Участковый: Назад в СССР

Глава 15 Сенсационная информация

Домой Зину я отвёл в три часа ночи. И хотя нам снова никто не встретился, я отлично понимал, ещё пара-тройка таких провожалок и кто-то обязательно нас заметит. И тогда по микрорайону начнут распространяться слухи. А это не хорошо. Тем более никаких серьёзных отношений девушке, я предложить не мог.

Распрощавшись с Зиной, я прошёлся по соседним дворам, но нигде чёрную «Волгу» не обнаружил. Чужих взглядов тоже не чувствовал. Вернувшись домой сразу лёг спать. Мне было нужно сделать всё возможное, чтобы с утра меня не припахали, и я смог посмотреть дома дневник Олимпиады.

Утром, сразу после планёрки попытался ускользнуть из РОВД через гараж. Доскональное знание тайных троп выручило и на этот раз, стоявший на крыльце заднего выхода, начальник угрозыска поймал участкового, отвечающего за жилой сектор, находящийся за железнодорожным переездом.

Я же обошёл опасный сектор через технический переход и попал гараж, вотчину водил и механиков. Утренняя суета помогла избежать лишних контактов, но уже на выходе путь преградил комсорг нашего РОВД.

— Такс, Расторгуев, а чего это мы уже третий месяц членские взносы не платим? — высказал мне претензию, полноватый капитан Куренков. При этом он упёр кулаки в бока и всем своим видом дал понять, что здесь без уплаты налога комсомольской организации, мне не пройти.

Это было очень не вовремя. К тому же краем глаза я увидел начальника уголовного розыска, прямо через открытые ворота гаража. И, разумеется, по закону подлости, майор Лавренов, попутно беседуя с кем-то из оперов, неуклонно двигался в мою сторону.

Конечно, можно было сослаться на временную финансовую несостоятельность, немного попрекаться с капитаном и попытаться свалить. Но зная Куренкова, я понимал, он со своим фальцетом тихо вести такие беседы не способен и обязательно привлечёт внимание начальника угрозыска. И тогда он меня уж точно припашет.

Выручил меня отец. Видимо, он стоял за машиной ППС и беседовал с водителем. В процессе услышал претензию комсорга и решил вмешаться. Подойдя, он протянул Куренкову пять рублей.

— Живоглот, надеюсь, тебе этого хватит? — грозно спросил батя, и комсорг охотно закивал.

А в это время я, коротко поблагодарив спасителя и пообещав всё отдать, проскользнул мимо застывшего Куренкова. А уже прикрывая дверь, услышал брошенное вдогонку требование занести комсомольский билет.

Наконец, вырвавшись с территории РОВД, я рванул домой. Как назло, по пути меня несколько раз останавливали граждане и начинали на кого-то жаловаться или что-то спрашивать. В результате путь до квартиры занял больше сорока минут.

Инстинкт опытной ищейки подсказывал, что передачу ни в коем случае нельзя пропустить. Не знаю, что я надеялся увидеть по телевизору, но ниточки постепенно распутываемой паутины, не зря вывели на этот след.

Домой добрался за сорок минут до начала. Включил второй канал и только теперь вспомнил про невозможность как-либо запечатлеть то, что увижу. Вспомнив о фотоаппарате, полез в шкаф за «Зенитом».

Попутно отругал себя за позднее зажигание и проверил, заряжена ли плёнка. Судя по цифрам на прокручивающемся ролике, плёнка в фотоаппарате имелась, но половина кадров уже была отснята. Зашторив большую комнату, я поставил штатив на приемлемом расстоянии и закрепил фотоаппарат. Затем навёл резкость простенького объектива, выкрутил на минимум задержку и сделал пробный снимок. После этого принялся с нетерпением ждать.

Пока сидел в кресле, невольно вспомнил, как, живя с двоюродной тёткой Тамарой в доме родителей, уже после их ухода в мир иной, я не раз использовал ночью свет, идущий от телевизионного экрана для чтения книг. И вот однажды, когда я запоем читал «Трёх Мушкетёров», в четвёртом часу ночи, вместо сетки настройки, по телевизору включилась трансляция западногерманского канала.

Всего двенадцать минут, кто-то пел и танцевал на сцене немецкого мюзик-холла. Я так и не выяснил, что это было, техническая ошибка или попытка идеологической диверсии, но запомнил это на всю жизнь. А вот одноклассники в школе мне так и не поверили.

