Убить Рыбку Джонса

26 Затишье

Рыбка проснулся. Он был один в комнате, но не в доме. Элис оставила дверь в спальню открытой, и он слышал, как она копошилась внизу. Он лежал какое-то время, слушая звуки утра. Обычно его будили ранние пташки, ехавшие на машинах на работу, или молочник, или запах готового тоста. Сегодня, за исключением Элис, он слышал лишь пение птиц. И только. Никакого шума машин.

Он зевнул, потянулся и сел, затем посмотрел вокруг, опасаясь притаившегося демона, который наблюдает за ним и планирует его смерть. Демона не было.

Выбравшись из постели, Рыбка натянул джинсы и заковылял вниз. У него слишком болела нога, чтобы надевать ботинки. Она все еще была обернута в носовой платок, который, судя по виду, прилип к ране, и мальчик совсем не хотел отдирать его.

В кухне Элис разложила на столе содержимое пакета из «Сейнсберис». Здесь была упаковка пластиковых ножей и вилок, баночка клубничного джема, буханка хлеба, две банки супа, бутылка воды и шоколадка. Вчерашний лимонад и печенье остались наверху.

Когда Рыбка вошел, она посмотрела на него. В одной руке она держала бутылку с моющим средством, а в другой — тряпку, купленные вместе с едой, подумал Рыбка. Элис была вся перепачкана углем.

— Я возродила к жизни плиту! Это было очень непросто! Только вымазалась немного. Я даже справилась с пауками! — Ее перепачканное лицо светилось триумфом. — Короче, демонов я все равно не вижу, а тебе нужен отдых, поэтому я для начала разделаюсь с кухней.

Она говорила и одновременно обильно поливала столешницу рядом с плитой чистящей жидкостью. Два демона, вертевшиеся в саже, зашипели, зафыркали и быстро растворились в больших каплях средства. Еще один демон выполз наружу, упал на пол и растворился. Рыбка рассмеялся. Элис усердно натирала столешницу тряпкой, смахнув последнего визжащего демона.

— Я нашла уголь в пристройке, но там все в паутине, я и близко к нему не подойду, когда стемнеет. У меня в сумке должны быть спички, там еще есть штуковины для растопки, в пристройке то есть, и смотри… — Она подошла к раковине и повернула кран. После долгого треска из него потекла вода. — У дома есть колодец. Вот насос, и я ЧАСАМИ его накачивала.

Они посмотрели на мутную воду.

— Можно подогреть и помыться, но пить ее, думаю, не стоит. Можем позавтракать оставшимся лимонадом и хлебом с джемом. Я забыла купить масло. Но придется достать где-нибудь еще еды и питья. Нужно найти магазин.

Рыбка подумал, что до него придется долго идти.

— Наверное, далеко идти придется, — сурово заметила Элис. — Тут довольно пустынно, как я погляжу!

Они позавтракали, сидя на заднем крыльце, вокруг которого было вымощенное пространство, вроде патио. Оно заканчивалось двумя ступеньками, полоской травы и низкой стеной. За ней расстилалась голая пустошь, покрытая вереском, кустами и дикими цветами. В отдалении, приютившись за парочкой деревьев, виднелась старая ферма.

— Это, должно быть, то место, где мы вчера вышли. — Элис показала вперед вымазанным в джеме пальцем. — Интересно, кто там живет. Нужно сходить поздороваться, когда поедим. — Она посмотрела на ногу Рыбки. — Но не раньше, чем мы займемся тобой. Нога выглядит ужасающе!

Элис встала и вошла в дом, забрав тарелки. Через мгновение она вернулась с мешком, в котором не было ни еды, ни спальных вещей, бросила его на землю рядом с Рыбкой и принялась его опустошать.

— Итак. Заначка. — Она вытащила старую косметичку и развязала ее. Внутри было полно купюр, сложенных в пачки. — Спички, веревка, ножницы — вместо ножа, фонарик, батарейки, будильник, шоколадка на крайний случай, чистые трусы.

Рыбка покраснел.

— И… — она торжественно извлекла старую жестяную коробку, в которой продавалось дорогое мыло, — …аптечка! Стащила ее из ванной. Я, пожалуй, принесу воды, и займемся ногой. Ах да, еще Джед вот тебе передал. — Она вытащила со дна мешка что-то красное. Джед любил красный цвет.

Осторожно взяв сверток, Рыбка развернул его. Это оказалась куртка Джеда — его любимая, которую он всегда носил. Рыбка посмотрел на Элис.

— Он тоже хотел поехать, но его мама заметила бы. Он сказал, что тебе, наверное, пригодится что-нибудь теплое от дождя. Ты же не собираешься заплакать? Вот и хорошо. Очень мило с его стороны, конечно.

Это было не просто мило. В этот самый момент Рыбка понял, что такое дружба. Элис и Джед. Это была дружба. Одна без промедления бросилась к нему на помощь, а другой передал Рыбке вещь, которую ценил больше всего на свете, как символ поддержки, только потому, что не мог поддержать его лично.

Элис тем временем была уже на кухне. Рыбка слышал, как она работала ручкой насоса. Вскоре полилась вода. Радуясь недолгому одиночеству, он потер глаза и вытер нос рукавом, так как у него не было платка. Наконец вернулась Элис, неся чан с горячей водой.

— Прости. Нагревалась целую вечность. Но вода стала чище. Вот, опусти сюда ногу, пускай платок отмокает.

Она открыла аптечку и занялась бинтами и мазью. Рыбка подставил лицо солнцу и закрыл глаза. Он все еще ощущал спокойствие, как будто пока не было нужды никуда бежать.

— Здесь как будто чувствуешь себя в безопасности, правда? — задумчиво произнесла Элис.

— Затишье, — ответил Рыбка.

Элис взглянула на него.

— Как перед грозой, — закончил он.

Она кивнула и стала обмывать его израненную ногу.

— Мы только что поселились в Доме Ворона, — сказала Элис, — но мама неважно себя чувствует, она послала нас разведать, где тут поблизости магазин, чтобы мы кое-что прикупили. — Она невинно смотрела на женщину, словно не понимая, что никакого магазина не было на мили вокруг.

Дом, к которому они подъехали вчера, принадлежал мистеру и миссис Даннет. Миссис Даннет, Пенни, была моложавой женщиной, полноватой, с копной волос яркого медного цвета и широкой улыбкой. Она сразу же провела их на кухню, где пекла кексы в больших количествах. Элис с надеждой ткнула Рыбку локтем.

— Очень жаль, что ваша мама приболела, — сказала Пенни. — Но магазин в милях отсюда. Возьмите-ка у нас немного свежего хлеба, молока и яиц.

Элис открыла рот, собираясь вежливо отказаться, но все эти продукты были им действительно необходимы.

— Было бы просто здорово, — честно призналась она.

Пенни уже складывала хлеб, молоко и яйца в пакет.

— Артур каждый четверг ездит в Ноктон, если вашей маме завтра не станет лучше, можете дать нам список, и мы купим вам все, что нужно.

Она поставила пакет на стол рядом с Элис. Он выглядел тяжелым.

— М… мы вам что-нибудь должны?

— Нет! — Пенни подмигнула. — Примите это как знак нашего славного йоркширского гостеприимства. — Она снова принялась месить тесто.

— Значит, вы хлеб сами печете? — спросила Элис.

— Да-да. И кексы…

— Выглядят аппетитно…

— …печенье, и чего только не пеку. Я вам положила. Я их продаю магазину в Ноктоне.

— Значит, вы всегда здесь жили? Вы, получается, хорошо знаете местность? Что тут в округе?

— Практически всегда. Кроме старой фермы, здесь мало что есть. Старая водяная мельница, конечно. В той стороне каровое Озеро Менги, — она кивнула в сторону севера, — но не стоит там плавать, оно очень глубокое, все окружено крутыми склонами. Гиблое место, по правде говоря. Есть еще долина Элонии, прямиком за озером. Шикарная. Там всегда тепло, а сколько бабочек! Все из-за какого-то цветка, что там произрастает. А так, здесь кругом одни вересковые пустоши, но место подходящее для физического отдыха. — Она улыбнулась Рыбке: — Тебе это не помешает, немного порозовеют щечки.

Рыбка улыбнулся в ответ.

— Спасибо, — сказала Элис. — Будем дышать свежим воздухом.

Примерно в двадцати милях от них, в помещении с бледно-зелеными стенами и зашторенными окнами пошевелилась женщина. Она издала звук, полувздох, полустон, ее веки дернулись, и она открыла глаза. Она лежала какое-то время, созерцая полоску света, пробивающуюся сквозь занавески, привыкая к запаху чистящего средства и чистых простыней и к боли, гулявшей вдоль ее тела.

Открылась дверь, и в комнату проник шум голосов и суеты.

— Вы в порядке, миссис Джонс? — раздался жизнерадостный голос. Сестра наклонилась к женщине на койке. — Скоро вас осмотрит врач. С вами случился неприятный несчастный случай, помните?

Сьюзан с трудом кивнула.

— Мы знаем ваше имя, потому что женщина нашла вашу сумку и передала ее полицейским. Но вы не волнуйтесь, с вами все в порядке. Вот…

Сестра нажала на кнопку и приподняла изголовье кровати, так что Сьюзан оказалась в полусидячем положении. Налив воды из кувшина у кровати, сестра поднесла стакан к ее губам. Сьюзан с благодарностью выпила. Вода имела сладкий привкус.

Как только она собралась с силами, она сказала сипло:

— Рыбка?

— Простите? «Рыбка», говорите? — Женщина нахмурилась в замешательстве.

Сьюзан сделала над собой усилие:

— Сын. Со мной.

Сестра посмотрела озабоченно:

— Ваш сын? У вас не один? Она взяла что-то с тумбочки у постели. — Это пришло сегодня утром. От вашего сына, верно? — Она посмотрела на открытку. — Ах, вон оно что. Он Рыбка! Вот. — Она вложила открытку в незабинтованную руку Сьюзан.

Сьюзан прочла ее с нетерпением.

Сьюзан закрыла глаза, чтобы остановить слезы. Она чувствовала такую слабость, будто несчастный случай лишил ее сил и воли. Но она вспомнила взгляд Рыбки в то рождественское утро, когда он сказал ей, чтобы она без промедления шла к врачу. И она вспомнила слова доктора Коллинза о том, что небольшое промедление могло бы вылиться в серьезные проблемы. Смертельные. И она вспомнила, как несколько месяцев спустя Рыбка снова начал улыбаться. Поэтому что бы сейчас ни происходило, что бы это ни было, она знала, что оно как-то связано с ужасным проклятием, преследовавшим их, она верила, что Рыбка все понимает. Будучи его матерью, она заботилась о нем, и это было естественно. Но и он заботился о ней, хотя она не всегда замечала это. Не имело значения, естественно это было или нет. Просто у них было так. В открытке, между строк, говорилось как раз о том, что сейчас Рыбка заботится о ней.

— Он не как все, — сказала она сестре.

— Он кажется милым мальчиком, не сомневаюсь, что он навестит вас, как только сможет. — Сестра говорила рассеянно, она делала заметки в красной папке, висевшей в ногах у кровати. Затем она снова улыбнулась Сьюзан. — Думаю, через часок вы будете в силах выпить чашку чая, — сказал она. — Хорошо?

Сьюзан кивнула, чувствуя, как силы медленно возвращаются к ее израненным конечностям. Боль немного отпустила. Она чувствовала на левой руке повязку и гипс на ноге. Ей казалось, что вместо ребер у нее раскаленные кочерги, а ее лицо болело, когда она улыбалась или говорила. Но она была жива и вроде бы цела, как до поездки. И у нее все еще был Рыбка. Она вдруг почувствовала себя невероятно счастливой.

Полтора часа спустя, когда она очнулась ото сна, сестра вернулась с чаем, и Сьюзан обнаружила, что сидеть и пить не так сложно, как казалось.

Вернувшись от миссис Даннет, друзья пошли на разведку в туалет на нижнем этаже. Рыбка очистил все от пауков, а Элис выкинула прогнивший коврик, отнеся его в сарай в саду вместе со шторами, пролежавшими всю ночь на крыльце. Теперь демоны могли резвиться там, сколько влезет, никого не нервируя. Надо было каким-то образом заставить слив работать, и Элис осенила гениальная идея наполнить туалетный бачок водой из насоса и таким образом решить проблему воды. Они натаскали воды в ведре из-под краски, которое Рыбка откапал в пристройке. Сработало.

— Отлично! Теперь у нас есть все необходимое. Если Пенни поможет с покупками, мы можем отсиживаться здесь столько, сколько потребуется. — Она улыбнулась Рыбке. — И сейчас нет нужды смотреть, что в других комнатах.

Рыбка с радостью согласился. Он не знал, что за жизнь кипела за закрытыми дверьми гостиной, ванной наверху и другой спальней, и сейчас он предпочел оставаться в неведении.

На обед они выпили немного молока Пенни и съели кекс и яблоки, которые она положила в пакет с другими продуктами. Там оказалась также бутылка лимонада, что было как нельзя кстати, потому что день выдался жаркий и они оба хотели пить.

Потом, так как рана Рыбки была еще свежая и им не хотелось уходить далеко, они разыскали поблизости Озеро Менги и провели вторую половину дня, сидя под деревьями у его пологих спусков. Затем друзья вернулись домой и загорали на заднем дворе. Демон не появлялся.

В шесть часов они доели хлеб, который купила Элис, и сварили яйца, а в семь позвонила мама Элис. Элис зарядила телефон перед отъездом, так что у них была связь на несколько дней, надо только пользоваться телефоном экономно и звонить лишь в экстренных случаях.

Рыбка взглянул на Элис. Она лежала на ступеньке, игнорируя все вокруг. Так что он потянулся, засунул руку в карман ее жакета и достал телефон. Он пихнул его ей под нос. Элис пробубнила что-то и взяла его:

— Да? А, привет, мам.

Из трубки доносилось бормотание.

— У Рыбки. Школьное задание.

Снова бормотание.

— Не знаю. Останусь на ночь, если миссис Джонс разрешит.

Прислушавшись, Рыбка разобрал слова «из дома», «допоздна».

— Ага, ладно. Угу. Хорошо отдохни. — Элис нажала кнопку сброса и положила телефон. — Говорит: «Привет Рыбке, и спасибо маме». — Она вновь задремала под лучами вечернего солнца.

Рыбка тоже.

27 Чудеса

Гримшо зациклился на своей идее, его мозг словно охватила лихорадка. Он не хотел терять ни минуты и поскорее разыскать Могущественное Проклятие, но была одна загвоздка. Флейта сказала, что он должен прозреть, что сможет все сделать сам, но Гримшо не понимал, каким образом. Что именно он должен сделать? Догадаться?

Он вспомнил все, что знал о Могущественном Проклятии, а знал он очень мало. По существу, ему было известно, что оно где-то в Реальном Мире… Нет! Постойте-ка!

