Тварь у порога

Х. Ф. Лавкрафт ОБИТАТЕЛЬ ТЬМЫ

Даже самый дотошный следователь не решился бы оспаривать общее мнение, что Роберт Блейк был убит молнией, точнее, погиб в результате сильного нервного шока, вызванного электрическим разрядом. Конечно, никто не спорит, что окно, лицом к которому он сидел, было разбито, но выражение ужаса на его лице могло появиться в результате неизвестного мышечного спазма, а вовсе не потому, что он что — то увидел перед смертью. Записи в дневнике Блейка свидетельствовали о его необузданном воображении, подогреваемом определенными местными суевериями и некоторыми событиями, происшедшими в древние времена, о которых Роберту удалось узнать.

Что же касается страшных событий, якобы происходивших в заброшенной церкви, расположенной на Федеральном холме, то проницательный психиатр не замедлил бы приписать их некоему шарлатанству, к которому Блейк явно имел подспудное влечение.

Всем известно, что погибший был писателем и художником. Он целиком посвятил свое творчество всевозможным мифам, грезам, тайнам, ужасам и суевериям. А в жизни страстно стремился к поискам всего необычайного. Он верил, что природа полна тайнами и загадками.

Первый приезд Блейка в этот город — посещение странного старика, который занимался запрещенными оккультными науками, — закончился среди смерти и пламени, и совершенно очевидно, что какой-то болезненный интерес заставил Роберта снова приехать сюда из своего родного Милуоки. Ему наверняка было что-то известно о том, о чем здесь говорили только намеками.

В дневнике писателя содержались любопытные сведения, заслуживающие внимания, которые и нашли отражение в нашем повествовании.

Среди тех, кто изучал и приводил в порядок все факты, собранные по этому делу, нашлись люди, которые не придерживались рационального и общепринятого мнения. Они были склонны принимать все содержавшееся в дневнике за чистую монету. В частности, они указывали на неопровержимую подлинность архива старой церкви, на подтвержденное документально существование до 1877 года неортодоксальной религиозной секты Старри Уисдома; указывали на таинственное исчезновение в 1893 году не в меру любопытного журналиста по имени Эдвин М. Лиллибридж. И наконец, помимо уже сказанного, нельзя сбрасывать со счетов, как утверждали эти люди, преобразившегося до неузнаваемости лица молодого писателя, каким его увидели после смерти. Среди людей, на верящих в смерть Блейка от удара молнии, особенно выделялся один человек, который в приступе слепого фанатизма сбросил в залив камень с причудливо обточенными углами и металлический ящик, покрытый странной резьбой. Эти вещи были найдены в колокольне старой церкви, черной колокольне без окон, а вовсе не в башне, где по записям в дневнике Блейка и происходили таинственные события. И хотя его осуждали, этот человек, всеми уважаемый в городе врач, уделявший большое внимание старинному фольклору, доказывал, что своим поступком спас мир от гибельной угрозы.

Итак, читатель, вот две точки зрения. Одним больше по нраву факты, изложенные подробно с изрядной долей скепсиса в документах. Зато для других важнее то, как сам Роберт Блейк видел события или воображал, что видел. Давайте же тщательно изучим дневник Блейка и беспристрастно на досуге рассмотрим загадочную цепь событий с точки зрения ее главного участника.

Молодой Блейк вернулся в Провиденс в конце зимы 1934 года и поселился на втором этаже старинного особняка, возвышавшегося на гребне холма невдалеке от студенческого городка Университета им. Брауна, позади построенной из мрамора библиотеки Джона Хея. Это было очень уютное, очаровательное место, меленький зеленый оазис с садами и лужайками, напоминающий сельскую местность, где огромные ласковые кошки грелись на солнце, удобно устроившись на крышах небольших домиков. Особняк имел крышу со световым фонарем, классический портал, украшенный резьбой, решетчатые окна и другие особенности архитектурного стиля конца XVIII — начала XIX веков. Внутри особняка были филенчатые двери, пол был выложен широкими половицами. На второй этаж вела винтовая лестница, а камин — отделан резным камнем. Анфилада комнат в задней части дома располагалась на три ступени ниже, чем комнаты в передней его части.

Кабинет Блейка представлял собой огромную комнату, окна которой с восточной стороны выходили на расположенный внизу сад, а у окон, обращенных на запад, стоял стол Роберта. Оттуда открывался удивительный вид на лежащий внизу город, и крыши его домов пламенели в лучах заходящего солнца. Далеко на горизонте виднелись поросшие травой и деревьями склоны, а в нескольких милях поднимался призрачный черный хребет Федерального холма, где беспорядочно толпились дома и колокольни, чьи отдаленные очертания таинственно клубились, приобретая фантастические формы. Когда в безветренную погощу дымы города круто поднимались вверх, Блейка каждый раз охватывало странное чувство — он словно видел перед собой неизвестный, неземной мир, который может внезапно исчезнуть, если он не попытается туда добраться.

Из дома Блейку, по его просьбе, переслали любимые книги, здесь же он купил старинную мебель, которая гармонировала с новым жильем, и он с упоением принялся работать, живя в полном одиночестве и выполняя все посильные обязанности по хозяйству самостоятельно. Студия Роберта находилась в мансарде в северной части дома, где свет от стеклянного фонаря на крыше создавал неповторимое освещение. В течение этой зимы он написал четыре из наиболее известных коротких рассказов: «Постигший тайну», «Лестница, ведущая в склеп», «Юдоль печали» и «Звездный пришелец», а также семь картин, сюжетами которых стали фантастические чудовища и космические пейзажи.

Во время заката он обычно сидел за письменным столом и любовался расстилающимся перед ним ландшафтом — темными башнями мемориального здания, колокольней здания суда, величественными остроконечными скалами и мерцающим вдалеке остроконечным холмом. Лабиринты улиц и дома вызывали у Блейка самые романтические фантазии. От немногих знакомых в городе он узнал, что отдаленный склон холма является кварталом, заселенным итальянцами, хотя многие дома были давно построены американцами и ирландцами. Временами он рассматривал заинтересовавший его холм в бинокль, пытаясь разгадать этот недосягаемый мир, клубившийся в тумане. Он мог видеть отдельные крыши и трубы на них и представлял себе нечто таинственное и неизвестное, спрятанное среди холмов и колоколен. Даже через бинокль Федеральный холм казался нереальным, полуфантастическим местом, удивительно напоминавшим Блейку его собственные нереальные истории и картины. Это чувство не оставляло его даже в наступивших сумерках, когда здание суда было залито огнями, холм не виден, а свет маяка делал ночь еще более черной.

