидела и смотрела, как девчонка утирает слезы. Никак домовая не предполагала, что в этом мире ведьма завелась. Домовая ведь в книгах перво-наперво про магию все посмотрела и такой магии, как ведьминская, не нашла. Конечно, и бытовой, домовой магии сейчас тоже не существовало после исчезновения мелкой полезной нечисти, но про ведьм вообще ничего не упоминалось.
«Или это всегда было каким-то секретом для избранных, или кто-то сюда эту ведьму из другого мира зачем-то притащил, — прикидывала она, пытаясь подобрать слова, чтобы утешить и прибодрить девочку. — Только ведьмы нам не хватало, хорошо еще, что необученная попалась. Силу не контролирует».
Домовая прекрасно знала, что древние и сильные ведьмы — всегда молодящиеся красотки со стальными нервами и приветливыми улыбками. Они не будут пугать жутким хохотом и странными выкриками. Медовые речи, ласковые взгляды — и никто не заметит, как попадется на крючок столетней прелестницы.
— Похоже, Элюшка, магия моя в этом мире пока не совсем хорошо работает. Да и мама твоя, видимо, сильно кем-то закрыта, ведь даже папа твой найти не смог, — тихонько заговорила она. — Вот твой батюшка приедет, и мы вместе попробуем. А пока пошли-ка в сад пройдемся, на солнышко. Еще какой зелени к супу поищем. Солнышко нас осветит и тьму разгонит, а сны тебе такие больше не приснятся, на-ка вот, надень.
Лукерья выдернула из своей прически несколько волосков и ловко скрутила плетеным колечком.
— Кто во сне к тебе придет, тот сначала меня повстречает. — Она сурово свела брови. — А я ужо разберусь, пущать к тебе сниться или не надо нам таких.
Немного успокоенная Эля надела на палец оберег от домовушки и, тряхнув косичками, пошла с Лушкой по коридору к веранде. Девочка не заметила, как домовая оступилась и отстала. 
— Ох, лышеньки, — выдохнула Лушка, едва устояв на ногах и видя перед глазами кусок сада. Домик решил преподнести нежданный сюрприз своим жильцам. — Элюшка, бежим скорее! И откуда он только взялся?! Бежим, пока не удрал к соседям, он полениться не дурак, а у них не так все запущенно. — Она схватила девочку за руку и бегом рванула в сад.
Пока наши барышни сломя голову бежали в сад ловить непонятно кого, Поль в прекрасном расположении духа, насвистывая, шел к кузнецу. Дядька Стешек, хрустнув на пробу парой крекеров, запил их домашним пивом и не торгуясь выложил перед парнем монеты.
— Только ты вот что, — пробасил он, накрыв ладонью мешочек с деньгами, к которому уже протянул руку Поль, — раз уж ты говоришь, что рецепта никто не знает, то весь товар только мне и сбываешь! И учти: будет спрос — надо будет больше! Справишься?
Парень представил, что с ним сделают дамы, обрадуй он их перспективой с утра до ночи катать тесто, и скуксился. Впрочем, смекалки молодому прохиндею было не занимать, так что он, лучезарно улыбнувшись суровому трактирщику, душевно посоветовал:
— А вы дешево не продавайте. Говорите, что товар редкий, для особых гостей, дорогой, и привозят не часто. 
Дядька Стешек почесал шевелюру, гулко хохотнул и, хлопнув парня по плечу, убрал руку с кошеля.
— Смотрю, соображаешь! Но учти: больше никому!
Поль даже не предполагал, что первым человеком, который узнает о необычной вкусной диковинке, будет тот самый пекарь, отец Наталки.
— Смотри, Яцек, какие мне штуки доставили. К пиву знатная вещь! Не чета твоим булкам для барышень, — похвалился дядька Стешек зашедшему к нему поболтать кузену.
Пекарь Яцек с любопытством хрупнул парой печенек и схватил трактирщика за грудки.
— Где взял, старый хрыч? Говори! Это же даже не знаю, как и назвать! Лопни мои глаза, если не в печи пекли! Говори, у кого купил?
— Да ладно, Яцек. Все равно у меня договор, а рецепт тебе не продадут. Не пыли своей мукой, — хохотнул кузен.
Пекарь запихал в рот еще пару крекеров, пока хозяин трактира не убрал мешок со стойки под прилавок.
— Специи и лук, и хрустит, и с мукой, — бормотал Яцек, тщательно жуя и анализируя ощущения. — Как же это делается?
Поль ничего не знал и, совершенно не задумываясь, счастливый от удачной сделки, как поросенок под дождем, стал еще счастливее, повстречав идущую с рынка Наталку.
