Трудное восхождение

Подвигатели гор

Ольгана, планета земного типа, вращается вокруг звезды класса Солнца на самых задворках Федерации. Она расположена далеко от торговых путей Галактических, но неплохо зарабатывает на экспорте мяса, масла, шерсти и прочего своему ближайшему соседу — планете Меканика. До последнего времени Ольгана была одной из «потерянных колоний». Это означало, что во времена Первой волны экспансии на нее случайно наткнулся корабль поселенцев, безнадежно заблудившийся на просторах Галактики. Земляне наверняка возблагодарили судьбу. Вторично планета была открыта благодаря… нет, не счастливому случаю, а кораблю ФИКС «Сверкающий След». К этому времени путь колонии еще не успел существенно отклониться от основного русла человеческой культуры.

Вскоре вскрылись законодательные неувязки, которые повлекли за собой продолжительные и весьма жаркие дебаты во дворце Галактического Правосудия в Женеве. Если бы иск, выдвинутый колонистам, был удовлетворен, им грозило бы выселение. Даже во времена Первой волны экспансии существовал закон, запрещавший колонизовать планету, населенную разумными существами. Однако Ученый Совет колонистов нашел лазейку. Вышеупомянутый закон появился после того, как «Лоуд Джамбука» стартовал из космопорта Вумера, отправившись в свое последнее, как выяснилось, путешествие. Понятно, что дело было шито белыми нитками. Но аборигены Ольганы, в отличие от людей, не имели представителей на суде и не могли ни слова сказать в защиту своих прав. Вдобавок Совет адвокатов намекнул кому следует, что если дело колонистов будет проиграно, то Совет от имени своих клиентов выдвинет иск Межзвездному Транспортному Комитету. Ибо эта организация несет полную ответственность за бедственное положение людей с «Лоуд Джамбука» и их потомков. Понятно, что комитету столь громкий скандал был не нужен — равно как и огромные дополнительные расходы. Кулуарная машинерия заскрипела рычагами, и дело замяли.

Аборигенов по-прежнему никто спросить не удосужился.

Никто не отрицал, что туземцы Ольганы — раса отсталая… если они, конечно, были туземцами. Гуманоиды, по крайней мере внешне, они не вписывались в общую биологическую картину планеты: эволюция здесь остановилась на примитивных яйцекладущих млекопитающих. Аборигены же относились к столь же высокоразвитому виду, что и человек, хотя развивались в чуть ином направлении. Как ни странно, биология ольганцев почти не изучена: колонисты, казалось, полностью растеряли научное любопытство. Да они и были скорее инженерами от биологии, чем исследователями. Их основная задача состояла в улучшении пород скота. Домашние животные были завезены, как обычно, в виде сперматозоидов и яйцеклеток, которые хранились в холодильниках «Лоуд Джамбука».

Ольгана была очередным пунктом назначения «Щитомордника», курьера «серпент-класса», и лейтенанта Джона Граймса, который командовал этим кораблем. Он должен был доставить депешу — не слишком важную — коммандеру Левину, начальнику маленькой базы ФИКС на Ольгане.

Граймс вручил послание. Последовал обычный обмен официальными репликами.

— Будут какие-нибудь распоряжения, коммандер? — спросил Граймс.

Левин — маленький, очень подвижный смуглый человечек — ухмыльнулся:

— В некотором роде, лейтенант. Вас, должно быть, внесли в почетные списки коммодора Дамиена… Когда я служил на курьере, всегда требовалось прилететь из точки А в точку Б как можно быстрее или еще чуть раньше, а стоянки урезались до невозможности… Ну, раз уж вы спросили… я получил карлоттиграмму от Дамиена — только перед вашим появлением. Вынужден сообщить, что на ближайшие шесть недель по местному времени для вас никаких поручений нет. Вы и ваши офицеры переводитесь в мое распоряжение… — Коммандер снова ухмыльнулся: — Я с трудом нахожу дело для собственных подчиненных: чтоб они были заняты хотя бы наполовину. Так что…радуйтесь жизни. Получайте удовольствие, только не расставайтесь с передатчиком. Любуйтесь природой. Наслаждайтесь плотскими радостями — какие найдете.

Он помолчал.

— Хотел бы я, чтобы Дамиен любил меня так, как, судя по всему, любит вас.

— Гхм, — отозвался Граймс, и его уши запылали. — Видите ли, дело обстоит не совсем так, сэр.

Он припомнил последний разговор с начальством. «Убирайтесь с глаз моих долой! И не возвращайтесь, пока я не подобрею — а лучше никогда!»

— Неужели? — иронически поднял бровь Левин.

— Честное слово, коммандер. Сомневаюсь, что меня сейчас хотят видеть на Базе.

Левин расхохотался:

— Значит, я угадал. Ваша слава, лейтенант, долетела и до Ольганы. Честно говоря, мне на моей Базе вы тоже не нужны… не сочтите за грубость. По счастью, я не принадлежу к сильным мира сего… я имею в виду этот мир. Ольгану. Так что вы с вашими офицерами можете упиваться свободой хоть до потери сознания — только не на моей территории.

— Что-нибудь посоветуете, сэр? — холодно спросил Граймс.