Гримшо сморщился. В голове вертелась какая-то зацепка, чьи-то слова. Его лоб разгладился, когда к нему вернулся голос Всадника… которое глубоко зарыто и спит…

Зарыто! Не на кладбище, конечно, но где-то глубоко под землей. Может быть, в пещере? Гримшо решил начать с самой глубокой пещеры, которую найдет, и направился прямиком в библиотеку Реального Мира, чтобы выяснить, где такая пещера находится. Библиотеки Реального Мира всегда казались демону странными местами, потому что они были совершенно безобидны. В отличие от Серого Мира, где поиск нужной книги превращался в настоящее приключение из-за обилия дико голодных полужизней, зажатых в их переплетах.

В библиотеке демон также нашел слово «прозреть» в словаре и выяснил, что оно означало «получить способность постичь что-либо», но это ничего не прояснило.

Решив не думать пока о словах Флейты, Гримшо отвлекся на статью в газете «Конец света в одном городе». В ней сообщались детали произошедшего с Рыбкой Джонсом, которые его интересовали, к примеру, имя невинного свидетеля, которого он убил.

Читая статью, демон вдруг осознал, что самую глубокую пещеру, упоминание о которой можно найти в книгах, наверняка разведал человек, иначе о ней бы ничего не было написано. А человек, несомненно, потревожил бы Могущественное Проклятие, и оно бы пробудилось ото сна и уничтожило мир. Очевидно, ничего этого не случилось, следовательно, нужной ему пещеры нет в книгах. В итоге Гримшо установил географические стрелки хронометра на самое глубокое, самое большое место, которое удастся разыскать, нажал на кнопку отправки и стал надеяться на лучшее.

Он пережил неприятный момент, когда несся сквозь темноту. Обычно перемещения при помощи хронометра не вызывали таких ощущений, но путешествия сквозь твердую землю и камни были другими. Он почувствовал себя страшно неуютно и пришел в ужас от мысли, что все перепутал и теперь материализуется в тисках камней, не в состоянии пошевелиться и перевести стрелки хронометра, чтобы выбраться наружу. Он будет навечно заточен в ловушке, как какая-нибудь окаменелость!

Поэтому его облегчению, когда он материализовался на открытом пространстве, не было предела, однако оно тут же сменилось изумлением. Демон ожидал увидеть черную дыру, в которой, возможно, пряталось внушающее ужас Воплощение Могущественного Проклятия, вместо этого перед ним зияла широкая каверна, поражающая красотой и великолепием.

Пристроившись на огромном каменном столбе в центре пещеры, Гримшо окинул взглядом фантастические спирали, свисавшие с потолка, затем перевел взгляд вниз на ряды столбов, растущих вверх им навстречу. Во многих местах спирали и столбы срастались, образуя каменные колонны, их поверхность украшали замысловатые изгибы и рябь. Все это походило на фантастический готический собор. Кругом все было залито светом. Настоящий свет в темноте! Хотя Гримшо не нуждался в нем, чтобы видеть, потому что его зрение было устроено не так, как у людей, вид был потрясающий.

Поведя ушами, Гримшо вытянул шею и, рассмотрев камни вокруг, обнаружил, что от них исходит свечение. Он слышал раньше слово «фосфоресцирующий» и знал его значение, но до этого момента по-настоящему не вникал в его суть. Присмотревшись, демон понял, что камни, которые не светились сами, отражали свечение соседних камней. Это были кристаллы, вкрапленные то здесь, то там, усиливавшие странное сияние. Сколько еще есть мест, подумал Гримшо, наполненных подобным великолепием? И он единственный, кто это увидел!

Демон не спеша рассматривал каверну-собор. Она была широкая, и воздух, заточенный в ней в милях от поверхности земли, был теплым, влажным и неподвижным. Переместившись на столб на другом конце пещеры, Гримшо обнаружил глубокое озеро, поверхность которого светилась отраженным светом. Он слышал, как на нее мягко падали и разбивались капли. Каждая капелька воды просачивалась сквозь бесчисленные слои земли и щели в камнях, минуя старые окаменелости и захороненные цивилизации, пока наконец ее долгое путешествие не завершалось в этом глубоком, сокрытом ото всех месте. Он невольно задался вопросом, сколько лет прошло прежде, чем озеро наполнилось водой, и не погрузится ли однажды в воду весь собор.

Но все это не приближало его к разгадке. В одном можно было не сомневаться: среди всего этого сверкающего великолепия не было признаков каких бы то ни было Воплощений, могущественных или нет. Кроме Гримшо, конечно.

Он сидел какое-то время, покачивая хвостом и любуясь мягким, зловещим свечением фосфоресценции, пока вдруг не осознал, что встал на ложный путь. Могущественное Проклятие, как и другие проклятия, было вызвано человеком. Человеком, который был великим магом, бесспорно, но все же человеком. Поэтому оно не могло быть зарыто в том месте, куда не ступала нога человека. Оно должно быть вблизи обитаемых — или некогда обитаемых — мест.

Гримшо увлекался книгами, он изучил несколько книг в клубе «Нет Входа». Его любимыми были приключенческие романы, типа историй про старые заброшенные города в сердце непроходимых джунглей. Они как раз как нельзя лучше подходили в качестве тайников для ужасных демонов. Он порылся в Актах и Фактах в поисках такого места.

В одной заметке, внесенной в сеть много веков назад давно сгинувшим демоном проклятия, сообщалось о древнем городе, сокрытом в глубинах амазонских джунглей. Нажав на кнопку на хронометре, Гримшо исчез из собора и снова почувствовал, как его протаскивает сквозь плотную, черную толщу земли. Внезапно это неприятное ощущение сменилось чувством пятнистого великолепия и влажной жары.

И вот он стоит прямо перед ним — древним и потерянным городом, на который уже столетия не смотрели глаза человека! Гримшо принялся искать информацию о городе и тропических лесах, окружавших его. В Сети содержалась самая разная информация о джунглях, например…

Гримшо дернул ушами. Да какая разница? Это были всего лишь факты, а факты не равнялись реальности. Факты — это то, что оставалось, если выкинуть реальность. Не нужно никакой Сети, чтобы увидеть, что джунгли были так далеки от подземного собора, как только можно себе представить, но так же прекрасны. Воздух в них походил на парилку в ванной, но он был плотнее и тяжелее. Повсюду что-то жужжало, шуршало и кричало. Демон знал, что высоко-высоко наверху, над деревьями, которые были столь высоки, что, казалось, касались небес, солнце отбрасывало свои золотые лучи подобно огненному дождю. Но он не видел этого. Полог из огромных листьев и вьющихся стеблей скрывал весь свет, оставляя лишь разрозненные солнечные лучи, окружавшие демона золотыми и зелеными пятнами.

Город сделался частью джунглей. Улицы заменили колоннады из исполинских деревьев, чьи корни продирались сквозь вымощенные мостовые, а стебли повалили древние арки. Лишь залы и дворцы уцелели, усеянные ползучими экзотическими растениями. Теперь они превратились в игровые площадки маленьких обезьянок, места охоты голодных леопардов и (глубоко внутри) спальные помещения для легионов летучих мышей.

Гримшо перемещался с места на место, но нигде не обнаружил и намека на Могущественное Проклятие. Очевидно, он опять пошел не тем путем. Несмотря на это, в джунглях было занятно.

Устроив минутный привал на ветках необъятного дерева, Гримшо наблюдал за игрой детенышей леопарда. Их лоснящиеся шкуры в темных пятнышках, влажные глаза и грациозные движения действовали на него умиротворяюще. Один из них даже забрался на ветку и какое-то время лежал рядом, прижавшись к демону мягким бочком, зевая и посапывая на знойном воздухе. Гримшо чувствовал его дыхание, ощущал, как жизнь со свистом вытекает и втекает в его бархатное тело через его мирное дыхание.

Сидя вот так, Гримшо понял, что, сколько бы времени он ни провел в Реальном Мире, ему всегда будет мало. Он понимал, что земля не рай. Она полна страшных вещей. Смерть бывает такой разной, часто болезненной, и сама природа может стереть с лица земли целые цивилизации своими землетрясениями, ураганами и наводнениями. Но почему-то вся эта жестокость, вероятность потерь и страданий делают красоту еще прекрасней.

То, что ему придется покинуть мир и вернуться в пустоту Серого Мира, ужасало Гримшо. Действительно, даже если ему не удастся убить Рыбку Джонса, может появиться новая Литания, которая будет создана, когда Лампвика перезахоронят. Но потом? Целые века могут пройти без событий. Века, прежде чем кости Лампвика превратятся в пыль и проклятию и существованию Гримшо придет конец. К тому времени он с нетерпением будет ждать забвения.

Закрыв глаза и отгоняя от себя эту мысль, Гримшо расслабился, подобно леопарду, и растворился в покое и тепле, окружавшем его.

Когда он снова открыл глаза, ему в голову пришла идея. Полуживые не видели снов, так как они не спали, но пока он лежал в расслабленном небытии, его посетил образ. Вода. Быть может, Могущественное Проклятие было зарыто не в земле, а в воде. Гримшо в задумчивости повел ушами, сбрасывая с себя охватившую его апатию. Может быть, это имела в виду Флейта, говоря о «прозрении»? Это состояние транса.

Он подумал. Это не могло быть море, оно не подходило, потому что, хотя люди путешествовали по поверхности моря, оно как таковое не являлось пунктом их назначения. Быть может, какое-то озеро? Гримшо собрался уже установить стрелки хронометра, чтобы разыскать самое глубокое место, которое не было морем, как вдруг вспомнил слова Всадника, на которые не обращал внимания раньше. Все знали, что Могущественное Проклятие было создано Айменгой, самым могущественным волшебником из всех когда-либо существовавших. Но Всадник назвал его великим волшебником Туманной Земли!

Туманная Земля. Гримшо читал и часто слышал от демонов постарше, что это могло означать только одну страну. Британию.

Он установил стрелки хронометра на самый большой и (после недолгих размышлений) самый таинственный водоем в Британии и нажал на кнопку. Он материализовался на дне озера где-то в Шотландии.

Гримшо пронзило неприятное ощущение, когда его тело катапультировалось из жаркого, вялого воздуха джунглей в ледяные глубины. Нематериальная сущность демона вращалась в пронизывающих темных водах, которые смыкались над ним, засасывая его все глубже и глубже. Тяжесть воды была так велика, что он почувствовал сопротивление, когда впихнул собственное тело в пространство, пододвинув водные массы, как будто они были твердыми, а не жидкими. Он открыл глаза в кромешной темноте, ни проблеска света не проникало в эти черные глубины, хотя сейчас и была середина дня. К счастью, демон не нуждался в свете, чтобы видеть, поэтому он осторожно осмотрелся, проверяя, нет ли здесь Могущественного Проклятия.

Гримшо сразу же нашел монстра. К сожалению, он был мертв.

Вперив взгляд в белые кости существа, растущие из ила, Гримшо испустил вздох. При жизни это наверняка был гигантский монстр, но тогда он обладал плотью и не был Воплощением. Демон осмотрел его невероятно длинную исполинскую шею, волнистые гребни которой покоились на дне озера. В действительности все тело монстра представляло собой гигантскую шею. Наверное, он был кем-то вроде змеи?..

Гримшо невольно вздрогнул. Помимо темноты и холода, здесь царила такая тишина, как в мире вечной ночи. Демон ударил себя по голове и простонал. Он отправился сюда, не подумав. Весь его рюкзак промок, вместе с миссис Минчин и блокнотом.

А потом наступил миг озарения. Прозрения! Флейта сказала, что он все время это делал — и она была права. К прозрению он прибегал, когда размышлял, где искать несчастные случаи для Страдальцев. Все, что ему нужно, это заглянуть в миссис Минчин, и он найдет указания, ведущие к Могущественному Проклятию!

Прежде чем он хорошенько наподдал себе за то, что бы таким тупицей, вода закружилась, образовав водоворот. Гримшо напрягся и огляделся. Он ничего не увидел, но, возможно, где-то рядом были другие — живые — монстры.

Демон разинул пасть, ловя ртом воздух и заглатывая ледяную воду. Затем его захлестнул громкий и низкий рев, крик столь пронзительный и одинокий, что у него кровь застыла в жилах, и, будь у него волосы, они бы встали дыбом.

Гримшо пошатнулся, припадая к илистому дну. Над ним что-то большое, длинное и змееподобное волнами бороздило темноту озера. Раскатистое эхо вновь охватило Гримшо, отдаваясь в его теле подобно мрачному предостережению.

Трясущейся рукой он повертел стрелки часов и нажал на кнопку в тот самый момент, когда громадная змея повернула свою чудовищную голову, чтобы выяснить, кто побеспокоил ее пустынный мир.

28 Старая книга, новая книга

Стоя на заднем крыльце Дома Ворона, Рыбка наблюдал заход солнца. Был прекрасный день, и ему стало казаться, что проблема демона проклятия осталась далеко-далеко, но вот последний кусочек солнца спрятался за тело пурпурного облака, и кто знает, что принесет завтрашний день. Он со вздохом закрыл дверь перед сгущающейся ночью и пошел разыскивать Элис.

Элис была наверху, она развалилась на одеяле и собиралась провести вечер за поеданием печенья. Вечерний воздух был прохладным, и она надела свитер. Рыбка потянулся за курткой Джеда и натянул ее, затем устроился подле подруги. В ногу что-то впивалось, и мальчик, засунув руку в задний карман брюк, обнаружил свою старую книгу. Она лежала в кармане с того самого утра, когда его жизнь навсегда изменилась и когда он выудил ее из обломков и мусора. Обложка, хоть и пострадала немного, напоминала ему о счастливых временах в снесенном доме. Она также напоминала о неприятностях.

— Если хочешь, могу почитать вслух, — предложила Элис, снимая крышку с контейнера, который миссис Даннет положила вместе с продуктами. — Здесь макароны, имбирное пирожное и печенье. — Она запустила руку внутрь.

На улице первые капли дождя застучали по стеклу, а ветер загрохотал старой рамой.

Пока она рылась в контейнере, Рыбка рассеянно листал книгу, гадая, есть ли способ остановить проклятие и избавиться от угрозы, которая нависла над ним и его мамой. Как можно это выяснить? Он еще раз пролистал книгу, нахмурился и направил свет фонарика к себе. Дождь зарядил сильнее, с силой стуча по стеклу.

— Некоторые печеньки с шоколадом. — Элис выудила одну и принялась ее есть. Она посмотрела на ручейки, стекавшие по окну, а затем на Рыбку. — А?

Мальчик перегнулся через нее и взял лист бумаги, на котором она писала список покупок, и стал искать ручку. Молча Элис достала ее из-за банки с лимонадом и подала Рыбке.

Он снова полистал страницы книги, то и дело записывая что-то на листе. Затем передал клочок бумаги Элис. На нем было написано:

Элис прочла список вслух, сделала поправку в двух последних словах и прочла все снова, делая в некоторых местах паузы. Данфорт Грин, Холм Судьбы, 7, Восточный Ноктон! Это адрес!

Рыбка кивнул.

— Хочешь сказать, что прочел эти слова в этом порядке, листая страницы книги?

Они посмотрели друг на друга.

— Каждый раз те же слова?

Рыбка кивнул.

Элис положила лист и вздрогнула:

— Это жутко как-то, Рыбка. Как послание… судьбы, типа. Постой-ка.

Она порылась в одном из мешков, достала дорожную карту и разложила перед ними.

