Твоё имя после дождя

— Это может сработать, — сказал Александр Рианнон. — Почему бы нам не попытаться?

Она пробормотала что-то вроде «я не уверена», что, впрочем, не остановило Лайнела:

— Пора приниматься за дело и разослать письма. Если мы хотим продать замок, надо чтобы он понравился покупателям во время визита. Необходимо нанять прислугу помимо Джемимы и Мод, чтобы привести все в порядок и хорошенько обслужить клиентов во время пребывания в Маор Кладейш.

— О, я вспомнил, что не доделал кое-что в комнате, — извинился Оливер.

Никто не обратил на него внимания и он смог уйти, не вызывая подозрений. Он оставил Рианнон терпеливо выслушивать планы Лайнела, который словно перевоплотился в заместителя Морана, адвоката О’Лэри, и бесшумно выскользнул из столовой. Поднялся на два пролета по покрытой ковром лестнице, повернул направо и прошел по коридору к комнатам Эйлиш и ее матери. Он столько раз провожал девушку после ужина, что точно знал, перед какой дверью надо остановиться. Убедившись, что поблизости нет Джемимы, юноша дважды постучал.

— Эйлиш, это я, — не услышав ответа по ту сторону двери, он позвал снова: — Можно войти?

Никто не ответил, но от нажима пальцев дверь приоткрылась. Эйлиш не заперла ее и теперь створка приоткрылась, позволяя заглянуть в спальню, которую раньше Оливеру удавалось увидеть лишь мельком, при прощании с девушкой.

Оливер нерешительно шагнул внутрь и прикрыл дверь, чтобы не привлекать внимания. Комната была побольше его, с шероховатыми стенами, увешанными акварельными пейзажами. Мольберт Эйлиш стоял в углу у окна с голубыми шторами, развевавшимися на ветру. Полог кровати тоже был голубым, так же как и заваленное книгами покрывало и обивка кресла, расположенного у окна, где девушка любила читать по вечерам.

В кресле Оливер увидел зачитанный экземпляр «Дамы в белом» — видимо, Эйлиш взяла его из библиотеки после того, как накануне рассказала о том, как ей нравится это произведение. Там же лежала кожаная папка для заметок о банши. Когда молодой человек подошел чтобы взять ее, то увидел под ней раскрытую тетрадь. Это была именно та тетрадь, которую Эйлиш держала на коленях в птичнике. Под шелковой обложкой было множество исписанных каллиграфическим почерком страниц. Оливер улыбнулся, увидев, что у девушки была привычка записывать на полях музыкальные отрывки, которые, должно быть, приходили ей в голову, когда она позволяла мечтаниям уносить ее далеко-далеко. Сначала Оливер подумал, что это дневник и собирался отложить его подальше, чтобы не поддаться искушению прочитать. Но, бросив-таки взгляд на страницы, он понял, то, что там написано, никак не могло прийти в голову Эйлиш, которую он так хорошо знал.

« Воскресенье , 9 февраля 1903 года

Майред , как бы я хотел , чтобы ты снова была рядом со мной . Майред , когда я смотрю на твой портрет , то не могу понять , почему это должно было случиться . Твой портрет находится под стойкой , и я всегда смотрю на него , смотрю каждый раз , когда вытираю стаканы и разливаю пиво , смотрю на Фиону и вижу , как она на тебя похожа . Майред , наш дом пуст без тебя ».

« Понедельник , 17 февраля 1903 года

Не могу забыть , что сказал мне Патрик в нашу последнюю встречу . Думай о Лисморе [5] , сказал он мне . Думай о Лисморе и о нас в Лисморе , об отце и матери , и обо всем , что мы делали , когда мир был лучше . Патрик , я знаю , что ты хотел улучшить этот мир , но все чего ты достиг , это разрушить мир отца , матери и мой . И в моих воспоминаниях о Лисморе холодно как никогда , каждую ночь я вижу нас четверых , но больше нет , ни улыбок , ни иллюзий , ни мечтаний о лучшем мире . Мне кажется , что ты унес мир с собой , Патрик . Мир всех нас ».

« Пятница , 7 марта 1903 года

Дождь , еще больше дождя . Поезд мчится по полям , Оксфорд все ближе и ближе , за спиной Лондон со своим туманом , который словно происходит из сердец его жителей . В порядке ли едущая в соседнем вагоне аппаратура ? Надо бы пойти взглянуть . Скоро мы приедем в Ридинг , Роберт выходит в Ридинге . Надо спросить его про жену и дочь , хоть мне и больно слышать о его счастье . Он заслужил его , у меня нет права завидовать жизни Роберта . Беатрис . Моя Беатрис . Если бы я мог увидеть тебя . Моя маленькая Роксана , если бы я мог поговорить с тобой …»

Оливер застыл как громом пораженный, тетрадь так дрожала у него в руках, что ему пришлось сесть у окна, чтобы не уронить ее. Как Эйлиш могла узнать о существовании Беатрис и Роксаны? Он продолжил чтение, недоумевая все больше и больше.

« Суббота , 8 марта 1903 года

Жарко , жарко , жарко , жарко , ЖАРКО . Не понимаю , как может быть так жарко ! Дэвис сказал , что я могу взять на себя следующие ящики , куда только что положили кольца из керамики . Бедный Дэвис , бедный и глупый Дэвис . Знал бы он , что происходит на раскопках . Иногда чем меньше знаешь , тем лучше . Когда Дэвис узнает про эти ящики , будет слишком поздно что - либо изменить . Когда Дэвис узнает про зеркало , я буду далеко отсюда . Бедный Дэвис , если бы ты лучше соображал , то не доверял бы даже своей тени !»

Оливер нервно сглотнул. Этому не было объяснения. Он и предположить не мог, что Лайнел, зная идеализм Эйлиш, рассказал бы ей всю правду о происходившем на раскопках в Долине Цариц. Но то, что Оливер только что прочитал, не особо отличалось от того, что написал бы сам Лайнел в дневнике, если бы он у него был. Лайнел всегда считал дневники прерогативой школьниц, авторов сентиментальных романов и институток, имеющих склонность влюбляться в своих патронов. Совершенно растерянный, Оливер продолжил читать…

« Понедельник , 10 марта 1903 года .

Labor omnia vincit improbus («Терпенье и труд все перетрут»). Из моего окна я могу наблюдать почти за всеми студентами в любое время дня. Между F и M слишком много букв. Мне скучно, скучно, скучно.

Когда-нибудь я вышвырну словари из окна. Litterae non dant panem («Словом сыт не будешь»). И что я буду тогда делать? На что надеяться? Как же я завидую тем, кто может жить своими мечтами. Если бы за каждую мечту давали золотой, я был бы самым богатым студентом в колледже. Скоро закат и солнце ослепит меня. Этот прекрасный город с его сонными шпилями. Я чувствую себя пронзенным этими шпилями. Чувствую, словно день за днем упускаю жизнь, она словно соскальзывает с этих пинаклей[6]. Я словно превращаюсь в горгулью, которая никогда не покинет этих мест».

Он с шумом выдохнул. Тетрадь упала ему на колени и соскользнула на пол. Оливер уставился на акварель, которую Эйлиш спрятала меж страниц. На ней был изображен интерьер какого-то здания. Внутренний двор, окруженный высокими стенами песочного цвета с большим газоном в центре и сотней маленьких точек, в которых не трудно было распознать множество людей. Оливера прошиб пот, когда он понял, что это — вид на двор Бейлиол-колледжа, открывающийся из окна его комнаты и который он наблюдал миллион раз, сидя за столом у окна. Даже листья, окружавшие композицию, напоминали плющ, обвивавший каменные плиты.

Звук приближающихся шагов по коридору заставил Оливера быстро нагнуться и поднять тетрадь и акварель. Он положил все обратно в кресло у окна, чувствуя, как дрожат его ноги, и попытался принять беспечный вид, направляясь к двери. Дверь открылась и Эйлиш заглянула в комнату. Сначала она удивилась, увидев Оливера в своей спальне, но тут же улыбнулась так, как умела улыбаться только она.

— Твой кивок означал, что мы встретимся здесь? По-моему, это не совсем по джентельменски, — пошутила она. Ее улыбка погасла, когда девушка заметила бледность Оливера. — Что-то случилось, Оливер? Почему у тебя такое лицо?

— Не обращай внимания, — заверил он, пытаясь изобразить спокойствие, хотя его ноги все еще дрожали. — Сегодня я проснулся с некоторым головокружением.

Эйлиш склонила голову и внимательно посмотрела на него. Казалось, ее глаза смотрели сквозь Оливера, у которого мурашки пробежали по спине, когда он вспомнил слова Джемимы на кладбище: «Она слишком много знает про нас! То, что знать не должна!» Возможно ли, что в этом есть доля истины?

— Оливер, ты меня пугаешь. Ты смотришь на меня так, словно я в любой момент могу наброситься на тебя и прокусить яремную вену, — настаивала удивленная Эйлиш.

— Не важно, — попытался улыбнуться Оливер. — О чем бы ты хотела поговорить?

Девушка показала ему книгу, которую держала в руках: на обложке большими серебристыми буквами было написано «Женщины потусторонних миров».

— Я нашла это вчера в библиотеке, но еще не успела обсудить ее с тобой. Это еще один сборник ирландского фольклора. Он не отличается особой оригинальностью, но содержит интересные факты о физических различиях пяти банши, принадлежащих кланам О’Грэйди, О’Нэйлов, О’Брайенов[7], О’Конноров и Каванахов. Я подумала, что если мы запишем объединяющие их черты, то сможем получить некоторое представление о нашей банши…

Эйлиш занялась описанием распущенных волос, накидок цвета травы и одежды с кельтским орнаментом, но Оливер не мог сконцентрироваться на ее словах. Он не мог отделаться от ощущения, что обнаружил нечто, что переворачивало с ног на голову все, что он думал о женщине, которой отдал свое сердце.

———————

[1] Бра ́ йтон — город на южном побережье в Англии в графстве Восточный Суссекс , на берегу пролива Ла - Манш .

[2] Бат — город в Англии , местопребывание епископа и главный город графства Сомерсет , на реке Эйвон . С античности знаменит целебными источниками как бальнеологический курорт . Памятники эпохи классицизма внесены в список Всемирного наследия . Родина батских булочек .

[3] Го ́ луэй — город в Ирландии , находится в графстве Голуэй ( провинция Коннахт ), административным центром которого является , а также порт на берегу залива Голуэй , в устье реки Корриб .

[4] Белый пудинг — близкий родственник шотландского хаггиса , но попроще . По сути это разновидность колбасы . Вычищенная свиная кишка набивается смесью заваренной овсяной крупы , говяжьего почечного жира , лука , соли и кое - каких пряностей – это базовый состав , так белый пудинг до сих пор делают в Шотландии . На любителя деликатес . В состав фарша для ирландского белого пудинга очень желательно включить свиную печень , а в Уэльсе , говорят , в фарш когда — то добавляли бараньи мозги .

[5] Лисмор — город в Ирландии , находится в графстве Уотерфорд у реки Блэкуотер . Одна из достопримечательностей поселения — замок Лисмор .

[6] Пина ́ кль — в романской и готической архитектуре — декоративная башенка , часто увенчиваемая остроконечным фиалом .

