Урок

Выживатель — это было не прозвище, а учительская должность. Математика — математик, физика — физик, выживание — выживатель. И рослый мужчина, шагавший по школьному коридору, выглядел именно так, как полагается выглядеть выживателю. Худощавое обветренное лицо. Короткая стрижка. Пружинистая походка. И одежда — шорты и рубашка с закатанными по локоть рукавами — словно бросала вызов царящей вокруг холодине. Добыча топлива продолжала падать, батареи в школе были еле теплые, как и по всей стране. Но там, куда он шел, они были отключены совсем. Там, в кабинете выживания, готовили к худшему.

Он открыл дверь, — и класс поднялся из-за парт. Чуть помедлив у порога, выживатель прошел к столу и махнул рукой.

— Они расстреляли наше небо, — привычным хором громыхнул класс. — Они выпотрошили наши недра. Они отравили землю и воду. Будь они прокляты! — Голоса взвились, повинуясь режиссерскому жесту учителя. — Но нам — выжить наперекор всему.

Сорок струек пара из сорока ртов растаяли в холодном воздухе, но разрешения садиться не последовало. Выживатель молча оглядывал класс, — парту за партой, ряд за рядом. Взгляд его прицельно остановился па задней парте у окна.

— Я-2, что это у тебя под блузкой.

— У меня? Н-ничего… — Девочка с короткими косичками приподняла белую блузку, показав краешек желтого купальника.

— Ну-ка иди сюда, — поманил пальцем выживатель. И кивнул классу: — Садитесь.

Все опустились на свои места, не сводя глаз с девочки, подошедшей к учительскому столу. Она была низкоросла — едва по грудь выживателю. В прежние времена таких садили на первую парту, но теперь буква Я давала право лишь на последнюю.

— Еще можно избежать, — сказал учитель. — Если ты вслух скажешь классу правду.

Я-2 молчала, глядя куда-то в угол.

Выживатель подождал еще пару секунд и потянулся к блузке. Неуловимо быстрым движением он задрал ее, вывернув наизнанку, и все увидели полосу материн, подшитую снизу.

— Фланелин, — определил учитель, и пальцы его брезгливо опустили разоблаченную блузку. — Ловко же ты всех обставила! Пусть себе мерзнут в своих тоненьких рубашечках, зато Я-2 будет тепло. И как хитро замаскировала строчку вышивкой…

— Я не хотела… — девочка всхлипнула. — Но мама… Ск-казала, что боится за почки…

— Неужели почки дороже целой дочки? — срифмовал выживатель — Надеюсь, ты знаешь, что полагается за двойной обман. Ну-ка, кто напомнит?

Поднялось несколько рук.

— Давай ты, Н-1, — сказал учитель.

— Мальчику — десять дней на тяжелых работах, — бойко отрапортовал стриженый ежиком крепыш. — Девочке — минус баллы или… — он с трудом удержался, чтоб не хихикнуть, — или на неделю в пользование учителя.

— Слышала? На перемене зайдешь в учительскую, порадуешь по телефону мамочку. Скажешь, что благодаря ее заботе поступаешь в пользование и вернешься домой только в следующий понедельник. Тебе ведь уже исполнилось двенадцать?

Я-2 не успела и рта раскрыть, как А-1, с недавних пор староста класса и первый ученик, с готовностью дал справку:

— Исполнилось еще в ноябре.

— Значит все по закону, — констатировал учитель и посмотрел на девочку. — Или, можем, я тебе не нравлюсь? — Он подмигнул классу. Это было разрешение, и парни захихикали. Девочки реагировали сдержанней, лишь две — три улыбнулись — Не нравлюсь, и ты предпочитаешь минус-баллы?

— А сколько? — неожиданно спросила Я-2. — Что сколько?

