Твари

Глава 1

Алексей решительно приближается к сфере, поверхность покрывается едва заметной рябью, словно полупрозрачный пузырь опасается злого человека. В последний момент Алексей закрывает глаза и отворачивается, на лице появляется гримаса отвращения, словно окунается в грязную, дурно пахнущую воду. Мерцающая поверхность сферы беспрепятственно пропускает человека, тусклая белая вспышка на мгновение озаряет помещение — и все! Девушка растерянно оглядывается, словно Лешка должен появиться за спиной, с шумом и руганью вывалившись из стены. В подземелье царствует тишина, нарушаемая звуком капающей воды. Из коридора доносятся тихие шорохи, мерцающая сфера чуть слышно потрескивает, по выпуклой поверхности изредка пробегают волны и тогда сфера озаряется слабыми вспышками блекло-голубого света.

Ксения глубоко вздыхает, пальцы крепко сжимают автомат. Она вдруг услышала биение собственного сердца, в висках застучали молоточки. Взгляд невольно останавливается на безобразной куче костей, черепа злобно смотрят пустыми глазницами, лишенные зубов челюсти как будто ломаются в издевательской ухмылке. Страх, иррациональный и абсолютно нелогичный в данной ситуации, медленно поднимается откуда-то снизу, захватывая в плен внутренние органы, отчего все тело начинает дрожать и кожа покрывается колкими пупырышками. Сердце бешено колотится в ребра, смешивает кровь с адреналином и выталкивает кипучую смесь в жилы. Странно и удивительно — люди могут спокойно спать под рев автомобильного мотора, под грохот канонады или по соседству с шумной компанией выпивох, но просыпаются от внезапно наступившей тишины. Людей пугают звери и незнакомые соплеменники, но пуще всего они страшатся пустоты и тишины. Информационный вакуум ужасает. Когда не происходит никаких событий, когда вокруг ничего не меняется и время словно останавливается, наш мозг, привыкший к непрерывной деятельности, начинает умирать. В этом и заключается причина страха!

Медленно, будто опасаясь ожога или удара током, девушка приближается к сфере. Кожу начинает покалывать, в легкие поступает пахнущий озоном воздух, волосы на голове начинают шевелиться. До выпуклой границы сферы остаются считанные сантиметры, кончик оружейного ствола начинает светиться. За спиной раздается треск и шуршание — с потолка обвалился кусок штукатурки! — Ксения решительно бросается в мерцающий пузырь, крепко зажмурив глаза и задержав дыхание. Лицо опаляет нешуточный жар, сменяющийся лютым холодом, тело пронзает боль мгновенной судороги, появляется ощущение стремительного падения. Ксения не успевает испугаться, как под плотно зажмуренными веками вспыхивает свет, под ногами появляется плотная, как камень, твердь. Девушка тотчас открывает глаза и замирает в полуприсяде, словно собирается поднять рекордный вес, только вместо штанги в руках автомат с полным магазином.

За спиной мерцает выпуклый бок сферы, белые пятна огней суматошно мечутся в глубине, будто обеспокоенные рыбы в пруду. Под ногами хрустит песок, мелкие камешки впиваются острыми гранями в подошвы ботинок. Заросший травой пол тянется вперед и в стороны, плавно переходя в наклонные стены, заросшие какими-то ползучими растениями. Конусовидный потолок оканчивается круглой дырой, из которой льется поток яркого солнечного света. Другого освещения в пещере — ну да, пещера, а что же еще? — подумала Ксения, не было. Вокруг никого, тишину не нарушает ни один звук, смутное облачко пыли танцует вокруг ног. Ксения на всякий случай отступает подальше от сферы. Слышен хруст, подошвы давят что-то хрупкое. Девушка опускает взгляд, глаза расширяются, из горла рвется крик. Ксения отпрыгивает так, словно наступила на змею босой ногой.

В траве притаился припорошенный пылью скелет странного существа, похожего на ребенка инвалида — руки длиннее обычного, на каждой по четыре пальца, ноги укорочены, ступней нет, какие-то культи обмотаны тряпками. Грудная клетка разорвана, обломки ребер торчат из камня, словно зубы, череп раздроблен, висят сухие клочья кожи. Конечности переломаны. Рядом валяется огромная кость. И размер, и цвет резко контрастируют со скелетиком, кость явно принадлежит какому-то чудовищу. Воображение услужливо нарисовало много раз виденную в фильмах картинку — волосатая полуобезьяна-получеловек нападает на беззащитного ребенка — девочку в очках инвалида. Или старушку божий одуванчик с бантиками. Кривые, когтистые, грязные — какие там еще? — ага, кровавые! — пальцы сжимают толстенный мосол — это есть орудие убийства!. С изогнутых клыков капает вонючая, мутная, ядовитая (полная всяческих инфекций, вирусов, микробов, лишайных грибков и гонорейных палочек!) и — ну, разумеется! — кровавая слюна. Из пасти вырывается — чудище сдерживает изо всех сил, а оно вырывается! — смрадное дыхание. Сокрушительный удар! Белокурая головка разлетается вдрызг, как арбуз после удара двухдюймовой доской — такие бывают? — ну, неважно. Мозги превращаются в аэрозольное облачко, убиенная белокурая старушка-девочка-инвалид в очках падает на пол, бантики печально колышутся, очки раскалываются. Мозолистая ступня давит грудную клетку, хрустят ребра, брызжет кетчуп (натуральный, без ГМО и искусственных красителей) — э-э, пардон! — кровь, пузырятся легкие и все такое…

Девушка вскидывает автомат, слегка приседает и окидывает пещеру подозрительным прицельным взглядом. Тоже, как в кино. Но вокруг никого, воздух чист и пахнет озоном, а слой пыли на костях и высохшие кусочки кожи ясно указывает, что трагедия произошла достаточно давно, пыжиться не стоит. Ксения вздохнула, еще раз взглянула на останки. Откуда здесь возьмется старушка, тем более ребенок инвалид? А волосатая обезьяна с какого зоопарка прибежала? И вообще, где Леха? Он минуту назад прыгнул в сферу, должен быть рядом и все объяснить!

Ксения стряхивает с камуфляжной курточки невидимые пылинки, пальцы касаются волос, прическа становится аккуратнее. Полукруглый зал плавно вытягивается в пещеру, виден тусклый свет выхода. Девушка идет прямо, бросая подозрительные взгляды на трещины в стенах. Потолок снижается, проход становится теснее, свет на выходе усиливается и буквально ослепляет. Ксения невольно зажмуривается, вдыхает полной грудью. Воздух чист, пахнет свежестью, в теле чувствуется удивительная легкость, словно вес уменьшился раза в два. Девушка оглядывается, глаза широко распахиваются. Грубо вырубленные в камне ступени сбегают вниз, приглашая спуститься на землю. Трава растет так густо, что похожа на сплошное зеленое месиво. В зеленом ковре можно спрятаться, если стать на корточки. Поляна огромна, словно футбольное поле, огорожена каменными стенами. Взгляд бежит по растрескавшимся от времени валунам и проваливается в… небо! Наверху стены смыкаются в круг, отчего впечатление футбольного поля с трибунами только усиливается. На самом деле это громадная пещера без потолка. Из трещин в стенах струятся ручьи, сливаясь на краю поляны в небольшую речку. Однообразный шум и радужное облако водяной пыли подсказывают, что там обрыв и водопад. Свет падает сияющим потоком сквозь пустоту наверху, ветви растений по краям, словно зеленая бахрома, колышется на ветру. Травяной ковер на полу неподвижен. Зеленые языки наползают на стены, покрывают валуны и даже на потолке зеленеют какие-то растения. Порхают громадные бабочки с крыльями как лист зрелого лопуха. Самые храбрые взмывают высоко, почти к потолку и тогда по траве суматошно мечутся большие рваные тени. Тишину нарушают звуки, похожие на кваканье лягушек. Небо затянуто облаками, теплый свет невидимого солнца льется сквозь белесую дымку.

— И чего? — громко спрашивает Ксения. Оглядывается, словно на голос бросится неведомый зверь, произносит еще громче: — Это ботанический сад? И где Леха!?

Ответом служит чириканье и кваканье, от которого мурашки бегут по коже. Стены скалятся трещинами размером с бревно. Мерзкое кваканье исходит оттуда, из темных глубин. Может, это лягушка земляная? Маленькая такая, но горластая! А может, здоровенная как бочка, жаба! Кожа бугрится бородавками, приплюснутая голова похожа на крокодилью башку, клыки торчат по краям, на лапах когти… Ксения решительно шагает вниз по узким ступеням. Лестница длинная, в несколько пролетов, один шире другого и похожа на спуск к набережной Волги от Нижегородского кремля в уменьшенном размере.

Ноги касаются земли, трава обнимает за колени, грубые солдатские ботинки проваливаются в мягкую почву по щиколотки. Девушка поначалу решает, что болото, но, убедившись, что просто мягкая земля пружинит под ногами, храбро шагает вперед. Солнечный свет обрушивается на плечи, мерзкое кваканье остается позади. Усиливается шум падающей воды, влага чувствуется в воздухе, водяной пар оседает на коже мельчайшими капельками прохлады. Ксения завертела головой, отыскивая выход из гигантской пещеры. Взгляд останавливается на странных изваяниях, которые словно выступают из стен. Плохо видно в тени, девушка подходит ближе. Скульптуры похожи на мифических атлантов из древнегреческого эпоса — мускулистые бородатые мужики держат над головой каменные глыбы. Внешняя сторона тщательно обтесана, на гладкой поверхности нацарапаны странные символы. Ниже строки изображены сцены из жизни — полуголые, босые люди носят камни, стоят с палками возле котлов, роют ямы. В общем, чего-то там строят. «Чего-то», потому что рисунка здания на этой фреске Ксения не нашла. Зато на других увидела дворцы странной формы, крепостные стены, изображения кровавых битв — много красной краски и оторванных конечностей! — и, разумеется, пиры победителей. Странная деталь — строили и дрались люди — рослые, здоровые мужчины и женщины. Пировали и праздновали победы маленькие, словно дети, человекоподобные существа с огромными «ленинскими» лбами и клювами. Ксения вгляделась и ахнула — на рисунках отчетливо видны длинные четырехпалые руки, коротенькие ножки и выпуклые, как у птиц, грудные клетки. Девушка оглянулась — сквозь сияющую пелену света виден строй, атлантов с вспученными бицепсами и трицепсами, кудрявые головы плющатся под булыжниками с фресками.

«Или я ничего не понимаю, или это пещера, переоборудованная в храм каких-то недомерков, которые используют людей, как рабов. Очень похоже! Следовательно, как только я отсюда выберусь наружу, служители и охрана набросятся на меня, как ненормальные», — подумала Ксения. Она проверила оружие, расправила складки на штанах, провела пальцами по волосам, поправляя прическу — тоже необходимо! Проходя мимо небольшой лужицы, посмотрела на отражение и пальцы еще раз коснулись волос, сдвигая челку на миллиметр в сторону.

Поляна обрывается шумным водопадом, справа вниз ведут ступени, вырубленные прямо в камне. Каменный потолок пещеры нависает косым козырьком, отделяя тень от света четкой линией границы. Водопад расплывается громадной мутной лужей, множество ручейков разбегаются прочь и пропадают в зарослях кустарника. Ступени мельчают, превращаясь в вымощенную плоским камнем дорогу, которая ведет в широкую долину. Яркий после полумрака пещеры свет режет глаза, Ксения прикрывает лицо ладошкой. Рассеянное тепло греет одежду, становится жарко. Но солнца за густой пеленой не видно, свет какой-то матовый и, если взглянуть вверх, будто равномерно распределен по всему небосводу.

Ксения ожидала увидеть город или, на худой конец, поселок в окружении возделанных полей. А там, дальше, замок — зубчатая стена, шпили-флюгеры, подъемный мост-ворота… Ну, как обычно, ведь так «в кине». Или в книгах — кто еще не разучился читать. Так вот, ни фига подобного она не увидела! То есть поселок был, но жили в нем явно сумасшедшие — хижины из сучьев и травы располагались на деревьях. Кряжистые, как дубы и толстые, как баобабы, стволы растопырили аккуратно спиленные сучья, на которых и были выстроены дома. Из трещин в коре к небу тянулись тонкие ручки отростков и зеленые ладошки листьев трепетали на ветру. Дверей не видно, окна не блестели стеклом, не доносилось ни звука, ни одна живая душа не пряталась за плетеными стенами. Возделанных полей Ксения не заметила. Были какие-то заросли — малины что ли? — разделенные дорогой, которая упиралась в обложенный камнями курган. Земляной вал вокруг тоже обложен плоскими камнями, по гребню аккуратно уложены обтесанные валуны.

Ксения глубоко вздохнула. Пальцы, сжимавшие оружие, разжались, хватка ослабела. Похоже, параллельный мир или другое измерение — как правильно? — не так уж страшны, как расписывают!

Поселок древесных жителей остался за спиной, дорога стелется под ноги, словно лента транспортера. Это даже не дорога, а широкая тропа. Не видно следов животных или машин. Никого из обитателей странной деревни девушка тоже не увидела. Не то разбежались все, не то поумирали заранее. «Это не от меня, — подумала Ксения. — Я никого здесь не прибила пока еще. И не настолько страшная. Интересно, куда Леха запропастился»? Заросли похожего на малину кустарника стеной высятся по бокам, из гущи доносится шорох и шуршание, слабый ветерок колышет листья, набухшие почки готовятся распуститься бледными лепестками цветов. Белесое небо греет землю лучами невидимого солнца, облака висят неподвижно, словно утренний туман. Ксения опасливо оглядывается по сторонам, но ничто не предвещает опасности, если не считать громкое кваканье, очень похожее на то, что раздавалось в пещере. Автомат внушал уверенность, что нападение агрессивных лягушек будет успешно отражено. Поражало чувство небывалой легкости во всем теле. Ноги буквально отталкивались от земли, ни малейшей усталости не чувствовалось. Ксении даже показалось, что если она подпрыгнет, то пролетит шагов десять над землей, будто астронавт на Луне.

Странный курган приблизился. Земляной вал расступился, дорога делит его напополам, плоские камни на покатых боках тускло отсвечивают сколами. В лицо пахнуло влажным воздухом, блеснула вода — за валом разлегся ров, поперек лежит настил из бревен и досок. Ксения подходит ближе, в глаза бросаются обрывки толстых канатов, что свисают с боков, словно дохлые змеи. Вход в курган открыт, рядом валяются обломки ворот, изуродованные балки щерятся переломанными туловищами, острые концы щепы торчат иглами дикобраза. Над входом тоже висят обрывки канатов — деревянный настил был подъемным.

«Резиденция местного владыки? — подумала девушка. — Больше похоже на могильник, чем на замок. Землянка, обложенная камнями — фи»!

Мост дрогнул под тяжестью тела, доски прогнулись и угрожающе заскрипели, вода покрылась рябью, будто на помост ступил боевой слон в железных доспехах. Ксения удивленно огляделась. Деревянный настил стал заметно прогибаться, сквозь щели выступила вода, скрип досок превратился в скрежет. Девушка поняла, что в следующее мгновение этот «мост» просто расползется на куски, будто гнилая мешковина, надо срочно удирать. Она прыгнула как кошка, тело буквально понеслось по воздуху, словно сорвалась с каната под куполом цирка и мчится навстречу страховочной сетке. На самом деле Ксения всего лишь прыгнула, оттолкнувшись ногами… прыжок получился рекордным! Пролетела метров пять, прежде чем ноги коснулись вымощенной камнями площадки у входа. Приземление было мягким, равновесие удалось сохранить почти без усилий. Ксения очередной раз подивилась странностям этого мира — на земле такой прыжок был бы олимпийским рекордом, а прыгун шмякнулся бы на песок, как мешок цемента. Оглянувшись, увидела, как трясется мост через ров, освободившись от неимоверной тяжести, и вода покрывается крупной рябью.

«Я, конечно, спортсвумен и красавица, но не до такой же степени! — подумала Ксения. — Что-то не так в этом мире».

Вход в курган мрачно глядит распахнутой пастью дверного проема, переломанные доски и брус внушают опасение и наводят на мысли о собственной слабости. Девушка глубоко вдохнула и принюхалась, вспомнив, что так делал Алексей. Но боковой ветер уносил запахи прочь и Ксении оставалось только идти наобум. Девушка шагнула в темноту, постояла несколько секунд, привыкая к полумраку. Вспыхнул подствольный фонарь, расширяющийся луч пробил тьму и уперся в каменный козырек, ниже которого угадывался спуск. Нижний край козырька расположен низко, видны сколы, ломаные линии трещин теряются в потолке. «Может, ну его? — подумала Ксения. — А куда тогда? Леху надо найти, без него плохо. Вон, какие проломы наверху. Наверно, Леха головой задевал».

Маленькие, рассчитанные буквально на детские ножки, ступени ведут вниз. Показывается дверной проем, расколотая пополам створка аккуратно сложена у стены, из прохода доносятся звуки, похожие на храп. Ксения снимает с предохранителя оружие, ладонь прикрывает фонарь. Свет слабеет, но его достаточно, чтобы не промахнутся на ступенях. Ближе к входу заметно, что подвальное помещение тускло освещено и Ксения гасит фонарь. Свет падает с потолка расширяющимися потоками. Похоже, из тех самых камней, что лежат на поверхности кургана. Видимо, они каким-то образом пропускают солнечные лучи, хотя выглядели непрозрачными. Ксения только мельком глянула на потолок и сразу отвела взгляд — светит и ладно! Внимание привлекло возвышение у противоположной стены, храп доносился именно оттуда. Рядом, в двух шагах правее, с потолка спускается волосатый канат или лиана, увешанная смешными отростками, сразу не поймешь. На конце висит сплетенная из толстых прутьев клетка. Внутри кто-то сидит, но сразу видно, что не попугай. «Индюк, что ли? — удивилась Ксения. — Какой странный обычай»!

Существо в клетке сидело на корточках, нахохленное и несчастное, как больная ворона под дождем. Ксения ощутила укол жалости, захотелось немедленно освободить несчастное животное, приласкать и накормить. Храп на возвышении обрывается, слышен глубокий вздох, заметно шевеление — кучи тряпья, решила Ксения. Или шкур. Злодей, засадивший в клетку несчастное существо, там, и с ним надо расправиться! Девушка вскидывает автомат, палец ложится на спусковой крючок, вспыхивает луч подствольного фонаря… яркая вспышка заставляет зажмуриться! Ослепленная и растерянная, Ксения поспешно отступает в коридор, спина вжимается в стену, фонарь гаснет. Глаза широко распахнуты, в уголках скапливаются слезы, цветные круги плавают перед лицом. Постепенно зрение нормализуется, Ксения обретает способность рассуждать.

«Что за фигня такая!? Хрусталь? Или зеркало? Как-то чересчур ярко и вообще похоже на кучу полиэтиленовой пленки»! Она осторожно выглядывает из-за угла и тотчас жесткие пальцы сжимают шею так, что хрустят позвонки, боль давит горло железным обручем. Автомат выпадает из ослабевших пальцев, но звука падения не слышно, оружие словно повисает в воздухе. Сознание гаснет, но сквозь вату в ушах слышится знакомый голос:

— Упитанный какой! И с автоматом! А… а откуда наш автомат, блин!?

Железный обруч на шее ослабевает, легкие судорожно глотают воздух, но жизнь все равно покидает тело. Во всяком случае, именно к такому выводу пришла Ксения, прежде чем нырнула в отключку.

Сознание и жизнь вернулись вместе со слухом и осязанием. Ксения ощутила, что лежит на мягком ложе и кто-то большой и сильный топчется рядом, причитая жалостным хриплым голосом:

— Ксюшенька, возвращайся! Приходи в себя, куда ты там улетела?

Лицо овевает прохладный, влажный ветерок, приятный цветочный запах щекочет ноздри. От шеи к самой макушке поднимается пульсирующая боль, слабеющая с каждым мгновением. Девушка медленно открывает один глаз, затем второй… Она лежит на чем-то мягком, на том самом возвышении, с которого ее ослепила вспышка. Рядом приплясывает голый до пояса Алексей, нелепо размахивая громадными охапками странных, похожих на одуванчики, цветов в обеих руках. От мощных взмахов лепестки осыпаются, они плавно опускаются на пол, на ложе, на Ксению — будто снегопад начался. Девушка некоторое время наблюдает из-под опущенных век за глупыми танцами здоровенного мужика, появляется чувство мстительной радости. И хотя сама рада-радешенька, что Леха наконец-то нашелся, показывать это без надобности. Приподнимается на ложе, лицо цветет выражением осуждения и обиды. Алексей замирает в глупой позе на одной ноге и растопыренными руками. С заметно оскудевших букетов продолжают осыпаться лепестки.

— Хорошо же ты меня встретил! Мог бы сразу пустить пулю в лоб, — строго обиженно произносит Ксения. — Чтобы не мучилась!

Алексей брякается на колени, глаза Ксении вспыхивают от радости, она тотчас отворачивается, дабы не выдать себя, но Алексей так рад, что ничего не замечает.

— Что ты!!! — изумился он. — Я ждал тебя, не знаю как! Все время к проходу ходил, целую дорогу протоптал. Тебя четыре дня не было, чем ты там занималась?

Настал черед удивляться Ксении.

— Какие четыре дня!? Я шагнула следом за тобой через несколько секунд!

— Два дня, — упрямо повторил Алексей. — В этом мире нет смены дня и ночи, но по моим часам прошло… э-э… ну, больше трех дней!

— С ума сойти! Я действительно вошла следом за тобой! — воскликнула Ксения.

— Да? Ну, наверное, — озадаченно произнес Алексей. — Не могла же ты восемьдесят часов бродить под землей!

— На минуту бы там не осталась! — буркнула Ксения

Встает с ложа, с любопытством оглядывается.

— Ну, рассказывай, чего и как тут? И зачем ощипанного индюка держать в подвешенной к потолку клетке?

…волна теплого воздуха пахнула в лицо, от густого запаха травы закружилась голова. Алексей был внутренне готов к чему угодно — взрывам, озеру кипящей лавы, нападению зомби, марсианских треножников или помидоров-убийц — т. е. всему тому, что показывают в «хвантастическом кине» или красочно описывают в «хвантастической лит-ре». Но оказаться на цветочной клумбе с мотыльками и солнечными зайчиками — такой удар по нервам не каждый выдержит! От неимоверного напряжения звенит в голове, глаза наливаются кровью, изображение двоится и мутнеет. Сердце колотится в ребра так, будто решило вырваться на волю и посмотреть, что же там такое происходит.

Пронзительный крик и топот возвращают Алексею спокойствие и хорошее самочувствие. «Страж портала проснулся, — понял он. — Наконец-то все стало на свои места»! Взгляд проясняется, сердце бьется сильно и ровно, снабжая мускулы и мозг горячей, наполненной кислородом кровью, пальцы сжимают оружие. Поворот головы, прицельный взгляд сощуренных глаз и… матерная ругань привольно звучит под сводами пещеры. Стражем портала оказалась — безволосая мартышка? — решил было Алексей. Но, всмотревшись, понял, что это не обезьяна, страдающая стригущим лишаем в особо тяжелой форме, а нечто, человекопохожее. Ростом «оно» пяти вершков, ноги кривые и короткие, а руки несоразмерно длинные, почти до колен. На короткой шее крепится лобастая, лишенная волосяного покрова голова, макушку украшает большое родимое пятно. На гладком лице пара выпученных глаз, шишка с носовыми отверстиями и клюв, отчего лицо — или морда? — напоминает харю осьминога. Сходство добавляют странные отростки на висках, похожие на пейсы. Словно два тонких хобота, покрытых коротким курчавым волосом, выросли из височных долей, заплетенные в косички концы болтаются у верхней части груди.

Существо мчится — если можно так сказать! — навстречу, прихрамывая и подпрыгивая, словно ступает по горящим угольям. В руках кость с внушительным закруглением на конце. Существо издает пронзительные крики, машет костью, отчего под бледной, едва ли не прозрачной кожей, перекатываются шишечки мускулов. Алексей облегченно вздыхает. Автомат прячется за спиной. Существо приблизилось и Алексей видит — вернее, не видит — половых органов. Может, они и есть, но вот так сразу не разглядеть в кожаных складках.

— Будем считать, что ты мужчина, — говорит сам себе Алексей. — Не щупать же тебя!

Существо размахивается костью с явным намерением ударить. Алексей отступает на шаг, укрытая броней рука поднимается отразить удар. Но существо взвизгивает, словно ошпаренное кипятком, туловище совершает кульбит и тотчас обглоданный мосол с набалдашником обрушивается на плечо. Застежка бронежилета на амортизирующей подкладке выдержала, но ключицу кольнуло болью. Уродливое существо било не абы как, а стремилось сломать ключичную кость. Это не смертельно, но любое движение рукой причинит непереносимую боль.

Алексей мгновенно осознал опасность, попытался перехватить кость, но шустрая тварь увернулась и град ударов обрушился на спину. Стальной панцирь загудел от частых ударов. Мелкий урод снова бил не куда попало, а точно между лопаток, явно намереваясь перебить позвоночник. Алексей повернулся, но существо с хоботами вместо ушей оказалось проворней, удары обрушились с другой стороны. Тварь верещала, подпрыгивала, била вскользь и наотмашь. Лупила, как по барабану. Несколько ударов пришлось по лицу, глаза опухли, из носа брызнула кровь. Окончательно рассвирепев, Алексей плюнул на защиту и ринулся на мелкого урода, не обращая внимания на болезненные удары. Чудом удалось схватить за хобот, тварь оглушительно завизжала, сильная боль пронзила голову, как будто раскаленный прут воткнули в мозг. Ослепленный, уже теряя сознание Алексей бьет тыльной стороной ладони, визг обрывается, а вместе с ним стихает ужасная боль в голове. Сознание проясняется, налитые кровью глаза останавливаются на умолкшем существе. Голова повернута, почти лежит на плече, но в выпуклых глазах еще видна жизнь. Глазные яблоки растут, словно надуваются, радужная оболочка увлажняется, как будто вот-вот хлынут слезы… Избитый, с окровавленным лицом и головной болью, от которой череп скоро лопнет, Алексей месит кулаками человекоподобную тварь, как пекарь тесто. Хрустят ломающиеся кости, рвется кожа, брызжет бледная кровь, с тихими хлопками лопаются глаза. Когда от урода остается в буквальном смысле каша, Алексей успокаивается. Он без сил опускается на землю, пучками травы счищает кровь и грязь с одежды. Во всем теле чувствуется сильная усталость. «Странно, — подумал он. — Вроде ничего особенного не делал, а замудохался… как тогда, на площади у торгового центра. Бомжиха на меня посмотрела и я чуть копыта не отбросил. Этот такой же»?

Из кучки окровавленных останков крысиными хвостами торчат волосатые хоботки. Время от времени по ним пробегает дрожь, словно еще живые, хотя владелец превратился в паштет с хрящиками. «Кто же ты такой? — думал Алексей, глядя на останки. — Неужели твари, вселяющиеся в людей, здесь выглядят так»?

Отдохнув, смыл остатки крови и грязи в ручье. Вода показалась неестественно легкой, капли буквально разлетались веером от неловкого движения. Усталость быстро ушла, в теле пульсировала мощь и, казалось, горы можно сдвигать одной рукой. Вообще все стало легким. Автомат с полным магазином, броня, собственное тело — будто на Луну попал! Алексей подпрыгивает на месте — так, несильно! — его подбросило вверх словно батутом, он с трудом удержал равновесие. Валун, который «на глаз» тянет не меньше центнера, поднял с немалым усилием, но поднял!

— Интересно! Кажется, в этом мире сила тяжести уменьшена раза в три. Или я совсем забыл школьный курс физики, — пробормотал Алексей. — Получается, здесь любой сморчок Илья Муромец.

Тут вспомнил, с какой силой лупил его мелкий урод с клювом и косичками на висках и решил, что расслабляться, все-таки, не стоит. Если бы он был не один, неизвестно, чем все кончилось! Оглянулся, опухшие после драки глаза резанул дневной свет. Алексей поспешно отвернулся, зажмурил глаза. Рассматривать пещеру желания не было и он пошел дальше.

Приблизилась роща уродливых деревьев. На срезанных ветвях гнездятся хижины из сучьев и высохшей грязи. Жителей не видно, но по некоторым признакам можно догадаться, что они были здесь совсем недавно и покидали жилища в спешке. «Людей боятся? — подумал Алексей. — Значит, бывали раньше гости. И что дальше»? Сразу за деревней начинаются заросли кустов. Фигурные листья похожи на малину, но колючек нет. Как и ягод. «И хрен с ними! А вот землянку на окраине плантации надобно посетить, с хозяевами побеседовать» — решил Алексей.

Посреди чащи кустарника возвышается холм, огороженный валом. И холм и вал покрыты плоскими камнями, словно чешуей. Очень похоже на древний могильник и вполне возможно, что никого там нет, но других зданий в округе не видно. Ловить обитателей гнездовищ на деревьях? И где искать этих чудиков? «Блин, надо было не убивать того придурка у портала! — с сожалением подумал Алексей. — Руки ноги переломать и хватит. Поспрашивал бы… на каком языке, интересно»? Идет прямо через кусты, оставляя после себя такую тропу, будто слон прошел. Дорогу решил игнорировать. В целях безопасности — вдруг засада! Порхают местные бабочки, похожие на откормленных гусей. Слышен шорох листьев, хрипло квакают и урчат невидимые в зарослях животные. Кустарник оказался удивительно податливым. На земле любое растение сопротивляется уничтожению, даже у ромашки стебель просто так не оторвешь. Смятая ногами трава на следующий день выпрямляется и растет дальше. Здесь иначе: раздавленные стебли превращались в липкую кашу, кустарник разлетался в клочья, стоило только махнуть рукой. Очень скоро на подошвы налипло с полпуда мокрой дряни, ноги начинали скользить и разъезжаться. Запах у травы едкий и противный. Как будто лужа уксуса под ногами! Невидимое за слоем облаков солнце палит ровно и мощно, словно лампа солярия, свет такой же белесый и неживой. Под броней скопился пот, потоки хлынули вниз, промочив штаны до колен. Ниже колен ткань напиталась соком растений, который невыносимо раздражал кожу комариными укусами. Избитый, с распухшим носом и зудящими фингалами под глазами, Алексей пришел в состояние чрезвычайной раздражительности. Мерзкая растительность норовила облепить со всех сторон и на голову забраться. Проклятое инопланетное светило злобно шпарило кипятком макушку, шлем превратился в кастрюлю скороварку, мозги начали закипать.

Мелькнула мысль, что в этом мире могут быть хищники. Хижины на деревьях, обглоданный мосол в руках стража портала — это «ж-жж» неспроста! Густой кустарник для охотника самое то, здесь не стоит развешивать уши. Но злость и раздражение мешали думать и рассуждать логически. Алексей мысленно махнул рукой на местных тигров, решив, что авось пронесет. А если что, так он в броне с ног до головы и вооружен, как терминатор. Прорвемся!

Лодыжку правой ноги сдавило, словно тисками. Сильный рывок в сторону и вверх, Алексей делает такую растяжку, что прима балерина позавидовала бы. Из того места, где заканчивается ширинка, раздается громкий треск, пах взрывается болью. Облепленная зеленой жижей обувь на левой ноге скользит, как смазанная лыжа по снежному насту, Алексей с размаху шлепается на землю, брызги взлетают аж до облаков! Боль в паху такая, как будто нога вот-вот оторвется, автомат со спины бьет в шлем, тот съезжает на глаза, упирается краем в переносицу, разбитого еще раз носа льется кровь, смешиваясь с горячим потом. Что-то или кто-то поймало за ногу и тянет! Гадать некогда, надо действовать. Алексей изворачивается, автомат прыгает в руки, палец давит на спусковой крючок… выстрелов не слышно, ибо оружие заботливо поставлено на предохранитель. Проклиная армейскую привычку и все меры безопасности по обращению с оружием на свете, Алексей на ощупь срывает рычажок предохранителя, палец жмет на курок, гремит очередь… стальной охват ноги пропадает, отступает боль, палец на спусковом крючке замирает на полдороге.

Ругаясь и кряхтя, как девяностолетний дед, Алексей встает, опираясь на приклад. В паху горит огнем, пошевелиться невозможно. Приходится стоять, широко расставив ноги в полуприсяде, как борец сумо. У самых ног возвышается куча грязи и травы. «Задницей сгреб, когда тащили», — понял Алексей. Среди зеленых стеблей и листьев быстро ползет змея или щупальце, Алексей не понял вначале. Вглядевшись по внимательней, догадался, что это язык — слюнявый, шершавый и розовый. Прихрамывая и наклоняясь на правый бок, как мойдодыр, идет следом за уползающим приплюснутым кончиком и обнаруживает в зарослях огромную, как книжный шкаф, рогатую жабу. Лобная кость исполосована пулями, тупая треугольная морда клонится к земле, словно башня подбитого танка. Вылупастые круглые глаза равнодушно глядят вперед и в стороны из-под полуопущенных кожистых век. Нижняя челюсть приспущена. С ороговевших десен, заменяющих жабам зубы, тянется вязкая нить быстро сохнущей слюны, язык шустро исчезает во рту. Глаза твари шевельнулись, и Алексей ощутил страх! Не свой, нет. Огромная, словно раскормленный бык, жаба, которая могла бы убить его одним ударом лапы, замерла от ужаса перед человеком. Пятнистая кожа пузырится остро пахнущей жидкостью, по блестящей поверхности пробегает дрожь. Взгляд, надменный и самоуверенный, теряет остроту, что-то неуловимо меняется и вот уже круглые глаза смотрят умоляюще и жалобно. Алексей ощутил просьбу, даже мольбу не убивать, не лишать жизни только за то, что живое существо хотело кушать. В чудовище не было азарта убийства, как в человеке, убивающего беззащитных животных ради забавы, от скуки или просто так, убивая время заодно.

Ты считаешь себя крутых охотником? Бесстрашным истребителем чудовищ? Ты дрянь. Мелкая, ничтожная дрянь, маскирующая комплекс неполноценности убийством тех, кто не может тебе ответить. Оптика, крупный калибр, автомат заряжания и егеря на подстраховке… Ты просто трус и дерьмо!!!

Рогатая жаба проголодалась и посчитала человека добычей, не более того. Алексей словно читал мысли — нет, считывал желания, чувства и эмоции животного, будто разговаривал с ним, передавая в ответ свои желания и чувства. «Я не хочу тебя убивать. Я никого не хочу здесь убивать, — мысленно давал понять Алексей. — Кроме тех, кто убил мой народ. Но это сделали не вы». Огромное существо, хищник, неуклюже попятилось, как бы уступая дорогу, стало разворачиваться. Захрустели стебли, брызнул прозрачный сок, воздух наполнился густым травяным запахом. Жаба повернулась, Алексей увидел, что задние лапы животного не длинные и с перепонками на пальцах, а укороченные, толстые и кривые, как у крокодила. В сущности, это и есть крокодил, только без хвоста.

Чудище скрылось в зарослях, Алексей облегченно вздохнул. Сломанные стебли начали темнеть, смятая трава теряет цвет, зеленый покров меняет цвет на коричнево-серый.

«Как быстро тут все разлагается! — очередной раз подивился Алексей. — Похоже, все процессы в этом мире происходят в разы быстрее, чем у нас». Травяная каша, налипшая на подошвы, побурела и начала источать неприятный запах.

— Черт, только этого не хватало! — пробормотал Алексей.

До кургана, обложенного камнями, оставалось шагов сто. Море густой кустарника колышет слабый ветерок. Кваканья и чириканья больше не слышно. Видимо, здешние обитатели решили, что со злобным пришельцем лучше не связываться и вообще, держаться от него подальше. Алексей взглянул в небо. Слой белесых облаков неподвижен, словно натяжной потолок, лучи невидимого светила греют воздух и землю ровно и мощно.

— Похоже, тут вечный полдень и нескончаемое лето! — вздохнул Алексей.

Обложенный плоскими камнями холм приближается медленно и трудно, будто ледокол, прокладывающий путь в материковых льдах. Грязи пополам с травой налипло на подошвы столько, что Алексей волочил ноги в буквальном смысле. Боль в паху после рекордной растяжки немного стихла, но давала о себе знать при всяком неловком движении. Жара стала невыносимой, влажность воздуха увеличилась, было нечем дышать. Доспехи «солдата двадцать первого века» превратились в орудие пытки. Плечевые застежки натерли кожу до волдырей, камуфляж промок от пота — хоть выжимай! Броня кажется невыносимо тяжелой, аж ноги подгибаются. Алексей уже серьезно подумывал снять доспехи и шагать налегке — потом заберет! — как небо вдруг потемнело, грянул гром, ослепительно сверкнула молния, из почерневших облаков хлынул ливень. Водяные струи падали вертикально, сливаясь в один поток. В считанные секунды смыли грязь и пот, охладили тело и душу. Алексей попытался вздохнуть с облегчением, но захлебнулся и долго отплевывался и кашлял. Земля размокла, но шагать стало легче, ливень сразу смывал налипшую грязь. Через пару минут блестящий мокрыми боками вал приблизился, под каблуками глухо застучали камни.

Мокрый и усталый, Алексей оглянулся — дорога тянется ровно и гладко, будто только что асфальт положили. Чисто, аккуратно. Идти по такой дороге одно удовольствие. Рядом, в пяти шагах пролегла просека. Здесь шел он, Алексей Волков, «в жопу военный» майор, с пушкой наперевес, сражаясь с кустами, жарой и великанской лягушкой людоедом. Просека похожа на загнивающую рану — жирно блестит черная грязь, ветви кустов по краям клонятся к земле, вырванные корни тянут крючковатые лапы к быстро светлеющему небу. Алексей хотел выругаться, но сил не осталось. Шевельнул рукой типа — да пошло оно! Сложил доспехи на куртку, положил оружие, связал рукава. Невидимые глазу солнечные лучи жадно набросились на плечи и грудь, мгновенно высушили волосы. Хотел снять и штаны, но не решился — мужчина без штанов не мужчина. Даже если на поясе кобура с пистолетом и нож. Это жители тропических островов носят набедренные повязки из пальмовых листьев. А у нас — штаны!

Вал расступается, дорога упирается в ров, наполненный водой. Появляется запах тины, слышатся какие-то стоны и кваканье. Курган на другом берегу блестит каменной чешуей, подъемный мост глядит в небо, по воде расплываются круги, будто на глубине резвятся крупные рыбы. Или жабы наподобие той, что хотела сожрать Алексея. С учетом этого обстоятельства он решил не выпендриваться с форсированием водной преграды, а сделать проще. До моста рукой подать, каких-то пятнадцать-двадцать шагов. Алексей коротко разбегается, ноги с силой отталкиваются от каменного среза, тренированное тело летит по крутой дуге вверх. Хотел зацепиться за край моста, подтянуться и спуститься прямо к массивным дверям из цельного куска дерева. Но расчет оказался не верен и прыжок получился слишком мощным. Алексей приземляется прямо на мост, ноги скользят по мокрой от дождя поверхности, бежит вниз с нарастающим ускорением, затем сила тяжести побеждает и Алексей кувыркается по мосту, как шар для кегельбана, прижимая к груди тюк с броней и оружием. Настил трещит, канаты не выдерживают тяжести человеческого тела. Мост содрогается, душераздирающе скрипит разламывающееся дерево, канаты трещат и лопаются. Вся конструкция рушится в воду. Взлетают брызги, по воде бегут волны, от хлопка вся живность разом умолкает и только какая-то одинокая жаба удивленно мычит из-за вала.