— Ну да. Здесь есть так называемый Золотой берег. Он появился, когда сюда начали заглядывать «Трансгалактические Клипера».

— Бешеные цены, — буркнул Граймс. — Ловушка для туриста…

— И таки вы правы. Но ведь не каждый пассажир клипера — миллионер. В таком случае, могу порекомендовать побережье Нетужнетуж. Вы, наверное, видели его с орбиты — островной континент в южном полушарии.

— Почему он так называется?

— Туземное название — по крайней мере, звучит похоже. Это, кстати, единственный континент, где они живут. Когда приземлился «Лоуд Джамбука», в северном полушарии вообще не было разумных существ.

— А что такого хорошего в этом побережье?

— Нетужнетуж — последний уголок дикой природы на планете. На побережье живут люди. Зато на Окраине — то есть на внутренних землях и большей части континента северней тропика Козерога — все почти так же, как в те времена, когда здесь впервые появился человек. Ну, разве что еще пара скотоводческих ферм и шахт, но настоящей разработки земель: ирригации и всего такого — не будет без крайней необходимости. А туземцы — ну, большая их часть — живут в полупустыне, так же как до прибытия «Лоуд Джамбука».

Похоже, коммандер потихоньку оттаивал.

— Подумайте, лейтенант, какая возможность исследовать примитивный мир, наслаждаясь всеми благами цивилизации! Если вы упустите этот шанс, другого может и не представиться.

— Я над этим подумаю, — сказал Граймс.

Он не стал над этим думать. Он просто обсудил этот вопрос со своими офицерами. Бидль, первый помощник, особого энтузиазма не проявил. Несмотря на унылый вид, он питал склонность к ярким впечатлениям… но в рамках цивилизации. Он заявил — им наконец-то выпала возможность достойно потратить честно заработанные деньги и позволить себе повеселиться на Золотом берегу. Фон Танненбаум, Словотный и Вителли приняли сторону Бидля. Граймс даже не пытался их переубедить — в конце концов, ни одно туристическое агентство Ольганы не заплатит ему за рекламу. Спуки Дин, офицер псионической связи, нерешительно спросил, можно ли ему поехать с капитаном. Конечно, Граймс предпочел бы другого попутчика. Но, с другой стороны, Дин — телепат, и его способности могут весьма пригодиться.

Дин и Граймс сели на почтовую ракету от Нового Нью-Йорка до Нового Мельбурна. Граймс не мог отказать себе в удовольствии покритиковать колонистов за редкую изобретательность и оригинальность в области топонимики.

Новый Мельбурн оказался деревней — унылой, но густонаселенной — на южном побережье Нетужнетуж. Астронавты остановились в местном отеле, рекомендованном в рекламном буклете «Трансгалактических Клиперов». Отель совершенно не соответствовал галактическим стандартам. Похоже, хозяевам и персоналу было глубоко наплевать, что их постояльцы прибывают из миров, которые по составу атмосферы, уровню гравитации и традициям питания отличаются от их мира и друг от друга. Первый день Граймс и Дин посвятили покупкам, чтобы обзавестись всем, что, по словам агента «Нетужнетуж Туре», необходимо для путешествия. На следующее утро, еще затемно, они прибыли на такси к местному автовокзалу. Было холодно, моросил мелкий дождь.

Вместе в другими пассажирами, в такой же простой одежде из грубой ткани, Граймс и Дин прошли в холодный зал ожидания и сели. Чтобы скоротать время, Граймс разглядывал окружающих. Некоторые явно прилетели извне. Неудивительно: в космопорте стоит лайнер «ТГ». Другие, судя по акценту, — ольганцы, которые решили поближе познакомиться с собственной планетой. Никто из присутствующих не вызывал особой симпатии — скорее всего, виной тому была отвратительная погода — включая их самих. Телепат напоминал белесый сгусток эктоплазмы, завернутый в разноцветное пончо. Снаружи призывно взревел мотор. Яркий свет фар пронзил темноту за большими окнами. Спуки Дин неохотно поднялся на ноги.

— Вы только посмотрите, капитан! — с дрожью в голосе воскликнул он. — Она на колесах ! Я ожидал инерционную машину или хотя бы автобус на воздушной подушке!

— Надо было внимательнее читать брошюру, Призрак. Идея этого тура — увидеть планету так, как ее видели первые колонисты, прочувствовать ее…

— Я могу прочувствовать ее и с самолета. Зачем мне эта допотопная колымага?

— Ну, не все же здесь телепаты…

Двое носильщиков материализовались в зале и потащили их багаж наружу. Прочие пассажиры, подхватив свои маленькие сумочки, вышли следом. Они явно желали понаблюдать, как их гигантские баулы будут запихивать в багажник. Динамик не допускающим возражения тоном приказал «всем пассажирам быстро занять места в автобусе».

Граймс и Дин тут же определили, что юная парочка перед ними — несомненные «терри», а две девицы через проход могут быть только учительницами. Наконец толстяк в не слишком опрятной серой униформе втиснулся в водительское кресло.

— Все на месте? — спросил он. — Если кого нет — крикните!

Автобус неуверенно вывернул на мокрую улицу и покатил на север через наводящие тоску окраины Нового Мельбурна.

