Усмири зверя

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мысленно поблагодарив Всесветлую, поднялась с колен.

– Я готова, жрец, – обратилась к Мифилу.

– Что ж, осталось лишь одно.

Он подошел ближе, всматриваясь мне в лицо.

– Боги должны сделать выбор.

Я задрожала, в груди похолодело от дурного предчувствия.

– Отпусти руку в Чашу, – велел жрец. – Дай сущностям попробовать твой вкус.

Он подтолкнул меня к Чаше, в которой тут же взметнулось божественное пламя. Я невольно попятилась, прячась от жара, но была вынуждена вернуться.

– Сунь руку в огонь, иначе мне придется помочь тебе.

Я обернулась, надеясь получить поддержку, но увидела лишь черные гипнотические глаза.

– Руку в огонь, – Мифил повторил приказ. – За непослушание я могу сделать с тобой все, что хочу. Ты сама отдала себя храму.

Я судорожно кивнула, а после повернулась к Чаше. Досчитала мысленно до трех и сунула руку в огонь. Вот только вместо боли ощутила ласку, будто огромная кошка потерлась о кожу. А потом указательный палец кольнуло, словно в него впилась заноза. Я ойкнула и попыталась одернуть ладонь, но не смогла. Не сумела даже пошевелиться. Затем место укола заледенело, тоненькая струйка холода поползла вверх по руке. Все выше и выше, пока не добралась до плеча. Холодок свернул к груди, замораживая тело, и остановился возле сердца. Новый укол, и холод проник внутрь. Я закричала, ощущая, как оно бешено билось. Все сильнее и сильнее, пока, наконец, не замерло. Ровно на миг, не давая перепугаться до смерти, а потом снова заработало.

– Выбор сделан, – донесся голос Мифила. – Сам Темный выбрал тебя, дитя.

Я отпрянула.

– Не хочу. Не хочу к нему…

Все пятилась и пятилась, пока не наткнулась на твердое. Стена. Дальше убегать было некуда. Я затрепетала, задрожала испуганной ланью. Страх гнал прочь из храма: мимо замерших в скрюченной позе жрецов, мимо древних статуй, дальше от Мифила, долой от самого Темного. Душа жаждала свободы, но ноги не двигалось. Черные глаза жреца пригвоздили меня к земле.

– Ты по собственной воле отдала себя богам! – проговорил Мифил. – Сама!

Его слова отражались от стен, усиливались, проникая, казалось, в сам мозг. Причиняли боль. Я с силой сжала ладонями уши, только бы избавиться от терзающих звуков, но все было напрасно. Для слов Мифила не существовало ни границ, ни времени, ни пространства. Они рисовали в моей голове ужасные сцены из древних легенд, в которых Темный расправлялся с целыми армиями неспособных противостоять ему людей. Как мучил тысячи и тысячи, призывая на их род кары.

– Ты по собственной воле отдала меня себе! – ревел голос, уже вовсе не похожий на бесцветный сухой Мифила. – Ты принадлежишь мне! Иначе пожалеет тот, кто тебе дорог!

Я содрогалась от ужаса, не могла противостоять силе этого голоса. Смотрела, запоминая каждый эпизод, проживала вместе с его участниками.

Наконец, звуки стихли. Блаженная тишина бальзамом пролилась на истерзанные нервы. Я подняла глаза на Мифила.

– Я больше не буду сопротивляться. Что нужно делать?

– Слышать. Слушаться. Поступать правильно.

– Хорошо, жрец. Я поняла, я буду послушна.

– Раз так, тогда сейчас завяжу тебе глаза. Дальнейший путь до Обители ты проведешь в повязке. Не беспокойся, дойти тебе помогут.

На слове «Обитель» я вздрогнула, снова захотела сбежать, но приказала себе не шевелиться. Лишь кивнула.

Мифил, будто сказочный волшебник вынул из полов жреческого одеяния черный платок. Свернул пополам, превращая в повязку.

– Повернись, Виола.

Я послушно встала к жрецу спиной. Тут же на глаза легла ткань. Платок был плотным и колючим, кожа на лице мгновенно зачесалась. А еще он пах чем-то кислым.

Затем меня взяли под локоть и повели. Достаточно осторожно, чтобы не сломала ноги и не ударилась. Пусть я ничего не видела, слух и ощущение положения тела в пространстве пока не подводили. Вначале скрипнула дверь, затем в нос ударило затхлым, пол пошел под наклон. Значит, из храма на улицу мы не выбрались, а направились другим путем. Думаю, в храме имелась еще одна дверь, возможно, в подвал или подземелье.