Алексей кубарем катится по земле, массивная дверь стремительно приближается. Ему удается встать, но сдержать поступательное движение тела не получается, увесистый тюк с проклятой броней тянет за собой, как пушечное ядро утопленника. Толстый и относительно широкий кусок дерева, из которого сделана дверь, внушает надежду на остановку. Алексей поворачивается, плечо врезается в створку. Он опасался, что отобьет плечо, дверь-то наверняка выдержит удар, не такой уж он тяжелый и крупный. Тем более такая массивная. Но, похоже, в этом мире все выглядит иначе, чем кажется на первый взгляд. Створка раскалывается на несколько кусков, дверная рама из цельного бруса рассыпается, перекладина больно бьет по затылку, с потолка падают камни и земля, воздух мутнеет от пыли. Алексей выбирается из кучи хлама исцарапанный, весь в земле, из волос торчат щепки и мусор. Морщится от ушибов, со злостью расшвыривает обломки двери. Дневной свет проникает в подземелье, подсвечивая Алексея со спины. Громадная тень падает на пол, заслоняя от солнца несколько ступеней, ведущих вниз и небольшой коридор, оканчивающийся еще одной дверью, поменьше. Шагает по коридору, наклонив голову, чтобы не стесывать макушкой потолок, громко топает и машет руками, стряхивая налипший мусор. Коридор наполняется грохотом, от которого стены начинают трястись. Распахивается дверь, в коридор выскакивает существо в белой рубахе до пола. Круглая, как арбуз, голова покрыта шерстью, выпуклый лоб испещрен морщинами, темные глаза выпучены то ли от гнева, то ли от страха. Волосатые хоботки по бокам головы шевелятся, словно взволнованные змеи. Существо разевает клюв, показывается длинный желтый язык, раздается клекот и визг. Сильная боль сдавливает Алексею голову. Перед глазами вспыхивают огненные круги, в ушах резко и противно звенит железо. Не глядя, хватает с пола обломок бруса, швыряет без размаха. Кусок твердого, как камень, дерева летит по коридору, вращаясь и переворачиваясь, словно астероид. Клекочущее существо то ли не успело, то ли не сумело увернуться и деревяшка сшибает его с ног, будто кеглю. Крик обрывается, мелькают грязные копыта, существо пропадает в дверном проеме. Проходит головная боль, исчезает шум в ушах, гаснут огненные круги перед глазами. Дверь очень низкая, приходится нагнуться, что бы войти. Алексей останавливается на пороге, взгляд бежит по залу.

Несмотря на скромные размеры кургана, помещение оказалось внушительным. Сквозь прозрачные камни на потолке изливается свет. Стены выложены необработанными валунами, пол покрыт каменными плитами. Возле противоположной стены корячится стол на кривых ножках, лавка прячется в тени возле шкафа. На каменном выступе висит клетка, сплетенная из толстых прутьев, размером с корзину для белья. Внутри сидит какое-то существо в лохмотьях. Посередине зала возвышение, охапка сухой травы покрыта шкурами, рядом лежит ворох белой ткани. В подземелье прохладно, свежий воздух приятно холодит лицо.

— Жилище волхва? — спрашивает сам себя Алексей. — Или местного царька?

«Царек» лежит на полу, раскинув руки, словно загорает на пляже. Белая рубашка скрутилась в жгут выше пояса, пухлые ноги широко расставлены…

— Тьфу, дрянь какая! — бормочет Алексей, отводя взгляд. — А это что? — удивляется он. Вместо привычной человеческой ступни ноги странного существа с клювом оканчиваются копытами! Небольшими такими, как у жеребенка. Алексей не поверил своим глазам, подошел ближе. Нет, действительно, копыта. Взгляд поднимается выше и Алексей удивляется еще больше — колени выгнуты назад, как задние ноги у животного.

— Клюв, два хобота — на фига столько? — куриные ноги… произошли от птиц? А копыта от кого!? — бормочет он. — И между ног… мама родная! Да это же ГМО — генномодифицированный организм!!!

Майор запаса даже вспотел от увиденного. Удивительное существо с клювом, хоботами и копытами не имело половых признаков. Складки кожи — и больше ничего! То есть может и есть что-то там, но заниматься подробным исследованием Алексею совсем не хотелось. Да и не похож совсем этот уродец на женщину. Даже на самую страшную.

— М-да, — вздохнул Алексей. — И эдакая дрянь объявила людей ошибкой природы? Да вы хуже тараканов! Это вас надо истреблять всеми доступными средствами без перерывов на обед и выходные. Может быть, вы и не портите зеленых насаждений, но и с вами земля лучше не стала. Если мы, люди, ошибка природы, то вы — ее злая шутка! Вас крысиным ядом травить надо, вас…

«Да кто ты такой, что бы судить нас? Ты, кожаный мешок, набитый аминокислотами и белком! Думаешь, если твою породу вывели из обезьян, то все можно? Лазали по деревьям? Вот и надо было в лесу оставаться»! — прозвучал чей-то скрипучий голос в черепной коробке. Алексей дернулся, в панике оглянулся. Он не испугался бы рева дикого зверя или выстрелов, но голос в голове вывел из равновесия.

— Какого черта!? — пробормотал он, осматривая стены, пол и потолок.

Пистолет прыгает в руки, щелкает предохранитель, палец ложится на спусковой крючок.

«Страшно, обезьянка? То ли еще будет!» — заскрежетал тот же голос.

Кольнуло в висках, в ушах раздался знакомый перезвон, помутнело в глазах. Алексей вертит головой, безуспешно пытаясь определить, где затаился враг… краем глаза замечает шевеление у самых ног. Уродец лежит вытянув руки вдоль тела, глаза навыкат, хоботки по бокам лобастой башки делают стойку, как гадюки перед нападением, волосатые кончики шевелятся. Алексей опускает ствол.

— Ах, вон оно что! — произносит он. — Поленом по морде не понимаешь, гипнотизер хренов? А если яйцо отстрелить?

«Ах ты, мерзкая скотина!!! — снова врывается в сознание скрипучий голос. — У благородных созданий нет яиц! Они нужны только вам, говорящим животным, чтобы оплодотворять своих самок. По-другому примитивные животные размножаться не умеют»!

Боль на мгновение стихает, затем возобновляется с новой силой, но Алексею такой гипнотический удар нипочем.

— У нас только навозные черви делением размножаются. Мы их на крючки цепляем и рыбу ловим, — усмехнулся он. — На тебя, попугай ощипанный, я здешних лягушек ловить буду. Говорят, жабье мясо деликатес.

В голове опять заскрипело, но Алексей не стал слушать. Жесткие пальцы сгребают рубашку в ком, тело «скрипуна» описывает полукруг и стремительно летит через весь зал навстречу стене. Глухой звук удара обрывает голос на полуслове, обеспамятевшее — или убитое, мог не рассчитать! — существо валится на пол, как тюк мокрого белья. Головная боль сразу проходит, взгляд проясняется.

— Шарахнуть гипнотизером о стену — лучшее средство от головной боли! — удовлетворенно произносит Алексей.

Возвышение в центре зала оказалось банальной кроватью. Плоский камень покрыт толстым слоем сушеной травы, сверху брошен ворох шкур.

— Как-то скромно для царя. Нет, все-таки волхв! — решает Алексей.

Пониженный в звании «царь» зашевелился под стеной. Послышалось сопение, раздался прерывистый звук, похожий на клекот и кудахтанье одновременно. Существо переворачивается на бок, с трудом встает на колени и становится похожим на откормленного голокожего суслика, сидящего на задних лапах. Алексей подсвечивает фонариком, взгляд нахален и бесцеремонен, словно решает, жить ему или нет. Собственно говоря, так оно и было. Существо это поняло и забеспокоилось.

«Кто ты такой? И зачем ты здесь»? — прозвучал скрипучий голос в голове.

— Тебе какая разница? — усмехнулся Алексей. — Допустим, царь всея Руси. Что дальше?

«Твоя страна называется Русь. Но я вижу, что ты не царь»!

— Если видишь, какого хрена спрашивать? Кстати, почему мы друг друга понимаем? — спохватился Алексей. — И почему твой голос у меня в голове?

«Ты слышишь мои мысли. Я слышу твои. Язык повторяет мысли, я слышу их. А язык не понимаю».

— Мысли понятны без перевода?

«Конечно! Поэтому понятен так называемый язык зверей и птиц. Они могут выразить чувства и мысли, но не могут говорить».

— Мысли у животных?

«Представь себе! И они не так просты, как кажется самонадеянным людям. Мы понимаем их и поэтому живем в мире с ними».

— Но враждуете с людьми!

«Потому что люди враждуют с природой. Вы ее покоряете, а мы считаем себя ее частью».

— Да ради Бога, считайте себя чем угодно! — воскликнул Алексей. — В наш-то мир чего лезете?

«Он несовершенен. И таковым сделали его вы, люди. Будучи существами примитивными, грубыми, способными только к физическому труду, вы тоже нуждаетесь в руководстве. Перевоспитать вас нельзя. Можно — и нужно! — использовать вас в качестве рабочей силы. Но необходимо строго контролировать вашу склонность к агрессии и направляет ее в нужное русло».

— И какое же это русло?

«Убийство себе подобных. Таким образом, контролируется численность людей и дается выход агрессии».

Алексей отворачивается, взгляд скользит по залу, словно ищет что-то необходимое. Дыхание учащается, мышцы твердеют. Существо втягивает голову в плечи, в глазах растет ужас, волосатые щупальца по бокам головы мелко дрожат. Алексей делает мощный выдох, поворачивается лицом к уродцу.

— Вы уничтожили всех людей!

«Нет, только часть. Вас слишком много развелось, почти семь миллиардов. Оставлено несколько сотен тысяч. В основном, защитники природы и просто сочувствующие. После тестирования часть оставят для выведения новой породы, остальных используют для нужд медицины или в качестве рабов».

— Что значит «для нужд медицины»? — насторожился Алексей.

«Ваши органы пригодны для трансплантации. После соответствующей обработки. Кровь используется для приготовления лекарств, молотые кости идут на удобрения…

— А из кожи шьют абажуры, да? — процедил сквозь зубы Алексей.

«Нет, плафоны для светильников делают из камня или стекла. Кожа непрактична. Но почему ты так взволнован? Ведь именно так вы обходитесь с животными»!

— Да. Но далеко не все люди считают такое положение дел правильным. Но пока мы не можем… э-э…

«Ну, договаривай! Не можете обойтись без этого, правильно? Есть ответственность за жестокое обращение с животными, но еще не один сотрудник мясокомбината не сел в тюрьму, верно? Вы не голодаете, но охотитесь на зверей и птиц, называя это благородной страстью, забавой, спортом, обставляете различными ритуалами. Убийство благородно»?

— Мы люди! Мы… — воскликнул Алексей.

«… с такой же страстью убиваете друг друга. Не употребляете в пищу, верно. Но убиваете миллионами! За землю, за воду, за полезные ископаемые — да просто за то, чтобы доминировать. За власть! Но вас трогать нельзя, ибо вы над природой, вы — высшие существа»!

— Но не для вас, так? — горько усмехнулся Алексей.

«Совершенно верно. Возможно, новое поколение — нет, новая порода людей будет мыслить и поступать иначе. Вы — неисправимы и подлежите уничтожению».

— Сначала я тебя размажу по стенке. Потом доберусь до остальных, — угрюмо произнес Алексей.

Протягивает руки, намереваясь схватить урода и превратить в отбивную, но тварь издает кудахтанье, копыта стучат по полу, волосатые хоботки по краям головы панически трепещут.

«Это неразумно! Я необходим тебе»! — заскрипел голос в голове.

— Да-а!? — удивился Алексей. — Для чего?

«Я источник информации. Ты же ничего не знаешь об этом мире»!

— А ты расскажешь?

«Буду рассказывать, — уточнил голос. — И тем самым сохраню себе жизнь».

— Тебе известно, что означает слово «предательство»?

«Нет, мне известно слово «гибкость». Выжить — вот главное»!

Существо говорит абсолютно серьезно, чувствуется стопроцентная убежденность в правоте.

— Ладно, чудо с пейсами, — согласился Алексей. — Но сидеть ты будешь в клетке. Кстати, как тебя зовут?

«Йедидъя».

— М-да, имечко! — вздохнул Алексей. — Кто ты такой, Йедидъя? Только не говори мне, что ты властелин этого мира!

«Нет, конечно! Я слишком слаб для этого. Властелин обитает в большом городе далеко отсюда. Такие, как я, ему прислуживают».

— Так у вас монархия?

«Монархия, авторитаризм, диктатура — термины не имеют значения. Власть, сосредоточенная в одних руках, ограниченная только здравым смыслом властителя — вот наиболее эффективная форма управления! Не лишенная, впрочем, серьезных недостатков».

— У нас думали по-другому, — нахмурился Алексей.

«Поэтому ваш мир погибал. Человечество отказалось формы правления, которой тысячи и тысячи лет и благодаря которой оно и выжило. Парламентская демократия губительна для общества, ибо размывает ответственность, вся ваша истории буквально кричит об этом, но человечество словно ослепло! Природа живет и развивается по принципу естественного отбора. Надеюсь, вы слышали о Дарвине? Конкуренция — вот фундамент. Нет конкуренции — нет жизни, она просто вырождается. А демократия отрицает именно эти фундаментальные принципы, она вступает в противоречие и неизбежно гибнет, порождая очередную диктатуру. Будь это хотя бы веком раньше, не страшно — очередной передел мира, сколько их было! Но вы овладели оружием, способным уничтожить планету и демократы, руководствуясь известным правилом — после нас хоть потоп, начали уничтожать жизнь. Ждать было нельзя! Новое человечество станет жить по законам разумной диктатуры. Законам, по которым люди жили на протяжении всей своей истории. Пусть не всегда это было хорошо, но жили! А демократия уничтожила вас за одно столетие».

— Вы уничтожили!

«Избавили от агонии! — возразил Йедидъя. — Вы пилили сук, на котором сидели. И практически спилили, оставались считанные годы до всемирного экономического кризиса и последующей за ним экологической катастрофы планетарного масштаба. Человечество не венец природы, а лишь ее очередное творение! Во вселенной слишком редко встречается жизнь, что бы можно было позволить уничтожить обитаемую планету кучке наглых дураков!»

Йедидъя выпрямился насколько возможно, пальцы сжались в кулаки так, что побелели, лицо исказила гримаса гнева, глаза выпучились. Он тряс головой, щелкал клювом, щупальца по бокам головы навострили мохнатые кончики и нацелились на человека.

— Ага! А вы, значит, отвечаете за порядок во вселенной, да?

«Нет, она слишком велика. Но наши миры находятся совсем рядом, если ты заметил. Наш — процветает, выйди наружу и посмотри. А ваш… э-э… загибается — как у вас говорят. Мы протянули руку помощи — но не вам, людишкам, а жизни на вашей планете».

— А может, мы бы сами справились? Кто дал право решать за нас!?

«Вы. Мир людей устроен так, что кто-то сильный решает за других, как жить, какую музыку слушать, какие фильмы смотреть, что считать красивым, а что нет. Меняет критерии добра и зла так, как считает нужным! Была такая страна, которая решала за всех. За всю планету! И никто не возражал, никто не сопротивлялся. Государство, обладающее крупнейшими в мире запасами оружия массового уничтожения, катилось в пропасть и тянуло за собой остальных. Мы спасали — нет, уже спасли жизнь на планете Земля»!

Алексей глубоко вдыхает прохладный воздух пещеры, взгляд останавливается на клетке. Существо внутри сидит неподвижно, в полумраке невозможно рассмотреть.

— А это кто? Родственник?

«Крестьянин из поселения рошанов. Ты ведь проходил мимо, видел хижины? Он наказан за ненадлежащее исполнение обязанностей».

— Интересно, каких?

«По обслуживанию моих… э-э… потребностей. Поселение рошанов принадлежит мне. И крестьяне тоже принадлежат мне».

— Так ты рабовладелец? — удивился Алексей. — Но это же самая примитивная форма устройства общества!

«Нет, они не рабы. Права и обязанности распределяются в соответствии с умениями и способностями. У вас было не так? Рошаны умственно ограничены и способны лишь к грубому физическому труду. Проще говоря, дураки. А дураков, как известно, невозможно исправить, ибо глупы от рождения. В общем, от каждого по способности».

— Не взбунтуются?

«Они сыты».

Алексей подходит к клетке, несколько мгновений рассматривает. Раздвигает прутья. Рошан вываливается в образовавшуюся щель, как пакет с мусором.

— Если ты думаешь, что я собираюсь бороться за права угнетенных засранцев, то ты ошибаешься, — вежливо говорит Алексей, обращаясь к рошану. Прислушался, но мысленного ответа не было. Внешне рошан земледелец ничем не отличался от своего хозяина, если не считать худобы — длинные руки, лобатая башка без малейших признаков растительности, темный кожистый нарост на макушке, похожий на родимое пятно. Клюв, маленькие вылупастые глазенки и мерзкие копыта дополняют облик. Алексей легким пинком отправляет рошана на выход. Короткий полет сопровождается визгом, слышен плеск воды.

— Лезь! — приказывает Алексей, кивая на клетку.

Йедидъя молча забирается внутрь, длинные руки обхватывают покатые плечи, пальцы смыкаются на спине. Алексей подтягивает клетку повыше, закрепляет веревку.

Глава 2

Ксения внимательно выслушала рассказ. Клетка с Йедидъя висела совсем рядом, существо внутри сидит неподвижно, опустив голову почти на живот. Волосатые хоботки изредка подергиваются и шевелятся, словно издыхающие змеи.

— Так оно телепат? — встревожилась Ксения. — Он… то есть оно читает мои мысли?

— Если только ты обращаешься непосредственно к нему.

— Не понимаю!

— Ну, как тебе сказать… Ёдя, объясни!

«Слушаюсь! — живо отозвалось «копытное с пейсами». — Вокруг множество живых существ. Все они о чем-то думают, чего-то желают и хотят. Их мысли так же просты, как и желания. Порой невозможно и понять. Мысли, желания, чувства сливаются, образуя безбрежный океан, в котором очень трудно вычленить конкретную мысль. Как в огромной толпе, где каждый говорит вслух, невозможно услышать и понять другого, если только он не станет кричать вам в ухо».

— Мне как-то не по себе, — зябко повела плечами девушка. — Откуда я знаю, может, он именно ко мне прислушивается?

«Ну и что? Чего такого тайного и секретного я узнаю? И почему вы решили, что умеете скрывать свои мысли? Многие люди заблуждаются на этот счет. Достаточно посмотреть в глаза».

— Оно хочет сказать, что я дура? — обернулась Ксения к Алексею.

— Нет, что ты! Оно хочет сказать, что умное и, следовательно, нужное для нас.

— Вот и пусть сидит. В клетке!

— Что это за ткань? — спросила Ксения, коснувшись края покрывала. Ткань наощупь гладкая, как шелк, необыкновенно легкая и сверкает, словно светоотражающее покрытие на жилетах гаишников.

— Паутина. Ну, то есть местные жители собирают паутину и ткут такое.

Ксения помяла ткань пальцами, попробовала на разрыв.

— Если такая нить, то какие же пауки?

— Здоровенные, как собаки. Тут всё такое — лягушки размером быка, бабочки как летающие чемоданы…

— А мыши!?

— Не знаю. Ёдя, у вас мыши есть?

«Имеются, — отозвался телепат. — Как вы изволили выразиться, здоровенные. Как ваши земные собаки породы овчарка. И клыки тоже здоровенные. Есть летучие мыши. Или крысы, я их не различаю. Они крупнее и зубастее. И ящерицы есть огромные. Здесь вообще все крупнее, потому что сила тяжести меньше, чем на Земле».

— А-а, вот почему чувствуешь такую легкость в теле! — воскликнул Алексей. — Я предполагал, но не мог поверить. А что с вашим солнцем? Почему его не видно и оно не заходит?

«Наша планета очень мала по сравнению с Землей, вся покрыта водой, материк только один, на котором мы сейчас находимся. Она спутник более крупной планеты. Солнце освещает только одну сторону, на другой царит вечный мрак и холод. Там царство льдов и нет ничего живого. На границе тепла и холода лед тает, образуется пригодный для дыхания воздух. Облака, которыми затянуто наше небо — это пар от таяния льдов. Когда-то вся наша планета была покрыта льдом. Но потом что-то изменилось и одну сторону стало освещать солнце. Появилась жизнь».

— Расскажи о своем народе. Чем занимаетесь, как устроено ваше общество или государство, не знаю что у вас!

Йедидъя горестно вздохнул, клюв издал щелкающие звуки, пейсы закачались.

«Ну, слушайте. Планета называется Гаарэкц. Смысл тот же, что и у вас — Земля. Жители Гаарэкц называются тошав. Ты человек, я тошав — вот так. И ходим мы по земле, плаваем по воде и т. д. и т. п. Наша Земля не велика, я уже говорил. Почти вся покрыта водой — это я тоже говорил…

— И есть только один материк, это ты тоже говорил! Тошав Ёдя, не тяни кота за то, чего у тебя нет. В общем, не тормози, — перебивает грустное бормотание Йедидъя Алексей.

«Да. Предполагается, что в далеком прошлом, в результате смещения орбиты вращения по неизвестным причинам наша планета стала прогреваться солнечными лучами. Лед растопился, вода частично превратилась в облака, частично образовала ледники на границе тепла и холода. Уровень понизился, образовался материк. Высота над уровнем моря невелика, несколько метров. Есть невысокие горы и холмы. Флора и фауна похожа на вашу, только представители крупнее. Интересная особенность — в нашем мире межатомные связи слабее, плотность вещества ниже, чем у вас. Можно сказать, что наш мир очень хрупок по сравнению с вашим. Даже не очень сильный человек может с легкостью дробить камни, ломать деревья разрывать на куски крупных животных. Вы просто чудовища по нашим понятиям! — мысленно воскликнул Йедидъя. — Ни одно существо нашего мира не может жить у вас. Давление, ураганный ветер — для вас это легкий бриз с моря, — солнечная радиация, сильнейшие электромагнитные поля, страшные морозы зимой — любое живое существо из нашего мира погибает, оказавшись у вас! Зато люди чувствуют себя здесь прекрасно. Правда, мышцы без постоянной нагрузки слабеют и люди быстро теряют силы, поэтому надо нагружать их работой, работой и еще раз работой. Тяжелой, просто непосильной по нашим понятиям и хорошо кормить. И тогда разумные существа другого мира становятся похожими на сказочных чудищ — могучих, свирепых — но послушных»!

Существо в клетке задергалось, послышался клекот и щелканье, кожистые хоботки взвились вверх и задрожали, словно по ним пропустили ток.

Ксения слушала рассказ вполуха. Сидела на краю ложа, пальцы мяли и перебирали необыкновенную ткань, глаза горели от восторга. Но последнюю фразу расслышала хорошо. Пальцы разжимаются, шелковое покрывало бесшумно соскальзывает на пол. Клетка с Йедидъей висит рядом, существо сидит спиной к девушке, хорошо видны трясущиеся плечи и мерзкие извивающиеся пейсы. Ксения бьет ногой снизу вверх, отклоняясь всем телом и выпрямляя ногу. Массивный солдатский ботинок врезается в днище с такой силой, что клетка взлетает к потолку, будто пушечное ядро. Громко трещат прутья, с потолка сыпятся мелкие камешки, появляется мутное облачко пыли. Плетеные стены клетки сжимается, потом с силой выпрямляются и клетка устремляется вниз. Свитый из высушенных стеблей травы канат трещит, нити рвутся, выстреливая микроскопические облачка пыли, появляются разрывы. Канат пружинит, слышен треск рвущихся волокон. Перепуганный Йедидъя орет не своим голосом, машет руками и стучит копытами, отчего клетка подпрыгивает и раскачивается, как мячик на резинке. По воздуху плывет запах нечистот.

Девушка брезгливо морщит носик, стряхивает невидимую грязь с ботинка краем белоснежного покрывала.

— Вот бы платье сшить из такого! — говорит она, перебирая пальцами складки.

— Непрактично, — пожимает плечами Алексей.

— Ну, тогда костюм. Комбинезон например! Эта ткань почти не пачкается, не мнется, отражает солнечные лучи. В здешнем климате ей, наверное, цены нет, — предположила Ксения.

«Вы совершенно правы, госпожа! — зазвучал дрожащий от страха голосок Йедидъя. — Это необыкновенная ткань, второй такой нет. Одежду из нее носят только очень богатые и знатные жители нашего мира».

Алексей критически осмотрел камуфляж. Полевая форма покрыта пятнами грязи и порвана в нескольких местах.

— Из шелка получается самое лучшее нижнее белье, — продолжала рассуждать Ксения. — Тебе, военный, наверняка не помешают новые носки и все остальное.

— С кружавчиками. Непременно! — кивнул Алексей.

— Леша, не остри. Здесь нет магазинов готового платья, а в чем ходят туземцы, ты видишь.

«Да госпожа, вы опять правы! — залебезил Йедидъя. — Рошаны вообще ходят голыми, если не считать набедренной повязки. Чиновники одеваются лучше, но тоже…э-э… не фонтан»!

— Заткнись! Короче, Леша, наша одежда для здешнего климата не годится, — решительно заявила Ксения, аккуратно сворачивая шелк в рулон.

— Ходить, завернувшись в белую простыню? — вытаращил глаза Алексей.

— Нет, у нас будет одежда. Нормальная, только светлая. Ты же слышал, что сказал засранец в клетке — они умеют шить.

— Умеющих шить еще найти надо! — возразил Алексей. — Где они тут?

— Вопрос понятен, попугай ощипанный!? — грозно спросила Ксения, замахиваясь прикладом автомата.

«Да, госпожа! — подпрыгнул Йедидъя в клетке. — В деревне есть рошаны, умеющие шить. Под вашим великолепным руководством они…»

— Заткнись! Надо привести их сюда.

«Будет исполнено, госпожа. Там, у входа, прячется один рошан. Он сбегает». Йедидъя несколько раз щелкает клювом, из глотки вырывается прерывистый клекот. Раздается стук копыт, в дверном проеме появляется согнутый от страха в три погибели рошан. Тощий зад касается пола, голова склоняется, несуразно длинные руки служат подпорками — рошан замирает в позе крайней почтительности. Алексей удивленно качает головой, бросает взгляд на свой ботинок — приложил неплохо, а чудику с копытами нипочем. Надо учесть!

«Приказывайте, госпожа»!

— А он поймет?

«Конечно! Рошаны понятливы и послушны, вся порода такая».

— Идеальные мужчины и женщины, — иронично улыбнулась Ксения.

— Они ни то и ни другое, — с усмешкой отозвался Алексей. — Где-то посередине.

— То есть?

— Гермафродиты. Как навозные черви.

Получив приказ, крестьянин вприпрыжку убегает, слышна утихающая дробь копыт, доносится плеск воды.

— Ладно, вопрос с одеждой решили, — махнул рукой Алексей. — Продолжим наш урок. Кстати, Ёдя… ты упомянул богатых и знатных, а так же чиновников. Поподробнее!

«Имущественное неравенство было всегда. И всегда есть те, кто исполняет властные и административные функции. Власть в руках самых сильных, администрированием занимаются наемные работники из наиболее способных горожан. Да что рассказывать, бюрократия во всех мирах одинакова! — Йедидъя шумно вздохнул, плешивая голова дернулась, послышался клекот и щелчки. — Наш мир невелик, как и сама планета. Управлять им несложно. Самое главное — подчинить себе людей. Богатство определяется количеством людей в собственности и площадью земельных угодий. Система правления проста: верховный вождь, он же фюрер, отдает приказы фюрермуцам, наместникам среднего уровня. Ну, главы районов! Они, в свою очередь, приказывают фюрерлушам — это деревенские старосты, участковые начальники. Есть полиция, они же солдаты и стражники — шомеры. Подчиняются только фюреру».

— На входе в ваш мир на меня напал какой-то псих. Это и есть шомер?

«Да. Страж входа. Ты ведь убил его»?

— Нет, изнасиловал. Теперь он ждет ребенка!

Йедидъя задрожал, кожа страшно побелела и буквально вскипела, стремительно покрываясь волдырями. Раздался звук рвущейся материи, запахло сероводородом, на каменный пол шлепнулись большие вонючие капли.

— Что это такое!? — вскрикнула девушка, зажимая нос.

Она сгребает шелк и бросается прочь из пещеры на свежий воздух.

— Осторожней там, лягушки покусают! — крикнул Алексей вдогонку.

Обернулся, внимательно посмотрел на дурно пахнущее существо в клетке.

— Э-э, Ёдя! — покачал головой Алексей. — Вижу, сексуальной революции у вас еще не было.

«Акцию по разложению общества проводили среди вас, людей. С целью ослабить или полностью уничтожить межличностные связи. Разобщенным, нравственно дезориентированным обществом легко управлять. Мешает только стадный инстинкт, — угрюмо сообщил Йедидъя. — Следующий этап — легализация однополых браков, гомосексуализма, педофилии, инцеста и кровосмесительства. В нашем понимании все это не преступление, а норма. Окончательно разрушив вашу нравственность, мы уничтожим традиционное общество и создадим новое. Такое, как у нас. Оно будет обслуживать наши интересы, служить и подчиняться нам. Уже сейчас мы можем использовать вас, как скафандры для нахождения на Земле. Главная задача — обрести такие тела, как у вас, что обеспечит нам комфортное проживание в обоих мирах».

— То есть активная пропаганда педерастической любви ваше дело?

«Конечно! А кому же еще это может понадобиться»? — удивленно произнес Йедидъя.

— Я хоть и военный, но понимаю, что на любую пропаганду нужны деньги. На рекламную кампанию в масштабах планеты необходимы огромные деньги. Есть немало очень богатых людей, но отдавать за просто так деньги они не будут, — задумчиво сказал Алексей. — Их надо убедить. Или заставить. Как вам такое удалось?

«Они — это мы. На Земле не так много людей, по-настоящему богатых и обладающих реальной властью. Буквально несколько десятков семей. Они все инфицированы. Любой человек, который способен достичь многого в политике, искусстве, в бизнесе — находится под контролем. Разумеется, лучше всего, чтобы наши люди были на вершине. Именно поэтому нас так много среди бизнесменов и политиков. Очень важно контролировать искусство. При помощи кино, книг, развлекательных шоу необходимо внушать людям нужные нам идеи».

— Какие?

Ответа не последовало. Алексей ощутил нарастающее беспокойство, исходящее от тошава.

— Что случилось, Ёдя? — спросил Алексей. — Чувствуешь приближающиеся неприятности?

«Есть тайны, которые нельзя выдавать другим даже под страхом смерти»!

— Мне можно. Кому я расскажу? — невесело усмехнулся Алексей.

«Верно! — встрепенулся тошав. — Но меня все равно что-то беспокоит».

— Собери волю в кулак, — посоветовал Алексей.

«Ты прав, бояться нечего. Даже напротив, — голос тошава в голове зазвучал тише, словно телепат мысленно перешел на шепот. — Это чудовище с самкой нужно использовать… ой! А, ладно, он все равно не слышит! Так вот, — зазвучал голос тошава с прежней силой. — Люди, скажем так, инфицированные нами — это, как правило, представители одной немногочисленной нации — всеми силами стремятся занять ключевые посты в шоу бизнесе. Они снимают фильмы, пишут — или контролируют написание! — сценариев кино, развлекательных передач и шоу. Строго следят за содержанием новостей. В информационных выпусках — особенно в так называемых «итоговых» или — тьфу, название для идиотов! — «аналитических», показывают и рассказывают только то, что выгодно для нас. Вообще, все средства массовой информации, так или иначе, то есть косвенно или прямо, принадлежат нам. Мы контролируем весь этот поток помоев, громко названный — ха-ха, нами же! — информационным просра… пространством»!

Голос тошава, совсем недавно слабенький, дребезжащий и услужливый, гремел и раскатывался подобно грому. Голова буквально гудела, в ушах стоял гул, в носу свербело и чесалось. Алексей с трудом сдерживался, чтобы не чихнуть.

«Глобальный контроль над человечеством — вот наша задача! Мы…»

— Была, — перебивает мысленное словоизвержение Алексей и тотчас чихает с такой силой, что из носа течет кровь. — Была задача.

«Да, ты прав, — осекся тошав. — Действительно, была. Все оказалось гораздо сложнее, чем мы думали. А, может, не хватило терпения. Человечество уничтожено, надо выращивать новое. И это все он, проклятый Йерохаам! Ну, ничего. Вместе мы победим»!

Голос тошава пропадает. Перед мысленным взором Алексея появились смутные, малопонятные образы — здание из белого камня, похожего на мрамор, острые грани сверкают серебром и золотом. Стены увиты зелеными растениями, узорчатые листья слабо колышутся ветром, капли росы переливаются цветами радуги и тают прямо на глазах. Одетые в белые тоги придворные почтительно склоняются, волосатые хоботки дрожат, кончики пейсов загибаются и вытягиваются, приятно щекоча кожу сквозь тончайшую ткань шелка. Сверкающие белизной ступени ложатся под ноги, мои копыта очищены от грязи и обернуты золотой фольгой, мрамор отзывается ласковым стуком на прикосновение моих прекрасных копыт… сверху доносится шум, стенания и топот. Двое громадных стражников из рабов людей волокут за пейсы этого негодяя, мерзавца и подлеца Йерохаама. Выпуклые карие глаза полны слез, лицо покрыто синяками, лишенное одежды — как у презренного рошана! — тело испещрено язвами, кожа висит лохмотьями. Кричать уже нет сил, Йерохаам только хрипит и стонет так жалобно-жалобно… полностью обнаженные мускулистые люди-стражники вносят меня, словно величайшую драгоценность, в тронный зал! Прохладный ветер колышет занавесы на окнах, одежды на склоненных в мою честь придворных так же колышутся, словно несказанно рады моему появлению и приветствуют меня. И — о великий Йогува! — сам элион мангиг Маар Менуваль Амшель Хара Метоав Шекец Ротшиль идет мне навстречу. В пейсы вплетены лепестки лилий, голова покрыта венком из чистого золота, белоснежные одежды из тончайшего шелка колышутся в такт шагам, глаза сияют небесным светом величайшей благодарности. Он обнимает меня за плечи, я чувствую теплое прикосновение пальцев. Мы идем в Зал высшей награды, где я… где во мне…» Алексей вздрогнул, несколько раз тряхнул головой, изгоняя наваждение, глаза широко раскрылись от изумления — он возбудился! Мысль о том, что он превратился в извращенца — а как еще назвать влечение к этому… к этой гадине, этому существу, у которого просто нет названия ни в одном человеческом языке! — повергла в шок.

«Этого не может быть! Рядом со мной была Ксения, красивая женщина с исключительной фигурой, но такого сильного желания я ни разу не испытывал. А тут какое-то… черт, меня вырвет»! Алексей чувствует, как к горлу подкатывает комок, спазмы выворачивают желудок, пищевод сокращается и выталкивает наружу содержимое — даже не желудка, кишечника!

— Твою мать!!! — во весь голос выругался Алексей. Он размахивается, чтобы изо всей силы пнуть клетку с проклятым тошавом, размазать его по стене, вбить в камень… нога останавливается на полпути. То, что видит Алексей, заставляет замереть на одной ноге, растопырив руки и вытянув другую ногу. Йедидъя сбросил с себя лохмотья, тело выгнулось и напряглось так, словно его распирает изнутри. По всей поверхности выступили жилы, кожа покрылась розовыми пятнами, рот полуоткрыт, глаза закатились. Между широко расставленных ног медленно появляются белый, покрытый слизью, хобот или щупальце. То увеличивается до невероятно огромного размера, то уменьшается, словно мгновенно теряет воздух. Слышно чавканье и хлюпанье. Тягучая, как сопли, мутная слизь ниспадает на пол блестящими нитями, собираясь в маленькие лужицы. Воздух наполняется тошнотворным запахом.

Алексей несколько мгновений наблюдает на омерзительное действо, затем отходит на пару шагов, садится на каменное ложе. Тотчас вскакивает, будто укушенный, гадливо морщится.

«Теперь понятно, для чего сюда рошан… равшан… черт, крестьянин этот приходил! — подумал он. — Право первой ночи местного разлива. Только сильнейший имеет право на потомство, слабые вымирают. Вообще-то у людей так же, чему удивляться. Но как его распирает! Наверно, пришло время гермафродиту размножаться, а я помешал брачному действу! Надо прекращать. Не дай Бог, Ксюха увидит, у нее нервный срыв будет».

Алексей несколько раз хлопает в ладоши, как можно громче произносит:

— Аллес капут, донжуан! Пора заняться делом.

Тошав содрогается, слизистый хобот стремительно втягивается внутрь, тело сворачивается в позу эмбриона.

— Я что-то не понял, Ёдя? Ты говорил, что тошавы размножаются делением. Оказывается, нет! Объясни-ка, чудо копытное!

Йедидъя шумно вздохнул, пожевал клювом и еще раз вздохнул:

«Видишь ли, человек, наше общество делится на касты. Есть каста высших, средних и низших. Рошаны, как ты и сам уже понимаешь, низшая каста. Ну, вроде крепостных крестьян. Они не имеют прав, только обязанности трудиться на представителей высшей и средней касты. Вот они-то и размножаются только простым делением. Однако природа наградила их возможностью… э-э… понести или принести, как правильно? — короче, оплодотвориться от представителя высшей касты. Метис или полукровка обладает некоторыми правами. Будучи оплодотворенным высшим существом, он рождает почти полноправного тошава, то есть представителя средней касты».

— А если представителя средней касты «вдует» высший, то потомство тоже будет вхоже в высшую касту. Так? — спросил Алексей.

«Не совсем. Только если произойдут мутации, в результате которых тошав низкой касты обретет… э-э…»

— Член! — подсказал Алексей. — С прибамбасами.

«Нет, это называется по-другому. Но смысл тот же. В вашем мире такими органами обладают только высшие гермафродиты для синхронного оплодотворения».

— Так ты, значит, мачо? — усмехнулся Алексей. — Это уже интересно! А скажи мне, мачо Йедидъя, какого хрена ты здесь делаешь?

«Ну, я же сказал… отвечаю за проход в ваш мир, сторожу его. Рошаны меня обслуживают, поддерживают порядок в пещере, — неуверенно произносит Йедидъя. — И вообще…»

— Хватит нести чушь! — рявкнул Алексей так, что с потолка на входе просыпалась пыль. — Ты представитель высшей касты, какого овоща тебе сидеть в этой норе?

В наступившей тишине послышалось кряхтенье. Тошав горестно щелкнул клювом, раздались всхлипывания.

