Уакерос

Глава вторая Кровавая охота

– Великое множество богов, и добрых, и мстительных, в облике птиц и зверей окружает нас, муисков… – тут Кури поднял вверх указательный палец правой руки и многозначительно посмотрел на учеников.

Мальчишки, разинув рты, внимали словам наставника. Старый ехчки был прекрасным рассказчиком. Лучшим из тех, кто занимался в «кука» обучением воспитанников.

Тикисоке долгое время дивился тому, что в их кука – школе будущих жрецов на пятерых учеников припадало так много – целых трое воспитателей. Двое из них денно и нощно заботились о духовном и физическом развитии малышей. А вот ехчки – верховный жрец их селения появлялся раз в десять дней.

Оно и понятно. У Кури и без того много обязанностей. Без его участия не решается ни один вопрос, так или иначе связанный с жизнью односельчан. Нужно ли погоду предсказать, чтобы знать, пора ли сеять абу; или сразиться с засухой, грозящей оставить людей без урожая; или поймать вора, повадившегося воровать фуко-кроликов – обязательно обращаются к ехчки.

Ну, а уж с богами общаться – его главное занятие. А поскольку богов у муисков, как это верно сейчас отметил Кури, великое множество, то и свободного времени у старого жреца оставалось совсем немного. И все-таки ехчки всегда выкраивал чуточку, чтобы посетить кука и проследить, как готовят молодежь к нелегкой жреческой профессии.

Учителя наставляли мальчиков обрядам и церемониям, толковали о верованиях, учили исчислять время, лечить всевозможные недуги, беседовать с богами и людьми, особенно же с людьми высокопоставленными, как, например, вождь их селения усаке Мичуа.

Кури рассказывал им старинные предания народа муисков и учил правильно произносить магические слова-заклинания. Ведь если, допустим, в слове «суна», обозначающем большую дорогу, изменить одну букву, то вместо грядки для желто-золотых зерен маиса-абы может появиться злобная пума и сожрет горе-заклинателя. Ехчки недавно рассказывал им подобную историю о жреце-недоучке.

Интересно, о ком же сегодня пойдет речь? О прародительнице Бачуе, которая велела людям поклоняться Суа и Чиа – Солнцу и Луне и научила их жить по закону? Или о ее божественном супруге Бочике, пришедшем с востока, из мест, где зарождается солнце, и научившем муисков многим полезным делам – ткать красивые плащи и прикрывать ими наготу, возделывать йомги-картофель и абу, делать разноцветные горшки и ковать украшения из золота. А, может, о радуге Кучавире – покровительнице рожениц и страдающих лихорадкой, чье появление в небе всегда сулило несчастье?

Сам Тикисоке очень любил, когда Кури рассказывал им о Чиминигагуа – существе великом и всемогущем. Тот сперва обучал свет служить и повиноваться ему, а потом создал огромных птиц, которые разнесли в своих клювах клочки света во все концы вселенной и озарили самые дальние ее уголки. Владыка всего сущего, Чиминигагуа, сотворил также Суа, Чиа и все прекрасное в мире. А чтобы земля не пустовала, он населил ее людьми. Мужчин он сделал из желтой глины, а женщин из высоких побегов травы.

Кури прокашлялся и продолжил.

– Да, много у нас богов. Но самым загадочным и таинственным существом из них является великая женщина-змея Фуратена, живущая в водах священного озера Гуатавита. О ней-то я и хочу вам поведать…

Однако рассказать ребятам о женщине-змее ехчки не удалось.

Только он собрался с мыслями и хотел начать свое повествование, как в зал для занятий быстрым шагом вошел первый наставник Фуко и, низко поклонившись верховному жрецу, сообщил, что прибыл гонец от усаке Мичуа. Вождь просил Кури срочно прибыть в селение.

Старик нахмурился. Он не любил, когда ему мешали заниматься с учениками кука. Это было святое. Это было будущее. Среди пятерых мальцов, возможно, находился и его преемник.

– Что там за спешность? – проворчал недовольно.