Рыбка ткнул пальцем на Ноктон, затем стал медленно вести им в восточном направлении, и вскоре Элис заметила нужное место:

— Смотри, улица отходит от шоссе. Холм Судьбы!

Они уставились на карту.

— Кошмар, — буркнула Элис. Она свернула карту вокруг пальца Рыбки. — Ладно, тогда завтра прогуляемся в Ноктон. Попробуем отыскать этого загадочного Тоби Грина. Не знаю зачем, но делать все равно нечего, вдруг он знает, как остановить проклятие! — Она отложила карту и адрес в сторонку.

— Ладно. Я, пожалуй, поем еще печенье. И лягу спать.

Под кустом рядом с домом возникла маленькая фигура.

Гримшо почесал за ушами и воззрился вверх, на окно, в котором только что дрогнул и погас слабый свет. Затем он стянул с себя промокший до нитки рюкзак и порылся в нем, выудив мокрую бумажную кучу, которую тут же отбросил прочь, и линейку. Затем он вытащил из заднего кармана влажных брюк еще одну книгу, абсолютно новую, он подобрал ее в книжном магазине по пути сюда.

Это был роман о человеке, который раскурочил мир затем лишь, чтобы уничтожить своих врагов. Гримшо выбрал эту книгу, потому что она идеально подходила для его целей. Ведь он собирался использовать ее для того, чтобы найти Могущественное Проклятие и затем убить Рыбку Джонса.

Демон аккуратно записал слова, подсказанные новой книгой. Его охватило возбуждение при мысли, что он почти у цели, почти достиг поворотного момента, в который одержит победу. И что это будет за победа! На его счету будет самое большое число невинных жертв за всю историю! Гримшо посмотрел на то, что записал в почти высохший блокнот:

Поначалу список показался бессмысленным, но Гримшо терпеливо сидел над ним, размышляя до тех пор, пока не вспомнил, что на этот раз он ищет не событие. На этот раз ему нужна цель. А так как большинство вычислений цели посредством хронометра начинались с указания точек на сетке параллелей и меридианов, означавших Кольца Мира, он понял! Следующие три слова были комбинациями местоположения, а два последних отсылали к результату.

Демон оскалился, перелистнул страницу и аккуратно записал: Кольца Мира, Красный Заяц, Мираж, Сгоревшая Жертва.

Это был адрес.

29 Полночь души

Рыбка резко открыл глаза. Ему казалось, будто сердце пропустило один удар. Стояла кромешная темень. Хотя дождь прекратился, по небу еще неслись облака, подгоняемые прохладным метром, и гасили лунный свет. Он лежал неподвижно с открытыми глазами, стараясь успокоить дыхание. Он не мог определить время, но казалось, будто именно сейчас ночь достигла своего пика. Не полночь, наступавшая слишком рано, а где-то между двумя и тремя часами ночи, когда вся жизнь почти замирала. Полночь души.

Он все еще лежал, не двигаясь, привыкая к темноте и поглядывая в сторону теней, обступивших комнату. Местами мрак был менее густым, и мальчик различал очертания предметов. Одно из очертаний было лишним.

Демон вернулся!

И он не просто вернулся — он сидел на краю одеяла и наблюдал за ним.

Страх ледяным ознобом пробежал по телу мальчика. Рядом с ним спала в неведении Элис. Он позавидовал ей. На секунду Рыбка задумался, почему он не видел мерцания его глаз. Затем вспомнил, что глаза демона были чернее самой ночи. Конечно, Рыбка не видел их. Ничто не отражалось в этих черных омутах. Мальчик готов был поспорить, что демону не нужен был свет. Страшное создание, наверное, видело его так же отчетливо, как если бы сейчас был день.

Рыбка зажмурился, притворяясь спящим, тогда как каждый нерв в его теле был напряжен, ожидая малейшего намека на движение со стороны демона. Даже предельно напрягая слух, мальчик не слышал от демона ни звука. Он различал мягкое и ровное дыхание Элис и свои учащенные вдохи и выдохи во все легкие, но не более. Не чувствовалось присутствия третьего живого существа. Скорее всего, демону не нужен был кислород. И тепло.

Даже тяжесть его тела была столь ничтожной, что Рыбка с трудом чувствовал ее. Демон не мог присутствовать здесь физически, и, наверное, так и должно быть, потому что для остального мира демонов не существует. Не в силах сдержать дрожь, Рыбка молился, чтобы незваный гость не догадался, что он не спит.

Элис пошевелилась, сменив позу и взъерошив одеяло. Послышался глубокий вздох, а затем ее дыхание вернулось к ровному ритму. Она высвободила руку из-под одеяла, рукав джемпера задрался, оголив предплечье. Рыбке хотелось спрятать подругу подальше от демона, чтобы тот не смог потянуться и дотронуться до нее.

На глаза навернулись слезы. Рыбка открыл их, надеясь, что демон ушел. Конечно, он не ушел. Он может просидеть на месте всю ночь. Ужас сковал все тело мальчика. А если демон сменил тактику и вместо несчастных случаев пришел убить его голыми руками? Каким образом, во имя всего святого, Рыбка надеялся скрыться от него? Куда бы он ни пошел, демон разыщет его. Повсюду. Он всегда знал это и все же в глубине души лелеял глупую надежду. И как необдуманно было позволить Элис остаться с ним! Может, демон убьет и ее, просто потому, что она осмелилась помогать ему.

Покончив с ними, демон дождется, пока известие о смерти сына настигнет Сьюзан, и, когда она будет горевать, он убьет и ее. Может быть, придет к ней ночью, как…

Рыбка попытался остановить роившиеся в голове мысли. Вот перед глазами предстала картина, как он и Элис лежат в импровизированной постели. Неподвижные, мертвые, убитые. Встает солнце. Милая Пенни Даннет заглядывает, чтобы проверить, все ли у них в порядке, и обнаруживает их тела, уже ледяные, а на их лицах застыл такой ужас, что они всегда теперь будут сниться ей по ночам.

Рыбка закрыл глаза и постарался расслабиться, гадая, знает ли демон, что он не спит, и не ждет ли, пока он задремлет, чтобы убить его во сне. Время тянулось, и, хотя прошло не больше десяти минут, мальчику казалось, будто он лежит вечность и умер уже десятки раз. Подушка у него под щекой стала мокрой от слез, а простыня влажной от пота. Он то и дело проверял, и демон был неизменно на месте.

В какой-то момент ему почудилось, что демон шевельнулся, мотнув головой и дернув ушами, как будто чем-то обеспокоенный. Затем опять замер.

А потом, когда Рыбка в очередной раз приоткрыл глаза, демон исчез, и мальчик позволил себе тихо заплакать, стараясь не разбудить Элис.

Сгорбившись на краю одеяла, Гримшо понимал, что в его силах было прекратить все. Мысль будоражила, но вместе с тем пугала, и его бесил собственный страх. Он хотел быть другим, быть Воплощением, с которым считаются, быть высоким и с пылающим взглядом и… и… просто другим.

«Почему я должен быть именно таким?» — думал он.

На постели пошевелилась девочка, положив руку на одеяло. На мгновение Гримшо охватило нелепое желание приблизиться и ущипнуть мягкую плоть. Почувствовать, какой человек на ощупь. Он проигнорировал этот импульс и тут же разозлился на себя за это. Даже сейчас он чувствовал себя привязанным к глупым Правилам, которые запрещали ему иметь физический контакт с представителями людей.

Хотя Гримшо отлично видел в темноте, это не означало, что темнота не отличалась от света. Она отличалась во всем. Свет давал вещам цвет и глубину. Темнота высасывала весь цвет и оставляла вещам их очертания, которые состояли из оттенков черного и серого и были удивительно слабыми, как будто являлись частью ночи, а не самостоятельными объектами. Демон смотрел на лежащих мальчика и девочку, ночь разлилась в углублениях их глаз и в изгибах их тел. Он слышал их дыхание. Мальчик втягивал в легкие воздух тяжело, как будто задыхался, и Гримшо гадал, не снятся ли ему кошмары. Если так, он надеялся, что в них был он. Демон принюхался. В воздухе разлился запах соленых слез.

Это нисколько не ослабило его ненависти к мальчику. Пусть он храбрый, но он представляет собой угрозу. Рыбка и его Предназначение довели Гримшо до такой жизни, и, когда Могущественное Проклятие пробудится и уничтожит мир, все это будет по вине мальчишки.

Гримшо в раздражении смотрел на слабые очертания руки девочки, покоившейся на одеяле.

Еще Лампвик, этот бесполезный трюкач. Третьесортный фокусник с крупицами магического таланта и порядочностью такой же, как у медной копейки. Гримшо сжал кулаки и злобно потряс головой. Еще при жизни воришка не заслуживал своего собственного тела. И раз он создал Воплощение, столь бессильное, что оно не могло прикончить собственных Страдальцев, тогда он сам виноват, что этому Воплощению приходится идти на отчаянные меры.

Гримшо заулыбался своим мыслям. Теперь в его голове все прояснилось. Только так он сможет победить. Правила, мальчишка с Предназначением, Лампвик — все они склоняли его в одну сторону. Только в одну.

Затем Гримшо охватил страх. Страх, который царапал его неровный хребет подобно ледяному когтю. Он внезапно понял, что действительно собирается это сделать. Без шуток.

Он сделает это сейчас.

Рыбка еще какое-то время лежал без сна, мучимый страхами, которые демон разбудил в его сердце. Затем, обессилев, он провалился в беспокойное забытье. Кто-то без устали гонялся за ним по безжизненным пустошам и туманным городам серого цвета и с морями из стекла.

Когда сквозь окно проникли первые лучи солнца, мальчик проснулся. Он лежал какое-то время, оценивая обстановку. Птицы выводили трели, и мир в целом казался совершенно нормальным. Хотя, конечно, это было не так.

Он перевернулся и потряс Элис.

— А? Который час? — Она потерла глаза, сгоняя сон, и окинула комнату затуманенным взором. — Шесть утра! Рыбка!

Рыбка тем временем уже сидел на постели и ждал, пока она как следует проснется. Долго ждать не пришлось.

— Так что стряслось? Что-то стряслось? Только не говори, что этот демон приперся ночью. Вот ЖУ-УТЬ! И что теперь? Ты, наверное, хочешь скорее пойти к этому Грину? Или что? Типа, прямо сейчас? Позавтракать хоть можно?

Рыбка рассмеялся. Больше всего ему нравилось в Элис то, что она всегда знала, о чем он думает.

Она вздохнула:

— Ладно. Думаю, тогда по пути поедим, да?

Хорошо, что нога Рыбки зажила за вчерашний день, потому что путь в Ноктон был неблизкий. В пустоши, поросшей вереском, они позавтракали печеньем и шоколадом и запили все остатками лимонада. Облака рассеялись, и день предвещал быть прекрасным, с чистым небом, теплым солнышком и ветерком, полным запахов вереска и отдаленных холмов.

Большую часть пути они шли молча, что было в духе Рыбки, но совершенно не в духе Элис. Она была погружена в собственные мысли, и это не удивляло мальчика. Еще позавчера она жила нормальной жизнью, или, по крайней мере, настолько нормальной, насколько это было возможно для человека вроде нее. Теперь ее подстерегала невидимая угроза, опасность насильственной смерти. Элис была далеко от дома — ее мама даже не знала где, — жила в доме без газа и электричества и полагалась на доброту незнакомых людей, которые снабжали их с Рыбкой продуктами.

Когда город только показался впереди, телефон Элис зазвонил. Девочка вздохнула и запустила руку в карман.

— Привет, — через секунду ответила она.

Бормотание в трубке.

— Нормально. С Рыбкой. Завтракаем.

Опять бормотание.

— Не знаю. Может. Может, нет.

И снова бормотание.

Элис снова вздохнула.

— Угу, буду писать.

Рыбка напряг слух, но не смог разобрать, что говорила мама Элис.

— Что? А… — Голос девочки звучал удивленно. — Ты тоже, мам. Ладно, пока. — Она положила трубку и с удивлением посмотрела на телефон. — Сказала быть осторожной. На нее не похоже. — Элис помолчала. — Думаешь, она что-то подозревает?

Рыбка пожал плечами.

— В общем, она ушла на работу, так что все в порядке. Смотри, мы пришли.

Поля впереди переходили в неглубокий ров, за которым начиналась дорога. Они пошли по ней, мимо ряда домов и паба, и в конце концов оказались на улице с магазинами. Здесь были люди. Улица напоминала Рыбке о городе, который он покинул, сгоревшем и разрушенном. Мальчик вздрогнул и осмотрелся. Элис бросила на него внимательный взгляд:

— Он здесь? Нет? Отлично! Давай найдем мистера Грина.

Табличка на другой стороне улицы сообщала, что они находятся на главной улице. Они шли по ней, пока Элис не воскликнула:

— Холм Судьбы! Вон там!

Она резко повернула и направилась на противоположную сторону и вверх вдоль изгиба улицы. Вскоре они увидели незапертые ворота, на которых висела табличка «Семь».

Элис и Рыбка молча направились вдоль тропинки. Вокруг были деревья и разросшиеся кусты. Вскоре они увидели дом. Это было высокое строение, нуждавшееся в покраске, окруженное ухоженным садом.

Остановившись у двери. Рыбка замер, переводя дыхание: он не хотел звонить в звонок. Он понимал, что за этой дверью находится что-то очень важное, и это знание приводило его в ужас. Сердце мальчика колотилось все сильнее, разгоняя по телу кровь.

Рыбка окинул окружающий мир неспешным взглядом, как будто последним в его жизни. Все показалось невероятно четким и резким. Было девять часов утра, и мир был еще свеж. Над головой, далеко вдали, серебряная точка самолета двигалась по ярко-голубому небу. Воздух, теплый и мягкий, нежно ворошил листья деревьев.

Элис коснулась руки друга, крепко сжав ее. Рыбка отбросил страхи и сделал шаг вперед. Его охватила очередная волна ужаса, когда он понял, что действительно собирается это сделать.

И он сделает это сейчас.

30 В библиотеке

Указания на созвездие не было, поэтому неизвестное место было где-то в Лимбе. Это значило, что оно приведет Гримшо лишь к подсказке, а не непосредственно к Могущественному Проклятию, которое спало в Реальном Мире. Но и это сойдет.

К сожалению, это также означало, что Гримшо придется повстречаться с Лампвиком, так как другого пути назад в Лимб, кроме как через своего Создателя, не существовало. Если Лампвик пожелает узнать, что замышляет его демон, и прикажет ему все рассказать, Гримшо будет вынужден ответить. Узнав о его планах, Лампвик почти наверняка прикажет Гримшо отказаться от идеи, и демону опять придется подчиниться. Он все обдумывал, как обойти эту проблему, но в итоге сдался, установил хронометр на ноль и нажал на кнопку. Ничего иного не оставалось, кроме как рискнуть.

— Ах, вот ты где! Я тут гадаю, что ты замышляешь, шатаясь всюду, словно…

— Не могу задерживаться, — поднял руку Гримшо. — Дела.

— Я тебе покажу, дела! — Лампвик в негодовании выпрямился.