Сначала они ехали на северо-восток. Затем линия побережья повернула на север. Земля здесь была плодородная: покрытая зеленью, засаженная деревьями — яблоневые сады, виноградники, апельсиновые рощи. Затем началась овечья страна — холмистые просторы, пестреющие пасущимися животными.

— Это неправильно… — сказал Спуки Дин. — Все неправильно.

— Что неправильно, Призрак?

— Я чувствую это. Удивительно, как вы не чувствуете. Какая-то обида, возмущение…

— Ты аборигенов имеешь в виду?

— Да. Но еще сильнее — у местных животных, которых выгнали с пастбищ. На них охотятся, их убивают, чтобы освободить пространство для чужаков с далеких звезд. И растения — какие еще остались в этих местах. Травы вырвали с корнем и сожгли, чтобы посадить виноград, хлеб и апельсины…

— Ты должен был чувствовать это и на других колонизированных планетах, Призрак.

— Не так сильно, как здесь. Мне почти слова слышатся: «Первые оставили нас…»

— Гхм, — задумался Граймс. — Полагаю, это не лишено смысла. Первые колонистов привлекали только возможности своего корабля и не могли особо развернуться. Но когда сюда привлекли все ресурсы Федерации…

— Не думаю, что это именно так… — с сомнением произнес Дин.

— А что ты думаешь?

— Я… не знаю, капитан.

Но долго беседовать друг с другом им не пришлось. Пассажиры начали знакомиться, сначала нерешительно, потом все более оживленно, завязалась беседа. Процесс подтолкнул водитель — как понял Граймс, он выступал в роли капитана корабля и отвечал за здоровье и благополучие своих пассажиров — как физическое, так и психологическое. Сначала он рассказывал о местных достопримечательностях, мимо которых они проезжали, но когда счел, что момент подходящий, пустил второй микрофон по салону, чтобы каждый представился — назвал имя, профессию и место жительства.

Компания и вправду подобралась пестрая. Примерно половина прилетела с Земли — как решил Граймс, на том самом клипере «Катти Сарк». Чиновники, юристы, неизбежные университетские преподаватели, старшие и младшие, которые решили расширить свои познания о мирах Федерации сравнительно дешевым способом. Ольганцы были людьми примерно того же круга.

Когда очередь дошла до него, Граймс представился:

— Джон Граймс, астронавт. Последнее место постоянного жительства — Сент-Хелиер, Нормандские острова, Земля.

Таня Ланкастер, одна из учительниц, которые сидели через проход — та, что помладше и посимпатичнее, — повернулась к нему:

— Я так и думала, что вы с Земли, Джон. Ничего, что я называю вас по имени? Таковы правила этого тура.

— Мне это даже нравится, Таня.

— Отлично. Но вы не с «Катти Сарк». Я помню там всех офицеров, по крайней мере в лицо.

— И если бы я служил на «Катти Сарк», я бы непременно запомнил вас, — галантно отозвался Граймс.

В конце концов, эта Таня довольно мила. Каштановые волосы, зеленые глаза, тонкое умное лицо…

— А, вы, наверное, с Базы, — предположила она.

— Почти угадали.

— Как Вы все усложняете… А, я догадалась! Вы с того смешного маленького истребителя — или как это у вас называется. Который стоит на космодроме на площадке ФИКС.

— Это не «смешной маленький истребитель», — холодно поправил ее Граймс. — Это курьер «серпент-класса».

Девушка рассмеялась.

— И он ваш. Я слышала, как ваш друг называл вас «капитан».

— Да, он мой…

— А теперь, друзья, — загремел глас водителя, — как насчет] чего-нибудь спеть, чтобы оживить путешествие? Есть добровольцы?

Микрофон передали группе ольганских студентов. После краткого совещания они затянули:

Весело «Джамбук» взлетел из порта Вумера,

Вверх и вперед — к Альтаиру-три!

Я старушке Земле помашу на прощанье —

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Я старушке Земле помашу на прощанье —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!

Буря поднялась, и двигатель замер —

В этом аду мы сбились с пути,

Мы в невесомости висим средь Галактики.

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Вверх на «Джамбуке», вдаль на «Джамбуке»,

Кто на «Джамбуке» со мной полетит?

Мы в невесомости висим средь Галактики —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!

Встал капитан, закричал он механику:

«Дизель скорей запускай — раз-два-три!

Дай мне энергии запустить Эренхафта —

Ты на «Джамбуке» со мною лети!»

— Но это же наша песня! — возмутилась Таня. Ее австралийский акцент внезапно стал очень заметен. — Это же наша песня — «Вальс Матильды»!

— «Вальс Матильды»*3 никогда не был вашей песней, — возразил Граймс. — Слова — да, но не мелодия. Как и на многие другие мелодии, на нее постоянно сочиняют новые слова.

— Наверное, вы правы. Но эти их смешные стишки — о чем они?

— Вы когда-нибудь слышали о двигателе Эренхафта?

— Это самые первые двигатели, да?

— Ну, можно сказать и так. Генераторы Эренхафта превращали корабль, по сути, в огромную намагниченную частицу. Пока корабль двигался по нужной магнитной линии, он катился как по рельсам и попадал куда нужно, причем довольно быстро. Но если случалась магнитная буря, линии спутывались, как спагетти в тарелке. Корабль могло забросить куда угодно — или вообще никуда. Линии обрывались, и генератор полностью терял энергию. Из этой ситуации только один выход — запустить аварийные дизель-генераторы, чтобы дать энергию генераторам Эренхафта. И лететь — дальше и надеяться, что наткнешься на пригодную для жизни планету прежде, чем закончится горючее.