– Усаке собрался на охоту. Двум «приносящим смерть», посчастливилось-таки выследить медведя-убийцу!

Ученики взволнованно переглянулись между собой и стали шептаться. В другое время несдобровать бы им из-за такого грубого нарушения дисциплины. Но сегодня обошлось. Жрецы то ли не заметили, то ли им попросту было не до того. Слишком уж важной была новость.

Медведь, появившийся в окрестностях селения полтора месяца назад, уже успел задрать четырех женщин и троих мужчин. И ведь не просто каких-нибудь худосочных хлюпиков, а самых что ни на есть крепких и молодых. Один покойный даже был из гуеча – «приносящих смерть», отборных воинов-атлетов, составляющих личную охрану усаке.

Долгое время кровожадного зверя пытались выследить. Тщетно. И вот такая новость.

Кури заторопился.

Уже на пороге он обернулся к мальчикам и погрозил пальцем:

– За допущенное безобразие сегодня лишаетесь рыбы. Будете есть одну кашу из абы и размышлять, как себя следует вести в присутствии старших.

«Ага, как же, не заметил», – приуныли ученики.

На сегодня занятия были закончены, и ребятня помчалась на озеро купаться.

На бегу срывая одежду, с брызгами ворвались в спокойную, холодную гладь Гуатавиты. Ух, до чего же хорошо освежиться в жаркий солнечный полдень!

Тикисоке плавал, как рыба. Этому искусству его научил отец. Еще до того, как ехчки Кури приказал ему отдать пятилетнего наследника в кука.

Уже целых пять лет мальчик не видел никого из родных. Строгие правила жреческой школы запрещали видеться с кем-либо из той, прошлой жизни. Только с «братьями» и наставниками. Ну, еще разве что с усаке Мичуа. Тому можно было все. Усаке – почти живой бог…

Что это там задумал Ксика? Почему не плавает вместе со всеми?

Ага, он приволок с собой снасти и хочет поймать пару рыбешек гуапуча. Ишь, какой смелый. Впрочем, Ксике позволялось многое из того, что остальным ученикам делать строго возбранялось. Он уже совсем большой. Ему почти шестнадцать лет. Даже волосы растут под мышками и в паху.

Уже совсем скоро ему проколют нос и уши и вставят в них серьги и кольца из золота. Потом парня отведут к озеру, где он омоет тело и нарядится в новый плащ. Оттуда в сопровождении наставников Ксика проследует в дом усаке, который возведет его в жреческий сан. По этому случаю в селении устроят пышный праздник. Ведь новый молодой жрец, полный сил и способностей, должен принести удачу всем односельчанам.

Вот только Тикисоке так ничего и не увидит. Ему еще целых шесть лет обучаться в кука. И до исхода этого срока вход в родное селение парню заказан.

Ого, кажется, Ксике сегодня везет! Экую рыбину-то поймал. Быть сегодня у них пиру. Вот сейчас Тикисоке разведет костерок. Рыбу обмажут глиной и запекут на угольях. А вечером можно и каши поесть. Наставник Фуко ничего не узнает. А даже если и узнает, не велика беда. Он добрый, только старается казаться грозным и придирается по мелочам. А глаза в это время смеются. Да разве же можно человеку со смеющимися глазами быть злым?

Вот у усаке Мичуа глаза никогда не смеются. И хоть он и не кричит, а видно, что не добрый человек глава их племени. Не он ли в прошлом году приказал забить камнями двоих суачиас, случайно очутившихся в окрестностях селения? Об этом мальчик узнал из подслушанного им разговора ехчки с наставником Фуко.

Ты смотри, еще две рыбины. Молодчина Ксика! Ловко управляется со снастями. Не иначе как сама владычица озера Фуратена ему помогает. Может, он ей приглянулся. А что, парень видный собой. Высокий, широкоплечий, сильный.

Предания гласят, что раньше, при древних владыках, таких вот молодых людей иногда приносили в жертву женщине-змее, чтобы доставить ей удовольствие. Что значит «доставить удовольствие», Тикисоке не очень разумел. Ехчки Кури говорил об этом как-то туманно, намеками. А когда Ксика попытался уточнить, что да как, жрец сильно рассердился на любопытного и лишил его на два дня каши.