Гримшо поспешно устанавливал стрелки на часах. Широта и долгота — Красный Заяц и Мираж. В точке их пересечения он найдет то, что ищет, — как превратить землю в Сгоревшую Жертву! А вместе с ней и Рыбку Джонса.

— Повелеваю тебе остаться! — зарычал Лампвик.

Палец Гримшо замер над кнопкой отправки.

— Вы не можете меня останавливать! — рыкнул он. — Я только-только туда отправился!

— Куда отправился!

— Не знаю! — буркнул Гримшо. — Но у меня идея появилась, как убить Рыбку Джонса, и я хочу ее осуществить.

Лампвик снова взгромоздился на гроб.

— Хм, позабавишь меня очередным провалом, э?

Весь кипя от злости, Гримшо прикусил язык.

— Так что за фантастическая идея на этот раз?

— Не скажу. — Гримшо зажмурился, жалея, что не придумал запасной план, ложь, которой Лампвик поверил бы, и от него можно было отделаться.

Лампвик подался вперед, его желто-серое лицо медленно исказилось в ухмылке.

— Повелеваю тебе ответить.

Гримшо закричал, его лицо страшно скривилось, силясь побороть желание подчиниться. Бесполезно.

— Я взорву Мир! — выкрикнул демон.

Лампвик на мгновение замер, удивленный. Затем ухмылка на его лице сделалась шире. Она переросла в улыбку, из груди его вырвался смешок, а через мгновение он уже безудержно хохотал. Маг завывал до тех пор, пока у него из глаз не полились слезы.

— Ты! Да ты не смог бы даже кольцо из резины взорвать! — Новый взрыв хохота — на этот раз над своим собственным остроумием — сотряс стены склепа.

Гримшо испепелял его взглядом, испытывая тем не менее облегчение. Он открыл Лампвику сокращенный вариант правды, и ему стоило неимоверных усилий не выболтать весь план целиком. К счастью, Лампвик поддался на уловку, и это очень хорошо, потому что Гримшо сомневался, что ему удастся удержаться во второй раз.

Лампвик взял себя в руки:

— Ну и как ты намереваешься это сделать?

Вопрос был задан не в командном тоне, но Гримшо пришлось с силой прикусить язык, чтобы не ответить на него подробно. Конвульсии охватили его с такой силой, что он подпрыгивал, подобно резиновому мячику.

— М… Я… устрою… ОЙ… что-то грандиозное… много огня и… смерти… как самая большая бомба на свете, но… ОЙ… не бомба…

— Что ты там несешь? Эта современная ядреная штука, что ли? — вновь усмехнулся Лампвик. — Я о таких слышал, если хочешь знать. И не дергайся уже, у меня от тебя голова идет кругом.

Гримшо моргнул.

— Ядерная! — презрительно бросил он. — Она произносится Я-ДЕР-НА-Я. — Конвульсии немного стихли.

Лампвик в задумчивости смотрел на Воплощение.

— Хмм. Интересно. Какой электростанцией воспользуешься? И как ты затащишь туда мальчишку? Нет! — Он поднял руку. — Не говори. Либо это будет забавным провалом, либо сработает. Если сработает, то будет масштабная катастрофа, я уже вижу. Только подумай о Невинных Жертвах, которых тебе удастся заполучить! Это даже сможет искупить фиаско с потерянным хронометром. Отчасти.

Гримшо угрюмо посмотрел на Лампвика, но про себя посмеивался. Он не знал, что значит фиаско, но, говоря откровенно, ему было плевать. Он наврал своему Создателю и вышел сухим из воды.

— Я лично ставлю на провал, — продолжал Лампвик, уголок рта дернулся от привычной усмешки. Он махнул рукой. — Отправляйся, натвори опять дел.

Не проронив больше ни слова, Гримшо ретировался.

Красный Заяц и Мираж оказались высоким домом, к которому вела длинная дорожка. Сначала появился участок голой земли, на котором в Реальном Мире, скорее всего, росли деревья, а затем, ближе к дому, цветочные клумбы. Хотя в лимбовской версии цветов не было, Гримшо угадал очертания клумб по аккуратно выложенным вокруг камням.

В результате последнего обновления прошел короткий ливень из обломков самолета, и Гримшо пришлось укрыться в ближайшем сарае. К счастью, детали попадали в основном на обочину, ему пришлось обойти лишь обломок крыла, рухнувший прямо посредине дороги.

Решив, что подсказка спрятана где-то в доме, Гримшо переступил порог и пошел по длинному коридору, который в Реальном Мире, кажется, был выкрашен в приятный зеленый цвет, но в Лимбе был какого-то безумного серого оттенка. Коридор вел в гостиную, кабинет, кухню и столовую. И еще одну комнату, рядом с гостиной.

Гримшо моргнул. Наверное, это библиотека — одна из тех, в которой хранится много старинных, могущественных книг. Нигде больше в Лимбе не было в воздухе такой пульсирующей силы, как в библиотеке со старинными книгами. Демон вздохнул. Как типично. Подсказка спрятана там, не иначе.

Робко приоткрыв дверь, Гримшо заглянул внутрь. Библиотека бурлила. Куда ни глянь, всюду рвались наружу полужизни, заключенные в страницах книг. Он чувствовал, как за их безликими поверхностями билась с трудом сдерживаемая сила, моля раскрыть их. Он осторожно обогнул дверь, оставив ее приоткрытой, и протиснулся внутрь, надеясь, что книги не заметят его присутствия. По эту сторону двери воздух был наполнен неслышными звуками и невидимыми жизнями, от которых у демона лопались уши.

Так как художественная литература была творением человечества, написанное в Реальном Мире было плохо переведено в Лимбе. А может быть, наоборот, слишком хорошо! Оно приобретало добавочное содержание, становясь почти таким же реальным, как и его автор. Гримшо изучил множество книг в клубе «Нет Входа» в Лимбе и знал, что они из себя представляют. Они захватывают читателя, затягивают его и колдуют над ним подобно обволакивающему кошмару, сдобренные к тому же несколькими цепкими ловушками. В отличие от разного рода телевизионных адаптаций в Реальном Мире, книги в Лимбе всегда были плохо сбалансированы. Они галопом пробегали по некоторым главам, а другие гиперболизировали, создавали призрачных второстепенных персонажей и неестественные характеры, беспричинно меняли точку зрения и обстановку и были окрашены настроениями автора той поры. От их чтения мутило, как от езды на больших американских горках с картинками в 3D-формате. У Гримшо от них всегда кружилась голова, и он начинал задыхаться. Но иногда ощущения бывали фантастически поразительными — все зависело от книги.

С нехудожественной литературой дела обстояли не лучше. Все знания создавали что-то наподобие информационного парника, который почти насильно втискивался в голову читателя, и это часто заканчивалось сильным перенапряжением и (в случае энциклопедий) взрывом мозга.

Более того, жизненно важным было сосредоточиться только на одной книге. Если попасть в библиотеку Лимба неподготовленным, книги нападали и брали верх, передавая пленника от одной к другой. Они могли выпустить его спустя недели, — как правило, при этом он был в коматозном состоянии, с травмированным мозгом и уже не обращал ни на что внимание.

Гримшо задумчиво осмотрел библиотеку. Он не знал, какая именно книга ему нужна, у него была лишь конкретная тема, и он надеялся, что этого достаточно. Проблема заключалась в том, где искать. На одной полке стояли книги нехудожественного содержания: работы по медицине, истории, праву и географии боролись за внимание демона. Пробежав глазами по корешкам, он просмотрел отрывки содержания — куски плоти, влажные от крови, и мерцающая сталь в «Анатомии и препарировании», ор и жар баталии в «Истории Британии», болтающаяся петля в «Экзекуции: Факты».

У дальней стены демон увидел художественную литературу. Он окинул взглядом бархат романа и темные дождливые улицы детектива. Полка с детской литературой была самой пугающей: масса, полная магических сил, буквально тянулась к нему и завлекала, стремясь проглотить его.

На верхней полке располагались книги, относящиеся к отдельной категории — мифы и легенды.

Гримшо задумчиво помахал хвостом. Без сомнения, Могущественное Проклятие легендарно, может быть, подсказку стоит искать на этой полке. Возможно, давным-давно один человек рассказал своим собратьям, как мир чуть не разрушился, и возможно, эта история передавалась через поколения от одного к другому пока, наконец, кто-то не назвал ее легендой и не записал.

Гримшо сощурил черные глаза. Верхняя полка. Как всегда.

Повертев головой, он увидел рядом с массивным креслом лестницу на колесиках, какие бывают в библиотеках. Демон осторожно приблизился к ней. Все шло хорошо, пока он не начал аккуратно подталкивать ее к нужной полке.

Послышался мучительный стон металла — у проклятой стремянки скрипит колесо. Теперь не было времени на осторожности — книги его заметили! Гримшо с силой толкнул лестницу, протащив ее как можно быстрее мимо «Анатомии и препарирования», натолкнулся на воющий гул «Лексикона демонов» и поспешно огибал «Экзекуцию: Факты», когда заметил, что на него уставились чьи-то глаза, вываливающиеся из глазниц.

С шумом поставив лестницу у нужной полки, демон начал взбираться, надеясь, что успеет миновать секцию детской литературы прежде, чем его сцапают «Сказки братьев Гримм». Он почти был у цели, но поскользнулся задней лапой на ступеньке и, прежде чем вновь обрел равновесие, рука с черными ногтями выстрелила из «Сказок братьев Гримм» и схватила его за хвост. Шипя от ужаса, Гримшо цеплялся за лестницу и силился не упасть. Он уже чувствовал, как рассказы потоком льются вдоль его хребта, прорывая себе путь к его голове. Зрение демона затуманилось, картины прекрасных принцесс, ведьм с зелеными лицами, крыс и котов и зубастых великанов-людоедов заменили реальность. Он почувствовал, как лестница под ним закачалась, неисправное колесо заело, тогда как другое завертелось, и внезапно она опрокинулась, сбросив его на пол. Падая, Гримшо попытался ухватиться цепкими лапами за книги и смел их с полок. Освобожденные, они раскрывались, хлопая страницами; рассказы бесновались в воздухе, образуя облака, которые обволакивали, стараясь поймать читателя, который, как им было известно, был где-то рядом. Поймать его и затянуть внутрь.

Гримшо с тупым стуком ударился о пол библиотеки. Он лежал на спине, задыхаясь от шока и ужаса. В любую минуту все вырвавшиеся рассказы почуют, где он, и нырнут в его сознание. Если он не хочет, чтобы его мозг превратился в фарш, нужно быстро уходить.

Перевернувшись на живот, Гримшо увидел книгу, которая лежала, раскрытая, практически у него под носом. Она называлась «Малоизвестный фольклор Йоркшира и северных долин». Он протянул лапу, хлопнул по книге, разгладил страницу и в изумлении уставился на нее. Глава 27 называлась «Могущественное Проклятие».

Демон судорожно набрал полные легкие воздуха и всмотрелся в первую строку, лишь в последний момент вспомнив, что его ждет. Мгновение спустя послышался хриплый вопль, и история завладела им. Потом раздались шипение и хлопок.

Это случилось как нельзя кстати. Над головой Гримшо нависло облако цвета и звука. Среди всего этого ужаса были и «Сказки братьев Гримм». Лишившись возможного читателя, облако взорвалось, его обитатели яростно взвыли, когда их стало затягивать назад в книги.

Постепенно в библиотеке воцарилось прежнее спокойствие. Только ликующий «Малоизвестный фольклор Йоркшира и северных долин» по-прежнему был охвачен волнением.

31 Помпа

Они нажали на кнопку звонка, и вскоре дверь открыл пожилой мужчина. Рыбка выступил вперед, чуть не наступив Элис на ногу.

— Да?

— Ой, э-мм… вы Тоби Грин? — спросила Элис, бросив на Рыбку хмурый взгляд.

— Да, это я. А вы кто?

— Элис Крейг. А это Рыбка Джонс. У вас есть минутка?

Мистер Грин выглядел озадаченным:

— Ах, конечно. Зайдете?

— Пожалуй, — жизнерадостно пропела Элис. Она протиснулась мимо него, таща за собой Рыбку.

— Гостиная… А, уже нашли, прекрасно. — Тоби Грин закрыл дверь и последовал за ними.

Элис осмотрелась;

— Очень мило. Стены классные, и вообще. Мама всегда в кремовый красит. До смерти скучный цвет.

— Мне кажется, что цвет — один из элементов жизни, — осторожно сказал мистер Грин. — Не желаете… ммм… лимонаду? Хотя у меня его нет. Чаю? Я уже поставил чайник. — Он повел рукой в сторону коридора, туда, где была кухня.

— Мы пришли, потому что кое-что ищем. Что такое, Рыбка?

— Я как раз это же хотел спросить, — сказал мистер Грин. — Ваш друг и впрямь выглядит болезненно.

Рыбка же не знал, что делать. Он смотрел на третьего зрителя. Зритель смотрел в ответ.

— Ох, Господи… — произнесла Элис, — ты что-то видишь, да? — Она с улыбкой посмотрела на мистера Грина. — Рыбка видит всякое, знаете.

— Какое всякое? — нервно спросил мистер Грин.

Элис закатила глаза;

— Да все. Демонов грязи, которые околачиваются вокруг урн и прочей грязи, темные лучи вокруг нехороших людей, туманных змей вокруг сумасшедших, всякое такое. И слышит всякое в положенных трубках. И…

— Смерти, — добавил Рыбка.

Мистер Грин внимательно посмотрел на мальчика, как будто что-то осознав.

— Думаю, вам нужно сходить к врачу, мистер Грин, — тихо сказала Элис.

— Понятно, — кивнул старик, внезапно побледнев. — Мне бы стоило назвать все это вздором и чепухой и выпроводить вас вон, конечно, но все же… — Он тяжело опустился на стул. — Я последнее время сам не свой.

Смерть окружала его, подобно странному ореолу. Ее хвост покоился у него на плечах, ее тонкие, как косточки, руки — на голове, а ее крылья, распахнутые в форме светящейся арки, трепетали в неподвижном воздухе. Светящиеся внутренним светом глаза существа терпеливо наблюдали за Рыбкой.

Из коридора донесся свист чайника, и Элис пошла его выключить. Рыбка и мистер Грин украдкой переглядывались, прислушиваясь к звону посуды и звуку наливаемой воды.

— Если вы обратитесь немедленно, — наконец произнес Рыбка, садясь на диван напротив мистера Грина, — они могут вам помочь.

— О нет, Рыбка Джонс, — голос Смерти был похож на холодное дуновение в жаркий день, — мы позволили тебе оставить твою маму. Ты не можешь получить и его тоже.

Рыбка вздрогнул, гадая, почему только плохое имеет столько существ.

— Должно быть, чертовски жутко, — заметил мистер Грин, который, конечно, не мог слышать Смерть. Он выдавил улыбку. — Все же чем я могу вам помочь? Вы же не пришли сюда, чтобы сообщить мне, что я умираю?

— Рыбка проклят, — сказала Элис, возникнув в дверях. — Мы получили ваше имя из книги, как подсказку, вот мы и пришли, чтобы выяснить, можете ли вы помочь. — Она держала в руках поднос с тремя чашками и упаковкой печенья из злаков. — Я заварила прямо в чашках и нашла вот печенье, надеюсь, вы не против. Завтрак был целую вечность назад.

