Трон

ЧАСТЬ 1

Новый день давно предъявил свои права на оставшуюся часть ночи, а в малой гостиной, перед весело потрескивающим камином, бодрствовали два человека. Неровное пламя вырывало из темноты неясные контуры обстановки помещения, отбрасывая на стены причудливые тени двух расставленных перед камином кресел. За окном безумствовала весенняя ночь, соперничающая с холодными порывами зимнего ветра — завывала в трубах, бросала в темный прямоугольник окна крошево из веток, дерна и песка, пыталась запустить мерзлые щупальца внутрь, задуть камин и разбудить дремавшую за дверью стражу.

Последнее произошло от грохота разбившегося стекла. Стражники вскочили, оба дружно схватились за оружие.

Человек в правом от камина кресле ворчливо буркнул:

— Тише, будь добр. Ты мешаешь охране спать.

Его собеседник хмыкнул, отшвыривая ногой осколки разбитого бокала.

— Они еще не сбежали? Где ты только набрал таких олухов?

— Они не олухи, Ланс, они просто ничего не знают. Хотя вопросы себе и задают.

Названный Лансом рассмеялся:

— Они давно уже знают ответы на них, Винсент. По-моему, пришло время мудрого приказа.

— Не раньше, чем я сам уберусь отсюда.

— Или тебя уберут.

Винсент отвернулся от огня и посмотрел на брата:

— Я давно заметил, что стоит тебе прищемить хвост, как ты тут же начинаешь корчить из себя циника.

— Протестую! Я не циник, я просто трезво смотрю на вещи.

— Тогда перестань фокусничать, ты же не ребенок.

— Почему бы и нет? В конце концов, фокусы, это то, что у меня лучше всего получается.

Его брат снова уставился на огонь и равнодушно предложил:

— Тогда фокусничай.

Ланс вытянул вперед руки и с комичной сосредоточенностью что-то забормотал. Осколки разбитого бокала на полу заворочались, поблескивая, и стали сползаться, образовывая некую форму. Винсент демонстративно зевнул. Тем временем, горстка битого стекла окончательно приняла форму бокала, плавно поднялась над полом и повисла в воздухе, медленно оборачиваясь вокруг своей оси.

— Ну как, полегчало?

— Да.

— И хватит, — Винсент с интересом посмотрел на бокал и добавил:

— Неплохая работа.

— Хватит, так хватит, — согласился брат и небрежно щелкнул пальцами. Бокал, потеряв свою неведомую опору, устремился вниз. По полу брызнули осколки.

В коридоре завозились, завертелась дверная ручка.

— Отставить! — рявкнул, не оборачиваясь, Винсент.

— Кажется, мы плохо себя ведем, — заметил Ланс.

— Позер.

За окном зима окончательно взяла верх и теперь озлобленно рвалась к ним. Хлопья снега густо облепили подоконник, стекла покрылись причудливыми узорами.

— Бывая здесь, иногда я забываю, что нахожусь дома, — задумчиво признался Ланс.

— Я тоже.

— Ты так свободно об этом говоришь...

Брат поежился:

— Поверь, мне также больно осознавать это, как и тебе. Но тут уж ничего не поделаешь. Этот Дворец на редкость пренеприятнейшее место (насквозь пропитан ложью и смертью), и не нам что-либо тут менять.

В дверь постучали.

— Это Трель, — буркнул Винсент. — Открой.

Брат сосредоточенно прикрыл глаза и на мгновение застыл в кресле. В этот раз он ничего не бормотал, но замок негромко щелкнул, и дверь приоткрылась, впуская немолодого слугу.

— Да? — Винсент посмотрел на вошедшего.

— Ваша Светлость, Вы приказали прийти к седьмому часу.

— Верно.

Слуга приблизился и заговорил, значительно понизив голос:

— Осмелюсь доложить, что все уже проснулись и понемногу собираются в гостиной.

— Готов спорить, что никто сегодня толком не спал, — вставил Ланс.

— Дальше! — потребовал его брат.

— В ореховой гостиной сейчас находится пять человек — старый герцог Кардиган, принц Эдвин, принц Леонард с принцессой Дианой и молодой герцог Фредерик. Принц Лоун и принцесса Эмилия гуляют в Зимнем Саду. Также известно, что маркиз Кардиган полчаса назад покинул свои покои, но где он сейчас неизвестно. Правда, в комнатах Его Высочества горит свет и, судя по всему, у него посетитель. Кто именно, устанавливается.

— Похоже, во Дворце свирепствует эпидемия бессонницы, — заметил Винсент.

— Позволю себе добавить, Ваша Светлость, что все мужчины при оружии. Также, у Яго вызывает подозрение прическа принцессы Эмилии. Зато принцесса Диана безоружна.

Ланселот хохотнул:

— Еще бы! При ее врожденной ядовитости оружие и не требуется.

Винсент улыбнулся:

— Спасибо, Трель. Ты свободен.

Слуга поклонился и вышел.

— Еще та ночка выдалась, — посетовал Ланс. — Надеюсь, для наших родственничков она не прошла даром.

Брат внимательно взглянул на него:

— Так же, как и для нас.

— О, Древо! — притворно ужаснулся Ланс. — Неужели я так плохо выгляжу?

Он поднялся и снял с каминной полки несколько непочатых бутылок вина.

— Это срочно необходимо поправить.

— Это так просто не поправишь, но мысль интересная.

Потом они пили вино и молчали. За окном проступили очертания ближайших, раскачивающихся под ветром, деревьев, что только усиливало неприятное впечатление от разыгравшейся непогоды.

Часы на стене пробили восемь раз. Ланс посмотрел на брата.

— Не пора ли нам спуститься?

Тот с готовностью отложил свой бокал.

— Ты прав, не стоит дразнить их. Поспешим же.

В гостиной уже все собрались. Кресла были расставлены так, чтобы присутствующие видели и входную дверь и друг друга. Собственно говоря, они расположились широким полумесяцем. Принц не выдержал и улыбнулся.

Оба сразу оказались в центре внимания.

— Доброе утро, — громко приветствовал сразу всех Винсент.

— Дядя, — кивнул Ланс единственному поднявшемуся им навстречу невысокому пожилому человеку.

— Ланселот, Винсент, присаживайтесь, пожалуйста, — дружелюбно отозвался тот.

Под внимательными взглядами они отыскали два свободных кресла и молча уселись. Также молча приняли у слуги напитки, после чего Винсент углубился в изучение своего бокала, а Ланс — присутствующих. В комнате установилась тишина, нарушаемая лишь звуками непогоды за окном, треском поленьев в камине и негромким звоном стекла из бара, где хозяйничал человек в одеждах Дома старого герцога.

Первой, разумеется, соскучилась Эмилия.

— Как спалось, брат Ланселот? — с нескрываемой иронией она посмотрела ему прямо в глаза.

— Неплохо, сестра, — светски улыбаясь, заверил он, — как, надеюсь, и остальным. Не правда ли?

Эти остальные, следившие за ними с повышенным вниманием, дружно закивали, но заполнять наступившую паузу никто не спешил.

— А ты? — в свою очередь поинтересовался принц.

— Превосходно, вот только под утро меня разбудил своим топотом ваш с Винсентом шпион, Трель.

— В самую точку, — вмешался крупный мужчина, сидящий через три кресла от Ланса, — и я видел этого малого. Крайне неприятный тип — глаза красные, весь какой-то издерганный, озабоченный. Винсент, ты должен лучше заботиться о своих шпионах.

Все в комнате заметно оживились. Винсент невозмутимо покрутил в руках свой бокал и задумчиво произнес:

— У Треля сложный период в жизни, Эдвин, и я тут ни при чем. Просто он устал выгонять твоих наушников из-под кроватей и шкафов.

Все заулыбались.

— Один ноль в пользу Винса! — провозгласила Эмилия и звонко рассмеялась.

— Боюсь, сестрица, сегодня чувство юмора тебя подводит. Ничего смешного в его ахинее я не нахожу, — отрубил Эдвин.

— Тогда, скорее, оно подводит тебя... — возразила сестра, но ее перебила сидящая в центре, по правую руку от старого герцога, женщина:

— Не обижайся, Эдвин, Эмилия смеялась не над тобой. Просто шкафы и кровати у нее вызывают какие-то свои ассоциации.

— Пусть уж лучше у меня, чем вообще ни у кого, — мгновенно парировала Эм.

— Не обольщайся, просто другие умеют их скрывать.

— В том числе, и от самих себя.

Женщина в черном нахмурилась, но тут громко расхохотался ее сосед. Одетый также во все черное, внешне он был очень похож на свою сестру. Что и не удивительно для близнецов. Высокие, худощавые, но гибкие и сильные, они были неразлучны. Кроме внешности, эту пару роднила и удивительная схожесть характеров и реакций. И холодный, отстраненный взгляд двух пар пронзительно-черных глаз. Глазам этим были чужды тепло и сочувствие, и лишь единственную эмоцию — злобу — они могли отражать. Такое нередко случалось, когда близнецы выезжали из своих обширных владений на юге королевства в Свет, и тогда все старались держаться от них подальше. Ни Леонард, ни Диана ни во что не ставили людские жизни, ни свои, ни чужие, и не признавали никаких общепринятых норм, хотя и старались следовать правилам этикета, навязанным им исключительностью происхождения. Очень одаренные, близнецы интересовались только самыми темными аспектами ритуальной магии. Их опасались многие из присутствующих, а кое-кто и побаивался, о чем они знали, но никогда этим не пользовались. Близнецы не любили интриговать, так как полагали, что все необходимое можно просто взять силой.

Все это не могло не отразиться на их манере держать себя. Оба были резки и высокомерны, и у того, кто впервые сталкивался с ними, складывалось впечатление, что его ни в грош не ставят и заговаривают лишь по необходимости. Чаще всего, так оно и было.

— Вот маленькая колючка! Учись, сестра.

Но Диана уже успокоилась и только равнодушно улыбнулась. В гостиной снова воцарилась давящая тишина.

— Я давно заметил, что все наши встречи удивительно похожи, — заговорил сидящий в крайнем правом кресле Филипп. — Мы начинаем беседы с дружного молчания, затем занимаемся произнесением колкостей и гадостей. Потом опять молчим. Потом ругаемся. Повторив процесс несколько раз, мы расходимся.

— Ты можешь это как-то объяснить? — заинтересовался Ланселот.

Филипп покачал головой:

— Ничего определенного сказать не могу. Но мысли есть.

— Например...

— Изволь. Возможно, все это признаки вырождения нашего Рода, или, если угодно, дурная кровь. Возможно, сказывается наша, чисто семейная аллергия друг на друга. Еще — тяжелое детство, врожденная водобоязнь и просто умственная ограниченность.

— Я бы сказал, что все вместе, — добавил правый сосед Ланса, Виктор.

Эдвин посмотрел на него долгим взглядом и осведомился:

— Надеюсь, я должен воспринимать все это как шутку?

— Ну конечно, воспринимай, — милостиво позволил Виктор.

— Очередной сеанс группового восприятия с последующим летальным исходом, — заметил кто-то вполголоса.

— Это лишний раз доказывает, что восприятие не полное, — поправил Филипп и криво усмехнулся.

Эмилия громко вздохнула.

— О, Свет! — с чувством произнесла она. — Как мне надоели эти глупые колкости, недомолвки, намеки. Мы же одна семья! Ну, давайте же, давайте прекратим все это и попробуем жить по-человечески.

Призыв если и не встретил горячего одобрения, то отвергнут также не был. Кто-то смотрел на сестру с сочувствием, кто-то с пониманием. Леонард с Дианой негромко переговаривались и вообще не обратили на него внимания. Они сидели в одинаковых позах, закинув ногу на ногу, и почти синхронно болтали носками одинаковых сапог для верховой езды. Филипп, тоже заметив это, с улыбкой наблюдал за ними. Старый герцог спал. Его сосед, Виктор, с иронией разглядывал Эм, но, почувствовав на себе взгляд, повернулся к Лансу и подмигнул.

В углу звякнуло стекло и раздалось негромкое поскрипывание — немолодой слуга неторопливо толкал перед собой заставленный бокалами столик на колесах. У самого дальнего от Ланса кресла он остановился.

Филипп, словно выйдя из полузабытья, вздрогнул, кивнул слуге и, поставив свой бокал на нижнюю полку тележки, взял новый. Он был единственным сыном герцогини Харлы, старшей сестры покойного короля, и казался Лансу веселым, беззаботным человеком, не способным, в отличие от большинства своих родственников, ни на какие пакости.

Столик мягко подъехал к следующему креслу. Сестричка Эмилия, Эм, неподвижно сидела, словно обессиленная своей эмоциональной вспышкой. Вымученно улыбнувшись слуге, она поставила свой почти полный бокал и взяла новый. Последнее время Ланс мало общался с ней, и ее поразительный темперамент ставил его в тупик. Для него сестра была полной загадкой, хотя он знал, что многие считают ее обыкновенной дурой.

Слуга остановился у следующего кресла. Не прекращая беседы с сестрой и не взглянув на слугу, Леонард одним залпом осушил свой бокал и взял новый. Для Леонарда и Дианы ничего, кроме них самих не существовало.

Герцог Кардиган был следующим. Ланс посмотрел на старика и привычно поразился способности того противостоять годам. Так же как и сейчас, он выглядел и десять, и двадцать лет назад, и всегда казался принцу воплощением спокойствия в их взбалмошной семье. Невысокий, хрупкий настолько, что любая одежда, даже скроенная лучшими портными, сидела на нем мешковато, он был полной противоположностью своему брату, королю Дарвину. Болезненное, одутловатое лицо, тяжелая походка ясно указывали на многочисленные старческие недуги... и все же, он пережил короля. После смерти Дарвина, своего младшего брата и отца Ланса, формально герцог не мог претендовать на его место. У короля осталось слишком много наследников. Но реально, никто лучше его не знал Королевства и не пользовался таким авторитетом. Ланс понимал, что их дальнейшая судьба во многом зависит от того, как поведет себя этот старик.

Герцог открыл глаза, подался вперед и поставил свой бокал на тележку. Потянул руку за очередным, но, в последний момент, видимо передумав, опустил ее и расслабленно откинулся на спинку кресла.

Столик описал очередной отрезок дуги. Лоун — самый младший из детей покойного короля, самый младший из присутствующих. Юноша, почти ребенок, он врагов не имел.

Лоун протянул руку с пустым бокалом, но, несмотря на видимые усилия, поставить ровно его не сумел. Бокал перевернулся, и десять пар глаз вперились в самого младшего из принцев. Парень мгновенно покраснел и быстро схватил новый бокал.

Следующим был Фредерик, старший сын герцога Кардигана. К этому человеку Ланс испытывал особый интерес. У них были совершенно разные матери, их отцы, хоть и братья, но внешне были полной противоположностью друг другу. Ланс и Фредерик же были похожи как братья-близнецы. И фигурой двоюродный брат походил скорее на дядю-короля, чем на собственного отца. Кроме того, Ланс угадывал в этом человеке и какую-то духовную общность с собой. Фредерик с детства был сумасбродным, вспыльчивым, но отходчивым и способным на великодушный поступок человеком. Отношение к нему остальных членов семьи было очень неоднозначным. По праву рождения он почти ни на что не мог претендовать, и это здорово облегчало ему жизнь.

Взяв полный бокал, Фредерик тут же отпил половину содержимого.

Поскрипывающие колесики остановились у следующего кресла. Эдвин, старший сын Дарвина, долгое время был любимчиком короля и потому почти ни с кем не ладил. Драчливый и наглый в детстве, он с возрастом стал самоуверенным, высокомерным и грубым. Во всяком случае, с точки зрения Ланса. Друг друга они терпеть не могли.

Эдвин поменял бокалы с точностью гвардейца, проделывающего на плацу приемы с оружием... Ланс поспешно отвел взгляд.

Виктор, младший сын герцога Кардигана. Внешне он был — сын отца своего. По характеру же — более мягкая версия своего брата. Язвительный, шумный, быстрый, с открытым взглядом и ясным умом. В детстве он был заводилой и автором всех игр и шалостей, и нередко ему удавалось верховодить даже над старшими братьями. Со временем эти забавы, как будто бы, прекратились.

Виктор поставил пустой бокал на стол, с улыбкой поблагодарил слугу и взял полный.

— В общем-то, Эми права, — нарушил затянувшуюся паузу Филипп, — вряд ли нашу жизнь можно считать нормальной. Нет, я не собираюсь менторствовать, я просто обозначаю наметившуюся тенденцию.

— Наметившуюся лет девяносто назад, при рождении Дарвина, — со смехом подсказал Фредерик.

— Пусть так, но что мешает ее исправить?

— Я бы сказал так: неумение и нежелание наступать на горло песне, — пояснил Виктор.

Эмилия прыснула.

— Да? А я думала, мы только этим и занимаемся.

— Похоже, я неточно выразился. Я хотел сказать «наступать на горло собственной песне».

— И что сие означает? — поинтересовался Винс.

— Например, было бы неплохо научиться отказываться от собственных амбиций.

— Ого! — воскликнул Ланс. — Ты покажешь нам пример?

Кузен улыбнулся ему.

— Разве у меня когда-то были амбиции?

Все рассмеялись.

— Интересно, у кого из нас они есть? — промокая платочком глаза, вопросила Эмилия.

— Да, — подтвердил Фредерик. — На редкость непритязательная компания подобралась.

— Здесь нет ничего смешного, — резко произнес Эдвин. — Вы все прекрасно поняли, от чего нам предложил отказаться Виктор.

— Ну-ну, Эд, — двоюродный брат предостерегающе поднял ладонь. — Я никому ничего не предлагал.

— Тогда мне послышалось, — с сарказмом сказал Эдвин.

— А что ты имеешь против предложения Вика, брат? — неожиданно спросил Леонард.

— Я полагаю, что идеи вроде этой только уводят нас в сторону от решения проблем.

— А какие у нас проблемы? — тут же поинтересовался близнец.

— Корона, — отрубил Эд после короткого колебания.

— И много у нас с ней проблем?

— Ровно столько же, сколько и нас, — сострил Ланселот.

Все зашевелились.

— Допустим, — спокойно согласился Леонард. — И как ты, Эдвин, собрался их решать?

— Это что, допрос? — высокомерно осведомился самый старший принц.

— Да, — равнодушно подтвердил близнец.

— Судя по твоему тону, у тебя и самого есть, что сказать по этому поводу.

— Есть. Корону беру я.

После короткой паузы все зааплодировали.

— Ну, наконец-то! — воскликнула Эмилия. — Наконец-то роковые слова сказаны. Когда коронация, Леон?

— Очень смешно, — оборвал ее Эдвин. — Прямо обхохочешься.

— А что? — вопросил Фредерик, — во всяком случае, ничего более определенного я еще не слышал. Молодец, Леонард.

— Спасибо, Фред. Но Эдвин еще не ответил на мой вопрос.

— Какое трогательное взаимопонимание, — язвительно заметил Эдвин. — Только, брат, постарайся не поворачиваться спиной к своим родственничкам после этого заявления.

— Это грязный прием, Эд! — пылко воскликнул Лоун.

В зале поднялся возмущенный гам.

— Ты хоть сам понимаешь, что говоришь, братец? — холодно осведомился Фредерик.

На Эдвина обрушились со всех сторон, и он сидел в напряженной позе, вертя головой и гоняя желваки по скулам. Он с такой силой сжал подлокотники кресла, что у него побелели костяшки пальцев.

— Да прекратите вы! Свое мнение обо мне можете держать при себе. И плевал я на приличия! Я не сказал ничего такого, чего вы и сами не знаете. Я играю в открытую и повторяю: мне не нравится предложение Леона.

Брат не просто произнес это, а словно бы злобно выплюнул, но в его голосе было столько внутренней убежденности, что все замолчали.

— Я только хочу сказать, что Леон может поворачиваться спиной к кому захочет и когда захочет. Потому, что рядом буду я, — ледяным тоном заявила Диана в наступившей тишине.

— Знаешь, сестричка, — задумчиво отозвался близнец. — Возможно, Эдвин и прав. Думаю, нам не следует сердиться на него.

— Только что было растоплено еще одно мужское сердце, — торжественно возвестила Эмилия. — Это и есть хваленый мужской рассудок?

— Эд? — позвал Виктор. — А в какую форму выльется твое «мне не нравится»?

— В такую же, в какую и твое. И не надо мне рассказывать, что ты будешь очень рад видеть Леонарда на троне.