Таня усмехнулась.

— Хм. Думаю, эта история куда больше достойна быть увековеченной в песне, чем наш овечий вор. Но все-таки я предпочитаю оригинал.

Она кивнула своей подруге — Мойре Стивене, полной жизнерадостной девице — и спела тот вариант, который называла оригинальным. Можно себе представить, что сказал бы по этому поводу дух того самого вора, который, вероятно, все еще блуждает по берегу далекой австралийской реки.

Когда завечерело, автобус остановился на берегу реки, на поляне, окруженной кустами. Река — громко сказано: по сути, это был небольшой ручеек. Зато среди кустов стояли пластиковые кабинки туалетов в виде хижин.

Водитель и повар разложили надувные палатки тремя аккуратными рядами и быстро накачали их автобусным насосом, потом собрали дров для костра и поставили складной гриль.

— Как всегда, — проворчал кто-то — видимо, уже побывавший в таком туре. — Бифштекс и чай по-походному. Здесь всегда бифштекс и чай.

Но еда, хоть и простая, оказалась вкусной, болтовня у костра — приятной. В конце концов, Граймс обнаружил, что надувной матрас не менее удобен, чем его собственная койка на корабле. Лейтенант прекрасно выспался. Его разбудили звуки зори, записанные на пленку. Одним из первых он посетил туалет и умывальник и, одетый и готовый ко всему, встал в очередь за кружкой чая и яичницей с беконом. Потом пассажиры мыли посуду, сдували и сворачивали матрасы и палатки, загружали их в автобус… Когда яркое солнце поднялось над пологими холмами, они продолжили путь.

Автобус бежал вперед и вперед по засушливой равнине. Изредка встречались следы цивилизации, возникшие еще до того, как человек ступил на эту планету. Тощий скот вяло щипал сухую траву на иссушенных солнцем пастбищах, дорогу то и дело перебегали перекати-поле, а пылевые демоны вздымали столбики песка и мелких камешков. И все же здесь была жизнь — помимо костлявого скота, помимо серого кустарника, который после первых дождей мокрого сезона стремительно покрывается густой зеленью и недолговечными яркими цветами. Автобус остановился, чтобы пропустить стадо длинных мохнатых четвероногих созданий. Они перебирали короткими, почти рудиментарными ногами и извивались всем телом, словно ящерицы. Тут же защелкали фотоаппараты.

— Нам повезло, народ, — сообщил водитель. — Эти зверюги уже почти вымерли. Вредителями еще пару лет назад считались, а теперь — охраняемая фауна…

Потом в стороне от дороги показался лагерь аборигенов. Костлявые фигуры, похожие, скорее, на пауков, чем на людей, неподвижно стояли у своих костров.

— Вредные ублюдки, — объявил водитель. — Другие показывают для нас представления, продают всякие диковины — но только не это племя.

Время от времени попадались другие машины — дизельные туристические автобусы, большие и маленькие кары на воздушной подушке. Иногда в безоблачном небе проносился инерционный самолет. И все же можно было сказать, что эта земля пуста. Длинная дорога, казалось, тянулась в бесконечность. Маленькие поселки — пивная, магазин и еще пара-тройка строений — радовали всех. Там можно было пить холодное пиво в огромных количествах и беседовать с местными жителями, которые, словно по волшебству, собирались сразу, едва автобус останавливался. Автобусные стоянки больше походили на концлагеря в пустыне, чем на оазисы. Зато там можно было принять горячий душ и постирать одежду.

Они все ехали и ехали. Граймс и Дин сдружились с Таней и Мойрой. Но о том, чтобы спать в одной палатке, и речи не заходило — к великой досаде Граймса. Наверно, в детстве мамочка велела Тане остерегаться астронавтов. Впрочем, спать в палатках пришлось только первые две ночи. Автобус ехал по территории, где дождей в это время года не было, и пассажиры ночевали прямо под звездами, в спальных мешках.

Наконец они прибыли в заповедник «Скала Крэгг».

— Скала Крэгг, — объявил водитель, — названа в честь капитана «Лоуд Джамбука», а наша планета — в честь его жены, Ольги. — Он выдержал паузу. — Возможно, где-нибудь в Галактике есть скала, которую назовут скалой Граймса. Но при всем уважении к выдающемуся астронавту, который оказался в наших рядах, ему придется здорово постараться, чтобы найти нечто подобное скале Крэгг. Эта скала, народ, — самый большой монолит в известной нам Вселенной. Здоровенная глыба гранита. Пять миль в длину, одну — в ширину и полмили в высоту. Выше, чем ваша скала Айерс, дамы! — Эта реплика была обращена к Тане и Мойре.

Водитель дождался, пока пассажиры отсмеются.

