В лабиринте памяти

ЭПИЛОГ

12 мая этого года;

10 часов 30 минут;

Олег Лешевский.

— Олег Вадимович…

Кажется, ко мне кто-то обращался.

— Олег Вадимович, вы меня слышите?

Мягкий, бархатный баритон пытался аккуратно достучаться до меня. И у него это получалось. Я пришел в сознание и первое, что почувствовал, была тупая боль в височной области. Глаза не желали открываться. Только через несколько секунд я смог разлепить веки и посмотреть на хозяина приятного голоса. Мужчина с аккуратно уложенными волосами и ухоженной бородкой сидел напротив меня. Мне казалось, что я его уже видел раньше.

— Я, видимо, отключился, — извиняющимся тоном произнёс я, не до конца понимая, где нахожусь.

— Ничего страшного, — ответил мне мужчина, после чего достал из-под стола кожаный портфель, открыл его и аккуратно выложил на стол блокнот, ручку и устройство, похожее диктофон.

Я внимательно наблюдал за его действиями. Когда он закончил и, положив руки ладонями на стол, дружелюбно посмотрел на меня, я почувствовал себя неуютно. Опустив глаза, я принялся разглядывать наручники на своих руках. Мне предстояла беседа с этим человеком. Очередная беседа из тысяч, которым я потерял счёт за последние неделю. Или месяц. Или год. Времени я тоже потерял счет.

— Вы неуютно себя чувствуете? — спросил мужчина, заметив моё волнение. — Не хотите говорить?

— А у меня есть выбор? — усмехнулся я.

Где я нахожусь? Больница, следственный изолятор или психиатрическая больница? Небольшой кабинет с одним столом и парой стульев для меня и моего собеседника. Я в мешковатой одежде и в наручниках, он в дорогом костюме. Я молчу, он тоже.

— Адвокат? — через несколько томительных минут тишины предположил я, решившись оторвать взгляд от сковывающих мои руки браслетов и посмотреть на сидящего напротив мужчину.

— Нет, — ответил он, улыбнувшись. Решив, что лед тронулся, он продолжил. — Я специалист в иной сфере. Более тонкой, нежели юриспруденция. Я — психиатр. Довгуш Антон Геннадьевич. Мы с вами встречались. Пару недель назад.

Травма головы, полученная мной на кладбище, совсем не улучшила мою память. Все события, происходящие до того момента, как я выпустил себе в лоб резиновую пулю, я, конечно, более-менее помнил. Но мои воспоминания походили на неумело смонтированный пьяным режиссером-любителем фильм. Не смотря на это, свою причастность к убийствам я прекрасно осознавал. В чем и признался, как только пришёл в себя в больнице. После этого началась бесконечная череда допросов, очных ставок, следственных экспериментов, которые периодически разбавлялись моим временным переводом в больницу, для поправки здоровья или в психиатрическую лечебницу, для проверки моей адекватности и дееспособности. Люди, окружающие меня всё это время, казались, одинаковыми. Будь они в халатах, деловых костюмах или полицейских пиджаках, мне они казались одинаковыми. Я не хотел запоминать их. Я ничего не хотел. Я хотел лишь избавиться от головной боли, которая мучала меня без устали. Моё главное наказание за совершённые преступления. Наказание, более жестокое, нежели смерть.

— Вы меня не узнаёте, Олег Вадимович, — с лёгкими нотками досады протянул психиатр, после чего добавил. — А ведь вы меня чуть не убили.

Я внимательней посмотрел на лицо своего собеседника и, к своему удивлению, стал припоминать. В комнате, которая была похожа на эту, но просторней, в присутствии конвоиров я потерял контроль над собой. Молниеносно перемахнув через стол, я вцепился в горло этого человека руками, которые были так же, как и сейчас, скованны наручниками. Я видел, как он хрипит, не имея возможности наполнить легкие воздухом. Я видел страх в его глазах. И, получая наслаждения от этого, с ужасом понимал, что седовласый вновь завладел мной. После этого я получил удар по затылку, меня стошнило на лицо психиатра и его небесно-синий пиджак. А потом я потерял сознание.

— Мне остается только извиниться, — пожав плечами, сказал я.

— Не стоит, — откинувшись на стуле, сказал психиатр. — Мы же оба знаем, что это были не вы.

Я сдержанно кивнул. «Это были не вы». Он принял мою сторону, хочет втереться в доверие. Показать, что верит в моё раздвоение личности. Но его слова вызвали подозрение. Что-то неправильное было в сказанном. Но что?

