Троя на двоих

Глава 7. Судьба бандидоса, который ну никак умереть не мог

Апфия и Лешка в большой зале башни Слона разбирали перспективы арагонского вторжения и все не могли договориться: легат Корпуса амазонок, вдруг вспомнила, что она и капитан, и было бы славно топить врагов в море - Апфия блаженно жмурилась от возможности сжечь этих придурков арагонцев. Но был ведь и второй вариант - изначальный, гранатами и минами накрыть - но на земле, как в Англии, во время перехода. Зубриков настаивал на суше вздрючить идальго - трофеи! Кормить себя, чем будет корпус? Соли накупили на год - кто всю соль жрёт? Что за солеежки такие кругом объявились? Климат может быть в этих местах особый? Рановато амазонок на солёненькое потянуло. Апфия желает переквалифицировать амазонок из злобных тигриц в обезьянок? Лешка только за! По пальмам всех - финики собирать - отлично! Финики очень вкусны и полезны, дети в Атлантиде будут счастливы и благодарны обезьянкам из Сардинии, которые пришлют им вкусные финики и орешки из сосен пиний. Оливковое масло можно не мутить, подсолнечное - супер, вкуснота! Винограда тоже полно. А вот финики и орешки - это да, вечно арабы нам впаривали свои финики. Хватит! У нас теперь свои финики будут - амазонские - здесь пальм этих полным полно! Дети там зернышки соберут на полях, хлебушек пришлют сестричкам амазонкам, а те им - финики. Как, Апфия? Мы финики сами собирать будем, или купим? Хочешь купить - продай трофеи, а где трофеи, если ты их сжечь и топить только рада!

Апфия фыркала, стоящие у стены амазонки сопели возмущенно - никто не хотел в обезьянки! Николашка чуть в голос не ржал, ему всё было поровну, хоть тигрицы, хоть обезьянки - он уже начал немного злиться на подружек, поспать и отдохнуть выходило всего часов пять в сутки, заездили они его совсем - две ведьмы какие-то, а не скромные девчонки, какими казались всегда.

Смена представления всем показалась забавным развлечением. Когда ввели бандита, Ник склонил голову чуть набок и сделал лицо, на котором явно было написан вопрос: «Ты ненормальный? Или у тебя чума? Ты чего приперся! Тебя же замочат сейчас». Лешка первым делом спросил:

- «Фаба», это что значит?

- Я не люблю говорить правду, - честно ответил Чезаре.

- Ты играешь словами, или просто любишь врать?

- Я игрок, - улыбнулся бандит.

- Довольно пронырливый игрок, - улыбнулся в ответ Лешка. И вдруг спросил, что-то прикинув своё, особенное. - Ты из какой фамилии? Не Скорцени случайно?

- Молани, - честно ответил Чезаре. - Скорцени рядом живут, они хлебом торгуют.

- Ладно, - вздохнул Лешка. - Чего хотел, Молани?

- Я хочу задать вопрос легату Апфии, - спокойным голосом, и, глядя в глаза единственной и неповторимой, заявил Чезаре.

- Хочешь? Задавай, - так же спокойно разрешил Лешка.

Было весело. Амазонки напоминали кобр в замороженном состоянии, они выпрямились, расправили плечи, и чуть подались вперед, словно желали разорвать наглеца на кусочки, надулись и смотрели со злобой и даже ненавистью на этого бандита. Апфия стояла рядом и не вмешивалась в беседу, с веселой улыбкой, чуть прищурившись, смотрела на этих двух прохиндеев, и думала, что один другого стоит. Правда один был неподражаем, он был свой, родной балаболка и проныра. А вот этот красавчик был чужой. И он был честный, наглый в своей простоте. И говорил он слова простые, не играл сейчас:

- Ты не графиня. Я вырос в Наполи, я видел королеву, и графинь я видел, и герцогинь, ты такая как я - простая горожанка. Просто поднялась высоко. А теперь я спрашиваю: ты можешь найти мне место рядом с тобой?

