Трудоголик

Глава 30 Трудоголизм

[10000/10000]

Я растёр виски, к которым прилила кровь.

— Хочешь сказать, они сделали это потому что я…

— Да. Потому что ты трудоголик. Да ещё и одиночка, не особо привыкший к работе в команде. Ты это старательно глушишь, запихиваешь куда-то глубоко, но ты просто не можешь остановиться…

— Да нет же, блин, я последние дни вообще…

— … Пытаешься всё улучшить, решить, разрешить. Это очень вредно. И опасно для коллектива Первых. Нет, они все тоже, в принципе, были трудоголиками — но не в том возрасте, что у тебя! Творцы должны уметь отдыхать. Радоваться молодости. Уметь предаваться животным инстинктам. Уметь отключать и включать обратно логику. А главное — уметь побороть в себе старые травмы. Ведь ты же не сам по себе таким стал? Наверняка кто-то твердил тебе в детстве — ты должен быть лучшим, ты недостаточно хорош. Так?

Твердили, вспомнил я. Ругали за плохие оценки в школе, корили за недостаток усердия в колледже и ВУЗе, посмеивались над плохим знанием английского. Вспоминали «сыновей маминой подруги». Конечно, всё это только потому, что хотели как лучше, и, конечно, любили, и зла спустя столько веков я держать на них не имел никакого права. Это всё осталось в прошлом, и я находил в себе силы не вспоминать это.

Но, по-видимому, просто «не вспоминать — было недостаточно». Снова Халиб задел струны в душе, и эти струны издали минорный аккорд. Я нашёл силы и усмехнулся:

— Ты хочешь сказать, что я не творец? Просто потому что в детстве меня кто-то поругал? Это ты кого начитался? Фрейда, или, может, Юнга?

— Почему — ты вполне можешь быть творцом. И наверняка будешь этим. Подумай над этим. Но потом — сначала отдохни. У тебя завтра полноценный выходной. Подумай, как хотел бы его провести.

Я поёжился.

— Хотел бы поработать.

— Ценю твоё усердие, но тебе реально требуется отдых. К тому же, на следующую неделю я вынужден назначить тебе штрафные работы — сам понимаешь, весьма формальные, иначе меня просто не поймут. И будь осторожен, постарайся поменьше общаться с Энтоном. Мне кажется, он ведёт какую-то свою игру. Как ты уже знаешь, полусеяные защищены законом, и поэтому являются чем-то вроде ферзей на нашей шахматной доске.

И вот тут-то я наконец-то я понял, зачем был весь этот сеанс семейного психолога.

— Слушай, меня это уже достало! — вдруг вспылил я. — Сначала залечил меня на тему психологии, а потом всучил штрафные работы и ещё сомнение до кучи посеял, чтобы я засомневался на тему единственного в этом мире друга. Это прямо вот типичная тактика «разделяй и властвуй». Я понимаю, что ты боишься полусеяных. Ты и меня, наверное, боишься, и родителей своих — потому и меня не трогаешь. Да? Дескать, они вернутся и накажут, так?

Халиб изменился в лице, поджал губы, и я понял, что угадал.

— Давай не будем об этом? Кажется, ты сам недавно говорил о доверии, не так ли? Я всего лишь дал совет.

— Так. Именно так. О доверии. А ты пытаешься сделать так, чтобы я доверял только тебе. Ладно, я услышал тебя. И доверие своё не увеличил. В общем, теперь подскажи мне, как отсюда выбраться?

— Куда собираешься выбраться? Кстати, сегодня у Серафимиона день рождения, и он устраивает пикник. Можешь развлечься!

— Тимбилдинг… — я снова усмехнулся. — Ладно, валяй. Переноси меня к ним.

Приглашение, вспышка, снова привычное чувство тошноты. Вокруг было тепло, но не так жарко, как в преисподней, куда меня вызвал на ковёр Халиб — дул лёгкий морской ветерок. На горизонте гасли сумерки, а вокруг слышались голоса и тихая музыка, похожая на ланж.

— О, стажёр!

— Смотрите, это Стэн!

— Это он накуролесил в Теньгороде!

— Да, забавно.

Меня уже схватили за руки, усадили на что-то мягкое, сунули в руки не то стакан, не то фужер. Зрение и мысли вернулись. Мою шею тут же обвили тонкие руки, я почувствовал запах и услышал голос Ийю:

— Ты где был, я не знала, что ты уйдёшь!

После обнимашек я рассмотрел компанию. Мы сидели полукругом на лужайке под большим навесом— я, Ийю, Серафимион, Маркунда — та самая любительница орочьего металла со склада, а также пара молодых на вид Сеяных, которых я не знал.