Рыбка укоризненно посмотрел на подругу. Она с грохотом опустила поднос на столик, разлив чай, и взяла чашку. Затем устроилась на диване и вопросительно посмотрела на мистера Грина.

Какое-то время он молчал.

— Проклятия, — наконец произнес он. — Что ж, интересно, но о проклятиях у меня мало что есть. Я вообще-то коллекционер. — Его лицо постепенно обретало румянец. — Различные старые книги. Есть очень редкие экземпляры. У меня есть «Сказки братьев Гримм» с иллюстрациями, от которых вы обалдеете, и прекрасные труды о мифах и легендах…

Пока он говорил, Рыбка старался не обращать внимания на Смерть, что было непросто, так как она все время смотрела на него. Рыбке показалось, что ей любопытно, и это беспокоило его. Мальчику не нравилось, что Ангел Смерти находит его интересным.

— Наше настоящее имя Воплощение Ухода, — сказала она, — но ты можешь звать нас Помпой.

Рыбка, к собственному сожалению, услышал ее.

— Мы переправляем души умерших По Ту Сторону и сторожим тех, кому уготована медленная смерть.

Как бедному мистеру Грину, подумал Рыбка, испытав жалость к старику.

— Да, как мистеру Грину.

Мальчик сгорбился от ужаса. Он не произнес ни слова, а значит, существо читало его мысли.

— Твою душу, если быть точным, — сказала Смерть. — Мы видим вопросы в отражениях твоей души.

Тем временем Элис уже рассказывала мистеру Грину о проклятии Рыбки и о том, как они почти случайно нашли его имя в книге.

— Рука Судьбы, — продолжала Помпа, — любопытная вещь. Даже мы мало о ней знаем. На что она готова пойти, чтобы спасти человечество. Чтобы спасти даже одну-единственную душу.

— Вот так, — закончила свой рассказ Элис.

Тоби Грин кивнул:

— Должен признать, чертовски занятная история. Но почему она привела вас ко мне?.. — Он нахмурился. Элис с силой ткнула в Рыбку локтем. — На самом деле, есть одна книга, которая могла бы вас заинтересовать. Я давно читал ее, но если я правильно помню, в ней что-то было о разрушенном проклятии… или отложенном… что-то в этом роде. Это очень старая, почти забытая легенда. Но я верю, что многие легенды берутся из жизни.

Он встал и вышел из комнаты. Элис решительно последовала за ним, и Рыбка бросился следом. Распахнув соседнюю дверь, мистер Грин провел их в библиотеку, стены которой были заставлены полками, заполненными старыми на вид книгами.

— Верхняя полка, — сказал он.

Рыбка подкатил стремянку со скрипучим колесом к рядам полок и забрался на нее.

— Эта. — Мистер Грин подошел к креслу в углу комнаты и тяжело в него опустился.

— Вы устали, — сочувственно произнесла Элис.

— Знаешь-ка, мальчик, — мистер Грин взглянул на Рыбку, — я, пожалуй, последую твоему совету насчет врача. Хотя, — продолжал он, — возможно, мне лучше подумать о том, чтобы уладить свои дела. Может, навестить дочь в Австралии. Всегда хотел к ней съездить, но все время откладывал. Работа и все такое.

— Сейчас самое время, — твердо сказал Рыбка. — Мне жаль.

Мистер Грин улыбнулся:

— Ничего страшного, дорогой мой. Взгляни на это иначе. Не каждого оповещают заблаговременно! А сейчас, если вы не против, вам лучше уйти. Можете забрать книгу. Это подарок.

Когда они повернулись, чтобы уйти, Рыбка бросил последний взгляд на Помпу.

— Потому что, — сказала она, отвечая на вопрос, который он задал вначале, — хорошее происходит только от одного источника и к нему же возвращается. Есть только одно Воплощение Любви.

А затем они опять оказались на улице, с книгой, которую дал им мистер Грин, и жмурясь от яркого солнца.

Усевшись на скамейку на лужайке, Рыбка какое-то время молча держал книгу в руках, надеясь на чудо, — на то, что где-то внутри нее содержится информация, которую они ищут. Как остановить проклятие.

Рыбка открыл ее наугад. Со страницы на него смотрело лицо, его черные глаза вытаращились от радостного удивления, острые зубы оголились в страшной гримасе. Рыбка охнул, книга у него в руках затрепетала, и он чуть не уронил ее. Демон проклятия был в рассказе! Не по-настоящему, а позади слов, вьющихся на странице.

Переведя дух, Рыбка пришел в себя и захлопнул книгу. Он поднял голову и повстречался с пристальным взглядом Элис.

— Дай угадаю, — сказала она. — Что бы там ни пряталось, мы должны это выяснить?

Рыбка кивнул. Он осторожно раскрыл книгу, перелистнув до той самой страницы. На этот раз он увидел только слова: «Глава 27».

Они склонили головы и вместе прочитали рассказ о проклятии Могущественного Айменги.

32 Могущественное проклятие

Давным-давно, когда мир сплошь был покрыт зеленью и медведи бродили по лесам Туманной Земли, жил волшебник, обладавший силой великой. Звали его Могущественный Айменга, и никто не осмеливался с ним тягаться. Он брал все, что желал, и тех, кто гневил его, обращал в прах и рассеивал его по своему огороду. У него было много сыновей и дочерей, но они не имели ни земли, ни имени, ни даже дома, ибо волшебник хотел обладать всем самолично и ничем не делился.

Однажды самый старший из его сыновей сказал остальным братьям: «Наш отец великий волшебник, владеющий миром, однако он не делится землей и властью даже со своими детьми. Мы умрем бедняками, как жители деревни».

И второй сын сказал: «Это так. Воистину, мы бедны, подобно медведям в лесу. Беднее, ибо знаем, что не принадлежим себе, а они принадлежат».

И первый сын сказал: «Я попрошу у него земли, чтобы построить на ней дом. Ибо у меня жена, и мне нужен дом, куда я поселю ее».

И пошел первый сын к своему отцу, и сказал ему: «Дорогой отец, все богатства мира лежат у твоих ног. Я прошу у тебя лишь немного земли, чтобы я построил на нем дом для своей любимой жены».

Но его отец сказал: «Нет. Если я дам тебе земли, чтобы ты построил на ней дом, я не буду владеть миром. Ты останешься здесь, в моем дворце, и будешь жить в комфорте и ни в чем не нуждаться, но я буду владеть тобой и твоей женой тоже».

Три месяца спустя его жена пришла к нему и сказала, что она несет в себе его ребенка, и первый сын вновь пошел к отцу и вновь попросил его: «Дорогой отец, владеющий миром. Все, о чем я прошу, это немного земли, на которой я построю дом для любимой жены и ребенка, который еще не родился. Даруй мне ее, и я буду усердно трудиться на тебя и содержать землю в богатстве и красоте».

Снова ответил отец: «Нет. Ты останешься здесь, в моем дворце, где ты ни в чем не будешь нуждаться, но я буду владеть тобой, твоей женой и твоим ребенком, который еще не родился».

И ушел первый сын. Но в его сердце пылала ярость, и, как только родился его ребенок, сын Айменги взял кинжал и спрятал его под мантией, и снова пошел к отцу, и сказал: «Дорогой отец, владеющий миром. Все, о чем я прошу, это немного земли, на которой я построю дом для любимой жены и ребенка, рожденного давеча. Даруй мне ее, и я поклянусь тебе в вечной верности».

И снова его отец сказал: «Нет. Я буду владеть миром и вместе с ним тобой и твоей женой, и твоим ребенком, рожденным давеча».

И сказал первый сын: «Тогда я заберу то, что хочу, как ты забирал все, что хотел», — и повалил отца наземь ударом в сердце.

Умирая, Айменга произнес такие слова: «Коли я умру и обращусь в прах, то все, чем я владел при жизни, умрет в ужасе и страшной тьме и, подобно мне, обратится в один лишь прах».

А затем он умер.

Все знают, что проклятие, сотворенное на последнем издыхании, всегда обладает силой, а это проклятие было сотворено на последнем издыхании самого великого из всех волшебников. Еще покамест Айменга говорил, Могущественное Проклятие родилось из его рта, и оно было страшным. Тело Айменги обратилось в прах, и впадина великая образовалась на лике Туманной Земли, и из нее восстало Могущественное Проклятие, подпирая небеса. Оно было таким огромным, что загораживало солнце, и, когда оно растравило свои крылья смерти, страшный ветер завыл над землей, выкорчевывая леса и разрушая все на своем пути. А оно только лишь начиналось.

И все бежали перед ним, охваченные ужасом. Но жена первого сына, имя которой было Элония, не хотела, чтобы ее новорожденный ребенок умер прежде, чем начал жить. И побежала Элония к великой впадине, из которой поднималось во всем своем ужасе Могущественное Проклятие, подпирая небеса, готовясь обратить мир и все в нем в прах, и сказала: «Лишь великая любовь способна остановить великое зло, а ты есть зло. Моя любовь к моему новорожденному ребенку и мужу, который отец ему, намного сильнее моей любви к жизни. И я отдам тебе свою жизнь в доказательство того, и я обрету над тобой власть, и ты прекратишься».

И ответило Могущественное Проклятие: «Ни одно проклятие не может быть остановлено, пока оно не исполнено, кроме повеления Величайшей Любви из всех Величайших Любовей. Но более сильная любовь к чему-либо, чем твоя любовь к жизни, настолько велика, что остановит меня на время. Отдай мне свою жизнь как доказательство, и я погружусь в сон, и мир будет сохранен до тех пор, пока я не восстану ото сна».

И Элония бросилась во впадину, и Могущественное Проклятие погрузилось в глубины и заснуло.

И тогда, благодаря тому, что он освободил мир от тирана, первый сын получил землю, чтобы построить на ней дом для ребенка, который родился давеча. Но потому, что он совершил убийство, он потерял свою любимую жену. И каждый день до конца жизни он ходил к впадине, в которую Элония бросилась ради него и их новорожденного ребенка, и плакал. И он плакал такими горючими слезами, что его слезы заполнили впадину и самые глубокие воды накрыли место спячки Могущественного Проклятия.

Но ничто не могло вернуть Элонию.

33 Козыри

— Не знаю, что нам это дает, — сказала Элис, положив книгу между ними на деревянные доски скамьи. — То есть здесь лишь говорится, что проклятия не могут быть остановлены, только отложены, а это нам не поможет. — Она нахмурилась. — Думаешь, все это правда? Что это действительно случилось в стародавние времена и Могущественное Проклятие спит глубоко в земле, дожидаясь, пока его разбудят? Наверное, то, что спит, — демон Могущественного Проклятия, как твой демон проклятия, только… ну… больше?

Рыбка наклонил голову и смотрел в небо, вполуха слушая Элис. У него в голове формировалась цепочка из мыслей, и он хотел ее проследить.

Он знал, что следующий в списке демона. Он знал, что убить его не получилось — демон уже устроил заварушку, парочку нешуточных заварушек, а Рыбка все еще жив. Он знал, что демон не продвинется вперед и не убьет Сьюзан, пока не разделается с Рыбкой. Так что же он замышляет теперь?

— Полагаю, — бубнила Элис, — что твой гадкий демон сейчас замышляет что-то масштабное. То есть не собирается же он продолжать обваливать дымоходы и устраивать автомобильные аварии? Он замахнется на то, от чего тебе не уйти.

Мысли Рыбки завертелись вокруг Айменги, который владел миром и предпочел его разрушить, но не отдать его малую часть.

— …что-нибудь такое… атомное. Даже если это уничтожит других людей тоже…

Но, думал Рыбка, было бы, конечно, безумием стереть все с лица земли лишь ради того, чтобы добраться до маленького, ничтожного человечка. Сумасшествие.

— Потому что, если посмотреть правде в глаза, оно там, наверное, уже спятило. Вконец обезумело. Ты ускользал при каждом его шаге…

Только, продолжал размышлять мальчик, для демона убийство Рыбки Джонса — это не какое-то ничтожное дело. Для демона убийство Рыбки Джонса — это все.

— …так что единственное, что ему остается, это сыграть козырем. И с моей точки зрения, этот козырь…

Рыбка сглотнул, потому что мысленно вернулся к истории, которую он только что прочел.

— …Могущественное Проклятие.

Наступила тишина. Рыбка и Элис замерли с вытаращенными глазами. Вокруг них мир остановился, даже птицы на какое-то жуткое мгновение прекратили свои трели. А затем все продолжилось, как раньше.

— Вот задница, — пробормотала Элис. — Твой демон собирается разбудить его демона!

В едином порыве они резко встали и пошли. В конце деревни они уже бежали во весь дух.

— Я думал, — прорычал Тан, скрестив на груди руки и опустив на Гримшо пронзающие, горящие глаза, — что ты в Реальном Мире, разыскиваешь Могущественное Проклятие, а не играешься, как обычно, с книгами.

— Как будто мне дело есть, что ты думаешь, — буркнул Гримшо, пошатываясь от головокружения.

Он сидел на земле рядом с домом, пытаясь отдышаться. Пожевав его, история выплюнула демона на пол библиотеки. После головокружительной какофонии Могущественного Проклятия у Гримшо все вертелось перед глазами, но он был в сознании настолько, чтобы переустановить хронометр прежде, чем другие книги догадались, что он на свободе. Он был рад снова оказаться на воздухе и теперь дышал полной грудью, дожидаясь, пока его мозг успокоится.

Тан продолжал:

— Честное слово, я думал, в тебе больше характера!

Гримшо ответил ему яростным взглядом. Было очевидно, что Тан еще не знает всей правды. Но Акты и Факты работали по типу особого информационного канала. Любые значимые деяния или сказанные слова впитывались в мертвый воздух, подобно чернилам в промокашку, предупреждая демонов. Хотя всегда существовала задержка, в любую минуту весь Лимб будет в точности знать, что замышляет Гримшо.

Гримшо увидел место, где восстало Воплощение Могущественного Проклятия. Он знал, где оно заснуло и воды сомкнулись у него над головой. Ему лишь нужно было поскорее добраться туда, пока никто не понял, что происходит. Гримшо стал судорожно возиться с хронометром.

— Собрался уходить? — поинтересовался Тан. — Самое время. Но ведь это такая серьезная задача для такого маленького демона… Полагаю, некоторое малодушие можно простить.

— Спасибо, — фыркнул Гримшо. Все стрелки были верно установлены.

Тан повернулся, обозревая пространство Лимба, его глаза блуждали по серой пустоте. Он взмахнул рукой в широком жесте.

— Не забывай, мелкий, — пророкотал он, — все это исчезнет, если ты преуспеешь.

Палец Гримшо замер над кнопкой отправки. Услышал ли он нотку страха в голосе Тана?

— Ты что, струсил? — с издевкой спросил он.

Тан проигнорировал его:

— Но может ли такое жалкое создание, как ты, найти силы и решимость, чтобы разбудить самого грозного демона проклятия за всю историю ото сна? Хмм?

— Будь уверен, — огрызнулся Гримшо и нажал на кнопку.