[7] О ’ Грэйди , О ’ Нэйлы , О ’ Брайены — названия кланов также могут читаться , как О ’ Гриди , О ’ Нилы , О ’ Бриены

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Тройка мечей [1]

Глава 20

В результате нескольких дней активной переписки, Рианнон с помощью Александра и Лайнела отобрала для приглашения в Маор Кладейш трех человек из Дублина, Бостона и Парижа с наиболее заманчивыми предложениями. Датой встречи они выбрали пятое апреля, так что у них оставалось меньше двух недель, чтобы превратить замок в уютное жилище. Воспользовавшись связями адвоката О’Лэри, временно наняли трех девушек из Баллибрака[2] и четырех парней из Гленнагири[3]. Распределив обязанности, все приступили к работе: подметали полы, чистили шторы, мыли окна, начищали до блеска столовые приборы и бокалы, выбивали ковры до такой степени, что смогли вернуть им часть первоначального цвета, покупали на рынке Киркёрлинга съестные припасы, способные удовлетворить самый изысканный вкус. Даже вновь наняли Роса Уиверна, чтобы он привел в порядок сад, при этом все сомневались, что работу выполнил именно он. Впрочем, главное, что в итоге сад выглядел так, словно сошел со страниц волшебных сказок.

Эти суетливые недели пролетели как мгновение и вскоре наступил великий день. Рианнон от волнения всю ночь не могла сомкнуть глаз, но инстинкт самосохранения взял верх и, услышав звук приближающегося к воротам экипажа, она смогла изобразить радушную улыбку. Все вышли встретить Диармида Деланси, который оказался таким же ирландцем, как и О’Лэри: тридцатипятилетний мужчина, невероятно высокий и худой с коротким рыжими волосами и самыми невыразительными в мире глазами. Вскоре они поняли, что его худоба вовсе не являлась следствием какой-нибудь болезни — он так энергично принялся разгружать и таскать в замок свой багаж, состоящий из двух больших сундуков, словно это были два мешка конфет.

— Вообще-то, я переехал в Дублин не больше месяца назад, — объяснял он, пока его провожали вверх по лестнице. — Я часто туда приезжал, но жил до недавнего времени в Австралии. У меня было несколько разбросанных по острову овчарен, которые недавно перешли в руки моих младших братьев. Сейчас я планирую из Дублина заниматься финансовыми вопросами нашей семьи, впрочем, думаю, что они и без меня справятся. Наши мериносы завоевали славу лучших в мире.

Очень скоро они узнали историю Деланси: еще в середине прошлого века его семья была довольно бедна. Однажды, после того, как вредители уничтожили их урожай картофеля, им пришлось искать новое поле деятельности. В итоге дела явно пошли на лад, раз уж последний потомок династии может позволить себе приобрести заколдованный замок на земле предков. Выслушав эту историю, Александр подумал, что должна быть еще какая-то скрытая причина, побудившая ирландца к приобретению Маор Кладейш, но прибытие второго визитера помешало профессору выяснить это.

Реджинальд Гарольд Арчер, житель самого престижного района Бостона, появился в дверях замка, жалуясь на дождь, сопровождавший его на протяжение всего путешествия. Познакомившись с Рианнон, он стал жаловаться на холод и продолжал возмущаться все время, пока ему помогали снять пальто. Это был довольно пожилой мужчина лет шестидесяти настолько же маленький и плотный, насколько ирландец был высоким и худым. Густые тронутые сединой волосы были разделены ровнейшим, словно отмеренным по линейке, пробором. Если бы кто-то искал в энциклопедии значение слова «магнат», то оно, скорее всего, было бы проиллюстрировано фотографией мистера Арчера. После ритуального приветствия, он пустился в подробное описание своей эксклюзивнейшей в США сети отелей, основанной тридцать пять лет назад.

Мистер Арчер прибыл в Маор Кладейш не один: он привез с собой секретаря Фрэнка Риверса, мужчину немного моложе Деланси со страдальческим выражением лица, которое никого не удивило после целого часа кудахтанья его шефа. Бледный и низкорослый, он больше походил на подростка, чем на помощника важного бизнесмена. У него были очень светлые, вьющиеся волосы и испуганный взгляд.

— Семейство Арчеров ведет почти двухсотлетнюю историю, впрочем, имею честь сообщить, что мы никогда не поднимались столь высоко как сейчас, — провозгласил Арчер. Он осторожно пожал руку ирландцу и они обменялись оценивающими взглядами. — В наших отелях останавливаются сливки североамериканского общества, не говоря уже о коронованных особах и аристократии из Европы. И все благодаря усилиям и постоянному труду Арчеров, разумеется — в нашей стране ничто не достается даром.

— Кажется, недавно я читал в «Times» об одном из ваших отелей, — задумчиво изрек Александр. — О том, который скоро откроют в… Луизиане?

— Ах, да, это одно из достижений Рекса, моего старшего сына, — с гордостью ответил американец. — Это очень способный молодой человек, с большим талантом к бизнесу. Я бы очень хотел познакомить вас с ним, но в последнее время у него очень много работы на старой плантации близ Нового Орлеана, которую он преобразовывает в роскошный отель и вряд ли он сможет оттуда уехать. Если вы когда-нибудь вдруг окажетесь в тех местах, непременно посетите нас, вас обслужат по-королевски. Риверс, дай им пару визиток.

Никто не собирался «вдруг оказаться» в Новом Орлеане в ближайшем будущем, но, тем не менее, все безропотно приняли предложенные кусочки картона.

— А можно и мне одну? — попросила Эйлиш. Увидев, что Арчер немного удивлен, поспешила добавить: — Южные плантации всегда казались мне очень романтичным местом. Мне бы очень хотелось когда-нибудь остановиться в вашем отеле.

— Ах, как мне нравится решительность нынешней молодежи, — воскликнул Арчер, пока его секретарь доставал новую визитку и передавал ее девушке. — Поверьте, это путешествие действительно стоит того. Я уверен, что для вас и вашей матери это будет незабываемый опыт.

Эйлиш кивнула с энтузиазмом, а Оливер заметил, что она убрала визитку так, словно та была величайшим сокровищем. Тоже самое она сделала накануне с карточкой Деланси. Почему ее так интересует бизнес незнакомцев?

Третий приглашенный заставил себя ждать гораздо дольше планируемого. Рианнон решила предложить всем перекусить в гостиной. Александр, Оливер и Эйлиш присоединились к гостям, чтобы попытаться завязать приятную беседу, а вот Лайнел предпочел проигнорировать собрание. Он изрядно удивил своих друзей тем, что решил провести вечер за изучением руководства по геральдике, которое попросил у Эйлиш. Это была книга, посвященная генеалогии старейших ирландских семейств, насчитывавших больше лет, чем все гости замка вместе взятые.

Лайнел по-прежнему был убежден, что в Маор Кладейш имели гораздо более ужасные события, чем согласна была признать Рианнон. Ладно, раз уж хозяйка замка отказывалась сотрудничать, то ему ничего не оставалось, как самому во всем разобраться. Он подумал, что некоторые изыскания по генеалогическому древу семейства помогут пролить свет на происходящее, но как бы он не вчитывался в книгу, не смог найти ничего интересного. Вот уже остались позади истории крупнейших кланов и их символов: лев, вепрь и шлем — О’Тулов, лев и корабль — О´Лэхари, железные рукавицы и русалка с расческой и зеркалом — О’Бирнов… Дюжины династий, расположенных по убывающей согласно своей значимости, и при этом ни одной зацепки для расследования.

Лайнел нахмурился. В этом не было никакого смысла. Он задумчиво поглаживал подбородок и спрашивал себя о том, что же творилось в голове у автора книги, когда Джемима резко распахнула дверь комнаты. Она с рассвета была на ногах и щеки у нее раскраснелись от беготни по замку.

— Святые небеса, я так больше не могу! Слава богу, у нас есть все эти помощники, я бы сошла с ума, если бы мне пришлось все делать самой!

Лайнел продолжал листать страницы, не обращая на нее внимания. Почему-то О’Лэри в книге не было. Это коренным образом расходилось с тем, что им говорили в Киркёрлинге о происхождении этого рода. Все утверждали, что родословная О’Лэри восходила к началу Средневековья, но в таком случае, в книге должна быть посвященная им глава…

— Они все еще сидят в гостиной на первом этаже и никто не сможет их оттуда вытащить, пока не закончится дождь, — продолжала жаловаться Джемима. — Пришлось сервировать им почти все запасы пирожных и печенья, которые хозяйка заготовила на неделю. Даже свистнуть ничего сладкого нельзя, пока они в замке. Видел бы ты, как они стараются произвести впечатление! Сидят с таким видом, будто палку проглотили.

— И как со всем этим справляется Рианнон? — рассеянно спросил Лайнел, открывая последние страницы книги в надежде обнаружить алфавитный указатель фамилий.

— Вроде, хорошо. Впрочем, она по прежнему словно комок нервов. У меня такое ощущение, что если бы рядом с ней не было профессора Куиллса, то она впала бы в панику.

— Похоже, не я один думаю, что эти двое явно нашли друг друга.

— Что касается мисс О’Лэри, то она уже почти целый час играет на арфе. Думаю, всем уже надоело, мне уж точно, но, полагаю, что хозяйка решила, что это будет хорошим способам показать чужакам наши традиции.

— Что, снова все та же песня о женщине, рыдающей над телом умершего мужа? — Лайнел тряхнул головой. — Оливер наверняка выучил ее наизусть и когда мы вернемся в Оксфорд, будет без конца напевать ее, таскаясь туда-сюда со своим несчастным порванным в лоскуты сердцем.

Услышав его слова, Джемима помолчала немного, окинула взглядом как Лайнел водит пальцем по списку фамилий.

— Что ты там такое интересное высматриваешь?

— Это книга с гербами ирландских кланов, которую мне дала дочь твоей хозяйки. Пару дней назад мне пришло в голову, что мы могли бы…

— Боже мой, Лайнел, ты скоро станешь похожим на Оливера. — она забрала у него книгу и небрежно швырнула ее на стол. — Может, хватит на сегодня исследований?

Книга ударилась о край стола, пробалансировала там пару секунд и, в конце концов, упала на ковер, раскрывшись словно птица, сраженная выстрелом.

Лайнел не успел ничего возразить Джемиме. Девушка прижала его рукой к спинке стула, чтобы отдалить его от стола и со всем спокойствием мира взгромоздилась сверху, обхватив его шею руками.

— Джемима, — попытался защититься Лайнел, — по-моему, это не самый подходящий момент…

— Любой момент — очень даже подходящий, — прошептала она. Девушка наклонилась, чтобы постепенно покрыть поцелуями его шею и закончить покусыванием мочки уха. Лайнел не смог сдержать дрожь. — По-моему, в последнее время ты слишком увлекся своим исследованием. Иногда полезно расслабиться, как тебе, так и мне. Мне в голову пришел один способ…, впрочем, уверена, что и ты о нем знаешь…

— Разумеется, я о нем знаю, — смог выговорить Лайнел, — но, думаю, что лучше все-таки продолжить в другом месте и в другое время.

— Ты имел ввиду Оксфорд? — спросила Джемима и улыбнулась, положив голову на плечо Лайнела и пропуская его густые волосы сквозь пальцы. — Я очарована тем, что ты хочешь подождать до того, как мы войдем, наконец, в наш новый дом. Я планирую испробовать вместе с тобой каждую комнату. Но у нас нет причин блюсти воздержание до того момента. Ничего не случится, если мы потренируемся заранее…

Лайнел не знал как ему выпутаться из этой ситуации: он привык быть хищником, а не добычей, поэтому ему оставалось лишь вздохнуть с облегчением, когда по всему Маор Кладейш разнесся мощный стук в главные ворота. Джемима, прислушавшись, остановилась.

— О, нет! Поверить не могу, что это происходит со мной, — запротестовала она.