— И не буду рассказывать. Хотя, кстати, я ничего не имею против Леона.

Эдвин поморщился.

— Только не надо, не нужно этого. Каждый из нас видит себя королем, и просто наивно выставлять меня каким-то чудовищем.

— Верно, — согласился Виктор. — Но ты единственный, кто им видит только себя.

— Постойте, — поспешно вмешался Фредерик. — Так мы не договоримся. У меня есть предложение. Пусть каждый сформулирует свою точку зрения на суть проблемы. После этого можно будет обговорить все разногласия.

— Конечно, — подхватила Эм. — Я даже могу заранее...

— Подожди, сестра, — перебил ее Виктор. — В предложении Фредерика есть смысл. Разумеется, глупо ожидать, что все начнут откровенничать, но этого и не требуется. Сейчас мы, кто умышленно, а кто и нет, способствуем разжиганию нового конфликта в семье, и наверное каждый из нас имеет планы благополучного для себя выхода из него. Все это называется интриганством. Остановить процесс мы не можем, но мы можем смягчить его. Все, что скажет каждый из нас сейчас, в будущем может обернуться против него самого. Я думаю, это поможет нам избежать необдуманных поступков, либо принятия чисто эмоциональных решений.

— Либо только углубит интриги, — вставила Эмилия.

— Может быть и так, — включился в разговор Винс, — но Виктор в чем-то прав. Помимо всего прочего, это позволит нам точнее оценить меру откровенности друг друга. Я уже не говорю о том, что все наши ссоры и взаимные обвинения перестанут, наконец, быть беспочвенными.

Некоторое время все пререкались, хотя было ясно, что предложение большинству понравилось.

— Итак, — Виктор громко хлопнул себя по коленке. — Мы имеем две позиции. Леонард и Эдвин предлагают нам выбрать одного из них.

— Постой, — Эдвин поднял руку. — Не совсем так.

— Момент, — перебил Виктор. — Леон, я прав в отношении тебя?

Близнец согласно кивнул.

— Хорошо, теперь ты, Эд.

— Прежде всего, я не говорю, что я единственный достойный правопреемник отца. Я считаю, что являюсь только наиболее подготовленным для этого человеком. Если кто-то не согласен, я готов рассматривать любой другой вариант.

— Рассматривать? — удивилась Эм. — Это хорошо, что ты согласен, чтоб мы делали без твоего согласия.

— Хорошо, хорошо, — перебил ее Виктор. — Другими словами, Эд предлагает выбрать одного из всех нас. Одного из одиннадцати. Правильно?

— Не совсем, — старший брат помолчал, обдумывая что-то, потом поднял голову и пояснил:

— Я считаю, что наследником короля может быть только его родной ребенок. Мы должны выбрать одного из пяти.

Никто еще не произнес ни слова, но Ланс почувствовал, как в комнате нарастает напряжение.

— Но, у Дарвина семеро детей, — тихо напомнил Винсент.

— Я не учитываю сестер. И Торикс.

Вновь стало тихо. Ощущение беды заставило Ланса невольно сжаться, по спине побежали холодные мурашки. Он быстро обвел зал глазами. Все сидели в напряженных позах и также исподлобья разглядывали друг друга. Он облизнул внезапно пересохшие губы.

— Почему ты не считаешь Торикс? — негромко поинтересовалась Эмилия.

— Ты сама знаешь почему! — огрызнулся Эдвин.

— Должны ли мы сейчас уйти? — спросил Виктор.

— Нет. Все имеют равное право голоса.

— Спасибо и на этом, брат, — насмешливо поблагодарил Филипп.

— Это не одолжение, — возразил Эдвин. — Просто без вашего участия соглашение невозможно.

— Остальные детки считают так же? — осведомился Фредерик.

— Ты не должен так говорить с нами, Фред, — качая головой, сказал Винсент. — А мы не можем отвечать за слова Эдвина.

Леонард коротко и зло рассмеялся.

— Неплохо сказано, брат.

Фредерик посмотрел на близнеца, и у него в глазах заблестели сумасшедшие огоньки.

— Хорошо, — едва сдерживаясь, процедил он, вскочил с кресла и направился к двери.

— Постой, Фредерик! — раздался повелительный оклик.

Все головы, как по команде, повернулись к произнесшему это.

Маленький, щуплый старичок, почти потерявшийся в своем глубоком кресле, оказывается, вовсе не спал, а с интересом разглядывал окружающих.

— Сядь на место, сын, — повелительно приказал он. Фредерик неуверенно остановился... и все же нехотя вернулся к своему креслу.

Герцог неодобрительно покачал головой.

— Кажется, здесь совсем забыли обо мне. Даже покойный ныне брат не позволял себе такого.

«Ведь мы и в самом деле про него забыли, — пораженно подумал Ланс. — И, честно говоря, случилось это не сегодня. А ведь он еще очень на многое способен». Он смотрел на старого герцога, и в памяти всплывали фрагменты из прошлого. И Ланс не мог припомнить ни одного мало-мальски значимого события, которое обошлось без дяди. «Зря, ох, зря, мы списали старика», — пророчески подумал он.

Герцог ехидным взглядом оглядел зал.

— Я должен поблагодарить вас, дети. Примерно такой же разговор случился в этой комнате семьдесят четыре года назад.

Лицо герцога перекосились в сардонической ухмылке.

— И я благодарен вам за то, что вы предоставили мне возможность вновь почувствовать себя молодым.

Первой опомнилась Эмилия:

— И о чем вы говорили семьдесят четыре года назад?

Герцог молча смотрел на пол, затем улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Тогда мы потеряли отца, а для вас деда, короля Диора. А о чем мы говорили, вы должны знать из семейных хроник. Кажется, их изучение входит в обязательную программу.

— Хроники, — болтая ногой, пренебрежительно бросил Леонард, — из наших хроник можно узнать разве что историю наших бесконечных семейных дрязг.

— Гм, пожалуй, ты прав. Ну, если нужны подробности, могу, например, сказать, что твой отец никогда не был сторонником каких-либо обсуждений и выборов.

— А вы? — спросила Эм. — Что предлагали вы?

Герцог посмотрел на нее и глухо рассмеялся.

— Другими словами, милая племянница, тебя интересует, что я предлагаю сейчас.

Герцог замолчал, ожидая ответа, но Эмилия улыбнулась и занялась изучением рисунка на ковре.

— Вы неплохо начали, — заговорил он. — Это была хорошая мысль, сын, — герцог посмотрел на Виктора. — Ты попытался пойти рациональным путем, но не учел того, что мы одна семья. И поэтому повторилась история семидесятичетырехлетней давности. Все, находящиеся здесь, оказались вовлечены в гонку за властью. Чтобы вы не думали, но каждый из вас, — я подчеркиваю, каждый, — примет в ней участие, вне зависимости от того, что он думает сейчас.

Эм подняла голову, но герцог жестом остановил ее.

— Это неизбежно, и я бы предложил, при рассмотрении наших вероятных действий, исходить из этого. Согласны?

— Пусть так, — пожав плечами, буркнул Винсент.

— Хорошо, — кивнул старик. — Пойдем дальше. Я вижу несколько вариантов того, что мы скоро получим. Первый: повторится прошлый ужас и останется только один. Так остался когда-то король. Брат был сильным и жестким человеком, но в играх подобного рода эти качества играют отнюдь не главную роль. В конечном итоге, остается самый везучий, и я сомневаюсь, что в этот раз уцелеет кто-то подобный Дарвину. Это повлечет за собой большие потери в будущем.

Вариант второй: мы все же сумеем избежать крутых шагов, и тогда королевство распадется. Это случится либо очень скоро, либо будет тянуться годами и даже десятилетиями, и тогда неизбежен опять-таки первый вариант. На мой взгляд, это две самые вероятные модели ожидающего нас будущего, а все остальные соображения — всего лишь вариации на тему.

Итак, перед нами две возможности. Мы теряем королевство, сохраняя внешне хорошие отношения, или сохраняем государство, но платим за это своими жизнями. Порядка в наследственности у нас никогда не было, и я не верю, что мы сможем тут что-то изменить.

Все подавленно молчали.

— Нет, так не должно быть! — воскликнул Лоун. — Это неправильно!

Он вдруг резко обернулся и изумленными глазами уставился на герцога.

— Дядя, неужели ты думаешь, я смогу тебя... тебя... Ланс, Леон, Виктор, ведь мы же братья! Как у нас поднимется рука друг на друга?

— Что ты, малыш, — ласково проговорила Эмилия. — Все будет хорошо. Дядя просто сказал, что думает. Не надо принимать все так близко к сердцу.

— К тому же, — сухо добавил герцог, — и в том и в другом случае погибнет много невинных людей. Большей частью, людей неплохих.

— Ладно, — Эдвин ударил кулаком по подлокотнику. — Что же нам делать?

Кардиган покачал головой и устало произнес:

— Долго не будет покоя в этом доме. Главная беда в том, что мы не умеем поступаться собственными амбициями. Этот недостаток исправляет лишь время, а оно, как известно, терпит. И потому очень часто бывает поздно.

Он снова замолчал, потом вкрадчиво заговорил:

— Я самый старый из вас, дети, и больше повидал. Но даже не это главное. Нас разделяют годы, а этот барьер непреодолим. Вы можете мне не верить, но ничем личным я в этом деле не руководствуюсь. Я давно уже делаю только то, что должен, а не то, что хочу. Поэтому предлагаю отдать королевство мне. Вряд ли меня хватит надолго, зато вы получите передышку. Поймите, я не могу больше видеть, как убивают моих родных.

Быть может, за этими словами и действительно стояло нечто большее, чем просто жажда власти, но эффект разрушил Виктор.

— Хорошо, — быстро сказал кузен. — Мы имеем три предложения. Остальные желают высказаться?

— А какой смысл? — ответила Эмилия. — Все и так ясно. К этим троим добавить еще восемь. Впрочем, добавь семь, я не участвую.

— Шесть, — сказала Диана. — Мне это тоже не нужно.

— Отлично! — бодро воскликнул Виктор. — Пять человек, причем двое выходят из игры. Я тоже обещаю держаться в стороне от дележки. Фредерик, ты, великолепно! Вычеркиваем еще и Фреда. Остается четверо — Лоун, Филипп, Винсент и Ланселот.

— Я не участвую в этом, — поспешно сказал Лоун. — От всего этого дурно несет.

— Еще минус один, — прокомментировал Виктор. — Филипп, что скажешь?

— Можно было бы попробовать, но я знаю свое место.

— То есть, нет? — уточнил Виктор.

Филипп кивнул.

— Остаются только Ланс и Винсент.

Все выжидающе уставились на них.

— Я — нет, — сказал Винсент.

— Я тоже воздержусь.

— Хорошо, — объявил Виктор, полностью вошедший в роль ведущего. — Нам нужно выбрать одного из троих. Все трое являются ближайшими родственниками усопшего, и с этой стороны никаких претензий к ним быть не может.

— Из двух, — спокойно произнес Леонард. — Отдаю свой голос герцогу.

— Остались: отец и Эдвин. Брат короля и сын короля.

— Ладно, хватит этой комедии, — неприязненно перебил Эдвин. — Тут все ясно. Поприветствуем нового короля.

Старший брат громко захлопал, но никто к нему не присоединился.

— Я не стану вашим королем, — внезапно заявил герцог. — Но, думаю, я все же нужен королевству. Разумно было бы оставить корону там, где она сейчас лежит, а мне дать регентство.

Раздался негромкий присвист.

— А ведь неплохо выходит, — заметил Филипп.

— Да, — согласился Виктор. — Об этом никто и не подумал.

Обстановка разрядилась точно по волшебству, и все разом заговорили.

— Минутку внимания, — попросил герцог, — кажется, мы только что чего-то добились, но у меня есть просьба. Мне нужны гарантии безопасности с вашей стороны. Поймите правильно, я говорю не о себе, но о государстве. Нельзя допустить, чтобы интриги подорвали установившееся доверие между нами. Без этого я отказываюсь от своего предложения.

Короткую паузу молчания разорвал смех Эдвина.

— Вы отличный дипломат, дядя, — сказал он, отсмеявшись. — Я, конечно же, обещаю, что не предприму ничего нарушающего эту идиллию, и, как ни странно, действительно так сделаю.

— О, Свет! — воскликнула Эм. — Ну и повезло нам. Я не Эдвин, но тоже готова это обещать. Если, конечно, мое слово что-нибудь значит.

Следом за ней о преданности загомонили все присутствующие.

— Ну вот, — звонким, срывающимся от волнения голосом, заявил Лоун. — За этими важными заботами я, кажется, нарушил режим дня, что очень вредно в моем возрасте.

Он поднялся, усмехаясь, и направился к двери, но, сделав несколько шагов, вдруг остановился и медленно опустился на колени. Пробыв в таком положении несколько секунд, самый младший принц упал на пол, лицом вниз.

Все ошеломленно смотрели на него, потом со своего кресла поднялся Винсент. Подойдя к юноше, он опустился на одно колено и охватил пальцами тонкое запястье младшего брата. Затем медленно встал и обрел взглядом встревоженные лица.

— Мертв, — произнес он в полной тишине и тяжело прошел к своему креслу.

На Дворцовой площади было тихо и пустынно. Едва братья показались на ступенях Головных Ворот Дворца, стоявшая чуть поодаль большая золоченая карета с гербом Династии на дверцах двинулась к ним. Позади гарцевали около десятка вооруженных верховых. Винсент сжал локоть брата.

— Я подвезу тебя.

Ланс отрицательно покачал головой и мягко высвободился.

— В другой раз. Я не домой.

— Ты что-то задумал? — быстро спросил старший принц, открывая дверцу подъехавшего экипажа.

Ланс усмехнулся:

— Ничего особенного, просто собираюсь ненадолго потеряться.

— Ну, как знаешь. Только будь осторожен.

— Я всегда осторожен. Увидимся.

— Удачи.

Ланс постоял, наблюдая за отъездом брата, потом жестом приказал страже закрыть ворота и пошел вдоль внутреннего периметра окружающих Дворец стен. Вскоре петляющая меж деревьями Восточного сада тропинка привела его к невысокой двери в стене, почти целиком скрытой буйно разросшимся в этом месте кустарником. Едва он приблизился, металлическая дверная плита медленно уползла в толщу стены. За ней оказалась грубая железная решетка. Ланс нажал на нужный камень в кладке, и решетка плавно ушла вверх. Он пробрался сквозь кусты и оказался по ту сторону стены. Отсюда в городские предместья спускалась неширокая тропинка.

Ночная непогода отступила, и день обещал быть ясным. Ланс задумчиво смотрел на лежащую перед ним столицу. Внезапно ему пришла в голову мысль о множестве глаз, быть может, следящих за ним в данный момент. Он криво усмехнулся, запахнул плотнее плащ и двинулся вниз.

Узкие улочки уже успели наполниться свойственными всем городским окраинам букетами запахов, превращающимися порой в невыносимую вонь. Он шел мимо открывающихся дешевых лавок и мастерских, мимо меняльных домов и складов, ночных таверн и дешевых борделей. Не раз ловил он на себе изумленные взгляды шарахающихся от него прохожих. Прогулка в этой разношерстной толпе стоила ему срезанной пряжки на камзоле.

Взяв экипаж, принц быстро пересек центр города. Вскоре в ноздри ударил соленый морской воздух. Углубляться в нижние, прибрежные кварталы принц не стал и приказал остановиться возле чистого кабачка с затейливым названием «Морской осел».

Он без особого труда разыскал унылую фигуру, уединенно притулившуюся в самом дальнем и темном углу пивного зала.

Его появление оказалось неожиданностью для одинокого посетителя. Худощавый, скуластый человек с густой шапкой черных, нечесаных волос вздрогнул и нерешительно поднял глаза на принца.

— Сегодня, думаю, неразумно встречаться на прежнем месте, — негромко произнес Ланс. — У тебя расстроенный вид.

Лежащие на столе руки его собеседника судорожно сжались в кулаки.

— Позвольте выразить Вашей Светлости глубокое сочувствие. Это очень тяжело — терять близких людей.

На Ланса он явно старался не смотреть. С момента убийства не прошло и двух часов.

— Спасибо, — кивнул принц и, неожиданно для себя, задумчиво протянул вслух:

— Та-а-ак... Тебя что-то гложет? — спросил он после паузы.

— Нет. Да, Ваша Светлость. Я бы просил Вашего разрешения покинуть город.

— Прежде расскажи все, что знаешь.

— Я должен был рассказать об этом еще вчера вечером, но не смог отыскать Вас. Конечно, если бы я знал, что все так обернется, я бы действовал иначе, но...

Ланс приблизил лицо к осведомителю.

— Давай-ка подробнее.

— Вчера вечером, после вашего отбытия во Дворец, случился пожар в лавке мелкого местного колдуна Латиниуса. Потом, ну, когда огонь уже затушили, нашли самого старика... Кто-то приколол его дротиками к стене, а на теле были следы пыток... У него в задней комнате стоял сундук со снадобьями. Так вот, его не нашли.

Ланс задумался.

— Что ж, сегодня это может казаться важным, но вчера все выглядело как обычный разбой. Успокойся, Кир.

— Нет, Ваша Светлость, это не все. Еще в лавке обнаружили следы. Два следа, прямо напротив мертвого Латиниуса. Будто кто-то стоял и смотрел, как старик умирает в огне.

Лицо Кира перекосилось от ужаса.

— Все горело вокруг... Ваша Светлость, ведь там все выгорело аж до самого камня, а убийца стоял спокойно и смотрел. А потом ушел, и огонь так и не тронул то место, где он стоял. Два следа на полу, посреди пепла и раскаленного камня. А их форма... Ваша Светлость, это что-то кошмарное, такие следы не оставляют ни люди, ни звери!

Последние слова он почти прокричал, и несколько посетителей повернули головы в их сторону. Из кухни вышел хозяин, настороженно оглядел зал и тут же вернулся обратно.

— Тише. Это уже что-то. Как дела в городе?

— Очень неспокойно. Думаю, в ближайшие дни народу поубавится. Люди ожидают самого худшего, повторения прошлого... Простите.

Кир смущенно замолчал и с опаской взглянул на принца.

— Все в порядке, — улыбнулся тот, — насколько я понимаю, ты имеешь в виду правление короля Дарвина.

— Я не хотел... Ваш отец был хорошим королем и я...

— Я знаю, продолжай.

— Сегодня, с самого утра, в городе большой переполох. Состоялся тайный сбор Гильдии, но об этом я пока ничего конкретного сказать не могу. Потом во Дворец прибыло множество вооруженных людей. Несколько кораблей в спешке покинули порт, но настоящее бегство, думаю, начнется позже. Да... еще я слышал, что посольский фрегат Порты на всех парусах вышел в море. Это очень плохо?

— Не страшно, — беспечно отмахнулся Ланс. — Имперцы наши соседи и никуда не денутся. Дальше.

Кир пожал плечами.

— Потом Ваши братья и сестры стали покидать Дворец.

— Об этом подробнее.

— Гонцов, слуг я не считаю?.. Понятно. Первыми уехали принц Леонард и принцесса Диана. С ними было только два человека. Они нигде не останавливались и быстро покинули город. Вторым уехал принц Эдвин. С ним была многочисленная стража и карета, но он ехал не в ней, а верхом, во главе отряда. Его Светлость остались в городе, в своем доме на Ромашковой.

Потом выехал герцог Филипп в сопровождении двух десятков солдат. Он отбыл, как и остальные, налегке, и, нигде не останавливаясь, покинул город. Дети старого герцога, Фредерик и Виктор, выехали из Головных Ворот вместе, долго о чем-то спорили, потом спустились в город и отправились домой к Фредерику.

Карета принца Винсента выехала последней. В окружении десятка всадников экипаж быстро увез Его Светлость в его дом на Набережной. Точнее, самого принца я не видел, но если он был в карете, то сейчас должен быть там. Все, Ваша Светлость.

— Ты забыл еще трех человек — меня, герцога Кардигана и принцессу Эмилию.

— Герцог и принцесса не покидали Дворец, а Ваша Светлость... э... — Кир смущено замолчал.

— Ладно, — пришел ему на помощь Ланс. — Со мной все ясно.

Толпа, собравшаяся, чтобы поглазеть на пожар, успела разойтись, и кроме нескольких зевак да пары прохожих на этой грязной кривой улочке никого не было. Не было и самого дома. Выжженное кирпичное строение разрушили и даже увезли большую часть мусора.