— Ну, ск-колько баллов д-должно набежать, чтобы… и — ну, зачислили…

— В нежизнеспособные? Ну и вопросы ты задаешь… — Выживатель покачал головой. — Ты что, совсем не слушаешь на уроках? Я же не раз говорил: это тайна. Ни одни человек до самого последнего момента не узнает, что он нежизняк. Все решает Верховная Машина. Месяц за месяцем и год за годом в ее память вводятся минус-баллы на каждого, кто их заработал или обнаружил свою неполноценность, и когда набегает критическая сумма — никому не ведомо, какая, — машина переводит данное лицо в разряд энжэ. Кто-то может оказаться в нем еще в детстве, уж не говоря о хиляках от рожденья, кто-то позже. Но повторяю: ни один об этом не узнает до тех пор, пока его биомасса не будет востребована. Он может только догадываться… Ясно тебе, Я-2? А теперь снимай свою блузку.

Переход был таким неожиданным, что девочка замешкалась, непонимающе глянув на учителя.

— Снимай, снимай! — поторопил он. — И юбку тоже. Знаешь, как говорят в армии, когда сажают на гауптвахту? Говорят: «Научим тебя свободу любить!» Вот а я хочу, чтобы ты заново полюбила свою тонкую блузку, безо всякого дурацкого фланелина, и затосковала по ней. — Он принял одежду из рук девочки и повесил на спинку стула.

Класс притих. Вряд ли это было жалостью — она давно уже считалась позорным пережитком, вдвойне стыдным для истинных жизняков. Просто и без того заколевшим ребятам стало еще холодней при виде покрывшейся пупырышками Я-2, обреченно ссутулившейся у учительского стола в своем по-цыплячьи желтом купальнике. И выживатель сразу уловил это.

— Разогревка! — крикнул он.

Услышав долгожданное слово, все в секунду повыскакивали из-за парт. И началось!..

Со стороны это могло показаться каким-то безумным беснованием. Дикие прыжки, мелькание голых коленок под шортами и короткими юбчонками, взмахи рук, выбросы кулаков, обмен тычками и толчками… Но нет, в каждом движении был смысл. И каждый из ребят знал, что прыгавший выше всех выживатель успевает зорко отмечать любую ошибку, любую неточность. Быстрая разогревка с самомассажем при минимальной затрате энергии — этому умению он учил их с первых уроков, и халтурка тут не прощалась.

— Ну как, согрелась? — обратился учитель к Я-2, когда по его сигналу все плюхнулись за свои парты. И, не дожидаясь ответа, протянул жилистую руку.

Запыхавшаяся девочка в замешательстве смотрела на учительскую длань, явно ожидая какой-то каверзы.

— Поздравляю тебя, дурашка. — Голос выживателя был неподдельно приветлив. — Ну же, давай сюда свою ладошку.

Все еще ничего не понимая, Я-2 нерешительно протянула голую руку, и узенькая кисть ее утонула в задубелой ручище выживателя.

— Да, тебя надо бы примерно наказать. — Он сжал ладошку так, что девочка ойкнула. — Но тебе повезло: такой день не хочется омрачать. Сегодня наши дела и мысли должны быть светлы. А почему? — Учитель обвел глазами класс. — Чем дорог нам этот день?

Все как один подняли руку, но выживатель снова повернулся к девочке в желтом купальнике.

— Ну-ка, скажи нам.

— Он д-дорог тем… потому что в этот день родился Маврик, — приободрившаяся Я-2 посмотрела туда, куда глядел сейчас весь класс: на гипсовую фигурку в овальной нише у доски. Вихрастый мальчик в распахнутой куртке, гордо вскинув голову, указывал на себя отогнутым большим пальцем сжатой в кулак правой руки. «Я, я, меня» — вот что красноречиво выражал полный решимости жест. В неисчислимом количестве копий эта фигурка стояла в кабинетах выживания всех школ страны, и, наверно, всюду, так же, как здесь, у ног гипсового мальчика лежали в этот день зеленые сосновые ветки.

— А сколько ему исполнилось бы сейчас? — спросил выживатель.

— Тридцать ч-четыре. Хотя нет… — Девочка посчитала про себя, зачем-то потрогав куцые косички, и поправилась: — Уже т-тридцать семь.