Некоторое время мы спускались, затем провожатый, кто именно я не знала, остановился и придержал меня. Справа послышался звенящий металлический звук, будто открывали решетчатые ворота на башне.

– Пойдем. – Голос был незнаком.

Значит, ужасный Мифил остался наверху, а меня сопровождал кто-то из его помощников. Я вздохнула с облегчением. Рядом раздался едва слышный смешок. Сделала вид, что не услышала.

Мы вновь пошли. По ощущениям, спуск закончился. Все так же пахло затхлостью, но, кроме того, появился новый незнакомый запах. Как я ни принюхивалась, ни ворошила память, так его и не узнала.

Под ногами поскрипывали мелкие камушки, слышался звук капающей воды. Однажды до голой руки кто-то дотронулся. От неожиданности я вскрикнула и остановилась.

– Что случилось? – спросил провожатый.

– Меня кто-то задел! – истерично взвизгнула я.

Прикосновение было противным, будто по руке провели пупырчатой лягушачьей кожей. От этого мурашки побежали по спине.

– Тебе показалось, – равнодушно ответил незнакомец. – Пока, кроме нас, здесь никого нет. Пойдем, нужно поспешить, ночь в туннеле тебе не понравится. Не всем здешним обитателям по душе присутствие человека.

От этих слов меня заколотила дрожь. Воображение работало хорошо, а поэтому я без труда представила, во что превратится путь, когда коридоры туннеля заполнятся местными жителями.

– Не так быстро! – прикрикнул провожатый, когда я со всех ног понеслась вперед. – Мне велено доставить тебя в целости и сохранности.

– Разреши снять повязку, тогда нам обоим станет легче, – предложила я. – Я никому не расскажу, что видела здесь.

– Нет, – категорично отказался мужчина, лишь крепче сжал на моей руке пальцы. – Нельзя.

Дальше мы шли молча. Я прислушивалась изо всех сил, боясь пропустить появление хозяев подземелья. На этот раз путь был гораздо длиннее. Несколько раз мы останавливались, чтобы попить, перекусить и просто постоять, поотдыхать. Присесть мне не предложили, впрочем, я и сама не стала бы садиться. На полу что-то неприятно хлюпало и фыркало. Легкие туфельки давно промокли и неприятно холодили ноги.

Вскоре я устала так, что перестала даже бояться и ждать нападения. А потому не сумела удержаться от вскрика, услышав злобный рев, казалось, сотрясший стены.

– Спаси, Всесветлая! Что это?!

– Не что, а кто, – раздраженно ответил сопровождающий. – Похоже, хозяин этих мест решил нынче выйти на охоту пораньше.

Я едва не лишилась чувств. Даже воображения не хватало представить того, кто мог издавать подобные звуки.

– И что делать? – на этот раз шепотом спросила я. – Возвращаемся?

– Нет, конечно, идем вперед. Поверни назад, нас точно не ждет ничего хорошего. Идем.

Если еще минуту назад мне казалось, что сил больше нет, то теперь ноги сами несли прочь от ужасных звуков. Провожатый не останавливал, наоборот, подгонял.

Время шло. Сердце, казалось, билось где-то в горле, я запыхалась. Успела несколько раз стукнуться свободным локтем, видно, коридор катастрофически сузился. Ударить большой палец ноги, который теперь безжалостно ныл. И наступить на ногу провожатому.

– Шевелись. – Гнал он. – Быстрее.

Я превозмогала себя, но мы все равно не успели. Очередной рык раздался близко, слишком близко. Рядом ругнулся провожатый, я и не знала, что жрецам так можно.

– Я снимаю повязку, – проговорил он. – Смотри четко перед собой, ни назад, ни в сторону.

И снял тряпку. Я прищурилась: от стен шло нестерпимое фиолетовое сияние. Мир перед глазами выглядел нереалистичным и пугающим.

– А теперь беги! – крикнул мужчина, подталкивая вперед. – Не останавливайся, я догоню тебя возле следующих ворот.

Повторять приказ ему нужды не было, создание, что шло следом, сделало все само. Подгоняемая голодным протяжным рыком, я бросилась со всех ног вперед по коридору. Лишь на миг остановилась, развернулась и посмотрела на провожатого. Им оказался один из помощников Мифила. Но тут невидимый пока зверь вновь взревел, и я снова побежала. Немощный старец остался.