— Думаю, ты должна открыть дверь, — подтвердил ее опасения Лайнел, молясь, чтобы она не заметила тонкую струйку пота, стекающую с его лба. — Рианнон совсем не понравится, если ты заставишь третьего гостя ждать под проливным дождем.

— Думаешь, это он? — встревожилась девушка, торопливо слезая с его колен и расправляя складки на платье. — Пойдем со мной!

— Что? — запротестовал Лайнел. — Я-то здесь при чем? Горничная в замке — ты!

— Да пойдем уже, откроем, — Джемима взяла его за руку и подняла со стула.

Лайнелу ничего не оставалось, как последовать за ней, предварительно окинув тревожным взглядом собственные штаны, иначе кто-нибудь мог подумать, что он чрезвычайно взволнован появлением нового гостя, как внутренне, так и внешне. Когда они добрались до фойе, то увидели, что никто из слуг до сих пор не пришел. Вновь послышался громкий настойчивый стук. Стучавший явно не был из тех, кто привык к тому, чтобы его заставляли ждать.

Снаружи был такой сильный ветер, что чуть не сбил молодых людей с ног, когда они приоткрыли створку входной двери. Выглянув на улицу, они обнаружили там нечто неожиданное: у подножия замка стояла потрясающая карета, запряженная парой таких черных коней, что даже смола побледнела бы на их фоне. У кареты они увидели огромный, способный защитить троих, зонт, под которым укрывалась от дождя женщина. На ней было темно-серое бархатное пальто с опушкой из черного меха на манжетах и воротнике. На элегантной шляпке подрагивали серо-черные перья, которые едва позволяли рассмотреть ее лицо.

— Можете оставить мои вещи здесь, прислуга О’Лэри позаботится об их доставке в мою комнату. Смотрите, чтобы не слишком намокла моя шляпная коробка. — В это время кучер, под пристальным взглядом дамы, выгружал из кареты полдюжины сундуков, кожаных чемоданов и дорожных сумок. Когда весь багаж оказался у двери, женщина, не глядя, сунула кучеру банкноту. — Пейте что-нибудь за мое здоровье до конца этого года.

У кучера аж искры из глаз посыпались, да и у Джемимы тоже. Похоже, что они впервые видели банкноту такого достоинства. Что касается Лайнела, то он стоял как истукан и глазел на прекрасную смуглую кожу, обладательница которой, наконец, посмотрела на него и одарила его улыбкой, которая явно принадлежала особе, привыкшей к всеобщему восхищению и обожанию.

Девушке было лет двадцать пять, выше среднего роста и сложена словно греческая богиня, с большими миндалевидными глазами, таким же темными, как и собранные в элегантный пучок волосы. Она оперлась на ручку зонта, воткнутого у входа в Маор Кладейш словно знамя, и кашлянула, прочищая горло:

— Меня, безусловно, радует целый комитет встречающих, хоть и не столь многословных, — в ее голосе была перемешана целая гамма самых разношерстных акцентов: французский в интонациях, итальянский в произнесении гласных, легкий налет арабского в модуляции. — Вас не затруднит позволить мне войти, не так ли?

— Разумеется, нет, — пробормотала покрасневшая Джемима. — А вы, собственно, кто?

— Стирлинг, — перебила ее девушка. — Маргарет Элизабет Стирлинг. — Впрочем, что-то мне подсказывает, что подобные вопросы должна задавать ваша хозяйка. Она проинформирована о моем визите.

— Разумеется, проинформирована, — подтвердил Лайнел. Взгляд новоприбывшей переместился с Джемимы на Лайнела, который склонился чтобы поцеловать руку богини с манерами византийской принцессы. — Позвольте поприветствовать вас в Маор Кладейш, миссис Стирлинг. Я — Лайнел Леннокс, друг миссис О’Лэри…

— Рада познакомиться, — ответила девушка и на ее губах, подкрашенных красной помадой, расцвела прекрасная улыбка. — Мисс. Мисс Стирлинг.

«Тем лучше», — подумал Лайнел. Он посторонился, чтобы дать ей пройти, тоже самое сделала Джемима, забирая у мисс Стирлинг мокрый зонт и шляпу. Оба молча смотрели как женщина с хозяйским видом прошествовала по фойе. Стук ее каблуков эхом раздавался по помещению.

Рассмотрев, наконец, лицо девушки, Лайнел заметил на ее щеках привлекающие внимание родинки: четыре на правой и три на левой. «Плеяда»[4] — подумал про себя Лайнел, сам не зная почему. Эти отметины вовсе не уродовали ее лицо, а скорее еще больше приумножали ее редкую красоту.

— Ах, мисс Стирлинг! — услышали они Рианнон. Она появилась на вершине лестницы в сопровождении Александра, а Оливер с Эйлиш шли следом. — Как я рада видеть вас, наконец, в своем доме! Я уже начала опасаться, что ваш корабль потерпел крушение!

— Сорняки никогда не дохнут, миссис О’Лэри. Впрочем, должна признаться, что не все прошло гладко. Когда мы приближались к ирландскому побережью, на нас обрушилась страшная буря, словно сошедшая со страниц дрянного готического романа. Остальные уже здесь?

— Позвольте вам представить мистера Деланси и мистера Арчера с секретарем, все они прибыли несколько часов назад. Думаю, вам стоит присоединиться к нам и выпить что-нибудь горячее перед ужином. А, позвольте также представить профессора Куиллса и мистера Сандерса…

Оба склонили головы, приветствуя даму, которая ответила тем же.

— Мистер Леннокс… Мне показалось, что вы разговаривали, это так? Вы уже знакомы?

— Наша первая встреча была быстрой, но многообещающей, — заявил Лайнел с улыбкой, которая нашла еле заметный отклик на лице девушки.

— А это — моя дочь, мисс О’Лэри, — продолжила Рианнон.

— Приятно познакомиться, — поздоровалась Эйлиш, протягивая руку в перчатке.

Взгляд вновь прибывшей задержался на лице Эйлиш чуть больше положенного, но в итоге гостья ограничилась приветственным рукопожатием. Рианнон махнула рукой застывшей в дверях Джемиме, чтобы та внесла вещи мисс Стирлинг в помещение прежде, чем они еще больше намокнут.

— Я уверена, что вам понравится в замке, — продолжила хозяйка, которая от волнения говорила быстрее обычного. — Я распорядилась подготовить для вас одну из комнат на втором этаже, витражи которой выходят на на главные ворота замка. Как только Джемима поднимет ваши вещи...

— Я ей помогу, — прервала мать Эйлиш, спускаясь по лестнице и забирая шляпу из рук Джемимы. — Это займет всего несколько минут, вскоре вы сможете переодеться в сухую одежду.

Мисс Стирлинг показалось несколько странным, что наследница О’Лэри так себя утруждает. Оливер тоже бросил на Эйлиш подозрительный взгляд, когда та прошла мимо него, прижимая шляпу к груди. За ней шла Джемима еле волоча многочисленные узлы. Рианнон и мисс Стирлинг поднялись по лестнице следом за ними. Лайнел подошел к своим приятелям, опьяненный тянущимся за гостьей ароматом сандала.

— Черт возьми, она не может быть настоящей. Скажите мне, что это лишь плод моей фантазии!

— Это не так, — подтвердил Александр, провожая взглядом Рианнон, пока та не скрылась из глаз. — Я вынужден признать, что она довольно интересна, но…

— Интересна? Думаешь, что лишь это подумали троянцы, когда Парис прибыл в город под руку с Еленой?

— Ты как всегда преувеличиваешь, — тихо вступил в разговор Оливер. — Странно, что ты до сих пор не пал у ее ног лишь потому, что она женщина. Надо же, Елена Троянская…

— Будем надеятся, что, на наше счастье, ее присутствие не окажется столь разрушительным, — заметил профессор. — Я бы не хотел увидеть Маор Кладейш в огне.

А вот Лайнел да, чувствовал себя словно в огне. Он тряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть с себя чары этой удивительной женщины.

— Что нам о ней известно, Александр? Ты читал письмо, которое она направила Рианнон?

— Да, она показала мне его. На самом деле, там не было ничего интересного. Только ее имя, Маргарет Элизабет Стирлинг, город Париж, из которого она писала и то, насколько она заинтересована в приобретении, что явно свидетельствует о ее платежеспособности.

— Вот, значит, кто читает нас в Париже, — сказал Оливер. Он все еще был обеспокоен странным поведением Эйлиш. — Как-то она не особо похожа на француженку.

— Она не француженка. Думаю, она с востока, из Венгрии или Румынии…

Не было смысла и дальше стоять без дела у входа, так что Александр предложил всем присоединиться к остальным в гостиной на первом этаже, чтобы помочь Рианнон в столь важном для нее деле.

И хоть никто не сказал этого вслух, у всех промелькнула мысль, что, возможно, Маргарет Элизабет Стирлинг привезла с собой неминуемую беду.

——————————

[1] Тройка Мечей — карта ТАРО , традиционно называется « Властелин Печали ». Главное значение Тройки Мечей — выбор , сделанный вопреки чувству . Карта разрыва , разделения . Альянсы , прежде составленные , распадаются из - за разладов , противоположных интересов , конфликтов между частями .

[2] Баллибрак — юго - восточный пригород Дублина , столицы Ирландии . Находится в графстве Дун - Лэаре - Ратдаун .

[3] Гленнагири — пригород в Ирландии , находится в графстве Дун - Лэаре - Ратдаун . Местная железнодорожная станция была открыта 1 ноября 1867 года .

[4] Плея ́ ды ( астрономическое обозначение — M 45; иногда также используется собственное имя Семь сестёр , старинное русское название — Стожары или Волосожары , в Библии и Торе — Кима ) — рассеянное звездное скопление в созвездии Тельца ; одно из ближайших к Земле и одно из наиболее заметных для невооружённого глаза звёздных скоплений . Яркие звезды в скоплении Плеяд носят имена семи сестёр , дочерей Атланта , превращённых Зевсом в семизвездие Плеяд : Альциона , Целено , Майя , Меропа , Астеропа , Тайгета и Электра .

Глава 21

Во время ужина, сервированного О’Лэри для гостей, Лайнел с облегчением заметил, что не он один не мог глаз отвести от мисс Стирлинг. Мистер Деланси, мистер Арчер и мистер Риверс едва попробовали еду, словно что-то мешало им сосредоточиться на аромате бараньих отбивных с мятой, над которыми Мод и ее помощницы трудились целый день. Эта женщина притягивала словно магнит. Она безо всяких усилий излучала магнетизм такого уровня, на достижение которого у любой другой женщины ушли бы годы.

Малейшее движение было наполнено чувственностью, словно танец, а в голосе неизменно присутствовало кокетство, независимо от того, о чем она говорила — о своем появлении в Киркёрлинге или о самых модных парижских духах. Она словно проникала в мужской мозг, делала с ним, что ей заблагорассудится и, покончив с ним, вешала на пояс как трофей, как это делала ее тезка Маргарита Наваррская с забальзамированными сердцами своих мужей[1].

Лайнел потратил чуть больше усилий, чем обычно для достижения своей цели, но, в конце концов, смог сесть рядом с ней во время ужина, влекомый словно мотылек, неспособный сопротивляться губительному огню. После первого блюда, ему удалось вовлечь девушку в разговор на общие темы, чтобы постепенно подвести к обсуждению путешествий. Вкус триумфа, когда ему удалось произвести впечатление историей про раскопки в Египте, показался Лайнелу более ярким, чем поданное Рианнон в честь гостей вино. Лайнел был настолько опьянен, что, предлагая даме руку, чтобы покинуть с ней столовую, даже не заметил направленный на него взбешенный взгляд Джемимы и не обратил внимания на отсутствие последней в его спальне той ночью. Он провел полночи широко раскинувшись на кровати, хозяин и бог матраса, который, наконец, принадлежал только ему… впрочем, он бы не возражал следующим утром увидеть рядом смуглое лицо с родинками вместо растрепанных рыжих волос.