Программа о подготовке Москвы к Олимпийским играм началась вовремя. Первые сорок минут показывали различные объекты и рассказывали о подготовке Советских спортсменов к Олимпиаде. А когда я уже подумал, что репортаж о визите делегации олимпийского комитета повторно не выпустят, он начался.

И действительно, в объектив оператора сразу попали несколько подъезжающих к стадиону автомобилей с дипломатическими номерами. Самым первым ехал чёрный мерседес. Он остановился рядом со съёмочной группой, и из машины вышла миловидная девушка, облачённая в приталенный, ультрамодный в восьмидесятые блейзер.

Лицо красивое и на первый взгляд молодое, но почти неуловимый налёт врождённого высокомерия, давал понять, француженке больше тридцати. И хотя чёрно-белый телевизор не передавал цвета, пуговицы на блейзере действительно походили на ту, что лежала на журнальном столике.

Сконцентрировав всё внимание на француженке, я начал фотографировать экран в момент остановки машины, затем несколько раз во время её эффектного появления. Ещё несколько снимков сделал, когда она осматривала стадион, а сопровождающий её Советский чиновник, что-то с важным видом показывал. Последний раз успел щёлкнуть, когда оператор увеличил лицо француженки. В этот момент она, улыбаясь, кивала.

А когда репортаж закончился, я обругал себя за то, что забыл попросить Зину, попросить у заведующей тот самый модный каталог. Был бы он сейчас перед глазами, можно было сразу удостовериться, что блейзер действительно тот самый.

После этого меня начали одолевать смутные подозрения. Я видел репортаж, но, кажется, упустил из виду некие важные детали, на которые второпях не обратил внимание. Ведь в какой-то момент, глаз за что-то зацепился, но я слишком увлёкся съёмкой экрана телевизора и так и не понял, что это было.

Решив покончить с сомнениями прямо сейчас, я вознамерился тут же проявить получившиеся фотографии и полез на антресоли за сложенной там аппаратурой, фотобумагой и реактивами. Я это всё обнаружил, ещё в первый день во время обыска и точно знал, там имеется всё необходимое.

Разместившись в ванной, я прикрыл выходящее на кухню окошко, куском фанеры. А затем в полной темноте, вынул из фотоаппарата плёнку и накрутил её на специальную спираль, являющуюся частью светонепроницаемого бочка.

Как ни странно, но руки помнили, что и как нужно делать. Да и с приготовлением раствора проявителя и закрепителя, проблем не возникло. Я даже помнил, какой температуры должен быть раствор, сколько держать в проявителе плёнку и как долго потом её нужно промывать в проточной воде. С фиксажным раствором я тоже не ошибся.

На определённом этапе, кропотливого процесса, я, наконец, смог включить красный фонарь, это значительно облегчило процесс. А затем я и вовсе включил свет и развесил плёнку для просушки.

Быстро окинув придирчивым взглядом, получившиеся негативы, обнаружил, кроме дюжины кадров, которые успел сделать во время репортажа, столько же сделанных ранее дядей Сашей. Я ожидал увидеть кадры семейной хроники, но вместо этого там были сфотографированы части непонятных строений. Всё это показалось странным.

Около половины снимков, сделанных мной, были сильно подпорчены полосами. Но выставленная на фотоаппарате, малая выдержка снимка, помогла уберечь оставшиеся от этой проблемы. Так что кое-что там даже сейчас можно рассмотреть.

Инстинкт опытного опера, заставил, не откладывая всё до вечера проявить фотографий прямо сейчас. Фотобумаги и реактивов хватало, так что я быстро организовал производство снимков.

Как только негативы подсохли, заправил их в увеличитель и принялся проявлять. Сначала хотел ограничиться только теми фото, что снимал сам. Однако увидев нечто интересное на кадре, проявленном для пробы, решил сделать все до одной фотографии. При этом сделал даже те, что на первый взгляд являлись браком.

А когда я смог включить нормальный свет и оценить результат, понял, что он близок к сенсационному. Во-первых, я сразу узнал строения, сфотографированные дядей Сашей. Это был дом инженеров, снятый с разных ракурсов. Арка с приделанной к стене воротной створкой и внутренний дворик. Отдельно удивил снимок окошка кухни, из которого мой свидетель наблюдал за убийствами.

Но это была только часть моих неожиданных открытий.

Интересующая меня француженка, отлично получилась только на двух снимках. Но меня больше всего заинтересовал самый первый кадр, снятый, когда Мерседес только подъехал к встречающим делегацию Советским чиновникам. На нём была хорошо видна машина и тот, кто сидел за рулём.