Тан крутанулся вокруг своей оси, его черная мантия образовала темные волны, обрамленные серым светом. Он раскрыл рот от изумления. А затем его настигло сарафанное радио.

В Лимбе, как правило, и так царила тишина, но на какое-то жуткое мгновение даже тишина притихла.

— Зад дьявола! — пробубнил Тан, посмотрев на то место, где только что сидел Гримшо. — Он знает, где оно!

Лучи солнца падали на стену, чувствовался запах антисептика. Сьюзан спала, и ей снились прежние дни, время до того, как она потревожила останки вора Лампвика. Она внезапно проснулась: ей показалось, что кто-то позвал ее по имени.

Секунду все было тихо. Тишина была жуткая, даже птицы за окном смолкли. А затем все стало как прежде.

Сьюзан лежала, думая об этом. Она не была суеверна, но некоторые вещи в ее жизни не поддавались логическому объяснению. Например, ее сын был очень необычным. Он всегда был не таким, как все, и Сьюзан любила его всем сердцем, но бывали моменты, о которых она не хотела вспоминать. Иногда Рыбка пугал ее. Когда… если… она доберется до Дома Ворона, ей нужно будет серьезно поговорить с ним и выяснить правду, какой бы страшной она ни была. Сьюзан стыдилась, что не набралась смелости сделать это раньше.

Женщина медленно вздохнула и попыталась сесть. Было больно в таких местах, о существовании которых она даже не подозревала, но она все же была жива.

— Ох, мои бока, — тихо простонала она и потянулась за одеждой.

— Миссис Джонс, — послышался голос врача, внезапно появившегося в дверях, — у вас сломаны ребро и рука, множественные ушибы и глубокие раны. Я настоятельно не рекомендую…

— У меня вопрос, — перебила его Сьюзан. — Если я сейчас уйду, я повалюсь замертво?

Доктор посмотрел в замешательстве.

— Ну… нет.

— Вот видите! — Она улыбнулась. — Понимаете, мне нужно кое-где быть, а раз я могу добраться туда живой, это я и собираюсь сделать.

Врач открыл рот и затем закрыл его. Он понял, что пациентка настроена решительно. Он откашлялся:

— Что ж, миссис Джонс. Вам потребуются антибиотики и кое-какие обезболивающие. Я выпишу вам рецепт, если позволите.

— У вас есть время, пока я одеваюсь и вызываю такси, — ответила она и улыбнулась ему так чарующе, что он подумал, что его день не прошел даром.

Гримшо какое-то время сидел на краю глубокого карового озера, именуемого Озером Менги, вглядываясь в водную поверхность, которая слепила его отраженным в нем сиянием.

Теперь он в безопасности. Хотя все в Лимбе узнают, что он задумал, никто не сможет остановить его. Лампвик не мог путешествовать в Реальный Мир, так же как Сестры или Всадники. Единственные, кто мог, были те несколько демонов проклятия с активным списком, и они, скорее всего, уже были в Реальном Мире, занятые своими делами. Они узнают о последних новостях из Актов и Фактов, только когда возвратятся в Лимб, а тогда будет уже поздно.

Гримшо подобрал камень и бросил его в Озеро Менги, гадая, насколько оно глубокое и где именно спит Воплощение Могущественного Проклятия. По воде пробежала рябь, нарушая зеркальную гладь. За ней лежало решение проблемы Рыбки Джонса. Гримшо еще не решил, что ему делать, когда он найдет Могущественное Проклятие. Ему нужно будет каким-то образом разбудить демона и вновь обратить к задаче разрушения мира.

Все же на это еще будет время.

Он установил стрелки на дно Озера и нажал на кнопку.

Рыбка и Элис бежали молча, Элис сжимала в руке книгу мистера Грина. Не нужно было много ума, чтобы догадаться, куда им следует идти. В книге были представлены истории этой местности. В их легенде говорилось о Могущественном Проклятии, о колдуне по имени Айменга и о глубоком озере. Это Озеро Менги — глубокий омут с пологими берегами, где они провели вчерашний день.

Им стало казаться, что они бегут уже вечность, когда вдали, слева от дороги, наконец показались темные воды, сверкающие на солнце. Они сменили направление, нырнув в поля. Элис и Рыбка неслись сквозь высокую траву, пот остывал на их спинах и шеях, стебли щекотали ноги, и с травы осыпались на руки семена. Нога Рыбки опять заныла, он ковылял, но не замедлил шаг.

И вот они достигла края Озера Менги, где берег резко уходил в воду, которая походила на мокрое серебро и пахла, как раскаленная жесть или как воздух перед грозой.

— Вон там сход вниз! — воскликнула Элис, указывая на выемку в крутом спуске.

Они стали пробираться сквозь деревья и кусты, то и дело оступаясь на землистом склоне, и вскоре оказались прямо у каменистого выступа над водой. Места едва хватало для двоих. Они стояли бок о бок и глядели на поверхность Озера. Вблизи вода напоминала стекло. Под ним была полночь.

Элис поежилась.

— Глубоко, — боязливо сказала она. — Глубоко и темно, в основном глубоко. Что будешь делать? Искать демона Могущественного Проклятия? Ты сможешь его посторожить? Главное, чтобы твой демон к нему не подобрался! Мы разобьем тут лагерь, если понадобится. Будь осторожен! Не подходи слишком близко, ты же не хочешь за него выполнить его работу.

Рыбка стянул ботинки и свитер и протянул их Элис.

— Что ж, — сказала она с грустной улыбкой, — не зря же тебя Рыбкой зовут.

Рыбка наклонился и поцеловал ее в щеку. Затем сделал глубокий вдох и нырнул.

— Я буду ждать! — крикнула Элис, когда воды сомкнулись у него над головой.

34 Озеро Менги

Вода должна была быть холодной, но это было не так. Рыбка плыл все глубже и глубже, сквозь толщу воды, которая была теплой, как кровь, и обволакивала, точно шелк, но не видел дна Озера Менги. У него над головой убывал свет, и синева, такая же темная, как тени ночи, окружила его. Пожалуй, чем глубже он уплывал, тем теплее становилась вода.

Рыбка остановился и, удерживаясь в вертикальном положении, завис в этом загадочно молчаливом мире сине-зеленого света и черных теней. Повертев головой во все стороны, он попытался вглядеться в окружавшую его водную муть. Каменным стенам не было видно конца, как не было видно признаков дна. Он согнулся и с силой устремился вниз, плывя в темноту. Стены Озера поджимали, сужаясь в воронку у его сердцевины, и Рыбка направился прямо туда. Легкость, с которой он держался в воде, была врожденной, к тому же он учился надолго задерживать дыхание, но сейчас даже в его легких стало ощущаться напряжение.

Приближаясь ко дну, Рыбка заметил движение под собой, словно часть тьмы, скопившаяся у основания Озера, была живой. Там что-то было, и это что-то двигалось к цели. Демон проклятия вора Лампвика уже был на месте.

Гримшо рыл землю, копаясь в тине в поисках прохода вниз. Увидев его, Рыбка не стал медлить, потому что то, что ему нужно было совершить, было слишком пугающим, чтобы об этом думать. Он должен был остановить существо сейчас же. Тотчас, оттолкнувшись ногами, он устремился вниз, прямиком на демона, вытянул руки и схватил его.

Почувствовав прикосновение мальчика, Гримшо замер в шоке. За все время своего существования он никогда раньше не имел контакта с человеческой плотью, даже в виде легчайшего, мимолетного касания пальцем. И вот две очень человеческие руки обхватили его и пытались утащить наверх! Он оцепенел, его глаза округлились от страха и изумления. Незнакомые чувства атаковали его мозг, и на мгновение демон утратил способность сопротивляться тонким конечностям, покрытым теплой, мокрой кожей, наполненным кровью, которая колотилась, разгоняя энергию во все уголки тела. Как что-то столь маленькое могло содержать в себе столько жизни! Мышцы мальчика напряглись, когда он обратил лицо к свету и поплыл.

Рыбка вцепился в демона, таща его назад на поверхность. Он плыл как можно быстрее, пытаясь не обращать внимания на то, каким существо было на ощупь — как охапка плотной, скользкой мглы. Гримшо внезапно перешел к действиям и начал бороться и извиваться в руках мальчика. Рыбка отчаянно цеплялся за демона, тащил его на поверхность, где, как ему казалось, он сможет побороть его. Теперь легкие горели, всполохи света мелькали перед глазами подобно маленьким фейерверкам. Вода кружилась, наполняя голову булькающим шумом.

Извиваясь, Гримшо полоснул лапами и почувствовал под когтями кожу. Рыбка яростно метнулся и затем внезапно обмяк. Гримшо свободен! Неистово гребя, он направился назад к дну Озера.

Рыбка был в беде. Боль ледяным огнем обжигала его руки и грудь, там, где его расцарапали когти демона.

«Не могу плыть! — подумал он. — Не могу дышать!»

Кровь пульсировала в ушах, и всполохи в глазах слепили. В легких кончался кислород. Он умрет здесь, осознал Рыбка, утонет в Озере Менги, пока Элис ждет наверху, не в силах помочь.

Элис. Мама. Джед. Он должен остановить демона!

Рыбка вновь порывисто бросился вниз, ища глазами демона. Это был его последний шанс, теперь он должен поймать его! Оставались секунды, совсем скоро он не сможет больше задерживать дыхание. Темнота уже подступала, мальчик ощутил странный холод и оцепенение.

Но существо улизнуло, ил растекся на том месте, где оно до этого копало. Рыбка нырнул туда, сначала просунув руки, а затем протолкнув все тело. Внезапно почва поддалась, он проник сквозь тину и выскользнул с другой стороны подобно куску мыла. Он начал падать, собравшись в комок, и с глухим стуком приземлился на камень.

Рыбка принялся судорожно ловить ртом воздух. К счастью, поймать можно было не только воду. Он глубоко и порывисто дышал. Серебряные солнца взрывались у него перед глазами, шум в ушах перерос в грохот. Ему на голову брызгала вода, смывая с лица и ушей тину. Вскоре головокружение прекратилось и серебряные солнца пропали.

Рыбка осторожно сел и осмотрелся. Воздух был теплым и влажным, как в парилке. Где-то сочилась вода. Тусклого красноватого сияния, исходившего откуда-то снизу у его ног, хватало, чтобы увидеть, что он находился в узкой расщелине каменной породы, довольно длинной, но снизу едва ли шире, чем он сам. Ему повезло, что он не разбился о ее стены, пока падал. Посмотрев вверх, на воронку Озера, Рыбка подивился, почему масса воды не рушится ему на голову. Но хотя вода стекала по стенкам и кое-где капала на землю, либо пробка из ила была хороша, либо какая-то другая сила сдерживала Озеро. Демон исчез.

Гримшо был в большой пещере, на слой ниже узкой расщелины, в которой тяжело дышал Рыбка. Демон сидел на краю каменистого выступа, всматриваясь в глубины широкой трещины, скрытой под Озером Менги. Далеко-далеко внизу что-то светилось. Это свечение медленно, но ровно пульсировало. Он нашел Могущественное Проклятие.

Гримшо обернулся, но мальчик пока не появлялся. Он не утонул, демон знал это, и вскоре он будет здесь и попытается остановить то, что скоро произойдет. А значит, если он все еще собирается осуществить свой план, нужно поторапливаться. А Гримшо был твердо настроен осуществить его, потому что убить Рыбку Джонса и побить Предназначение было всем, ради чего он работал, всем, чего он желал.

Теперь, когда он нашел Могущественное Проклятие, он не знал точно, как разбудить его. Он гадал, стоит ли произнести слова Айменги, те самые слова, которые создали Проклятие, но это казалось неправильным. В конце концов, Гримшо не умирал и, уж конечно, не хотел завладеть миром! Поэтому демон наклонился над впадиной и приготовился объяснить причину своего появления. Но прежде чем он заговорил, сзади — из туннеля, ведущего в пещеру, — послышались какие-то звуки. Это был мальчик.

Щель была такой узкой, что Рыбке пришлось ползти на животе, сдирая кожу на предплечьях и локтях и царапая пальцы на ногах. Из-за банной духоты воздух в легких был густым, как суп-пюре. Волосы были мокрые от пота, пот выступил на спине, а его пораненная нога опять кровоточила, но, охваченный порывом, мальчик выкарабкался на широкий каменный массив. В нескольких ярдах от себя он увидел край впадины, а на нем — склонившуюся фигуру демона. Она четко вырисовывалась на фоне красного огня, светившего из глубин.

Гримшо обернулся и посмотрел на мальчика, прижав уши к голове и зарычав:

— Не думай, что сможешь остановить меня, Рыбка Джонс!

Рыбка с трудом поднялся. Благодаря мягкости, прозвучавшей в голосе, существо утратило свой устрашающий вид и казалось более человечным.

— Пожалуйста, — сказал Рыбка, вкладывая в свой голос все чувства, которые обуревали его, — пожалуйста, не делай этого. Это не стоит того, не стоит этого делать, только чтобы убить меня!

Он посмотрел в пустые черные глазницы Гримшо, стараясь донести до него смысл своих слов. Гримшо опять зарычал, никогда еще он не походил на кошку так, как сейчас. Затем он встал на задние лапы, вытянувшись как можно сильнее.

— Совершая это, — мечтательно сказал он, — я становлюсь ВЕЛИКИМ! — Он выплюнул последнее слово, широко разведя лапы. — Это сделает меня страшным!

Говоря, Гримшо посмотрел в глаза мальчика и увидел в них страх. Рыбку трясло, все его тело содрогалось в ритме сильных ударов сердца, которое вот-вот могло навсегда остановиться. Гримшо понимал, сколько отваги требовалось мальчику, чтобы вот так просто стоять перед ним, но он отмахнулся от этой мысли, потому что она ему не нравилась.

— Ты и есть страшный!

Было слишком поздно, Гримшо отвернулся. Он подался вперед и заорал в глубину:

— О, Могущественный Демон Могущественного Проклятия, проснись и убей Рыбку Джонса, даже если для этого потребуется весь мир!

Мгновение царила тишина, полнейшая тишина, а затем в глубине что-то шевельнулось. Каменные своды сотряслись, послышался низкий рокот, подобно грому, который не прекращался, а усиливался. Красное свечение запульсировало быстрее, ускоряясь, пока не превратилось в непрерывное огненное сияние. Свет пополз по стенам пещеры, поднимаясь из впадины подобно кровеносным сосудам. Но в недрах впадины, насколько хватало глаза, был не свет. Красное свечение имело сердце из тьмы, и оно поднималось из глубин. Могущественное Проклятие пробудилось ото сна, и теперь оно восставало, чтобы завершить свое дело и обратить мир во прах.

Наверху, у берегов Озера Менги, Элис посмотрела на небо. На горизонте собирался клин из темных облаков. Ветер тоже усиливался. Он развевал ее волосы и заставлял деревья беспрерывно колыхаться. Это был теплый ветер, принесший с собой запах костра. Она поежилась, почувствовав себя потерянной и испуганной.

Раздался одинокий звон телефона. Она ответила:

— Алло?

— Элис? — Голос мамы, казалось, звучал далеко-далеко. Дальше, чем расстояние в полстраны, разделявшее их.

Элис опять поежилась.