Высокий и худой, как жердь, колдун из полицейского департамента держался на полшага позади принца.

— Кто приказал снести дом?

— Районный префект, Ваша Светлость. Но мы успели все осмотреть.

Ланс с трудом удержался от рвавшегося с языка проклятия.

— Это обычная процедура, Ваша Светлость, — поспешно добавил полицейский.

Принц остановился и задумчиво оглядел его.

— Вот как? Ну, и что же вы узнали?

— По показаниям очевидцев, дом загорелся вчера вечером, между девятью и десятью часами. Это полностью соответствует тому, что сумел установить и я сам. Старика убили примерно в это же время.

— Насколько мне известно, Латиниус был колдуном?

Лицо полицейского презрительно скривилось.

— Это сильное преувеличение, Ваша Светлость. Латиниус баловался некоторыми аспектами симпатической магии, но изыски Теургии были ему не по плечу. Даже сейчас можно уловить отзвуки проводимых им тут РИТУАЛОВ, но все это скорее вызывает смех. Старик был шарлатаном, Ваша Светлость, и этим зарабатывал себе на жизнь.

— Но, он имел дело с ядами?

Колдун смутился.

— Ну, он держал незначительное количество запрещенных зелий и порошков, но мы смотрели на это сквозь пальцы. Старик был весьма ценным осведомителем. Ваша Светлость, он никогда не использовал имеющиеся у него зелья для серьезных целей. Латиниус мог продавать порошки для травли паразитов, усыпляющие средства, зелья для выкидышей, иногда довольно сильные наркотики, но не более того.

— В состав перечисленных вами снадобий входят яды.

Собеседник опустил глаза.

— Но ведь в мизерных количествах.

Ланс тяжело вздохнул:

— Так что, по-вашему, случилось вчера между девятью и десятью часами вечера?

— Соседи видели, как в лавку вошел посетитель, лица которого никто вспомнить не смог. Даже под гипнозом. Примерно этим же временем я датировал обнаруженные мной остатки стереотипного заклинания изменения и контроля формы, усиленного гипнотической посылкой страха. К тому же, Ваша Светлость, здесь все провоняло безумным ужасом. Проще говоря, кто-то принял нелюдское обличье и заявился к старику. Тот, конечно, не стал упираться, и тут же выложил все, что знал и имел. Но визитеру этого показалось мало, он пытал старика, а затем сжег вместе с домом. Следующие несколько часов в доме царили огонь и смерть...

Внимательно слушая, Ланс медленно обошел развалины. Стараясь не наступать на его тень, рядом двигался колдун. Златотканые руны на его пропыленном халате блестели на солнце.

— Вы знаете, что именно случилось с солдатами, оставленными охранять погорелище?

— Думаю, что знаю, Ваша Светлость. Неизвестный оставил магическую ловушку, которая должна была сработать в том случае, если нам удастся отыскать какие-либо улики против него. Ловушка прекрасно сработала, усыпив солдат и уничтожив оставленные убийцей следы. Все это произошло еще до моего прибытия, — поспешно добавил полицейский, словно оправдываясь.

— Значит, о таинственном убийце вам ничего не известно, — задумчиво протянул Ланс.

Колдун виновато развел руками.

— Он великолепно прикрыл себя, Ваша Светлость. Сразу по прибытии я уловил лишь неясный темный отпечаток его ауры, но даже его не смог связать, и он исчез спустя пару минут.

— Темный? — переспросил принц, разглядывая узоры на халате собеседника.

— Он очень силен, Ваша Светлость, сильнее меня, и я не стыжусь признаться в этом, — убитым голосом ответил чародей.

— Что ж, с этим, рано или поздно, сталкивается каждый, — холодно отозвался принц.

Вдали показалась группа верховых, и в первом всаднике он узнал главного полицейского этой части города, генерала Туура. Едва они подъехали, генерал тут же бросился к принцу.

— Ваша Светлость, примите мои самые глубокие соболезнования. Такое горе, такое горе! Бедный принц Лоун, ведь он еще совсем мальчик!

Казалось, он готов был вот-вот расплакаться. Ланс молча стоял, позволяя генералу сжать себя в объятьях.

— Я только из Дворца, — тем временем продолжал Туур, — герцог и принцесса Эмилия просто убиты горем. Кто же мог сделать такое? Ваша Светлость, вся полиция Королевства поднята на ноги, мы подключили наших лучших людей. Негодяям не спастись от возмездия!

Ланс осторожно отстранился.

— Спасибо, Роул, спасибо. Я, и в самом деле, растроган, а теперь мне нужно идти.

Отказаться от предложенного сопровождения он не посмел.

Домой Ланс попал только вечером. Бросив лакею плащ, он прошел в библиотеку. И замер на пороге от неожиданности.

Огромные, во всю стену, окна были задернуты, и в библиотеке царил полумрак. Брат сидел в кресле, в углу, и при свете большого канделябра читал книгу. Рядом, на столике, приютились кувшин с вином и пустой бокал. Увидев Ланса, Эдвин отложил книгу и поднялся с кресла.

— Здравствуй, брат, — первым произнес гость.

— Здравствуй, Эдвин.

Ланс жестом пригласил брата садиться, после чего достал еще один бокал и устроился рядом.

— Тебя хорошо обслужили в мое отсутствие?

— Да, благодарю. Я велел задернуть шторы, надеюсь, ты не воспринимаешь это как чрезмерное нахальство.

Ланс улыбнулся и наполнил бокалы.

— Не знаю, что привело тебя ко мне, но я рад этой встрече. Надеюсь, мы поужинаем вместе?

— С удовольствием. А что привело меня к тебе, ты и сам должен понять. Смерть Лоуна заставила меня на многое взглянуть по-другому. Пришла пора забыть обиды и объединиться. Поэтому я здесь.

— Не пойми превратно, Эд, я рад тебе, но мне всегда казалось, что я буду последним, к кому ты придешь с подобным предложением.

— Сейчас не время ссориться! — неожиданно пылко воскликнул Эдвин. — Если мы не хотим последовать за Лоуном.

— Тебе что-то известно об убийце? — осторожно спросил Ланс.

— О, Свет! — вспылил Эдвин. — Не старайся казаться наивным. Или старик окончательно затмил тебе разум своими реформаторскими выдумками?

— Нет, не окончательно. Но это не повод для подозрений.

— Не повод, — передразнил брат. — Если мы будем ждать повода, то дождемся только одного — повода присутствовать на собственных похоронах.

— Ты слишком драматизируешь ситуацию.

Эдвин шумно втянул воздух.

— У меня создается впечатление, что это не ты был во Дворце. Они же разыграли партию, как по нотам, а мы, идиоты, лишь кивали и неумно острили.

Ланс поерзал в кресле.

— Все выглядело достаточно естественно.

— Как же, — подхватил старший брат. — Сначала глупые наследники дерутся у песочницы, потом в дело вступает незаинтересованный Виктор, прекращает это безобразие и всех примиряет. Присутствующие раскаиваются. Тут выходит на сцену мудрый дядюшка, согласный, из чисто альтруистских соображений, взять власть в свои руки. И даже не настаивает на оформлении этого де-юре. И правда — какие бумажки могут стоять между близкими людьми? Он ни в коем случае не настаивает, он даже готов отказаться от всего, но пристыженные малолетки горячо протестуют... Я ничего не упустил?

Ланс с уважением посмотрел на брата.

— Меня восхищает подобный размах мысли!

Он какое-то время обдумывал услышанное, затем заговорил:

— В чем-то ты, конечно, перемудрил, но в целом, можно рассматривать случившееся и так. Хотя, повторяю, ты учел не все. Например, зачем понадобилось убивать Лоуна, если все у них шло так гладко?

— Мало ли, вариантов тьма, — Эдвин небрежно взмахнул рукой. — Отравить вино могли заранее, и целью был не Лоун, а кто-то другой, может быть, один из нас. Или у них в группе не все ладно, и один из них внезапно решил пойти более простым и быстрым путем. Не это главное. Ты посмотри, к чему мы пришли. Мы потеряли брата, мы расколоты взаимными подозрениями и недоверием, и мы начинаем уступать им. Герцог, в сущности, получил и Дворец, и власть, даже несмотря на последнее убийство. Кстати, там осталась эта дура Эмилия и было бы неплохо забрать ее, пока не поздно. Но меня она вряд ли послушает.

Ланс согласно кивнул.

— Мне это тоже не нравится... Хорошо, что ты предлагаешь?

— Прежде всего, мы должны ясно высказать свою позицию при первом же удобном случае. В конце концов, отец пролил немало кровушки, в том числе и братской, чтобы этот трон заполучить, и мы не имеем морального права просто так отступаться от всего.

— Но если ты ошибаешься, это окончательно расколет семью.

— Потерь все равно не избежать, — возразил Эдвин. — Так пусть они будут только с одной стороны, а уж между собой мы договоримся.

— Тебе нужен немедленный ответ?

— Я не могу настаивать, но было бы желательно узнать твою позицию хотя бы до окончания похорон.

Эдвин замолчал и нервно забарабанил пальцами по столу.

— Главное, Ланс, я хочу, чтоб ты знал, что с моей стороны тебе ничего не угрожает. Это никакая не братская любовь или, там, кровное родство. Просто, я не хочу терять братьев. Кого я тогда буду ненавидеть?

Ланс скупо улыбнулся. Часы на стене громко пробили восемь.

— Время ужина, Эд. Ты приглашен.

— Тебе нужна охрана?

Они стояли у дверей. Эдвин, не спеша, одевался, а Ланс наблюдал за ним, прислонившись к стене.

— Спасибо, меня ждут, — отказался брат.

— Как скажешь, но будь осторожен.

— Буду, — буркнул гость. — А тебе желаю скорее определиться. И помни, что я тебе говорил.

— Я помню.

Эдвин посмотрел ему в глаза.

— Надеюсь, скоро увидимся.

— Обязательно. — Ланс улыбнулся и открыл дверь.

Старший брат шагнул наружу.

Тишину нарушил тонкий посвист и звонкий удар металла о металл. Эдвин пошатнулся и упал прямо в объятия Ланса. Подхватив брата, тот втащил его в дом, опустил на пол и сбил с ног обалдело замершего слугу. Так же быстро затушил оброненный слугой подсвечник и осторожно выглянул за дверь. Почти тотчас он услышал еще один слабый свист, волосы его колыхнулись, и он отдернул голову. В глубине дома раздался тупой удар, вслед за которым что-то обрушилось на пол.

— Дерьмо! — послышалось из темноты хриплое ругательство Эдвина. — Неплохой выстрел!

Лязгнуло вынимаемое из ножен оружие.

— Ты как? — поинтересовался Ланс.

— В порядке, — заверил брат. — Но, возьми он на две ладони выше, и я бы этого не сказал.

С улицы донеслись звуки торопливых шагов, и принцы снова выглянули наружу. Ближайшие фонари почему-то не горели, но Ланс все же разглядел несколько темных фигур.

— Это мои люди, — пояснил Эдвин и уже другим тоном добавил:

— Я вижу его!

Крепкая рука отжала Ланса от двери, и старший быстро выскочил на улицу. Его глаза полыхали зеленым кошачьим светом. Ланс чертыхнулся и бросился вслед за братом.

Они приблизились к фигурам, бестолково мечущимся между домами.

— Мы поняли, что кто-то стрелял, Ваша Светлость, — раздался из темноты сиплый голос. — Но в такой темноте...

— Трое со мной! — оборвал его Эдвин. — Остальным рассредоточиться вокруг дома и не высовываться.

Во главе трех солдат и Ланса он побежал влево, где между фасадами виднелся узкий, темный провал. Подбегая к переулку, Эдвин что-то вскрикнул и метнулся в сторону. Солдаты четко повторили его движение, но им повезло меньше, и один упал на камни мостовой, схватившись за торчащее в горле толстое древко стрелы.

...Они стояли вдоль стен по обе стороны входа в переулок. Телохранители оказались на одной стороне со старшим братом.

— У него глаза, как у кошки, — выдохнул один из них.

Ланс криво усмехнулся.

— Внимание!

Эдвин сорвал с плеч плащ, зацепил его острием меча и выставил за угол. Выпущенная тотчас стрела сбила плащ на землю. В тот же миг старший брат выскочил из-за прикрытия стен и рванулся в переулок. Ланс, опередив солдат, держался за ним след в след.

Переулок оказался узким, но длинным, и в его дальнем конце они сразу увидели суетливо возящуюся с арбалетом фигуру. Что-то у незнакомца было не в порядке, но прежде чем Ланс успел что-либо предпринять, тот, видимо, оценив положение по-своему, отбросил оружие и скрылся за домами. Ланс поднапрягся, сразу оставив старшего брата далеко позади.

Он пробежал несколько кварталов, явно настигая неизвестного стрелка. Но все же расстояние между ними сокращалось очень медленно, и тот сумел увести принца вслед за собой в район припортовых трущоб. Лишь редкие фонари освещали здешние улицы, не пропускали ни лучика света и плотно закрытые ставни обшарпанных домов. Бегущий впереди сотворил несколько магических ловушек, достойных разве что неумелого подмастерья — опрокинул под ноги Лансу несколько мусорных баков да разбил коротким заклинанием колбу нефтяного фонаря, под которым как раз пробегал принц. Ланс без труда уклонился от разлетевшихся огненных струй. К этому времени Эдвин уже безнадежно отстал.

Ланс настолько увлекся преследованием, что оказался совершенно не готов к нападению. Он свернул за угол, где только что исчезла фигура убегающего... и едва успел отклониться от удара в лицо. Кулак, казалось, лишь скользнул по скуле, но рот принца мгновенно наполнился кровью из разбитых губ. Ланса отбросило в сторону, но он все же сумел устоять на ногах. И у него впервые появилась возможность рассмотреть врага.

Напротив стоял человек примерно одного с ним роста и сложения. С головы до ног незнакомец был облачен в черную ткань, на которой отсутствовали даже прорези для глаз. Плотно затянутое трико подчеркивало гибкую мускулистую фигуру чужака.

Он ударил снова, но принц уклонился и тут же ответил сам. Попал, попытался добавить ногой, но противник успел развернуть корпус и удар пришелся в воздух. Ланса по инерции вынесло вперед, и он на мгновение раскрылся. И сильный удар по голове опрокинул его на мостовую. Упав, принц тут же резко откатился в сторону, и в тот же миг, в место, где только что находилась его голова, в щель между камнями брусчатки по самую рукоять вошел нож. Черный громко выругался.

Ланс проворно вскочил на ноги... и вздрогнул от неожиданности. Вместо человека перед ним стоял зверь.

Они находились на нешироком захламленном пустыре, образованном расходящимися здесь с трех сторон домами. С четвертой стороны высокий каменный парапет отделял пустырь от холодного ночного моря. Сильно пахло помойкой, протухшей рыбой и солью.

Осветив все вокруг бледным маревом, из-за туч выползла луна. Море казалось спокойным, и лишь изредка охотящиеся жирные бакланы беззвучно перечеркивали ослепительную лунную дорожку на водной глади.

Не сводя глаз со зверя, Ланс отступил на несколько шагов. Внешне пепельно-черная тварь напоминала черную пантеру — пуму, хотя размерами превосходила даже самых крупных из когда-либо виденных принцем тигров. Вид портили только крупные верхние клыки, не умещающиеся в пасти, и потому, словно бивни, выглядывающие наружу. Зверь несколько раз выпустил и втянул когти, также заметно превышающие привычную норму. «Таких надо топить в первый же день, дабы не портили чистоту породы», — мысленно сострил принц.

Зверь, не издав ни звука, шагнул вперед. Стараясь не встречаться с оборотнем взглядом, принц проворно отступил еще на шаг. Несмотря ни на что, шанс у него был. Вот только, все нужно сделать очень быстро.

Оборотень прыгнул одновременно с мысленным призывом принца. Как во сне Ланс увидел вытянувшегося в прыжке врага и полыхнувшее перед его внутренним взором Древо Сил. Короткое заклинание слетело с его губ, и ладонь уже отведенной для удара руки охватила рукоять меча. Отшатнувшись от мелькнувших перед самым лицом клыков, Ланс изо всех сил рубанул звериную плоть, и так и не успевший сформироваться до конца клинок распорол покрытый толстыми чешуйчатыми пластинами бок бестии. Визг боли на мгновение оглушил принца, когда же он пришел в себя, то успел увидеть только скользнувший в дальний проулок темный силуэт.

Принц обессилено уронил руку и сел на землю.

Лоун стоял на середине реки. Вода доходила ему до колен, но стремительный поток дробился многочисленными выступающими из воды камнями, и тучи холодных брызг захлестывали его. На брате была надета длинная ночная рубашка, в которой он вечно путался, и сейчас, намокнув, она своими широкими полами обмоталась вокруг слабых детских ног и не давала идти. В правой руке он сжимал длинный мясницкий нож, и ему нужно было только выбросить его, чтобы распутать ноги. Но Лоун крепко держал деревянную рукоять. Первое время он еще пытался сдержать слезы, закрывая лицо свободной левой рукой, но сильный, сбивающий с ног поток, шум воды, секущие лицо брызги и холод окончательно напугали его, и он остановился на середине реки и заплакал.

Виктор, Ланс и Эдвин ждали его на берегу. Ланс и Виктор, размахивая руками, бегали вдоль кромки воды и кричали. Эдвин, скрестив руки на груди, стоял чуть поодаль и с презрением молчал. Он был из братьев самым старшим.

— Вытащите меня отсюда! Я хочу домой! — глотая слезы, Лоун все же смог перекричать стихию.

— Бросай нож, Лоун! — кричал в ответ перепуганный Ланс.

Виктор обернулся к Эдвину:

— Эд, ну сделай же что-нибудь. Пожалуйста!

Лицо Виктора стало мокрым от слез.

Эдвин снисходительно улыбнулся и, стараясь держаться прямо, величественно направился к братьям.

— Помогите! Мама! — донеслось со стороны реки.

И тут Лоун потерял равновесие. Его в мгновение ока накрыло с головой. Виктор, закрыв лицо руками, пронзительно закричал. Ланс расширенными от ужаса глазами смотрел на реку, пока его не оттолкнул подбежавший Эдвин. От заносчивости старшего брата не осталось и следа. Он вступил в воду, сделал несколько шагов, но покачнулся и замахал руками. Затем неуклюже выбрался назад на берег.

В этот момент, из воды, рядом с одним из камней, в каскадах брызг показалась голова Лоуна. Он что-то отчаянно кричал, обхватив камень руками.

— Помоги же ему! Помоги!

Ланс заколотил кулаками по спине Эдвина.

Тот обернулся, затравленно посмотрел на него и снова полез в воду. Виктор, не отрывая рук от лица, истошно орал. То и дело оскальзываясь и падая, Эдвин пробирался к младшему брату. Ланс и немного успокоившийся Виктор во все глаза наблюдали за ним.

...Все же он добрался до малыша, и какое-то время обе головы мелькали среди брызг рядом, то исчезая под водой, то выныривая, пока, наконец, не двинулись к берегу.

Эдвин тогда спас Лоуна. Младший брат настолько обессилел, что уже не мог ни плакать, ни кричать, и только широко раскрывал рот, словно выброшенная на берег рыба. Мокрые длинные волосы спутались и торчали в разные стороны, открывая побледневшее лицо, а его губы сделались синими-синими. Широко распахнутые глаза, казалось, навсегда провалились глубоко внутрь, вокруг них образовались черные круги. Говорить он не мог. Идти он тоже не мог, и домой его пришлось нести на руках.

— Ты ведь ничего не скажешь родителям, правда? — всю дорогу испуганно спрашивал Эдвин. — Ты ведь настоящий воин, правда, Лоу?

Лоун не отвечал и только стонал и мотал головой, его била дрожь, а сам он был очень тяжелый и очень горячий.

— Ты ведь не скажешь, Лоу? Не скажешь?.. Не скажешь? — уже откуда-то издалека спрашивал Эдвин. И опять этот навязчивый дробный стук. Отгоняя его, Ланс тряхнул головой, громко застонал... и проснулся. В доме было тихо, за окном темно, и лишь по стеклу негромко барабанил дождь. Ланс лежал на смятой простыне чуть ли не поперек кровати, а одеяло и одна из подушек валялись на полу. Другая приткнулась где-то в ногах.

«Дьявол! — Ланс вытер мокрый лоб. — Приснится же такое».