— На севере, в шестидесяти милях отсюда, — гора Конвей, типичная столовая гора. В двадцати милях к югу — гора Сара, названная в честь жены старшего помощника Конвея. Ее обычно называют «Сарочки», потому что она состоит из пяти отдельных пиков из красного конгломерата. Так что сами видите, народ, геологически скала Крэгг сюда не вписывается. На этот счет есть несколько теорий. Одна гласит, что случилось подводное извержение вулкана — было время, когда эти места лежали на дне океана. То есть скала — это выброс расплавленного вещества из ядра планеты. Потом ее миллионы лет обрабатывала эрозия, с тех пор как дно поднялось и создало этот островной континент.

Пока он рассказывал, над абсолютно ровным горизонтом показалась скала. Отсвечивая красным в почти горизонтальных лучах заходящего солнца, похожая на громадного моллюска, она обладала своеобразной красотой, но в основном оставляла впечатление силы.

— Мы пробудем здесь пять дней, народ, — сообщил водитель. — Здесь есть гостиница и поселок аборигенов — почти все говорят по-английски. Они будут просто счастливы рассказать вам свои легенды о скале — Вулуру, как они ее называют. Это одно из их священных мест, но они не мешают нам ходить туда, поскольку мы им платим за эту привилегию. Это, конечно, входит в стоимость тура, но если вам понравится какая-нибудь диковина, придется раскошелиться. Видите, как скала меняет цвет вместе с солнцем? А когда оно сядет, скала медленно потемнеет, как гаснущий уголек.

Скала приближалась и теперь почти нависала над ними — багровая стена, заслонившая гаснущую синь безоблачного неба. Потом дорогу накрыла тень. Здесь скала казалась темно-пурпурной и отливала фиолетовым металлом… Солнце вырвалось из-за нее — так внезапно, что перехватило дыхание. Последний раз дорога повернула вокруг изъеденного временем монолита — и автобус остановился у восточного склона скалы.

Туристы вышли наружу, вздрагивая от холодка, разлитого в неподвижном воздухе.

— Что-то в этом есть… — прошептала Таня Ланкастер.

— Что-то есть… — согласилась Мойра Стивене.

— Память предков? — с резкостью спросил Спуки Дин.

— Вы подслушиваете! — возмутилась толстушка.

— Нет, Мойра. Но я не смог проигнорировать столь сильные эмоции, которые вы излучаете.

Таня засмеялась:

— У нас смешанное происхождение — как у большинства современных австралийцев. В нашем обществе все смешалось — так что у каждого найдется хоть капелька крови аборигенов. Но… почему мы с Мойрой чувствуем себя здесь как дома — и одновременно так, словно безнадежно заблудились?

— Если позволите, я попробую… — мягко начал Дин.

— Нет! — вспыхнула девушка.

Граймс почувствовал к ней симпатию. Он-то знал, даже слишком хорошо, что значит, когда рядом с тобой телепат-профессионал. И неважно, насколько высоки его этические стандарты. Но он сказал:

— Призраку можно доверять. Я знаю.

— Может, вы и доверяете ему, Джон, но я его знаю недостаточно.

— Зато он нас знает как облупленных! — буркнула Мойра.

— Я чувствую запах бифштекса, — сменил тему Граймс.

И все четверо направились к костру, где уже готовился ужин.

Ради того, чтобы увидеть рассвет над скалой Крэгга, стоило проснуться пораньше. Закутавшись в одеяло, чтобы спастись от утреннего холода, Граймс стоял вместе со всеми остальными и наблюдал, как гигантский массив постепенно становится из синего пурпурным, из пурпурного — розовым. Над скалой и позади нее небо было темным и усеяно огромными яркими звездами — почти такими же яркими, как в открытом космосе. Затем поднялось солнце, и скала стала островом пылающего багрянца в рыже-буром песчаном океане, а у подножия пенился зеленый прибой кустов.

Представление закончилось. Группа разошлась — кто в душ, кто в туалет, кто одеваться к завтраку.

После еды туристы снова покинули лагерь и направились к скале. Таня и Мойра милостиво удостоили астронавтов своего общества, но держались с подчеркнутой холодностью, уделяя больше внимания путеводителю, чем беседе. Дорога проходила через поселок аборигенов — скопление примитивных шалашей, сделанных из природного материала и укрепленных кусками пластика. Горели костры, на них жарились куски мяса непонятного происхождения. Женщины — обнаженные, с распущенными волосами и отвисшими грудями, но все же достаточно похожие на земных — поглядывали на хорошо одетых и накормленных туристов со странной смесью робости и наглости. Одна из них, указав на фотоаппарат, закричала:

— Первый фото — полдоллар!

— Лучше заплатить, — посоветовал водитель. — Эти абы такие меркантильные…

Из хижин появились мужчины. Один из них приблизился к Граймсу и его компании, ослепительно блестя белоснежными зубами на угольно-черном лице. Он держал что-то похожее на распятие.

— Очень хороший, — сказал он, размахивая предметом. — Два доллар.

— Я не религиозен… — начал Граймс, но его прервал смех Тани.

— Не будь дураком, Джон, — сказала она. — Это же метательное оружие.

— Оружие?

— Ну да. Вроде наших бумерангов. Дай я покажу. — Она повернулась к туземцу и протянула руку: — Дай. Пожалуйста.

— Ты бросать, мисси?

— Да. Я брошу.