Больше всею внимание Блейка занимала огромная мрачная церковь. Ее хорошо можно было разглядеть в определенные дневные часы, а во время заката огромная башня и конусообразная колокольня мрачно темнели на фоне пламенеющего неба. Казалось, что церковь стоит на очень высоком фундаменте, поскольку ее закопченный фасад с покатой крышей и верхней частью огромных узких окон высоко вздымался над окружающим сплетением домиков и печных труб. В высшей степени мрачная и аскетичная, церковь хранила на себе следы непогоды и штормов, которые выдерживала в течение века, а может быть, и больше. Что касается стиля, то, насколько можно было судить, глядя на церковь в бинокль, он свидетельствовал о возврате к готике, хотя и нес в себе некоторые черты архитектурного ансамбля начала XIX века. Вероятнее всего, церковь была воздвигнута в 1810 или 1815 году.

Прошло несколько месяцев с тех пор, как Блейк поселился в этом особняке, но далекое мрачное строение вызывало в нем все больший интерес. Поскольку он никогда не видел света в огромных окнах церкви, то был убежден, что она заброшена. Чем больше Роберт смотрел на нее, тем сильнее разыгрывалось его воображение, пока на ум не стали приходить совершенно фантастические мысли. Казалось, странная атмосфера разрушения витает над этим местом, потому что даже голуби и ласточки старались держаться от церкви подальше. На других колокольнях и башнях он видел огромное количество этих птиц, но ни одна из них не гнездилась на закопченных карнизах старой церкви. По крайней мере, так он думал и об этом написал в своем дневнике. Он попытался узнать что-либо о церкви у своих друзей, но ни одни из них никогда не был на Федеральном холме и не имел ни малейшего представления о том, что она из себя представляла.

Ранней весной Блейка охватило глубокое беспокойство. Он начал работать над давно задуманным романом, в основу которою был положен сюжет о предполагаемом тайном существовании культа черной магии в Майне, но работа не спорилась. Все чаще и чаще он сидел у окна и смотрел на далекий холм с черной мрачной колокольней. Когда первые ласточки появились в саду около дома Блейка и весь мир наполнился красотой расцветающей весны, беспокойство, охватившее Блейка, стало еще сильней. Именно тогда им завладело желание пересечь город, вскарабкаться на этот загадочный холм и попасть, наконец, в причудливый мир своей мечты.

В конце апреля, незадолго до пресловутой Вальпургиевой ночи, Блейк совершил первое путешествие в неизвестное. Пройдя по бесконечным улочкам и унылым обветшалым площадям города, он оказался возле поднимающейся вверх широкой лестницы со стершимися от времени ступенями, обрамленной провисшими дорическими портиками. Именно она, как ему чудилось, должна привести в такой желанный и недосягаемый мир его грез. Вокруг были выцветшие бело-голубые дорожные знаки, которые ему ни о чем не говорили; он заметил загадочные, темные лица людей, проходящих мимо, надписи на незнакомом языке над угрюмыми магазинами в мрачных обветшалых домах. И нигде он не обнаружил признаков того, что видел из окна своего дома в бинокль. Поэтому ему еще раз показалось, что Федеральный холм — это нереальный мир, куда невозможно попасть простому смертному.

То там, то здесь на глаза Блейку попадались фасады церквей или колоколен, но ни одна из них не была той, которую он искал. Когда Роберт, наконец, спросил владельца небольшого магазинчика об огромной каменной церкви, человек в ответ улыбнулся и покачал головой, сделав вид, что не понял его, хотя говорил по-английски достаточно хорошо. Блейк продолжал идти дальше, затерянный в беспорядочном лабиринте темных аллей. Однажды ему показалось, что где-то невдалеке мелькнул силуэт знакомой башни. Тогда он еще раз спросил у прохожего об огромной каменной церкви, и на этот раз Блейк мог бы поклясться: тот притворился непонимающим. Но на его темном лице его читался страх, который он пытался скрыть, кроме того, Блейк заметил, что незнакомец сделал какой-то непонятный знак правой рукой.

И вдруг слева неожиданно выросла черная громада здания, как бы нависающая над мрачными крышами домов. Блейк сразу узнал его и бросился через неопрятные, незамещенные переулки в ту сторону. Дважды от терял дорогу, но больше уже не отважился спрашивать о церкви ни у женщин, сидящих возле дверей своих домишек, ни даже у детей, играющих в придорожной пыли.

Наконец, в конце аллеи Блейк увидел темную громаду башни. К этому времени он стоял на продуваемой всеми ветрами площади, причудливо вымощенной булыжником. С противоположной стороны поднималась высокая каменная стена. Это был конец его поисков, потому что наверху, на насыпи, обнесенной железной изгородью, возвышалось мрачное огромное здание, и хотя Блейк никогда не видел его с этой стороны, он точно знал: перед ним старая церковь.

Она выглядела страшно запущенной. Некоторые из огромных каменных контрфорсов обрушились, а флероны лежали, наполовину заросшие сорняками и травой. Грязные стрельчатые окна почти все были целы, хотя большая часть каменных средников была утеряна. Блейка поразило, что расписанные оконные стекла в церкви сохранились, хотя он прекрасно знал повадки мальчишек, в какой бы части света они ни жили. Массивная дверь была плотно закрыта.

Здание опоясывала ржавая железная изгородь, а ворота, расположенные на верхних ступенях лестницы, поднимающейся с площади, были явно закрыты на замок. Дорожка, ведущая от ворот к зданию, давно заросла чертополохом. От этого места веяло мертвым одиночеством и разрушением. Даже от карнизов, где уже давно не гнездились птицы, от черных, закопченных стен на Блейка повеяло чем-то зловещим, чему он не мог дать разумного объяснения.

На площади находилось всего несколько человек, но Блейк вдруг заметил в другом ее конце полисмена и тут же подошел к нему с вопросом о церкви. Это был огромного роста ирландец. Когда Блейк спросил его о церкви, тот поспешно осенил себя крестом и промямлил, что люди здесь никогда не говорят о ней вслух. Когда же Роберт все-таки заставил его говорить, полисмен поведал о том, что итальянские священники предупредили всех: церковь однажды посетил Сатана и навсегда ее осквернил. Лично до него дошли кое-какие слухи от отца, который запомнил некоторые события из своею детства.

В старые времена здесь была некая страшная секта вероотступников, которая умела вызывать потусторонние силы из мрака ночи. Нужен осененный особой благодатью священник, который мог бы изгнать отсюда нечистую силу, хотя многие считают, что лучше всего пустить в ход огонь. Если бы отец О’Молли был жив, он смог бы многое пересказать об этом деле. Но лучше всего оставить все, как есть. Сейчас церковь не причиняет никому зла, а те, кто ею владел, либо умерли, либо уехали далеко отсюда. Они убежали, как крысы, после того, что случилось в 1877 году — время от времени стали исчезать в их краях люди, и администрация города пригрозила владельцам церкви расплатой. Когда-нибудь наступит день, и город постепенно доберется до этого места, но лучше бы его не трогать. Лучше оставить церковь на годы, пока она сама не разрушится до основания, иначе можно опять невольно вызвать к жизни то, что должно оставаться в преисподней.

