Убить Зону

Глава вторая. Бука

Петля зашелся, было, в восторге, увидев болтавшийся на плече незнакомца автомат. Он представил себе, как тот начнет сейчас крошить этих тварей в кроваво-серый крысиный винегрет. Но улыбка застыла на его лице: незнакомец перекинул «ствол» вперед, положив на колени. Никакой это не автомат. Старенькая двустволка. К тому же – легкомысленно переломленная пополам и… незаряженная. Черт возьми – на кой хер, спрашивается, в Зоне незаряженное оружие?!

Незнакомец продолжал рассматривать Петлю, словно какого-то зверька в клетке. Вид его невольно внушал робость, словно перла от него какая-то необъяснимая темная энергия. Был он молод, высок, худ, лицо имел смуглое, со впалыми щеками и столько же глубоко посаженными глазами. Длинные, черные, как у индейца волосы частично скрывали лицо, что не часто здесь встретишь: сталкеры, как и бандиты, предпочитали короткие стрижки или наголо бритый череп. Дело тут не в моде, а в том, что волосы здорово собирают радиоактивную пыль и прочую дрянь, которой, как известно, в Зоне полно. Бесформенная, грубая, холщевая то ли куртка, то ли рубаха больше подошла бы опустившемуся хиппи, чем сталкеру. Хотя, по правде говоря, встретить здесь можно вообще, кого угодно. Хоть свихнувшегося хиппи в поисках упрятанной в Зоне Нирваны, хоть зомби в обличье Папы Римского.

– Ну, как, нравится тебе у нас? – глухим, низким голосом спросил, наконец, незнакомец.

– Н-не очень, – пробормотал Петля.

Этот вопрос поставил его в тупик. Что значит – «у нас»? Петля все еще не понимал, что происходит. Тело его продолжало трястись под мощным адреналиновым прессингом.

– Цапнули? – поинтересовался парень и, не ожидаясь ответа, швырнул Петле компактную аптечку – прямо на пузо, так тот все еще валялся в пыли, упершись локтями в землю.

– Коли антидот и все, что найдешь от радиации, – посоветовал парень. – От тебя фонит, как от слепой собаки.

Петля с кряхтением уселся на пятую точку и, поджав под себя ноги, принялся вскрывать аптечку. Покосившись на незнакомца, на крыс, что продолжали шнырять там и сям, правда, без былой агрессивности, не удержался от вопроса:

– А чего у тебя дробовик не заряжен? Мало ли кто со спины подкрадется…

– Это ты у меня спрашиваешь? – парень чуть вздернул брови, и Петля понял, что со стороны его, неприкаянного безоружного отморозка, такой вопрос прозвучал то ли с вызовом, то ли просто по-идиотски.

– Патронов полно, – равнодушно сказал незнакомец, похлопав по мешковатой брезентовой сумке, болтавшейся у бедра.

– Чего же не зарядишь?

– Зачем?

Петля неопределенно дернул плечом: сейчас, вроде, как бы действительно, острой необходимости в оружии нет – крысы теперь не обращали внимания на людей. Они обнюхивали все еще дергающееся тело вожака и начинали уже деликатно откусывать от него – по кусочку. Через минуту деликатность закончилась, и крысы принялись активно жрать.

– Пойдем отсюда, – сказал незнакомец. – Зона берет свое.

Снова говорит то загадками, то ли поговорками. Петля уже успел накачать себя антидотом, антирадом и какой-то антистрессовой дрянью, а потому настроение у него выровнялось, сил заметно прибавилось. И он поднялся – легко и бодро.

– Ну, что, спаситель, давай знакомиться, – протягивая руку, сказал Петля.

Спаситель проигнорировал руку. Он посмотрел в глаза Петле и чуть кивнул.

– Петля, – нерешительно отводя ладонь, сказал спасенный. Он вдруг подумал, что так нахально набиваться в друзья тому, кто голыми руками отрывает мутантам головы, по меньшей мере, невежливо. Не по ранжиру. – Прозвище у меня такое. Бандиты дали. За то, что петли ловко вяжу: у них забава – силки на слепых собак ставить. А потом туристов водить – пострелять, смеху ради. А тебя как звать-то?

Незнакомец чуть склонил голову на бок, с сомнением разглядывая спасенного. И спокойно, с расстановочкой, эдак, проговорил:

– Бука.

Петлю словно сковородкой по башке огрели. Даже наркотический стимулятор не помог.

Бука.

Тут ведь вот, какое дело… Повстречать в Зоне Буку – это все равно, что встретиться с самим Черным Сталкером. Не то, чтобы Бука был таким же всемогущим призраком Зоны, но… В общем, если и начинали сталкеры травить друг другу всякие небылицы про Зону, то уж и Буку не забывали. Сам он был вполне реален – вот, сидит на корточках, ковыряет в земле палочкой. Только, вот, не вписывался он в сталкерское братство никаким боком. И тому были более, чем веские причины.