Дождь не переставал идти весь вечер, сизые тучи все больше сгущались над Киркёрлингом, предвещая настоящий ливень, так что ничего не оставалось кроме как показывать гостям интерьеры замка. Рианнон провела их от подвала, в прошлом служившего в качестве темницы, до часовни, построенной в XII веке на самом верху в дозорной башне, где когда-то, во времена набегов норманнов, меж зубцов выстраивались лучники. После ужина гостям предложили прогуляться по саду, прежде чем надвигающаяся буря нарушит их планы.

Секретарь мистера Арчера вышагивал рядом с хозяином, придерживая над ним зонт, Лайнел делал тоже самое для мисс Стирлинг, которая шла с ним под руку, придерживая подол платья, чтобы не вымазать его в глине. Александр и Оливер замыкали шествие, к счастью для Лайнела, они не слишком много говорили, иначе ему было бы сложнее удерживать внимание девушки.

Как он и предполагал, его приключения в Долине Цариц произвели большое впечатление на мисс Стирлинг. Пока они обходили замок следом за Рианнон, рассказывающей про размер поместья и про то, насколько полезным оно может быть для нового владельца, девушка мурлыкающим голосом попросила Лайнела рассказать все поподробнее. Лайнел решил, что это наилучший момент, чтобы изложить ей версию «Pall Mall Gazette» о произошедшей тогда схватке.

— Не понимаю, как они могли так бесшумно напасть на нас, — рассказывал он ей заговорщицким шепотом. — Я не поверил своим глазам, когда вышел из усыпальницы. уверяю вас. Это была поистине дантовская сцена.

— Должно быть, это было просто ужасно! — воскликнула мисс Стирлинг, широко раскрыв глаза.

— Да, не буду отрицать. Но в жизни мужчины бывают моменты, когда ему ничего не остается как зубами и когтями сражаться за свою жизнь. Представляете, при мне был всего лишь пистолет, который мне выдали люди Дэвиса на всякий случай.

— Да, но одно дело «всякий случай», и совсем другое — атака целой банды расхитителей гробниц, мистер Леннокс, — произнесла мисс Стирлинг. Ее пальца судорожно сжимали руку Лайнела. — Не представляю как вам хватило смелости.

— По правде сказать, мисс, мы тоже этого не представляем, — вмешался в разговор шедший за ними следом Александр.

— Трудно поверить, что в наше время все еще существуют такие герои, как Лайнел, — добавил Оливер. — Иногда останавливаешься, задумываешься и не можешь постичь, почему такой великий человек оказывает тебе честь своей дружбой. Когда я сойду в могилу, то буду гордиться тем, что лично знал Лайнела Леннокса, защитника фараонов.

Губы в красной помаде дрогнули, но удержали рвущийся наружу смех. Лайнел бросил в сторону друзей возмущенный взгляд и продолжил:

— Как я вам рассказывал, как только я вышел из усыпальницы, в меня начали стрелять с четырех разных точек. Одна из бандитских пуль чуть не пронзила мне сердце. В течение нескольких дней врачи, обслуживающие нашу археологическую экспедицию, боялись за мою жизнь, так как пуля располагалась слишком близко к сердцу и было опасно пытаться ее извлечь. Но моя воля к жизни была слишком сильна. Ничто так не оживляет, как чувство удовлетворения от выполненного долга…

— Боже мой, если бы у меня сейчас был пистолет, я бы сам его пристрелил, — прошептал Оливер профессору, — и тоже почувствовал бы удовлетворение от выполненного долга.

Вдруг его внимание привлекло движение меж веток деревьев. Он остановился и увидел, как Эйлиш вышла через заднюю дверь замка, бросила быстрый взгляд на мать, которая в этот момент рассказывала что-то про конструкцию часовни мистеру Деланси, подобрала юбки голубого платья и бросилась бежать через заросли вязов. В мгновение ока девушка исчезла в чаще. Оливер нахмурился. Он до сих пор не мог выбросить из головы то, что обнаружил в ее комнате, а этот побег еще больше разжег его любопытство.

— Идите дальше без меня, — сказал он Александру и сошел с тропы.

— Ты куда? — спросил удивленный профессор. — Мы еще далеко не все осмотрели. Напоминаю, что Рианнон хотела, чтобы именно ты рассказал гостям легенду про банши.

— Извини, но дело не терпит отлагательств. Это связано с Эйлиш. Потом поговорим.

Он побежал в том же направлении, в котором скрылась Эйлиш. Поначалу Оливеру было совсем нетрудно идти вслед за ней — голубое пятно ее платья уже скрылось за деревьями, но на улице было так грязно и на ее туфельках налипло столько глины, что можно было без труда идти по отпечаткам ее следов. Но когда он покинул лес и вышел к обрыву, то понял, что девушка исчезла. Не было никаких признаков Эйлиш, хотя она явно должна быть рядом. Оливер остановился, постоял, задумавшись, по дождем, и вдруг ему в голову пришла идея, которая поначалу казалась абсурдной. а теперь приобрела смысл. Он осторожно подошел к обрыву и остановился прямо у края.

Волны яростно бушевали где-то далеко внизу, а длинные языки пены брызгали ему в лицо. Первое мгновение Оливер не мог ничего различить, но, присмотревшись повнимательнее, заметил, что скалы, о которые билось море, сложились таким причудливым образом, что образовали нечто вроде натуральной лестницы, спускавшейся к самой воде. Ступени были так покрыты мхом и лишайником, что мужчине потребовалось собрать свою волю в кулак, прежде чем решиться ступить на первую скалу, потом на вторую… и далее, на протяжении спуска, он лишь надеялся на то, что Эйлиш не будет над ним смеяться, если предательская волна смоет его с пьедестала.

Оливер продолжал идти вперед, держась рукой за шероховатую стену, пока ноги не ступили на ровную поверхность, где вода достигала ему до щиколоток. Справа простиралось необъятное море, значит Эйлиш не могла уйти в ту сторону без лодки. Он разглядывал скалы раздумывая, сможет ли пройти дальше и вдруг заметил щель среди камней. Отверстие не было видно ни с моря, ни с высоты. В памяти всплыли истории о пиратах, которые рассказывал Александр. Возможно, именно в этой пещере прятали они свои трофеи?

— Время секретов прошло, — пробормотал он, направляясь к тропинке, которую почти скрывали скалы. — Настало время узнать правду.

Ухватившись за верхнюю часть скалы, Оливер порезал руку, но даже не почувствовал боли. Он добрался до отверстия и оказался перед пещерой гораздо меньшей, чем он предполагал. Это была, скорее, выемка в стене, омываемая соленой водой.

Девушка была именно там. Она сидела на корточках у дальней стены, зажигая лампу, которую, по всей видимости, хранила в пещере. Звук шагов Оливера так испугал Эйлиш, что она чуть не закричала.

— Оливер! — она вскочила на ноги. — Что ты здесь делаешь? Как ты..?

Оливер ответил не сразу. Он оставался стоять в противоположном от нее конце пещеры прямо во все увеличивающейся луже.

— Мне очень жаль, — сказал он, наконец. — Я знаю, что поступил плохо, последовав за тобой без приглашения, но не мог оставаться спокойным, не убедившись что ты в безопасности.

— Ну, что ж, теперь ты видишь, что я в порядке, — произнесла Эйлиш и неуверенно шагнула вправо.

— Что это? — спросил Оливер, поняв, что девушка пытается что-то спрятать.

— Ты о чем? Это всего лишь лампа, точно такие же стоят по всему замку. Знаю, что звучит глупо, но я с детства любила прятаться в этой пещере. Это как мое личное убежище, мама не знает о нем.

— Эйлиш, ты знаешь, о чем я. Что ты прячешь от меня? — Оливер подошел ближе, чувствуя как вода проникает в обувь.

— Ничего, — пробормотала Эйлиш, пытаясь, тем не менее, остановить его. — Так, всего лишь … футляр для рисунков.

— Довольно странное место для хранения рисунков.

Эйлиш не стала спорить дальше. Она лишь смотрела как Оливер опустился на колени, чтобы открыть размокшую деревянную крышку футляра. Увидев содержимое, он онемел. В первую секунду показалось, что это всего лишь груда хлама в лавке старьевщика. Гребень для волос, платок с вышитыми на уголке инициалами А.Г.К, тесьма с пряжкой от шляпы, заточенный карандаш…

Карандаш привлек его внимание и он вытащил его из футляра.

— Это мое, — тихо сказал он. — Он из тех, что я привез из Оксфорда, чтобы делать заметки в библиотеке. В случае необходимости ты могла бы просто попросить его у меня.

Эйлиш ничего не ответила. Оливер продолжил рассматривать содержимое футляра. Среди обрывков бумаги, звеньев цепочек и погашенных почтовых марок он увидел серебристый значок. Оливер положил его на ладонь и поднес к свету лампы. Он тут же узнал его — венок с арфой внутри.

— Этот значок принадлежит Королевской Ирландской Полиции, — сказал Оливер, с трудом сохраняя спокойствие. — Он не твой, Эйлиш, скорее всего, он принадлежит инспектору Фитцуолтеру.

— Я не крала его! — запротестовала Эйлиш. — Несколько лет назад инспектор носил этот знак на шлеме и однажды, во время его визита в наш замок, потерял. Я нашла значок на тропе, ведущей к калитке замка. — Помолчав немного, она тихо добавила: — Оливер, я не воровка. Все это появилось без…

— Платок Александра тоже? — мрачнея все больше спросил Оливер. Он поднял упомянутый платок, демонстрируя ей. — А тесьма от шляпы Лайнела? Мой карандаш? Я не понимаю, что еще ты скрываешь, Эйлиш. Я не понимаю тебя.

— Ничего нового, поверь. Не волнуйся, ты не первый кто говорит мне подобное.

Оливер открыл было рот для ответа, но все упреки замерли у него на устах при виде повлажневших глаз девушки. И вдруг, разрозненные кусочки головоломки начали соединяться…

— То, о чем говорят в деревне, ты делаешь с помощью этих предметов, верно?

С губ Эйлиш сорвался стон. Она хотела выбежать из пещеры, но Оливер с нежностью тронул ее за плечо, не давая уйти.

— Вот почему ты собираешь эти предметы, забытые жителями Киркёрлинга. Для этого ты попросила визитки у Арчера и Деланси…

— И предложила помочь мисс Стирлинг поднять вещи в комнату, — прошептала она, кивнув в сторону футляра. Оливер увидел не замеченное ранее серо-черное полосатое перо.

— Признаю, что в этом случае я действительно украла, — сказала, покраснев, Эйлиш. — Но я не могла этого избежать. Я никогда не видела подобной женщины. Она столько всего повидала! И я могла узнать все это с помощью столь незначительного для нее предмета, как перо!

— Вот, значит, как ты это делаешь, — прошептал Оливер, почти чувствуя головокружение от столь невероятного открытия. — Ты прикасаешься к предметам, чтобы получить доступ к переживаниям их обладателей. Вот почему ты столько знала о нас… Прости, я не смог удержаться от прочтения твоей тетради, — пришлось ему признаться под пронизывающим взглядом девушки. — Клянусь, я вовсе не хотел шпионить за тобой, просто…

— Не важно, — произнесла она, — я должна была предвидеть, что когда-нибудь это произойдет.