...Последствия были серьезными. Лоун получил пневмонию, сильный шок, у него долго лечили многочисленные порезы на руках и ногах. Он почти полгода пролежал в кровати. Виктор тоже слег, правда, ненадолго. У него случился нервный срыв, вызванный испугом. Но и Ланс и Виктор отделались относительно легко по сравнению с тем, какое наказание обрушилось на старшего из братьев, Эдвина. Гнев отца был ужасен. Как-то так получилось, что это стало последним воспоминанием, в котором Ланс помнил Эдвина ребенком. И больше ни разу, нигде и ни у кого не встречал он такой силы гнева, какой охватил тогда его отца.

Ланс поежился, втащил на кровать одеяло и укрылся. Дождь усилился, и дробь капель по стеклу сменилась непрерывным потоком воды.

«Когда мы стали такими? — откуда-то пришел неожиданный вопрос. — Мы ведь отлично ладили в детстве. Конечно, были и ссоры и драки, но мы всегда оставались братьями. Тогда откуда эта ненависть?»

Он попытался проанализировать их жизнь, и вскоре с удивлением обнаружил, что после благополучного периода детства у него не осталось никаких систематических воспоминаний, да и те, что были — лишь куски его собственной жизни.

Он вступил в мятежный возраст, появились новые интересы и потребности, не стыкующиеся с растущим, но все еще пока детским естеством. Вероятно, через это прошли и остальные, но это не объясняло причину разлада. Вся его эмоциональность, обильно выплеснувшаяся в то время, не имела никакого отношения к братьям. Они реже вместе проводили время, у каждого появилось свое окружение, но все же ничего такого, что могло бы действительно встать между ними, он вспомнить не мог. Совсем наоборот, те редкие часы, что он проводил с кем-то из братьев, наиболее ясно запомнились ему открытостью и доверием. Он тогда как бы заново обрел свою семью: родителей, переставших быть понятными в своих суждениях и поступках, хотя и не ставших от этого менее близкими; братьев, вроде бы прежних, и одновременно других, новых и слегка загадочных — но все же братьев.

Они взрослели, и менялось к ним отношение отца. Они постепенно вживались во взрослую жизнь Двора, набирались опыта и новых знаний но, опять-таки, никто их не учил ненавидеть друг друга. Они стали видеться реже. Виктор, Фредерик и Филипп вообще надолго пропадали, но он не видел в этом ничего необычного. При встречах они оставались братьями, хоть и повзрослевшими и более сдержанными. Но разве это плохо?

Вспышка молнии на мгновенье осветила комнату, и тут же ударил раскат грома. Стены дома задрожали, где-то тонко звякнуло стекло.

Отец стал активнее втягивать своих сыновей в дела королевства, у принцев вскоре появились новые обязанности. Но и свалившаяся на них ответственность не могла служить причиной их отчуждения, в конце концов, целью их деятельности было благополучие государства, а в этом братья были на редкость едины. К тому же, всегда можно было укрыться за широкой спиной отца, имевшего постоянную и хорошую возможность, как теперь понимал Ланс, присматривать за ними, а в случае надобности и направлять. Сам Ланс никогда серьезно не примеривался к короне, не мог он представить также королем кого-либо из родни. Он вспоминал своих братьев в ту пору, но они почему-то виделись ему совсем мальчиками. Неужели уже тогда они думали о Короне, о возможном соперничестве, а, быть может, и о войне за власть. Нет, это невозможно!

Он так и не сумел понять, когда именно все переменилось. В последние годы жизни отца братья перестали понимать друг друга, прощать, мириться. Они перестали быть семьей. После смерти Дарвина стало совсем плохо.

...И он тоже стал интриговать, врать, спорить. Но самое странное, что при этом он не хотел становиться королем. В этом он ясно отдавал себе отчет, поскольку, волей-неволей, но пришлось задуматься и об этом. Тогда к чему вся эта дикость? А может, и с остальными происходит то же самое? И если это так, то, что делать? Он понимал, что нельзя просто прийти и предложить всем мир — слишком долго они враждовали, его просто не поймут. Или поймут?

Ланс подумал об Эдвине и о том, что случилось накануне вечером.

«Неужели Эдвин думает так же, как и я?»

И тут же в памяти возникло лицо стоящего посередине горного потока плачущего Лоуна. Словно тисками сжало грудь. «Как же, думает!.. Не уберегли малыша, сволочи!»

Ланс, преодолевая спазмы, несколько раз глубоко вздохнул.

«Ну, а ты сам?» — зло подумал он.

— А может нас действительно кто-то стравливает? — он и не заметил, как заговорил вслух.

Почему-то представился старый герцог — рассудительный, холодный — и его последняя речь.

«Черт, ведь он же считает, что в нас не осталось ничего человеческого... А может, не хочет этого замечать?»

Ланс стиснул кулаки, но быстро взял себя в руки.

— Ну вот, Эдвин все-таки зацепил меня, — печально произнес он вслух.

И тут его пронзила очень простая и верная мысль — он обязан помирить братьев любой ценой!

«Прости, малыш, — думал он, — я не должен был допустить твоей смерти. Только теперь я понимаю, как много ты для меня значил, и как много для меня значат остальные. Тебе уже ничего не поможет, но все же, во имя твоей памяти, я клянусь, что прекращу этот кошмар».

Снова прогремел гром, шум дождя, кажется, еще более усилился. Ланс же почувствовал, как целая гора горечи и отчаяния свалилась с его плеч, и ему стало легко и спокойно. Он знал, что днем будет все по-другому, и иными будут его мысли, но сейчас он легко загнал все сомнения куда-то в отдаленный угол сознания и, наконец, спокойно уснул.

Гроб с телом Лоуна был выставлен на возвышении в Тронном Зале Дворца. Гигантские белые полотнища скрывали стены огромного зала. Была вынесена вся мебель, а пол застлан толстой, заглушающей шаги тканью. Плотно задрапированные окна-витражи не пропускали ни единого лучика света, и огромное помещение освещалось лишь установленным за гробом гигантским чашеподобным факелом.

С самого утра Зал был заполнен толпами, пришедшими проститься с принцем. Провожающие двигались медленным, непрерывным потоком, попадая в Зал через распахнутые Главные Ворота. Людская очередь спускалась с Королевского Холма и терялась где-то внизу, на окраинах столицы. Дворянство, городская верхушка и делегации из других городов и стран занимали более половины зала. Время от времени, из их рядов отделялась очередная четверка дворян и, обнажив клинки, становилась на дежурство у гроба.

Ланс незаметно пристроился в темном углу и поверх голов разглядывал зал. Бесчисленное множество укутанных в траур, непрерывно движущихся фигур почти скрывало Лоуна, и он видел только его осунувшийся профиль. Лицо брата было спокойным и слегка задумчивым, и Ланс подумал, что при жизни никогда не видел младшего брата таким.

...Спустя час он поднялся на второй этаж и вошел в малую гостиную.

Кроме членов королевской семьи здесь собрались родственники Лоуна по линии матери и главы делегаций других государств. Принимая соболезнования, принц пересек зал и, наконец, пристроился недалеко от окна.

— Ты был внизу, Ланс? — раздался над ухом женский голос.

Он поднял голову и взглянул на Эмилию. Сестра села рядом.

— Вынос тела в час дня.

Он кивнул.

Эмилия помолчала несколько минут, затем встала и отошла.

Ланс оглядел зал, отыскивая среди присутствующих братьев. Винсент стоял у стены и о чем-то беседовал с лордом Уинфри — отцом королевы Карлы, покойной матери Лоуна, и главой рода Уинфри. Лорд выглядел хмурым и, как показалось Лансу, был слегка возбужден. Слушая его, Винс часто кивал.

Герцог, Виктор и Фредерик держались вместе, в окружении еще десятка родственников рода Уинфри. Из этой группы только дядя казался удрученным похоронами. Чуть дальше о чем-то негромко переговаривались посол Порты и Эдвин. К ним подошла Эмилия, посол низко поклонился, по лицу Эдвина проскользнуло недовольство.

На короткое время показались головы Леонарда и Дианы, но очень скоро он их потерял. Потом он увидел подходящего Филиппа.

— Здравствуй, Ланс. Я тебя повсюду ищу.

— Что-то случилось?

Филипп посмотрел на настенные часы.

— В полдень вынос тела. Нас восемь человек, и если мы разобьемся на две четверки, то тогда все смогут принять участие в траурной процессии.

— Конечно, кто в моей группе?

— Пока речь не об этом. Тут дело в другом... — Филипп озабоченно потер подбородок. — Боюсь, герцог не сможет целиком пройти свою часть пути. Было бы неплохо, чтоб кто-то был на подхвате.

— Конечно. Я буду рядом.

Филипп кивнул.

— Спасибо, я тоже не буду далеко отходить. И поговорю с остальными.

— Давай, похоже, ты взял организацию на себя.

Кузен слабо улыбнулся.

— Кто-то ведь должен сделать это... Ну ладно, мне пора. Увидимся.

— Увидимся.

Филипп исчез в толпе.

Ланс продолжал наблюдать за гостями и очень скоро поймал себя на том, что бессознательно примеривает всех присутствующих к убийце в черном. И очень многие подходят.

Часы пробили полдень.

— Господа! — откуда-то из центра зала донесся голос герцога. — Прошу всех присоединиться к провожающим в Тронном Зале.

Гул примолк, все потянулись к дверям. Кто-то сзади коснулся плеча Ланса, он обернулся и встретился глазами с Винсентом. Они приостановились, пропуская вперед основную массу гостей.

— Ты, кажется, опоздал? — спросил брат.

— Я был внизу.

— А-а, кое-кто уже начал беспокоиться.

— Я тронут.

Винсент хмыкнул.

— Я видел, как ты разговаривал с лордом Уинфри. С этой стороны нас могут ждать неприятности? — в свою очередь поинтересовался Ланс.

Лицо брата стало серьезным.

— Боюсь, что да. Кажется, терпение старика лопнуло.

— Его можно понять, — мрачно заметил Ланс. — Он потерял и дочь и внука. У него на наш счет какие-то планы?

— Не знаю, он мне не говорил. Но ничего хорошего ожидать не приходится. Как это плохо... Но, в конце концов, он наш вассал, нравится ему это или нет.

— Угу, — согласился Ланс. — Вероятно, этого и следовало ожидать. Думаю, будет еще хуже.

— Я тут побродил среди гостей, и кое-что мне не понравилось, — заявил Винсент.

— Знаю, Винс. Как только это все закончится, мы обязательно поговорим.

Они вышли в Тронный Зал. Ланс кожей ощутил на себе взгляды тысяч глаз. Зал на несколько минут притих, но постепенно шум снова затопил огромное помещение.

Плотная колонна медленно ползла мимо гроба, удовлетворяя свое ненасытное любопытство. Воздух был тяжелым и густым. Одуряющий аромат благовоний вперемешку с запахом хвои кружил голову. Все пространство в центре зала было устлано венками и цветами, которые почти полностью скрывали гроб. Огромный чадящий факел позади траурного помоста громко трещал, время от времени роняя на пол огненные капли. Их отраженья вспыхивали и на полированных клинках офицеров почетного караула.

Откуда-то вновь вынырнул Филипп и, перехватив взгляд Ланса, остановился и показал кивком головы следовать за собой. Стараясь никого не беспокоить, Ланс двинулся за братом и вскоре присоединился к группе, состоящей из герцога Кардигана, Виктора и Фредерика.

— Ланс, пойдешь в первой четверке с Винсом, Фредериком и Виктором, — прошептал ему на ухо Филипп.

Тот молча кивнул и медленно отошел к герцогу.

— Здравствуй, племянник, — заметив его, поздоровался старик. — Идешь с моими мальчиками?

— Да, дядя.

— Я бы просил тебя не исчезать после похорон.

— Я буду в городе.

Ланс постоял рядом, но поскольку старик не проявил желания продолжать разговор, отошел.

— Понесем вместе? — спросил его кто-то сзади.

Он обернулся и увидел Фредерика.

— Верно.

Некоторое время они помолчали.

— Я рад, что ты будешь с нами, — сказал затем двоюродный брат.

Ланс улыбнулся.

— Я тоже.

К гробу приблизилась группа гвардейцев, они тут же принялись осторожно перекладывать груды венков и цветов. Шум в зале заметно усилился. Потом откуда-то появились солдаты и принялись мягко, но решительно выжимать людей из центра зала, освобождая место для прохода. Стоящая рядом Эмилия вдруг подхватила свою начавшую неожиданно оседать на пол соседку и осторожно повела ее к выходу. Даже в алом свете факела лицо ее спутницы казалось неестественно бледным. Лансу почудилось, будто он слышит сдавленные стоны из темных углов зала.

...Наконец, проход освободили, и в широкий проем раскрытых настежь ворот ударил поток свежего воздуха. Дамы усиленно замахали веерами. В зал ворвался гул многотысячной толпы снаружи.

Вернулась Эмилия и встала рядом.

— Что случилось? — негромко спросил он.

— Ничего страшного, просто обморок.

К ним подошли Винсент, Виктор и Фредерик. Шум снаружи усилился.

— Начинается, — шепнул Виктор.

В проходе возникла фигура в длинной мантии, и в наступившей тишине двинулась к гробу.

...За ходом церемонии Ланс почти не следил. Он с неудовольствием вдруг осознал, что воспринимает происходящее удивительно спокойно, словно хоронит не брата, а постороннего человека. Это казалось странным после недавнего ночного приступа жалости. Ланс исподтишка взглянул на братьев, но и у них не заметил особой скорби. Процедура шла своим чередом, и они были всего лишь ее частью. От горьких мыслей его отвлек Филипп.

— Скоро конец, — негромко заговорил двоюродный брат, — вы берете гроб и несете до перекрестка Восточной и Старой окружной дороги. Там его принимаем мы и несем до конца, но вы все же будьте недалеко. За безопасностью следит Леон, его люди расставлены по всему пути следования. Когда близнец возьмет гроб, командование переходит к Винсенту, имей это в виду. И вообще, не расслабляйся.

— Ты ожидаешь неприятностей?

Филипп покачал головой и тяжело вздохнул.

— Не знаю, Ланс, тревожно что-то.

Они послушали мессу, и Филипп опять куда-то отошел.

Жрец прекратил напевать и, вытянув перед собой руки, застыл перед гробом. Зал затаил дыхание.

Пламя факела вспыхнуло с новой силой, опалило жаром, загудело и золотистым столбом вытянулось под своды Тронного Зала. Затем огненный столб отделился от чаши и завис в воздухе. Под басовитый речитатив жреца он сжался и принял форму идеального шара.

В полной тишине завывающий огненный шар стал медленно вытягиваться, пока не принял форму прямоугольника, тут же подкорректированную магом в сутане в удлиненную трапецию с четко очерченными краями, но, свойственной пламени, аморфной структурой. Еще спустя несколько минут трапеция перестала бликовать сполохами огня и превратилась в нечто, напоминающее подвешенную над землей золотую пластину. Ланс сообразил, что это крышка гроба. Золотой покров величественно проплыл по воздуху и мягко опустился на гроб, навсегда укрыв от них детский профиль покойного брата. В тот же миг ударил головной колокол храмового комплекса Дворца. Все опустились на колени, а жрец, обессилено уронив руки, сделал несколько шагов и торжественно заговорил:

— Разум, знания, сомнения и заблуждения, чувство, ум, счастье и несчастье, насилие, удовлетворение, уравновешенность, аскетизм, милосердие, слава и позор — вот качества мирской жизни, вместе с ней уходящие в небытие. И только душа — невидима, непостижима и неизменна. Душу нельзя разбить, растворить, сжечь или иссушить. Она существует всегда и везде — неизменная, недвижимая, вечно та же. Тот, кто родился, обязательно умрет и обязательно родится вновь и, зная это, не следует скорбеть о теле.

И никто никогда не сравнится с тем, кто целиком познал смертную жизнь и прошел вечный путь погибели. И не существует для него страданий, и остается он один на один со своей нетленной природой, со своей душой, со своим Я. И достоин он зависти и поклонения, а не жалости и скорби. Покойся же с миром, принц Лоун, и обрети бессмертие во веки веков.

Произнеся это, жрец исчез.

«Вот пришла и наша очередь», — подумал Ланс и обернулся.

И оторопел. Стоящий чуть позади Виктор, скривившись от боли, сжимал окровавленное предплечье, а Винсент и Фредерик уже накладывали ему повязку.

— Кто-то метнул нож, — хриплым голосом пояснил Фредерик.

Никто вокруг, похоже, ничего не заметил, и Ланс вызвал Древо Сил. Привычный короткий приступ головной боли сменился пылающим образом колдовской Кроны перед внутренним взором принца и, не теряя времени, он потянул нужную ветвь — штрих этого видения. Это было все равно, что вырастить несколько новых глаз, плюс множество новых способностей, даваемых магу Древом. Ланс осмотрелся.

Зал лежал, как на ладони, и это новое восприятие позволяло видеть не только заполняющие его физические тела, но и неощутимую до этого нематериальную сферу. Ланс видел множество людей, и всех сразу и каждого в отдельности, видел их энергетические составляющие, эмоции, направление и окраску мыслей, предметы приложения чувств. Обнаружился и жрец, который вовсе не исчез, а только вышел за пределы видимого человеческим глазом спектра и сейчас устало шел к выходу.

В проходе возникла сияющая фигура, в которой Ланс узнал Леонарда. Близнец всматривался куда-то в угол, одновременно поторапливая жестом приостановившегося от удивления жреца. Почувствовав присутствие на этом уровне еще кого-то, Леонард обернулся и посмотрел на Ланса. И что-то изменилось в окружающей его золотистой ауре.

— Я вижу его, — услышал Ланс голос близнеца. — Попробую взять. Не мешай.

Ланс сосредоточился, но так и не смог обнаружить неведомого врага. Вокруг господствовали скорбь и тревога. Вспыхнул еще один яркий штрих, и принц увидел Эмилию. Потом еще один... и еще. Он мысленно оттолкнул Древо.

За исключением нескольких человек никто ничего так и не заметил, и на небольшую суматоху в королевском секторе особого внимания никто не обратил.

Братья как-то незаметно сгруппировались вокруг Виктора, отгородив его от посторонних взглядов. Брат успел накинуть другой плащ, полностью скрывающий раненую руку. Ланс вопросительно посмотрел на него.

— Порядок, — улыбнулся тот. — Понесу правой рукой. Заметно что-нибудь?

Держался он молодцом, и Ланс только отрицательно помотал головой.

— Ну, тогда вперед, — бодро прошептал Виктор.

Комната, в которой они должны были собраться, находилась в одном из тех глухих мест, что пережили свои золотые деньки еще в давние времена, когда Дворец не являлся собственно Дворцом, а был всего лишь одним из многочисленных замков страны. Со временем, разрастаясь и превращаясь в центр государства, он последовательно достраивался. Где-то старые постройки полностью разрушили и на их месте возвели новые башни, где-то просто наращивали древние стены. Медленно и незаметно жизнь из старых залов перетекала в более новые. А во Дворце появилось много нежилых помещений и забытых коридоров, которые со временем стали его частью, его особенностью и неиссякаемым источником мифов и легенд. И, наверное, не было ни одного монарха, не посвятившего свои детские годы героическим и невероятным подвигам в этих лабиринтах. И как следствие этих походов, многочисленные описания и рассказы, изрядно, впрочем, сдобренные фантазиями юных странников, служили дополнительным поводом для новых похождений будущих правителей. Разглядывая заваленные старой рухлядью комнаты и многочисленные, давно забывшие звуки шагов, коридоры, Ланс словно вновь окунулся в мир детства, еще памятный, но уже такой недоступный.

Впрочем, мысли о прошлом мгновенно вылетели у него из головы, едва он распахнул дверь. Как и другие помещения в этой части Дворца, представшая его глазам комнатенка была небольшой, грязной и неравномерно освещалась несколькими факелами, вставленными в ржавые кольца в стенах, и парой подсвечников, установленных на разных концах задвинутого в угол стола. Сестры устроились в середине комнаты, подальше от стен и темных углов, на мягких стульях, принесенных, по-видимому, специально для такого случая. Еще один стул был занят герцогом, остальные присутствующие в комнате либо стояли, либо сидели на корточках — кто где. Лица у всех были угрюмые.

На полу, прямо напротив двери, на окровавленном черном плаще лежал лицом вниз человек. Сомневаться в том, кто это, не приходилось.

Ланс медленно приблизился к распростертому на полу телу и присел на корточки.

— Как же так? — расстроено спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.

Ему никто не ответил. Стоящий рядом Виктор носком сапога небрежно перевернул труп:

— Ты знаешь его?