— Что могло заставить вновь прийти к человеку, который хотел убить вас? — спросил я. Безразличие, с которым я начинал разговор, пропало, освободив место желанию разобраться в истинных мотивах моего психиатра. Приподняв над столом руки, я продолжил. — Именно также я был скован, когда напал на вас. Но тогда в комнате были конвоиры, которые вовремя остановили меня. А сегодня мы здесь вдвоём. Кто спасёт вас, если мой приступ агрессии повторится?

— Не повторится, Олег Вадимович — с полной уверенностью сказал мой собеседник. — Теперь вы абсолютно безопасны для окружающих.

— Извините, но разве не я убил кучу людей? — спросил я. — Или меня напичкали какими-то таблетками доброты? Или, может, вживили в голову чип послушания? Откуда такая убежденность, Антон Геннадьевич?

— Всё проще, — ответил психиатр. Приблизившись к столу, он поставил на него локти и упёрся подбородком в сложенные в замок кисти рук. — Вы потеряли что-то, что заставляло вас бороться. Какую-то часть себя. И я вижу это.

— Я потерял часть себя? — прошептал я вопрос, который был адресован скорее мне самому, нежели моему собеседнику.

«Я часть тебя. Твоя сила, твоя скорость, твоя реакция, твоё бесстрашие. Твоё всё». Эти слова я слышал на кладбище от седовласого. Но никому ни говорил про это разговор. Как и не говорил про того, на кого я подсознательно перекладывал ответственность за свои преступления. Я никому не говорил о свое второй личности. Спорить бессмысленно, моя память не идеальна. Но в том, что я похоронил седовласого и воспоминания о нём на том кладбище, я был уверен. Я вычеркнул его из своей жизни, и вспомнил лишь один единственный раз, когда чуть не убил сидящего передо мной мужчину.

— Вы побледнели, Олег Вадимович, — взволновано произнес психиатр, почувствовав резкую смену моего настроения. — Может вам принести воды?

— Откуда, — прохрипел я, чувствуя как горло пересохло. — Откуда вы можете знать про раздвоение личности? Я никому не говорил. Никому.

Психиатр резко подскочил со стула и повернулся ко мне спиной. По тому, как размеренно двигались вверх-вниз его плечи и голова, я понял, что он глубоко дышит, пытаясь успокоиться. После этого он стал расхаживать по комнате. Перемещаясь из одного угла в другой, он говорил со мной. В его голосе, чувствовалась нервозность, глаза беспорядочно осматривали помещение, а руки неспокойно потирали плечи. Казалось, что это он на приеме у психиатра, а не я.

— Люди часто жалуются на то, что имеют. Люди всегда хотят большего. Не задумываясь о последствиях, люди желают быть немного настойчивей, немного удачливей, немного счастливей. Машину, богатство, красивую любовницу, завести ребёнка, купить дом, съездить на побережье океана. Список длинный. У каждого свои мечты и желания. Но когда они получают силу, они бояться её. Люди трусливы. А вы, Олег Вадимович, считаете себя трусом?

— К чему весь этот разговор? — сказал я, качая головой из стороны в сторону.

— Бывает, приходится стать перед сложным выбором, — невпопад продолжил он. — С одной стороны можно заявить в полицию и наказать по закону людей, убивших мужа твоей любимой женщины. Мужа, которого она, кстати, ненавидела и презирала. А с другой стороны, тебе нужны деньги на лечение её сына, а лучшего способа добыть их, чем шантаж не находится. Ведь машина и всё доступное имущество и так уже продано, а нужной суммы всё равно нет. Как бы вы поступили, Олег Вадимович?

— Я не понимаю…

— Когда осознаешь, что тобой управляет кто-то другой, — мой собеседник даже не пытался меня слушать. — Когда не хочешь, а избиваешь собственного отца, убиваешь случайных знакомых, сжигаешь тела молодых парней, которые принесли тебе деньги. Когда знаешь, что ты не мог так поступить, но факты уверяют, что это твоих рук дело, легко сорваться и залезть в бутылку. Вы бы стали искать спасение в алкоголе, Олег Вадимович?

— Я не понимаю, к чему весь этот разговор! — закричал я, не желая больше слушать его, и подскочил со своего стула.

— Лучше успокойтесь и сядьте на место, — резко развернувшись ко мне, сказал психиатр. В одно мгновение к нему вернулось спокойствие и твердость.

Я выполнил его приказ, чувствуя себя провинившимся школьником. Его уверенность подавляла меня. От каждого мускула, от каждого волоска, от каждого его движения веяло опасностью. Этот человек был не так прост, каким показался на первый взгляд. Вернувшись к столу и присев напротив меня, он вновь заговорил.