Очередные ворота показались слишком быстро, чтобы можно было почувствовать себя в безопасности. Выросли за очередным поворотом, преграждая дальнейший путь. Я вцепилась в решетку, потрясла, навалилась всем весом, но ворота не шелохнулись. В бессилии скатилась по решетке вниз, прямо в жижу, что покрывала пол. Больше ничего сделать не могла, оставалось только ждать.

Позади меня в коридоре развернулся бой. Неведомое чудовище яростно, почти не прекращая, ревело. В его вопли вклинивались свистящие звуки и глухие хлопки. Фиолетовое сияние от стен померкло, или во вспышках, то и дело освещающих пространство, его было не так заметно. Стены тряслись, с потолка падали камни. Я скрючилась на полу, закрыла руками голову, прячась от их жалящих ударов. А еще пыталась дышать через раз, коридор буквально пропитало невыносимым смрадом. Зажмурившись, мысленно повторяла молитву, прося Всесветлую сжалиться. И надо мной и над тем, кто сейчас бился с чудовищем.

Сколько продолжалось все это, не знаю. Наконец стало тихо. Внезапная тишина испугала почище рева. Я поднялась на ноги и помотала головой, чтобы избавиться от гула. Снова прислушалась. Тишина. Ни воплей зверя, ни шагов провожатого.

Кто победил, а кто проиграл?

Время шло. Я боялась пошевелиться, только тряслась от холода. Мокрые ноги заледенели, грязное платье совсем не грело. Стало казаться, что мне придется остаться здесь навечно, погребенной заживо в темных коридорах.

Когда ждать дальше стало невыносимо, я пошла. Вначале медленно и осторожно, останавливаясь, прислушиваясь, замирая на каждом шагу. Затем все быстрее и быстрее, пока, наконец, не побежала. Страх и неизвестность гнали вперед, туда, где, возможно, уже нет живых.

Чем ближе я подходила к тому месту, где оставила жреца, тем сильнее становилась вонь. Легкие с трудом насыщались воздухом, в груди что-то неприятно булькало. От запаха резало глаза, по щекам бежали слезы. Чудом оставаясь в сознании, я все же доползла до провожатого. Нащупала его неподвижное тело, лежащее в зловонной луже. Остального не видела, Всесветлая сжалилась, укрыв от взора ужасную картину.

Чем дольше я находилась рядом с тушей чудовища, тем быстрее уходили силы. В какой-то момент поняла, что промедление может стоить жизни. А потому, схватив жреца за руки, поволокла его по скользкой жиже прочь.

Мужчина весил предостаточно, путь казался бесконечным. Если бы не Айя с ее вечными требованиями быть сильной, бегать каждый день, я не смогла доволочь жреца даже до поворота. Опустив его руку, упала рядом, позволяя себе отдохнуть. И видимо, все же потеряла сознание, очнувшись только оттого, что кто-то звал меня по имени.

– Виола. Виола очнись, пора идти.

С трудом подняла веки. Некоторое время пялилась на жреца, а потом изо всех сил зажмурилась. Либо глаза обманывали, либо сошла с ума. Облик провожатого размазывался, двоился. Я одновременно видела старика, одного из помощников Мифила, и молодого мужчину.

– Вставай, Виола. Нужно идти.

Он прикоснулся к моей руке. Я замотала головой, одергивая ладонь.

– Не могу! Оставьте меня здесь! Зачем вам сумасшедшая?!

– Сумасшедшая? – удивленно переспросил мужчина.

– Да! Мой разум больше не служит мне. – Я снова открыла глаза. – Я вижу одновременно старика и молодого. Такого не может быть!

Жрец помрачнел. Отвел на мгновение глаза, а потом вновь вперил в меня яростный взгляд.

– Твой разум в порядке, мой облик и вправду течет, – сухо проговорил он. – Ты лишь видишь то, что тебе не положено. Нельзя.

Я судорожно сглотнула, а жрец схватил меня за обе руки и вздернул на ноги.

– И что теперь, – спросила, с трудом найдя в себе силы. – Ты убьешь меня?

Спросила и сама же испугалась, заозиралась, ища пути к бегству. Вот только пути не было. Позади меня были ворота, которые не сумела преодолеть.

– Должен тебя убить, – сказал жрец, продолжая буравить меня взглядом. – Но не убью, я не забываю помощи. Долг жизни превыше всего.

– Долг жизни? – переспросила я.

– Ты вернулась и вытащила меня из смрада гниющей плоти сариуса. Я благодарен тебе, Виола.

Я неловко улыбнулась.

– А теперь нам нужно идти. Нужно успеть дойти до Обители, пока больше никто из местных жителей не решил выйти.

