Туманность Андромеды

Глава двенадцатая Совет Звездоплавания

Совет Звездоплавания издавна обладал собственным зданием для научных сессий, как и главный мозг планеты – Совет Экономики. Считалось, что специально приспособленное и украшенное помещение должно настраивать собравшихся на проблемы космоса и тем способствовать быстрейшему переключению с земных на звездные дела.

Чара Нанди еще никогда не бывала в главном зале Совета. С волнением она вошла в сопровождении Эвды Наль в этот странный яйцевидный зал с выгнутым параболически потолком и поверхностью эллиптических рядов сидений. По залу разливался розовато-фиолетовый свет, точно в самом деле собранный с другой звезды. Все линии стен, потолка, сидений сходились в конце огромного зала, казавшемся их естественным средоточием. Там на возвышении находились демонстрационные экраны, трибуна и сиденья для руководителей заседания – членов Совета.

Золотисто-матовые панели стен пересекал ряд рельефных карт. По правой стороне шли карты планет солнечной системы, по левой – планет ближайших звезд, изученных экспедициями Совета. Второй ряд под голубым обрезом потолка занимали начерченные лучащимися красками схемы населенных звездных систем, полученные от соседей по Великому Кольцу.

Внимание Чары привлекла старинная, потемневшая и, видимо, уже не раз реставрировавшаяся картина над трибуной.

Черно-фиолетовое небо занимало всю верхнюю часть громадного полотна. Маленький серп чужой луны бросал белесый, мертвенный свет на беспомощно поднятую вверх корму старинного звездолета, грубо обрисовавшуюся на багровом закате. Ряды уродливых синих растений, сухих и твердых, казались металлическими. В глубоком песке едва брел человек в легком защитном скафандре. Он оглядывался на разбитый корабль и вынесенные из него тела погибших товарищей. Стекла его маски отражали только багровые блики заката, но неведомым ухищрением художник сумел выразить в них беспредельное отчаяние одиночества в чужом мире. На невысоком бугре справа по песку ползло нечто живое, бесформенное и отвратительное. Крупная надпись под картиной: «Остался один» – была столь же коротка, сколь выразительна.

Захваченная картиной, девушка сразу не заметила искусную архитектурную выдумку – расположение сидений веерообразными уступами, так что из галерей, скрытых в основаниях рядов, к каждому месту был отдельный проход. Каждый ряд оказывался изолированным от соседнего – верхнего или нижнего. Только усевшись с Эвдой, Чара обратила внимание на старинную отделку кресел, пюпитров и барьеров, сделанных из натурального жемчужно-серого африканского дерева. Теперь никто не стал бы затрачивать так много работы на то, что могло бы быть отлито и отполировано за несколько минут. Может быть, из свойственного людям уважения к старине дерево показалось Чаре теплее и живее пластмассы. Она с нежностью погладила изогнутый подлокотник, не переставая разглядывать зал.

Народу, как всегда, собралось много, хотя мощные телепередатчики должны были разнести по всей планете отображение всего происходившего. Секретарь Совета Мир Ом по обыкновению оглашал короткие сообщения, накопившиеся со времени прошлого заседания. Из нескольких сот человек, находившихся в зале, нельзя было найти ни одного невнимательного, занятого собою лица. Чуткая внимательность ко всему была характернейшей чертой людей эпохи Кольца. Но Чара пропустила первое сообщение, продолжая рассматривать зал и читая изречения знаменитых ученых, начертанные под картами планет. Особенно понравился ей написанный под Юпитером призыв быть чутким к явлениям природы: «Смотрите, как повсюду окружают нас непонятные факты, как лезут в глаза, кричат в уши, но мы не видим и не слышим, какие большие открытия таятся в их смутных очертаниях». В другом месте была еще одна надпись: «Нельзя просто поднять завесу неизвестного – только после упорного труда, отходов, боковых уклонений мы начинаем ловить истинный смысл, и новые необъятные перспективы раскрываются перед нами. Не избегайте никогда того, что кажется сначала бесполезным и необъяснимым».

Движение на трибуне – и в зале померк свет. Спокойный сильный голос секретаря Совета дрогнул от волнения.

– Вы увидите то, что еще недавно казалось абсолютно невозможным, – снимок нашей Галактики со стороны. Более ста пятидесяти тысячелетий – полторы галактические минуты тому назад – жители планетной системы… – Чара пропустила ряд ничего не говоривших ей цифр – …в созвездии Центавра обратились к обитателям Большого Магелланова облака – единственно близкой к нам внегалактической системы звезд, о которой известно, что там есть мыслящие миры, способные сноситься по Кольцу с нашей Галактикой. Мы еще не можем определить точное местонахождение этой магелланийской планетной системы, но тоже приняли их передачу – снимок нашей Галактики. Вот он!

На громадном экране засияло далеким серебряным светом широкое, сужавшееся к концам скопление звезд. Глубочайший мрак пространства затоплял края экрана. Такой же чернотой зияли прогалины между спиральными, разлохмаченными на концах ветвями. Бледное сияние одевало кольцо шаровых скоплений этих самых древних звездных систем нашей Вселенной. Плоские звездные поля перемежались с облаками и полосами черной остывшей материи. Снимок был сделан из неудобного поворота – Галактика пришлась сильно вкось и сверху, так что центральное ядро едва выступало горящей выпуклой массой в середине узкой чечевицы. Очевидно, для полного представления о нашей звездной системе нужно было запрашивать более отдаленные галактики, расположенные выше по галактической широте. Но еще ни одна галактика не подала признаков разумной жизни за время существования Великого Кольца.

