Убийца колдунов

Глава пятая

Два больших глаза уставились на него немигающим взглядом, белый как слоновая кость клюв спрута широко раскрылся. Только сейчас Кутар разглядел, что огромная туша покоится на каменном сооружении, которое в давние времена было алтарем. На нем стоял тот самый ларец. Даже ощущая, как его легкие едва не лопаются от недостатка воздуха, Кутар узнал эти переплетающиеся узоры из эмали, красноватое свечение нержавеющего металла.

Щупальца неумолимо влекли его к открытой пасти.

Кутар продолжал бороться. Ему удалось высвободить руку и ткнуть Ледогнем в один из выпученных глаз. Должно быть чудовище ощутило сильную боль, так как щупальца разом отпустили его и отбросили его в сторону, прочь от ужасного клюва. Спиной кумбериец со всего размаха налетел на что-то каменное. Должно быть, это была какая-то статуя. Тотчас же варвар поднял руку с Ледогнем. Сквозь толщу воды до Кутара донесся слабый стук металла о камень.

Рука варвара мгновенно почувствовала силу этого удара, а затем дрожь сначала охватила его пальцы, а потом поднялась к запястью и предплечью, а затем к плечу. И от плеча по всему его телу разбежалось странное покалывание.

И тут же тело его засветилось!

С ног до головы он сделался ярко-синим, испускающим ослепительные лучи. Сияние было сродни тому, что исходило от украшенного разноцветной эмалью ларца. В тело влилась сила, какой он никогда прежде не знал. Странное дело, кумбериец чувствовал, что воздух ему больше не нужен.

Подплыв к готовящейся снова напасть твари, он сверху обрушил Ледогнь, описав им размашистую дугу. Сверкающая сталь опустилась на огромную выпуклую голову гигантского кракена, войдя в нее легко, будто в мягкое тесто. Из раны выплеснулась темно-лиловая жидкость. Была ли она того же порядка что и синее свечение? Не задаваясь этим вопросом, Кутар вырвал из раны меч и снова ударил кракена. А потом еще и еще!

Ему было безразлично, что с ним только что произошло и почему. Главное, что он снова мог драться! Ледогнь поднимался и опускался, пока не достал до глубоко спрятанного внутри склизкого тела мозга кракена. Щупальца, которые снова тянулись к нему со всех сторон, вокруг него разжались и забились, молотя по каменным стенам сооружения, которое много веков назад служило для магических занятий Афгоркона. Огромный спрут попытался всплыть, стремясь удрать от врага, который оказался сильнее. Но, добравшись лишь до верха арки, он задрожал всем телом и упал, накрыв ее сверху подобно черной колышущейся под водой занавеске.

— Двалка-С-Боевым-Молотом! — мысленно воскликнул кумбериец, так как говорить под водой по-прежнему было невозможно. — Ну и тварь, еле справился.

Взгляд его снова обратился в сторону алтаря и стоящего на нем ларца, а затем перешел на статую за алтарем, об которую он только что ударился и благодаря соприкосновению с которой обрел такие чудесные качества.

Это было грубо сработанное изваяние из белесо-голубоватого камня, лишь отдаленно похожее на человека. Высотой около пяти футов, оно отличалось от толстой каменной колонны разве что намеченными на ее округлых боках руками и ногами, и каменным шаром головы, стоящей на выемках, изображавших плечи. Об этого-то идола и лязгнул, ударившись, меч Кутара, наполнив его тело сверхъестественной мощью.

Лица у статуи не было, и все же в этой фигуре угадывалась некая задумчивая мощь. Глядя на это изваяние, невозможно было отделаться от мысли, что в камне что-то присутствует. Вот только что — бог? демон? Еще какая-то неведомая сила? Это «что-то», находящееся в камне, пристально глядело на него, невольно заставляя трепетать.

— Эта штука помогла мне, — сказал себе Кутар. — А раз так, то она не может быть злом, во всяком случае, для меня.

В холодной воде синеватое свечение постепенно меркло. Кутар протянул руку к ларцу, схватил его за одно из металлических колец, приделанных на обоих концах, и оттолкнулся от дна, всплывая на поверхность.

Путь на поверхность с двойным грузом оказался вовсе не легким. Неся в руках что-то одно — либо ларец, либо меч — варвар сделал бы это без особого труда, но сейчас… Благодаря все еще остающейся в нем неведомой силе он с трудом всплыл наверх.

Рыжая Лори стояла, свесившись за фальшборт в пятидесяти ярдах от него. По ее приказу на воду поспешно спустили шлюпку. Матросы приняли у Кутара ларец и поставили на банку. Ухватившись освободившейся рукой за борт шлюпки, варвар подплыл к кораблю. Чародейка сама подошла к фальшборту там, где была закреплена доска, и, потянувшись вниз схватила его за руку. Фларион тоже был там, суетясь и помогая Кутару забраться на корабль.

Едва варвар оказался на палубе, как Рыжая Лори подала ему кружку с горячим ромом. Кутар одним глотком осушил ее.