«Я — жертва интриг»! — прозвучал в голове Алексея плачущий голос.

— Конечно! А кто же еще? — саркастически ответил Алексей. — А также «не виноватая я, он сам пришел»! Я прав?

«Послушай, человек, секс в нашей жизни не играет той роли, что у вас. Продолжение рода — совсем другое! Ради него мы готовы пойти на все, никакие жертвы не будут напрасными, никакие усилия чрезмерными. Разумеется, если речь не идет о собственной жизни, — поспешил уточнить тошав. — Была возможность подняться наверх, занять место рядом с фюрером, но мерзкий интриган и подлец Йерохаа… а-а»!!! — зарычал тошав.

— Оказался симпатичней тебя?

«Да оставь ты свои дурацкие шуточки! Он непосредственно руководил процессом уничтожения людей в этом, как его, по-вашему, черт! А — федеральном округе».

— Подожди-подожди — правозащитник Рувим Дейч, что ли?

«Ну да! А вы знакомы»?

— Да. Причем, достаточно близко. В том смысле, что я ему морду бил, — усмехнулся Алексей.

«Ну, не совсем ему, но все равно это больно и унизительно. Ты молодец, чувак! — вскричал тошав. — Я не ожидал, что встречу — ну, я вообще не ожидал, что встречу кого бы то ни было… э-э… твое появление…»

Выпуклые глаза тошава заблестели, зрачки расширились. Обвисшая кожа на лице подтянулась, физиономия округлилась и даже чуть-чуть порозовела. Алексей, с удивлением наблюдавший за метаморфозой тошава, покачал головой:

— Надо же, какой терапевтический эффект оказывает мордобой конкурента! Ты прямо на глазах расцветаешь, Ёдя!

«Не в мордобое дело. Ты вот что мне скажи, человек…»

От возбуждения тошав щелкал клювом, по телу пробегали волны дрожи. Шерстистая голова прижалась к решетке, пальцы сжали прутья с такой силой, что тонкая кожа вот-вот лопнет. Тошав завозился в клетке, оттопыренный зад уперся в пол, появился запах сероводорода.

«Э-э, человек, ты для чего сюда пришел? Ну, не просто же так! С той стороны портал должен хорошо охраняться. Я уж не говорю о том, что его надо было найти, — заговорил тошав, от волнения приплясывая в клетке. — Ты, вероятно, горишь желанием отомстить. Я прав»?

Алексей не спеша, «со вкусом» потянулся. Взбил ворох мягких кож, устроился поудобнее на каменном ложе.

— Хочешь предложить свои услуги еще раз и стать Сусаниным? — спросил он. — Мирок ваш невелик, ты сам говорил. Вы существа слабые, общество ваше расколото на касты. Ненавидите друг друга. Ваша гипнотическая сила мне нипочем. Да я просто буду идти, куда глаза глядят и убивать всех подряд. Торопиться мне некуда, — лениво продолжал говорить Алексей. — Вернее, нам с Ксенией. Вы уничтожили наш мир, а мы уничтожим ваш.

«И дадите начало роду новых людей, которые будут свободно перемещаться между мирами, заселят Землю…» — послышалось чуть слышное бормотание тошава.

— Ну, если Ксюша согласится. Я человек воспитанный, навязываться не стану, — учтиво произнес Алексей.

«Ты услышал мои мысли! — с ужасом произнес тошав. — Такого не может быть»!

— Во дает! — удивился Алексей. — Ты ж со мной мысленно разговариваешь.

«То другое. Разговаривая, я обращаюсь к тебе. Думая, я обращаюсь к себе. Ты не должен меня слышать»! — срывается на визг тошав.

— Значит, мутировал, — вздохнул Алексей с притворной печалью в голосе. — Получается, не нужен ты мне, Ёдя. Ну, поживи еще пару минут, а потом я тебя по стенке размажу. Прогуляюсь до деревни рошанов, потренируюсь, как быстрее убивать вас. Кстати, куда Ксюха запропастилась? Наверно, в деревне рошанчиков гоняет. Хоть бы мне десяток оставила.

Тошав окаменел. Бледная кожа покрывается крупными, словно созревшие прыщи, пупырышками. И без того выпуклые глаза вытаращились еще больше, родимое пятно на волосатой макушке позеленело. Тошав даже дышать перестал. В наступившей тишине послышался скрип прутьев. Звук напоминал треск рвущейся кожи. Алексей бросает взгляд на пальцы тошава — не рвутся ли сухожилия у бедняги от чрезмерного волнения?

«Ты не должен! — раздался в голове тоненький, словно писк комара, голосок. — Ты не можешь…»

— Я тут никому ничего не должен! — рявкнул майор запаса. — И много чего могу!

«Нет, не в том смысле, господин, — запищал тошав. — Есть нюанс, господин, на который ты не обратил внимания. Я же говорил, что мы… э-э… другие тошавы используют людей как рабов. Их здесь много, они сильны и послушны. Им, фигурально выражаясь, промыли мозги. Они, не задумываясь, выполнят любой приказ… э-э… мне очень жаль, но ты будешь сражаться с ними, а не с нами»!

— С-суки! — цедит сквозь зубы Алексей. — Что за подлый народ вы! Интересно, в этом поганом мирке газовые камеры можно строить из подручных материалов? — пробормотал он, от злости скрипя зубами. — Я бы вас всех…

«Всех не надо! — взвизгнул Йедидъя. — Вселенная обеднеет, пусть цветут все цветы, Создатель решает, кому…»

— Заткнись! Вы людей уничтожили по своему усмотрению или «создатель» посоветовал? А рабами нас делали — голос свыше нашептал? — зарычал Алексей. — Короче, Ёдя. Ты будешь жить до тех пор, пока будешь полезен мне. Понял? И еще — не вздумай обмануть или подставить. Малейшее подозрение — и я выдерну все, что выросло на твоем туловище. Голову оторву последней. Вопросы есть, тошав?

«Никак нет, господин майор»! — плачущим голосом произносит Йедидъя.

Алексей поднимается с возвышения, ворох мягких шкур сползает на пол. Воздух в подземном жилище тошава свеж, бродят запахи травы, слабый сквозняк дышит прохладой.

— Неплохо устроился, Ёдя! — рычит Алексей. — Тоже люди строили?

«Ну, так… они не перетруждались. Хорошо кушали, отдыхали. Я лично следил»! — лепечет испуганный голосок.

— Да, поди проверь… Ладно, попугай бескрылый, рассказывай, за что же тебя из дворца-то поперли.

Тошав шумно вздыхает в клетке, плечи зябко дергаются, копыта чуть слышно щелкают, выравниваясь по ободку на днище.

«Будучи высокорожденным, я занимал… э-э… должность советника при властелине, — робко заговорил Йедидъя. — Идея переселения на Землю существовала давно, с тех пор, как обнаружили порталы. Их несколько, как появились, никто не знает. Когда исчезнут, тоже неизвестно. Жизнь на Земле имеет массу преимуществ — большая площадь, разнообразный животный и растительный мир, толстая атмосфера, медленные изменения условий существования, что дает возможность для эволюции. Органическая жизнь совершенствуется! Здесь, на Гаарэкце…»

— Короче, Ёдя. Говори по сути, — обрывает Алексей бормотание тошава.

«Слушаюсь! Я был сторонником постепенного захвата Земли. Планомерное унич… э-э… уменьшение численности населения — в первую очередь за счет неполноценных рас и неизлечимо больных! — привело бы к тому, что уменьшилось негативное влияние на природу промышленного производства, варварское земледелие…»

— Еще короче!

«… процесс длительный. Йерохаам убедил властелина, что надо действовать быстрее. Проще уничтожить людей и вырастить новых. Его родственники проникли на Землю. Он также использовал своих соплеменников, волосатых рошанов. Они так же тупы, как местные, безволосые, но агрессивны и злобны…»

— Стоп! Безмозглые кровожадные твари, составляющие себе тела из трупов. Они?

«Да. Это племя обитает на краю земли, где всегда холодно. Там постоянно дуют ветры, с неба падают камни и почти нет жизни. Страшные места»!

— Не понял! А, обратная сторона Гаарэкца, верно?

«Не совсем. Узкая полоса земли, граница между этой, светлой стороной и другой — темной, холодной и мертвой. Там почти нет воздуха, царит вечный холод, с черного неба падают камни — метеориты».

— Отличное место для лагеря, ты не находишь? — усмехнулся Алексей и покачал головой. — И свирепые волосатики в качестве надзирателей.

Тошав съежился, как услышал эти слова, копыта мелко застучали по днищу клетки, кожа пошла пупырышками.

— Не волнуйся так, прошу тебя. Значит, властелин — как его? — ху… э-э … хулион манда Ротшиль, да? Итак, Ротшиль поддался на уговоры коварного Ерохама и…

«… меня вышвырнули со двора — назначили сторожем портала! — сварливо заскрипел голос Йедидъя. — А Йерохаам отправился уничтожать мир людей».

— Как пафосно! Что ж, ему это удалось. А где он теперь? — спросил Алексей.

«В столице, при дворце, — угрюмо сообщил Йедидъя. — Где ж ему еще быть? Наслаждается!»

— О, без подробностей! — замахал руками Алексей. — Что ж, понятно. Ты сказал, что волосатые рошаны тупы. А как же Йерохаам? Мутировал?

«Получается — так! — горестно резюмировал Йедидъя. — И если таких умных станет много, нам, благородным тошавам, придет конец. Волосатые рошаны займут все высшие должности при дворе фюрера и — о, ужас!!! — могут даже захватить трон»!

— Несчастный Ротшиль, хулион мандалион! — усмехнулся Алексей. — Наверно, станет наложницей — нет, наложником — тьфу! — фюрера Йерохаама. Последний вопрос: как далеко ты можешь слышать мысли?

«Только вблизи, на расстоянии нескольких шагов. А что»?

— А то, что если это не так и ты будешь «пасти» меня, конец твоей жизни будет очень нехорошим. Еще хуже, если тебя «услышит» ваш мудель Ротшиль. Я хочу быть surprise. Понял меня, нет!?

«Да, господин майор»! — пролепетал Йедидъя и съежился еще больше.

— Посмотрим! — прорычал Алексей. — Куда ж Ксения запропастилась? — произнес он совсем другим голосом и оглянулся.

Внутри кургана царит приятная прохлада, прозрачные камни в потолке изливают неяркий матовый свет, пахнет свежестью и… Алексей наморщил нос, покачал головой.

— Ёдя, прекрати! Если будешь все время портить воздух, я вынужден буду засунуть камень тебе в одно место!

«Хорошо-хорошо, господин майор, больше не буду»! — пискнул тошав. Клетка закачалась, послышалось сопение и шуршание, вонь уменьшилась и пропала. Алексей направился к выходу. Сварливо скрипнули изломанные доски, захрустели щепки, влажный земляной пол угодливо прогнулся под жесткими подошвами. Влажность усилилась, послышался плеск воды, запах травы наполнил легкие. С непривычки Алексей сощурил глаза, ладонь «козырьком» коснулась лба. В странном мире, где никогда не бывает ночи и зимы, царила настороженная тишина. Перестали «ржать» гигантские лягушки, куда-то запропастились громадные, как суповые тарелки, бабочки. Густые заросли травы замерли неподвижно, словно нарисованные рукой умелого художника на огромном холсте. Плеснула вода, сверкающие капли взлетели и опали, растворившись без остатка, мелькнул покрытый белесой чешуей хвост. «Интересно, тут рыба есть? — подумал Алексей, невольно вспомнив последнюю в «земной» жизни рыбалку. — Или тут пиявки хвостатые с чешуей»?

«Есть-есть! И рыба и пиявки! — слабо прозвучал в голове услужливый голосок Йедидъя. — Если желаете, господин майор, я прикажу рошанам».

— Так ты все-таки подслушиваешь, гад! — зарычал Алексей. — В воду вместе с клеткой!

«Нет, господин майор! Больше не буду!! Ни за что на свете не буду»!!! — истошно заверещал тошав и Алексей тотчас ощутил, что исчез гул в голове и обострился слух. Этот гул появился сразу, как только он попал в этот мир. Алексей не обратил внимания — ну, мало ли какие последствия могут быть после перехода! Ничего не отвалилось и ладно. Теперь он понял — слабый, на грани слышимости, гул и заложенные уши признак того, что тебя «слушают». Все обитатели этой планеты могут «слышать» мысли. Вернее, ощущать мыслительные процессы, понимать желания других, даже не видя их обычным зрением и не слыша. У людей это называется чутьем. Так и говорят — почувствовал опасность.

«Говорили, — с горечью подумал Алексей. — Уже не говорят. Наверное, на Земле людей уже не осталось. Горстка одурманенных рабов, старательно уничтожающих остатки собственной цивилизации. А когда закончат работу, начнут резать друг другу глотки по команде одного из тошавов. Последний оставшийся в живых человек повесится под громкие, переходящие в бурные овации, аплодисменты всех этих йедидей, йегудей, йесраелей, йисхаков и бецалеев»!

Алексей поднимается повыше. Плоские прозрачные камни, которыми покрыт холм, недовольно потрескивают под ногами и норовят выскользнуть. С вершины холма открывается неплохой вид на долину. Вода в ров поступает из речушки, в которую превратился тот самый ручей, что вытекает из пещеры портала. Густые заросли травы покрывают землю повсюду, отступив только от поселения рошанов. Узкая дорога режет травяной покров на части, но в некоторых местах мясистые стебли нависают над каменным покрытием, словно застывшие водяные валы, пряча дорогу под зелеными коврами. Линия горизонта ограничена невысокими скалами, тонет в матовой дымке, будто там, на краю земли копится туман. Алексей сует в рот два пальца, над зеленым полем несется разбойничий посвист.

— Ёдик, ты слышишь меня? — чуть слышно спрашивает он.

Несколько мгновений спустя прозвучал ответ — «Да, господин!» и сразу чуть-чуть заложило уши.

— Ага, включился! Мы где находимся, Ёдя? В смысле, ближе к краю или к центру?

«К краю. За хребтом начинается темная сторона. Дорога идет по равнине прямо к городу. Он построен на скалистой возвышенности, примыкающей к горам».

— То есть, крепость. А зачем? Вы же ни с кем не воюете… стоп! Волосатые рошаны, верно?

«Да», — понурился Йедидъя.

— Но один из них уже поселился во дворце. Скоро родственников перетащит. Крепостные стены не помогли? Ладно. Итак, дорога. Придется топать до дворца муделя Ротшиля — или как он там? — аборигены будут таращиться на нас, кидаться камнями и засохшими какашками, а один, самый прыткий, помчится с докладом муделю Ротшилю — готовься, мол, к битве царь, враг приближается! — пробормотал Алексей. — И тогда нас будут закидывать уже не какашками.

«Вы что-то сказали, господин»?

— Лошади, ослы — транспорт какой нибудь есть?

«А-а, транспорт! Нет, господин. Позволю себе напомнить, что техникой мы не пользуемся. В качестве гужевого транспорта используем людей — ой-ой! — простите, господин! Простите»!!! — заверещал тошав.

— Сучье племя! — сквозь зубы произнес Алексей.

Палец ложится на спусковой крючок, ствол опускается, черный глаз дула смотрит в кусок хрусталя. Грохочет выстрел, пуля вышибает плиту из пазов, блистающий вал осколков падает вниз. В голове звучит истошный вопль тошава, в пещере слышен треск и какие-то щелчки, будто орехи колят. Наступает тишина, только слегка звенит в ушах от выстрела.

— Ты чего стекла бьешь, фулиган такой! — звучит знакомый голос. — Леша, что с тобой?

Улыбающаяся Ксения стоит возле входа в пещеру, руки обнимают большой белый сверток.

— Да так, по тебе соскучился, — улыбнулся Алексей.

Съезжает по крутому склону, как на лыжах, легко удерживая равновесие. Земля у подножия мягко пружинит и даже слегка подбрасывает, будто тугой батут.

— Нет, правда, где ты ходила? — нахмурил брови Алексей. — Тут тебе не того! И там тоже!

Девушка помолчала, обдумывая услышанное:

— Это ты по военному, да? Ладно, — махнула рукой и сверток из белой ткани рассыпался. — Ой, испачкается! То есть, нет, но все равно!

Алексей поспешно хватает ворох. Тонкая, словно паутина и легкая, как тополиный пух, ткань сминается под грубыми пальцами.

— Что это? Балетная пачка? — удивленно спрашивает он, глядя на кипу странного белья.

— Это наша одежда, Леша. И не паникуй раньше времени, белый цвет тебе очень идет, — наставительно произносит девушка.

Алексей теряет дар речи.

— Мне… да я… блин!!!

— Да, комбинезон. Из самого тонкого, лучшего в мире шелка. Ему цены нет! В здешнем климате это лучшее, что только можно найти. И нижнее белье в комплекте, — похвасталась Ксения.

— А чулочков нет? С кружавчиками по краям. Или колготок? — обалдел Алексей.

— Леша, это просто одежда из белой ткани! Ну, тонкая она. Непривычно это после солдатской робы, я понимаю. Ты совсем не обратил на меня внимание!

Алексей поднимает взгляд и тотчас застывает соляным столбом. Ксения одета в белое с головы до ног. Ну, то есть на ногах все те же солдатские ботинки, черные и страшные. Зато белый комбинезон излучает чуть ли не небесный свет, тихий и не слепящий. Шелк из паутины довольно плотен на вид, к нему не пристает грязь, он отталкивает воду — видно несколько капелек на поверхности! — и дает дышать телу. Комбинезон тщательно подогнан по фигуре, широкий пояс подчеркивает талию, ворот расстегнут, рукава завернуты чуть ниже локтя. Облик «амазонки в белом» дополняет косынка, завязанная узлом на затылке, из под которой кокетливо выглядывает черная прядь.

— Неплохо, да? Только вот подсумок с магазинами, нож и пистолет в кобуре по цвету не подходят. Жалко, правда? — как ни в чем ни бывало спрашивает Ксения.

— Да. Особенно автомат, — деревянным голосом отвечает Алексей.

— Зато есть такие вот чехольчики на ботинки, беленькие! — хвастливо зачастила девушка. — Вот, смотри! Надеваешь так!

— Какие еще на… э-э… чехольчики! Я тебя убью! — тихо рычит Алексей.

— Леша, не бухти! — строгим голосом говорит Ксения. — Наша одежда не годится в здешнем климате, она слишком жаркая и неудобная. Шелковый комбинезон самое то, вот увидишь.

Алексей глубоко вздыхает, пальцы разжимаются, кипа шелка падает. Ветер дует в лицо липкой жарой, по спине стремглав бегут капли пота, невидимое за облаками солнце издевательски дышит зноем.

— Ты мокрый весь, как мышь в половодье. А сухонькая и чистенькая! — похвасталась девушка.

Она действительно выглядела очень свежо, словно только что вышла из помещения с кондиционером — ни капли пота на лице и шее, кожа покрылась легким загаром, ветерок колышет края одежды.

— Шляпы с широкими полями не хватает. И темных очков, — буркнул Алексей.

Злости в голосе не было, только растерянность.

— Шагом марш мыться! — скомандовала девушка. — Потом переоденешься.

Глава 3

Алексей с Ксенией входят в пещеру. С потолка льется световой поток шириной в два обхвата с рваными краями. Выстрел пробил громадную дыру, осколки прозрачной плиты усыпали пол. Возвышение, на котором когда-то «восседал» тошав Йедидъя, треснуло и развалилось на крупные куски. Осколки хрусталя сверкают гранями, стены и потолок усеяны разноцветными «зайчиками». По пещере гуляет сквозняк, воздух снаружи несет влагу и тепло.

— А где этот, в клетке? — спрашивает девушка, кивая на пучок прутьев, которые тихо покачиваются на крюке.

— Может, спрятался, — пожал плечами Алексей. — Они живучие, эти твари. Тебе уши не закладывает? — спросил он.

— Нет. А должно? — удивилась Ксения.

Алексей объяснил в двух словах.

— А-а, вот что! В деревне было немного. Ну, когда крестьянами командовала. Это ведь они шили, — провела она рукой по шелку.

— У них швейные машинки есть?

— Нет. Края ткани склеивают слюной пауков.

«А еще она очень ядовита. Разъедает кожу и внутренности за считанные мгновения»! — прозвучал робкий голосок. Тотчас слегка заложило уши.

— Я ж говорил, живой. Вылезай, Ёдя, где ты там? — усмехнулся Алексей.

Раздался хруст, послышалось сопение и щелканье клювом. Ворох мусора и осколков хрусталя зашевелился, высунулась круглая голова с выпученными глазами. Макушка укрыта треснувшим деревянным днищем от клетки.

«Вы так прекрасны в белом, госпожа! Вам очень идет»! — залебезил тошав.

— Заткнись. Так что там насчет слюны пауков? — спросил Алексей.

«Ну, вы же знаете, что пауки сначала накачивают добычу слюной, что бы частично переварить и размягчит, и только потом пожирают».

— Понятно. Значит, броня все-таки нужна. А уж подумал, что налегке пойдем.

— Куда мы пойдем, Леша? — осторожно спросила Ксения.

— Бить мордуленцию главному злодею. Мы ведь за этим сюда пришли, ты не забыла?

— Да, но здесь так красиво!

— Красота не спасла наш мир. Не спасет и этот, — сквозь зубы произнес Алексей. — Ладно. Ёдя, долго до вашей столицы топать?

«По дороге идти прилично. Она петляет, уходит в стороны. Это, так сказать, артерия, соединяющая поселения. По ней перевозят грузы… э-э…»

— … на людях. Запрягают в повозки, загружают по самое никуда и везут. А чтоб быстрее, хлыстами угощают. Это ты постеснялся сказать?

«Господин, я в этом не участвовал! Ты же видел, как я живу и кто меня обслуживал».

— Типа, с негодованием отвергал саму возможность использовать людей в качестве рабов? Скажи, удобного случая не представилось. Я еще выясню, чем ты при дворе занимался. И если окажется…

«Как вы могли такое подумать обо мне, господин! — ужаснулся Йедидъя. — Моя совесть чиста, как хрусталь»!

— Совесть у таких, как ты? — изумился Алексей. — Ее нет и никогда не было, Ёдя! Вместо нее концентрированная подлость. Вы — люди наоборот. Есть такое выражение — темная сторона души. Это о вас. Это вы темная сторона человеческой души. Проникая в наш мир, вы поселяетесь в человеке, превращая его в чудовище, рядом с которым сказочный дракон просто дождевой червячок. Милый, трогательный и безобидный!

— Леш, Леша! — затеребила рукав Ксения. — Ты вроде о дороге спрашивал.

Алексей глубоко вздохнул, повернул лицо навстречу дуновению ветра.

— Ты права. Значит, дорога соединяет и все такое… другой путь есть?

«Через горы. Короче, но опаснее».

Каменный пояс материка похож на реку кипящей магмы, мгновенно затвердевшей по неведомой причине. Скалы тянулись к облакам острыми вершинами, вершины причудливо искривлялись и казались высохшими щупальцами гигантского существа. Огромные камни лежали на выступах толщиной в палец, наступить страшно, порывы холодного ветра раскачивали валуны, но не могли сдвинуть с места. Скальные породы блестели сколами, острые грани угрожали немедленной смертью любому, посмевшему приблизиться. Сумрак провалов и пещер сливался с чернотой мрачных пропастей и глубоких трещин. Каменные клыки глубоко впивались в поверхность планеты, расползались по сторонам, будто отвратительные струпья на теле.

Несмотря на кажущуюся неприступность, Алексей легко взбирается по отвесной стене на гребень скалы. Стальной панцирь недовольно скрипит, соприкасаясь с камнями, хрупкая порода крошится под нажимом твердых подошв. На полпути Алексей оглядывается, раздается негромкий голос:

— Поднимайся, чего стоишь? Оглядеться надо.

— Леш, ты с ума сошел? Я не умею лазить по скалам! — возмутилась девушка.

— И я не умею! — отозвался Алексей, повиснув на одной руке и повернувшись всем телом. — Думаешь, я альпинист? Вовсе нет. Максимальная высота, которую я покорил — антресоли на шкафу. И то с помощью стремянки. Лезь, давай!

Ксения глубоко вздохнула, пальцы коснулись челки, поправили платок, обвязанный вокруг головы. Ноги легко подбрасывают тело, пальцы в грубых перчатках цепляются за выступ и девушка оказывается на узкой площадке почти без усилий, даже не поняв, как все получилось. Ободренная неожиданной легкостью, поднимается выше. Руки легко поднимают невесомое тело, ноги отталкиваются от выступов и никакая сила тяжести не тянет вниз, к твердой земле. То есть, тянет, но не сильно и ты понимаешь, что даже если сорвешься, ничего страшного не произойдет. Так, ушибешься немного.

— Здорово! — произнесла Ксения, оказавшись рядом с Алексеем.

Глаза блестят, на щеках распустился румянец, лицо светится детским восторгом. Девушка по примеру Алексея виснет на одной руке, поворачивается всем телом и смотрит вниз. Тошав горбится среди камней сушеным грибом, продолговатая голова опущена, несуразные трехпалые руки вытянуты и дрожат, будто от холода.

«Вы так прекрасны, госпожа! Вам так идет»! — запищало в голове, затем голос затих и пропал.

— Швырнуть в него камнем? — предложил Алексей.

— Он же союзник! — удивилась Ксения.

— Он предатель. Предал своих, предаст и нас.

— Тогда зачем ты его взял с собой? — еще больше удивилась Ксения.

— Город знает. Проведет во дворец злодея окольными путями.

— Ага, понятно. А чего мы в горы полезли? Можно было идти по дороге.

— И нарваться на засаду. О нашем появлении уже знают. Или узнают в самое ближайшее время.

Ксения сменила руку, на которой висела, посмотрела по сторонам.

— Здесь такой бардак! В этих каменоломнях тоже легко засаду устроить.

— Не скажи, — покачал головой Алексей. — Горы не равнина и не леса. Здесь другие правила войны. И я в них немного разбираюсь.

Скальная гряда, по которой решил идти Алексей, похожа на скелет змеи. Частокол громадных камней напоминает осколки костей, выпирающие из земли скальные горбы похожи на останки позвоночника, покрытые истлевшими клочьями мха. Гряда широка, около километра, идти, на первый взгляд, совершенно невозможно, дикая мешанина камней просто исключает такое — по мнению местных жителей. На это и рассчитывал Алексей. Появление людей, которых невозможно уговорить, запугать или обмануть, которым нельзя внушить никакую, даже самую изощренную ложь — смертельная опасность для жителей планеты Гаарэцк. Весть об этих людях быстрее молнии облетит материк и каждый ее обитатель пожелает смерти гостям. Верить никому нельзя, каждый встречный — лютый враг. Разумеется, пауки, лягушки, гигантские крысы, летающие и ползающие ящерицы, а так же прочая хищная живность этой планеты в число врагов не входит. Просто животные.

— Как здорово! — воскликнула Ксения. — Я чувствую себя птицей!

Девушка легко отталкивается от края пропасти и летит над провалом глубиной в полсотни метров, словно героиня китайского фильма про дом летающих столовых приборов.

— Теперь давай ты. Как супермен! — крикнула она, приземлившись на другом краю пропасти.

— Голубого трико не хватает. И красных трусов, — отшутился Алексей. — Суперменом будет Ёдя.

Пальцы сжимают загривок тошава с такой силой, что карие глаза бывшего придворного округляются до предела, отпущенного местной природой. Клюв беспомощно распахивается, копыта выбивают мелкую дробь, гнусная вонь сероводорода отравляет свежий горный воздух.

— Фу! Подача!! — морщится Алексей и мощный пинок отправляет «благородного» тошава в стремительный полет. Истошный визг буквально разрывает черепную коробку, вопль животного ужаса так силен, что кажется, будто звучит наяву, а не в голове. Тошав мчится, словно барон Мюнхгаузен на пушечном ядре, трехпалые ладони сжимают тощий зад, будто оттуда может вырваться реактивная струя и еще больше ускорить полет.

— Принимаю! — азартно сообщает Ксения.

Роль теннисной ракетки выполняет ладонь. Девушка легонько — так ей показалось! — шлепает тошава сверху вниз. Йедидъя буквально влипает в камень. Звук такой, будто мокрая тряпка упала на пол. Тошав лежит неподвижно, под бледной кожей перекатываются какие-то бугорки, конечности сотрясает мелкая дрожь, родимое пятно на макушке приобретает свекольный оттенок, шерсть дыбом.

— Ксения Павловна, с вашей физической кондицией надо мягче обращаться с представителями местной фауны. Или флоры? — все время путаю, — укоризненно говорит Алексей, приземляясь рядом.

— Он вроде живучий, — неуверенно отвечает девушка. — Дергается.

— И все же в следующий раз будь добра ловить, а не сбивать, как муху.

Прыгая со скалы на скалу, Алексей не забывал оглядываться по сторонам. Горы только на первый взгляд кажутся безжизненными, он знал это по опыту службы. Суровые условия выводят особую породу животных — сильных, выносливых и ловких. Горные козы передвигаются по едва выступающим карнизам, словно по ровной земле. Ягнята играют на крутых склонах, с земли смотреть страшно, а им хоть бы что, резвятся! Барсы крадутся среди камней, прячась в редком кустарнике и выжидая удобного момента для единственного прыжка — второго не будет! Орлы парят над вершинами, глядя строгими глазами в дикое смешение провалов и скал, будто прокуроры, решая, кому жить, а кому умереть. В горах выживают сильные, слабых пожирают падальщики на дне пропасти.

Здешние горы теплые и влажные. Низкие облака сбрасывают избыток воды, теплый воздух согревает камни, ветер приносит земляную пыль и семена. Трава и кустарник растут почти так же густо, как на равнине. Обилие и доступность пищи сделали местных обитателей многочисленными и упитанными. Горных коз Алексей не заметил, зато с немалым удивлением обнаружил горных лошадей — маленьких, плотных и очень злых. Небольшое стадо — голов пять-шесть! — паслось на крутом, поросшем жирной травой склоне. Гнедые самки деловито наедались впрок, жеребята дрались и прыгали рядом, словно коричневые мячики, поодаль топчется смуглый самец с рыжей гривой, челюсти лениво движутся, пережевывая пучок травы. Жеребец казался безучастным и равнодушным, как тюлень на солнечном пляже. Колыхнулся кустарник, антрацитово-черное гибкое тело блеснуло черной молнией. Гигантская крыса прыгает прямо на резвящихся жеребят, рассчитывая схватить глупого детеныша и беспрепятственно уйти с добычей. Жующий траву жеребец не показался ей опасным. Вожак мгновенно преображается. Глаза блеснули холодной яростью, тело напряглось, задние ноги оттолкнулись от земли и вытянулись в струну. Массивные и твердые, как камни, копыта врезаются хищнику в ребра, словно пушечные ядра. С переломанными ребрами крыса отлетает в сторону, в лучах отраженного солнца сверкает тщательно вылизанная шерсть, безжизненное тело исчезает в пропасти. Жеребец злобно оглядывается в поисках нового врага, ноздри широкого носа расширяются, остроугольные уши вздрагивают. Но вокруг тихо, в кустах не слышен подозрительный шорох, ветерок несет только запах травы и разогретых камней. Жеребец успокаивается, очередной клок травы исчезает в пасти.

— Как он его, а? Дуплетом! — ошарашено произносит Алексей.

— Похож на пони. А они добрые такие, — сказала Ксения.

«Горы. Жизнь трудная»! — робко вякнул в ответ тошав.

— Почему бы не загнать, — кивнул Алексей в сторону лошадиной семьи, — в клетки? Или эти, как их — национальные парки? Обеспечить едой, питьем и строго следить, чтобы, не дай Бог, лапки не поцарапали. А ежели слушаться перестанут — на колбасу всех. А то и вовсе уничтожить и вывести новую породу.

«Как можно? — удивился тошав. — Они — неразумные дети Создателя, живут по своим законам и никому не мешают. В дела природы вмешиваться нельзя, ведь мы тоже часть ее и …»

— Заткнись! — грубо рявкнул Алексей. — Раз так, чего к нам полезли? Мы не часть природы, не ее дети? У себя дома гадить не желаете, а в чужом и пожар можно устроить, чтоб у огня погреться? Все можно, лишь бы нам было хорошо и уютно!

Алексей умолкает, глубокий вдох приподнимает пластины брони на груди так, что крепления трещат. Дыхание на мгновение задерживается, мрачный взгляд замирает на съежившимся тошаве.

— Йедидъя, один парень рассказывал мне, что Гитлера придумали вы. Один из ваших ублюдков жил в его теле, верно?

«Он люто ненавидел нас», — угрюмо сообщил тошав.

— Каков подлец, ага… — усмехнулся Алексей. — Но остальных тоже считал ошибкой природы и уничтожал всеми доступными способами. А дай волю, то есть техническую возможность, то всех бы извел под корень.

«Почему же нас уничтожал»? — мысленно вскрикивает тошав.

— Диссидент. Инакомыслящий! «Отречемся от старого мира, отряхнем его прах с наших ног…» и дальше, как там? «Мы наш, мы новый…» Вот и строил. Сначала на Земле, а потом, если б получилось, то и у вас. Но не вышло. Нашелся человек по имени Иосиф, который обманул всех — тех, кто организовал октябрьский переворот, тех, кто уже считал себя высшей кастой в лапотной Руси — всех! Он использовал вас так, как считал нужным, а потом пачками ставил к стенке, как врагов народа. Нашего народа! А когда вы окончательно перестали быть нужными, определил место обитания в такой глухомани, куда даже декабристов не ссылали. И, каким только дерьмом ваши последыши не мазали великого человека, его помнят и чтят. Один только недостаток был у Иосифа — жалостливость. Надо было не ссылать, а…

«Весьма глупая теория»! — высокомерно перебивает тошав, пошевелив кожаными пейсами и тотчас съеживается, ожидая удара.

— Опровергни, — хладнокровно предложил Алексей.

Ксения, молча слушавшая высокоумный диалог, только вздохнула. Взгляд скользнул по камням, нырнул в ближайшую расщелину и замер на противоположном краю. Ни слова не говоря, девушка отводит ногу и широкий носок солдатского ботинка врезается в тощий зад тошава. Трепеща щупальцами и пейсами, бывший советник местного императора мчится навстречу ветру, завывая от ужаса.

— Ну, вот опять ты, — укоризненно произносит Алексей. — Я ж говорил — «мягше», даже «мягшее» надо с представителями фауны. Или флоры?

Хаотичное скопище скал и валунов размером с небоскребы поредело, булыжники незаметно измельчали. Каменные великаны превращаются в лилипутов, расстояние между ними увеличивается, равнина заполнилась глыбами причудливых форм. Словно раскинулся бескрайний каменный лес, в котором остановилось на отдых стадо исполинских черепах. Слышится какой-то странный, похожий на мяуканье, клекот. По камням скользит бледная тень — одна, другая. Жаркий, влажный воздух приходит в движение. Алексей тотчас прыгает в расщелину, на лету подхватывает Ксению. Оба, будто заранее сговорившись, берут оружие наизготовку. Едва ноги касаются дна, тихо щелкают предохранители, пальцы ложатся на спусковые крючки. Йедидъя, панически размахивая трехпалыми руками и пейсами, шустро ползет вниз по щербатой стене. Хриплое «мявканье» раздается совсем близко, заглушая стук копыт тошава. Хлопают крылья, воздушный поток обдувает лица, чувствуется слабый запах тухлятины.

На край плоской вершины скалы, похожей на девятиэтажную коробку жилого дома, усаживается странное существо. Худое туловище ящерицы покрыто перьями цвета баклажана вперемежку с чешуйками. Тонкий и длинный, как у гигантской крысы хвост нервно рассекает воздух. Широкие кожистые крылья украшены каймой из перьев, на сгибе костей торчат смешные пальцы с коготками. Лапы, толстые и нелепые для такого щуплого тела, намертво вцепились когтями в край скалы. Снизу хорошо видно, как крошится в труху крепкий базальт. Вытянутая лошадиная голова украшена костяным гребнем, заканчивается громадным клювом с крючком на конце. Тварь размером с теленка, выпуклые оранжевые глаза поворачиваются в разные стороны независимо друг от друга, поминутно останавливаясь на людях. Алексей чувствует, что зверь очень голоден. Чувствует так остро, что у самого появляется аппетит.

— Как у хамелеона, — шепчет Ксения.

— Чего? — не понял Алексей.

— Глаза!

— А-а… лучше бы размер. Что за зверь, Ёдя?

«Летающий хищник. Промежуточное звено между ящером и птицей. Предпочитает дохлятину, поэтому убивает, прячет добычу, затем пожирает теплое, разлагающееся мясо. Примитивен и туп, размножается яйцами, делится на самцов и самок», — обстоятельно отвечает тошав.

Птицеящер топчется на краю скалы, дряблая шея в кожистых складках вытягивается, голова озабоченно наклоняется. Вытаращенные глаза вращаются в орбитах, зрачки на мгновение прицельно замирают на добыче и опять убегают вверх и вниз.

— Снести ему башку? — кровожадно предлагает Ксения.

— Лучше поберечь патроны. Можешь не убить, — усомнился Алексей. — Лучше пойдем пешочком, тварь в узких проходах не поместится.

«По земле идти опасно»! — пискнул тошав.

— А по верху? Если ящерокурица орать начнет, сородичей собирать, тогда что?

Каменные глыбы, обтесанные ветром и водой, торчат, словно скрюченные пальцы грешников, замороженных в адском льду. Земля усыпана каменной мелочью, идешь, как по галечному пляжу. Голодный стервятник порхает над головой, пересаживаясь с одного каменного столба на другой. От возбуждения тварь мерзко крякает, крылья суматошно молотят воздух, волны дурного запаха то и дело накрывают с головой.

— Да что ж оно так воняет-то, а? Наши пичужки не вонючие! — сердится Алексей.

«Этот запах отпугивает других хищников», — услужливо подсказывает тошав.

— А-а, делиться не хочет. Тогда ладно. Кстати! — восклицает Алексей. — Отличная мысль! Если запах отпугивает, то есть смысл…

— Нет!!! — злобно шипит Ксения. — Даже не думай об этом.

— О чем?

— О запахе. Ни за что на свете я не буду мазаться этим… этими… его выделениями, — мотнула головой Ксения на сидящее чудище.

«Вы совершенно правы, госпожа. Забыл упомянуть — вонь отпугивает конкурентов, но привлекает самок», — пискнул тошав.

Алексей глубоко вдохнул, кончик носа дернулся, лицо скривилось гримасой отвращения.

— Ладно, я передумал. Да и кого нам тут бояться, в самом деле?

Каменный лес постепенно редеет, россыпь камней под ногами становится тоньше, появляется земля. Низкорослый, словно придавленный тяжелой жизнью, кустарник клубится у основания валунов, по гладким стенам карабкается пушистый мох.

— Приближаемся к равнине, Ёдя? — покосился на тошава Алексей. — Что это с тобой?

Бывший вельможа посинел от страха, кожа топорщится пупырышками, пейсы трясутся, будто хвосты замерзающих крыс. Ксения без лишних слов берет автомат наизготовку, тихо щелкает предохранитель. Алексей оглядывается.