После того, как полисмен ушел, Блейк остался стоять и долго смотрел на мрачно возвышающееся здание. Его невольно взволновал тот факт, что и другие чувствуют в этой церкви что-то зловещее так же, как и он сам, и ему страшно захотелось узнать, есть ли хоть капля правды в словах, сказанных полисменом. Может быть, это просто легенды, возникшие из-за того, что это место просто выглядит таким зловещим? Но в любом случае они страшно перекликались с одной из его собственных фантазий.

Солнце выглянуло из-за облаков, но, казалось, даже оно не могло осветить грязные, закопченные стены старого храма, который возвышался на насыпи. Было странно видеть, что весна не коснулась жухлой и блеклой травы, росшей во дворе церкви за высоким забором. Блейк даже не заметил, как оказался наверху. Он стоял и рассматривал ржавую ограду, пытаясь найти хоть какой-нибудь проход внутрь. Этот черный храм непреодолимо манил его к себе, и он не мог сопротивляться внезапно возникшему чувству. Около ступеней не было никакого прохода, но с северной стороны Блейк заметил, что в ограде не хватает нескольких планок. Он поднялся на последнюю ступеньку и пошел вокруг ограды по узенькой тропинке, пока не нашел достаточно широкую щель в ограде. Люди смертельно боялись этого места, и вряд ли кто-нибудь помешает ему туда пробраться.

Он уже почти пролез внутрь, когда его заметили с площади. Невольно обернувшись, Блейк увидел, что несколько людей быстро бегут с площади в противоположном от храма направлении, как захлопнулись несколько окон, а какая-то толстая женщина выскочила на улицу, схватила за руки двоих маленьких детей и потащила их в обветшалый, давно не крашенный домишко.

Проход в ограде был достаточно широк, и Блейк без труда проник через него. Через минуту он уже шел по спутанной жухлой траве внутреннего двора. То здесь, то там ему попадались останки надгробий. Он догадался, что здесь когда-то было кладбище, но, наверное, очень давно. Вблизи громада здания действовала на него угнетающе, но он, справившись с этим чувством, подошел вплотную к массивным дверям церкви, попытался их открыть, но скоро понял, что они заперты на замок. Тогда Блейк пошел вокруг здания, надеясь найти хоть какую-нибудь возможность проникнуть в нею. Честно говоря. Роберт и сам не мог точно сказать, хочет ли он действительно войти в церковь, но какая-то сила влекла его, и он действовал почти автоматически.

Наконец, Блейк наткнулся на открытое окно подвала, которое предоставило ему возможность проникнуть в здание. Сначала он просто заглянул вниз. Его взгляду предстал всякий хлам: старые бочки, поломанные ящики и обломки мебели — на них лежал толстый слой пыли, который сглаживал все острые очертания. Ржавые останки канальной печи свидетельствовали о том, что церковью пользовались еще в среднюю викторианскую эпоху.

Действуя почти бессознательно, Блейк пролез через окно и ступил на покрытый толстым слоем пыли цементный пол подвала церкви. Это было довольно вместительное помещение без каких-либо перегородок, а в правом углу виднелся сводчатый проход — за ним была лестница, ведущая в верхние помещения церкви. Блейку стало не по себе от сознания, что он находится внутри этого мрачного строения. Он нашел среди бочек более-менее целую, подкатил ее к открытому окну, чтобы обеспечить себе путь для отступления, если случится что-нибудь непредвиденное. Затем, взяв себя в руки, он пересек широкое, опутанное паутиной пространство подвала и подошел к лестнице. Кашляя и задыхаясь от поднятой им пыли, весь опутанный паутиной, он стал медленно подниматься по стертым каменным ступеням уходящей в темноту лестницы. Блейк не захватил с собой фонаря, поэтому продвигался вперед на ощупь. Вдруг, после поворота, он наткнулся на дверь, немного повозился с замком и толкнул ее. Дверь открылась, и перед ним предстал слабо освещенный коридор, стены которого были отделаны деревянными панелями, изъеденными червями.

Теперь, очутившись на первом этаже церкви, Блейк действовал более уверенно. Все внутренние двери были открыты, и он без труда переходил из помещения в помещение. Огромный неф церкви производил жуткое впечатление, поскольку все вокруг — церковные скамьи с высокими спинками, песочные часы, алтарь, резонатор и кафедра — было покрыто толстым слоем пили, с арок галерей свешивались огромные клубы паутины, она также обвивала ряд готических колонн. Все это было освещено слабым солнечным светом, который едва проникал через огромные, почти черные оконные стекла и косо ложился на апсиду — алтарный выступ.

Роспись окон была сильно запачкана сажей, и Блейк почти не мог разобрать, что она собой представляет. Однако некоторые рисунки он сумел разглядеть, но они ему не понравились. Рисунки были на первый взгляд традиционными, однако знание Блейком христианской символики позволило ему понять их направленность. Некоторые святые были представлены явно в искаженном виде. На одном из окон было изображено черное пространство, пронизанное спиралями очень ярких линий, отвернувшись от окна, Блейк заметил, что покрытый паутиной крест над алтарем имеет какой-то странный вид и не похож на традиционный, а скорее напоминает анк — священный крест, символизирующий жизнь в древнем Египте.

В ризнице, расположенной позади аспиды, Блейк обнаружил трухлявый стол и доходящие до потолка книжные полки, на которых стояли книги, покрытые плесенью и почти истлевшие. Здесь он в первый раз испытал настоящий ужас, поскольку заголовки книг сказали ему очень многое. Это были запрещенные издания, о которых обычные люди даже не имели представления, а если и слышали о них, то это было нечто тайное, передаваемое друг другу робким шепотом. Блейк понял, что перед ним хранилище страшных тайн и древних формул, с помощью которых можно было проникать в те времена, когда мир был юным. Некоторые из книг были хорошо знакомы Блейку, он читал их, но были и такие, о которых он только слышал. Здесь хранились также манускрипты с непонятными символами и схемами, но и они могли много рассказать ему, поскольку Блейк имел некоторое представление об оккультных науках. Теперь он пришел к выводу, что слухи об истории церкви вполне соответствуют действительности. Это место когда-то стало пристанищем самого Сатаны!

На ветхом столе лежала переплетенная в кожу старая книжка, заполненная шифрованными записями. Среди них попадались общепринятые сегодня в астрономии символы, которые раньше использовались в алхимии, астрологии и других науках. Были здесь обозначения Солнца, Луны, других планет, а также зодиакальных созвездий. Все это сопровождалось целыми страницами текста, разделенными на параграфы, что позволило предположить: каждый символ соответствует определенной букве алфавита.

В надежде, что когда-нибудь сможет расшифровать эти записи, Блейк положил записную книжку в карман пальто. Некоторые книги вызвали в нем огромное желание прочитать их, и он решил, что непременно в следующий раз возьмет их с собой. Его несколько удивило, что до сих пор никто не забрал их отсюда. Неужели он первым отважился побороть в себе страх, который уже почти в течение шестидесяти лет защищает это место от непрошеных посетителей?