— Чуть не остался там навсегда, — буркнул он, когда Фларион накинул ему на мокрые плечи плащ. — Если б не статуя там, на дне, такой идол без лица…

— О! — воскликнула Рыжая Лори, сжав его руку. — Уж не подарок ли это Бельтамквара, отца всех демонов? Как гласят легенды, Афгоркон и Бельтамквар вместе занимались чародейством, пятьдесят тысяч лет назад! Демон-отец создал безликого каменного идола и подарил его Афгоркону, чтобы дух великого мага мог обитать в нем и смотреть между мирами. Столько лет он считался безвозвратно утраченным!

— Об этом мне ничего не известно. Я занес Ледогнь, чтобы разнести башку кракену, решившему, будто может пообедать мной, как теми ныряльщиками. Меч стукнулся об идола без лица и засветился ярко-синим…

Рыжая Лори снова вскрикнула и начертила в воздухе охранительный знак.

— Я стал в несколько раз сильнее! Я светился, пылал, словно масляный светильник вместе со своим мечом. До этого Ледогнь отскакивал от этой твари, а тут вошел в его черную тушу как в мягкий хлеб.

— О да! — воскликнула Рыжая Лори, в восторге закатывая глаза. — Это идол демона-отца! Я знаю! Ты должен нырнуть еще раз, кумбериец. Прошу тебя, подыми его на палубу.

— Ну уж нет. Хватит с меня холода и сырости.

— Пожалуйста, Кутар! Умоляю тебя.

Ее зеленые глаза так и впились в него. Они, казалось, расширились, становясь все больше и больше. Наконец они поглотили Кутара, пока он не оказался висящим в зеленом мареве, беспомощный и лишенный собственной воли. Теперь ему не было холодно; наоборот, он чувствовал себя будто после долгого перехода под палящим зноем пустыни.

— Ох, женщина! — проворчал он наконец. — Вижу, что ты не отстанешь, пока я не исполню твой каприз. Но позаботься о том, чтобы я согрелся как следует.

— О да, Кутар! Только поторопись, прошу тебя!

Оставив пояс с мечом, варвар повернулся к фальшборту, испытывая все ту же странную ошеломленность. Сбросив на палубу свой меховой плащ, он встал на доске и прыгнул в воду. Уже падая в морские глубины, Кутар слышал, как Лори говорила матросам:

— Бросьте канат чтобы он мог сделать из него петлю. Живо, живо!

На этот раз погружение заняло гораздо меньше времени. Варвар проплыл мимо арки, по которой расползлось обмякшее тело мертвого кракена, и вскоре его босые ноги коснулись плитки пола в бывшей комнате умершего кудесника.

Статуя стояла там же, где он ее оставил, в той же глубокой задумчивости за алтарем, как и все последние пятьдесят тысяч лет. Он подошел к ней, поднял руки и обхватил за бока. Даже под водой весила она немало, и поэтому Кутару пришлось забраться на алтарь, чтобы поднять ее хоть на дюйм.

— Мне нипочем не вытащить ее на поверхность, — решил кумбериец. — Зря я за это взялся.

Но тут он увидел сброшенный ему канат. Сделав петлю, он закрепил ее на статуе, а затем дважды обмотал вокруг нее и дважды дернул канат.

Каменный идол без лица начал медленно подниматься наверх, Кутар поплыл рядом.

Поднявшись на палубу, варвар увидел, что почти половина экипажа тянет за свободный конец каната и усмехнулся, оскалив крепкие белые зубы.

— Пятнадцать человек и то с трудом поднимают эту штуку, — заметил он увидев приближающуюся чародейку. — А ты хотела, чтобы я сделал это самолично. Тащи сюда рома, думаю я его заслужил. И не только его.

Вторую кружку с ароматным исходящим паром напитком ему подала Кибала. Варвар медленно выпил, глядя на рыжую чародейку. За это короткое время она очень изменилась. Вместо кроткой влюбленной женщины она снова превратилась в надменную повелительницу, чьи глаза горели торжеством. Кумбериец почувствовал, что смутная тревога, которую он ощущал все это время, снова оживает, становясь все сильнее.

Каменный идол стукнулся о борт корабля, и Лори подбежала, следя, чтобы драгоценную статую в целости подняли на палубу, суетясь и протягивая к ней руки. Когда это было сделано, чародейка несколько раз обошла вокруг идола, вглядываясь в голубовато-белесую поверхность влажного камня и поглаживая его кончиками пальцев.

— Унесите его ко мне в каюту, — распорядилась она, даже не поворачивая головы.

Десять человек с кожаными лямками потащили статую вниз по трапу в каюту, которую Рыжая Лори делила с Кутаром. Там статую установили где висел, поскрипывая на цепях, светильник.

Когда варвар вошел в каюту, Рыжая Лори сидела перед идолом, опершись подбородком о кулак и не сводя с каменного истукана внимательного изучающего взгляда. У ее ног стоял эмалированный ларец.

— Не думала, что он и правда существует, — вздохнула она, не удостоит Кутара даже взгляда.