- Я замужем, мальчик, - весело рассмеялась Апфия.

- Подвела меня удача рода Молани, - покачал с сожалением своей головой Чезаре и понял, что теперь точно пропал, но это было уже не важно.

В комнате воцарилась тишина. Такая неприятная тишина, скомканная и неуютная, словно начать говорить первым стало бы признанием в своих грехах - бывает такое. Но Лешке все было не страшно, и грехов он своих не боялся. Потому задал тему продолжения беседы:

- И что с ним делать?

- Убить его надо, скользкий он слишком, - сразу вынесла приговор Апфия.

- Можно и убить, - признался Лешка. Вариант простой.

- Прижать его нечем, семью он оставил, своей нет, - вдруг негромко, но чуть с иронией в голосе, с насмешкой, уточнил Николас. - Бандит. Ловкий бандит. Я бы на твоем месте начал молиться, хотя, вряд ли Спаситель услышит молитву такого как ты.

- Если Мария Магдалена не отвечает на твои молитвы, это не значит, что она тебя не слышит. Она слышит. Просто не отвечает. А вот ты, легат ответишь мне на вопрос?

- Послушаю сначала. Потом подумаю, - Лешке этот парень на самом деле поднял настроение. - Задавай свой вопрос, Чезаре, имя у тебя славное. Большое.

- Говорят, вы наследники древнего Рима. И я согласен. Было время, когда Рим нес и крест, и старые боги еще не были изгнаны из сердец. Но Бельзевув никогда не почитался в Риме. И ты сказал, что не твой он бог, просто почитаешь ты его и уважаешь. Вот я и спрашиваю. А разве так можно? Ведь на всех богов и богинь не угодишь. Много их. Ты могилу себе роешь вниманием.

Тема вопроса оказалась настолько неожиданной и глубокой, что все замерли - вопрос был очень интересный. Только Лешка усмехнулся легко и кивнул головой бандиту, признавая внимательность и остроумие этого парня. Ответил также легко:

- Я в свою могилу однажды уже и наступил одной ногой, Чезаре. Но таков мой путь. Мне можно. Тебе - иная дорога. В море - с горлом перерезанным.

- Нет, - вдруг тихо сказала одна из амазонок.

И все замерли. Бывает так: всего одно слово. Одно простое, короткое слово. Но звучит оно так, что всем сразу становится ясно - будет так, как сказано, по слову этому всё свершится. - Не с горлом. Алисия так грубо не работает. Ты помнишь, бандидос? Тебя ведь просили возвращаться - ты молодец, не обманул сестру. Теперь готовься к смерти.

И Чезаре вспомнил, хотя там и вспоминать было нечего: когда он уже был готов подставить голову под черный мешок, с которым его хотели отвести в порт - не надо лишнего видеть посторонним в военной крепости, дело понятное, и он так делал с пленниками - тогда его окликнула одна из амазонок, та, которая с ножом не уступала легионерам. Пристально и холодно оценила его стать, лицо и кивнула: «Возвращайся, горец. Буду ждать. Лично прирежу». И Чезаре ей ослепительно улыбнулся - жди, красотка, хоть ты и страшная, как овца стриженная, но мечтать не вредно, мечтай - прирежешь.

А вот сейчас Чезаре Фаба понял, что так будет нехорошо. Негодится от руки девчонки умирать, пусть даже она лучше его ножом работает - и что! Она, может быть, с детства училась ножом резать - и что теперь? Негодится так. Но на него никто не обращал уже внимания. Все с удивлением уставились на сестру Алисии, словно задавали вопрос: «И что это за фокусы такие? Что это за свидания с ножом в руке? Очень интересно». Но Апфия быстро внесла ясность в сложившуюся ситуацию:

- Тогда не может быть другого варианта. Она дала ему слово, он здесь. Ножи в руки обоим и пусть разбираются, а мы посмотрим.

