Твоя чужая жизнь

Глава 18

По возвращении в город, Коля первым делом перевёз свои вещи из Юлиной квартиры на Рубинштейна, в принадлежащую ему однушку, где, прикупив коньяка и пива, уселся на малюсенькой кухоньке и предался печальным думам. После исчезновения половины спиртного его мысли начали выплёскиваться в полное апатии и недоумения бормотание:

— Больше и копейки не возьму… да… надо работу искать! А собственно, почему бы… нееее, это отмазы! Я беру причитающееся по счетам? Ха-ха! Идиот! Виновен он? Хм… и вправду. Что-то не складывается. Но кто? Кирилл? Неее… — он налил ещё и потянулся за сигаретами, но пачка была пуста. — Чёрт! Где-то ещё валялись… Эх! Кира… — он вздохнул, — хороша, нечего сказать! Боится она, видите ли! Да и я! Хрен она теперь что расскажет. Допрыгался.

Первый день прошел в самоедстве и пьянстве, второй в похмелье, а на третий, когда, придя в себя, он направился в магазин, Коля понял, что вчера в его жизни была если и не белая, то, как минимум, серая полоса. Не успев закрыть дверь, он оказался скручен выскочившими из-за лифта мордоворотами. Не сильно церемонясь, «гости» затолкали его обратно в квартиру. Прежде чем хоть что-то пояснить, они попотчевали «хозяйку» весьма чувствительными оплеухами. И лишь после того, как сплевывающая кровь из разбитой губы Колина тушка завалилась на пол, до его сознания донёсся сипловатый голос:

— Куда, курва, собралась? Свалить думала? Не вышло! По долгам платить надо!

Выбив последний воздух из лёгких, чей-то ботинок больно ударил под рёбра.

— Харе бить! Тут брать-то нечего! Ещё и ей вид нетоварный оформишь, — просипел тот же голос. — Где документы на квартиру? Будешь молчать — хуже будет. Могу не подстилкой сделать, а на органы освежевать.

Коля лихорадочно переваривал информацию.

— В комнате. Ящик. В серванте…

— Умница. Можешь, если хочешь! Рябой, тащи доки. Машина?

— Говори, когда спрашивают! — рыкнул басок.

— Что? — не понял Коля.

— Машина есть? — пробасил бандит.

— Нет, — зачем-то соврал Коля.

— Ты чо паришь? — раздался над самым ухом другой, какой-то надрывно визгливый голос.

— Нету, — сам не понимая — зачем, стоял на своем Коля.

— Счета в банке, карты? — продолжил допрос сиплый.

— На счета бумаги в серванте. Карта в кармане…

Чьи-то руки тут же обшарили карманы. В этот момент Коля не знал, радоваться или плакать из-за того, что успел перевести почти все средства на счета Юли и матери. Возможно, было бы денег больше, от него и отстали бы?

— Что я вам сделала? — робко подал голос Коля.

— Ты? Ничего. Бате спасибо скажи, — забирая пачку документов из рук пособника, проскрипел сиплый. — Сейчас поедешь с нами, и без фокусов. И ключики давай.

Колю вытащили из подъезда и, не обращая внимания на вытаращивших глаза старушек, запихали на заднее сиденье припаркованного поблизости джипа. Попытка рассмотреть, куда его везут, привела к весьма увесистой оплеухе, сопровождавшейся отборным матом.

— Товарный вид не порть, — рявкнул на распускающую руки гориллусиплый, очевидно, являвшийся главным в этой компании.

Ситуация Коле не нравилась. Судя по всему, в лучшем случае его выставят на панель, но это даже не плохо: появится шанс сбежать. Фразы о сдаче на органы отбрасывались по причине необходимости сохранить товарный вид, который совершенно не играл роли при подобном раскладе. Однако додуматься до чего-либо конкретного Коля не успел. Машина неожиданно заскочила в какую-то подворотню и, резко повернув за угол, затормозила. Один из бандитов вышел, и на его место тут же сел плюгавенький, невзрачный мужичок, в очках и псевдофирменном костюме, с небольшой кожаной папкой для документов. Сиплый протянул ему бумаги, в которых Коля сразу узнал недавно переоформленные документы на квартиру. Тот бегло просмотрел их. И достал из папки очевидно заранее подготовленные бланки.

