Тюремщик

Глава 5

Где-то громко тикали часы. Их ритмичный звук вызывал тошноту: тик-так, тик-так. Будто прямо по вискам молоточком. Я попыталась открыть глаза. Получилось не сразу, а когда смогла оглядеться, едва не застонала. Я лежала на какой-то кушетке в совершенно незнакомой комнате с единственным узким окошком. Темные стены, низкий потолок, коптящие свечи вместо привычных светильников. А самое скверное, что рубашка на мне была расстегнута. Повернула голову в сторону и встретилась с внимательным взглядом карих, с янтарными крапинками глаз. Тюремщик…

– Да, давно девицы не падали к моим ногам, – ядовито сказал Арман, а я едва не застонала. Он все знает! Задание провалено, еще не начавшись. – Ваше имя?

– Розалин, – ответила едва слышно.

– Итак, Розалин, я не буду спрашивать, зачем вам понадобилось проникать в тюрьму, но как только станет лучше, немедленно выметайтесь отсюда.

– Простите. – С трудом села, чтобы прямо смотреть на собеседника. – И прошу, выслушайте. Здесь находится мой брат. Я не собираюсь устраивать побег, не подумайте, но он единственный родной человек, который у меня остался, и я не могу бросить его в беде!

– Госпожа Розалин, вы поступили безрассудно, – холодно отчеканил тюремщик.

– Да, тысячу раз да. Но ведь я прошла испытание! Обещаю, что буду хорошо работать. Вам не придется жаловаться. Любая работа, честное слово, за минимальное жалование, только позвольте мне хоть иногда видеться с братом. Умоляю!

– Вон.

– Я ведь прошла ваше испытание! – подскочила с кушетки, забыв про слабость. – Вы дали слово, а теперь не желаете его сдержать. Неужели оно так мало стоит?

На миг в глазах тюремщика мелькнул интерес, а потом он вдруг звучно рассмеялся.

– Да, вы правы, госпожа Розалин…

– Делкотт, – подсказала ему.

– Госпожа Делкотт. Я дал вам слово, но вы утаили от меня, что являетесь девушкой.

– Мне сказали, что вы берете на службу только мужчин, – ответила упрямо.

– Так и есть. Тюрьма – не место для девушки. Здесь находятся самые страшные преступники Ариганы. Те, у кого руки по локоть в крови. Думаете, вам будет приятно соседство с ними? Не каждый мужчина выдерживает этот груз. Год – вот и весь срок службы, потому что после этого прислуга гибнет или сходит с ума. А вы – не мужчина.

– Но это не значит, что я слабее! – выпалила в отчаянии. – Прошу, умоляю. Дайте мне еще задание, позвольте остаться на испытательный срок. Я докажу, что это в моих силах.

– Хорошо, – тихо проговорил Арман. – Месяц. Ваш испытательный срок – месяц. И я решу, сможете ли вы остаться на год или же покинете Атеррас навсегда. Так что не смейте говорить, будто я не держу свое слово.

– Спасибо!

В эту минуту я готова была броситься тюремщику на шею, но, конечно, сдержалась, а он продолжил:

– Жалование буду платить такое же, как и всем. Пять золотых в месяц. И свидание с братом на четверть часа раз в две недели.

– Я согласна.

На самом деле, плата была более чем щедрой. Бывали месяцы, когда в своем магазинчике я зарабатывала гораздо меньше.

– В чем будет заключаться моя работа? – спросила Армана.

– Умные девушки сначала спрашивают об этом, а потом соглашаются, – иронично ответил он.

– Мое согласие не изменится в любом случае.

– Будете разносить еду утром и вечером, – ответил тюремщик. – И убирать камеры раз в неделю. Разговаривать с узниками запрещено. Передавать им что-то, кроме еды – запрещено. Пытаться открыть дверь без моего ведома…

– Запрещено? – догадалась я.

– Именно.

– Мне все понятно, господин Ферри. Когда приступать к работе?

– Завтра. Сегодня отдыхайте. Ваши вещи будут ждать в комнате. Конечно, мои питомцы немного их пожевали, но не стоило швыряться в них мешком.

– Ваши питомцы едва меня не сожрали, – покраснела я.

– Не преувеличивайте. Если бы они хотели вас сожрать, то сделали бы это, а вы целы и невредимы.

Только сейчас я заметила, что мои раны действительно исчезли, будто и не было. Иллюзия? Стремление напугать? Да, наверное. Но само чувство страха притупилось, только голова немного кружилась от напряжения.

– Вас проводят в отведенную комнату, оставайтесь там до утра, пока я не познакомлю вас с тюрьмой, – проговорил Арман.