Люди Земли, не отрываясь, смотрели на экран. Впервые человек смог взглянуть на свою звездную Вселенную со стороны, из чудовищной дали пространства.

Чаре показалось, что вся планета затаила дыхание, рассматривая свою Галактику в миллионах экранов на всех шести материках и на океанах, где только были разбросаны островки человеческой жизни и труда.

– С новостями, принятыми нашей обсерваторией по Кольцу и еще не поступавшими в мировую информацию, покончено, – снова заговорил секретарь. – Перейдем теперь к проектам, которые должны подвергнуться широкому обсуждению.

Предложение Юты Гай о создании искусственной, годной для дыхания атмосферы Марса путем выделения легких газов из глубинных горных пород автоматическими установками признано заслуживающим внимания, так как подкреплено серьезными расчетами. Будет получен воздух, достаточный для дыхания и теплоизоляции наших поселков, которые выйдут из тепличных сооружений. Много лет назад, после открытия нефтяных океанов и гор из твердых углеводородов на Венере, были запущены автоматические установки для создания искусственной атмосферы под гигантскими колпаками из прозрачных пластмасс. Они дали возможность насадить растения и устроить заводы, снабжающие человечество любыми продуктами органической химии в колоссальных количествах.

Секретарь отложил в сторону металлическую пластинку и приветливо улыбнулся. В ближнем к трибуне конце рядов сидений появился Мвен Мас в темно-красной одежде, угрюмый, торжественный и спокойный. В знак уважения к собранию он поднял над головой сложенные руки и сел.

Секретарь сошел с трибуны, уступив место молодой женщине с короткими золотыми волосами и удивленным взглядом зеленых глаз. Председатель Совета Гром Орм встал рядом.

– Обычно мы сами оповещаем о новых предложениях. Но вы услышите почти законченное исследование. Сам автор Ива Джан сообщит вам материал для ответственного раздумья.

Зеленоглазая женщина стала говорить сдавленным от застенчивости голосом. Ива начала с того общеизвестного факта, что растительность южных материков отличается голубоватым цветом листвы, характерным для древних форм земных растений. Как показало исследование растительности других планет, голубая листва свойственна более прозрачным, чем земная, атмосферам или же возникает при более жесткой, чем у Солнца, ультрафиолетовой радиации светила.

– Наше Солнце, устойчивое в своей красной радиации, нестабильно в голубой и ультрафиолетовой и около двух миллионов лет назад испытало резкое изменение фиолетовой радиации, продолжавшееся долго.

Тогда появились голубоватые растения, черная окраска у птиц и зверей, живших на открытых пространствах, черные яйца у птиц, гнездившихся в не защищенных тенью местах. В это время наша планета стала неустойчивой относительно оси своего вращения из-за изменения электромагнитного режима солнечной системы. Давно уже появились проекты перекачки морей в материковые впадины, чтобы нарушить установившееся равновесие и изменить положение земного шара относительно своей оси. Это было во времена, когда астрономы основывались лишь на элементарной механике тяготения, совершенно не принимая во внимание электромагнитного равновесия системы, гораздо более изменчивого, чем гравитация. Нам следует подойти к решению вопроса именно с этой стороны, что окажется значительно проще, дешевле и скорее. Вспомним, как в начале звездоплавания создание искусственного тяготения требовало такого расхода энергии, что было практически невозможным. Теперь, после открытия разложения мезонных сил, наши корабли снабжены простыми и надежными аппаратами искусственной гравитации. Так и опыт Рен Боза намечает обходной путь для действенного и быстрого изменения режима вращения Земли…

Ива Джан умолкла. Группа из шести человек – герои экспедиции на Плутон, сидевшие все вместе в центре зала, – стала приветствовать ее, протягивая сложенные ладони. Щеки молодой женщины вспыхнули. На экране появились призрачные контуры стереометрических чертежей.

– Я знаю, что вопрос может быть расширен. Теперь можно думать об изменении даже орбит планет и, в частности, о приближении Плутона к Солнцу, чтобы воскресить эту некогда обитаемую планету чужой звезды. Но сейчас я имею в виду лишь сдвиг нашей Земли относительно оси для улучшения климатических условий материкового полушария.

Опыт Рен Боза показал, что возможна инверсия гравитационного поля в его второй аспект – электромагнитное поле, с последующей векториальной поляризацией вот в этих направлениях…

Фигуры на экране вытягивались и поворачивались. Ива Джан продолжала:

– Тогда вращение планеты лишится устойчивости и Земля может быть повернута в желаемое положение для наиболее выгодного и длительного освещения солнечными лучами.

На длинном стекле под экраном потянулись ряды заранее вычисленных машинами параметров, и каждый, кто мог понять эти символы, убеждался, что проект Ивы Джан, во всяком случае, не беспочвен.

Ива Джан остановила движение чертежей и символов и, склонив голову, сошла с трибуны. Слушатели оживленно переглядывались и перешептывались. Обменявшись незаметными жестами с Громом Ормом, на трибуне появился молодой начальник экспедиции на Плутон.

