Глава 21 В Москву.

Белозёрцев лежал на жёсткой лавке, но сон к нему не шёл. Раны болели, на сердце было тяжело. Завтра нужно зайти на постоялый двор, забрать оставленные вещи и идти к иноземному купцу. Одному из Калуги не выйти, да и легче в компании путешествовать, и веселее. Впрочем, может он и ошибается. Постепенно Вадим заснул и больше ничего не слышал.

А по деревне бродили неясные тени, сокрушаясь о своих дневных потерях. Поголовье зомбаков Дрековичей значительно уменьшилось, едва ли не в два раза, но оставшиеся в «живых», прибежав на место боя, вдоволь полакомились как останками людей, так и своих сородичей, став ещё сильнее. Так что опасность по-прежнему оставалась. Всего этого Вадим не знал и спокойно спал, не думая больше ни о чём.

Во сне он бежал рядом с Росой, бывшей в образе лисы, пытался ухватить её за хвост, обнять и поцеловать, но так ничего и не получил, с тем и проснулся. Открыв глаза, он уставился в темноту и вдруг увидел чёрную тень, шмыгнувшую в печь. Резко всколыхнулось чувство опасности, интуитивно он выхватил из ножен фламберг, что лежал у него на коленях и ткнул им в печное жерло.

— Уууу! Зачем? Я просто питаюсь человеческими эмоциями. Ууууу, как больно! — заорало неведомое существо или дух.

Вадим взбесился и, не слушая причитания нечисти, о сущности которой не имел ни малейшего понятия и даже названия не знал, с остервенением колол её мечом. На лёгком, полупрозрачном теле выступила белесая кровь, и тварь, внезапно вырвавшись, исчезла в глубине печи.

— Вот же, блин, даже сны крадут! Ну, что это за мир! — вслух расплевался Вадим и стал собираться. Утро уже явно наступило, нога перестала болеть, а царапины и небольшие раны, затягиваясь, покрылись коркой. Пора идти.

Разобрав баррикады, Вадим пнул дверь, держа наготове фламберг. Дверь распахнулась, явив ему десяток зомби. Обезьяноподобные сидели вокруг избы, терпеливо дожидаясь его выхода. И вот он — герой, во всей красе и с верным мечом в руке. На мгновение все застыли в прежних позах, будто окаменев.

Мертвяков явно впечатлил его бравый вид. Вадим тоже оценил количество особей в стае и их выдержку. Враги стоили друг друга, но реакция у человека была немного лучше, чем у заторможенных зомби. Дверь, кратко взвизгнув ржавыми петлями, резко захлопнулась и была тут же подпёрта изнутри бревном.

Вадим лихорадочно соображал, что ему дальше делать. Нужно было сражаться, в избе он как в ловушке. Снаружи мощно ударили, словно один из зомби прыгнул на створ, пытаясь протаранить его своим телом, но дверь выдержала удар. Вадим вспомнил о пищали и пистоле. Нужно срочно сделать наушники, иначе грохот выстрела грозил контузить его самого. И парень заметался по избе в поисках нужного.

Пока дверь сотрясалась под ударами зомби, он успел зарядить пистоль, найти кусок материи и плотно закупорить ею уши. Пищаль заряжать не стал, сначала её нужно проверить, да и неудобна она в тесном помещении. Нацелившись на дверь, дождался очередного удара в неё и выстрелил. Пуля с короткого расстояния прошила доски двери и попала в «живой» таран, отбросив зомби в сторону.

Вадим перезарядил оружие. Прогремел второй выстрел, и снова попадание в цель подтвердил визг подстреленного зомби. Однако обезьяноподобные не прекратили атаковать дверь, к тому же, теперь они могли не только чувствовать, но и видеть сквозь отверстия свою добычу. Следующий выстрел тоже попал, два других прошли мимо, потом снова в цель. Стая основательно поредела. Сделав ещё один точный выстрел, Вадим решил, что на этом хватит, и пора герою сразиться лицом к морде со своим врагом. Да и пороха было откровенно жаль на этих недомерков.

Распахнув дверь, он успел упокоить сразу двоих, пока остальные не сообразили, что можно атаковать. Их осталось всего три особи, и они тотчас набросились на него. Вадим тут же нырнул обратно в избу, и зомби, появившийся в проёме, оказался насажен на фламберг, как бабочка на булавку. Пробив его грудь, Белозёрцев провернул в ране клинок и вырвал меч из тела. Зомби упал, уступив место следующему, что тут же лишился головы.

