Усадьба леди Анны

Глава 32

Лето уже давно скатилось в роскошный осенний багрянец, а отъезд дофина все еще откладывался.

-- Что говорит лекарь? – его величество Филипп XI последнее время был довольно молчалив. Здоровье все больше подводило его, и после ранения младшего сына лекари сочли за благо уложить короля в постель.

-- Видеть он будет, отец… -- осторожно ответил Луи-Филипп де Бурбэнт дофин Франкии и старший сын короля. Умный, расчетливый, дальновидный. Сейчас он аккуратно выбирал слова, стараясь не расстроить отца.

-- А сам он… Сам он как? – сегодня его величеству первый раз разрешили покинуть постель, и он сидел в кресле у окна, обложенный подушками и грелками, тоскливо глядя на роскошь парковых аллей.

Принц неопределенно пожал плечами, помолчал, подбирая слова:

-- Он справится, отец. Вы же знаете Максимилиана… Сперва, конечно, будет беситься, но потом привыкнет и будет жить дальше. В конце концов ничего непоправимого не случилось.

-- Это я виноват… Мне хотелось оградить мальчика от этой пиявки. Если бы не…

-- Отец! – почтительно прервал его дофин – Это совсем не так! Максимилиан мог пострадать где угодно. Например, мог наткнуться на шайку ночных бродяг. Вы же знаете, он почти всегда ездил без охраны. Мог просто упасть с коня! Не стоит винить себя.

-- С возрастом, Луи, на многое смотришь по-другому… Иногда мне кажется, что если бы я не настоял на его женитьбе, все бы было не так…

-- Ваше величество, если бы вы не настояли на женитьбе, возможно, маркиза уже стояла бы у алтаря рядом с ним. Это был бы непозволительно бессмысленный брак!

-- Эта девка… Она сейчас с ним?

-- Разумеется, нет! – принц даже фыркнул, совершенно так, как делал в детстве, когда был чем-то недоволен. – Маркиза де Беноржи навестила Макса один-единственный раз, когда врачи разрешили снять повязку. Они боялись, что в темноте глаз еще больше воспалиться. И после этого дама спешно покинула двор.

-- Он… Он стал так уродлив? – голос короля дрогнул.

-- Отец, шрам его не красит, конечно… И он еще не совсем затянулся…

Король неожиданно откинул плед и встал с кресла. Луи-Филипп подхватил его под руку: король был еще слаб, но его величество несколько раздраженно отказался от помощи:

-- Отойди, я сам. Эти лекари способны умотать даже здорового человека, – буркнул он.

После этого его величество положил руку на плечо старшему сыну и добавил:

-- Ты должен изменить маршрут, Луи. Посмотреть, как там эта эспанка.

Принц чуть помялся и сознался:

-- Я уже думал об этом, отец. В конце концов, они венчаны перед Богом.

-- Нет! Хватит уже поспешных решений! – король сжал плечо сына и повторил: -- Хватит! Ты просто заедешь туда. Не официально! – поспешно добавил он. – А уж потом будем делать выводы и решать. Пришлешь мне гонца с подробным письмом.

-- Как прикажете, отец.

***

Маркиза Беноржи слушала выговор графини Аржентальской с тщательно скрываемым раздражением.

-- Ты должна была сидеть у его постели неотлучно! Никто не будет тебя содержать так, как это делает он! Плевать, что он стал уродом. Ты понимаешь, что на твое место найдется десяток девок?! И любая получит доступ ко всем его деньгам.

«Тебя бы туда! – маркиза невольно передернула плечами, вспоминая сочащийся сукровицей и гноем открытый шрам на лице Макса. – Он воняет, этот шрам! В спальне пахнет дрянью и тухлятиной от мазей… Я что, должна целоваться вот с таким?! Да меня просто вырвет!»

Графиня злобно смотрела на красавицу-блондинку, еле сдерживаясь, чтобы не залепить дуре пощечину: «Пахнет ей плохо, идиотке! Чего мне стоило обратить внимание Макса на нее, а теперь что? Все насмарку?! Мне пришлось рассказать о том, что у баронессы Дюрен уже есть и муж, и любовник, что у красавицы из рода Малинуа дурная болезнь, что у леди Нерсер есть даже не любовник, а любовница! И сделать это так, чтобы сведения поступали как бы и не от меня. Сколько трудов и расчетов, а эта, – брезгливый взгляд на маркизу, – хочет погубить все! Безмозглая тварь!»

