Трофей для Альфы врага

Глава 9

Вперед вышел крупный, одетый в балахон оборотень, которого я раньше не заметила.

— Луна одобрила ваш выбор, — сказал он хорошо поставленным голосом. — И кто мы такие, чтобы чинить препятствия. Предлагаю немедленно начать свадебную церемонию.

Мои родственники начали переглядываться. Они явно не были готовы к такому развитию событий, и столы во дворе еще даже не начали накрывать, а повара не принялись за работу. После официальной помолвки мужчинам полагалось уединиться в одной из гостиных и неторопливо выпивать, провожая холостую жизнь жениха. Мне в это время надо было носить им вино и всячески прислуживать, показывая, какая я хорошая жена и гостеприимная хозяйка.

Осознав, что все пошло не по плану, дедушка попытался снова все переиграть.

— К чему такая спешка? — спросил он, окинув всех присутствующих внимательным взглядом. — Пусть все идет своим чередом. Давайте пройдем в гостиную.

Он первым направился к выходу, даже не потрудившись услышать мнение моего жениха. Протяжно выдохнув, как будто пытался справиться с раздражением, альфа Ларсон последовал за ним. Остальные мужчины тоже потянулись в сторону гостиной. Я же, немного постояв в центре комнаты, пошла на кухню. Из погреба наверняка уже прикатили бочки с вином, и мне следовало приступить к исполнению своих обязанностей.

К сожалению, как это часто бывает, я не предвидела, что что-то могло пойти не так. И у моей кузины, несмотря на одобрение Луной нашего с Ларсоном союза, все еще были свои планы на моего альфу.

В нашем доме полным ходом шли приготовления к предстоящему торжеству. Я бы заметила это раньше, если бы не была так поглощена собой. Видимо, мои родственники наняли дополнительных слуг или привлекли соседей. На кухне были новые лица, ни одно из которых я не узнала.

— Что ты там устроила? — зашипела на меня тетя Таша, которая каким-то образом меня опередила.

Я пожала плечами.

Еще утро, а я уже устала. Все эти скандалы жутко утомляли. Хотелось вернуться в постель, накрыться одеялом и сидеть там до тех пор, пока все не закончится. Но, к сожалению, я была главным действующим лицом этого балагана.

— Попробуй только еще выставить Кайли в дурном свете, — никак не унималась тетя.

И, похоже, это стало последней каплей. Мои родственники привыкли, что я была тихой и покладистой, слова поперек сказать не могла. Но это вовсе не значило, что у меня не имелось собственного мнения. Я просто держала его при себе. До этого момента.

— Знаете что, — я всем корпусом повернулась к тетушке. — С меня хватит!

— И как это понимать? — она насмешливо выгнула брови.

Не трудно было догадаться, что все ее поведение было искусной провокацией, на которую я глупо поддалась. Но мне было все равно.

— Я вижу всех вас насквозь, — спокойно отозвалась я. — Я знаю, какие вы внутри гнилые. И не думайте, что это сойдет вам с рук.

— Да? И что же ты сделаешь? — она шагнула ко мне. Маска веселости слетела с ее лица и разбилась осколками, явив мне уродливую оскаленную морду. Но если раньше я ее побаивалась, то теперь во мне проснулся какой-то азарт. От того, чтобы схватить со стола поднос и как следует приложить тетушку, меня удержало отличное самообладание. Презрительно фыркнув, я отодвинула злую женщину со своего пути и направилась к бочкам с вином.

— Сколько у нас гостей? — спросила я у Марии, которую поначалу не заметила.

— Всего в гостиную ушли одиннадцать мужчин, — с сочувствием ответила мне служанка.

Ох ты ж!

Одиннадцать бокалов вина на одном подносе. И мне предстояло подняться с ними по лестнице и не пролить ни капли, чтобы продемонстрировать, какая я хорошая и ловкая хозяйка. И как, интересно, другие невесты справлялись с этой задачей? У нас еще гостей сравнительно мало. Бывают свадьбы с гораздо большим размахом.

— Давай помогу, — Мария начала вытаскивать из кухонного серванта бокалы и ставить их на поднос.

