Убийца колдунов

Глава первая

Там, где морские воды омывали скалистые берега Норгундии, брел высокий человек в черном плаще. Налетающие с Внешнего моря ветры колыхали этот плащ и одежды под ним заставляя извиваться так, будто они жили своей собственной жизнью.

Твердой поступью направляясь вдоль кромки прибоя, Лутанимор Одержимый рыскал горящим взглядом по береговому песку и морским отмелям, высматривая те лиловые раковины, которые давали ему власть вызывать демонов глубин.

Лутанимор был поистине великим магом, владеющим чародейским искусством и обладающим огромной силой. Но было нечто, заставляющее его сердце трепетать от ужаса.

В последнее время до него не раз доходили вести о таинственной гибели некроманта, не менее его искусного в магии, а иногда даже и превосходящего в силе. Они с легкостью могли вызвать из девяти преисподних демона, который мог одним мановением пальца уничтожить замок или целую армию. И все же смерть постигла их…

— Хастарта, прошу тебя, помоги мне их найти, — прошептал он.

Низко опустив голову, он обшаривал взглядом берег, на который набегали океанские воды, пенясь и пузырясь, а затем уходя в песок или разбегаясь по широкой полосе пляжа. Ему нужно всего несколько лиловых раковин под названием мирадекс, чтобы вызвать Оморфона, который расскажет ему, как защититься от убийц.

Поглощенный своим занятием, Лутанимор не заметил существа, которое неотступно следовало за ним, ползя по мокрым камням и сжимая в истлевшей руке длинный острый кинжал. Умертвий подползал все ближе и ближе, беззвучно скользя по камням и по песку.

Когда некромант низко склонился над прибрежной галькой, следовавший за ним умертвий поднялся во весь рост и стремительно побежал по песку, неслышно перебирая наполовину сгнившими ногами.

Кинжал вонзился магу глубоко в ребра. Но убийца не удовлетворился этим, вытащив свое оружие и воткнув его во второй раз. Лутанимор оцепенел, рот у него раскрылся, глаза вылезли из орбит, уставясь незрячим взглядом в серое небо.

Тело мага обмякло и упало, подобно мешку, набитому тряпками.

В великом Ремме, по праву считающемся столицей Авалонии, по одному из узких мощеных переулков шел чародей Неббот, из-за своей странной походки заслуживший среди своих собратьев по ремеслу прозвище Краб.

Худощавый, с седеющими волосами на огромном черепе, косо насаженном на кривую шею, он вечно дрожал от холода, за исключением лишь самых жарких дней. На нем, как всегда, был черный плащ с поднятым капюшоном для защиты от холодного ветра, постоянно дующего в этом бедном квартале города.

Неббот редко заходил в эти трущобы, предпочитая, чтобы подобной работой занимались слуги. Но нынешней ночью ему требовалось нечто особенное: две юные девственницы, которых чародей собирался принести в жертву страшному Элдраку, в милостях которого он сейчас особенно нуждался.

В таком деликатном деле он не мог доверять никому. Например, побывав в руках верзилы Дамта, девочки запросто могли бы попасть к нему уже потерявшими невинность. Поэтому Неббот решил отправиться за ними сам, тем более что плотские страсти остались для него в очень далеком прошлом.

Чародей давно привык к виду всяких оборванцев, нищих и воров, шастающих по этим узким улочкам в поисках легкой поживы в виде кошелька или других ценностей, которые можно вытащить у неосторожно забредшего сюда честного человека или просто их отобрать. Всматриваясь в темные углы и тесные зловонные закоулки, маг не обратил внимания на высокую тощую фигуру в разорванных погребальных одеждах, сжимающую в руке тонкую шелковую веревку.

Едва маг шагнул в нишу, в глубине которой виднелась грубо сколоченная деревянная дверь, темная тень шагнула вперед, резким движением правой руки высвобождая веревку. Она развернулась, еле слышно свистнув в воздухе. Не успел Неббот сделать следующий шаг, как веревка крепко обвилась вокруг его шеи.