— Верно, — кивнул учитель и, сняв со спинки стула блузку с юбкой, подал девочке. — Ладно, наказание пока приостанавливается. Посмотрим, как будешь вести себя дальше. Можешь сесть и надеть юбку. А блузку — только после того, как спорешь этот жульнический фланелин. Стой, я еще не кончил… Ты, наверное, считаешь меня злым, а?

Я-2 что-то пролепетала, отрицательно помотав головой, но выживатель уже не слушал.

— Вас ждет беспощадный мир! — крикнул он так громко, что все вздрогнули. — Мир почти без озона! Мир без жалости! Мир вычерпанных кладовых! Мир, где вместо обещанной парниковости наступает новое оледенение! Не мир — объедки мира, высосанного и обглоданного теми, кто жил до нас, будь они прокляты!.. Там, — он ткнул пальцем в окно, за которым падал февральский снег, — в этом мире выживут только цепкие и выносливые — и именно такими я хочу вас сделать! Только жизняки! А слякоть — пусть подыхает, чем раньше, тем лучше!

Он замолчал, опустился на стул, и девочка пошла на свое место. Но едва она села, учитель снова ее поднял.

— Давай уж, раз начала, расскажи нам о подвиге юного героя.

— Это п-произошло во время КПВ — К-контрольно-го П-похода Выживания, — заговорила Я-2. Кожа ее после разогревки успела снова стать гусиной, но воля у этой девочки была: голос ничем не выдавал заколелости, только заикалась она сильней обычного. — У них к-кончились п-продукты, п-потому что дали очень м-мало. Ведь в П-походе Выживания ребята д-должны сама добывать п-пищу. Но д-добыть они ничего не могли. От б-безозонья тундра б-была… ну совсем п-пустая. Ни п-птиц, ни рыбы в озерах, д-даже ни одного грызуна. И они стали г-голодать. Г-грозила г-голодная смерть. И тогда М-маврик сог-гласился, чтобы его…

— «Согласился»? — поразился выживатель. — И это ты говоришь о герое, который сознательно и целеустремленно принес себя в жертву?!

По всем правилам Я-2 надо было покраснеть, извиниться, сказать, что оговорилась. Но вместо этого она вдруг, доверчиво глянув на учителя, очень по-детски спросила:

— А он… п-правда, добровольно?

— Ах вот даже как! — глаза выживателя недобро прищурились. — Ты что же, не веришь в подвиг, которым гордится вся страна? Не веришь учебнику и своим учителям? — Он поднялся из-за стола так стремительно, словно не в силах был усидеть после подобного кощунства. — Может быть, кто-то еще не верит?

Шумок, волной пробежавший по классу, вспугнуто оборвался и замер под пристальным взглядом учителя. А соседка возмутительницы спокойствия, сонливо улыбавшаяся, пухлощекая Я-1 вмиг посерьезнела и даже отодвинулась на краешек парты, давая понять, что не имеет с крамольными словами ничего общего.

— С тобой все ясно, Я-2, — сказал выживатель. — Но один вопрос все-таки хочу задать. Ты задумывалась над тем, почему мы никогда не называем вас в школе по именам — только по буквам алфавита? Как по-твоему, зачем? Ну что молчишь, отвечай!

— Чтоб к-каждый всегда п-помнил, на каком месте в к-классе…

— И старался быть подальше от конца! — подхватил учитель. — И дрался за каждую букву, как за место под солнцем! И не давал себя обойти! А тебя обошли все до одного. Даже эта засоня рядом, и та — Я-1. А ведь ты не дура, совсем даже не дура. Ты просто дряблая изнутри и не пытаешься в себе это перебороть. Но заруби на носу: дряблые душой и телом — первые кандидаты сама знаешь куда… — Он помолчал и обратился к классу. — Ну так кто нам внятно расскажет о подвиге Маврика?

Из всех поднятых рук выживатель выбрал самую нетерпеливую — руку А-1 с первой парты. Собственно, еще недавно этот коренастенький живчик с наступательно вздернутым носиком и острыми, как буравчики, глазками был А-2 и лишь в самом конце второй четверти сумел вырваться вперед, поменявшись местами со своим главным конкурентом. Решающим стал урок, на котором ему удалось с первой же попытки откусить голову живой мыши — задача, оказавшаяся невыполнимой для доброй половины мальчишек, уже не говоря о девчонках, провизжавших весь урок. Сделавшись первым учеником и автоматически — старостой, А-1 с удвоенным напором активничал по всем предметам, чтобы закрепить свое положение.