Снаружи, в реальном мире, буря набирала обороты, дождь хлестал по закипающим волнам. Вход в пещеру почти затопило и несколько ручейков стекало к ногам молодых людей, но Оливер не обращал на это внимания, он жадно ловил каждое слово девушки.

— Я была совсем маленькой, когда это началось, лет в шесть, максимум в семь. Через несколько месяцев после того, как мой отец умер от пневмонии.

— Поэтому ты всегда в перчатках, — догадался молодой человек, беря за руку Эйлиш. До сих пор он думал, что перчатки целиком из кружева, но, приглядевшись, заметил, что на ладони была сатиновая подстежка такого же цвета, как и все остальное. — Ты чувствуешь только руками? Или всей кожей?

— Всей, — прошептала Эйлиш, ее лицо еще больше помрачнело. — Нет ни одного лоскутка кожи, который не обладал бы этой способностью. Но, как ты понимаешь, люди, как правило, не трогают у девушки ничего кроме рук, так что мне вполне хватает защищенных рук. Когда кто-нибудь касается меня без того, чтобы между нами не было бы слоя ткани... — она нервно сглотнула и тряхнула головой, — кожа людей, как борозды граммофонных пластинок, а я — игла, извлекающая давно забытые музыкальные ноты.

— Вот, значит, как ты можешь читать мысли, — зачарованно произнес Оливер. — Когда ты дотрагиваешься до человека, ты словно заглядываешь в его прошлое сквозь открытое окно.

Эйлиш кивнула. Оливер заметил, что она слегка покраснела, прежде чем прошептать:

— Несколько дней назад я столкнулась в саду с Лайнелом и он… он убрал с моего лица выпавшую ресницу. — Она помолчала немного и взволнованно продолжила: — Я увидела женщин, Оливер. Много женщин и почти все ... раздетые…

Оливер не смог удержаться и рассмеялся. Она выглядела такой смущенной, что ему захотелось обнять ее, словно маленькую девочку.

— Я не понимаю что с тобой. Наверняка, я — самая странная из всех, кого ты знал. И при этом ты все еще здесь?

— А почему я не должен быть здесь? — спросил Оливер. Узнав правду, он словно воспрял. — Эйлиш, по-моему, ты забыла чем я занимаюсь. «Dreaming Spires» специализируется на паранормальных явлениях, в которые мало кто верит. Какой из меня получился бы журналист, если бы меня испугал твой дар только потому, что я не могу его понять?

— Ты называешь это даром, — заметила Эйлиш, все еще недоумевая, — хотя, на самом деле, это — проклятие.

— Не надо так. Я много читал о людях, обладающих подобной силой, но никогда не думал, что смогу увидеть такое вживую. Кажется, ученые называю это «психометрия»[2]. Наверняка и ты читала множество историй о том, что медиумы способны притягивать затерянные души, используя предметы, принадлежавшие им когда-то при жизни. Я слышал об этом от моего друга Августа Уэствуда, который обладает даром общения с умершими. На самом деле, все это не так уж и странно.

— Прости, но для меня это очень даже странно, — запротестовала девушка. — Уверяю тебя, была бы я нормальной, то не осмелилась бы даже подойти к такой, как я.

— Не надо так драматизировать, — позволил себе улыбнуться Оливер. — То, о чем мы сейчас говорим еще настолько не изучено. Поверь мне, если бы лет пятьдесят назад мы заговорили с кем-то о нынешних научных открытиях, то нас бы посчитали ненормальными.

Эйлиш продолжала смотреть на него с прежней тревогой. Было видно, что она мечется между смирением со своей участью быть отверженной обществом и отчаянным желанием поверить в его слова. Оливер воспользовался маленькой трещиной в ее броне, чтобы выяснить то, о чем до этого момента не решался спросить, чтобы не смущать девушку.

— Эти сплетни, что ходят по Киркёрлингу о тебе и об одном парне…

— Ах, этого следовало ожидать, — вздохнула Эйлиш. Она усталым жестом провела рукой по лицу, убирая влажные волосы, напомнив этим Рианнон. — Тебе Джемима об этом рассказала, верно? И почему она так любит копаться в моем грязном белье?

— Все что она мне сказала, это что в детстве у тебя были проблемы. Что ты обвинила парня в преступлении, за которое его упекли в тюрьму.

Девушка кивнула. На лице не было и тени угрызений совести, лишь усталость.

— Хочешь узнать всю историю? Это совсем не трудно. Его звали Майкл Эш и было ему в то время лет восемнадцать. По вечерам он часто собирался с друзьями на пляже, примыкающем к кладбищу, я не раз видела их из окон верхних этажей Маор Кладейш. Я до сих пор не знаю точно, что тогда произошло, но насколько я поняла, произошла драка между Майклом и его лучшим другом. Драка, которая закончилась трагедией. — Девушка помолчала немного, словно оживляя в памяти моменты прошлого. — Во время борьбы второй парень упал в воду, а Майкл ничего не смог сделать, чтобы спасти его.

— Не смог вытащить приятеля на берег? — уточнил Оливер. — Или не хотел этого делать?

— Понятия не имею. Я даже не могу понять, почему никто из жителей деревни не видел этой драки. Дело в том, что Майкл очень испугался, когда, наконец, смог вытащить друга и понял, что тот уже не дышит. И чтобы избежать возможных последствий решил избавиться от тела. Он выкопал яму подальше от пляжа, а потом избавился от лопаты. Угадай, кто ее нашел, бегая по окрестностям несколько дней спустя? Я не подозревала о том, что произошло, я была слишком маленькой, чтобы предположить нечто подобное. Но когда я столкнулась с Майклом на рыночной площади и спросила его почему он играл с другом в закапывание в песок, он так посмотрел на меня… Вокруг было столько народу, словно собрался весь Киркёрлинг! Родители пропавшего парня тоже там были. Думаю, можешь себе представить, что было потом. Инспектору Фитцуолтеру пришлось забрать меня в комиссарию, впрочем, он был очень любезен со мной. Меня заставили изложить все, что я знаю и когда последовали моим указаниям, то нашли труп именно там, где я сказала. Майкла увезли в дублинскую тюрьму и, насколько я поняла, повесили через пару недель после ареста. Его семья прокляла меня, и многие прихожане сделали тоже самое из солидарности. У моей матери чуть нервный припадок не случился, когда она узнала о случившемся. С тех пор она наказала мне никогда не покидать Маор Кладейш. Чтобы я даже не думала ступить за ограду, ни тем более о том, чтобы пойти в Киркёрлинг. Я превратилась в узницу собственного замка по вине собственной наивности, хотя, полагаю, я все правильно тогда сделала. Я никогда не слышала, чтобы какое-нибудь поселение было в восторге от проживающей по соседству ведьмы.

Оливер вздрогнул, когда она произнесла слово «ведьма». Это была та правда, которую утаили от них в Киркёрлинге и с тех пор она росла, как снежный ком, приобретая невероятных размеров благодаря воображению Джемимы и прочих представителей ее поколения. Оливер хотел успокоить Эйлиш, но понимал, что девушка говорит правду. Это поселение никогда не сможет стать таким, как Лондон, где спиритические сеансы превратились в некое хобби. Это поселение никогда не перестанет воспринимать Эйлиш, как монстра.

— У тебя кровь на руке, — вдруг сказала она, показывая на его ладонь.

— Вроде бы да, — ответил он, — не важно, видимо, я поранился пока лез по скалам, скрывающим вход в пещеру. Когда вернемся в дом, наложу себе повязку.

Эйлиш наклонилась и подхватила рукой подол платья. Она смыла кровь Оливера влажной тканью не говоря ни слова, в то время как взгляд юноши все еще был прикован к ее лицу. Прежде, чем девушка отошла от него, Оливер нежно схватил ее за запястья.

— Подожди, — тихо сказал он. — Позволь мне доказать, что тебе нечего бояться.

Губы Эйлиш приоткрылись в молчаливом протесте, когда Оливер сдернул перчатку с правой руки, затем с левой, бросив рядом с футляром.

— Оливер, все это слишком... слишком болезненно для меня. Пожалуйста, не заставляй меня делать это.

— Все что я хочу, это чтобы ты поняла, ты не монстр, не ведьма, не дьявольское отродье. Ты — избранная, которая обладает великим даром, за обладание которым многие медиумы отдали бы жизнь. Прикоснись ко мне.

Эйлиш застыла словно парализованная. Оливер подошел еще ближе.

— Прикоснись ко мне, если хочешь узнать правду, — прошептал он ей. — Познай меня до конца так, как я, наконец, узнал тебя. Мне нечего от тебя скрывать и никто нас сейчас не видит.

Эйлиш нервно сглотнула. Оливер протянул ей руки ладонями вверх, на его лице не было ни тени страха. Девушка очень медленно протянула свои руки и возложила их сверху, кожа к коже. Закрыв глаза, Эйлиш глубоко вздохнула и заговорила:

— Вижу твою комнату в Бейлиол-колледже, ту самую, которую видела с помощью твоего карандаша. Словари на столе... окно, выходящее во двор…

— А меня ты видишь?

— Да, вижу так, словно смотрю на тебя с открытыми глазами. Но теперь ты не в Оксфорде, а в другом месте. Что-то вроде школы. Множество стоящих друг за другом столов. Ты смотришь в окно на детей, играющих во дворе, потом возвращаешься к своим книгам.

Оливер молча кивнул.

— Это… это приют Рединга о котором ты мне рассказывал? — Словно саму себя спросила Эйлиш. — Подожди, я вижу еще дальше, — торопливо продолжила она, — теперь я вижу тебя едва открывшим глаза, а рядом с тобой женщину, умоляющую не забирать тебя у нее…

Эйлиш замолчала, почувствовав на губах тепло его дыхания, и открыла глаза

— Что ты...? — попыталась спросить она, но Оливер обхватил ладонями ее лицо, и, прежде чем девушка поняла что происходит, начал целовать ее так, словно хотел поглотить.

Из его рта вырвался стон, который затерялся в поцелуе. Он чувствовал как дрожит ее тело, как пальцы впиваются в его пиджак, словно пытаясь найти опору в этой лавине чувств. Но Оливер больше не мог сдерживаться, время здравых рассуждений осталось далеко позади. Не переставая прижимать девушку к груди, он стал вслепую продвигаться вперед, пока Эйлиш не коснулась спиной стены пещеры. Его руки медленно скользнули к ее мокрым дрожащим плечам. Когда они проследовали дальше, к ее талии, Оливер понял, что девушка сдалась: скованность уступила место сомнениям, сомнения сменились недоверчивостью, а недоверчивость — упоением, и вот уже ее руки обхватили его шею. Она позволила прижать себя еще ближе, в то время как их губы двигались навстречу все новым наслаждениям.

Когда Эйлиш смогла, наконец, отстранится, почти задыхаясь от пережитых ощущений, Оливер заметил, что в ее огромных серых глазах было, казалось, больше влаги, чем во всем Ирландском море. Эйлиш была готова разрыдаться.

— Ты не должен был… тебе ни к чему было это делать, Оливер. Я благодарна тебе за твои попытки позволить мне почувствовать себя самым обычным человеком, но никогда…

— Произошедшее сейчас между нами не имеет никакого отношения к тому, что ты мне о себе рассказала.

— Мне так трудно поверить тебе. Ты слишком благороден. Ох, боже мой, а я слишком впечатлительна…

— Я в любом случае сделал бы это, — заверил ее Оливер. Эйлиш взглянула на Оливера сквозь пальцы, которыми пыталась вытереть слезы. — Ты и представить себе не можешь, как долго я сдерживал себя. Я пытался держать себя в руках, повторяя снова и снова, что никогда не смогу быть достойным твоей любви, но я знал, что сойду с ума, если не поцелую тебя. И мне абсолютно все равно, что подумают о нас окружающие.