Эта судьбоносная встреча запустила новый виток событий, поскольку парень не нашел ничего лучше, как угостить такую милую девушку припрятанной для себя вкусняшкой. Сверток с крекерами девушка взяла и, улыбаясь, поблагодарила, но, поскольку торопилась в пекарню с покупками, извинилась и убежала.
Парень отправился дальше, даже не подозревая, что в тихом домике пекаря через двадцать минут раздастся громовой рев господина Яцека:
— Кто это принес? Откуда?!
Взбудораженный пекарь вышел на след.

Глава 9. На ловца и зверь бежит

Лукерья стрелой вылетела на веранду особняка вместе с едва поспевавшей за ней Элькой. Буквально в прыжке она нырнула со ступенек, уже перекинувшись в кошачий облик, и полосатой шерстяной молнией исчезла в зарослях сада.
Девочка, конечно, в кусты не полезла, но, сообразив, что домовушка направилась в сторону ограды, отделяющей их участок от соседского, торопливо пошла в ту же сторону по садовой тропинке.
Внезапно под одним из яблочных кустов раздался громкий грозный мяв и шипение, которому вторили странные фыркающие звуки, пыхтение и клацанье.
На дорожку прямо под ноги Элии, громко кряхтя, выкатился зеленый колючий шар. Он остановился у ее ног, и из него высунулась остренькая мордочка с черным влажным носиком и глазами-бусинками. Блестящие глазки зверька с подозрением уставились на девочку. Раздраженно щелкнув зубами, странное животное сердито запыхтело и опять свернулось в колючий шар.
Выскользнувшая из тех же кустов взъерошенная полосатая кошка приняла уже привычный девочке вид маленькой женщины и довольно улыбнулась.
— Вот ведь хитрован, — отряхивая подол юбки и поправляя волосы, кивнула Лушка на зеленое нечто, — уже к соседскому участку топал, но, на наше счастье, отвлекся на падалицу. 
Яблочный аромат, разлившийся в воздухе около этого места, явно давал понять, что надо поторопиться со сбором фруктов.
— Луш, а что это за странный зверь? Он не опасный? Может, лучше пусть бы и шел дальше к соседям, зачем он нам? — Девочка недоверчиво разглядывала ощетинившийся колючками зеленый комок.
— Э нет, Элюшка, это не животина вовсе, а мелкая и дюже полезная нечисть. В нашем хозяйстве для сада очень нужная. Знакомься: дворовичок-огородничек, только, видимо, слабосилок нам попался. — Домовая хитро подмигнула Эльке и приложила палец к губам. Девочка едва заметно кивнула и в свою очередь прикусила губу, чтобы не рассмеяться над заговорщицким видом Лукерьи.
Зато зеленый шар на дорожке резко дернулся, разворачиваясь и неожиданно растопырив огромные уши. Маленькая пасть открылась и еще раз сердито щелкнула мелкими, острыми, как иголки, зубами, ушастый еж зеленого цвета фыркнул, чихнул пару раз и обернулся невысоким, как Лушка, бородатым мужичком.
Теперь на дорожке стоял маленький крепкий дядька в широкополой старой шляпе с торчащими за тульей колосками, травинками и птичьими перьями. Длиннополый кафтанчик пестрел цветными заплатками и разномастными пуговицами, но подпоясан был неожиданно нарядным узорчато-расшитым кушаком. Огородник, насупившись, взъерошил окладистую курчавую бороду цвета жухлой листвы с застрявшими в ней былинками и гундосо проворчал:
— Это чой-то? Чегой-то слабосилок-то? Ась?
— А того, что, видимо, боишься с нашим садом не совладать! — ткнула Лукерья пальцем в сторону, аккурат в колючие переплетения шарзели. — У нас вон цветочки сортовые, хоть и запущенные, сад большой. Раз к соседям сразу деру дать попытался, то точно сообразил: не справишься с таким богатством. Видать, не только силенок не хватит, а и опыта маловато с сортами да видами управляться.
Элия, видимо, тоже смекнула, в чем дело, и, нисколько не покривив душой, проинформировала надувшегося от такой его оценки бородатого нечистика:
— Ну, у соседей ничего и делать не надо. Там только живая изгородь вдоль ограды и две клумбы у крыльца. У них сада нет, только лужайки.
— Как так сада нет? — оглянулся в ту сторону огородник, но, ничего не разглядев сквозь густые заросли, недоверчиво прищурился. — Пошто вдруг людям лужайки-то заводить, чай, не выпас для скотины под окнами. Обмануть вы меня хотите, юная барышня, не бывало такого, чтоб ни огородика, ни сада, ни какого ни на есть шарзелия для красоты!
— А ты не бурчи на девчонку, а сам проверь, коли такой умный, — ехидно посоветовала Лушка.