Добив напавшего, Вадим вышел и развалил пополам последнего мертвяка. Бой закончился, воцарилась тишина. Оглянувшись, Вадим больше никого не увидел, видимо остатки стаи пришли сюда, чтобы ему отомстить.

Забрав пищаль, он быстро побежал вдоль короткой улицы, стремясь уйти подальше от проклятой деревни. Вскоре последние домишки скрылись за линией горизонта. Тогда Белозёрцев остановился и повалился прямо на траву, отдыхая от сумасшедшего утреннего забега.

Что тут скажешь? Утро выдалось на славу! Прохладное, туманное утро обычно предвещало жаркий день, но для уже взмокшего Вадима жара началась значительно раньше. Поднявшись с измятой травы, он закинул походный мешок за спину и пошёл в обход засеки.

Обходить пришлось долго, временами он даже полз, скрываясь в траве. Наконец, обойдя заставу, направился в Калугу, зайдя с другого входа, а не с главного, как в первый раз. После долгих препирательств с охраной его всё же пропустили, и серебро немало этому способствовало. Белозёрцева даже не досмотрели. Воистину серебро очищает раны! Путь парня лежал на постоялый двор, но на полпути он передумал туда идти. Остановившись на улице, Вадим отошёл в сторону и глубоко задумался. В памяти всплыли слова иноземца-купца, что говорил о торговце, желающем нанять отчаянную охрану.

Видимо стоило наведаться к этому купцу и узнать: в силе ли ещё его предложение? В том, что это будет самым разумным вариантом, Вадим не сомневался. В любом случае, из Калуги ему нужно сматываться. Рано или поздно Питирим начнёт его искать или увидит ненароком на улицах. Пойдут разные слухи, и то, что все погибли, а он нет, породит очень много вопросов к нему. И, как правило, после подобных вопросов долго не живут.

Как погибли? Из-за чего? Почему он выжил? А раз возникнут вопросы у Питирима, то почему эти вопросы не возникнут у стражи. А там всё яснее ясного: дыба, пытки и ещё что похуже. Встряхнувшись, Вадим развернулся и направился к площади. Найдя нужную лавку, он вошёл в неё. Знакомый ему купец-иноземец поднял голову над конторкой.

— Чего желаете?

— Я покупал у вас вот этот пистоль, — показал оружие Вадим.

— Да, я помню. А что с ним, он сломался?

— Нет, с пистолем всё хорошо, я уже успел из него упокоить несколько мертвяков, но я не об этом. Вы говорили, что ваш друг ищет себе людей для охраны?

— Да, так и есть, и он уезжает уже завтра.

— Угу. Я обдумал ваше предложение и решил согласиться. Тем более, мне тоже нужно в Москву.

— Гм, я сегодня же ему скажу, но он захочет увидеть тебя лично.

— Я готов.

— Так, тогда идём прямо сейчас. Он скажет, что есчё нужно будет и, возможно, что ви все будете ночевать у него во дворе.

— Я не против, — пожал плечами Вадим, — я живу на постоялом дворе.

— Хорошо, тогда сходите туда и заберите свои весчи, я успею послать весть, и он будет ждать тебя здесь.

Вадим кивнул и тут же ушёл. До постоялого двора он добрался очень быстро, но, на свою беду, остался пообедать. Он уже заканчивал есть, как хлопнула входная дверь, и на пороге нарисовался знакомый дедок, что работал у Питирима. Вадим едва не поперхнулся пивом от неожиданности и чуть себя не выдал. Афанасий же, переговорив с хозяином, направился в дальний угол и уселся там с кем-то.

Тихонько подозвав к себе девку-разносчицу, Вадим расплатился с ней и, подхватив вещи, покинул постоялый двор, стараясь остаться незамеченным. Заметил его старик или нет, Белозёрцев не понял, но под ложечкой неприятно заныло. Ускорив шаг и путая следы, он быстро пошёл в сторону площади, иногда оглядываясь назад. В лавку он буквально вбежал, краем глаза уловив знакомый силуэт в конце площади.

Здесь его ждали. Иноземцем, собравшимся в Москву, оказался смуглый, несмотря на московский климат, француз. И по внешнему виду он больше походил на суетливого, порывистого в движениях итальянца. Горбоносый, с тонкими усиками и щегольской бородкой, он весьма смахивал на прожжённого авантюриста, и видимо таковым и являлся.