Во-первых, никто не знал, откуда он взялся, этот Бука. Одно про него ясно – он экзо, наподобие темных сталкеров, потерявших возможность существовать вне Зоны. Только, вот, даже для экзо он был особенным. Знающие люди поговаривали, что сам он плоть от плоти – порождение Зоны. Что его, будто какого-нибудь Маугли, вырастили какие-то монстры из самого сердца Зоны. Чуть ли не бюреры или даже контролеры. Ни в то, ни в другое особо не верилось. Бюреры – типичные мутанты и живут в такой жесткой патогенной среде, что пацан и сам вырос бы бюрером – если бы выжил, конечно. Что до контролера… Ну да, есть у этих тварей тяга к развлечениям, вроде подчинения людей своей воле и все такое… Говорят, они даже целые секты держали под своей властью. Но одно дело секты, и другое – малолетний ребенок, на которого у контролера не хватит ни концентрации внимания, ни терпения. Сожрал бы его контролер, и без всякого сожаления. Еще бы сказали, мол, парня вырастили снорки! Но кто бы ни выкормил этого «человеческого детеныша», более-менее достоверно известно, что в нормальный вид его привел уже сам Болотный Доктор. По крайней мере, научил с людьми общаться по-людски, а не как с привычными ему порождениями Зоны. Но похоже, что и Доктору не удалось избавить Буку от каких-то врожденных аномалий.

Почему – Бука? Говорят, Доктор, укрощая этого звереныша, настолько часто пугал того детской страшилкой про Буку, что в результате пацан решил, что так его и зовут. Забавная история с продолжением: Букой по-прежнему продолжали пугать – но теперь уже взрослых и вполне реальным, живым Букой.

Хотя, может, его и напрасно боялись. Просто люди склонны бояться странного. А Бука был странным. Совсем еще юнцом решил он податься в сталкеры. Просто потому, что ничего, кроме Зоны не знал, и за Периметром никогда не бывал. А если и бывал, то ничего для себя занимательного там не обнаружил. Бывалые сталкеры, конечно, смотрели на него свысока, эдак сурово поплевывая. Взяли его в какую-то группировку только лишь по рекомендации Доктора. Отмычкой взяли, разумеется.

Тут-то все и пошло враскоряку. Отмычка-то оказался покруче любого бывалого сталкера. Не то, чтобы он ловко вынюхивал опасности и круто стрелял по монстрам. Начать с того, что он вообще не стрелял. Никогда. Сказывалась, видать, докторская школа. И на аномалии он чихать хотел – обходил их запросто, словно не замечая. Найденные артефакты считал безделушками и легко делился с руководством группировки. В общем, вел себя так, что остальные сталкеры, взрослые и солидные дяди, на счету у которых было немало подстреленных монстров, да и – чего греха таить – себе подобных, стали чувствовать себя рядом с Букой сопливыми молокососами, решившими поиграть в «войнушку». Мало какому сталкеру такое понравится. Оттого Буки стали сторониться, отторгая его из любой компании.

Бандиты пытались использовать Буку в собственных жлобских целях – тягать хабар из самых опасных и непроходимых мест, куда никто из этой братии и носа сунуть бы не посмел. Но, видать, было у Буки какое-то особое чутье, эдакий внутренний «дерьмометр»: заставить работать Буку на себя было все равно, что заставить Зону упаковывать хабар в красивые коробки и отправлять прямиком на склад в Киеве. В конце-концов, поняв бесполезность Буки для извлечения прибыли, его решили убить – как это принято у бандитов: на всякий случай.

И вот тут-то начиналось самое интересное.

Все, кто открыто возжелал Буке зла – сдохли. Все до единого. Причем самыми отстраненными и нелепыми смертями: кто шаурмой на базаре отравился, кто фен в ванну уронил, кто с мотоцикла в фонарный столб влетел. Но это было бы полбеды. Стали случаться неприятности со всеми, кто хоть раз воспользовался помощью Буки. На момент встречи Петли с этой темной легендой Зоны, все сталкеры, ходившие на дело с Букой, давно уже лежали в сырой, фонящей землице Зоны.

Это старая история – про Дьявола-хранителя. Мол, тот, которому покровительствует Дьявол-хранитель, как вампир высасывает удачу ближнего. Многие считают, что начало этой истории дал именно Бука. А потому быть спасенным Букой – это все равно, что быть тюленем, спасенным из воды белой акулой: вот тебя, несчастного утопающего, выдернули из воды, даже в воздух подкинули. И ты летишь, довольный и счастливый, не замечая, как разверзлась под тобой огромная зубастая пасть.

Так что спасения никакого не было.

Это была лишь отсрочка.

Вот и сейчас Бука внимательно вглядывался в его расширившиеся от страха глаза, словно вампир, высасывающий жизненную силу.

– Наверное, про меня люди всякое рассказывают? – произнес он, наконец. – Там, за Периметром?

– Что рассказывают? – фальшиво поинтересовался Петля.

– Да знаешь, ты… – с какой-то тоской сказал его жутковатый спаситель. – И вот какое дело: я сам не знаю, чему верить, а чему нет…

Бука рассмеялся сухим трескучим смехом. Жутко стало от этого смеха. У этого парня явно были проблемы с чувством юмора. Да и не только с ним. Петля заставил себя улыбнуться. Вышло хреново.