Взгляды туристов и аборигенов мгновенно обратились на нее. Она взяла предмет за длинный конец, развернулась примерно под сорок пять градусов к легкому утреннему ветерку, замахнулась и бросила «бумеранг» неуловимым движением кисти. Оружие, крутясь, вылетело из ее руки и повернулось в полете горизонтально, как маленький вертолет. Оно пролетело около пятидесяти ярдов, описало ленивую дугу, помедлило и упало, взрыхлив песок.

— Нехороший, — пожаловалась девушка. — У тебя есть другой? Лучше?

Туземец ухмыльнулся.

— Ты знать?

— Да. Я знаю.

Мужчина вернулся в хижину и вынес другое оружие. Это оказалось старым, сделано мастерски — и никаких грубых рисунков, выжженных раскаленной проволокой. Туземец вручил оружие Тане, та взвесила его в ладони и одобрительно поцокала языком, а потом метнула — так же. Разница была очевидна. Никакого неуклюжего покачивания — он летел, больше похожий на живое существо, вращаясь все медленнее. Таня ловко поймала его двумя руками, ее ладони издали резкий хлопок. Она восхищенно разглядывала оружие — гладкая поверхность была обработана самым примитивным инструментом: временем и долгим использованием.

— Сколько? — спросила она.

— Не продается, мисси. — Еще одна белозубая усмешка. — Но я отдать.

— Но вы не можете. Так нельзя.

— Ты брать.

— Я не должна, но…

— Возьмите, мисс, — вмешался водитель. — Этот человек — Найятира, здешний вождь. Отказ его обидит. — И, перейдя на деловой тон: — Ты ведешь, Найятира?

— Да. Я веду.

Он что-то тявкнул своим женщинам. Одна из них подняла первый «бумеранг» и куда-то унесла.

Найятира энергично зашагал к скале. Ступни у него были очень большие, он немного косолапил. Каким-то образом обе учительницы оказались по бокам от него. Граймс фыркнул с досадой. Кто сказал, что эти туземцы только гуманоиды, но не люди? Этот неодетый экземпляр, судя по внешним атрибутам, вполне нормальный мужчина… пожалуй, даже слишком. Обменявшись неодобрительными взглядами, астронавты заняли свои места в маленькой процессии.

— Пещера, — сказал Найятира, показав на подозрительно круглое отверстие. Если бы скала действительно была моллюском, оно бы располагалось в хвосте. — Называться у мой народа Дом Ветров. Сказки говорить, в Древние Времена ветер выйти отсюда. Ветер двигать мир… Раньше мир не двигать… Нет дня, нет ночи…

— Подозрительно напоминает сопло, капитан, — заметил Спуки Дин.

— Гхм. Действительно, слишком круглое для естественного. Но эрозия творит странные вещи. А может, это действительно газы вырвались изнутри…

— Точно, — подтвердил Дин.

— Но ты же не думаешь… Это просто невозможно.

— Я не знаю, что думать.

Туземец продолжал вести их вокруг основания скалы.

— Это Пещера Рождения. Вечером церемония. Мы вам показать… А сейчас — смотреть наверх. Это мы звать «рыбачья сеть». В Древние Времена поймать большая рыба…

Так все и шло: они обходили вокруг подножия монолита, под палящим солнцем, а неутомимый гид указывал то на одну, то на другую достопримечательность. Вскоре туристы постарше начали проявлять признаки утомления. Водитель что-то проговорил в наручный передатчик, и через несколько минут группу нагнал автобус, принял на борт уставших и медленно поехал рядом. Граймс и Дин отказались — только потому, что Таня и Мойра не выказывали никакой усталости. В конце концов, он, Граймс, отвечает за этих женщин. Недаром ФИКС называют галактической полицией. Конечно, невозможно было даже представить, что две цивилизованные земные леди увлекутся немытым дикарем… Но Граймс уже понял, что цивилизованные земные леди способны на что угодно.

Наконец путешествие подошло к концу. Найятира, поклонившись с удивительным изяществом, отправился в поселок. Голодные туристы сгрудились у накрытых столов, поглощая огромные бутерброды и невероятное количество горячего сладкого чая.

Днем желающие совершали полеты над скалой и окрестностями — из ближайшего аэропорта специально вызвали дирижабль. Этот архаический транспорт вызвал бурю удивления и недоверия, но водитель сказал, что именно на таких машинах колонисты с «Лоуд Джамбука» проводили исследования.

— Чертовски ненадежное приспособление, — пожаловался Дин, когда они взлетели.

Граймс не обратил на него внимания: он разглядывал скалу в большие окна кабины. Она действительно выглядела странно. Здесь, посреди пустыни, ей было не место. Она была частью ландшафта — но не принадлежала ему. Скала простояла здесь миллионы лет — и не стала… своей. В то же время горы Конвей и Сара — достаточно естественные геологические образования. «Но скала Крэгг тоже выглядит естественной…» — подумал он и попытался представить, как выглядел выброс расплавленного камня на дне океана.

— Это было совсем не так, — тихо сказал Дин.

— Проклятье, Призрак! Не лезь мне в голову.

— Извините, — его голос совсем не звучал виновато. — Это место похоже на головоломку. Я пытаюсь подобрать кусочки и сложить их вместе.

Он огляделся, чтобы удостовериться, что никто их не слушает. Гондола раскачивалась и скрипела.