— Все скажут, что ты такой же ненормальный как и я. Что, возможно, в тебе тоже есть что-то темное. И я не могу позволить, чтобы по моей вине тебя приговорили к…

— Думаешь, для меня существует более жестокий приговор, чем не быть рядом с тобой? Мы слишком далеко зашли, чтобы отступать, Эйлиш. Знаешь, буря когда-нибудь закончится, также как и необходимость скрывать все, что происходит между нами. Когда я произнесу твое имя после дождя, оно будет звучать по особому, словно все эти годы звук твоего имени хранился на моих устах в ожидании того, что его произнесут, наконец, в полный голос.

Эйлиш, молча, слушала слова Оливера.

— Ты мог бы получить любую женщину, нормальную женщину, — еле слышно протестовала она.

— Мог бы, но не хочу, — тем же тоном ответил Оливер. Его руки снова обвили талию девушки, привлекая ее поближе. — А хочу я именно тебя. И всегда хотел только тебя, я люблю тебя с того момента как увидел. Такую странную, какой ты сама себя видишь, такую растерянную… Такую неповторимую и такую мою…

Он хотел добавить что-то еще, но девушка обхватила ладонями его лицо и стала целовать его, плача и смеясь одновременно, словно в ней смешались дождь и солнце. Никто из них не заметил ни как прибывала вода, ни как молнии тонули в волнах, по своему празднуя, как эта странная любовь выиграла свою первую партию.

———————————

[1] Существует предание о том , что Маргарита Наваррская , неоднократно бальзамировала сердца своих мужчин и носила их на поясе . Тальман де Рео писал , « что она носила юбки с огромными фижмами , в которых было множество карманов и кармашков по всей окружности , и в каждый она клала коробочку с сердцем одного из ее почивших любовников ; по мере того , как они умирали , она заботилась о том , чтобы сердца бальзамировались … »

[2] Психометрия , также известная как телеметрия — умственный приём Силы , заключавшийся в способности « читать » неодушевлённые объекты « внутренним ощущением », чувствовать прошлые события , окружавшие эту вещь , путём собирания незначительных психических отпечатков , оставленных живыми руками . Полученная проекция ничем не отличается от проекции оригинального объекта владельца , позволяя пользователю видеть события и слышать звуки , как будто бы он присутствовал там лично . При этом опытный джедай также может получить впечатления от эмоций владельца по отношению к определённым событиям .

Глава 22

К моменту окончания обхода владений все настолько промокли, что Рианнон приказала слугам подбросить поленьев в камин библиотеки. Было запланировано встретиться там с каждым из претендентов на владение Маор Кладейш, выслушать их предложения, после чего принять решение. Лайнел и Александр не могли сдержать вздох облегчения, когда опустились, наконец, в расставленные вокруг стола кресла. Стихия с такой силой обрушивалась на окна, что за пеленой дождя невозможно было различить сад, но пылающий за железной решеткой огонь и стеклянные шары стоящих на столе керосиновых ламп изо всех сил старались сдерживать бурю, создавая теплую домашнюю обстановку.

— А где мистер Сандерс? — поинтересовалась Рианнон, когда Джемима пришла в гостиную, сопровождая в библиотеку первого гостя.

— Кажется, он остался в своей комнате, — соврал Александр, — когда я говорил с ним в последний раз, он упомянул, что хочет начисто переписать какие-то свои заметки о банши.

Рианнон рассеянно кивнула, вытащила из расположенного рядом с глобусом маленького лакированного шкафчика графин с хересом и хрустальные бокалы. Лайнел воспользовался тем, что она отвлеклась и склонил голову к Александру:

— Полагаю, что на самом деле он спрятался вместе с Эйлиш в одном из темных углов замка, чтобы часами читать ей стихи, пока мы двое займемся более прозаическими вопросами, — прошептал он. — Я прямо-таки в восторге от его своеобразного участия в нашем деле.

— Оставь его в покое, — в тон ему произнес Александр. — Мы скоро уедем отсюда. Пусть пока пользуются возможностью побыть наедине.

Лайнелу эти слова показались дурным предзнаменованием, но он лишь пожал плечами. В дверь постучал мистер Деланси и Рианнон пригласила его войти и сесть рядом, ирландец принял приглашение все с тем же равнодушным выражением лица. Беседа прошла гораздо быстрее, чем они могли предположить — не более десяти минут, в течение которых Деланси изложил свое мнение о замке: «старье, но перспективное, в первую очередь благодаря прилегающим землям», и он готов заплатить «восемь тысяч пятьсот либров[1] за все, включая обстановку», а вот то, что он собрался сделать с полученной собственностью, ошарашило всех:

— Ни для кого из вас не секрет, что финансовые вопросы, которыми я собираюсь заниматься, заставляют меня почти все время находиться в столице. Так что в Маор Кладейш не будет постоянного присутствия хозяина, как это было до сих пор, сеньора О’Лэри.

— То, что вы собираетесь делать с замком, это не наше дело, — резко ответила Рианнон, — хотя, не совсем понимаю зачем вам замок, если вы не собираетесь в нем жить.

— Да, полагаю это кажется странным. Причина всего этого в моей жене…

— Ну надо же, мы и не знали, что существует миссис Деланси, — воскликнул Лайнел с неподдельным изумлением. — «Какая женщина согласится выйти замуж за такого пресного человека».

— А ее пока и нет, — ответил ирландец. — Но это вопрос лишь нескольких месяцев, если мне улыбнется удача. Да, действительно, Маор Кладейш играет немаловажную роль в моих матримониальных планах, — пришлось ему признать под внимательными взглядами Рианнон и англичан. — Она из О’Брайенов, потомок одного из основных кланов острова и является одной из богатейших наследниц Ирландии. Мы познакомились пять лет назад во время деловой поездки в столицу. Это была любовь с первого взгляда, мы сразу поняли, что сделаем все возможное и невозможное, чтобы быть вместе, преодолев все трудности, которые могут возникнуть на нашем пути. Я уже рассказывал вам, что моя семья разбогатела пару десятилетий назад благодаря нашему австралийскому скоту, и боюсь, что это далеко не достаточно для родителей моей возлюбленной. Мне ясно дали понять, что хоть они и не имеют ничего против лично меня, но и не собираются отдавать руку своей дочери кому-то не из знатной семьи.

— Теперь понимаю, — сказала Рианнон. — Вас интересует вовсе не замок, а банши моей семьи, потому что знаете, что только старейшие кланы с многовековой историей могут обладать чем-то подобным.

— Совершенно верно, — согласился Деланси, — хотя, должен признать, что из ваших уст это звучит слишком меркантильно. Но вы же понимаете каковы мы, мужчины, сеньора О’Лэри: кто-то дарит своим нареченным букеты роз, другие унизывают их пальцы золотыми кольцами, усыпанные драгоценными камнями… Я же предложу своей любимой многовековой дух, глашатая Смерти, который заставит побледнеть от зависти Элвиш, банши моей будущей семьи, восходящей ко временам короля Брайена Бору[2].

— Как трогательно, — пробормотал себе под нос Лайнел. — В жизни не слышал ничего более романтичного.

Все это никоим образом не отвечало тому, что они планировали для Маор Кладейш, когда рассылали заметку в газеты, но восемь с половиной тысяч фунтов заслуживали того, чтобы подумать над этим предложением. Видимо, Рианнон думала о том же, поэтому с улыбкой поблагодарила Деланси за откровенность. Пока он вставал, чтобы покинуть библиотеку своей нескладной походкой, хозяйка замка позвонила в колокольчик, давая понять Джемиме, что готова принять мистера Арчера.

Североамериканец, разумеется, появился в сопровождении верного Риверса, который принес внушительную кипу исписанных бумаг. Озвученное ими намерение превратить замок в роскошный отель никого не удивило. Предыдущий вечер они провели в расчетах, и теперь Арчер излучал энтузиазм, а его секретарь щеголял похожими на маску темными кругами под глазами.

— Прежде, чем покинуть Бостон, мы собрали информацию о других ирландских замках, выставленных на продажу, — сообщил Риверс, аккуратно раскладывая на столе бумаги, — и мы пришли к выводу, что стоимость нетто Маор Кладейш составляет примерно семь тысяч либров, причем речь идет только о постройке без земель…

— Здание имело бы большую стоимость, если бы не необходимость дорогостоящей модернизации, — пояснил Арчер, изображая ирландский акцент. — Недопустимо, чтобы в отеле не было ни горячей воды, ни электричества, более того, потребуется современное оборудование, являющееся обязательным требованием наших клиентов.

В этих каменных стенах даже телефона нет, не говоря уже о телеграфной линии, которая позволила бы поддерживать связь с противоположным берегом океана.

— Я полагал, что ваша сеть отелей предназначена для отдыха представителей деловых кругов высшего североамериканского общества, — осмелился напомнить Александр. — Чтобы ваши клиенты всегда могли быть в курсе событий, вам лучше присмотреться к Стрэнду[3].

Магнат обратил на его слова не больше внимания, чем на назойливую муху, и ткнул толстым указательным пальцем в никотиновых пятнах на сумму, подчеркнутую Риверсом.

— Что касается упомянутых прилегающих земель, составляющие около ста пятидесяти акров, то они оцениваются примерно в три тысячи либров. Почти вся территория позади замка истощена из-за многолетнего использования в качестве огорода, но, думаю, там можно будет построить что-нибудь достойное.

— Три тысячи либров? — запротестовала Рианнон. — За усадьбу, расположенную на берегу моря с лучшим панорамным видом на всем побережье до самого Дублина?

— Мадам, виды — это еще не все, какими бы прекрасными они не казались дамам, — ответил Арчер таким снисходительным тоном, что Александр почувствовал, как напряглась стоящая рядом Рианнон. — Более того, я достаточно подкован в ботанике, так что обход садов Маор Кладейш показал мне, что на этих землях невозможно посадить популярные в США цветущие растения. Даже самый талантливый садовник не сможет превратить их в райские сады, я уже молчу об этих кошмарных каменных изваяниях, которые следует снести как можно скорее. Вы хоть представляете, какое впечатление статуи могут произвести на моих клиентов, когда те, проснувшись утром, выглянут в сад из окна спальни? Да они перепугаются до смерти, в лучшем случае, подумают, что за ними следят.

«Похоже, его клиенты — полные кретины, — подумал Лайнел, сжав губы, чтобы не произнести это вслух. — Теперь осталось только установить цену на банши».

Но, похоже, Арчер и Риверс не смогли найти соответствующих цифр, чтобы правильно ее оценить, поэтому в итоге они озвучили Рианнон сумму в десять тысяч либров за право владения Маор Кладейш.

— Разумеется, мы не стали оценивать меблировку, — пояснил Арчер. — Ее можете забрать с собой в ваше новое место проживания. Она совершенно не подойдет к штукатурке, которой я собираюсь покрыть все эти старые стены.

Американцы вышли из библиотеки с улыбкой на устах, уверенные, что замок у них в кармане.

Александр потер лоб: — Да уж, это была настоящая интервенция с Уолл Стрит. Что вы об этом думаете?

— Что нашему многоуважаемому Реджинальду Арчеру проще купить участок земли и поднять с нуля свой сказочный дворец, — ответил Лайнел, озадаченно тряхнув головой. — Зачем ему средневековый замок, если все что он хочет, это превратить его в последнее слово техники? В этом нет никакого смысла.