– Несомненно, что опыт Рен Боза поведет к триггерной реакции – вспышке важнейших открытий. Мне он представляется ведущим к прежде недоступным далям науки. Так было с квантовой теорией – первому приближению к пониманию репагулюма, или взаимоперехода, с последовавшим затем открытием античастиц и антиполей. Потом последовало репагулярное исчисление, ставшее победой над принципом неопределенности древнего физика Гейзенберга. И, наконец, Рен Боз сделал следующий шаг к анализу системы «пространство–поле», придя к пониманию антигравитации и антипространства, или, по закону репагулюма, к нуль-пространству. Все непризнанные теории в конце концов стали фундаментом науки!

От группы исследователей Плутона я предлагаю передать вопрос в мировую информацию для обсуждения. Поворот планеты относительно оси уменьшит расход энергии на подогревание полярных областей, еще больше сгладит полярные фронты, повысит водный баланс материков.

– Ясен ли вопрос для постановки на голосование? – спросил Гром Орм.

В ответ вспыхнуло множество зеленых огоньков.

– Тогда начнем! – сказал председатель и сунул руку под пюпитр своего кресла.

Там находились три кнопки сигналов счетной машины: правая означала «да», средняя – «нет», левая – «не считаю возможным высказаться». Каждый член Совета тоже послал незаметный для других сигнал. Нажали кнопки и Эвда Наль с Чарой. Отдельная машина считала мнения слушателей для контроля правильности решения Совета.

Через несколько секунд загорелись большие знаки на демонстрационных экранах – вопрос был принят для обсуждения всей планетой.

На трибуну взошел сам Гром Орм.

– По причине, которую я прошу разрешения скрыть до окончания дела, следует рассмотреть сейчас поступок бывшего заведующего внешними станциями Совета Мвена Маса, а затем решать вопрос о тридцать восьмой звездной экспедиции. Доверяет ли Совет основательности моих мотивов?

Зеленые огни были единодушным ответом.

– Всем ли известно случившееся в подробностях?

Снова каскад зеленых вспышек.

– Это ускорит дело. Я попрошу бывшего заведующего внешними станциями Совета Мвена Маса изложить мотивы своего поступка, приведшего к столь роковым последствиям. Физик Рен Боз еще не оправился от полученных ранений и не вызван нами как свидетель. Ответственности он не подлежит.

Гром Орм заметил красный огонь у сиденья Эвды Наль.

– Вниманию Совета! Эвда Наль хочет добавить к сообщению о Рен Бозе.

– Я прошу выступить вместо него.

– По каким мотивам?

– Я люблю его!

– Вы выскажетесь после Мвена Маса.

Эвда Наль погасила красный сигнал и села.

На трибуне появился Мвен Мас. Спокойно, не щадя себя, африканец рассказывал об ожидавшихся результатах опыта. О своем поразительном видении, реальность которого, к сожалению, не может быть доказана. Поспешность в производстве опыта, вызванная секретностью и незаконностью поступка, привела к тому, что они не продумали особых приборов для записи, рассчитывая на обычные памятные машины, приемники которых оказались разрушенными в первое же мгновение. Ошибкой было и проведение опыта на спутнике. Следовало прицепить к спутнику 57 старый планетолет и попытаться установить на нем приборы для ориентировки вектора. Во всем этом виноват он, Мвен Мас. Рен Боз занимался установкой, а вынесение опыта в космос находилось в компетенции заведующего внешними станциями.

Чара стиснула руки – обвинительные аргументы Мвена Маса показались ей вескими.

– Наблюдатели погибшего спутника знали о возможной катастрофе? – спросил Гром Орм.

– Да, были предупреждены и с радостью согласились.

– Меня не удивляет то, что они согласились, – тысячи молодых людей принимают участие в опасных опытах, ежегодно происходящих на нашей планете. Случается, и гибнут… И новые идут с не меньшим мужеством, – хмуро возразил Гром Орм, – на войну с неизвестным. Но вы, предупреждая молодых людей, тем самым подозревали возможность такого исхода. И все же произвели рискованный опыт…

Мвен Мас молча опустил голову.

Чара, не отводившая глаз от него, подавила тяжелый вздох, почувствовав на плече руку Эвды Наль.

– Изложите причины, побудившие вас пойти на это, – после паузы сказал председатель Совета.

Африканец снова заговорил, на этот раз со страстным волнением. Он рассказал, как с юности взывали к нему укором миллионы безымянных могил людей, побежденных неумолимым временем, как нестерпимо было не попытаться сделать, впервые за всю историю человечества и многих соседних миров, шаг к победе над пространством и временем, поставить первую веху на этом великом пути, на который устремились бы немедленно сотни тысяч могучих умов. Он счел себя не вправе отложить – может быть, на столетие – опыт только из-за того, чтобы не подвергать немногих людей опасности, а себя – ответственности.

Мвен Мас говорил, и сердце Чары билось сильнее от гордости за своего избранника. Вина африканца стала казаться не столь уж тяжкой.

Мвен Мас вернулся на место и стал ожидать решения на виду у всех.

Эвда Наль передала магнитофонную запись речи Рен Боза. Его слабый, задыхающийся голос загремел на весь зал через усилители. Физик оправдывал Мвена Маса. Не зная всей сложности вопроса, заведующему внешними станциями оставалось только довериться ему, Рен Бозу, а тот убедил его в обязательном успехе. Но физик не считал и себя виноватым. «Ежегодно, – говорил он, – ставятся менее важные опыты, иногда кончающиеся трагически. Наука – борьба за счастье человечества – так же требует жертв, как и всякая другая борьба. Трусам, очень берегущим себя, не даются полнота и радость жизни, а ученым – крупные шаги вперед…»

Рен Боз закончил кратким разбором опыта и своих ошибок с уверенностью в будущем успехе. Запись речи окончилась.