Тетя Таша молча наблюдала за ее действиями, но сделать ничего не пыталась. Как будто боялась попасть под горячую руку пожилой женщине.

Когда Мария закончила, я взяла со стола кувшин и начала наполнять бокалы.

— До краев, — напомнила тетушка. — И чтобы ни капли не пролила. Я слежу за тобой. Хотя какая из тебя хозяйка? Ты и шага не пройдешь с этим подносом.

Она была права. Ловкостью я никогда не отличалась. Но назло родственнице я собиралась блестяще справиться с задачей.

Ну, помоги мне, Луна.

Осознание того, что альфа оказался едва ли не моим истинным, придало мне уверенности в себе. Я легко подхватила тяжелый поднос, под завязку заставленный посудой. По моим скромным подсчетам в бокалах плескалось около трех литров вина. Не такая уж непосильная ноша для здоровой девушки.

Не глядя по сторонам, я покинула кухню. Руки мелко подрагивали, но это скорее от нервов, чем от нагрузки. Самым сложным было не запутаться в подоле платья, и я не представляла, как буду подниматься по лестнице. К счастью, помощь подобного рода не воспрещалась, и подоспевшая Мария приподняла тяжелую ткань. Стиснув зубы, я начала подниматься. Бокалы на подносе тихо позвякивали в такт моим шагам. Обоняние дразнил терпкий запах алкоголя.

В середине лестницы я остановилась, чтобы перевести дух. Как назло, начал чесаться нос.

— Чего встала? — раздался за спиной голос тети. Оказывается, она все это время шла следом. — Гости ждать не любят. Каждое мгновение промедления будет стоить тебе расположения супруга. Смотри, будет относиться к тебе хуже.

Да куда уж хуже.

Однако, надо было шевелиться. Каждое лишнее мгновение прибавляло веса подносу, и руки дрожали все сильнее. Звон бокалов стал громче, но я пока ни капли не расплескала.

— Не волнуйся, милая, — успокоила Мария. — Все идет хорошо.

Ага, так я и поверила.

Наверняка со стороны я выглядела жалко.

Мы поднялись на площадку, и служанка бросилась вперед, чтобы открыть мне дверь. Осталось действительно немного. И я бы обрадовалась, если бы не увидела Кайли. Она ждала меня, облаченная в свое обтягивающее платье. Тугой лиф выгодно приподнимал ее грудь и утягивал задницу. Если бы я не видела ее в другой одежде, решила бы, что у кузины есть чем похвастаться.

— Доползла все же, — с гримасой недовольства бросила она. — Я надеялась, скатишься по лестнице.

Ответить я не успела. Мария открыла дверь гостиной и, не обращая внимания на внешние раздражители, направилась туда.

Осталось совсем чуть-чуть.

Я шагнула на порог, уже с трудом удерживая под нос. На моем лице застыла приветливая улыбка, но я не видела никого вокруг себя. Мое внимание было сосредоточено на невысоком журнальном столике, куда полагалось аккуратно поставить поднос. Но стоило мне переступить порог, как я запнулась. Видимо, платье за что-то зацепилось. Стараясь не делать слишком резких движений, я дернулась вперед, надеясь, что меня отпустит. Так и произошло. Но поднос внезапно показался мне тяжелее, чем был. От толчка он полетел вперед, и я, влекомая им, устремилась следом. Несколько неловких шагов, и я запуталась в собственном подоле. Время замерло, когда поднос взметнулся у меня над головой, чтобы с оглушительным грохотом приземлиться на столик. Вино, что было в бокалах, окатило всех, кто сидел вокруг. А я, сделав по инерции еще два неловких шага, упала на колени прямо под ноги своему будущему мужу.

Челюсть щелкнула, когда мой подбородок столкнулся с коленом Ларсона. Звон бокалов возвестил о том, что приземление подноса не прошло удачно, и посуда пострадала. Я зажмурилась от страха и боли, ожидая взрыва ругани, и она не заставила себя долго ждать.

— Криворукая тварь! — взревел кто-то из родственников.

— Посмотри, что ты наделала!

И только альфа Ларсон, который немедленно вскочил, обхватил меня под мышками и поставил на ноги.