Он подошел к ней и остановился около ее стула, застегивая пояс с мечом.

— Ну и что же ты собираешься с ним делать?

— Он может сделать меня самой могущественной женщиной на всей Зимле, варвар, — нараспев заговорила чародейка. — Этот идол способен глянуть через бездны времени и пространства, отыскать для меня тайны, потерянные для самых могучих из наших кудесников. Ибо глаза этой статуи и ее лицо находятся в пространствах между мирами, в демонических землях и магических странах. Она способна увидеть много никому неведомых вещей, и сообщить о них мне.

Кутар сердито посмотрел на ее рыжие волосы, одновременно ощущая желание и погладить их и встряхнуть как следует рыжую красавицу, чтобы вся магия немедленно выскочила у нее из головы.

— И что ты будешь делать со всеми этими тайнами? Я думал, ты уже покончила с колдовством.

Она подняла взгляд, обратив к нему прекрасное лицо, и улыбнулась.

— А кем бы ты хотел меня видеть — крестьянкой на ферме или хозяйкой на кухне, окруженной толпой детишек и ожидающей очередного? Нет-нет. С раннего детства я с головой зарылась в сочинения некромантов, и творила чары, еще не научившись ходить. Мне почти удалось добиться от Маркота того, чего я хотела, но ты помешал этому, а королева Эльфа повесила меня под потолком в этой отвратительной серебряной клетке.

Рыжая Лори покачала головой.

— Моя главная трудность в том… но неважно. Иди поешь. Дай мне побыть наедине со своими мыслями.

Кумбериец с ворчанием отправился в камбуз. Не успел он покончить с едой, как к нему подошел капитан. Гровдон Докк выглядел сильно встревоженным.

— По моему, ты хорошо умеешь драться, кумбериец, — начал он без всяких предисловий, опускаясь на скамейку прямо напротив варвара.

Кутар усмехнулся ему, приподняв стоящий у него между ног Ледогнь.

— Верно, я пережил свою долю схваток, и даже больше. Какого врага ты ожидаешь здесь встретить? Пиратов с островов?

— Свой экипаж, приятель. Команда поговаривает о бунте.

Кутар замер, не донеся до рта последний кусок хлеба.

— Бунт? — приподнял он светлые брови. — И с чего же это, капитан, вашим матросам сейчас бунтовать?

— Из-за женщины в твоей каюте, варвар. Причина — тот ларец, который она велела поднять из морских глубин и доставить к себе в каюту. Безликая статуя окончательно взбаламутила команду. Все считают, что это плавание добром не закончится.

— Я схожу поговорю с матросами.

— Когда примешься за это, лучше держи под рукой свой длинный меч. Скажи лучше, твоя спутница умеет наводить чары?

— Раньше умела, а вот как сейчас не знаю.

— Очень жаль. Тогда она могла бы зачаровать их каким-нибудь заклинанием. А так…

Внезапно тишину разорвал сперва рев множества глоток, а затем женский вопль. Кутар перемахнул через стол и бросился к двери, выхватывая на бегу свое оружие.

Взбежав по трапу на палубу, он увидел, что полдюжины мускулистых моряков держат высоко над головами Рыжую Лори, срывая с ее корчащегося тела последние остатки одежды.

— Кутар! — завопила она, увидев варвара. — Помоги мне!

Выкрикнув страшные проклятья, кумбериец ринулся вперед.

— Назад, приятель, — заорал в ответ матрос со шрамом, который, судя по всему, и был зачинщиком бунта.

Рыжую Лори уронили на палубу, и матрос со шрамом припал на колено рядом с ней, приставив к ее нежному горлу кинжал. Кумбериец замер, уже готовый было броситься на защиту чародейки. Будь варвар один, он не остановился бы перед любым количеством врагов, будь они хоть до зубов вооружены мечами и кинжалами, но вряд ли он успел бы спасти Рыжую Лори. При виде склонившегося над ней матроса, пальцы варвара так сильно сжали эфес Ледогня, что побелела кожа выше костяшек.

— Отпусти ее, парень, — хрипло произнес он. — Если отпустишь, то на борту этого корабля не будет твориться никакой магии. Даю слово. Вы все благополучно вернетесь в порт.

Но матросы все как один встретили его слова насмешками, грозя кулаками и размахивая кинжалами. Никто из них даже не подумал отказываться от задуманного.

— Ведьма умрет!

— Не желаем здесь ее чар!

— Мы честные моряки и не потерпим никаких демонов на борту.

Рыжая Лори лежала совершенно неподвижно, лезвие кинжала чуть поцарапало ее белую шею, на которой появилось несколько капелек крови. Зеленые глаза умоляли его, взывали к нему о спасении. Кутар беспомощно топтался перед толпой разъяренных матросов, проклиная свое бессилие.

Несмотря на то, что поведение этой женщины в последнее время внушало ему беспокойство, варвар чувствовал, что ему брошен вызов. Эти люди угрожали той, что лежала в его объятьях, покорная, любящая. Он не мог выбросить из головы вкус ее поцелуев, жар ее тела.

