Тропы длинные и короткие

Глава 2

Пирожки дымились на подоконнике, солнечный свет скользил по кухне, Желя мысленно кляла всё живое.

Бабушка, живущая в другой деревне, – туда вела заросшая тропинка через лес, прямо, прямо, немного восточнее и переправа через ручей, – ждала её ещё вчера, но в последнюю минуту перед уходом понадобилась помощь по дому. Младший брат слишком раскапризничался, ужин сам по себе не готовился, да матушка вдруг переменила своё решение и не пустила Желю.

– Ты же не будешь дуться весь день? – спросила она наутро. Её старшая дочь ответила, что нет, и мысленно исправилась – да.

В эту деревню они перебрались лишь несколько лет назад, когда мама во второй раз вышла замуж и уехала к мужу. Была бы воля Жели, осталась бы с бабушкой, но тут великая воля родительницы, пусть и мягкой по характеру, не позволила кровинушке остаться где-то на другой стороне леса.

Не стоит говорить, что новый отец был плох, просто с появлением брата стало слишком шумно и суетно, и Желе каждый день хотелось убежать хоть куда-нибудь – собирать грибы, помочь местным старикам по деревне, занять малышню во дворах.

Прощаясь, бабушка подарила Желе красную косынку.

– Твои белёсые волосы совсем выгорят, – сказала она, – а этот платок я носила ещё по молодости, мне такое яркое уже не по возрасту.

И Желя стала носить. Каждый день подвязывала косу по-разному, и подарок до сих пор не надоел. Даже наоборот, казалось, что цвет лица теперь не такой серый, и сразу брови как-то завиднелись…

Неспособная сама себя обмануть, Желя вздохнула – никакая красная тряпка не сделает её румянее.

– Но сегодня-то я могу идти?

Мама мягко поджала губы, изображая строгость, и вытерла руки, перепачканные в муке.

– А у меня выйдет тебя остановить?

Когда в люльке завертелся младший брат, Желя подошла первой. Теперь младенец выглядел хорошо – пухлый, кругленький. В день его рождения она едва-едва остановила себя от резкого замечания, что он похож на варёную гусеницу, и была благодарна себе за благоразумие.

– Ты ведь справишься здесь? – спросила она. Младший не хныкал и почти не капризничал, но, глядя, как этот комок пытался ухватить края люльки и вертел глазами, казалось, что вот именно с ним что-то случится обязательно.

– Справлюсь. За бабушкой в самом деле стоит приглядеть. Когда я ходила к ней последний раз, она была слаба, но при мне храбрилась. Её по-хорошему сюда перевезти…

– Я бы посмотрела, как ты пытаешься силой уволочь её через лес, – улыбнулась Желя. Брат в люльке подумал, что это она ему, и растянул беззубый рот.

Мама закатила глаза.

– На то это твоя бабушка.

Отец уже ушёл, и Желя, подхватив корзину с гостинцем – пирожки и горшочек масла, – покинула дом, не попрощавшись. Если она дойдёт до соседней деревни к вечеру, то заночует там же, у бабушки. У неё дома всегда пахнет чем-то горьким, но приятным, там гораздо меньше народу и выход к реке, как казалось ещё маленькой Желе, был чище.

Но и поселение, где она жила с новым отцом и матерью, с его извилистыми дорожками, тонкими бесплодными яблонями, крапивой, что росла то тут, то там и поднималась в небо гораздо быстрее, чем её успевали срезать, была знакомой.

Поблизости из-за забора кто-то громко говорил. Тонким облаком стояла пыль, и звучали хлопки выбиваемого ковра.

Но тут скрипнула тяжёлая дверь одного из домов. Раздался голос:

– Желя!

Тётка Василиса, неприлично высокая, со спрятанными в платке волосами и закатанными по локоть рукавами, стояла в тени, придерживая большой живот.

Желания перекрикиваться с улицы не было, и Желя зашла во двор.

– Никак в лес собралась? – спросила односельчанка, жестом приглашая девушку в тень.

– Не совсем. Надо проведать бабушку.

Тётка Василиса понимающе хмыкнула, хоть никогда её не видела. Непроизвольно она погладила край рубашки.

– Как здоровье? – Желе надо было идти, но не спросить об этом она не могла.

Василиса улыбнулась краешком губ и похлопала себя по животу.

– Прошлые два ребёнка родились легко. Что мне будет на третьем?