— Ты в порядке? — в его медовых глазах плескалась тревога. Губы неодобрительно сжались, брови сошлись на переносице.

Кажется, я прикусила язык, потому что во рту ощущался привкус крови. Я вжала голову в плечи, ожидая гнева своего будущего мужа. Вот сейчас он от меня откажется, и когда гости покинут дом, дедушка выведет меня на задний двор и с большим удовольствием пристрелит.

Не дождавшись ответа, мой жених повторил свой вопрос.

— Эмбер, — его голос прозвучал жестко и требовательно. — С тобой все в порядке? Ты ушиблась?

Ушиблась.

Я едва заметно качнула головой. Какая ему разница. Но глаза альфы внезапно расширились.

— У тебя кровь, — выдохнул он.

И все в гостиной внезапно замолчали, как будто их просто выключили.

— Моя невеста пострадала, — жестко произнес Ларсон, и мое сердце с силой стукнулось о ребра от страха. Что он предпримет? — А вы смеете кричать на нее и сыпать обвинениями?

Только после этого я заметила, что новая нарядная рубашка моего жениха была залита вином. Алое пятно расползлось на животе, как след крови. Мое собственное платье тоже было испорчено. Какой-то из бокалов, видимо, отлетел и в мою сторону, и на подоле все было в бурых брызгах. Пол и ковер были в алой жидкости и осколках. Я закрыла глаза и замотала головой в отчаянном желании развидеть все это. Луна великая, это настоящая катастрофа. И от наказания меня уже ничто не спасет.

— Думаю, на этом мы закончим церемонию помолвки, — альфа Ларсон неожиданно крепко сжал мою ладонь. — И приступим к свадьбе. После этого я немедленно заберу Эмбер к себе домой.

Я судорожно вдохнула, не веря собственным ушам. Но мой жених был совершенно серьезен, и дед очень быстро это понял. Он несколько мгновений смотрел на Ларсона, потом медленно кивнул.

— Эмбер, иди переоденься в свадебное платье, — приказали мне. — Проведем церемонию немедленно.

И тут я осознала страшное.

Свадебное платье по традиции шила мать невесты. У меня матери не было. Соответственно, платья тоже.

И почему я раньше об этом не подумала?

— Поторопись, Эмбер, — с нажимом произнес дед.

А я беспомощно смотрела на Ларсона и не могла произнести ни слова.

— Что не так? — нахмурился мой жених. Его рука соскользнула с моей талии.

— У меня нет свадебного платья, — с трудом выдохнула я и втянула голову в плечи, ожидая его реакции.

Жених несколько мгновений смотрел на меня в полном изумлении, а потом неожиданно усмехнулся.

— Ну и бездна с ним, со свадебным. Хоть какое-нибудь красивое есть?

— Есть, — выдохнула я.

— Вот его и надень.

— Хорошо.

У меня будто крылья выросли. Легко миновав осколки, я выпорхнула из гостиной. За дверью оказалась Кайли. Скрестив руки на груди, она смотрела на меня из-под сведенных бровей.

— Ну что, кузина, опозорилась? — спросила она ядовито.

И тут до меня дошло, что я не сама по себе упала. Кто-то, скорее всего, наступил на шлейф моего платья, и из-за этого я запнулась и не смогла сделать шаг. Кровь вскипела от злости, но у меня не было времени на обвинения и выяснение отношений. И, к счастью, мне осталось совсем недолго прожить в этом доме.

Не удостоив завистливую родственницу ответом, я прошла мимо нее и без приключений добралась до своей комнаты. Там в шкафу у меня висело платье, купленное для бала дебютанток, на который я так и не попала. Только сейчас меня посетила мысль, что это тоже могло произойти из-за козней Кайли.

Преисполнившись жёсткой злости, я почти что сорвала с себя пышное платье, которое принесла мне тётя Таша. Не порвалось оно только чудом, и я с трудом подавила желание растерзать его на месте, выместив всю свою ярость, но меня останавливало то, что внизу ждал альфа Ларсон. Он был готов увезти меня отсюда в тот самый миг, как только наш союз будет запечатлён на официальной гербовой бумаге.