— Эй, чего пялишься? Отдай меч! — заорал какой-то матрос.

— Да, меч. Брось его сюда!

Остальные шумно поддержали первых хриплыми и жестокими голосами.

С показным равнодушием Кутар пожал плечами.

— Да не больно-то он мне и нужен. Держите!

Он отвел руки назад, будто готовясь бросить меч в руки торжествующих бунтовщиков. Но вместо этого Ледогнь молнией полетел прямо в матроса со шрамом.

Оторвавшись от палубы в мощном прыжке, Кутар последовал за своим заговоренным оружием.

Клинок вошел глубоко в грудь опустившегося на колено матроса. И в тот же миг варвар сбил с ног еще троих, а затем, неожиданно бросившись в сторону, подкатился под ноги еще двоим, пытавшимся достать его своими кинжалами.

Громадные мускулистые руки варвара метнулись вперед, схватили две ноги, дернули их владельцев вбок и повалили на тела других матросов.

Кутар вскочил на ноги. Его мощные кулаки начали стремительно подниматься и опускаться, подобно палицам.

Рыжая Лори, едва почувствовав, что ее никто не держит, вскочила и убежала прочь. Чей-то кинжал чиркнул Кутара, другой рассек ему бедро. Еще несколько секунд, и он будет погребен под навалившимися на него матросами…

И тут рядом с ним неожиданно очутился капитан.

Не тратя силы на крики и проклятия, он деловито молотил бунтовщиков ручкой от брашпиля. С другой стороны появился Фларион, клинок которого метался, подобно атакующей змее. Тут же больше десятка бунтовщиков упали на палубу и больше не шевелились. Другие откатились, зажимая руками раны, с сочащейся между пальцев кровью. Остальные сбились в кучку, рыча и сжимая окровавленные кинжалы.

— Прости их, Кутар, — завопила с юта Рыжая Лори.

— Никогда, — прорычал варвар.

— Капитан, — крикнула ведьма, свешиваясь вперед над поручнями. — Дайте им шлюпку и продовольствие. За двое суток они смогут добраться до побережья Тарии.

— Шлюпку, шлюпку, — загалдели бунтовщики.

— И продовольствие! Сухари с мясом и сыр!

— А может, вам еще и вина из капитанских запасов? — издевательски поинтересовался Гровдон Докк. — И потом, если мы их отпустим, кто останется управлять этим кораблем?

— Наплевать, — крикнул рослый матрос. — Пускай ваши демоны вам и помогают!

Шлепая по дереву босыми ногами, бунтовщики бегом пересекли палубу и схватились за тали и шлюпбалки, на которых висела единственная шлюпка бригантины.

Мгновение спустя та уже закачалась, спускаясь на воду, скрипя блоками и свистя талями. Кутар уставился на моряков, опрокидывающих друг друга, спеша спуститься в шлюпку.

Трое из наиболее дальновидных членов экипажа сбегали на камбуз и вернулись, неся за спиной мешки, набитые мясом, хлебом и несколькими бурдюками с вином. Вместе с припасами, как заметил варвар, убежал и кок.

Матросы взялись за весла, шлюпка отвалила от корабля и поплыла прочь, подымаясь и опускаясь на волнах.

Из глоток теснившихся в шлюпке от носа до закругленной кормы матросов вырвался нестройный торжествующий крик. Гровдон Докк плюнул им вслед.

— Проклятые бунтовщики, — прорычал он и взглянул на громоздящиеся на палубе тела убитых. — Надо похоронить их как подобает, иначе нельзя.

— Мы с Фларионом поможем, — предложил варвар.

Весь остаток дня они шили парусиновые мешки чтобы поместить туда мертвецов.

К закату, когда капитан прочел отрывок из Книги Десяти Богов, Кутар с Фларионом дали телам соскользнуть одному за другим в море и пойти на дно под тяжестью свинцовых грузил. Кибала вышла из каюты и стояла, закутавшись в свой плащ, на трапе юта, задумчиво глядя на морские похороны темными глазами. Рыжей Лори нигде не было видно.

Корабль все еще стоял на якоре над принадлежащими когда-то Афгоркону домом и созданными для него садами.

Здесь царили удивительные неподвижность и спокойствие; они стали особенно заметны, когда взошла луна, заливая серебристым светом ровную как стекло морскую гладь.

— Не нравится мне этот штиль, неправильный он какой-то, — шепнул варвару Гровдон Докк. — Я уже начинаю жалеть, что не сбежал отсюда вместе с остальными. И как нам втроем управлять «Волнорезом», тем более что в этом только я и смыслю? Можешь ты мне это сказать?

— Как-нибудь справимся, — буркнул Кутар.

Сейчас ему было не до размышлений о будущем. День выдался тяжелым: ему пришлось нырять, сражаться с кракеном, в одиночку поднимать сперва ларец а затем и статую, сражаться с бунтовщиками, защищая Рыжую Лори, которой и сам доверял все меньше и меньше. А в завершение провел вечер за шитьем мешков для трупов. Двалка свидетельница, сейчас ему требуется только одно — завалиться на койку и не открывать глаз до самого утра.

