У смерти твои глаза

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Обед мы заказали в «Эсхиле‑ХР». Жаркое. Целого барашка, зажаренного на вертеле, и овощной суп с клецками. Через полчаса посыльный топтался на пороге. Жаркое даже не успело остыть и тут же откочевало на обеденный стол, куда я добавил две бутылки светлого пива. Как говорится, смотри на мир сквозь пиво, и он покажется тебе золотым.

Обедали в молчании.

Ни слова о событиях дня, ни слова о политике, истории, экономике.

Темы отпали. Каждый размышлял о своем.

Кубинец кручинился, остро принимая смерть Ирисова к сердцу. С Вано они были по‑особому дружны.

Я размышлял о раскладе сил. Мы ни на волос не приблизились к разгадке тайны исчезновения Романа Романова, однако два осиных гнезда уже потревожили. Парадокс! Кто‑то, видимо уверовав, что этот орешек мне не по зубам, решил расправиться со мной на всякий случай.

Закончив обедать, я допил пиво, молча поднялся из‑за стола и покинул столовую. Остаток дня до встречи с Ангелиной я намеревался провести в Хмельной, требовалось простерилизовать оборудование, оставшееся от приготовления тридцати литров пива. Занятие для меня пренеприятнейшее. Но хочешь пить вкусное пиво, умей и посуду стерилизовать.

Такая рекогносцировка!

Только перед тем как приступить к неприятной процедуре, я достал визитку адвоката Сельянова и набрал указанный номер. Как и ожидалось, никто не ответил. Я призадумался с неотключенной трубкой, слушая гудки.

Что я имел в наличии? Да практически ничего. Ни одной свежей мысли. Только факт исчезновения, два трупа, несколько покушений, странная визитка, да…

Стоп!

Я повесил трубку, ощущая растущее волнение.

Как‑то за всеми волнениями совсем потерялось – зачем я вызывал Ирисова. Жесткий диск Романова, доставленный курьером от господина Чистоплюя. Он требовал расшифровки, но я перенацелил Вано. Интересно, успел ли Ирисов обработать романовский диск. В любом случае рабочий комп должен находиться в приемной.

Я подскочил из кресла как ужаленный и бросился к лифту. Мое явление изумило Гонзу почище, чем Всемирный потоп Ноя. Мой компаньон, вольготно расположившись в кресле, читал книгу с названием «Атлантида‑град». При моем вторжении книга выпала из его рук и он схватился за кобуру, намереваясь выдернуть пистолет, но желание пропало, лишь он разобрал во мне напарника.

– Даг, я бы тебя сейчас пристрелил, – честно признался он.

– Не думаю, что это был бы разумный поступок, – ответил я, озираясь по сторонам. – Комп. Железо. Левое. Не видел?

И сам обнаружил ответ на свой вопрос.

Компьютер Романа Романова приютился в углу за желтым креслом. С первого взгляда стало ясно, что убийцы Ирисова успели до него дотянуться. Коробка процессора зияла провалами. Вытащено было все, что только можно. Разве что сам корпус оставили да монитор, которому зачем‑то аккуратно разбили экран.

– Даг, нашел? Как там? – спросил Гонза, выгибаясь из кресла, точно змея на охоте.

– Вопрос отпал за неактуальностью, – промолвил я.

Ниточку оборвали. Тщательно отпилили тупыми ножницами.

Я прошел к своему столу, погрузился в кресло и щелкнул клавишей «энергия» на своем компе. Сомнительно, конечно, что Ирисов загрузил найденную информацию ко мне, но проверить стоило. Аккуратно исползал всю поверхность жесткого диска в поисках искомого, но, как и предполагалось, Ирисов к моей машине не подходил.

Я в изнеможении откинулся на спинку кресла и запустил руки в щель между сиденьем и подлокотниками. Эту мою стародавнюю привычку знали только самые наиприближенные. Поэтому и самое вероятное место нахождения заначки‑послания только здесь. Сунуть пальцы в излюбленную норку получилось почти инстинктивно. Я ни на что особо не рассчитывал, но улов случился необыкновенный. Пальцы уперлись во что‑то твердое. С трудом выцарапав, я извлек из щели компакт‑диск с записочкой:

«Здесь все, что удалось извлечь. С тебя пиво. Мое любимое. Иван Ирисов».

Я печально улыбнулся, скомкал записку и отправил ее в мусорную корзину. Да пиво‑то тебе, Вано, больше не пить. Я отметил для себя в уме – помочь семье Ирисова. Кажется, у него остались жена и годовалый ребенок.

– Даг, что там? – заинтересовался Гонза.

– Послание с того света, – отозвался я.

Я достал компакт и загрузил его в дисковод.

Не знаю, что я ожидал обнаружить на кровавом компакте. Зловещий заговор? Грядущие планы по перекачке черного нала или контрафактной продукции? Но увиденное повергло меня в изумление, как Голиафа Давид опрокинул обыкновенным булыжником.

Все содержимое диска можно было разделить на три части.