— Спина к спине! — тихо командует он.

— Что? — изумилась девушка.

— Прижмись своей спиной к моей спине, — терпеливо объяснил Алексей. — И дзырь во все стороны.

Трясущийся от ужаса тошав ползет обратно, под защиту камней, торопливо отталкивая землю копытами и загребая трехпалыми руками. Прямо над его лысой башкой топчется ящерокурица, когти скользят по вытянутой макушке валуна, каменная крошка сыплется на посиневшую физиономию тошава. Он ползет дальше, ящерокурица вынуждена неуклюже прыгать по валунам за ним, испуская потоки вони. Алексей мельком глянул, усмехнулся:

— Уводит вонючку от нас. Храбрец!

— Не туда смотришь, майор, — срывающимся от напряжения голосом произносит девушка.

Голова Алексея поворачивается вместе со стволом, указательный палец плотно ложится на спусковой крючок. Шагах в двадцати с «копейками» возле громадного, словно копна сена, валуна сидит на корточках странное, волосатое будто медведь, существо. Несуразно маленькая голова буквально тонет в густой шерсти на плечах. Похоже, шеи нет вовсе. Большие круглые глаза смотрят грустно и всепрощающе, как на лике иконы Божьей Матери. Лап не видно под густыми лохмами. А может, их и вовсе нет! Мало ли какие уроды могут встретиться в параллельном мире? Шкура у непонятного зверя густая, плотная, капли воды сверкают в матовом свете бесконечного дня как бриллианты на дорогом манто. Не видно когтей, не слышно рычания, с клыков не капает кровавая слюна… клыков, похоже, вообще нет. Если голова с кулак, какие там могут быть клыки? Так, зубки!

— Что? — спросила Ксения. — Какие еще зубки?

— Я говорил? — удивился Алексей. — Значит, старею. Это так, мысли вслух. Если голова маленькая, то и пасть небольшая. Одним словом, бояться нечего и я не понимаю, почему наш сусанин так перепугался. Ёдя, к ноге! — рявкает отставной майор командирским голосом.

Хочет обернуться, дабы подкрепить команду строгим взглядом, но скрежет и хруст камней останавливает на полдороге. Существо, казавшееся безобидной помесью бамбукового медведя и лемура, становится на задние лапы и почти заслоняет валун. Выразительные круглые глаза оказались точечками на громадной бегемотьей роже, покрытой засаленными волосами. Из шерсти высунулось смешное медвежье ухо размером с суповую тарелку, пошевелились. Колыхнулись пучки волос, появились и спрятались носовые отверстия. Волосатая морда приходит в движение. Показалось, что голова разделилась надвое — такой большой и мощной оказалась нижняя челюсть. Неровная полоса зубов — зубки, твою мать! — напоминала крепостную стену после длительного штурма, но клыки по углам рта были ровными, гладкими и острыми, как наконечники копий. Чудовище переступило толстыми искривленными ногами, сварливо захрустели раздавленные камни. Передние лапы раскинулись, тускло блеснули кривые, как азиатские кинжалы, когти. Печальные, всепрощающие глаза, полные слез — не любит яркого света! — предположил Алексей, смотрят немигающе, по-змеиному. В уголках блестят слезы. Послышалось урчание, переходящее в утробный рык, глаза расширились. Алексей почувствовал, что стало труднее дышать, в теле появилась и сразу же исчезла ломота, мышцы словно налились водой, как будто полдня мешки с мукой таскал.

За спиной хрипло каркнула ящерокурица, раздались хлопки, разбуженный воздух пошевелил волосы на затылке. Тяжелая, словно смерть, тишина навалилась неподъемной тяжестью, в ушах тоненько запели соловьи.

— Значит так, Ксюша, — рассудительно заговорил Алексей, — медленно, не делая резких движений…

Будто пушечный залп грохнул выстрел, за ним другой, третий… Ксения стреляла короткими очередями, не целясь, ориентируясь по рваным дырам на груди чудовища. Пули секут волосы пучками, впиваясь в незащищенное тело. Левая половина груди покрывается фонтанами разрывов, шерсть вьется в воздухе, оседает на пол толстым слоем. Тварь явно не ожидала такого поворота событий. Грохот, усиленный отражением звуковых волн от камней, острая боль в теле, странный и страшный запах пороха сбил с толку. Чудовище начинает пятиться, передние лапы с болтающимися когтями медленно поднимаются, в круглых глазах появляется выражение ужаса.

Раскаленные гильзы больно стукнули по лбу, забарабанили по макушке. Алексей с чертыханьем отшатнулся, прикрылся рукой — у Ксюхи полный магазин, вся голова в шишках будет! Колено касается пола. Убедившись, что гильзы летят мимо, Алексей переводит взгляд на противника, уверенный, что вот-вот окровавленная туша рухнет на камни, вздрогнет земля, заклубится пыль… Тварь тяжело шагает навстречу людям, закрыв морду лапами. Пули только сбивали шерсть, не причиняя видимого вреда животному. Железо просто застревало в шкуре, не в силах пробить даже верхний слой кожи. Кости вообще невредимы!

Грохнул последний выстрел, дымящаяся гильза шлепнулась между камней, злобно зашипел влажный песок.

— Оно не падает!!! — взвизгивает Ксения.

Румянец на щеках исчезает, лицо становится белым, под стать одежде из паучиного шелка, глаза обретают идеально круглую форму. Умирает эхо последнего выстрела, тишина полнится хрустом камней, тяжкая поступь приближается. Чудище опускает лапы и наклоняется. Короткая шея вытягивается, печальные глаза наливаются мутной кровью. Пасть распахивается, тварь орет надсадно и хрипло, будто простуженный дракон. Зверь ревет непрерывно, не умолкая ни на мгновение, словно воздух в легкие задницей закачивается. Бордовая глотка покрыта черными пятнами, в центре трепещет плоский язык, с клыков стекает вязкая слюна.

… до смерти, как в песне, осталось четыре шага. Голова пуста, душа молчит, готовясь выпорхнуть из клетки, но тело отнюдь не намерено сдаваться. Инстинкт самосохранения, сильнее которого только чувство долга и честь, берет управление на себя. Руки вскидывают автомат, приклад упирается в землю, палец ложится на спусковой крючок…

Подствольный гранатомет служит для поражения живой силы противника на открытой местности и в помещениях. Использовать по назначению до сих пор не было возможности, комплект запасных гранат все время болтался в сумке у бедра, сам «подствольник» только путался под руками. Алексей уже давно подумывал выбросить его, но разве можно так обращаться с оружием? Это же немыслимо, вот так взять и бросить офигенную бабахалку, у которой радиус поражения почти пять метров!

… мысленно вознеся благодарность Создателю за предусмотрительность, Алексей жмет на курок. Короткий и массивный, словно мортира, ствол выплевывает полукруглый снаряд. Рев обрывается, на краткое мгновение наступает тишина. Чудовище откидывается назад и замирает, будто от внезапного приступа ужаса. Несколько секунд ничего не происходит, время тянется томительно и долго, как слюни дебила, страдающего от жажды. Мелькнула мысль, что граната не взорвется — слишком мало расстояние, спусковой механизм не стал на боевой взвод, а на повторный заряд нет времени. Грохот взрыва звучит, словно музыка небесных сфер, возвещая о будущей жизни. Верхняя часть туловища разлетается на куски, от волосатой башки остается мутной облачко, оседающее на камни каплями влаги. Мертвое тело валится набок, прямо на каменный столб. Раздается резкий хруст, вершина клонится, труп медленно сползает к земле.

Алексей проводит тыльной стороной ладони по лбу, вытирая обильно выступивший пот. Крупные, как сытые клопы, капли шустро убегают за шиворот, катятся по спине и груди, собираясь в районе пояса на общее совещание.

— Говоришь, в шелках не жарко? — произносит Алексей, глядя на кровавый поток, что вытекает из развороченной туши чудища.

Ксения молча трясет головой, то ли соглашаясь, то ли нет. После пережитого она не в силах произнести хоть слово. Алексею, честно говоря, тоже не по себе. Все-таки шансы выбраться из передряги целыми были минимальны. Повезло!

— Думаешь? А я была уверена, что ты все хладнокровно рассчитал, — усталым голосом произнесла девушка.

— Я снова мыслю вслух? Черт, такого раньше не было! — пробормотал Алексей. — Ну, вообще-то, так сказать, основываясь на прошлом опыте.

— На медведя с рогатиной ходил в своей тайге, а потом длинными зимними вечерами обдумывал перипетии схватки! — иронично усмехнулась Ксения.

Алексей картинно надул губы, отвернулся.

— Ладно, не сердись, — примирительно улыбнулась девушка. — Ты правда молодец, без тебя это чудище уже бы закусывало мной.

— Кстати, — покосился Алексей на тушу, — мясо съедобно? Я проголодался, вообще-то. Эй, Ёдя! Ко мне!!!

«Уже бегу, господин»! — запищало в голове, раздался дробный стук копыт.

— Вот тебе нож, порежь мясо на шашлык. Я разожгу костер, а дама отдохнет.

«Но господин, я не могу»!

— Происхождение не позволяет? Так я…

«Нет, что вы! Видите ли, это животное является гигантским ленивцем. На Земле обитали такие сотни тысяч лет назад, потом якобы вымерли. Так вот, особенностью гигантских ленивцев является хрящевой панцирь под шкурой. Именно поэтому ваше оружие не могло причинить вреда», — обстоятельно пояснил Йедидъя.

Алексей недоверчиво хмыкнул. Пуля медведя валит на раз, а тут они с Ксенией истратили едва ли не половину боезапаса. Подошел к ленивцу, взгляд невольно останавливается на лапах с полуметровыми когтями. Человека одним разорвет на куски!

— Ну, Ёдя, если соврал!

Однако под толстым волосяным покровом действительно оказалась непробиваемая шкура. Слой окостеневших хрящей под кожей был таким крепким, что его пришлось разрубать. Зато под ним был слой нежного белого, как у домашней птицы, мяса с прослойками сала.

— Фу! — вытер пот со лба рукавом Алексей. — Дальше сам, Ёдя. И не забудь запас сделать!

Мясо оказалось мягким, пресным и слегка подгорелым. Но все равно лучше, чем ничего. Да и поход через горы только казался легким, на самом деле сил потратили немало. Добрый кусок мяса оказался в самый раз! Наевшись, Ксения быстро осоловела. Тихо сказала:

— Леш, я так устала, подремлю маленько, ладно?

И тут же отрубилась, уверенная, что мужчина охранит ее сон и покой. Алексей только улыбнулся. Встал, руки привычно сжали оружие. Истерзанная неумелыми руками бывшего придворного туша лежит неопрятной кучей поодаль. Неприятный запах засыхающей крови и внутренностей оскорбляет обоняние, зато надежно отпугивает прочих хищников. Даже падальщица ящерокурица не рискует приближаться, сидит в сторонке и наблюдает за страшными людьми — когда же они уйдут, жрать хочется!

Бесконечный полдень, как в Заполярье, уже достал своим буйством красок и сиянием. «Надо было темные очки захватить с собой, — досадливо подумал Алексей. — А лучше байкерский шлем с тонированным забралом. Интересно, во дворце местного фюрера есть подвал потемнее? Должен быть»! Автомат с полным магазином тянет руки, но класть рядом с бронежилетом и в голову не пришло — оружие следует держать при себе при любых обстоятельствах. Даже в бане. Аккуратно обернуть целлофаном и положить рядышком. Голый мужчина — все равно мужчина. А голый да с оружием — мужчина в квадрате. Точнее, в кубе. Алексей усмехнулся, вспомнив службу — бывало всякое! Скидывает одежду. Оставшись босиком и в одних штанах, закидывает автомат за спину. Огляделся по сторонам, взгляд на мгновение задерживается на ящерокурице — падальщица пригорюнилась на камне, как сестрица Аленушка на известной картине. Гадюка в перьях терпеливо ждет ухода странных двуногих и улетать не собирается.

— Посиди пока, отожраться дохлятинки успеешь, — подумал вслух Алексей. — Послужи часовым.

Взгляд скользит по валунам, заросшие мхом с одного бока камни точно указывают направление движения на север. Горная гряда давно уже идет на спад, каменных столбов стало меньше, за редеющим частоколом просматривается равнина. Густые заросли подступают прямо к скалам, отделяя зеленым валом жестокий мир гор от сытой и спокойной равнины. «Так ли это? — подумал Алексей. — Сварганить засаду в густых зарослях может любой дурак. Йедидъя этот — что б ему яйца оторвало! — наверняка стуканул незаметно и нас должны ждать. Ну, не может быть, чтоб не ждали»!

Бывший начальник заставы не любил охоту, считая ее бессмысленным убийством животных для забавы. Однако охотничьи приметы знал. Человек враг для любого зверя. Птицы оповещают весь лес воплями, если внезапно обнаружат охотника. Животные уходят или в панике разбегаются. Колышутся задетые невнимательным человеком ветви. Мерзкие кровососы комары собираются стайкой над местом охотничьей засады. Но чаще всего человека выдает запах. Пот, грязные носки, немытые подмышки… а есть еще идиоты, которые пользуются туалетной водой и курят! В лесу это все равно, что заорать во все горло: «Вот он я, здеся»!!!

Алексей забирается на камень повыше. С макушки каменного столба открывается неплохой вид на окрестности ниже по склону. Но ни движения, ни всполошенных птиц или животных Алексей не заметил. Вершину обдувает ветер, приятно охлаждая плечи и спину от лучей невидимого солнца. Восходящий к холодным скалам поток воздуха несет запахи травы, влаги и прелой гнили. Слышны какие-то щелчки, посвистывания и хрюканье. Это значит, что лесная живность занимается своими делами и ни о чем не беспокоится.

Тошав говорил, что лес невелик. Это даже не лес, а парковая зона перед дворцом фюрера. А сам дворец представляет собой скалистый холм, в котором обустроены помещения. Местные обитатели просто помешаны на сохранении природы, даже дома строить не желают, используют естественные укрытия. Наверняка, и вал насыпан, и ров водой заполнен. О стенах позаботились, как же без них? Во все времена, во всех мирах местонахождение правителя — это крепость. И неважно, как она выглядит — белый дом, царское село, то бишь загородная резиденция или обычная пятиэтажка на какой-то там стрит. Это все равно крепость и так просто внутрь не попасть!

«А вокруг стража неусыпная, войско наготове. Не дохляки тошавы с рошанами, а люди! Здоровые мужики, которым вбили в головы, что приближается враг, которого надо во что бы то ни стало уничтожить. И они будут биться до последней капли крови даже голыми руками. А нас всего двое с Ксенией, пара автоматов и три десятка патронов. М-да, навоюем»! — покачал головой Алексей. Ветер пошевелил волосы, принес запах травы и лета. Закружились кусочки пепла от сгоревшего костра, грустно каркнула голодная ящерокурица.

— Как здорово в кино! — вслух подумал Алексей. — В последний момент, когда помощи ждать неоткуда и жизнь героя висит на волоске, вдруг происходит что-то. Или появляется кто-то и герой уже не висит, а твердо стоит на обеих ногах, а подлый враг трусливо убегает. Или униженно молит о пощаде. А в реальной жизни никто не придет на помощь. Мы одни в чужом мире, у нас нет ни друзей, ни союзников.

Словно подтверждая его слова, ящерокурица каркнула еще раз, донеслось недовольное бурчание. Или урчание в желудке от голода? Занятый невеселыми мыслями, Алексей бросает взгляд через плечо. На каменных столбах сидит целая стая падальщиц! Ящероптицы ведут себя тихо, будто опасаются, что странные люди сожрут остатки гигантского ленивца без остатка, вместе со шкурой и костями. Медленно, не делая резких движений, дабы не спугнуть стаю падальщиц (которые, вообще-то, хищницы, а дохлятину жрут по необходимости) он подходит к истерзанному неумелыми руками тошава трупу ленивца. Аккуратно срезает куски мяса. Ящерокурицы на камнях оживляются. Головы, похожие на обтянутые кожей черепа, поворачиваются, шеи вытягиваются, кадыки судорожно дергаются.

— Я знаю, вы хотите кушать, — тихо говорит Алексей, направляясь к птицеяещрам — или ящероптицам? Да не один ли хрен!

— Не бойтесь, мы не враги, я несу мясо вам, мы наелись, — бормочет он, глядя в землю. Чувствуя себя полным придурком, раскладывает сочащиеся кровью куски и так же спокойно возвращается. Опять достает нож, срезает кусок шкуры. Внутренности ленивца выглядят отвратительно, но это мнение человека. «Птичкам» может понравиться как десерт! Тем временем изголодавшиеся хищницы шустро прыгают на землю. Зубастые клювы сноровисто хватают куски, раздается хлопанье крыльев. Алексей оборачивается — птицеящеры усаживаются на старые места, с жадностью глотают вкусный харч. Кажется, что костлявые рожи кривятся в довольных улыбках. Птицеящеры переминаются с лапы на лапу, головы поворачиваются. Мутные, как у дохлых рыб, глаза блестят и движутся в разные стороны.

Поколебавшись мгновение, Алексей кладет автомат. Ящероптицы насторожились было, но сразу успокоились, едва только человек отходит от страшного предмета. Кишечник ленивца мерзко пахнет и содрогается, словно недоваренный студень, но ящерокурицы заметно обрадовались, когда поняли, что безоружный человек тащит вонючую шкуру с требухой для них. Сдерживая позывы к рвоте, обливаясь потом и морщась, Алексей подтаскивает «харч богов».

— Кушайте, мальчики и девочки, досыта! — шепчет он. — Видите, людям, то есть нам, ваша еда не нужна. Мы не враги!

Последнюю фразу он повторяет несколько раз, как заезженный диск мелодию. Пальцы разжимаются, край шкуры шлепается на камни, словно мокрая тряпка. Ящероптицы прыгают с камней, будто куры с забора, суматошно хлопая крыльями и щелкая зубастыми клювами. Алексей едва успевает отбежать, ящерокурицы просто обнаглели, вообще на человека не обращают внимания! Радостные вопли птицеящеров перемежаются хлопками рвущегося желудка, содержимое кишок взлетает веселыми брызгами, штормовая волна вони накрывает Алексея с головой. Запах так силен, что девушка просыпается.

— О Боже! Леша, что ты делаешь!? — изумленно спрашивает Ксения.

— Птичек кормлю, — невозмутимо отвечает Алексей.

— На фига они тебе? — еще больше удивилась Ксения.

— Не тебе, а нам. Мне кажется, что полуптицы полуящеры пригодятся.

— Каким образом?

— Пока не знаю. Но с ними можно договориться.

— Ты спятил! — уверенно заявила Ксения.

— Ничуть! Помнишь, тошав говорил, что все здешние обитатели в той или иной степени телепаты? — произносит Алексей, присаживаясь рядом. — Я попробовал — ну, наладить контакт. И у меня получилось! Они не нападают на нас, хотя собралось целое стадо. И я не чувствую в них злобы и страха.

— Накормил, — пожимает плечами Ксения.

— А это самое главное в мире животных! Накормить — значит спасти жизнь. А еще я с ними разговаривал. Мысленно. Они слышали меня, а я слышал их. Ну, мне кажется так! Я и сейчас их слышу. В них нет вражды, только любопытство.

Ксения глубоко вздыхает, лицо кривится, слышен резкий выдох:

— Ой, как воняет! Лешенька, я не хочу тебя обидеть. Долгими зимними вечерами и все такое…

— Ксения, очнись! — хватает за плечи Алексей и встряхивает. — Мы не на Земле! И зим здесь нет! И наш мир накрылся медным тазом! — громко говорит он, глядя в глаза. — Здесь все другое, наши представления в этом мире ни к черту не годятся. Йедидъя! — позвал Алексей, оглядываясь. — Живо ко мне, чудо копытное!

«Я здесь, господин! Спешу…»

Стук копыт обрывает глухим ударом и коротким шипением.

«… и падаю, господин»!

Тошав резво подбегает, вскидывая зад, словно молодой козленок. К плоской морде прилипли мелкие камешки, в клюв набилась земля.

— Ты ведь слышал наш разговор?

«Да, господин. И скажу вам, что вы абсолютно правы. Но я не представляю, как они могут вам, нам помочь»?

— Тебе и не надо. Слышала, Ксения?

Девушка машет ладошкой, отгоняя дурной запах, пожимает плечами.

— Я видела в цирке дрессировщиков. Управлять зверями учатся годами, с самого детства. И то не у всех получается. А что у тебя? Один раз дал покушать?

— Я чувствую их, — упрямо повторил Алексей. — Они телепаты, они слышат и понимают нас, наши чувства и намерения. И они чувствуют ложь. Я не стану обманывать их и они мне поверят.

— Чему поверят? И зачем ты им нужен!?

— Жизнь в дикой природе трудна. А обеспечу ящерокурицам сытую жизнь на продолжительное время, скажем так! — с улыбкой ответил Алексей.

Глава 4

Мимо плывут мельчающие на глазах каменные столбы. Мох на камнях становится гуще, кусты тянутся ввысь, ветви под тяжестью листвы клонятся к земле. Появляется трава. Растения, похожие на земные лопухи, развесили зеленые ладони. Из середки устремляются прямые стебли к ближайшим ветвям. Гибкие концы обвивают сучья, ползут дальше и скрываются среди листвы.

— Ну, в целом лес как лес. Вон, и лягушки мелкие скачут, — замечает Алексей на ходу.

«И все же здесь опасно»! — пискнул Йедидъя.

— Имеются лягушки крупнее?

«Имеются прямоходящие крокодилы».

Алексей и Ксения одновременно останавливаются, оружие появляется в руках.

— Какие еще прямоходящие крокодилы? — ледяным шепотом спрашивает девушка. Ствол ее автомата смотрит прямо в плоский лоб тошава.

«Э-э, не совсем точное определение, госпожа! Это пресмыкающиеся, очень похожие на крокодилов. У них укороченный хвост, задние лапы немного длиннее передних, на которые они опираются, когда осматриваются или достают добычу с дерева. В остальном — вылитые крокодилы. Да, чуть не забыл! Они быстро бегают, но не долго».

— То есть, если хорошо наддать, то можно и не отстреливаться, верно? — уточнил Алексей.

«Да, но при условии, что вас … нас преследует не загонщик. Они, видите ли, охотятся стаями», — пробормотал тошав. Голова вжимается в плечи, выпуклые глаза с ужасом косятся на ствол Ксении.

— Можно, я снесу ему башку, Леша? — спрашивает девушка, чуть прищурив правый глаз.

— Надо бы, — со вздохом соглашается Алексей. — Значит, парковая зона вокруг дворца заселена бегающими крокодилами. О чем еще ты «чуть не забыл»?

«Это все, господин»! — мысленно вскричал тошав.

— Ксюшенька, патроны надо экономить… отрежь ему детородный орган!

«Не-ет!!! — заорал Йедидъя так, что голова заболела. — Только не это! Лишите рук или ног, отрежьте пейсы, но только не… не… нельзя без гениталий»! — в голос зарыдал тошав. Тело затряслось, из распахнутого, как у попугая на жаре, клюва вырвались наружу странные звуки, похожие на крик простуженной чайки.

— Без рук, без ног, зато с громадным членом, — задумчиво произносит Алексей.

— Ужас какой-то, — согласилась Ксения. — Знала я одного карлика.

«Это вам ужас, недочеловеки! — мысленно вопит тошав. Крик простуженной чайки превращается в визг. — Вам не дано понять, что значит оставить потомство! Многочисленное, а не такое, как у вас, один-два чахлых детеныша, а то и вовсе не хотите. Дети наследуют землю и все, что на ней. Половина людишек сходила в могилу, не оставив даже доброй памяти о себе. Да и кому оставлять-то»?

— Верно, некому, — согласился отставной майор. — Вашими заботами. Но мы исправим положение. Вначале очистим планету от заразы, а потом заселим ее людьми.

«Всю»? — пискнул тошав, вслух крякая, пукая и хрюкая, словно умирающая свинья.

— Что? А-а, нет, оставим для тебя кусочек, где ты будешь править рошанотошавами и регулярно оплодотворять тех и других.

«Спасибо, добрый господин»! — склонился в низком поклоне Йедидъя, прекратив издавать мерзкие звуки и портить воздух. Алексей посмотрел на девушку. Ксения по-прежнему целилась в голову тошава, но прежней решимости на лице не было. Зато щеки горели пунцовым огнем, в глазах бегали огоньки. Почувствовав взгляд, Ксения отвернулась, пальцы коснулись растрепавшихся волос, расправили воротник комбинезона. В следующее мгновение девушка, как ни в чем ни бывало, смотрит в глаза, немой вопрос — ты веришь ему? Ни капли — качает головой Алексей.

— Ладно, Ёдя, проехали… Еще сюрпризы в лесопарковой зоне имеются?

«Вроде нет».

— Да? Что-то верится с трудом. Ладно, веди нас, Дерсу Узала. Но помни, что я рядом, — говорит девушка, холодный ствол упирается в затылок. Тошав ежится, будто льдинка за воротник угодила, ноги сами несут вперед.

Они быстрым шагом пересекли влажные заросли густой травы. Среди травяного моря выделяются каменные валуны размером с самосвал, обросшие мхом и карликовым кустарником. Высокая трава поблизости подозрительно колыхалась, иногда раздавался рев и пыхтение. Судя по звукам, возле камней кучковались те самые бегающие крокодилы, о которых подзабыл тошав. Твари были заняты своими крокодильими делами или просто не пришло время кушать, на людей внимания не обращали. Только один встал на задние лапы и даже забрался на камень, увидев людей, но в погоню, как опасался Алексей, не бросился, а только внимательно наблюдал оранжевыми немигающими глазами.

— Леша, на нас смотрит крокодил! — прошептала Ксения.

— Вижу.

— И что?

— Ничего. Мой комбинезон испачкан кровью ленивца, запах его сдерживает.

Одежда Алексея, изначально белоснежная, словно ангельское одеяние, покрыта расплывшимися коричневыми и бурыми пятнами. Высохшая кровь намокла, куски отваливаются, запах тянется мутным шлейфом. Ксения чистенькая, только шелк слегка потемнел от воды.

— А ты пахнешь вкуснее меня! — усмехнулся Алексей.

— Тогда неси меня на руках, — не растерялась девушка.

— Да я, понимаешь, обстоятельства, — смутился отставной майор.

«Не надо никого нести. Уже пришли», — сообщил тошав.

Стена травы расступилась, показался сплетенный из очищенных ветвей забор. Высотой в полтора человеческих роста, да еще обмазанный глиной, он казался непреодолимым препятствием.

— А как попадем внутрь? — спросила Ксения, прислушиваясь к звукам, доносящимся из травы.

«Перелезете», — буркнул тошав. Он подпрыгивает, копыта звонко ударяют в землю, трехпалые руки цепляются за выступы. Мелькают пейсы, словно мокрые кошачьи хвосты, дробно стучат копыта по сухой глине — через считанные мгновения тошав сидит верхом на заборе, в круглых глазах читается плохо скрываемая насмешка — слабо? Алексей легко отталкивается от пружинящей земли, кончики пальцев касаются края забора, сообщая дополнительную энергию телу. Ограда по верху шириной с ладонь. Этого достаточно, чтобы устоять. Рядом приземляется Ксения.

— Теряешь нюх, Ёдя! — покачал головой Алексей. — Забывать стал, с кем имеешь дело.

Тошав сидит на ограде, словно кот на заборе, глупо свесив лапы. Люди стоят прямо. Мужчина смотрит вниз, выбирая место для прыжка. Женщина оглядывается на заросли травы и кустарника, высматривая не в меру любопытного крокодила. Тошав машет рукой — ладно, мол! — сползает на пузе с ограды. Люди приземляются легко, почти бесшумно.

Шли, внимательно глядя по сторонам. Иногда Алексей замечал торчащие из земли припорошенные шипы. Ветви некоторых растений выглядели слишком ровными, а обломки сучьев нехорошо блестели густой и прозрачной жидкостью. Ксения «достопримечательности» не рассматривала. Ствол неотрывно глядит тупым черным глазом в затылок тошава, указательный палец лежит на спусковом крючке. Алексей тоже поглядывал на проводника, но не забывал и по сторонам посмотреть. Рычание ходячих крокодилов давно стихло, в лесу царствует глухая тишина, но именно это и настораживало. Живности в этих краях хоть отбавляй, сказывается отсутствие зимы и трепетная забота населения. Такой мертвой, буквально кладбищенской тишины быть не может! Алексей уже собрался задать соответствующий вопрос тошаву, даже рот открыл… дерево неподалеку сдвигается с места. Луч света, пробившийся сквозь листву, гаснет. Чуть слышно чавкает влажная почва.

— Замрите! — шепчет Алексей.

Опускается на корточки, автомат прыгает в руки. Низкорослые кусты скрывают почти полностью. Медленно отодвигает стволом ветку, взгляд устремляется на странное дерево. Вроде ничего особенного, темная кора в зеленых пятнах, ствол сужается к верху, какие-то проплешины, вершина сломана наискосок. Выглядит, будто медведи драли, сучья отгрызли и верхушку отломали. «Странные тут медведи, — подумал Алексей. — А может, бобры такие»? Умные мысли прерывает срывающийся на шепот голос Ксении:

— Леш, это крокодил! Тот самый, что на меня смотрел!

— Очаровала, значит. Черт!

«Дерево» шевельнулось. Верхушка слегка наклоняется. Виден глаз, наполовину прикрытая веком радужная оболочка горит оранжевым огоньком. Вытянутые челюсти размыкаются, высовываются кончики клыков. Передние лапы смешно вытянуты вдоль туловища, как у солдата по команде «смирно».

— Он думает, что мы его не видим! — шепчет девушка.

— Ага.

— Но скоро он перестанет так думать!!

— Ну?

— Делай что ни будь!!! — шипит Ксения, словно ошпаренная змея.

— Щас! Ёдя, здесь ловушки на каждом шагу. Но крокодил чувствует себя, как дома.

«Видимо, он их обходит», — блеет тошав.

— И через ограду перелез, — подсказала Ксения.

«Умеет, что делать, — горестно затряс клювом тошав. — Но опасаться не стоит, он боится ловушек и не пойдет дальше».

— Да ну? — усомнился Алексей.

«Смотрите внимательнее»!

«Прямоходячий» крокодил стоит на краю подозрительно красивой полянки. Трава ровная, будто только что подстриженная, стебелек в стебелек и ни одного цветочка или постороннего растения.

— Допустим, там западня. А дальше?

«Мы идем по лесу, наполненного «сюрпризами». Каждая ловушка смертельна. Животные это чувствуют и не заходят в лес».

— А забор тогда для чего!? — в один голос восклицают Алексей и Ксения.

«А для защиты от дураков! Идите дальше и вы увидите, что он нас не тронет».

Крокодил действительно держался в отдалении. Люди шли, поминутно оглядываясь и держа оружие наготове. Хитрое земноводное выбирало момент и быстро перебегало на другое место следом. Крокодил становился похож на мультяшного персонажа, карикатуру на свирепого хищника. Алексей идет последним, на расстоянии вытянутой руки, ступая след в след. Он пытается сосредоточиться на преследователе, услышать мысли — если они, конечно, есть у крокодила! — почувствовать настроение. Понятно, что он сильно голоден, иначе не рисковал бы. Но он единственный, кто соображает, как преодолеть заграждение и избегать ловушек! Такой противник достоин уважения. Однако ничего, кроме сильного желания поесть и досады, что добыча ускользает, Алексей не почувствовал. «Ладно, топай дальше! — мысленно махнул рукой Алексей. — Пустое брюхо сильнее головы, это ясно. Однако шустро бегает эта ящерица! Похоже, не раз здесь бывала и знает лес наизусть».

Лес становится гуще, деревья мельчают, преобладает кустарник. Тропа сужается, люди идут, словно по узкому тоннелю. Алексей глубоко вдыхает вкусный лесной воздух, от необыкновенного смешения запахов даже голова кружится. Куда там земным духам и одеколонам от кутюрье! Им, кутюрье, здесь только мусор бы доверили собирать. В этом мире нет смены времен года, вспомнил Алексей. Север с его лютыми холодами и ветром где-то далеко — по здешним меркам! — и там обитают злые демоны, убийцы всего живого. А здесь всегда тепло, растения цветут и плодоносят круглый год, непрерывно. И потому быстро умирают. Лес поражает дикой мешаниной цветов, плодов и гниющих останков. На одном и том же дереве соседствуют набухающие почки и зрелые ягоды, а земля вокруг усеяна желтыми и красными листьями. Идиллию т. н. «буйства природы» нарушают идеально ровные полянки и кривые, лишенные листьев деревца, чьи искривленные ветви подозрительно похожие на клещи. «Красивый мир. Даже не верится, что в такой красе появилось племя людоедов, наимерзейших тварей, лишенных совести, чести, даже самой примитивной морали»! — подумал Алексей. Руки зачесались от желания снести тошаву головенку.

— Леш, а чего мы по земле топаем? Почему нельзя было по верхушкам скакать? — врывается голос Ксении в мысли.

— Чего? Каким верхушкам?

— Ну, как в горах! Прыгали бы с дерева на дерево.

— А-а. Нет, не получится. Вершины тонкие, мы бы проваливались. Пришлось бы, как тарзанам прибитым, по веткам скакать. Мне не нравится.

— Потому что ты толстый кабан в железе. А я девушка хрупкая и вся в белом. Как было бы красиво! — вздыхает Ксения.

— Я толстый? — вытаращил глаза Алексей. — Ах так? Ладно, когда хрупкая девушка в белом зацепится штанами за сучок или еще за что ни будь и повиснет, как шнурок, то сниматься с вешалки она будет сама!

— И ты не станешь меня спасать? — притворно потупила глазки Ксения.

«Эй»!

— Посижу, подумаю, взвешу все за и против.

«Э-эй»!!! — орет тошав так, что в висках ломит.

Кустарник расступился. Лес словно срезан огромным тесаком, темная линия деревьев бежит в стороны, охватывая равнину мохнатыми клещами. Гладкое, как бильярдный стол, укрытое со всех сторон лесным массивом поле тянется на полтора десятка верст — на глаз прикинул Алексей, аж до горного хребта. Хмурые волны камня презрительно теснятся в стороне, макушки блестят снеговыми колпаками. На фоне мрачных скал приятным диссонансом выделяются строения из белого камня. Стены кажутся мохнатыми из-за густых зарослей каких-то ползучих растений. Удивили крыши. Обычно конусовидные, со шпилями. А здесь плоские, да еще с загнутыми краями наподобие китайских пагод. (ТЕ САМЫЕ КРИСТАЛЛЫ ДЛЯ СБОРА ТЕПЛА!!!!!) Вдобавок ко всему блестят и переливаются. С неба льются невидимые лучи отраженного солнца, порхают разноцветные крыластые насекомые, травяной ковер дышит теплом и природной парфюмерией. Идиллическую картинку портит ровный строй. Шеренга рослых мужчин и женщин в набедренных повязках, с наголо обритыми головами неподвижна. Люди стоят молча, вплотную друг к другу, не шевелясь. У каждого на правом плече лежит дубина с шипастым утолщением на конце, левая рука покоится на верхней кромке сплетенного из гибких прутьев щита. И мужчины и женщины одинаково обнажены, если не считать куска холстины на гениталиях, но никто не таращится друг на друга, никто не разговаривает и, кажется, даже не мигает. До шеренги воинов — а это именно воины, кто же еще? — полсотни шагов.

— Девяносто пять человек. Мужчин и женщин. Так вот как выглядят ваши рабы, Ёдя! — сквозь зубы произносит Алексей.

«Я клянусь самым дорогим, что никаких рабов не будет, если мы победим, господин майор»! — забормотал тошав, медленно отступая за спины людей. Ксения срывает с плеча автомат, затвор в тишине лязгает неестественно громко, словно оружие размером с пушку.

— Не стреляй! — жестом останавливает Алексей.

— Почему? Их немного, перебьем!

— А потом? Тут целый город, не дворец. С ножиками штурмовать будем?

Девушка вздохнула, пожала плечами. Щелкнул предохранитель, автомат возвращается на плечо.

— Тогда что? Сотня накачанных мужиков и баб культуристок, все с дубинами. Не отмашемся!

— Они не нападают!

— Команды ждут, — махнула рукой Ксения.

Алексей с сомнением качает головой, делает несколько шагов навстречу строю. Взгляды всех воинов устремлены вдаль, словно они высматривают что-то в глубине леса. Из-за спины раздается звук падающего тела, какие-то хлопки и повизгивания. Оглянувшись, Алексей видит бьющегося в судорогах тошава — клюв распахнут так, что челюсть выворачивает, глаза навыкате, тело покрыто бурыми пятнами. Ксения стоит на коленях, лицо бледное, трясущиеся руки сжимают горло. И в то же мгновение Алексей ощутил гипнотический удар такой силы, что в глазах потемнело, во рту появляется металлический привкус, на глаза наворачиваются слезы. Кто-то пытается подавить его волю, подчинить личность и даже лишить способности мыслить. Мозг отказывается анализировать случившееся, наваливается апатия и нежелание жить. Угасающая нервная система генерирует последний сигнал — жить! Сохранить во что бы то ни стало функционирование организма!

— Какая сука это делает? — хрипит Алексей. Немеющие губы отказывается подчиняться, тело словно наливается свинцом. Вспышка злобы на собственную беспомощность ободряет, будто ледяной душ и Алексей кричит изо всех сил: — Какая сука, твою мать, делает такое!?

В реале никакого крика нет, только слабое сипение, будто воздух из дырявого велосипедного колеса выходит. Душа — не тело! — ощущает чье-то злобное торжество, насмешку над слабым человечком. Алексей изливает такой поток матерной брани, что сам смутно удивляется таким глубоким познаниям. И сразу стало легче! Немного, совсем чуть-чуть, но и этого «чуть-чуть» достаточно, чтобы подняться с колен. (Ни на каких коленях, рассказывала потом Ксения, он не стоял. Изображал умирающего краба, глупо растопырив руки и задрав ногу.) Чутье подсказало, что надо вообразить противника и нанести мысленный удар. Не мудрствуя, отставной майор вообразил мерзкую рожу тошава и ударил со всей силы. Сам едва не свалился. Хватка невидимого противника ослабела еще больше. «Ага! Щас еще получишь»! — злобно подумал Алексей.

Он ломал руки и ноги, вертел воображаемую голову вправо и влево, как водопроводный кран, выдирал с корнем гениталии и совал обратно. Глаза выдавливал пальцами, сдирал кожу со спины и груди, обматывал кишки вокруг шеи и завязывал бантиком. И с каждым разом ему становилось лучше. Просто удивительно, как садистские картинки поправляют здоровье! Видимо, наш дикий предок сидит глубоко внутри, дремлет до поры до времени и просыпается всякий раз, когда нам грозит настоящая опасность.

— Хорошо! — с чувством говорит Алексей, мысленно размозжив последний раз голой пяткой голову воображаемого противника.