– Рен Боз ничего не сказал о своих наблюдениях во время опыта, – поднял голову Гром Орм, обращаясь к Эвде Наль. – Вы хотели говорить за него.

– Я предвидела вопрос и попросила слова, – ответила Эвда. – Рен Боз потерял сознание через несколько секунд после включения Ф-станций и более ничего не видел. Находясь на грани обморока, он заметил и запомнил лишь показания приборов, свидетельствующие о появлении нуль-пространства. Вот его запись по памяти.

На экране появилось несколько цифр, немедленно переписанных множеством людей.

– Позвольте мне добавить еще от Академии Горя и Радости, – вновь заговорила Эвда. – Подсчет народных высказываний после катастрофы дает следующее…

Ряды восьмизначных цифр потянулись на экране, распадаясь по графам осуждения, оправдания, сомнения в научном подходе, обвинений в поспешности. Но общий итог, несомненно, был в пользу Мвена Маса и Рен Боза, и лица присутствующих прояснились.

Загорелся красный сигнал на противоположной стороне зала, и Гром Орм дал слово астроному тридцать седьмой звездной – Пур Хиссу. Тот заговорил громко и темпераментно, делая длинными руками неуклюжие жесты и выпячивая кадык.

– Мы с группой товарищей-астрономов осуждаем Мвена Маса. Его поступок – проведение опыта без Совета – внушает подозрение, что Мвен Мас действовал не так бескорыстно, как это старались представить здесь высказывавшиеся!

Чара запылала от негодования и осталась на месте, только подчиняясь холодному взгляду Эвды Наль.

Пур Хисс умолк.

– Ваши обвинения тяжелы, но не обоснованы, – возразил по разрешению председателя Мвен Мас, – уточните, что вы подразумеваете под корыстью.

– Бессмертная слава при полном успехе опыта – вот корыстная подоплека вашего поступка. А трусость – вы боялись, что вам откажут в разрешении на опыт, потому и действовали поспешно и тайно.

Мвен Мас широко улыбнулся, по-детски развел руками и молча сел. Во всем облике Пур Хисса появилось злобное торжество.

Эвда Наль повторно попросила слова.

– Высказывание Пур Хисса поспешно и слишком злобно для решения серьезного вопроса. Его взгляды на тайные мотивы поступков относят нас ко времени Темных веков. Так говорить о какой-то бессмертной славе могли только люди далекого прошлого. Не находя радости и полноты в своей настоящей жизни, не чувствуя себя частицей всего творящего человечества, они страшились неизбежной смерти и цеплялись за малейшую надежду увековечения. Ученый-астроном Пур Хисс не понимает, что в памяти человечества живут лишь те, чьи мысли, воля и достижения продолжают действовать и по прекращении действия забываются и исчезают. Часто они воскресают вновь из небытия, как многие древние ученые или художники, если их творения вновь становятся необходимыми и возобновляют действие в обществе… особенно в многомиллиардном современном обществе! Я давно уже не сталкивалась со столь примитивным пониманием бессмертия и славы и удивлена, встретив его у космического путешественника.

Эвда Наль, выпрямившись во весь рост, обернулась к Пур Хиссу, который сжался в своем кресле, освещенный множеством красных огней.

– Отбросим нелепости, – продолжала Эвда, – и посмотрим на поступок Мвена Маса и Рен Боза, взяв главным критерием счастье человечества. Прежде люди часто не умели взвесить реальную ценность своих дел и сопоставить ее с вредной оборотной стороной, которой неизбежно обладает каждое действие, каждое мероприятие. Мы давно избавились от этого и можем говорить лишь о действительном значении поступков.

И теперь, как раньше, новые пути нащупываются отдельными людьми, потому что только особая настроенность мозга, после очень длительной подготовки, может распознать новое направление, скрытое в противоречивых фактах. Но теперь, едва только определится новый путь, десятки тысяч людей принимаются за его разработку и лавина новых открытий катится в бесконечность, увеличиваясь, как снежный ком. Рен Боз и Мвен Мас пошли самым непроторенным путем. Я не обладаю достаточными познаниями, но и для меня преждевременность их опыта очевидна. В этом вина обоих и ответственность за огромный материальный ущерб и четыре человеческие жизни. По законам Земли налицо преступление, но оно совершено не из личных целей и, следовательно, не подлежит самой тяжкой ответственности.

Эвда Наль медленно вернулась на свое место, Гром Орм не нашел более желающих высказаться. Члены Совета потребовали от председателя заключительного предложения. Тонкая жилистая фигура Грома Орма наклонилась вперед на трибуне, и острый взгляд вонзился в глубину зала.

– Обстоятельства для окончательного суждения несложны. Для Рен Боза я вообще исключаю ответственность. Какой ученый не воспользуется предоставляемыми ему возможностями, особенно если он уверен в успехе? Сокрушительная неудача опыта послужит уроком. Однако несомненна и польза опыта. Она отчасти возмещает материальный ущерб, так как теперь эксперимент поможет разрешению множества вопросов, о которых в Академии Пределов Знания только еще начинали думать.