Тряхнув чёрными волнистыми волосами, он на ужасно корявом русском языке проговорил:

— О! Карашо! Вииижу настоящего воиина. Беру!

Собственно, после этих слов Вадиму стало ясно, что он, так сказать, зафрахтован.

— А теперь мне что делать?

— Ити за мной, — ответил иноземец.

— Я бы хотел сначала узнать условия найма и ваше имя, — очнулся от ступора Вадим. Всё же, он был не настолько быстр в решениях, как этот заморский авантюрист.

— Шевалье де Рюзак.

«Угу, Резак, короче», — про себя подумал Вадим.

— А покороче?

— Месье Рюзак.

— Рюкзак?

— Рюзак, — поправил Вадима шевалье. А потом махнул рукой. — Говори, как умеешь. Твой оплата будет шостак в день, идьёт?

— Идиот! — кивнул в ответ Вадим. — Но за мной следят.

— О! А ти мене все болше нравица! — и шевалье добавил что-то по-французски.

Купец-иноземец — владелец лавки рассмеялся и сказал уже по-русски, обращаясь к Вадиму:

— Ми проведём тебя через чёрний ход, и ти переночуешь во дворе дома месье Рюзака. Там есть подходясчий для этого сарай, в нём и заночуешь, вместе со всеми. Едой обеспечит шевалье, ти согласен?

— Какие гарантии, что меня не обманут на деньги или не бросят раненым умирать?

— Никаких! — неожиданно вскричал шевалье и стал быстро-быстро тараторить что-то по-французски.

Купец перевёл.

— Деньги получаешь каждое утро за прошедший день. Ежели кого убьют, его доля делится поровну между оставшимися, шевалье деньги назад не берёт. Он знает, что в опасной дороге не стоит мелочиться. Коль тебя покусают мертвяки, и ти можешь заболеть, то тебя убьют сразу, чтоби не поднялся. А ежели ранят в бою с обичними людьми, то тогда помогут, при условии, что ти в состоянии держать оружие в руках. Коли нет, то убьют, чтоби ти не стал добичей мертвяков. По прибитию в Москву каждому, кто останется в живих и дойдёт, будет виплачен один золотой и составлена протекция перед иноземцами.

— Понятно, — Вадим задумался. — А если шевалье умрёт в пути?

— Тогда и ви все умрёте! Каждий, кто покусится на здоровье месье Рюзак, обязательно умрёт.

— А если его убьют мертвяки?

— Ви тогда вольни делать всё, что захотите, но опять же: ви все можете умереть по разним причинам, раз не смогли сберечь драгоценную жизнь шевалье.

«Что-то он не договаривает, — подумал Вадим, — наверняка есть тут какой-то подвох. Ну, да ладно. Всё равно особого выбора нет — везде опасность». Но вслух сказал.

— Хорошо, я согласен.

— Прекарсно! Тогта вперёд! — и шевалье, развернувшись, зашёл внутрь лавки. Вслед за ним направился и Вадим. Они прошли помещение насквозь, и уже на выходе из лавки Вадим спросил:

— А мою пищаль можно отремонтировать?

— Можно, — мельком взглянув на ствол, ответил шевалье. — Как придьом, так и ремонтьировать. Хороше оружие — залог успьеха!

Вадим замолчал, и они продолжили свой путь в тишине. Петляя по улочкам, наниматель и новоиспечённый наёмник прошли примерно с километр и, постучавшись в большие ворота, вошли в открывшуюся в их створке калитку.

За калиткой оказался большой двор, в конце которого стояло двухэтажное деревянное здание, а справа от него вытянутый прямоугольником огромный сарай с двускатной крышей. Туда они и направились. Это оказалась конюшня со вторым этажом, где обычно хранилось сено, но из-за отсутствия лошадей (коих было всего две), сена тоже было мало. Зато освободилось место для отдыха.

Наверх вела деревянная лестница, по ней шевалье и поднялся, а вслед за ним и Вадим.

— К вам новий. Знакомтьесь.

Вадим увидел тёплую компашку, состоящую из шести человек. Сам он, стало быть, был седьмым. Ну, а шевалье — восьмым.

Оглядев всех, шевалье обратился к Вадиму.

— Дафай писчаль. Её осмотрят, утром вернут вместе с порохом и пулями. Размесчайся, ужин будет позже.

Забрав пищаль, шевалье ушёл.

И на Вадима уставились шесть пар глаз. Суровый на вид мужик, по которому сразу можно было определить, что он наёмник со стажем, медленно оглядел Вадима с ног до головы. Не остался без внимания ни шрам, ни мешок, ни одежда, ни кинжал с фламбергом.