– А почему вы… ты сказал, что я – «первый»? – осторожно спросил Петля.

– Пойдем отсюда, – неожиданно сказал Бука, подымаясь. Он огляделся, словно мог что-то видеть в этой кромешной тьме. – Здесь нельзя оставаться.

Они шли куда-то в непроглядный мрак. Петля таки не добился от странного спасителя, куда тот его тащит, и теперь тоскливо брел за этой нескладной долговязой фигурой, погруженный в туманные, путаные мысли. Анестезирующий наркотик продолжал рисовать нелепые и страшные картины, не давая сосредоточиться и четко представить себе новое положение вещей.

Во-первых, та самая проза жизни. Если Бука действительно спас его, а все истории про него – лишь бред болтливых завистников, значит, есть шанс, что за Периметр он выберется. И что дальше? Мало того, что засветились на входе, мало того полегла вся группа во главе с бугром, так в довесок ко всему он потерял контейнер с драгоценным хабаром, который обещал хоть какую то надежду вырваться из проклятого круга! И вот тут-то возникают старые, как мир, вопросы: кто виноват, и что теперь, мать его, делать?! Кто окажется крайним во всей этой истории и так ясно, и к гадалке не ходи. Поскольку бугор двинул кони, и навара с дела не вышло – в банде начнется зверство и дележка власти. И по всем понятиям для начала прирежут его. А будь у него в руках этот проклятый контейнер…

Тут в неясных мыслях Петли возникло некоторое просветление.

– Слушай, – возбужденно заговорил он, тряся Буку за рукав его странной холщевой рубахи. – Мы же к Периметру идем, да? Давай вернемся, а? У меня там контейнер с хабаром зарыт – братки за него обещали с меня долг списать! Ты понимаешь?! А, может, еще и нала отвалят! Что скажешь, а?!

Бука искоса посмотрел на несвязно бормочущего спутника и сказал, нехотя:

– Мы идем не к Периметру. Слушай, как тебя там… Ты должен понять одну простую вещь…

Бука замолчал, продолжая спокойно идти в полнейшей темноте, словно не боялся ни аномалий, ни злобных монстров. Но, судя по длине паузы, вещь, которую он собирался сказать, была вовсе не так проста.

– Не к Периметру? – Петля первым нарушил молчание. – А куда?

– Хотел бы я знать… – неопределенно сказал Бука.

Так они прошли еще минут десять. Или час – Петля совершенно перестал ориентироваться во времени.

– И все-таки… – проговорил Петля. Действие лекарства заканчивалось, и он снова ощутил страх. Страх перед Зоной, а вместе с ним – страх перед этим странным Букой. Голос сорвался на крик. – Я хочу выбраться отсюда! Хочу расплатиться с чертовым долгом – и убраться подальше от Этой Гребаной Зоны!!!

…Он пришел в себя, уже лежа на спине, в ужасе пялясь в страшные провалы глаз Буки. Тот нависал над ним, как один из тех зомби, что готовы вырвать и сожрать твое сердце. Его длинные, слипшиеся волосы были похожи на щупальца кровососа, и Петле даже показалось на миг, что над ним – притаившийся под личиной человека мутант.

– Не смей обижать Зону! – прошипел Бука, водя перед его лицом ладонью, словно сдерживал себя от порыва схватить это лицо и с силой вдавить в землю. – Ты В НЕЙ!

И в этот момент Петля друг всей душой осознал: неспроста все эти разговоры, не зря люди сторонятся этого парня. У него действительно не все дома. А может, он и не человек вовсе.

Бука резко отпрянул. Сел рядом, положил на колени свой бесполезный дробовик и замер в неподвижности. Рядом осторожно уселся Петля. Так и сидел, боясь пошевелиться.

Над Зоной сверкало ясное звездное небо, искаженное местами воздействием мощных блуждающих гравиконцинтратов, призрачными всполохами, искорками электрических разрядов и прочей местной атрибутикой. Впрочем, многие сталкеры любили именно это небо. Особенное небо – небо Зоны. Многим приходилось часами любоваться всеми этими чудесами, отлеживаясь у Периметра, в надежде, что не засечет патруль и не срежет шальная, для острастки выпущенная пулеметная очередь.

Поговаривали, что один, забравшийся в Зону астроном, долго мудрил со своими телескопами и компьютерами, пялился-пялился в небо, а потом взял и заявил при большом стечении научного люда: мол, из некоторых локаций Зоны картина звездного неба такова, как ее наблюдали бы из совершенно иной звездной системы. Вот расчеты, вот вычисления суперкомпьютеров, вот данные коллег – получите, распишитесь. Скандал, помнится, был страшный: ведь эти данные шли на руку тем еретикам от науки, кто считал Зону частью то ли параллельного мира, то ли поверхности совсем уж другой планеты «в далекой-далекой галактике». И все это сильно попахивало большой политикой. В общем, под шумок, Нобелевские премии были отданы каким-то серым личностям, а кто-то и научных степеней лишился. Правда, там, вроде бы, никого не убили. Научная среда, хоть еще тот террариум друзей, но, все-таки, не Зона…

Петля лежал на спине и отрешенно пялился в это чужое небо. Удивительное дело: рядом с этим жутковатым парнем с пустой двустволкой в руках он чувствовал себя в куда большей безопасности, чем под сомнительной защитой вооруженных до зубов бандитов. Почему-то сейчас он не боялся ни жутких ночных тварей, ни блуждающих аномалий. Ему было тихо и спокойно. Как на кладбище.