— Подписи здесь, здесь и здесь, — не смотря Коле в лицо, произнес «юрист». — Вот и чудно. Ещё что-то? Счета? Ага, сейчас доверенность выпишу. Не годится? Ну, тогда тащите её с разбитым лицом в банк, думаю, там с удовольствием переведут всё на вас.

— Поговори мне, — угрожающе рыкнул сиплый. — Катай уже свою доверку.

— На то же лицо?

— То тебя не касается. Несколько экземпляров сделай, а остальное без тебя заполнят.

Минут через десять новая стопка бумаг перекочевала к сиплому, мужичок испарился, а его место опять занял один из бандитов. Дальше ехали молча. Примерно через полчаса джип остановился во дворе какого-то дома.

— Ну, чо расселась? Шевели костями, — вытащил Колю на улицу «Рябой».

Здесь Коля, немного осмелев, огляделся: обшарпанная пятиэтажка, двор-колодец, таких дворов полно в городе. Кто-то подтолкнул его к железной двери подъезда. Подъём на второй этаж. Звонок. Нелепые переговоры сквозь дверь, очевидно, являвшиеся чем-то типа позывных. Скрежет замка. Холёная девица, словно сошедшая с обложки, окидывает Колю оценивающим взглядом.

— Ничего так. Только потрепали вы её. Но, думаю, толк будет, — резюмировала она. — Созвонитесь с Суреном, он все вопросы утрясёт. А ты, красавица… за мной. Работы непочатый край, хотя всё и не слишком запущено, — увлекая Колю за собой, рассуждала девица, явно играющая роль «мамочки» в этом притоне.

Квартира являла собой кем-то выкупленную и отремонтированную коммуналку комнат на пятнадцать, не меньше. Вокруг витал запах ароматических свечей, массажного масла, сигарет и дорогого алкоголя, к которым примешивалась вполне ощутимая аура похоти. Из комнат доносилась приглушенная музыка, смех и стоны. Пройдя дальше, «мамочка» остановилась возле одной из дверей.

— Вот здесь будешь жить. Не одна, конечно. Убегать и не думай, у нас охрана не дремлет, — входя, оповестила она, но, казалось, эта фраза предназначалась для всех присутствующих. — Знакомься, это теперь твои соседки, сёстры и подруги. Ксюша, — она указала на миловидную рыженькую девчушку, с не по годам похотливым взглядом странно блестящих глаз. — Мила, — представила она жгучую брюнетку, правильные черты которой искажало какое-то хищное выражение. — Амира, — холёный пальчик «мамочки» остановился в направлении невысокой, сексапильной брюнеточки, с точно таким же, как и у рыжей, подозрительным блеском в глазах. — Надежда, — ею оказалась худощавая высокая блондинка. — Элла, — хозяйка притона произнесла это имя с каким-то придыханием, и, проследив за её взглядом, Коля удивился. Ничего особенного в этой Элле не было, обычная серенькая девица, не обладающая ни выдающейся внешностью, ни статью. В прошлые свои времена он такую и не заметил бы. «Мамочка» нехотя всё же оторвала взгляд от пассии и продолжила: — Ну, и еще есть Кристи, но она работает. Девочки, это новенькая. Приведите её в порядок. Придумайте имя. Через полтора часа жду у себя, — завершила «мамочка» и вышла из комнаты.

Коля окинул взглядом просторную, метров тридцати пяти комнату с высоченными, под четыре метра потолками. По углам комнат были организованы своеобразные альковы, откуда виднелись двуспальные кровати, вдоль окон стояли ещё четыре полуторки. Со стороны двери почти всю стену занимали перемежающиеся между собой шкафчики и туалетные столики, заставленные флакончиками с лосьонами, кремами, духами и прочей галантереей. Девушки тем временем явно нехотя переглядывались, безмолвно пытаясь сбагрить поставленную задачу на кого-нибудь ещё. В итоге двое всё же соизволили подойти к Коле, осмотрели его со всех сторон. Похмыкали. И, не говоря ни слова, стали раздевать.