Мальчик поднялся с песка и побрел вдоль воды, собирая хворост и плавник для костра. Он и сам не заметил, как отошел почти на полполета стрелы от того места, где расположились его приятели.

Громкий всплеск воды привлек внимание паренька. Он посмотрел на серебряную гладь озера и обмер. В нескольких шагах от него на отмели плескалась гигантская змея.

Тикисоке еще ни разу за десять прожитых им лет не приходилось видеть ничего подобного. Чудовище было огромным и в длину, и в обхвате.

Попытался на глаз определить расстояние от головы до хвоста змеи и не смог. Лоснящееся мощное тело, разукрашенное причудливым орнаментом, ни на миг не прекращало движения. То сплеталось в тугие кольца, то извивалось замысловатым зигзагом, то складывалось пополам, затем еще пополам и так далее.

Словно завороженный, глазел мальчик на сказочную тварь и не мог пошевелиться. Казалось, что чудище… танцевало. И эта пляска завораживала, не отпускала. Тикисоке готов был поклясться творцом Чиминигагуа, что змея таким образом… разговаривает. Но с кем? Не с ним же, безродным парнем, будущим жрецом?

Видение не исчезало еще несколько мгновений. А затем…

Мальчик даже не понял, что произошло, но вдруг вода вблизи берега окрасилась в темно-красный цвет.

Змея медленно повернула голову и уставилась прямо в глаза Тикисоке. Он почувствовал, что кровь застыла у него в жилах, а сердце вот-вот разорвется в груди.

И тут чудовище улыбнулось.

Вернее, парню показалось, что монстр ухмыляется. На самом же деле он просто открыл пасть. Ведь такого не бывает, чтобы змеи скалились, как люди.

И, тем не менее, страх почему-то отступил от трепещущего сердца мальчика. Стало как-то сразу спокойнее. Не потому ли, что огромные желтые глаза, смотрящие на Тикисоке, «смеялись»? А ведь существо со смеющимися глазами не может быть злым. Даже если это змея.

Тварь лениво пошевелила кончиком хвоста, и в лицо мальчику полетели алые брызги воды.

Но полно, воды ли?

Тикисоке дотронулся до своей щеки. Она была покрыта чем-то липким. И запах. Вода так не пахнет. Сладко, одурманивающе.

Посмотрел на руку.

Боги великие!

Да это же… кровь!!

Он очнулся оттого, что кто-то брызгал ему в лицо водой. Тикисоке открыл глаза. Над ним склонились испуганные лица его товарищей.

– Что с тобой? – тревожно спросил Ксика.

– А где… она? – едва ворочая непослушным языком, выдавил из себя мальчик.

– Кто?

– Змея. Она уползла?

– Какая змея? – подозрительно взглянул на него юноша. – Ты, наверное, перегрелся. Или голоден. Вот и привиделось что-то.

Тикисоке быстренько ощупал свое лицо. Оно было гладким и чистым. Никакой крови.

А вдруг и впрямь привиделось?

Но Тикисоке отчего-то был уверен, что ему явилась ОНА.

Хозяйка озера Гуатавита.

Женщина-змея Фуратена.

А, как известно, каждое очередное появление владычицы озера не сулило ничего хорошего.

Даже если она и улыбалась…

Разноцветный попугай, мирно дремавший на ветви дерева, настороженно поднял голову и завертел ею туда-сюда. Кажется, ничего страшного. Наверное, показалось. Птица деловито ткнула клювом себе в бок. Надо пригладить перья, а то растрепались до безобразия.

Нет, точно кто-то приближается. Тяжелый и неповоротливый. Вон как треснула сухая ветка.

Ага, сам Космач припожаловал. Так-так. Что же это ему здесь понадобилось? Попугай не преминул тут же задать этот вопрос косолапому. Но Космач и ухом не повел. Нет ему дела до глупой, любопытной птицы.

