Усадьба госпожи Аннари (СИ)

Глава 14

К концу зимы успевает созреть ещё один урожай, поэтому Рансон с селянами отправляется в город.

Узнав об угрозе волков, уговорила Рансона больше не рисковать, поэтому за всё это время он выбирается в лес всего один раз — убрать уже расставленные ранее силки и собрать добычу. Договорились, что мясо он купит в городе, и я жду его возвращения с особым нетерпением.

Мясо — это хорошо, но десерт мне тоже хочется, поэтому после завтрака затеваем с Рисой торт. На этот раз с заварным кремом.

Крем уже готов, а коржи томятся в духовом шкафу, когда дверь на кухню открывается и вбегает Татина. Рукав её платья в крови. Тяжёлые алые капли стекают по кисти и оставляют отметины на полу.

На мгновение застываю от ужаса, но слёзы дочери быстро приводят меня в чувство. Вскакиваю с места и осматриваю её руку. От локтя до плеча рукав распорот и видна глубокая рана. Подхватываю малышку на руки и бегу в ближайшую ванную. Шепчу:

— Милая, тише! Потерпи, пожалуйста! Сейчас!

Отрываю рукав, промываю рану, а потом прикладываю к ней исцеляющий артефакт. Благодарю видение, которое позволило мне подготовиться к сегодняшнему происшествию. Мне хватило времени расспросить Рансона о том, как действуют исцеляющие артефакты. Оказалось, в случае с порезами нужно сперва промыть рану, очистить её от инородных предметов, чтобы в дальнейшем избежать заражения, и только после этого использовать артефакт. Поскольку я уже видела, что будет, и мысленно проработала план действий, то теперь действую, не особенно задумываясь.

Успокаивающе глажу доченьку по спине и шепчу всякую успокаивающую чушь. Постепенно рёв стихает. Когда она окончательно приходит в себя, вздыхаю:

— Расскажи, пожалуйста, что случилось.

— Будешь ругаться?

— Не буду. Думаю, ты и без этого уже поняла, что была не права.

— Мы с Литой играли на чердаке.

— Но ведь там холодно!

— Но мы же одним глазком. Только я споткнулась и напоролась на гвоздь… Мы больше так не будем.

Вздыхаю:

— Конечно, не будете — сегодня же запру чердак понадёжнее.

— Сердишься на меня?

— Скорее испугалась… Посиди здесь — я принесу платье, чтобы ты могла переодеться.

— Хорошо, мама.

Выхожу и сталкиваюсь с обеспокоенной Рисой:

— Как Татина? Всё в порядке?

— Да. Я её подлечила. А с Литой всё нормально?

— Да. Она обо всём рассказала. Мне так жаль!

— Хорошо то, что хорошо заканчивается. Девочки испугались, так что не ругай её слишком сильно. Мне нужно сходить за платьем.

— Конечно.

Перебирая вещи дочки, замечаю, что у меня трясутся руки. Страшно, что всё могло закончить хуже. Корю себя за то, что не закрыла чердак. Если бы не видение, я бы наверняка растерялась и сделала что-нибудь неправильно.

Прежде чем войти в ванную, выпиваю успокаивающую настойку. Помогаю дочке смыть остатки крови, переодеваю её, а потом крепко-крепко прижимаю к себе. Как же хорошо, что в этом мире есть исцеляющие артефакты! Даже не хочется думать, что было бы, если бы их не было.

Рансон возвращается к следующему вечеру. Привозит двадцать пять золотых и долгожданное мясо. Улыбается:

— Мы успели буквально в последние дни — на обратном пути снег уже начал таять. Ещё пара недель и совсем сойдёт.

— Значит, можно будет поехать в город на телеге?

— Да. Вы не передумали насчёт переезда?

— Не передумала. У меня есть идея, как можно заработать. Хочу попробовать.

— Поделитесь?

Качаю головой:

— Пока нет. Сперва хочу всё рассчитать и убедиться, что мне точно хватит денег.

— Как скажете, — в его взгляде любопытство.

— Думаю, нам лучше сперва поехать вдвоём. Если всё получится так, как я рассчитываю, вернёмся за дочкой.