Тщательно осмотрев помещение первого этажа, Блейк опять прошел через неф церкви и очутился в вестибюле, где он до этого видел дверь и лестницу, ведущую в черную башню колокольни: именно ее он рассматривал в бинокль почти каждый вечер, сидя дома у своего письменного стола. Подъем дался ему с трудом, он почти задохнулся от поднятой пыли, лежащей здесь толстым слоем, и весь покрылся паутиной, которой здесь было еще больше, чем во всей церкви. Узкая лестница шла по спирали и имела очень высокие деревянные ступени. Поднимаясь, Блейк проходил мимо запыленных окон и с головокружительной высоты видел расстилавшийся внизу город. Поскольку он не обнаружил внизу веревок, то решил, что главный колокол или набор колоколов находятся на самом верху башни, чьи узкие, закрытые ставнями стрельчатые окна он разглядывал раньше в бинокль. Но его ждало разочарование. Когда он поднялся на последнюю ступеньку, то увидел, что в помещении башни колоколов нет и что она была явно предназначена для иных целей.

Блейк вошел в комнату, размеры которой составляли около пятнадцати квадратных футов. В ней было четыре стрельчатых окна, по одному с каждой стороны. Они имели ставни, со временем пришедшие в полную негодность. Кроме того, окна были снабжены еще дополнительно непрозрачными экранами, которые и вовсе превратились в труху.

В центре запорошенного пылью пола находился каменный пьедестал с обточенными углами высотой четыре фута и два фута в диаметре, покрытый причудливой, грубо выполненной резьбой в виде каких-то неизвестных Блейку иероглифов. На этом камне покоился металлический ящик, имеющий асимметричную форму; крышка ящика была открыта, а внутри лежал предмет, напоминающий внешне яйцо или какое-то тело неправильной сферической формы примерно около четырех дюймов в длину. Вокруг каменного пьедестала по кругу стояли семь готических кресел с высокими спинками, которые, как это ни странно, хорошо сохранились. За ними вдоль отделанных панелями стен высились семь огромных панно. На них были изображены сцены, напоминающие мистерию Восточных островов. В одном из углов затянутой паутиной комнаты находилась прикрепленная к стене лестница, которая вела вверх, на колокольню.

Блейк, привыкший к полутьме помещения, вдруг заметил на стенках открытого ящика странный барельеф из какого-то желтоватого металла. Приблизившись, он попытался очистить руками и носовым платком стенки ящика от пыли и увидел, что на нем изображены ужасные существа, которые, хотя и были сделаны, как живые, не напоминали ему ни одну из существующих форм жизни на этой планете. Лежащий в ящике предмет оказался почти черным, с красными прожилками многогранником, имеющим огромное количество неправильных плоских поверхностей; это было либо удивительное произведение природы — природный кристалл, либо обработанный и очень тщательно отполированный камень неизвестного происхождения. Он не касался дна ящика, а поддерживался в подвешенном состоянии металлической оправой, которая состояла из семи причудливо выполненных опор, идущих горизонтально к верхним углам внутренних стенок ящика.

Как только Блейк увидел этот камень, он уже не мог отделаться от чувства тревожно-гипнотического очарования. Камень как будто притягивал его взгляд. Когда Роберт смотрел на его сверкающую поверхность, то ему показалось, что камень источает прозрачность. В его мозгу стали всплывать очертания неизвестных планет. Там были большие каменные башни, огромные горы без каких-либо признаков жизни вокруг. Потом возникли еще более удивительные миры, и движение в окружающем их мраке говорило о существовании там потоков мысли и энергии.

Когда Роберту все же удалось оторвать взгляд от камня, он заметил в дальнем углу комнаты, недалеко от лестницы, ведущей на колокольню, какое-то неподвижное возвышение, покрытое пылью. Он не смог бы объяснить, почему это привлекло его внимание, но что-то заставило подойти поближе. Раздвигая паутину, Блейк приблизился к этому месту, и его охватило мрачное предчувствие. С помощью носового платка он расчистил от пыли лежащий на полу предмет и со страхом уставился на свою находку: человеческий скелет, который пролежал здесь очень много лет. Одежда почти истлела, но по оставшимся фрагментам и пуговицам Роберт сумел определить, что на трупе был мужской серый костюм. Блейк нашел и другие свидетельства тому, что это останки мужчины — ботинки, металлические пряжки, запонки, булавка для галстука, журналистский значок с выбитым на нем названием газеты «Провиденс телеграмм», а также кожаная записная книжка. Он внимательно просмотрел записную книжку, обнаружил в ней старые счета, календарь 1893 года, несколько визитных карточек с именем «Эдвин М. Лиллибридж» и, наконец, листок бумаги, исписанный карандашом.

Листок содержал довольно любопытную информацию, и Блейк внимательно прочел его. Записка включала торопливые разрозненные фразы:

«Профессор Энех Боуэн вернулся домой из Египта в мае 1844 года, купил церковь в июле. Хорошо известны его археологические исследования и работы в области оккультных наук.»

«Д-р Дроун из баптистской церкви в своей проповеди 29 декабря 1844 года предостерегал своих прихожан от Старри Уисдома.»

«К концу 1845 года секта насчитывала 97 приверженцев.»

«1848 год — первое упоминание о Сверкающем трапецоэдре.»

«В 1848 году 7 исчезновений — появились слухи о кровавых жертвоприношениях.»

«Расследования 1853 года не дали никаких результатов — только слухи.»

«Отец О’Молли рассказывал, как с помощью ящика, найденного при раскопках в Египте, они занимаются колдовством и вызывают нечто, что не Может существовать при свете. Фантом спасается бегством даже от слабого света и исчезает при сильном свете. Затем его надо вызывать опять. Сведения, вероятно, получены во время исповеди на смертном ложе Франсиска X. Финея, который присоединился к Старри Уисдому в 1849 году. Эти люди говорят, что Сверкающий трапецоэдр показывает им другие миры и что Обитатель тьмы раскрывает некоторые тайны.»

«История, рассказанная Орином Б. Эдди в 1857 году. Они вызывают Его, пристально глядя на кристалл и произнося специальное заклинание.»

«К 1863 году насчитывается уже 200 приверженцев этого культа, помимо людей, возглавляющих секту.»

«Ирландские парни напали на церковь в 1869 году после исчезновения Патрика Ригама.»

«Что-то случилось в марте 1872 года, но люди не хотят об этом говорить.»

«Шесть исчезновений в 1876 году — тайный комитет обратился к мэру Дойлу.»

«В феврале 1877 года вышло постановление — церковь была закрыта в апреле.»

«Народ объединился — парни с Федерального холма угрожали в мае д-ру и членам церковного совета.»

«Сто восемьдесят человек покинули город к концу 1877 года — их имена неизвестны.»