Мужичок пошевелил босыми пыльными ногами, почесал пальцами одной пятку другой и решительно шагнул в траву. Растения как змеи оплели его ступни, и он замер, прикрыв глаза, словно врос в почву вместе с цветами и кустами.
— Это что же такое делается? Это как же такое возможно? — отмерев минуты через две, кинулся он с расспросами к нашим барышням. — Садов рядом нет, и даже огородика, все жилье извели, ироды! Пошто все нарушили? Где ж нам, огородникам, теперь жить? Мы же нечисть культурная, дворовая. Не какие-то там полевики, чтоб в траве кататься-валяться! Вот так поспал! Я это, садик-то ваш беру. Мне без дома нельзя. Справлюсь, хозяева, в лучшем виде! Не сумлевайтесь!

— А вы спали? — не удержавшись, удивленно воскликнула Элька. — Поль ведь рассказывал, что те, кто не погиб, ушли в другие миры, кажется.
— Да чегой-то ты меня ужасами пугаешь, девица? Пошто нас изводить, если токмо пользу приносим?! — нервно вцепившись в бороду и вытаращив глаза, завопил огородник.— Ты меня не пужай, я не из пужливых. Да вон и домовая твоя при доме имеется. Сказал же, берусь за ваш сад, нравится он мне. 
Мужичок погладил почти засохший кустик какой-то растительности, а тот, словно отозвавшись на ласку, ярко зазеленел и начал набирать бутоны.
— Ты бы, милок, не кипятился, — нахмурившись, заступилась за Эльку Лушка, — а сперва представился нашей хозяйке. Да и не знаю, справишься ли ты? Сможешь ли вернуть саду былое великолепие?
— Вот и пошто ты такая баба вредная?! — забубнил огородник, почесав затылок и сдвинув этим шляпу на нос. — Чегой-то не справлюсь-то? Я вона отоспался как, да я вам этих шарзелей свой сорт выведу! Я мастер такой, что о-го-го! — Он поправил обратно шляпу и, смешно подпрыгивая, кружил вокруг дам, тыкая в заросли заскорузлым пальцем.
— А звать меня, хозяюшка, Подкопайло! — Он выжидательно поглядел на девочку, сообразив, что может остаться без места жительства. — Это и имя, и фамилия, Подкопайло из семьи Подкопайло! — гордо заявил он. — Старинный род потомственных огородников.
«Да уж, — вздохнула про себя домовушка, — чую, еще тот жук этот Подкопайло в квадрате, даром что ежом с ушами оборачивается. Надо бы, наверное, кваску яблочного сделать, очень уж огородники его уважают. И яблочки не пропадут, и работа быстрее пойдет».
Лукерья всегда помнила наставления своего деда: «Если ты к работнику с душой, то и он на совесть сработает!»
Огородник, как ни крути, у домового всегда был в подчинении, потому как наперво дом ставили, а потом уже сады-огороды разводили.
А в это время ничего не подозревающий Поль, мелодично насвистывая себе под нос, шел к своему дому, раздумывая: «Может, надо было в дом сэн Хейль каких продуктов захватить? Вот не догадался у мадам Лукерьи поинтересоваться, замечтался». 
Парень пощупал в кармане кошель с монетами. 
«Надо, наверное, посмотреть, что есть у нас на кухне, и сходить купить то, чего из этого у мадам Лукерьи и Элии нет».
Радуясь пришедшей в голову мысли, он зашел в дом, рассчитывая тихонько проскочить на кухню и, умаслив кухарку, полазить по шкафчикам, но только за ним закрылась дверь, как его ухо оказалось в крепких пальцах отца.
— Явился, шкодник! — Родитель, сердито выговаривая, вел его за ухо в кабинет. — И чего опять затеял? По трактирам шастаешь, пекарь ко мне с какой-то странной жалобой пришел! Сейчас ты мне все объяснишь, и не смей врать или увиливать, а то запру в мастерской на неделю с мешком камней для обработки!
В кабинете, сидя на краешке мягкого кресла, волновался и нервничал пекарь Яцек, но при виде ведомого отцом паренька глаза отца Наталки фанатично сверкнули, и он кинулся к Полю.
— Где ты взял эти соленые луковые печеньки? Рецепт достать сможешь?
Пекарь трясущимися руками вытащил из кармана сверток, и Поль обреченно похолодел. Этот самый сверток он отдал Наталке, угощая девушку.
— Вот! — Господин Яцек совал сверток артефактору сэн Рэну. — Ваш сын целый куль их продал трактирщику Стешеку. Я хочу знать, где он их взял! А может, это ваша супруга такая искусница? — бормотал он как не в себе.
— Ну и каким образом ты довел до такого состояния почтенного господина Яцека? — Выпустив ухо сына, мистер сэн Рэн прошел и сел в кресло за своим рабочим столом, с интересом развернув сверток, который всучил ему пекарь.