Я буду счастлива. Им всем назло. Нас с Ларсоном связала связь истинной пары, а она — священна. И даже если я не окажусь альфой, он не сможет отказаться от меня.

И он никогда — никогда! — не будет принадлежать Кайли, как бы она ни рвалась из кожи вон.

Улыбка коснулась моих губ, несмотря на боль в разбитой губе. Оставшись в одном лишь шёлковом пеньюаре, я приблизилась к зеркалу и промакнула кровь платком. Вид был безнадёжно испорчен, но альфу это не волновало.

А значит, не должно было волновать и меня.

В комнату молча вошла Мария с небольшим тазиком тёплой воды. Она помогла мне умыться, припудриться и осторожно, чтобы не испачкать, надеть моё платье. Оно было гладким, струящимся, смелого алого цвета. Почему-то я была уверена, что Ларсон оценит его.

— Позвольте, — Мария открыла крошечную коробочку с мазью и помазала ею мои губы. Их нещадно защипало.

— Что это? — спросила я. — На помаду не похоже.

— Это лучше, чем помада, — улыбнулась Мария, а я невольно поднесла пальцы к губам, потому что неприятные покалывающие ощущения усилились. — Потерпите одну минуту — и ваши губы станут алыми, как кровь, но вам не придётся волноваться о том, что они испачкают рубашку мужа в первую брачную ночь.

Покалывание стало почти невыносимым, но когда Мария тряпицей промакнула мои губы, смыв остатки мази, те в самом деле оказались гораздо пухлее и краснее, чем обычно.

— Возьмите это. Мой подарок вам ко дню свадьбы. Хоть я вам и не мать, но вы для меня всегда были как родная дочь.

— Мария! — воскликнула я и, встав со стула, обняла пожилую женщину. На глаза снова навернулись слёзы — настолько меня тронули её слова.

После свадьбы невеста отправляется к жениху, имея в своём распоряжении только свадебное платье и, самое большее, небольшую сумочку. По традиции она — словно чистый лист, попадает в дом своего нового рода, девственной пустотой, которую будет наполнять семья её — теперь уже — мужа. У меня было не так много вещей, но кое-что особенно ценное мне всё же хотелось забрать из этого дома. Коробочку с мазью, которую подарила Мария, золотое кольцо, подаренное дядей Джаредом на совершеннолетие, бутылёк с духами, который был уже почти пуст, но их аромат напоминал мне о редких счастливых днях, когда мне удавалось выйти в свет.

Кроме духов от матери мне досталось ещё кое-что. Особенно ценное, и особенно прекрасное — кулон в виде луны, цвет которой меняется в зависимости от состояния того, кто его носит, от серебристо-белого до тёмно-бордового. Я никогда не знала маму, но, надевая его и вдыхая аромат её духов, представляла, что она где-то рядом. И лелеяла мечту, что однажды я узнаю о том, кто она и почему так скоро покинула нас.

Наконец, Мария поправила мне причёску, и я, сделав глубокий вдох, пошла обратно на первый этаж особняка. Голоса раздавались с заднего двора, где уже было подготовлено всё необходимое для церемонии. И лишь отец ожидал меня в холле.

— Эмбер, девочка моя, — он взял меня за плечи и, оглядев, покачал головой: — Какая же ты красивая! И ничего, что у тебя нет особого платья для венчания. Твоя красота всегда струится изнутри. Сохрани её.

— Да, отец, — покорно кивнула я. Проявившаяся на руке метка отдавала теплом, преисполняя меня уверенности, которую я не ожидала почувствовать в этот день.

— Ну что ж, тогда… — он подставил локоть, о который я и опёрлась.

А потом мы медленно пошли во двор. Стоило нам подойти к калитке, ведущей в сад, как она распахнулась перед нами, а голоса вмиг стихли. Полукругом стоявшие стулья были заняты до единого. Во главе расположилась арка, увитая алыми розами, а под ней стоял уже знакомый мне духовник. Ларсон, который в тот момент разговаривал с кем-то, замолчал, подняв на меня взгляд.

Альфа замер на несколько мгновений, глядя только на меня. Мой мир сузился до его медовых глаз. С каждым шагом они становились всё ближе.