Акт первый – материалы, посвященные результатам сенатской проверки траты денег, выделенных на юбилей Санкт‑Петрополиса. Цифры поражали. Миллионы долларов, откочевавшие в чиновничьи карманы. Сюда же затесались статьи, посвященные острову Зоопарк, который распоряжением губернатора Пятиримова намеревались прикрыть на карантин. Статьи обгладывали тему со всех сторон. Строили предположения. Выдвигались гипотезы, одна смелее другой.

Более всего настораживало предположение, озаглавленное коротко: «ИЗ ДОСТОВЕРНЫХ ИСТОЧНИКОВ»

Я вчитался в мерцающие строчки:

«Из достоверных источников стало известно, что остров Зоопарк, закрытый по распоряжению губернатора Санкт‑Петрополиса Пятиримова, так и не будет открыт. Кому это выгодно? Вот вопрос, которым задается каждый мыслящий человек. Но ответ не лежит на поверхности. Чтобы понять всю подоплеку звериной истории, стоит дать короткое экономическое обозрение ситуации, сложившейся в городе…»

Я просмотрел дальше, стараясь вытащить сухой факт, и нашел его спустя полстраницы:

«…и теперь осталось только выяснить, кто возглавляет компанию „Пасть“, приступившую к строительству нового зверинца в районе Гавани. Ответ на этот вопрос прояснит всю ситуацию. Президентом компании „Пасть“ является Илья Пятиримов, единственный наследник петропольского губернатора. Теперь предельно ясно, кому выгодно закрытие старейшего в Российской империи зоопарка».

Слушок этот мне знаком, и помнится, по этому вопросу созывали сенатскую комиссию, которой, впрочем, ничего не удалось выяснить. Даже следов компании «Пасть», внезапно растворившейся в петропольских туманах. Все в ажуре. Только я никак не мог понять, что в этом материале заинтересовало Романа Романова, если он не поленился и прогулялся по всем источникам, указанным в статье. Обыкновенная городская байка. Таких сотни.

Я закрыл «остров Зоопарк» и, засучив рукава, приступил к изучению оставшегося материала.

Вторая группа страничек посвящалась юбилею города. Папка с громким заголовком «300». Подробный план мероприятий по празднованию юбилея с картами и фотографиями. Я в который раз пожалел, что человечество докумекало до компьютера. Сколько полезного можно было черпнуть из карандашных заметок, смятых страничек и подчеркнутых строчек. Интернет украл целый пласт полезной для следствия информации, взамен подарив оперативность и все‑доступность.

Папка с заголовком «300» оказалась тощей. Десять документов. Кратко, но по существу.

Третий пласт информации заставил меня побледнеть. Я почувствовал, что покрываюсь мерзким волнительным потом. Папка называлась «Моисей». Дрожащей рукой я стронул курсор на папку, щелкнул клавишей мышки и испытал чувство, схожее с оргазмом. Море документов. В основном текстовые файлы в формате «Word». Я дернулся было открыть первый подвернувшийся под курсор документ, но споткнулся. Программа предлагала ввести пароль. Заминка, конечно, временная. Пароля я не знал, но Ирисов мог вскрыть документ в сущие секунды. Он не сделал это. Вполне возможно, не успел. Может, собирался договориться о сумме. Но мне продолжали оставаться доступными виртуальные страницы и рисунки. Я потыкался наугад, как слепой щенок, открылись какие‑то странные чертежи, из которых я никак не мог выжать смысл слова «Моисей» и уж тем более распутать загадку исчезновения Романа Романова. Вероятно, прочитав текстовые файлы, мне и стало бы все понятно, но из паутины чертежей и диких фотографий ответ не вытанцовывался.

Но фигуру не стоило сбрасывать с доски.

– Гонза! – окликнул я.

Кубинец оторвался от книги и вопросительно посмотрел на меня.

– Кроме Ирисова кто бы мог взломать для нас файлы?

– Мне знаком кое‑кто из окружения Вано. – Гонза задумался. – Вроде достойные ребята. Стоит подумать. Надо?

– Думать всегда надо, – съязвил я.

– Тогда я сделаю пару звонков. Найду, Даг, – пообещал Гонза.

– Еще вызови Сфинкса и Химеру. Пусть захватят амуницию. Нам потребуется боевая сила. И хорошее прикрытие.

– Ты думаешь, кто‑нибудь сунется?

– Уже сунулись, – напомнил я. Я взял трубку, не глядя набрал номер Иеронима Балаганова. Господин Чистоплюй проявился сразу же.

– Кто? – встретил он в лоб вопросом.

– Даг Туровский, – кратко напомнил я.

– Слушаю. Но учтите, вам повезло, что вы меня застали. Взгляните на часы.

Я послушался. Стрелки указывали на четверть седьмого.

«Матерь Божья – Ангелина!»

Справившись с раздражением – кажется, я опоздал, и грядет крупный скандал, – я вернулся к теме звонка.

– Во‑первых, кое‑что проясняется. Без подробностей. Комп Романова убийцы распотрошили, но наш специалист успел создать резервный диск и спрятать в надежное место. Над диском придется поработать. Я подключу специалиста. Во‑вторых… – Я подумал было попросить у Балаганова двух охранников для силовой поддержки, но оставил эту мысль.