— Хм... печенье? Странно, странно… — Он достал из нагрудного кармана рабочие очки с радужными стеклами и защитными плетениями на дужках. — Любопытно... Магии нет, примесей нет. Если не считать наличие лука вместо положенного сахара, то обычная еда.
— А рецептик, ну хоть составчик, вы вот так разглядеть не могли бы? — умоляюще попросил пекарь, обретя надежду.
— Это, между прочим, семейный рецепт семьи сэн Хейль, — не выдержав, запальчиво выкрикнул Поль, пытаясь защитить тайну крекеров и совсем не подумав, что привлечет ненужное внимание к соседскому дому. Впрочем, парень быстро спохватился и замолчал, но слово не воробей, и оба мужчины по разным причинам сразу же среагировали.
— Может, они согласятся сотрудничать? — забормотал господин Яцек, прикидывая, что он может предложить и без того состоятельной семье.
— Семьи сэн Хейль? Насколько я помню, кухарка у них ничего подобного не готовила никогда. Дочь нашла рецепты матери? Хм-м. Но зачем отправлять тебя продавать печенье в трактир и при чем тут господин Яцек? — Худощавый, рыжий и жилистый Карл Муэрто Бенито сэн Рэн очень любил загадки. Наверное, поэтому и стал артефактором, благо магические таланты позволяли. Да и с семейством сэн Хейль он работал по той же причине, древние тайны будоражили ум рыжего артефактора не хуже выяснения потенциала той или иной кристаллической заготовки. Невольно его рука подхватила предмет спора. Принюхавшись, он задумчиво сунул странную съедобную полосочку в рот. 
— Ага! Почему так себя ведет наш городской пекарь, мне теперь более-менее понятно, а в кондитерскую господина Леопольда ты, сынок, еще ничего не пытался принести от соседей? — попытался пошутить он, но наткнулся взглядом на схватившегося за сердце и грузно осевшего в кресло пекаря.
— Ох уж эти фанатики своего дела! — Неодобрительно качая головой, артефактор поднялся из-за стола и, достав из потайного отделения секретера небольшой графинчик темного стекла, налил бледному господину Яцеку рюмочку «от нервов».
— Сам господин сэн Хейль в отъезде, но, возможно, Мозерс поможет нам понять, что все-таки происходит? — задумчиво предположил он, при этом проницательно глядя на нахмуренного сына.
— Нет там дворецкого, — еще больше помрачнел Поль, не зная, как предотвратить появление отца у соседей.
— Даже так? — Светло-рыжие, как у сына, брови на лице господина Карла слегка дернулись вверх. — Ну-ну. Думаю, все же визит к соседям не помешает, не исключено, что ты и там что-то натворил, просто прислуга без Марка жаловаться не пойдет, а дочь их слишком воспитанна, чтобы ябедничать.
Поль, конечно, многое бы мог сказать про Элькино воспитание и прислугу, но сейчас, как никогда, парень понимал, что лучше помолчать.
«Может, они не откроют, — надеялся он. — Отец ведь может догадаться, кто такая мадам Лукерья, и неизвестно, чью сторону примет. Еще и пекарь этот!»
Парень уже сильно пожалел, что угостил его дочь, в очередной раз растаяв под приветливым взглядом голубых глаз.
«Все беды от женщин», — расстроенно вынес он про себя издревле известный мужской вердикт, сложив в голове цепочку воспоминаний: надоедливая сестра, Элька и Лукерья, поймавшие его у кустов медовики, и голубоглазая Наталка, наведшая на его след своего отца.
— Да, да, — немного придя в себя после рюмочки «успокоительного», оживился пекарь. — Надеюсь, они выслушают меня и, возможно, согласятся, что мое предложение гораздо выгоднее, чем у Стешека!
Поль занервничал еще сильнее, но предупредить дам никак не мог. Впрочем, как ни странно, дамы позаботились о своей безопасности сами.
Когда парень под конвоем отца и пекаря подошел к небольшой, раньше всегда открытой калитке напротив парадной двери, он обомлел. Вся ограда и сама калитка были оплетены очень красивыми ползучими растениями с резными мелкими листочками и усыпаны крошечными горошинками белых бутонов с потрясающим тонким ароматом. Это несомненно красивое зрелище портил только один факт: калитка не открывалась.
— Занятненько, — усмехнулся отец Поля, разглядывая растения через свои радужные очки. — Впрочем, и об этом явлении я бы тоже хотел побеседовать с обитателями дома. И что-то мне подсказывает, что Марк не там ищет. Все, что ему надо, это вернуться домой, и я, пожалуй, дам ему знать!