И все заулыбались. Чезаре вдруг понял, что все это он видел уже не раз - в горах вечерами всегда такое устраивалось, от скуки, от безделья, от затуманенных вином голов - поножовщина! Всем весело и шумно, хорошее веселье! Но сейчас... он с недоумением осматривал присутствующих и видел - им и взаправду хотелось посмотреть на поножовщину, и результат был не важен. Увидеть двух людей схлестнувшихся на пороге покоев матушки смерти - вот что главное! И Молани понял - они точно ненормальные. Но он был большой мальчик, крепкий боец и отлично знал - надо подготовиться, надо собраться. Никто не обращал на него внимания, только Ник одобрительно кивнул, увидев, как успокоилось мышцами лицо бандита, как расслабилось тело, и вся фигура его являла собой статую полностью удовлетворенного жизнью человека, который узнал все что хотел, и ему осталось немногое - умереть с честью.

Послали за амазонкой. Когда Алисия вошла в комнату. Сразу увидела Чезаре и обрадовалась, но не стала языком нести всякие оскорбления или прочие глупости. А просто прошла в угол и стянула с себя хитон, оказавшись в узковатых кожаных штанишках и маечке, которая не скрывала обнаженных сильных, красивых рук, грудей торчащих двумя напористыми дерзкими и наглыми подружками, и вообще - нескромная была маечка, потому что на белой ткани её прямо в области живота алела надпись: «Не влезай - убьёт!» - и стрелочка была алая, вниз указывала, на интимное место. Надписи девчонок и мальчишек научил делать, конечно же, Лешка - еще давно, пояснив, что это хорошо, это показывает индивидуальность и раскрывает наши сокровенные чувства другим - и все мы лучше узнаем родных братиков и сестричек. Но с каждым годом надписи становились всё жестче, только детишки гоняли по Атлантиде с корявыми буквами на легкой нижней одежде, с намалеванными слоганами вроде: «Шакалад люблю!»

Леша увидел, что Чезаре не обратил на провокацию никакого внимания, а то, что парень латинский знал хорошо, он успел прочитать из его досье. Ник уже сунул ему досье и пожал плечами, что означало: думать надо, интересно можно сыграть, но надо думать.

Но думать теперь уже было поздно. Чезаре выдохнул, улыбнулся белоснежными зубами той улыбкой, которая всегда обращала на его сторону малознакомых и даже знакомых иногда. Он снял легкую жилетку, остался только в черной сорочке, черном широком поясе и простых черных штанах. Обут он был в старые простые кожаные башмаки, горские, специальные, очень удобные, хоть и не очень красивые. Он просто вытянул левую руку вбок и его поняли - скоро вложили в руку кинжал. Амазонка чуть сморщилась. Немного неравные условия, но изображать из себя принципиальную дурочку она не стала - сам итютю нарвался, вот и получил, идиот. Она не успела достать свой боевой нож, как в комнате прозвучал звонкий голос молодого наглеца: «А ты промеж ног тоже губы бреешь? Ну, чтобы хохолок такой же был, как на голове?» И это был фаталити. Первым заржал Лешка, смех подхватил Ник, но и Апфия фыркнула сначала, выплюнув внезапную «смешинку», но потом не стала сдерживаться и звонко рассмеялась. Амазонки ничего там не брили! Но вот ей Алекс реально давным-давно пытался пояснить особую красоту интимных стрижек и бритья в укромном месте - похабник!