По-хозяйски окинул взором поляну. Где-то здесь на прошлой неделе он заприметил кусты дикой малины. Тогда не соблазнился. Уж больно зелеными были ягоды. Но вот сейчас самое время полакомиться.

Ленивой, медленной походочкой Космач затрусил к малиннику. Вломился в кустарник и начал неспешно, размеренно объедать сладкие темно-лиловые плоды.

Возмущенный столь бесцеремонным поведением медведя попугай сперва только клюв разинул, а затем разразился такой трескучей бранью, что даже испугал семейство морских свинок – кури, которые вышли на поляну попастись в густой траве.

Когда до Космача дошел смысл выкрикнутого попугаем оскорбления, он оторвался от своего занятия и, повернув морду к обидчику, издал свирепый рык. Вконец перепуганные кури с пронзительным визгом бросились прочь, подальше от беспокойного места. Пускай спорщики сами разбираются, кто прав, кто виноват.

Попугай между тем опустился чуть пониже, чтобы косолапый лучше слышал. Набрав полную грудь воздуха, птица выдала трель еще забористее. Однако на сей раз медведь не ответил. Решил, что негоже ему опускаться до перепалки с неразумным пернатым. Пусть себе ругается хвостатый. Лишь бы на малину не зарился.

Солнце послало озорной лучик, который угодил Космачу прямо в нос. Зверь фыркнул и прикрыл пасть лапой. Что это все сегодня на него ополчились?

Продолжил завтрак. Конечно, малина – это баловство. Хорошо бы подкрепиться чем-нибудь посущественней. Вот бы толстый пекари подвернулся. Или, на худой конец, парочка кроликов – фуко.

В последний раз он наелся досыта пару ночей назад, когда заломил надоедливое двуногое существо, которое все пыталось ткнуть в его, Космача, морду длинной заостренной палкой.

Да куда там недомерку против медвежьей силы. Пару ударов лапой, и он затих. Не трепыхался даже тогда, когда Космач добрался до его внутренностей.

Эх, жаль, что не прикопал тогда двуногого. Оставил на поляне как есть. Думал, что никто не позарится на ЕГО добычу. Знают же все вокруг, что тягаться с Космачом не стоит. Все равно он выйдет победителем.

Просчитался. Пришел на то место на следующий день, а добычи-то и след простыл.

Понюхал вокруг, порыскал. И понял, что были здесь сородичи двуногого нахала. Они и забрали с собой еду. Ладно. Он запомнил их запахи. Встретит, непременно постарается наказать обидчиков. Будут знать, как с ним тягаться…

Пернатый оппонент медведя тревожно завертелся на ветке. Со своего наблюдательного пункта он заметил, что к поляне с нескольких сторон подкрадываются новые действующие лица. А этим что надо? Мало на его бедную голову Космача, что ли.

Издал возмущенную трель и, взмахнув крыльями, полетел себе восвояси. Искать более спокойное местечко.

Медведь проводил его удивленным взглядом, и тут чуткий нос Космача учуял сперва один, затем другой и третий знакомый запах. К ним прибавились еще несколько, которые зверю еще не встречались, но, тем не менее, не понравились.

Так мог пахнуть только ВРАГ…

«Враг! Враг!» – бешено пульсировало в голове усаке Мичуа.

Вождь с ненавистью всматривался в огромного медведя, стоявшего у куста дикой малины и тревожно внюхивающегося в воздух. Наверное, учуял людей. Учуял свою смерть.

Долгонько пришлось за ним побегать. Хитрющий попался, гадина. Обходил все ловушки, словно кто его предупреждал об опасности.

Мичуа даже советовался по этому поводу с ехчки Кури. Попросил поговорить с богами, спросить, не прогневал ли кто из его людей владык всемогущих. Жрец обещал посредничество, а через несколько дней явился испуганным и смущенно развел руками.

Было-де ему видение. Говорила с Кури женщина-змея Фуратена, но речи её были до того невнятными и запутанными, что ехчки так ничего и не понял. Однако богиня показалась в алом сиянии. Это, по всей видимости, означало кровь. Так что можно надеяться, что исход противостояния людей и зверя сложится в пользу первых.