Шеренга воинов в набедренных повязках неподвижна. За стеной щитов и дубин чувствуется какое-то шевеление, раздаются странные шипящие звуки, но опасности нет, Алексей это знает. Оглядывается на спутников — Ксения сидит на траве, нелепо задрав колени, будто со стула свалилась. Широко распахнутые глаза светятся от удивления и восторга. Тошав лежит мордой в землю, трава вокруг покрыта светло коричневой жижей и дурно пахнет.

— Что это было? — шепотом спрашивает девушка.

— Не знаю. Похоже, нам попался телепат в супертяжелом весе.

— Я чуть не сдохла.

— Я тоже чуть коньки не отбросил. Интересно, где прячется гад?

Вместо ответа Ксения молча указывает пальцем на строй.

— Один из них? — удивился Алексей.

— За ними, Леша! — укоризненно качает головой Ксения. — Боже, что бы ты без меня делал?

— Ващще пропал бы!

Алексей направляется к строю воинов. Мелькает мысль, что надо как-то разомкнуть шеренгу, не обходить же! Повинуясь неслышимой команде, две мускулистые дамы в набедренных повязках поворачиваются лицом к лицу, образуя узкий проход. Очень узкий, потому что голые груди стоят, как артиллерийские снаряды. А идти надо между ними! Краснея и бледнея, втянув голову в плечи, Алексей шагает нетвердыми ногами в прогал между обнаженными женщинами, стараясь ушами не задеть соски. Тела согреты отраженным теплом невидимого солнца, легкий запах пота смешивается с густым травяным духом. Алексей взмок в своем шелковом комбинезоне, как будто оказался в пуховом пальто в переполненном вагоне метро летом.

— Веди себя достойно! — приказывает он себе сквозь сжатые губы. «Достойно чего»? — ехидно пискнул внутренний голос. Вместо ответа Алексей смотрит твердо и прямо, аж глаза к переносице сходятся.

За строем, в окружении четырех здоровенных мужиков без оружия, на траве лежат носилки. Плетеное из гибких прутьев кресло расположено на платформе из розового дерева, рукоятки носилок выкрашены жидким золотом или вовсе целиком отлиты из золота. Кресло увито живыми цветами — лилии что ли? — а ниспадающие куски белого бархата с вкраплением золотых нитей превращают обыкновенную дачную «сидушку» в царский трон. Самым интересным были не носилки с драгоценным стулом — возле кривых ножек лежит неопрятный ворох белого, голубого и желтого шелка. Сквозь тонкую ткань проступают бурые пятна, веет тошнотворный запахом крови и внутренностей.

— Ксюша, иди сюда! — зовет Алексей. — Я, кажется, нашел телепата.

— А эти?

— Не тронут!

Девушка осторожно приближается, лицо брезгливо кривится при виде торчащих грудей. Ксения даже бормочет что-то типа — гадость какая! Тем временем Алексей развернул ворох стволом. Увиденное заставило содрогнуться — тело высокородного тошава было изуродовано так, словно прошло через камнедробилку.

— Ой, мама! — вскрикивает Ксения и прячется за спину Алексея. — Зачем ты его так?

— Чего сразу я?

— А кто еще? Этот, что ли? — мотнула головой Ксения на Йедидъю, который безуспешно пытался вылезти из лужи собственной блевотины.

— А ты разве ничего не почувствовала?

— Чуть не сдохла! — кивнула Ксения. — А ты?

— Почти. Чудом выкарабкался, — признался Алексей. — Даже не знаю, как получилось.

«Я знаю, я»! — задребезжал голосок тошава.

Он, наконец, выбрался из дурно пахнущего содержимого собственного желудка и ползет на карачках, словно крадущийся тигр. Руки дрожат и подгибаются, вывернутые колени скользят по мокрой траве, тягучие капли вонючей слизи свисают со скошенного подбородка, каймой украшают оттопыренные уши. Тошав проползает между ног женщин, лица дам воительниц сохраняют отстраненное выражение.

«Это один из приближенных негодяя Йерохамма! — визжит тошав. — Его зовут…»

— Избавь нас от ваших имен! — перебивает Алексей. — Очередной Йемудель или Йехудель.

«Понял, господин майор! — фальцетом выкрикивает Йедидъя. — Этот негодяй, которого вы так уделали, был одним из самых сильных гипнотизеров. Он в одиночку способен… был способен! — контролировать и управлять сотней людей. Ну, вы сами видите», — всплеснул руками тошав, будто баба базарная. Вытерев слюни под клювом, продолжает повествование:

«Докладываю вам, он мог даже убить»!

— Это как? — не понял Алексей.

«Остановить сердце. Разрушить нервную систему, спровоцировать кровоизлияние в мозг».

— И все это мысленным приказом?!

«Так точно, господин майор! — по-солдатски отвечает тошав. — Но вы оказались сильнее. Это удивительно»!

— А еще такие «фрукты» есть? — кивает Алексей на окровавленную кучу тряпья.

«Едва ли, — качает головой тошав. — Во всяком случае, мне неизвестно. Десятка полтора слабее будет точно. Окопались во дворце, гады»!

Алексей и Ксения с удивлением и брезгливостью смотрят, как подпрыгивает и брызжет слюнями Йедидъя. «Жертва дворцовых интриг» разволновалась не на шутку. Полураскрытый клюв извергает клекочущие звуки, словно гриф стервятник падалью давится. Кожа покрыта пятнами, родимое пятно на макушке обрело расцветку гнилой сливы и покрылось каплями пота. Малопривлекательное зрелище дополняет подтеки засыхающей блевотины по всему телу. Ксения фыркает, отступает в сторону. Алексей задумчиво наблюдает за выступлением «барона изгнанника», затем оглядывается по сторонам. Теплые лучи отраженного солнца высушивают содержимое желудка тошава, мощные запахи травы побеждают вонь, ветер треплет стебли. Шеренга воинов по-прежнему неподвижна и, похоже, так и будет стоять, пока не будет новой команды. Внезапно искаженная возмущением физиономия тошава деревенеет, выпученные глаза уходят под лоб, серые бельма слепо и страшно смотрят на людей. Тошав падает, как сноп, по телу пробегает судорога, конечности трепещут, как при агонии. Лицо Алексея приобретает сосредоточенное выражение, уголки губ опускаются, взгляд становится злым.

— Ты убил его! — ахнула Ксения. — Зачем?

— Не убил, только пробую, — сквозь зубы отвечает Алексей. — Не мешай, пожалуйста, я провожу научный опыт.

Ксения пожимает плечами, отступает на шаг. Спина упирается в препятствие, девушка шарахается в сторону, оглядывается. Совсем рядом, на вытянутую руку высится мускулистая спина воина. Мужчине на вид чуть больше тридцати, тело покрыто буграми мускулов, на коже видны следы от полученных ран. Рядом женщина, на полголовы ниже, но по объему мускулатуры почти не уступает. Ксения рядом с ними вроде первоклассницы. Девушка качает головой, оборачивается к Алексею:

— Леш, хватит птичку мучить. Если эти быки и бычихи проснутся, нас в порошок сотрут, — кивает она на строй.

Алексей наклоняет голову набок. Опускает на грудь. Или закидывает назад так, что шейные позвонки хрустят. Синхронно с его движениями корчится тело тошава. То выгибает колесом, то скручивает в позу эмбриона, то вытягивает в струнку и тогда кажется, что он стал длиннее на полметра.

— Не сотрут! — уверенно отвечает Алексей. — Думаю, управлять ими не сложнее, чем этим вот! — кивает он на Йедидъя

У Ксении округляются глаза, голос срывается от изумления:

— Так ты взаправду его фаршем сделал?! — и тычет пальцем в окровавленное тряпье.

— Да. А ты думала, это от несварения желудка?

— Ага, а теперь проверяешь способности управлять. Уй! Может, на солдатиках испытаешь?

Ксения говорит быстро, глотая окончания и повизгивая от радости, как щенок.

— Попробуй сама, — предложил Алексей. — Хочу Ёде кровоизлияние в мозг устроить, а не получается.

Ксения взвизгнула, подпрыгнула и так замахала рукам, будто собралась взлететь. Кстати, пониженная сила тяжести сыграла шутку — девушку подбросило в воздух метра на три. Ксения приближалась к земле, держа руки по швам и плотно сжав губы, только глаза горели огнем нетерпения.

Тошав подпрыгивает, отталкиваясь от земли всеми четырьмя конечностями. Тело переворачивается в воздухе, шлепается навзничь, как мокрая тряпка. Несколько мгновений лежит неподвижно, мелкая дрожь сотрясает туловище. Глаза открываются, подбородок приходит в движение:

«За что, господин майор»? — с трудом произносит тошав.

— Что б служба медом не казалась, — хладнокровно поясняет Алексей. — Считай, что ты принес себя в жертву науке. Только мужественно преодолевая тяготы и лишения, мы движемся вперед!

«Ни хрена не понял»! — трясет головой тошав.

— Становишься похожим на человека? Хорошо. Видишь ли, Ёдя, я понял, что в вашем мире грубая сила решает многое, но не все. Мы с Ксюшей — вон она, тренируется на солдатах! — будем играть по вашим правилам с нашими дополнениями.

У тошава вытягивается лицо, глаза обретают страдальчески вопросительное выражение.

«То есть»? — жалобно пискнул он.

— Вы лишаете людей воли к сопротивлению. Способы разные — увлекаете лживыми россказнями о мнимых страданиях, выставляете себя этакими ангелочками, несправедливо угнетенными и обездоленными сиротками. И, как только почувствуете слабину, тут же на шею лезете. Опомниться человек, захочет сбросить — такой визг подымаете! И цепляетесь всеми когтями и зубам, так что отодрать можно только с кровью. Народ, которым вы овладели, именно так и поступает. Поступал, ибо и он уничтожен вами. Есть правило: чтобы бить врага, надо знать его оружие. Вы подчиняете души и умы — теперь это будем делать мы!

Словно в подтверждение его слов шеренга воинов приходит в движение. Строй поворачивается кругом, люди выстраиваются в колонну по три. Движения четкие, слаженные, словно действует единый механизм. От тяжкой поступи сотрясается земля, в клочья рвется трава, перепуганные насекомые и мелкие зверьки в панике бросаются прочь. Воины замирают на мгновение, щиты вскидываются и смыкаются краями, подчиняясь неслышимой команде. Стена щитов скрывает строй, только глаза блестят сквозь прорези.

— Это римская черепаха! Откуда ты знаешь такой строй? — удивленно произносит Алексей.

— В кино видела! — выпалила Ксения. — Здорово, правда?

Девушка раскраснелась, по лицу бегут крупные капли, белый шелк потемнел от пота. Видно, что телепатия дается ей нелегко.

— Нет слов! А теперь, Йедидъя, расскажи-ка нам о ваших оборонительных сооружениях.

Глава 5

Жилище элиона мангига — и т. д. и т. п. — Ротшиля приближалось медленно и неотвратимо, словно ледокол во льдах. Воины идут колонной по три, щиты висят по левую руку, шипастые дубины покоятся на плечах. Ксения шагает рядом, взгляд строг, движения скупы — настоящий командир! Тошав семенит за последним рядом воинов на расстоянии вытянутой руки, поминутно вжимая голову в плечи и глупо приседая, будто кот на песке. «Боится гипнотического удара! — понял Алексей. — Думает, за спинами людей спрятаться, подлая порода». Вдалеке колышется куст, из густой травы вспархивает стайка пичужек — а, может, здешних бабочек, черт их разберет! — мелькает знакомый силуэт. Похоже, прямоходящий крокодил гораздо умнее, чем казался. Земноводное преодолело все ловушки и движется следом в надежде полакомиться свежей человечиной. Трупами, разумеется, ведь предстоит большая драка!

— Не удивлюсь, если появятся ящерокурицы, — говорит вслух Алексей. — Они вроде неплохо летают.

Трава редеет, появляются проплешины, лысые макушки крупных камней блестят, словно пуговицы великана. Начинается пологий подъем. Воины идут все так же ровно, не сбивая шаг, в ногу, нет и малейших признаков усталости или страха. Ворота располагаются чуть в стороне, Алексей указывает рукой:

— Нам туда, Ксюша!

Строй сворачивает, подчиняясь мысленной команде девушки. Задумавшийся о чем-то своем, девичьем, Йедидъя в панике шарахается за строем, из-под копыт летит песок и галька. Когда до ворот остается полсотни шагов, Алексей останавливается. Створки распахнуты, на валу никого не видно. И вообще, все выглядит так, словно ничего особенного не происходит. Впечатление безмятежности усиливают вьющиеся растения, густо опутавшие стены, блеклые цветочки нахально трепещут на ветру среди зубцов.

— И это мне очень не нравится. Ксюша, пошли-ка дозор в крепость! — обращается он к девушке.

Ксения медленно поворачивает голову:

— А что такое дозор?

— Ну, отделение солдат во главе с сержантом. Ладно, отправь троих на разведку. Пусть узнают, что там. Может, вообще пусто!

Он с улыбкой наблюдает, как Ксения по очереди вперивает строгий взгляд в первую шеренгу воинов. Трое мужчин послушно идут к распахнутым воротам. В тишине раздается гулкий топот босых ног, воины скрываются за воротами. Проходит несколько минут, никто не возвращается.

— Так, понятно! — криво улыбается Алексей. — Дуболомы хороши в открытом бою, разведчики из них, как пули из какашек. Ксюша, дай команду убивать всех подряд, кроме людей.

Лица воинов свирепеют, глаза наливаются кровью. Торопливо, мешая друг другу, воины бросаются в распахнутые ворота.

— А мы? — спросила Ксения.

— Здесь подождем. Незачем соваться в незнакомое место.

За валом царит тишина, как в сонном царстве. Алексей забеспокоился всерьез, как вдруг многоголосый вопль сотрясает теплый воздух. На крепостной стене появляются полуголые воины, в руках у каждого лук с натянутой тетивой. Раздается отрывистая команда, пальцы разжимаются и сотни стрел устремляются на людей. Алексей бросается к стене, на бегу подхватывая растерявшуюся девушку. Стрелы барабанят по броне, будто град, вырывая шелк клочьями там, где ткань выступает наружу. Несколько стрел попадают в ладонь, которой Алексей прикрыл голову. К счастью, наконечники костяные, даже не оставляют царапин на железных пластинах, но если хоть одна стрела попадет в сочленение, будет, мягко говоря, нехорошо.

Сложенная из грубо обтесанных валунов стена приближается стремительно, Алексей едва не врезается в нее. Ксения тотчас вырывается, в руках откуда ни возьмись появляется шелковый платочек. Девушка старательно вытирает одежду и даже трется о камни, как будто спина зачесалась.

— Что с тобой? — с улыбкой спрашивает Алексей.

— На себя посмотри! — показывает глазами Ксения.

Пластины брони покрыты подозрительного вида каплями. Густая, желеобразная масса течет вниз, собирается вязкими наростами и дурно пахнет. Алексей стоит, как оплеванный.

— Яд?

— Скорее всего!

— Любители природы, мать вашу! — бормочет Алексей. — Гринписы долбаные.

Земля возле стен буквально усеяна стрелами, оперенные концы похожи на странные цветы, распустившиеся и засохшие прямо на глазах. Крики на стенах не утихают, но тональность меняется. Женщины начинают истошно визжать, мужчины воют, как голодные волки. Ксения вопросительно смотрит на Алексея, тот пожимает плечами. Взгляд падает на тошава, который оказался шустрее всех и первым прыгнул под защиту стен. Йедидъя, до сих пор тихо сидевший в ямке под стеной, начинает дрожать. Его буквально сотрясают волны дрожи, переходящей в приступы судороги. Тело покрывается волдырями, кожа приобретает синеватый оттенок. Тошав издает хриплый крик, похожий стон умирающего носорога, тело вытягивается и валится на землю, как бревно. В ушах нарастает шум, будто приближается товарный состав.

— Леша, что это?!

— Приготовься, сейчас и нам достанется!

Гипнотический удар невиданной силы сбивает с ног, голова раскалывается на куски от дикой боли, сердце выламывает ребра и гонит закипающую кровь по жилам, тело горит огнем. Алексей чудом удерживается в сознании, понимая, что его не подчиняют чужой воле, а просто хотят убить. Очень сильно хотят. Коллективное желание всегда сильнее одиночки и масса лилипутов всегда побеждает Гулливера.

— Встать! Встать, мать твою!!! — орет Алексей самому себе. Он ничего не видел вокруг, глазные яблоки грозили вот-вот лопнуть от растущего изнутри давления. И собственный голос показался писком простуженной мыши, а не криком. Майор встает, преодолевая бешеную силу тяжести, словно оказался на Юпитере, отчетливо слыша треск рвущихся сухожилий. Сознание работает вспышками, в унисон с бешено бьющимся сердцем. Будто пламя выстрелов, вспышки освещают разум. Алексей видел себя тем самым свифтовским Гулливером, опутанным по рукам и ногам мерзкими лилипутами.

— А вот хрен вы угадали! — хрипит Алексей, выпрямляясь в полный рост.

Неумолчный треск стоит в ушах. Треск рвущихся пут.

… мы все гулливеры. С детства нас старательно опутывают нитями условностей, обычаев и ханжеской морали. Мы растем, нитей становится больше. Они опутывают нас в несколько слоев, не дают дышать и видеть. Превращаются в корку, в футляр. Человек в футляре — это ты! Так что не сильно расстраивайся, оказавшись в гробу — ты и так был в нем. Только единицы находят силы сломать футляр. Только они видят настоящее небо над головой. Дышат воздухом, а не смесью газов. Ощущают тепло солнечного света и не сгорают…

Алексей представил сотни, тысячи невидимых нитей, опутывающих тело липкой пеленой. Множество маленьких писклявых существ суетится вокруг, размахивая ручками. Микроскопические рты безобразно раззявлены. Черные зубы, покрытые пятнами кариеса, соприкасаясь друг с другом, издают мерзкий скрежет, от которого рот наполняется кислой слюной. Писклявые голоса нарастают, что-то скандируют хором, все громче и громче. Разинутые рты сливаются в одну огромную пасть, писк превращается в вой, лилипутские руки — в щупальца. Многоглазое и многорукое чудовище, бесформенное и подвижное, будто ком слизи в воде хочет убить его, Алексея Волкова, майора погранвойск. Проглотить, как кусок мяса!

— Хрен вы угадали! — повторяет Алексей. Напрягая все силы, рвет нити. С трудом, превозмогая боль, расправляет руки и слышит треск рвущихся пут — или своих собственных мышц? — да плевать, потом разберусь! Расправляет плечи, вертит головой — шея хрустит и стреляет болью, словно позвонки покрылись известью и не могут двигаться. Многоголосый вой усиливается, боль во всем теле нарастает, слепая тьма в глазах озаряется кровавыми вспышками.

— Сейчас! — шепчет Алексей. — Да имел я вас в виду, уроды поганые!!! — кричит он изо всех сил. — Да пошли вы…

Нецензурная лексика изливается бурным потоком, изобилие неформальных подлежащих, сказуемых и существительных просто изумительно. С каждым словом, с каждой фразой становилось легче. Если бы кто-то посмотрел со стороны, решил бы, что у буйно помешанного больного случился приступ эпилепсии. Алексей прыгает, скачет, хлопает себя руками, топает и трясет головой, изрыгая водопады матерной брани. Зрелище, достойное внимания главврача НИИ судебной психиатрии!

Бесполезное оружие валяется на земле, будто хлам, рядом сиротливо пригорюнились доспехи. Лежат пластом Ксения и тошав Йедидъя. На стенах идет настоящее сражение. Десятки солдат с остервенением рубят и колят, разбивают головы и ломают руки. Мельтешат невысокие, худенькие тошавы в длинных одеяниях из белого, голубого и розового шелка. Копыта выкрашены краской под цвет одежд, когти на пальцах покрыты перламутром. Мелькают воздетые к небу трехпалые руки, раскрытые клювы обращены вверх, морды искажены ужасом. Воины не обращают ни малейшего внимания на гипнотические потуги тошавов, убивают безжалостно и быстро. Некоторые придворные бросаются со стен на булыжники внутреннего двора. Камни равнодушно принимают удары почти невесомых тел, кровь стекает в щели, быстро испаряясь под лучами невидимого светила. Другие тошавы кидаются друг на друга, раздирают в кровь когтями плоские морды, сдирают кожу и выкалывают глаза. Крашенные охрой копыта безжалостно ломают кости и черепа, перламутровые когти рвут сухожилия и мышцы. Предсмертные вопли и крики ужаса оглушают, мутное облако кровавых испарений медленно переваливает через стены, сползает вниз. В траве суетятся крокодилы, чуя запахи смерти, в небе нервно машут крыльями ящероптицы.

Танец сумасшедшего заканчивается. Движения замедляются, топот стихает, ругань прекращается. Алексей чувствует необыкновенное облегчение, словно оказался в невесомости. Наваливается усталость, от которой хочется забыться глубоким сном. Избыток адреналина в крови побеждает сонную одурь. Алексей трясет головой, будто конь после купания, оглядывается. Земля истоптана, обломки стрел торчат из песка, ветер треплет оперения. Густое облако пыли уползает прочь, оставляя после себя серо коричневый иней. Ноги гудят, как после марш броска с полной выкладкой по пересеченной местности. Тошав лежит на песке, покрытый толстым слоем пыли. Клюв широко раскрыт, глаза прячутся подо лбом, ноги вытянуты, копыта смотрят в небо. Ксения расположилась поодаль. Словно спящая красавица, девушка сложила руки на груди и вытянулась в полный рост. Общее впечатление портит бандана. Сползла до подбородка. Пыли вокруг столько, будто только что прошла песчаная буря. Алексей еще раз оглядывается:

— Ансамбль песни и пляски донских казаков отдыхает! — чуть смущенно бормочет он.

Исчезла головная боль, на душе светло и легко, мысли порхают, нет тяжести в мышцах. Значит, гипнотическое воздействие прекратилось, Алексей понял сразу. Что ж, шаманские пляски под аккомпанемент нецензурной брани произвели терапевтический эффект и он не зря представлял себя Гулливером в стране лилипутов. Гипнотическая война имеет особенности. Воображение позволяет наиболее точно сосредоточиться на невидимом противнике, определить местонахождение и точно нанести удар. Чем ярче ты представляешь его, чем больше чувств и эмоций вкладываешь в мысленный удар, тем сильнее воздействие. Правда, и устаешь сильнее. Кажется, будто драка была в реальности, даже мышцы ноют. Смутная догадка появилась и пропала, опять возникла…

— Да не может быть! — тихо произнес Алексей. — Люди другие, они не могут мысленно. Черт!

«Ксюша, просыпайся»! — мысленно говорит он и ласково гладит ладонью по лицу. Вначале ничего не происходит и Алексей с облегчением вздыхает — показалось! Но вот девушка пошевелилась, глубоко вздохнула и садится. Платок сползает еще ниже, сваливается на грудь, Ксения ловит одной рукой. Пыль неприятно хрустит в пальцах, девушка брезгливо морщится. Она оглядывается, недоумение на лице сменяется удивлением. Ксения замечает Алексея:

— Я думала, это ты до меня дотронулся, на ухо шепчешь.

— Так и есть, — кивнул Алексей.

— А потом отскочил на пять метров? Ты… не может быть! — вскрикнула Ксения.

— Что?

— Не прикидывайся дурачком! Ты сделал это мысленно!

— Ну-у… — пожимает плечами Алексей. — Да! И что с того?

— А то, что я ощущала твое прикосновение! Оно было реальным!

Ксения вскакивает, машет руками и топает. Облако пыли окутывает девушку.

— Да что с того-то! — раздраженно говорит Алексей. — Погладил по головке, пошептал на ушко. И в чем проблема?

— До сих пор непонятно? Ты научился мысленно делать то, что другие люди делают руками. Мысленное, телепатическое воздействие сравнялось с физическим!

Алексей тихо обалдел. Хлопал глазами, морщил лоб и разводил руками, словно узрел чудо вознесения.

— И че? Ты-то чего расстроилась?

— Потому что… потому что я… если ты посмеешь! — выпалила Ксения.

До Алексея, наконец, дошло.

— Ах, вон что! — улыбнулся он. — Мне и в голову такое не пришло. Может, в этом мире именно так и принято и подобные взаимоотношения считаются нормой. Я — человек, у меня другие понятия.

— Но если я почувствую, — подозрительно говорит Ксения.

— Не провоцируй! — обрывает Алексей. — Ты не забыла, где мы и что мы?

В замке царит тишина, из раскрытых ворот веет тревожным запахом крови. Высоко, под самыми облаками, кружит стая ящероптиц. Из травы у подножия холма доносится шорох и рычание, мелькают вытянутые силуэты прямоходящих крокодилов — черт бы их прибрал!

— Вперед! — скомандовал Алексей. — Ёдя, идешь последним и закрой ворота.

«Но я их с места не сдвину»! — пискнул тошав.

— Поднатужься! — рявкнул Алексей.

Взгляд становится жестким, глаза загораются сдержанным пламенем. Тошава подбрасывает, глаза вылезают из орбит, физиономия покрывается фиолетовыми пятнами. Клюв беспомощно распахивается, раздается сип и хрипение. Тело перемещается в пространстве без видимой опоры, копыта безвольно дергаются, вывернутые ноги прижимаются к впалому животу. Тошав влипает в створку, как мокрая тряпка в стену и медленно сползает к земле.

— Ты все понял? — с угрозой спрашивает Алексей.

«Да, господин майор»! — кричит что есть сил тошав.

С быстротой необыкновенной Йедидъя взвивается в воздух. Трехпалые руки впиваются в тяжелую створку, тщедушное тело вздувается хилыми, мускулами. Нехотя, словно делая одолжение, ворота смыкают челюсти. Морда тошава покрывается едким потом, пальцы скользят. Петли недовольно хрустят, чуя давно забытую тяжесть. Бывший вельможа поворачивается на пятках, вытягивается «в струнку», руки по швам.

— Хорошо, раб, — одобрительно кивает Алексей. — Иди рядом.

Ксения наблюдает за происходящим расширенными глазами и затаив дыхание. Когда тошав буквально прыгнул к Алексею и замер у ног, согнувшись в поклоне, она не смогла сдержать возглас:

— Что происходит?!

— Как что? — удивился Алексей. — Ты же сама только что сказала!

Ксения переводит потрясенный взгляд на тошава.

— Мысленное усилие равно физическому! Телекинез!!! — прошептала она.

— Вроде того, — махнул рукой Алексей. — А ты-то чего удивляешься? Только что командовала ротой солдат, не раскрыв рта. Люди подчинялись беспрекословно, словно роботы. Кстати, где они? Не слышу звука битвы! Идем-ка, посмотрим.

Грубые подошвы солдатских ботинок стучат по брусчатке. Булыжники тонут в мягкой земле под тяжестью человеческих тел. Вывернутые края блестят влажными сколами, недоумевающе глядя в белесое небо, будто спрашивая — что за чудовища здесь прошли только что? Тошав семенит копытами следом, поминутно приседая и хватаясь руками за голову. Редкие волоски стоят торчком, родимое пятно рдеет пионерским галстуком, непонятно как оказавшимся на макушке. Йедидъя отчаянно трусит, попав в резиденцию властелина. Кажется, что вот-вот из темных углов бросятся на него молчаливые полуголые воины. Сильные и жесткие, будто стальные клещи, руки солдат скрутят его в бараний рог, хрустнут и порвутся сухожилия на нежных ручках, ножки с изящными копытцами жалобно затрещат, подтянутые веревками к затылку. И в таком вот жалком и унизительном виде предстанет он, Йедидъя достойнейший, чье имя переводится на язык низших существ как друг Создателя, друг Бога — да что говорить, эх! — перед очами фюрера Ротшиля.

«Нет, лучше умереть! — мужественно решает Йедидъя. — Прямо сейчас, немедленно. Трусами нас делает раздумье!!! Чьи это слова? Кто-то из низших существ, кажется».

— Ёдя! — гремит ужасный рык пограничника. — Живо ко мне, насекомое!

Тошав вскидывается, как ужаленный осой ишак. Отважные мысли вмиг улетучиваются. Копыта выбивают дробь по брусчатке, трехпалые руки суматошно месят воздух. Йедидъя мчится сломя голову на зов хозяина, рискуя свалиться и разбить лоб о камни.

— Эй, барон изгнанник! А это точно дворец падишаха? Больше на землянку похоже, — кривит лицо Алексей.

Резиденция фюрера вблизи действительно напоминает холм, обложенный булыжником. Некое скалистое образование, впадины в котором тщательно засыпаны, земля утрамбована, трещины замазаны глиной. Или грязью, которая высохла и обрела твердость кирпича. Куча булыжников и земли густо заросла травой, с камней свисают бороды вьющихся растений, по искусственным руслам бегут ручьи.

— Дикая красота! Воображение идиота! — с усмешкой говорит Алексей. — Так, кажется, у классиков?

Йедидъя недовольно крутит головой, губы надуваются, морда расплывается гримасой:

— Предатели! Ренегаты проклятые! Я бы этих «классиков» повесил за то самое место, которое называется у вас, людей, детородным.

— Они и так давно сгнили, — пожал плечами Алексей. — И у вас бывают предатели?

— Сколько угодно, — буркнул Йедидъя. — Ни совести, ни чести!

— Ну-ну, рыцарь без страха и упрека. Шагай вперед, мы за тобой.

Глаза тошава стекленеют, редкие волосы становятся дыбом, по телу бегут крупные, как тараканы, пупырышки.

«Но, господин майор, — пищит Йедидъя, прищелкивая клювом, — в этом нет необходимости. Позволю себе напомнить вам, что вы можете и сами… э-э… увидеть все. Даже не сходя с места»!

— То есть?

«Ну, мысленно. Я не знаю, как объяснить».

Алексей задумался. Каждый из нас может представить местность, где был хотя бы один раз. Это называется вспомнить. Но как представить то, что не видел? Человек мыслит аналогиями, он сравнивает то, что уже видел, с неизвестным. Сравнение служит ориентиром. Алексей любил иногда поиграть в компьютерные игры. В основном, это были игры, где в одиночку надо было искать артефакт, сражаться с чудовищами и злодеями, преодолевать разнообразные ловушки. Название игр он не помнил, в памяти сохранилась интересная фишка, которой не было в других играх — заклинание, позволяющее герою отправлять свое «я» в путешествие по неизведанным местам. Например, в пещеру, где прячутся злые колдуны, нечисть и прочие адепты зла. Которым, как известно, очень нравится нападать из-за угла.

— Итак, передо мной пещера. Внутри чертова уйма комнат, залов и просто темных углов. Где-то там прячется долбанный ман… мунг… мудак Ротшильд! Или Ротшиль? Да плевать, не один ли хрен! — раздраженно бормочет Алексей.

— Леш, ты о чем? — встревожено спрашивает Ксения.

— Мысли вслух. Вы ж все равно слышите. Этот попугай бескрылый прав, надо попробовать.

Странный на взгляд человека дворец возвышается кучей земли и камней. Внутренний двор крепости усыпан трупами, запах крови, разлагающейся плоти и смерти переполняет его. Теплый ветер словно усиливает вонь, хотя на самом деле это разложение, которое почему-то в этом мире очень быстрое. На зубчатом валу расселись ящероптицы. Вытянутые, как у птеродактилей, челюсти плотоядно движутся, из зловонных ртов капает слюна. Твари голодны, но присутствие непонятных и страшных людей сдерживает их. С наружной стороны суетятся крокодилы — по сути, те же ящероптицы, только без крыльев. Они тоже не решаются приступить к пиру, пока люди поблизости, но голод сильнее страха. Ящеры то и дело суют крокодильи морды в распахнутые ворота — уже успели открыть, гады! — раздается хриплый рев, похожий на мычание.

«Господин майор»! — чуть слышно пищит Йедидъя.

— Не мешай! — рычит Алексей. — Иначе дам пинка и влетишь во дворец, как футбольный мячик. Вон двери-то распахнуты!

«Это как вам угодно, но вокруг собралось столько голодных чудовищ, что я и сам не против улететь мячиком»!

Алексей оборачивается. Крылатые чудовища облепили стены, будто вороны. Ящеры осторожно крадутся поближе к трупам, длинные языки слизывают подтеки крови на камнях. Ящероптицы недовольно покрикивают со стен, но слетать не торопятся. Алексей физически чувствует, как нарастает напряжение. Взгляд твердеет, в голове возникает легкая боль, словно тысячи иголочек впиваются в кожу изнутри, пытаясь вылезти наружу.

«Жрите! — мысленно приказывает человек. — Только людей не трогайте».

Воздух скручивается в смерч, от хлопанья крыльев глохнут уши. Прямоходящие крокодилы мчатся наперегонки, на бегу разрывая трупы на куски. Ящероптицы уносят мертвецов на стены, клыки рвут еще теплое мясо, кости с хрустом перемалываются, будто чипсы. Крепостные стены окрашиваются подтеками крови, валуны покрываются коричневой жижей, быстро превращающейся в корку.

Йедидъя едва не лишается чувств, видя, как быстро пожирают его соплеменников. Голодные ящеры разрывают мертвого тошава пополам и глотают по частям, не прожевывая. Чудища насыщаются быстро, стихает хруст костей, зато нарастает чавканье. Твари изволят неспешно насыщаться, изредка рыкая друг на друга — на чужой кусок, мол, не разевай роток!

— Меня стошнит! — кривится Ксения. — Пошли уже!!

Тошав бросается опрометью, не дожидаясь дополнительной команды. Цепляется за порог, копыта мелькают в воздухе, Йедидъя исчезает в сумраке. Слышен характерный костяной стук, словно по ступеням скачет бильярдный шар.

— Лестница ведет вниз? — встревожилась девушка.

— Получается, что фюрер любит прохладу, — пожимает плечами Алексей.

— Но тошавы предпочитают тепло!

Ксения берет автомат наизготовку. Алексей разминает ладони, но к оружию не прикасается. Спускаются по широкой лестнице, белый мрамор ступеней забрызган кровью, стены расписаны кровавыми узорами, повсюду валяются клочья вьющихся растений. Словно могильные холмики, высятся кучки земли, рядом лежат осколки цветочных горшков. Светильники сорваны, в потолке сияют отраженным светом куски прозрачного кварца. Или не кварца, а какого-то местного минерала.

— Ты уверен, что мы правильно идем? — спрашивает Ксения.

— Покои слуг не мостят мраморными плитами. Мы вошли через парадный вход и направляемся в тронный зал — или что тут у них! Покои местного лорда внизу, в подвале по-нашему.

Стены раздвигаются, лестница становится шире, потолок повышается. Огромный зал, в котором без труда поместится футбольное поле, появляется перед изумленными взорами людей. Сферический потолок усеян светящимися кусками кварца, зал погружен в приятные для глаз сумерки. На равном расстоянии друг от друга висят на цепях каменные шары, в которые искусно вставлены драгоценные камни. Они отражают свет кварцевых окон, разбрасывая цветные лучи во все стороны.

— Как в клубе! — восхищенно шепчет Ксения.

— Угу, — хмуро согласился Алексей. — А в клетках кривлялись полуголые танцовщицы. До полного истощения.

Девушка присмотрелась и ахнула — действительно, повсюду висят железные клетки, обтянутые кожей человеческие скелеты тянут костлявые руки, угрюмо глядят пустыми глазницами. Шары качаются, медленно поворачиваются, драгоценные камни переливаются разными цветами. Черепа то краснеют, то желтеют, то вдруг становятся синими или зелеными.

— Здесь только люди! — восклицает девушка.

— Да. Видно, не все соглашались служить местным уродам. Кстати, где же этот мангиг, в рот ему шильд? И Ёдька куда-то подевался!

По залу гуляет сквозняк, прохладный ветер приятно охлаждает лица. На мраморе резким контрастом выделяются трупы придворных, черные лужи крови тускло блестят, будто нефтяные. Алексей глубоко втягивает воздух носом, но густой запах крови глушит все остальные. Остальная часть зала тонет в сумраке и это очень не нравится.

— Черт, мы посередине зала как мишени на полигоне. Давай-ка скромно отойдем к стеночке, в тень — говорит Алексей и тянет Ксению за рукав. За спиной раздается шорох, сопение и характерный стук когтей. Алексей оборачивается, девушка хватается за автомат. На лестнице собралась целая толпа ящеров. Блестят выпуклые глаза с вертикальным разрезом зрачков, носовые отверстия возбужденно расширяются. Выше на ступенях расположилась целая стая ящероптиц. Они тянут шеи к потолку, таращат глаза и щелкают зубами.

— Чего они привязались к нам? — шепчет Ксения. — Леш, сделай что ни будь!

Алексей поспешно отводит рукой ствол.

— Только не стреляй! Сейчас.

«Вперед! Обшарьте все уголки, жрите всех, но не трогайте друг друга»! — отдает мысленный приказ Алексей и тотчас ящеры бросаются в зал. Ящероптицы взмывают к потолку, задевая крыльями каменные шары, цветные пятна суматошно мечутся по стенам, раздраженные крики наполняют зал.

— Вот и продолжение клубной вечеринки! — усмехается Алексей. Идет вперед, стараясь не наступать в лужи крови и дурно пахнущие внутренности. Возбужденные вопли ящеров становятся тише. Глаза окончательно привыкают к сумрачному освещению зала. Видно, что вдоль стен на равном расстоянии друг от друга расположены высокие двери. Створки распахнуты, одни лежат на полу, другие наклонены в разные стороны или просто висят на «честном слове». Темные коридоры ведут в темноту. Удаляющиеся крики ящеров доносятся, словно из-под земли. Летучие хищники тоннели игнорируют, хлопанье крыльев слышны из другого конца зала, недовольные крики ящероптиц отдаются эхом от стен.

— Как у тебя это получается? — спрашивает Ксения.

— Что это?

— Не прикидывайся, ты знаешь, о чем я!

— Ну, — вздохнул Алексей, — вот хочется мне так! Просто высказываю мысленно пожелание. Им. И они выполняют. Как это происходит, сам не понимаю. Видимо, наше невосприятие … э-э… невосприимчивость к внушению компенсируется … э-э… внушением. Черт, не знаю, как объяснить! — пожимает плечами Алексей.

— Не зря ящерокурицу мясом кормил?

— Мне показалось, что не стоит конфликтовать, — улыбнулся Алексей.

— А я так измучилась, пока солдатами командовала, будто кирпичи таскала. Нет уж, я лучше по старинке, с автоматом. А ты мысленно руководи войском, у тебя лучше получается.

Показалось возвышение. Потолок над ним пестрит от кусков кварца, дневной свет изливается потоком. Возвышение похоже на выложенный из цельных валунов постамент. Камень скрыт густыми зарослями травы и вьющихся растений. Крупные цветы рдеют распустившимися бутонами, источая плотный приторный запах. На вершине стоит кресло странной формы из дерева. Из вогнутой спинки вверх тянутся — корни, что ли? — или сучья такие кривые, Алексей не понял. Отростков всего семь, у каждого есть отростки, которые, в свою очередь, тоже обрастают сучками с какими-то шишечками.

— Могила, что ли? — скривился Алексей. — А воняет!

— Это трон. И к нему кто-то прикован цепью, — говорит девушка, присмотревшись.