«Сведения стали просачиваться где-то около 1880 года — попытаюсь узнать правду, поскольку никто с тех пор не переступал порога церкви.»

«Спросить у Лэмгнама о фотографии этого места, сделанной в 1851 году…»

Вложив листки бумаги в записную книжку, Блейк положил ее в карман своего пальто и еще раз взглянул на лежащий у его ног скелет. Смысл написанного был ему до конца понятен, и не оставалось никаких сомнений, что человек пришел сюда, в это заброшенное место, почти сорок два года назад в поисках сенсации для своей газеты по делу, за которое никто больше не решался взяться. Скорее всего, никто не знал о его планах, кто может теперь сказать об этом? Но он больше никогда не вернулся к своим репортажам. Может быть, что-то сильно напугало его и вызвало разрыв сердца?

Блейк наклонился над останками и вдруг заметил нечто непонятное. Некоторые кости были разбросаны, а некоторые как будто оплавились по краям. Другие были странного желтоватого цвета и казались обуглившимися. Обуглились и отдельные фрагменты одежды. Что касается черепа, то он тоже имел желтоватый вид, а в его центре можно было отчетливо видеть обугленное отверстие. Похоже, что какая-то очень сильная кислота прожгла его до основания. Блейк даже не мог представить себе, что могло произойти со скелетом в течение четырех десятилетий, минувших со дня смерти журналиста.

Не осознавая, что делает, он опять стал смотреть на камень и почувствовал его удивительную способность вызывать в сознании смутные образы. Он увидел процессию существ, закутанных в странные одежды, с надвинутыми капюшонами. Очертания их фигур не напоминали человеческих пропорций. Перед ним простиралась бесконечная пустыня, на которой стояли огромные, достигающие неба пирамиды. Блейк увидел башни и стены в темных глубинах, завихрения пространства, где сквозь клочья черного тумана клубились и вспыхивали холодные ярко-красные лепестки молний. А над всем этим открывалась бесконечная черная бездна, и очертания каких-то существ угадывались только по движению, а тайная мощная сила управляла этим хаосом и держала в своих руках ключ ко всем парадоксам и тайнам.

Затем это наваждение было вдруг разрушено неожиданно паническим ужасом. Блейк закашлялся и отвернулся от камня, потому что ясно ощутил присутствие чего-то аморфного, но находящегося окало него и следящего за ним с неусыпным вниманием. Он почувствовал, что столкнулся с чем-то, что находилось не в камне, а смотрело на него через камень. И это не было человеческим взглядом. Скорее всего, это место просто действовало ему на нервы, кроме того, не стоило забывать и о печальной находке. Свет постепенно мерк, и поскольку у него не было с собой огня, ему следовало поскорей выбираться отсюда.

Тогда он еще раз убедился в гипнотической силе могущественного камня. Он пытался не смотреть на него, но взгляд, помимо воли, так и тянуло к камню. Может быть, это слабое свечение — результат радиоактивного излучения вещества, из которого он сделан? Что было сказано в записке умершего журналиста о Сверкающем трапецоэдре? Действительно ли это убежище потусторонних сил? Что здесь произошло и что скрывается в этом забытом людьми и Богом месте? Блейку вдруг показалось, что он чувствует появившийся откуда-то зловещий запах, источник которого был ему неясен. Роберт схватил крышку ящика и с силой захлопнул ее. Она легко повернулась на петлях и скрыла от его взора мерцающий таинственный камень.

В тот момент, когда крышка захлопнулась, Блейку почудился какой-то звук, раздавшийся из темноты колокольни, как раз от закрытого люка. Конечно, это крысы, подумал он, — единственные живые существа, которые обнаружили свое присутствие с тех пор, как он переступил порог церкви. И все же движение на колокольне напугало его до смерти: он почти помчался по винтовой лестнице вниз, пробежал через неф, спустился в подвал, пересек его, вылез через окно, а затем помчался по пустынной площади, через темные улицы и переулки Федерального холма, навстречу обычным улицам студенческого городка, к домам, наполненным теплом и светом.

Прошло уже несколько дней, но Блейк никому не рассказывал о своем недавнем путешествии. Он много читал, просматривал подшивки газет за предыдущие годы, а также трудился над расшифровкой найденной в церкви записной книжки. Шифр был очень непростой, и после долгих усилий Блейк убедился, что ни один из европейских языков не составлял его основу. Очевидно было, что ему придется расширить сферу своих поисков.

Каждый вечер Роберт чувствовал непреодолимое желание еще раз увидеть возвышавшуюся на западе церковь. Но теперь к любопытству примешивалось и чувство страха. Он уже кое-что знал о Сатане, который таится в стенах старой башни, а поэтому его видения приобрели вполне определенную окраску. Возвращалась птицы, и когда он наблюдал за их полетом, то невольно заметил, с каким паническим страхом избегают они старинной церкви. Когда какая-нибудь стая птиц приближалась к ней достаточно близко, то вдруг резко поворачивала и в панике улетала прочь. Блейк даже представлял их громкие истеричные крики, которые, конечно же, не долетали до него с такого большого расстояния.

В июле, о чем свидетельствует дата в дневнике Блейка, ему удалось, наконец, расшифровать записную книжку. Как он и предполагал, текст был выполнен на старинном арабском наречии, используемом в основном дня древних дьявольских культов.

В дневнике ни слова не было сказано о том, что же ему удалось прочитать. Одно было ясно: его очень сильно взволновали результаты работы.

Были здесь некоторые упоминания об Обитателе тьмы, которого вызывали, глядя на Сверкающий трапецоэдр, а также не очень ясные намеки на черную бездну хаоса, из которой его вызывают. Это существо, по словам автора дневника, обладает всеми знаниями и требует ужасных жертвоприношений. Некоторые записи явно указывают на чувство ужаса, который вызывал у него Обитатель тьмы, потому что Блейку чудилось, что он бродит поблизости и подкарауливает его, хотя добавлял, что даже уличного света фонарей достаточно, чтобы это существо не могло добраться до жертвы.

Сверкающий трапецоэдр упоминался в записях очень часто, и Блейк называл его окном в другие миры и пространства. Ему удалось проследить историю камня с тех древних времен, когда он был изготовлен на темном Йогготте, прежде чем Старые Боги принесли его на Землю. Здесь он хранился, как величайшее сокровище, в специальном ящике с существами, обитающими в Антарктиде. Затем он был найден змееподобными тварями на Валузии, несколько веков спустя объявился в Лемурии, населенной первыми представителями человеческой расы.

Камень пересекал различные страны и моря, некоторое время находился в Атлантиде, вместе ней погрузился в пучину вод и находился там до тех пор, пока рыбак во времена Минойской цивилизации не выловил его однажды сетью и не продаст смуглолицым купцам из Сумрачного Кемта. Фараон Нефер-Ка выстроил для него специальную башню с подземной часовней. И за это свое деяние был проклят людьми, имя его было вычеркнуто из всех письменных документов и даже стерто с памятников. Затем в течение многих веков камень лежал под руинами проклятой всеми башни, разрушенной новым фараоном и его жрецами, пока однажды лопата археолога не вытащила его на свет и он снова не стал причиной страданий человечества.