— Может быть, вам тогда стоит приобрести лёгкую коляску? Всё-таки телега — это не то, на чём пристало разъезжать благородной даме.

— Как думаете, есть шанс починить экипаж, который находится у нас в сарае?

— Я его видел, но не особенно рассматривал. В деревне один мужик мастерит мебель. Завтра же схожу и узнаю, возьмётся ли он помочь с ремонтом. Но нам всё равно нужно будет купить для экипажа лошадь — моя годится только для верховых прогулок, да и старенькая уже.

— Как думаете, мы сможем одолжить лошадь у деревенских?

— Я спрошу.

Экипаж деревенский мастер смог починить только частично: заменил сломавшееся колесо, подновил доски верха. Нужного размера стёкол у нас не оказалось, так что решили без них. Обивку сняли, а вместо неё и поеденной молью сидушки положили подушки. Насчёт лошади тоже удалось договориться.

Все эти хлопоты заняли гораздо больше времени, чем мы рассчитывали — пропустили первые дни весны. Поэтому завтрашний отъезд жду с волнением и нетерпением.

По сотому разу обсуждаем с Рансоном, что нужно взять с собой, когда наш разговор прерывается звоном, который раздаётся на грани слышимости. Непонимающе оглядываюсь по сторонам, а Рансон вскакивает:

— Похоже, у нас гости. Оставайтесь в доме. Я проверю.

Провожаю его до двери кухни. Рансон натягивает дублёнку, а потом непонятно откуда достаёт длинный кинжал.

Его нет всего несколько минут, но я успеваю распереживаться. Возвращается он вместе с дамой, укутанной в дорогие меха, и мужчиной в неприметном сером пальто. Внешность этого мужчины такая, что два раза не посмотришь — подобных ему в городе полно.

Стоит даме зайти в кухню и увидеть меня, она на пару мгновений застывает, затем её рот кривится, она бросается ко мне и обнимает. Ошарашенно стою и не понимаю, как на это реагировать. Даму начинают сотрясать рыдания, поэтому отрывать её от себя кажется неловким. Наблюдаю, как входят Рансон и тот неприметный господин, как они снимают верхнюю одежду, уже открываю рот, чтобы узнать, что происходит, как дама начинает причитать:

— Аннари! Моя дорогая Аннари! Как же я рада… как же я рада, что ты жива... Прости меня, моя хорошая, прости!.. Я так виновата перед тобой!

Она меня знает? Перевожу вопросительный взгляд на Рансона. Он качает головой. Зато заговаривает неприметный мужчина:

— Здравствуйте, баронесса Аннари. Позвольте представиться: я королевский сыщик Элрой. Мы с баронессой Балтейн прибыли при первой же возможности.

— Прибыли? — с недоумением уточняю я.

— Девочка моя! — подаёт голос баронесса. — Прости меня! Прости!

Вбегает дочка и бросается к женщине с радостным криком:

— Бабушка! Бабушка!

Баронесса отлипает от меня, подхватывает малышку на руки и прижимает к себе:

— Ты жива! Ты жива! Как же я рада!

От происходящего голова начинает идти кругом. Бросаю:

— Я сейчас вернусь! — и отправляюсь в свою комнату за успокоительным.

Судя по всему, эта женщина — моя родственница. Раз она баронесса Балтейн, то вероятно, мать покойного мужа. Раз так, мне нужно продолжать притворяться потерявшей память.

Один флакон успокоительного опустошаю сама, а второй отношу баронессе. Она всё ещё рыдает. Протягиваю ей флакон:

— Это успокоительное. Выпейте и объясните мне, кто вы и что здесь делаете.

— Она меня не узнаёт! — женщина начинает рыдать сильнее, хотя ещё мгновение назад подобное казалось невозможным.

Рансон забирает у меня флакон, подносит к губам женщины и заставляет её выпить содержимое. Потом спрашивает у Элроя:

— Вы голодны? Распорядиться сервировать вам поздний завтрак?

Тот невозмутимо кивает:

— Буду вам очень благодарен. Кроме того, мы приехали на экипаже — хорошо бы покормить кучера и расседлать лошадь.

