Управляющая разумом

Глава 8

Мара накинула на влажное тело саронг, кожей ощущая покалывание.

Обернувшись, она наблюдала, как Кэл надевает джинсы, скрывая загорелые мускулистые ноги. Мара замерла и впитывала его присутствие. Он надел подаренную рубашку, но она оказалась маловатой, поэтому ему пришлось оставить несколько верхних пуговиц расстегнутыми, выставляя на всеобщее обозрение широкую грудь.

Ладно, пожалуй, покалывало не только кожу. Когда Кэл глянул на Мару и улыбнулся ей, она бросилась быстро завязывать саронг. Внезапно она почувствовала себя абсолютно голой.

Мара откашлялась.

— Нужно найти телефон и разыскать Бэй с Шоном. И Кейт по-прежнему там, — если Ливен снова ее не перевез.

— Мы их найдем, — одной рукой Кэл обнял Мару за талию, а второй ухватил под подбородок.

Секунду она вырывалась, но потом позволила ему запрокинуть ей голову. Кэл нежно поцеловал ее в губы.

— Я только что видел тебя всю, — он провел большим пальцем по ее щеке. — И я говорю не только о каждом дюйме твоей молочной кожи. Ты мне нравишься. Вся ты.

В груди Мары поднялся шторм эмоций. Разве кто-нибудь когда-нибудь принимал ее полностью? Сомнительно, ведь даже она сама не принимала себя, несмотря на целую жизнь попыток.

— Пойдем, — Кэл взял ее за руку и потянул по тропе обратно в деревню.

Их окутала липкая влажность. А заодно и реальность. Необходимость спасти Кейт. Маленький интимный отдых закончился, а у Мары накопилось множество вопросов, требовавших ответов.

Она посмотрела на Кэла.

— Как ты смог излечить ожоги?

Открытое расслабленное выражение его лица исчезло без следа. Оно снова превратилось в каменную маску, и Мара отчасти оплакивала потерю.

Кэл сосредоточился на дороге у себя под ногами.

— Это долгая история.

— Наступил тот момент, когда ты все мне расскажешь, Кэл.

— Ты такая красивая с мокрыми волосами, — он сжал ее руку.

Она сжала в ответ. Сильно.

— Не пытайся уйти от темы.

— Я все расскажу. Ты имеешь право знать.

Однако дальше они шли в молчании. Мара не знала, набирается ли Кэл храбрости или же просто не хочет делиться с ней своими тайнами. Последний вариант ранил до глубины души.

Они добрались до окраины деревни. Утреннее солнце заливало прогалину ярким светом. Дети играли в самодельный мяч. Когда Мара с Кэлом пробрались к своей хижине, Мара присела на крыльцо, а Кэл опустился рядом, вытянув перед собой ноги и зажав ладони между колен.

Она смотрела на игравших неподалеку детей и на блеск в их глазах.

— Они знают об аномалиях.

— Что?

Мара не отводила взгляда от детворы.

— Предки индонезийцев почитали аномалий. Видишь каменное изваяние? — она указала на ряд деревьев позади деревни, где виднелся большой серый мегалит. — Ему тысячи лет. Очевидно, такие стоят по всему острову. Памятники аномалиям, называемым индонезийцами «каламба».

— Удивительно.

— Они называют нас несущими смерть, властителями времени и повелителями разума, — Мара повернулась к Кэлу. — Но ты не относишься ни к одному из видов, не так ли? Подозреваю, никто не знает, кто ты на самом деле.

— Ты уже знаешь, что во время войны нацисты проводили эксперименты. Они искали людей вроде нас по всему миру, — он стиснул зубы. — Отвечал за программу монстр по имени Зигмунд Рашер[1].

Мысль о страданиях аномалий вызвала у нее приступ тошноты.

— Он работал на военный научно-исследовательский институт.

— Да. В концлагере Дахау, — Кэл все же посмотрел на Мару, — и нашел способ превращать обычных людей в аномалий.

Она догадывалась об этом, но новость все равно шокировала. После войны появилось гораздо больше аномалий, чем было до нее.

— Как он это сделал? — возможность существования таких данных ужасала.

— Никто не знает. Все исследования утеряны. Когда союз громил концлагерь, самого ученого казнили, а его лабораторию уничтожили. Похоже, Рашер утверждал, что сумел продлить детородный возраст женщины, и в качестве доказательства привел свою немолодую жену с тремя маленькими детьми. Когда выяснилось, что дети украденные, нацисты не очень хорошо восприняли обман, — последовала долгая пауза. — Союзники поймали нескольких медицинских сотрудников Рашера, — Мара сжала пальцы, а ее сердцебиение начало отдаваться в ушах барабанной дробью. — ЦРУ провело допрос, — Кэл по-прежнему смотрел исключительно перед собой, но напряг челюсти так сильно, что Мара почти слышала треск. — Таким образом, было записано все, что удалось разузнать о работе Рашера.

— Эксперименты продолжили? — ей подурнело.

Кэл резко кивнул.

— Никому не удалось сделать из обычных людей аномалий, но прирожденных научились…изменять.