Ланс осмотрел убитого. Это был черноволосый темноглазый человек, лет, приблизительно, двадцати пяти. Рисунок бровей и губ, а также общий тип лица выдавали выходца с Востока. Под черной кожаной курткой угадывались широкие мускулистые плечи и грудь, но кисти, выглядывающие из рукавов, были небольшими и изящными. Невелик был и размер обуви. Остекленевшие глаза смотрели в потолок. Левую часть груди, от подмышки, через сердце и до ключицы, пересекал широкий, зияющий разрез. Весь этот бок был залит кровью, уже спекшейся и потемневшей.

— Впервые вижу, — ответил он и повернулся к Леонарду. — Что случилось, Леон?

Тот досадливо скривился.

— Я дождался, пока вы покинете Тронный Зал, и толпа двинется вслед за вами. Потом осторожно приблизился к нему и слегка оглушил. Никто ничего не заметил. Мои люди оттащили его вместе с несколькими придушенными в давке, связали, заткнули пасть и бросили в комнату прислуги — все на моих глазах. Дальнейшее известно со слов стражников. Этот мерзавец сумел освободить руки и подманить двух оставшихся с ним в комнате людей. Один из них сейчас в лазарете, второй мертв. За дверью оставалось еще четверо охранников с соответствующими указаниями как раз на такой случай и, думаю, они сделали бы все правильно, но именно в ту минуту дьявол послал барона Гора... Барон может гордиться таким ударом, — невесело заключил Леонард.

Ланс почувствовал приступ бешенства:

— Так просто. И ты все спустишь ему с рук?

Леонард равнодушно пожал плечами:

— Я с ним уже поговорил. Барон едва стоял на ногах и к тому времени уже толком ничего не соображал.

— Все равно, — кровожадно заявил Ланс. — Нечего ему было делать в комнате прислуги. И вообще, что это за манера — напиваться на похоронах своего господина!

— С этим я согласен, — вмешался герцог, — но барон наш гость. Успокойся, Ланселот, ты несправедлив.

— Ну-ну, — Ланс нехорошо усмехнулся и ткнул пальцем в сторону трупа. — При нем были какие-нибудь вещи?

— Ничего, кроме ножа, что он метнул, — ответил Леонард. — Это профессионал.

— Да и не пронес бы он во Дворец ничего крупнее ножа. Все это чепуха! — воскликнул Эдвин.

Герцог тяжело поднялся со стула и прошел по комнате.

— Кажется, мы вновь сворачиваем на кривую дорожку.

— Мы? — переспросил Эдвин.

— Нет, я! — вспылил Фредерик.

— Тогда тебе лучше вернуться в строй, — невозмутимо предложил Эдвин.

— А зачем? — осведомился Фредерик. — Ведь ты сам тратишь все свое свободное время на то, чтоб этот строй развалить.

— Ты не думаешь, что говоришь, — грубо ответил самый старший брат.

— Не думаю?

В голосе Фредерика зазвучали истерические нотки:

— И прекрати разговаривать с отцом в таком тоне!

Эдвин повернулся к герцогу.

— Я чем-либо вас оскорбил, дядя?

— Нет, нет, все в порядке, — поспешно отозвался старик. — Успокойся, сын.

— Да? А то мне не тяжело и извиниться.

— Тогда, лучше сделай это, — подозрительно ровным голосом предложил Фредерик.

— Или... — Эдвин поднял бровь.

— Ты мне страшно не нравишься в последнее время, Эд. Почему б нам не пройтись куда-нибудь, прогуляться. Думаю, что с секундантами проблем не будет.

Они сверлили друг друга взглядами, пока остальные с интересом за ними наблюдали. В гнетущей тишине Эмилия вдруг продекламировала:

Все изумленно уставились на нее. Первым не выдержал и усмехнулся Филипп.

— Все-таки, — сказала Эмилия, — ты, Эд, иногда бываешь на редкость невыносимым.

Ланс задумчиво проговорил:

— Тебе, сестра, не следовало вмешиваться. Подерись они сейчас и убей один другого, все равно кто кого, стало бы меньше на одну неизвестную величину. Это упростило бы ситуацию.

— А если б они погибли оба, то было бы еще лучше, — поддержал герцог, — но ты, Ланс, забыл про нашу последнюю договоренность. Я всем напоминаю — мы в одной лодке.

Герцог снова сел.

— Смерть Лоуна — тяжелый удар для всех, но, не сочтите за цинизм, в ней... то есть в ее последствиях, я вижу один... э... позитивный аспект.

Как всегда, ему удалось заинтриговать собравшихся.

— Сейчас перед нами появилась цель — найти убийцу. Я отдаю себе отчет в том, что он может быть среди нас, и все же предлагаю всю нашу ненависть направить на этого человека. Необходимо найти его и убить, независимо от того, кем он окажется.

— Это хороший повод для объединения, — тут же признал Леонард.

— Но только в том случае, если все покинут эту комнату живыми и здоровыми. Так, для разнообразия, — поправил Филипп.

— Тебе-то ничего не грозит, — насмешливо сказала Эмилия. — Ты был удивительно сдержан за поминальной трапезой. Да и кто не был?

— Хорошо, — громко сказал Эдвин. — Только меня никто не убедит в том, что мы будем открыто делиться друг с другом добытыми сведениями. И поэтому сразу заявляю, что собираюсь действовать в одиночку. Что, конечно же, не помешает мне выведывать информацию у любого из вас.

— Мы все будем так делать, — согласился герцог. — Никаких обещаний и никаких обязательств. Главное, помнить — у нас одна цель.

— Вот и ладно! — воскликнула, вскакивая со стула, Диана, — я пошла! Леон, ты со мной?

Близнец кивнул и направился к двери, засобирались и остальные.

— Уходим вместе или поодиночке? — насмешливо поинтересовался Филипп.

— Как угодно, лишь бы на своих двоих, — беря факел, в тон ему ответил Ланс.

Все потянулись к двери.

— Ты обдумал, о чем мы говорили? — Ланс вздрогнул от неожиданности, услышав вопрос брата.

— Да, и с многим согласен, но есть некоторые проблемы. Одну из них ты только что очень удачно сформулировал. Как насчет доверия между нами?

Эдвин внимательно посмотрел на него.

— Думай, что хочешь, но ты один из тех, кому я верю. Я знаю, что ты не ударишь в спину, и мне этого достаточно.

Ланс даже несколько растерялся от такого признания.

— Извини, Эд, но, похоже, ты меня используешь самым бесцеремонным образом.

— Верно, — согласился брат. — Мы все используем друг друга, но сказал бы ты эти слова кому-нибудь другому?

Лансу было очень неприятно признаваться себе в том, что брат совершенно прав. Эдвин насмешливо смотрел на него, словно читая его мысли. Потом легонько ткнул Ланса кулаком в грудь.

— Ладно, ладно, успокойся. Поступай, как считаешь нужным, но знай, что всегда можешь рассчитывать на старшего брата.

— Я могу все это передать Винсенту?

Эдвин не обиделся, только помотал головой и коротко хохотнул. Они вышли в жилую часть Дворца.

— Можешь. И заодно передай, чтоб был осторожней.

Ланс встревожился.

— В чем дело?

— Ни в чем. Просто с сегодняшнего дня лучше не давать повода для подозрений. Старик неплохо придумал — натравить Семью на кого-то одного. Вот увидишь, потом окажется, что мы ошиблись и все начнется то второму кругу. И так далее.

— А-а, — только и протянул Ланс.

Он и сам так думал.

Принц медленно отпил из бокала.

— Ну, и как тебе все происходящее?

Сейчас, пожалуй, впервые за прошедшие после похорон Лоуна две недели он чувствовал себя в безопасности.

— Все происходящее? — по своему обыкновению переспросил Винсент. — Что именно, происходящее? Будет лучше, если каждый расскажет все, что происходило с ним за это время. От этого и будем отталкиваться.

— Согласен, я и начну.

Ланс подробно описал свои похождения.

— Ты явно не скучал, — заметил старший брат. — Я не могу похвастаться подобным проворством.

— И все же.

Ланс взял в руки кувшин и осторожно разлил часть содержимого по бокалам.

— Изволь. Прежде всего, я знал о том, что ты наведался в лавку Латиниуса. Тебе удалось осмотреть труп?

— Труп? — удивился Ланс. — Я думал, он сгорел. Там осталось, на что смотреть?

— Осталось. Я послал своего человека, и он исследовал останки.

— Проклятье! — выругался Ланс. — Я думал, что он сгорел полностью.

— Что значит «полностью»? — пожал плечами брат. — Старику здорово досталось, но кое-какие мелочи наводили на размышления. Тебе ведь известно, что Латиниуса пытали, и значит, на теле должны были остаться характерные следы. Мой человек имел особые инструкции на этот счет. Кое-что он даже зарисовал, и вполне определенно можно сказать, что гость, посетивший Латиниуса, знал толк в подобных шалостях.

— Дело нехитрое, — ухмыльнулся Ланс.

— Как сказать, разумеется, не сложно проделать ряд общеизвестных приемов. Но тебе не пришло бы в голову, скажем, воздействовать на болевые точки или инициировать определенные зоны коры головного мозга. Я уже не говорю о прочей экзотике. И под конец едва ли не выпотрошить жертву, при этом, не давая ей умереть.

— О, Боги! — воскликнул Ланс, но тут же успокоился:

— Ты как-то связываешь это с визитом нашего гостя с Востока, так некстати зарубленного бравым бароном?

— Я могу связать это с чем угодно, — надменно бросил Винсент.

— Пожалуй. Ты говорил с приставом Тууром?

— Какой смысл? Он ни за что не скажет нам всего, а возможности надавить на него у меня нет.

— При желании можно надавить на кого угодно.

— Честно говоря, не хотелось бы связываться с герцогом.

— Вот как? Ну, тогда я завтра сам поговорю с генералом... Между прочим, не все относятся с таким пиететом к дядюшке.

Винсент улыбнулся и старательно наполнил успевшие опустеть бокалы.

— Да бог с ним, с дядюшкой, лучше скажи, о чем ты в день похорон шептался с Эдом. Можно было умилиться, глядя на вас.

— Эдвин считает герцога источником всех наших бед — интриганом и детоубийцей.

— И как он обосновывает данную точку зрения?

— Элементарно, — Ланс зевнул и потянулся. — Старик жаждет власти. В ход идут яд, травля, наемники, стрелы и еще много чего.

— Что ж, у него есть основания так думать, — признал Винсент. — Только непонятно, зачем дядя так подставляется.

Ланс кивнул.

— Я и сам много думал об этом, а потом плюнул. Вероятно, он знает, что делает.

— Можешь не сомневаться. Вот только его настойчивость в любой момент может спровоцировать кое-кого из наших. А старику много и не надо.

— С другой стороны, — продолжил Ланс, — он легко мог это просчитать, и как раз полагается на кажущуюся шаткость своего положения.

— Так мы можем продолжать до бесконечности. Все это напоминает мне одну из этих старых детских заморочек.

— А потому-то, — подхватил Ланс, — все и решили не трогать старика и, прикрывшись им, тихонько пакостить друг другу.

— Тебе что-то известно? — поинтересовался Винсент, уставив на брата проницательный, хотя и несколько мутноватый взгляд.

— Да нет, просто маловероятно, что все эти покушения устроил кто-то в одиночку.

— Согласен. И потом, у нас есть... восточный след. Пока очень слабый, но со временем, думаю, он проступит явственней. Есть еще какие-нибудь зацепки?

— Да, меня беспокоит оборотень, напавший на нас с Эдвином.

Ланс замолчал, крутя в руке бокал. Винсент терпеливо ждал.

— Признаться, этот парень изрядно меня напугал. Думаю, он будет классом повыше нас... то есть повыше меня, — поспешно поправился Ланс.

— На следующий день после стычки я прошел по тем местам и не обнаружил никаких следов колдовства, а ведь это практически невозможно. Не берусь ничего утверждать, но у меня предчувствие, что в лавке Латиниуса побывал именно он.

— Что ж, еще одна зарубка.

— И вообще, не пора ли нам отсюда сматываться?

— Пора, но еще несколько дней подождем. Я вызвал своих людей. И Яго.

— Ого! — воскликнул Ланс. — Это серьезно!

— Жизнь — это всегда серьезно, — буркнул брат и потянулся за новой бутылкой.

...Выбрались из дому они уже глубокой ночью. Допив на крыльце прямо из горлышка бутылку вина, Винсент со смехом расколотил ее о стену дома.

— Куда пойдем?

Его голос прозвучал неестественно громко, и следом, отраженное сонными фасадами домов, прокатилось короткое эхо.

— В центр, — невольно понижая голос, ответил младший брат.

И сонные улицы огласились громким хохотом загулявших принцев. Несколько раз они натыкались на привлеченных шумом ночных патрулей и каждая такая встреча заканчивалась распитием очередной бутылки.

В последний раз гвардейский офицер — звали его Морант — имел при себе целых две бутылки, и беседа несколько затянулась. Расстались они, условившись вскоре встретиться в одном из ночных заведений под названием «Три дрозда».

Ланс и Винсент довольно долго бесцельно бродили по городу. Внезапно Ланс указал рукой на роскошный особняк.

— Знаешь, кто там живет?

— Генерал де Туур — пристав портового района.

— Зайдем?

— Зачем?

— Зачем? Да просто так... Нет, пусть он нам расскажет все, что знает про убийство Латиниуса.

Винсент восторженно посмотрел на брата:

— Верно, будь я проклят! Пошли.

И они свернули к особняку генерала.

— Смотри-ка, открыто, — удивленно воскликнул Ланс, едва притронувшись к ручке входной двери.

Шедший чуть сзади брат наткнулся на его спину и чертыхнулся.

— Мы идем или нет!

В широком холле было пустынно и темно. Свет уличных фонарей, пробивавшийся через открытую входную дверь, высветил часть стены, украшенную богатой лепниной и фрагмент узора на паркете. Несмотря на то, что они устроили изрядный шум, навстречу им никто не вышел. Ланс, пошатываясь, но смело, по-хозяйски, двинулся в темноту:

— Эй, здесь есть кто-нибудь?

Позади что-то загремело и обрушилось на пол, послышалась ругань брата. Ланс резко обернулся на шум.

— Винс, что случилось?

— Проклятый стул! И куда они все подевались?

И только после этих слов Ланс почувствовал неестественность происходящего.

— Здесь что-то не то, Винсент.

Тотчас в темноте полыхнули кошачьим блеском глаза брата, и Ланс услышал его вскрик:

— Проклятье!

Он встряхнул головой, пытаясь прогнать остатки хмеля, и осмотрелся, уже вновь подчинив себе свои заглушённые вином способности.

Чуть в стороне, почти в середине холла, на полу лежал человек в лакейской ливрее. Они рванулись к нему.

— Совсем еще теплый, — заметил Винсент и попробовал поднять лежащего.

В уголке рта того показалась кровь и тонкой струйкой потекла по подбородку.

— Осторожно, — предупредил Ланс.

— А, чтоб тебя! — выругался брат, брезгливо вытирая ладонь о ливрею лакея.

Им хватило короткого обмена взглядами, на то, чтоб понять друг друга. Они молча поднялись на второй этаж, прошли по коридору череду закрытых комнат и наткнулись на второй труп. Тоже мужчина, но моложе, этот был одет в гражданское платье. Как и нижний, он был убит ножом. Они прокрались дальше и вскоре вышли к генеральской спальне. Не теряя времени, Винсент несильно толкнул дверь, и та бесшумно распахнулась.

Свет с улицы проникал внутрь через высокое не зашторенное окно и падал прямо на необъятную кровать в центре комнаты, на которой, нелепо раскинувшись, лежал хозяин дома. В тусклом свете его лицо приобрело грязно-зеленый оттенок, а глаза неотрывно и жутко смотрели в упор на вошедших. Пижама генерала, одеяло и ковер на полу вокруг кровати пропитались кровью, но кровь эта была не его, а свесившейся с другой стороны ложа женщины. Если на теле генерала не было следов насилия, то ее явно пытали.

— Ты понимаешь, что происходит? — шепотом спросил Винсент.

Ланс мотнул головой и, осторожно ступая, прошел внутрь. Стараясь не смотреть в сторону кровати, не сговариваясь, братья принялись обыскивать комнату.

Это оказалось весьма непростым делом, так как кругом царил полный беспорядок. Одежда и белье вперемешку валялись на полу, причем многие вещи выглядели так, словно кто-то нарочно изрезал их, превратив в негодные тряпки. Также была вспорота обивка мягкой мебели, а многочисленные пуфики и подушки просто выпотрошены. Убийца не поленился посдвигать с шеста всю мебель в комнате и даже ободрал драпировку со стен.

— Похоже, все, что можно было здесь найти, нашли еще до нашего прихода, — заметил Винсент.

— Если только нашли, — поправил брата Ланс. — Эх, знать бы, что здесь произошло!

— Вот именно, — отозвался старший брат и сокрушенно покачал головой.

— Ладно, посмотри еще тут, а я пройдусь по дому.

Ланс вышел из спальни и пошел по коридору, осторожно поворачивая ручки всех попадающихся на пути дверей. Подалась только пятая. Эта дверь не имела замка и почему-то открывалась наружу. И только входя в полутемную комнату, Ланс сообразил, что все предыдущие двери он пытался открыть, толкая их от себя.

Небольшая комнатенка, видимо, для прислуги. Стол у окна, пара мягких стульев, книжный шкаф, платяной, и широкая тахта, прикрытая старым ковром, у стены. Он уловил движение сбоку, обернулся и встретился с взглядом пары обезумевших от страха глаз, принадлежащих укутанному с головы до ног простыней существу.

Ланс успокаивающе приподнял руку и тут же резкий вопль разорвал тишину. От неожиданности принц отпрянул в коридор, где едва не столкнулся с выбежавшим из генеральской спальни Винсентом. Перепуганная обитательница комнаты вопила теперь, не переставая. Под одной из ближайших дверей вспыхнула полоска света. Братья посмотрели друг на друга и, не сговариваясь, побежали к центральной лестнице.

Они уже одолели ее добрую треть, как с улицы в холл вбежала большая группа вооруженных людей.

— Вот они! — завопил кто-то снизу.

Погоня загромыхала им навстречу.

...Впереди, оглушительно топая сапожищами и расшвыривая все на пути, несся Винсент. Ланс бежал следом, стараясь не упустить из виду широченную спину брата. Он уже смирился с мыслью, что придется убивать. Попасться при данных обстоятельствах означало подписать себе смертный приговор.

Но обошлось без кровопролития. Из-за угла, где только что скрылся Винсент, до Ланса донесся звон бьющегося стекла. Подбежав, он увидел стоящего на подоконнике брата. Тот что-то негромко сказал и прыгнул в темноту. Ланс, не раздумывая, последовал за ним.

Они остановились только тогда, когда пробежали несколько кварталов.

— Постой! — окликнул Винсент. — Куда ты?

Ланс пожал плечами.

— Какая разница? Пошли домой. Ко мне ближе.

— Так не годится, — заявил старший брат. — Мы обязательно должны появиться в «Трех дроздах».

— Дьявол! — выругался Ланс.

«Три дрозда» был таверной, в последние годы все более набирающей обороты. Расположенная на границе центральной и портовой частей столицы, она, сохраняя развязный демократизм окраин, понемногу училась светской непринужденности ресторанов центра. В результате получилось очень приличное заведение (не для снобов, конечно), пользующееся растущей из года в год популярностью. Владел таверной бывший моряк, капитан торгового флота, и, наверное, поэтому блюда, подаваемые здесь, отличались исключительным разнообразием. Но не только отменная кухня притягивала сюда жителей верхнего города. В погоне за респектабельностью бывший капитан прекратил доступ в свои владения случайных посетителей с улицы. С другой стороны, он не собирался наводить у себя и светский лоск, и, придерживаясь золотой середины, успешно удерживал рейтинг своего заведения на должной высоте. Людей знающих привлекал не столько стол и богатая винная карта, сколько длинный ряд дополнительных услуг, в качестве которых здесь предлагались официально запрещенный тотализатор, карты и неконтролируемые казной сбыт мелких партий драгоценностей и обмен валют. Заведение имело сильных покровителей, и главным условием существования его хозяина было лавирование в мире интриг и пересекающихся интересов и амбиций. Что он с успехом и делал. Пользоваться его услугами не брезговали и члены королевской семьи, особенно находящиеся в опале.