— Таня и Мойра. Родство с Найятирой, которое они чувствуют…

— Почему бы тебе не спросить об этом их самих? — раздраженно предложил Граймс, показав головой в передний конец кабины, где сидели девушки. — Родство или просто влечение, которое женщина на отдыхе ощущает к экзотическому самцу?

— Это больше, чем простое влечение.

— Значит, ты подслушиваешь.

— Я стараюсь этого не делать. — Дин безо всякого интереса поглядел на гору Конвей, которая проплывала внизу. — Но удержаться очень трудно.

— Ты вляпаешься, Призрак. И подведешь корабль.

— И вас, капитан.

— Ну да, и меня, — Граймс позволил себе слабо улыбнуться. — Но я тебя знаю. Ты что-то нащупал. Поскольку мы на отдыхе, далеко от корабля, я, наверное, не имею права отдавать тебе прямые приказы…

— Я не космический юрист, так что поверю вам.

— Просто будь осторожен. И держи меня в курсе.

Пока они разговаривали, пилот зачитывал в микрофон какие-то статистические данные. Разговор получился вполне секретным.

Вечером состоялся ритуал.

На песке горели костры, образовав перед входом в Пещеру Рождения огненный полумесяц. В ожидании представления туристы расселись спиной к огню: кто прямо на земле, кто на складных стульях. Небо над головой было чистым и темным, звезды — яркими и колючими.

Из пещеры доносилась своего рода музыка: ритмичное хриплое завывание примитивных труб, дробный перестук палочек. Лающий мужской голос — Найятиры — скорее раздавал приказания, чем пел.

Граймс повернулся сказать что-то Тане, но ее не было на месте, так же как и Мойры. Наверное, девушки ушли вместе в туалет и скоро вернутся. Граймс снова сосредоточился на черном зеве Пещеры.

Оттуда появилась первая фигура с палкой. Она двигалась, странно приседая. Вторая, третья… В их движениях было что-то ужасно знакомое — и при этом совершенно невозможное. Это было неправильно. Этого не могло здесь быть. Граймс попытался вспомнить — и смутно осознал, что Дин помогает ему вывести воспоминания на уровень сознания.

Да, вот оно. Десантники, которые высаживаются на неисследованную — и возможно, опасную — планету, держа наготове оружие…

К тому времени из Пещеры вышли двенадцать человек. Они приближались танцующим шагом. Хриплые тройные трубы продолжали завывать, напоминая стенания усталой машины, а палочки трещали, как остывающий металл. Предводитель остановился, выпрямился. Сунув пальцы в рот, он издал пронзительный свист.

Появились женщины, несущие тюки — нерешительно: два шага вперед, один назад. Граймс ахнул, не веря своим глазам. Никакого сомнения. Это Таня — обнаженная, как и все остальные. А вот Мойра… Точно, Мойра. Он вскочил, не обращая внимания на протесты сидящих сзади, и попытался стряхнуть руку Дина.

— Отпусти! — прорычал он.

— Не вмешивайтесь, капитан! — Голос телепата звучал настойчиво. — Разве Вы не видите? Они ушли к туземцам… нет, не так. Они вернулись. Нет закона, который это запрещает.

— Я еще могу их вытащить. Они мне еще спасибо скажут!

Он обернулся и крикнул:

— Вставайте! Мы должны остановить это гнусное представление!

— Капитан Граймс! — Водитель был в ярости. — Сядьте, сэр! Такое уже случалось. Поверьте, вам не о чем беспокоиться. Девушки в безопасности.

— Случалось, — неожиданно вмешался Дин. — С чокнутыми эксгибиционистами, которые желали сфотографироваться среди туземцев. Но так — никогда!

И вдруг вскочил и побежал по песку. Найятира шагнул навстречу — но без враждебности. Он приветствовал Дина как старого друга.

— Вернись, Призрак! — надрывался Граймс. — Вернись сейчас же!

Он не понимал, что происходит, но это ему не нравилось. Сначала эти две дуры, потом его подчиненный… Да что на них нашло? Граймс бросился ко входу в пещеру, пять или шесть мужчин последовали за ним. И тут им преградили путь туземцы, выстроившиеся цепью. Теперь они держали свои палки как копья — потому что это и были копья. Найятира гордо стоял позади вооруженных мужчин, а по бокам от него — обе землянки. Странная дикая гордость сквозила в каждой линии их обнаженных тел. И с ними был Дин. На его лице, на котором внезапно проступили незнакомые властные черты, блуждала неясная улыбка.

— Уходи, Джон, — приказал он. — Ты ничего здесь не можешь сделать. — И мягко добавил: — Зато я могу многое.

— Черт подери, о чем ты, Призрак?

— Я австралиец, как Мойра и Таня. Как и у них, в моих жилах течет Древняя кровь. Но, в отличие от них, я астронавт. Неужели ты думаешь, что за столько лет службы я не научился управлять кораблем-любым кораблем? Я уведу мой народ туда, откуда они родом.

И тогда Граймс понял. Знание потоком хлынуло в его мозг. Его разум соединился с разумом Дина — и остальных, в ком благодаря телепату проснулась память предков. Но он, Граймс, отвечает за них — все еще отвечает! Он обязан положить конец этому безумию.