— Мля, да не может быть? — вырвалось у меня, когда я понял, что вижу именно того, чьё лицо отразило оконное стекло, в момент моей смерти.

Он был точной копией убийцы, с которым мне удалось перекинуться парой слов, в самом конце жизни. Но этого не может быть? Просмотрев ещё раз все снимки, я обнаружил его изображение в профиль. В кадр он попал в тот момент, когда открывал француженке машину.

Это точно он. Конечно, невозможно было поверить, но выглядел убийца точно так же, как в 2024 году. И это несмотря на то, что за окнами сейчас восьмидесятый. Мужчине было лет 30–35 на вид. Высокий, здоровый и подтянутый. Тело штангиста прикрыто отлично скроенным костюмом. Глаза большие, а нижняя челюсть мощная, практически квадратная. Взгляд осмысленный и цепкий.

Именно такой здоровяк мог подойти сзади и, обхватив шею, не дать вырваться, занимающемуся спортом человеку.

Захотелось сразу схватить фотографии и куда-то побежать, чтобы кому-то срочно показать. Но вот только кому? Да и первое убийство, которое я могу повесить на него, произойдёт в ночь с седьмого на восьмое Мая. Совсем в другом пригороде Москвы. Так что если про него кому-то рассказать, то я сделаю хуже только себе.

Во-первых, мне не поверят. А непосредственному начальству и вовсе будет наплевать, что случится на чужой территории. Во-вторых, этот водитель, скорее всего, сотрудник посольства. А значит, любая жалоба на его персону попадёт прямиком в КГБ. И в случае подтверждения информации меня тоже возьмут в оборот. А я этого уж точно не желаю.

Немного остыв, кипящий мозг начал искать разумные объяснения молодости оппонента. И первой пришедшей в голову идеей, была версия с династией серийных убийц. Ведь может же сын, выглядеть копией отца, через сорок лет.

Значит, меня убил его сынок. Но это не отменяет того факта, что все ближайшие по времени убийства, точно висят на водителе из посольства. Значит, и мою мать убьёт именно он. А ещё он как-то связан с отрубленными пальчиками, найденными в трёх сотнях метров, от места её гибели.

И что же мне с этой всей информацией делать?

Завтра первое Мая. С утра на планёрке мне объявили, что с самого раннего утра я придан на усиление ппсникам, сопровождающим колонну автобусов, отправляющихся от центральной проходной комбината. Передовики и ветераны поедут на большую первомайскую демонстрацию в центр Москвы.

Отец будет руководить движением колонны, и вполне возможно, я вместе с ним побываю на красной площади, в самом эпицентре празднования. Потом возврат в микрорайон колонны и продолжение дежурства.

Первого все рванут на природу, будут жарить шашлыки, пить и веселиться. Соответственно, количество правонарушений резко увеличится. Так что времени на моё расследование точно не останется.

А вот сегодня, я чисто формально на службе ровно до пяти. После двух вечерних дежурств меня дёргать без дела не станут. А чтобы никто не просёк, что я отлыниваю и занимаюсь своими делами, надо днём, часика в три-четыре появиться в опорном пункте и забрать накопившиеся бумаги, связанные с моим участком. После этого я буду полностью свободен и ограничен только отсутствием финансовых средств.

Если честно, больше всего мне хотелось, пойти в оружейку и получить табельный ПМ, затем рвануть прямиком к французскому посольству. Дождаться появления маньяка за рулём Мерседеса и пристрелить его. Это точно изменит будущее, но вот только как, совсем неясно. К тому же смерть отца я точно не смогу предотвратить, находясь в тюрьме.

Последние мысли заставили выдохнуть и постараться успокоиться. И лишь после того, как я заварил себе чайку, принялся ещё раз обдумывать ситуацию.

Что мы имеем?

Серийный убийца прямо сейчас находится в Москве. Скорее всего, проживает на территории французского посольства. Я примерно знаю, где он, но достать его пока не смогу.

Несколько дней назад он сопровождал представительницу олимпийского комитета, посетившую несколько спортивных объектов. А потом, как я не без основания предполагаю, именно она в ночь с 28 на 29 потеряла пару пальчиков на территории нашего микрорайона. Колечко на левой руке, обнаруженное на фото, это косвенно подтверждает. Да и с массовым ношением блейзеров Кристиан Диор в Москве восьмидесятого года, как-то не задалось. Так что все косвенные улики точно указывают на неё.