— Я-2 упустила очень важную деталь, — напористо начал он. — На случай голода у участников Похода Выживания имелся НЗ — нежизняк, имя которого…

— Минутку, — остановил его учитель. И жестко приказал: — Встать!

Девочка в желтом купальнике послушно поднялась, так и не успев надеть юбку.

— Между прочим, это в первую очередь для тебя говорится, — назидательно произнес учитель. — И садиться тебе никто не разрешал. Слушай и запоминай!

— Кто из ребят нежизняк, было неизвестно даже Вожатому Похода, — продолжил А-1. — Он узнал имя только тогда, когда уже не оставалось другого выхода и пришлось, как положено по инструкции, вскрыть запечатанный конверт. Но энжэ каким-то образом пронюхал или уже раньше догадывался. В общем, эта мразь попыталась бежать. А когда понял, что не уйти, успел выпить какую-то дрянь, отчего мясо стало непригодным в пищу. И отряд оказался в безвыходном положении. Они бы неминуемо погибли, если бы юный герой не предложил себя. Его самоотверженный поступок стал спасением…

— Ты что-то хочешь спросить? — Выживатель увидел поднятую руку А-2.

— Уточнить, — нетерпеливо вскочил с места экс-староста, оказавшись на голову выше стоящего рядом соперника. Самый сильный в классе, А-2 до сих пор не мог примириться, что дал себя обойти этому юркому живчику, и не упускал случая осадить выскочку, в надежде рано или поздно вернуть лидерство. — Он не сказал, что ребята очень любили Маврика и уговаривали его не приносить себя в жертву. Но Вожатый объяснил, что отвергнуть такой святой порыв — значит глубоко оскорбить мужественного мальчика, и…

— Я хотел это сказать! — протестующе перебил А-1.

— Хотел, да вспотел, — съязвил бывший лидер и тут же был усажен учителем на место.

— Да, ребята скрепя сердце пошли на это, — шмыгнув посиневшим от холода носиком, А-1 заговорил еще напористей и громче прежнего, словно это могло помочь ему хоть немного согреться. — С тяжелым чувством принялись юные жизняки за эту грустную трапезу. Но в го же время они ощущали, как вместе с калориями вливается в них бесстрашие Маврика и его сила духа… И все-таки они не могли в чем-то не нарушить его волю. Маврик горячо просил товарищей потребить его целиком я полностью, но ребята оставили в неприкосновенности сердце и селезенку героя, и они хранятся сейчас заспиртованные в доме-музее бессмертного мальчика. — Тут А-1 обратил взор на гипсовую фигурку в нише у доски и с поклоном прочувствованно заключил: — Мы никогда-никогда не забудем тебя, Маврик! Твой подвиг всегда будет озарять нам путь!

— Жизняк! — похвалил учитель. — Вот так и надо рассказывать. — Он глянул на иззябшую полуголышку на задней парте. — Надеюсь, ты поняла, Я-2? А в музей Маврика мы поедем в мае. Все, кроме слякоти… — Выживатель подошел к столу, раскрыл журнал и, найдя нужную графу, написал: «Прогрессирующая дряблость, 20 минус-баллов». — А теперь — разогревка! И снова минута радостного дикарского беснования под зорким взглядом учителя, оценивающим каждый прыжок, каждый взмах руки. А потом — короткий жест, вернувший всех за парты.

— Новая тема. — Выживатель шагнул к доске я вдруг вспомнил, что не произнес еще тех слов, которые обязательно должен был сегодня произнести. И, выбросив вверх сжатый кулак, он возгласил:

— Юные жизняки, повторить подвиг Маврика будьте готовы!

— Всегда готовы! — привычно громыхнул класс.

Но выживатель мог бы поручиться, что в этом хоре не было голоса Я-2.