— В наши дни люди всему знают цену, но ничего не умеют ценить, — смиренно произнесла Рианнон. — Это сказал Оскар Уайльд, а он был ирландцем.

Время неумолимо бежало вперед и маленькие настольные часы показывали уже семь с четвертью. Чувствуя себя с каждой секундой все более уставшей, Рианнон снова позвонила в колокольчик, чтобы Джемима привела в библиотеку мисс Стирлинг.

Вскоре они услышали уже знакомое цоканье каблуков. Когда открылась дверь, все здравые мысли в голове у Лайнела тут же растаяли, словно лист бумаги, оставленный под дождем. После обременительной прогулки по саду мисс Стирлинг переоделась, сменив перепачканную в глине одежду. Черное, словно вороново крыло, платье плотно облегало каждый изгиб ее роскошного тела, спускаясь по линии бедер к ногам. Роскошные черные кружева покрывали руки и грудь; серьги, ожерелье и браслет из богемского граната дополняли туалет в сочетании с подрагивающей в волосах заколкой, с небрежной элегантностью удерживающей прическу.

Пока девушка с улыбкой приветствовала присутствующих, усаживалась за стол, выкладывала маленькую кожаную папку с замочком, Лайнел изо всех сил старался, чтобы на его лице не отразилось страстное желание зубами сорвать с нее все эти кружева. Это было больше, чем мог выдержать любой мужчина.

— Ну что ж, мисс Стирлинг, вы последняя, — сказал он, надеясь, что его голос звучит достаточно профессионально. — Это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что у вас есть возможность узнать сколько предложили за замок остальные оппоненты и увеличить сумму, если вы заинтересованы в приобретении. Плохо, потому что вам, возможно, придется выложить больше, чем вы планировали.

— Ошибаетесь, мистер Леннокс. Я не собираюсь платить за Маор Кладейши ни одного либра.

Ее ответ был столь неожиданным, что Лайнел на мгновение потерял нить разговора. Неужели на ее губах и правда промелькнула лукавая улыбка?

— У меня такое ощущение, поправьте, если я ошибаюсь, что когда вы получили мое письмо, то решили, что я собираюсь приобрести замок для своего собственного удовольствия и использования…

— А разве это не так? — спросил все больше запутывавшийся Лайнел.

— Разумеется, нет. Никакая я не аристократка, господа. По моим венам не течет благородная кровь и я не обладаю богатством, обретенным Арчером благодаря отелями или Деланси с его овцами. Я всего лишь посланник человека, который стоит гораздо выше этих двух джентльменов и который, едва узнав, что Маор Кладейш выставлен на продажу, решил направить меня в Киркёрлинг, чтобы я обсудила условия оплаты. Можете считать, что я его доверенное лицо.

Глаза Лайнела снова скользнули по соблазнительным линиям в кружевах. Семь родинок прижимались одна к другой, когда девушка улыбалась.

— Не уверен, что «лицо» — подходящее слово, — заметил он.

— Значит, вы работаете секретарем на какую-то важную персону? — спросил Александр.

— Примерно так, хотя мой с ним договор трудновато объяснить, — ответила ему мисс Стирлинг и добавила, лучезарно улыбнувшись: — На самом деле, если хорошенько разобраться, и договора-то нет. Деловые отношения с моим хозяином не вписываются в обычные рамки и подразумевают множество аспектов.

Говоря все это, девушка открыла застежку лежащей на ее коленях папки, достала оттуда маленькую фотографию, положила ее на стол и подтолкнула в сторону Рианнон.

— Его зовут Константин Драгомираски, он происходит из одной из ветвей Люксембургского королевского дома, восходящей еще к раннему средневековью, из семьи, которая господствовала над Священной Романо-Германской империей[4] и была, в свою очередь, связана с Венгрией, страной, из которой происходит мой хозяин. Вряд ли вы когда-либо о нем слышали, насколько я поняла, в этом уголке Европы не очень-то знакомы с восточно-европейскими династиями.

— Да, боюсь это имя нам ни о чем не говорит, — признал Александр.

— Это вполне понятно. Положение Драгомираски сильно пошатнулось после битвы при Мохаче[5] в 1526 году, когда Османская империя под командованием султана Сулеймана I разбила войска Лайоша II Венгерского[6]. В результате все владения перешли в руки турков. С тех пор Драгомираски так и не удалось вернуть свои владения, и, боюсь, они уже давно отказались от попыток это сделать. По крайней мере, Его Королевское Высочество Принца Константина совершенно не интересует копание в прошлом.

— Значит, им пришлось эмигрировать, — прокомментировал Александр. Мисс Стирлинг кивнула. — Но это не помешало им обзавестись огромным состоянием. Я не ошибся?

— Разумеется, нет. Уверяю вас, это одно из крупнейших состояний в Европе. В Венгрии он считается богатейшим человеком в стране, гораздо богаче, чем прочие благородные мадьяры[7] или Габсбурги[8]. Он словно принц без королевства, в глазах Британской империи он, возможно, вызывает некое сочувствие, но для нас власть не обязательно должна идти рука об руку с троном. Власть происходит от богатства и в этом отношении немного найдется людей, кто мог бы нас превзойти.

От внимания Лайнела не укрылось употребление множественного числа от лица женщины, в которой явно не было ни капли венгерской крови. Когда он наклонился в сторону Рианнон, чтобы взглянуть на фото, его ждал невероятный сюрприз. Лицо, глядящее на него с кусочка картона, принадлежало джентльмену гораздо более молодому, чем он предполагал… подростку с длинными волосами до плеч, зачесанными назад так, что открывался высокий лоб, и такими светлыми, что на первый взгляд казались седыми. Глаза были настолько светлыми, что на фотографии казались прозрачными. Высокие скулы, заостренный подбородок и тонкие губы указывали на восточноевропейское происхождение и делали это странное лицо столь совершенным, что ни Александр, ни Рианнон не знали, что и сказать. Оба вздрогнули, когда Лайнел вдруг рассмеялся. И это конкурент, о котором Маргарет Элизабет Стирлинг говорила с таким пылом?

— Но это же всего лишь пацан! Ему, должно быть, столько же лет, сколько и мисс О’Лэри!

— Тридцать первого октября ему исполнилось семнадцать лет, — пояснила мисс Стирлинг, которую, казалось, вовсе не обидел его комментарий. — Но не позволяйте обмануть себя его молодостью, мистер Леннокс, сомневаюсь, что существует более острый ум, чем у него. Он совершенно четко понимает все, что касается его наследия, точно знает во что хочет вложить сейчас свои средства и именно поэтому сегодня вечером я здесь с вами.

Под вопросительными взглядами Александра, Лайнела и Рианнон, девушка поднесла руку к шее, поправила гранатовое ожерелье и продолжила:

— Семья Драгомираски всегда проявляла чрезвычайный интерес к наукам о паранормальных явлениях. Испытывает слабость к спиритизму, потусторонним мирам, духам, вековым проклятиям, заколдованным домам и всем этим вещам, которые освещает «Dreaming Spires». Думаю, вас не удивит, что Его Королевское Высочество, и я регулярно и с большим вниманием читаем ваше издание каждый раз, когда бываем в Англии. Иногда, когда мы находимся на континенте, просим кого-нибудь переслать нам через Ла Манш последние выпуски. Поздравляю вас с проделанной работой, это потрясающе.

— Ты слышал это, Александр? — повернулся к профессору Лайнел с нескрываемой иронией. — Сам королевский двор читает наше издание, а мы об этом даже не подозревали!

Мисс Стирлинг усмехнулась. Александр не последовал ее примеру, так как в это время наблюдал за Рианнон, которая выглядела очень бледной. Ее пальцы с такой силой сжимали колени, что почти казались когтями.

— Я уже говорила, что нам очень нравятся подобные темы. Точно так же, как и покойные родители его королевского высочества, князь Ласло Драгомираски и его супруга леди Альмина, уроженка Англии, графства Суссекс. Как вы можете себе представить, новость о выставлении на продажу замка Х века, да еще и с банши не могла не привлечь нашего внимания. Надеюсь, что не покажусь вам слишком прямолинейной, господа, — извинилась мисс Стирлинг, слегка поклонившись, — но не хотелось бы ходить кругами. Сколько предложили за Маор Кладейш мистер Арчер и мистер Деланси? Можете мне сказать?

— Пока наибольшую сумму предложил Арчер. Двенадцать тысяч либров, — ответил Лайнел.

Александр бросил на него такой испепеляющий взгляд, что Лайнел подумал, что если бы между ними не сидела Рианнон, то Александр бы его просто пнул. Это существенно превышало озвученную американцем сумму, но инстинкт подсказывал, что пришло время играть по-крупному. Мисс Стирлинг внимательно посмотрела на них огромными черными глазами и снова рассмеялась.

— Двенадцать тысяч либров? Всего лишь? Не могу в это поверить. — Она тряхнула головой, словно демонстрируя свое недоумение. — Правда, я думала, что сумма будет более амбициозной.

— А что, вы готовы предложить еще больше? — тихо переспросил Александр.

— Князь Драгомираски, в моем лице, готов заплатить любую угодную вам цифру. Мне казалось, я ясно это выразила. Можете просить вдвойне, если вам угодно. Просите втройне и помножьте эту сумму на четыре. Добавьте все, что угодно, мы не собираемся ограничивать себя в расходах. Я приехала в Ирландию не для того, чтобы бороться за то, что желают другие, а чтобы заполучить это.

В библиотеке воцарилось молчание. Рианнон продолжала сидеть неподвижно, не сводя глаз с фотографии. Александр переводил взгляд с мисс Стирлинг, которая выглядела вполне расслабленной, словно речь шла о покупке дюжины яблок на рынке, на изображение князя Драгомираски. Лайнел открыл было рот, чтобы ответить, но новый раскат грома заставил всех вздрогнуть. По ту сторону окна стена дождя была столь плотной, что невозможно было различить очертания скал.

— Честное слово, мисс, вы оставили всех нас просто… без слов, — смог, он, наконец, выговорить, когда утих шум грозы. — Мы и мечтать не могли о…

— Значит, договорились. Полагаю, в ближайшее время надо будет переговорить с поверенным вашей семьи, миссис О’Лэри, чтобы подписать все необходимые бумаги. Не бойтесь устанавливать цену, как я вам уже сказала, не в наших правилах торговаться за то, что нам действительно дорого. Гарантирую вам, что Маор Кладейш будет в хороших руках.

— В этом у нас нет никаких сомнений, — заверил ее Лайнел, впрочем, он готов был настаивать, что сейчас полдень, только бы она не изменила свое решение. — Да будет так, Рианнон! — он повернулся к ней, чтобы пожать ей руку. — Отличная сделка!

— Лучше не бывает, — прошептала Рианнон. — Я просто… просто…

К всеобщему удивлению, Рианнон вдруг с силой оттолкнула стул и встала. Александр не преминул сделать тоже самое, увидев, как дрожат ее ноги.

— Умоляю извинить меня, но думаю, что… мне нужно отлучиться ненадолго. Слишком много переживаний. Я все еще не могу поверить в происходящее. Мне надо что-нибудь выпить.

— Не волнуйтесь за нас, госпожа, — улыбнулась мисс Стирлинг.

— Осталось немного хереса, Рианнон, — сказал Лайнел, беря графин, чтобы наполнить ей бокал, но Рианнон не обратила на него ни малейшего внимания. Она вышла из библиотеки такой походкой, что могла бы составить конкуренцию парочке затерянных душ. Немного взволнованный Лайнел повернулся к Александру: — Что с ней происходит? Ей вдруг стало нехорошо?