В начале июля в газетах появились сообщения, перекликающиеся с записями в дневнике Блейка, но были так скудны, что потребуются некоторые разъяснения со ссылкой на эти записи.

На Федеральном холме среди жителей стала распространяться паника после того, как какой-то неизвестный проник в проклятую церковь. Люди утверждали, что в темной колокольне без окон — старой башне что-то движется, издает глухие удары и царапается. Поэтому набожные жители этого района призвали своего священника, чтобы он изгнал это существо, которое нарушает их сон. Нечто, говорили они, постоянно подкарауливает их у дверей и, кажется, только и ждет наступления полной темноты, чтобы ворваться внутрь. В газетных статьях говорилось о давно существующих местных суевериях по отношению к старой церкви, но не приводилось никаких фактов, способных пролить свет на источник этого давнишнего страха людей. Да и что говорить, сегодняшние журналисты не обладают достаточной эрудицией! Описывая все это в своем дневнике, Блейк явно испытывал чувство вины и писал о необходимости похоронить Сверкающий трапецоэдр и изгнать существо, которое он пробудил к жизни, впустив дневной свет в высокую остроконечную башню. Однако в то же время у него появилась дикая мысль, которая преследовала его даже в сновидениях, — еще раз посетить проклятую башню и увидеть иные миры и пространства в сверкающей глубине камня.

Однажды напечатанное в утренней газете 17 июля сообщение вызвало у Блейка неподдельный ужас. И хотя это было еще одним упоминанием о том, что творится на Федеральном холме, для Блейка оно имело сокровенный смысл. В ту ночь во время грозы вышла из строя система электроснабжения, и город погрузился на целый час в непроглядную тьму, а итальянцы, жившие вблизи старой церкви, чуть не сошли с ума от страха. Они клялись, что существо воспользовалось отсутствием света уличных фонарей и проникло в здание самой церкви, откуда стали раздаваться жуткие звуки. Под конец оно пробралось в башню, и люди услышали звон разбивающегося стекла. Оно могло проникать повсюду, где царила тьма, но даже самый слабый свет заставлял его в панике исчезать.

Когда внезапно зажегся свет, то в башне началось такое, что трудно описать словами, потому что даже слабого, проникающего через ставни окон света было достаточно, чтобы обратить это существо в бегство. Оно еле успело проскользнуть в свое убежище — колокольню без окон, поскольку большая доза света заставила бы его вернуться в бездну, из которой этот сумасшедший незнакомец вызвал нечистую силу. В течение часа, пока царила тьма, толпа верующих собралась около церкви, окружила ее плотным кольцом, в руках они держали свечи, керосиновые лампы, электрические фонари, закрывая их от дождя и ветра сложенной бумагой и зонтами. Люди создали световую преграду, чтобы спасти город от страшного существа, обитающего в ночи. Однажды, по словам верующих, стоящих ближе всего к церкви, они услышали, как трещит под ударами дверь церкви.

Но это было еще не самое страшное. В вечерней газете Блейк прочел о том, что удалось обнаружить журналистам после этих событий. Поскольку прибавлялись все новые подробности и росла паника среди населения, двое журналистов решили бросить вызов фанатичной толпе итальянцев и после того, как они смогли открыть входную дверь, пробрались в церковь. Они обнаружили, что на пыли в вестибюле и причудливом нефе церкви виднелись какие-то необычные полосы, а вокруг валялись полуистлевшие подушки и куски от обивки церковных скамеек. В церкви стоял очень неприятный запах, а повсюду виднелись желтоватые пятна, края которых казались обуглившимися. Открыв дверь в башню и немного выждав, потому что им почудился какой-то неясный звук сверху, они подошли к лестнице и увидели, что ее ступени очень чисто выметены.

В самой башне на полу оказались те же необычные полосы. Позже они рассказали о перевернутых готических креслах и панно с причудливыми изображениями. Но, как ни странно, не было даже упоминания о металлическом ящике и скелете. Что больше всего насторожило Блейка, помимо рассказа о пятнах и неприятном запахе, — последняя подробность. Она объясняла, почему были разбиты окна в башне. Все стрельчатые окна в башне были разбиты, а два из них были грубо и неряшливо заткнуты подушками и кусками обивки.

Вокруг на подметенном полу валялись куски обивки и другое тряпье, как будто действия некоего существа были прерваны в тот момент, когда оно хотело восстановить в башне абсолютную темноту — ту, что царствовала в давно минувшие времена.

Желтые обугленные пятна были найдены на лестнице, ведущей в остроконечную колокольню без окон. Когда один из журналистов взобрался по лестнице, открыл ведущий туда люк и осветил с помощью фонаря черное зловонное помещение, то не увидел ничего, кроме кучи какого-то бесформенного тряпья, лежащего около люка. Ну и, конечно, был вынесен вердикт, который уместился в одно слово, — шарлатанство.

Скорее всего, кто-то вздумал подшутить над суеверными жителями холма или некий фанатик решил вызвать у жителей ужас перед этим местом в каких-то своих интересах. А может, молодежь решила мистифицировать окружающих жителей. А потом произошел и вовсе забавный случай.

Полиция решила послать инспектора, чтобы тот проверил слова репортеров. Трое полицейских нашли предлог, чтобы уклониться от поручения, а четвертый очень неохотно согласился выполнить его, подозрительно быстро вернулся и не прибавил ни единого слова к сказанному журналистами.

С этого момента в дневнике Блейка стали появляться записи, в которых ощущалось нарастающее чувство страха и мрачного предчувствия. Он упрекал себя за то, что ничего не делает, и все время размышлял о том, какие события могут произойти в случае вторичного отключения электричества.

Впоследствии было доказано, что он три раза — во время последующих гроз — звонил в управление электрической компании и спрашивал о мерах, которые должна предпринять компания, чтобы не произошло отключения электричества в городе во время грозы.

Несколько раз в записях он удивлялся тому, что журналисты не нашли ни металлического ящика, ни скелета, когда исследовали помещение башни. Он предполагал, что их оттуда забрали, но кто? — об этом он мог только догадываться.

Больше всего Блейка пугало собственное состояние, он все время ощущал сверхъестественную связь своего сознания с тем, кто таился в отдаленной башне, этим ужасным существом — Обитателем тьмы, которого он невольно вызвал к жизни из глубины черных миров. Роберт все время ощущал давление на свою волю, к те, кто навещал его в последние дни, говорили, что он обычно отрешенно сидел за своим письменным столом и неотрывно смотрел на видневшуюся вдали остроконечную башню старой церкви, очертания который как бы плыли в потоках дыма и теплого воздуха, поднимающихся от города. В дневнике стали появляться заметки о страшных сновидениях, порой они оборачивались жуткой явью. Так, однажды ночью он очнулся совершенно одетым на улице, по которой автоматически шагал вниз по Колледж-холму и направлялся на запад. Он постоянно возвращался к мысли, что существо в колокольне прекрасно знает, где его надо искать.