— Пойду-ка я лучше прилягу, — заявил он, зевая во весь рот. — Советую тебе сделать то же самое.

— Думаешь, после всего что сегодня случилось, я в состоянии уснуть? Это мой корабль, с его помощью я зарабатываю на жизнь. А он застрял вдалеке от всех морских путей, паруса его не колыхнет ни малейший ветерок. Я уже не говорю о том, что с него сбежала вся команда. Пожалуй, правы были матросы, говоря, что рыжая навлекла на нас проклятье.

— Сам подумай, если бы она и правда была такой опасной чародейкой, разве матросы смогли бы схватить ее? Да она бы их испепелила одним взглядом!

— Да кто их разберет, этих ведьм, — задумчиво произнес Гровдон Докк. — Их образ мыслей неведом честным морякам вроде меня.

Кумбериец двинулся по палубе к трапу. Проходя мимо двери каюты Кибалы и Флариона, он услыхал, как те спорят. Словно муж с женой, подумал он.

Ему вдруг захотелось крикнуть молодому наемнику бросить девушку на койку, взять ее и весь разговор.

Похоже, эта девушка понимает только такие доводы.

Войдя в каюту, которую делил с Рыжей Лори, Кутар увидел, что та сгорбилась перед идолом, расстелив на коленях несколько пергаментных свитков и хмурилась, пытаясь разобрать написанное на них. Губы ее время от времени шевелились; должно быть чтение оказалось нелегким даже для такой сильной чародейки.

— Ты бы лучше отдохнула, — проворчал он, вылезая из кольчужной рубашки.

Видя, что Лори не обращает на него внимания, он прошел по истертому ковру и поглядел через ее плечо.

— Ты загораживаешь мне свет, Кутар. Ложись спать.

— Что, не сильна в грамоте? — насмешливо спросил варвар. — А еще чародейка!

Женщина подняла на него взгляд, в котором не было ни капли обиды.

— Эти пергаменты прочесть не так-то легко даже более сведущим чем я. Языку, на котором они написаны, ни много ни мало — пятьдесят тысяч лет. Поэтому он отличается от того, на котором говорят и пишут сейчас.

— Я думал вы, колдуньи, знаете все эти древние языки.

— Не такие древние, как этот. Но я уже начинаю немного понимать его. Скоро дело должно пойти гораздо быстрее.

Кутар потянулся и зевнул. Усевшись на край койки, он скинул свои тяжелые сапоги. Судя по всему, в эту ночь на внимание Рыжей Лори ему нечего и рассчитывать. Склонилась над этими свитками так, словно в них содержится тайна ее жизни и смерти. Хотя, кто знает, может быть, так оно и есть.

Кумбериец улегся на койку, демонстративно не снимая штанов и нижней рубахи, но чародейка не обратила на это ни малейшего внимания. Через несколько мгновений он уже спал.

Ему снилось, что он стоит в синеватом тумане, дрожа от холода. И этот туман разговаривает с ним, шепчет странные и тревожащие слова, смысл которых ему необходимо понять, но все равно он не мог разобрать ни слова. Голос Рыжей Лори, или очень похожий на ее голос, звал его на том же языке. Откликнувшись, Кутар медленно зашагал сквозь синеватый туман.

Она подбежала к нему, вся покрытая звенящими на каждом шагу сосульками и сверкающим инеем. Рыжая красавица залилась горькими слезами. Он раскрыл ей объятия и привлек ее к себе, и тут же острая сосулька вонзилась в его тело.

Проснувшись, он с ужасом увидел, что находится не там, где уснул. Это была не тесная каюта «Волнореза», а гробница Каликалида, освещенная тем же демоническим светом. На загорелом лице варвара выступил пот. Когда глаза кумберийца привыкли к лазурному освещению, он смог разглядеть каменное ложе, на котором покоилось тело в пурпурно-золотых одеждах. Это было тело молодого мужчины…

О, Двалка, нет! Это тело сохраняет молодой вид лишь благодаря омерзительным противоестественным чарам. Лишь поэтому щеки давно умершего мага такие румяные, а губы красны, словно у живого.

А вот и Рыжая Лори, снова без одежды, стоит у самого ложа с пергаментным свитком в руке, читая нараспев слова, которых на Зимле не слыхивали вот уже пятьдесят тысяч лет? И тут острые глаза варвара разглядели еще одну Лори, такую же настоящую, как и первая. Но в отличие от нее та была одета в наряд монгрольской женщины и плыла в воздухе, направляясь к своему двойнику. Она была словно коконом окружена светящимся облаком, широко раскрытые глаза смотрели перед собой невидящим взором.

Еще немного и две Рыжих Лори соединятся в одну.

И тут в голове у варвара раздался чей-то неясный голос. Он твердил, что Кутар ни в коем случае не должен этого допустить, иначе его подстерегает большая опасность. Впрочем, он и сам это почувствовал. Варвар поднялся на ноги и решительно сделал шаг вперед.