Они вошли в таверну по-свойски, с черного хода, где их уже поджидал хозяин. Высокий, жилистый старик в форменной морской фуражке замер в подобострастной неподвижности.

— Доброй ночи, Ларсен, — приветствовал его Винсент. — Уже ждешь? И откуда тебе всегда все известно?

Старик поклонился, на обтянутом кожей лице обозначилась тень улыбки.

— Доброй ночи Их Светлостям. Никак нельзя не знать о приходе дорогих гостей.

— А вот и нет, старик. Сегодня мы не играем, — рассеянно бросил Ланс.

Ларсен продолжал скалиться, и лишь глаза его цепко бегали по лицам пришедших.

— Отдельный номер, стол и много вина, — потребовал Ланс и, словно внезапно вспомнив, добавил:

— Если зайдет виконт Морант, проводи его к нам. Но больше нас ни для кого нет.

Старик замялся.

— Желание Вашей Светлости — закон, но спрашивать могут и... э...

Он загримасничал, пытаясь подобрать нужные слова.

— Для них тоже нет, — отрезал Ланс и вложил в широкую костлявую ладонь старика золотой империал.

— Все желания дорогих гостей будут исполнены. Разрешите лично проводить Их Светлостей.

Они молчали все время, пока накрывали на стол. И лишь когда за последним слугой аккуратно закрылась дверь, Ланс сумел вздохнуть свободно.

— Теперь я знаю, что чувствует воришка, застигнутый на месте преступления, — с чувством проговорил он.

Старший брат молча наполнил бокалы.

Ланс отхлебнул из бокала и почувствовал волчий голод. Он несколько минут молчал, не замечая иронического взгляда брата.

— Ночные похождения благотворно сказываются на аппетите, — заметил Винсент.

— Таково свойство аппетита.

— Или похождений?

— Или ночи.

— Не забывай, что настанет утро.

— Помню, помню, — вздохнул Ланс.

— Ну, так что там произошло? Тебя кто-нибудь узнал?

— Боюсь, что да.

— И тебя смогут опознать? — быстро переспросил брат.

— Не знаю, было достаточно темно. Но, с другой стороны, свет из окна мог попасть на меня. Понимаешь, я со своими кошачьими глазами как-то не привык обращать внимания на подобные мелочи.

— «Не знаю, не привык»... — неодобрительно проворчал Винсент. — Все это очень странно. Почему эта истеричка никого не позвала на помощь, как только поняла, что происходит? Почему никто не выбежал на ее крики? Ведь в доме полно людей и оружия.

— Их кто-то сильно напугал, — тихо сказал Ланселот. — Или что-то.

— Зачем вообще кому-то понадобилось залезать в дом генерала? — продолжил свои риторические расспросы Винсент. — Если рассматривать все это как эпизод войны за отцовскую корону, то случившееся просто не имеет смысла.

— Да, подобную жестокость тяжело объяснить. Разве что, кто-то намеренно провоцирует народ. Тогда это нужно рассматривать как некую тактическую линию.

— В таком случае, мы можем обозначить уже две такие линии.

Ланс вопросительно посмотрел на брата.

— Вспомни покушение на Виктора в день похорон, и нападение на вас с Эдвином. В первом случае была исключительная возможность устроить во Дворце бойню, но убийца на это не пошел. Смерть солдата во втором случае явно незапланирована. Более того, когда некто заманил тебя на пустырь, но понял, что справиться с жертвой будет непросто, он легко отказался от своего намерения.

— Интересно, я всегда рассматривал нападение Черного как экспромт.

— Забудь об этом, Ланс, экспромтов больше не будет.

— Если так, то выходит, что минимум двое из нас начали игру. И даже трое, если считать действия герцога попыткой бескровного захвата власти... Винс?

Брат сидел, устремив взгляд вглубь себя, и явно не слушая его. Потом веки его вздрогнули, тело расслабилось.

— Не мешает время от времени осматриваться, — пояснил он. — Но я слышал твое замечание насчет герцога и согласен с ним. И еще, похоже, в ближайшее время произойдет что-то нехорошее.

— Ну, ясно произойдет. Теперь часто что-нибудь будет происходить.

— Я не об этом. В действиях этого психопата есть своя логика, которая нам пока недоступна. Я думаю, отправной точкой можно считать отравление Лоуна. С этим как-то связана и смерть Латиниуса, у которого отравитель предположительно взял яд, и убийство пристава, лично курировавшего это дело.

— Кто-то заметает следы, — предположил Ланс.

— Но что мог знать генерал?

Ланс усмехнулся.

— Именно для того чтобы выяснить это, мы и шли к нему.

— Хорошо, допустим, Туур что-то узнал. Тогда как сведения об этом попали к убийце?

— Варианта два: либо генерал начал болтать, либо убийца решил, что рано или поздно, но Туур все равно выйдет на него, и не стал этого дожидаться.

— Всем известно, что пристав был человеком герцога... — внезапно Винсент осекся и расширенными глазами посмотрел на Ланса.

— Вот-вот, — весело произнес тот, — может, сбегаем во Дворец, справимся у дядюшки о его здоровье?

Брат немного смущенно покачал головой:

— Так мы, и в самом деле, свихнемся.

В дверь осторожно постучали, и на пороге возник хозяин таверны.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. Вас разыскивает виконт Морант.

— Хорошо, Ларсен, веди виконта сюда и добавь для него приборы.

Старик попятился и едва не столкнулся с появившимся в дверях человеком. Рассеянно кивнув хозяину, тот направился прямо к столу. Он был заметно взвинчен, и едва сев, налил себе полный бокал вина.

— Эти ночные дежурства — весьма занятное времяпрепровождение, — прокомментировал Ланс.

— Что-то случилось, виконт? — поинтересовался Винсент.

Вошедший уже раскрыл рот для ответа, как вошли официанты с очередной сменой блюд, и он раздраженно дернул щекой. Было видно, что офицера терзает желание высказаться.

— Господа! — выпалил он, едва слуги удалились. — Около часа назад в своем доме был убит генерал Туур.

Оба принца ошеломленно уставились на него.

— Убит? — воскликнул Ланс.

— Да, Ваша Светлость, убит.

Виконт от досады хлопнул ладонью по столу. Звякнула посуда.

— И главное, мы едва не схватили их прямо в доме.

— Вот как? — вскинул бровь Ланс.

— Представьте себе, принц. Я даже видел одного.

Ланс сумел удержался и даже не взглянул на брата.

— И кто это был? — спросил он.

Их гость слегка смутился.

— Ну, я хотел сказать, что видел лишь силуэт на лестнице. Эти негодяи потушили свет во всем доме. Но главное, господа, ведь мы едва не взяли их!

Ланс улыбнулся и предложил:

— Ага, теперь можете их едва казнить.

Морант иронии не уловил и принялся за еду. Ночные события ему также не испортили аппетита.

— Так что же случилось? — поинтересовался Винсент, выдержав вежливую паузу.

— Генерала нашли убитым в своей постели. Детали сейчас выясняются.

— Еще кто-нибудь пострадал?

— Нет, вся прислуга уже либо спала, либо разошлась по домам.

— Да-а?

Ланс не мог понять, почему виконт говорит неправду.

— Но как убийцы проникли в дом?

— Помилуйте, Ваша Светлость, — виконт, словно защищаясь, выставил перед собой ладони. — Ведь не я веду следствие. Как только прибыли дознаватели, я тут же сменился и поспешил сюда.

— Спасибо, старина, — тепло улыбнулся ему Ланселот.

— Я одного не понимаю, — медленно проговорил Винсент, крутя в руках столовый нож, — что вас-то привело в этот дом?

— Вот это и есть самое интересное! — вскричал виконт и принял у Ланса очередной бокал.

— Минут через десять после нашей встречи мы дошли до угла Гвардейской и Светлой, где заканчивается наш участок, и повернули назад.

Виконт придвинулся ближе к столу и заговорщицки понизил голос.

— Между нами, настроение ни к черту, особенно после того, как появилась возможность неплохо провести ночь.

Он подмигнул и потянулся за вином.

— Холод, ветер, да что там говорить... Так мы дошли до дома генерала, и тут услышали крик. Представляете, ночь, никого вокруг, и чьи-то безумные вопли. Клянусь Творцом, человеческое горло не в силах издавать такие звуки! Мы даже слегка обалдели. А она еще громче. И из генеральского дома!

Виконт залпом осушил бокал.

— Мы, конечно, сразу туда. А внутри темнотища, хоть глаза выколи. Пока пробирались к лестнице на второй этаж и привыкали к темноте, ушло около минуты, и вдруг слышим, кто-то сверху несется нам навстречу. Я-то уже решил, что он спустится прямо к нам в руки, да видно темнота ему не помеха. Он остановился наверху. И дальше ни шагу. А тут еще этот идиот, барон Рек, начал орать, что, вот, мол, они, держи их. Этот вверху повернул назад, мы следом. Тут-то я и заметил второго, но только мельком, и больше уже не видел... В общем, гнали мы их до третьего этажа, а там они вышибли оконную раму, выпрыгнули в садик за домом и скрылись.

Виконт огорченно откинулся на спинку и пьяно уронил голову на грудь.

— Ну-ну, виконт, право не стоит так огорчаться, — попробовал приободрить его Ланс, подливая вино.

— Между прочим, вы так и не сказали, кто это кричал.

— Не сказал? Разве?

Он осоловело посмотрел на Ланса, и лицо его понемногу начало принимать осмысленное выражение.

— Прошу прощения, Ваша Светлость. Самое интересное, что мы так и не обнаружили ее.

— То есть, как не обнаружили? — изумился Ланс.

Виконт пожал плечами.

— Мы опросили всю прислугу, и все они в один голос утверждают, что никто из них не кричал. А посторонних в доме не оказалось.

— Но вы все время говорите, что кричала ОНА, то есть знаете, что это была женщина.

Виконт непонимающе посмотрел на Винсента.

— Ну конечно, это была женщина. Кто бы еще смог так визжать?!

— Гм... пожалуй.

— Что-нибудь украли? — спросил Ланс.

— Не знаю никаких подробностей, Ваша Светлость. Сейчас все выясняется.

Виконт сказал это слишком быстро и неубедительно и, поняв это, поспешно ухватился за вино. Братья нарочито откровенно переглянулись.

— Да, прелюбопытная история, — заметил Винсент. — Слишком много странностей, и самая очевидная — поведение охраны.

Он словно не говорил, а размышлял вслух:

— Дом генерала кишит стражей. Куда они все смотрели?

Ланс легкомысленно отмахнулся:

— Завтра все узнаем. Не могут же НАМ не сказать.

И оба выжидающе уставились на виконта. Тот сидел, насупившись, и исподлобья поглядывал то на одного, то на другого брата.

— Ваша Светлость, — не выдержал офицер и обратился к Лансу. — Поймите меня правильно, я на службе и получил приказ молчать.

— Что вы, дружище, — улыбнулся принц. — Мы все понимаем. Герцог отдал приказ, и мы не собираемся, да и не имеем права заставлять вас нарушать присягу.

— Так вы знаете? — виконту буквально на глазах становилось легче. — Его высочество лично прибыли на место и взялись за это дело. Я же просто не хочу вмешиваться в политику, а герцог указал на возможное присутствие в деле именно политических моментов.

— Конечно, — согласился Винсент. — Все верно, вы только не учли, что герцог нам и так бы все рассказал, поскольку и я и мой брат являемся частью того, что вы называете политикой.

— Конечно, Ваша Светлость, — в голосе Моранта зазвучали истерические нотки. — Я сожалею, что был неискренен. Честное слово, я не искал ссоры и не желал оскорбить вас. Я лишь исполняю свой долг и готов принести любые извинения, если Ваша Светлость желает этого. Но...

— Виконт, виконт. — Ланс даже поднял руку. — Так мы окончательно рассоримся. Вы поступали совершенно правильно и лишь подняли свой авторитет в наших глазах. Ваш Дом много веков верно служил Династии, и мы просто не смеем требовать от вас того, что противоречит вашим принципам и вашей совести. Простите, что мы вынудили Вас оправдываться безо всяких на то оснований.

Виконт растроганно посмотрел на Ланса.

— Ну что вы, Ваша Светлость...

Они выпили еще по бокалу, и за столом установилась умильно-дружеская атмосфера. Виконта, однако, терзали угрызения совести, и молчать он не мог. Его, естественно никто не останавливал.

— Вы, конечно, правы, это очень странное дело.

— То есть...

— Я, как вы поняли, не все сказал. Пострадал не только хозяин. Мы нашли тела двух убитых в доме слуг, а чуть позже, в одной из кладовых, еще четыре трупа. Похоже, убийцы намеревались остаться в доме подольше и сделали все, чтобы им не помешали. И еще, генерал был не один.

Виконт замолчал и гулко сглотнул.

— О, Свет, если б вы видели, что эти подонки с ней сотворили!

— Ее личность установили?

— Установили? — виконт криво улыбнулся. — Да ее мать родная не узнает.

— Да, — протянул Ланс, — а как убили генерала?

— О, это тоже интересно! — оживился виконт. — Похоже, они не успели подобраться к нему. Врач определил разрыв сердца. Может быть, поэтому они так издевались над этой девчонкой.

— И все-таки, как вы думаете, что им было нужно? — спросил Винсент.

— Они перерыли спальню и кабинет хозяина. Трудно сказать, нашли ли они то, что искали.

Больше ничего виконт не знал. Он завел с Винсентом разговор о чем-то пустом, а Ланс безуспешно искал повод прекратить затянувшееся застолье, не вырвав при этом подозрений. Поэтому он упустил миг, когда настроение офицера резко переменилось. Без всякой видимой причины Морант вдруг стал мрачнеть с каждым новым выпитым бокалом. Он односложно и часто невпопад отвечал на вопросы, неестественно громко хохотал и, вообще, казался излишне напряженным. Это насторожило Ланса, хотя понять, что случилось с офицером, он не мог. И только под утро, совершенно случайно, принц перехватил торопливый взгляд виконта. На левом, белом манжете брата виднелось отчетливое пятно крови.

С момента их последней встречи, герцог, казалось, осунулся еще сильней. Ланс отметил и слегка потяжелевшую походку, и вялость движений. Он также заметил, что дядя старается меньше ходить и вообще проводить время на ногах, и, по возможности, больше сидеть. С другой стороны, герцог сохранил блеск глаз и неистребимое выражение интригана, то и дело проскальзывающее на морщинистом лице. И сейчас принц пытался угадать, что из всего этого показное, а что реальное.

— Ты уже виделся с мальчиками? — спросил старый Кардиган.

— Пока нет, но я рассчитываю остаться во Дворце на обед. Надеюсь, они появятся.

Герцог благосклонно покивал.

— Я очень хочу, чтобы ты поладил с ними, Ланс. Они славные ребята. В последние годы жизни брата мы все отдалились друг от друга, и, поверь, меня всегда это печалило. Впрочем, ты знаешь, каков был твой отец.

Старик вздохнул, и Ланс тактично перевел разговор:

— Как дела в королевстве?

Не отрывая локтей от подлокотников кресла, герцог развел руками.

— Сам знаешь, племянник. Мы вступили в черную полосу, и выхода из нее, честно говоря, я не вижу.

— Все один к одному, — согласился Ланс. — Я где-то читал, что в такие моменты лучше всего спрятаться подальше и переждать неприятности.

— Можно, конечно, только не думаю, что это поможет. Последние убийства взбудоражили столицу. Кто-то намеренно это делает, можешь мне поверить.

Ланс с интересом посмотрел на собеседника.

— Я уже слышал нечто подобное, — заметил он.

— Чтоб понять это, не нужно быть гением.

— Но, дядя, вы уверены, что сможете удержать ситуацию под контролем? Возможно, было бы лучше оставить город и все выяснить между собой?

— А для чего, по-твоему, я сижу здесь?

Герцог пристально взглянул на Ланса, отчего тот почувствовал себя неуютно.

— Все, что сейчас происходит, не ново, все это было уже сотни раз. Не сочти меня занудой, племянник, но пойми одно: никогда, ни за что нельзя давать почувствовать подданным, что Королевский Дом не может управлять страной. Мы можем делать все, что угодно: резать друг друга, травить, гноить в тюрьмах, но при этом всегда должны поддерживать у людей иллюзию твердой власти. Без этого не будет государства, и именно поэтому я и сижу сейчас здесь.

«Ну, конечно же, поэтому», — не без сарказма подумал Ланс.

— Честно говоря, не знаю, кто может клюнуть на такое, — сказал он вслух.

— Поверь мне, таких не мало. Люди, в большинстве своем, весьма консервативные существа, и потому привычные и приятные иллюзии для них зачастую куда более явны, чем суровая реальность. Хотя это всего лишь иллюзии.

— Все это до поры, до времени, — весело возразил Ланс. — Еще пара-тройка трупов, и от иллюзии не останется и следа.

Герцог снисходительно улыбнулся.

— Иллюзии никогда не исчезают. В крайнем случае, они заменяются новыми, и вот это уже наша забота. Если хочешь, власть сама по себе есть ни что иное, как создание приемлемых для толпы иллюзий.

Герцог преувеличено изумленно посмотрел на принца.

— А как, по-твоему, одна семья, или тем более один человек, может подчинить себе огромную территорию с многомиллионным населением?

— Ясно, ясно! — рассмеялся Ланс. — Кто не умный, тот дурак.

Кардиган хмыкнул:

— Вот-вот, неплохо сказано, между прочим. Новые поколения — новые афоризмы. На старые-старые темы.

В комнату, неслышно ступая, вошел слуга со стаканом молока в одной руке и теплым пледом в другой. Поставив стакан перед герцогом, он развернул плед и быстро, но мягко и осторожно, укутал старика. Также беззвучно подошел к камину, переворошил кочергой уголья и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты. Ланс не знал этого человека, по-видимому, герцог привез его из своего замка, но он мог бы поклясться, что на левой руке, в пышных кружевных манжетах, слуга носит ножны с коротким метательным ножом.

От стакана шел пар, помещение наполнилось запахом кипяченого молока.

— Кстати, дядя, я хотел спросить, как продвигается расследование убийств? И удалось ли что-то узнать о покушении на Виктора?

Старик помолчал.

— Что тебе сказать, Ланселот, особо хвастаться нечем. Хотя уже совершенно ясно, что все происходит из-за смерти короля... Кстати, о покушениях на тебя и Эдвина тоже ничего не известно.

— А что, уже проведено дознание? — удивился принц.

Вокруг глаз герцога собрались лукавые морщинки.

— Какое дознание? Ведь заявлений от потерпевших не поступало.

Ланс почесал затылок.

— Согласен.

— И не поступит?

— Нет.

— Что ж, тебе виднее, только будь осторожен.

— Скорее всего, я вообще уеду из столицы.

Герцог кивнул.

— Это было бы разумно. Если не с политической, то хотя бы с точки зрения личной безопасности.

— Вас-то это не тревожит, — поддел его Ланс.

Старик снисходительно улыбнулся.

— Ты прав, племянник. Меня не тревожит потому, что я, как ни крути, единственный из всех, кто сидит на своем месте. Я нужен Семье, а Семья нужна мне. Первое обстоятельство удержит кого-либо из вас от покушения на меня, второе не позволит мне навредить Династии. Так что можете спокойно ехать в провинцию и выяснять там между собой отношения. А тому, кто вернется живым, я лично поднесу корону.

Последнюю фразу герцог произнес с какими-то брезгливыми нотками в голосе, и внезапно Ланс осознал всю пропасть между его поколением и поколением дяди. Казалось бы, более мягкий, сдержанный, не допускающий ни пошлости, ни соленого юмора, этот старик, тем не менее, мог бы дать фору молодежи по части цинизма и целеустремленности. В отличие от ровесников Ланса, он не прятался за маской иронии, зубоскальства, нигилизма, но, как только что понял Ланс, мог пойти на любой шаг ради достижения цели. Лансу показалось, что он начинает понимать, что имел в виду старик, когда говорил, что он делает только то, что должен. И не более. И еще он понял, что объединяет герцога с покойным королем. Это были люди другого времени. Страшные и смертельно опасные люди.

— О чем задумался, племянник?

Голос собеседника вывел его из оцепенения.

— О смерти генерала Туура. Насколько мне известно, Вы лично ведете это дело?

— Верно.

Сейчас герцог настолько расслабился, во всяком случае, внешне, что казалось, будто он расплылся в кресте. Ланс ждал продолжения, но дядя молча смотрел на него. Тогда он пошел напролом.