— Хорошо. Госпожа Аннари, проводите господина следователя и баронессу в столовую. Я совсем скоро к вам присоединюсь. Баронесса, вам нужно отпустить Татину и снять шубу.

Женщина ставит малышку на пол, но как только избавляется от шубы, берёт её за руку. В столовой усаживает девочку себе на колени и обнимает. Дочка воспринимает это как должное, так что не вмешиваюсь.

Через пару минут входит Рансон:

— Наша служанка позаботится о кучере и поможет с лошадью. Еда будет через двадцать минут. Что заставило королевского сыщика приехать в такую глушь?

— Это всё я виновата! — всхлипывает баронесса. — Простите меня! Я так виновата! Я совершенно не догадывалась!

— Вы не узнаёте баронессу? — уточняет у меня Элрой.

Качаю головой:

— Я потеряла память, и мои воспоминания всё ещё не вернулись.

— Понятно, — задумчиво кивает он. — Что первое вы помните?

— Женщину, которая поила меня зельем. Каждый раз после него я чувствовала себя странно и засыпала, поэтому однажды, вместо того чтобы проглотить, выплюнула. После этого моё сознание немного прояснилось. Но не до конца. А потом приехал Рансон и спас меня.

Сыщик переводит взгляд на Рансона, и тот кивает:

— Покойный муж баронессы Аннари был моим сослуживцем. Я не сразу узнал о его смерти. В то время я сам лежал в госпитале — мне приращивали правую руку, и ещё по мелочи.

— У вас есть документы?

— Конечно. Минуточку.

Через минут пять Рансон протягивает папку сыщику. Тот открывает её, внимательно читает содержимое, а потом возвращает:

— С вашими документами всё в полном порядке. Расскажите, пожалуйста, как вы оказались в усадьбе.

Рансон садится на своё место и хмурится:

— Не могу сказать, что мы с бароном были близкими друзьями, скорее хорошими приятелями. А ещё он спас мне жизнь, так что я чувствовал себя обязанным. Поэтому, как только меня выписали, отправился к нему домой, чтобы проведать его вдову.

— Барон делился с вами подробностями своей жизни? — удивлённо приподнимает брови сыщик.

— Я начинал карьеру с чина адъютанта и служил у барона. Пару раз мы были проездом в столице, и я жил в его доме. Я был тогда молод, так что баронесса могла меня не запомнить.

— Я помню! — подаёт голос баронесса. — Лет семь назад сын действительно приезжал вместе с адъютантом. Молоденьким и со смешными усиками. И кажется, его действительно звали Рансоном… Сын говорил, что вы сирота. Очень вас жалел.

Только в этот момент замечаю, что она более-менее успокоилась. Всё ещё промакивает уголки глаз платком, но, по крайней мере, не рыдает.

— Очень похоже на барона, — кивает Рансон.

— Он потом несколько раз рассказывал о вас. Хвалил за усердие и радовался, что вы женились.

В этот момент заходят Риса и Ася. Они сервируют для нас поздний завтрак: приносят тарелки с нарезанным хлебом, копчёным мясом, сковороду со скворчащей яичницей, булочки и оставшиеся со вчерашнего дня пирожки с капустой. А ещё наливают всем чай.

Когда они уходят, Рансон печально улыбается:

— Я вдовец, ваша милость… Так вот — мне показалось странным, что дворецкий не позволил мне поговорить ни с баронессой, ни с вдовой. Я разузнал у слуг. Они сказали, что вдова уехала в загородное имение. Меня это удивило, потому что не так давно барон проставлялся по поводу беременности жены. По моим расчётам выходило, что она должна быть на седьмом или восьмом месяце, а на этом сроке длительные путешествия не полезны. А если она родила, это ещё страннее. Кроме того, у меня появилось предчувствие.

— Предчувствие чего-то конкретного? — уточняет сыщик, сооружая себе бутерброд.