Мужчина отошел от калитки и, задрав голову, стал разглядывать через свой артефакт видимую часть особняка. К нему, горестно вздыхая, присоединился пекарь, а Поль, пытаясь найти, как открывается калитка, стал ощупывать растения в надежде найти под ними засов.
— Ай! — Парня густо оплела лиана, и он стремглав исчез в распахнувшейся на мгновение калитке.
— Это что творится, господин сэн Рэн! — запаниковал пекарь. — Вашего сына надо спасать, надо вызывать охров!
— Никого не надо вызывать, — усмехнулся артефактор, так до сих пор и не снявший очки. — Думаю, нас вскоре тоже пригласят войти. Мой сын уже в доме, и если там те, о ком я думаю, то сейчас нас впустят.
— Там бандиты? Нас захотят захватить и потребуют выкуп? — Все, что не касалось любимой выпечки, в голове пекаря укладывалось с трудом, что не могло не радовать его супругу, твердой рукой ведущую все остальное хозяйство и мудро не мешающую мужу наслаждаться делом его жизни, приносящим семейству неплохой доход.
— Полно вам, — отмахнулся артефактор. — Скорее всего, там вы встретите того, кто знает весьма необычные рецепты. И возможно, с ним удастся договориться.
Пекарь серьезно кивнул, размышляя, что мужчина с мужчиной всегда смогут прийти к соглашению ради взаимной выгоды. Господин Яцек даже не подозревал, что единственный незнакомый ему мужчина в доме даже не покажется ему на глаза, спрятавшись под кустом ушастым зеленым ежиком.

Глава 10. Гости незваные

— Поль, ты что натворил? — чуть не плача закричала Элька, впустив парня в дом. Она прильнула к маленькому квадратному окошечку в двери и вглядывалась сквозь цветные стеклышки витража в стоящих за калиткой мужчин.
— Откуда здесь пекарь взялся? А отца ты зачем привел? Он же сразу про Лушку поймет. — Девочка очень боялась, что может потерять ставшую ей всего за пару дней такой родной домовушку. — Вот почему он свои очки надел и не снимает? Чего выглядывает?
Парень с угрюмо-виноватым видом шмыгнул конопатым носом и неохотно подтвердил подозрения маленькой хозяйки дома:
— Да я думаю, он уже и так понял, но ведь охров не вызывает и не бежит никому сообщать! Наверное, надо впустить их, тогда отец познакомится с мадам Лукерьей, а мы постараемся его убедить, что властям знать о духе-хранителе пока не стоит.
— Пока? — Элька, схватив толстячка за руку, потащила его на кухню, сердито выговаривая: — Пока?! Она ничего плохого не делает! При чем здесь власти?!
Но на кухне расстроенных и нервных ребят встретила мудрая невозмутимость домовушки. Лушка резала буханку испеченного утром по простейшему рецепту хлеба и, обернувшись с улыбкой, спокойно произнесла:
— Какие бы гости ни стояли на пороге, их придется впустить и выслушать. А на сытый желудок любой добрее и сговорчивее становится.
 Ее глаза с лукавым прищуром оглядели замерших у стола подростков.
— Лушенька, а если они тебя заберут? — Худенькая напуганная девчонка подскочила к крошечной женщине и, неловко упав на колени, крепко ее обняла. Уткнувшись носом в оборку фартука на плече, пахнущем свежей выпечкой и отглаженным чистым бельем, она замерла в этой позе, боясь шелохнуться, словно домовая может тогда сразу исчезнуть, как дым на ветру. 
— Да что ты, Элюшка, — растроганно погладила ее по волосам Лукерья, ласково перебирая косички. — Это кто же домовую из дома заберет, да еще и без твоего, хозяюшка, дозволения? Ты давай мокроту-то не разводи на кухне, а глазки утри и помоги мне с едой. Помидорки вон тонко порежь.
— Э-э-э, простите, мадам Лукерья, — пробормотал Поль, виновато опустив глаза, — это я не подумал, и вот так получилось. Господин Яцек к отцу пришел из-за крекеров, а я вот...
— Поль, ну хоть ты-то за ум возьмись! — прервала его самобичевание домовая. — Неужто у тебя отец такой плохой человек? Или пекарь этот отъявленный злодей? Лучше тоже помогай. Руки работают — в голове проясняется! — Она вручила ему миску с разбитыми туда яйцами и венчик. — Вот присоли и смешай до однородности. Надо быстренько все приготовить, пока гости терпения не потеряли.
Сказав все это, она отошла от стола и почти до половины туловища нырнула в недра холодильного ларя. Выбралась оттуда домовая с довольным лицом, крепко держа в руке кусочек сыра. Пусть невзрачный брусок и выглядел как серо-коричневатая оконная замазка, но пах он хорошо, и отколупнутый ногтем крошечный уголок Лушка съела с блаженным выражением. Все-таки молочное и хлеб — домовикам первое дело, так как хлеб от земли-матушки идет, а молоко — первая пища родившейся новой жизни.