— Что здесь происходит? — попытался выкрутиться тот, но был остановлен хрипловато-низким голосом хищной брюнетки:

— А ты не брыкайся, мы нянчиться с тобой не будем. Хельгу позовём, она быстро твои вопросы разрешит и спесь убавит.

Кто такая Хельга, Коля не знал и узнавать желанием не горел. Поэтому позволил себя раздеть, проводить в ванную, вытерпел обмывание, бритьё ног, рук и интимных зон. Молча надел выданное ажурное нижнее бельё, бело-розовые чулочки и приятный на ощупь, отороченный белым мехом шёлковый короткий халатик.

— Что ж, неплохо, — подходя к Коле и оценивая его как произведение искусства, томно промурлыкала Амира. Уловив аромат её духов, Коля замер, затаив дыхание. «Афродизиак?» — подумал он, а тем временем длинный ухоженный ноготок скользнул по его шее и щеке. — Татуаж… хорошо сделан. Давно делала?

— Года три назад, — наобум ляпнул Коля.

— Кожа хорошая, — удовлетворенная ответом, продолжила брюнетка. — Тушь и блеск для губ дополнят картинку. Ну, может румян чуток сюда, — её ноготок скользнул по скуле, и Коля непроизвольно ощутил слабость в ногах и будоражащую волну пробежавших вдоль позвоночника мурашек.

Его реакция, очевидно, не осталась незамеченной, потому что девушка чувственно облизнула губы и, понизив голос до шёпота, произнесла:

— Если хочешь, можешь спать со мной. Там, — она взглядом указала на ближайший к ним альков. — Ну… или выбрать одну из трёх свободных кроватей, — тут же добавила она и повернулась к рыженькой: — Ксю, будь лапой, уложи и подкрась…

— Уложить, говоришь? — проворковала рыженькая.

— Эээ… я не это имела в виду, нимфоманка, блин. Тебе клиентов мало?

— Так то работа, а это досуг, — поблескивая глазищами, парировала девица.

— Не зли меня, лапа, — и, словно забыв о споре, вновь повернулась к Коле. — Как бы тебя назвать?

— Я Юля, — заикнулся он в ответ и понял, что спорол чушь.

— Нам вообще необязательно знать твоё имя. Может, Снежа?

— Кто? — не понял Коля.

— Тебе пойдёт имя — Снежана, Снежка, Снежа или Злата. Пожалуй, да, будешь — Златкой, — подвела итог Амира. — Привыкай к новому имени. Теперь тебя будут звать только так.

— А за пределами? — заикнулся Коля.

— О том, что там есть жизнь, можешь забыть, — рыженькая бросила взгляд в сторону раздвинутых штор, и Коля увидел на окнах ажурные кованые решётки. — Отсюда не выходят. Ну, разве что вперёд ногами, или полюбишься кому, и тебя выкупят. Но ты не пугайся, здесь неплохо. Клиенты хоть и избалованные, но лишнего себе не позволяют. Да и крыша нечасто субботниками балует.

— Субботниками? — не понял Коля.

— Ну… — Амира вздохнула. — Это такие дни, когда мы для посещения закрыты, и здесь отдыхают или менты, или хозяйские дружки. Собственно, нам-то без разницы, те или иные, но эти поборзее, и с ними надо язык держать за зубами, чтобы оных не лишиться. Милка… что-то вид мне твой не нравится, выпей-ка успокоительного, заодно и Злате дай, ей сейчас не помешает.

— Задрали вы меня со своими колёсами, — несколько агрессивно буркнула девушка, но всё же отошла к одному из альковов и вскоре появилась, неся что-то в ладошке. — На, — Милка протянула Коле раскрытую ладошку, в которой лежала маленькая розовая таблеточка.