Алиса была девочка хорошая. Алиска была очень хорошая девочка. Она еще и девочкой ко всему прочему была - и вот шутки такого юмора она не понимала, и то, что её на глазах у всех «поимели» она поняла сразу. И сразу она ответила - метнулась вперед и вниз, с желанием воткнуть нож точно в печень скоту. Но парень был ловок и ждал, уклонился и быстро резанул пару раз по руке, по плечу - промазал, - Алиса чуть не упала у его ног, но отбросила себя назад почти из полусидящего положения от этого живчика. Он сделал всего шаг в её сторону, как был вынужден кинуть тело вбок - девчонка как змея с хвоста кинула тело вперед, и нож так и летал в её руке, с угрожающей настойчивостью порываясь взрезать тело парня в местах, резать которые нельзя - очень опасно для жизни там давать себя резать. И они еще пару раз что-то станцевали подобное - атака - уклонение, новая атака и только звон стали был слышен, и шумное дыхание двух противников. И вот Алиса взяла своё, она была мастер, чего смеяться - она уже успокоилась, уже не злилась на себя за срыв, уже все увидела в противнике и ударила насмерть - пора кончать с этим, девчонки же простые, как бублики, засмеют. Ударила она хорошо, и приметила точно, но в этого сардинца словно бес вселился, и он опять увернулся! И вместо того, чтобы проткнуть этого наглого ловкача нож девушки только крепко его порезал, такая рана сразу дала о себе знать. Кровь сразу стала пятнать пол, да и рубаха не скрывала того, что там беда - хорошо она его зацепила - прямо по пупку прошлась ножичком.

«Стоять», - приказала Апфия и добавила всем и так понятное: «Хватит. Ты свое получила. Теперь уже нечестно это». И из глаз Алиски слезы закапали - ну как же так! Вот ведь скотина! Даже сдохнуть не может нормально - итютю поганый! А Чезаре стоял, чуть согнувшись вперед и смотрел на девушку - крепко она его достала, сволочь, что за девки у них шальные, паскудницы, зла не хватает.

- И вот что с тобой делать? Хоть монетку бросай, - вздохнул Лешка. После такой схватки всегда немного устало всем, будто сами прыгали сейчас с ножом в руке.

- Так бросай, и валите с глаз моих. Дел полно, прощай, Чезаре, позабавил, - и Апфия сама вышла из комнаты.

- Давай, Чезаре не будем дурить и положимся на волю фортуны. Странный ты, сообразительный, но чужой, - и легат Алекс достал откуда-то из-за пазухи легкого хитона монетку.

Он не успел её бросить, чтобы решить судьбу виновного. Прервал его адъютант. Ник тихим голосом заметил: «Куда спешим? Кого хороним?»

- И что к чему? - отозвался Лешка на призыв своего друга и верного ординарца притормозить.

- Он наш теперь. Все видели всё. Он опять выжил. Сестренки, вы без претензий. Он теперь наш - легион решает, - Ник чуть оскалился и показал в улыбке клыки - а был он точно из волков, Зубриков боялся даже знакомить Николаса с заморочками американских тотемистов шаманов - в оборотня превратят парнишку, не-е-е-е, нам Николашка нужен простым легионером, не надо нам оборотней!

- Он теперь ваш, - признала рыжая амазонка, чуть вскинула голову и подмигнула своему парню. - Не подведите, ле гионэры.

Все в отместку, что он хвастал умением целоваться, которое ему во Франции поставили тамошние красотки. Вечно теперь рыженькая лиса Елена выискивала слова и отделяла приставку, подчеркивая нелепость и глупость своего милого Николаськи, который совсем офранцузился там во всяких Парыжах - такой же нахал и ле нтяй, как старший братик Лё Ша. Лёха долго смеялся и выспрашивал, Ник точно подругам про «Ша Нуар» не болтал? Не болтал? Молодец, нтяй, помалкивай и дальше.

Когда амазонки вышли, Ник уже кое-что сообразил, для начала он сел в кресло у окна, и дал распоряжение раненному:

- Сопли утри, и кровь останови, чего ты, как тютя, перед девчонками стыдно.

Больше на Чезаре внимания эта парочка не обращала, знали они, что сейчас за ними присматривают троица глазастых - вот уж точно нтяи, которым от честной работы любо отлынивать, и прохлаждаться в залах и комнатках башни Слона, в которой обосновался штаб Трои.

