Тьма и пламя. На бескрайней земле

Пролог

Влажные стены из черного камня блестели в густом свете волшебного фонаря.

– Когда твой служка сказал, куда меня ведет, я не поверил. Хотел даже устроить ему взбучку, но теперь вижу – совершенно напрасно. – Высокий, огромный, как гора, чернобородый посетитель в алой рубахе нараспашку и темных кожаных штанах хрипло хохотнул и прикрыл дверь. – Знаешь, а здесь совсем недурно и… уф… прохладно, – осматривая темницу, одобрительно покивал он и опустился на лавку рядом с худощавым человеком в зеленом платье, расшитом золотом. – Я…

– Гром. – Человек в зеленом платье поднял руку, прерывая посетителя. – Я разделяю твое удивление, но для серьезного разговора это место намного безопаснее моего тронного зала.

– Согласен. У твоего хромоногого братца, чтоб его сверы порвали, везде свои уши. Но мое предложение остается в силе. – Гром медленно сжал кулак, сдавливая воображаемую шею. – Аладар, ты меня знаешь: я – человек прямой. Только прикажи, и уже завтра мы будем дружно скорбеть по нему. Можно обойтись даже без крови. На Безымянном острове я знаю одного лекаря… Обещаю муки совести взять на себя. – Он зловеще улыбнулся.

– Боги, он же мой брат, – вздохнул Аладар. – И оставим Ванзелоса в покое. Я тебя вызвал по более важному делу.

– Не понимаю, что может быть важнее, чем лишить хромоногого жизни, – искренне удивился Гром.

– Может. – Аладар впервые повернулся к собеседнику и посмотрел на него грустными глазами.

Улыбка сползла с лица Грома.

– Клянусь всеми известными богами, лицо у тебя сейчас темнее этих стен. О-о, несмотря на то что прошло столько лет, я до сих пор помню этот взгляд. Последний раз ты смотрел на меня так, когда принимал решение о сдаче Мирацилла. Вот, видишь, мы опять вернулись к твоему брату.

Аладар понурился, кончики длинных серебристо-серых волос почти коснулись его колен.

– А может, он был прав? Не проходит и дня, чтобы я не думал, правильно ли тогда поступил?

– Хватит! Не будь ты мэнжем Семи островов, дал бы тебе в ухо. Никогда не смей сомневаться в сдаче Мирацилла. Спирфламы Джона Крылатого выжгли бы там все дотла. И ты не хуже меня это знаешь. И понимал это, когда принимал тяжелое решение. А от нашей с тобой смерти выиграл бы только твой проклятый братец.

– Можно было попытаться отогнать спирфламов баллистами, ревом…

– Вот именно, отогнать… Боги, зачем я тебе вообще это говорю?

– Но хлеб, зерно… У нас и до сдачи Мирацилла было слишком мало плодородных земель. А теперь мы вынуждены покупать все это в сто раз дороже, чем оно того стоит. А что будет, когда самоцветы на островах закончатся? Или короли бездарей запретят торговлю на Безымянном острове? Не будет ни хлеба, ни риса, ни мяса. Не будет ничего.

– Хлеб, зерно?!! – Гром угрожающе навис над Аладаром, словно и вправду собирался его ударить. – Ты думаешь, все те ублюдки, которые обвиняют тебя в трусости, думали о хлебе и о том, как накормить островитян? Это же полный бред! – Он топнул ногой, после чего, тяжело дыша, опустил ладонь на плечо Аладара. – Кроме того, мы всегда сможем наловить себе рыбы, – невесело улыбнулся он. – Ее-то у нас точно никто не заберет.

– Да, – мрачно произнес Аладар. – Рыбы и… соленой воды у нас в избытке.

– Послушай… когда я сюда шел, знаешь, что видел?.. Я видел чистые и светлые улицы. Я видел, как по ним со смехом бежали мальчишки. Я видел пустые темницы. Много-много пустых темниц. А почему? Потому что ты – прекрасный мэнж. Потому что твоим подданным не приходится воровать или убивать, чтобы прокормить себя или своего отпрыска. А в некоторых городах Грэйтлэнда попрошаек на улицах больше, чем клопов в грязном придорожном трактире. Я не говорю уже о том, что тебе легко могут разорвать глотку за кусок того самого хлеба, о котором ты так печешься. Семь островов – лучшее из известных мне королевств. Благодаря тебе и твоему отцу, пусть земля ему будет пухом. – Гром стер пот со лба, опустил взгляд, разглядывая волшебный фонарь на полу. – Так зачем ты меня звал?

– Габриэль…

– Что опять натворил этот несносный мальчишка? – хохотнул Гром.

– Пока ничего не натворил. – Аладар покрутил янтарный перстень. – Но, думаю, скоро обязательно натворит. Скажи, ты не заметил ничего необычного в его поведении?

– Да вроде нет, – пожал плечами Гром.

– А разве ты стал не чаще заниматься с ним в последнее время?