Бука тоже смотрел на звезды. Только думал он совсем о другом. Мысли его были тяжелы, как капли дождя, попавшие в «комариную плешь». Ему всегда было тяжело думать – он любил просто смотреть, слушать, ощущать то, что происходит вокруг, полагаясь на одни только чувства и отработанные рефлексы, как это называл Док. Но теперь ему просто придется думать. Иначе ничего не получится. Надо думать. Думать, как перехитрить эту заботливую мамашу, которая дала ему жизнь, приют, вырастила, научила уму разуму. Ласковая, добрая Зона.

И она же – гнусная, ревнивая сука.

Бука ненавидел Зону. Ненавидел всей душой, яростно, до одури, до потемнения в глазах.

Это было, по меньшей мере, странно: ведь сам он был целиком, плоть от плоти, детищем Зоны.

Не врали стакеры: почти достоверно известно было, что родился он где-то здесь, внутри периметра. Хотя и сам он с уверенностью утверждать ничего не мог. Однажды кто-то в пьяном разговоре даже бросил: мол, у такого типа, как Бука, вообще не может быть человеческой матери. А потому, мол, он изначально порождение самой Зоны-матушки. Бука даже не обиделся. Он никогда не спорил с этими сомнительными утверждениями. Ведь не было еще существа, более приспособленного к жизни в этом проклятом месте. Конечно, были сталкеры и покруче Буки – и посильнее, и повыносливее, и поумнее. Были и более удачливые. Да только было все это от ума и достигалось путем жертв и лишений – тех самых проб и ошибок, попросту говоря – опыта.

А Бука родился сталкером. Точнее, существом, созданным Зоной и для одной только Зоны. И в сталкеры он подался лишь потому, что здесь каждый хрен с автоматом воображает себя таковым. Вот и его с легкостью записали в сталкеры: куда-куда, а на эту роль он подходил по всем параметрам.

А Бука просто был самим собой. Букой. Он жил в Зоне свободно, легко – все равно, как теленок под выменем у рогатой мамаши. И потому для Буки ненавидеть Зону было все равно, что ненавидеть собственную мать. Он сам понимал это – и от того мрачнел еще больше.

Ему было, за что ненавидеть Зону. Началось это внезапно, словно лопнуло что-то в душе, сгорели какие-то предохранители в сложном приборе – и он разом поменял полярность. Ведь бывает так: живет себе человек и живет, нормальный, спокойный, безвредный, хороший семьянин, улыбчивый и закурить никому не откажет. А потом – раз – и переклинило человека. Был человек, а стал кровавый маньяк.

Бука никогда не был нормальным человеком. Но и в маньяки записывать его никто б не решился. Просто в один прекрасный момент его действительно переклинило.

Ей, богу – лучше бы он стал маньяком…

Бука посмотрел в сторону «первого». Плюгавенький какой-то, все время боится чего-то, трясется, почем зря. От такого не будет никакого толку. Но ничего не поделаешь, он – первый. И раз Монолит поставил такое условие – его нужно выполнять.

…В темноте раздался протяжный, полный тоски и боли стон. Словно где-то, истекая кровью, умирал раненый сталкер. С разных сторон откликнулись какие-то ночные твари: с одной донеслось низкое рычание, с другой – отвратительный рокочущий звук, словно отрыжка гигантского чудовища. Последнее, кстати, исключать не стоило. Следом по округе пронеслась целая волна звуков – от мерзкого бульканья, до жуткого человеческого голоса, словно воспроизведенного с многократным замедлением. Одному Черному Сталкеру известно, что все это было на самом деле, но от таких, вот, звуков новички в Зоне зачастую теряют жизненно важное хладнокровие и совершают глупости. А любые глупости в Зоне, как известно, чреваты смертью.

– Эй… – тихо и жалобно позвал «первый». – Что это?

– Какая тебе разница? – вяло отозвался Бука, недовольный тем, что его выдернули из расслабленного оцепенения. – Ты отдыхай лучше. Нам еще много ходить придется.

Петля вдруг резко подобрался, подполз к Буке поближе и забормотал прямо ему в лицо:

– Слушай, я не знаю, что ты вообще такое, и правду ли про тебя рассказывают, но я тебе так скажу… – Петля сердито засопел, нахмурился. – Сначала меня эти урки на понт брали, каждый день прирезать грозились! И жизнь такая у меня уже вот где!