В густой траве у подножия трона действительно сжалось в комочек какое-то существо. Лохмотья неопределенного цвета скрывают тело с головы до ног. Определить местоположение того или другого можно только по цепи. Золотые звенья спускаются с потолка и тонут в ворохе грязного тряпья и сухой травы. Торчащие в разные стороны пучки седых волос точно указывают, что это не ноги. Алексей подходит ближе, легонько пинает:

— Эй, чучело! Ты сам золотишко снимешь, или мне это сделать вместе с шеей?

Услышав человеческую речь, странное существо содрогнулось, ворох тряпок зашевелился, будто кто-то выбирается из мусорного бачка. Вонь усилилась, пахнуло крепкой псиной.

— О, черт! Местный скунс, наверное! — скривился Алексей и отступил на шаг.

Появляется грязное, перепачканное зеленым травяным соком, лицо. Блестят глаза из-под нависших волос. Взметнулись худые жилистые руки, скрюченные пальцы с черными от грязи ногтями чертят в воздухе замысловатый узор.

— Кто ты, человек! — дребезжащим голосом произносит существо. — И как ты сюда попал?

— Военная тайна! — бурчит Алексей, брезгливо отворачиваясь. — Если расскажу, придется тебя убить.

— Мне знаком твой голос! — взвыла куча тряпья на золотой цепи.

— Да неужели? Мне только вот такого знакомого и не хватало! Вылезай из дерьма!!

Куча вонючего барахла рассыпается, звенит цепь, золото вспыхивает при свете. Грязный, худой, заросший волосами человек становится на ноги. Седые лохмы закрывают половину лица, неопрятная борода торчит веником. Девушка пятится, автомат нацеливается в грудь неизвестному.

— Вы не узнали меня, Алексей Семенович? — жалобно спрашивает обладатель золотой цепи.

— Нет, — пожал плечами Алексей. — Ксюш, а ты?

— Да Борис это! — сквозь зубы произносит девушка.

— А-а. Вижу, разбогател, весь в золоте! Ладно, удачи тебе, Бориска, — махнул рукой Алексей. — Идем, Ксюша. Где наш тошав? Найду — выпорю и пейсы пообрываю!

Худой, как щепка, Борис подпрыгивает так, что золотая цепь звенит набатным колоколом.

— Возьмите меня с собой! Я пригожусь! Мне нет прощения, я понимаю, но не бросайте меня!

— Да есть у нас один знаток местных обычаев, — отмахнулся Алексей. — Только вот запропастился куда-то.

— А как его зовут?

— Йедидъя. Ёдя.

— Я его знаю. Он был приближенным здешнего правителя…

— … но попал в опалу и угодил в ссылку. Слышали, — криво улыбнулся Алексей. — Идем, Ксюша.

— Постойте, подождите! — кричит вслед Борис, в отчаянии потрясая цепью. — Он обманул вас!

— А ты честный? — бросает через плечо Алексей, не оборачиваясь.

— Выслушайте меня. Рувим Дейч — это он! Это ему ты бил морду в резиденции губернатора!

— Вот как? — останавливается Алексей. — Это интересно!

— Ты веришь ему? — шепотом спросила Ксения.

— Не больше, чем тошаву. Но Бориска в отчаянном положении и, чтобы спастись, должен говорить правду. В любом случае торопиться некуда, дворец явно пуст, я чувствую, — вполголоса ответил Алексей.

— А куда делся этот Йедидъя? — удивилась Ксения.

— А черт его знает! — потер Алексей небритый подбородок. — Упал, потерял сознание и мы его не слышим. Ладно, пока наши зверушки доедают местных жителей, выслушаем Бориса.

… ты приложил меня от души. Что ж, за дело! Предательству не бывает прощения, так было и так будет. Я пришел в себя раньше Рувима. Кружилась голова, натекла лужа крови, все тело болело. Я умирал! Очнувшийся Рувим понял это сразу, как только взглянул в меня. Да-да, я не оговорился. Они умеют смотреть внутрь человека, вообще в любое существо и мгновенно определять состояние здоровья. А еще они могут лечить. Каким-то образом сращивают поврежденные ткани, соединяют нервные волокна — одним словом, полная регенерация. Конечно, сложные случаи им не под силу — например, поражение головного мозга пулей или разрыв сердца. Все остальное как два пальца… о, простите!

— Тюремное прошлое, мы понимаем, — кивнул Алексей, криво улыбаясь. Он сидит на том самом троне, у подножия которого коротал время на золотой цепи Борис. Седалище оказалось непомерно широким даже для человека (наверно, мангиг Ротшиль лежал тут, свернувшись в клубочек, как кот! — предположил Алексей), места хватило и для Ксении.

— Он внимательно осмотрел меня, потом я провалился в забытье. Изредка приходил в сознание, чувствовал, что меня несут куда-то, затем оказался в темноте, рев мотора, запах бензина и выхлопных газов, плеск воды… окончательно пришел в себя уже здесь, в этом мире. Рувима встречали, как римского триумфатора — почетный эскорт из воинов и носильщики.

— Все люди?

— Да, — опустил голову Борис. — Я пытался заговорить с кем-нибудь из них — бесполезно! Они не слышали меня, понимаете? Мой голос воспринимался ими, как посторонний шум, а не как человеческая речь и они совершенно не обращали на меня внимания. Бросилось в глаза, что воины все были одного роста и комплекции, и все рыжие. А носильщики чернокожие. Подбирали в масть, как лошадей! Гнедые, вороные… Воины в легких доспехах из кожи с украшениями из каких-то блестящих камешков. А у негров мягкие попоны на плечах, чтоб, значит, не натирало. И все, больше никакой одежды! Гениталии были открыты, как у животных. Мы же не одеваем трусики на лошадей или собак. Животным это не нужно, а люди не считают аморальным или неприличным их оголенные гениталии.

— И тогда ты все понял?! — с иронией воскликнул Алексей.

— Да, — с горечью в голосе произнес Борис. Он взмахнул руками, лохмотья всколыхнулись, волна неприятного запаха хлынула к трону. — Возле дворца нас ждали…

— Подожди! — взмахнула рукой Ксения. — Я хочу знать, как происходит смена тел. Рувим был человеком. А здесь он превратился в осьминога с копытами.

— Боря был без чувств и ничего не видел. Правда, Борь? — спросил Алексей с нехорошей улыбкой.

— Это действительно было так. Ты чуть не убил меня, помнишь?

— А-а, так это я виноват, да?

— Леш, подожди! Допустим, так. Твое мнение, Борис?

— Миры бывают разными. Наш грубый, материальный. Этот тоньше, астральный, если хотите, — принялся рассуждать Захаров. — Поэтому все такое непрочное, легкое и даже сила тяжести почти втрое меньше. Грубые человеческие тела после перехода становятся ненужными и отторгаются астральным телом, словно кокон.

— А как же мы? Почему наше астральное тело не высвобождается? Из плена! — хмыкнул Алексей.

— А кто доказал, что оно у нас есть? Душа — да, все мировые религии об этом говорят уверенно, как о бесспорном факте. Астральное тело всего лишь предположение сектантов. На мой взгляд, они путают божий дар с яичницей, тем более, что внешние проявления очень похожи.

— Допустим. Но тогда где труп?

— Почему обязательно труп? — возразил Борис. — Настоящий Рувим Дейч вполне может быть живым и здоровым. Трудится где-нибудь.

— Или был в составе того отряда, что охранял старое кладбище. Изуродованный пулями труп валяется среди могильных холмиков. Логично, — вздохнул Алексей. — Ладно, Борюсик, отдыхай. Ты нам больше не нужен.

— Постойте! — воскликнул Борис сорванным от волнения голосом. — Я все понимаю и не претендую на доверие, но я могу быть полезен. Снимите цепь!

— Тут все такое хрупкое и непрочное. Сам снимешь! — усмехнулся Алексей. — Цепь-то не железная.

Он поднимается с трона, но Ксения ласково касается пальцами плеча:

— Не торопись, Леша. Надо подумать.

У Волкова дернулось лицо, скулы отвердели.

— Только не говори мне, что он нужен. Я доверял ему, а он предал! — заговорил он сдавленным от злости голосом. — Нашими головами за свою жизнь расплатиться хотел. Что касается полезности — чем? Чем может быть полезен предатель? Ну, рассказал он нам якобы правду про Рувима, ну и что? Да мне по барабану, кто есть ху! Я ни с кем не собираюсь заключать союзы, объединяться ради общей цели. Здесь все враги, Ксюша! Все!! Надо просто убивать без разбора. Даже безобидных и мирных рошанов, потому что они одного корня с тошавами и еще неизвестно, какое потомство дадут. Ящера пальцем не трону, а этих тварей огнем жечь буду!

— Так я же не возражаю! — как можно ласковей говорит Ксения. — Но разбрасываться людьми, на которых не действует гипнотическая сила, не следует. Да, он трус и предатель, но это все тот же Борис, которого мы знали, а не болван, тупо исполняющий команды тошава.

— У-ух!!! — зарычал Алексей. — Ксюшенька, слезь, пожалуйста, с этого поганого трона!

Автомат прыгает в руки, пальцы сжимают рукоять, грохочут выстрелы. Пули навылет пробивает спинку, сшибают семь отростков. Cловно ядовитые щупальца расползаются во все стороны и превращаются в тонкую, едва видимую глазом паутину. Она проникает во все щели, контролирует все и вся. Незаметно, исподволь эта паутина опутала каждый камешек, свила уютные гнезда в углах, заполнила трещины. Невидимые и невесомые нити свисают с потолка, ласково касаются волос и открытых участков лица, создавая приятное ощущение легкого поглаживания. Словно маленькие пальчики щекочут. Но, если присмотреться, то увидишь, что на концах паутины шипы. Они вонзаются в кожу и впрыскивают капли яда! Этот яд действует незаметно, он разносится кровотоком по всему организму, скапливается в мышцах, в нервных волокнах, в мозгу. Проходит время и вот уже яд контролирует тебя, подсказывает нужные мысли, решения. И отвергает те, что идут во вред хозяевам этой паутины. Ты думаешь так, как выгодно им, а не тебе. И ты перестаешь быть самим собой, превращаешься в куклу, которую дергают за нитки. Тебе только кажется, что ты самостоятельно принимаешь решения, что ты свободен и крут. Нет! Кукловод дышит тебе в затылок и смеется вместе со зрителями. Твой мир всего лишь кукольный театр, где ты играешь роль «кушать подано»!

Затвор лязгнул, автомат умолк. Последняя гильза, воняя пороховым дымом, кувыркается по полу. Тишина звенит стальными колокольчиками мерзко и надоедливо, как комар в темноте. Борис сжался в комок, уши зажаты ладонями, тело сотрясает крупная дрожь. Алексей шарит по карманам, не находит нужного, лицо досадливо кривится.

— Ксюш, спичек нет?

— Ты решил закурить? — удивилась девушка.

— Нет, что ты! — отмахнулся Алексей. — Подпалить хочу.

Сгребает ногой щепки, сухую траву, хватает за шиворот Бориса. Тот в панике вырывается, решив, что и его хотят сунуть в костер. С прытью необыкновенной бросается прочь, цепь ползет следом, будто сказочная золотая змея. Кольца нежно звенят, отполированное долгой жизнью золото весело играет отсветами. Борис останавливается, наматывает цепь на руки и со всей силой рвет. С потолка доносится хруст, Борис дергает еще и еще… рушится твердь, на пол сыпятся камни и песок, пыль расцветает взрывом. Цепь была намотана на каменный выступ в виде клыка и склепана. Тщедушный Борис вырвал «с мясом» цепь и сломал выступ толщиной с лошадиную голову. Ксения только головой покачала, глядя на такой «подвиг Геракла».

— Жить хочется! — философски замечает Алексей, пожимая плечами.

Спичка туриста, похожая на бомбу для лилипута, вспыхивает шипящим белым пламенем, будто кусок термита. Загораются щепки, тлеет трава, обугливаются пахучие цветы. Огонь карабкается по ступеням, лижет края трона и нахально усаживается в центре. Через считанные минуты пылает трон, огоньки бегут по ветвям, перепрыгивают на нити. Кажется, что даже стены горят, хотя это всего лишь тлеющая паутина.

— Нам туда! — крикнул Борис и неуклюже поскакал к боковым дверям, волоча следом золотую цепь. Алексей криво улыбнулся, взмахнул рукой, типа — и без тебя понятно, что любая дверь ведет прочь.

Сумрачный коридор выводит к свету, за спиной дышит жаром разгоревшееся пламя, с грохотом рушится потолок и валятся стены. Горбатая гора проседает, из многочисленных щелей валит дым, столбы пыли устремляются к затянутому облаками небу.

Глава 6

Разрушенный дворец остается за стеной густого леса. Мощеная плоским камнем дорога лениво петляет среди возвышенностей, изредка карабкаясь на плоскую вершину и торопливо сбегая в густую тень крутых стен. Но чаще шныряет по низинам, укрываясь от жарких лучей отраженного солнца в бледной тени холмов. Дорогу то и дело пересекают ручьи. Потоки аккуратно упакованы в каменные лотки, которые плавно переходят в тоннели. Вода бежит под дорогой, набирая скорость и энергию, пенный поток выплескивается с другой стороны, разбрасывая брызги, радужные пузыри и мелкий мусор. Суетливость быстро уступает место неторопливой солидности, потоки замедляются, толстеют и только по краям можно заметить буруны и микроскопические водоворотики, «остатки былой роскоши».

Алексей и Ксения шагают легко, ботинки на толстой подошве мягко пружинят, соприкасаясь к нагретыми камнями, словно подталкивают вперед. Тонкий шелк из паутины пропускает воздух и влагу, создает ощущение легкости и чистоты. И даже стальная броня не в тягость, оружие и остатки боезапаса не тянут к земле, коварно нашептывая желание отдохнуть, полежать и вообще не спешить. Изменник тащится следом, с трудом поспевая за людьми. Золотую цепь пришлось намотать на плечи, частично собрать в охапку, отчего Борис стал напоминать революционного матроса, ограбившего храм. Только без штанов и бескозырки, а вместо черного бушлата — вонючее тряпье неопределенного цвета и покроя.

— Златая цепь на дубе том, — криво усмехнулся Алексей, оглядываясь.

— И днем и ночью кот ученый. Потому и ученый, что на цепи! — согласилась Ксения. — Может, снимешь?

— Считаешь, пора? Она легкая, всего-то … э-э… килограмм шестнадцать.

— Да ну! — засомневалась девушка. — Такая толстая?

— Здесь втрое уменьшена сила тяжести, не забыла?

— Сорок восемь кг? Это ж целое состояние на Земле!

— А здесь кандалы.

Они так бы и шли, беседуя на отвлеченные темы, но вот шлепанье босых ноги прекратилось, послышался короткий стон, раздался звон металла. Обернувшись, Алексей и Ксения увидели, что Борис лежит, уткнувшись лицом в ворох золотых колец, ветер заворачивает лохмотья со спины на затылок, обнажая иссеченную кнутом спину.

— Тьфу ты! Ну что делать, привал! — машет рукой Алексей.

Влажный воздух мало способствует горению. Мизерная сила тяжести и атмосферное давление, как на вершине Эвереста делают процесс приготовления пищи сложным для человека, выросшего в средней полосе России. Костер упорно не хотел разгораться и, пока Алексей не набрал охапку относительно сухих стеблей, ничего не получалось. Громадная куча хвороста дымила и фыркала, языки пламени стеснительно высовывались из клубов густого дыма и тут же прятались. Огонь был почему-то голубоватого цвета с зелеными прожилками, словно жгли природный газ. Температура горения была такой, что по углям можно было не то что ходить — сидеть! Правда, недолго.

— Тьфу, черт! — выругался Алексей. — Как на болоте!

— Ты прав, — согласилась Ксения. — И так повсюду. Сухого места не найти.

Девушка морщила носик, вытягивала шею и отворачивалась, изо всех сил стараясь избежать запаха сырого мяса и капель белесой крови. Она только что вернулась с охоты. Добычей оказалась упитанная жаба величиной с сенбернара. Тащить всю тушу Ксения не захотела, отрезала только задние лапы. Прежде, чем положить мясо на плоские камни для жарки в собственном соку, надо отделить кожу, а это оказалось не так просто. Лезвие норовило уйти «не туда», захватить немного жабьего мяса и порезать хотя бы один человеческий палец.

— Надо было змею добыть, — заметил Алексей, глядя на мучения девушки. — Со змеи шкуру сдирать проще.

— На гадюк сам будешь охотиться. А для меня и лягушку подстрелить геройский поступок! — ответила Ксения, срезая очередной лоскут жабьей кожи.

Борис сидит рядом, понурившись, как собака под дождем. «Златая цепь» небрежно брошена под ноги, отполированный до блеска ошейник раззявил беззубую пасть да так и замер, будто в ожидании. Кандалы снял Алексей, местное золото оказалось мягким, как олово.

Костер разгорается медленно, но верно. Пламя уверенно пожирает стебли, голубовато зеленые клыки вгрызаются в сухие останки древовидного папоротника, превращая его в раскаленные угли.

— Еще чуть-чуть и можно укладывать мясо на камни, — удовлетворенно заметил Алексей.

— А оно не сгорит?

— Накрою ветками, засыплю углями, сверху слой земли — получится духовка! Я так всегда делал, когда на рыбалку ездил.

Ксения пожала плечами, взгляд серых глаз выразил сомнение, на лице появилась скептическая улыбка.

— А есть другие предложения? — интересуется Алексей.

— Нет-нет, продолжай в том же духе!

Ксения с видимым облегчением отбрасывает последний лоскут кожи, передает мясо мужчине.

— На, делай свою духовку с лягушачьим мясом! А я пошла мыться, не то сама лягушкой стану.

— Валяй! — шутливо разрешил Алексей. — Только не уходи далеко, я должен тебя видеть. Мало ли что!

— Как-нибудь обойдусь без сторожа. Жабой занимайся! — ответила Ксения на ходу.

Алексей выгребает угли из кострища, укладывает плоские камни, сверху аккуратно раскладывает мясо. Влажные стебли и ветки древовидного папоротника укрывают мясо от огня. Раскаленные угли сыпятся сверху, стреляя искрами и струйками дыма, завершает дело охапка сухой травы и веток. Костер злобно вспыхивает, трещит и плюется горячей крошкой сгоревшей древесины. Алексей валит в огонь пару стволов папоротника толщиной в руку культуриста, поникшее пламя лениво грызет кору и уже не сердится.

— Борис, уснул что ли? Ты давеча грозился быть полезным. Чем? — спросил Алексей, глядя на согбенную фигуру бывшего узника дурдома.

Лохмотья шевельнулись, послышался вздох, исхудалое лицо скривилось.

— Мангиг Ротшиль часто беседовал со мной на разные темы. Видно, соплеменники надоели.

— Ага, и ты вызнал коварные планы злодея! — усмехнулся Алексей.

— Представь себе, да, — грустно улыбнулся Борис.

— Представь себе, они меня не интересуют. Я и так знаю, что план «А» — убить меня и Ксению. План «Б» — сделать союзником, то есть предложить пост властелина Земли с эксклюзивным правом размножения. Новый Адам и Ева!

— В общем-то, да, — согласился Борис. — Твоя способность подчинять себе живых существ этого мира оказалась полной неожиданностью. Тошавы растеряны, они не знают, что предпринять. Вся их власть основана на умении гипнотизировать, им нет равных в этом. И вдруг такой облом! Будут искать способ договориться.

— А вот хрен им! — мрачно пообещал Алексей. — Стать основателем нового человечества я могу и без них. Ну, если Ксения согласится. А эти уроды вовсе не нужны!

— Ты сомневаешься в Ксении? Я вижу, как она на тебя смотрит!

— Ну, женщина смотрит! — хмыкнул Алексей. — Здесь больше не на кого смотреть! Когда вернемся на Землю, все может быть по-другому.

— Вернуться на Землю, — задумчиво повторил Борис. — Она обезлюдела, ты понимаешь это? Каково будет жить среди руин и кладбищ?

— А здесь? Что делать здесь, в чужом мире? По настоящему чужом, даже сила тяжести не такая, как на земле, кругом одни болота с крокодилами и жабы квакают. В этом мире и солнца нет, его согревает отраженный свет близкой звезды сквозь облака. Неба не видно, вечный туман над головой. Нет уж! — воскликнул Алексей. — Родина есть родина, какая бы ни была. Да и люди не все погибли, наверняка остались живые и их немало.

— Наш город опустел, ты сам видел, — напомнил Борис. — И так повсюду.

— Люди живут не только в городах. Тундра, горы, леса, джунгли — люди расселились везде! Уничтожить человечество совсем не так легко, как может показаться.

— Но процесс уничтожения продолжается. Гринпис не успокоится, пока хоть один человек не будет под его контролем. Для этого некоторое количество тошавов осталось на Земле.

— Так я ж и говорю, что будет нелегко! И гриписям этим поганым, и нам, людям. Надо только здесь разобраться по полной программе. Как говорил один умный дядька с прилизанной челкой и чаплинскими усами — вопрос должен быть решен окончательно!

В глазах Бориса появились и исчезли искорки страха, лицо побледнело.

— Ты уверен, что это правильно, уничтожить целый мир? Пусть он чужд и враждебен нам, но надо ли уничтожать его?

— Они могут возродиться, — мрачно произнес Алексей. — Все эти тошавы, рошаны, мангиги и прочие ротшили с йедидъями. Хоть один выживет и эти твари опять заполонят мир. Тихо, незаметно, под убаюкивающее бормотание о толерантности и милосердии к ближнему своему они станут расползаться, словно язвы бубонной чумы. Вселяться в разум, менять души людей, внушать о своей богоизбранности, исключительности и непогрешимости. А любого, кто посмеет восстать против, объявят врагом человечества, нелюдью и исчадием. Не слажу, так соплями измажу — вот их принцип! Существо, у которого нет совести, у которого нет даже понятия о чести, достоинстве и порядочности, не может называться человеком. Это всего лишь человекоподобная тварь, мимикрия паразита ради выживания. А как поступают с паразитами, Боря? Верно, уничтожают! А потом проводят тщательную дезинфекцию, дабы избежать рецидива.

— Я не в том положении, что бы спорить с тобой, Алексей, — осторожно говорит Борис. — Но ты рассуждаешь, как самый настоящий фашист.

— Во дает! — удивился Алексей. — Человечество на грани уничтожения, а он об идеологии рассуждает. Да ты в своем ли уме? Скажи еще, что не нам судить, все в руках Создателя, все предопределено заранее… ПЛЕВАЛ Я НА ВСЕХ СОЗДАТЕЛЕЙ ВМЕСТЕ ВЗЯТЫХ!!! Я не знаю, откуда взялись люди на Земле, Бог создал или инопланетяне пошутили. Неведомый прародитель наделил нас свободной волей и правом решать. Вот я и решил — зачищу этот мирок так, что даже воспоминаний о йегудях и бецалеях не останется. Разве что ящеры будут вспоминать, как вкусно покушали когда-то.

Алексей глубоко, всей грудью вздохнул, потянулся так, что мышцы затрещали.

— Дороги, которые нас выбирают? — пробормотал Борис.

— Можно и так, — согласился Алексей. — Ты попробовал выбрать сам и что из этого вышло?

Борис съежился и опустил голову.

— Да ладно, не тужься! — махнул рукой Алексей. — Десять лет в психушке даром не проходят, я понимаю. Некоторым и пятнадцати суток ареста хватает с головой, всю оставшуюся жизнь трясутся.

Он подбросил пару толстых веток в костер, дым повалил гуще, появился слабый запах жареного мяса.

— Черт бы побрал эту планетку и всех ее обитателей! — выругался Алексей. — На таком огне полдня жариться будет! Ладно, Боря, не расстраивайся сильно. Расскажи-ка мне, о чем с мангигом беседовал. И кто такой Йедидъя на самом деле. Или он этот — как его? — Йерохаам?

— Ротшиль не считал меня опасным, в отличие от тебя и поэтому был словоохотлив, — начал рассказ Борис. — У разумных существ этого мира очень странные и даже чудовищные — с точки зрения обычного человека — отношения друг к другу. Средний пол — разделения на мужчин и женщин нет. Инцест и кровосмешение норма, родные братья образовывают супружеские пары, плодят детей.

— Как именно? — сдавленным голосом спрашивает Алексей. — Ну, кто кого… как рожают? Боже, меня вырвет!!!

— Да без разницы! У них нет таких понятий, как родные или чужие. Все свои, а значит, никаких ограничений. Наоборот, совокупление между близкими родственниками только приветствуются, ибо способствует сохранению «чистоты крови». Чем ближе, тем лучше! Отец оплодотворяет собственных детенышей, как только они достигают способности к деторождению. Мама тоже. Что с тобой?! — воскликнул Борис и даже привстал.

Алексей побелел так, словно вся кровь разом вытекла из тела. В следующее мгновение слышится утробный рык, лицо приобретает свекольный оттенок, глаза вылезают из орбит. Нижняя челюсть опускается, вонючая струя полупереваренной пищи пополам с желчью вырывается наружу бурным потоком. Рычание сменяется стоном, свекольный цвет лица становится зеленовато белым, на шее проступают жилы.

— При…тормози… не могу больше! — просит Алексей сиплым голосом. — Я хоть и не барышня кисейная, — продолжает он, отдышавшись, — но такое не выношу. Воображение, наверно, слишком яркое.

— Да уж, куда тебе до меня. Червонец в дурдоме — это не хухры-мухры! — грустно пошутил Борис.

— Согласен, — кивнул Алексей. — Нет, правда, я говорю без иронии! Надо иметь очень сильную волю и характер, чтобы не сломаться и не сойти с ума. Даже странно, что ты…

— Стал предателем, это ты хочешь сказать? Причиной тому сложившиеся за годы заключения убеждения, а вовсе не слабоволие или трусость. Я искренне верил, что общество нуждается в очищении и обновлении. Разрушение городов и уничтожение промышленности еще не означает гибель цивилизации. Она гибнет, когда исчезают знания. А дома можно построить заново.

Борис закрыл глаза, поднял голову. Теплый ветер пошевелил нечесаными волосами, капли пота медленно поползли по щекам, в уголках глаз блеснули слезы.

— Но когда я узнал, что происходит на самом деле, а главное — кто стоит за всем этим — было поздно!!! — воскликнул он. — Отчего, по-твоему, я оказался на цепи? Сбежать хотел, вернуться на Землю. Наивно думал, что меня никто не остановит, — скривила губы горькая усмешка. — Рабы схватили меня, как только я повернулся спиной к тому, кто вышел встречать «триумфатора». Пытался оказать сопротивление, но куда там! Избили, связали и поволокли по земле, как мешок с мусором. Так и притащили во дворец.

— М-да, нет повести печальнее на свете… Так как с едидьями и хаамами? Не удивлюсь, если они окажутся «сладкой парочкой»! — спросил Алексей. Он уже отплевался, вытер лицо пучком травы и присыпал землей содержимое желудка.

— Йедидъя и Йерохаам отец и сын, муж и жена. Оба выходцы из северных земель, то есть не благородные тошавы, а презренные рошаны, вдобавок еще и волосатые, что считается признаком ну совсем низкого сословия, практически каста неприкасаемых.

— Но Йедидъя почти лыс! И у него нет клыков и когтей, — удивился Алексей.

— У северных рошанов нет клыков и когтей. И никогда не было, с чего ты взял? А насчет шерсти — они оба уроды по мнению других рошанов, волосяной покров почти никакой. Так, редкие волоски! — махнул рукой Борис. — Их презирали и не считали своими. Чудо, как они вообще выжили. Но именно отсутствие волосатости позволило папе с сыном продвинуться по служебной лестнице здесь, среди тошавов. Разумеется, не просто так. Приходилось «расставлять ноги» всем подряд и стараться как следует, иначе карьера оборвалась бы, даже не начавшись.

— Ага! Наверно, тренировались много. Друг на друге! Просто не жалели сил!

Борис слабо улыбнулся, покрутил головой:

— Видимо, так и есть. Подробности мне неизвестны, да и не нужны. В конце концов, они стали приближенными к мангигу и тогда неизбежно началось соперничество, ведь на вершине может быть лишь один. А Ротшилю только это и нужно было. Диктаторы любят стравливать подданных. И развлечение и польза — доносы пишут! Подробные, с детальным описанием и рекомендациями, как поступить. М-да, — усмехнулся Борис, — все, как у людей.

— Они и научили, — буркнул Алексей. — Эти твари с незапамятных лет среди нас паслись.

— Йерохаам убедил фюрера Ротшиля, что пришла пора переходить к решительным действиям. То есть уничтожить человечество, оставив небольшое количество для размножения. Предполагалось следующее: отобранных человеческих особей скрещивать между собой так, чтобы не осталось расовых различий. Создать некое единое племя, полностью контролируемое тошавами. Здесь, на планете Гаарэкц, роль рабов исполняют рошаны. На Земле — люди. Причем рошаны, как существа родственные, рабы первого сорта, а люди второго. Вроде инструмента, который можно в любой момент выбросить за ненадобностью и заменить другим.

Ротшиль, зная о соперничестве между ними, посылает на Землю обоих. Ревность и зависть к успехам другого станет дополнительным стимулом к работе. Взаимная слежка приведет к накоплению компромата и тому подобное. Так и вышло! Результат превзошел ожидания, человечество было уничтожено за считанные дни. Да ты и сам все видел, — криво улыбнулся Борис.

— Неужели все? Что-то не припомню среди знакомых Йедидъю.

— Карлик, подвал торгового центра, где мы встретились — вспомнил?

— Этот, как его… Замятинский?! — удивился Алексей. — Вот черт, ни за что бы не подумал!

— Он самый. У обоих комплекс неполноценности, поэтому Йерохаам любит играть роль вождя, руководить массами. А Йедидъе нравится подчинять себе окружающих, управлять людьми, как персонажами компьютерной игры. Они и внешность выбирали в соответствии с наклонностями. Рувим — крупный, представительный, с гривой седых волос. Замятинский — шибздик мелкий, такому вдвойне приятно командовать теми, кто сильнее и выше.

— Ясно. И что ж не поделили супруги? Ведь все получилось, как задумывали.

— Власть. Вернее, место подле фюрера. Ну и, согласно местных обычаев, право на эксклюзивный секс с монаршей особой.

— Твою мать! — схватился за голову Алексей. — Никогда к такому не привыкну! Слушай, Борис — пожалуйста, никогда не упоминай про ЭТО. У меня последнее время воображение стало чересчур ярким, я сразу представляю… э-э… процесс во всех подробностях. Плющит и колбасит конкретно. Желудок наружу прет, как у морской звезды.

Борис встрепенулся, с любопытством посмотрел на Алексея.

— Это у тебя побочный эффект. Способность внушать и подчинять провоцирует яркость воображения, иначе невозможно полностью отключить волю объекта внушения.

— Спасибо, господин зануда, ты все объяснил. Но мою просьбу запомни. И что дальше?

— Судя по всему, карлик удрал первым. Рассказал об успехах, себя в главной роли изобразил, а папашу принизил до уровня лоха и придурка, который портил все, до чего мог дотянуться кривыми ручками. В итоге Ротшиль сделал его первым придворным с правом …э-э… пропустим права. Рувим угодил в опалу.

— А-а, так вот для чего понадобился стол! — воскликнул Алексей. — А я голову ломал, что за цирк?

— Какой еще стол? — удивился Борис.

— Большой такой, из красного дерева, если не ошибаюсь. Роскошная вещь ручной работы, кучу бабок стоит. Карлик восседал посередине, как магараджа на слоне и что-то пел невнятное. Толпа одурманенных людей несла на руках прямо в воду, многие тонули. Ксюха хотела пристрелить, но передумала — пули могли зацепить людей. Зря!

— Все равно ничего не понял, — пожал плечами Борис. — О чем вообще речь идет?

Алексей коротко рассказал о встрече на берегу Волги с Замятинским.

— А-а, вон что! Я ж и говорю, что он любитель пышных ритуалов. Так вот, Замятинский-Йедидъе первым оказался у саркофага цыганского барона, перешел в этот мир и первым припал к копытам мангига — или фюрера, все равно! — Ротшиля. Йерохаам автоматически стал не нужен, его понизил в должности и отправили в почетную ссылку — сторожить проход. Стадо рошанов в придачу, «на кормление», как раньше говорили на Руси. А меня посадили на цепь у трона, как экзотическое животное.

— Вроде дрессированной мартышки?

— Скорее, ученой! — невесело пошутил Борис.

Алексей подходит к углям, тычет палочкой. Запах печеного мяса нагло бьет в нос, желудок падает без памяти, слюни раздувают щеки. Алексей судорожно сглатывает, слышно раздраженное бормотание:

— Черт, как пахнет! А есть рано, оно только снаружи обжарилось. Надо потерпеть!

Палочка летит в костер, Алексей круто поворачивается на каблуках:

— Тогда получается, что Йерохаам жив, здоров и на всех парах мчится к мангигу этому!

— Ты ж говорил, что его ящеры сожрали, — удивленно ответил Борис.

— Я предполагал. Но он парень шустрый, мог ускользнуть. Ротшиль не ожидал, что мы сможем захватить его землянку, надеялся на рабов из людей. Он и предположить не мог, что их можно перепрограммировать. Йерохаам — черт, ну что за имя, язык сломаешь! — знает о нас больше, чем этот Йедидъя и будет полезнее Ротшилю.

— Очередная смена фаворита? А что, может быть! — согласился Борис.

— Точно говорю! Для него это единственный шанс вернуть расположение мангига. Оставаться с нами слишком опасно, я не раз обещал убить его. Последним!

Слышится неясный шум. Из-за холма, вокруг которого шла дорога, появляется странная процессия — рошаны шагают в колонну по три, длинные и толстые шесты, похожие на оглобли, лежат на покатых плечах. Рошанам явно тяжело, они едва переставляют копыта, морды опущены, лысые головы покрыты пылью. Появились носилки — просторное, как диван, плетеное из лозы кресло с балдахином из тончайшего шелка. Занавеси опущены, ветер колышет ткань, сквозь полупрозрачную кисею видна крупная, явно человеческая фигура. Неизвестный полулежит, закинув ноги на подлокотник, одна рука под головой, другая свисает на пол. Следом за первыми носилками величаво выплывают еще одни и еще… всего пять.

— Это чиво такое!? — вытаращил глаза Борис.

Алексей живо вскидывают автомат, смотрит в диоптрический прицел.

— Твою мать! — весело восклицает он и опускает ствол. — Клоуны пожаловали, представление будет.

— Какие на хрен клоуны? Какой цирк?? — еще больше удивился Борис.

— Наш родной, нижегородский, — ответила Ксения.

Она подошла, никем не замеченная. Шелковый комбинезон сияет чистотой, отросшие волосы уложены на затылке, платок повязан вокруг шеи. От девушки веет чистотой и свежестью, будто она только что с небес спустилась.

— Только их не хватало! — произносит она сквозь зубы. — Леш, мясо готово?

— Ну…

— Не вздумай угощать этих уродов!

Процессия приближается. Рошаны видят людей, останавливаются в замешательстве. Человек в кресле зашевелился. Шелковые занавески раздвигаются, высовывается круглое лицо, покрытое капельками пота. Бородка а-ля Феликс Эдмундович потемнела, топорщится влажными пучками, рыжий гребень на макушке уныло прижимается к голове.

— Майор!!! — орет что есть сил Бацав. От избытка чувств Григорий подпрыгивает и машет руками, будто на него пчелы внезапно напали. Носилки содрогаются, рошаны с трудом удерживают громоздкую конструкцию, балдахин опасно наклоняется. Бацав кувырком выпадает из носилок — благо сила тяжести маленькая! — мчится навстречу, делая гигантские, по земным меркам, прыжки. Рошаны замертво валятся на землю, впалые животы судорожно дергаются, помогая легким втягивать воздух. Бацав приземляется в двух шагах, поднимая облачко пыли и кричит, как резаный:

— Майор, блин, ты живой!!!

— Ты тоже в полном здравии, — с улыбкой отвечает Алексей, пожимая протянутую руку. — Я рад! Как остальные?

— Все путем! — отмахнулся Бацав. — Щас припрутся. Мадмуазель, мое почтение, — изобразил книксен, здороваясь с Ксенией. — Борис, привет!

— Здрсте! — отвечает девушка. Борис поднимает руку.

— У вас клевый прикид. Где достали? — спросил Бацав, с завистью разглядывая шелковые комбинезоны. — А мы вот паримся в камуфляже.

— Ксюша постаралась. Она девушка со вкусом, приказала рошанам срочно пошить из паутины.

— Да? Вот гады клювоносые, а прикидываются шлангами! Щас отдам распоряжение!

Бацав оборачивается, круглое лицо багровеет, глаза страшно выпучиваются. «Ирокез» кричит трубно и оглушительно громко. Так, наверно, динозавры орали, пугая врагов. «Умирающих» рошанов словно пружина подбрасывает. Они в панике бросаются по склону холма вверх и пропадают за гребнем. Следом кидаются другие. Оставленные носилки сиротливо машут занавесками, будто безмолвно взывая о помощи.

— Это ты что сейчас сделал? — поинтересовался Алексей.

— Отдал мысленный приказ! — гордо ответил Бацав.

— Масштабно мыслишь. А где остальная гвардия?

— Спят.

—?

— Нажрались по дороге.

— Господи, где нашли-то? — удивился Алексей.

— С собой взяли. У нас целый караван.

— М-да, дела…

Борис беззвучно давится смехом, сжав голову ладонями. Ксения сдержанно улыбается, округлившиеся глаза выражают крайнее удивление. Алексей философски замечает:

— Привычка вторая натура. Цельность мировоззрения, однако!

— Закусим? — с надеждой в голосе спрашивает Бацав.

— Пообедаем! — режет Ксения.

Мясом все-таки поделились. Взамен Бацав дал консервированных оливок и пятилитровую бутыль кваса. Крепкий, с запахом хлеба и дрожжей, квас напомнил о прошлой жизни. Она казалась тихой, безмятежной и даже счастливой, хотя на самом деле таковой никогда не была. А порой и вовсе оказывалась постылой и ненавидимой. Но человеческая память штука хитрая, она заботливо складывает на первую полку самое лучшее и приятное, остальное прячет подальше. Или вовсе выбрасывает.

— Как вы нас нашли? — спросила Ксения.

— По шухеру. Где вы, там стрельба и взрывы, — ответил Бацав, дожевывая оливку. — Мы так и переход на кладбище нашли.

— Возвращаться на Землю не собираетесь? — спросила Ксения.

— А чем здесь плохо? Тепло, аборигены обслуживают по высшему разряду — только моргни, все сделают! — бояться некого. Чего не нравится-то? — удивился Бацав.

— Все чужое, — грустно ответила девушка. — Это мир похож на теплое болото. Здесь все непрочное, легкое, будто ненастоящее.

— Ну и что? А на Земле сейчас наступил каменный век, люди по лесам прячутся, в пещерах живут. Осень-зима! Не люблю холодов, — скривился Бацав.

— А мы как раз направляемся туда, где холодно и с неба камни падают. Идем с нами, — с улыбкой предлагает Алексей.

У Гриши «стынет» лицо, глаза округляются, нервно дергается кадык.