— Мистер Дин! — рявкнул он, решительно выступив вперед и отбрасывая копье, направленное ему в грудь.

Он заметил, как Таня сделала движение, словно что-то бросила, и насмешливо хмыкнул: ее оружие пролетело в нескольких дюймов над его головой. Он не видел возвращения бумеранга и вспомнил о нем только когда что-то ударило его сзади. Алая вспышка перед глазами — и наступила тьма.

Граймс медленно приходил в себя. Он лежал на песке рядом с автобусом; над ним склонились две пассажирки.

— Что произошло? — спросил он, пытаясь сесть.

— Они все ушли в пещеру, — ответила девушка. — Скала… скала закрылась за ними. А затем — огни. И голос — голос мистера Дина, только громкий, очень громкий: «Очистить поле! Очистить поле! Уходите!» И мы ушли.

— А что сейчас?

Девушки помогли ему подняться на ноги. Он стоял, пошатываясь, и смотрел на далекую скалу. Издали доносился гул мощных двигателей, земля под монолитом содрогалась. Даже обладая знанием, которое Дин вложил ему в голову, Граймс не мог поверить своим глазам.

Скала поднималась. Ее вершина вдруг заслонила какое-то яркое созвездие. Она поднималась, разрывая кожу планеты. Огромный корабль, давно погребенный в ее недрах, вырывался на свободу. Толчки стали сильнее, туристы попадали, но Граймс как-то удержался на ногах. Он стоял, не слыша криков и визга. Раздался треск — это перевернулся автобус — но Граймс не оглянулся. В такой момент все разрушения казались незначительными.

Скала поднималась… поднялась… Сгусток темноты в темноте, и в нем — скопление странных, совершенно невозможных звезд, словно врезанных во внезапно потускневшее звездное небо. Созвездие, яркое поначалу, потом тускнеющее, мигающее, удаляющееся все быстрее и быстрее. Наконец оно исчезло. И воцарилась темнота и полная тишина.

Молчание нарушил водитель.

— Я, конечно, видал в свое время случаи вандализма, — медленно проговорил он. — Но такого… Что скажет Совет, когда услышит, что их главная приманка для туристов улетела? Я даже представить боюсь…

Внезапно его лицо просветлело.

— Но ведь это один их ваших офицеров, капитан Граймс, с вашего корабля? Это его рук дело. Надеюсь, вы получите массу удовольствия, когда будете давать объяснения!

Граймс объяснил все коммандеру Левину — насколько мог.

— Как нам известно, сэр, в Галактике попадаются странные расы: скорее люди, чем гуманоиды. Все это вполне вписывается в теорию общего происхождения человечества. Я, правда, никогда этим особо не увлекался, но теперь…

— Неважно, Граймс. Давайте отмывайтесь дальше.

— Ну, Дин был достаточно любезен и поделился со мной своим знанием — как раз перед тем, как эта паршивка Таня долбанула меня своим бумерангом. Судя по всему, миллионы лет назад такие космические корабли — полые астероиды — отправились исследовать Галактику. У меня есть только смутные предположения насчет их двигателей. Но, по-моему, это что-то вроде гибрида нашего Манншенна и инерционного двигателя, а для маневрирования на орбите — реактивные. Они не предназначались для посадки на планету — но могли приземлиться в случае необходимости. Энергия? Ее извлекали из превращений материи, любой материи. Генераторы, или конверторы, были готовы к запуску — только кнопку нажать. Но кнопка-то псионическая. Понимаете?

— Не совсем. Но продолжайте.

— Что-то случилось с этим кораблем, с его экипажем и пассажирами. Я думаю, какая-то болезнь выкосила почти всех взрослых, оставив только детей и кучку не слишком грамотных рядовых. Кто-то — наверняка офицер — перед тем, как умереть, сумел посадить корабль. Он установил настройки так, чтобы в корабль нельзя было войти, пока не появится кто-нибудь, обладающий нужной квалификацией.

— Квалификацией?

— Да. Способностями псионика, познаниями в астронавтике — и генами Древних людей.

— Как ваш мистер Дин. А что насчет девушек?

— В них тоже течет Древняя кровь. И они образованны, а возможно, и обладают латентными телепатическими способностями…

— Возможно, — Левин улыбнулся, но не слишком радостно. — Между прочим, лейтенант, мне придется все это объяснять правительству Ольганы, «Трансгалактическим клиперам» и вашему начальству — в том числе и вашему коммодору Дамиену. Ладно, Граймс, так и так это дело темное. Кроме скалы, пропали еще два пассажира клипера и офицер Исследовательской службы…

— И племя…

— Вот уж чем меньше всего опечалится правительство. А «ТГ» и нас это вообще не касается. Правда… — на этот раз его улыбка была более радостной — или, скорее, злорадной.

— Правда что? — отозвался Граймс.

— Что, если эти дикари — и дикарки — решат освободить… полагаю, это подходящее слово… других соплеменников, которые обитают поблизости от другого каменного корабля? Что если в одно прекрасное утро австралийцы увидят, что их драгоценная скала Айерс улетела ко всем чертям?

— Я догадываюсь, кого в этом обвинят, — мрачно заметил Граймс.

— И таки будете правы, — хихикнул Левин.