Тем временем рыженькая усадила Колю к одному из зеркал и принялась укладывать волосы. «Под чем они тут все? И стоит ли это употреблять?» — смотря на странный блеск в глазах девушек и на содержимое своей руки, размышлял он.

— Вот вода, выпей, не бойся, — поставила рядом с ним стаканчик Амира.

— Что это? — не особо надеясь на ответ, поинтересовался Коля.

— Голову подними и смотри, куда рукой укажу. Да оторви ты взгляд от несчастных колёс. Ничего страшного в них нет, это просто метилендиоксиметамфетамин или, короче, МДМА, — подкрашивая Коле ресницы, ответила рыженькая.

— Метамфетамин? Это как в том фильме? — уставился на них Коля.

— Каком еще фильме? И смотри вверх и влево.

— Ну, фильм был такой — «Во все тяжкие». Там как раз это вот и варили.

— Начнём с того, что это не метамфетамин в чистом виде, и его бы мы употреблять не стали, ибо токсичен. А вот МДМА не вызывает физической зависимости и имеет сказочное психотропное действие. И ещё уменьшает аппетит, а значит, кое-кто сможет сбросить парочку лишних килограмм, — Амира оценивающе окинула взглядом результат Ксюшиной работы. — Умничка, лапа, — похвалила она девушку и нежно поцеловала её в губы. — Итак, дальше. До его запрета, он использовался в психиатрии для быстрого избавления от психологических проблем, так как улучшает настроение. Причём позитивные эмоции усиливаются, а негативные полностью пропадают. Повышается коммуникабельность, подавляется стеснительность. Появляется чувство любви и симпатии, желание прощать…

— Ага, энергия так и плещет! Появляется желание обнимать и целовать! Усиливаются чувственные ощущения, а при сексе эмоции… ммм… — подкатила глазки рыженькая. — Такое ощущение, что ты в раю!

Коля так и не понял, что же в большей степени повлияло на его решение принять таблетки: то ли чувственные уговоры Амиры, то ли желание испытать что-то новое и скрасить жуткую реальность, но в течение первого часа, как ни прислушивался к ощущениям — ничего не менялось. Тем временем девушки сопроводили его к «мамочке», выказавшей удовлетворение полученным результатом и начавшей возмутительную вводную беседу:

— Думаю, ты уже не девочка, хоть и выглядишь юно. Не надейся передо мной или кем-то ещё выслужиться. Предупреждаю сразу: наушничества не люблю, здесь и так грязи хватает. В твои задачи входит поддерживать своё тело и личико в хорошем состоянии, для этого у нас имеется свой солярий, тренажёрный зал и сауна. Девочки тебе их покажут. Выходить на улицу всем без исключения сотрудницам запрещено, за исключением случаев, когда вас забирает с собой доверенный клиент. Но особенно на их доброту не рассчитывай. Итак, когда приходят клиенты, всех свободных девушек извещают, и вы проходите в гостевую. Вести себя надо непринуждённо, но не развязно или вульгарно. Вы должны привлекать кажущейся недоступностью. Но если выбор пал на тебя, то, очутившись наедине, включай интуицию. Клиенты все разные, да и от настроения многое зависит. С кем-то надо быть хищницей, с кем-то хрупкой и уступчивой, кого-то стоит сначала подразнить. Ну… по ходу дела сама разберёшься. Да и поначалу на двойные вызовы походишь, чтобы девочки могли тебя подучить некоторым моментам. Презервативы обязательны и лежат в каждой комнате в прикроватной тумбочке, также предварительно используй фарматекс крем, это дополнительная защита от нежелательных последствий. Надеюсь, минет делать умеешь?