Положение у графини и в самом деле было весьма сложным: Андрэ опять наделал долгов!

Конечно, она ругалась, плакала и заламывала руки, но в глубине души тут же простила кающегося любовника – он слишком молод и неопытен! Разумеется, его тянут соблазны двора: азартные карточные игры, охоты и балы.

Андрэ Берст, к ужасу графини, был нищим и даже нетитулованным дворянином. Конечно, со временем графиня постарается как-то исправить этот недостаток, но увы, даже если баронский титул она ему и добудет, брак между ними невозможен! А он так молод, так силен и так прекрасен! Вокруг столько женщин, готовых распахнуть для него объятия!

А еще, Андрэ был родным братом вдовствующей маркизы Беноржи. «Девка», как про себя называла ее графиня, приходилась ему любимой сестрицей, и он обязан был позаботиться об ее устройстве.

Маркиз Беноржи, пожилой муж очаровательной Адель, хоть и помер очень вовремя от сердечного приступа прямо на пороге спальни, где застал юную женушку с любовником, оставил после себя только долги. Зато не успел устроить скандал.

Именно графиня Аржентальская вынуждена была оплачивать пребывание Адель при дворе, когда та осталась вдовой. Иначе Андрэ грозился бросить ее и уехать в обнищавшее поместье сестры:

-- Сама она умом не отличается, увы… А я постараюсь наладить там хозяйство и разберусь с долговыми расписками. Конечно, я буду очень скучать без тебя, любовь моя, но что сделаешь… Я не могу бросить сестру в беде!

Глаза Андрэ были грустны, и тонкая морщинка легла между бровей. Этого графиня уже не могла вынести…

И если на Андрэ денег ей было не жаль, напротив, она испытывала какой-то восторг, балуя любовника новым украшением, перевязью или роскошным камзолом, то тянущая средства маркиза вызывала у графини вполне понятное раздражение.

Насколько легче стало, когда она пристроила эту девку к Максимилиану! Его величество, конечно, когда-то щедро расплатился с графиней за рождение сына, но это было так давно, а расходы графини все росли и росли. А вот бастарда король любил и не забывал дарить ему титулы и земли.

Первое время бессмысленно пищащий комок не вызывал у графини никаких чувств. А вот когда годам к пяти Макса состояние его начало расти благодаря королевским милостям, графиня поняла, что чуть не совершила главную ошибку в жизни!

С тех пор на правах любящей матери она регулярно появлялась в покоях маленького бастарда и даже ухитрялась баловать его. Впрочем, когда Максимиллиан подрос, эти небольшие расходы на сладости и безделушки вернулись ей сторицей: сын был щедр и даже делился королевскими подарками, позволяя графине-матери получать доходы с части земель.

Но ведь гораздо лучше было бы держать Макса с двух сторон и сделать все тихо, полюбовно, по-семейному. А эта идиотка портит все, к чему прикасается! Графиня Аржентальская была очень-очень зла.

***

В зале усадьбы Арль собралась обычная публика. Сегодня день немножко искрился нетерпением всех любителей поэзии. В прошлый раз герцогиня объявила, что дорабатывает интересный триптих и зачитает при встрече.

Конечно, например леди Мишель или мадам Берк не так уж хорошо разбирались во всем этом. Часто не замечали недостатков слога или неловкой рифмы. Они, скорее, ценили эти вечера не за поэзию и изящную литературу, а за душевное тепло и уют, за остроумные реплики мадам Селин, за то, что эта старая усадьба стала для них домом.

Однако, например, вот месье Жюль Шаброль и патер Доменик – весьма тонкие, но въедливые критики. Они не обидят зря, но заметят каждую шероховатость.

Анна даже немного волновалась. Тем более, что уже грянули долгожданные заморозки, и именно сегодня днем мадам Леруан привезла первые бутылки с игристым. Привезла лично.