— Кажется, я знаю, в чем тут дело, — заметил профессор, прежде чем последовать за выходящей из библиотеки женщиной. — Прошу нас извинить, мы скоро вернемся.

Александр услышал, что Лайнел что-то сказал ему вслед, но не стал останавливаться, чтобы не упустить Рианнон из виду. Он быстро прошел по коридору и нагнал ее уже на черной лестнице. Рианнон даже не обернулась, когда Александр позвал ее по имени.

— Рианнон, остановитесь, — Александр тронул ее за плечо, добившись, чтобы она посмотрела на него. На ее лице отразилось нетерпение.

— Мне надо что-нибудь выпить, — механически повторила она, — не стоит за меня волноваться, профессор Куиллс, со мной все в порядке. Это всего лишь небольшое головокружение.

«Она и правда рассчитывает обмануть меня этим?» — подумал Александр, глядя как на ее лбу выступили бисеринки пота. Рианнон ухватилась за перила и продолжила спуск, так что Александру оставалось лишь следовать за ней на кухню, чтобы убедиться, что она доберется туда в целости и сохранности.

Войдя в святая святых прислуги, они встретили Мод с одной из баллибракских девушек. Наклонившись над столом, они с ювелирной точностью раскладывали листья салата вокруг выложенных на блюда закусок, приготовленных к подаче через час. Александр попросил их выйти на пару минут и они покинули кухню с плохо скрываемым недовольством на лицах. Подождав, пока выйдут поварихи, Александр взял со стойки стакан, наполнил его водой из кувшина и вложил его в руку Рианнон, которая едва слышно поблагодарила его. Они помолчали какое-то время: Рианнон отпивая воду крохотными глотками, а Александр наблюдая за ней. Дождавшись, пока Рианнон допьет воду и поставит стакан, Александр прошептал:

— Можете давать Лайнелу и этой дамочке с манией величия любые объяснения, какие вам вздумается, но мы оба знаем, что головокружение тут ни при чем, Рианнон.

— Не понимаю о чем вы, — ответила она с отсутствующим взглядом.

Помедлив немного, Александр тронул пальцами ее золотистые виски.

— Посмотрите мне в глаза. Посмотрите на меня, Рианнон, — приказал он ей, и, добившись того, что она подчинилась, увидел в ее глазах панику, подтверждающую все его догадки. — Я узнал обо всем с самого начала, как только увидел фотографию. Вам ни к чему лгать мне.

— Я настаиваю, что не понимаю о чем вы говорите. Прошу вас, оставьте меня одну.

— Этот князь Драгомираски — это живое воплощение Эйлиш, — еле слышно начал Александр. — Они могли бы быть близнецами, будучи детьми мужчины, чье изображение вы всегда носите вот здесь, — он дотронулся до серебряного медальона на ее шее. — Знаю, что я не единственный, кто обратил внимание на сходство. Мисс Стирлинг долго и с любопытством рассматривала Эйлиш, когда вы представляли их друг другу. Но, если это послужит вам утешением, не думаю, что она о чем-то подозревает. И никогда ничего не узнает, если вы…

Ему пришлось замолчать, потому что у Рианнон вырвался мучительный стон, который вполне мог принадлежать банши. Она дрожала так, что Александру пришлось обхватить ее руками, чтобы удержать на ногах. Пока Рианнон орошала слезами его жилет, профессор вспомнил сказанные пару недель назад слова МакКонналов: «Ходило немало разговоров, когда родилась маленькая Эйлиш, — сказала тогда Брианна. — Хотя не так много, как сейчас», — уточнила ее дочь Мэри. В таком поселении, как Киркёрлинг, невозможно избежать подозрений, если чья-то жена рожала раньше, чем через девять месяцев после свадьбы. Александр вздохнул, поглаживая плечи Рианнон, вздрагивающие от неутихающих всхлипов.

— Я никто, чтобы судить вас, и никогда не посмел бы сделать это даже имея такое право, — прошептал он ей на ухо. — Думаю, не лишним будет заверить вас, что никто не узнает правды, если в моих силах этого избежать. Да и неоткуда им обо всем узнать, Рианнон, клянусь…

— Но вы-то узнали, — смогла, наконец, вымолвить женщина. Казалось, она не смела поднять глаза на Александра. — Если сходство настолько очевидно, что…

— Оно очевидно для меня, потому что я смог свести концы с концами, — заверил ее профессор. — Я не смел говорить вам об этом раньше, но когда во время распаковки моих аппаратов приоткрылся ваш медальон, я понял, что Кормак О’Лэри не мог быть отцом вашей дочери. Я видел его фотографию в «Золотом горшке», где он запечатлен с Ферчэром МакКонналом и Донхадом Лоулесом, — пояснил профессор, когда Рианнон подняла на него полные слез глаза. — Тот мужчина был смуглым, коренастым и старше того, кто является отцом князя Константина…

— Ласло, — пробормотала вдруг Рианнон, и это имя прозвучало словно кинжал, погрузившийся в рану. — Князь Ласло Драгомираски, вот как его звали. Полагаю, вас можно поздравить, профессор Куиллс, — она провела рукой по глазам, пытаясь осушить слезы. — Думаю, вам стоит попробовать себя в Скотленд Ярде. Вы можете гордиться своей способностью к дедукции.

Никогда в жизни Александр не был так доволен собой. Он собирался ей ответить, когда приоткрылась дверь и вошла Джемима с еще одной служанкой. Рианнон расправила плечи, пытаясь прийти в себя под пытливыми взглядами.

— Думаю, нам лучше вернуться к остальным. Я была права, это всего лишь небольшое головокружение, — ее голос немного окреп, но не мог обмануть Александра. Крошечная трещинка, о наличии которой он всегда подозревал в Рианнон, маленький изъян в фарфоре, прятавшийся под слоем эмали, наконец, вышел на поверхность. — Не окажете ли вы мне честь сопровождать меня?

Все что оставалось делать Александру, так это последовать за ней по лестнице в тишине, в которой каждый раскат грома звучал словно угроза.

———————

[1] Символ — £ ( от лат . Libra — либра , эквивалентная фунту ). Код — GBP ( от англ . Great Britain Pound ), также иногда используется устаревшая аббревиатура — UKL ( United Kingdom Libra )

[2] Брайен Бору — также Бриан Борума , Бри ­ ан Бо ­ рои ­ ме ( Brian mac Cennétig , ирл . Brian Bóraimhe ) (941[2] или 926[3]—23 апреля 1014) — король Мунстера (978—1014) и Верховный король Ирландии (1002—1014), родоначальник династии О ’ Брианов ( О ’ Брайенов ).

[3] Стрэнд — центральная улица Лондона , которая соединяет районы Вестминстер ( центр политической жизни ) и Сити ( центр деловой активности ). Начинается на Трафальгарской площади и ведёт на восток параллельно течению Темзы в сторону Флит - стрит .

[4] Священная Римская империя германской нации — государственное образование , существовавшее с 962 г . по 1806 г . и объединявшее территории Центральной Европы . В период наивысшего расцвета в состав империи входили Германия , являвшаяся её ядром , северная и средняя Италия , Швейцария , Бургундское королевство , Нидерланды , Бельгия , Чехия , Силезия , Эльзас и Лотарингия . Формально состояло из трёх королевств : Германии , Италии и Бургундии .

[5] Битва при Мохаче — сражение , произошедшее 29 августа 1526 года у Мохача , в Венгрии , в ходе которого Османская империя нанесла сокрушительное поражение объединённому венгро - чешско - хорватскому войску . Торжествующая Османская империя заняла Среднедунайскую равнину , включив в свои владения самое сердце Европы , которое турки планировали превратить в плацдарм для покорения новых территорий и дальнейшего распространения ислама .

[6] Людовик II или Людвик II , а также Лайош II [1] — последний король Чехии и Венгрии ( с 1516 года ) из династии Ягеллонов . Погиб в Мохачском сражении .

[7] один из вариантов названия венгров

[8] Га ́ бсбурги — одна из наиболее могущественных монарших династий Европы на протяжении Средневековья и Нового времени . Представители династии известны как правители Австрии ( c 1282 года ), трансформировавшейся позднее в многонациональную Австро - Венгерскую империю ( до 1918 года ), являвшуюся одной из ведущих европейских держав , а также как императоры Священной Римской империи , чей престол Габсбурги занимали с 1438 по 1806 годы ( с кратким перерывом в 1742—1745 годах )

Глава 23

— Услышав вас, мне захотелось бокальчик хереса. Не сочтете ли за труд услужить мне?

— Если вам будет угодно, мисс Стирлинг, то я не сочту за труд послужить вашим любовником.

Она рассмеялась, ее глаза сияли, пока Лайнел картинным жестом наполнял ее и свой бокалы. Он поднял бокал для тоста:

— За сделку! Тем более, что она выгодна для обеих сторон, — кивнула мисс Стирлинг, соприкасаясь своим бокалом с бокалом Лайнела. — Я рада, что миссис О’Лэри сразу поняла, что наилучшим вариантом будет передать собственность в руки моего патрона. Уверена, что он сумеет извлечь выгоду из Маор Кладейш.

— Полагаю, что он счастлив иметь в своем окружении столь преданного ему человека. Давно ли умерли его родители?

— Довольно давно. В то время я уже была рядом с князем, — ответила она, наблюдая как херес танцует в бокале при движении руки. — Князь Ласло покинул нас в октябре 1885, он даже не видел рождение сына. Его супруга последовала за ним несколько месяцев спустя. Как жаль, что они не смогли побыть с сыном больше времени.

Лайнел удивленно посмотрел на нее. Сколько же на самом деле лет этой женщине? И в каком возрасте она начала служить самой могущественной венгерской династии?

— Довольно необычно, что венгерский князь женился на англичанке.

— Да, это привлекло внимание всего мира, — улыбнулась девушка. — Думаю, новость об их бракосочетании потрясла аристократические круги Будапешта.

— Они познакомились в Венгрии или в графстве Суссекс?

— Ни там, ни там, а в Дублине, — губы мисс Стирлинг изогнулись еще больше. — В этом есть что-то судьбоносное, учитывая, что спустя годы он часто бывал недалеко от замка. Я никогда не говорила об этом с князем Константином, но, думаю, это одна из причин, по которым он заинтересован в Маор Кладейш.

Она поднесла бокал к губам и посмотрела сквозь стекло на интерьер библиотеки. В ее взгляде было что-то, напомнившее Лайнелу то, как она осматривала вчера фойе замка. Это был взгляд собственника.

— Она была для него идеальной парой, — продолжила Маргарет свой рассказ. — Она была самой невероятной женщиной из всех, кого я знала. Вы знали, что она с детства обладала даром предвидения? — мисс Стирлинг снова взглянула на Лайнела, словно для того, чтобы убедится, что он не собирается смеяться над ее словами. — Она не часто говорила об этом, особенно в присутствии посторонних, но я всегда видела, когда ее посещали видения. Помню, что я могла часами наблюдать за ней. Я восхищалась ею. Благодаря ей я поняла, что привлекательность и красота не всегда идут рука об руку. Альмина не была невероятной красавицей, но при этом в ней было нечто, шарм, как говорят французы, который не укрывался от взора ни одного мужчины. Казалось, она сошла со страниц журнала мод. Не представляете, скольким вещам я от нее научилась.

Словно только заметив, что же она говорила, мисс Стирлинг поставила свой бокал на стол и встала, разглаживая складки на своем черном платье.

— Думаю, нам лучше пойти к остальным. Должно быть миссис О’Лэри уже ждет всех в гостиной, а я не хочу пропустить выражение лица Арчера, когда он узнает о своем провале.