— У генерала были сведения, изобличающие убийцу Лоуна. Вы обнаружили их?

— В доме генерала, нет.

— А в лавке Латиниуса? — быстро спросил Ланс.

— Нет. Забавно, что ты связал эти события.

Герцог что-то скрывал, и Ланс лихорадочно соображал, что это может быть.

— Это один из нас?

— Ну-у, Ланс, ты глубоко копаешь!

Он почувствовал раздражение.

— Почему, дядя? Ведь это соответствует последним нашим соглашениям. Я узнаю имя убийцы, сообщаю его остальным и делу конец. Все просто.

— Согласен, просто. Именно поэтому ты мне не поверишь.

Ланс шумно вздохнул.

— Не понимаю... Ну, хорошо, я буду молчать, давайте сделаем все вдвоем.

— Нет, — отказался герцог. — Да и не будешь ты молчать.

Он был прав.

— Не знаю, чего ты добиваешься, дядя, но ты играешь с огнем.

— Я люблю играть с огнем.

«Вот и сказал бы это отцу в свое время», — злобно подумал Ланс.

— Между прочим, от кого ты узнал все эти подробности?

Вместо ответа Ланс одарил родственника ироничным взглядом.

— Света ради, я не собираюсь ничего из тебя вытягивать. Просто я подумал, что одним из твоих источников мог быть виконт Морант.

— Морант? — переспросил Ланс. — Почему именно Морант? Он что, пятое колесо в телеге? Или остальные могут служить образцами дисциплины и служебного рвения?

— Ты немного не угадал. Сегодня утром рыбаки выловили тело виконта в заливе Крыс.

— Не может быть! — Ланс не на шутку встревожился. — Вы связываете эту смерть с остальными убийствами?

Старый Кардиган слабо пошевелился под пледом.

— А что мне остается делать? И еще, не знаю, известно ли тебе, но сегодня также был найден мертвым доктор Треви. Как ты знаешь, именно он исследовал все трупы, проходящие по этим делам.

Сказать Лансу было нечего, и он лишь растерянно смотрел на собеседника.

— Как они были убиты? — наконец, негромко спросил он.

— Никаких излишеств.

Дядя поморщился, отпив из стакана половину, и пояснил:

— Виконт получил удар ножом сзади. Это было не трудно сделать, судя по всему, он был изрядно в подпитии. Доктор также был убит ударом ножа, только под слегка другим ракурсом. Тут вообще у убийцы не могло быть проблем. Доктор, он доктор и есть.

Ланс вздохнул.

— Больше вы ничего мне не скажете?

— Нет. Пойми, Ланс, еще не пришло время. Но обещаю...

— Ладно, ладно, понял. Эмилия во Дворце?

Герцог озабоченно пожевал губу и немного подался вперед.

— Да, она в своих покоях. Мне очень жаль, Ланселот, что мы не поняли друг друга.

— Думаю, мы поняли друг друга.

Ланс встал.

— Надеюсь, мы останемся друзьями несмотря ни на что.

— До свидания, дядя.

— Всего хорошего, племянник.

Герцог откинулся назад, плед, словно утратив тело, его носящее, стал обвисать и покрываться складками. Голова и кисти рук, не покрытые материей, побледнели и стали таять в воздухе. Сквозь них проступили очертания мягкой спинки и подлокотников. Прошло несколько секунд, и старик исчез. Последними пропали его пронзительные, сверкающие глаза. В кресле остался лишь небрежно брошенный плед.

Выходя, Ланс сильно хлопнул дверью.

Покинув покои дяди, он быстрым шагом по широкой парадной лестнице спустился на первый этаж и вышел в Тронный Зал. Всю траурную драпировку уже убрали, с окон сняли тяжелые портьеры, и теперь зал ярко освещался резким весенним светом. О трауре напоминала лишь установленная на месте, где стоял гроб, свеча, высотой с человеческий рост. Рядом неподвижно замер гвардеец. Больше в зале никого не было. У дальней стены торчали неубранные строительные козлы.

Ланс пересек зал и вошел в незаметную низкую дверцу за тронным возвышением. Пройдя по узкому длинному коридору, он попал в служебное крыло Дворца, где его настигли запахи из кухни. Принц в некотором раздумье приостановился и, наконец, решительно направился к их источнику.

Из кухни он вышел с объемистым пакетом в руке. Не задерживаясь, поднялся на второй этаж и пошел по коридору мимо апартаментов, в которых еще недавно жили его братья. Изредка ему встречались слуги, большинство которых носило одежды Дома герцога Кардигана. Никого из них он не знал.

Владения Эмилии состояли из восьми комнат и занимали добрую четверть этого этажа. Обычно у сестры было полно посетителей, но сегодня ее двери были плотно закрыты. Ланс постучал, уже не веря, что ему откроют. Так и вышло. Он подождал с полминуты, затем отошел и выглянул наружу через высокое окно в коридоре.

Он увидел часть балкона Эмилии и даже рассмотрел золотую пуговицу на мраморном полу, но все равно, что-то подсказывало, что сестры во Дворце нет.

Принц присел на подоконник и развернул пакет. Из окна открывался вид на Южный сад, пока еще голый и унылый. Еще дальше возвышался флигель прислуги. Флаг, венчающий его, был приспущен, многие окна раскрыты настежь, и сквозь них можно было наблюдать за жильцами. На скамейке у входа сидели несколько мужчин в небрежно расстегнутых ливреях, а чуть в стороне копошились ребятишки. И сами дети, и их одежда были обильно измазаны грязью. А за зубчатыми стенами Дворца виднелась скрытая в легкой дымке столица. Сверкали на солнце золотые купола храмов, над крышами вились дымки из очагов, в плотной массе строений угадывались громады особняков и дворцов. И где-то у самого горизонта, незримо сливаясь с небом, голубела, искрясь в солнечном свете, узкая полоска моря.

...Ланс извлек из пакета бутылку вина, и прежде чем раскупорить ее, несколько минут с интересом разглядывал. Запечатанный сургучом темно-зеленый сосуд литровой емкости сам по себе ничем примечателен не был. Не заинтересовала принца и изображенная на броской этикетке девица в восточных одеяниях. Ланс не понимал безмолвной речи окружающих ее витиеватых арабесок, но и без того знал название этого напитка. «Принцесса Изиль» — если верить поварам, любимое вино старого герцога Кардигана. Всего несколько глотков именно этого вина хватило для того, чтоб убить его брата Лоуна.

...И город, и Королевский Холм с трех сторон окружали бескрайние поля. Под палящим весенним солнцем снег во многих местах сошел, и на грязно-белом фоне образовались частые черные проплешины.

Ланс откупорил бутылку «Принцессы» и прямо из горлышка сделал большой глоток. Вино показалось ему приторным и излишне густым, и оставалось только посочувствовать вкусу герцога. Он взял очередной бутерброд.

Мимо прошло несколько слуг и, в ответ на их приветствия, он кивнул, не поворачивая головы. Расслабленный часовой на стене с интересом заглядывал в одно из раскрытых окон флигеля прислуги. Из-за угла вышел патруль из трех человек, и солдат поспешно принял бравый вид. Какая-то женщина пыталась увести в дом детей. Они упирались, и ей пришлось одного отшлепать. Принцу даже показалось, что он слышит нахальный детский рев.

Наблюдая за жизнью Дворца, Ланс доел последний бутерброд и, оставив после себя крошки и смятую бумагу, вновь вернулся к двери в комнату Эмилии. Початую бутылку он взял с собой.

...И вторая попытка встретиться с сестрой завершилась неудачей. Потоптавшись у порога, он расстроено пошел прочь. Проходя мимо окна, он заметил, что следы его одинокого пиршества уже убраны. Подоконник и пол под ним влажно блестели.

Насколько он раздражен, принц понял только тогда, когда обнаружил, что совершенно бессознательно забрел в нежилую часть Дворца. В этих темных коридорах все дышало ветхостью и запустением. Таким оно было во времена его детства и таким останется еще долгие столетия. Эти коридоры и залы казались похожими друг на друга, и для любого постороннего, забреди он сюда, стали бы неодолимым лабиринтом. Но Ланс уверенно шел вперед. Как и всегда, его все больше охватывало чувство ностальгии по ушедшему детству. Запыленное, замусоренное пространство заговорило голосами его родных.

Ланс шел по коридору, совершенно не осознавая, что смотрит на мир сквозь призму колдовского зрения...

... — Нашел? — шепотом спросил Винсент, склонившись над ним.

Он не ответил и продолжил простукивание грязных плит. На удары костяшек его пальцев они отзывались тихим приглушенным стуком, и это мерное «тук-тук» понемногу заворожило мальчиков. Винсент дышал ему в самое ухо и от него приятно пахло цветочным мылом.

— Ну, где же он? — не выдержал старший брат.

— Не знаю, — растерянно ответил он.

Винсент насмешливо посмотрел на него, но Ланселот уже отыскал нужное место, и теперь пытался выковырнуть плитку из пола. Когда это ему удалось, он поднес к полу свечу. В ее неверном свете сверкнуло толстое бутылочное стекло, и две детские фигурки еще ниже склонились над полом. Под стеклом лежал блестящий длинный стилет без ручки, обложенный со всех сторон диковинными заморскими монетами мелкого достоинства. В одном из углов устроился круглый чоп от пивного бочонка с изображенным на нем рыцарским щитом и какой-то непонятной надписью.

Они долго разглядывали секрет.

— Подумаешь, — произнес, наконец, старший брат, — тоже мне.

Он замолчал, подбирая обидное слово. Лансу же секрет очень понравился, но он, конечно же, ни за что не признался бы в этом.

— Ерунда, — согласился он.

За дверью, в коридоре, послышались звуки шагов, и они оба испуганно вздрогнули. Шаги приближались, становясь все громче, братья переглянулись. У самой двери шаги стихли, дверь заскрипела...

...И Ланс очнулся. Сердце отчаянно колотилось, а сам он, оказывается, уже никуда не шел, а просто сидел на полу, прислонившись к стене. Он отер влажный лоб и попытался успокоить тяжелое порывистое дыхание. Затем вскочил на ноги и прислушался.

Всего в нескольких поворотах от этого места кто-то осторожно крался по коридору. Он прикрыл глаза, сосредотачиваясь, и вот уже перед его внутренним взором заплясало огненное Древо Сил. Коридор взорвался во вспышке света, и его тьма перестала быть непроглядной и пугающей. Преследователь был совсем близко, уже за ближайшим поворотом, и явно не принадлежал к тому типу людей, которых следует опасаться. Худой, как дистрофик, сутулый и невысокий, он был, к тому же, безоружен. Маленький, незаметный человечек. Но двигался он тихо, и в каждом его движении чувствовалась профессиональная сноровка филера.

Ланс усмехнулся и тихо произнес одно из простейших, усвоенных еще в детстве, заклинаний. Оно называлось Демоновой Мутью, и вызывало чисто зрительный эффект кромешной тьмы. Любой попадавший под действие этого заклинания человек оказывался беспомощным и подавленным мраком и жуткой, буквально звенящей в ушах тишиной. Если, конечно, он сам не был колдуном. Ланс локализовал границы темной зоны и замер за углом.

Филер, видимо, перестав слышать его шаги, настороженно застыл на месте, и Ланс, уловив его тревогу, навел необходимый морок. Человек пошел снова и, как только из-за угла высунулась его напряженная физиономия, принц схватил его за шиворот и толкнул в центр Мути.

Человечек заверещал и беспорядочно замахал руками. Изловчившись, Ланс отвесил ему оплеуху, и тот отлетел к стене.

— Зачем ты преследуешь меня? — стараясь сдержать смех, как можно суровее спросил принц.

Тот, прижавшись к стене и дико вращая глазами, что-то прохрипел в ответ. Забывшись, Ланс замахнулся, и шпион, словно заметив это, сжался в комок. «У страха глаза велики» — подумалось принцу, и он схватил врага за горло. Тот не стал сопротивляться, а просто закатил глаза и медленно осел на пол. Ланс поспешно убрал руки и отошел на несколько шагов. И тут его соглядатай прямо с пола порскнул в сторону и, натыкаясь на стены, понесся прочь. Ланс остолбенел в первые секунды, а потом не выдержал и расхохотался. Его смех, многократно отразившись в узких коридорах, только подстегнул беглеца. Здраво рассудив, что с людьми в подобном состоянии ничего плохого случиться не может, принц не стал его направлять к выходу, а просто снял все заклинания и пошел дальше.

Комнату из своих воспоминаний он нашел легко. Она нисколько не изменилась, если не считать того, что входная дверь сорвалась с петель и теперь валялась на пороге. Перед глазами встали две склонившиеся над полом детские головы, и он раздраженно отогнал воспоминание. Затем вынул ту самую плитку.

Стекло потускнело еще больше, и все под ним было не так. Исчезли и стилет, и монетки, а вместо них лежал небольшой, свернутый квадратом листок бумаги. Он поднял стекло и взял записку.

«Брат, ты очень плохо защищен и расслаблен, поэтому, оставляя это послание, я не сомневаюсь, что ты прочтешь его, и прочтешь в нужное время. Признаться, особой нужды в нем нет, но для меня это важно по эстетическим (или, если угодно, эгоистическим) соображениям! Просто мне не терпится сообщить тебе, что ты будешь следующим. Следующим ЗА КЕМ, скоро и сам узнаешь. До встречи на твоих похоронах». Подписи не было.

Он едва закончил читать, как руки его обожгло, и он отбросил мгновенно испепелившуюся записку. Он должен был предвидеть и это, но времени на самобичевание уже не оставалось. Нехорошее предчувствие охватило Ланса — первое, что он вспомнил, это свои недавние бесплодные попытки встретиться с Эмилией. Принц выскочил из комнаты и бегом направился назад. Он очень спешил, но все же ему казалось, что этим темным коридорам не будет конца... И уже почти одолев их, он встретил своего неумелого сопровождающего.

Тот лежал, вцепившись скрюченными пальцами в пол, и из его спины торчала стрела.

Вид трупа заставил его опомниться ...и он растерянно остановился. Все это могло быть и розыгрышем — вполне в семейном духе! Наконец, взяв себя в руки, принц пошел... в сторону апартаментов герцога.

В проходной комнате, между покоями дяди и сквозным коридором не должно было быть того, что он увидел. Ланс почему-то воровато оглянулся через плечо и быстро зашел внутрь, плотно прикрыв за собой дверь. Здесь находилось шесть человек личной охраны герцога, и все шестеро уже ничем не могли послужить своему господину. Кому-то оказалось вполне по силам проникнуть сюда и всех их прирезать, не подняв при этом шума. А в следующей комнате он нашел самого герцога. Если смерть бывает достойной, красивой или благородной, то именно такая и выпала на долю дяди. Старик умер в своем кресле, и лицо его было спокойным и задумчивым. Казалось, он просто ушел в себя, и только рукоятка ножа, выглядывающая из груди в области сердца, говорила о том, что герцог уже никогда самостоятельно не покинет этого кресла. Ребристая костяная рукоять большого охотничьего ножа. То, что нож большой, Ланс знал наверняка. Это был один из его ножей, который в данную минуту должен был быть вовсе не здесь, в груди старика, а среди нескольких десятков своих собратьев, запертых в сундуке в его покоях.

— Быстрее, быстрее, Пауль! — крикнул Ланс суетливо мечущемуся по комнате слуге.

Сам он стоял у письменного стола и перебирал ворох бумаг, большая часть которых в результате летела в камин. По дому бегали солдаты и слуги, с улицы доносились конский топот и ржание.

— Капитан! — рявкнул Ланс. — КАПИТАН!

В дверях показался запыхавшийся офицер.

— Посыльный от принца Винсента прибыл?

— Еще нет, Ваша Светлость.

— Людей собрали?

— В нашем распоряжении восемнадцать солдат и еще семерых пока не удалось отыскать. Также мы вооружили всех мужчин в доме. В самое ближайшее время у нас будет не менее сорока человек.

— Неплохо, но сейчас мне прежде всего нужен брат. Займитесь этим, если надо отправляйтесь к нему лично. И еще, выведите из дома стариков и женщин и отправьте в загородное поместье. Для их защиты отрядите всех слуг и нескольких солдат. Во главе поставьте человека посообразительнее. По прибытии пусть сдаст их управляющему, а сам пробирается на север. Мы едем домой, капитан.

Отдав нужные распоряжения, Ланс вернулся к бумагам. Сотни писем, официальных и нет, докладов, деловых бумаг и прочей ерунды! Он изумился их количеству, хотя, казалось бы, все они в свое время прошли через его руки. Поняв, что не успевает, он бросил попытки разобраться в этих завалах и стал целыми охапками швырять документы в огонь.

В соседней комнате что-то с грохотом разбилось.

— Пауль, что там такое?

На пороге возник испуганный слуга с какими-то осколками в руках.

— Ваша любимая ваза, Ваша Светлость. Я не хотел...

— Выкинь ее к дьяволу! Немедленно собирай всех и спускайся во двор. Вы поступаете под начало военных, и извольте выполнять все, что вам прикажут.

Старый слуга поклонился и пошел к двери, но, сделав несколько шагов, обернулся:

— Потом, потом, старина! — отмахнулся принц, пресекая его верноподданнические излияния. — Ступай, время не ждет.

Уничтожив, наконец, архив, Ланс последний раз быстро обошел дом, и, удостоверившись, что ничего важного не забыл, направился к выходу, где его и застал вернувшийся гонец.

— Ваша Светлость, прибыл человек от принца Винсента, — доложил он.

Но Ланс уже заметил среди столпившихся у входа солдат того, кого он так ждал. Принц помимо воли улыбнулся и шагнул ему навстречу.

— Добрый день, Мастер.

— Добрый день, Ваша Светлость.

— Не ожидал, что вы лично приедете.

— Около получаса назад в дом Вашего брата приходили Фредерик и Виктор. Их визит очень обеспокоил Его Светлость, и я разделяю его чувства.

— Каковы Ваши планы?

— Я знаю, что случилось во Дворце, и прибыл помочь Вам выбраться из города.

— А сам Винсент?

— Принц также оказался в двусмысленном положении, и потому покинул город сразу после ухода детей герцога Кардигана.

Ланс огорченно вздохнул:

— Это только наведет на него подозрения.

— Он и так под подозрением. Простите, но нам пора. Мне бы не хотелось надолго оставлять Его Светлость.

— Вы правы, Мастер. Едем.

Но Ланс не сделал и трех шагов, как был вынужден остановиться и прислониться к стене.

Вызов был неожиданным и мощным, абсолютно не соответствующим негласным правилам общения на ментальном уровне между магами. Не было даже предварительного сигнала. Голова запылала сильнейшей болью. Перед глазами, оглушив и ослепив, на миг вспыхнуло ощетинившееся ветвями-молниями Древо, едва не ввергнув его в беспамятство. И, наконец, все пропало, кроме двух неясных, пляшущих перед глазами, огненных силуэтов. Оправившись от неожиданности, он сосредоточил на них все внимание, и размытые фигуры, неохотно подчиняясь его воле, превратились в двоюродных братьев. Виктор стоял чуть позади, положив руку на плечо брата. Лица у обоих были страшные.

— Куда-то спешишь, Ланселот?

— Послушай, Фред, можешь думать все, что угодно, но я не убивал твоего отца.

Фредерик осклабился.

— Не суетись, Ланс. Мы дадим тебе возможность свободно покинуть город. Убийство отца будет представлено как обычная естественная смерть. Прямо сейчас Леонард занимается затыканием ртов свидетелям. Ты получил приглашение на похороны. Придешь?

Этого Ланс никак не ожидал и растерялся. Братья рассмеялись, и от этого его спина покрылась липким потом.

— Понимаю твои чувства, но подумай, разве стал бы я убивать собственным оружием?

Они переглянулись и снова уставились на него. Затем заговорил Виктор.

— Можешь говорить все, что угодно, но знай, большинство наших уже оповещено о случившемся, а очень скоро узнают и остальные. Берегись, Ланс! Ни тебе, ни Винсу не выстоять против Семьи.

— Причем здесь Винсент? Черт с вами, мстите мне, но оставьте в покое брата!

— Какой он великодушный, а, Вик? — издевательски поинтересовался Фредерик. — Ланс, ты был знаком с виконтом Морантом?

— Проклятье, я не имею никакого отношения к его смерти!

Фредерик осуждающе поцокал языком.

— Что за преданность, какое самопожертвование.