— Женщина, а ну-ка заканчивай с этим чародейством! — повелительно выкрикнул он. Но ведьма не обратила на него ни малейшего внимания.

Сквозь каменные стены гробницы проступили очертания предметов, находящихся в каюте: идол около переборки, висящий около него на цепи светильник, омытый его светом ларец с эмалированными письменами на крышке. А вот и койка Рыжей Лори; кольчуга и сапоги лежат там же, где он их сбросил укладываясь спать.

Гробница тоже была здесь, оставаясь такой же реальной. Такими же осязаемыми были каменное ложе с покоящимся на нем телом. Кутар одновременно находится и на корабле, застрявшем посреди Внешнего моря, и в склепе мертвого мага. Нос его ясно ощущал сырость и кладбищенские запахи, глаза одинаково хорошо различали роспись, украшающую стены мавзолея, и покачивающийся на цепи светильник.

Тем временем Рыжая Лори, стоявшая возле ложа, продолжала свое пение. Та же, что плыла к ней по воздуху, уже почти касалась ее. Еще немного — и они сольются воедино.

На лбу у Кутара выступил холодный пот. Он потянулся за Ледогнем, но в этом странном сдвоенном пространстве его пальцы никак не могли ухватиться за его эфес. Ни в одном из миров меч не был доступен ему. Единственно что оставалось варвару — это сидеть на своей койке и наблюдать за происходящим.

Рыжая Лори в монгрольской одежде коснулась обнаженной. Рука одной ведьмы вошла в руку другой, ее плечи и бедра обеих стали единым целым. Две женщины наконец слились в одну.

В каюте внезапно стало тепло. Пропал могильный холод, раздражающая обоняние вонь и сырость. В железной жаровне пылал огонь, масло в светильнике над ларцом продолжало так же ярко пылать.

Кутар увидел Рыжую Лори в потрепанной монгрольской одежде, которая была на ней, когда он замуровал ее в склепе в Кситороне.

Женщина повернулась, тихо смеясь, и забавляясь удивлением варвара.

— Да, Кутар! Это я — собственной персоной! Освобожденная из мавзолея, в котором ты заточил меня. Живая! и — свободная!

— Ты была свободна с тех пор, как я вывел тебя из гробницы Кандакора.

— Нет, варвар, нет! Все последние недели с тобой путешествовал только мой образ. Моя астральная сущность, которую я извлекла из другой плоскости существования.

— Так вот зачем тебе требовался ларец, — сердито произнес кумбериец. — Ты даже не собиралась освобождать меня от заклятья Афгоркона.

Чародейка запустила белые пальцы в свои длинные рыжие волосы, подняла их высоко над головой и закружилась по каюте, сделав несколько танцевальных движений, заливаясь издевательским смехом.

— Я стала собой, я снова Рыжая Лори, — напевала она. — А ты, Кутар — мой раб! — Она ткнула ему в грудь пальцем с красным ногтем. — Да, варвар. Ты — мой, ты принадлежишь мне, запомни это как следует. С тобой мы еще не закончили. Мне еще понадобятся твои могучие мускулы и заговоренный меч.

— Ты не можешь приказывать мне. Я…

— Вот теперь как раз могу. Могу, Кутар! Это мой образ не мог, поэтому мне и пришлось прикидываться такой милой и любящей. Обвести тебя вокруг пальца было так просто! Достаточно пары поцелуев и одной ночи, и вот ты стал влюбленным дурачком!

Кутар попытался встать с койки, но не смог. Его словно сковали невидимые цепи.

— Видишь? — торжествующе воскликнула женщина. — Теперь я даже сильнее, чем раньше. И мне больше незачем уговаривать и упрашивать.

Легкой поступью она прошла через каюту, приблизилась к неподвижному варвару и принялась отвешивать ему пощечины. Голова Кутара безвольно моталась взад-вперед.

— Это за все унижения, которые и претерпела по твоей вине! И за серебряную клетку, и за время, проведенное мной в гробнице! А теперь запомни: я твоя госпожа! Ты мой раб! Без меня ты слабее декоративной собачонки! Отныне у тебя нет своей воли, ты будешь повиноваться только мне. Когда я скажу «беги», ты побежишь изо всех сил. Если скажу «убей», ты возьмешь свой заговоренный меч и убьешь, кого я скажу. Теперь у тебя нет сил мне сопротивляться.

Она перестала его бить, поднесла руку ко рту и медленно лизнула своим длинным красным языком ладонь, которую отбила о твердые, будто каменные, щеки варвара. Внезапно в ее зеленых глазах заплясали чертики. Рыжая красавица улыбнулась и протянула Кутару покрасневшую опухшую руку.

— Поцелуй ее, — произнесла она тихим нежным голосом.

Кумбериец коснулся губами ее кожи.

Душа варвара корчилась от возмущения и гнева, но его мощное тело оказалось беспомощным против чар Рыжей Лори. Теперь варвар смог разглядеть, что ее тело окутано тем же синеватым светящимся облаком, что и Ледогнь после того, как он случайно стукнулся об идола. Кутар не мог противиться ни этому свету, ни ее приказам.