Костлявые руки, уже заметно тронутые тлением, туго затянули удавку. Неббот отчаянно пытался освободиться от душившей его веревки, которая все сильнее вонзалась ему в шею. Лицо чародея посинело; его судорожно кривящиеся губы и раздувшиеся ноздри ясно давали понять, что он испытывает невыносимые страдания. Жизнь сохранялась в теле некроманта еще несколько секунд. Затем тело его с силой содрогнулось и обмякло. Умертвий разжал хватку, забрал тонкий шнур и снова обмотал его вокруг руки.

Открыв калитку, ведущую на соседнюю улицу, он оглянулся по сторонам, а потом пустился бежать, заметно скособочившись в сторону.

Один за другим, по всей Зимле от равнин Зорадара на северо-западе до Зоана в Сибаросе на Внешнем море, от заснеженных пиков Сисифейских гор до пирамид Пшорма, маги встречали свою смерть. Она настигала их в виде окровавленного кинжала, потертой удавки, меча или топора. Оружие неведомый убийца выбирал самое разное, результат же оставался неизменным.

Много магов отправилось к праотцам в те первые дни месяца дракона. Среди них были и такие, кто считался совершенно непобедимым вроде Анталама обитающего в Вандасии, или старого Вардона из Ифрикона.

Страх охватил всех, избравших чародейство своим ремеслом. Даже к самым искусным смерть подкрадывалась на цыпочках переступая невидимыми ногами, балансировала на острие невидимого оружия. Ни один из убитых не видел приближения своей смерти, та всегда неожиданно возникала перед ними, появляясь из темноты.

В гробнице, служившей пристанищем мертвому телу Каликалида, на надгробной плите спала женщина, рыжие волосы которой спадали ей на белые плечи и огненным водопадом струились на каменный пол этого древнего строения, созданного в незапамятные времена. Она беспокойно ворочалась и крутилась во сне, веки ее подрагивали, а роскошные ресницы, казалось, готовы в любой миг открыться. Красные губы женщины шевелились, приоткрывались, когда из уст ее вырывались негромкие бессловесные возгласы страха и тревоги.

Во сне Рыжая Лори стояла около большого каменного трона, где сидел мертвый маг, тот, с которым она делила гробницу. Каликалид в раздумье посмотрел на нее, но покачал головой, а его губы изогнулись в гримасе, которой предназначалось быть улыбкой.

— Моя помощь не может воротить сделанное, Лори.

— Она может предотвратить новые смерти! Мессир Каликалид, пожалей их всех. Своих друзей, своих собратьев по ремеслу, Лутанимора, Неббота, Анталама! Все они мертвы, убиты колдовством! Колдовством, исходящим неведомого откуда. Скоро все погибнут, все!

— За исключением того, кто подсылает убийц!

— И кто же это?

Прерывисто дыша, она наклонилась в своем сне поближе к Каликалиду. Мертвый маг, нахмурясь, побарабанил пальцами по широкому каменному подлокотнику своего трона, издавая негромкий ритмичный звук.

— Не знаю. Кто бы это ни был, он хорошо замел свои следы. Сквозь эту пелену, сотканную из демонической магии, не в состоянии проникнуть даже мои глаза.

— Тогда выпусти меня, освободи от серебряной преграды, которую поместил на дверь твоей гробницы Кутар! Прошу тебя!

Едва Рыжая Лори произнесла это имя, как она тут же затряслась от дикой ярости. Ненависть к варвару из далеких северных краев, белокурому наемнику, обманом запершему ее здесь и замуровавшему края гробницы расплавленным серебром, пожирала ее подобно адскому пламени. До этого она претерпела от варвара не менее тяжкие обиды: он захватил ее в плен и, перекинув через плечо, будто бездушную вещь, вынес из башни, где она своими чарами помогала королю Маркоту строить козни против комморальской королевы Эльфы. Отданная на забаву королеве, Лори много дней провела в серебряной клетке, висящей высоко в зале приемов королевы.

Кутар сам же освободил ее из этой клетки, когда она заставила демонессу по имени Арима привести его в Комморал, но благодаря своей варварской хитрости кумберийцу удалось снова заточить ее, на сей раз в сырой гробнице Каликалида…

— Освободи меня, — прошептала она призраку покойного мага. — Освободи меня и дай возможность помочь тем из нашего чародейского братства, кто еще остался в живых.