Мара невидящим взглядом смотрела на деревню и пыталась собрать картину воедино.

— Я умею излечивать свои раны… — голос Кэла был пустым, — …если под рукой есть природный источник энергии. Я могу подчинять несколько разумов сразу.

Что с ним сотворили?

— Сколько?

— Сотни. Я умею посылать ментальный взрыв, отключающий все умы в пределах досягаемости, — Кэл глубоко вдохнул. — Я способен и на более ужасающие поступки вроде искалечить или уничтожить чей-нибудь мозг.

Мара вскинула дрожащую руку ко рту.

— Как это с тобой сделали?

— Эксперименты. Тесты. Ради получения своей силы я пролил немало крови.

— Боже мой, Кэл, — она потянулась и сжала его руку.

— Может, ты и повреждала чьи-то умы… — отстранившись, он поднял голову. В его глазах осталась лишь всепоглощающая тьма, — …но я заставлял мозги людей вытекать через уши. Я убил десятки так называемых врагов моей страны.

И что-то в нем сломалось. Мара ясно это видела, несмотря на демонстрируемый Кэлом образ жестокого и грубого человека.

Она схватила его руку и сжала.

— Я знаю, на что это похоже. Ливен заставлял меня делать то, о чем я буду сожалеть до конца своих дней. То, что преследует меня каждую минуту каждого дня.

— Ты не знаешь…

— Знаю, — ну как заставить его понять? — Мы оба через это прошли. Поверить не могу, к чему тебя принудили. Предать самого себя.

Кэл вскочил на ноги и резко повернулся к ней лицом.

— Мара, никто меня не принуждал, — у него заиграли желваки. — Я сам вызвался.

Впервые за все время знакомства Каллахан видел, как Мара потеряла дар речи.

Глядя на Кэла с проносящимися в зеленых глазах эмоциями, она медленно поднималась так, словно у нее ломило кости.

— Ты добровольно вызвался, чтобы на тебе провели эксперименты?

— Да, — в тот момент он верил, что обретет силу помочь своей стране. Защитить невинных. Однако часть его натуры приходила в восторг от идеи обрести власть.

— А убивать? И…пытать?

— На это я тоже пошел добровольно, — Кэл не стал бы ей врать. Он обнажил перед Марой свою черную душу.

Мара покачала головой, а ее лицо стало таким бледным, что Кэл испугался, как бы она не упала в обморок. Но он не шагнул к ней, и разделявшие их дюймы показались милями.

Вскинув руки, Мара попятилась. Она открыла рот, но тут же закрыла его и ушла.

Кэл смотрел ей вслед, чувствуя в животе нарастающую тяжесть. Он всегда знал, что сто́ит сказать правду, и Мара больше никогда не посмотрит на него прежним взглядом. Бывали дни, когда даже сам Кэл не мог видеть свое отражение в зеркале.

А ведь он даже не рассказал худшего. Потерявшись в тягостных мыслях, Кэл не слышал зова Лии, пока она не остановилась прямо возле крыльца.

Индонезийка была молода, но темные глаза выдавали глубокие знания. И понимание. Лия держала в руках поднос с завтраком.

— Спасибо, — приняв еду, Кэл опустился обратно на крыльцо. — Я заплачу вам за все, что вы для нас сделали.

— В этом нет необходимости. Я сделаю все, чтобы помочь каламба.

Он подцепил вилкой кусок чего-то наподобие омлета. Кэл проголодался, однако очень сомневался, что сейчас будет в состоянии поесть.

— Думаю, вы помогли бы любому нуждающемуся, каламба или нет.

Женщина посмотрела в том направлении, куда убежала Мара.

— Она за вас волнуется.

Он положил вилку.

— Думаю, теперь уже нет.

— Она вас любит.

Слова Лии располосовали самое его сердце, и он глянул на нее.

— Нет.

Склонив голову набок, индонезийка прожигала Кэла пронизывающим взглядом темных глаз.

— Вы ее любите.

— Я никого не люблю, — тряхнул головой Кэл. — Просто не могу.

— Все мы нуждаемся в любви, — Лия одарила его маленькой улыбкой и ушла обратно к центру деревни.

Кэл съел столько, сколько удалось протолкнуть мимо стоящего в горле кома. Даже если он и желал всего, что имели другие, ему все равно никогда этого не получить. Кэл позволил себе попробовать Мару на вкус и нуждался в большем, но чтобы уберечь ее, должен был оттолкнуть.

И все же, ожидая ее возвращения, он мерил шагами хижину. Им нужно было разыскать Бэй с Шоном и посмотреть, удастся ли еще раз рискнуть спасти Кейт. Кэл поглядел на дверь. Возможно, Мара вообще не вернется, и он не мог ее винить.

Звук тормозящей машины вынудил Кэла выйти наружу. Оказавшись на улице, он увидел, как из потрепанной «тойоты» выходит Шон Арчер.

— Шон, — приблизился к нему Кэл. — Вы с Бэй в порядке?