— Согласен, я прокололся. С раздвоением личности. Со словами, которые могли знать только вы. С этим поведением. Но это всего лишь временный побочный эффект. Я не до конца еще контролирую своё новое тело, хотя с ним намного проще, чем с вашим, Олег Вадимович. Или с телом Марка Яковлевича, но в нём я, скажем так, зародился, был ребёнком, только учился ходить. Та авария заставила в срочном порядке искать нового носителя. Мне попались вы, и вы меня подавляли. Сильный характер, сильная ментальность. Кто бы мог подумать? Если б не стечение обстоятельств, я бы погиб внутри вашего тела. Потом стало немного легче. Полученные травмы головы и алкоголь сделали своё дело. Но всё равно с вами у меня не было той свободы, какая есть сейчас. Я полностью владею этим телом. Теперь я и Довгуш Антон Геннадьевич — единое целое.

— Это какой-то бред? — пробормотал я.

— А ведь я предупреждал, пытался достучаться до вас, — продолжил он, не обратив внимания на мою реплику. — Теперь же вы без меня не выживете. В худшем случае вас загнобят и опустят на зоне, а в лучшем накачают под завязку медикаментами в лечебнице. А я, как вы видите, прекрасно справляюсь без вас.

Я не хотел верить своим ушам, не хотел слышать этот голос, который уже не казался мягким и бархатным. Но мой собеседник не унимался:

— Знаете, Олег Вадимович, когда я несколько минут назад говорил, что вы меня чуть не убили пару недель назад, я нисколько не лукавил. Мне жизненно необходимо было покинуть вас, вы угнетали меня. И в день вашей первой встречи с этим телом, я почувствовал ментально слабого человека, вашего психиатра. Я рискнул и попробовал переместиться в это тело. На подсознательном уровне всё устроено намного сложнее, чем вы думаете. Вы обладаете знаниями, о которых не догадываетесь. Поэтому вы принялись душить выбранного мной носителя, чувствуя, что переместиться еще в одно тело мне не хватит сил. Вы думали, что седовласый вновь завладел вами, но на самом деле убивали его.

Всё, что говорил сидящий напротив меня мужчина, никак не укладывалось в моей голове. Я давно смирился со своим сумасшествием, но это уже выходило за все рамки. Пытаясь удостоверить в том, что это не сон, я несколько раз ущипнул себя за левую ногу. К боли в висках добавилась боль в бедре. Это всё происходит наяву.

— Наша сегодняшняя встреча похожа на эпизод из второсортного боевика, — продолжил психиатр, усмехнувшись. — Когда главный злодей стоит над поверженным героем и рассказывает ему свои мотивы. Я тоже считаю это глупостью, и не хотел этого делать. Я не хотел говорить с вами. Но моё тело связано профессиональными обязанностями, а я до сих пор чувствую ментальную связь с вами. Поэтому так и вышло.

— Кто ты такой? — прошептал я, посмотрев на него воспаленными глазами.

— Не пытайтесь казаться глупее, чем вы есть, Олег Вадимович, — ответил мне собеседник. — Меня зовут Довгуш Антон Геннадьевич. Я — психиатр. Люблю жить, получать наслаждение от еды, секса и развлечений. А еще я люблю убивать. Кровь возбуждает меня. Но стараюсь делать это крайне редко.

Что-то внутри подталкивало меня к решительным действиям, но здравый смысл подсказывал, что у меня нет не единого шанса. Но здравый смысл убеждал еще и и в том, что услышанное не может быть правдой. Так стоит ли его слушать? Вскочив со стула, я через стол потянул скованные наручниками руки к горлу сидящего напротив меня мужчины. Он мгновенно отреагировал, ударив ладонями своих рук по моим предплечьям. После чего резко придал ускорение моей голове, которая тут же встретилась с крепкой столешницей. Через мгновения я полетел на пол.

— На что вы рассчитывали, Олег Вадимович? — смеясь, спросил мужчина, поднимая меня на ноги, вцепившись обеими руками в волосы на моей голове.

Когда мои глаза сравнялись с его глазами, он упёрся своим лбом в мой лоб. Учитывая, что психиатр был выше меня, мне пришлось стоять на носочках. Он смеялся мне в лицо с ощущением своего превосходства и не мог знать, что именно такого развития событий я желал. Что мне нужно было добраться до его половины стола. Что мне нужно было убедить его в своей беспомощности. Теперь в руках я сжимал ручку, которую он выложил на стол в самом начале беседы. Тяжелую железную ручку, которая стоит безумных денег. Тяжелую железную ручку, которая может стать смертельным оружием. Всего лишь одно стремительное движение, и я покончу с этим сумасшествием. Покончу с тем, кого не смог убить в себе. С тем, кого выпустил на волю.

Лишь бы хватило сил…