— Мы знакомы, — сразу предупредила собравшихся Маркунда.

— Джафер, — представился парень. Он был очень похож на Ийю — и чертам лица, и цветом кожи, из чего я заключила, что он её родственник.

— Мелисса.

Последняя выглядела на вид типичной гречанкой или жительницей Турции. Позади виднелись силуэты гор, тонкая линия океана вдали, а с другой стороны, в метрах двухста — сверкающая подсветкой двухэтажная усадьба за оградой, рядом с которой возвышался стеклянный шар совершенно-футуристического внешнего вида. На поле где-то вдалеке ворочались огромные, в пять метров высотой животные, похожие на слонов.

— Серафимион, с днём рождения! Прости, я без подарка — не знал.

— Ничего страшного, зачем мне вещи, сам всё сделаю.

Уютное место, приятный пейзаж, милая девушка рядом. Я не глядя хлебнул из стакана — глотку обожгло, вывернуло наизнанку, дикая боль пронзила всё тело и прокатилась ниже, пробрав до самого позвоночника.

— Что это⁈… — едва сумел произнести я.

Компания дружно заржала. Смеялась даже Ийю, а я корчился от боли, слёзы брызнули из глаз — от боли, конечно, а не от обиды, Хотя она тоже была но я сумел разогнуться, зажмурился и махнул рукой.

Потом я вспомнил это слово — «кинектировать». Зонтик-шатёр, который стоял над компанией, сложило и сдуло вверх, словно ракету, напитки и еду расшвыряло по столику, Маркунда и парочка новеньких попадали с мест.

— Чертяга, что творит!

— Стойте, стойте, ему больно! Он не может сам! — услышал я голос Ийю, она обняла и снова усадила меня.

Перед глазами вылез знакомый кружок, я принял, и тут же странное жжение прошлось по груди, а боль исчезла. Маркунда пристально смотрела на меня, водя пальцами, и я понял, что лечением занималась она.

— Это королевская водка, кажется, так называется. Смесь кислот, которая растворяет золото, — пояснил Серафимион.

Он привстал, чтобы лучше видеть, и упавший зонтик медленно поднялся, раскрылся и вернулся на место.

— Царская, — поправил я. — Нахрена так шутить?

— Старинное развлечение — кто быстрее вылечит организм после ранения или отравления, — хмуро пояснил Джафер. — У вас там, что, на Поуфо не балуются таким?

— На Агао. Не балуются. У нас там серьёзные люди.

— А как ты так шатёр швырнул? Интересный Алгоритм, — спросила Маркунда. — Или а-ашка? Даже не заметила, как исполнил.

— Я тоже не заметил, — признался я.

— А поехали кататься? — вдруг предложила Ийю. — Стэн ещё толком не видел планету. Давайте все вместе её покажем.

— Поехали!

— Поехали!

Мы поднялись и направились к сверкающему шару.

— Сферолёт? — зачем-то спросил я.

Никто не ответил, видимо, ответ показался вполне очевидным. Одна из секций сферы открылась, внутри оказалось пять кресел по кругу и одно в центре, рядом со странной левитирующей ручкой. Из усадьбы показался и поспешил к аппарату гмонни — слегка полноватый, пожилой, в стильном, хотя и немного эксцентричном зелёном пиджаке.

— Барин, вы подписать забыли, — несколько нахмурившись, сказал он Серафимиону и протянул пачку бумаг — на разных языках.

— А, да, хорошо, сейчас, — Серафимион несколько рассеянно схватил бумаги.

Мельком просмотрел, даже не забирая ручки, и я обратил внимание, как на бумагах сама собой появляется подпись. Одну не подписал, сказав что-то вроде «сам решу».

— Да, я не представил некоторым, это мой верный дворецкий, Олаф.

— Добрый малый! — Джафер подошёл и потрепал его по шевелюре, как ребёнка.

Я почувствовал себя в фильме про Дикий Запад — уж больно жест напомнил поведение какого-нибудь богатого плантатора по отношению к темнокожему слуге.

— Попрошу! — гмонни грозно нахмурился. — Ведите себя прилично, вы же в гостях!

— Да как ты смеешь!..

— Джафар, не надо, пожалуйста, — попросил Серафимион. — Этот разумный для меня много значит.

— Да, к тому же — он гибрид. Полусеяный, — немного хмуро сказала Маркунда. — Пырнёт тебя ночью — ничего и не сделаешь, если амулетик припрятал. До сих пор его опасаюсь.

Почтенный гмонни поднял очи горе — видимо, разговоры на эту тему уже были не в первый раз.

— Полусеяный⁈ Гмонни⁈ — удивился я.