— Прекрасно. Мы были далеко от места взрыва, и нас не задело, но потом вернулись. Бэй осталась наблюдать за всем, — Шон закатал рукава своей рубашки цвета хаки. — Она волнуется за вас с Марой. С вами все хорошо, ребята?

Нет, не хорошо. Кэл побывал на небесах, но был вынужден их покинуть. Он сомневался, что когда-нибудь снова почувствует себя хорошо. Воспоминания об одной рыжеволосой женщине будут преследовать его до конца дней.

— Все хорошо. Я был ранен, но уже оправился.

Со своей обычной проницательностью Шон осмотрел заживающие ожоги на груди Кэла и выгнул бровь, однако комментировать не стал.

— Как ты нас нашел? — спросил Кэл.

— Бэй вывела на разговор нескольких индонезиек. Мы выяснили, что один ответственный работник пропал с плантации вместе с грузовиком. Это и привело меня сюда. К счастью, рабочие не сильно разговорчивые, иначе люди Ливена уже бы вас нашли. Они обыскивают все деревни возле плантации, — Шон осмотрелся. — Где Мара?

— Решила пройтись. Я ее найду.

— После взрыва на плантации объявился Ливен собственной персоной. Он отсиживается в закрытом помещении. Нам нужно скорее действовать или мы потеряем женщину.

— Понял.

Кэл направился в ту сторону, куда ушла Мара. Он не нашел ни намека на ее присутствие, и ему стало нехорошо. Где она? Ему остро требовалось знать, что она в безопасности.

Он поспрашивал детей, не видел ли кто из них рыжеволосую женщину. Одна маленькая девочка подергала его за штанину и с робкой улыбкой указала на лес за границей деревни.

Подтолкнув детей возвратиться к игре, Кэл пошагал по протоптанной тропинке. Он нашел Мару сидящей возле огромной каменной статуи и подтянувшей колени к подбородку. Остановившись в нескольких шагах от нее, он поднял взгляд к древней святыне.

Памятник силе аномалий. Несомненно, им поклонялись, потому что они использовали свои дары во благо. А не для убийства.

— Нас нашел Шон, — Кэл спрятал руки в карманы. — Нам нужно уезжать.

— Я не знаю, что тебе сказать.

Он смотрел на нее, будучи не в силах этого не делать.

— Я не жду от тебя никаких слов.

Мара подняла взгляд. Изучила Кэла.

— Нет, не ждешь, не так ли? Одиночка Каллахан, отдающий приказы и знающий все о каждой аномалии в Приюте, не раскрывает своих секретов.

Приют стал для Кэла всем. Шансом искупить вину. Но глядя на Мару — его чаяния и желания в одном флаконе, искушавшем вне причин и голоса разума — и видя ужас в ее глазах, Каллахан убедился в том, что и без того знал.

Не будет никакого отпущения грехов. Темное прошлое навсегда в него въелось.

— Как ты мог это сделать? — ее хриплый шепот приникал в самую душу.

Кэл мог бы рассказать ей, что поначалу считал себя защитником своей страны, делающим благое дело.

Вот только никакие слова не изменили бы поступков, как не изменили бы того факта, что он наслаждался данной ему властью.

Только лишив жизни двух мальчиков, Кэл смог понять, в кого превращается.

Сказать было нечего, поэтому он молчал.

В порыве злости Мара вскочила и встала так близко, что соприкоснулась с ним пальцами ног.

— Я позволила тебе меня трогать. Я пустила тебя туда, куда никого никогда не пускала, — она стукнула его ладонями по груди. — Отвечай, будь ты проклят!

— Мне нечего сказать, чтобы тебе стало легче.

Мара понурила голову, а грудь ее часто вздымалась и опадала.

— Меня заставляли совершать ужасные поступки. Поначалу я отказывалась. В наказание меня пытали. Я продолжала сопротивляться, поэтому меня морили голодом. Я была не в себе, но помню каждую секунду причиненной боли и смерти, — у нее надломился голос. — Мне никогда не забыть того ужаса, Кэл.

— Я знаю, — и он на самом деле знал всеми фибрами своей почерневшей души.

Кэлу невыносимо хотелось прикоснуться к Маре, и он даже потянулся к ней, но его пальцы замерли в дюйме от ее щеки. Он уронил руку вдоль тела.

— Нам нужно идти. Шон считает, что Ливен перевезет Кейт в другое место.

Мара резко провела ладонью по лицу, стирая слезы, и кивнула.

— Нужно спасти ее, пока не стало слишком поздно.

Пока они шли обратно, она держалась от Кэла на расстоянии. Каждый разделявший их дюйм причинял боль. Направляясь к Шону, Кэл воспользовался своим старым приемом освобождения от эмоций. Ни о чем не размышлять. Сосредоточиться исключительно на предстоящей миссии.

Но глядя на то, как Мара садится в машину, Кэл уже знал, что больше никогда не обретет покоя и отстраненности, помогавших ему оставаться вменяемым на протяжении долгих лет, прошедших с побега из ЦРУ. Теперь ночами Кэла будет преследовать большее, нежели призраки тех, кого он убил.