Петля яростно чиркнул ладонью у себя под горлом и продолжил с неожиданным для самого себя напором:

– Я уж, думал все, отмучался! А оказывается, ничего подобного – теперь ты меня в оборот меня взять хочешь, так?! У меня что, на лбу написано, что я лох?! Что меня можно пинать, использовать, гонять, как вшивую собачку?! Ты как хочешь, а я больше плясать под чужую дудку не намерен!

Закончив эту речь, Петля разом как-то сник, и тоскливо уставился в землю. Где-то прокричала болотная выпь. Хотя наверняка, не выпь это была: отсюда до болота – топать и топать…

Бука смерил спасенного тяжелым взглядом. Ему очень не хотелось говорить, объяснять. Разговоры – все это не его стихия. У него даже язык во рту сразу устает. Но, видно, раз уж решился он на все это дело, без объяснений не обойтись. Не выйдет без объяснений, хоть тресни.

– Слушай, как тебя, – медленно начал Бука. Наморщил лоб, вспоминая. – Ну, да, Петля. Ты подумай хорошенько, Петля: как случилось, что ты до сих пор живой?

– Ну, ты меня спас, – хмуро ответил Петля. – С этим я и не спорю, я тебе по гроб жизни обязан, и вообще…

– Я не об этом, – досадливо поморщившись, прервал его Бука. – Как ты вообще смог уцелеть – до того, как я тебя встретил?

– Ну, как… – растерянно пробормотал Петля. – Думаю, мне просто повезло.

– Повезло… – медленно повторил Бука. – Может, и повезло, хотя ты, что-то не похож на везунчика.

– Это еще почему? – нахохлился Петля. – А на кого же я похож – на конченого лузера, что ли?

Бука смотрел на собеседника ничего не выражающим взглядом, и Петля вдруг подумал, что да – именно на такого вечного неудачника он и похож. Но Бука вовсе не хотел его обидеть, еще раз ткнуть его носом в собственное ничтожество. Он хотел сказать что-то совсем другое.

– Ну, допустим, – проговорил Бука. – А расскажи мне, как все было.

Петля принялся излагать свою историю. Быстро, сбивчиво, но в целом довольно подробно. И про то, как прибился к бандитам, и про то, как его поставили «на счетчик», заставляя горбатиться на уголовную шоблу. И про небывалое сегодняшнее невезение, когда полегла вся группа и каким-то чудом уцелел он один. И про бегство от крысиной стаи, очень удачно закончившееся встречей со случайным спасителем.

Сам спаситель слушал внимательно, чуть склонив голову на бок, и свет Луны отражался в его глубоких глазах. Сама Луна сегодня была неприятная, странная: она медленно расползалась, вытягиваясь по небу, словно кто-то надавил на краешек жвачки, что тянулась вслед за вращением небесной сферы. Луна росла и наливалась необычным кровавым светом, готовая лопнуть, как гнойная гематома. Оптический эффект, конечно, но все равно жутко…

Бука терпеливо выслушал Петлю, едва заметно кивнул и сказал:

– Ну вот, видишь.

– А что я должен видеть?! – огрызнулся Петля.

– Не могло тебе сегодня повезти. Никак не могло.

– Это еще почему?

– Как бы тебе объяснить… – Бука болезненно поморщился.

Он не любил ничего объяснять. Большее из того, что он знал и чувствовал, невозможно было выразить человеческими словами. Может, дело было в том, что он слишком мало общался с людьми, так и не научившись четко выражать свои мысли. Это попросту казалось лишним в его простой жизни. Ведь Зоне не нужны слова. Слова нужны людям. А люди не нужны Буке. Точнее – не были нужны до последнего времени.

– Если уж тебе везет – значит, ты везунчик, – неторопливо начал Бука. – И когда возникнет ситуация – «или повезет или не повезет», то у везунчика больше шансов, что все-таки, повезет. А ты – ты невезучий. А знаю, что тебе это не нравится слышать, но это так. А значит, что сегодня, когда не повезло всей твоей группе, тебе просто не могло повезти. Никак.

– И что же все это означает? – судорожно сглотнув, спросил Петля.

– Это знак.

– И как я должен понимать этот знак? – недоверчиво поинтересовался Петля.

– Это не тебе – это мне знак, – пояснил Бука.

И в этих словах Петле почудилось что-то мощное, неотвратимое, как вращение Земли. Стало невыносимо тоскливо, чувство беспомощной обреченности окончательно лишило его сил.

– Я ничего не понимаю… – слабым голосом проговорил Петля. Ему казалось, что рядом не человек, а злобный контролер, подчинивший себе его волю. Возможно, отчасти так оно и было.

Бука повозился, устраиваясь поудобнее, собираясь со своими вязкими мыслями.

– Я объясню тебе… Попробую объяснить, – поправил себя Бука. Он уставился в темноту перед собой и замер в каменной неподвижности. Двигались только его сухие тонкие губы. – Если бы все шло, как обычно – ты бы не ушел даже от слепых собак, которые остались у вашего хабара. А брести по Зоне без детектора аномалий и не вляпаться, да еще так долго сопротивляться стае под властью крысиного волка… Нет, просто кто-то оттягивал неизбежное.

– Кто? – с трудом выдавил из себя Петля.