— Да, вот так вот бывает. Папаше, видать, нечего было делать…

— Дорогая, прошу, не начинай! — Несколько строже сказал Серафимион. — Прошу садиться.

Только после этого я понял, что они с Маркундой, вроде как, пара. Достаточно странная — девяностолетний эмо и брутального вида темнокожая металлистка.

Я сел по центру. Сферолёт покрылся полупрозрачным сиянием и поднялся на высоту — плавно, безо всякого ускорения.

— Ну, куда отправимся?

— Водопады!

— Киты!

— Сначала киты, потом водопады, — решил Серафимион.

Пространство вокруг сферолета моргнуло, и мы оказались посреди заснеженных пиков, на высоте в несколько метров от широкого плато. На горизонте точно также гасли сумерки, но я сразу понял, что находились мы теперь гораздо севернее.

В первый миг мне показалось, что поле покрыто странными пятнистыми булыжниками, но следом я заметил, что некоторые из них движутся, ворочаются на коротких ножках. Чуть поодаль лежали более крупные из них, они подпрыгивали на пузе, как тюлени, отталкивались от обрыва и медленно плыли на восходящих потоках.

— Это горные киты, да?

— Накачались! У них хитрая система наполнения наплечных мешков гелием из атмосферы. Две недели лежат, а потом взлетают.

— Я это уже видела, — капризным голосом заявила Мелисса. — Вылавливали тут сектантов этого…

— Винсента? — подсказал Серафимион. — Да, помню, был такой парень. Бедный! В сорок лет что-то щёлкнуло, возомнил себя богом, решил строить тут коммунистическое государство…

— Что с ним сделали?

— Сослали на Дарзит, разумеется.

— Смотрите, альбинос! — сказала Ийю.

Белоснежный огромный горный кит подполз к краю утёса, оттолкнулся и плавно поплыл над лежащим внизу редколесьем.

— Пошли отсюда, — снова попросила Мелисса. — Мне этой красоты хватило.

— Ну, тогда — водопад.

Наше транспортное средство снова переместилось. Утреннее солнце теперь светило прямо в лицо, а на фоне рассвета открывался вид на стену из воды, в которой я не сразу увидел огромный, клокочущий и ломающий скалы водопад. Высотой он был, как оказалось, не настолько огромный — всего сотню с небольшим метров. Но вот длиной — почти до горизонта. Правда, если приглядеться, горизонт оказался краем широченного каньона, на вершине которого виднелся лес. Казалось, через край скалы льётся целый океан, но всё происходило бесшумно — сферолёт блокировал любые звуки.

Мы полетели вперёд и вниз, всего в десятке метров от миллионов тонн ледяной воды.

— Включи звук, — попросила именинника Маркунда.

Грохот ворвался в уши — беспощадный, раскатистый, все тут же приложили уши к рукам.

— Великая Восточная Протока! Впереди — граница наших владений! — перекрикивая рёв, тыкал рукой Серафимион, возомнивший себя экскурсоводом. — Там, за Протокой — Толния! А здесь — империя лесовиков. А южнее — Шау, бывшая колония Ала.

— Наши⁈

— Наши!

Прямо по курсу перевалился через край и улетел вниз небольшой — с трёхэтажный дом величиной — айсберг. Серафимион поймал мой удивлённый взгляд и пояснил:

— Там Малое ледяное море. Ещё одна такая же Великая Протока из другого моря у лесовиков с другой стороны, рядом с Ала. Они её переплыть не могли сотню лет, только когда дирижабли изобрели — на тот берег перебрались!

— Пошли отсюда! — снова заворчала Мелисса.

Аппарат снова моргнул. На этот раз мы зависли в почти в полной темноте над верхушками исполинских деревьев. Внутреннее освещение сферолёта, исходившее от обручей конструкции, плавно погасло, и стали видны тусклые огоньки между огромными, в сотню метров высотой, массивными деревьями. Сферолёт медленно поплыл вдоль леса. Огни уходили бесконечно вдаль, формировались в цепочки не то тропинок, не то целых улиц и уходили до горизонта, пересекая просеки, овраги, ручьи. Тусклые факелы выхватывали из темноты странные постройки, похожие на индейские пирамиды, силуэты огромных летающих животных, не то птиц, не то перепончатокрылых. Мы медленно опускались вниз.

— Невидимость же включил? — спросила Маркунда Серафимиона. — Не хочу неприятностей, как в тот раз.

— Конечно, обижаешь, дорогая.

Я пригляделся.

— Где это мы?

— Цран, столица империи форсти, — пояснил Серафимион. — Пять миллионов жителей. Только жителей что-то не видно.

— Вон, смотрите! — указала Ийю.