После 30 июля в течение недели Блейк чувствовал себя очень плохо. Он не одевался, не выходил из дома и заказывал еду по телефону. Навещавшие его друзья обратили внимание на крепкую веревку, лежащую возле его постели. Блейк объяснил: в последнее время стал ходить во сне по ночам, что и заставило его связывать себе ноги каждую ночь. Это не даст ему уйти из дома или, по крайней мере, позволит проснуться, пока он будет развязывать узел веревки.

В дневнике появилась, запись об ужасном видении одной из ночей. 30 июля он, как обычна, лег спать и вдруг обнаружил себя в абсолютном темном пространстве, где можно было продвигаться только на ощупь. Все, что Блейк мог видеть, — это короткие, мгновенные горизонтальные вспышки яркого света, и он почувствовал отвратительнее зловоние и услышал над собой мягкие, крадущиеся звуки. Куда бы он ни пошел, все время натыкался на что-то, а каждый звук рождал ответное странное движение, смешанное со звуком, напоминающим скольжение дерева по дереву.

Однажды его руки наткнулись на пьедестал из камня, однако на нем ничего не стояло, а в другой раз он держался за перекладины лестницы, прикрепленной к стене, и поднимался наверх — туда, где зловонный запах ощущался более отчетливо, когда вдруг горячий сухой порыв ветра подхватил его. Перед глазами Блейка пронесся калейдоскоп фантастических видений, которые, несмотря на свою разрозненность, слились в картину огромной, бездонной темной бездны.

Он вспомнил древние легенды о первичном хаосе, в центре которого обитает слепая жуткая дьявольская сила — Азатот, Бог всего сущего, окруженный толпой бестелесных танцоров, убаюкиваемый звуками флейты, которую держат в лапах какие-то не имеющие названия существа.

Вдруг какой-то донесшийся издалека звук вывел Блейка из состояния оцепенения, и он осознал весь ужас своего положения. Что это был за звук, он так никогда и не узнал, — может быть, запоздалый звон колокола, который в этом году раздавался все лето на Федеральном холме, поскольку жители неустанно молились всем своим святым. Да это и не важно, но когда до него донесся этот звук, он вскрикнул от страха, очнулся, в диком ужасе спрыгнул с лестницы и, спотыкаясь, бросился вперед в почти кромешной тьме, обступившей его.

Он точно знал, где находится, и побежал вниз по винтовой лестнице, налетая на стену при каждом резком повороте. Это было кошмарное бегство через огромный, опутанный паутиной неф церкви, через заставленный старой рухлядью подвал, через окно — на воздух, к огням ночных улиц. Затем сумасшедший бег вниз с проклятого холма, через пустой город с черными башнями, и, наконец, по улице, ведущей к дверям его дома.

Придя в себя на следующее утро, Блейк обнаружил, что лежит совершенно одетый на полу в кабинете. Он был весь в грязи и паутине, а тело болело так, как будто все оно было покрыто синяками. Когда он взглянул на себя в зеркало, то увидел, что волосы его опалены огнем, а отвратительный запах, казалось, навсегда пропитал верхнюю одежду. Именно тогда нервы его сдали окончательно.

Блейк бесцельно бродил по комнате в халате, ничего не делал и только без конца смотрел на запад, до смерти боясь приближения грозы и время от времени записывая в дневнике обо всех своих переживаниях.

Страшный шторм разразился в ночь на 8 августа. Город без конца освещали молнии. Лил проливной дождь, непрерывные раскаты грома не давали уснуть всем жителям города. Блейк буквально помешался от страха, боясь, чтобы что-нибудь не случилось с электричеством города, пытался в течение часа дозвониться до электрической компании, но на этот раз телефон в целях безопасности был временно отключен. Он по-прежнему доверял свои чувства дневнику — неровные, часто неразборчивые каракули могли бы многое поведать о безумном отчаянии и безнадежности Блейка, когда он почти в полной темноте вел свои записи.

Он не зажигал в доме огня, чтобы видеть все, происходящее за окном, и, вероятно, провел большую часть времени за письменным столом, вглядываясь вдаль через пелену дождя, желая рассмотреть поверх крыш домов мерцающие огоньки, окружающие Федеральный холм. Временами он почти на ощупь делал записи в дневнике, которые состояли из отрывочных фраз: «Свет не должен, не может погаснуть!»; «Оно знает, где я нахожусь?»; «Я должен уничтожить его» и «Оно взывает ко мне, может быть, на этот раз не причинит вреда» — подобной исповедью были испещрены две страницы.

Вдруг свет погас во всем городе. Это произошло в 2 часа 12 минут ночи по записям электростанции. В дневнике Блейка отсутствовало точное указание времени. Там имелась только следующая запись: «Свет погас — Господи, помилуй меня!»

На Федеральном холме гроза вызвала страшное волнение, и огромные толпы промокших до нитки людей плотным кольцом окружили проклятую церковь, держа в руках свечи, фонари, масляные и керосиновые лампы, закрывая их от дождя и ветра раскрытыми зонтами, а также распятия и амулеты, обычные для юга Италии. Они благословляли каждую вспышку молнии и сотворяли правой рукой священные знаки, когда изменения в характере шторма заставили молнии сверкать все реже, пока они совсем не прекратились. Поднявшийся ветер задул большинство свечей, и вокруг стало угрожающе темно. Кто-то разбудил отца Мерлузо из церкви Святого Духа, он поспешил на площадь, чтобы прочитать подходящую для данного случая молитву.

А в это время в башне творилось что-то невообразимое. О том, что произошло в 2 часа 35 минут, рассказали очевидцы событий: молодой священник, получивший прекрасное образование; Уильям Монохан, патрульный полицейский, который остановился в это время около толпы на Федеральном холме, и почти каждый из 78 человек, находившихся в ту ночь около церкви, особенно те, кто стоял ближе к ее восточной стороне.

Что же случилось? Началось все с отчетливо повторяющихся странных воплей внутри черной башни. Появившийся еще раньше неприятный запах, идущий от церковной колокольни, стал вдруг очень сильным. Затем раздался звук разбиваемого в щепки дерева, и огромное тяжелое тело упало с грохотом на двор с восточной стороны фасада церкви. Башня не была видна в темноте, поскольку свечи не горели, но люди были уверены, что тело появилось из затемненного, закрытого ставнями окна с восточной стороны башни.