Коля всё глубже погружался в шок. А «мамочка», словно не замечая, спокойно и обстоятельно объясняла всё о правилах поведения при оральном и анальном сексе, об использовании ассортимента сексшопа, о групповых оргиях и садо-мазо. И тут его накрыло. Мир в мгновение ока из какого-то холодного и мрачновато-серогостал ярким, насыщенным тёплыми тонами. Недавнее раздражение и страх показались нелепыми и неуместными, а лица окружающих — родными. Хотелось смеяться. Так и тянуло обнять продолжающую говорить красивую женщину. Появилось непреодолимое желание кого-то целовать. И не важно — кого. Сознание лишь отдавало отчёт о физических желаниях тела. Отметив с удивлением отсутствие смущения, Коля потянулся к «мамочке», которую, как выяснилось, звали Лейлой. Женщина улыбнулась и ответила на его ласки. А следом пришло и приятное лёгкое возбуждение, однако Лейла отстранилась и с хитрым прищуром произнесла:

— Ты умница, девочка. И позже мы обязательно познакомимся поближе. А сейчас иди. Вас ждут.

Кто-то, весело смеясь, подхватил Колю под локоток и увлёк в бесконечно длинный, просторный коридор. Проносились, оставаясь позади, двери, ведущие в какие-то интересные места, доносящиеся оттуда запахи и звуки манили. Но приятные, нежные прикосновения чьих-то рук обещали что-то невероятное и направляли идти всё дальше и дальше. Опередившая Колю Ксюша открыла одну из дверей и, лукаво улыбнувшись, юркнула внутрь, не забыв на прощание призывно поманить его за собой. Поспешив за девушкой, он очутился в огромной, метров сорока, комнате, напоминающей старинные фильмы: на окнах тяжелые, закрывающие вид из окон, темно-бордовые бархатные портьеры. То тут, то там возле стен стоят в тон подобранные кресла, диванчики, пуфы и банкетки, небольшие столики с напитками и угощениями. Чуть поодаль с бокалами коньяка и сигарами восседают трое мужчин, лица которых выражают ожидание и скуку. С приходом девушек они несколько оживились, начав что-то приглушенно обсуждать. А Коля тем временем не удержался от двух внезапно нахлынувших желаний: проходя мимо столика, он ухватил небольшое канапе с красной икрой и, на ходу проглотив его, уселся к одному из мужчин на колени. Ощущения от прикосновения возбуждённых гениталий, пусть и сквозь одежду, едва не свели Колю с ума.

— Почему мы так печальны? — промурлыкал он, поворачиваясь лицом к ставшему внезапно неимоверно желанным «клиенту».

Хорошо видимые сквозь шёлковое одеяние, набухшие соски коснулись отворота пиджака. Колю словно пронзил электрический разряд, и он приглушённо застонал. Дальше чьи-то руки начали изучать его тело, доставляя каждым прикосновением неимоверное блаженство. Низ живота горел и сочился. Кто-то потянул Колю за собой, и он, увлекаемый прочь из комнаты, с сожалением оторвался от мужчины. Дальнейшее происходило словно в тумане: музыка, смех, сплетение мужских и женских тел, неимоверное блаженство и счастье.

Когда таблетки начали отпускать — навалилась апатия. Мир вновь потускнел и потерял краски, а хотелось продолжения вечного праздника. Под воздействием МДМА Коля словно окунулся в нереальную помесь неведомого до сих пор сладострастного эротизма и раннего детства. Поры, где любая мелочь интересна и значительна, независимо от того, понимаешь ли ты её значение и смысл, отсутствуют страх и предрассудки, а окружающий мир, пусть и в пределах одной комнаты, кажется неимоверно большим и красочным. В любом случае сейчас, после периода эйфории, Коле было слишком противно осознавать реальность и, понимая, что сбежать не удастся, он вполне осознанно попросил ещё таблетку.

