Убийство в Кормире

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Казалось бы, только глаза сомкнул… Лодыжка ныла, глаза слипались, а в животе была неприятная тяжесть от, как я предполагал, пирога из трески.

Но когда ты кому-нибудь служишь, такие мелочи не должны препятствовать выполнению твоего долга. После завтрака на скорую руку, состоявшего из варёного яйца с чёрным хлебом, я запряг двух лошадей в экипаж и направился в Гарс. Стаббинс шёл достаточно легко, а Дженкас был слегка не в форме, не отдохнув должным образом. Как и я, кстати.

Вообще, на улице была пока ночь. Солнце ещё не показалось из-за горизонта, хотя его свет уже окрасил небо вдалеке в розовый цвет. Карета подлетала на камнях и ухабах — я чувствовал, как мой завтрак бьётся о стенки желудка. Процессу пищеварения никак не способствовал и тот факт, что нежелание Дженкаса тянуть свою ношу понуждало меня то и дело брать за вожжи. Наконец, Дженкас, похоже, смирился со своей судьбой, и экипаж направился по относительно прямому пути в Гарс.

Проезжая мимо того места, где нам повстречалось приведение, я старательно отводил взгляд, что было не так уж и сложно — они у меня слипались на протяжении всего пути. Но мне кажется, что мельком я заметил нечто на земле возле болота и от этого «нечто» исходило неестественно-зелёное свечение.

Поборол ли я свой страх взглянуть в мёртвые глаза призраков, зомби или ещё какой нежити, восставшей из пучин губительного болота и желавшей сожрать меня? Повернулся ли я и рассмотрел, как следует, то, что — как я молился — было всего лишь свечением болотных гнилушек?

Не-а. Я натянул пониже капюшон плаща, словно трус, которым я, собственно говоря, порой и был, и тряхнул поводьями в жалкой надежде на то, что Стаббинс и Дженкас ускорят шаг.

Тем не менее, меня никто не преследовал, и, отъехав на приличное расстояние, я рискнул кинуть взгляд назад — ох, непросто это было! — так и чувствуя, что кто-то крадётся за мной, намереваясь полакомиться человечиной. Холм был, тем не менее, хорошо виден, а поднимавшееся солнце пускало зайчиков от чего-то блестящего. Но сейчас было не время для расследований. Лучше всего посмотреть, что это, на обратном пути, когда рядом будет Боевой волшебник с кучей добротных боевых заклятий в рукаве.

А сам волшебник, однако, оказался вполне непритязательным типом. Он сидел на лавочке возле «Снопа пшеницы», погрузившись в чтение, а возле ног путника стояло несколько небольших сумок. Чародей был худощав, на нём был пыльный коричневый плащ и шляпа с опущенными полями. Когда он поднялся, я увидел, что путник среднего роста, так что лишь на полголовы выше меня.

— Извините, а это Вы Линдавар, гость волшебника Бенелаиуса?

Он выглядел так, словно ему надо бы поразмыслить над этим минуту, но, тем не менее, ответил:

— А, да… Это я.

Я представился и начал грузить сумки в карету. Чародей взялся было помогать, но я сказал:

— Ох, нет, что Вы. Отдохните, пожалуйста. Я с удовольствием обо всём позабочусь.

Я мог быть превосходным лжецом, когда мне приходилось обманывать. Любой прислужник должен обладать подобным талантом, как и прочной спиной, а также способностью высыпаться в сжатые сроки.

Затем он решил усесться на козлах рядом со мной, тогда как я постарался убедить его, что сидеть внутри будет удобнее. Волшебник возразил столь деликатно, что чем-то напомнил мне воспитанного ребёнка:

— Но отсюда мне будет лучше видно.

Я пожал плечами.

— Как скажете, господин, воля Ваша.

Я не знал, что для него в этом виде: пейзаж к юго-востоку от Гарса состоит из ферм и болота, — но волшебник тут главный.

Линдавар не проронил ни слова поначалу, а я, как образцовый служка, его молчание уважал. Затем он спросил меня, что за птица только что пролетела, а также что за сорт пшеницы растёт на поле, что мы проехали.

Я рассказывал молодому волшебнику всё, что знал о том сорте овса — а мои знания были не такими уж обширными — когда Линдавар вдруг насторожился.

— А что там? — спросил чародей.

На мгновение я решил, что это вновь призрак, и моё сердце провалилось куда-то глубоко-глубоко. Но затем я увидел холм, который я заприметил на пути в Гарс. Он был не более, чем в пятнадцати метрах от края дороги, так что я собрал все остатки мужества и кинул помертвевший от страха (какое сравнение, а?) взгляд на то, что было ничем иным, как трупом, закованным в броню.

— Ты видишь это? — спросил меня Линдавар, на что я лишь тупо кивнул. Когда мы подъехали поближе, волшебник сказал остановить экипаж. — Похоже на то, что там кто-то лежит, — произнёс он с тревогой в голосе и сошёл с дороги на топкую землю на краю болота.

— Господин, будьте осторожны! — сказал я. — Вас может затянуть трясина, если Вы не будет смотреть, куда ступаете.

Если он и слышал меня, то не подал виду, продолжив идти к телу и не обращая внимания на грязь на ботинках. Как и подобает порядочному и глупому слуге, я последовал за ним.

— Господин, я могу только добавить, что прошлой ночью на этом самом месте я видел ужасного призрака в доспехах. Это может быть чудовище или нечто в этом роде, подманивающее свою жертву ближе. Господин? Вы меня слышите?

— Это не чудовище, — отозвался волшебник. — Это похоже на человека!

Я не был в этом уверен. На мой взгляд, это носило такую же броню, как и призрак, что я видел ночью

— Господин, я прошу Вас, Вы же сами должны знать: подобные твари могут наложить на себя вполне безобидный морок и потом наброситься на предполагаемого спасителя. Это может быть вовсе не человек!

Но было поздно. Линдавар уже склонился возле того, что я считал прикидывавшимся призраком, который вот-вот сбросит ложное обличье и своими когтистыми лапами разорвёт чародея на кусочки. Но волшебник выпрямился, держа в руках большой металлический шлем. Он был точь-в-точь таким же, что я видел на голове призрака Фастреда прошлой ночью. Линдавар повернулся ко мне и протянул шлем, с которого капала рыжеватая грязь.

Затем волшебник поднял забрало, и я понял, что в шлеме до сих пор была голова.

— Это не человек? — спросил Линдавар с мрачной уверенностью.

Знакомое лицо, покрытое зелёной краской, уставилось на меня остекленевшими глазами сквозь забрало.

— Человек, — прошептал я. — Дово.