Мы решаем проблемы использования производительных сил в крупном масштабе, отбросив мелкоутилитарные приспособленческие тенденции старой экономики. Однако и до сих пор иногда люди не понимают момента удачи, потому что забывают о непреложности законов развития. Им кажется, что строение должно подыматься без конца. Мудрость руководителя заключается в том, чтобы своевременно осознать высшую для настоящего момента ступень, остановиться и подождать или изменить путь. Таким руководителем на своем очень ответственном посту не смог быть Мвен Мас. Выбор Совета оказался ошибочным. Совет подлежит в этом ответственности наравне со своим избранником. Прежде всего виноват я сам, так как инициатива приглашения Мвена Маса, принадлежащая двум членам Совета, была поддержана мною.

Я предлагаю Совету оправдать Мвена Маса в личных мотивах поступка, но запретить ему занимать должности в ответственных организациях планеты. Я тоже должен быть устранен с поста председателя Совета и направлен на ликвидацию последствий своего неосторожного выбора – строительства спутника.

Гром Орм обвел взглядом зал, читая искреннее огорчение, отразившееся на многих лицах. Но люди эпохи Кольца избегали уговаривать, уважая решения друг друга и доверяя их правильности.

Мир Ом посовещался с членами Совета, и счетная машина сообщила результат голосования. Заключение Грома Орма принималось без возражений, но с условием, чтобы работу собрания довести до конца и оставить свой пост после ее завершения.

Он поклонился, но ничего не изменилось в его наглухо скованном волей лице.

– Я должен теперь объяснить свою просьбу о переносе обсуждения звездной экспедиции, – спокойно продолжал председатель. – Благоприятный исход дела был очевиден, и я думаю, что Контроль Чести и Права согласится с нами. Но теперь я могу просить Мвена Маса занять свое место в Совете. Познания Мвена Маса необходимы для правильного решения важнейшего вопроса, тем более что член Совета Эрг Hoop не сможет принять участия в сегодняшнем обсуждении.

Мвен Мас пошел к креслам Совета. Зеленые огни доброжелательства переливались по залу, отмечая его путь.

Беззвучно сдвинулись карты планет, уступая место угрюмым черным таблицам, на которых разноцветные огоньки звезд были соединены синей нитью предполагавшихся на столетие маршрутов. Председатель Совета преобразился. Исчезла холодная бесстрастность, на сероватых щеках затеплился румянец, стальные глаза потемнели. Гром Орм оказался на трибуне.

– Каждая звездная экспедиция – подолгу лелеемая мечта, новая надежда, бережно вынашиваемая много лет, новая ступень в лестнице великого восхождения. С другой стороны, это труд миллионов, который не может пройти без отдачи, без крупного научного или экономического эффекта, иначе остановится наше движение вперед и дальнейшее завоевание природы. Потому мы так тщательно обсуждаем, обдумываем, вычисляем, прежде чем в межзвездные дали взовьется новый корабль.

Наш долг заставил отдать тридцать седьмую экспедицию для Великого Кольца. Тем тщательнее мы обсуждали план тридцать восьмой экспедиции. Но за последний год произошло несколько событий, изменивших положение и обязывающих нас пересмотреть утвержденные предыдущими Советами и планетным обсуждением путь и задачу экспедиции. Открытие способов обработки сплавов под высоким давлением при температуре абсолютного нуля улучшило прочность корпуса звездолетов. Усовершенствование анамезонных двигателей, ставших экономичнее, позволяет большую дальность полета одиночного корабля. Предполагавшиеся в тридцать восьмую экспедицию звездолеты «Аэлла» и «Тинтажель» устарели по сравнению с только что законченным «Лебедем» – круглокорпусным кораблем вертикального типа с четырьмя килями устойчивости. Мы становимся способны на более дальние полеты.

Эрг Hoop, вернувшийся на «Тантре» из тридцать седьмой экспедиции, сообщил об открытии черной звезды класса Т, на планете которой обнаружен звездолет неизвестной конструкции. Попытка проникнуть внутрь корабля едва не привела всех к гибели, но все же удалось добыть кусок металла от корпуса. Это неизвестное у нас вещество, хотя и близкое к четырнадцатому изотопу серебра, обнаруженному на планетах чрезвычайно горячей звезды класса 08, известной уже очень давно под именем Дзеты Кормы Корабля.

Форма звездолета – двояковыпуклого диска с грубоспиральной поверхностью – обсуждена в Академии Пределов Знания.

Юний Ант пересмотрел памятные записи информации Кольца за все четыреста лет с момента нашего включения в Кольцо. Этот тип конструкции звездолетов неосуществим при нашем направлении науки и уровне знаний. Он неизвестен на тех мирах Галактики, с которыми мы обменивались сведениями.

Дисковый звездолет таких колоссальных размеров, без сомнения, гость с невообразимо далеких планет, может быть, даже с внегалактических миров. Он мог странствовать миллионы лет и опуститься на планету железной звезды в нашей пустынной области на краю Галактики.

Не требует пояснений важность изучения этого корабля путем специальной экспедиции на звезду Т.

Гром Орм включил гемисферный экран, и зал исчез. Перед зрителями медленно плыли записи памятных машин.

– Это недавно принятое сообщение с планеты ЦР519, – я опускаю для краткости детальные координаты, – их экспедиция в систему звезды Ахернар…

Странным казалось расположение звезд – и самый опытный взгляд не мог бы узнать в них давно изученные светила. Пятна тускло светящегося газа, темные облака и, наконец, большие остывшие планеты, отражавшие свет чудовищно яркой звезды.