Жизнь завертелась, как яркий калейдоскоп. День сменялся днём, неделя — неделей, менялись мужчины, женщины и, как ни странно, оставались ещё силы и желания для разделившей с Колей свой альков Амиры. Спустя неделю или две, а может, и месяц, — Коля потерял счёт времени, — к их дружному коллективу присоединилась ещё одна «коллега», умудрявшаяся раздражать его даже сквозь действие «колёс». Девица внешностью обладала неоспоримо яркой и красивой, но воспитана была, как отъявленная портовая шлюха. Она и имя себе выбрала подходящее — Дорка. И сама же себя и дразнила: «Дорка — дырка». Её плоские шуточки вызывали недоумение у всех девушек, а в моменты её веселья при клиентах, казалось, и «мамочка» едва сдерживается, чтобы не придушить хамку. И вот однажды, возвращаясь в жилую комнату, Коля в очередной раз услышал её голос:

— Да слухай ты! У Александра — девятнадцать, у Николая — двадцать один! Они могли бы гордиться этим! Но это всего лишь их айкью! Ха-ха-ха…

Колю передёрнуло от сального юмора девицы, но ответивший ей голос заставил остановиться и прислушаться:

— Деточка, тебе однозначно в эстрадные комедианты податься надо, а не здесь прозябать. С твоей-то внешностью это не проблема…

Тональность, произношение — всё было до боли знакомо. Не понимая, зачем он это делает, — ведь вторжение в комнаты клиентов были под строжайшим табу, — Коля распахнул дверь и остолбенел, увидев Кирилла, над распростёртым телом которого вовсю трудилась «работница».

— Иди погуляй-ка, — отталкивая девицу, произнёс Кирилл и несколько смущенно присел, накинув на себя шёлковую простыню. — Ты что здесь забыл? — рыкнул он, как только за Дорой закрылась дверь.

— Могу и тебя о том же спросить. И да, я рад, что ты на свободе. И…

— Не заговаривай мне зубы. Юля сказала, что вы с ней переругались ещё в начале осени. Говорила, что ты уехал к себе в трущобы. Но там живут какие-то левые люди, о тебе ничего не знающие, и квартира официально принадлежит им. А ты хз где. Мать твоя последние годы вспомнить так и не смогла. Может, оно и к лучшему. Хотя историю про смерть мужа, изъятие квартиры и т. д. всё же вспомнила. Бедная Юлька едва успевала выкручиваться и юлить под напором сотен вопросов, на большую часть из которых не было ответов. Как ты додумался бросить её? Ладно Юлю, но мать? И какого хрена ты здесь забыл? Что, нормальной работы не найти было? И где теперь твой дом?…

Вопросы сыпались лавиной, а Коля, преодолевая действие «колёс», пытался сосредоточиться и, разложив всё по полочкам, убедить друга помочь.

— Нет больше дома. Всё как тогда, после гибели отца. Навалили кредиторы, отжали хату, спеленали и сюда привезли…

— Ты не загоняешь? Как-то подозрительно у тебя глазки блестят, — перебил его друг.

— Это правда. Мне кажется, и в смерти моего отца был виновен не Юлин батя. За этим стоит кто-то другой. Уж больно почерк похожий…

Входная дверь резко распахнулась, и, метая взглядом молнии, в комнату влетела Лейла. Какое-то время женщина, вылупив глаза, стояла безмолвно, открывая рот, её холеное лицо пошло красной рябью.

— Прошу прощение за вторжение этой нахалки. Вам будут компенсированы все причиненные неудобства, — набрав полную грудь воздуха, выпалила она и, схватив Колю за руку, потащила его прочь из комнаты.

— Постойте! — крикнул закрывающейся двери пришедший в себя от потрясения Кирилл, но его не услышали.

Дальнейшее, с учётом того, что усилиями силы воли Коля преждевременно избавился от воздействия «колёс», превратилось для него в кошмар. «Мамочка» орала как резаная и, конечно же, по своему была права, но она ведь не знала, что встретившиеся люди были близки и искренне рады встрече. Лейла ратовала лишь за соблюдение правил обслуживания клиентов, а в данном случае в её глазах картина выглядела весьма неприятно: Коля вторгся в комнату, нарушив интимное уединение, вследствие чего обслуживающую клиента девушку ещё и выдворили из помещения. И как Коля ни старался докричаться до «мамочки», зацикленная на собственном восприятии ситуации женщина не желала его слушать. Минут через десять, немного наоравшись, она вспомнила о брошенном в недоумении клиенте и умчалась прочь, на прощание пообещав по возвращении придумать достойное наказание. Не было её довольно долго, а когда Лейла вернулась, Коля был шокирован переменой в её настроении.