— Нет, — задумчиво качает головой Рансон. — Казалось, что мне нужно спешить, но ничего конкретного. Как вы знаете, военные привыкли доверять интуиции, так что я отправился в путь. Приехав сюда, очень удивился тому, что усадьба выглядит заброшенной. У меня даже появились сомнения в том, что здесь кто-то может жить. Внутри дома тоже всё было пыльное и заброшенное. Мне повезло встретить Татину. Я попросил проводить меня к её маме. И увидел, что баронессу поят каким-то отваром. Она дёрнулась, и содержимое чашки пролилось на кровать. По запаху я определил, что это редкий одурманивающий состав. Я вам потом могу рассказать подробнее, но гадость редкостная. Баронесса попросила меня помочь, и я сделал всё, что мог.

— Вы можете описать женщину, которая была с баронессой Аннари?

— Да. На вид я бы дал ей лет пятьдесят. Сухощавая. Волосы седые. Глаза светло-серые.

— Это она! — расстроенно произносит баронесса. — Это та новая служанка!

— Рансон, расскажите, что было дальше, — не даёт отвлечься от главного сыщик. — Чашку держала служанка? И что произошло потом?

— Да. Чашку держала служанка. Как только она поняла, что я распознал дурман, попыталась сбежать, но я её поймал.

— Помимо неё в доме кто-то был?

— Да. Была кухарка. Её я тоже задержал. А потом вернулся к баронессе и использовал исцеляющий амулет.

— Он был заряжен полностью?

— Нет. Но судя по тому, что после использования в нём осталась капля силы, баронесса должна была исцелиться полностью.

— Как вы поступили с задержанными?

— Отвёз их в город и сдал страже. Думаю, там должен сохраниться протокол их допросов. Начальник стражи сказал мне, что вина доказана и женщины будут казнены.

— Хорошо. Я проверю. Баронесса Аннари была в положении, когда вы её нашли?

— Нет. На тот момент она не была беременна.

— Ох! — прижимает руки ко рту баронесса и по её лицу разливается бледность.

— Но что тогда стало с нерождённым ребёнком? — спрашивает сыщик.

— Она уезжала беременной, — шепчет баронесса.

— Когда я пришла в себя, живота не было, — развожу руками я.

— Я знаю! — раздаётся грустный голосок дочки. — Мама упала с лестницы и малыш умер.

— Как именно твоя мама упала с лестницы? Ты это видела? — уточняет сыщик.

— Когда я прибежала, она лежала внизу. И там была кровь. После этого Харита запретила мне ходить к маме — сказала, что ей нужен покой. Я пыталась тайком, но дверь была заперта… Братика похоронили в саду.

Пусть это был и не мой собственный ребёнок, но всё равно становится очень грустно и внутри появляется пустота. Баронесса снова начинает всхлипывать:

— Это я виновата! Это моя вина!

Уточняю:

— Что вы имеете в виду?

Она утирает слёзы:

— Я должна была догадаться о том, что Шамира — та ещё дрянь. Но она притворялась милой, а мне так хотелось, чтобы Храйт побыстрее женился… Мне нужно было тщательнее всё проверить.

— У вас есть ещё один сын? — уточняю я.

— Да, — кивает она. — Храйт — младший. Он неплохой мальчик, но очень уж тихий и скромный. Когда он привёл в дом невесту, я была очень рада. Ты относилась к ней прохладно, но мне казалось, что ссор между вами не было… После смерти Файвора я была не в себе. Когда младшая невестка Шамира, сообщила, что ты хочешь вернуться в поместье, которое сын подарил тебе в качестве свадебного подарка, и не решаешься мне об этом сказать, я спросила у тебя, действительно ли ты этого хочешь. Ты ответила, что да. Потом я уже поняла, что ты в тот день вела себя немного странно, впрочем, это всё равно можно было списать на то, что ты переживаешь утрату. Но я не стала тебя отговаривать. Теперь уже и сама не понимаю, почему. Наверное, из-за горя мой разум помутился. С тобой вызвалась ехать новая служанка. Я не возражала. Дала вам денег в дорогу и попросила тебя написать, как только доберётесь. Но письма так и не получила. И угораздило же меня пожаловаться Шамире! Она меня успокоила, что ты готовишься к родам и тебе, наверное, не до этого… А несколько недель назад она во время завтрака сказала, что теперь наследство и титул должны перейти к Храйту. Я упрекнула её — ведь ты могла родить сына, и тогда титул унаследует он. Шамира на это очень неприятно улыбнулась и сообщила, что это маловероятно. Но когда я попросила уточнить, что она имеет в виду, Шамира увильнула от ответа. Мне стало очень тревожно. Я пошла в банк и обнаружила, что со времени отъезда ты не сняла со счёта ни монетки.