Диаметром всего в три с половиной раза больше Солнца, Ахернар светился как двести восемьдесят солнц, будучи неописуемо яркой голубой звездой спектрального класса В5. Космический корабль, сделавший запись, удалился в сторону. Вероятно, прошли десятки лет пути. На экране возникло другое светило – яркая зеленая звезда класса S. Она вырастала, светя все ярче, пока звездолет чужого мира приближался к ней. Мвен Мас подумал, что зеленый оттенок ее света был бы гораздо красивее сквозь атмосферу. Словно в ответ на его мысль, на экране появилась поверхность новой планеты. Снимки делались с перерывами – экран не показал приближения к планете. Перед зрителями внезапно выросла страна высоких гор, окутанных во все мыслимые оттенки зеленого света. Черно-зеленые тени глубоких ущелий и крутых склонов, голубовато-зеленые и лиловато-зеленые освещенные скалы и долины, аквамариновые снега на вершинах и плоскогорьях, желто-зеленые, выжженные горячим светилом участки. Малахитовые речки бежали вниз, к невидимым озерам и морям, скрывавшимся за хребтами.

Дальше покрытая круглыми холмами равнина расстилалась до края моря, казавшегося издалека блестящим листом зеленого железа. Синие деревья клубились густой листвой, поляны расцветали пурпурными полосами и пятнами неведомых кустов и трав. А из глубины аметистового неба могучим потоком струились золотисто-зеленые лучи. Люди Земли замерли. Мвен Мас рылся в своей необъятной памяти, чтобы точно определить расположение зеленого светила.

«Ахернар – Альфа Эридана, высоко в южном небе, рядом с Туканом. Расстояние – двадцать один парсек… Возвращение звездолета с тем же экипажем невозможно», – быстро проносились острые мысли.

Экран погас, и странен показался вид замкнутого зала, приспособленного для размышлений и совещаний жителей Земли.

– Эта зеленая звезда, – снова зазвучала речь председателя, – с обилием циркония в спектральных линиях, размером немного более нашего Солнца. – Гром Орм быстро перечислил координаты циркониевого светила.

– В ее системе, – продолжал он, – есть две планеты-близнецы, вращающиеся друг против друга на таком расстоянии от звезды, которое соответствует энергии, получаемой Землей от Солнца.

Толщина атмосферы, ее состав, количество воды совпадают с условиями Земли. Таковы предварительные данные экспедиции планеты ЦР519. Эти же сообщения говорят об отсутствии высшей жизни на планетах-близнецах. Высшая мыслящая жизнь так преобразует природу, что заметна даже для поверхностного наблюдения с летящего в высоте звездолета. Надо считать, что она или не смогла там развиться, или еще не развилась. Это необычайно редкая удача. Если бы там оказалась высшая жизнь, мир зеленой звезды был бы закрыт для нас. Еще в семьдесят втором году эпохи Кольца, более трех веков назад, наша планета предприняла обсуждение вопроса о заселении планет с высшей мыслящей жизнью, хотя бы и не достигшей уровня нашей цивилизации. Тогда же было решено, что всякое вторжение на подобные планеты ведет к неизбежным насилиям вследствие глубокого непонимания.

Мы знаем теперь, как велико разнообразие миров в нашей Галактике. Звезды голубые, зеленые, желтые, белые, красные, оранжевые, все водородно-гелиевые, но по различному составу своих оболочек и ядер называемые углеродными, циановыми, титановыми, циркониевыми, с различным характером излучения, высокими и низкими температурами, разным составом своих атмосфер и ядер. Планеты самого различного объема, плотности, состава и толщины атмосферы, гидросферы, расстояния до светила, условий вращения. Но мы знаем и другое: наша планета с ее семьюдесятью процентами покрытой водой поверхности, в совпадении с близостью к Солнцу, изливающему на нее могучий поток энергии, представляет собой не часто встречающуюся основу мощной жизни, богатой биомассой и разнообразием беспрерывных превращений.

Поэтому жизнь у нас развилась скорее, чем на других мирах, где она была угнетена недостатком воды, солнечной энергии или малыми площадями суши. И скорее, чем на планетах, слишком богатых водой. Мы видели в передачах по Кольцу эволюцию жизни на сильно затопленных планетах, жизни, отчаянно лезущей вверх по стеблям торчащих из вечной воды растений.

На нашей богатой водой планете тоже сравнительно мала площадь материков для сбора солнечной энергии путем ли пищевых растений, древесины или просто термоэлектрических установок.

В древнейшие периоды истории Земли жизнь развивалась медленнее в болотах низких материков палеозойской эры, чем на высоких материках кайнозойской эры, где шла борьба не только за пищу, но и за воду.

Мы знаем, что необходим определенный, наиболее выгодный для обилия и мощности жизни процент соотношения воды и суши, и наша планета близка к этому наиболее благоприятному коэффициенту. Таких планет не столь много в космосе, и каждая представляет неоценимый вклад для нашего человечества как новая почва для его расселения и дальнейшего совершенствования.