-- Ваша светлость! Оно восхитительно! Чистое, как слеза, с тонким вкусом и нежным ягодным ароматом! Просто чудо, ваша светлость! Пока, к сожалению, потери еще велики – около десяти процентов, но уже во второй партии их свели до семи. Я прекрасно понимаю, что это просто дело времени…

-- Я рада, что у вас все получилось, мадам Леруан. Поговорим о делах позднее. Сейчас у вас есть время повидаться с дочерью. А через час жду вас на ужин. Сегодня четверг, и у нас, как обычно, будут гости. А вино, с вашего позволения, я поставлю на стол: всем интересно будет попробовать.

После ужина гости привычно расселись по любимым местам. Патер Доменик всегда выбирал кресло поближе к огню – сказывался возраст, и он часто мерз. Месье Жюль вместе с женой, напротив, оставались у окна. Там им удобнее было переглядываться и обмениваться мнениями, не мешая другим.

Мадам Леруан, волнуясь не меньше герцогини, сидела возле небольшого столика с парой бутылок вина и десятком бокалов: после стихов собирались дегустировать новое вино. Конечно, эти гости не самые тонкие ценители. Но все же ей очень хотелось поразить их и пенными шапками дивного напитка, и его редкой кристальной чистотой.

Мишель и Фелиция устроились на банкетках возле кресла мадам Берк. Анна с любовью оглядела своих гостей: ей повезло, что нашлись люди, ценящие то же, что и она. Любящие красоту слога и звука. Она чуть откашлялась и, волнуясь, заговорила:

Триптих. «Бал привидений». Разросся парк. И старого дворца Увил колонны виноград дичалый. На статуях парадного крыльца Иммортели, геральдика печали. Растресканы цветные витражи И заболочен пруд тоскою граций. Гнездятся в кровле чёрные стрижи И в залах призраки картин пылятся.

Она сделала паузу, смотря в лица друзей и немного сомневаясь – понравилось, нет? Восторженное личико Фелиции подстегнуло ее и она продолжила:

Часть вторая, «Парадный зал».

Голос ее звучал тихо и чуть таинственно, подчеркивая некую сказочность строк:

В порталах залов шорох тени тише. Под смеха времени хрустальный водопад Ко сводам упорхнул летучей мышью И тает в арках тёмных анфилад, Где древних фресок, гобеленов глади Средь позументов, выцветших венков И паутины, чьи седые пряди, Как флаги, что на траурном параде Приспущены пред памятью веков.

Третью часть она, уже не отвлекаясь на слушателей, объявила просто:

«Изнанка полуночи».

Полуночи изнанка. Бал Харит В разгаре. Оживает Замок старый: Сиянием таинственным горит, Приветствуя танцующие пары, Что выткались из призрачных огней. И шествуют величественно-странно, Как галеоны древних королей По водам патриарха-океана; Взирая на причудливый приём, Нечаянную грациозность духов, Дворец грустит, вздыхая о былом: О звоне шпор и будуарных слухов, Насмешливых негромких голосах, Что утопали в музыке гремящей. Под воск свечей, чья жгучая роса Почти уже забыта в настоящем…

Но время Люцифера. Бал Харит На нет исходит, постепенно тая. Угас в неотвратимости зари. И Замок цепенеет, засыпая…*

Анна внимательно смотрела в лица и глаза месье и мадам Шаброль. Все же для нее их мнение было, пожалуй, самым важным. Оба супруга читали всю жизнь, пишут стихи сами и наиболее чутки к огрехам.

-- Браво, ваша светлость! Браво!

От незнакомого голоса все слушатели встрепенулись, скидывая с себя очарование прозвучавшей сказки.

В дверях, придерживая рукой тяжелую штору, наполовину спрятанный за ней, стоял молодой симпатичный блондин, коренастый и крепкий.

Анна мельком отметила, что лицо его кажется странно знакомым: «Где же я могла его видеть?». Однако первым, как ни странно, отреагировал патер Доменик. Он встал с кресла, низко поклонился блондину и сказал:

-- Рад встрече с вами, ваше высочество. ____________________________ * Стихи Леонида Чернышова