Сразу после этого ужасное зловоние стало совершенно непереносимым и заставило стоящих поблизости людей закашляться и почувствовать дурноту. Воздух, казалось, задрожал от огромных хлопающих крыльев, а внезапно налетевший порыв восточного ветра сорвал шляпы и вырвал раскрытые зонтики из рук людей. В этой кромешной мгле трудно было что-нибудь рассмотреть, но тем не менее люди заметили на востоке огромное расплывчатое пятно, еще более черное, чем окружающая темнота, на фоне чернильно-черного неба, — нечто, похожее на бесформенное облако, которое со скоростью метеорита пронеслось в восточном направлении.

Вот и все, что произошло. О причинах случившегося можно было только гадать. Никто не может сказать с полной уверенностью о некоторых химических процессах, возникших в огромном старинном, плохо проветриваемом и не используемом в течение многих десятилетий здании. Это и возможность появления ядовитых испарений; самопроизвольное возгорание; давление газов, образовавшихся в процессе разрушения здания, да мало ли что могло произойти! При этом не следует забывать о возможной мистификации. Явление было само по себе самым заурядным и продолжалось всего три минуты. Отец Мерлузо — человек пунктуальный, — то и дело поглядывал на свои часы.

Наблюдатели были полуживыми от страха, благоговейного трепета и беспокойства. Вряд ли они знали, что им делать. Да и нужно ли что-нибудь предпринимать вообще? Не понимая, что произошло, они никак не могли расслабиться, но мгновением позже вознесли молитву, когда резкая вспышка молнии, за которой последовал оглушительный раскат грома, разорвала черное небо. Через полчаса дождь прекратился, а еще через пятнадцать минут зажглись уличные фонари, и немного успокоившиеся люди стали возвращаться по домам.

На следующий день в газетах об этом происшествии было упомянуто лишь вскользь по сравнению с описанием шторма. Оказалось, что страшная вспышка молнии и оглушительный раскат грома наблюдались также гораздо восточнее Федерального холма. Пи этом ощущался очень странный и неприятный запах.

На Колледж-холме страшный удар грома разбудил всех его обитателей и породил всевозможные слухи и домыслы на этот счет. Из тех, кто проснулся, только несколько человек увидели яркую вспышку света на вершине холма, а также обратили внимание на то, как страшный порыв ветра налетел на деревья, сорвал и поломал все цветы и кустарники в саду. Люди решили, что единственный внезапный грозовой разряд ударил где-то по соседству, хотя никаких следов этого удара позже найти не удалось.

Молодой человек из студенческого общежития «Тау Омега» сказал, что видел огромную и ужасную темную массу в воздухе, как раз перед тем, как сверкнула молния, но его словам не очень-то поверили. Все наблюдатели, однако, сошлись в одном, что порыв ветра с запада и жуткое зловоние предшествовали запоздалому удару грома, хотя обычно в таких случаях все происходит наоборот: запах горелого следует за ударом молнии.

Все эти события обсуждались так подробно из-за смерти Роберта Блейка. Студенты, проживающие в общежитии «Пси Дельта», чьи верхние окна выходили как раз на окна дома Блейка, заметили утром 9 августа белеющее в окне лицо хозяина дома. Им показалось, что оно выглядит неестественно. Когда же вечером они увидели Блейка на том же месте, то почувствовали тревогу и решили подождать, пока в доме зажжется свет. Но этого не произошло. Тогда студенты несколько раз позвонили у входной двери, а потом вызвали полицию.

Окоченевшее тело сидело прямо за письменным столом у окна, а когда вошедшие увидели остекленевшие, вылезшие из орбит глаза и следы жуткого ужаса на застывшем лице, то все в страхе невольно отвернулись. Вскоре врач составил заключение, что смерть наступила в результате электрического шока, тем более что окно в кабинете было разбито. Выражению лица умершего врач не придал никакого значения, объяснив это тем, что у такого неуравновешенного человека, как Блейк, это могло стать результатом разыгравшегося воображения. Подобное заключение он сделал, просмотрев книги, рисунки и манускрипты, находящиеся в доме, а также прочитав записи в дневнике покойного. Блейк писал свой дневник до последней минуты: сломанный карандаш был крепко зажат в правой руке мертвеца.

Записи, которые сделал Блейк после того, как погас свет, было почти невозможно разобрать. Тем не менее некоторые исследователи смогли составить по ним свое собственное мнение обо всем случившемся, которое отличалось от общепринятой точки зрения, но это мнение вряд ли нашло бы сторонников среди консерваторов, если уж их не убедил даже поступок суеверного доктора Декстера, который сбросил странный ящик и камень с причудливыми углами — светящиеся в темноте предметы, найденные в колокольне без окон, — в самое глубокое место залива Нарагансет. Чрезмерное воображение и неуравновешенность Блейка, подогретые его знаниями о культе служения Дьяволу, чьи следы ему удалось обнаружить, дополнят эти последние записи в его дневнике или, вернее, то, что можно было разобрать:

«Свет все еще не горит — наверное, уже в течение пяти минут. Все теперь зависит от молний. Йаддит, смилуйся, сделай так, чтобы оно не вырвалось!..

Что-то происходит необычное… Дождь и ветер прекращаются… Оно проникает в мое сознание…

Какие-то неполадки с памятью. Я вижу то, что никогда прежде не видел. Другие миры и галактики… Темнота… Свет кажется тьмой, а тьма — светом.

Не может быть, чтобы это были реальный холм и церковь, которые я вижу в темноте. Может быть, это просто видение при вспышке молнии? Господи, сделай так, чтобы итальянцы стояли вокруг церкви со свечами, если вдруг молнии погаснут!

Чего я так боюсь? Это не воплощение Ньялтотер, который в далекие времена в Кемте принимал образ человека? Я помню Йогготт и более далекую Шаггаи и огромное количество черных планет…

Длительный перелет на крыльях через пустоту… не может пересечь мир света, восстанавливается под действием мыслей, сфокусированных Сверкающим трапецоэдром… посылает его через ужасную бездну излучения…

Меня зовут Блейк, Роберт Блейк, 620 Ист-нап стрит. Милуоки, Висконсин… Я на этой планете…

Азатот, сжалься надо мной! Молнии больше не сверкают. Ужасно, я вижу все, но не глазами, а внутренним взглядом. Свет — это тьма, а тьма — это свет… Эти люди на холме… стража… свечи и амулеты… их священники…

Нет ощущения пространства — далекое близко, а близкое — далеко. Нет света, нет стекла — вижу эту колокольню — башню — окно. Могу слышать — Родерик Ашер — сумасшедший или схожу с ума — в башне движется и издает звуки существо — я — это оно, а оно — это я — хочет выбраться… должно выбраться и собирается с силами… Оно знает, где я нахожусь…

Я, Роберт Блейк, но я вижу башню в темноте. Появился отвратительный запах… все путается перед глазами… бросилось на окно башни…. разбило его и вырвалось наружу… Ия… нгаи… ягг…

Я вижу его — оно приближается — жуткий ветер — огромное пятно — черные крылья — Йог-Соттот, спаси меня! — огромные горящие глаза…»