Давно уже человечество перестало бояться стихийного перенаселения, когда-то пугавшего отдаленных предков. Но мы неуклонно стремимся в космос, расширяя все больше область расселения людей, ибо в этом тоже движение вперед, неизбежный закон развития. Трудность освоения планет, сильно отличающихся по физическим условиям от Земли, была так велика, что уже давно породила проекты о поселении человечества в космосе на специально построенных гигантских сооружениях, подобных увеличенным во много раз искусственным спутникам. Вы знаете, что один такой остров был построен накануне эпохи Кольца, – я говорю про «Надир», расположенный в восемнадцати миллионах километров от Земли. Там живет еще небольшая колония людей… Но неуспех этих тесных, сильно ограниченных вместилищ для человеческой жизни был настолько очевиден, что приходится лишь удивляться нашим предкам, несмотря на всю смелость их строительного замысла.

Планеты-близнецы зеленой циркониевой звезды очень похожи на нашу. Они непригодны или трудно освояемы для хрупких обитателей открывшей их планеты ЦР519, отчего они поспешили передать нам эти сведения, как мы передадим им свои открытия.

Зеленая звезда находится от нас на таком расстоянии, которого не пролетел ни один наш звездолет. Достигнув ее планет, мы выдвинемся далеко в космос. И мы выдвинемся не на маленьком мирке искусственного сооружения, а на крепкой базе больших планет, просторных для организации удобной жизни, могучей техники.

Вот почему я подробно занял ваше внимание планетами зеленой звезды – мне они представляются необычайно важными для исследования. Расстояние в семьдесят световых лет теперь достижимо для звездолета типа «Лебедь», и, может быть, следует тридцать восьмую звездную экспедицию направить к Ахернару!

Гром Орм замолчал и перешел к своему месту, повернув небольшой рычажок на пульте трибуны.

Вместо председателя Совета перед зрителями поднялся небольшой экран, на котором до уровня груди появилась знакомая многим массивная фигура Дар Ветра. Бывший заведующий внешними станциями улыбнулся, встреченный неслышными приветствиями зеленых огоньков.

– Дар Ветер находится сейчас в Аризонской радиоактивной пустыне, откуда отправляются партии ракет на высоту пятидесяти семи тысяч километров для строительства спутника, – пояснил Гром Орм. – Он хотел выступить перед вами со своим мнением члена Совета.

– Я предлагаю осуществить самое простое решение, – раздался веселый, звучащий металлом переносного передатчика голос. – Отправить не одну, а три экспедиции!

Члены Совета и зрители замерли от неожиданности. Дар Ветер не был оратором и не воспользовался эффектной паузой.

– Первоначальный план посылки обоих звездолетов тридцать восьмой экспедиции на тройную звезду ЕЭ7723…

В то же мгновение Мвен Мас представил себе эту тройную звезду, по-старинному обозначавшуюся как Омикрон 2 Эридана. Расположенная менее чем в пяти парсеках от Солнца, эта система из желтой, голубой и красной звезд обладала двумя безжизненными планетами, но интерес исследования заключался не в них. Голубая звезда в этой системе была белым карликом. Размерами с крупную планету, по массе она равнялась половине Солнца. Средний удельный вес вещества этой звезды в две тысячи пятьсот раз превосходил плотность самого тяжелого земного металла – иридия. Тяготение, электромагнитные поля, процессы создания тяжелых химических элементов на этой звезде представляли колоссальный интерес и важность для непосредственного изучения их с возможно более близкого расстояния. Тем более что посылавшаяся в старину на Сириус десятая звездная экспедиция погибла, успев предупредить об опасности. Близкий сосед Солнца – двойная голубая звезда Сириус – также обладала белым карликом более низкой температуры и больших размеров, чем Омикрон 2 Эридана В с плотностью, в двадцать пять тысяч раз большей плотности воды. Достижение этой близкой звезды оказалось невозможным из-за громадных перекрещивающихся метеорных потоков, опоясывавших звезду и столь сильно рассеянных, что не было возможности точно определить распространение губительных обломков. Тогда и была задумана экспедиция на Омикрон 2 Эридана триста пятнадцать лет тому назад.

– …представляет теперь, после опыта Мвена Маса и Рен Боза, – говорил в это время Дар Ветер, – столь важное значение, что отказаться от него нельзя.

Но изучение чужого, далекого звездолета, найденного тридцать седьмой экспедицией, может дать нам такие познания, которые далеко превзойдут открытия первого исследования.

Можно пренебречь прежними правилами безопасности и рискнуть разделить звездолеты. «Аэллу» послать на Омикрон Эридана, а «Тинтажель» – на звезду Т. Оба звездолета – первого класса, как «Тантра», которая справилась одна с чудовищными затруднениями.

– Романтика! – громко и презрительно сказал Пур Хисс и тут же съежился, заметив неодобрение зрителей.

– Да, настоящая романтика! – радостно воскликнул Дар Ветер. – Романтика – роскошь природы, но необходимая в хорошо устроенном обществе! От избытка телесных и душевных сил в каждом человеке быстрее возрождается жажда нового, частых перемен. Появляется особое отношение к жизненным явлениям – попытка увидеть больше, чем ровную поступь повседневности, ждать от жизни высшую норму испытаний и впечатлений.

– Я вижу в зале Эвду Наль, – продолжал Дар Ветер. – Она подтвердит вам, что романтика – это не только психология, но и физиология! Продолжаю – новый звездолет «Лебедь» послать на Ахернар, к зеленой звезде, потому что только через сто семьдесят лет наша планета узнает результат. Гром Орм совершенно прав, что исследование сходных планет и создание базы для движения в космос – наш долг по отношению к потомкам.