Кивнула, а потом, ругая себя за несдержанность, задала еще один вопрос:

– А если я решу рассказать всем о том, что видела?

– Умрем оба, – пожал плечами жрец. – Я за то, что позволил увидеть, ты из-за того, что увидела. Еще вопросы?

Больше вопросов не было. Провожатый вновь нацепил на меня черную повязку, на этот раз пахнувшую саурисом, и взял под локоть.

– Как тебя зовут, жрец?

Тот долго не отвечал, но все же сказал:

– Крон. Хотя ты можешь сразу забыть это имя.

Остальной путь до Обители прошел в молчании. К моей радости, на нас никто больше не нападал. Жижа под ногами исчезла, вонь постепенно уходила. Защищенные повязкой глаза отдыхали от губительного излучения стен. Даже усталость пропала, видно, полежав в беспамятстве на холодном полу, я отдохнула. На плечи жрец накинул свою грязную, но все равно теплую накидку. Волновали только ноги, я почти не ощущала пальцев.

– У меня ужасно замерзли ноги, – пожаловалась жрецу.

– Понимаю, но ничем пока помочь не могу, – отозвался он. – Потерпи, мы почти дошли.

И правда, буквально через несколько минут Крон снова велел мне остановиться. Знакомый скрежет сказал, что очередные ворота открыты.

– Можешь снимать повязку, – разрешил он. – Уже можно.

Я с радостью избавилась от грязной тряпки и взглянула на провожатого. От старика, стоявшего возле моего дома, не осталось ничего. Прямая спина, высокий рост, мышцы, бугрившиеся на руках, волевой подбородок, даже голос изменился, став насыщенным и сильным. Только глаза были прежние: серые и яростные.

– Каков же ты настоящий? – прошептала, вглядываясь в Крона. – Стар или молод?

Жрец ухмыльнулся.

– А каким тебе больше нравлюсь? Стариком или молодым?

Я не ответила. Крон договорил сам.

– Выходя наверх к людям, мы принимаем обличие стариков. Даже, правильнее сказать, становимся старыми. А потому торопимся вернуться, ведь дни наверху для нас сочтены. Тот, кто не успеет за неделю оказаться в Обители, умирает. Наш Бог позаботился о том, чтоб его слуги всегда возвращались.

Я поспешила отвести взгляд, не зная, что сказать в ответ. И не сумела сдержать удивленный возглас: мы стояли на вершине скалы, с которой был виден город. Черные дома, черные крыши, блики от факелов, игравшие в окнах. С высоты Обитель Темного была похожа на изысканную фигурку из обсидиана.

– Всесветлая, как красиво! Божественно прекрасно!

– Не нужно произносить Ее имя здесь, ми. Это Обитель ее брата.

– Прости, – покорно согласилась я. – И мое имя не Ми, я Виола.

– С первым шагом за стены города ты лишишься права на имя. Забудь его. Привыкай, теперь ты ми – собственность бога.

– А ты?

– Я мирай, как и остальные.

Горечь в голосе жреца вернула на землю. Там внизу не драгоценный камень, а Обитель Темного. Самого жестокого из богов.

Спускались по ступеням, выдолбленным в породе. Сердце каждый раз замирало, стоило ноге неловко скользнуть к обрыву. И тут же начинало свой бег, ведь Крон держал крепко. Даже несмотря на ужас, леденящий жилы, мне хотелось, чтобы спуск был бесконечным. Но в один далеко не прекрасный момент, мы все же сошли с последней ступени. Преодолели последние метры до стены и только тогда остановились.

– Прощай, ми…, прощай, Виола, – развернул меня к себе жрец. – Не ищи меня, не спрашивай, никто не ответит. Будь тиха и послушна, тогда, возможно, Темный не обратит на тебя внимание. Тогда когда-нибудь через много-много лет ты сможешь в последний раз увидеть солнце. Сможешь поговорить с Ней. Поняла?

– Спасибо, Крон, – всхлипнула я. – Буду стараться.

– Хорошо. А теперь иди прямо. Ворота тебя пропустят.

– А ты?! – я невольно схватила его за руку. – А как же ты?!

– Мои ворота дальше, здесь пропускают только новеньких ми. Иди, не заставляй себя ждать. И помни: тиха и послушна.

Крон разжал мои сведенные пальцы и подтолкнул вперед.

– Прощай, – одними губами прошептала я и, отвернувшись, пошла вперед к воротам, которые тут же открылись, стоило подойти ближе.

Трясясь от страха, вошла внутрь. Ворота с шумом закрылись, темнота поглотила меня, забирая свободу, отгораживая от прошлой жизни.