— Мам?

— Где ты?

— Я у Озеро Менги, — ответила Элис. — Это между местом под названием Дом Ворона и Ноктоном. — Правдоподобно соврать не вышло бы. К тому же давно уже прошло время для лжи.

Последовала долгая пауза, прежде чем одна из них заговорила.

— Ты сейчас можешь прийти домой? Тут… — Ее мама запнулась, подбирая слова странному ощущению, трещавшему в воздухе подобно грому. — Тучи сгущаются, тебе нужно вернуться домой.

Элис пожалела, что не могла этого сделать.

— Прости, мам, я бы очень хотела, но мне нужно дождаться Рыбку. Я не могу его подвести, понимаешь.

Какое-то время ее мама молчала.

— Я тебя найду, — сказала она. — Думаю, будет не сложно.

Элис судорожно втянула воздух.

— А как же работа?

— К черту работу, — ответила мама и положила трубку.

Элис какое-то время слушала гудки в трубке, а затем положила телефон назад в карман, почувствовав себя чуточку смелее.

Прежде чем она перевела взгляд на Озеро, послышался душераздирающий треск, как будто широкая плеть ударила по земле. У нее под ногами затряслась земля, и Элис закричала, когда камни, деревья и кусты задрожали и заскользили по крутым склонам Озера, с шумом падая в воду. В воздухе поднимались кольца пара, и девочка упала, обхватив голову руками. Вокруг грохотала земля и камни, сильный рокот наполнил воздух, проносясь над лугами и лесами. Теперь Озеро кипело подобно котлу, наполненному обломками с земли. Над головой небеса заполонили птицы, описывавшие круги и нырявшие вниз большими черными косяками на фоне потемневших туч. Трясясь от страха, Элис вонзила пальцы в мшистую почву, когда земля задрожала, распадаясь вокруг нее на части. Ее сердце охватил трепет, потому что она знала, что произошло. Рыбка проиграл, и из земли восставало что-то страшное.

Хотя Могущественное Проклятие еще не было на свободе, мир знал, что грядет, и дрожал. Быстро собирались вокруг злые облака, и моря, окружавшие берега Британии, забурлили. Дул горячий воздух, и вместе с ним распространялось ощущение тревоги, предчувствия того, что ждало землю впереди. Повсюду люди бросали свои занятия и бежали смотреть на небеса, звонить своим близким.

В нескольких милях от Озера Менги Сьюзан смотрела из окна такси на змеиные изгибы и кольца облаков. Внезапно птицы заполонили небо, казалось, что все пернатые создания одновременно взмыли вверх. Они кружили на фоне туч большими темными стаями, то и дело устремляясь к земле.

— Ох, Рыбка… — прошептала она.

— Не волнуйтесь, — сказал водитель, тот самый, который два дня назад доставил Рыбку и Элис в Дом Ворона. — Я вас довезу.

Машина въезжала в местность, которая сгодилась бы для любого кошмара. Конец света приближался.

35 Самая темная из ночей

Земля сотрясалась, обломки камней сыпались с потолка и стен пещеры, разбиваясь на куски вокруг Рыбки и Гримшо. Злой свет, окружавший Могущественное Проклятие, был так ярок, что заполонил собой впадину и выливался наверх в пещеру, сильно опережая источник. Рыбка по-прежнему стоял на выступе, но чуть впереди, ближе к впадине. Он видел лишь черный край, где кончалась скала и начинались глубины, и очертания Гримшо, который припал к земле и всматривался вниз. Хотя Рыбка был недостаточно близко, чтобы увидеть Могущественное Проклятие, прорывавшее себе путь наверх, сердцем он чувствовал, что зверь был могуч, как гора, с крыльями, похожими на грозные тучи, глазами, стрелявшими молниями, и дыханием, извергавшим огненные полосы. Он также подумал, что зверю понадобится время, чтобы добраться до поверхности.

Гримшо поспешно повертел стрелки хронометра и переместился чуть подальше, возникнув позади мальчика, в том месте, где туннель переходил в пещеру. Он хотел увидеть конец жизни Рыбки, увидеть свой триумф.

Рыбка стоял и смотрел на растущий свет, слезы брызнули у него из глаз, когда он осознал, как должен поступить. Он любил свою жизнь и не хотел ее терять. Но он также любил маму, Элис и Джеда больше, чем собственную жизнь. А раз так, еще не поздно. Он может снова погрузить Могущественное Проклятие в спячку, как это сделала Элония! Она предложила взамен свою жизнь — разве он не может поступить так же?

Эта простая мысль заставила сердце Рыбки забиться чаще. Мальчик так дрожал, что едва мог двигаться, но он не колебался. Если он задумается хотя бы на миг, мужество изменит ему, и тогда все они умрут. Все. Он тоже умрет в любом случае, и какой в этом смысл?

Отрывисто дыша, Рыбка медленно пополз к краю впадины. Мальчику пришлось опуститься на четвереньки, потому что он не мог удержаться на ногах. К этому моменту земля сотрясалась постоянно, и непрерывная дрожь только усиливалась, снова и снова опрокидывая его навзничь. Но он все полз, стараясь не сбавлять темпа, обдирая руки и колени, за ним тянулся кровавый след. Красный свет обжигал кожу, а Рыбка приближался. Он ощущал на себе взгляд демона, наблюдавшего за ним. Мальчик надеялся лишь на то, что ему удастся побороть существо, если оно догадается, что он затеял, и попытается его остановить.

Гримшо действительно наблюдал за ним, стараясь не потерять равновесие, пока мир вокруг разваливался на части. Удовлетворенный оскал исказил его черты.

Оскал пропал. Его осенила страшная мысль. Это может быть Предназначением мальчишки! Спасти мир от Гримшо! Он так старался побить Предназначение, что сам вызвал события, которые обеспечили его исполнение! Его сердце похолодело и ожесточилось от злости. Если мальчик пожертвует собой, чтобы спасти мир, он погибнет, и Гримшо убьет своего Страдальца, но это будет не то же самое. Гримшо не одержит верх над Предназначением, он лишь окажет ему помощь. Демона обманом лишат его величия.

Гримшо зарычал, его когтистые лапы сжались, а черные глаза яростно сверкнули. Он должен помешать мальчишке.

Раздался отвратительный скрежет, очередной толчок опрокинул Гримшо на землю. Через некоторое время, когда демон с трудом смог подняться, он увидел, что произошло. Каменистая почва разверзлась, и между Рыбкой и впадиной, к которой он полз, образовалась щель. Она была слишком широкой и глубокой для мальчика. Он не доберется до Могущественного Проклятия прежде, чем оно вырвется на волю и начнет осуществлять свою разрушительную миссию.

На этот раз Гримшо в голос завизжал, празднуя победу. Он сделал это! Пусть он всего лишь маленький демон, но ему удалось совершить то, что не совершал еще никто до него. Он побил Предназначение!

Мальчик оглянулся, и Гримшо прочел в его взгляде признание своего поражения. Но то, как Рыбка посмотрел на демона, заставило того прекратить радостные пляски и визги. Это был взгляд, полный боли и отчаяния, пронзавший самое нутро демона и вызвавший в нем бурю сомнения. Что мальчик собирается делать? Он, конечно, не сможет теперь остановить все это. Гримшо зажмурился и открыл внутреннее око, способное видеть ближайшее будущее, чтобы убедиться, что конец света, который он развязал, действительно произойдет.

Рыбка озирался по сторонам, пытаясь найти способ обойти трещину, которая так внезапно пролегла у него на пути, но он не видел возможности преодолеть ее, сделать что-либо прежде, чем Могущественное Проклятие вырвется на волю. Яркое пламя света потоком лилось из впадины, и Рыбка в ужасе смотрел на то, что восставало из ее глубин. Темная фигура с рогатой головой поднималась над пещерой, на спине у нее были сложены крылья.

Пошатываясь, Рыбка начал двигаться в сторону существа, не имея плана, надежды, подгоняемый только отчаянием.

Стоя на вершине небоскреба в Лондоне, в Лимбе, Тан наблюдал, как меняется город после Морганий.

Это было не обычное обновление каждые три часа. Это было что-то новое. Все происходило так быстро, что Лимб синхронизировался с Реальным Миром на скорости Моргания каждые пять минут. Тем временем в Реальном Мире обеспокоенные люди спешили домой, и машины возникали и пропадали, по мере того как движение на дороге становилось плотнее. Некоторые машины были пусты, потому что их владельцы отчаялись и пошли пешком, бросив свой транспорт посреди шоссе или припарковавшись на тротуаре. Самолеты падали с небес при каждом Моргании, на дикой скорости несясь к земле и осыпая улицы города своими обломками. Металлические конструкции исчезали при следующем обновлении, Лимб воссоздавался снова и снова.

С каждым Морганием деталей становилось все меньше, пока строения не превратились в бетонные фигуры. От колеса обозрения остался скелет из расплавленного металла, отпечатавшийся в небе, а здание парламента представляло собой огромную плиту, кое-где небрежно расписанную под камень. Биг-Бен был безликой колонной, возвышавшейся над невыразительной грудой бетона. Даже в воздухе стоял запах не старых носков, а отдаленных пожарищ.

Тан ссутулил плечи-скелеты и засунул когтистые руки в складки темной мантии. В глубинах капюшона страшные глаза пылали лихорадочным возбуждением, вызванным отчасти страхом, отчасти ликованием.

Далеко на востоке замерли Сестры. Леди выронила из рук Скитальца. Дрожа, Флейта взяла Ярость за руку.

— Что я наделала, — заплакала она, — нужно было остаться в стороне. Я не думала, что он сделает это! Я была уверена, что он позволит людям жить!

В склепе зевнул вор Лампвик. Лимбу нечего было обновлять в каменной темнице, и он не слышал непривычных запахов. Он знал благодаря Актам и Фактам, что планирует Гримшо, но не более того. Он придумал несколько фраз на выбор, чтобы встретить ими Воплощение, когда оно вернется с очередным жалким провалом.

Чтобы хоть чем-то заняться, он сел прямо, откашлялся и начал репетировать их вслух.

Вытаращив свое внутренне око, читавшее будущее, Гримшо вскрикнул от страха. Будущее было так ужасно, что сердце демона замерло, и от немедленной смерти его спасло лишь то, что он в нем не нуждался.

Это действительно произойдет! Перед его внутренним оком расстилался конец света. Опустевшее озеро, поваленные камни, оголенная земля с выжженным и иссохшим зеленым покровом из деревьев, небеса, превратившиеся в хаос из кричащих птиц, туч и молний. Он увидел, как Могущественное Проклятие расправило крылья и вызвало ураганы, разрушавшие поля, леса и дома. Удары молний струились из его глаз, и одного рева было достаточно, чтобы обрушить целые города и обратить все в ад. Гримшо увидел, как Рыбку Джонса, и Сьюзан, и всех Благородных Людей поглотили белесые языки пламени, и Человечество было стерто с лица земли, его пороки и добродетели превратились в вихри праха, объятого огненной бурей.

Он увидел море, его беспокойные волны закипали и обращались в пар, а гора была свергнута со своей высоты, облака испарились, и темно-голубое небо объяло пламя. Он увидел, как осыпался подземный собор, его колонны и светящиеся камни крошились в пыль. Он увидел джунгли, как разрушались его затерянные города, а обезьянки превращались в пепел. Дерево, на котором он отдыхал, полыхало на фоне черного неба, а леопарды… красавцы-леопарды… ревели от боли, пока огонь сдирал с их костей роскошные шкуры. Наконец, он увидел монстра из озера, который больше не был могуч, мрачен и силен, он даже не был больше плотью и кровью, а лишь прахом среди другого праха.

Наблюдая за разрушением, Гримшо ощутил боль потери, и внутри него что-то сломалось. Вся эта поразительная красота, вся эта свирепая, дикая грация исчезнет в стремительных потоках огня. Стыд от потери хронометра, от неудачи со Страдальцами блекнул перед этой болью. Не стоил и слезы, не говоря уже о мире. Что значило восхищение других демонов в сравнении с удовольствием посещать Реальный Мир? Даже воспоминания, знание того, что мир был на месте, стоили бесконечного уважения таких, как Ханут и Тан.

Слезы текли по его лицу, когда Гримшо в ужасе наблюдал за тем, что Могущественное Проклятие сотворит с землей, которую он, неведомо для себя, полюбил. Небеса в кипящих облаках, солнце, сокрытое от мира, в котором не осталось даже крохотного, мельчайшего существа посреди серой пыли. Демон увидел самую темную из ночей, и он был ее создателем.

Гримшо снова открыл глаза.

— НЕТ! — взвыл демон.

Он побежал к Могущественному Проклятию.

Элис закричала, когда земля затряслась и берега Озера начали разрушаться, когда мощь Могущественного Проклятия вздымалась из его глубин. Повсюду градом сыпались камни, земля и обрывки деревьев. Снова послышался рев, и затем она внезапно почувствовала, как сотрясение стало ослабевать. Элис какое-то время лежала, хватая ртом воздух, сердце бешено колотилось, лицо было вымазано грязью и слезами.

Треск деревьев и дрожь земли действительно стихали, и, когда она набралась смелости посмотреть в небо, она увидела, что тучи уже начали светлеть.

С трудом поднявшись, Элис дала волю чувствам и разрыдалась. Она дрожала от страха и ужаса, осматриваясь вокруг. Озеро было завалено обломками деревьев, кустов и обвалившейся земли. Вода почти выкипела, а берега больше не были крутыми. Над головой разлетались стаи птиц, а тяжелые тучи рассеивались так же быстро, как появились. Даже солнце вдруг показалось, омывая разоренную поверхность светом и теплом. От этого Элис заплакала еще горше.

Рыбка мертв. Могущественное Проклятие было разбужено, а теперь оно снова погрузилось в сон, и, чтобы это случилось, потребовалась жизнь. Жизнь Рыбки.

Элис порывисто втянула носом воздух и вытерла лицо рукавом. Хотя она знала, что его не может быть в живых, она не могла вот так сдаться. Подойдя к самому краю озера, она откинула голову и позвала его, вложив в крик все дыхание без остатка:

— Рыбка! Рыбка!

Ее голос эхом отозвался в пустоте, и ей показалось, что внезапно все замерло и затихло, прислушиваясь. У нее над головой ярче засияло солнце и небо окрасилось в тот особенный синий цвет вечности.

— Рыбка? — повторила Элис, привлеченная едва различимым звуком. — Рыбка!

Она начала пробираться вниз, сквозь преграду из стволов и поломанных веток, одеждой и волосами цепляясь за их скрюченные пальцы.

36 Последствия

Рыбку окружала кромешная темнота. Он дрожал, лежа в удушающем жаре и пыли, почти ослепнув и слыша лишь неровные удары сердца.

Последнее, что он видел, прежде чем Могущественное Проклятие остановило разрушение и погрузилось назад в глубины впадины, унося за собой огонь и смерть, был демон, скачками приближавшийся к нему. Мальчик почувствовал на голове мягкое касание его лап, когда демон воспользовался им в качестве трамплина, чтобы перепрыгнуть через расщелину, и, с грациозностью кошки спланировав в воздухе, приземлился на противоположном краю впадины. Мягкий голос существа эхом отдавался в пещере, прорываясь сквозь шум разрушения:

— Забери меня и позволь миру жить!