— Да вы чо, лягушек объелись? — шепчет он. — Чо там делать-то? И где этот ваш север с камнями?

— Да везде, куда ни пойди, — отозвался Борис. — Вы, похоже, не знаете. Планета разделена на две части горной грядой. Здесь, на этой половине, царит вечное лето. Поверхность согревается отраженными от соседней планеты лучами местного солнца. С другой стороны всегда темно и холодно. И нет кислорода, дышать нечем. На границе тепла и холода обитают существа, к которым появились вопросы… э-э… у нас.

— Это как на Луне? Ага, зашибись!

Бацав встает, со вкусом потягивается, разминая затекшие мышцы. Запах кислой псины из подмышек веет мощной волной. Ксения театрально закатывает глаза, медленно склоняется, изображая обморок.

— Тьфу, зараза! — плюет он оливковую косточку в костер.

На потеющем лице отражается внутренняя борьба, сомнения и даже — раздумья!

— О чем можно спрашивать людей, которым на головы камни падают? Не-е, мы туда не пойдем! Вот переоденемся во все белое и будем путешествовать дальше. Найдем самое клевое место и там останемся.

— Вольному воля, — отозвался Алексей. — Не скучно будет?

— А кирпич на голову весело?

— Ну, не так уж часто там кирпичи падают, — улыбнулся Алексей. — Да и мы не навсегда там останемся. Голову оторвем одному товарищу и вернемся.

— Да? Как в компьютерной игре! — оживился Бацав. — Не, мы потом, — с сожалением произносит он. — Отдохнуть надо, мы много сражались с пришельцами.

— И пришлюх спасали! — ехидно напомнила Ксения.

Что-то изменилось вокруг. Алексей насторожился, даже привстал. Пальцы коснулись оружия. Из-за гряды холмов высунулись блестящие от влаги макушки, показались выпученные глаза.

— Рошаны твои вернулись, — мотнул головой Алексей. — Не ругай их сильно, они старались.

— А чо?

— Ну, если размер не подойдет. Или фасон!

Гриша «подрывается», как ошпаренный. Стадо рошанов медленно спускается со склона, передний ряд держит на вытянутых руках рулоны белой материи с какими-то странными черными пятнами. Будто содрали шкуру с черно-белой коровы. Гриша мчится, наклонив рыжую голову, как носорог в атаку. Ксения даже привстала, наблюдая за происходящим с почти профессиональным интересом — какой фасон?

Бацав выхватывает сверток, разворачивает. Крутит в руках, рассматривает. Шелковое одеяние летит на головы рошанов. Гриша суетливо раздевается догола, наклоняется. Ксения шарахается, как будто перед ней явилось чудище из преисподней.

— Этот кошмар будет мне сниться! — взвизгнула она.

Бацав копошится в складках белья, рошаны несмело помогают. Примерно через полминуты выясняется, как именно поняли рошанские портняжки желание господина. Получился костюм, состоящий из просторных штанов и тоги римского сенатора. На плечах и груди красуются хитиновые пластины паучиной брони, из того же материала сделаны наколенники, налокотники и даже ошейник. В комплекте идут перчатки с раструбами, блистающий полированной макушкой шлем и кираса. Заботливые пальцы рошан все приладили, пристегнули и подогнали. И даже солдатские ботинки зашнуровали.

— Просто бог войны какой-то! — криво улыбнулась Ксения.

— Зигфрид! — согласился Алексей.

— Слишком помпезно.

— Нет того изящества, которое присуще твоим моделям!

Лицо Ксении покраснело, в голосе чувствуется обида:

— Подкалываешь? Я, между прочим, старалась и для тебя!

— А я что?

— Не спорьте! — вмешивается в разговор Борис. — Рошаны выполняют желание так, как они его понимают. Приказы Ксении были конкретны, она уделяла внимание каждой детали. И одежда получилась действительно красивой и удобной. А Гриша возжелал чего-то эдакого, героического, модного и устрашающего одновременно. Вот и получился рыцарский доспех поверх банной простыни. Впрочем, именно так римляне и одевались, — иронично улыбнулся Борис.

Пара рошанов отделяется от толпы. Смешно ковыляя на вывернутых ногах, направляются к людям. Руки сжимают охапки белого шелка, бронепластины из хитина сухо стучат друг о друга. Алексей смотрит с любопытством, Ксения хмурится и незаметно придвигает автомат ближе. Лицо Бориса не выражает ничего. Он уже потерял интерес к происходящему, думает о чем-то своем. Рошан приблизился и Алексей «услышал» робкую просьбу принять «наряды высокородных господ» — именно таков смысл фразы рошана. Лицо Бориса вытягивается, брови ползут на лоб.

— Я об этом не просил! — произнес он, выставляя ладони перед собой.

Ответ рошана заставил Алексея задуматься.

«Знатному господину нельзя носить такую одежду», — говорит рошан, указывая глазами на лохмотья Бориса. Тот сообразил быстро — кивком поблагодарил, забрал ворох шелка.

— Вы не возражаете?

Ксения деликатно отворачивается, Алексей пожимает плечами, замечает второго рошана с ворохом одежды.

— А это что такое?

— Ой, это мне! — Ксения выхватывает шелковый тюк, кивком отправляет рошана восвояси.

— Решила гардероб обновить? — ехидно интересуется Алексей.

— Запасаюсь теплыми вещами. Держи!

Ксения бросает сверток Алексею. Он не успевает, пальцы ловят воздух, сверток падает на землю и разворачивается. Алексей округляет глаза:

— Джемпер!? На фига он тут?

— Мы ж на север идем, нет? — удивилась Ксения.

— А, ну да. Извини!

— Я готов! — сообщил Борис.

Алексей улыбнулся, Ксения хмыкнула — Борис стоял в позе Юстиниана, приветствующего сенат перед принятием кодекса законов империи. Одежда получилась просторной, как и положено тоге. Хитиновый доспех выглядел скорее декоративным, чем настоящим.

— Раздобудь венок на чело. С золотыми листьями! — посоветовал Алексей.

— И сандалии! — добавила Ксения.

Борис пошевелил босыми ступнями, кивнул:

— Непременно. Сейчас дам команду рошану. Но в целом как, подходяще?

— Вполне, — подтвердил Алексей. — Так ты тоже приказал?

— Нет, — покачал головой Борис. — Думал совсем о другом. Было смутное желание избавиться от лохмотьев и только.

— Чем дальше в лес, тем толще партизаны! — вздохнул Алексей. — Даже примитивные крестьяне чувствуют смутные желания. Что ж тогда говорить о тошавах? А мудель Ротшиль и вовсе знает каждый наш шаг.

— Ну и что? Что он может сделать? — спросила Ксения.

— Не знаю. Но вряд ли он сидит сложа руки, — ответил Алексей. — Наверняка обдумывает гадость какую-нибудь. Борис, ты ведь разговаривал с ним? Значит, немного узнал его. Что он может сделать?

— Ну, он очень сильный телепат, но слышать тебя на таком расстоянии не в его силах. Вот если рядом с тобой находится тошав, неподалеку еще один и так далее, то да. Эффект ретрансляции.

— Йедидъя! — воскликнула Ксения.

— Йерохаам, — поправил Алексей. — Вот для чего этот гад с нами увязался.

— И скрылся, как только увидел меня, — сказал Борис. — Он понял, что я знаю о нем и все расскажу вам.

— Ладно, — махнул рукой Алексей. — Мы и раньше знали, что доверять никому из тошавов нельзя. Лишнее подтверждение.

— Но теперь будем отстреливать всех подряд. И рошанов тоже, — сказала Ксения.

— Согласен. Всех в пределах видимости!

— Я бы этого не делал, — осторожно произнес Борис.

— Это почему? — настороженно спросила Ксения.

— Их очень много. Вы даже не представляете, как! Они быстро плодятся, несмотря на высокую смертность — жизнь рошана почти ничего не стоит. С тошавами несколько иначе, но тоже цена невысока. Другое дело — отпрыски мангига. Они считаются элитой, как у нас бы сказали — белая кость и голубая кровь. Именно поэтому все так стремятся стать наложницами… э-э… наложниками Ротшиля.

— Они чем-то отличаются внешне? — спросил Алексей.

— Да. Маленькими глазами с мутной роговицей. Маленькими и узкими, словно две щелочки. Такие органы зрения для здешних разумных существ не характерны.

— Интересно, маленькие глаза… значит, плохое зрение, так? Но организм старается компенсировать недостаток одних органов повышенной активностью других. Чтение мыслей на расстоянии, способность к внушению и тому подобное есть компенсация слепоты. Я прав?

— Очень похоже. Я заметил, что наиболее острым зрением обладают рошаны. Они же самые плохие телепаты, воспринимают мысли в целом. Надо подробно все объяснять, иначе сделают не так. По здешним меркам это тупость.

— По земным, вообще-то, тоже. Иному хоть кол на голове теши, а все без толку.

Глава 7

Шум и суета в караване борцунов постепенно сходят на нет. Пьяных в дупель Бузина и Бабалкина рошаны заботливо раздели и снова одели, но уже в другую одежду. Бабалкин, брюнет и бывший скрипач оркестра областной филармонии, обильно выблевался во время переодевания. Несколько рошанов упали замертво, но остальные самоотверженно продолжали процедуру «облачения в одеяния». Бывший менеджер Бузин лишился генеральского мундира и берета, получив взамен шелковый балахон, отчего стал похож на одряхлевшую примадонну эстрады. В смысле сильно похудевшую и без парика. Закончив переодевания, рошаны уселись на траву, некоторые легли, раскинув руки в изнеможении. Процедуру преображения придурков в «римлянцев» наблюдала Ксения, пока мужчины разговаривали.

— Извините, что перебиваю, — говорит она. — А у этих лишних патронов нет?

— Ну, можно спросить, — пожимает плечами Алексей. — Хотя вряд ли!

— Они вам не нужны, — отвечает Борис.

— Да понятно, что без них обойдемся, — кивнула Ксения в сторону носилок. — Но руки пачкать неохота, лучше стрелять на расстоянии. А пьяным придуркам патроны по любому ни к чему.

— Вы не поняли. Вам не нужны ни патроны, ни эти борцы с инопланетянами, — с улыбкой произносит Борис. — Вам вообще не нужно оружие. Никакое.

— Как это? — удивилась Ксения. — Руками, что ли, давить? Да я вся, с головы до ног, в их поганой крови выпачкаюсь. Комбинезон стирать замучаюсь.

Алексей хмыкнул, покрутил головой.

— Он не об этом говорит, Ксюша. Здесь нам с тобой и вправду оружие без надобности. Смотри!

Сидевшие смирно рошаны вскидываются, словно от удара хлыстом. Дробно стуча копытами, они вприпрыжку бегут прочь от каравана носилок. Ошарашенный Бацав глядит вытаращив глаза, глупо приседая и размахивая руками, будто ловит бегущих. Рошаны мчатся наперегонки, встречный ветер тянет короткие пейсы параллельно земле, копыта рвут землю. Табун стремительно приближается, Ксения хватается за автомат. Рошаны замедляют ход, на бегу выравнивают строй и вот уже идут шагом в колонну по четыре. А спустя еще некоторое время маршируют в ногу. Только вот руками машут невпопад. Алексей скривился, дернул головой — строй на мгновение замирает, рошаны одновременно вздергивают клювы и марш продолжается — нога в ногу, рука в руку.

— Это что такое!? — взвизгнула Ксения. — Останови их немедленно!

Строй останавливается, повинуясь неслышимой команде. Вчерашние крестьяне и рабы, рошаны стоят словно каменные истуканы — пейсы вертикально к земле, клювы подняты, глаза горят желанием отдать жизнь за командира. И вообще!!!

— А теперь, Ксюшенька, дай команду разойтись, — ласково просит Алексей.

Ксения хмурится, брови сдвигаются, на щеках появляется румянец.

— А нельзя было просто объяснить? Воображала несчастный! Ладно, разбегайтесь, — взмахнула он стволом. Обрадованные неожиданным освобождением, рошаны кидаются в рассыпную с такой прытью, что уже через пару секунд в долине никого не остается. С дороги несется обиженный вопль Гриши:

— Вы че делаете, эй!? Я, что ли, носилки тащить буду?

Носилки с «героями» остаются далеко за спиной. Холмы постепенно выросли, обзавелись каменными макушками, избавились от неопрятной растительности на боках. Дорога идет вверх, незаметно для глаз сужается, становясь широкой тропой. Алексей идет налегке, если не считать брони, с которой он не пожелал расставаться ни в какую. Автомат оставил, патроны забрала Ксения. Наглядная демонстрация обретенной силы ее не убедила. А вдруг?

— Чего «вдруг»!? — спрашивал Алексей. — Вот объясни мне, чего ты опасаешься? Что из-под земли вылезет гигантский земляной червяк, напрочь лишенный мозгов — следовательно, невосприимчивый к внушению, — и накинется на тебя?

— Да! То есть, нет!! Не знаю!!! Я привыкла к оружию, мне без него — ну, плохо, — упрямилась Ксения.

Алексей вздыхал, пожимал плечами и делал такое лицо, словно мысленно обращался к неведомым силам за советом и помощью.

— И не надо делать такое лицо! Сам-то чего панцирь не снял? — ехидно поинтересовалась девушка.

Сохранив оружие, Ксения с радостью избавилась от железа, которое делало ее — она так считала! — неуклюжей, неповоротливой и вообще плохо влияло на стройность фигуры.

— Ну, мало ли! Камень упадет, ветка хлестнет, — чуть смущенно ответил Алексей. — Когти!

— Да, конечно! — воскликнула Ксения. — Мы ведь пробираемся по непроходимым джунглям, которые кишат хищными зверьми. Кровожадные белки летяги так и норовят набросится, порвать когтями на куски! А вот раздалось холодящее кровь рычание. Это гигантские хомячки вышли на охоту. Сейчас накинутся!

— В тебе проснулся литературный талант. Понесло-то как? Не остановить!

— От дон Кихота слышу!

— Да ладно вам! — махнул рукой Борис. — У каждого свои привычки. Кстати, о хомячках. Гигантские крысы здесь имеются. Они не очень агрессивны, но если сильно проголодаются, то могут и набросится.

— Да, я помню, Йерохаам говорил, — кивнул Алексей. — Похоже, вся земная мелочь здесь выросла.

— А почему нет динозавров? — спросила Ксения. — Какие-то крокодилы, ящероптицы.

— Да кто его знает! — пожал плечами Борис. — Малая сила тяжести, какое-то особое излучение — причин может быть много.

— Или есть нечего. Пригодной для проживания территории немного, мелкота успевает быстрее урвать кусок, чем неуклюжие великаны. Вот и вымерли много лет назад, — предположил Алексей.

— Возможно, — согласился Борис. — Но мне кажется, что всех более или менее опасных зверей уничтожили местные разумные существа — тошавы.

— Хм, может быть! Их цивилизация насчитывает тысячелетия.

— Эй, ученые мужи! Вы не заметили, как похолодало? — спросила Ксения. — И посмотрите вокруг.

Алексей замолкает на полуслове, оглядывается. Ландшафт изменился — вместо роскошных папоротников и густой травы из земли торчат кривые стволы странных древовидных растений, похожих на кактусы. Но если земные налиты соком и напоминают колючие сосиски, то эти больше смахивают на инсталляции сумасшедших художников авангардистов, т. е. придурков с больным воображением. Трава исчезла, вместо нее земля покрыта пятнами коричневого мха. Почва красноватого цвета, с прожилками коричневого и черного, повсюду торчат белесые валуны, будто осколки черепов великанов. Земля почти лишена влаги, многочисленные трещины дышат паром, в воздухе чувствуется запах серы.

— Как-то мы быстро! — удивился Алексей. — Я не заметил перехода.

— Какого?

— Ну, растительность не меняется так резко, должно быть переходное состояние. А мы из джунглей сразу в тундру!

Борис оглянулся, покачал головой:

— Мы не заметили, как перешли горную гряду и оказались в тени. Здесь вечная тень, по здешним меркам тундра.

— Значит, впереди страна волосатых рошанов? — оживился Алексей. — Наконец-то! Мне уже надоело топтаться по этому поганому мирку.

— Да. И, похоже, совсем близко. Вон за той стеной тумана.

Впереди действительно стелется клубящаяся полоса. Ветер сгрызает куски, облака поднимаются и таят, но туман упорно держится за землю, быстро заполняя бреши.

— Странный туман, — удивилась Ксения.

— Тут все не как у людей, — проворчал Алексей. — Сейчас посмотрим!

Он размашистым шагом идет к полосе тумана, Ксения спешит следом, картинно ведя стволом во все стороны — так показывают в кино. Сухо стучат камни, булыжники норовят подлезть так, чтобы ногу вывернуло.

— Не споткнись! — через плечо говорит Алексей.

— Не обращай внимания, ладно?

Полоса тумана оказалась испаряющимся газом. Из трещины в земле наружу высовывается замороженный до состояния льда огромный кусок твердой углекислоты.

— Почему ты так решил? — спросила Ксения.

— Видел у продавщицы мороженого. Очень похоже. И без запаха.

Слышны шлепающие шаги, подходит Борис.

— А ты что думаешь? Может это быть замороженная углекислота?

— Как определить химический состав? — пожимает плечами Борис. — Но очевидно, что это смерзшийся газ. Наверно, при низком давлении это вполне возможно.

— Тепло! Откуда он здесь взялся?

— Ну, тепло только у поверхности. Под толщей земли вполне возможна вечная мерзлота.

— Словно граница между мирами! — торжественно произносит Ксения. — Как в кино.

— Да, — согласился Алексей. — Но зритель сидит в мягком кресле, ему не дует и не капает, а здесь холодина, как у нас в ноябре. Спасибо за свитер, Ксюша!

Испаряющийся газ остается за спиной. Под ногами противно скрипит россыпь камней, угрюмые валуны надменно отворачивают безглазые лица, черный мох таится в складках, будто траурная кайма. Безжизненная равнина тянется до близкого горизонта и пропадает в мутной пелене, словно тонет в болоте. Воздух наполнен испарениями, кажется тяжелым и лишенным жизни.

— Трудно дышать, — пожаловалась Ксения.

— Мало кислорода, — кивнул Алексей. — Как на большой высоте.

— И что делать?

— Меньше двигаться.

— Я не могу идти и не двигаться, — возразила Ксения. — Если только понесешь меня.

Алексей внимательно смотрит на девушку, словно прикидывая вес и размер, тихо произносит про себя:

— А это мысль! Как я раньше не подумал?

Он оглядывается, на лице появляется выражение, будто прислушивается к чему-то. Ксения иронично улыбается, машет руками — вот, мол, я, здесь! Слышен свист рассекаемого воздуха, в густом тумане низких облаков к земле несется что-то большое и грозное, как стратегический бомбардировщик. К свисту присоединяется гул, тугая волна воздуха скручивает туман в смерч. Ксения бледнее, у Бориса вытягивается лицо, горбится спина, в глазах появляется страх.

— Ты что делаешь? — кричит Ксения. — Трудно было меня на руках понести? К нам целый паровоз летит!

Алексей разводит руки и пожимает плечами. Похоже, он и сам не ожидал такого эффекта.

— Я не знаю! Я кур звал! — недоумевающе произносит он.

— Каких, на фиг, кур!? — визжит Ксения. — Где ты здесь видел кур!!?

Гул переходит в рев, облака исчезают на глазах, превращаясь в дымные струи и расползаясь по земле серой поземкой. Ветер едва не сбивает с ног, мелкие камешки секут лицо, пыль забивает дыхание.

— Черт! МИ-12 приземляется, что ли? — раздраженно бормочет Алексей. — Так я не вызывал.

Темнеет. Громадная тень падает на землю, нечто тяжелое и большое, как пассажирский самолет опускается с небес рядом с людьми. Пыли столько, что все невольно закрывают глаза и отворачиваются. Земля дрожит, хрустят камни. Рев быстро, переходя в гул и странный, ни на что не похожий треск. Наступает тишина. Клубы пыли рассеиваются, из сумерек проступает силуэт чего-то большого. Алексей трясет головой и торопливо идет прочь от облака сухой грязи. Глаза широко раскрываются, лицо обдувает поток теплого воздуха, унося пыль — картина, представшая перед Алексеем, заставляет его схватиться за оружие. Пальцы безуспешно шарят по поясу, тычутся в грудь — броня отзывается издевательским звоном.

— Это и есть твоя курица? — тоненьким голоском спрашивает Ксения.

Воительница горбится, как суслик под дождем. Борис стоит, аки столб соляной, взгляд немигающ и пуст, как у земноводного. Морщины на лице разгладились, кожа белее снега.

— Это дьявол! — шевелит он деревянными губами.

Алексей молчит, не в силах вымолвить хоть что-то. Существо, которое прилетело на мысленный зов, выглядело настолько отталкивающе, что невозможно описать словами. Дракон, чудовище и т. д. — эти названия ничего не значат. Представляется некое земноводное с крыльями, зубастой головой, кривыми лапами с когтями. Обязательно шипастый хвост. Даже обладающий минимальными знаниями об эволюции человек задастся вопросом — откуда у ящерицы возьмутся крылья, если ее тело совершенно не приспособлено для полетов. Длинный хвост — зачем, ведь в полете он только мешает. А клыки? Ну не может «оно» летать! Никак не может! То существо, которое возникает в нашем воображении при слове дракон, абсолютно не соответствует законам природы. Полная чушь, но все верят!

Тварь размером с железнодорожный вагон, похожая на растолстевшую стрекозу, вцепилась в землю шестью лапами, кривые когти с железным скрежетом дробят камни и вонзаются все глубже и глубже. Вытянутое туловище покрыто хитиновой броней, гладкие и блестящие пластины наползают одна на другую, будто чешуя, образуя сплошное покрытие. Ближе к голове тело утолщается, словно его распирает изнутри, сквозь хитин прорастает густая шерсть, каждый волос толщиной с арматурный прут. Четыре крыла сложены воедино на спине, образуя пологий горб. Спина чудища выгнута. Вместо хвоста пучок тонких щупалец с клещевидными отростками на концах. Щупальца сплетены в плотный жгут, жвалы плотно сжаты, образуя все вместе подобие громадной шипастой булавы. Голова похожа на морду летучей мыши с той разницей, что нет оттопыренных ушей и шерсти. Сильно вытянутый череп покрыт хитином, как у насекомого, выпуклые глаза лишены зрачков, черны как ночь и движутся независимо друг от друга. Поразительны челюсти — верхняя покрыта частоколом острых и длинных зубов, они располагаются по всей поверхности, а не по краям, как обычно. Нижняя челюсть представляет сложную конструкцию из кожи и костей вроде складного зонта. Края торчат по стороны, будто косые паруса, тонкая кожа натянута на сочленениях, видны сухожилия и отдельные кости. Один глаз страшилища глядит на людей, второй обшаривает небо и землю.

— Леша, ты разговариваешь с чудищем? — робко спрашивает Ксения.

— Нет, конечно! С чего ты взяла?

— Оно смотрит на тебя. Наверно, съесть хочет.

— Ну, я тоже иногда смотрю на тебя. Но думаю вовсе не о еде.

— А о чем? — оживилась Ксения.

— Карета подана, господа! Это наше транспортное средство, я правильно понял, Алексей? — вмешивается в разговор Борис.

— Да. Хотя я представлял иначе. Садимся!

Цепляясь за «прутья» шерсти, люди забираются на спину чудища. Тварь расправляет крылья, тело чудовища содрогается. Крылья начинают вибрировать, слышен низкий гул, переходящий в рев. Тяжелая туша медленно отрывается от земли, лапы прижимаются к брюху, чудовище кренится в бок и резко набирает высоту. Чтобы не упасть, Алексей прижимает ноги, наматывает на руки волосяные отростки и наклоняется вперед. Ксения тотчас обхватывает его за пояс.

— Где Борис? — через плечо спрашивает Алексей.

— Не знаю! — кричит в ухо Ксения. — Был там! — кивает она и встречный ветер срывает платок с головы. — Ой!

— Я здесь, не извольте беспокоиться! — раздается веселый крик.

Борис сидит у основания первой пары крыльев, в руке трепещет платок Ксении.

— А куда мы летим? — крикнул он еще раз.

— Я приказал отнести нас к Ротшилю!

— А он… оно его знает?

— Ну, куда-то же летит!

Чудище выравнивает полет, некоторое время летит прямо, затем сворачивает вправо. Высота небольшая, около сотни шагов. Внизу появляется обширная роща полудохлых от холода древовидных папоротников. Чудище снижается, вибрация крыльев уменьшается. Пасть чудовища распахивается, нижняя челюсть отваливается, словно крышка чемодана и раскрывается. По краям надуваются пузыри, кожа натягивается резко и страшно, хорошо видны натянутые сухожилия и кости.

— Что это с ним? — завизжала Ксения.

— Жрать захотело. Будет мошек ловить, как летучая мышь! — отвечает Алексей, отворачиваясь от потока встречного воздуха.

Летающий дракон несется к земле, как стратегическая ракета на Вашингтон. Ветер превращается в ураган, холодные струи режут лицо, стягивают кожу со лба и норовят содрать скальп. По железу доспехов что-то постукивает. «Местные жуки? — подумал Алексей. — Или летающий вагон слюнями брызжет»?

Чудище идет на бреющем полете прямо над верхушками папоротников. Насекомые, взлетающие полуптицы-полуящерицы, сидящие на макушках мелкие хищники, шишки и семена — все проваливалось в желудок. Питательный полет продолжается нескончаемых минуты три или четыре. Стало заметно теплее, Алексей поднял голову, разжал затекшие пальцы. Местность понижается, впереди темнеет каменный бок скалы, будто крепостная стена до неба, потому что верх скрывается в облаках. Монстр обжора летел прямо на стену и сворачивать явно не собирался. Алексею это не понравилось, он повторил мысленный приказ лететь туда, где собралось много тошавов. По мысли отставного майора, именно в том месте и прячется главный враг. Летающий пожиратель всего живого должен знать, где это. «Ну, а как еще? — обозлился сам на себя Алексей. — Как объяснить безмозглой твари, что нам надо во дворец этого долбанного Ротшиля? Может, и не дворец у него вовсе, а нора в земле. Или хижина, благоухающая цветами, я ж не знаю! Но у любого правителя, президента, короля или председателя партии есть свита, состоящая из подхалимов, лакеев и охранников. Целое стадо! Кстати … э-э … ангел мой, — мысленно обратился Алексей к чудовищу, — они все твои. В смысле, обед, ужин и полдник. Или все наоборот? Ну, неважно. Все, до последнего пейса! Сами в рот полезут, я распоряжусь»!

Чудище машет крыльями с удвоенной силой, от гула закладывает уши. Тварь захлопывает пасть, чуть прибавляет высоты, но продолжает мчаться прямо на стену.

— Лешка, скажи ему, что оно летит неправильно! — визжит на ухо Ксения.

— Уже сказал.

— Ты не так сказал!! А-а-а!!!

Бурая равнина обрывается резко и страшно, словно отсечена мечом палача. Бездонная пропасть раскрывает пасть, в глотке бурлит туман, скрывающий под собой тьму. Чудище клюет угловатой башкой, будто хочет покувыркаться после того, как слегка перекусила летающими козявками. Гул прекращается, крылья сдвигаются назад и замирают в полной неподвижности. Словно пикирующий бомбардировщик, монстр несется вниз, туман глушит истошный визг Ксении.

Чудище расправило крылья в тот момент, когда люди были уверены, что гибель неминуема и жить осталось считанные мгновения. Крылья движутся с такой скоростью, что исчезают из виду. Гул оглушителен, торможение таково, что людей буквально вдавливает в хитиновый панцирь. Сгибается хвост, лапы расправляются, содрогающаяся от усилий тварь мягко приземляется. Гул пропадает, как обрезанный. Слышен слабый хруст камней под когтями тяжелой твари. Неподалеку что-то шипит, клубы пара поднимаются ввысь, образуя над головами мутную пелену. Алексей первым приходит в себя и обретает способность говорить. Он с трудом разжимает затекшие пальцы, расправляет спину и вертит головой, разминая шею.

— Все… кхе! … все живы! — спрашивает он преувеличенно громко.

Голос слегка дребезжит и срывается, но после пережитого это допустимо. Шея поворачивается с трудом, позвонки словно окостенели, сухожилия скрипят. Такое чувство, будто голова торчит на колу.

— А в ответ тишина, всех сдуло! — ворчит Алексей. — Только руки остались на моей груди.

— Я вся осталась на месте! — сварливо бурчит в ответ Ксения. — И больше ни на чем летать не буду, понял?

— Да я и сам, того… перебор, в общем, вышел! — согласно пробубнил Алексей деревянными губами. — А где Борис? Тебе не видно?

— Я здесь! — раздался бодрый голос снизу. — Советую и вам спускаться, стрекозе с лягушачьим ртом тут не нравится, она хочет удрать.

Чудище действительно завозилось, крылья медленно поползли в стороны, спина напряглась. Ксения тотчас расцепляет руки и на животе сползает на землю. Алексей перекидывает ногу, держа спину прямо, аки ковбой геморройный и устремляется вниз, как оловянный солдатик. Чудовище поворачивает башку, черные глаза смотрят подозрительно, в них явно читается вопрос — а не пожрать ли еще разок перед обратной дорогой?

— Нет, вали отсюда! — вяло машет рукой Алексей.

Чудище громко чавкает и трясет башкой, словно отгоняя наваждение. Люди поспешно отходят, крылья расправляются, волна холодного воздуха едва не сбивает с ног. Гул быстро стихает, возвращается тишина и холод. Борис плотнее запахивает тогу, руки прячутся в складках.

— Если не ошибаюсь, нам туда, — кивает он на широкую расщелину в скале.

Алексей оглядывается — они на дне очень глубокой пропасти, края скрыты густым туманом. За спиной клубится марево, из земли с ядовитым шипением вырываются струи пара и дыма. Расстояние до стены определить трудно, мешают испарения и какие-то странные тени. Появляются призраки. Будто гигантские полупрозрачные медузы выплывают из тумана, выпуская десятки извивающихся щупалец. И тогда туман стелется над землей лохматым ковром, плавно обтекая камни и валуны, бесшумно плещутся белесые волны и потоки скручиваются воронками над провалами. Призрак исчезает, кривизна пространства пропадает, но расщелина кажется дальше. Или, наоборот, ближе.

— Нам туда? — вздохнула Ксения, кивая на расщелину. — Не понимаю, почему местный злодей сидят в норе! У нас они жили во дворцах, занимали должности президентов, королей, депутатов парламента. На худой конец, были бизнесменами или полицейскими начальниками.

— А так же журналистами, режиссерами, писателями, эстрадными исполнителями — всех не перечислить! — улыбнулся Алексей.

— Психиатров забыли, — угрюмо добавил Борис.

— Вот видите, сколько их. Но в пещерах никто не жил! — воскликнула девушка.

— Потому что люди. А здесь хитро мыслящие твари, которые хотят жить в чужих душах. Питаться за чужой счет, размножаться и властвовать над умами. Это они делают людей тварями в человеческом обличье. Здесь, — мотнул головой в сторону пещеры Алексей, — окопался главный гад, которого даже местный дракон ненавидит. Иначе он бы нас сюда не притащил.

В полной тишине хруст гравия под ногами звучит неестественно громко. Мелкие камешки скрипят и скрежещут, словно зубы неведомых существ. Будто множество маленьких зубастиков злятся, но поделать ничего не могут, оттого и скрипят зубками, не жалея эмали и нарушая кислотный баланс. Туман сгущается, белизна уступает место тьме, появляются свинцово-серые полосы. Воздух уплотняется, на лица оседают капельки влаги, становится труднее дышать. Алексей поднимает взгляд — над головой колышутся полупрозрачные гибкие щупальца, свиваются в жгуты, появляются утолщения и тогда жгут становится похожим на смерч, на вершине которого расплывается облако серого тумана.

— Что это такое? Мы как в холодной парилке! — восклицает Ксения.

— Мокрый призрак! — шутит Алексей.

— Не поняла. Призраки не бывают мокрыми.

— Видимо, это концентрация водяных паров. В сущности, облако причудливой формы, — предположил Борис.

— А почему держится у самой земли?

— Ну, низкое давление, ничтожная сила тяжести или… — неуверенно произнес Борис.

—… или кто-то управляет этими облаками, — уверенно закончил фразу Алексей.

— Как можно управлять облаком? — удивилась Ксения.

— Вспомнил одно выражение — мысль материальна. Не помню, кто сказал и по какому поводу, но в мире, где существует телепатия и телекинез, это выражение следует воспринимать буквально.

— То есть злодей может перемещать предметы? — ахнула Ксения. — А вдруг он нас куда-нибудь переместит!

— Слишком тяжелые, — улыбнулся Алексей. — Разве что прическу тебе испортит.

Борис слушал, иронично хмыкал и пожимал плечами, но взгляд прищуренных глаз был подозрителен и хмур — вдруг отставной майор прав!

Ксения фыркнула, аккуратно встряхнула автомат. Капли воды устремляются к земле, на их месте сразу же появляются новые.

— Сволочь мокрожопая! — тихо, чтобы никто не услышал, произносит девушка. — Если патроны отсыреют, то я не знаю, что сделаю!

Разинутая пасть пещеры появилась из тумана, будто парус корабля призрака. Сырые облака расступаются, исчезает влажный морок, воздух становится прозрачным. Путь преграждает странное нагромождение камней. Покатые бока блестят каплями воды, матовая поверхность хаотично набухает, словно шевелится. Борис вытаращил глаза, Алексей хмурится, Ксения снимает автомат с предохранителя.

— Все не как у людей, — говорит Алексей, качая головой. — Одна бутафория. Подожди! — кладет он руку на ствол.

Пульсация камней усиливается, капли устремляются вниз. Будто под толстой кожей перекатываются мышцы и частички пота скатываются по ней, оставляя влажные кривые борозды. Алексей подходит к завалу, беспечно сунув руки в карманы, что-то презрительно бормоча под нос. Камни оживают — покатые бока грозно надуваются, вспухают наросты, образуя короткие смешные обрубки. Завал из камней на глазах обретает форму некоего существа, огромного, в два человеческих роста с бочкообразным туловищем и шишкой вместо головы. Короткие ноги с отростками вместо пальцев похожи на пни, вместо рук грубые клешни. У существа нет ни глаз, ни рта, ни ушей — просто «нечто», лишенное рецепторов для получения информации извне. Каменный монстр нависает над человеком, словно кара местного злого бога. Этакий каменный демон! Не хватает чего-то огнедышащего и шумного.

— Леша, мне стрелять или как? — неуверенно спрашивает Ксения.

— Не надо. Его пулей не убьешь.

— То есть?

— Ну, как тебе объяснить — оно лишено жизненно важных органов, понимаешь? И вообще, источник его жизни не в нем самом.

— Чего-чего!?

— Он хочет сказать, что это существо управляется извне, — тихим голосом пояснил Борис.

— Опять чертов гипноз?

— Я не уверен. Очень похоже, но это не гипноз.

— Ну, ты посмотри! Никто ни хрена не знает, зато умничают! — восклицает девушка, разводя руками.

Алексей стоит перед чудовищем, нагло засунув руки в карманы и широко расставив ноги. Монстр неподвижен, клешни висят вдоль бочкообразного туловища, по коже волнами пробегает дрожь. Ксения вешает автомат на плечо стволом вниз, дабы вода не попала, сердито глядит на Алексея. Тот пожимает плечами, руки покидают карманы и устремляются вверх. Монстр неуклюже повторяет движения человека — покатые плечи приходят в движение, клешни поднимаются. Алексей резко отклоняется назад, монстр делает тоже самое и падает навзничь. От удара содрогается земля, несколько камней срывается со склона и катится вниз, подпрыгивая, словно мячики. Крупный валун появляется из густого тумана, будто комета из мрака космоса. Грани блестят свежими сколами, острые края рассекают влажный воздух. Камень врезается в тело поверженного монстра, как топор мясника. В плотной тишине, нарушаемой гулом падающих камней, короткий «чавк» звучит жирно и мерзко, будто мокрая тряпка ляпнулась на кафельный пол. Разрубленная почти напополам туша монстра перестает дергаться, одна часть остается на месте, другая медленно сползает по мокрой траве в неглубокую канаву поблизости. К запаху влажной травы примешивается вонь сырого мяса.

— Как ты это сделал? — спрашивает Борис. В голосе чувствуется напряжение и страх.

— Да просто представил, — ответил Алексей. — Он ведь был неуклюжим, как все толстуны. Я почувствовал, что можно перехватить управление и подчинить его себе. Заставил упасть. Когда услышал падающие камни, представил, что самый большой из них падает прямо на него. Вот и все!

— А почему я ничего не почувствовала? — обиженно спросила Ксения.

— У тебя слух тоньше. А это просто грубый кусок мяса. Ну что, идем дальше?

Козырек на входе разделят мир на две части — внешнюю, полную воды и тумана. И внутреннюю, в которой царит тишина, воздух наполнен запахами сухой травы, под ногами тихо шелестит песок.

— Симпатичненько, — вполголоса произносит Алексей. «Ичненько»! — тихо отвечает эхо с потолка и убегает в темноту. Все невольно поднимают глаза — каменный свод идет параллельно земле, слега расширяется и пропадает во тьме. Пещера напоминает бутылочное горло не только формой, но материалом стен. Поверхность гладкая, выпуклости сглажены по краям, будто кто-то потратил уйму времени на полировку и покрытие блестящим составом. Алексей несколько раз глубоко вдыхает воздух, крутит головой, что-то бормочет под нос. Ксения понимает это по-своему.

— Алексей, мы долго шли без отдыха, под дождем. Стирать и сушить одежду было негде. Но ты сам в этом виноват! — укоризненно произносит она.

— Да, в мокром неприятно, — согласился Алексей. — Вы запах чувствуете?

— Ну, я же говорю…

— Не об этом речь, Ксения Павловна, — вежливо перебивает Борис. — Запах другого существа, обитателя этой пещеры. По-другому сказать, присутствие.

Ксения осеклась, взгляд становится серьезным.

— Знаете, мне кажется, что оно вокруг нас. Или очень-очень близко, — произносит она, пальцы рефлекторно сжимают оружие.

Алексей вскидывает руки, запрокидывает голову, даже на цыпочки становится и тотчас из ниоткуда появляется гул. Низкий, похожий на рев вибрирующий звук не имеет источника, он исходит отовсюду, давит со всех сторон и, кажется, будто сами стены издают его. Камень покрывается пятнами, они расширяются и растут, словно колонии плесени. В середине появляются дыры, по краям вскипает грязная пена, из отверстий струится дурно пахнущий дым. Мутное облако собирается на потолке, рваные струи медленно ползут вниз.

Во всяком случае, именно так показалось Ксении. Она зажмуривает глаза, медленно опускается на колени и тоже вскидывает руки, изо всех сил сопротивляясь чувству страха, овладевшему ей. Борис лежит на полу, зажимая голову руками, тело сотрясает крупная дрожь, ноги дергаются, как в агонии. Гул усиливается, но появляются странные визгливые нотки, как будто обладатель гигантских голосовых связок ревет из последних сил. Это придает силы, Ксения открывает глаза, взгляд устремляется на Алексея. Он стоит набычившись, как простой мужик перед дракой, полусогнутые руки разведены, пальцы сжаты в кулак. Будто ухватил за горло двух невидимых существ и давит, раздумывая — а не удавить ли совсем?