— Простите, мадам Лукерья, — Поль не знал, что и думать, — в саду у вас непонятное что-то творится. — Впрочем, по лицу Эльки он сразу понял: дамы в курсе. Приуныв немного оттого, что пропустил новое и наверняка интересное, рыжик опять зашевелил венчиком в миске с яйцами, печально вздохнув. — Так вы все знаете. А кормить отца с пекарем чем будем? Бутербродами-то их не удивишь, да и яйцами в любом виде.
— При желании удивить можно всем, — улыбнулась Лушка, нарезая сырный брусочек. — Вот ты в сад наш сколько раз лазил, а сейчас удивляешься. Можно ведь и яйца так приготовить, что их никто не узнает, и из хлеба что только не делают. Но нам надо быстро и сытно. Поэтому будет корейский сэндвич. И прекращай «мадамкать», Луша я. Хватит уже взбалтывать, давай сюда. — Домовушка забрала у парня миску с яичной смесью.
— А что такое «корейский»? — Элька, осторожно и ловко нарезавшая помидор на тонкие пластинки, отложила нож и с интересом смотрела, как Лукерья ставит на плиту две сковороды.
— Корея — это страна в моем мире, там, говорят, очень люди к еде уважительно относятся. — Она осмотрела оранжевые помидорные кружочки и похвалила девочку: — Молодец, хорошо порезала, как раз такие, как надо. А цвет у ваших помидоров этих на наши сорта похож, хоть в этот раз что-то с виду совпадает.
— Получается, ты из Кореи? — подключился к разговору Поль, которому надоело пялиться в окно на крошечный кусочек сада. Все же окно кухни было на углу дома, и почти ничего видно не было. Парень сидел за столом, и его беспокойная любопытная натура жаждала деятельности и знаний, тем более если эти знания из другого мира.
— Из России я, Поль, — засмеялась домовая. — У азиатов другие хранители дома. А рецепт мне достался от двух девчонок, что на лето у моей прежней хозяйки с родителями комнаты снимали. Хорошие девочки, погодки, вашего возраста. Всё плясать странно любили и музыку как раз из Кореи слушали. Как начнут под нерусское мяуканье кренделя выписывать и ногами вышагивать! Так забавно выходило. — Лушка хихикнула. — Вот они и наладились у нас на плитке с баллоном газовым такое жарить. Нажарят по паре штук, молока в бутыль нальют и на речку убегают или в лес за грибами-ягодами. Хорошая вещь эти сэндвичи, сытная, и есть удобно.

Домовая перевернула яичные блины с вжаренным туда хлебом и, загнув свободные края, положила помидоры и сыр.
— Эх, ни колбаски, ни бекончика. Ну да ладно. — Она сложила аппетитное сооружение начинкой внутрь и еще раз перевернула, чтобы хлебушек зарумянился с обеих сторон.
Большое блюдо посреди стола со сложенными горкой сэндвичами исходило парком, чайник вскипел, и Лукерья, прислушавшись к дому, посоветовала девочке:
— Ты бы, Элюшка, пошла гостям уже дверь открыла, а то батюшка нашего рыжика тоже терпением не отличается, оказывается. Уже и калиточку магией ощупал, и у ползучки с цветочками кусочек оторвал для изучения. Да и приятеля захвати. — Она шлепнула парня по руке, которую тот уже тянул к бутерброду. — Он хоть и торопыга, но голова у него всегда наперед работает, да и язык подвешен. И в кухню их зовите. Посмотрим, что они делать будут да о чем беседу заведут.
Приглашению не в гостиную, а на кухню ни пекарь, ни артефактор не удивились. Пекарь, господин Яцек, ввиду своей любви к благородному искусству выпечки считал это место почти священным и очень подходящим для выяснения интересующих его сведений. Отец же Поля, хитро ухмыляясь, так и не сняв рабочие очки артефактора, тоже спокойно проследовал туда, куда ему предложили пройти, точно зная, что скоро сможет подтвердить пришедшее ему на ум предположение.
В чистой, светлой, прекрасно оборудованной для этого мира кухне их встретила необычная миниатюрная дама в милом фартучке с оборками. На этот раз фартук у Лушки был зелененький, с ярким рисунком из ромашек и васильков. Желтые с зеленью глаза домовой внимательно разглядывали вошедших. 
Спровадив с кухни ребят, Лукерья тонюсенькой незаметной ниточкой натрусила соли поперек входного проема да штопальную иголку в дверной косяк наверху пристроила. Конечно, эти простые способы защиты против недоброго появления ведьм в доме, возможно, были лишние, но в мире, наполненном магией, домовая сочла, что людей с худым умыслом тоже должно показать.