Между постройками я разглядел группу жителей — ростом почти с человека и похожего телосложения. И девушки, и мужчины были зелёные, четырёхрукие и полуголые, в набедренных повязках, худые, в странных головных уборах. Две девушки с факелами держали на привязи рыжую шестиногую ламу, гружёную какими-то тюками, а их окружила толпа четырёхруких парней — с пиками и парой здоровенных животных, похожих на гиен. Похоже было, что происходила какая-то ссора или нападение, одна из девушек отчаянно махала перед носом парней коротким кинжалом.

— Может, вмешаемся? — предложила Ийю.

Все, кроме меня и Серамифиона, дружно захохотали.

— Это же просто разборки разумных, — заявил Джафар. — С чего мы должны кому-то помогать.

— Вон, кстати, похоже, стража спешит, — Серафимион показал рукой.

В сотне метров от происшествия двигалась группа солдат — с копьями и в странных тростниковых латах, верхом на коренастых животных, похожих на тапиров.

— Досмотрим? Или к новому месту?

— Давайте уже по домам, — предложил Джафар. — Завтра в колонии разбираться, полукровку искать.

Серафимион немного разочарованно кивнул, а затем потряс блестящим камушком, висящим на шнурке на груди.

— Вас, может, туда и подбросить? У меня хватит ещё на три перелёта, я накопил.

— Да я сам могу, передай управление.

Они обменялись жестами, пробормотав пару фраз, и спустя пару секунд свет снова моргнул. Мы зависли в паре сотен метров над крепостью, стоящей на утёсе в устье не то широкой реки, не то фьорда. Внизу, под утёсом, примостился порт с десятком небольших кораблей и лодок, а каменные стены пронзали шахты и уступы, подсвеченные светом фонарей. Со стороны моря дул пронизывающий ветер, потоки ливня забарабанили о купол сферолёта, падая вниз, как с большого зонтика, и Серафимион присвистнул.

— У, не, стой! Только не здесь. Нас видно по струям дождя, сейчас иллюзию городить — тяжело! Высадись где-нибудь сбоку.

— Да я тысячу раз так делал! Никто не заметит, все спят по домам.

Сферолёт медленно, как будто натужно поплыл к крепости.

— Пожалуйста, передай управление, — сухо сказал Серафимион. — Или сам приземлись где-нибудь вон там, на лугу.

— Да ну вас! — Джафар нахмурился, взял Мелиссу за руку и сказал. — Прощайте!

В следующий момент рядом со мной гулко хлопнуло. Нас резко дёрнуло вправо, сидевшая рядом Ийю упала ко мне на грудь. Я оглянулся — находившеся справа со мной пассажиры пропали, а воздух устремился к образовавшейся прорехе. Меня словно контузило, в ушах заныло. Сферолёт на миг закрутило, развернуло вниз спиной, и он начал падать — словно пилот отпустил невидимый штурвал.

— Во блин! Во блин! — запаниковал Серафимион.

Видимо, передача управления требовала специального Алгоритма, чего сделано не было. На какой-то миг мне показалось, что мы обязательно разобьёмся о скалы, я зажмурился, сконцентрировался, представил пустой шарик, словно маленькое семечко падающий на скалы, поймал его ладонью, и падение на миг замедлилось.

— Что за? — пробормотала Маркунда.

На следующий миг всё вновь моргнуло, и мы оказалось уже в куда более знакомом месте. Впереди высился уступами Дворец Халиба, позади — многоэтажки общежития прислуги, а внизу — коттеджный посёлок.

— О, спасибо! — сказала Ийю. — Слушай, Стэн, пошли вместе?

И мы пошли. Снова гостевой коттедж, снова жаркий поцелуй прямо с порога — на этот раз раздевались мы безо всяких хитрых Алгоритмов, затем она попросила: «Давай по-человечьи», я схватил её в охапку, донёс до кровати, и мы нырнули в теплое блаженство. Всё началось быстро, почти без прелюдий, как я уже выучил — ей так больше нравилось. Видимо, она разогрелась ещё по дороге от приземлившегося сферолёта до кровати. Признаться, я был не так хорош, как в первый раз — сказался полученный стресс, усталость и ещё бог весь что. После мы просто лежали, накинув на ноги плед, она положила голову мне на плечо, и я почувствовал позабытое тысячу лет назад чувство идиллии.

— Признайся, ты маугли. Просто маугли. Сеяный, вырощенный людьми, да? Иначе как у тебя так хорошо всё получается.

Я не ответил — что-то снова шевельнулось в душе. Водил пальцем в завитушка её волос и думал — неужели Халиб действительно всё так хорошо рассчитал? Надо бы это дело проанализировать.

— Слушай, а ответь честно. Халиб и ты… что-то было, да?