— У госпожи Аннари есть счёт в банке? — удивлённо уточняет Рансон.

— Конечно! У них с Файвором был общий счёт. После оглашения завещания он остался за Аннари, и я ежемесячно переводила на него процент от ренты. Так вот. Мне стало тревожно, и я обратилась в управление стражи. Думаю, они мне не поверили, но от баронессы так просто не отмахнуться, так что мне сказали, что с моим делом разберутся. Через три дня Шамиру забрали на допрос и выяснили всю правду.

— Всю правду? — задаю вопрос в надежде на то, что баронесса ответит подробнее.

Вместо неё отвечает сыщик Элрой:

— Мы провели расследование. Оказалось, девушка, которая выдавала себя за Шамиру, находится в розыске. Она засветилась как подозреваемая в трёх делах о смертях. Выходила замуж за богатого и престарелого аристократа, а потом он из-за какой-то трагической случайности умирал. В первый раз мы не смогли доказать, что произошло убийство, так что это действительно мог быть несчастный случай. В следующих двух — совершенно точно произошло убийство. Преступница забирала ценности, снимала деньги со счетов и исчезала. Мы считаем, что она действительно испытывала чувства к Храйту, просто её не устраивало то, что их дети не унаследуют титул. Она воспользовалась подвернувшейся возможностью, чтобы избавиться от баронессы Аннари… Мы опасались, что вы уже мертвы.

— За то, что я жива, нужно благодарить Рансона, — произношу я.

— Я так вам благодарна, Рансон! — всхлипывает баронесса. — Спасибо, что спасли моих девочек.

— Я просто возвращал долг жизни, — разводит руками Рансон.

— Раз пособниц Шамиры поймали, а баронесса Аннари жива, полагаю, я могу вернуться в город. Вы планируете возвращаться в столицу? Корона оплатит портал только в случае, если вы сделаете это в течение недели после завершения расследования, — оживленно произносит Элрой.

— Милые мои, я так рада, что мы вместе можем вернуться домой! — радостно делится с нами баронесса.

Я качаю головой:

— Всё это слишком внезапно. Мне нужно время, чтобы всё обдумать.

— Неделя у вас точно есть. Если что, я оставлю вам бумагу, по которой вы сможете воспользоваться порталом в течение недели бесплатно, — произносит сыщик.

Он отодвигает тарелку, достаёт из нагрудного кармана лист, что-то в нём помечает, потом протягивает мне:

— Держите!

Документ напечатан, а наши имена выведены чернилами, так что становится понятно, почему заполнение заняло у Элроя так мало времени.

— Милая, ты не хочешь возвращаться домой? — обеспокоенно спрашивает у меня баронесса. — Но почему?

— Я не сказала, что не хочу, — поправляю её я. — Просто мне нужно время, чтобы всё обдумать.

— Ладно, — заметно, что её мой ответ не удовлетворил.

— Тогда позвольте откланяться. У меня сегодня ещё есть дела, — сообщает Элрой.

Провожаю его к выходу, а потом возвращаюсь в гостиную и извиняюсь:

— Простите, мне нужно немного побыть в одиночестве.

— Конечно, милая, — кивает баронесса.

Ухожу к себе в комнату, набираю ванну, зажигаю свечи и, погрузившись в теплую воду, со вздохом закрываю глаза.

Стоит ли возвращаться в столицу сейчас и сэкономить кучу денег, или лучше придерживаться того плана, что был до этого? Корю себя за то, что не спросила у баронессы о размере своего наследства — может быть, я богата и мне можно будет просто жить, а не выживать.