«Ежели замешкаются на пороге, то не совсем чисты их намерения», — решила она для себя и на всякий случай ботинок с подоконника забрала да за буфет в дальнем углу запихала.
«Надо бы печурку хоть махонькую, — вздохнула она, — там и охоронки приспособить можно, и тайничок спроворить, да и в хозяйстве немалая польза, особенно сейчас, когда урожай пойдет!»
При появлении нежданных гостей, легко перешагнувших заговоренный порожек, домовая с облегчением выдохнула и, поправив традиционно для домовых слегка растрепанные волосы, тепло улыбнулась.
— Прошу, проходите к столу, — напевно произнесла она мягким грудным голосом, вкладывая туда толику магии, — чайку нашего отведайте. За хорошим-то чаем всякая беседа ладится.
— Благодарю, — кивнул господин сэн Рэн и, проходя к столу, незаметно пихнул в бок замершего Поля. Парень так боялся, что подставил доверившихся ему дам, что совсем забыл об этикете. Впрочем, тычок отца и его чуть нахмуренные брови быстро привели парнишку в чувство.
— Мисс сэн Хейль, — обратился он к девочке, — вы ведь знакомы с моим отцом? Дождавшись кивка, он перевел взгляд на домовую и, сделав важное напыщенное лицо, отчего Элька, отвернувшись к окну, беззвучно захихикала, произнес:
— Мадам Лукерья, позвольте представить вам моего отца. Известный артефактор Карл Муэрто Бенито сэн Рэн. — Развернувшись к отцу, который через очки внимательно наблюдал за невозмутимой домовушкой, Поль чуть замешкался, но все же заявил: — Папа, это наставница мисс сэн Хейль, мадам Лукерья, из Фелона.
— Значит, из Фелона? — Карл сэн Рэн наконец снял очки и, убрав их в нагрудный карман пиджака, внимательно посмотрел на сына. К великому облегчению Поля, отвечать ему не пришлось, в возникший неловкий момент вмешался всеми забытый пекарь, который бочком пробрался к столу и, усевшись на табурет поближе к источающему аромат блюду с чем-то вкусным, живо среагировал на название с другого континента.
— Так вот откуда неизвестный рецепт-то взялся! Значит, вы, мадам, аж с другого континента к нам прибыли. Позвольте представиться: Яцек. Яцек Полоцкий. — Мужчина вскочил с табуретки и поклонился домовой. — Я пекарь в нашем городке. Единственный пекарь. И у меня к вам, мадам, небольшое дельце касательно ваших, значится, потрясающих кулинарных талантов и заграничных рецептов. — Он неловко дернул и покрутил за узел белоснежный шейный платок, снова сел и торопливо, боясь, что его перебьет важный артефактор, попытался объяснить суть дела:
— Мальчик вот этот, молодой сэн Рэн, моему кузену Стешеку целый куль вашей выпечки продал. — Пекарь опять вытащил из кармана злосчастный сверток с частично уже поломанными крекерами, который забрал назад у артефактора. — Вот эти вот хрустящие соленые штучки со специями мне очень понравились, и я подумал, что, может быть, вы согласитесь поделиться рецептом?
Поль от такого предложения аж подскочил в негодовании, в его мечтах рухнула картинка, как он собирает первый в мире немагический самоходный «лисапед», и все из-за жадюги пекаря, который хочет внаглую присвоить его источник дохода.
Его отец, наблюдавший за сменой всей гаммы чувств на лице сына, за алчным огоньком, мелькнувшим в глазах пекаря, который напустил на лицо самое невинно-простодушное выражение, и за спокойной домовой, смотревшей на всех лукавым взглядом, от души развлекался. Впрочем, паренька он одернул, заставив сесть, и с намеком щелкнул ему по карману под столом. Глухой звяк, видимо, благотворно отозвался на мыслительных способностях Поля, и он, вытащив из кармана кошель, протянул его через стол домовушке.
— Вот выручка за крекеры, мадам Лукерья. Если вы составите список покупок, то мы с Клариссой могли бы пройтись по лавкам.
Девочка с любопытством посмотрела на рыжего соседа. Пройтись по лавкам ей бы очень хотелось. Простой поход за продуктами она воспринимала как развлечение. Тем более что идти с Полем было гораздо интереснее, чем доехать с отцом до дамского салона-кафе и сидеть там с Вилькой, пока отец не заберет.
— Господин Полоцкий, — усмехнувшись, обратилась к пекарю Лушка, забирая кошель, — неужели вы думаете, что раз барышня с другого континента, так всенепременно дура и в деньгах и прибыли ничего не смыслит? Вы ведь рецепт-то не для супруги просите, а продавать крекеры потом намереваетесь.