Сегодня перед охотой верховный жрец совершил жертвоприношение в честь повелительницы озера Гуатавита. Принес ей в жертву десять попугаев, пару морских свинок, воскурил благовонный моке. По одному ему понятным приметам сообщил, что подношение принято Фуратеной благосклонно.

Усаке со своей стороны посулил, что в случае благополучного завершения охоты всё медвежье мясо будет отдано богине, а, кроме того, она получит пять драгоценных расписных плащей, несколько золотых фигурок чунсо и три больших куска чуекуты – «зеленого льда».

Жрец потупил глаза, чтобы скрыть алчный блеск, загоревшийся в них. Обещанного вождем было более чем достаточно…

Медведь оказался именно в том месте, которое указал, посоветовавшись с Фуратеной, ехчки. Молодец старик. Сколько уже лет верой и правдой служит своему племени.

Ну и зверюга. Вождь еще никогда не встречал такого огромного медведя.

Правду сказать, в последнее время они почти перевелись в этих местах. Проклятые суачиос! Все беды от них. А ведь Кури рассказывал, что в старых преданиях говорится о том, что земли муисков раньше изобиловали всевозможными животными.

– Не пора ли начинать? – почтительно обратился к усаке один из дюжих телохранителей-гуеча.

Возлежавший на позолоченных носилках Мичуа нахмурился.

Совсем распустились. Обратиться к вождю в то время, когда он предается раздумьям. Надо будет наказать нахала, чтобы другим неповадно было. Строгость в отношении черни всегда полезна.

Впрочем, и впрямь пора начинать.

Мичуа взмахнул рукой.

На поляну со всех сторон посыпались его воины.

Завидев людей, медведь злобно оскалился и встал на задние лапы. Стало видно, что он на добрых три, а то и четыре головы выше самого высокого из гуеча. Зверь замахал в воздухе передними лапами и издал угрожающий рык.

Лучники выпустили в него тучу стрел, но те практически не нанесли медведю урона. Лишь одна из них расцарапала ему нос, и Космач обиженно завизжал.

Вновь опустившись на четыре лапы, он попытался вырваться из кольца, но был встречен новым градом стрел. На этот раз несколько оперенных палочек застряли в его шкуре. Вреда они, конечно, не причинили – слишком уж толстой была шкура у Космача. Однако медведь разозлился не на шутку.

Он стал вертеться на одном месте, угрюмо рассматривая неприятелей. Кому из них первому пустить кровь?

Больше всего Космачу не приглянулся двуногий, почему-то не стоявший, а лежавший на чем-то блестящем, которое держали за толстые ветки четверо его сородичей. Но путь к этому двуногому преграждали еще несколько врагов, державших в лапах длинные острые палки.

Вот одна из таких палок, свистнув в воздухе, впилась в правую заднюю лапу медведя. Еще одна угодила ему в бок, но отскочила.

Зверь бросился на обидчиков, но те оказались более проворными и сумели улизнуть от острых когтей. Зато живая стена между Космачом и лежебокой заметно прохудилась. Можно попытаться атаковать.

Животное проворно затрусило в сторону носилок.

Мичуа презрительно поглядел на медведя. Сейчас ему покажут.

С трех сторон к зверю подскочили гуеча с сетками. Метнули их в Космача.

Попали.

Запутавшийся медведь свалился наземь и принялся кататься по траве, пытаясь освободиться от прочных уз.

«Как бы не так!» – злорадно ухмыльнулся усаке.

По его знаку несколько воинов принялись колоть зверя копьями. Тот пронзительно визжал, точно дикая свинья пекари. Кровавая пена выступила на оскаленных зубах Космача. Он рванулся изо всех сил, и путы ослабли. Еще один мощный рывок.

Свобода.

И всего несколько шагов до того, лежащего.

Медведь в один миг преодолел это расстояние.

Усаке ничего не понял.

Вот только что его носилки держали четверо верных гуеча.