– Ты уцелел только потому, что Зона отказалась прибирать тебя к себе, – сказал Бука. – До поры до времени. Потому, что я должен был встретить тебя. Только поэтому – и других причин я не вижу. Тебе дана отсрочка – если хочешь – по моей личной просьбе.

Бука замолчал, словно собирался с силами для следующей череды фраз. Говорил он медленно, то и дело останавливаясь, будто спотыкаясь. Словно искал в темном чулане слова – и складывал их во фразы. Но странным образом в целом получалось вполне связно. Только что-то занозой свербило в мозгу, мешая этому пояснению сложиться в окончательную и логичную картину.

– Как это – по твоей просьбе? – вдруг встрепенулся Петля, с суеверным страхом косясь в сторону этого странного парня. – Ты просил Зону спасти меня?! Еще тогда, когда я остался один на один со слепыми собаками?! Откуда ты знал про меня?

– Тебя я знать не знал, – равнодушно отозвался Бука. – И мне нет никакого дела до твоей собственной судьбы. Просто таково его условие.

И замолчал. Снова.

– Да перестань ты говорить намеками! – простонал Петля. – Можешь ты по-человечески объяснить – кого просил, чье условие? Может, ты общаешься с самими Хозяевами?

Произнеся последнюю фразу, он осекся. На территории Зоны не принято всуе поминать Хозяев. Хозяева Зоны – кто бы они ни были – существа могущественные и совершенно беспощадные. Если им не понравится какое-нибудь высказывание в их адрес – могут на тебя тварь какую послать или в мясорубку ненароком засунуть. Так говорили бывалые сталкеры – а уж они-то знают, что говорят. С другой стороны – нахрена, спрашивается, Хозяевам спасать какого-то никому не нужного Петлю, да еще посылать ему в помощь своего жуткого Буку. Нет, что-то тут не то.

– Хозяева тут ни при чем, – подтвердил его догадку Бука. Снова болезненно наморщил лоб, будто выдавливал из головы тугие мысли. – Это условие: я должен спасти шесть жизней. Шесть человеческих жизней. И ты – первый из них.

Это объяснение не сильно разъясняло ситуацию в целом, однако несколько успокаивало в том смысле, что загадочное «первый» действительно означает «первый» – и ничего больше.

– Кто же поставил тебе такое условие? – немного успокаиваясь, поинтересовался Петля.

– Монолит.

Час от часу не легче. Петля нервно вытер со лба проступивший пот. Хоть и не жаркая выдалась ночь, но с такими разговорами не только вспотеешь, а как бы и другой стороны мокро не стало.

Вот, значит, как. Монолит. Не больше, не меньше. Интересно – отчего не сам Черный Сталкер? Разница в правдоподобности не сильно велика, но звучит эффектнее. Потому что каждый способен представить себе неприкаянного сталкера, не находящего себе покоя, который явится тебе, когда ты валяешься, обкурившись, какой-нибудь дрянью, и наобещает тебе во сне всего с три короба. А Монолит – это, отцы, штука слишком абстрактная и врать про нее надо красиво.

– Во сне, значит, он тебе, значит, явился, – предположил Петля. – А ты ему и желание загадал, верно?

Бука исподлобья так зыркнул в ответ, что Петля заткнулся. Шутить на эту тему, пожалуй, не стоило.

– Почему – во сне? – раздельно сказал Бука. – Реальный Монолит. Если хочешь, чтобы желание сбылось наверняка – Монолит надо видеть и осязать. Все остальное – сказки для маленьких сталкеров.

Петля лихорадочно перебирал в голове все, что знал об этом, пожалуй, самом жутком сокровище Зоны. И каждая услышанная им история противоречила всем прочим. Одни говорили, что это огромный черный кристалл, настолько черный, что поглощает свет, другие излучения, а иногда – и саму материю. Что этот неподвижный монстр, словно гигантский сверхмощный контролер, способен подчинять себе людей на всем пространстве Зоны. Кто-то говорил, что все это чепуха, а в действительности Монолит – это расплавленное ядерным распадом месиво из железобетона, свинцовых кирпичей и графитовых стрежней реактора, спекшееся в субстанцию с совершенно невероятными для земной материи свойствами. Но все, даже самые ярые критики, так или иначе, говорили о главном – способности этой штуковины исполнять желания. И о легендарной склонности этого неподвижного чудища с совершенно нечеловеческим коварством обращать желания против загадавшего из безумца.

– Ну, и что же это на самом деле – Монолит? – с напускным равнодушием поинтересовался Петля. – Кристалл или реакторное месиво?

– Это как раз не важно, – спокойно ответил Бука. – Я нашел его, хоть это было непросто. И главное – сумел вернуться живым. Но, думаю, Монолит сам помог мне в этом: ведь я должен теперь выполнить его условие.

– Условие, условие… – пробормотал Петля. – Но ведь эта штука, вроде, исполняет желания?

– Исполняет.

– Но я не слышал, чтобы Монолит выставлял какие-то условия.

– Это особое желание.

– И насколько же оно особое?

