В конце пути

2. ЗВОНКИ И ГОНГИ

Над пультом — двое часов. Левые — маленькие и по виду совсем обычные. Они отсчитывают зависимое время — естественное время этого маленького мирка, который называется «Дианой». Правые часы сложные и громоздкие. Встроенные в кибернетическую машину, они вычисляют и переводят в неравномерное движение стрелок независимое время — то, что должно течь на далекой Земле.

На левых часах — 18:40. Дрожащими скачками бежит секундная стрелка. Внизу цифры: 1070 день полета.

Циферблат правых часов разграфлен не на двенадцать, а на тридцать делений. Каждое из них — земные сутки. Стрелка ползет возле цифры 19. По середине циферблата окошки с числом земного года и названием месяца. Год 2080, месяц — январь.

В начале путешествия «Дианы», когда стрелки левых часов сомкнулись вверху циферблата, а в окошечке «дни полета» стояли нули, правые часы показывали: год 1989, июнь, 20.

Алексей вспомнил тот день.

В пять утра, за шесть часов до старта, они вышли из дома. Вера была очень возбуждена, даже пожалуй, больше, чем следовало. Спрыгнув с крыльца, она побежала вперед с криком; «Лешка! Завоюем качели!» Алексей старался ее успокоить, советовал поберечь силы. Куда там! Вера растормошила, раззадорила его. Минут пятнадцать они качались, как дети, с выкриками, с шутками…

А потом? В памяти осталось солнце, счастье ожидания очень большого события и затаенная трагедия расставания.

После заключительного медосмотра астронавты шли к стартовой зоне между двумя рядами людей, которые забросали путь цветами. Вера стала тогда серьезной и тихой.

— Алеша, подумай, — шепнула она, — никого из них мы никогда не увидим больше. Никогда!..

Началось невеселое прощание с друзьями и близкими, которым разрешили подойти к самой черте стартовой зоны. Мать Веры — сухонькая пожилая работница цветочной оранжереи — не сводила с дочери воспаленных заплаканных глаз. Она молчала. Все сказано раньше. Отец Алексея семидесятилетний седой старик, — хоть был бледен и еле держался на ногах, старался казаться спокойным и бодрым. Он много всего видел в жизни, но до конца остался смешливым, добродушным человеком и немного чудаком. Перед последним рукопожатием он неестественно улыбнулся, проговорив: «Передавай поклон потомкам, Алексей!» А потом заплакал, замахал руками: «Ничего, ничего, держись сынок!» Это были его последние слова.

…На пульте управления задребезжал звонок — сигнал о том, что пора выверять курс звездолета и наносить на карту новую точку пути. Алексей раздвинул створки окон наблюдения. Настроил угломерные инструменты. Примялся за тонкое и кропотливое дело измерения галактических координат «Дианы». Опять старался думать только о деле — о градусах, созвездиях, пунктах отсчета. Шла ответственнейшая работа, от которой зависело главное — правильность движения корабля. В такие минуты Вера всегда выключала магнитофон или магнитопроектор. Сейчас этого не требовалось. Музыки не было. Гробовая тишина.

Один…

…Перед стартом с маленькой речью выступил начальник космодрома. Не торопясь, негромко, лаконично он говорил о том, что экспедиция осуществляется согласно программе «последовательных скачков», что задача ее «кажется простой» — исследовать примерно половину будущей трассы «Земля — Бета Кассиопеи», где предполагалось наличие населенных миров, и вернуться на Землю. Для многих кораблей эскадрильи экспедиция продлится три года, для Земли 90-100 лет. Начальник, улыбаясь, добавил: «Экспедиция примечательна еще и тем, что экипаж одного из кораблей „Дианы“ впервые составляет супружеская чета. Мы думаем, это неплохо, — сказал он. — Удачи вам, товарищи…»

…Негромко ударил гонг. Такие сигналы повторялись через каждые сорок-пятьдесят минут. И каждый из них означал, что далекая Земля прожила еще сутки.

…Далекая, неповторимая Земля. Эта лучезарная цель, о которой они избегали говорить в начале полета и которая все чаще грезилась им в последнее время. Ведь так мало осталось до финиша — по зависимому, ракетному времени всего месяц. Ласковая, широкая Земля с ее голубым небом, простором света, смолистым запахом лесов, шорохом желтых листьев, покоем холодных рек… Они привыкли думать об осенней родине, ибо «Диана» должна была вернуться в сентябре или октябре.

Позавчера Вера сказала: «Вернемся, я испеку пирог с обыкновенной свежей капустой, да? Довольно концентратов! Они слишком питательны. А лотом пойдем в театр с живыми, взаправдошными актерами. Хватит теней, да?»

Пирог с капустой!

…Снова звуковой сигнал. На этот раз мягкий, но настойчивый электрический аккорд. Надо готовить очередное сообщение на Землю — делать то, что всегда делала Вера.