Башня была высока, мощная, солидная, чуть ниже северной башни святого Панкрата, но зато ближе к заливу. Возились с ней долго, вот где пришлось морды воротить, при этих дикарях в подвалах башни была тюрьма, и это было нормально. Но вот место казни преступников давным-давно определили на площади рядом с башней Слона - и отрубленные головы выставляли на стены башни. А сардинский климат был такой хороший, что эти головы годами могли гнить и сушиться на стенах, исполняя роль страшных украшений, и напоминаний всяким бездельникам и бунтарям - не шали, стены Торре дель Элефанте всем рады. Стены были корявыми, гудели от ветра, а ветра в Сардинии были шальные! Вот уж тема для отдельного разговора и исследования. Сардиния была островом вечной ветрености, изменчивости ветров, и стены башни Слона гудели так, что все местные вздыхали: «Опять погубленные души казненных голосят, ох, не к добру всё это». Хорошо пришлось почистить от гнили и вони стены, и стала красавицей башня Слона - четыре яруса это стало приятным дополнением к довольно просторной площади старой постройки, балконы были массивные, солидные, немного подшаманили юные строители над переборками и стенами, и сделали всё к своему удобству и удовольствию.

Название свое башня Слона получила от украшения, к стене башни была пристроена полочка, этакая подставка, на которой стояла фигурка слоника. Слон, каким-то образом был символом италийцев - пизанцев - совершенно непонятно, отчего их так на африканские мотивы потянуло, они вообще странные эти пизанцы. Лешка с подозрением к ним относился всегда, потому что у него в голове был вечный символ - «Падающая Пизанская башня» - это очень фундаментальное дело! «Нам, пизанцам всё до пизани! Всё по барабану! Мы никогда не упадем, мы можем загудеть и немного наклониться, и вообще, кажется, что мы загнулись - но мы века стоять будем!» Подозрительными типами они казались Зубрикову. В столице Сардинии пизанцы не удержались и статуэтку слоника выставили на всеобщее обозрение, бахвалясь своей властью. Вот этого слоника легионеры и вымыли, и почистили, и подкрасили с удовольствием, не то что эти провонявшие гнилью и заляпанные всякой гадостью стены, пока очистили, пока отмыли, пока отбелили - все взвыли.

Зато трюк провернули легионеры славный - задурили девчонок! Легат Алекс совершенно серьезно кивнул головой, когда те у него спросили: «Это правда, что если погладить хобот слонику - тогда у знакомого мальчишки, как бы это так сказать...» Лешка не стал мучить девчонок, краснеющих и мямлящих свои фантазии, и нелепые попытки описать сексуальные забавы, а просто подтвердил: «Правда. Только надо знать меру. Во всем. Там раз в три недели можно гладить, или один раз в двадцать дней. Потому что ноги четыре, а пальцев пять». И такого взбалмошного пояснения хватило наивным дуришкам, которые быстро разметили себе маршрут на высоту в десять метров и стали лазать к статуэтке и гладить. Апфия потом отвесила Лешке честного пенделя под зад и пригрозила, что если он опять вздумает выставлять её подчиненных полными дурами - она ему погладит, она ему хоботок по старой памяти погладит - бритвой.

Сейчас в башне Слона речь шла о деле тоже опасном - бритвой по хоботку это не просто опасно, это ужасно - и касалось оно Апфии, и никто не хотел ошибиться, потому что фурию Эллады все любили, она была хорошая, хотя иногда совсем дурная. Ник знал, что надо аккуратней сейчас разобраться с телом, не рубить сплеча:

- Смотри легат, никак он не сдохнет. А это неспроста. Кто он такой? Неважно. Мы же не станем упускать из внимания его удачу и такую цепкую оборотистость.

- Изворотливость, - заметил Лешка, внимательно слушающий Ника.

- Неважно, он ничтожество и враг, но мы понимаем: кое-что неспроста! Не просто так он выживает, - и Ник подвигал бровями, довольно потешно, но Лешка вдруг сообразил, о чем гонит его друг.

- Вау! Прикольно. А ведь точно может быть! Ты прав, мелкий скунс!

«Реально прав! Зачетно сообразил, Николас!» - донесся голос из-за стены. Чезаре ничего не понимал из разговора этих людей. Вроде бы все слова какие-то понятные, но плетут такие извраты, что ничего он не мог сообразить.