– И что в этом необычного? – не понял Гром. – Габриэлю нравятся мои уроки. Ему – умения, мне – хорошая разминка. Я обоими клинками «за».

– И как его успехи?

– Парень, скажу я тебе, молодец. Выкладывается по полной. Последние месяца… три. Не вижу повода для беспокойства.

– Сциники по языкам и культуре тоже это заметили. А вот сциники по истории, магии и философии им не очень довольны.

– И? – вопросительно уставился Гром на Аладара. – Очевидно, я должен сделать из этого какой-то вывод?

– Думаю, он готовится к побегу.

– Дела… – Гром удивленно покачал головой. – Ты уверен?

– К сожалению, уверен. Иначе я не стал бы беседовать с тобой здесь. В темнице.

– А, ну верно, – задумался Гром. – Это из-за свадьбы?

– Отчасти.

– Не в обиду будет сказано, но я бы тоже сбежал, если бы меня сватали за Бруну Сапиэнос. Эту ноби красивой могут назвать только ее родители.

– Возможно, в моих руках уже нет прежней силы, но глаза меня пока еще не подводят. Я прекрасно вижу, что она не идеал красоты.

– Ты слишком добр к бедной девочке, – гаденько усмехнулся Гром. – Не хотел бы я быть ее зеркалом.

– Но союз с дирром острова Красного камня…

– Твой сын, – развел руками Гром, с осуждением взглянув на хмурого Аладара. – Только я до сих пор не вижу своего места в этом деле… – После долгой паузы Гром настороженно покосился на собеседника. – Э-э, хоть ты и мой лучший друг, хоть и мэнж, эту просьбу я выполнить не смогу. А впрочем… – скуксился Гром, – я обязан тебе многим и до сих пор не смог отблагодарить как следует. Ладно, согласен.

– Ты о чем? – с недоумением спросил Аладар.

– О свадьбе, разумеется. – Гром заметно повеселел. – Постой, а ты разве не хочешь женить меня вместо своего сына на ноби Бруне?

Аладар нервно усмехнулся:

– Как ты только додумался до такой мысли?!

– Уф. – Гром приложил ладонь к груди. – Камень с души упал. А то, знаешь, я уже начал думать, чтобы составить Габриэлю компанию. Так, со свадьбой разобрались. Но, как я понял, проблема не только в уродстве ноби Бруны и желании родителей выдать ее замуж за Габриэля?

– Свадьба лишь поторопила его, заставила ускорить приготовления к побегу. Мой сын все равно бы сбежал. Как будто ты не знаешь Габриэля. Разве не ты двое суток искал его в шахтах на острове Ледяных слез, сорвав голос? Габриэль хочет увидеть мир, а тут, увы, я бессилен. Семь островов стали для него слишком тесными.

– Но ты же мэнж! Неужели у тебя не найдется какого-нибудь хитрого зелья, способного заставить Габриэля не покидать острова. Если нет, я сплаваю на Безымянный остров. Наверняка у моего полухорошего полузнакомого лекаря найдется что-нибудь для такого случая.

– Хм… и это мне говорит житель Семи островов. Если бы ты чуть больше интересовался магией, то знал бы, что эффект от такого зелья будет временным. Да я бы никогда и не стал играть с разумом собственного сына. А пожизненное внушение – такой же миф, как и то, что раскаленные печи Дарквы топят людскими трупами.

– А разве нет? – с сомнением спросил Гром.

Аладар ничего не ответил, недовольно буркнув что-то себе под нос. Волшебный фонарь на полу замигал, предупреждая о своей грядущей кончине.

– Да чтоб тебя! – Гром нагнулся к фонарю, приподнял и сильно потряс, сбивая лихорадочное моргание, после чего вернул его на пол.

Фонарь перестал мигать, но свет, бьющий сквозь стеклянные стенки, ослабел.

– Скоро потухнет, – задумчиво сказал Гром и посмотрел на Аладара. – Однако я пока лишь понял, почему Габриэль хочет сбежать. И так и не выяснил, зачем ты позвал меня.

– В этом деле я могу рассчитывать только на тебя. Потому что ты будешь его охранять.

– Габриэль никогда не согласится, чтобы я сопровождал его в походе. Именно поэтому он заблудился в шахтах на острове Ледяных слез, провалился в охотничью яму Эрсэльского леса и едва не утонул в водоворотах реки Вибэк. И это без учета укуса шипохвоста и падения с толстобрюхого дерева… Двух падений с толстобрюхого дерева.

– Моего сына кусал шипохвост?

– Ты не знал? О, не переживай, он был слишком молод, чтобы отравить храброго мэйта Семи островов. В противном случае я бы его и близко не подпустил к шипохвосту.

– Теперь я понимаю, почему Габриэль тебя так любит. Ты многое ему позволяешь и слишком хорошо его знаешь.

– И я знаю, что он никогда не согласится на няньку.