После потери пальчиков, прямо на дороге, её подобрал тот самый Мерседес. Всё это видел пионер Петька. И, скорее всего, за рулём легкового автомобиля сидел мой серийный убийца.

Петя сказал, что шатающаяся тётка вышла на дорогу одна. Как именно, она в одиночку выбралась из катакомб, я пока не понимал, но это не значит, что ей не могли помочь. Вполне возможно, наш убийца сопровождал француженку до того места, где она потеряла пальчики с шолковым платком, а потом сходил за машиной, пока дамочка выходила к дороге.

Это объясняет, кто именно помог открыть чугунный люк и перебраться через забор. Но не объясняет, что она вообще делала в катакомбах и как смогла самостоятельно проползти по длинному лазу. Ведь наш убийца, обладая такими внушительными плечами, точно туда не пролезет.

Все эти предположения и факты порождали очень много вопросов, на которые нет ответов. И кое-какие ответы можно получить, только спустившись в катакомбы. Так что, пожалуй, хватит откладывать это действо.

Завтра первое Мая, так что нужно лезть сегодня. Причём лучше после пяти, когда я формально освобожусь от должностных обязанностей.

Решив, что отступать дальше некуда, я начал собираться. Достал из шкафа найденный накануне рабочий комбез. Обычно такие используют слесаря и автомеханики. Приготовил высокие кеды, используемые для занятия боевым самбо. В карманы распихал несколько коробков спичек и найденные в столе зажигалки.

Затем проверил оба фонарика. Длинный, с круглыми батарейками внутри и небольшой прямоугольный, использующий одну квадратную батарею. Офицерскую планшетку очистил от содержимого и положил в неё пару свечек и запасные батарейки. Туда же отправилась финка с наборной ручкой.

Воспоминания о неприятных ощущениях, заставили взять всё, что могло освещать катакомбы. Кроме этого, я, не собираясь ограничивать свой арсенал финкой со стропорезом, достал курковую двустволку.

Одна мысль о спуске, вызывала чувство перманентной опасности, так что нечто убойное, мне внизу, точно не помешает. Конечно, можно пойти и получить табельный ПМ, тем более его использование в тесноте было бы намного уместнее. Но где взять патроны? Выданные старшиной Чуркиным боеприпасы точно использовать нельзя. Любой их нецелевой расход обернётся большими проблемами. Конечно, я знаю, как можно списать несколько патронов на забой взбесившейся собаки, разумеется, с предоставлением стреляных гильз и свидетелей, но это точно не вариант.

К тому же каждый милицейский ствол отстрелян и индивидуальные фото меток, остающихся на пуле нарезами, находятся в специальной картотеке МВД. Так что если я в кого-то попаду, то от этого уже не откреститься.

Значит, брать с собой ПМ точно не вариант. А наган я так и не нашёл, хотя найденные стреляные гильзы намекали, что он у дяди Саши точно имелся. Выходит, альтернативе двустволки, точно нет.

Судя по паспорту ружья, оно куплено моим дедом в пятьдесят втором году. И, видимо, после трагической смерти перешло в наследство его сына, то есть дяди Саши. В документах он не отмечен, охотничьего билета я тоже не нашёл. Получается, ружьё сейчас нигде официально не зарегистрировано. И это то, что мне сейчас как раз нужно.

Конечно, портить стволы не хотелось, но иного выхода не оставалось, ибо в катакомбах с длинными точно делать нечего. В итоге ножовка по металлу и столярная стамеска всего за пол часа превратили ружьё в обрез. Правда, стволы я срезал только наполовину, сделав подобие итальянской лупары, которая вполне эффективна на дистанции до пятидесяти метров.

Брать с собой полноценный патронташ на 24 патрона, я не стал. А вместо этого забил патронами два съёмных подсумка, по восемь в каждый. Воевать в катакомбах, я всё равно не собираюсь, а для успокоения души, этого вполне достаточно.

Выбрав из инструмента фомку, я сложил всё приготовленное в спортивную сумку, пообедал борщом и отправился в опорник, для создания видимости служебной активности.

Если честно, то хотелось посетить доктора Каца и откровенно поговорить с ним. Ведь союзники мне бы сейчас точно не помешали. Но пока я решил отложить этот важный шаг на потом. Сегодня надо спуститься, в очень нехорошее место и всё осмотреть. А уже потом будем думать, как лучше поступить с полученной информацией.