— Почему ты никогда не говорила, что у тебя есть жених, и кто он? — без предисловий выпалила она.

— Но вы же сами сказали, что здесь никого не волнует даже моё настоящее имя? — не растерялся Коля. — Да и какой он мне теперь жених…

— Ты ещё скажи, что не желаешь его знать из-за того, что он пришёл сюда! — всплеснула наманикюренными пальчиками женщина. — Я вообще поражена тому, насколько он счастлив, найдя тебя! Пусть и здесь. Любой другой на его месте, узнав о подобном, постарался бы поскорее забыть твоё имя, но не он. Этот человек изъявил желание внести выкуп за тебя. Очевидно, очень любит. Если честно, я тебе завидую. Молод, красив, богат и влюблен до безумия! — она мечтательно подкатила глазки и вздохнув, продолжила: — Работать ты больше не будешь. И знаешь… ты первая, чьему уходу я рада. Нет, нет, — заметив недоумение на лице Коли, поправилась Лейла. — Я ничего не имею против тебя, но остальным уходившим сложно было позавидовать, они либо попадали в такое рабство, в сравнении с которым пребывание здесь им казалось раем… или же уходили вперёд ногами, что тоже зависти не вызывает.

— А почему?

— Да разное бывало… я-то тут давно… лет восемь уже. А начинала, как и ты, просто повезло немного. А девчонки… — она поджала уголки губ, вспоминая. — Кто-то передознулся, желая уйти от реальности, кто-то сознательно ушёл из жизни, кому-то с клиентом не повезло.

— А мои документы?

— Здесь они. В сейфе. По выходу получишь. За тебя цену даже и не золотую поставили, а бриллиантово-платиновую. Семьсот тысяч евро. Я была уверена, что он откажется. И это было бы плохо для него. Он многое узнал, чего не стоило. Но он согласился. Чего ж ты там натворила, коли за тебя столько просят?

— Ничего я не делала…

— О да! Всё как всегда! Ну… хоть мне-то по ушам не езди. Здесь всё, как на зоне: кого не спроси — все невинны, но все здесь. Странно, не находишь? Так сколько задолжала?

— Не знаю. Не я. Отец.

— И так бывает, видать, не хилый у тебя папик. Эка как дочке богатого папочки подфартило с переменами в судьбе. И ведь не чешется, гад. Я бы на твоём месте по выходу отблагодарила бы его по полной.

— Его застрелили. Некого благодарить, — вздохнул в ответ Коля.

Мысли вновь вернулись к былым дилеммам: кто во всём виноват? Что-то подсказывало, что Юлин отец, если и замешан, то играл роль марионетки. Под конец своей жизни он, очевидно, что-то понял или выяснил, за что и поплатился. И кстати, надо поинтересоваться у Кирилла, что он успел увидеть в тот день? Всё же ему удалось оказаться на месте, мягко говоря, вовремя, в отличие от старлея и его компании. Но больше всего его мысли занимала радость. Кирилл на свободе, и значит, его невиновность однозначно доказана, хотя в противном Колю никогда и не смогли бы убедить. Друг его вытащит отсюда — об этом он и мечтать не смел. Вот только сумма, которую собрался вносить за него товарищ, приводила в священный трепет. Коля прекрасно отдавал себе отчёт в том, что такие деньги никогда не сможет вернуть, а значит, во веки вечные останется должен.

— Совсем ты в облаках витаешь, — пробился сквозь активный мыслительный процессголос Лейлы. — Теперь жить будешь отдельно, и МДМА больше не принимай. Он и так интересовался: чем это ты напичкана. Пойдём, провожу тебя в комнату.