Гул становится тише, зато визга и хрипов появляется больше. Девушка поднимается с колен, напряжение отпускает, на лице появляется выражение любопытства. Алексей слегка отклоняется назад, шевелит кистями, будто наматывает невидимые веревки, а потом резко дергает. Гул тотчас обрывается, наступает тишина. В следующее мгновение стены пещеры буквально содрогаются от истошного, убивающего наповал визга! Некто верещит так, что барабанные перепонки ломит, как будто нырнул слишком глубоко или вдруг оказался в барокамере. Визг обрывается внезапно, некоторое время слышны всхлипы и шипение, потом и они пропадают. Становится тихо, как в старой могиле. Мощная волна сероводорода накрывает с головой, от вони из глаз льются слезы и кружится голова. Алексей падает ниц, Ксения следом, Борис и так лежит пластом, уткнувшись лицом в землю.

Поток нечистого воздуха уходит. Ксения несколько раз глубоко вдыхает, очищая легкие. В тишине слышен насмешливый голос Алексея:

— Так ты говоришь, от нас плохо пахнет?

— Ну, не в буквальном смысле. А что ты сделал?

— Дернул за детородные органы хозяина пещеры. Сначала сжал, а потом дернул. Изо всех сил.

— А я решила, что за горло взял.

— Так можно убить, — озабоченно качает головой Алексей. — А я вначале поговорить хочу. Оно теперь сговорчивым стало.

Пещера, которая совсем недавно казалась узкой, словно подземный ход контрабандиста, расширилась. Потолок убежал ввысь, до него камень не докинуть. Сверкают вкрапления прозрачных кристаллов, изливая пыльные потоки света. Кристаллы точно такие, как в пещере тошава Йерохаама. (Или Йегуды — черт их разберет!) Стены отодвинулись, выступающие края камней уменьшились, поверхность перестала быть гладкой и уже не блестела, будто смазанная вазелином. Борис покрутил головой, хмыкнул и пожал плечами.

— Если оно, в смысле хозяин, размером с эту гору, то мы в… — заговорил он.

— Не продолжай! — обрывает его Ксения.

«Мне бы очень хотелось, чтобы вы оказались в том месте, о котором подумал твой спутник!» — прошелестел голос в голове. Алексей вздрогнул, руки метнулись к поясу, пальцы сжали пустоту. «Черт! — мысленно выругался он. — Старые привычки легко не уходят».

«Ты прав, человек, — снова шелестит тот же голос. — Поэтому так важно выращивать нужные и беречь их, как зеницу ока». Алексей останавливается, скулы твердеют, взгляд становится прицельным.

— Ты говоришь только со мной? — спрашивает он вслух. Борис спотыкается на ровном месте, Ксения останавливается и глядит на Алексея круглыми глазами.

«Разумеется, — шелестит в голове. — Зачем мне остальные?»

— Леша, что с тобой? — спрашивает девушка, подходя ближе.

— Ты будешь говорить со всеми, тварь!

—!?

— Все должны слышать то, что ты говоришь мне. Я понятно выражаюсь? — с ненавистью произносит Алексей, одновременно мотая головой, словно конь мух отгоняет. Давая тем самым понять Ксении, что эти слова относятся не к ней. Девушка хмурится, Борис успокаивающе кладет ладонь на плечо, тихо говорит:

— Прислушайся.

— Я не слышу ответа, урод! — цедит сквозь зубы Алексей.

«Что? А-а, разумеется. Теперь уже все равно!» — прозвучал голос. Он окреп, исчезла неуверенность и страх, которые чувствовались вначале.

— Так с нами заговорил хозяин здешних мест? — с недоброй улыбкой спросила Ксения. — И где же прячется этот моллюск?

«Идите дальше!» — насмешливо звучит голос в головах. Уверенность не понравилась Алексею, он предостерегающе поднимает руку. Некоторое время стоит неподвижно, вслушиваясь. Перед мысленным взором бегут яркие точки, огоньки тускнеют, постепенно исчезая совсем. Вырисовывается контур невысокого холма или кургана в центре пещеры. Основание едва видно, но чем выше, тем ярче горят стены, а вершина просто сияет ядовитым зеленым цветом. Другие органы чувств молчали, на слух воспринимались звуки, похожие на всхлипы и тихий, на грани слышимости, шорох.

Алексей быстро идет вперед. Пространство будто взрывается, образуя огромный круглый зал. Дневной свет ниспадает с потолка сквозь прозрачные кристаллы, световые столбы расширяются внизу, упираясь в плоские куски то ли стекла, то ли хрусталя темно-красного цвета. Отраженный свет ложится на грубый камень, отчего кажется, будто на стенах выступает кровь. Пещера слегка вытянута, словно разрезанное вдоль яйцо. В середине торчит громадный сталагмит. Массивный, с оплывшими краями и тупой вершиной. Люди подходят ближе, огибая горящие злобным красным цветом кристаллы. Ксения вскрикивает, лицо кривится так, будто лимон укусила. Борис стыдливо опускает глаза и отворачивается, закрывая лицо руками. Хладнокровен только Алексей. Он рассматривает существо, сидящее на вершине сталагмита, как хирург пациента перед операцией по удалению аппендикса без наркоза.

Огромная, по отношению к размерам остального тела, голова покрыта вмятинами и похожа на кожаный мешок, из которого выпустили немного воздуха. Темные пятна, пузырящиеся язвы и подтеки слизи по всему телу «украшают» мангига. Тусклые глаза неподвижны, взгляд сфокусирован на Алексее, изредка перебегает на остальных. Клюв приоткрыт, раздвоенный язык мертво свисает из черного рта, как дохлая змея. По краям головы произрастают многочисленные пейсы. Покрытые волосами хлысты вяло шевелятся, словно клубок издыхающих гадюк. Длинные руки старого орангутанга свисают вдоль тела, пальцы импульсивно вздрагивают. Высохшие жилистые ноги вытянуты, словно у кавалериста времен кайзера Вильгельма, отполированные копыта блестят и сыпят багровыми искрами. Существо полностью лишено одежды — хоть бы мантия какая была, фюрер оно или не фюрер? — органы размножения числом не менее полдюжины висят тряпочными шлангами.

— Это и есть властелин здешнего мира, фюрер, мангиг и прочая, прочая? — спрашивает Алексей, презрительно улыбаясь. — Оно тебя на цепи держало, Борис?

— Да, это оно.

Земля у подножия сталагмита усеяна телами тошавов. Они неподвижны, больше похожи на трупы. Некоторые еще подают признаки жизни, конечности подергиваются, выпуклые глаза бесцельно вращаются в разные стороны, как у хамелеона и гаснут, выворачиваясь желтоватыми белками наружу.

— Черт, все на одну морду! Кто нибудь узнает Ёдю и Йору? А воняет как, блин!!!

Алексей со стоном отворачивается, торопливо заматывает лицо шелковым платком, оставляя узкую щелочку для глаз. Ксения сделала это сразу. И только Борис держал лицо открытым, спокойно дышал носом, словно и не чувствовал мерзкого запаха издыхающих тошавов.

— И это властелины мира? — чуть слышно произнес он. — Да из них даже удобрение не получится!

— Долго мы тут стоять будем? — сердито пробубнила Ксения из-под платка. — Леш, я снесу башку уроду на камне?

— А поговорить?

— Да о чем с ним говорить-то? И так все понятно!

«Верно, самка, говорить не о чем. А очень скоро — и не с кем»! — прошелестел голос.

Багровая тьма за сталагмитом словно оживает. Слышится топот множества ног, сдержанное дыхание большого количества существ похоже на гул далекого урагана, пол содрогается под тяжкой поступью. Ксения срывает с плеча автомат, щелкает затвор. Борис вздрагивает всем телом, будто разряд пробил, голова обреченно опускается. Алексей злобно дергает головой, правая рука вскидывается словно в нацистском приветствии, ладонь смотрит на вершину сталагмита. Мангиг Ротшиль издает хриплый вопль, переходящий в визг, глаза наливаются кровью, тело содрогается от сильнейшей судороги. Медленно, прилипая к влажной поверхности сталагмита, бездыханное тело сползает к подножию, сгребая останки тошавов, будто половая тряпка грязь. Тотчас сбивается ровная поступь невидимых во тьме тварей, дыхание учащается, слышен растерянный рев и вскрики. Алексей вскидывает обе руки, мускулы твердеют так, что на железной броне трещат застежки. Кристаллы на потолке вспыхивают ярким светом, багровые отсветы гаснут, пещеру заливает дневной свет, словно потолок стал прозрачным и лучи солнца уничтожили подземную тьму. Ксения ахнула, увидев истинные размеры пещеры. Гигантская, будто крытая арена для футбольных матчей, каверна простирается вдаль и ввысь. Сталагмит, возле которого они стояли, торчит на краю, будто пень на опушке. И все это громадное пространство занято людьми и странными, страшными и мерзкими тварями. Люди были абсолютно голыми, разделены на группы, в руках сжимали дубины или каменные топоры. Каждую группу людей возглавляет рошан. Твари крупные, шерсть топорщится по всему телу, глаза вытаращены и горят злобным огнем. Лохматые головы укрыты шлемами из черепов рогатых лягушек, бурая кожа ниспадает на плечи и спину, укрывая от ударов противника и камней. Оружия нет, если не считать хлыстов, сплетенных из кожи все тех же лягушек. Или ящеров, которые очень похожи на прямоходящих крокодилов. Рошаны беспрерывно хлещут людей, которые едва переставляют ноги и по большей части топчутся на месте. Только хлесткие удары плетей заставляют их идти вперед.

Вся эта масса нещадно избиваемых людей и нелюдей надвигалась на трех человек, словно цунами из грязи. До первого ряда остались считанные шаги, чувствуется запах давно не мытых тел и вонь от плохо выделанных жабьих шкур. Ксения вскидывает автомат, палец ложится на спусковой крючок, ствол движется вдоль строя. Алексей предостерегающе поднимает руку. Ксения опускает оружие, голос звучит громко и резко, как удар бича:

— Сдохните, твари!!!

Несколько рошанов падают, как подкошенные, среди людей в передних рядах происходит замешательство, но остальные прут как ни в чем ни бывало, словно масса насекомых, спасающихся от потопа. Стараясь казаться спокойной и даже невозмутимой, Ксения буднично — только излишне громко! — произносит:

— Леша, помоги слабой женщине!

— А я что делаю? — сквозь зубы отвечает Алексей.

Его лицо похоже на застывшую маску, пот струится по каменным скулам, собирается на небритом подбородке и падает крупными каплями на железную грудь. Белый шелк комбинезона потемнел и прилип к телу. Сквозь ставшую прозрачной ткань видны вздувшиеся мышцы, просвечивают сухожилия, выступают переполненные кровью вены. Волна наступающих замедляется. Люди падают на колени, словно от потери сил, злобные рошаны работают хлыстами, как заведенные, но все чаще промахиваются и удары достаются другим рошанам. Те отвечают ударом на удар, вспыхивают драки между надсмотрщиками. Оставленные без внимания люди медленно приходят в себя. Тупые лица оживают, глаза загораются свирепым огнем и страшные каменные топоры обрушиваются на рошанов, разбивая вдребезги шлемы из черепов рогатых лягушек. Грубо обтесанные булыжники буквально сплющивают головы, содержимое брызжет во все стороны, заливая людей кровью и жидкими, как понос, мозгами. Мужчины и женщины набрасываются на тех, кто совсем недавно распоряжался их жизнями и буквально рвут на куски своих мучителей. Каменные топоры и дубины работают, словно механические молоты. Некоторые рошаны пытаются оказать сопротивление, но куда там хлысту супротив гранитного топора!

Кристаллы сияют, словно прожектора на съемочной площадке очередного блокбастера, заливая пещеру светом солнечного дня, отчего все происходящее кажется нереальным, как в кино, где льется искусственная кровь, взрываются фейерверки вместо тротила и актеры красиво изображают умирание, аккуратно подсвеченные со всех сторон. Режиссер благодушно улыбается, снисходительно похлопывает белыми ладошками и кивает, отчего упитанные щечки трясутся, будто магазинная сметана под целлофаном.

Алексей стоит, широко расставив ноги, вскинутые руки неподвижны, злобный оскал словно прилип к лицу, взгляд жесток и бесчеловечен. От земли поднимается теплый воздух, насыщенный запахами крови, внутренностей и ужаса. А еще примешивается здоровый запах пота людей, занятых полезным и очень нужным трудом.

Борис наблюдал за происходящим широко раскрытыми глазами. Выражение лица менялось от простого страха до изумления, смешанного с почти суеверным ужасом. Диссидент с многолетним стажем, псих по документам и защитник природы по убеждениям, Борис Захаров глядел затаив дыхание, как простой майор обрел силу — ну, по меркам этого мира, — бога! Он, еще недавно обыкновенный человек, ломал устои мироздания. Играючи уничтожал тех, кто властвовал бесконечно долго, не опасаясь ни мести, ни наказания от кого бы то ни было. Ладно, не совсем играючи, если уж честно, ему нелегко, но ведь получается! Один человек оказывается сильнее целой своры безжалостных, аморальных и безнравственных тварей, которые вселялись в тела людей и становились похожими на нас. Они узнавали наши привычки, образ жизни, они узнавали все о нас, потому что прилежно изучали и наблюдали за нами, уделяя особое внимание нашим ошибкам, слабостями и незначительным проступкам. Чтобы использовать против нас.

Проходит время, нелюди обретают уверенность, что им все можно. Они победили! Человечество превращено в толпу рабов. Верных, преданных и счастливых тем, что служат высшим существам, богоподобным и богоизбранным. Но вдруг появляется человек, который считает «богоизбранных» чем-то вроде плесени. Или грязи, в которой копошатся черви. И начинает уничтожать эту грязь, ничего не боясь, не считаясь ни с чьим мнением, не оглядываясь по сторонам, плюя на осуждение, презирая мнение потомков.

«Камень, отринутый строителями, оказался краеугольным! — думал Борис, глядя на Алексея. — Кто бы мог подумать, что самый обыкновенный солдафон — раз-два, горе не беда! — станет тем великаном, который будет давить поработителей, как обыкновенных клопов».

— Финальная битва добра со злом подходит к концу. На Земле бы так! — прошептал он, печально качая головой.

От «битвы» остались ошметки. Рошаны перебиты в буквальном смысле — ни одного целого тела, все разрублены на куски, оторванные руки и ноги валяются повсюду, как сломанные сучья в лесу после урагана. Под ногами у людей чавкает жирная грязь — кровь смешалась с землей. Мужчины и женщины устало бредут к выходу, не глядя друг на друга, каменные топоры брошены. Но только женщинами, мужчины оружие из рук не выпустили. Алексей устало опускается на камень, пальцы касаются застежек брони, стальные пластины со звоном падают на камни. Майор расправляет сведенные железной тяжестью плечи, трясет головой, словно конь после купания, веер соленых брызг разлетается во все стороны. Комбинезон из белоснежного шелка побурел, пятна грязи покрыли рукава, штанины порваны.

— Как танкист из погорелого танка! — с улыбкой произносит Алексей, оглядев себя.

Ксения смотрит на него так, словно зрит явление.

— Лешка, да ты великий колдун и волшебник!

— Таких волшебников… — криво улыбнулся Алексей. — Просто очень хотел размазать эту дрянь по стенке.

— У тебя получилось. Радоваться должен!

— Я рад. Только вот что это изменит в нашем мире?

— Все. Все изменит, Алексей! — вмешался в разговор Борис. — Эти люди, — кивнул он на устало бредущих мужчин и женщин, — вернутся на Землю и начнут строить новый мир на развалинах старого. Согласитесь, все-таки технологии завели нас в тупик, крах цивилизации был лишь вопросом времени.

— Мы бы успели все исправить, — покачал головой Алексей. — Все испортили эти дряни, что вообразили себя богоизбранными. Не зря все-таки их так ненавидели во все времена.

— Но проблема решена? — спросила Ксения.

— Боюсь, что нет. Эта тварь, что сидела на постаменте, дала потомство, — ответил Борис.

— Кстати, где она?

Алексей рывком поднимается, усталость исчезает, взгляд тяжелеет. Существо, называемое мангиг или фюрер, лежит у подножия сталагмита, напоминая ворох тряпья, политого отработанным машинным маслом. Дряблая кожа блестит от слизи, выступающей из отверстий по всему телу. Многочисленные отростки трубочки конвульсивно содрогаются, мутная жижа цвета рисовой каши медленно вытекает, издавая мерзкий запах тухлого мяса. Руки и ноги переломаны в нескольких местах, голова рассечена, один глаз висит на жилке. Но тварь еще жива, клюв раскрыт, слышно прерывистое дыхание. Алексей подходит ближе. В гигантской пещере воздух движется, сквозняк гладит влажные волосы на голове и сушит одежду. Майор садится на камень с подветренной стороны, тяжелый взгляд несколько мгновений не отрывается от издыхающей твари. Единственный глаз Ротшиля оживает, мутный зрачок расширяется.

«Думаешь, победил?» — звучит в голове насмешливый голос.

— В данный момент — да, — говорит вслух Алексей, внимательно глядя на Ротшиля. — Дальше видно будет.

«Дальше… — издевательским голосом повторил Ротшиль. — Дальше будет как всегда — вы думаете, что уничтожили нас, а мы всего лишь выжидаем удобного момента для внезапного нападения! Это вы, люди, воюете под звук канонады, ваши солдаты носят форму и знаки различия, становятся генералами и маршалами. Бутафория! Суть войны в уничтожении врага любыми способами. Нет запрещенных приемов! Нет морали, нравственности, милосердия и жалости. Вы придумали честь? Нет, ее придумали мы для вас! Честь — это оковы, невидимые путы, не позволяющие добить врага в момент его слабости. Дурацкие правила, по которым живете вы и на которые мы плюем. Поэтому народы приходят и уходят, а мы есть. И будем всегда. Вы любите воевать? Прекрасно! Значит, станете воевать, то есть убивать друг друга, для нас. Наши интересы были вашими и поэтому вы, люди, с таким остервенением дрались в войнах. Униженные поражением копили злобу и силы, бросались в бой и выигрывали войну. Победители и побежденные менялись местами и опять готовились к войне. За нас, ради нас и за наши интересы!!!»

— Заткнись, — сдержанно посоветовал Алексей. — У любой войны есть начало и конец.

«Нет!!! — визжит голос в голове. — У этой войны нет конца! Эта война бесконечна, как бесконечен наш род богоизбранных и мудрых высших существ. Вам не дано познать нас, ибо ваш разум беден и слаб, он опутан условностями и правилами, а мы свободны!»

— Что ты делал здесь перед тем, как мы вошли?

«Трахал подданных! — глумливо усмехнулся Ротшиль. — Я знал, что перебьешь их всех. Они слабаки и выродки, давно надо было избавиться от них».

— Что ж мешало?

«Другие еще хуже. Заменить-то было некем!»

— Интересно. А теперь что?

«Не что, а кто. Вы!»

Алексей оглядывается. Ксения презрительно пожимает плечами, крутит пальцем у виска. Брови Бориса ползут вверх, он разводит руками, на лице появляется улыбка.

— Да ты просто мешок дерьма, Ротшиль. Я разговариваю с тобой из простого любопытства, — насмешливо говорит Алексей.

«Любопытство не бывает простым. За желанием узнать что-то новое прячется стремление к доминированию. Такова природа любого живого существа. Знание и сила, и оружие».

— Господи Боже мой, ты-то здесь при чем! — воскликнул Алексей. — Или надеешься прожить на минуту больше, делая умную морду?

«То есть у меня осталась минута? Тогда не перебивай, пожалуйста».

— Ну и наглец! Просто слов нет, — прошептал Борис.

«Не путайте наглость с решительностью! — живо отозвался Ротшиль. — Перейдем к делу. Итак, вы собираетесь уничтожить этот мир. Вернетесь к себе, вернете людей отсюда на Землю — дальше что? На обломках старой цивилизации начнете строить новую? А каким образом, позвольте вас спросить?»

— Тебе-то какое дело?

«Предлагаю сделку. Я помогаю вам, вы помогаете нам. Не торопитесь с ответом, выслушайте. Алексей, Ксения, Борис — вы единственные из людей, кто невосприимчив к внушению. Вами нельзя управлять. Такие, как вы, призваны управлять сами. Но судьба посмеялась над вами, швырнув на самое дно общества. Самонадеянные ничтожества восседают в руководящих креслах, носят на плечах погоны военачальников и занимают высшие посты в государстве. Несть числа дуракам, жадным до почестей и денег. Алексей, вы честно служили Родине и что? Ваши сокурсники росли, как на дрожжах, переходя из одного кабинета в другой, получая звания и должности быстрее, чем вы зарплату. Вы отвечали в буквальном смысле головой за выполнение приказов, за людей и технику, а они даже на карте не могли показать, где проходит граница страны.

Ксения, вы с отличием закончили университет, но ваши знания оказались никому ненужными. Полуграмотные девки из семей базарных торговцев делали карьеру в крупных фирмах, не брезгуя ничем и никем, а вам, с вашими принципами, пришлось зарабатывать на жизнь в цирке и ночном клубе. Но и оттуда выгнали.

А вы, Борис? Десять лет в психиатрической лечебнице! За что искалечили жизнь и судьбу, превратив ученого в сумасшедшего бомжа? И вот теперь все вы собираетесь спасать остатки человечества и — немного нимало! — строить цивилизацию».

— Человечества больше нет! — крикнула Ксения.

«Ошибаетесь. Людей много. Выжили те, кто влачил жалкое первобытное существование в горах, в тайге и тундре, кочевал по пустыне или ловил рыбу на забытых Богом островах. Люди остались! И они с удовольствием начнут плодиться, когда узнают, что от них больше ничего не требуется. Только вот природа людская не изменилась. Зависть и лень, тупость и жадность, похоть и желание властвовать никуда не делись. Потому и гибнут государства и цивилизации!»

Последнюю фразу Ротшиль произнес с такой горечью и надрывом, что Алексей даже забеспокоился, как бы не сдох раньше, чем он лично размажет эту гадину по стенке. А мангиг тряс башкой, доносились всхлипы и хрипы, и болтался выбитый глаз на жилке.

— А ты, значит, подскажешь нам рецепт? Дашь ценный совет, как сделать человечество совершенным и умрешь, величаво отбросив копыта с сознанием выполненного долга.

— Брешет, скотина! — с ненавистью произносит Ксения.

«Женщины! — с неудовольствие произнес Ротшиль. — Вы чрезвычайно подозрительны и критичны во всем, что не касается комплиментов в ваш адрес. Отбросьте предрассудки, люди! Общество надо строить на разумных началах, а не на эмоциях. Вы не можете быть беспристрастными к самим себе, поэтому нужны те, кто смотрит на ситуацию со стороны».

— Что ты имеешь в виду? — нахмурившись, спрашивает Борис.

«Ваша власть будет неограниченной, если согласитесь принять советников. Они разумны, лишены ваших человеческих страстей и слабостей, и — главное! — абсолютно незаинтересованы».

— Ну-ну, продолжай, — поощрительно буркнул Алексей. — И кто же эти разумники?

«Вы с ними знакомы. Это Йерохаам и Йедидъя. Или Йодя и Йора».

— Я убью кривоногого лилипута! — мрачно заявила Ксения.

«Нет необходимости. Он уже давно мертв, а Йора получит новое тело, благо выбор есть».

Алексей оглядывается на бредущих мимо усталых людей, глаза загораются гневом.

«Выслушайте до конца, господин майор! Идея всеобщего равенства и братства не более чем красивая фраза. Нет равенства, ибо все люди разные. Кстати, вы трое лучшее тому подтверждение. Так вот, управлять человечеством — а вам предстоит именно это! — невозможно в одиночку. Во всех священных писаниях черным по белому написано, что великим правителям помогали боги. Моисей получил пресловутые скрижали, на Мухаммеда снизошло озарение — или видение? В общем, неважно… Христа вовсе считали сыном Божьим. Одним словом, за каждым был тот, кто лучше разбирался в проблеме, но по разным причинам не мог управлять сам. Так сказать, непосредственно. У нас тысячелетний опыт управления людьми».

— И к чему это привело? — перебил словоизлияния Ротшиля Борис. — Вы же почти уничтожили человечество, теперь надо начинать с нуля.

«Человечество само катилось в пропасть, мы лишь ускорили процесс. Возможно, это было ошибкой, — склонил клювастую башку Ротшиль. — Но люди неоднократно занимались самоуничтожением, воюя друг с другом. Эпидемии превращали в пустыни цветущие страны, а внутренние противоречия уничтожали империи и цивилизации. Разве мы тому виной?»

Воздух в пещере очистился от запаха крови, сквозняк выдул остатки влаги, одежда подсохла. Алексей с равнодушным видом хлопает себя ладонями, выбивая невидимую пыль. Шелк опять сияет цветом первого снега.

— Как новенький! — удовлетворенно вздохнул бывший майор. — Хоть сейчас на строевой смотр.

От неожиданности Ротшиль поперхнулся воздухом, уцелевший глаз расширился, клюв распахнулся и так остался.

«О чем вы, военный? На что смотреть?» — пролепетал мангиг.

— Это я о сокровенном… И какие же советы станут давать нам Йодя и Йора?

«Зависит от ситуации, как вы понимаете. Но в целом сюжет таков: людей надо объединить. Все проблемы проистекают от разности человеческой. Цвет кожи, разрез глаз, дурные верования и идеологии — все это разъединяет людей, делает их врагами. Эти проблемы исчезнут сами собой, если человечество станет единым. Борис, вы увлекались историей. Разве процесс объединения разношерстных племен в единую нацию не был благодатным? Да, все было непросто, лилась кровь. Но разве конечный результат не стоил того»?

— Согласен, — нехотя кивнул Борис. — Но издержки…

«Побочный эффект есть всегда! — перебил его Ротшиль. — Но мы говорим о конечном результате. Выгоды от объединения очевидны».

— А как же Вавилонская башня? — воскликнула Ксения. — Ну, та история про строителей.

«Аллегория! Сказка для неграмотных! — отмахнулся Ротшиль. — История человечества — это история образования народов и государств. Процесс объединения заложен в самой природе людей».

— Раз так, то зачем в него вмешиваться? Пусть идет себе естественным путем, — говорит Алексей, недоуменно пожимая плечами. — И мы мешать не станем, будем просто жить.

«И опять, раз за разом повторять кровавые ошибки? Не думал, что вы так жестоки».

Брови Алексея ползут вверх.

— Это я жесток? Но разве я управлял так называемым человечеством? Я стравливал народы между собой? Я давал деньги в долг под проценты, которые невозможно выплатить? Я лгал, обманывал и презирал тех, среди кого жил и чьим трудом пользовался?

«Увы, как я уже говорил, мы допускали ошибки. Но под вашим руководством мы все исправим! — залебезил Ротшиль. — Эй, поднимайтесь!» — воскликнул он. У подножия сталагмита началось шевеление. Вначале появились головы, затем высунулись руки, показались туловища. Было похоже на кадры из фильма ужасов, в которых мертвецы восстают из могил. Высохшие почти до состояния мумии, трясущиеся от усталости, едва переставляя ноги, Йедидъя и Йерохаам медленно бредут навстречу людям.

— Вижу, твоя мечта исполнилась, Йодя! — насмешливо говорит Алексей. — Ты получил все, что хотел. И даже больше.

«О чем ты, человек… э-э… о чем вы говорите, господин майор?» — лепечет Йедидъя.

— О грандиозном трахе с мангигом. Это ведь было пределом твоих желаний? А ты, Йорик Замятинский, как твои дела? Сколько человек убил лично ты, пока добирался сюда?

В ответ слышно сопение и всхлипы, словно рошаны мутанты вот-вот разрыдаются и только величайшим напряжением душевных сил удерживают слезу внутри.

— Слышь, мангиг, а может мне и тебя в советники взять, как думаешь? Чего ты тут делать-то будешь, болезный?

От такого предложения рошаны вздрогнули и разом подняли головы, сопение и всхлипы обрываются, словно обоих охватил приступ удушья.

«О, какое неожиданное предложение! — встрепенулся Ротшиль. — Вы очень быстро и правильно соображаете, господин майор. У вас, несомненно, великое будущее!»

Ксения хмурится, Борис пожимает плечами и отворачивается.

— Возможно, — соглашается Алексей. — Эй вы! Живо к мангигу и помогите ему подняться! — командует он рошанам.

Спотыкаясь и шатаясь от сквозняка, рошаны опрометью бросаются к обожаемому фюреру и отцу всех местных детей. Мангиг важно, как и подобает такому случаю, возлагает руки на тощие плечи рошанов, худое туловище вздымается, будто крышка гроба поднимается.

— Отлично! — произносит Алексей, потирая ладони то ли от удовольствия, то ли от брезгливости. — Ксюша, у тебя патроны вроде остались… расстреляй эту сволочь!

Девушка взвизгивает так громко и радостно, словно получила справку о том, что является особой царских кровей и может претендовать на корону Российской Империи. Автомат швыряет пули горстями, от грохота закладывает уши, пороховой дым мешает дышать. Тела мерзких тварей разлетаются кровавыми брызгами, ошметки кожи и мяса взлетают ввысь и опадают мелким мусором на пол. Выстрелы обрываются. Останки мангига и двух рошанов ровным слоем покрыли грязный пол, в середине розово-серой лужи красуется глаз мангига на жилке. Мгновение спустя раздается громкий треск, сталагмит кренится, будто Пизанская башня и с грохотом валится на землю, на ходу разваливаясь на куски. Клубы жирной пыли наполняют пещеру, вытягиваясь в шлейф от сквозняка.

— Ну, все, пошли отсюда, — будничным голосом произносит Алексей. — Больше делать нечего.

Пленных людей в пещере не осталось. Алексей идет первым, рядом шагает Ксения, в руках бесполезный автомат. Слышен вздох, девушка разжимает пальцы, оружие валится из рук. Алексей косится с неудовольствием. Ксения замечает, тотчас подхватывает за ремень и автомат оказывается за спиной.

— Ладно-ладно, не брошу! — говорит девушка. — Поношу еще.

Борис идет последним, на лице застыло выражение удивления, взгляд то и дело упирается в спину Алексея.

— Хотите что-то спросить, Борис? Я чувствую, — негромко произносит Алексей.

— Да. Почему вы не согласились на его предложение?

— А должен был? — улыбнулся Алексей.

— До вас это делали все.

— Кто это ВСЕ? Не понял! — удивился Алексей.

— Народ, в котором — ну, который подчинили себе здешние мыслящие существа, долгожитель по меркам земной истории. Не имея государства, собственной земли, живя среди других народов, они сумели сохранить культуру и религию, национальные особенности и недостатки. Этих людей — я назову их зараженными! — отовсюду изгоняли, уничтожали всеми способами. Да на планете нет государства или народа, которые не боролись бы с ними! Зараженные, как никто в человеческой истории, возбуждали в людях ненависть к себе, вызывали отвращение и брезгливость даже у тех, кто по долгу службы обязан был общаться с ними. Я знаком с трудами греческих и римских историков — ни один народ они не считали более мерзким, чем этот. Но они выжили, а древние греки и римляне исчезли! Такое попросту невозможно, если не принять за факт, что они заключали союзы с правителями. За деньги им предоставлялось покровительство. Только так зараженные могли не только выживать, но и расселятся по всей Земле.

— Допустим, так. Я тут причем?

— Королям предлагали только деньги и они соглашались. Вам предложили — ни много, ни мало! — власть над всеми.

— Да ну? А решил, что мне предложили пахать, как папе карлу, на чужого дядю за дурацкие регалии и звания. Потом меня проводят на пенсию, обозвав всеми существующими титулами, обвесив с ног до головы блестящими побрякушками. Им грош цена, но дураки ценят и готовы даже жизни отдавать. И в голову не приходит, что плодами их трудов и подвигов будут пользоваться другие люди. Или нелюди, вроде тошавов или рошанов. А то и вовсе рогатые жабы!

Борис улыбнулся, покачал головой:

— Так рассуждаете только вы один.

— И поэтому я был всего лишь майором. Сколько людей топчется по головам других, карабкаются по трупам, предают и продают даже самых близких, лишь бы взобраться на трон! А когда усядутся, продают и предают еще больше. И трупов вокруг становится видимо-невидимо! А иначе нельзя, власть она вроде куска мокрого мыла — чем сильнее жмешь, тем больше скользит. Знаете, Борис, я тоже интересовался римской историей. Император Диоклетиан сказал так: «Трон не стоит спокойствия души». Пожалуй, единственный случай в истории, когда человек пренебрег властью над миром ради … капусты. Диоклетиан больше любил огородные дела, чем дела империи, но при этом был одним из лучших правителей Рима.

— Так мы будем выращивать капусту? — притворно ужаснулась Ксения.

— Ну, не только, — смутился Алексей. — Я имел в виду…

У выхода из пещеры раздался шум, топот и крики, словно навстречу мчится эскадрон гусар летучих. Ксения по привычке схватилась было за автомат, но вспомнила, что патронник пуст и швырнула «ствол» за спину. Лицо напряглось, взгляд стал прицельным. Алексей успокаивающе кладет ладонь на плечо:

— Это наши, — с улыбкой произносит он.

— Какие еще «наши»? — удивилась Ксения.

— Да пацаны на выручку мчатся.

— Гремя огнем, сверкая блеском стали! — иронично произносит Борис.

Из сумрачной тени выныривает одна нелепая фигура за другой. Нелепыми делают просторные шелковые одежды и доспехи из панциря насекомого. Застежки разболтались, пластины стучат краями, выбивая неровную дробь, гулко «тупают» солдатские ботинки по камням. Впереди мчится «ирокез» Бацав, размахивая автоматом Калашникова. Рыжий чуб плещется на ветру, будто грива гусарского коня. Следом несется Тимофей Бабалкин, обвешанный гранатами, как матрос, решивший подорвать вражеский танк. Последним бежит Бузин. Бывший «генерал» напялил на голову шлем с забралом, сквозь застекленную щель плохо видно и «генерал» постоянно спотыкается. За спиной торчат баллоны огнемета, гофрированный шланг колышется и чертит в воздухе замысловатые фигуры. Бацав останавливается, взгляд скользит по пещере, азарт уступает место разочарованию.

— Блин, когда ты все успеваешь, майор!? — с глубокой досадой произносит он.

Бабалкин грустно пожимает плечами, гранаты дружно наклоняются, опасно соприкасаясь детонаторами.

— И че теперь?

«Генерал» молча сопит в забрало, шланг огнемета укоризненно качается.

Алексей приветливо машет рукой:

— Не расстраивайтесь, ребята. Все только начинается.

— Че начинается? — расстроенно орет Бацав.

— Настоящая война. Вы ведь ее хотели?

— Прикалываешься, майор? Никого нет, люди разбрелись. Че делать-то?

— Выслушайте меня. Люди освободились от дурмана, к ним возвращается сознание. Они многое забыли, им надо объяснять самые простые вещи. Например, как пользоваться одеждой — они ж голые все! И еще надо вывести их отсюда. Я не знаю, что сейчас происходит на Земле. Возможно, никого уже не осталось. И тогда они, вы и мы станем новым человечеством. Будем строить новую цивилизацию. А ты говоришь, че делать!

— Ну, я думал пострелять!

— И стрельба будет. Столько, что оглохнуть успеете. Но для начала — как насчет повзрывать? — прищурившись, спрашивает Алексей.

— Для такой пещеры этих гранат мало, — отвечает Тимофей.

— Я не о пещере говорю, а обо всей планете. Эта дрянь Ротшиль успела обзавестись потомством. Я видел, как они расползались по все щелям и дырам, что бы спрятаться. Искать по одному долго и нудно, поэтому я предлагаю взорвать всю планету к чертям собачьим!

«Генерал» прекращает сопение, пальцы касаются забрала, появляется потная физиономия.

— Это как в «Звездных войнах» Джорджа Лукаса? — недоверчиво спрашивает он. — Нужен аннигилятор по крайней мере!

— Нет, хватит пары атомных бомб по две мегатонны каждая. Планетка-то маленькая!

Бацав гладит широкой ладонью рыжи вихры.

— Ага. А не хватит, еще добавим. Только вот где их взять, бомбы эти?

— А ракету земля-земля, которой по торговому центру долбанули, где стырили? — поинтересовался Алексей. — В России тысячи ядерных боеголовок было, неужто ни одной не найдете?

— Логично, — согласился «генерал» Бузин. — Но сначала займемся людьми. Среди них наверняка есть те, кто имел дело с ядерными боеприпасами.

— Верно мыслишь, генерал! Найдете специалистов, доставите сюда заряды, ставите таймер на полчаса и уходите. От гадюшника остается облако плазмы.

Алексей, Ксения и Борис выходят из пещеры. С потемневшего неба падают редкие снежинки. Земля вокруг покрыта белесыми пятнами замерзшей воды, которые тают прямо на глазах, не успевая стать толстыми и белыми снеговыми шапками. Изредка слышен гул и свист, затем глухой удар сотрясает землю. Ветер приносит запах окалины и дыма. Борис встревоженно смотрит вверх, осуждающе качает головой.

— Ты прав, надо уходить отсюда побыстрее, — соглашается Алексей. — Кстати, как пацаны так быстро сюда добрались? Вроде дракона у них не было!

— Вон там пещера, она выведет в безопасное место, — указал рукой Борис на черную дыру в скале.

— Откуда ты знаешь? — спросила Ксения.

— Да мальчишки рассказали. Я тоже удивился их появлению. Ну, спросил…

Пещера оказалась узкой, как шахта лифта в жилом доме, редкие кристаллы тлеют в стенах и на потолке.

— Может, дракона позвать? — задумчиво спрашивает Алексей.

— Нет уж, пешком пройдемся. Не торопясь, — твердо заявила девушка. — Я налеталась на всю оставшуюся жизнь.

— Алексей, откуда вы узнали, что у Ротшиля есть потомство, да еще и многочисленное? — спросил Борис.

— Увидел, когда вошли в пещеру.

— То есть как это? — удивился Борис.

— Ну, не совсем увидел. Это не зрение, а что-то другое. Не знаю, как объяснить, — пожал плечами Алексей. — Множество огоньков расползалось во все стороны. И я почувствовал, что это они, будущие йедидъи и йерохаамы. Будут прятаться до поры до времени, а потом выползут из нор и станут вселяться в людей. И все повторится. Вот потому и нужно атомным зарядом стереть с лица земли.

— Где-то я слышал последнюю фразу.

— Это из песни Высоцкого. Правда, по другому поводу, но все равно подходит.

— А я знаю, по какому поводу! Это он про женщин так пел!! — надула губы Ксения. — А ты повторяешь!!!

— Тихо-тихо! У него был сложный период, он расстался с Мариной Влади, впал в депрессию и сочинил эту песню в состоянии душевного расстройства. К нам с тобой это не относится!