– Что во‑вторых? – торопливо переспросил господин Чистоплюй.

– Тема отпала. Ничего. Только, господин Балаганов, думаю… У Ивана Ирисова, убитого программиста, остались жена и ребенок…

Прозрачный намек.

– Боже правый, прошло только семь часов, а уже два трупа. У Плавникова ведь тоже голодные рты остались. Но не беспокойтесь, господин Туровский, у нашей компании есть программа по благотворительной помощи. Семьи Плавникова и… как его там…

Ирисова, – подсказал я.

– Точно, Ирисова. Их семьи не останутся без поддержки. Только так. Истинно так. У вас все?

– Пожалуй.

Мы распрощались.

Я поспешно покинул приемную и поднялся в свою комнату. Наскоро переодевшись – только смокинг! – я забежал в кабинет на втором этаже и активировал катер. Если поторопиться, то я еще мог успеть к Ангелине. С половины дороги я подумал позвонить и предупредить о прибытии. Пока что я еще не начал опаздывать, но если не поторопиться, катастрофа неминуема.

С минуту я простоял перед зеркалом, размышляя, нацепить плечевую кобуру с пистолетом или не стоит. Кого в конце концов отстреливать в Мариинке. Но нацепил. Бес попутал!

Ангелина жила в Коломне, на Мясном канале. Если поторопиться и подфартит с чистой водой, то за полчаса можно домчать. Я покинул бывший генеральский особняк, поднялся на борт своего старенького, латаного‑перелатаного катера. Давно пора прикупить новый, да со стариком меня связывали нежные воспоминания. Я пробудил древний «форд», по‑моему, эту модель уже давно скинули с производства, и через две минуты, миновав кладбищенский Смольный остров, вырулил на Малый проспект.

У Ангелины я был через двадцать две минуты, поставив рекорд скорости. Дважды меня пытались задержать патрульные катера ВПС. В первый раз в районе Клубного канала, но мне удалось уйти через сад Василиостровец. Второй раз меня срезали у Горного института, но я прибавил газу, обогнул патрульные катера и ушел в Большую Неву, где в это время дня особо интенсивное движение. Мне удалось затеряться. Правда, и скорость сбросить пришлось. Потерю времени я компенсировал в канале Грибоедова. Ангелина жила вместе с матерью и отцом – профессором юриспруденции, крупнейшим специалистом в области англо‑саксонской правовой школы – в шикарном шестнадцатиэтажном доме, входящем в комплекс «Зазеркалье». Внутри – двухуровневый паркинг, офис местной службы безопасности и домовое управление вкупе с бытовыми службами: прачечными, химчистками, ремонтными мастерскими, даже собственное почтовое отделение и эллинг для ремонта катеров имелись в наличии. Службы занимали первый этаж, кроме парковки, погруженной под воду.

Опустившись на первый уровень паркинга, я занял свободное место, включил сигнализацию «Ватерлиния», подумал и, для верности запустив сигнализацию «Томагавк» – ревун, покинул борт.

Ближайший лифт располагался в десяти метрах, и я устремился к нему, чувствуя, как истошно колотится сердце.

В лифт со мной вошел пожилой мужчина – очевидец штурма Рейхстага. Он заскочил в последний момент, притормозив дверь массивной резной клюкой с головой черта в качестве набалдашника. Старик заложил в память компьютера лифта нужный ему этаж, запустил подъем, откинулся к стене и, казалось, задремал.

Я расслабился, закрыл глаза, но сердце продолжало метаться в груди, посылая шифрованные сигналы, остававшиеся для меня бессмысленным набором букв и цифр. Я отогнал от себя рой кодов и постарался представить, как буду оправдываться перед Ангелиной, но споткнулся, почувствовав, как в затылок уперлось ледяное жало.

– Не гоношись! – посоветовал недавний старик. Жало чуть углубилось в кожу, вызвав кровотечение.

– Слушай внимательно, Туровский, и не перебивай. Не в твоем интересе.

Жало отступило.

Я попытался развернуться и выбить клинок из рук старикана, но он навалился на меня, прижал к стене лифта, упер лезвие в позвоночник, щелкнул клавишу «Стоп» на пульте лифта и надсадно задышал мне в ухо.

– Оставь это дело, Туровский. Будь паинькой. Зачем тебе лишняя кровь? Мало, что ли, сопляка‑программиста.

Я дернулся в бессильной злобе, повел ноздрями, втягивая ароматный дорогой запах рублей за сто, что шел от старика.

– Не шали. – Он ехидно захихикал. Что‑то скользнуло ко мне в правый карман пиджака. Я уловил знакомый хруст банкнот.

– Если одумаешься, получишь в два раза больше. Если же нет, то это тебе на похороны.

Последнее слово потонуло в лавине боли, захлестнувшей затылок. Картинка поплыла. Я попытался ухватиться за стену, но пальцы соскользнули. Я упал. Перед глазами промелькнул ослепительный фейерверк, и я буквально погас, как вывернутая из патрона лампочка.