Алексей подошел к кодирующему аппарату, набрал скупые телеграфные слова: «куб 1136 НВС плотный антигаз погибла Вера корабль цел продолжаю движение 1071 день полета 16:40 Аверин». Это — главное сообщение. Алексей знал, что оно наверняка достигнет Земли и наверняка будет расшифровано. Он подготовил и другую, гораздо более развернутую информацию, где подробно рассказал о случившемся вплоть до отказа от похорон Веры и твердом намерении доставить ее тело на Землю в открытом холодном отсеке. Ради экономии энергии дополнительное сообщение пришлось закодировать на менее мощную передачу, чем первое. Прием его на Земле и расшифровка были поэтому отнюдь не гарантированы.

Передвинул рычаг связи. Включил пусковое реле времени. В это время в носовой части «Дианы», нацеленной на Солнце, раздвинулись изрешеченные антигазом створки излучателя. Выдвинулось жерло высокочастотной электромагнитной пушки.

В назначенный момент кодированные импульсы, сжатые в тысячные доли секунды, ринулись вдаль. Корпус звездолета содрогался, испытывая отдачу мощных вспышек света, инфракрасных лучей и радиоволн. По заданным программам они объединялись в многократно повторяющиеся серии. Мощное начало каждой несло в себе основное сообщение, а сравнительно слабое продолжение — дополнительное. Группы серий повторялись через каждые две минуты в течение получаса.

Когда земные астросвязисты примут сигналы своими гигантскими электронными телескопами, многократность повторов поможет им путем последовательного статистического анализа отсеять помехи и восполнить провалы — разгадать послание человека, затерявшегося где-то в немыслимой дали Мироздания.

Эта система связи с Землей, ставшая довольно распространенной, впервые была разработана Верой, в ту пору еще студенткой Ярославского университета космоса. Тогда-то Алексей и познакомился со своей будущей женой.

Собственно, у них было два знакомства. И такие разные!

…Большой водный стадион на Волге. Ликующий шум молодости, веселья, здоровья. Алексей, только что вернувшийся из своего первого звездного полета, пришел сюда вместе с отцом. Отец — радостный, гордый, как-то смешно и трогательно важничающий, — сидел рядом с ним и критиковал работу прыгунов. Все прыжки были хороши, но отец в каждом ухитрялся находить дефект и горячо объяснял, как он должен был выглядеть в идеальном исполнении.

Алексей рассеянно слушал и улыбался. Он вдыхал аромат земли, впитывал, как бальзам, влажный и пахучий волжский ветерок, вбирал в себя многоголосый говор и ни о чем не думал. Из рупоров лилась простенькая и бодрая музыка.

Но вдруг покой нарушился. Вверх по проходу поднималась стайка девушек в купальниках, и одна из них — невысокая, темноволосая, загорелая заглянула в лицо Алексею.

Она остановилась, еще раз посмотрела на него и порывисто спросила; «Вы Аверин, да?» Алексей, еще не привыкший, чтобы его узнавали по двум-трем газетным портретам, смутился и пролепетал: «Да, что поделаешь, это я». Он тут же мысленно обругал себя: не смог придумать что-нибудь поумнее. Получилось как будто кичливо.

А девушка ничуть не смутилась. «Лада, Галя, — закричала она своим подругам, прошедшим мимо, — скорее сюда! Здесь великий Аверин! Слышите, здесь живой Аверин!» Она восторженно, совсем по-детски вновь взглянула на Алексея: «Товарищ Аверин, вы нам чуть-чуть расскажете, да?» Прибежали подруги. «Знакомьтесь — поспешно, словно боясь потерять инициативу, продолжала темноволосая и сама первая протянула руку, — Вера»…

А второе знакомство состоялось неделю спустя на заседании Совета звездоплавания. Алексей был приглашен туда для обсуждения ряда технических новинок. Сменялись докладчики. Алексей слушал о новых магнитных двигателях, автоматах внутреннего ракетовождения, устройствах космической защиты.

И вот он увидел на кафедре Веру. Это было полной неожиданностью. Она тотчас узнала его, сидящего во втором ряду, покраснела, кивнув ему головой, но сразу взяла себя в руки и принялась спокойно излагать суть своего предложения.

Было много вопросов, в том числе и трудных, каверзных. Какой-то молодой человек со слишком громким, как показалось Алексею, голосом требовал «дополнительных обоснований». Он говорил внятно и назойливо: «Я как эсвечист сомневаюсь в интегральной тождественности последовательных посылок»…

Алексей поймал себя на явной антипатии к эсвечисту, хоть и не было к тому твердых оснований.

Вера же отвечала на возражения вразумительно, обстоятельно и, главное, дружелюбно. «Какая умница», — подумал восхищенно Алексей. И это восхищение так и осталось в нем до конца.

Он проводил ее домой. Она шла утомленная, немного ушедшая в себя, иногда чуть спотыкаясь на своих высоких каблучках, и опиралась на его руку. Алексей чувствовал себя счастливым и неловким. Разговор не клеился, и он винил в этом себя. На его банальное предложение «увидеться еще» она как-то удивительно славно и интимно кивнула головой — не сверху вниз, а снизу вверх.

…Гонг счета земных суток вывел Алексея из оцепенения и вернул в действительность.