Всего миг назад.

И… их уже нет.

Они… бросили своего вождя. Своего повелителя.

Данная мысль настолько не укладывалась в сознание Мичуа, была настолько невероятной, абсурдной, что усаке забыл обо всем на свете. О том, где он, собственно, находится. Об охоте. О медведе.

Забыл.

И зря.

Потому что через мгновение, вспомнив обо всем и подняв взор, он увидел перед собой два желтых, горящих ненавистью глаза и оскаленную окровавленную пасть.

Странно, но Мичуа показалось, что медведь… смеялся.

И это было последним, о чем успел подумать усаке перед тем, как зверь размозжил его череп своей тяжелой лапой…

Совет племени заседал уже второй день.

Предстояло решить сложную задачу – выбрать нового усаке.

Мичуа умер бездетным. Не было у него и ближайших родственников. Да и вообще, в племени он был чужим. Пять лет назад пришел откуда-то с гор во главе отряда верных гуеча и власть захватил силой. Правил жестко, почти не собирая совет. Военачальники и жрецы были унижены.

Так что никто особенно и не горевал из-за безвременной кончины правителя. Однако члены совета единогласно постановили предать четверых телохранителей, которые бросили усаке, мучительной и позорной смерти.

Негодяев повесили. И снова никто не опечалился. Казненные были из пришлецов, явившихся с гор вместе с Мичуа.

Через несколько дней состоятся похороны усопшего владыки. По традиции, до этого должен быть избран новый вождь, чтобы не прерывалась преемственность власти.

– Братья мои и дети, – обратился ко всем присутствующим ехчки Кури. – Предлагаю вам вновь хорошенько подумать над моими словами. Я считаю, что у нас нет иного пути.

Он встал.

Члены совета почтительно склонили головы перед верховным жрецом. Не он ли помог избавиться от жестокого тирана, не открыв тому истинный смысл своих видений. Ведь Фуратена явно давала понять, что усаке ожидает смерть. Это любому ребенку понятно, не то, что взрослому. Каждый муиск, уроженец здешних мест хорошо знал, что появление хозяйки озера Гуатавита в алом сиянии было грозным предзнаменованием для правителей.

– Итак, единственно правильным решением будет избрать новым вождем, усаке усакия прямого потомка наших древних правителей, достойного Психипкуа из рода Орла. Прошу высказать свое мнение.

Ехчки начал поочередно обращать свой взор к каждому из присутствовавших. Член совета, на котором останавливался взгляд Кури вставал и громко объявлял свое решение. Единогласно усаке усакия был избран сорокалетний Гуаска Психипкуа.

Новый вождь встал и с достоинством поблагодарил соплеменников за высокую честь, ему оказанную. Во всем его облике: в гордой осанке, в благородных чертах лица была видна порода, древняя царственная кровь земных владык Гуатавиты, родичей женщины-змеи Фуратены.

– Не угодно ли усаке объявить имя своего преемника, чтобы мы могли начать обряды посвящения? – вопросил ехчки.

Психипкуа назвал имя. Это был сын его сестры – еще одна древняя традиция муисков, согласно которой наследование всех должностей и имущества шло исключительно по женской линии, от дяди к племяннику.

– Я так и думал, – вздохнул Кури. – Боги давно мне открыли свой промысел. Хотя, признаться, мне виделась и иная судьба парня. Из него бы вышел неплохой ехчки, сначала мой помощник, а затем и…

Он не договорил.

Похороны усаке Мичуа прошли в соответствии с обычаями, но быстро и без лишней помпы.

Еще с момента прихода вождя к власти жрецы приготовили ему тайное место для погребения.

Теперь, когда Мичуа скончался, его тело поместили в выдолбленный ствол священной пальмы. Снаружи и изнутри ствол был покрыт тонкими золотыми пластинами. Но не в три слоя, как это полагалось, а всего лишь в один. И золота стало у муисков поменьше, чем прежде, и тратить благородный металл на недостойного правителя было жалко. Но какой ни был, а все же владыка.