- Смотри, легат. Веры этой скотине нет ни на сольдик. Он дрянь, маму и папу предал, его придушить надо и вообще, не надо прикасаться к такой дряни, в мешок его и со скалы сбросить в море. Я знаю одно место, тут рядом - красота! Мы там обязательно почтим Посейдона, Нептуна и Мелькара. Такой вид со скалы, что закачаешься, она волшебная, она там выдвигается и нависает над морем. И там глубоко - я нырнул - там метров двадцать! Это был классно! Только трусы - свистнули и по ногам ускользнули, так и не нашел потом, рыбки здесь вороватые, трусы точно прут.

«И крабики! Крабики тут воришки. С пляжа точно они трусы прут, не надо на сестренок наговаривать!» - добавил голос из-за стены.

- Лазутчик из него никудышный! Он, конечно ловкий малый, но он скотина неверная, предаст в любой миг. Кругом он нам не нужен. Но он ведь родом из Неаполя, - тоном радостного дебила выделил свою мысль Ник.

- Наполи, - поправил его Чезаре.

- Да хоть сцапали и на поле напоили! Неаполь, «новый город», гордись болван, с Римом сравнили. «Наполи», - передразнил он неаполитанца.

- Неаполь эллины основали, и Рим тут ни при чем, - улыбнулся Лешка и спросил серьезно. - Зачем он нужен, Николас?

- Мутно там в Неаполе, и сосед ближайший, а эта дрянь ничем не хуже англов и других, - серьезно кончил тему Ник.

- Хм, а ты чего хочешь, италиец? - вдруг спросил бандита Лешка.

- Быть с ней. Рядом. Служить. Её жизни, её делу, - попытался ответить Чезаре, которому уже было очень плохо от потери крови, хотя он снял рубаху, отрезал рукава и перемотал рану.

- Ты не амазонка, парень. У них все правильно и чётко, - Леша немного прояснил ситуацию этому забавному бандиту, который все никак не мог сдохнуть, и явно был отмечен богинями Смерти, или Жизни, но явно он не совсем банальным был человечком. - Она не госпожа, она военный начальник. И в её войне ты ни ухом, ни носом, ни рылом, ни шилом - полный болван, не надо даже позориться.

- Они особые, не лезь в дела амазонок, не надо, - кивнул головой Ник.

Голос за стеной промолчал, только пробурчал нечто такое, вроде соглашался, но с обидой: «Бе-бе-бе, особые!»

- Легат Апфия судьбу Сардинии связала со своей. Неаполь сосед, и это связи вековые, кровные, не нам рвать, это осторожно даже трогать надо, - Лёшка так посмотрел в глаза Чезаре, что тот понял - судьба его решена, и сейчас ему выносят окончательный приговор. Выносит этот страшный атлант, который топит в море жертв, сжигает в огне, бросает в провалы пещер, вырывает сердца, пьет кровь и... много чего знал Чезаре Молани Фаба. Легат подмигнул бандиту. - Она хороша, но она женщина. Помочь ей достойно. Ты всегда сможешь позволить себе маленькую вольность и наврать какое-нибудь важнейшее дело! И в гости заглянуть, тебе тут девчонки выпишут опять по заднице. Рабочий вариант. Хотя, мутный ты. Но мы ведь всегда тебя кончить успеем.

- Это точно, - улыбнулся Чезаре и отвалил. Хватит с него! Упал где стоял, потеряв слишком много крови и переутомившись головой от всякого нового, что свалилось на него с этими ненормальными атлантами.

Да он и сам потом с ума сошёл. Вернулся в родной Наполи и выдал там номер, отец его за голову схватился, совсем сынок с ума сошел, пропал - объявился - и такое дурковать! Да как же теперь такое вынести? Сил никаких не хватит. Но Чезаре Молани никому не позволял себе уши крутить, даже отцу, даже теперь - подрос мальчишка, совсем стал большой, хотя и ненормальный.