Ларсон неторопливо подошёл ко мне и, когда между нами остался лишь шаг, повернулся лицом к духовнику и подставил локоть. Отец чуть подтолкнул меня к нему, и я послушно взяла под руку своего почти мужа. Он не сказал ничего. В глазах его читалась жажда. Мне не удавалось понять, что именно они выражают, и от этой неизвестности сердце застучало быстрее.

Приглашённые музыканты наигрывали торжественную мелодию. Под ногами сминались лепестки роз, а ноздри наполнял аромат мужчины, который шёл рядом со мной. Я крепче сжала мягкую ткань его пиджака.

Наконец, мы замерли под аркой перед духовником, который держал в руках небольшую потрёпанную книжицу с золотым тиснением. Он прочистил горло — и церемония началась.

— О, Прекраснейшая и Далёкая, Луна Светлоликая, обрати свои очи к этим двум детям твоим, что связывают себя узами священного брака истинной пары! Да не оставь детей своих без благословения, без слова доброго и ясного взора. В этот день они становятся единым целом и их сердца начинают биться в унисон…

У меня закружилась голова. Возможно, просто от стресса, недосыпа и недоедания. А может, это Луна прикоснулась ко мне своим благословением. Я перестала понимать, что говорил духовник, и изо всех сил держалась, чтобы стоять ровно, хотя колени ослабели и едва держали меня.

А в голове крутилась лишь одна мысль: “Это произошло. Это произошло. Сейчас я навсегда покину этот дом.”

— … В знак вашего общего согласия поцелуем воздайте почести Прекраснейшей из Светил, — закончил духовник. Я бы пропустила и эти слова, если бы Ларсон не начал разворачиваться ко мне. В этот момент моё лицо должно было быть скрыто за вуалью, но её не было, и Ларсон вместо того, чтобы снять с моего лица кусочек невесомой ткани, лёгким, нежным прикосновением пальцев убрал с него выбившуюся прядь.

А потом его ладонь скользнула по моей щеке и, ласково притянув к себе, он наклонился к моим губам. Они всё ещё побаливали после падения, а я даже не знала, что должна сделать, потому что единственный в моей жизни поцелуй случился прошлой ночью во время встречи с Карлосом.

Но альфа был внимателен и нежен. Его поцелуй оказался мягким, ненавязчивым, и тепло его заботы окутало меня, словно щит. Мир померк окончательно. Даже когда Кайли, вскочив со своего места, убежала из сада, я едва ли могла заметить её.

— Видит Луна, и все свидетели Её: отныне альфа Ларсон Вальдр и лэри Эмбер Бэйл отныне являются законными мужем и женой.

С этими словами духовник отступил на шаг, позволяя нам приблизиться к крошечному столику, на котором лежали два ножа, два пера и гербовая бумага о заключении брака с нашими именами. Муж по обыкновению первым взял в руку нож, второй чуть крепче сжал мою ладонь и быстрым уверенным движением сделал надрез на коже моего пальца.

Я тихо вскрикнула от пронзившей меня боли, но альфа удержал мою руку, не позволив ей дёрнуться. Потом дождался, когда на кончике пальца выступит капля крови, поднёс к ней гусиное перо и втянул в его полость алую жидкость. Когда перо было заполнено, Ларсон вдруг склонился и поймал ртом мой палец. Я почувствовала, как его язык скользнул по нанесённой ране, усмиряя боль.

Наконец, он отдал мне перо, и я чуть трясущейся рукой поставила на бумаге свою подпись, чтобы потом взять второй нож, меньше и изящней, и им нанести рану своему мужу. Он не вздрогнул и не изменился в лице. Сам надавил на подушечку, заставив кровь течь быстрее, и я едва успела подставить кончик пера, чтобы вобрать её внутрь.

Наконец, последний штрих. И альфа снова обхватил ладонями мою голову, чтобы припасть ко мне в поцелуе, куда более чувственном, чем до этого. Я забыла и о разбитой губе, и о ране на пальце, отдавшись этому поцелую.

— Теперь ты моя, Эмбер, — жадно прошептал он, и слова эти заглушили восторженные крики гостей.