В этом была своя правда. Желя жила в деревне и видела, как беременные женщины в преддверии рождения закрывались дома. Они почти не занимались работой, не выходили на солнце, и как-то раз мама привела Желю в помощь одной такой женщине. Хозяйка дома ей улыбалась, шутила, но у девочки не получалось отделаться от чувства, что роженица просто храбрилась…

Василиса же, не растеряв мощь после рождения двух первых своих детей, ни дня не сидела дома. Наверное, поэтому Желя держалась поблизости от неё: такой силой и человеколюбием сама она не хвасталась, но чувство поддержки, а иногда и строгого наставления, помогло ей в своё время устроиться на новом месте.

– Хочешь дотронуться? – вдруг спросила Василиса.

Желя не ответила, только аккуратно положила руку на тёплый живот. Показалось, что внутри что-то двигалось, как невидимая в воде рыба. От этого сравнения она улыбнулась.

– Тяжело, наверное.

– Тяжело. Чувствую, этот будет капризным. Да куда деваться? Родится, и недели не пройдёт.

Желя не знала, кивать ей или нет. Она месяцами наблюдала, как полнеет Василиса, как меняется её походка, и странно было представить, что вот-вот живот уйдёт, но вот криков в соседнем доме, наоборот, прибавится.

Василиса поймала её взгляд и улыбнулась снова.

– Не успеешь заметить, как мой детёныш уже начнёт ходить. – Сказав это, женщина не удержалась и ущипнула Желю за нос – жест, которым здесь баловали маленьких детей.

– Я уже давно тебе не по колено, – сказала Желя, мягко поморщившись, но улыбка всё равно никуда не ушла.

Потом они, продолжая стоять на пороге, немного помолчали.

– Ты идёшь одна? – тихо спросила Василиса. – Возьми провожатого.

– А зачем? Развлекать попутчика лёгким разговором?

– Ладно уж, не кривись. О тебе же забочусь.

Роженица отворила дверь и позвала старшего сына. Прозвучала короткая просьба: принести что-то, кажется, из сундука, но Желя не вслушивалась.

Когда щупленький мальчик вернулся и шмыгнул обратно во двор, Василиса протянула что-то, завёрнутое в кусок потёртой кожи.

– Это?… Нож.

– Нож.

Василиса без лишних слов вложила его в корзинку к Желе. На солнце стала отливать обработанная кожа, сделанная под чехол.

– Но ты лучше в лукошке его не носи, держи ближе к телу.

– И на кого мне с этим охотиться?

Василиса снова хотела ущипнуть Желю, но та увернулась. Однако весёлости у соседки уже не было.

– Бросай это! Тебе через лес идти, там бывает всякое. – Она снова коснулась живота. – Зверя-то ты ударишь, а человека порезать, защищаясь, сможешь?

Желя умолкла. Мысль о том, что ещё немного, и ей придётся самостоятельно себя защищать, иногда приходила ей в голову, но всё это казалось далёким, однако теперь Василиса говорила, что время пришло. По коленкам расползся холодок, Желя вдруг поняла, что не готова.

– Пока что-то такое не случится, я не узнаю, – всё-таки ответила она, чтобы хоть немного успокоить Василису.

Женщина покачала головой, но ножа не забрала. Новых слов не было, Желя всё не уходила. Странное чувство в ногах, смесь предчувствия и жары, так и не ушло.

– Что-то ещё? – спросила девушка. Пора было идти.

– Нет. Нет, теперь всё. – Василиса до этого хмурилась, но тут постаралась улыбнуться. – Ступай, да не найди себе на голову беды.

Желя вздохнула.

– Ладно, я сама знаю, что ты у нас умница-разумница!..

На прощание они расцеловались, и Желя спустилась с крыльца, как вдруг Василиса сказала, обращаясь больше к себе, чем к уходящей гостье:

– Чувствую, родится девчонка.

В густом лесу стало темнее. Солнце россыпью горящих пятен падало на землю, а Желя забавляла себя тем, что считала их исключительно ради того, чтобы сбиться уже через пару минут. Редкие птицы на ветках встревоженно перекрикивались, но она на них не смотрела. Цветы и длинная трава танцевали под струями воздуха.

Она шла по длинному пути, ступая по наитию. Торопиться в такую погоду не хотелось. Одним боком она чувствовала корзинку с тёплыми пирожками для бабушки, а другим – холод кожаного чехла с острым ножом, подаренный Василисой. По дороге Желя убрала его под душегрейку и теперь думала, не порежется ли.

Но она не успела обдумать это как следует. С той стороны, куда вилась тропинка, пронёсся ветер.

И он принёс с собой запах гари.