Неожиданно чародейка взъерошила ему длинные золотистые волосы.

— О, я буду обращаться с тобой хорошо, по большей части. Хозяин должен быть добр к ценному рабу. А ты для меня ценен, Кутар. Поэтому я буду заботиться о тебе, правда, не совсем так, как ты об этом мечтал.

С этими словами Рыжая Лори повернулась и, покачивая бедрами, направилась к двери каюты. Оставшись один, Кутар почувствовал, как спали с него колдовские путы. Варвар моментально вскочил с койки, хватая Ледогнь, выскочил вслед за коварной чародейкой и помчался по узкому коридору. Как был, босиком, он взлетел на палубу.

Ведьма стояла возле самого борта, подняв руки над головой; соленый морской ветер играл ее волосами. Глаза ее были устремлены к бегущим по небу облакам, сквозь которые проглядывали обе луны Зимли, круглые и серебряные, как глаза демонов. Тело рыжеволосой красавицы окружало все то же синеватое свечение, еле различимое в свете лун. Чуткий слух варвара уловил слабое потрескивание, исходившее от этого светящегося облака.

— Йо кьхартал моллонтал! Птонд ка тондал фа бент! — произнесла Лори пронзительным завывающим голосом, от которого волосы на загривке варвара тут же встали дыбом.

В этих словах слышалось что-то сверхъестественное. Сами звуки казалось, были произнесены вовсе не человеческим горлом, а исходили из глотки какого-то чуждого существа. Кутар оказался снова прикованным к месту силой этих ужасных заклинаний.

— Великий бог Посейтон, чье дыхание приходит в наш мир в виде ветра, бури и шторма, внемли моей молитве! — с воодушевлением продолжала Рыжая Лори. — Йо кьхартал моллонтал! Пошли мне свое дыхание, в этот уголок Зимли, сколько мне требуется. И да будет тихо чтиться имя твое, владыка Посейтон!

В ночной темноте раздался отдаленный стон; с тихим шипящим звуком водная гладь по обе стороны от бригантины покрылась рябью.

Варвар разглядел Гровдона Дока, который застыл на верхней палубе, с изумлением и страхом уставившись на женщину, одетую в потрескивающее синеватое пламя.

«Волнорез» стоял, застигнутый мертвым штилем. Еще несколько мгновений назад поверхность воды вокруг них была гладкой, как стекло и неподвижной, будто в лесном озерце. Теперь же рябь становилась все крупнее, корабль плавно подымался и опускался на внезапно появившихся волнах. Между тем стон становился все громче и громче.

Кутара овеял легкий ветерок, шевеля золотистые волосы кумберийца, взъерошивая мех на оторочке его килта. Ветерок был теплым, густо насыщенным экзотическими ароматами южных краев, среди которых особенно различимым был мускусным запах.

Ветерок постепенно усилился, наполняя паруса.

Гровдон Докк негромко выругался, стряхивая с себя оцепенение, и взбежал по трапу на ют. Руль беспомощно болтался, поворачивая то туда, то сюда. Как раз в этот момент корабль подхватили волны, паруса наполнились и погнали корабль вперед. Сильные руки капитана потянулись к румпелю, схватили его и теперь прочно удерживали на месте. Корабль уверенно двинулся вперед, нос его с легким журчанием рассекал волны.

Сияние вокруг Рыжей Лори растаяло. Женщина устало уронила поднятые руки. Некоторое время она стояла, опустив голову, словно полностью истощив силы. А затем подняла руку, смахнув с глаз упавшие на них рыжие локоны. Повернувшись, она заметила стоящего неподалеку Кутара.

— Мы возвращаемся в Зоан, — тихо произнесла она, чуть улыбаясь. — По дороге я подготовлю необходимые чары, которые вдохнут жизнь в идола. Ты отправляешься со мной, варвар.

И снова огромные зеленые глаза пристально уставились на варвара, и опять у него не было никакой воли противиться им. Покорно кивнув, он пропустил рыжую чародейку вперед и зашагал следом за ней.

Каюту теперь освещал только светильник, свисавший на цепях с потолочной балки. В его золотистом свечении стоял безликий идол, безмолвный и зловещий. Варвар ощущал исходящую от этой мрачной статуи немую угрозу. При мысли о том, сколько чародейской силы заключено в этой статуе, мурашки пробежали по спине варвара.

Рыжая Лори пересекла каюту, достала из ларца пергамент. Развернув его, она опустилась на колени перед идолом и принялась тихо читать древние заклинания.

В каюте снова стало холодно, в воздухе запахло сыростью и тлением. Кутар недовольно заворчал и положил руку на Ледогнь.

Кумберийцу вдруг показалось, что статуя начала корчиться, пытаясь пошевелить своими короткими руками и ногами. Нет, это просто игра света, — сказал себе варвар. Корабль подымался и опускался на волнах, светильник покачивается, отбрасывая причудливые тени…

Но тут его слуха коснулся шепот:

— Кто зовет Афгоркона? Кто является тревожить его сон через пятьсот веков?