– Запас анамезона готов только для двух кораблей, – возразил секретарь Мир Ом. – Понадобится десять лет, чтобы, не нарушая экономики, приготовить корабль еще для одного полета. Напомню, что сейчас много производительных сил отнимет восстановление спутника.

– Я предвидел это, – ответил Дар Ветер, – и предлагаю, если Совет Экономики найдет возможным, обратиться к населению планеты. Пусть каждый на год отложит увеселительные поездки и путешествия, пусть выключат телевизоры наших аквариумов в глубинах океана, перестанут доставлять драгоценные камни и редкие растения с Венеры и Марса, остановят заводы одежды и украшений. Совет Экономики определит лучше меня, что следует приостановить, чтобы бросить сэкономленную энергию на производство анамезона. Кто из нас откажется сократить потребности только на один год, чтобы принести нашим детям великий дар – две новые планеты в живительных лучах зеленого, приятного для наших земных глаз солнца!

Дар Ветер простер руки перед собой, обращаясь ко всей Земле, так как знал, что миллиарды глаз следят за ним в экранах телевизоров, кивнул головой и исчез, оставив пустое синеватое мерцание. Там, в Аризонской пустыне, гулкий грохот периодически сотрясал почву, говоря о том, что очередная ракета взвилась с грузом за пределы голубого небосвода. Здесь все присутствующие в зале Совета встали, поднимая левые руки, что означало открытое и полной согласие с выступавшим.

Председатель Совета обратился к Эвде Наль:

– Наш гость из Академии Горя и Радости, не выскажете ли вы свое мнение в аспекте человеческого счастья?

Эвда еще раз взошла на трибуну.

– Человеческая психика устроена так, что не приспособлена к длительному возбуждению и многократному повторению возбуждения, – это защита от быстрого износа нервной системы. Наши далекие предки едва не погубили человечество, не считаясь с тем, что человек в своей физиологической основе требует частого отдыха. Но мы, напуганные этим, прежде слишком берегли психику, не понимая, что основным средством расключения и отдыха от впечатлений является труд. Необходима не только перемена рода занятий, но и регулярное чередование труда и отдыха. Чем тяжелее труд, тем длительнее отдых, и тогда чем труднее, тем радостнее, тем больше захвачен человек весь, полностью.

Можно говорить о счастье, как о постоянной перемене труда и отдыха, трудностей и удовольствий. Долголетие человека расширило пределы его мира, и он устремился в космос. Борьба за новое – вот настоящее счастье! Отсюда – отправление звездолета на Ахернар даст человечеству больше непосредственной радости, чем две другие экспедиции, так как планеты зеленого солнца подарят новый мир нашим чувствам, а исследования физических явлений космоса, несмотря на все их значение, воспринимаются пока только в области разума. Борясь за возрастание суммы человеческого счастья, Академия Горя и Радости, вероятно, считала бы наиболее выгодной экспедицию на Ахернар, но если возможно осуществление всех трех, то что же может быть лучше!

Эвда Наль получила в награду от взволнованного зала целую лавину зеленых огней.

Поднялся Гром Орм.

– Вопрос и решение Совета уже выяснились, и мое выступление, очевидно, последнее. Будем просить человечество сократить свои потребности на четыреста девятый год Эры Кольца. Дар Ветер не сказал о находке историками золотого коня Эры Разобщенного Мира. Эти сотни тонн чистого золота можно обратить на производство анамезона и добиться скорого изготовления полетного запаса. Отправим впервые за всю историю Земли экспедиции одновременно на три звездные системы и впервые попытаемся достигнуть миров, находящихся на расстоянии семидесяти световых лет!

Председатель закрыл заседание, попросив остаться лишь членов Совета. Надо было срочно составить запросы в Совет Экономики, а также в Академию Стохастики и Предсказания Будущего для выяснения возможных случайностей в далеком пути на Ахернар.

Усталая Чара поплелась вслед за Эвдой, удивляясь, что бледные щеки знаменитого психиатра оставались свежими, как всегда. Девушке хотелось скорее остаться одной, чтобы потихоньку прочувствовать оправдание Мвена Маса. Сегодня замечательный день! Правда, Мвена Маса не увенчали как героя, на что в самых сокровенных мечтах надеялась Чара. Его надолго, если не навсегда, отстранили от большой и важной работы… Но разве его не оставили в обществе! Разве не открыта им вместе широкая и нелегкая дорога исследования, труда, любви!

Эвда Наль заставила девушку пойти в ближайший Дом питания. Чара так долго смотрела на таблицу выбора, что Эвда решила действовать сама, назвав в приемный рупор автомата цифры выбранных блюд и индекс стола. Только что они уселись за овальный двухместный стол, как в центре его открылся люк и оттуда появился маленький контейнер с заказом. Эвда Наль протянула Чаре бокал с опалесцировавшим в нем подбодряющим напитком «Лио», а сама с удовольствием выпила стакан прохладной воды и ограничилась запеканкой из каштанов, орехов и бананов со сбитыми сливками. Чара съела какое-то блюдо из тертого мяса раптов – птиц, заменивших домашних кур и дичь в современном обиходе, и была отпущена. Эвда Наль смотрела вслед Чаре, когда девушка со своим удивительным даже для эпохи Кольца изяществом сбегала по лестнице между статуями из черного металла и причудливо изогнутыми подставками фонарей.