Демон совершил еще один прыжок, его скрюченная фигура на секунду осветилась пламенем, а затем исчезла, сгинув в сердце бездны.

Демон сделал то, что не удалось Рыбке, — он отдал себя в жертву Могущественному Проклятию, подобно Элонии много-много лет назад. Он снова погрузил Могущественное Проклятие в спячку.

Потом Рыбка помнил лишь звук, будто массивные камни перемалывались глубоко в сердце земли, и рев ветра, поднявшегося в пещере, когда Могущественное Проклятие стало спускаться обратно в бездну. Порыв чуть не подхватил и его, но Рыбка цеплялся за все, что мог, обдирая пальцы до костей. А затем все закончилось, и тишина и темнота заполнили пещеру, заключив Рыбку в каменистой гробнице.

Он судорожно дышал, пытаясь унять панику, охватившую его. Могущественное Проклятие ушло, и мир был спасен, по крайней мере сейчас, но Рыбка еще не был в безопасности. Он все еще мог умереть здесь, в пещерах под Озером Менги. Вымотанный и потрясенный до глубины души, Рыбка дрожал, не в силах пошевелиться от страха, что он упадет на окружавшие его острые камни. Внезапно мальчик поднял голову и прислушался, напрягая каждый нерв. Он определенно что-то услышал. Может быть, крик. Он был слабым, очень слабым, и глухим, и просочился вниз снаружи, но это точно был крик. Это была Элис!

Ее голос придал Рыбке сил, в которых он нуждался, чтобы пошевелиться, и, мучительно медленно, мальчик начал протискиваться вперед, к звуку, или по крайней мере туда, откуда, как ему казалось, он доносился. Он не очень далеко продвинулся, когда почувствовал на коже легкое дуновение, охладившее его исцарапанные, израненные конечности. Воздух. Не обращая внимания на боль, сковывавшую мышцы, он начал энергично карабкаться вверх, навстречу свободе.

Новость уже разлетелась по Лимбу.

Тан устремил раскаленный взгляд к серому небу. Глаза его были полны безумия. Демон вдыхал воздух, снова пахнувший старыми носками. Под ним распростерся Лондон, похожий на серую гипсовую модель, которую никто не удосужился покрасить. Все детали вернулись, и даже замысловатые участки на здании парламента были на своих местах. Обломки последнего самолета еще лежали на улицах города, и машины все еще стояли в странных местах, но в целом все выглядело уныло и бесполезно, как обычно в Лимбе.

— Это конец, — бубнил он, хотя некому было его услышать. — Все, что мне осталось. Навсегда.

Если бы кто-нибудь был рядом, он бы увидел, как задрожал демон. Тан стоял какое-то время, думая о Гримшо — Воплощении, которому удалось сделать то, что еще не делало ни одно Воплощение до него, и чье имя войдет в анналы истории демонов проклятия как Тот, Кто Умер.

— Смерть… — Тан потряс головой. — Как Воплощение может умереть! — Он рассмеялся низким грудным смехом, полным безумной боли, затем глубоко, судорожно вздохнул и взял себя в руки. — Все же фантастические вещи порой случаются. Напоминает мне момент, когда я предстал перед Угритом Омбреем, самым ужасным представителем дома…

Он замолчал и задумчиво посмотрел на пустоту. Нахмурился. После долгой паузы демон обдумал оставшиеся варианты. Их было немного. Тан вытащил хронометр, установил резьбу на клуб «Нет Входа» и нажал на кнопку.

Высоко над ним на востоке, так высоко в небе, что ландшафт превратился в узор, Леди схватила Флейту за руки и принялась кружить с ней, Сестры визжали от радости и хохотали. Ярость смотрела на них, скрестив руки на груди, с довольным выражением на лице. Задачей Сестер было научить Скитальцев как следует умирать, прекрасно, но демон проклятия? Это было не просто прекрасно, это было настоящее чудо! В этот момент Сестры Радости были и впрямь невероятно рады.

В отличие от Лампвика. В тенистой глубине склепа он нервно откашлялся. Будучи Создателем Гримшо, Лампвик одним из первых получил известие о смерти своего Воплощения. Он все еще пытался осознать, что произошло.

— Мертв! — сказал он сам себе с насмешкой в голосе. — Я ему покажу мертв!

Ничто не отозвалось. На какое-то время повисло молчание.

— Грр. — Лампвик выпрямился и произнес: — Повелеваю тебе явиться! — Внезапно, впервые в жизни, говоря эти слова, он почувствовал себя немного глупо.

Тишина. Ничего не произошло.

— Проклятия так просто не прекращаются, — ворчал он.

Снова никто не ответил.

— Гм. — Лампвик всмотрелся в тени, впервые заметив, какие они все-таки большие. — Гримшо?

Он сполз с крышки гроба и шаткой походкой направился вдоль склепа. Затем снова прошелся вокруг. Потом повернулся к двери.

— Эй? Там… там кто-нибудь есть? Гримшо, это ты? — Голос Лампвика дрогнул.

Ответа не последовало. Лампвик почувствовал, как холод просачивается в сердце. На долгое время воцарилось молчание.

На очень долгое время.

На дне ямы Элис заметила в каменистой почве широкую щель и руку. Рука цеплялась за землю, поворачиваясь в ту сторону, откуда доносился ее голос, и она ухватилась за нее, роя почву, чтобы увидеть остального Рыбку. Она тянула мальчика из дыры, пока он, весь в грязи и крови, не выскочил из липкого ила, как пробка из бутылки. Затем она оттащила его наверх по склону на сухой берег, где он сел, тяжело дыша.

Пока Рыбка успокаивался, Элис пыталась рукавом вытереть грязь у него с лица. У нее это плохо получилось. Он был в ссадинах и ранах, сквозь порванную футболку она увидела следы у него на груди и руке, похожие на царапины, оставленные когтистой лапой. Она вздрогнула, представив, как он боролся с демоном. Когти не рассекли кожу до кости, но оставили на ней свой след.

— Я решила, ты мертв! Как ты остановил Могущественное Проклятие?! То есть там внизу один ты мог остановить его… Кроме демона… — Она посмотрело другу в глаза. — Это был демон? Почему? Почему он это сделал? Почему после того, на что он пошел, чтобы убить тебя, он отдал свою жизнь?

Рыбка мотнул головой.

— Понятно, мы никогда это не узнаем! — Элис долго изучала его лицо, затем устроилась рядом, притянув мальчика к себе, чтобы он мог опереться на нее и расслабиться. Она улыбнулась. — Немного посидим, а потом вернемся в дом. Приведем тебя в порядок, и ты отдохнешь. Вечером приедет мама, завтра она отвезет нас домой.

Рыбка взглянул на нее. На лице Элис было выражение, которого он не видел раньше или видел его тень и принимал за настоящее выражение. Теперь понимал, что ошибался. Элис была счастлива.

— Мама найдет нас, она в таких вещах спец. Нигде не заблудится. И она привезет с собой еды и вещей. Она хороший организатор.

Рыбка был истощен, все его тело болело, но спину грели теплые лучи солнца, а воздух был чист и сладок. Когда они наконец отправились в путь, он почувствовал легкость и опьянение свободой. Они медленно шли, Рыбка опирался на девочку. С вершины холма им открылся вид пустоши, ярко освещенной солнцем. В отдалении виднелся Дом Ворона и длинная дорога, по которой ехало такси. Оно замедлило движение, когда приблизилось к дому, и остановилось.

— Слишком рано для мамы, — сказала Элис. — Она еще должна быть в пути.

Прошло много времени, прежде чем дверь машины открылась и из нее вышел водитель. Он распахнул заднюю дверь и помог кому-то выбраться. Затем сел на свое место и уехал. На дороге остался человек, он смотрел в сторону дома. Рыбка раскрыл рот. Затем он, прихрамывая, побежал, забыв об усталости и боли. Элис отпустила его. Она стояла на месте, наблюдая, как вновь прибывший приладил костыли и захромал вдоль тропинки. Рыбка достиг подножия холма и побежал еще быстрее, и Сьюзан услышала его, остановилась у двери дома, повернулась и стала ждать.

Элис стояла на месте до тех пор, пока Рыбка не бросился в объятия своей матери. Затем девочка глубоко вздохнула, наслаждаясь ароматом вереска, еще раз подняла взгляд к солнцу и стала спускаться с холма, чтобы присоединиться к ним.

37 Самый светлый из дней

Гримшо жмурился на свету. Он летел. Точнее, что-то несло его по воздуху. Было странно, потому что за мгновение до этого он падал в огненную, чернеющую впадину, чувствуя, как скукоживается кожа и обугливаются кости.

— Это ты. Флейта? Или одна из Сестер?

— Не Сестры, — спокойно ответил голос.

Все завертелось перед глазами, и демон приземлился на мягкую траву. Он поднял голову и посмотрел, кто его нес. Это была Помпа. Он нахмурился, сбитый с толку.

— Я всего лишь Воплощение. Я не могу умереть, как умирает человек, верно?

— Верно.

Гримшо с беспокойством дернул ушами.

Помпа вздохнула:

— Если только…

— Да?

— Любое полусущество несет в себе семя. Иногда, хоть и изредка, это семя прорастает. И тогда полужизнь становится полноценной жизнью, а полноценная жизнь имеет полноценную смерть.

Гримшо наморщил лоб:

— Прости? Я не понимаю. Я всего лишь маленькое проклятие.

— Никакая полужизнь не является маленькой, — откликнулась Помпа. Ее глаза, ярко горящие на сверкающем лице, задумчиво смотрели на него.

— Здесь какая-то ошибка. То есть…

— Но ты отдал свою полужизнь, и все равно ты еще здесь. Раз так, ошибки никакой нет.

Гримшо какое-то время обдумывал ее слова. Он не мог отрицать их правдивость, однако…

Он все еще был здесь. Нельзя было это отрицать. Демон осмотрелся. Помпа опустила его на гору, где росли мелкие цветы. Слева от него гора падала вниз крутым склоном, который врезался в темно-синее, как сапфир, море. За морем, расстилаясь далеко вперед до горизонта, он увидел зеленые, золотистые и багровые участки земли, которая поднималась и пропадала, покрытая лесами, пустошами и холмами, поросшими вереском. Склон был так высоко, что между ним и землей повисла лента из облаков.

— Красиво. — Гримшо ощутил в сердце гордость. — А обезьянки в порядке? А леопарды? А хрустальная пещера на месте? А что с монстром? — Он помолчал секунду и затем продолжил: — И с людьми? Со всеми Благородными? Как мальчик и Сьюзан Джонс? Они в порядке?

— Все они в полном порядке.

Вздохнув, Гримшо вновь окинул взглядом пейзаж. И тут его осенило: чего-то не хватает. Он не заметил ни одного поселения или города.

— Раз они в порядке, то где же они?

— Там, где и должны быть. Мир живет дальше, но в другом месте. Ты же мертв, не забывай.

Гримшо потер глаза лапой.

— Так… где я?

— В Лимбе, — ответила Помпа.

Уродливая морда Гримшо сморщилось, когда он силился понять.

Помпа сжалилась над демоном:

— Лимб не просто место, где живут полуживые и полумертвые. Это также ворота, понимаешь? И не одни: ворота, ведущие наверх, и ворота, ведущие вниз. — Помпа мягко засмеялась. — Честно сказать, какое-то время мы сомневались, какие из них ты выберешь. — Она улыбнулась ему и продолжила: — Тебе нужно уяснить, что то, что ты видишь вокруг, зависит от того, как ты на это смотришь. И сейчас ты видишь то, что есть на самом деле, а не то, что тебе кажется.

Гримшо взглянул на нее:

— Это не земля, но все же этот мир удивителен! Ты всегда видишь его таким?

— О да. И Сестры. И Всадники, наверное, тоже, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-нибудь их об этом спрашивал.

Гримшо в задумчивости подергал ушами, с трудом осознавая слова Помпы.

— Все же забавно. Если бы я не стремился стать великим и страшным демоном, я не захотел бы так сильно убить мальчика. А если бы я не захотел убить мальчика, я никогда бы не разбудил Могущественное Проклятие. Но, если бы я не попытался разыскать Проклятие, чтобы уничтожить мир и вместе с ним мальчика, тогда я бы не увидел мира и всего, что в нем есть. А тогда я не осознал бы в самый последний момент, какой… какой… какой он удивительный, и не спас бы его. — Он подумал еще немного. — Честно говоря, у меня от этого ум за разум заходит.

— Догадываюсь.

— Знаешь что? Самое глупое то, что я всегда обладал тем, что пытался заполучить. В глазах Рыбки Джонса я был страшным! — Гримшо вздохнул и потряс ушами. — Чего я не могу понять, так это истории с мальчиком. Я думал, раз у него Предназначение, и даже несколько, то, конечно, одно из них могло спасти мир от меня! Но он всегда оказывался в нужном месте слишком поздно. Хотя я рад, что он жив, он… — Гримшо замолчал.

— Да?

— Он единственный, кто воспринимал меня всерьез. — Гримшо снова дернул ушами. — Мне казалось, я его ненавижу, но на самом деле он мне даже немного нравился.

Прошло некоторое время, прежде чем Гримшо снова задал вопрос:

— Ворота?

Его взгляд снова блуждал по миру, не видя темноты, которая лежала глубоко под поверхностью синего моря. Затем он посмотрел наверх и открыл рот от изумления. Вершина горы не была вершиной. Привычный слой туманных облаков, который висел над Лимбом, как потолок, пропал, и демон наконец увидел, что было за ним. Гора продолжала подниматься к сверкающему небу, она была намного выше, чем он думал. Черные пустоты его глаз округлились.

— Путь будет нелегким, — сказала Помпа. — Есть… смягчающие обстоятельства большинству вещей, что ты совершил. В конце концов, ты был всего лишь орудием твоего Создателя, проклятием отбиравшего жизни. Не ты будешь за это расплачиваться. Но одной вещи нет никакого оправдания.

— Стив Мор, — произнес Гримшо, не задумываясь. — Мужчина в фургоне. Он был невинным свидетелем.

Помпа улыбнулась:

— Ты выяснил, как его зовут? Неплохое начало. Но сейчас в тебе зарождается душа, которая ответит за его смерть.

— Как?

— Ох, этого я не знаю, я всего лишь Помпа. Полагаю, ты получишь задание, и нелегкое. Ты все узнаешь, когда придет время.

Гримшо продолжал с любопытством рассматривать гору. Между ним и светом больше ничего не было. Он сглотнул:

— Я могу?..

— Если видишь путь, можешь идти.

— Спасибо. — Гримшо покачал головой. — Если честно, я не могу всего этого постичь. Но раз ты говоришь, значит, все должно быть правильно. — Он снял рюкзак. — И я совсем ничего не понимаю насчет мальчика и его Предназначения. Если я спас мир, то что спас он? — Демон скинул рюкзак на камни и сверху аккуратно положил блокнот и карандаш.

— Тебя, — ответила Помпа и исчезла.

Но Гримшо ее не слышал. Он уже повернулся к самому светлому из дней и начал долгое восхождение наверх.