Пекарь лишь рукой махнул, соглашаясь.
— Так и что? Если на продажу, можно же и ваш процент оговорить. Вам и забот меньше, и денежка пойдет. У меня-то пекарня — всяко не ваша кухня.
Лукерья заинтересованно приподняла бровь, показывая пекарю, что не против услышать подробности его предложения. А Поль, помня просьбу дядьки Стешека, не выдержал:
— Но я же уже договорился! И дядьке Стешеку обещал, что крекеры будем только в его трактир поставлять!
— А вот это вы зря, молодой человек, — моментально развернулся к нему пекарь, не собираясь упускать выгоду. — Не думаю, что мадам наделяла вас такими полномочиями! Все-таки это ее выпечка, да и рецепт ее!
Пока этот сумбурный крекерно-денежный спор разгорался, старший сэн Рэн обратил внимание на Эльку, которая сидела как раз напротив. Поскольку суть спора была девочке не интересна, она просто налила себе чай и утащила с тарелки еще тепленький «корейский» сэндвич. Раз хозяйка принялась за еду, значит, начало трапезы положено, и артефактор, не задумываясь, тоже решил попробовать незнакомо выглядевший продукт, похожий на двойной бутерброд. 
Откусив и с аппетитом прожевав первый кусок, он чуть нагнулся над столом и негромко спросил у девочки:
— А это тоже фелонский рецепт? Как называется?
— А? — Элька, не ожидавшая, что с ней заговорят, растерянно посмотрела на мужчину. — Это «корейский» сэндвич, из Кореи. 
Слова девочки прозвучали как раз тогда, когда пекарь закончил выговаривать Полю, а Лукерья только открыла рот, чтобы защитить паренька. И слова «корейский» и «Корея» отчетливо услышали все.
Поль, глухо простонав, звонко хлопнул себя ладонью по лбу. Элька, испуганно моргая, посмотрела на домовую, а пекарь, сообразив, что это опять неизвестное ему блюдо, немедленно ухватил один из сэндвичей и утащил к себе на тарелку.
— Знаете, — артефактор задумчиво посмотрел на пекаря, который после снятия пробы сосредоточенно препарировал сэндвич, пытаясь понять, как его собирали, — я думаю, что вопрос с рецептами и поставками новинок для продажи надо решать в присутствии всех заинтересованных сторон. Почему бы не пригласить господина Стешека и не собраться всем, скажем, завтра?
— Может, еще и Леопольда пригласить? — хмуро покосился на сэн Рэна пекарь. Господин Яцек вроде и ингредиенты в сэндвиче опознал, но вот как все это вместе собиралось, понять не мог и был этим очень недоволен.
— А кто это? — поинтересовалась Лукерья, задумавшись над тем, что господин сэн Рэн явно хочет спровадить пекаря. Только вот хорошо это или плохо, она еще не решила и поэтому тянула время.
— Господин Леопольд — местный кондитер, поставщик дамских заведений вроде салонов-кофеен и любимчик всех сладкоежек, — улыбнулся артефактор. — Возможно, вам и ему будет что предложить?
— Мне еще и этого «сахарочка» не хватало, — забубнил себе под нос недовольный господин Полоцкий.
— А знаете, это хорошая идея. — Лукерья задумчиво постучала пальчиками по столу. — Возможно, мне действительно есть что предложить, и это не только новые рецепты. Вы ведь родственники, как я понимаю?
— Кузены. — Пекарь в недоумении шевелил бровями, доедая сэндвич, и пытался понять, что имела в виду дамочка из Фелона, говоря «не только рецепты».
— Прекрасно. — Лукерья поднялась и, упаковав в оберточную бумагу три сэндвича, протянула пекарю. — Рада, что вам нравится моя стряпня. Жду вас завтра к обеду.
Господин Яцек, поняв, что его вежливо выпроваживают, вынужден был откланяться, обещая прийти с кузенами, и пытался придумать, как тех обставить, сторговав себе побольше заграничных новинок.
Проводив гостя, Лукерья вернулась в кухню, где в тишине, глядя на съежившихся на своих местах ребят, Карл сэн Рэн со смаком доедал очередную вкуснятину.
— Похоже, старые книги не врут, — улыбнулся он, глядя на Лушку, — домовые духи-хранители и правда чудесно готовят.
Ответить ему никто не успел. С громким хлопком в приоткрытую створку окна на лиане въехал зеленый ушастый ежик, победно потрясая фиолетовым цветком с пурпурной каймой по краю и крошечными белыми пятнами на каждом лепестке.
Оба рыжика семейства сэн Рэн синхронно выпучили глаза и открыли рты.