— Ты кто и как попал к нам? — сразу и без обиняков спросил вооружённый бердышом вояка, что, как выяснилось позже, подвизался когда-то боевым холопом к князю Мстиславскому.

— Литвин, поместный дворянин, иду в Москву. Зовут Вадимом.

— Ага… А ты, я смотрю, бывалый парень. С кем воевал?

— Ни с кем, почитай. Только с мертвяками.

— В сражениях не был? — вмешался в разговор средних лет мужик в штопанной-перештопанной одежде, бывшей некогда обмундированием государева стрельца. И скривился, когда Вадим ответил.

— Нет, не довелось.

— Чью сторону держишь? Шуйского али Лжедмитрия? — прищурив ярко-голубой глаз, поинтересовался разбитной красавчик со сломанным носом.

— Ничью я сторону не держу, окромя своей. Мне наплевать на всех.

Услыхав такой ответ, все закивали головами, а два одинаковых с лица рыжих парня хмыкнули и весело загоготали.

— Понятно, — одобрительно кивнул бородатый, заросший до самых ушей низкорослый мужик с боевым топором за поясом, мы тоже такие, кто здесь собрался. Ну, что же, добро пожаловать в смертники. Тута те собрались, кому жизнь не мила аль драпать из Калуги надоть. Идём через самые гиблые места.

Вадим пожал плечами.

— А я из Козельска иду, дошёл же! Уже и счёт упокоенным мертвякам потерял. Они то стаей нападают, то поодиночке.

— Гм, а я гляжу, ты при деньгах. Пистоль приобрёл, и пищаль, хоть и ржавая, при тебе. Да и клинок у тебя, видно, что не из простых… — оценивающе прищурился один из братьев. — Чего тогда нанялся простым наёмником?

— Так всё, что было, на оружие и истратил, да поиздержался в пути, жить не на что стало. И в Москву мне надо, хочу на службу пойти.

— Ммм, тогда лады, — удовлетворился ответом старшой, — проходи, выбирай себе любой угол, сена у нас много, сарай большой. Шевалье хотел ещё людей набрать, да токмо кто к такому пойдёт? Слух уже среди народа пошёл, что гнилой он человек, даром, что хранцуз. Мутные истории про него тут рассказывают, а то и просто страшные. Не боишься идти с нами?

— Боюсь, а что делать, надо идти…

— Ну, как знаешь, я тебя предупредил. Завтра с утра уже поздно будет отказываться.

— Хорошо, спасибо за участие и за слова твои.

— Меня Афанасием кличут, — представился, наконец, собеседник. — Братьёв, — он кивнул на веснушчатых близнецов, — Елисей да Тимофей. Остальные, — тут наёмник поочерёдно указал на каждого, называя имена: — Сидор, Семён и Миклуха…

Вадим ещё раз обвёл будущих соратников взглядом, на этот раз внимательно присматриваясь. Команда подобралась весьма разношёрстная.

Близнецы производили впечатление мелких грабителей, а не наёмников. И если они не были разбойниками с большой дороги, то тогда Вадим был балеруном. Но видимо ничего лучшего здесь просто не нашлось. Вооружены оба были тесаками, но в длинных рукавах рубах угадывалось что-то ещё.

Средних лет мужика звали Сидор, и жизнь его потрепала хорошо, оставив отпечаток не только на внешнем облике, но и во взгляде. Был он хмур, насторожен и недоверчив. Улыбчивым красавчиком, вольготно развалившимся на сене, оказался Семён. Однако притороченная сбоку сабля наводила на мысль, что он не так прост, как хочет казаться.

Прямо напротив Вадима сидел вооружённый боевым топором бородач Миклуха. Он и продолжил.

— За всеми души погубленные числятся. А и за тобой есть такие?

Вадим напряг память: да были и за ним такие.

— Есть.

— Понятно, — кивнул Афанасий и перевёл беседу в другое русло. — Иди тогда, отдохни до ужина. Всем нам отдохнуть надобно. Шевалье сказал, что мы поедем на телеге вещи его охранять, а он сам впереди на лошади. Так что, находимся ещё, да и в карауле настоимся, лошадей-то охранять надо, а повозка быстро не едет. Долго нам идти, да всё по глухим лесам и весям опустелым. Готовьтесь, братья…

Все отчётливо посмурнели, но вероятно у каждого из них были свои причины решиться на поход, и отступать никто не собирался. Через минуту команда разбрелась в разные стороны. Вадим выбрал себе место и, бросив на сено мешок, прилёг сверху.