Каликалид некоторое время размышлял, опершись подбородком о кулак. Затем он вздохнул и заговорил своим замогильным голосом:

— На самом деле, мне этого хочется не меньше чем тебе, прекрасная Лори. Магам и чародеям не пристало трепетать от страха перед ножом наемного убийцы. Но что я могу сделать? Я ведь, как тебе хорошо известно, давно умер.

— Ты знаешь древние заклинания. Среди них должно быть такое, которое пропустит мое тело через серебряную преграду.

— Увы, такого заклинания не существует.

Рыжая Лори опустилась на пол, плача в неистовой ярости. Рыжие волосы разметались во все стороны, окутывая ее тело, подобно облаку красного тумана. В гневе замолотила она маленькими крепкими кулачками по каменным плитам пола.

— Будь проклято имя Кутара! Да сгниют все кости в его теле и да покроется его тело зловонными гниющими ранами! Да вонзит Оморфон свои змеиные зубы ему в печень и никогда не выпустит. Да…

— Умолкни, женщина! Твои вечные причитания мешают мне думать, а я даже сейчас вспоминаю одно старинное заклинание, давно забытое мною…

— Оно пропустит меня сквозь серебро?

— Не твое тело, всего лишь часть тебя. Это называется духовным телом. Но успокойся, окружающим тебя людям будет казаться что перед ними ты находишься во плоти.

Рыжая Лори задрожала от волнения.

— Этого достаточно, — едва выдохнула она. — Я знаю способ, как соединить плотское тело с духовным! Я прошу лишь помочь мне выбраться из этой гробницы в мир, где живет Кутар!

— Ты должна на время забыть о мести! — прервал ее маг, наклоняясь к ней на своем каменном троне, с которого он когда-то правил миром, созданным его магией. — Если Кутар что-то заподозрит, то сможет уничтожить твое духовное «я», всего лишь прикоснувшись к тебе тем же серебром, которое держит тебя здесь в заточении! Не гневи его, Лори, если хочешь жить и быть свободной.

— Я буду ласковой, как кошка и покорной, будто глупая хнычущая девица, — через силу произнесла она. — Буду прислуживать, ему словно безумно влюбленная в него рабыня. Я даже буду — тьфу! — заниматься любовью с его варварским телом, если это мне поможет.

— Должно быть, это будет большой жертвой с твоей стороны, — иронично заметил маг. — Но все же не забывай об осторожности.

Через силу Рыжая Лори заставила себя улыбнуться. Улыбка преобразила ее искаженные яростью и стыдом черты, сделав неистовую ведьму похожей на какую-нибудь юную простушку, пасущую коров на отдаленном лугу. Ее алые губы, изогнутые подобно луку, казалось, только что созрели для поцелуев, рыжие локоны скрывали ее тело подобно сверкающей огненной завесе. Но на покойного некроманта все эти ухищрения не возымели ровным счетом никакого действия.

— Смотри, ведьма. Этот варвар далеко не дурак. Если ты намерена отправиться к нему…

— О, да, мне нужен его меч и его мускулы. Я буду рядом с ним настоящим воплощением скромности и невинности. Пока не получу то, что мне нужно.

— Как знаешь. Тогда слушай, что ты должна сделать.

Окажись в гробнице посторонний наблюдатель, он бы увидел, что Рыжая Лори снова принялась метаться во сне. Потертый бархатный саван, которым она воспользовалась вместо одеяла, соскользнул, открыв взору кожаную юбку и блузу вроде тех, что носят женщины в кочевых племенах, обитающих на краю пустыни. Спящая женщина принялась говорить, старательно повторяя одни и те же слова на мертвом давно не используемом языке. При их звуке воздух в каменной гробнице делался все более и более холодным.

Именно этот холод и пробудил Рыжую Лори от ее долгого сна. Она уселась на своем неудобном ложе, поплотней закутывая плечи в бархатный саван.