Познакомит с тюрьмой? Что это означает? Проведет экскурсию? Да, наверное. А Арман хлопнул в ладоши, и дверь приоткрылась. Пес! Тот самый, который хотел меня искусать. Он сопровождал тюремщика в городе.

– Это Брист, – представил монстра Арман. – Он знает каждый уголок в этой тюрьме. Брист, проводи госпожу Делкотт в ее комнату.

Пес коротко тявкнул, будто приглашая за ним, и потрусил прочь.

– Доброй ночи, – сказала Арману и пошла за своим провожатым. Брист, значит, да? Пес уверенно вышагивал впереди, а я осматривалась по сторонам. Чадили факелы, стены казались черными, будто выпачканными в копоть. Потолок то становился совсем низким, но, наоборот, поднимался настолько, что его едва можно было разглядеть. А еще ступеньки, ступеньки… Я никогда и нигде не видела столько ступенек, как в Атеррасе. Если бы кто-то попросил меня отыскать дорогу обратно к комнате, в которой мы разговаривали с Арманом, я бы не смогла.

И все-таки удалось главное: попасть в Атеррас. И этот месяц надо очень стараться, чтобы задержаться в нем. А еще Арман обещал, что я увижусь с братом. Раз в две недели на пятнадцать минут – это ничтожно мало, но лучше, чем вечность без него.

Брист остановился у одной из дверей и коротко тявкнул, будто буркнул что-то на своем собачьем языке.

– Мне сюда? – уточнила, чувствуя себя сумасшедшей, но пес не двигался. Это можно расценивать как приглашение? Я толкнула дверь и очутилась в небольшой комнатке. Здесь был подсвечник, в котором горели три свечи, освещая грязно-бежевые стены и высокий потолок. На полу лежал побитый молью ковер. Стол, стул, кровать. Низенькая дверца, за которой, хотелось надеяться, скрывалась ванная или уборная, потому что бродить по тюрьме в поисках удобств вряд ли стоит. Недаром Арман предупреждал, чтобы этой ночью я не покидала комнату. Шкафа не было. Вместо него к стене была прибита вешалка. На нее и развесила свой скудный скарб. Ничего, со временем обживусь. Можно будет купить что-то в городе – Арман ведь туда ходит. Значит, и я смогу.

Толкнула низкую дверцу и нашла за ней умывальник, таз для мытья и унитаз. Хорошо, что не дыру в полу. Хотя, выбирать все равно не приходилось. На стене висело зеркало. Я поставила подсвечник на умывальник и постаралась смыть грим с помощью особого лосьона, который дал мне Сэм. Затем сняла парик, расчесалась и стала походить на себя прежнюю. Вернулась в спальню, разделась и легла. Свечи не задула – темнота пугала. Пусть лучше их свет разгоняет мрак.

Закрыла глаза, но сон не шел. Прошло около получаса, когда тишину ночи прорезал истошный крик. Судя по всему, мужской. Что-то случилось? Я уже кинулась к двери, когда вспомнила о предупреждении Армана. Выходить нельзя. Может, это магия, а не человек? И нечто темное хочет выманить меня из безопасной комнаты?

Снова легла, укрылась одеялом с головой. Спи, Рози. Ты так устала! По коридору процокали чьи-то когти. Брист? Или еще какая-нибудь тварь вроде тех, что стали моим испытанием? Лучше не знать. Шорохи, шумы… Казалось, что вокруг меня живой организм, который действует по своим законам.

Наконец, я уснула. А когда проснулась, поняла, что света в комнате все равно маловато. В стене нашлось узкое окошко. Готова поклясться, вчера его здесь не было! А сегодня появилось, и из него лился свет, которого, тем не менее, не хватало, чтобы полностью развеять мрак. Я быстро умылась, переоделась, подвязала волосы косынкой. Арман сам придет за мной? Или стоит отправиться на его поиски?

Впрочем, мои вопросы быстро разрешились. Дверь в комнату медленно открылась, и коротко тявкнул Брист.

– Иду, – ответила псу и поспешила за ним.

Снова лестницы и коридоры, с окошками и без. Переплетения, в которых так легко потеряться. Я почти бежала. Вряд ли новому начальнику понравится, если опоздаю в первый же день. Но он не называл время, к которому должна быть готова. А Брист снова оставил меня у двери. Я постучала и вошла в просторный рабочий кабинет.

Хозяин тюрьмы сидел за массивным дубовым столом. Перед ним лежала толстая папка, и Арман что-то внимательно читал.

– Доброе утро, – поздоровалась я.

– Доброе утро, госпожа Делкотт. – Он поднял голову. – Как спалось?