Уже поздним вечером подоспел и ужин. Все расселись в кружок, достали каждый свою миску, кружку и ложку, стали хлебать принесённые щи и заедать краюхой ржаного хлеба.

— Всё, повечеряли и спать, завтра рано вставать, — отдал команду Афанасий и первым подал на то пример, завалившись на сено. Поворчав для порядка, народ вскоре разошёлся по своим «кроватям».

Вадим, наточив перед сном кинжал и клыч, тоже улёгся. Сначала он думал, что к нему кто-нибудь приползёт с расспросами, потом опасался ограбления, но всем было не до него. И скоро на сеновале послышался сначала могучий храп низкорослого Миклухи, а потом и обоих братьев. Больше никого Вадим не услышал, потому что заснул.

Утро наступило, как ему и положено. Вытряхивая из волос соломинки, наёмники оделись и начали собирать вещи. Окрик шевалье заставил их ускориться. Взнуздав и поставив к повозке лошадь, отряд уселся между мешками и корзинами с неведомо чем и, трясясь по неровной дороге, выехал вслед за шевалье, что гордо гарцевал впереди.

На коленях у Вадима лежала почищенная и отремонтированная пищаль, а рядом два мешочка: с порохом и с пулями, что презентовал им шевалье. На выезде, беззлобно поругиваясь на ранних отъезжающих, сонная охрана с неохотой открыла им ворота, и весь отряд медленно покатил навстречу поднимающемуся на фоне чёрного леса солнцу.

Когда они уже достаточно далеко отъехали, из ворот выбежал стражник и что-то закричал им вслед, вероятно требуя, чтобы они остановились или вернулись. Сердце Вадима ёкнуло. Братья же переглянулись и зло оскалили мелкие, как у хорьков зубы.

Шевалье равнодушно оглянулся и, хлестнув плетью лошадь, поскакал вперёд, за ним шустро затряслась и телега, пересчитывая своими колёсами все ухабы, бугры и колдобины. Вскоре стражника стало не видно, да и сама крепостная стена скрылась за лесом. Они ещё проехали несколько вёрст, когда шевалье остановился и, подъехав к ним, сказал:

— Ну, что, други мои, вчера ви приньяли йад, противойадие от сего есть лишь у меньа. Но йа хочу, чтоби ви мне служили нье за страх, а за совьесть. Дорога дальняя, дорога тяжьолая, дорога опасная. Тот, кто предаст — умрьот, кто сбежит — умрьот! А тот, кто будет со мной до конца, тот получит многое и главное — жизнь!

— Ты врёшь! — внезапно закричал парень со свёрнутым набок носом.

— Я? Ньет, Симеон, не вру! — и шевалье де Рюзак быстрым речитативом произнёс неведомую арию, больше похожую на абракадабру.

Не успел он её закончить, как резкая боль скрутила животы у всего отряда. У всех, кроме Вадима. Он даже не сразу понял это, но, увидев удивлённый взгляд шевалье, тоже схватился за живот и запричитал вместе со всеми, как будто действительно страдал от сильной рези. Ерунда какая: лицедействовать ему не привыкать!

— Я никогда не вру своим воинам! Служите мне на совьесть. Вперьёд… — и шевалье, развернув лошадь, поскакал навстречу приключениям.

Чуть позже тронулась и телега, подгоняемая возницей, роль которого выпала Миклухе.

Вадим восседал на телеге и думал: «Вот и начался очередной этап моих приключений».

Что его ждёт впереди, он не знал, да и не мог знать. Но в том, что история продолжается, даже не сомневался. Много воды утекло и событий произошло с тех пор, как он здесь очутился. Вспомнились Роса и старая ведьма, отец Анисим и кузнец Елизар. Вспомнились и забылись, потерявшись в пыли узкой дороги… Лишь тёмный лес напоминал Вадиму о том, что он пережил.

Впереди было много интересного, и он ехал навстречу этим событиям. Мысли мелькнули и пропали, уступив место обычному созерцанию природы. Вадим Белозёрцев сам не заметил, как стал частью этого мира и забыл уже про тот, другой, что теперь казался призрачным и нереальным. Почти забыл. Человек ко всему привыкает, ко всему…

Приключения Белозёрцева, наверное, продолжатся, но не сейчас. Проект заморожен.

Загрузка...