Подняв голову, она увидела, что разрисованный потолок гробницы покрыт сверкающим инеем и сосульками, свисающими отовсюду, подобно хрустальной гирлянде. Это зрелище окончательно убедило ведьму, что виденный ею накануне сон стал своего рода реальностью. Ее дух отделился от тела и отправился в тот мир, который создал давно умерший маг Каликалид.

Рыжая Лори снова тихонько повторила те слова, которым маг научил ее во сне, и снова их звук вызвал волну сильнейшего холода. Сомнений не оставалось: ее душа пребывала в ином царстве. Каликалид исполнил свое обещание и дал ей ключ, с помощью которого она перенесет часть себя во внешний мир.

Не без внутреннего сожаления она отбросила в сторону бархатный саван и, снова улегшись на спину, вытянулась на каменной надгробной плите, под которой покоились истлевшие останки мертвого колдуна.

Теперь она поняла, почему в гробнице царит такой холод. Он поможет сохранить в неприкосновенности ее прекрасное тело, пока исторгнутая с помощью чародейства душа отправится искать варвара. Холод поможет ему остаться таким, каким оно было еще до того, как дух покинул его.

— Великий Тиссикисс, повелитель льда, снега и холода, от коих застывает душа! — начала женщина, старательно выговаривая каждое слово. — Услышь мольбу мою! Приди ко мне, приди через все разделяющие нас бездны и пропасти пространства и времени! Возьми мое тело в свои ледяные лапы и убереги его от зла. И парализуй все мои чувства так, чтобы мой дух смог выйти, свободный от упряжи этой плоти.

Тиссикисс, услышь меня!

Взываю к тебе именами Титикомти и Алхолла, именем Бельтамквара, отца демонов, и его страшной подруги, Телонии!

Приди ко мне Тиссикисс. Приди! Приди! Приди!

Через некоторое время послышался звук, в котором можно было различить отдаленное громыхание громоздящихся друг на друга льдин, стон ледяного ветра, блуждающего средь заснеженных гор и долин легендарной Гипербореи. По закрытой от всего мира гробнице пронесся ледяной ветер. На всем, что только коснулось его дыхание, теперь толстым белым покрывалом лежал иней. Мгновение спустя Рыжая Лори поняла, что ее тело утратило всякую чувствительность. Она не ощущала ни жары, ни холода, и ноздри ее не улавливали никакого запаха.

Ее тело, еще недавно теплое и полное жизни, неподвижно лежало, подобно куску замороженного мяса. Но несмотря на это Рыжая Лори была живой.

То, что давно умерший маг назвал духовным телом, поднялось с жесткого ложа и прошлось из угла в угол гробницы. Физическое же тело по-прежнему лежало на каменной плите, под которой покоились останки ее недавнего советчика. Бледное, с голубыми прожилками и совершенно лишенное одежды, которая досталась проснувшейся части Рыжей Лори.

Женщина немного постояла в насквозь промороженной гробнице, а затем откинула назад голову и позволила негромкому смеху сорваться с ее уст и воспарить к увешанному сосульками потолку.

Свободна! Наконец-то — свободна!

— Благодарю тебя, Тиссикисс. Храни меня целой и невредимой в своей власти.

Она поднялась по лестнице, ведущей наверх из подземной камеры, и двинулась к огромной каменной плите, служившей дверью гробницы. Щели вокруг нее Кутар и залил когда-то расплавленным серебром, намертво замуровав дверь, которая стала для чародейки непреодолимым препятствием.

Но теперь она знала способ преодолеть эту преграду! В своем новом облике она беспрепятственно выйдет наружу, в то время как ее тело останется лежать здесь застывшим, словно мертвое, растянувшись на каменной надгробной плите.

Чтобы получше сосредоточиться, Рыжая Лори сперва подняла руки, а затем спрятала свое прекрасное лицо в ладонях. Заклинание, которое ей сейчас предстояло произнести, требовало предельного внимания. Она не должна допустить ни малейшей ошибки, произнести без единого изъяна формулу, которая разрешит ей выскользнуть из этой гробницы и отправиться туда, где она так жаждала оказаться.

Чародейка принялась нараспев произносить заученные недавно слова — сперва еле слышно, а затем все громче и громче.

Мир вокруг нее завертелся.