Бука не ответил. Но взгляд его красноречиво показал: да, желание это особое. Совершенно особое. И точка.

– И все равно. Что-то я не очень понимаю связь между твоим, пусть самым навороченным, желанием и моим спасением, – пробурчал Петля.

– И все-таки, связь есть. Предопределено было не только твое спасение, но перемены в моей собственной судьбе, – сказал Бука. Нахмурился. – Мне не оставили выбора: ради тебя мне пришлось убить живое существо.

– Монстра, – скривился Петля.

– Я забрал у Зоны ее живую частицу без ее разрешения, – сказал Бука. – Я потревожил Зону, убив ее обитателя. Теперь для Зоны я один из тех, кто приходит сюда, чтобы паразитировать на ее теле… – Он напряг память, вспоминая то, что говорил ему Док. А Док говорил очень много, наверное, хотел впихнуть в пустую голову звереныша как можно больше умных вещей. Большая часть, конечно, забылась – в особом пространстве Зоны вся эта философия имеет невысокую цену. Куда важнее конкретные прикладные знания, связанные одной простой целью: выжить.

– Неужели тебе никогда не приходилось убивать мутантов? – недоверчиво спросил Петля.

– В этом не было необходимости, – покачал головой Бука. – С Зоной всегда можно договориться. Она легко поделится тем, что для нее – отрыжка, мусор, а для людей почему-то – чудо и несусветное богатство. Только людям мало подбирать отходы Зоны. Они всегда пытаются отхватить у нее кусок мяса…

Петле тут же вспомнился злополучный контейнер с лучистой дрянью. Может, и там было оно – это гнилое мясо Зоны?

– А может, тебе и не стоило убивать эту тварь? – осторожно спросил Петля. – Ну, договорился бы, как это ты умеешь…

– Поздно, – спокойно сказал Бука. – Да и не тот случай. Я могу, то есть, мог поладить с Зоной, когда дело касалось меня самого. Но никогда не был способен защитить другого.

Бука замолчал, а Петле вновь вспомнились те странные и жуткие истории про Дьявола-хранителя. Выходит, неспроста эти истории возникли, неспроста…

– Наверное, именно поэтому мне и поставили это условие, – задумчиво сказал Бука. – Самое тяжелое, почти невозможное для меня условие. Я должен делать то, чего всегда пытался избежать – спасать и убивать. А теперь мне не отвертеться…

Бука медленно погладил ружье, внимательно посмотрел на собеседника и добавил:

– Единственное, что меня утешает, так это то, что с каждым новым спасенным будет расти число моих спутников. Я буду спасать вас, а вы – помогать мне в исполнении моего желания.

Петля с трудом удержался, чтобы не спросить снова – что же это за желание такое? Язык так и чесался.

– У меня впервые будут попутчики, – с некоторым удивлением в голосе сказал Бука. И вдруг уперся взглядом в Петлю. Тот не научился еще разбираться в выражении этих диких глаз, но ему показалось, что во взгляде Буки появилась надежда. – А может, и друзья. Даже странно как-то. Ведь у меня никогда не были друзей…

– Постой… – пробормотал Петля. – Ты хочешь сказать, что я должен буду таскаться за тобой, пока ты не насобираешь себе этих шестерых спасенных?!

– Осталось пятеро, – спокойно поправил Бука.

– Нет, на такое я не подписывался! Нет, нет, не могу, в конце-концов, даже не настоящий сталкер!

– У тебя просто нет выбора, – спокойно сказал Бука. – Ты не можешь просто уйти. Если ты каким-то чудом не погибнешь в Зоне, Зона достанет тебя, где угодно, даже там, за Периметром. Может, ты слышал…

– Слышал, – глухо сказал Петля.

Он все понял. Понял, что ему уже не отделаться от этого монстра в человеческом обличье. И уже не имеет никакого значения, правда ли то, что поведал ему Бука, или же все это плод больного воображения безумного бродяги, ему не отвертеться от совместной прогулки. И остается надеяться, что все это в конце-концов действительно окажется бредом, и Бука однажды отпустит его, пообещав не преследовать своими проклятьями.

Все эти мысли были явным проявлением трусости, но надо признаться самому себе: только сейчас, рядом с этим странным человеком он чувствовал себя в относительной безопасности.

И надо ж было именно сейчас подумать о безопасности – тут же во мраке раздался низкий, свирепый рев, затряслись черные силуэты кустов, сигнализируя о приближение чего-то крупного, мощного, злого.

Бука медленно встал. В лунном свете его фигура казалась какой-то изломанной, неуклюжей. И, похоже, Бука действительно не знал, что делать. Это казалось диким: удачливое и живучее порождение Зоны – и не знает, что делать в критическую минуту.

– Ружье!!! – заорал Петля.

И сам бросился к валявшемуся рядом с сумкой дробовику. Самое время: из черных кустов шумно вывалилось что-то большое, бесформенное – как показалось поначалу. Оно сразу же метнулось в сторону Буки – словно именно он, и он один был ее целью.