— Заткнись! — не выдержал Ланс. — Ни я, ни Винсент не убивали виконта!

— Сдают нервы? — осведомился Виктор. — Береги их, они тебе еще понадобятся.

Вспышка гнева сменилась холодной яростью.

— Ты прав, Вик, сначала я отправлю тебя к папаше, а уж потом предамся эмоциям.

Лицо Виктора скривилось от бешенства, но брат удержал его.

— На тебя объявлена охота, Ланселот, и вся Семья примет в ней участие. Хочу попросить тебя об одной услуге — не делай никаких глупостей и береги здоровье. Ты должен быть в форме к тому моменту, когда я тебя достану.

Ланс презрительно улыбнулся.

— Ничего я тебе не должен.

Прекращая разговор, он направил поток энергии прямо на фигуры братьев, и те стали быстро удаляться, вновь превращаясь в далекие сияющие точки. Точки вспыхнули и пропали, контакт прервался.

Тяжело дыша, Ланс посмотрел на стоящего рядом Яго.

— Люди ждут, Ваша Светлость, — сообщил тот.

— Отлично, — устало сказал Ланс и вышел во двор.

У ворот Ланс придержал коня.

— Ты слышал нашу беседу?

— Слышал, принц.

— И что думаешь об этом?

— Не знаю, Ваша Светлость, — хмуро буркнул Яго.

Группа всадников выехала на улицу.

В лес они въехали уже в сумерках. Вся растительность по обе стороны дороги в целях безопасности была вырублена, но многие деревья сохранили на ветвях немало прошлогодней листвы, уже почерневшей и подгнившей. Кроме того, густые заросли у подножия створов и комья грязного снега, еще не растопленного только еще набирающим силу весенним солнцем, также могли стать отличным подспорьем для любого, задумавшего устроить засаду. Людей охватило напряжение, маленький отряд сгруппировался, готовый в любой миг отразить нападение. Ланс покосился на Яго, но лицо того было бесстрастным.

Вскоре они съехали с тракта и, петляя между деревьями, углубились в чащу. В стороне от дороги растительность оказалась на удивление скудной и почти не мешала движению. Проехав несколько сот метров, отряд выехал на узкую, едва угадывающуюся на раскисшем грунте, тропинку.

Они двигались по ней более четырех часов, и долгая дорога и постоянное напряжение стали сказываться на состоянии отряда. Солдаты потеряли осторожность, сзади, все чаще, до Ланса стали доноситься приглушенные разговоры, металлический лязг, хруст валежника, ломаемого неосторожно сошедшим с тропы конем. Принц вновь покосился на Мастера.

— Здесь мы в безопасности, Ваша Светлость, — ответил тот на его немой вопрос. — Уже почти приехали.

Буквально через сотню метров на их пути возникла группа вооруженных людей. Поклонившись принцу и обменявшись взглядами с Яго, они молча расступились, и вскоре тропа вывела их к деревянному двухэтажному дому, обнесенному высоким, грубо обтесанным забором. В раскрытых воротах, заложив большие пальцы рук под ремень, с бесшабашной улыбкой на лице стоял Винсент.

Странное место. Большой деревянный стол, пара массивных кресел. На редкость громоздкий и неуклюжий шкаф в углу и, расположенные вдоль стен в два яруса, деревянные нары, на которые брошены толстые, набитые чем-то жестким, матрасы. Грубо выложенный очаг по замыслу строителей, видимо, должен был создавать уют.

Ни глубокая ночь, ни долгая дорога не могли заставить их уснуть. Все трое полулежали прямо на полу, на сооруженном ими из сорванных с нар матрасов ложе, отдаленно напоминающем широкую низкую тахту.

— Какое интересное место, — в очередной раз с интересом осматриваясь, заметил Ланс.

Его брат выглядел очень довольным.

— Потрясает, не правда ли? В свое время, когда я решил его выстроить, я предполагал, что когда-нибудь мои труды окупятся.

— Ты? — удивился Ланс. — Никогда не слышал ни о каких фортах в этой части леса.

Винсент и Яго улыбнулись.

— А это и не форт. В лесном кадастре оно значится всего лишь как егерский дом с пристройками.

— И никто до сих пор не удосужился это проверить?

— А что тут проверять? — Винсент пожал плечами. — Дом, он дом и есть. К тому же, примерно в полумиле отсюда стоит постройка, вполне соответствующая тому, что указано на картах.

— Неплохо, — похвалил Ланс. — Но все же, раз это место обозначено на картах, да еще и связано с тобой, я бы не слишком успокаивался.

— Ты прав, но, с другой стороны, всякому ясно, что дом для егерей не сможет вместить и прокормить значительного количества людей. К тому же, права и деньги на его постройку давались не мне, а Карлу, лесничему этого сектора. А то, что своей должностью он обязан мне — это никому не интересно.

— Все предусмотрел! — Ланс рассмеялся. — Предлагаю остаться здесь навсегда, и в тишине и покое прожить свои оставшиеся годы.

— Надо подумать, — глубокомысленно ответил Винсент. — Идея неплоха, но не слишком ли мы близко от наших недоброжелателей?

Ланс хмыкнул.

— Недоброжелателей... Что-то они стали одолевать нас в последнее время.

— Ну, довольно, — вздохнул Винсент. — Шутки шутками, но время не терпит. Утром мы должны покинуть это место, поэтому, давай, рассказывай, что случилось во Дворце.

...После рассказа Ланса они еще долго сидели молча. Нарушил молчание старший брат:

— Похоже, дядя все-таки переоценил себя. А что ты сам думаешь об этом?

— Думаю, что кто-то чертовски близко подобрался ко мне.

— Может быть, все не так уж плохо. Вспомни покушение на Эдвина, Виктора, на Лоуна — черт возьми! — и герцога! Тебе еще повезло.

— Успокоил! — Ланс с досадой ударил кулаком в ладонь. — Проклятье! Ведь что получается, Винс: дядя убит, а его план великолепно работает — мы начали самую настоящую охоту друг на друга!

— Страшно?

— Нет, Винс ...но что делать?

Вместо ответа брат повернулся к Яго.

— Мастер, у Вас есть какие-нибудь соображения?

Тот заговорил без вступления, словно ожидал этого вопроса:

— Мы должны принять за отправные точки два положения. Во-первых: за всем этим стоит кто-то из Семьи. Один или группа, вместе ли они, или каждый действует сам по себе, не знаю, но очевидно одно — борьба за власть развернулась нешуточная. Второй пункт касается Ланселота. Считаю, что сначала наш неизвестный, или неизвестные, никаких исключений не делали и устраняли всех, кого устранить было легче. В случае с Лансом просматривается личный мотив. Видимо, принц чем-то насолил своему неведомому врагу, причем настолько сильно, что тот, ради мести, даже изменил свои планы. Может быть, нам удастся вычислить убийцу или убийц, если Вы, Ваша Светлость, вспомните и проанализируете свои разговоры и поступки в последнее время. В этом деле много значит интуиция, и я бы посоветовал внимательней прислушаться к собственным ощущениям.

— Но я не сделал ничего особенного! — недоуменно воскликнул Ланс. — Конечно, я мог кого-то задеть, как и любой из нас... Да мы все только этим и занимаемся при встречах!

Заметив, что Яго отрицательно покачал головой, он замолчал.

— Не знаю, — наконец неуверенно признался он, — честно говоря, та встреча с оборотнем до сих пор меня тревожит. Нет, даже не тревожит, просто что-то там не так.

— Я ожидал, что ты вспомнишь об этом, — проговорил Винсент. — И если в этом хоть что-то есть, что мы тогда имеем?

Теперь они уже оба смотрели на Яго.

— Если я верно смог уловить атмосферу, дух того поединка, то личность, напавшая на Ланса, очень неприятна. Особенно если это она побывала в лавке Латиниуса и в доме генерала Туура. Это мрачный жестокий тип, получающий удовольствие от насилия. Одновременно он очень самолюбив и скрытен, и потому распознать его будет непросто. Власть для такого человека — лишь способ реализации своих амбиций и разрушительных инстинктов. Такой, если получит власть, принесет много горя.

— Ну и кто это? — поинтересовался Винсент.

— Этого я сказать не могу.

— Тогда, что нам делать?

— Прежде всего, мы должны доказать, что принц не убивал герцога.

— А Винсент не убивал виконта, — подхватил Ланс.

Винсент и Яго переглянулись, после чего Мастер уставился куда-то в точку на стене, а брат смущенно поерзал.

— Думаю, если мы докажем первое, доказывать второе особой нужды не будет, — буркнул он.

Он старательно избегал смотреть на Ланса.

— В чем дело, Винсент?

— Понимаешь, Ланс, это действительно я убил виконта.

— Что?!

Ланс едва не вскочил на ноги.

— Подожди... тише! Ведь он видел кровь на рукаве. Что, по-твоему, он бы сделал?

— Но, Винс, ты мог попробовать объясниться или договориться. Заплатить, будь он проклят! Ведь мы же не можем, чуть что, убивать этих чертовых виконтов! А если об этом узнают его родные?

Старший брат тоже перешел на повышенный тон:

— Не ори! Что мне оставалось делать? Что я мог ему сказать? И кто бы мне поверил? И кто мог бы поручиться, что он не стал бы болтать? А так, по крайней мере, все осталось внутри Семьи.

— Внутри Семьи! — возопил Ланс. — Завтра нас будет ловить половина королевства!

— Да, но не из-за этого.

— Фредерик и Виктор знают, что ты убил его!

— Они ничего не докажут и, в любом случае, не станут выносить сор из избы. Я слишком близок к Семье.

— Уже нет!

— Ерунда, если эта история получит огласку, тень падет на всех.

— Но почему ты не сказал ничего мне?

— Когда? Ты с утра отправился во Дворец, а потом было не до того.

Ланс выругался и, закинув руки за голову, устало перевернулся на спину.

— Это убийство связало тебе руки. Ты такой же изгой, как и я, Винсент.

— Не думаю, Ваша Светлость, — вмешался Яго. — Принц, конечно, под ударом, но никто серьезно не станет рисковать, ловя его из-за какого-то... Как только страсти улягутся, Винсент будет интересовать их лишь в той мере, в какой он связан с Вами. Главное, не дать убить себя до того времени.

Никто не возражал.

— Мастер прав, — вынужден был признать Ланс. — Мы сами поставили себя в такое положение, реагируя на все с опозданием. Если так будет продолжаться и дальше, нас всех перебьют. Мы должны наметить хоть какую-то стратегию действий.

— И с чего начнем? — без иронии осведомился брат.

— Пока не знаю, но, во всяком случае, у нас есть цель — найти убийцу герцога.

— Лоуна.

— Одно приведет к другому.

— И с чего начнешь? — снова спросил Винсент.

Ланс задумался.

— Если позволите, Ваша Светлость? — вмешался Яго. — В Вашем рассказе бросается в глаза одна деталь — отсутствие Эмилии.

— Верно! — не удержался Ланс.

Яго, между тем, продолжал:

— Когда она ушла, почему и куда? И по своей ли воле? Ответы на эти вопросы, возможно, многое могут прояснить.

— Неплохо, — одобрил Винсент. — А если это ничего не даст?

— Выбор у нас не богат, Ваша Светлость. Будем стараться уцелеть и ждать ошибок врагов. Тот, кто все это затеял, наверняка уже списал нас со счетов, и теперь расслабится и начнет делать ошибки. Нужно начать подыскивать аргументы в нашу пользу и постепенно доводить их до остальных. Тут время работает на нас.

— Что ж, одно утешает — один из них точно знает, что это не я убил старика.

— Ты имеешь в виду брата Эдвина? — невинно спросил Винсент.

Ланс наградил его кислым взглядом и промолчал.

Когда принц проснулся, Винсента и Яго в комнате не было. Зевая, он подошел к окну и, щурясь, понаблюдал за людским мельтешением во дворе. Утро выдалось теплым и ясным. В лучах солнца лес потерял давешнюю неухоженность. Деревья, пронизываемые весенним светом, казались стройными и чистыми, и даже снег у их подножий уже не выглядел таким грязным, как вчера.

Во дворе между домом и стеной около двух десятков солдат занимались гимнастикой под присмотром голого по пояс, кряжистого сержанта. Другая большая группа суетилась под навесами справа, где стояли расседланные кони. Из трубы невысокой пристройки валил дым. Через настежь раскрытые ворота были видны еще несколько солдат, несущих из леса огромные охапки хвороста.

Захватив ножны, Ланс вышел во двор. У крыльца умылся холодной водой и с полчаса поупражнялся в сабельном бою с сержантом. Тот оказался заколотым шесть раз, Ланс — два. Очень неплохой результат для сержанта. К тому времени, как его разыскал Винсент, Ланс был готов ко всему.

Старший брат выглядел озабоченным.

— Что случилось, Винс?

— Похоже, они серьезно за нас взялись. На тракте полно солдат, и еще больше в лесу. Они обыскали домик лесничего, и, думаю, скоро появятся здесь.

— А где Яго?

— Готовит пути к отступлению, — усмехнулся Винсент. — Я приказал затушить все костры в лагере, но завтрак мы все же получим. Возможно, он будет обедом и ужином, так что советую поторопиться.

— Возможно, он будет и поминальной тризной... — буркнул Ланс.

Яго появился к концу завтрака и сразу направился к братьям, сидящим за столом, во главе группы офицеров. Все как по команде повернулись к нему.

— Дело плохо, мы видели их людей в полутора километрах отсюда. Нужно быстро уходить.

Винсент поднялся и следом из-за стола вышли офицеры.

— Куда едем? — спросил Ланс.

— Думаю, лучше всего держаться этого направления.

Яго махнул куда-то на северо-восток. Они пересекли лагерь, вышли за ворота и, не спеша, двинулись по лесу.

— Кто именно нас преследует? — спросил Ланс.

Мастер улыбнулся и отрицательно покачал головой:

— По их форме этого не определить.

— Понятно, — презрительно бросил Винсент, — решили все сделать тихо, по-домашнему.

— Нет, брат, — возразил Ланс. — Просто еще рано выдвигать против нас какие-либо обвинения, так как их могут связать с гибелью герцога. Потому-то они так и действуют. Основные события, надо думать, грянут через недельку-другую.

— Ну-ну.

Они остановились в центре большой поляны.

— Ну, что ж, — вздохнул Винсент, — повеселимся, Мастер?

— Возможно, даже раньше, чем нам бы хотелось, — ответил тот, разглядывая землю.

Затем он стал всматриваться в заросли вокруг поляны. Ланс рассмеялся:

— Только не говорите нам...

Закончить фразу он не успел — выпущенная из кустов стрела ударила его в спину, под левую лопатку. Следом вылетело еще с десяток, затрещали ветки.

И Винсенту и Яго удалось уклониться от обрушившейся на них смерти. Винсент вопросительно посмотрел на своего щуплого попутчика, но тот даже не повернул головы в его сторону. Пожав плечами, он тоже принялся ждать.

На опушку с разных сторон выбежали около двух десятков человек. Все это были пестро одетые, но, как на подбор, крепкие молодые мужчины, чьи неумелые потуги скрыть свою принадлежность к армии в другое время позабавили бы Винса. Но не сейчас, когда в пяти шагах от него на земле лежал убитый брат.

Медленно вытягивая из ножен клинок, Винсент все же никак не мог выйти из странного заторможенного состояния. Перед его глазами стоял образ Ланса, и все же он так и не смог заставить себя повернуть голову в его сторону.

А первые из напавших были уже совсем близко. Стоявший до того неподвижно Яго вдруг сделал шаг вперед, и принц стал свидетелем гибели первого врага. Закованный с головы до пят в латы верзила самоуверенно несся на Мастера. Тот ждал до последнего, и только когда оружие его противника было занесено для удара, маленькая рука потянулась к выглядывающей из-за спины длинной рукояти. Ни выхода меча из ножен, ни самого удара Винсент не разглядел. Был лишь молниеносный отблеск лезвия в лучах солнца, короткий скрежет металла о металл, и сноп искр под подбородком врага. Уже мертвое, тело сделало насколько шагов и завалилось в траву. По траве покатилась запечатанная в металл голова. «Теперь моя очередь», — подумал Винсент, раскручивая широкий клинок и готовясь встретить своего первого. С этим проблем не было. Принц широким размашистым ударом перерубил пополам меч противника, после чего тот немедленно выпустил оставшийся обломок и с воплем отпрыгнул назад. Но его место заняли сразу трое. Потом подбежали еще, и еще, и сразу стало как-то тесно. Их было много, очень много, они умело атаковали со всех сторон и чтобы выжить, принцу пришлось все делать исключительно быстро. Со стороны он напоминал забравшегося на пасеку медведя, яростно атакуемого взбешенным роем. Но в состоянии боевого транса он был куда опаснее любого медведя. Мысленно удерживая перед глазами Древо Сил, он мгновенно ориентировался на поле боя и еще быстрее оценивал увиденное. Он был сильнее самых сильных и быстрее самых быстрых. Умело перемещаясь в своем странном танце смерти и вырезая в воздухе посвистывающим мечом молниеносные зигзаги, он создал вокруг себя зону смерти. Они нападали и входили в эту зону, чтобы тут же умереть, или умереть чуть позже, смятые чудовищным клинком принца. Скользя среди врагов, уклоняясь от летящих стрел и метательных ножей, Винсент не пропустил ни одного серьезного удара. Через две минуты такого боя количество обступивших его врагов сократилось вдвое.

Но он слишком увлекся и понял это только, когда очередной, брошенный на заклание солдат сумел отбить атаку принца и нанес сильный ответный удар. Винс отступил на два шага, успев зарубить при этом какого-то юнца с намалеванной на панцире свастикой. Его противник хищно улыбнулся и двинулся следом. К удивлению принца, он оказался колдуном, и каркас поддерживающих его Сил слабо светился, контактируя с собственными защитными чарами Винсента. И даже не смотря на это, будь враг один, проблем бы не было, но одновременно Винса атаковали еще несколько человек, и вкупе с ними этот парень выглядел совсем неплохо. Теперь принц мог только защищаться, не рискуя нападать сам. И хотя противники также не могли его достать, он с тревогой думал о подступающей усталости.

...Солдат сделал очередной выпад. Он был такой же комплекции, как и Винсент, и также силен. Силен настолько, что ему удалось выбить у принца оружие. Даже не улыбнувшись, он шагнул вперед и, с садистской медлительностью стал вскидывать меч. Принц отшатнулся, уже понимая, что даже Древо его не спасет. Нога зацепилась за что-то мягкое, и он почувствовал, что теряет равновесие, но загипнотизированный видом разгоняющейся, остро отточенной стальной полосы, даже не попытался устоять на ногах «Все», — мелькнуло в голове... И вдруг накатила странная апатия. Настигающий его тело клинок вдруг дернулся, и внезапно ослабевшие руки врага увлекли его в сторону. Винсент нелепо упал на спину, и прежде чем успел откатиться, на него обрушилось разрубленное тело солдата. Стоящий над ними Яго коротко отсалютовал оружием.

Устало поднявшись на ноги, он осмотрелся и, не удержавшись, присвистнул. Кроме нескольких убегающих фигур и его самого, из стоячих на поляне был только один человек — Яго, а сама поляна была усеяна людскими телами. И сейчас Мастер ходил между ними, внимательно рассматривая лежащих и добивая раненых. Принц сразу отметил, что Яго за время схватки успел положить вокруг себя значительно больше трупов, чем он сам. И сами трупы эти выглядели по-иному. Если его противники казались теперь жертвами горной лавины: сильно разбитые лица, глубокие зияющие порезы, мятые, часто пробитые в нескольких местах, доспехи, матово отливающие разорванным железом, то лежащие отдельной группой оппоненты Яго напоминали скорее группу напившихся в стельку наемников. И только присмотревшись, глаз начинал улавливать ужасные последствия схватки: лежащие в стороне от тел отсеченные головы; выглядывающая из темного провала глазницы рукоятка ножа, валяющийся в стороне меч с намертво вцепившейся в рукоять отсеченной кистью. Эти красноречивые свидетельства воинского мастерства уже в который раз заставили принца почувствовать дрожащий холодок в груди, и он широко раскрытыми глазами посмотрел на Яго. Но тот был такой же маленький и такой же невозмутимый, как и всегда, и, почувствовав на себе его взгляд, как всегда, почтительно кивнул. Быть может, Яго и сам не знал, чего стоило его совершенство.

Потом Винсент заставил себя обернуться, и на ватных ногах подошел к лежащему в луже крови брату.