– Хорошо, – солгала без сомнений. Арман ведь предупреждал, что жизнь здесь – тяжкое испытание. Сам тюремщик казался спокойным и доброжелательным, но маски не снял. Любопытно, почему? Может, прячет старые шрамы? Или не хочет, чтобы его лицо видели лишний раз посторонние вроде меня? Боится? Хотя, вряд ли этот человек может чего-то бояться.

– Простите, а можно вопрос?

Слова сорвались с губ раньше, чем я подумала, а стоит ли, но отступать было поздно.

– Спрашивайте, госпожа Делкотт.

– Ваша маска… Для чего она? Я думала, чтобы скрыть лицо от посторонних. Простите, – стушевалась окончательно, а тюремщик вдруг усмехнулся, потянул за завязки, и маска осталась в его руках.

Я с удивлением разглядывала человека передо мной. Арману Ферри было около тридцати лет. Бледное, аристократичное лицо, карие глаза с уже знакомыми янтарными искорками, тонкие темные брови, меж которых залегла складка. Узкие губы, способные на усмешку, но не на улыбку. Русые волосы сейчас были забраны на затылке в низкий хвост.

– Удовлетворены? – поинтересовался Арман.

– Я не хотела быть бестактной.

– Ничего. Я настолько привык к маске, что порой забываю ее снимать. Она нужна для того, чтобы лучше управлять тюрьмой. На нее наложены сложные чары, которые позволяют ощущать, что происходит в самых потаенных уголках этого здания. Только вы никогда и никому об этом не расскажете, потому что сейчас принесете мне клятву: все, что касается Атерраса, должно оставаться в Атеррасе.

Клятва о молчании! Люциан не подумал о такой малости. Мне ведь ее никак не обойти. Думай, Розалин, думай!

– Вы готовы? – спросил Арман.

– Да, конечно.

Что-то сегодня я слишком много лгу. А выбора не было. Что будет, если не исполню поручения Люциана? А если…

Арман опустил передо мной свою маску и достал из ящика стола иглу.

– Капните каплю крови на маску и клянитесь, – приказал он.

Мне сразу стало дурно. Не то чтобы боялась крови, но сама ситуация мало располагала к покою. Уколола палец, и алая капля, сорвавшись, коснулась белой ткани. Она тут же исчезла, будто и не было.

– Клянусь никогда никому не говорить о том, что увижу в Атеррасе, – произнесла я.

Арман кивнул, а тревога отпустила сердце. «Не говорить» – не значит «не писать». А «увижу» не относится к «услышу». Вряд ли тюремщик заметил подвох. По крайней мере, исправлять меня не стал. Но его беспечность тут же получила объяснение.

– Магия тюрьмы свидетельствует, что ваша клятва принята, – сказал он мне. – Я здесь лишь проводник, истинных хозяев вы никогда не увидите.

Значит, какая-то потусторонняя сила решила, что ей достаточно и такой клятвы. Спасибо, кем бы она ни была.

– Теперь вашу кровь будут признавать все создания, живущие в тюрьме, – спокойно продолжил Арман. – Они не станут нападать на вас, но все-таки держитесь от них подальше. Я открою для вас доступ на первый и второй уровни. Там находятся камеры тех, чьи преступления не так уж значительны. Мелкие заговорщики, мошенники, воры. Это не значит, что они невиновны. Помните главное, госпожа Делкотт. Невиновных в Атеррасе нет. Что бы они ни говорили вам, что бы ни обещали, молчите. Не вступайте в беседы, ничего не передавайте и не берите из камер. Лучше вообще притворитесь немой. Сегодня вы будете разносить еду. Через полчаса завтрак, в шесть вечера – ужин. Позовете Бриста, он проводит вас на кухню и затем – на уровни. Не пытайтесь спуститься ниже, вам туда нельзя. И если услышите что-то странное, бегите. Думаю, пока что хватит наставлений. Это всего лишь испытательный срок.

– А Джесси тоже там? – спросила я робко.

– Ваш брат участвовал в крупном заговоре, так что он на пятом уровне. Пока что вы не увидитесь. Ступайте.

– Благодарю, господин Ферри, – ответила Арману, а в дверях уже маячил Брист. Похоже, пес знал тут все входы и выходы, и уж вряд ли являлся обычной собакой. Он провел меня по переплетению коридоров на кухню. Меньше всего я ожидала, что вместо поварих здесь готовят… руки. Просто руки, парящие в воздухе. Брист тявкнул, и две руки толкнули ко мне тяжелую тележку, на которой находились две кастрюли, тарелки и хлеб.

Брист тявкнул.

– Иду, – ответила ему и повезла тележку перед собой прочь из кухни. Страшно! Очень страшно, но отступать нельзя.