Бука в один миг вышел из оцепенения. Несколько долгих мгновений до этого он просто не мог поверить, что все это происходит именно с ним: он пытался договориться с той тварью, что нацелилась сейчас на него. Просто договориться – как учил Док, как он сам поступал бесчисленное количество раз до этой минуты.

Вот и свершилось: Зона отказывается слушать его.

Бука ловко метнулся в сторону. Лязгнув челюстями, обдавая его смрадом дыхания и гнилыми брызгами слюны, псевдособака пронеслась мимо, загребая лапами, и разворачиваясь для нового броска. Теперь в ее налитых кровью глазах сверкали лунные отблески. Эта тварь пострашнее слепой собаки – но раньше, когда он был в ладах с Зоной, это не имело никакого значения. Теперь же нужно было просто убивать. Но псевдособаку не убить голыми руками, как крысиного волка. Нужен хотя бы нож. А лучше – дробовик, который так некстати оказался в руках у этого непутевого малого…

Петля отчаянно тряхнул Букину сумку – оттуда посыпалось множество всякой всячины, но самое главное – пузатые патроны двенадцатого калибра. Они россыпью раскатились по неровной земле, и Петля принялся судорожно шарить, захлебываясь от ужаса: он видел, как в каких-то метрах от него мечется кошмарный мутант, и Бука, на защиту которого он так уповал, не может ничего с этим поделать. Бука уворачивался ловко, и даже наносил твари удары, от чего та приходила в еще большую ярость, оглашая округу отрывистым хриплым рыком. Но было ясно, что долго так продолжаться не может: еще несколько секунд – и псевдособака оправдает свою репутацию одного из самых опасных убийц Зоны. Все, что ей нужно – только ухватиться за любую конечность жертвы. Короткое, резкое движение – и рука добычи окажется у нее в зубах, вырванная с мясом из сустава.

Непослушными, словно чужими, пальцами Петля запихивал патроны в черные спаренные стволы. Пластиковые, с металлической окантовкой, цилиндры никак не желали влезать в отведенные им места, и казалось, что какой-то злой шутник в темноте подсунул патроны другого калибра. Не отчаяться помогло лишь то обстоятельство, что в детстве доводилось ходить с отцом на охоту. К охоте он так и не пристрастился, но зарядить двустволку, все же, мог. С отчаянием Петля буквально вбил проклятые гильзы в стволы и с хрустом закрыл затвор. Щелкнул механизм взвода: стволы встали на место. Петля вскочил и приложился к ухватистому прикладу. И вдруг понял, что просто не в состоянии поймать в прицельную планку стремительно мечущуюся тварь. Две тени слились в схватке, и так он запросто мог подстрелить Буку.

Наверное, выручило то, что мутант слишком увлекся одной жертвой, словно позабыв про другую. Только этим можно объяснить, как Петле удалось подскочить к псевдособаке вплотную и ткнуть стволами прямо ей в бок.

Грохнул выстрел, по запястьям резануло отдачей, и тварь отлетела в сторону, оглашая ночь визгом, переходящим в свирепый рев. Было ясно, что боль еще больше разозлила живучую тварь, и заряд дроби (или пуля – чем там была начинена гильза) не сильно повредил живучему мутанту. И теперь псевдособака готовилась к новому броску.

Петля неуверенно целил в темноту, когда крепкая рука схватила оружие за цевье и вырвала его из рук. Бука ухватил дробовик, выставив перед собой на вытянутой руке и шагнул в темноту. Донеслось злобное рычание, которое прервалось новым выстрелом.

И стало тихо.

– Принеси фонарь, – глухо донеслось из мрака.

Петля вздрогнул, выходя из навалившегося оцепенения, и послушно бросился к выпотрошенной сумке. Снова принялся шарить в темноте и довольно быстро отыскал тяжелый металлический цилиндр фонаря. Щелкнул затянутой резиной кнопкой. Вспыхнул яркий, пожалуй, слишком резкий для этой ночи свет. Хороший фонарь, американский – такими снабжают ооновских патрульных. В случае необходимости тяжелый ухватистый цилиндр легко превращается в дубинку.

Освещая себе путь, Петля засеменил туда, где сидел на корточках сгорбленный Бука. На коленях у него лежал дробовик, сам он рассматривал убитого монстра. Остро тянуло пороховой гарью. И видно было, что Бука знал, куда стрелять: вместо черепа у псевдособаки теперь было кровавое месиво. Говорят, эти твари произошли вовсе не от собак, это – мутировавшие волки. Но со снесенной напрочь башкой они все выглядят одинаково.

– О прежней жизни придется забыть, – сказал Бука, с явным сожалением осматривая труп. – Зона всерьез на меня обиделась.

– Обиделась… – нервно хохотнул Петля, глядя на собственные руки. Ладони тряслись, как у больного синдромом Паркинсона. Но теперь он тоже мог поздравить себя с первым убитым в Зоне монстром. Как-никак, он тоде поучаствовал в этом жутком ночном сафари.

– Теперь, наверное, придется держать ружье заряжённым, – задумчиво сказал Бука.

– И лучше бы завести что-нибудь посерьезнее древнего дробовика, – добавил Петля.