— Тебя зову я, великий маг, повелитель пятидесяти миров Кафарра, миров, созданных тобою самим! — с готовностью воскликнула Рыжая Лори. — Я обращаюсь к тебе за помощью. Множество твоих собратьев-магов стали жертвами убийц в том краю Зимли, который ты знавал в стародавние времена.

Наступило безмолвие. Затем снова раздался шепот.

— Мне жаль своих собратьев по магии. И все же Афгоркон покинул те края, которые некогда знавали его имя.

— Его имя! Только его я и прошу, великий кудесник. Загляни в астральные плоскости, окружающие нашу. Всего лишь произнеси свое имя — а остальное предоставь мне. И моему рабу, Кутару!

— А, Кутар. Он с тобой? Да, я его вижу — и его меч Ледогнь, выкованный в первозданном иле некими знакомыми мне… демонами. Как тебе нравится меч, варвар?

— Нравится, — кратко ответил Кутар.

— Да, даже хотя с ним ты нищий! — хохотнул Афгоркон. — По глазам вижу, твой клинок — единственное в жизни, что ты любишь.

Наступило короткое молчание, а затем маг снова выдохнул слова хриплым голосом, негромким из-за дальности расстояний.

— Я посмотрю в другие миры, как ты просишь, пробудившая меня женщина. Не для тебя, но ради тех, кто мне собратья по чародейству.

Рыжая Лори, которая все еще стояла на коленях, наклонилась вперед и коснулась лбом основания идола, воскликнув:

— Благодарю тебя, великий маг!

В каюте наступила тишина. Кутар наконец-то понял, что лицо этого идола находится не здесь, а в тех окружающих Зимлю плоскостях, где обитают демоны, а также в мирах старшей расы богов, в которых отражались, словно предметы на темном стекле, деяния, совершенные в его мире.

— Я вижу смерть, — снова раздался голос Афгоркона. — Смерть от ржавых кинжалов и истлевших мечей тех, кого уже нет. Из своих могил встали они, вызванные страшными чарами, дабы убить магов, намеченных для умерщвления тем, кто уничтожит их.

— Имя его, великий Афгоркон, как его зовут?

— Имени его я не знаю. И не вижу лица его в тех мирах, где блуждает мой взгляд. Убийца защитился могучими заклятьями, дабы такое знание не стало известным.

— Как же я тогда остановлю его? — в отчаянии взвыла рыжая Лори.

— Ступай к тем другим чародеям, жизнь которых под угрозой. Собери их вместе, убеди сотворить чары. Я помогу им, если получится. Убийца задействовал против нас мощные силы. Уж не знаю, как он защищается от моего взора, но попытаюсь узнать.

Голос замер.

Рыжая Лори медленно поднялась с колен, и лицо ее, когда она обратила его к варвару, показалось при свете светильника обеспокоенным и совершено изможденным.

— Я была уверена, что он сможет мне ответить, была так уверена в этом! А теперь… — Плечи ее поднялись и опустились в жесте отчаяния и смирения с судьбой.

— Если это так много значит для тебя, то почему бы не последовать его совету? Отправляйся к магам, которым угрожает смерть, пускай они объединятся перед лицом опасности.

Она смерила его холодным взглядом.

— Если уж Афгоркон не в состоянии помочь, то как же смогут они, которые и на одну десятую не такие сильные маги, каким был — и остается — он, в тех его пятидесяти космических владениях?

— А чего тебе терять? Кроме того, возможно, Афгоркон вам поможет.

Она задумчиво посмотрела на него и наконец кивнула.

— Да, такое возможно. Если маг сообщит нам, где спрятались те чародеи, то я смогу отправить тебя к ним в качестве своего посланца. Ты должен будешь уговорить их встретиться с нами и воспользоваться нашей премудростью.

Она хлопнула в ладоши, словно показывая, что решение принято, и, повернувшись к ларцу, принялась перебирать лежащие там пергаменты.

Кивая каким-то своим мыслям, чародейка выбрала нужный, развернула его и с легкой улыбкой взглянула поверх него на варвара.

— Мне недостает множества магических средств, имевшихся в моей черной башне, Кутар. Но одно из этих заклинаний отлично подойдет, вместе с тем скипетром, который я унесла из гробницы Кандакора. Он обладает определенными полезными свойствами.

Она взяла скипетр, который все это время лежал около ларца, и начертила им в воздухе таинственные знаки, тихо говоря:

— Я попрошу Афгоркона, чтобы он помог мне отправить тебя разыскать одного из тех кудесников что прячутся от всего мира, боясь кинжала убийцы.

Рыжая Лори начала петь тем же хриплым голосом, что и на палубе, призывая отца ветров. В такт пению она продолжала водить скипетром в воздухе.

В каюте стало еще холодней. Варвар снова неподвижно сидел, наблюдая, как меняются очертания стен и потолка, смещаясь и расплываясь в пространстве.

Кутар почувствовал, как у него дернулись все мускулы.