Гроб опустили в глубокую яму, пол которой был выстлан шкурой медведя-убийцы. Тут же были брошены тела четырех повешенных гуеча. Покойный должен был попирать их ногами. Все это было засыпано тонким слоем песка.

Сверху уложили прощальные дары, которые могли пригодиться покойному в загробном царстве: расписные плащи, золотых идольчиков чунсо, оружие. После чего яму тщательно заровняли землей, чтобы скрыть всякие следы захоронения. И в завершение всего на могилу отвели воды ближайшего ручья, чтобы навсегда утаить от людских глаз место успокоения усаке.

Ехчки даже не стал совершать заупокойного жертвоприношения.

Боги ждали иного действа. Радостного. Предстояла церемония возведения на престол нового правителя.

Конечно, для полного соблюдения ритуала нужен был мельчайший золотой песок. Но где его взять? Последний раз такая пышная церемония проводилась еще при старых владыках.

К удивлению Кури и совета племени Гуаска Психипкуа отказался от публичного праздника. Не до того. Суачиас совсем близко. Не стоит привлекать их внимание. Всем памятны беды, которые принесли бледнолицые народу муисков.

Усаке твердо заявил, что в одиночку справится с обрядом. Жрецы, военачальники и народ сопроводят его к берегу священного озера Гуатавита, где и станут дожидаться возвращения своего вождя. Естественно, Психипкуа велит приготовить праздничное угощение и хмельную чичу, чтобы день его восшествия на престол надолго запомнился соплеменникам.

После недолгих споров совет признал справедливость решения усаке.

Старый Кури, для виду поворчав, на самом деле в душе был доволен поступком Психипкуа. Жрец увидел, что не ошибся в своем выборе. Это как раз тот вождь, который и нужен их народу в столь трудное время. Покойный Мичуа ни за что не разрешил бы урезать свою церемонию введения во власть. На то он и был пришельцем, так и не ставшим здесь по-настоящему своим. Гуаска Психипкуа волен поступать так, как считает нужным. Он плоть от плоти этого народа, потомок древних властителей из племени Орла. Ему близки и понятны проблемы соплеменников.

Глубокой ночью усаке усакия тихо выплыл на середину священного озера Гуатавита. Не было на нем золотого покрова, и не стояли на плоту блюда с богатыми приношениями женщине-змее.

Воззвал Психипкуа к великой Фуратене, чтобы благословила она его править народом муисков.

И увидели люди, стоявшие на берегу, как нечто огромное и темное вынырнуло из озерных вод. И были это извивающиеся кольца огромной змеи. Через мгновение видение исчезло, но поняли муиски, что пришелся по нраву женщине-змее их новый вождь.

Ехчки прибыл в кука во внеурочный день.

Едва завидев старого жреца, Тикисоке понял, что произошло нечто серьезное. И действительно, новости, принесенные Кури, были ошеломляющими. Погиб на охоте усаке Мичуа, и теперь селением правит другой вождь.

Сердце мальчика сильно застучало. Так вот что означало его видение на священном озере.

Верховный жрец велел Ксике ехать с ним. Юноша станет помощником Кури. Уже завтра усаке усакия совершит над молодым жрецом обряд посвящения.

Потом ехчки обернулся к мальчику, стоявшему рядом с Ксикой.

– Собирайся и ты, Гуаска Тикисоке. Племя призывает тебя на службу.

Великая Фуратена! Неужели он через столько лет вновь увидит родных: маму, отца.

Как бы прочитав его мысли, Кури печально покачал головой:

– Нет, Тикисоке, ты отправишься не в селение, а гораздо дальше, в горные пещеры, где тебе предстоит прожить в уединении семь лет. Только я, Ксика, да несколько старших жрецов будем время от времени навещать тебя.

Боги всеблагие! Да что же за службу придумало для него племя?

И вновь отозвался ехчки на тревожные мысли мальчика:

– Усаке усакия Гуаска Психипкуа назвал тебя своим преемником.

Ах, Фуратена, Фуратена! Не зря ты улыбалась…