– Конечно, не согласится, если будет о ней знать. Но ты должен сделать так, чтобы он о ней даже не подозревал. Если Габриэль все-таки решит отправиться в Грэйтлэнд, ты пойдешь по его следам. А если ты такой умелый следопыт, как о тебе говорят, то тебе не составит труда держаться в тени, чтобы он тебя не замечал, но и не упускать его из виду. Но смотри, – Аладар погрозил пальцем, – не смей его потерять.

– Интересно, кто в это время будет охранять твою бесценную голову?

Аладар молчал. Он опять загрустил, ссутулился, уткнувшись взглядом в потускневший фонарь. Горестно вздохнул, шурша бархатной темно-зеленой туфлей по щербатому полу.

– Когда-то я тоже мечтал о путешествиях и приключениях, – тоскливо изрек Аладар. – Хотел увидеть бессмертного мудреца из Бэй-Цэнга, попробовать на вкус милис из пивоварен Далии и пощупать прекрасных пышногрудых девиц в столице Карендорфа. Но война…

– Да, война… Но не переживай, ты не так уж много потерял. Сладкое пиво – невиданная дрянь, годится только для того, чтобы как следует прочистить желудок. Пышногрудость и красота карендорфских девок сильно преувеличена их же искусными, влажными языками. А мудрец из Бэй-Цэнга, по слухам, питается дерьмом летучих мышей и убивает всякого, кто ему не по нраву.

– Что ж, надеюсь, когда Габриэль поймет, что собой на самом деле представляет Грэйтлэнд, ему больше не захочется покидать острова. Никогда.

– А если он не вернется ко дню свадьбы? Такой позор. Сапиэнос из друга может превратиться во врага. В опасного врага.

– Значит, ты должен позаботиться о том, чтобы Габриэль вернулся в срок. Но… прежде я запру его в главной башне, чтобы он не сбежал.

– Кх, если бы я сейчас ел, то непременно бы поперхнулся. – Гром выставил указательные пальцы перед собой, развел их в стороны, а потом скрестил у кончика носа, разглядывая так, словно они были чужими. – Когда я чего-то не понимаю, начинаю нервничать. Когда я нервничаю, становлюсь буйным. А когда я становлюсь буйным, мне страсть как хочется ввязаться в драку. Но мэнжа бить – богов гневить. Поэтому пожалей посетителей ближайшего трактира, а? Ты хочешь, чтобы твой сын сбежал, но при этом собираешься запереть его в башне?

Аладар тихо засмеялся.

– Мой друг, я, не раздумывая, доверил бы тебе собственную жизнь. И доверяю жизнь собственного сына. Но я бы никогда не поставил тебя во главе армии. Ты лихо рубишь головы, но в стратегии и тактике ничего не смыслишь. Только в том случае, если Габриэль сумеет выбраться из башни, я поверю, что он действительно хочет попасть в Грэйтлэнд. И лишь тогда его отпущу.

– У-у, какое коварство. Мне нравится. Один вопрос. – Гром поднял указательный палец. – Допустим, ему удастся сбежать из башни. Допустим, он даже сумеет добраться до Безымянного острова и там сесть на корабль до Крабового берега. Но как, имея магию в крови, он пройдет портовых сверов?

– Но ты же как-то их проходишь?

– Хо! Я – другое дело.

– А по-моему, нет. – Аладар бросил на Грома оценивающий взгляд. – Две руки, две ноги, пара глаз… – Он загадочно улыбнулся. – Да и одежды, выстиранные в соке аннам-травы, должны помочь.

– Кхм, об этом я не подумал.

– В отличие от Габриэля… У тебя есть другие вопросы?

– Сколько у меня времени?

– Ночь.

– Эта ночь? Он сбежит уже завтра?

– Завтра его зачарованные одежды подсохнут…

– Ну, завтра так завтра. – Гром поднялся. – Я все-таки надеюсь, что он не сможет покинуть башню.

– Не обижай меня. Он же мой сын. Утром я зайду к тебе. Необходимо еще обдумать некоторые детали. Полагаю, тебя не нужно предупреждать, чтобы о нашем разговоре не узнала даже твоя самая страстная любовница.

– Ты тоже меня не обижай. Ладно, пойду готовиться. Слушай, а может, мне… – Гром провел рукой по бороде, по усам, по волосам. – Ну, чтобы он меня не узнал. Да и есть мнение, что без бороды я выгляжу моложе.

– Неплохая мысль. Но я не настаиваю.

Гром открыл дверь и, переступив порог темницы, повернулся.

– А если твоего хромоногого братца все-таки того… Мне будет не так страшно за тебя, когда я стану топтать грязь в Грэйтлэнде.

– Пошел вон. – Аладар, улыбаясь, замахал руками. – Пошел вон.

– Как скажете, ваше мэнжество. Я удаляюсь, ваше мэнжество. – Гром, отвешивая неуклюжие поклоны, постепенно исчезал во мраке тюремного коридора.